Самопознание

Самопознание — это краеугольный камень терапии, особенно терапевтического течения, которое начал Фрейд и которое перелилось затем в гуманистическую психологию. Хотя и это ещё не всё в терапии — очень важен процесс освобождения человека от устаревших откликов на жизнь и условностей прошлого. Как и принятие спонтанности течения жизни, самопознание — это практически необходимый инструмент для такого освобождения. Ибо, только осознав, что с нами происходит, мы сможем избавиться от этого балласта: когда мы признаём свои ограничения, мы можем от них освободиться; когда мы осознаём свои запреты и страхи, мы можем выйти за их пределы.

И хотя абсолютно верно, что самопознание даёт нам возможность расстаться с искусственными формами отношений и неадекватными реакциями на жизнь — всему этому мы научились в детстве, в ответ на действия нарушенных личностей, которые нас окружали, — для этого необходима базовая предварительная способность.

Чтобы успешно обучаться, нам необходимо иметь слух и речь, подобным образом знание себя самих требует доступа к нашему опыту в момент, когда он происходит. И хотя может показаться, что эта способность является неотъемлёмой частью нашей природы — как слух и речь, — мы не всегда понимаем то, что чувствуем. Чаще случается, что на уровне как эмоционального, так и телесного сознания мы ощущаем внутри себя намного меньше, чем знаем об этом. Есть вещи, о которых мы не хотим признаваться себе, что их чувствуем. И может быть, того, с чем наш опыт не хочет входить в контакт, накопилось столько, что мы некоторым образом огрубели и стали менее чуткими, чем могли бы быть. Мы потеряли внутреннюю чувствительность, и, как отражение этой потери или осознания более тонкой стороны нашего разума — эмоций чувств, снов и мыслей, — мы также потеряли контакт с происходящим в данный момент в нашем теле. Внимание наше едино, и если мы отсутствуем для самих себя, то это отражается на целом ряде внешних признаков.

Сегодня существует множество школ работы с телом: возникают новые виды телесно-ориентированной (соматической) терапии. При этом не только были найдены новые формы (как метод Фельденкрайза, или эвтония), но и люди стали проявлять интерес к древним практикам, направленным на осознание тела и постепенное улучшение телесной функции, имеющей отношение к тонкой настройке самых сложных сторон нашей психики. Люди интересуются телесными практиками, будь то Райховская терапия, школа телесного сознания Шарлотты Селвер или многочисленные эклектические формы телесной работы, предлагаемые педагогами, черпавшими знания из самых разных источников. Кто начинает работу с телесным сознанием, быстро понимает, насколько он далек от того, чтобы его тело было осознанным и гармоничным. У нас обычно даже нет целостного представления о собственном теле. Мы можем чувствовать своё лицо, руки, ноги, когда обращаем на них внимание, общаясь или двигаясь, но кто чувствует своё тело, как единое целое? Может быть, так было, когда мы были младенцами, когда все наши движения были соединены и автоматически скоординированы. Но когда мы научились думать одну мысль за один раз, следуя аналитическому ходу мышления (и как раз в степени, в какой мы научились это делать), мы потеряли способность видеть вещи в их совокупности и в телесном плане: мы потеряли способность чувствовать всё тело сразу. Это могло бы показаться малоинтересной деталью, замечанием, которое делают только те, кто посвящает себя осознанию собственного тела — наверное, под руководством тех, кто уже имеет соответствующие навыки, — но нет! Наверняка, осознание единого тела имеет много общего с осознанием нахождения в текущем моменте, осознанием существования, по ту сторону осознания чего-либо.

Практика внимания иногда связывается с неподвижностью, и тогда мы называем её медитацией. Но равным образом она присутствует в направленности внимания на каждый момент в дисциплинах движения, которые часто формулируются как ситуации внимания к телу, а другие — с акцентом на экспрессивность, что ведёт от движения к танцу. Все эти ситуации, от неподвижности к экспрессивному движению, подразумевают призыв находиться в настоящем, и поэтому они являются противоядием к относительно механическому состоянию, в котором мы живем, как будто бы жизнь делает нам больно и нам лучше не чувствовать происходящего.

При медитации мы наиболее сильно обращены в свой внутренний мир. Но у медитации также есть разные степени погруженности, потому что иногда нам интересней понимать, что с нами происходит; а иногда (или при других техниках медитации) важнее содержание внутреннего мира, который находится за пределами эмоций и мыслей, внимание к присутствию, или, можно сказать, внимание к существованию, — другой способ говорить о процессе внимания к настоящему.

