Александр Лукашенко

 

“Мы за равноправный союз...”

 

Пресс-конференция президента Республики Беларусь

 

В конце 2003 года в Минске Александр Лукашенко встретился с группой корреспондентов, чтобы рассказать о проблемах во взаимоотношениях Белоруссии и России. В присутствии главного редактора “Нашего современника” Президент Бело­руссии высоко оценил позицию журнала, деятельно способствующего сближению братских народов. Учитывая важность и откровенность состоявшегося разговора,  редакция

публикует стенограмму с несущественными сокращениями

 

 

Прежде всего хочу объяснить, почему наш разговор ограничен одной конкретной темой. Думаю, вы со мной согласитесь, что вопросы белорусско-российских отношений, как никакая другая внешнеполитическая тема, интересуют и белорусов, и россиян, — очень многих людей во всем мире.

Не скрою, мы много думали над тем, стоит ли идти на такой масштабный и откровенный разговор. И пришли к выводу, что он будет полезен всем нам. Граждане наших стран должны получить полную информацию о том, что на самом деле происходит в Союзе Беларуси и России, нашем Союзном государстве, каково его будущее.

Что касается меня лично, с моей стороны будет предельно честный и откровенный разговор — как всегда. От вас я ожидаю только одного — так же честно, объективно довести до общества то, что услышите здесь.

Наверное, уже хватит кривотолков, лжи, потому что тема очень важна для наших судеб, судеб народов России, Беларуси да и других стран.

Люди не должны получать информацию из каких-то анонимных источников, как произошло после последнего заседания Высшего Госсовета Союзного государства. Хотя эти анонимные источники, наверное, известны и вам, тем более они известны и нам.

В этом, наверное, есть и моя вина, что после последнего заседания Госсовета мы не довели до общественности то, что происходило за закрытыми дверями. А там, где двери закрываются, там всегда есть недомолвки, недоговоренности, ошибки и предвзятость. Думаю, будет правильным проинформировать вас об итогах.

Еще накануне я сказал, что это заседание не будет формальным. Так оно и случилось. Мы впервые вынесли на заседание высшего органа Союзного государства вопросы, которые до этого решались обсуждать только прези­денты, опять же за закрытыми дверями — “один на один”. Это был непростой, но исключительно честный и откровенный разговор.

Мы настаивали на том, чтобы все проблемы обсуждались полным составом, а не кулуарно. Поэтому белорусская сторона поддержала предло­женный Постоянным комитетом проект повестки дня, в которую были включены вопросы и Конституционного Акта, и Соглашения о единой валюте. К сожалению, российская сторона с этими предложениями не согласилась, мотивируя это нежеланием будоражить общественное мнение.

Тем не менее, пусть и вне повестки, самые острые вопросы союзного строительства мы обсудили. Позиция Беларуси всегда была последовательной и абсолютно прозрачной: мы за равноправный Союз, каждый участник которого является суверенным государством. Беларусь была, есть и останется таким государством. Иного не будет, потому что этого не может быть.

Надо отдать должное: российское руководство признает и уважи-тельно относится к такой позиции Беларуси. Об этом заявил прямо Президент России.

Конечно, наши мнения во многом расходятся. Принятие Конституционного Акта предусмотрено Союзным договором. Сегодня даже не обсуждается, принимать его или нет. Другой вопрос, каким быть этому Конституционному Акту. Поясняю: мы все, особенно это декларирует Российская Федерация, являемся демократическими государствами, которые уважают закон, международные договоры.

Помните, мы еще с Борисом Николаевичем Ельциным подписали, накануне его ухода, Договор о Союзном государстве. А ратифицировали и обменивались ратификационными грамотами в Кремле уже с новым Президентом России. И я слово в слово это напомнил Владимиру Владими-ровичу Путину. То есть новое руководство приняло тот Договор, который был подписан. Более того, практически все, в том числе и нынешний Президент, он тогда был Премьером, участвовали в создании этого Договора. Сегодня россияне говорят: “Вы посмотрите, что в этом Договоре? Если его принять, то Россия, да и Беларусь, потому что здесь же равноправный будет подход, чуть ли не теряют свой суверенитет”. На что я всегда заявлял: России-то чего бояться? Не надо бояться. Да и каким образом мы потеряем суверенитет? То есть налицо попытка отойти от тех положений Договора, которые были выстраданы и затем положены на бумагу и которые получили в наших государствах силу закона. Хотят ослабить Договор, на что я категорически пойти не могу, я уже говорил об этом, потому что я инициировал эти процессы в свое время и потому что это выгодно для нас, белорусов и россиян. И потому что мы на референдум выносили этот вопрос, и белорусы четко на него ответили.

Тогда было предложено: давайте выработаем Конституционный Акт и сделаем его фактически слабее, чем нынешний Договор. В таком случае возникает вопрос: а зачем? Зачем нам вообще делать бестолковую, извините за грубость, работу? Зачем нам Конституционный Акт делать слабее Договора?

Взять хотя бы вопрос о компетенции органов Союзного государства. Беларусь выступает за то, чтобы органам Союзного государства были переданы достаточно широкие полномочия, позволяющие сделать Союз эффективно работающим.

Понятно, если мы будем вести речь о функционировании общего рынка, создании единой транспортной и энергетической системы, проведении единой экономической, налоговой, валютной политики, эти вопросы должны быть переданы в ведение наднациональных органов. В сильном Союзном государстве должны быть полноценные органы, которые принимают обязательное для двух стран решение, то есть решение прямого действия.

Руководство России не готово поделиться своими полномочиями, долей своей власти, передав их союзным органам. Или боится, или какие-то другие причины есть, но мотивирует тем, что Россия может развалиться. Приводят ситуацию с Советским Союзом.

Мы к этому относимся с пониманием. В то же время, если не наделить союзные органы полномочиями для решения задач Союзного государства, мы никогда не придем к полноценному союзу. Необходимо закрепить правовой статус союзных органов, и сделать это надо в Конституции. В ней должны быть урегулированы все основополагающие вопросы функцио­нирования Союзного государства, в том числе и по единой валюте.

Но введение единой валюты — только один из элементов союзной архитектуры, и его нельзя вырывать из общего контекста. Какая единая валюта там, где нет решения всех экономических вопросов?

Не может быть свободного рынка капитала, если не будут сняты таможенные барьеры, которые по-прежнему сохранены в России. Надо создать единое экономическое пространство и только потом вводить единую валюту. Если нарушить последовательность укладки таких “кирпичиков”, дом рухнет еще до того, как мы его построим. Деньги в общественном организме — это кровь, которая, если говорить медицинским языком, циркулирует в кровеносной системе. Посмотрите на нашу “кровеносную систему”. Там кругом тромбы. Чтобы ввести валюту, которая бы циркулировала по этой кровеносной системе, надо срочно убрать тромбы. Иначе они оторвутся. А когда это происходит, ясно, что получается.

На чем мы настаивали? Надо выполнить то, о чем мы договорились раньше. (Аплодисменты.) И что уже прописано в соглашениях и договорах, и что стало законами в наших государствах.

Российская Федерация этого пока не сделала. Но заверила нас, что в ближайшее время они закончат все внутригосударственные процедуры и введут в действие все договоры в полном объеме, которые были заключены. Их надо выполнять, а не разрушать.

