Юри

[73]

наследует престол в царстве Когурё

Перевод А. Ф. Троцевич

Юри с юных лет обладал необыкновенными достоинствами. В детстве он любил стрелять по воробьям из арбалета. Как-то он увидел женщину, которая несла на голове кувшин с водой, он выстрелил и пробил его. Женщина рассердилась и принялась его бранить:

— Безотецкое отродье! Ты выстрелом разбил мой кувшин!

Юри стало стыдно. Он скатал из глины шарик и заделал кувшин. Вернувшись домой, он спросил у матери:

— Кто мой отец?

Юри был еще мал, и мать пошутила:

— У тебя нет отца!

Тогда Юри заплакал:

— С каким лицом и какими глазами может смотреть на людей тот, у кого нет отца?

Он тут же решил перерезать себе горло, а мать перепугалась и бросилась удерживать его:

— Это я пошутила! Твой отец — внук государя Неба, а со стороны матери — внук Речного божества. Случилось так, что он стал слугой в царстве Пуё и, разгневавшись, бежал в южные земли. Там он основал царство, а ты ступай туда и увидишь отца!

Юри ответил:

— Мой отец стал царём у людей, а сын стал слугой у людей! Я хоть и не имею талантов, но мне стыдно!

— Когда твой отец уходил, расставаясь, он мне сказал, что на семи горах, в семи долинах, под сосной, что стоит на камне, спрятана некая вещь, а достать её может только его сын!

Юри отправился на поиски горной долины, но ничего не нашёл, только устал. Он вернулся домой и вдруг слышит, что из-под колонны доносится жалобный голос. Колонна и оказалась сосной, обтёсанной на семь граней, а стояла сосна на опорном камне. Юри сам всё и растолковал:

— Семь гор, семь долин — это и есть семь граней, а значит, сосна на камне и есть колонна!

Он поднял колонну и принялся разглядывать, а там увидел дыру, а в дыре — обломок меча. Юри обрадовался.

В правление династии Ранняя Хань, на четвёртом году царствования под девизом Хун-цзя, летом, в четвёртой луне, Юри пришел в Когурё с обломком меча и подал его государю. Тот взял свой обломок и соединил оба куска. Тут же выступила кровь и спаяла обломки, словно меч никогда и не ломался!

Государь сказал:

— Ты и вправду мой сын! Но владеешь ли ты божественными умениями?

В ответ Юри тотчас же поднялся в воздух и уселся на солнечный луч, который лился через окно. Он показал своё божественное умение, и государь с радостью сделал его наследником престола.

 

Государя Тхархэ

[75]

приносит море

Перевод Л. Р. Концевича

Вот что рассказывают о Тхархэ, четвёртом государе Силла. Во времена правления Намхэ в море, что омывает берега царства Карак, появилась какая-то лодка. Суро, правитель той страны, вышел встретить её вместе со своими приближёнными и всем народом. Они били в барабаны и ждали, что лодка причалит к берегам их царства, но она умчалась, будто на крыльях летела, и остановилась у восточных берегов государства Керим в бухте Ачжинпхо, что возле деревни Хасочжи.

В тех местах тогда жила одна старуха по имени Ачжиныйсон, мать морехода, служившего у государя Хёккосе.

— В этом море, — заметила она, поглядев вдаль, — никогда не было скал. С чего это вдруг там с криками носятся сороки?

И только тут она заметила лодку. Наверху сидели сороки, а внутри стоял ларь — длиной в двадцать чхоков, а шириной — в тринадцать. Она подтащила лодку к берегу и поставила под деревья, которые там росли. Она не понимала, беду или счастье сулит эта лодка, и обратилась с молением к Небу. Лишь после этого она открыла тот ларь и заглянула внутрь — а там сидел мальчик благородной внешности, внутри были рабы и множество драгоценностей. Старуха прислуживала ему семь дней, и тогда он стал рассказывать о себе:

— Я родом из царства Ёнсон. В нашей стране правили двадцать восемь царей-драконов, и все они рождались из чрева людей. К пяти-шести годам они по наследству восходили на царский престол и начинали наставлять свой народ. Хотя в стране было восемь знатных родов, но их не делили по значимости и в конце концов все восходили на царский престол. Мой отец, государь Хамдальпха, взял в жёны дочь правительницы женского царства и сделал её государыней. Долгое время у неё не было детей, и она молила даровать ей дитя. И вот семь лет спустя она родила большое яйцо. Государь тут же собрал своих приближённых и сказал: «Никогда не случалось, чтоб человек родил яйцо. Боюсь, не к добру это!» И он приказал соорудить большой ларь, положить в него меня с рабами и сокровищами и поставить этот ларь в лодку, а лодку велел пустить плыть по морю с таким напутствием: «Плыви, куда хочешь, создай там царство и дай начало своему роду!» Тут вдруг явился красный дракон, под его охраной я и прибыл сюда.

Окончив свой рассказ, малыш взял посох и, в сопровождении двух рабов, поднялся на гору Тхохамсан. Там он сложил из камней жертвенник духам и остался на семь дней, сверху обозревая город и подыскивая место, где смог бы поселиться. Так он обратил внимание на холм, по виду напоминающий молодой, трёхдневный месяц, — именно ту землю, на которой можно бы долго прожить. Он спустился вниз и узнал, что там уже стоит дом сановного Хо. Тогда отрок пустился на хитрость — закопал возле дома точило и уголь и наутро, подойдя к воротам, заорал:

— В этом доме жили поколения моих предков!

— Неправда, — ответил ему сановный Хо.

Они долго препирались, но решить спор так и не смогли и в конце концов отправились в управу.

— А как ты докажешь, что это твой дом? — спросил у мальчика чиновник.

— У нас в роду все были кузнецами, — ответил тот. — И вот, пока мы ненадолго уезжали в соседнюю деревню, этот человек завладел нашим домом. Прошу вас, раскопайте здесь землю, сами сможете убедиться!

Когда раскопали землю, смогли убедиться, что и на самом деле там закопаны точило и уголь. Дом тут же отобрали у Хо и отдали юноше.

Прошло время, и государь Намхэ узнал, что Тхархэ мудрый человек, и женил его на своей старшей дочери. Звали её Ани.

Однажды Тхархэ поднялся на гору Тонак и на обратном пути приказал слуге по имени Пэгый — Белое Платье зачерпнуть воды и дать ему попить. Белое Платье набрал воды, но по дороге решил сначала напиться сам, а ковш вдруг взял да и прилип к его губам так, что невозможно было оторвать. Тхархэ выбранил его.

— Впредь, — поклялся слуга, — где бы мы ни были, никогда не стану пить первым! — И ковш тут же отлип от его губ. С тех пор слуга никогда не обманывал. На горе Тонак и сейчас есть колодец, который в народе называют «Колодцем раскаявшегося слуги». Так это тот самый колодец и есть!

Когда скончался государь Намхэ, на престол вступил Тхархэ, и случилось это в шестой луне года чонса, на втором году правления под девизом Чжун-юань императора Гуаньу-ди.

 

Две жены государя Юри

Перевод А. Ф. Троцевич

Зимой в десятой луне у Юри, государя царства Когурё, скончалась супруга Сон. Государь женился снова и на этот раз взял в жёны двух женщин. Одну из них звали Хва — Колос, и была она из местных, дочерью в семье, что жила в Кольчхоне. Другую звали Чхи — Фазаночка, и была она дочерью из семьи, что жила в стране Хань — Китае. Женщины постоянно ссорились, и никак не получалось их помирить. Тогда государь повелел построить для них в месте под названием Янгок два дворца — восточный и западный и поселил жён в этих дворцах, каждую по отдельности.

Однажды государь отправился на охоту в горы Кисан и семь дней не возвращался домой. А жёны тем временем снова поссорились, Хва — Колос принялась бранить Чхи — Фазаночку:

— Ты, китайская служанка, вести себя не умеешь! Правилам приличия не обучена, что ли?

Чхи так обиделась, что взяла и убежала.

Когда государь об этом узнал, он тут же вскочил на коня и помчался за ней, но Чхи рассердилась и не пожелала вернуться. Тогда государь, опечаленный, сел под дерево и, увидев стайку иволг, растрогался и тут же сочинил песню:

 

Государь Хёсон забыл про своё обещание

Перевод М. И. Никитиной

Хёсон, государь царства Силла, будучи ещё наследником, любил играть в шашки с просвещённым мужем Синчхуном в дворцовом саду под кедром, при этом он часто повторял:

— Для меня когда-нибудь тебя забыть все равно, что кедру перемениться — сбросить свою зелень.