Сегодня постепенно открывается клиническая и образовательная важность одной из форм медитации — в буддистской практике она является основной: простое внимание к «здесь и сейчас», традиционно известное как Випассана, со временем проникающая в академический мир как в психологии, так и в медицине под английским названием mindfulness. Основы этой практики находятся в буддистском тексте «Четыре основы Mindfulness», то есть четыре основы практики внимания: Satipatthana Sutta («Сатипаттхана-сутта: Основы осознанности»), которая объясняет, как нужно систематически обращать внимание на телесные переживания, на эмоциональные переживания, на мыслительные переживания и на осознание самого разума — за пределами мыслей, чувств и желаний.

Но у индивидуальной практики медитации есть один недостаток: люди могут обманывать себя, считая, что они медитируют, тогда как на самом деле они спят или просто представляют, что они медитируют, поэтому очень полезны боевые искусства. В них прививается внимание к телу, и не только к собственным движениям, но и к движениям других людей, заставляя постоянно держать их в поле зрения. Отвлекаясь, человек сразу получает ответ в виде ударов, и не очень внимательный борец скоро оказывается на полу. Похожим образом можно обогатить практику внимания, перенеся её в межличностное пространство. В какой-то степени это происходит в различных терапевтических ситуациях, но особенно в базовой терапевтической ситуации — в так называемой гештальттерапии. Её основное упражнение: пациент высказывает всё, что чувствует, момент за моментом, под наблюдением терапевта, который улавливает ситуации отвлечения внимания, избегания трудности пребывания в настоящем, проявляющиеся в первую очередь в обращении к прошлому, будущему, объяснениям или оправданиям.

Когда практикуется осознание живого потока внимания, момент за моментом, под искусным сопровождением другого, несложно увидеть, что процесс осознания происходящего внутри подразумевает определенную смелость быть самим собой и общаться естественно. Эта смелость, в свою очередь, предполагает что-то похожее на открытость к возможному страданию при встрече с неприятными вещами, потому что обычно мы чувствуем себя достаточно важными, создав определенный положительный образ Я не только для внешней публики, но и для самих себя, и когда мы начинаем исследовать окружающую действительность, то понимаем, что мы не такие уж умные, особенные, важные или совершенные, как пытались представить перед самими собой и перед другими людьми.

Процесс исследования себя превращается тогда в некое сошествие в ад, при котором постепенно мы сходим со своего пьедестала, и, может быть, двигаясь ещё глубже вниз, видим, что скрывается за нашей повседневной приятной маской. И это сошествие в ад требует не только принятия страдания, но и возрастающей необходимости принять себя такими, какими мы себя постепенно открываем.

Если даже простое внимание к настоящему моменту подразумевает возможность исследования нашей темной стороны, межличностное «здесь и сейчас» в присутствии эксперта ведёт нас по этому пути ещё быстрее, а добавление других терапевтических техник делает процесс более интенсивным. Например, в гештальттерапии опытный наставник может почувствовать полярности жизни человека, который делает одно из упражнений, и предложить ему драматически представить эти аспекты, на первый взгляд противоречащие друг другу, которые впоследствии должны быть интегрированы. Также сопровождающий, будь то терапевт или партнер по упражнению при взаимопомощи, имеет возможность стимулировать человека, занятого самопознанием, усилить выражение наиболее сложных для принятия вещей, чтобы таким образом ускорить процесс. И тогда начинает складываться целый методологический репертуар, сходный с развитием психотерапии за все время её истории.

До настоящего момента я говорил о том, как осознать то, что происходит в текущем моменте. Но одно дело mindfulness, или простое внимание к нашему опыту здесь и сейчас; а другое само психологическое самопознание. Познать себя значит отдавать себе отчет о своём участии в человеческих взаимоотношениях, о собственном почерке в поступках, отличающих нас от других. В мире психотерапии есть такое понятие — инсайт, это не просто интеллектуальное понимание самих себя, но и эмоциональное или прочувствованное понимание.