Хотите пример, пожалуйста. Мы заключили Договор, к которому почему-то постоянно привлекается внимание журналистов, особенно с российской стороны. О поставках газа. Это Договор не о бесплатной поставке газа. Это Договор не о поставках газа по минимальным внутрироссийским ценам. Это масштабный Договор о создании равных условий для субъектов хозяйст­вования Беларуси и России. Мы предоставляем российским предприятиям и бизнесу, которые у нас работают, полные права, как и белорусским, на территории Беларуси. Россияне нашим предприятиям, нашему бизнесу в России предоставляют такие же права, какие имеют российские предпри­ниматели и бизнесмены в Беларуси. Здесь сотни вопросов, в том числе равная ценовая политика. Но какая же будет равноправная экономическая политика, если, к примеру, тепличное хозяйство “Ждановичи” потребляет газ по 50 долларов, а где-то в Башкортостане, где я был и задавал вопрос о тепличном хозяйстве, по 12 долларов? Скажите, какая может быть здесь конкуренция, если мы выращиваем помидоры, огурцы на этом комбинате и платим по 50 долларов за газ, а тепло — это основное для тепличного хозяйства, — а там по 12? Мы делали уступки — и так было в соглашении записано — по одним направлениям, а они делают уступки по другим направлениям, в том числе и по газу. Что произошло? Захотелось России участвовать в привати­за­ции нашей газотранспортной системы. Пожалуйста, участвуйте. Ведите переговоры по цене, по условиям. Не получается — “разговорчивыми” оказа­лись белорусы. Выходит Премьер России и говорит: “Я не буду выполнять пункт 2 Соглашения о предоставлении равных условий для субъектов хозяйст­вования”. То есть то, что касается газовой сферы. Так что это за отношения между госу­дарствами?

И представьте, в такой ситуации, когда не выполняется ряд соглашений и вот таким образом действует руководство России, нам предлагают: возьмите российский рубль. “Это благо для белорусов, возьмите, вы сразу в два раза станете богаче”. Через запятую говорят: “Если вы российский рубль не возьмете, мы вам отвернем голову”.

Какая была бы у вас реакция? Даже если бы вы другой информацией не обладали? Вы бы подумали: дают счастье, не берет другая сторона. Ну и хорошо, баба с воза — коню легче. Есть такая поговорка у россиян и белорусов. Нет, начинают продавливать. Зачем? Я прямо на этом заседании, на закрытой части сказал: не хотят ли намертво привязать Беларусь к России? Не хотят ли, как у нас некоторые говорят, зацепить нас на крючок, чтобы в нужный момент нас подтягивать? Рыбаки знают, как это делается. Пока рыба не устанет. Потом выбросят на берег.

Скажите, у вас не было бы таких опасений? У меня они есть. Я уже говорил о том, что мы начинаем строить дом с крыши, мы видим этот график и дом, который развалится.

Есть и другие вопросы, более существенные. Мы не против того, чтобы российский рубль с 2005 года был единой валютой на нашем пространстве, выполнял роль валюты в Беларуси и России до 2008 года, когда мы выработаем новую валюту, как это записано в Договоре. Мы не против, но нам нужны гарантии, чтобы мы, как я уже говорил, когда нам кран этот денежный перекроют, не поползли куда-то на Монетный двор или к Кремлю и не ползали там, выпрашивая, вымаливая свое. (Аплодисменты.)

Когда мы говорим о валюте, не надо забывать, что это элемент государст­венности, это элемент независимости, важнейший элемент. Поэтому, вводя валюту другой страны, чужую валюту, Беларусь должна иметь гарантии . Как экономические, так и политические, чтобы не дестабилизировать, не разрушить обстановку, которая сложилась у нас в стране. Она очень хрупкая. Нам часто говорят, и Владимир Владимирович об этом говорил мне в Сочи: ну что, если мы вас обманываем, вы вернетесь к своей валюте. Я говорю: мы уже один раз возвращались после распада Советского Союза — и до сих пор еще “кувыркаемся”.

Вы можете спросить: к чему пришли в результате всех этих споров и жестких разговоров? Мы пришли к тому, что если Россия будет “продавливать” только союзную валюту, в Беларуси будут настаивать на том, что вытекает из Договора — на Конституционном Акте, на усилении нашего Союза.

При негативных позициях в этом вопросе мы вообще разрушим наш Союз и ни к чему не придем, ни о чем не договоримся. Поэтому пришли к выводу: наступил момент, когда мы остановились и не можем сделать вперед даже небольшого шага. Я предложил: давайте не будем разрушать Союз на радость тем, кто у нас за спиной. Давайте остановимся на существующем уровне и будем работать в рамках того Договора, который сегодня есть. Это неплохой Договор, хороший договор. Это Закон в России и в Беларуси, давайте выполнять этот Закон.

Как видите, я честно сказал: мы и вперед не продвинулись, но мы не сделали ни одного шага назад. Мы договорились, что будем продолжать переговоры по всем конкретным вопросам и будем работать над Конститу-ционным Актом , который обсудим в первой декаде февраля 2004 года.

Вот все то, что я хотел сказать во вступительной части.

Могут заметить: вот договорились не будоражить общественное мнение, а Лукашенко процентов на 75—80 рассказал о том, о чем говорилось на Госсовете. Я это сделал после того, как “некие анонимные” источники из Кремля вбросили в средства массовой информации заведомо ложные факты и начали дезинформировать население. В этой ситуации я просто вынужден сказать, о чем шел разговор и очень аккуратно о тех позициях, которых придерживаются две стороны — Беларусь и Россия.

Пожалуйста, ваши вопросы.

В. Радуцкий (Минское телевидение): Александр Григорьевич, не успели Вы прилететь в Минск после заседания Высшего Госсовета, этот “анонимный источник” тут же охарактеризовал ситуацию в Союзе как “патовую”. На Ваш взгляд, что это за “патовая ситуация” и как из нее выходить?

А. Лукашенко: Я прочитал несколько раз эту информацию, “ИТАР-ТАСС”, по-моему, ее передал. Материал явно был “сброшен” из Администрации российского Президента.

Если комментировать эту ситуацию, мы знаем этот источник в Кремле. Это Сергей Приходько, режиссер — Волошин. Все было отрежиссировано, и там очень много порядочных людей, которые нас предупредили. Вот этот источник неназванный, он вполне определенный человек, который ходит вокруг меня, улыбается, делает вид, что он за Союз, а на самом деле происходит вот это. Это во-первых.

Что касается “патовой ситуации”, судите сами, я вам только что изложил ситуацию, которая сложилась на заседании Высшего Госсовета, и рассказал о результатах, к чему мы пришли. Я это оцениваю так: нет шага назад, но мы не смогли, к сожалению, продвинуться вперед. Но в целом это был конструктивный и полезный разговор. Я вам скажу больше. Когда начали там выступать чиновники российские и говорить, что вот этот Союз выгоден Беларуси и что мы чуть ли там не “нахлебники”, правда, так прямо это не звучало, но косвенно, я сказал: знаете что, будьте честны, в конце концов. Соединенные Штаты Америки имеют взаимоотношения с Израилем. Ну что такое для США Израиль на краю света? И столько проблем все-таки (не по причине, может быть, Израиля, я не хочу этих вопросов сейчас касаться) для Соединенных Штатов Америки. 3 млрд в год — финансовая помощь. Это значит — безвозвратно. Кредитов, сколько может Израиль потребить у себя, столько он имеет. Израиль получил ядерное оружие, сегодня его имеет, и никто его не критикует. Вот, говорю, союзнические отношения, как Америка поддерживает своего союзника. Мы же у вас не просим 3 млрд финансовой помощи или каких-то кредитов. Не надо, вы, пожалуйста, нам отдайте то, что вы нам должны отдать. За транзит отдайте, за военные объекты, за единую границу, за единую таможню, за то, что летаете, перевозите. 100 млн тонн грузов туда и назад перемещается через Беларусь. 100 млн! Если мы по 10 долларов за тонну возьмем, посчитайте, сколько мы будем иметь в год. Мы никогда долгов перед Россией не будем иметь. Мы сможем у них покупать по мировым ценам газ и так далее. Но почему же вы нас все время ставите к стенке и говорите, что мы “нахлебники”?