При этих словах Синчхун вставал и кланялся. Но вот прошло несколько месяцев, государь вступил на престол и стал награждать подданных, а про Синчхуна забыл, в списки его не внёс. Синчхун обиделся, сложил песню и прикрепил лист бумаги с песней к кедру. Кедр вдруг пожелтел и зачах. Государь удивился и послал осмотреть его. Посланный снял с дерева лист бумаги с песней и подал ему. Тогда Хёсон вдруг вспомнил:

— Вот ведь, за множеством трудных государственных забот почти забыл, как говорится, о луке, вделанном в рог! — И тут же, призвав Синчхуна, дал ему титул и жалованье. Кедр сразу ожил. А в той песне сказано:

 

Учитель Чхундам и «Песня о том, как умиротворить народ»

Перевод М. И. Никитиной

Великий государь царства Силла Кёндок правил страной двадцать четыре года, в его царствование божества-хозяева пяти священных вершин и трёх знаменитых гор приходили во дворец и служили там.

Однажды, в третий день третьей луны, государь, занимаясь делами в башне над западными воротами Квиджон, обратился к приближённым:

— Кто увидит монаха в хороших одеждах, пусть приведёт его ко мне.

А тут как раз невдалеке появился один, высоких достоинств, со строгой осанкой. Свита увидела его и привела во дворец. Государь сказал:

— Это не тот монах в хороших одеждах, о котором я говорил.

И его отослали. Появился ещё один монах в стёганом одеянии, который нёс круглую корзину из вишнёвого дерева. Он шёл с южной стороны. Государь поглядел на него с радостью и пригласил к себе. Заглянув к нему в корзину, он увидел там чайную утварь и спросил:

— Кто ты такой?

— Чхундам, — ответил монах.

— Откуда ты пришёл?

— Обычно в третий день третьей луны и в девятый день девятой луны я завариваю чай и подношу Майтрейе в горах Намсан на вершине Самхва. Вот и ныне я уже поднес чай и возвращаюсь.

Государь осведомился:

— Нельзя ли и мне отведать вашего чая?

Монах заварил чай и поднес государю. Аромат и вкус чая были удивительны. От чашки веяло благоуханным теплом. Государь спросил:

— Я слышал некогда про «Песню о хваране Кипха», сложенную учителем. Говорят, смысл её весьма глубок. Правда ли это?

— Это правда.

— Тогда сложи для меня такую песню, чтобы подданные мои пребывали в мире и довольстве, — обратился к нему правитель.

Монах исполнил повеление и, сложив песню, поднес её государю. Государь восхитился песней и пожаловал монаху звание государева наставника. Тот дважды поклонился, поблагодарил государя, но от награды отказался.

В его «Песне о том, как умиротворить народ» сказано:

 

Небо дарует нефритовый пояс

Перевод М. И. Никитиной

На четвёртом году правления под девизом Цин-тай, в пятой луне года чоню, первый министр Ким Пу преподнёс государю Тхэчжо пояс, расшитый золотом и украшенный нефритом, длиною в десять обхватов. Золотых блях было шестьдесят две. Говорили, что это и есть тот самый пояс, который некогда преподнесло Небо государю Чинпхёну. Тхэчжо принял его и спрятал в дворцовой сокровищнице.

У Пэкчона, двадцать шестого государя царства Силла, посмертное имя было Чинпхён, а происходил он из рода Кимов. Государь вступил на престол на одиннадцатом году правления под девизом Тай-цзянь, в восьмой луне года кихэ. Ростом Чинпхён был огромен, одиннадцати чхоков. Однажды, когда он прибыл в храм Нэджесок и встал на каменные ступени, три плиты сломались. Обратившись к свите, государь промолвил:

— Не трогайте эти камни, пусть их увидят потомки!

Ныне одна из каменных плит находится среди знаменитых пяти камней крепостной стены, которые ещё никому не удавалось сдвинуть с места.

В начальном году правления Чинпхёна во дворец сошёл посланец Неба и сказал государю:

— Небесный император велел мне поднести вам в дар нефритовый пояс!

Государь принял дар, стоя на коленях, а посланец вернулся на небо.

Чинпхён всегда надевал пояс, когда совершали большие жертвоприношения в храме Неба и Предков.

Позднее, когда основатель династии Корё замыслил покорить Силла, ему сказали:

— Говорят, в Силла есть три сокровища и потому это царство невозможно покорить. О чём идёт речь? А вот о чём. Статуя Будды высотой в шесть саженей в монастыре Хваннёнса — раз, башня в девять ярусов в том же монастыре — два, и ещё — нефритовый пояс, дарованный Небом государю Чинпхёну, — три. И тогда царь Корё отказался от своих замыслов.

Вот как восславили это событие:

 

Вонсон становится государем

Перевод М. И. Никитиной

В своё время Ким Чувон исправлял должность первого министра, а Вонсон, будущий государь царства Силла, был тогда вторым министром.

Как-то Вонсону приснилось, будто он снимает с головы повязку, надевает шляпу из белого полотна и с двенадцатиструнной лютней входит в колодец близ монастыря Чхонгванса. Проснувшись, он послал человека привести гадателя. Тот растолковал сон:

— Снял головную повязку — лишат должности; взял лютню — наденут шейную колодку; вошёл в колодец — бросят в темницу.

Услышав это, Вонсон испугался и перестал выходить за ворота своего дома. В это время к нему пришёл с докладом некто Ёсам, но Вонсон, сказавшись больным, не вышел к нему. Ёсам явился второй раз и стал настойчиво просить:

— Я хотел бы получить лишь один ваш взгляд!

Вонсон разрешил, и Ёсам, представ перед ним, почтительно осведомился:

— Второй министр изволит чего-нибудь опасаться?

Вонсон отвечал, что боится знамения, которое увидел во сне.

Ёсам облегчённо вздохнул, поклонился и сказал:

— Да ведь это счастливейший сон! Обещайте, что не забудете меня, когда станете государем, и я истолкую вам сон.

Второй министр велел всем уйти и попросил объяснить сон. И Ёсам сказал:

— Сняли головную повязку — значит, не будет в государстве человека выше вас; надели белую шляпу — будет у вас корона с подвесками, а взять в руки лютню с двенадцатью струнами означает, что царский престол передадут потомку в двенадцатом колене; вошли в колодец монастыря Чхонгван — значит, войдёте во дворец.

Второй министр возразил:

— Но ведь выше меня Чувон, как же я могу взойти на престол?!

Ёсам ответил:

— Тайно принесите жертву духу Северной реки, и станет возможно.

Второй министр так и поступил. Вскоре скончался государь Сондок. Люди государства хотели позвать на царство Чувона и собрались встретить его, чтобы ввести во дворец. Но дом Чувона стоял за рекой, а река вдруг так разлилась, что переправиться через неё было невозможно. Тогда второй министр первым вступил во дворец и сел на престол. Приверженцы Чувона пришли довериться ему, поклонились и поздравили с восшествием на престол. Он стал именоваться государем Вонсоном. А звали его Кёнсин, и был он из рода Кимов.

Вот ведь как! Оказывается, хороший сон приснился!

 

Свирель, успокаивающая десятки тысяч волн

Перевод М. И. Никитиной

Синмуна Великого, тридцать первого государя царства Силла, звали Чонмён, а происходил он из рода Кимов. Он вступил на престол в первом году правления под девизом Кай-яо, в седьмой день седьмой луны года синса. В том же году на берегу Восточного моря воздвиг он в честь покойного отца, государя Мунму Великого, монастырь Камынса — «Благодарение за милость».

В храмовых записях говорится: «Государь Мунму хотел найти управу на японских пиратов, поэтому начал строить сей монастырь, но преставился, не завершив постройки, и превратился в дракона — повелителя моря. Его сын Синмун, взойдя на престол, на второй год Кай-яо завершил отделку алтаря в храме. Под ступенями по направлению к востоку был проделан лаз. Это затем, чтобы дракон мог входить внутрь храма и возвращаться назад. По-видимому, согласно завещанию, это место было избрано хранилищем останков покойного, и его назвали Тэванам — „Скала великого государя“. А сам монастырь получил название Камынса. Впоследствии люди приметили место, где являлся дракон, и придумали для него название Игёндэ — „Терраса, с которой удобно смотреть“».

В следующем году, году имо, в пятой луне, чиновник, надзирающий за морем, по имени Пак Сукчхон, доложил государю:

— В Восточном море объявилась небольшая гора. Она плывет по воде к монастырю Камынса: нахлынут волны — подходит ближе, отхлынут — уходит дальше.