Этот термин изначально появился в мире психоанализа, где под инсайтом понималась некая идея, верная интерпретация содержимого психики пациента совместно с аналитиком для помощи ему в самопознании. При этом подразумевается, что человек не только осознаёт, что происходит в настоящем, но и чувствует связь этого момента с прошлым. В более широком смысле понимание самих себя похоже на сборку головоломки, в которой разные мастичные осознания или отдельные наблюдения за собой складываются в общий гештальт, наивысшее его проявление, быть может, это понимание своей жизни как единого целого. По в понимании собственной жизни важную роль играет знание своего типа личности: как, например, драматурги всегда знали, что характер определяет судьбу, так и мы все постепенно замечаем, что собственное отношение к жизни — и в конечном счете наша личность — день за днем лепит нашу жизнь.

За пределами этих двух форм самопознания — самопознания текущего момента и расширенного самопознания, которое, можно сказать, включает понимание межличностных отношений, истоков персональных проблем, характера и самой нашей жизни, что можно обобщить в понятиях «психологическое самопознание» или инсайт, существует также третья форма самопознания, не являющаяся психологической, но помогающая углубить осознание настоящего.

Мы могли бы назвать её философским самопознанием, потому что оно содержит ответ на уже прозвучавший вопрос — кто мы. Но слово «философское» имеет недостаток, заставляющий нас предполагать, что речь идет о чисто интеллектуальном понимании. Его можно было бы назвать ещё метафизическим самопознанием, но и слово «метафизический» неудачно тем, что в данный исторический момент наука заняла позицию, противоположную этой старой философской дисциплине — метафизике. В буддизме это самопознание известно под техническим термином мудрость и определяет своим объектом познание природы ума. Но не только буддизм заинтересовался этим глубинным знанием нас самих, которое простирается за пределы психологии или движения эмоций и поведения. И наверняка, когда Оракул Аполлона рекомендовал Сократу знаменитое «Познай самого себя», он говорил не о форме психологического познания, а о вопросе в той области познаний, которую» философы — или духовные традиции — называли иногда глубинной реальностью: это ощущение уровня реальности за пределами внешних вещей. И хотя некоторые академические философы нашего времени не знают о существовании такой глубинной реальности, мы не можем не знать, что речь идет о чём-то, что интересовало мистиков всех времен и что некоторые именовали Богом, Дао, духом или Буддой внутри нас.

Опираясь на вышесказанное, я хотел бы теперь исследовать репертуар элементов, или техник, для развития внимания и саморазвития в рамках программы SAT.

Випассана (Vipassana)

Первый элемент — Випассана. Но это не одна техника, а скорее целый букет. Представляя её, я предпочту подчеркнуть эту множественность, не предписывая монолитной практики одинаковых упражнений в течение времени. Поскольку мне посчастливилось познакомиться с рядом учителей Випассаны, такими как Дхиравамса, С.Н. Гоенка, Рина Сиркар из Бирмы и другими, я понял, что разные формулировки стали для меня помощью, как взаимодополняющие мнения, которые помогают не путать сущность чего-либо с определённой точкой зрения, я включил в свою программу эти варианты базовой практики находиться здесь и сейчас.

Здесь и сейчас

В качестве второго элемента программы внимания к настоящему я здесь снова упоминаю базовую практику гештальта, которую его создатель Фриц Перлз называл континуумом осознанности, континуумом внимания, как его ещё называют — упражнение здесь и сейчас. Оно заключается в том, что человек, момент за моментом, переводит в слова свое переживание настоящего, позволяя себе спонтанно выбирать, как он переключает внимание с одной вещи на другую (потому что во время упражнения он мог бы идти по очень разным лабиринтам, переходя от ощущений к осознанию своих движений, эмоций и т. д.).

Упражнения в гештальттерапии

Хотя базовое упражнение гештальта формулируется в очень простой форме, отталкиваясь от него, возможно выработать множество вариантов, в которых человек, сопровождаемый другим, работает в более специфической манере с тем, что выходит на поверхность. Пока что скажу только, что дополнительный блок программы SAT включает упражнения гештальттерапии.

Свободные ассоциации

Четвертый элемент — это метод свободных ассоциаций, изобретенный Фрейдом. Мы можем описать его как соучастие другого в переживаемом моменте с минимумом цензуры, что открывает внимание, направленное на мысль. В своей книге «Между медитацией и психотерапией» я описал некоторые из многих вариантов метода свободных ассоциаций, используемые в программе SAT под названием упражнения разделенного наблюдения над мышлением в медитативном контексте.

Эмоциональная автобиография

Теперь я перехожу от исследования «здесь и сейчас» к тому, что можно было бы назвать противоположным полюсом: панорамному видению, которое человек формирует о своей собственной жизни.