В. Елфимов (Белтелерадиокомпания): Вам не кажется странным, что каждый раз после встреч президентов Беларуси и России как бы раздается голос из-за кулис, и аноним начинает по-своему комментировать и интерпретировать эти встречи?

А. Лукашенко: Трудно мне отвечать публично на этот вопрос. Не  хотелось бы нагнетать здесь обстановку. Знаете, все-таки я понимаю российское руководство — там грядут крупные политические события.

Как-то в разговоре с руководством России я сказал: если нужна прилич­ная, солидная помощь в этих политических событиях, если вы хотите, чтобы Беларусь участвовала в них, давайте сделаем это красиво и честно. Нас часто упрекали: в канун политических событий Ельцин всегда обращался к белорусско-российской теме и подписывали мы договоры и соглашения. А Лукашенко — такой-сякой, чуть ли не марионетка — на это шел. Кстати, а по­чему бы и не пойти, если это было выгодно Борису Николаевичу, России и нам не во вред? Ну да, нас подпирали эти политические события. Может, мы под политические события что-то делали. Да ради Бога! Какая разница, какой был повод? Это политика. Надо пользоваться любым поводом, конечно, порядочно, чтобы в чем-то продвинуться.

Здесь решили поступить наоборот. Да, это важнейшая тема в российском обществе — белорусско-российский союз. Ну почему тут Лукашенко как-то должен ее использовать, чуть ли не влиять через эту проблему на российское общество? Давайте мы враз это отрежем. Не получилось. Не получилось, потому что “сценаристы”, которые это прописывали, далеки от российской действительности и народа. Россияне хотят жить в Союзе Беларуси и России. А раз не получилось, надо как-то выходить из положения, ситуация дейст-вительно почти патовая, но ходы есть. Вот, они нашли такой ход: давайте все свалим на Лукашенко, обвиним, что он виноват, и будем красиво выглядеть в глазах российского общества. Если честно говорить, причина в этом. Добавьте так нелюбимую некоторыми влиятельными в России людьми личность Лукашенко. Это для вас не секрет. На что я всегда говорил: волков бояться — в лес не ходить. Лукашенко сегодня — реальная фигура в Беларуси. И это надо воспринимать как данность. С ним надо вести диалог. Будет другой Президент — будете вести разговор с другим Президентом.

В. Зенькович (“Интерфакс”): Александр Григорьевич, меня удивляет порой Ваше терпение. То какие-то чудаки не дают Вам воздушного коридора для полета. То другие чудаки шантажируют ценами на газ. Вам никогда не хотелось плюнуть на это всё? Не хотите интеграцию, ну и не надо!

А. Лукашенко: Отойти от этой проблемы я не могу по двум причинам.

Во-первых, я же был инициатором всего этого. Мне могут сказать: “Ты заварил эту кашу, а теперь “плюнул” и пошел?” Я был и остаюсь сторонником братских, дружеских отношений Беларуси и России. И до сих пор считаю — и об этом говорил руководству России на Высшем Госсовете, — ну, придут после нас умные люди, давайте не разрушим то, что наработано, оставим им, может, они смогут договориться и сделать шаги вперед? Давайте это сохраним. Это тоже достояние, и мы немало для этого сделали. И я немало здоровья на это положил.

Во-вторых, я Президент. В данном случае “машина”, которая вынуждена действовать в заданном направлении. А направление задал мне белорусский народ. Я не могу поступить так, как вы сказали, потому что это уровень обычного гражданина, но не Президента, который заботится о своей стране. Президент не имеет права так поступать. Хотя, конечно, порой трудно и обидно, и, может быть, даже больно.

С. Протас (“Звязда”): Ваша позиция известна. Все знают, что Вы выступаете за Союз с Россией. А вот как Вы думаете, сами россияне хотят этого нашего Союза или нет?

А. Лукашенко: Россияне не меньше, а еще больше, чем белорусы сегодня, хотят этого Союза. Я ведь Россию знаю прекрасно, я объехал всю Россию. И встречаюсь не только с простыми людьми, а имею контакты и с очень богатыми людьми, даже олигархами. С некоторыми общался плотно и знаю их позиции. Они хотят единства. Причин много. У обычных россиян — это боль за разрушение страны, уважение к нашему народу. Ведь белорусы нигде никому не создавали проблем, в том числе и в России, и в Казахстане и так далее. Так что это чувство, оно у русского человека, у россиян осталось. Притом все конфессии — православные, католики, мусульмане, — все народы и народности очень хорошо относятся к нашей стране, к белорусам.

Это одна причина. Есть вторая причина — экономическая. Вы же пре­красно понимаете: все, что сегодня передвигается между такой огромной страной, как Россия, и таким экономическим монстром, каким является Евросоюз, практически все идет через “горловину” — Беларусь. Так сло­жилось.

Прибалты, в силу их политики, сузили эту горловину. Таким образом, Россия поставила себя в некую зависимость от своих братьев, скажем так. Но мы ей никогда не препятствуем и не будем препятствовать. Это решение многих экономических проблем, это гарантия торговли, общения с Европейским Союзом.

Это вторая причина. На неё ориентируется бизнес-элита. Можно назвать еще ряд причин — военно-политические, политические, дипломатические. Как бы там ни было, когда России было очень сложно, я помню Стамбульский саммит, когда все навалились на Ельцина за Чечню, рядом встала одна страна. Да еще как встала! (Аплодисменты.) Мне пришлось, это показывали по телевидению, очень жестко выступить прежде всего против Квасьневского, Гавела и других “великих правозащитников”, которые, сидя в Европе, не зная ничего, начали “решать” российские проблемы. И знаете, расчувство­вавшись, Ельцин подошел и говорит: “Спасибо тебе, единственная страна, единственный человек, которые встали на защиту...”

Мы немножко охладили их пыл там, в резолюцию не прошла ни одна формулировка. Это тоже дорогого стоит. Я просто один пример привел. Правда и то, что россияне нас поддерживают, а сейчас еще больше, чем мы их, на дипломатическом поприще. За это им спасибо.

Сотрудничество в военном отношении: совместные учения. Россияне участвовали — их военнослужащие, их самолеты. Вы бы посмотрели на офицеров, на русских людей из элитной Кантемировской дивизии. Я к ним подошел и поблагодарил. Они стояли и плакали, видя это возрожденное братство, реальное сотрудничество в военной сфере. Наверное, вы недавно прочитали информацию о том, что в ближайшее время модернизированные зенитно-ракетные комплексы “С-300”, которых я добивался, будут уста­нов­лены на соответствующих позициях в Беларуси. Это о чем говорит? О высоком доверии военных к белорусской армии, о том, что мы защищаем здесь Россию.

