Рассказывают, что Дибиль аль-Хуэаи говорил: «Я сидел у ворот квартала аль-Карх, и прошла мимо меня невольница, лучше которой и стройнее станом я не видывал, и она изгибалась на ходу и, изгибаясь, пленяла смотрящих. И когда мой взор упад на неё, мною овладело искушение, и душа моя задрожала, и я почувствовал, что сердце вылетает у меня из груди, и я произнёс, намекая на неё, такой стих:

«Глаза мои слезы льют струёю, И сон моих век стеснён тоскою».

И девушка посмотрела на меня и отвернула лицо и быстро ответила мне таким стихом:

«То мало для тех, кого призвали, Взглянув на них, взоры глаз истомных».

И она ошеломила меня быстротой своего ответа и красотой речи, и я сказал ей во второй раз такой стих:

«Но будет ли царь мой мягок сердцем К тому, чья слеза струёю льётся?»

И девушка быстро ответила мне, без промедления, таким стихом:

«Коль хочешь от нас любви добиться, — Любовь между нами долг взаимный».

И в мои уши не проникало ничего слаще этих слов, и я не видел лица ярче её лица. И я переменил в стихотворении рифму, чтобы испытать её, и, дивясь её словам, сказал ей такой стих:

«Как посмотришь ты, не порадует ли время Единением, не сведёт ли страсть со страстью?»

И девушка улыбнулась (а я не видел рта прекраснее, чем у неё, и уст, слаще её уст) и быстро, без промедления, ответила мне таким стихом:

«Что же времени до суда меж нами, скажи ты мне? Ты – время сам и встречей нас обрадуй».

И я быстро поднялся и стал целовать ей руки и оказал: «Я не думал, что время подарит мне такой случай. Идя же до моим следам без приказа и не испытывай отвращения, но по своей милости и из жалости ко мне».

И затем я подошёл, и она пошла сзади, но у меня не было в то время жилища, где я согласился бы встретиться с такой, как она. А Муслим ибн аль-Валид был моим другом, и у него было хорошее жилище, и я направился к нему. И когда я постучал в ворота, он вышел, и я приветствовал его и сказал: «Для подобного времени приберегают друзей!» А он ответил мне: «С любовью и удовольствием! Входите!»

И мы вошли и увидели, что Муслим ибн аль-Валид в денежном затруднении, и он дал мне платок и сказал: «Отнеси его на рынок и продай и возьми, что нужно из кушаний и другого!»

И я поспешно отправился на рынок и продал платок и взял то, что было нам нужно из кушаний и прочего, а потом вернулся и увидел, что Муслим уже уединился с этой женщиной в погребе. И когда Муслим услышал меня, он подскочил ко мне и воскликнул: «Да воздаст тебе Аллах тем же, о Абу-Али, за ту милость, которую ты мне оказал, я да встретит тебя его награда, и да сделает это Аллах добрым делом из твоих добрых дел в день воскресения».

А потом он принял от меня кушанья и напитки и закрыл ворота перед моим лицом. И слова его разгневали меня, и я не знал, что делать, а он стоял за воротами и трясся от радости. И, увидав меня в таком состоянии, он сказал: «Ради моей жизни, о Абу-Али, кто это произнёс такой стих:

Спал я с нею, товарищ мой спал поодаль, Телом чистый, но сердцем он осквернился».

И мой гнев на него усилился, и я отвечал: «Это тот, кто сказал такой стих:

Это тот, кто раз тысячу был рогатым, Чьи рога возвышаются над Манафом» [423] .

И потом я принялся его ругать и бранить за его безобразное дело и малое благородство, а он молчал и не говорил, а когда я кончил его бранить, он улыбнулся и сказал: «Горе тебе, дурак! Ты вступил в моё жилище, продал мой платок и истратил мои деньги. На кого же ты сердишься, о сводник?»

И он оставил меня и ушёл к женщине, а я сказал: «Клянусь Аллахом, ты прав, относя меня к дуракам и сводникам!» И потом я ушёл от его ворот в великой заботе, и её след остаётся новым в моем сердце до сегодняшнего дня. И я не получил той женщины и не слышал о ней вестей».