Каждого человека, который приходит на нашу программу, мы просим представить автобиографию. И обычно на третий год обучения его просят переписать автобиографию, что в достаточной степени показывает, сколько осознанности он смог приобрести через процесс самопознания, особенно потому, что в программу входят детальное переосмысление и последующая переработка опыта детских ран этого человека в общении с его родителями.

Мне кажется, что проживать жизнь — это искусство, а человек существует в частично осознанном состоянии, и чем больше осознанности мы привносим в процесс своей жизни, тем проще нам приблизиться к собственной жизни. Люди проживают множество искусственных жизней, отчего действуют довольно пассивно, ведомые культурой, семьей, друзьями… Но начинающие пробуждаться от этой инерции могут испугаться, чувствуя, что их положение ухудшается, когда они приняли вызов свободы. Однако таков процесс трансформации: в нём ухудшение является стимулирующим фактором, чтобы двигаться вперед.

В процессе работы над собой многие делятся тем, какие изменения в них происходят — кроме исследования автобиографии — до прохождения курса и через какое-то время. И я сказал бы, что личность учеников растёт быстрее, чем в обычном терапевтическом процессе, где понимание приходит постепенно, сессия за сессией. Естественно, пройденная терапия помогает понять свою жизнь лучше или глубже, чем до неё. Но когда в терапевтической практике развитие не является самоцелью, мне кажется, многое теряется. Хочу подчеркнуть, что сам процесс «переписывания жизни» несколько раз может быть формой искусства, помогающего осознать многие вещи, — осознать намного быстрее, чем в процессе обычного общения — дружеского или романтического. Поскольку в группах, где люди заинтересованы в осознании, создается временное сообщество, люди знакомятся друг с другом намного глубже, интимнее, и познание глубины жизни другого становится частью содержания совместного знакомства, потому что те, кто заинтересован в большем понимании своей жизни, естественным образом хотят этим поделиться. И рассказывающие начинают искренне интересоваться впечатлением, которое производит их откровенность на других людей, и учатся лучше использовать свои новые возможности.

Психология эннеатипов

Очень коротко упомяну здесь, что одним из важных элементов самопознания — осознания личности — в нашей программе является набор понятий и упражнений, который я называю психологией эннеатипов, о которых я уже подробно говорил в одной из глав этой книги.

Процесс Хоффмана

Следующий элемент — изучение формирования личности в детстве, путем познания интроекции или отторжения родительских моделей, как это предложил Боб Хоффман изначально в индивидуальной работе, сегодня как групповой вариант также является одним из основных элементов программы SAT.

Взаимная терапия

Ещё одной значительной возможностью самопознания в программе SAT, кроме психологических упражнений, таких как модифицированные свободные ассоциации и элементы гештальттерапии, является опыт взаимной терапии, которым мы хотим стимулировать импровизацию, интуицию и оригинальность, когда обращается внимание не столько на психотерапевтические техники, сколько на сопереживание (как мы анализировали в первой главе). В этой работе под наблюдением гештальттерапевтов (призванных помочь при возникновении трудностей во время помощи другим) важным компонентом является, естественно, способность начинающих терапевтов понимать другого, одновременно помогая ему осознавать себя.

Ретроспектива процесса трансформации

Ещё одним элементом самопознания является аналитическое размышление и понимание самого процесса развития, или процесса трансформации: анализ изменений, которые происходят с человеком с момента, как он вошёл в многогранный групповой процесс, составляющий нашу программу. Ведь эннеаграмма дает нам карту обусловленной личности: в нашем распоряжении целый атлас внутренних автодорог — путей, которые давали различные школы познания. Мне лично было интересно составить их синтез на тему трансформации, её этапов, движущих сил и различных форм работы, которые помогают человеку продвигаться вперёд.

Наиболее сложным и самым действенным методом в лаборатории самопознания является терапевтический контекст ad libitum. Терапия отличается от терапевтических упражнений тем, что в ней нет правил, а есть ситуация, в которой индивид опирается на своё собственное ощущение и творческий подход при взаимодействии с другим, и в этой ситуации происходит встреча — влияние одного человека на другого.

Мудрость

И, наконец, мудрость. Метафизическое самопознание, предание себя поиску семени души стабильно, это поиски сущности, которые не зависят от мыслей, чувств и желаний, которые приходят и уходят. Сюда относится объяснение «мира», «бесстрастности», а также природы разума, традиционные объяснения, которые помогают найти себя.