Государь изумился и велел придворному астрологу Ким Чхунджилю провести гадание. Тот доложил:

— Ваш покойный батюшка, сделавшись ныне морским драконом, оберегает государство с моря. А князь из рода Кимов по имени Юсин, один из обитателей небес тридцати трёх богов, на памяти нашего поколения сошёл на землю и стал ныне великим сановником. Двое мудрейших объединили свою духовную силу и пожелали явить сокровище, которое защитило бы крепостную стену. Если государь изволит выйти на берег моря, непременно обретёт сокровище, которому нет цены.

Государь обрадовался и в седьмой день той же луны отправился к Террасе, с которой удобно смотреть. Он взглянул на ту гору издали и послал её осмотреть. Гора была похожа на голову черепахи, а на её вершине росли два бамбука. Днём было два ствола, ночью они соединялись в один. (Иные говорят, будто гора днём раздваивалась, а ночью соединялась, подобно бамбуку.) Посланный вернулся и доложил обо всём государю.

Государь провёл ночь в монастыре Камынса. И вот назавтра в полдень стволы бамбука соединились в один, а небо и земля в этот миг содрогнулись. После этого семь дней дул ветер и лил дождь, мгла и мрак не рассеивались. И так было до шестнадцатого дня пятой луны, но вот ветер утих, волны улеглись. Государь переправился по морю и ступил на эту гору. На горе он встретил дракона, который преподнёс ему пояс, украшенный пластинами из черной яшмы, принял его у себя и сел с ним рядом. Государь спросил у него:

— Эти гора и бамбук то раздваиваются, то соединяются. В чем причина такого чуда?

Дракон ответил:

— Взмахни одною ладонью — не услышишь звука. Хлопни двумя — услышишь звук. Так и тут. Нечто, являющееся этим бамбуком, рождает звук лишь тогда, когда соединятся два ствола. Этот бамбук — знамение! Он возвещает, что мудрый государь правит Поднебесной, исторгая стройные звуки. Срежьте, государь, этот бамбук, сделайте из него свирель и подуйте в неё — в Поднебесную тотчас придёт умиротворение. Ныне ваш покойный батюшка сделался великим драконом в море, а Ким Юсин снова стал небесным духом. Двое мудрейших соединили помыслы, явили миру бесценное это сокровище и повелели мне вручить его вам.

Государь был обрадован и потрясен до глубины души, он одарил дракона пятицветной узорной парчой, золотом и нефритом. Затем он повелел срубить тот бамбук. Когда государь сошёл на берег, гора с драконом вдруг пропала и больше не показывалась.

Государь вновь провёл ночь в монастыре Камынса. В семнадцатый день той же луны он доехал до ручья, что к западу от монастыря Чиримса, остановился и днём отобедал. Между тем наследник Игон (будущий государь Хёсо), оставленный охранять дворец, обо всём уже проведал, сел на коня и явился с поздравлениями. Приветствуя государя, Игон сказал:

— Да ведь нефритовые пластины на поясе, кажется, и на самом деле драконы.

— Как ты узнал про это? — заинтересовался государь.

— Снимите одну пластину, опустите её в ручей и удостоверитесь сами, — ответил наследник.

Сняли вторую пластину с левого края, опустили в ручей, и тотчас она превратилась в дракона, который тут же устремился в небо. А на том месте образовалась пучина, поэтому-то и называют теперь это место Ёнъён — «Пучина дракона».

Государь вернулся в столицу и приказал сделать из того бамбука свирель. Её поместили на хранение в кладовую Чхонджон, что в крепости Вольсон. Когда государь дул в ту свирель, тотчас уходили назад вторгшиеся войска, прекращался мор. В засуху шёл дождь, в дождь становилось ясно, утихал ветер, волны успокаивались. Назвали её «Свирель, успокаивающая десятки тысяч волн», и почиталась она государственным сокровищем.

Во времена государя Хёсо, когда на четвёртом году правления под девизом Тянь-шоу, в год кеса произошло диво — возвратился живым хваран Пуре, тогда свирель была повышена в звании и стала именоваться «Свирелью, успокаивающей десятки-десятки тысяч безбрежных волн». А подробнее об этом говорится в другом повествовании.

 

Царь с ослиными ушами

Перевод А. Ф. Троцевич

Государя Силла звали Ыннём. Восемнадцати лет он стал старшим хвараном, а в двадцать — в возрасте, когда совершается обряд надевания шапки, — сорок седьмой государь Хонан пригласил его во дворец на пир и там спросил:

— Ты стал хвараном и повсюду гуляешь без забот. Не случалось ли тебе увидеть что-либо удивительное?

Ыннём ответил:

— Я видел трёх человек добропорядочного поведения.

— Мы хотели бы услышать про них, — сказал государь.

— Я встретил человека, который, будучи званием выше другого, из скромности сел ниже его. Я видел человека, который, будучи необыкновенно богатым, носит простое платье. Я знаю человека, который, будучи от рождения знатным и могущественным, не пользуется своим влиянием.

Государь, выслушав его речь, признал её мудрой и, невольно пролив слезы, проговорил:

— У нас есть две дочери. Пусть одна из них служит вам с полотенцем и гребнем.

Ыннём, встав с места, поклонился государю и удалился, не поднимая головы. Дома он всё рассказал родителям. Те удивились и обрадовались, а затем собрали всю семью и рассудили:

— Старшая принцесса обликом весьма некрасива, а младшая очень хороша, женись на ней!

Старший над хваранами наставник Пом, услышав об этом, отправился к нему в дом и спросил:

— Правда ли, что государь хочет женить тебя на принцессе?

— Да, так оно и есть, — ответил юноша.

— На которой же ты собираешься жениться? — спросил наставник.

Юноша ответил:

— Оба родителя велели мне взять младшую.

Наставник на это сказал:

— Если женишься на младшей, я умру прямо у тебя на глазах. А если женишься на старшей, непременно обретёшь три блага — предупреждаю тебя!

— Последую вашему приказанию, — ответил юноша.

Вскоре государь выбрал счастливый день и послал спросить Ыннёма:

— Которую из двух дочерей предпочтёт господин?

Посланный возвратился и доложил о желании юноши:

— Он хочет получить старшую дочь.

Минули три луны. Государь тяжело заболел и, позвав приближённых, сказал:

— Мы не имеем мужского потомства, а потому все дела после нашей смерти пусть наследует Ыннём, супруг нашей старшей дочери.

На следующий день государь скончался, и Ыннём, получив оставленное ему повеление, вступил на престол. Тогда к нему явился наставник Пом:

— Некогда я говорил вам о трёх благах, и вот нынче все они проявятся. Женились на старшей дочери государя и ныне взошли на престол — это одно. Вы прежде восхищались красотой младшей принцессы, теперь её легко сможете получить — и это второе. Женились на старшей сестре и теперь благоденствуете вместе с супругой — это третье.

Государю весьма понравились его речи, он пожаловал наставнику титул «чистого душой» и сто тридцать лян золота. Когда государь скончался, ему дали посмертное имя Кёнмун.

В государевой опочивальне каждый вечер собирались несчётные полчища змей. Люди во дворце были напуганы и собрались изгнать их, но государь говорил:

— Если бы у нас не было змей, мы не смогли бы спокойно спать. Не выгоняйте их!

Каждый раз, как государь засыпал, он выплёвывал свой язык и расстилал его по всей груди.

Когда государь только вступил на престол, уши у него вдруг стали длинными, как у осла. Ни царица, ни придворные об этом не знали. Знал лишь один человек — шапочных дел мастер, но всю жизнь он никому об этом не рассказывал. Когда же ему пришла пора умирать, он отправился в безлюдное место, в бамбуковую рощу при монастыре Торимса, и прошептал бамбуку:

— А у нашего царя уши как у осла!

И после этого поднялся ветер и прошелестел бамбуком:

— А у нашего царя уши как у осла!

Государь разгневался, повелел вырубить бамбук и насадить кизил. Но когда подул ветер, снова раздался голос:

— А у нашего царя уши как у осла!

 

Стреляй в футляр от комунго!

Перевод М. И. Никитиной

Пичхо, двадцать первый государь Силла, в год мучжин, в десятую годовщину своего восшествия на престол, приехал к павильону Чхончхон — «Небесному источнику». Тут к нему прилетела ворона, прибежала мышь, и они вдвоём заголосили что есть мочи. А мышь вдруг заговорила человеческим голосом:

— Государь, разыщи то место, куда полетит ворона!