Что я хочу этим сказать? Что у каждого слоя общества, у элиты и простых людей, свой интерес к Беларуси. Но самое главное даже не в этом, как бы я видел это из российской глубинки или будучи в российском руководстве. Тенденция на единение важна для российского общества. Люди бы поверили в лучшее, это был бы большой заряд, потому что россияне такие люди, прежде всего русские. Нужен повод для вдохно­ве­ния! Не понимать это может только недалекий человек. Это нельзя оценить деньгами, газом, нефтью и т. д. Я уж не говорю о Калининградской области, о других проблемах, где затронуты интересы россиян.

Та информация, которая публикуется, что 70 процентов россиян против Союза, это неправда. Против — единицы. И вы этих людей знаете. Да и они не против Союза. Они говорят: мы за Союз, но без Лукашенко...

У нас ситуация несколько другая. Это связано с тем, что нас начали обвинять, что мы “безрукие-безногие”, нам тут, извините, жрать нечего и мы “нахлебники России”. Это обидело, я Путину говорил: “Владимир Владимирович, это обидело белорусов”. И еще потребуется немало усилий, чтобы белорусов в этом разубедить.

Ст. Куняев (журнал “Наш современник”): Александр Григорьевич, в современном мире одним из главных законов считается Закон “О граж­данстве”. В России, год тому назад, наша Дума приняла ущербный Закон о гражданстве, сейчас приходится его поправлять. Ваш Закон гораздо умнее. Не потому ли, по сведениям белорусской прессы, из Белоруссии ежегодно уезжает 2 тысячи человек, а приезжает более 30 тысяч из разных стран, в том числе из России и из СНГ? Это, наверное, лучший ответ многим россий­ским и зарубежным СМИ, которые долдонят об ущемлениях в Белоруссии прав человека. Туда, где ущемляют, люди не стремятся... Но, может быть, такая радушная и по-советски интернациональная политика Беларуси и создает проблемы — социальные нагрузки, рабочие места, жилье. Не тяжеловато ли? Будет ли эта гуманная политика продолжаться и в будущем?

А. Лукашенко: Задавая вопрос, вы показали себя человеком, искренне уважающим нашу страну, уважающим белорусов, спасибо вам за эту позицию. Без таких людей, как вы, нам было бы сложно что-то делать во имя наших стран. Я вам за это очень благодарен.

Хочу сказать о том, что у меня было в душе всегда. Я это сказал впервые на встрече с одним из губернаторов России, но прежде всего в адрес посла России, который, конечно же, немедленно проинформировал свое руководство. Когда через средства массовой информации нас в очередной раз “достали”, я сказал: если вы хотите сделать Лукашенко врагом русского человека, россиян, то у вас ничего не получится. Потому что вопреки всему я буду делать так, чтобы россиянам, русскому человеку в Беларуси жилось гораздо лучше, чем в России. И в этом моя сила, и вы ничем эту политику не перебьете, вы не сможете ее оболгать.

Вот вы сегодня приехали, россиян много здесь, журналистов. Как бы они там ни показали, что бы они ни сказали сегодня о нашей пресс-конференции, большинство — это порядочные люди, и вы своим людям расскажете правду.

Россияне разберутся в отношении Лукашенко. Я нормальный человек, мы можем договориться и прилично вести диалог, политику.

Большинство наших людей, подавляющее, с уважением относится к России. И не только потому, что это человеческие чувства. Еще и потому, что это экономика. 50 с лишним процентов товарооборота приходится на Россий­скую Федерацию. Вы представляете, что такое 50 процентов? Это же рабочие места, это деньги, это зарплата и так далее.

Те времена, когда русского человека посадили на чемоданы, ушли безвозвратно. И мне дорого стоило, чтобы повернуть ситуацию. И если хотите уже совсем откровенно, я вам скажу, что если за мной, после моего прези­дентского срока, будет идти человек, который станет проповедовать антирусские, антироссийские настроения, выступать против наших тради­цион­ных соседей, я сделаю всё, чтобы этот человек не пришел к власти в Беларуси.

Возвращаясь к заданному вопросу, скажу: мы выдержим всё. И почему мы терпим и выдерживаем? Потому что мы знаем, что 90 процентов, если не больше, россиян питают к Беларуси и белорусам теплые, братские чувства.

О. Долгая (телеканал ОРТ): Последнее заседание Госсовета — там не было принято ни одного важного решения. На Ваш взгляд, нужно ли оно было вообще? Была ли необходимость его собирать? В чем польза от этой встречи, на первый взгляд, в общем-то пустой?

А. Лукашенко: Во-первых, у нас утвержден план. По нашему регламенту мы должны были провести ее давно. Поэтому проводить надо было. Тем более что вопросы рассматривались важнейшие. В том числе финансовые. Бюджет утверждали.

Если даже исходить из подтекста вашего вопроса, что мы по главным моментам не продвинулись вперед, всё равно нужно было встретиться. Потому что когда есть пауза в отношениях братских государств и люди видят, что нет движения и нет контактов, они настораживаются. Они не понимают, что проис­ходит. Так что это, если хотите, это была демонстрация в дипломатическом, политическом плане.

С другой стороны, эта демонстрация — сигнал не только обществу России и Беларуси, но сигнал и бизнес-элитам, чиновникам, в каком направлении желательно было бы действовать.

С. Конопацкая (Минский тракторный завод): Александр Григорьевич! Уважаемые коллеги, мы находимся сейчас в главном сборочном цехе Минского тракторного завода. Вы видите, как много людей собралось здесь, чтобы стать участниками сегодняшнего разговора. За ходом этого разговора мы следим с самого начала, с первых его минут. Многие люди воспользовались обеденным перерывом, для того чтобы придти и задать свой вопрос Прези­денту. Вопросов много, а потому начнем.

Итак, кто первый, пожалуйста, представьтесь.

А. Кишко (слесарь): Уважаемый Александр Григорьевич! Мы за Союз с Россией. Однако нас волнует следующее. Если произойдет приватизация наших крупных предприятий, таких, например, как “Интеграл”, МАЗ, не окажется ли большинство рабочих без работы? Так как российские акулы бизнеса проглотят эти предприятия.

А. Лукашенко: Это волнует не только рабочих Минского завода. Вы знаете политику приватизации в Беларуси. Никакие “акулы” по причине того, что они акулы, приватизировать в Беларуси предприятия не будут. Это во-первых.

Во-вторых, наша политика предполагает, если мы и будем что-то привати­зировать, какие-то предприятия, мы будем оставлять за собой контрольный пакет акций, то есть полный юридический контроль за собствен­ностью этих предприятий.

В-третьих, для меня главное — не приватизация, а ее результат. Выбро­сить людей с предприятия никому не будет позволено. Поэтому первым пунктом, когда мы идем на приватизацию какого-то предприятия, мы запи­сываем: “Люди с предприятия не могут быть уволены по причине сокращения штатов”. Это наиважнейший вопрос. И почему еще у нас и не продвигается порой приватизация, и мы не договариваемся с этими “акулами”, о которых вы говорили, — они не согласны с нашими условиями. Сегодня, допустим, на тракторном заводе 18 тысяч работающих. Они говорят, нам хватит 10 тысяч. Я у них спрашиваю: “А что будет с 8-ю тысячами?” — “Это ваши проблемы”. Тогда я говорю: “До свидания. Нам нужна такая приватизация, которая бы повысила эффективность произ­водства, сохранила рабочие места, приум­ножила эти рабочие места. А не такая, чтобы выбросить людей на улицу”. Я надеюсь, это услышат сегодня все наши люди: не может быть в Беларуси приватизации, которая нанесет ущерб нашему народу.