Три вида любви

Когда я только начал разрабатывать программу SAT, меня вдохновлял взгляд Тотилы Альберта на необходимость интеграции трёх частей нашего мозга и их функций, как и опыта отношений с отцом и матерью. Однако уже спустя много лет, вспоминая его слова «трое любящих друг друга» и возвращаясь мысленно к образу отца, матери и ребёнка в едином объятии, я понял, что объединение наших внутренних частей могло бы рассматриваться как Объединение трёх разных способов любви. И с тех пор я тоже думаю, что разные ценности, которые связаны с разными измерениями любви, являются подоплёкой многих наших конфликтов.

Если каждую из трех частей мозга мы бы ставили в соответствие не разным способностям — инстинктивной, аффективной и когнитивной, а трём разным способам любви, то мы бы отметили, что «рептильный» мозг эротичен, средний, или «млекопитающий», мозг эмпатичен и ответственен за отношения и, наконец, неокортекс, отличающий нас от живой природы, мозг человеческого существа, связан не только с интеллектом, но и с благодарной любовью, ориентированной на идеал.

Уже христианство знало о трех разных видах любви, разграничивая любовь к ближнему, любовь к самому себе и любовь к Богу. Но из сказанного в Библии не совсем очевидно, что речь идет о разных способах любви в каждом из случаев: любовь к божественному имеет другую природу, чем материнская или сострадательная любовь, которая характеризует любовь к ближнему, а с другой стороны, любовь, которую мы чувствуем к себе самому, в действительности похожа на любовь к внутреннему ребёнку, с его желаниями и его бесхитростным ожиданием счастья.

И когда я понял, что внутренняя интеграция трёх частей мозга должна также привести в равновесие эти три вида любви, я решил проанализировать различные характеры с точки зрения этих трёх оттенков эмоциональной жизни. И мне довольно просто было обнаружить, что, действительно, каждый эннеатип предполагает свой дисбаланс. Так, например, у шестёрки — Трусости — менее развита эротическая любовь и больше — восторженная; в основу эмоциональных характеров вообще заложена материнская любовь; в характере единицы — Перфекциониста — преобладает восторженная любовь и подавлена инстинктивность. Было достаточно понаблюдать, чтобы понять, что у каждого эннеатипа есть тенденция к недоразвитости некоторых видов любви, которые сделали бы жизнь полноценной, и добавить эти знания, как терапевтические рекомендации, в психологию эннеатипов.

Но как можно развивать любовь в указанных трёх направлениях? Как может человек, ставший на путь трансформации, развить ту форму любви, которой ему недостает, которая у него недоразвита или дремлет и он до сих пор её не испытывал?

Можно было бы придумать отдельную программу, основанную на этой идее, но в случае программы SAT — не могу сказать, что осознанно или специально, так как я формировал её постепенно, подбирая различные ресурсы, которые казались мне подходящими для интегративного обучения, — только постфактум, построив карту трёх видов любви, я увидел, как все они хорошо укладываются в мою концепцию. Коротко поясню.

Любовь-наслаждение

Любовь-наслаждение, или эрос, которая составляет большую проблему для многих людей даже в начале третьего тысячелетия, можно сказать, постепенно декриминализировалась благодаря терапевтической практике, начиная с Фрейда, который был первым, кто указал на механизм подавления, открыв почти универсальный страх кастрации и антагонизм между «принципом реальности» и «принципом удовольствия». Но можно сказать, что эффект психоанализа в освобождении желаний у людей был слабей по сравнению с более поздними методами, такими как терапия Райха или гештальттерапия. Мне кажется, что в гештальте в высшей степени проявляется дух свободы, присущий его теории и практике — до такой степени, что Фрица Перлза считали апостолом Диониса.

Таким образом, я начну с упоминания гештальттерапии как «антирепрессивного» элемента за пределами её различных техник, принимая во внимание свойственную ей веру в спонтанные импульсы, которую я назвал саморегуляцией организма, или доверием к тому, что наши естественные желания благие, хотя воспитание и образование твердили вовсю о том, что им доверять нельзя, как будто бы они сами по себе первертны.