А еще рассказывают, будто государь Синдок собрался вознести молитву в монастыре Хыннюнса и увидал по дороге стаю мышей. Каждая из них держалась зубами за хвост предыдущей. Государь встревожился и повернул выезд, чтобы узнать у гадателя, что это означает. И было ему сказано: «Завтра разыщи, куда полетит ворона, которая каркнет самой первой», и т. д. Но это — совсем другая история.

Государь приказал возничему следовать за вороной. Они двинулись на юг и приехали к деревне Пичхон. А там дрались две свиньи. Государь остановился, засмотрелся на драку и потерял ворону из виду. В растерянности он ходил у края дороги. Тут из пруда вышел какой-то старец с письмом в руках. На нём было начертано: «Открой — увидишь, как умрут двое, не откроешь — умрёт один».

Посланный государем слуга взял письмо и вручил государю. Государь сказал:

— Чем двоим умирать, лучше не открывать письма. Умирать — так уж одному!

Но придворный астролог почтительно доложил:

— Два человека — простолюдины, один человек — это государь.

Тогда государь взял и развернул письмо, а в нём было сказано:

«Стреляй в футляр от комунго!»

Государь вошёл во дворец, увидел футляр от комунго и пустил в него стрелу — разом поразила стрела монаха, что возжигал курения во внутренних покоях, и одну из своих жён, тайно соединившихся и предававшихся распутству во внутренних покоях дворца. Так были казнены два человека.

С тех самых пор по обычаям государства каждую первую луну в день свиньи, день мыши и день лошади люди опасались что-либо делать и не осмеливались выходить из дома. А пятнадцатый день стали считать днём вороны и приносить ей в жертву блюдо из клейкого риса. И так это сохранилось до сего времени. А тот пруд, из которого вышел старец, высочайшим указом стали именовать Сочхульджи — «Пруд, из которого явилось письмо».

 

Красавица по имени Цветок Персика. Юный Пихён

Перевод Ю. В. Болтач

Двадцать пятый правитель Силла, государь Сарюн, по храмовому имени звался великий государь Чинчжи, и был он из рода Кимов. Женой его была дочь князя Кио, госпожа Чидо. Государь взошел на престол на восьмом году правления под девизом Тай-цзянь, в год пёпсин. Он правил страной четыре года. В делах управления при нём царили смута, запустение и пороки, и поэтому жители страны низложили его.

В те годы в округе Сарян жила одна простолюдинка, она была изящна и очень красива. Люди того времени прозвали её Тохва — Цветок Персика. Государь услышал о ней и повелел ей прибыть во дворец. Он пожелал осчастливить её, по женщина сказала:

— Женщине надлежит соблюдать правило — не служить двум мужьям. У меня уже есть муж, и я не последую за другим мужчиной. Даже повелитель десяти тысяч колесниц никогда не принудит меня к супружеской измене.

Государь сказал:

— А если он будет угрожать убить тебя, как ты поступить?

— Лучше пусть меня обезглавят на рынке, чем я соглашусь покориться другому, — ответила она.

— А если бы у тебя не было мужа, тогда можно? — в шутку спросил государь.

— Тогда можно, — ответила женщина.

Государь отпустил её и отправил домой.

В тот же год государь был низложен и почил. Спустя два года муж этой женщины тоже умер. Прошло десять дней, и внезапно среди ночи государь как живой вошёл в покои этой женщины и спросил:

— Ты некогда дала мне согласие. Сейчас, когда твоего мужа нет, можно?

Женщина не решилась так сразу легкомысленно согласиться и спросила у родителей. Отец и мать сказали ей:

— Это веление государя. Разве можно отказывать государю?

И они ввели свою дочь в покои. Государь оставался с этой женщиной семь дней, и всё это время дом окутывало пятицветное облако, а комнату наполняло благоухание. Через семь дней призрак государя вдруг бесследно исчез.

Женщина после этого понесла дитя. Когда истекли положенные месяцы и настал срок родить, покачнулось небо и содрогнулась земля. Она родила мальчика, и ему дали имя Пихён.

Великий государь Чинпхён, услышав об этом удивительном чуде, взял ребенка и воспитал его во дворце. Когда мальчику исполнилось пятнадцать лет, ему поручили должность и он стал ведать делами.

Каждую ночь Пихён тайно уходил из дворца и гулял где-то вдалеке. Тогда государь послал пятьдесят храбрецов, чтоб проследили за ним. Каждый раз Пихён, перелетев через стены Вольсона, направлялся на запад к берегу реки Хванчхон и там забавлялся, командуя множеством духов. Храбрецы, притаившись в лесу, внимательно следили за ним. Когда сонмы духов, заслышав утренние колокола монастырей, рассеивались кто куда, юноша тоже возвращался домой.

Храбрецы пришли к государю и доложили о том, что увидели. Государь призвал Пихёна:

— Говорят, ты забавляешься, повелевая духами. Верно ли это?

Юноша ответил:

— Да, это так.

— Если это верно, заставь-ка духов построить мост через канал, что на севере от монастыря Синвон, — распорядился государь.

Пихён, получив повеление государя, приказал своей свите обтёсывать камни и в одну ночь построил большой мост. Потому люди и называют этот мост Квигё — «Мост духов».

— Есть ли среди духов такой, который мог бы, обернувшись человеком, помогать мне на приёмах и в делах правления? — снова спросил государь у Пихёна.

Пихён сказал:

— Есть такой — Кильдаль, он сможет помочь вам в управлении царством.

— Приведи его, — приказал государь.

На следующий день Пихён явился вместе с Кильдалем. Государь пожаловал Кильдалю титул, и тот стал ведать делами. И на самом деле, он не имел себе равных в преданности и прямоте.

В то время у сановника Лим Чона не было сыновей, и государь повелел ему сделать Кильдаля приёмным сыном. Лим Чон послал Кильдаля воздвигнуть увенчанные павильоном ворота к югу от монастыря Хыннюнса. Каждый вечер Кильдаль уходил ночевать на этих воротах, и поэтому люди назвали их Кильдальмун — «Ворота Кильдаля».

Но вот однажды Кильдаль обернулся лисой и сбежал. Пихён послал духов поймать и убить его. Поэтому, стоит духам заслышать имя Пихёна, они тут же разбегаются в страхе и ужасе.

Люди того времени сочинили строфы, в которых сказано:

Местные жители эти строфы пишут на шёлке, чтобы отпугнуть духов.

 

Погиб из-за собственной глупости

Перевод М. Н. Пака

В двадцать первом году правления Кэро, государя Пэкче, осенью, в девятой луне, правитель Когурё Корён напал на Пэкче и с тридцатитысячным войском осадил столицу Хансон. Государь Кэро запер крепостные ворота и не решался вступить в бой. Тем временем армию Когурё разделили по четырём направлениям, и она приступила к штурму с флангов, а потом, воспользовавшись ветром, осаждающие принялись кидать горящие факелы и сожгли крепостные ворота.

Государь растерялся и не знал, что предпринять, но затем собрал несколько десятков всадников, вырвался за ворота и бежал в сторону запада. Солдаты Когурё пустились в погоню и убили его.

Задолго до этого правитель Когурё Чансу, втайне замышлявший напасть на Пэкче, искал человека, который сумел бы пробраться туда лазутчиком. Вызвался буддийский монах Торим:

— Недостойный монах, не сумел я постичь учение Будды, но все время думаю о том, как бы мне отплатить государю за благодеяния. Потому осмелюсь просить великого государя не считать меня ни на что не пригодным и дать указание, что сделать. Все силы положу, чтобы исполнить повеление!

Государь обрадовался и дал ему тайное поручение обмануть правителя Пэкче.

Тогда, прикинувшись, будто его преследуют в Когурё за преступления, Торим бежал в Пэкче.

А государь Пэкче Кэро очень любил играть в шахматы. Поэтому, явившись к воротам государева дворца, Торим сказал:

— Ваш слуга с юных лет учился игре в шахматы и не раз входил в число самых искусных. Мне хотелось бы обрести известность возле вас.

Государь пригласил его сыграть в шахматы и убедился, что в этой игре он самый искусный в государстве. Государь оказал ему приём как самому дорогому гостю, полюбил его всей душой и сетовал лишь на то, что так поздно довелось с ним встретиться.

Однажды, будучи наедине с государем, Торим сказал:

— Хотя я и чужестранец, но государь не оставил меня в отдалении от своей милости и облагодетельствовал весьма щедро. Я же смог отплатить за это одним лишь своим искусством и не принёс пользы государю даже на волосок. И сейчас я хотел бы высказаться, да не знаю, как отнесётся к этому государь.