А. Карлович (слесарь механосборочных работ): А у меня к Вам такой вопрос. Что выгодно Беларуси: идти к России или в Европу?

А. Лукашенко: Вопрос не новый. Но, видимо, он все-таки людей волнует. Куда идти, в Россию или в Европу? Я только что отвечал на вопрос русского писателя. Говорил о том, что свыше 50 процентов товарооборота приходится на Россию. То есть мы продаем почти половину тракторов МТЗ в Россию. Я думаю, что нам это выгодно. Это вообще прекрасная страна, это полмира, где есть всё, и нам, в общем-то, по большому счету, никто не мешает пользоваться благами природы и наслаждаться общением с людьми этой страны. И это тоже дорогого стоит. Поэтому почему мы должны от России уходить? Притом мы разговариваем на одном языке, у нас одинаковый менталитет, мы прекрасно знаем, что как белорусы, так и русские никогда друг друга не предавали и не предадут. Давайте отбросим отщепенцев, которые сегодня выступают против Союза Беларуси и России. У них не получится нас сломать.

Что касается Европы. Мы часть Европы. Более того, я вчера встречался с одним миллиардером, который у нас давно работает, инвестирует 150 млн долларов. Он прямо сказал: я к вам пришел не только потому, что я верю в Беларусь, а потому, что она находится в центре Европы, это важнейший элемент Европы, без которого вообще невозможны никакие процессы в Старом Свете...

Мы мост, связующий Восток и Запад. И наша внешняя политика основана на многовекторности. Вектор “Запад”, вектор “Восток” — прежде всего. Поэтому для нас важны и Россия, и Европа.

Конечно же, наши экономисты все просчитали. Более того, мы же имеем реальную практику. Ваш трактор МТЗ не хуже тракторов, которые производятся в Европе. Но МТЗ в Европу особо никто не пускает, потому что там защищают свой рынок, свои рабочие места. В Россию мы имеем доступ. Поэтому мы за Европу, но в такой степени, в которой Европа может принять нашу продукцию на основе свободной конкуренции. Вот мы выбрали квоту в середине августа по текстильным изделиям, которые хорошо конкурируют на европейских рынках. Выбрали квоту, нам говорят: всё, больше не везите. Потому что итальянский текстиль негде будет продавать, английский, немецкий. Так что же это за свободная конкуренция? Вот так нас воспринимают в Европе, и не только нас, но и украинцев, и россиян. Кругом ограничения. Мы видим эту практику. Но, тем не менее, мы будем работать с теми, кто будет соблюдать наши интересы, и с Европой в том числе.

И. Сосункевич (рабочий корпуса сборки тракторов): Вы ведете поли­тику по объединению Беларуси с Россией. Но все же, как мне кажется, чтобы не было вот таких недомолвок и вопросов о “патовых ситуациях”, нужно знать мнение народа. Отсюда вопрос: состоится ли всенародный референдум по белорусско-российской интеграции?

А. Лукашенко: На последнем Высшем Госсовете Владимир Владими-рович Путин говорил о неприемлемости некоторых вопросов Договора, потому что, де, надо менять российскую Конституцию. Я ему сказал: так и нам надо белорусскую Конституцию корректировать по отдельным направлениям, если мы вводим единую валюту, допустим. Это вопрос Конституции. Конституцию надо менять, поэтому мы по многим вопросам тоже будем советоваться с народом. Я впервые сказал об этом и сейчас публично подтверждаю: если мы пойдем по пути того уровня норм, которые закреплены в Договоре, мы обязательно спросим разрешения у людей, потому что это конкретные вопросы. Мы ничего не потеряем, если все обсудим и вы выскажете свою позицию.

С. Жур (мастер): Меня как мать волнует вопрос о наших сыновьях. После объединения двух государств будут ли наши сыновья служить за пределами Беларуси?

А. Лукашенко: Этот вопрос — конек оппозиции. Когда мы на референдуме ставили вопрос о Союзе Беларуси и России, меня упрекали в том, что вот Лукашенко хочет наших сыновей послать воевать в Чечню. Вы хорошо знаете, что старший мой сын уже отслужил в армии, а младший сейчас служит. И мне эта тема, как и вам, близка и знакома. И я вам должен сказать, что я категорически против посылки наших военных за пределы Беларуси. Я категорически против того, чтобы наши ребята вообще выезжали по каким-то направлениям, даже миротворцами, за пределы Беларуси. Организация Объединенных Наций за большие деньги нас просит, чтобы мы участвовали своими Вооруженными Силами, потому что армия у нас хорошая, ребята обученные, участвовали в других частях мира в миротворческих операциях, что-то охраняли, где-то там кого-то разделяли и так далее. И это не только потому, что это опасно и ребята могут погибнуть. Извините меня, я и они — люди военные, и если страна прикажет, мы погибнем. Мы — мужики. Мы должны вас защищать. Мы должны защищать свою землю. Но наши ребята не должны гибнуть далеко от дома, в том числе и в Чечне.

Поверьте мне, Президент России и россияне никогда не просили, чтобы мы помогали им в Чечне. И даже если мы объединимся в Союз, эта норма незыблема. У нас хватает работы в интересах России на Западе. Дай Бог, чтобы нам защитить общие наши интересы от Черного моря до Балтийского. Вот здесь мы будем защищать и белорусскую землю, и россиян в том числе, даже и погибая, как когда-то это было, если такое время не дай Бог придет. Вы это четко должны знать. На своей земле мы будем бороться за интересы свои и российские. Также и Россия нас сегодня ядерным щитом прикры­вает.

Е. Селивончик (слесарь механосборочных работ главного конвейера): У меня такой вопрос: не будут ли при введении российского рубля обмануты жители Беларуси, как было во времена распада Советского Союза?

А. Лукашенко: Мы этого не допустим. Но меня, как и вас, кое-что настораживает. Ну ладно, сегодня в России денег море, некуда девать, нефть высокую цену имеет, газ тоже и так далее. Но в то же время существует задолженность перед бюджетом — эта цифра называлась в российских СМИ и у нас в белорусских.

Мы уже давно забыли, что такое долг бюджетникам, а тут целый миллиард долларов, тридцать один миллиард рублей российских задолженность, и они не могут ее покрыть. И я опасаюсь, что может возникнуть ситуация, когда вот эта страшная чума — невыплата заработной платы, особенно бюджетникам, — может перекинуться и на нас. Поэтому в омут бросаться сегодня не намерен.

С. Шиманский (старший мастер службы энергетики, председатель профкома корпуса сборки тракторов): При объединении Беларуси и России и переходе на единую валюту — на российский рубль — не произойдет ли в нашей стране повышения цен, снижения заработной платы и, как следствие, понижения жизненного уровня населения, особенно трудовой его части?

А. Лукашенко: Мне кажется, исходя из того, как специалисты подготовили проекты наших документов, снижения уровня жизни не произойдет. Но вы же понимаете, что мы, вводя валюту, попадаем в зависимость от тех процессов, которые будут происходить в России. И кто его знает, как эта ситуация колебнется.