Терапия отчасти присутствует в программе SAT в виде специальных гештальт-семинаров, которые появляются только в третьем модуле и в форме работы, которую некоторые опытные гештальттерапевты реализуют в связи с проблемами участников, возникающими при взаимопомощи. Однако гештальт так или иначе присутствует в программе, хотя и не так явно. В первую очередь, потому что люди, заинтересованные в программе, когда она в первый раз проводилась в Испании в конце 1980-х, были как раз связаны с гештальтом, и за счет этого продолжает преемственно поддерживаться и в последующем дух гештальт-культуры за пределами специфических занятий. Кроме того, я хотел, чтобы люди, обучающие различным предметам, будь то психология эннеатипов или спонтанное движение, имели терапевтические навыки, и я нашел их в среде гештальтистов, что также внесло вклад в формирование более свободной атмосферы, чем в других терапевтических средах.

Я говорил, что уже в психоанализе используется подход, ориентированный на то, чтобы человек увидел свои плохо выраженные и, может быть, постыдные желания и в результате научился их больше уважать, интегрируя таким образом в свою жизнь. Но психоанализ в программе SAT представлен прежде всего своей основной техникой, то есть методом свободных ассоциаций, когда человек позволяет течь своим мыслям с минимальной цензурой и делится своими наблюдениями с другим. Маслоу был прав, сравнивая свободные ассоциации с даосскими упражнениями, и когда я прочёл это наблюдение, оно вдохновило меня на эксперименты с этой техникой ещё в 1960-е годы, когда я работал в Институте Эсален. Соответственно здесь, на программе SAT, мы даём возможность людям освободиться от подспудного желания всё контролировать и создаем, по крайней мере, настолько безопасную обстановку, чтобы они решились высказать то, что в обычной жизни не говорят, заботясь о социальных последствиях или о своей репутации.

Очень действенным, глубоким методом, призванным помочь отпустить себя, отдаваясь спонтанным импульсам, лишенным какого-либо расчета или подавления, является практика Аутентичного Движения, ведущая своё происхождение из танцевальной терапии. Мы используем её модификацию, взяв за основу спонтанное движение без какой-либо юнгианской риторики. Аутентичное Движение, как и спонтанное движение, сходное, кстати, с упражнением латихан, используемым в группе Субуд в Индонезии, является больше практикой самоотдачи, чем практикой движения. Его цель — не только развитие моторики, но и получение мощного эмоционального заряда, и оно также служит духовным испытанием, приводя в редких случаях к неожиданным двигательным феноменам, похожим на состояние одержимости, когда движения совершаются как бы помимо собственной воли. И хотя, может быть, лишь незначительное число людей в наших группах сможет испытать такое откровение, именно эти редкие личности являются наиболее открытыми новому опыту и впечатлениям, а также духовной части жизни, как это происходит при вдохновении творчеством. Больше всего это явление напоминает эксперименты с применением психоактивных веществ, или психоделиков.

Использование психоделиков не является частью программы SAT (хотя в Бразилии я рекомендовал заканчивающим нашу программу опыты с местным растением под названием айяуаска — «лиана духов» в переводе с кечуа). Однако психоделическая картина мира являет собой дионисийство в самой высокой степени, потому что в церемонии айяуаски под действием алкалоидов исчезают запреты, которые обычно мешают глубинной спонтанности ума, уступая место так называемому изменённому состоянию сознания, и, насколько нам известно, дионисийская религия Античности также практиковала использование галлюциногенов.

Проявления экспрессивности у древних ассоциировались с Дионисом, театр был формой почитания этого бога и у греков считался священным местом. Не идя на поводу у художественной постановки давно придуманных пьес, он использовался для личностного развития, ведь где, как не в театре, мы можем сыскать ещё одну форму деятельности, в которой преобладают риск, импровизация и раскрепощённость — ради развития способности отдаться спонтанности и творческому духу. Это настолько верно, что, ведомые рукой опытного учителя, участники программы могут испытать ещё большее побуждение отдаться воле духа, чем в обычной практике Аутентичного Движения. Театр всегда был важной частью программы SAT, которую я продолжаю творчески развивать приглашая театральных постановщиков, которые хотели бы соединить свой профессиональный опыт с гештальттерапией и культурой психологии эннеатипов. Их разнообразный вклад, в свою очередь, Постепенно интегрируется в то, что могло бы называться культурой терапевтического театра sui generis.

Сострадание/доброжелательность

Теперь я перехожу к состраданию, или эмпатии; и начну с наблюдения, что много раз, в процессе эффективной психотерапии, люди не только приходят к пониманию, сколько они страдали в детстве из-за бесчувственности, насилия, эгоизма и других психологических проблем взрослых, но даже могут превозмочь хроническую обиду, с которой они жили до сих пор, и простить своих родителей или других своих обидчиков.