Кэро ответил:

— Я прошу вашего мнения, и если оно окажется на пользу стране, то большего я и не жду от учителя.

— Великий государь, страна ваша с четырёх сторон окружена горами и холмами, реками и морями, — начал Торим. — Это защита природы, а не сооружения, сделанные человеком. Вот почему соседние государства и не помышляют о том, чтобы завладеть вашими землями, а стремятся лишь услужить вам. Поэтому следует внушать трепет людям ещё и величественным внешним видом и богатством в убранстве дворца государя. Это должно быть видно каждому — и тем, кто узрит их воочию, и тем, до кого достигнет людская молва. А между тем в столице не возведены ещё ни внутренние, ни наружные укрепления, не изукрашены и не обставлены дворцовые покои, останки прежнего государя лежат во временном погребении под открытым небом, а дома ваших подданных часто рушатся от разливов рек. Ваш слуга полагает, что великий государь более не может терпеть этого.

Государь ответил:

— Великолепно! Так и поступлю!

И вскоре он повелел согнать своих подданных — государственных крестьян месить глину и возводить городские стены. Внутри стен построили дворцы и беседки, башни и павильоны — величавые и прекрасные. Затем вытащили из реки Унниха каменную глыбу и возвели саркофаг, в котором захоронили прах отца, прежнего государя, а вдоль реки насыпали вал, который протянулся к востоку от крепости Сасон до северного склона горы Сунсан.

В конце концов из-за этих работ казна государства совершенно опустела, а народ испытывал нужду и лишения. Нависшая над страной опасность была гораздо большей, чем, как говорится, у яиц, сложенных в кучу.

Тогда-то Торим поспешно бежал назад в Когурё и обо всём доложил своему государю. Обрадованный Чансу решил теперь напасть и покорить Пэкче. Командовать войсками он поставил своих приближённых.

Когда об этом узнал государь Кэро, он призвал своего сына Мунджу:

— По глупости и невежеству поверил я коварному человеку и вот дошёл до какой крайности! Народ разорён, войско ослабело. Когда наступит крайняя опасность для страны, кто станет биться ради меня?! Я должен умереть, но что пользы, если и ты здесь погибнешь! Не лучше ли тебе уйти от опасности, чтобы продлить царственный род государя?

И Мунджу тотчас же вместе с Мокхёп Манчхи и Чоми Кольчхви отправился на юг.

В это время военачальники Когурё Чеу, Чэджын Коллу, Кои Маннён и другие прибыли во главе войск и напали на северную крепость, которую и взяли через семь дней. Затем они вышли к столице. В городе воцарился страх перед опасностью, а государь бежал. Военачальники Когурё Коллу и другие, увидев, как правитель Кэро сходит с коня и кланяется им, трижды плюнули ему в лицо. После чего, обвинив его в совершённых преступлениях, связали и отправили под стены крепости Ачхасон, где и убили.

Надо сказать, что Коллу и Маннён сами родом были из Пэкче, но там их обвинили в преступлениях, они бежали и укрылись в Когурё.

 

Государь и красавица Персиковый Цветок

Перевод М. Н. Пака

Осенью, в девятой луне, государь отправился на прогулку по округу Нальса, и Пхаро, житель этой округи, преподнёс ему свою шестнадцатилетнюю дочь. Девушку звали Персиковый Цветок, она была красавица, из тех, что, как говорится, могут погубить царство. Он нарядил её в узорные шелка, посадил в повозку и укрыл цветным шёлковым покрывалом.

А государь, приняв этот подарок за редкостное угощение, приподнял покрывало, чтобы посмотреть, но обнаружил там юную деву. Он изумился и не решился принять такой дар. Но когда он вернулся во дворец, мысли о ней не давали ему покоя, и тогда, переодевшись в простое платье, он стал тайком приезжать в их дом и навещать её.

Как-то по пути в её дом он остановился на ночлег в округе Котха, у некой старой женщины. Он спросил у неё, что думают люди страны о своём государе, и та ответила:

— Люди считают его мудрым правителем, а я в сомнении, потому что слышала стороной, будто государь в одежде простолюдина навещает красотку из Нальса. Он уподобился дракону, который, превратившись в рыбу, угодил в рыбачью сеть. Владетелю десяти тысяч колесниц грозит неуважение! Если это и есть мудрость, трудно ли у нас прослыть мудрецом?

Государь устыдился и, вновь встретив девушку, тайно увёз её в столицу и поселил в отдельном доме. А после у неё родился сын.

Зимой, в одиннадцатой луне, государь скончался.

 

Ёну получает престол

Перевод М. Н. Пака

Как только скончался Когукчхон, государь царства Когурё, госпожа У, его супруга, никому не сказав об этом и не объявив траура, ночью тайком отправилась в дом его младшего брата Пальги и сказала:

— У государя нет потомков, и наследовать ему должны вы!

Пальги не знал о кончине государя и ответил:

— Надо подчиняться судьбе, назначенной Небом, этим пренебрегать нельзя. А вообще, пристало ли замужней женщине бродить одной среди ночи?

Пристыженная супруга тотчас помчалась к его младшему брату Ёну. Ёну поднялся, оделся и, встретив её у ворот, проводил в дом, где стал угощать вином и закусками.

— Великий государь скончался, а сына у него нет, — начала рассказывать госпожа У. — Трон должен был наследовать Пальги, как старший, но когда я обратилась к нему, он подумал, что у меня какие-то тайные намерения, и оскорбил меня своей надменностью. Поэтому я пришла к вам, другому брату.

Ёну отнёсся к ней почтительно, со всеми почестями, взял нож и сам стал нарезать мясо для угощения, но случайно поранил свой палец. Тогда госпожа У оторвала кусок пояса от юбки и перевязала ему палец. Собравшись уходить, она сказала Ёну:

— Ночь такая тёмная, боюсь, как бы что-нибудь не случилось. Может, вы проводите меня до дворца?

Ёну последовал за ней, и они рука об руку вошли во дворец.

На следующий день, на рассвете, изменив завещание покойного, госпожа У повелела сановникам возвести на престол Ёну. Узнав об этом, Пальги разозлился и, окружив войсками государев дворец, стал грозить:

— Когда умирает старший брат, по обычаю на престол должен взойти следующий, а ты нарушил порядок и захватил власть! Это большое преступление! Выходи скорее, а то я убью твою жену и детей!

Запершись во дворце, Ёну не выходил три дня, а в стране никто сторонников Пальги не поддержал. Убедившись, что замысел его осуществить трудно, Пальги со своей семьей бежал в Ляодун. Там он встретился с Гунсунь Ду, правителем Ляодуна, и рассказал ему:

— Я брат Намму, царя Когурё. Намму умер, не оставив сына, а мой младший брат, сговорившись с госпожой У, вдовой брата, сам взошёл на престол, нарушив тем самым великие предначертания Неба. Я возмущён этим и, прибыв в Великое государство, нижайше прошу 30-тысячное войско, чтобы разгромить его и усмирить бунт. Гунсунь Ду согласился.

Тогда Ёну послал своего младшего брата Кэсу с войском, чтобы отразить нападение. Китайское войско было разбито, а Кэсу, лично возглавив передовой отряд, стал преследовать отступающих и настиг Пальги. Тот принялся его молить:

— Неужели ты посмеешь убить своего старшего брата?

Кэсу, не в силах пренебречь родственными чувствами, не решился его тронуть, но сказал:

— Конечно, Ёну поступил несправедливо, когда не отдал тебе престол, но как понять тебя, который из-за минутной обиды решил погубить государство своих предков? С какими глазами ты встретишься с ними после своей смерти?

Выслушав такие слова, Пальги, полный стыда и раскаяния, отправился к реке Пэчхон и перерезал себе горло. Кэсу, горько его оплакивая, взял прах и совершил погребение.

Осенью в девятой луне государь повелел чиновникам с царскими почестями похоронить в горах Пэрён временно погребенный прах Пальги.

Государь, получивший престол благодаря госпоже У, сделал её своей супругой.

 

Как Ыльбуль стал государем

Перевод М. Н. Пака

Мичхона, государя царства Когурё, звали Ыльбуль, а иногда — Убуль. Он был сыном Тольго, а тот — сыном государя Сочхона. Тольго был убит старшим братом, государем Понсаном, который заподозрил его в измене. Тогда Ыльбуль, опасаясь за свою жизнь, бежал.