Мы, конечно, будем работать и стараться делать все, чтобы жизненный уровень возрастал. И так и должно быть, потому что какой же смысл вообще в Союзе, в объединении, если жизненный уровень упадет. Но я не могу сказать на 100 процентов, что все будет светлым и прекрасным. Это же жизнь.

Т. Вятская (радиостанция “Мир”): Вопрос об информационном прост­ран­стве. 10 лет назад граждане России узнали о том, кто Вы, какое у Вас миро­воззрение, именно из каналов “Маяка”. Я хочу вернуть “Маяк” на Беларусь. Тем более что Вы несколько месяцев назад обещали разобраться с этой ситуацией.

А. Лукашенко: А “Маяк” готов придти в Беларусь на цивилизованных, приемлемых условиях?

Т. Вятская: Это не мои вопросы. Я просто знаю о просьбах наших слуша­телей в Беларуси, которые лишены этого спокойного, лояльного радиоканала.

А. Лукашенко: Вы подняли очень интересную проблему, и я хочу искренне разобраться. Вы идете на наш рынок, давайте договариваться. Мы будем ваш продукт запускать здесь и будем платить цивилизованно за него, а вы уж, пожалуйста, платите часть от рекламы, если вы там транслируете. ОРТ, НТВ честно и добросовестно платят всё до копейки.

А самое главное, нельзя позволить расстреливать нашу страну из самого опасного оружия, которым являются средства массовой информации. Это сильнейшее оружие, когда нет “горячей” войны. И я беспокоюсь за то, как “простреливают” российские каналы наше общество. Это  95 процентов вранья. Это не относится к “Маяку”. Но требование одно. Давайте садиться за стол и будем договариваться с нашими журналистами, коллективами, как делить рынок. Я уверен, что надо сделать так, чтобы “Маяк” не только “простреливал” нас, но и с помощью “Маяка” мы хоть иногда “стреляли” бы в ту сторону.

Ю. Карманов (“Ассошиэйтед пресс”): Возвращаюсь к теме белорусско-российских отношений. Владимир Путин достаточно ясно заявил о своем политическом будущем. Он сказал, что третьего срока у него не будет. Скажите, пожалуйста, что прописано в Конституционном Акте о руководстве, о президенте, о руководителе Союза Беларуси и России? И небольшое уточнение. Вот Вы отвечали на вопрос о референдуме. Вы имели в виду белорусский референдум и потом союзный референдум? Или это будет все-таки один референдум?

А. Лукашенко: Это будет два референдума. В России и в Беларуси. Не может быть общего референдума. По нашей Конституции не предусмотрены какие-то общие референдумы.

Я не совсем понял ваш вопрос по поводу третьего срока Путина. Это его проблемы. Если он сказал, что он не будет избираться на третий срок, давайте ему поверим.

Кстати, мы должны принять решение. Или мы оставляем Высший Госсовет, Правительство и Постоянный комитет и избираем Парламент двухпалатный. У нас же нет Парламента. У нас есть Парламентское собрание, куда мы делегируем депутатов от России и Беларуси. А Парламент уже давно должен бы быть избран, нижняя его палата — всеобщим голосованием. Но этот вопрос застопорился.

И все-таки при чем здесь третий срок Путина? Ты что-то недоговариваешь. Ты хотел сказать о моем третьем сроке?

Ю. Карманов: Да .

А. Лукашенко: Ну так и говори. Не надо стесняться, коли пришел. Я же знаю позицию Карманова и “Ассошиэйтед пресс”.

Что касается меня, читайте Конституцию. Все будет исключительно по Конституции. Если не будет каких-то изменений. Об изменениях и причинах я уже говорил. Если оппозиция, которую вы зачастую поддерживаете, будет себя вести цивилизованно и мы выйдем на принятие решений через референдум, выборы и так далее, все будет очень цивилизованно. Если этого не произойдет — желающих погреть руки много, — я наведу порядок. Я не позволю дестабилизировать обстановку в стране.

Что касается меня, буду я Президентом или нет, я уже много раз об этом говорил. Только раньше я говорил, что 4,5 года еще работы, сейчас уже 3,5 года. О чем сегодня вести речь? Дайте мне хоть второй срок доработать. Дайте второй срок доработать, потом я вам про третий расскажу. И если там будет новый срок, поверьте, я это буду делать открыто, только по Консти-туции. Не по Конституции я сделать не могу. Завтра раздавят: нелегитимный Президент. И без того меня уже оппозиция нелегітымным лічыла, пока время не прошло. Им уже надоело самим про это говорить. “Нелегитимный” ­— а Президент Соединенных Штатов Америки посла присылает и аккредитует при Президенте Лукашенко... Я никогда не захочу подставить страну, и прежде всего себя, став нелегитимным Президентом.

Есть ли возможность у Лукашенко еще работать? Конечно, есть. Но надо, чтобы народ это сказал. То есть всё в ваших руках. Как вы решите, так и будет. И поверьте, что дело не во власти самого Лукашенко. Откажете в доверии, ну что ж, случится что-то не дай Бог, тогда я спокойно скажу: “Вы меня, как Горбачева, бить не будете. Вы меня поставили, вы меня сняли. Я же не сам сбежал”. Поэтому все будет конституционно, не переживайте.

О. Степаненко (газета “Правда”): Александр Григорьевич, спасибо, что Вы сказали о  м а р к е Минского тракторного завода. Сейчас многие говорят “брэнд”. К сожалению, и телевидение, и средства массовой инфор­мации настолько “сбрэндили”, что все чаще забывают белорусский и русский язык.

А теперь вопрос. На заседании Высшего Государственного Совета Вы сказали, что на заминках процессов строительства Союзного государства сказываются объективные факторы. Один из таких факторов — ситуация в России. Я встречаюсь со многими мыслящими людьми в Беларуси и России. Все они встревожены одним: Россию надо спасать от обнищания, от разру­шения экономики, которая скрывается всей пропагандистской машиной. В сельском хозяйстве называют рекордным урожай 85 млн тонн, но ведь в 1990 г. РСФСР собрала 116,9 млн тонн, а были годы, когда урожай доходил до 138 млн тонн. Такие же разрушения идут и в других отраслях экономики, в том числе и в промышленности.

Я знаю непростое положение Беларуси. Но, по последним показателям ООН, Беларусь занимает 53-е место по индексу человеческого развития, обгоняя все страны СНГ. По данным Всемирного банка, Беларусь достигла наибольшего успеха в борьбе с бедностью. По данным других солидных организаций, в Беларуси самый низкий уровень опасности, и страна меньше всего поражена коррупцией. Не эти ли объективные факторы вызывают такое мощное противодействие определенных сил в России?

А. Лукашенко: Понимаю проблемы России, но и у нас проблем много. много, не меньше, наверное, чем в России. может, не так остро они стоят. но я не могу себе присвоить “миссию спасения России”. Вы понимаете мое положение, мою ситуацию. Но вы должны знать, что Россия — это не только ваша Россия, это и моя Россия. Мы жили в одной стране. Мы три миллиона с лишним человек положили на алтарь Победы, защищая нашу страну. Мы защищали, если хотите, прежде всего Москву, как мы всегда говорили, и указания оттуда получали — погибнуть, но не отступить.

Посмотрите, сколько у нас сегодня россиян живет. Да у нас в руковод-стве процентов тридцать россиян. Вот Андрей Владимирович Кобяков — русский человек. Урал Рамдракович Латыпов — тоже россиянин. У нас море русских людей. Они что, какие-то здесь другие? Нет. Это их земля.