То, что случается спонтанно и без заранее определенной формы в обычном терапевтическом процессе, тем не менее может быть достигнуто в более продуманном виде, если системно искать эпизоды страдания человека в его ранней биографии и побуждать его полностью выражать свою боль и свою ярость.

Я уверен, что всё то, что нас разозлило в детстве и что привело нас к разрыву наших ранних любовных связей, делая нас амбивалентными, обиженными или мстительными, может быть прощено только в случае, когда мы дадим выход своей ярости, которую в детстве нам выражать строго запрещали, чтобы выразить или хотя бы прочувствовать её. Именно от Боба Хоффмана я научился помогать людям выражать свою ярость, чтобы они потом могли избавиться от неё. Я уже кое-что говорил об этом необычном человеке, он передал нам метод восстановления нарушенных любовных связей с родителями, полученный благодаря способностям медиума, и я также посвятил этому процессу главу своей книги «Изменить образование, чтобы изменить мир».

Если одним из основных элементов метода Хоффмана является выражение ярости, чтобы потом можно было её сбросить, другим является прощение своих родителей, во имя прощения себя самого и своих ближних. Хотя это эхо фрейдистского видения, что все отношения с окружающими несут на себе отпечаток моделей отношений в детстве с родителями, только в методе Хоффмана, мне кажется, эта идея используется последовательно, позволяя восстановлению изначальной картины семейных отношений стать квинтэссенцией терапии.

Я считаю, что вклад Хоффмана, который изначально использовал свой метод в индивидуальной терапии, а я позже преобразовал в групповой метод направляемой взаимопомощи, является неоценимым, принимая во внимание соответствие древним духовным традициям, направленным на идеал любви. Хотя христианство в своей основе является религией любви, оно не смогло построить общество без насилия или с меньшим количеством жестокости, чем сегодняшнее. А это значит, что путь любви предполагает больше, чем просто благие намерения и проповеди. В первую очередь, путь любви требует пройти через врата прощения. А шаг к прощению кого-то предполагает прекратить механическое существование нашей личности, и это достаточно сложная задача, требующая специальной подготовки. В случае метода Хоффмана помощь заключается в том, чтобы понять родителей, прежде чем мы сможем посмотреть на них с сочувствием. Также в контексте этого метода необходимо понять, что как мы невиновны в том, что нам передают наши родители, так и они невиновны в той болезни, которой их заразили родители. Тогда разные элементы включаются в игру, в живой процесс, в котором один человек ведёт другого к тому, чтобы сделать этот шаг к прощению отца и матери, после чего что-то изменяется в отношениях не только с ними, но и самим собой и другими людьми.

Я считаю, что метод Хоффмана заключает в себе огромный потенциал для мира: как в образовании молодежи, так и в подготовке педагогов и всех тех, кто помогает другим в их процессе психодуховного развития.

Может быть, основной поддержкой, которую получают участники программы SAT для развития сострадания, кроме уже упомянутых, является занятия по системе тибетского буддизма, считающего, что путь к состраданию тесно связан с развитием отстраненности и пониманием системы не-Я, в противоположность обычному представлению о себе самом, как о средоточии эгоистичных желаний. Лучше понимая философию буддизма, мы удаляемся от персональной идентификации и вливаемся в поток самой жизни, что помогает стать менее эгоцентричными.

Благодарная/восторженная любовь

О благодарной любви скажу, что это очень полезное чувство, особенно для тех, в ком преобладает презрение (может быть, из-за гордости, соревновательной зависти или проблем с отцовским авторитетом), есть такой теоретический постулат: кто не умеет восхищаться, теряет что-то очень важное. Может показаться, что побеждает тот, кто ценит самого себя, принижая других. Но если человек видит себя очень большим, а других видит маленькими, его жизнь теряет смысл. Важно научиться склонять голову перед великим — как в природе, так и в людях, потому что этим благодарным жестом мы вбираем в себя всё то ценное из того, чем мы восхищаемся.

Простое понимание, вместе с обнаружением уничижительных тенденций и трудности в том, чтобы испытывать восхищение, помогает многим нарциссическим личностям развивать в себе зачатки любви, которой им не хватает.