Сначала он пришёл в дом к Ыммо в деревне Сусильчхон и нанялся к нему батрачить. Ыммо, не зная, кто он такой, заставлял его делать самую тяжёлую работу. В болоте возле его дома громко квакали лягушки, так он каждую ночь заставлял Ыльбуля бросать туда черепки и камни, чтобы лягушки молчали. А днём он гнал его заготавливать дрова впрок. Словом, ни минуты не давал покоя. Не вынеся таких мучений, Ыльбуль через год ушёл от него и взялся вместе с Чэмо из Тончхона торговать солью.

Однажды он добрался до реки Амноккан, а затем с грузом соли поплыл вниз по реке и остановился в деревне Сасучхон, на восточном берегу, в доме одного жителя. Старуха из этого дома попросила у него соли. Он дал ей целую меру и ещё немного, но, когда она попросила второй раз, отказал. Старуха разозлилась и потихоньку спрятала свои туфли в его мешок с солью. Ыльбуль, ничего не подозревая, взвалил мешок на плечи и тронулся в путь. Тут старуха бросилась за ним, обвинила его в краже туфель и пожаловалась местному управителю. Управитель отобрал у него соль и отдал старухе как возмещение за украденные туфли, а самого Ыльбуля велел наказать палками и прогнать.

Ыльбуль к тому времени так отощал, платье его превратилось в такие лохмотья, что видевшие его люди вряд ли могли бы признать в нём внука государя.

Как раз в то время первый министр Чхан Чори решил свергнуть государя Понсана. Поэтому прежде всего приказал Чобулю из Северного округа и Соу из Восточного обыскать все горы и равнины и найти Ыльбуля.

Они добрались до берега реки Пирюха и там заметили какого-то человека в лодке. Вид у него был изнурённый и печальный, но в его облике чувствовалось какое-то необычное изящество. Решив, что это и есть Ыльбуль, они ему низко поклонились и сказали:

— Ныне наш государь в правлении уклонился от правильного пути. Потому министр государства вместе с сановниками решили его низложить. Внук государя всегда отличался скромным поведением и милосердием, любит народ и сможет унаследовать царский престол. Вот потому нас и послали встретить вас.

Ыльбуль вначале не поверил им:

— Я простой деревенский житель, а не внук государя. Вам придётся продолжить поиски.

Соу на это ответил:

— Наш государь давно утратил сердца людей и не достоин быть главой царства. Истинные слуги государства с глубоким почтением ожидают государева внука и просят его не сомневаться в их искренности.

Тогда Ыльбуль вернулся в столицу с почётным сопровождением. Обрадованный Чхан Чори поселил его в доме в южной части Чомэка и позаботился о том, чтобы никто из людей об этом не узнал.

Осенью, в девятой луне, когда государь Понсан охотился на северном склоне горы Хусан, Чхан Чори сопровождал его. Неожиданно Чори созвал людей и сказал:

— Кто согласен со мной, пусть сделает то же, что я!

И он тут же воткнул в свою шапку тростниковый лист. И все тоже воткнули по листу тростника. Так Чхан Чори узнал, что у всех одинаковые намерения. Они вместе свергли государя, заточили его в особый дом, а дом окружили войском. Затем все вышли навстречу Ыльбулю, вручили ему государственную печать со шнуром и возвели на престол.

 

Бамбуковая рать

Перевод А. Ф. Троцевич

Мичху, тринадцатый государь Силла, был потомком Ким Альджи в седьмом колене. Он происходил из знатного рода и обладал совершенной мудростью, вот потому и наследовал престол после государя Чхомхэ.

Ныне в народе усыпальница государя зовется «Храмом предка-основателя». Это потому, что он первый из рода Кимов стал государем, и потом все государи этого рода почитали Мичху как основателя династии.

Мичху правил страною двадцать три года, затем скончался. Его усыпальница находится к востоку от монастыря Хыннюнса.

В правление четырнадцатого государя Юре люди царства Исо совершили набег на Кымсон. Наше войско изо всех сил старалось защитить город, но не могло совладать с врагами. И тут вдруг на подмогу явилась необычная рать — у всех за ушами были заложены листья бамбука. Вместе с нашими воинами они бросились на врагов, разбили их наголову и тут же пропали неизвестно куда. Заметили только, что перед усыпальницей Мичху лежит ворох бамбуковых листьев. Тогда-то и сообразили, что это покойный государь послал им помощь. Вот потому-то и стали называть его могилу «Усыпальницей, явившей бамбук».

В правление тридцать седьмого государя Хегона, на четырнадцатом году правления под девизом Да-ли, в четвертой луне года кими, вдруг поднялся вихрь и понёсся к могиле Ким Юсина. В нем явился какой-то человек верхом на коне, по виду похожий на военачальника, а следом за ним — четыре десятка людей, все в кольчугах и с оружием. Они тут же вошли в «Усыпальницу, явившую бамбук». Могила содрогнулась, и из неё донеслись стенания. Голос словно бы жаловался:

— Я всю жизнь помогал в делах правления и спасал царство во времена бедствий — в этом мои заслуги. И ныне, сделавшись духом, я охраняю родное государство. Моё сердце по-прежнему стремится избавить от бед и помочь в несчастьях, оно ни разу не переменилось. Но вот недавно, в год кёнсуль, моего потомка казнили без его вины. Ни государь, ни его подданные даже не вспомнили о моих заслугах. Я хочу уйти отсюда и поселиться в другом месте. Не стану более тратить силы и проявлять усердие! Прошу на это согласия государя.

Государь ответил:

— Если и мы с вами не будем охранять царство, что будет с народом? Вы уж старайтесь как прежде!

Юсин трижды просил, и трижды Мичху отказывал. Тут снова поднялся вихрь, и Юсин возвратился к себе.

Государь Хегон, правивший в ту пору, узнав об этом, испугался и спешно послал к усыпальнице достопочтенного Кима первого министра Ким Кёнсина, чтобы попросить у достопочтенного прощения. Монастырю Чхвисонса пожаловали драгоценности и поля для того, чтобы почтили заслуги почтенного Кима и совершили моление о его благополучии в царстве мёртвых. Тот монастырь возведён был на счастье после того, как Юсин покорил Пхеньян. Если бы не дух государя Мичху, не удалось бы умерить гнев достопочтенного Кима!

Никак ведь не скажешь, что невелики заботы государя Мичху в деле охраны царства. И люди, помня о его заслугах, не переставали приносить жертвы его духу наравне с тремя горами, а степень важности ритуала жертвоприношений духу Мичху возвысили даже над ритуалом самому основателю Хёккосе и могилу государя Мичху стали величать «Великая усыпальница».

 

Содон — Бататовый Малыш и Сонхва — царская дочь

Перевод М. И. Никитиной

Му-вана, тридцатого государя Пэкче, звали Чан. Его мать была вдовой, и жила она в столице на берегу Южного озера. Однажды соединился с ней дракон озера, и она родила мальчика. Назвали его Содон — Бататовый малыш. У него было столько дарований, что и перечесть невозможно, хотя жил он тем, что каждый день копал бататы на продажу, вот потому его и прозвали Бататовый Малыш.

Прослышав о том, что у Чинпхёна, царя Силла, третья дочь, Сонхва, редкостная красавица, он обрил голову и, явившись в столицу, угостил бататами уличных мальчишек, а они за это привязались к нему. Тогда он сложил песню и подучил мальчишек спеть её. В песне говорилось:

Песенку мальчишек распевала вся столица, и в конце концов она дошла до царского дворца. Придворные посоветовали отправить принцессу куда-нибудь в дальнюю провинцию. Собирая её в дорогу, государыня вручила ей слиток чистого золота, и Сонхва отправилась в ссылку. Тут Содон вышел на дорогу и, склонившись перед ней, выразил желание её сопровождать и охранять. А принцесса, хоть и не знала, кто он такой, неожиданно для самой себя с радостью согласилась. Он последовал за ней, и вскоре они тайно вступили в союз. И только после принцесса узнала, что его зовут Содон — Бататовый Малыш, тогда она и поверила предсказанию, которое прозвучало в мальчишеской песенке.

Они вместе добрались до Пэкче. Тут Сонхва достала золотой слиток, подаренный матушкой-государыней, когда она уезжала, и стала думать, как им жить дальше. А Содон со смехом спросил:

— Что это у тебя такое?

— Золото, — ответила принцесса. — Имея такое богатство, можно сто лет прожить.

— А там, где я с малых лет копал бататы, такого добра полно, что глины, — заметил Содон.

Сонхва, услышав такое, вскричала:

— Значит, во всей Поднебесной нет богатства несметнее! Если вы, господин, знаете место, где есть это золото, пойдём туда, возьмём богатство и отошлём во дворец к моим родителям. Согласны ли вы?