Миссию спасения России взял на себя нынешний Президент России. И если в этом тяжелом труде нужны будут наше плечо и поддержка, а Союз Беларуси и России, вы правильно намекали, и я уже говорил, это хороший повод и толчок к спасению России и Беларуси, то мы всегда будем рядом.

С. Балашова (“Народная газета”): Как Вы прокомментируете заявление о том, что Беларусь покупает в России газ за 30 долларов, своим потре-бителям продает за 50, а разница остается в каком-то “президентском фонде”? И периодически называются разные суммы в сторону увеличения.

А. Лукашенко: Это — важный вопрос. Вот смотрите, нас упрекают в том, что мы получаем по 30, а продаем по 37,6 доллара... На самом деле мы получаем не по 30, а по 37 долларов. Дело в том, что “Газпром” половину газа, который мы потребляем, поставляет нам по цене 28 долларов, может, даже и чуть меньше. Но это половина газа. А они должны нам поставить весь газ по внутрироссийским ценам. Вторую половину газа мы покупаем у независимых поставщиков — “ИТЕРЫ” и других малых компаний. Но там уже рыночная цена. И если сложить, средняя цена получается 37,6 доллара.

Это же газ, это товар, его надо доставить. Мы качаем по трубе, и это тоже деньги. Вот раскладка: 3,2 доллара — это эксплуатационные затраты по осуществлению газотранспортной деятельности. Дальше. Торгующие организации продают, они платят налоги и прочее — это еще 3,9 доллара. Дальше. 2 доллара 70 центов — прибыль газосбытовых организаций. Дальше. Меньше доллара где-то — это компенсация затрат, связанных с реализацией газа льготным потребителям. Пример я вам приводил: тепличный комбинат. Если не дать им газ по 20 долларов, как в России, — всё, мы не продадим в Россию их продукцию и не получим валюту, чтобы заплатить за этот газ. Поэтому мы их льготируем. Ну а куда разницу? Мы перекладываем — это плохо, наверно, перекрестное субсидирование — на эффективно работающие предприятия. И в результате получается 50 долларов.

Скажите, где здесь какой-то “фонд Президента”? Никогда за счет рос-сийского газа мы не формировали фонд и не можем его сформировать. Я вам это показал, разложив эту цену.

С. Балашова: Как скажется повышение цены на газ на положении Бела­руси, особенно населения?

А. Лукашенко: Мы с Владимиром Владимировичем уже затрагивали этот вопрос в Сочи на пресс-конференции. Россияне нам продают, к примеру, по 40 долларов газ на границе. Украина по 50 с лишним покупает у Туркмении. Путин мне говорит: конечно же, мы не можем вас поставить в ситуацию хуже, чем в Украине. Спасибо.

Но, с другой стороны, смотрите: “Ямал—Европа” — артерия через терри­торию Беларуси. 54 цента мы берем за тысячу кубов газа на 100 километров. В Украине транспорт — 1 доллар 9 центов. Путь через Беларусь и путь через Украину — условия отличаются в два раза. Если весь газ, который они качают через Беларусь, прогнать по украинской ветке, во-первых, она технически не выдержит. Во-вторых, они потеряют 560 млн долларов. На тот объем газа — это 31 миллиард кубов, — который они качают через Беларусь, Россия имеет выгоду, если сравнивать с артерией через Украину, 560 млн долларов. Вот он, выигрыш живой. Об этом предпочитают не говорить. Но мы-то это знаем. Вот я вам называю эти факты. И расстояние 576 кило­метров — это транзит через нашу республику, а украинский транзит сейчас 1140 километров.

Так выгодно это России и Беларуси или нет? Выгодно. Поэтому и построили недавно эту трассу “Ямал—Европа” через Беларусь. При мне строилась. Шушкевич все время тормозил. Вяхирев ко мне приехал, я говорю: начинай строить, это нам выгодно. Мы от этого получаем за транзит хоть небольшие деньги. А если брать по европейской цене, мы приличные будем иметь деньги.

Мы договорились с Президентом России, что ситуация не должна ухуд­шиться для Беларуси. Он при мне сказал Миллеру: “Имей в виду, что потери ты будешь компенсировать за счет увеличения транзита”.

По нефти. Мы же сегодня по мировым ценам нефть закупаем для себя, здесь льгот нет. А качаем, вот графики. 40 центов мы берем за прокачку 1 тонны на 100 километров, а латыши берут почти доллар. Так почему мы такие добрые? Мы сейчас тоже предложим заплатить по мировой цене.

Можно посчитать объемы, которые мы транспортируем, и разницу, это — миллионы долларов, которые мы недополучаем в бюджет. Я Правительству упрек сделал: почему мы не по мировым ценам берем? Сейчас идут переговоры по этому вопросу. Если бы нам нефть продавали дешевле мировой цены, как газ, понятно, но частные компании дерут по мировой цене, а мы качаем им в 2,5 раза дешевле, чем прибалты. Почему русские люди платят прибалтам больше, чем братьям-белорусам? Вот около 70 млн долларов разница — наши потери. Это же деньги. Это к вопросу, кто “нахлебник”.

А. Астафьев (главный редактор газеты “Лад”): Скажите, пожалуйста, каким Вы видите единое информационное пространство Союза Беларуси и России? И несколько слов, если можно, о роли союзных СМИ, которые все-таки сейчас существуют, работают (надеюсь, что проект по союзным СМИ будет расширяться за счет включения каких-то новых средств массовой информации). Скажите, пожалуйста, о роли этих средств массовой инфор­мации в строительстве Союзного государства.

А. Лукашенко: О каких вы говорите союзных СМИ?

А. Астафьев: Например, газета “Союз Беларуси и России”, которая выходит одновременно у вас и у нас. “Лад”, которая выходит в “Литературной газете”. “Союз-Инфо”, это новая информационная структура, информа­цион­ное агентство, это телевизионные программы, которые сейчас выходят, в частности, на российском телевидении. Это радиопрограммы на “Маяке” и на других радиостанциях. Их с удовольствием и интересом слушают в России.

А. Лукашенко: Отвечая на ваш вопрос, я специально попросил пере-числить эти союзные СМИ. Все они влачат нищенское существование. Почему? Потому что почти каждый проект реализован всего на несколько процентов.

Мы, белорусы, заинтересованы, но российская сторона не хочет выхода нашей прямой информации в России, как это имеет место в Беларуси. И поэтому все издания и электронные средства массовой информации, которые вы перечислили, находятся в зачаточном состоянии.

Я бы хотел, чтобы были реализованы наши решения в этой части. Чтобы в смотрибельное время на государственном канале Беларуси и России, а по договоренности, может, и на частных каналах, были такие передачи. Нам надо выполнить решения, которые мы приняли. Они не выполняются. Вы нас, как я уже сказал, “простреливаете” насквозь, а мы не можем довести свою информацию до Владивостока, Камчатки. Да что там брать эти отдален­ные регионы. В Москве мы не можем проинформировать людей о том, что же все-таки происходит в Союзном государстве.