Поклонение

Традиционным способом развития восторженной любви во все времена служило поклонение. Но сейчас его формы утеряли своё значение в нашем светском мире, и не только потому, что они тесно связаны с теистическим восприятием, которое уже перестало быть таким всеохватывающим, как раньше, и вряд ли его способно поддержать большинство, но и потому, что в нашей космополитичной культуре сходится множество духовных традиций, чьё одновременное присутствие в нашем сознании и окружающей действительности делает относительной и иллюзорной их действенность и ценность. Даже для верующих, которые разделяют идею единого Бога во всех его проявлениях, может быть сложной ситуация в Иерусалиме, где заметна явная конкуренция между поклонением на Храмовой горе и у Стены Плача с одной стороны, в Храме Гроба Господня с другой стороны и в мечетях Аль-Акса и Купол Скалы — с третьей, притом все три религии проповедуют единого Бога с одним и тем же рвением. Впрочем, совсем необязательно ехать в Иерусалим, чтобы наблюдать что-то подобное.

Но как раз это и может помочь понять, что эти формы поклонения являются всего-навсего различными вариациями одной любви, любви благодарной, проявления которой простираются на всём континууме — от уважения и восхищения до наивысшей фазы — обожествления.

Благодарная любовь не только утверждает ценности, но ещё и создает их: как говорят, «красота в глазах смотрящего». В отношении святости важна способность освящать. И было бы полезно, если бы при употреблении слова «Бог» мы не обольщались, будто знаем, о чем говорим. Лучше б мы думали о слове «Бог» как о метафоре чего-то непознанного, что просто условились именовать так для удобства описания, ибо без имени концепция Бога так и осталась бы под покровом тайны, мешая нам видеть дальше собственного носа. Но говорим ли мы «Бог», «способность стать Буддой», «Дао» или просто «дух», важно не сооружать идолов и не держать свою благодарную любовь, словно за прутьями клетки, в рамках той или иной концепции.

Благодарная любовь ориентируется на высокий идеал и охватывает такие ценности, как Правда, Добро, Красота и Справедливость. Но это не просто концепты, хотя в светском мире и пытаются их обесценить, не понимая разницы между тем, что древние называли «имена, или свойства, Бога», и просто значением слов.

Мне кажется, что одна из самых важных форм поклонения, в которой участвуют слушатели программы SAT, — это увеличивающаяся серьезность, с которой они работают над собой, потому что мотивация совершать путь очищения разума от негативных эмоций и взращивание любви эквивалентна призыву к реализации собственного потенциала; а интуитивное ощущение собственного потенциала ничем не отличается от интуитивного понимания божественного.

Также и отношения между искателем истины и его проводником со временем становятся чище и глубже, так что характеристики переноса, свойственные инфантильным связям, остаются позади, и постепенно появляется преданность, которую западная культура пыталась подвергать сомнению, как зависимость или идеализацию, от неразумения или недоверия к внешне антидемократическому авторитету или из опасений, что она может быть использована в корыстных целях. Но хотя мир не свободен от шарлатанства и мошенничества, в живых духовных традициях крепка связь глубокого уважения и преданности, подобная самоотдаче, которая питает и озаряет светом внутренний путь. Благодарные ученики способны быстрее обучаться: как будто бы преклонение и благодать идут рука об руку, — недаром духовные наставники прошлого настаивали, что поклонение есть способ открыться всевозможным благословениям, приглашая испить из единого источника, объединяющего всех учителей в истории человечества.

Музыка

Существует ресурс для развития благодарной любви, свободный от необходимости веры, — это музыка, которая пришла из культуры шаманизма как способ расширения сознания, далее развивалась как одна из форм поклонения в западном мире и в дальнейшем продолжает существовать за пределами церкви и веры.

Музыка является не только источником преданной любви, или сострадания, или эроса, как обычно представляется романтикам, но и стимулом благодарной любви: есть произведения, наполненные возвышенным содержанием или мистической глубиной. И когда мы говорим о классике, мы имеем в виду как раз определенное художественное величие, в основе которого лежит глубинная связь с высшим сознанием.

Великие композиторы западной традиции были нашими духовными проводниками, хотя мы того не осознавали. И когда мы понимаем духовное содержание музыки, мы можем слушать её с ещё большей пользой для себя.

Я думаю, что благодаря раннему музыкальному образованию можно научить людей слушать музыку за пределами красоты, понимать скрытые и реальные ценности, которые даже слово «священный» до конца не отражает, потому что мы склонны приравнивать священное к звуковому сопровождению происходящего в церкви, ибо это напоминает нам церковную музыку прошлого. Поэтому нам придется научиться распознавать божественное за пределами наших детских или юношеских представлений о том, что такое Бог, и находить святое не там, где пахнет ладаном.