— Конечно! — ответил Содон.

И они собрали золото и сложили — образовался целый холм. Потом отправились в монастырь Сачжаса в горах Ёнхвасан, отыскали там наставника Чимёна и спросили совета, как доставить золото государю.

Наставник на это сказал:

— С помощью чудесных сил я смогу перевезти. Несите сюда золото!

Принцесса написала родителям письмо и вместе с золотом положила его у монастыря Сачжаса. А наставник с помощью чудесных сил за одну ночь доставил всё ко двору государя Силла.

Государь Чинпхён счёл удивительными такие чудесные перемены и преисполнился благорасположения. Он тотчас направил принцессе письмо, где осведомился о здоровье Содона.

Вот так Содон привлёк к себе людские сердца и стал в конце концов государем.

Однажды государь с супругой решили навестить монастырь Сачжаса, подъехали к берегу большого озера, что под горой Ёнхвасан, и видят — посреди озера появились три будды Майтрейи. Государь остановил колесницу и обратился к ним с искренней молитвой. А супруга сказала государю:

— На этой земле надо построить большой монастырь. Это моё искреннее желание.

Государь согласился и отправился к наставнику Чимёну. Он попросил его засыпать озеро, и наставник с помощью чудесных сил за одну ночь обрушил гору, засыпал озеро, и оно превратилось в ровную землю. Тогда здесь построили храм, внутри установили три изваяния Майтрейи, в трех местах соорудили зал, где устраивали молитвенные собрания, пагоду и крытую галерею. Эти строения и получили название монастыря Майтрейи. Даже Чинпхён, государь царства Силла, прислал в помощь сотню искусных мастеров. Монастырь и до сих пор стоит.

 

Нашел женщину в деревне Чутхон

Перевод М. Н. Пака

Сансан, государь Когурё, долго не имел сына. Тогда на седьмом году правления, весной, в третьей луне, государь принёс жертвы духам гор и рек. И вот, в пятнадцатый день той же луны, ночью, услыхал он во сне голос Неба:

— Я повелел твоей младшей жене родить сына, не тревожься.

Проснувшись, государь рассказал об этом своим приближённым:

— Во сне со мной говорило само Небо и обещало мне сына. Но как быть?! У меня же нет младшей жены!

Пхасо на это ответил:

— Нам не дано постичь волю Неба, государю следует подождать.

В двенадцатом году правления, зимой, в одиннадцатой луне, сбежала свинья, которую растили, чтобы принести в жертву Небу. Служитель помчался за ней и гнался до деревни Чутхон, но там, замешкавшись, так и не сумел её поймать. Вдруг неожиданно появилась женщина лет двадцати, восхитительно красивая. Она со смехом обогнала служителя и тут же схватила свинью. Только тогда служитель сумел её взять.

Узнав об этом, государь очень удивился и захотел увидеть ту женщину. И вот ночью в простом платье он отправился к дому женщины и велел своему слуге доложить о своём приходе. Услышав о том, что прибыл сам государь, в доме не посмели отказать ему в приёме. Государь вошёл в покои и, подозвав женщину, хотел сразу соединиться с ней, но она сказала:

— Не смею ослушаться повеления великого государя, но, если случится так, что родится у меня сын, прошу вас не оставить его своею заботой!

Государь обещал ей.

Около третьей стражи он встал от женщины и удалился к себе во дворец.

В тринадцатом году правления, весной, в третьей луне, госпожа У, первая жена государя, узнав, что он побывал у женщины из деревни Чутхон и любил её, стала ревновать к ней. Она тайком отрядила солдат и велела её убить.

Женщина проведала об этом, переоделась в мужское платье и убежала. Когда они её настигли и собрались её убить, она сказала:

— Кто велел вам сюда явиться и убить меня? Это сам государь ли вам приказал или великая княгиня послала? Знайте, что в лоне у меня дитя государя. Вы можете убить его наложницу, но посмеете ли вы покуситься на его дитя?!

Солдаты не решились её убить и, возвратившись, обо всём доложили великой княгине. Госпожа У пришла в ярость, ей во что бы то ни стало хотелось уничтожить эту женщину, но она ничего не могла сделать.

Государь же, услышав об этом, вновь пришёл в дом к той женщине и спросил:

— Я услышал, что ты беременна. Чей это ребенок?

— Ваша наложница и с братьями своими рядом не бывает, — ответила она. — Как же могла бы я сблизиться с мужчиной другого рода? Дитя, которое я ношу, — плоть самого великого царя!

Тогда государь обласкал её и щедро одарил, а вернувшись во дворец, известил обо всём супругу, и та не посмела её убить.

Осенью, в девятой луне, женщина из Чутхона родила сына.

Государь в восторге сказал:

— Это Небо ниспослало мне наследника!

Поскольку государь встретил мать наследника благодаря случаю с жертвенной свиньей, то сыну он дал имя Кёчхе — Жертвенный поросёнок, а его матери пожаловал звание младшей супруги.

А ещё прежде, когда мать женщины из Чутхона была ещё на сносях и долго не могла разродиться, шаман предсказал ей:

— Истинно, вы родите государыню.

И она до того обрадовалась, что тут же родила дочь. Назвали ее Хунё — Царица.

 

Государыня Чинсон и поэт Ван Коин

Перевод А. Ф. Троцевич

На втором году правления Чинсон, государыни Силла, весной, во второй луне, в деревне Сорянни сами собой сдвинулись камни.

Правительница Силла, которая долгое время была близка с князем Вихоном, всегда призывала его к себе для решения важных дел. Это она повелела Вихону вместе с Тэгу Хвасаном собрать песни народа Силла и составить книгу. Эти песни назывались хянга, «песни родины», а книга — «Собрание песен трёх поколений». Когда её близкий друг Вихон скончался, государыня пожаловала ему титул великого государя Хесона.

Но вскоре она тайно приблизила к себе двух или трёх молодых красавцев и предалась с ними распутству. Чинсон назначила их на важные должности и доверила всё управление государством. Из-за этого не было предела бесчинствам льстецов и угодливых любимцев, всюду процветало взяточничество, награждали тех, кто не имел заслуг, наказывали невиновных. Законы государства пришли в упадок.

И вот тут-то один человек, не называя своего имени, вывесил на большой дороге доску с вырезанными на ней словами, осуждающими нынешнее правление. Чинсон распорядилась найти сочинителя надписи, но отыскать его не удалось. Но кто-то подсказал ей, что это, верно, какой-нибудь недовольный чиновник, оказавшийся не у дел, а скорее всего, сочинителем может быть некий Коин, который скрывается в месте под названием Тэя.

Государыня повелела заточить Коина в столичную тюрьму, а затем предать его казни. Тогда Коин, полный негодования и обиды, написал на тюремной стене такие стихи:

В тот же вечер внезапно сгустились тучи, сверкнула молния, ударил гром и хлынул дождь с градом. Перепуганная правительница тотчас же освободила Коина и отпустила его домой.

 

Из жизнеописания царя-злодея Кунъе

[133]

, правителя царства Позднее Когурё

Перевод А. В. Соловьева

Родом Кунъе был из царства Силла и носил фамилию Ким. Его отец — Хонан, сорок седьмой государь Силла, а мать — наложница этого правителя, только её имя забылось. Кунъе родился в пятый день пятой луны в доме матери. В тот день над домом появилось белое сияние, похожее на длинную радугу, оно поднималось прямо в небо. Тогда звездочёт обратился к государю с такими словами:

— Младенец появился на свет в день «двойной лошади» и родился уже с зубами, да к тому же при странном сиянии. Опасаюсь, в будущем он принесёт царству несчастье, а потому лучше его не растить.

Тогда государь отправил в дом наложницы слугу с приказанием убить младенца. Посланный завернул ребенка в одеяло и бросил под крыльцо дома.

Рабыня-кормилица тайком подсматривала за слугой. Она подобрала мальчика, но по неосторожности рукой повредила ему глаз. Спрятав его, она скрылась и втайне вырастила, пережив множество невзгод. С десяти лет он предался неудержимому разгулу, и выкормившая его рабыня сказала:

— Когда ты родился, страна тебя отвергла, но я не могла это вынести и до сего дня растила тайком. Однако ты ведёшь себя так необузданно, что люди наверняка узнают про то, что ты остался жив, и тогда ни тебе, ни мне смерти не избежать. Как же нам быть?

Кунъе заплакал и ответил:

— Раз так получилось, я уйду отсюда, чтобы не доставлять вам неприятностей!

И он тотчас же ушёл в монастырь Седальса (теперь он называется Хынгёса), обрил голову и, став монахом, получил имя Сончжон. Но, даже повзрослев, не соблюдал правил поведения, проявлял своенравность и отчаянную смелость. Однажды, отправившись провести пост, он увидел ворона, который принёс что-то в клюве и бросил прямо в чашу для подаяний, которую Кунъе держал в руках. Это оказалась костяная закладка, а на ней написан иероглиф «государь». Он утаил это и никому не сказал, но сам очень возгордился.

Видя, как слабеет и клонится к упадку Силла, управление рушится, а народ разбегается, что за пределами столицы едва лишь половина округов поддерживает государя, а другие выказывают непокорность, толпы разбойников повсюду роятся как пчелы, снуют как муравьи, Сончжон решил, что если воспользоватся беспорядками и собрать людей, то он сможет осуществить свои замыслы.

В начальном году правления под девизом Тянь-фу, в год синъю, Кунъе провозгласил себя государем и объявил народу:

— Прежде Силла, чтобы разгромить царство Когурё, обращалось за военной помощью к Танскому государству. Вот почему теперь земли древней столицы Пхёнъян поросли дикой травой. Я должен отомстить за это врагу!

Он сказал так оттого, что был сильно обижен на Силла, где его, новорождённого, выбросили. Однажды Кунъе отправился на юг и в области Хынчжу, в монастыре Пусокса, увидел на стене изображение государя Силла. Он выхватил меч и изрубил картину. Рубцы на стене до сих пор остались.

Сончжон провозгласил себя Майтреей — буддой грядущего и на голове носил золотую корону, а на себе — монашеский плащ. Старшего сына назвал Чхонгван-посаль — бодхисаттва Чистого света, а младшего — Сингван-посаль — бодхисаттва Божественного света. Когда он выезжал, то всегда усаживался на белого коня, гриву и хвост которого украшали пёстрые шелка. Повелевал, чтоб впереди шли юные отроки и девы с флагами и зонтами, благовониями и цветами, а сопровождали его двести монахов с буддийскими песнопениями. Сам он написал более двадцати сутр, но речи в них были лукавы, и сообщали они о неканонических делах. Время от времени, восседая в строгой позе, он сам принимался их толковать. Монах Сокчхон осудил его писания:

— Всё это лживые, нелепые речи, нельзя им следовать!

Сончжон, услышав такое, впал в ярость и убил его железным прутом.

В начальном году правления под девизом Чжэнь-мин супруга Кунъе госпожа Кан стала строго укорять государя за многие беззакония. Государь возненавидел её:

— Ты почему развратничаешь с другими? — заорал он.

— Да как могло такое случиться?! — воскликнула госпожа Кан.

— Мне открылось это божественным провидением, — ответил ей государь и, раскалив на пылающем огне железную палку, проткнул ей тайное место и убил, а потом умертвил и её обоих детей. После этого он стал ещё более подозрительным, быстро впадал в гнев и часто без разбору принимался убивать подданных, начиная от приближённых министров, слуг и даже простых людей.

В Чхорвоне жил приехавший ранее из Танского царства купец по имени Ван Чан-цзинь. Однажды, на четвертом году правления под девизом Чжэнь-мин, в год муин, он встретил на рынке некоего совершенно седого человека крепкого сложения и необычной внешности, на нём были надеты платье и шапка древнего покроя. В левой руке он держал фарфоровую чашку, а в правой — старое зеркало.

— Не купите ли у меня это зеркало? — обратился он к Чанцзиню, и тот сразу же расплатился с ним рисом. А этот человек, раздав рис нищим детям, которые просили милостыню на улицах, исчез неизвестно куда. Дома Чан-цзинь повесил зеркало на стену, и, когда на него упали лучи солнца, появилась надпись, сделанная тонкими иероглифами, которая читалась как древние стихи. Вот их краткое содержание:

Чан-цзинь сначала не знал, что на зеркале есть надпись, а когда увидел её, посчитал необычной и тотчас доложил об этом государю. Государь приказал своим сановникам и Чан-цзиню разыскать и доставить хозяина зеркала, но того не нашли, лишь только в буддийском монастыре Пальсапса обнаружили глиняную статую духа звезды Чинсон. Дух был похож на того человека.

Государь долго сокрушался из-за этого и велел учёным мужам Сон Хамхону, Пэк Тхаку, Хо Вону и другим растолковать смысл надписи. Хамхон с остальными рассудили так:

— Строка «Небесный государь сына ниспошлёт в земли Чин и Ма» означает, что здесь речь идёт о царствах Чинхан и Махан. Появление пары драконов, один из которых скроется в зелёном дереве, а другой объявится в чёрном металле, означает вот что. Зелёное дерево — это сосна, речь идёт о внуке человека из области Сонак — «Сосновой горы», который прославился благодаря дракону, то есть о нынешнем правителе области. Чёрный металл — это железо, иначе говоря, столица Чхорвон — «Железный круг». Наш государь сначала здесь возвысился, здесь же и погибнет в конце. Вот о чём здесь говорится. А строка про сына Небесного царя, где сказано: «Сначала курицу схватит, потом изловит утку», означает, что правитель Чхорвона сперва захватит Керим — «Куриный лес», то есть царство Силла, а потом дойдёт до реки Амноккан — «Реки утиной зелени».

Растолковав предсказание, Сон Хамхон с сановниками решили:

— Наш государь и так жестокий и злой, а если мы скажем ему правду, не только нас одних рассекут на мелкие кусочки, но и правителю Чхорвона не миновать беды. — И они, докладывая, приукрасили своё толкование. Однако государь так рассвирепел, что сановники и все чиновники прямо трепетали от страха и не знали, что делать.

 

Рассказы о Кён Хвоне

[142]

, правителе царства Позднее Пэкче

Перевод А. В. Соловьева

Некогда в селении, расположенном к северу от Кванчжу, жил один богатый человек. У него была единственная дочь — обликом красавица, поведением строга. Однажды она говорит отцу:

— Каждую ночь ко мне на ложе приходит какой-то мужчина в красных одеждах и соединяется со мной как с женой.

— А ты продень в иголку длинную нитку и приколи к его платью, — посоветовал ей отец.

Дочь так и сделала. На следующее утро по этой нитке дошли до северной ограды, а под ней нашли иголку — она была воткнута в туловище большого земляного червя.

Девушка забеременела и родила сына, который в пятнадцать лет сам назвал себя Кён Хвоном. В начальном году правления под девизом Цзин-фу, в год имчжа, он объявил себя государем царства Позднее Пэкче, а столицу установил в городе Вансан. Он правил страной сорок три года.

Когда Кён Хвон был ещё младенцем, его отец распахивал поле, а мать носила ему еду. Однажды она оставила ребенка под деревом, тут пришла тигрица и накормила его своим молоком. Односельчане, узнав об этом, очень удивились.

Обликом и статью Кён Хвон вырос настоящим богатырём с неукротимым духом, ему не было равных среди людей. Он решил стать воином и отправился в столицу, а там его направили оборонять юго-западные берега. Кён Хвон всегда был настороже и всегда готов был вступить в бой. Вскоре он прослыл первым среди храбрецов, и его сделали военачальником.

Во втором году правления под девизом Тянь-чэн, осенью, в девятой луне, Кён Хвон захватил крепость Кынамсони сжёг её, а потом внезапно совершил набег на округ Коульбу, расположенный неподалёку от столицы Силла. Государь Силла Кёнэ попросил о помощи Тхэчжо, и зимой, в десятой луне, Тхэчжо направил войско, чтобы ему помочь. Но Кён Хвон неожиданно вторгся в столицу Силла. Как раз в это время государь Кёнэ вместе с супругой и наложницами отправился на прогулку в павильон Пхосокчон и там пил вино и веселился. Неожиданное нападение врагов повергло его в панику, он не знал, что предпринять, и вместе с супругой укрылся в южном походном дворце. А сановники и приближённые, придворные дамы и чиновники, которые сопровождали его, погибли от рук буйствующих солдат. Кён Хвон дал волю своему войску разграбить всё, а людей послал схватить государя и убить тут же, прямо перед ним. Затем он вошёл во внутренние покои дворца и жестоко изнасиловал супругу царя. Кён Хвон возвёл на престол Ким Бу, младшего отпрыска царского рода, забрал из государственной сокровищницы драгоценное оружие и вернулся в свою столицу в сопровождении захваченных царских сыновей и дочерей, а также искусных мастеров.