Н. Петкевич: Александр Григорьевич, Ваши комментарии по поводу поставок нефти и газа вызвали очень много вопросов на интернет-форуме. Вот обобщенный вопрос. Автор не представился, только назвался — Евгений. “Почему бы в Беларуси не развивать собственную программу добычи нефти на основе концессии? Не обязательно в России, можно в других странах, богатых “черным золотом”. Ближний Восток — хорошая альтернатива. В равной степени это касается и поставок газа. Как, например, Украина работает с Туркмени­станом. Ведется ли проработка альтернативных источников поставки и концессии?”

А. Лукашенко: Мы уже года три, наверное, работаем с россиянами по поводу создания совместной компании по добыче газа и нефти. Мы даже одного нашего толкового человека, который уехал на Север работать, попросили: попробуй там, зная действительность, решить эти вопросы на тех же принципах, что и Запад, “Бритиш петролеум” например. Мы же братья, разрешите и нам на этих условиях добывать нефть. Мы добудем и сами вам заплатим, как вы нам платите, когда мы пропускаем ваш газ, нефть.

Три года все говорят: да-да, да-да. И уже, знаете, допекли. Говорю: “Скажите, кому что завезти, мы завезем, заплатим, если уж в этом дело”. Ну, непробиваемая стена. То же самое по газу. Хорошо, вы хотите конт­рольный пакет “Белтрансгаза”? Всё, даем вам контрольный пакет. Дайте нам возможность 10 млрд кубов газа добыть в России, а вы нам по этой системе прокачайте его. Это будут наши 10 млрд, а мы вам половину “Белтрансгаза” отдадим. Путин согласился. Но где решение этого вопроса? Они его даже обсуждать не хотят! Скажите, как это понимать? Более того, мне недавно предоставили информацию, что в переговорах по ценам на газ они душат независимых поставщиков, чтобы не дай Бог они нам не поставили газ дешевле, чем “Газпром”. Вот вам и “рынок”. Вот вам “демократия”. Задавили всех и предупредили: если только вы белорусам предложите цену, не согласовав с “Газпромом”, вы не будете работать на рынке.

Что касается добычи нефти, газа, к примеру, на Ближнем Востоке. Вы знаете, там нефть пахнет кровью. Я не хочу посылать туда своих людей. Хотя мы проработки делаем в разных частях планеты. Но я не могу послать туда людей, когда там такая нестабильность. Жизнь человеческая дороже, чем эта нефть.

Теперь о транзите нефти через Россию из Туркмении. Мы не исключаем этот вариант, и мы будем в этом направлении работать. Нам это выгодно, потому что Туркменистан платежеспособная страна, которая крайне заинте­ресована не только в наших тракторах, но и в другой сельскохозяйст­венной технике. Мы могли бы ее поставить туда в обмен на туркменский газ. Но опять же встанет вопрос транзита через Россию. Пока он не решается по определенным причинам...

А. Потребин (газета “Рэспубліка”): Говорят о том, что проектируют газопровод в Северную Европу по дну Балтийского моря. То есть опять-таки в обход Беларуси. Альтернатива газопроводу “Ямал—Европа”. Вы как считаете, это реальная перспектива? И какие последствия будут для нас?

А. Лукашенко: По оценкам зарубежных специалистов, чтобы построить этот газопровод, нужно 14 млрд долларов. Они будут качать 30 млрд кубов. Через нас они качают 34 млрд.

Стоимость газопровода через Беларусь ниже в несколько раз. Скажите, какой разумный инвестор при нашем согласии — мы ведь не против, пусть строят, нам это выгодно — будет вкладывать в строительство по дну моря? Сравните газопровод, который лежит в нашей земле на глубине двух метров, с тем, который будет лежать на глубине в сотни метров. Представьте, сколько затрат будет по обслуживанию этой трубы? А какие экологические последствия это  вызовет в том регионе? тут что-то связано с шантажом: смотрите, украинцы и белорусы, если что, то мы построим там. Ну, ради Бога! Если есть шальные деньги, пусть вкладывают.

Кстати, “Ямал—Европа” построен в одну нитку, а под вторую нитку создана вся инфраструктура. Под вторую трубу построены все перекачивающие станции. Вложены огромные деньги. Теперь надо соединить эти перекачивающие станции второй трубой, и тогда Россия может качать еще 30 млрд кубов по нижней трубе. Мы что, против? Мы препятствуем? Нет. Тогда к чему весь этот шум на пустом месте?

А. Астафьев: Вы настаиваете на преимуществах транзита именно через вашу трубу?

А. Лукашенко: Я ни на чем не настаиваю. Я просто излагаю факты. А вы уж делайте выводы.

А. Колпаков (НТВ): Как Вы думаете, ситуация может измениться после президентских выборов в России?

А. Лукашенко: Конечно, в России ситуация изменится. Я думаю, в какую сторону она изменится. Мы анализируем тенденции, процессы и так далее. Россияне тоже прощупывают: Беларусь — это же стратегический союзник для России. “Круглые столы” проводят. В том числе с нашей оппозицией. Вызвали всю оппозицию в Москву, послушали. Хорошо, что послушали. Прочитайте отзывы. Крестятся, говорят: “Не нужна нам в Беларуси такая оппозиция. Лукашенко — не сахар, но эти же вообще...”

В. Ходасовский (еженедельник “Белорусский рынок”): Как Вы относи­тесь к тезису о том, что истинной причиной нынешнего осложнения отношений между Беларусью и Россией являются не козни отдельных политиков, а на самом деле разные векторы экономического развития, которые все больше расходятся? Говорят, что Россия строит либеральную рыночную экономику. У нас экономика командно-административная. В таких условиях, наверно, в самом деле сложно что-нибудь построить совместное.

А. Лукашенко: Не хочу вас обижать. И постараюсь это мягче выразить. Не знаю, на какой планете находится ваша суперрыночная газета. Иногда мне хочется позвать журналистов и показать им реально, что происходит.

Итак, по поводу “Белорусского рынка” и “разных векторов”. Я же только что вам привел пример “рыночности” Российской Федерации. Когда мы на рыночных условиях вели переговоры о поставках газа в нашу страну, вызывают независимого поставщика, рыночника, которому выгодно поставлять в нашу страну 8—10 млрд куб.м газа, и говорят: “Только попробуй по этой цене!” Что, это не команда? Вы говорите “командно-административный”, а это что — не команда?

Поверьте, в любой рыночной экономике есть команды. Надо было Бушу сориентировать экономику и финансы на войну с Ираком, и отдали команду. Да еще какую! Поэтому не надо вешать ярлыки на экономику одного государства и другого.

Я не приемлю, это правда, честно вам говорю, не приемлю тот рынок, который проповедуете вы, некоторые наши бизнесмены и некоторые олигархи в России. Вы говорите о каком-то “первоначальном накоплении капитала”. Да очнитесь, вы в XXI веке!

Здесь историки есть, спросите у них, вот, например, у Урала Рамдра­ковича Латыпова спросите, он вам скажет, в каком веке было первоначальное накопление капитала. А они повесили шильду в Беларуси, говорят: “Нужно первоначальное накопление капитала”. Да идет же не первоначальное накопление, а перераспределение, мягко говоря. А если реально говорить, то отбирают у людей то, что они накопили. Идет перераспределение капитала . Это к слову о вашей “рыночности”, о которой вы говорите. Идет варварское отбирание и капитала, и собственности, и средств, и денег у тех людей, которые сегодня слабее. Я не приемлю такой рынок.

Но, не приемля этот рынок здесь, в Беларуси, я ведь глобальную ситуацию изменить не могу. Все ломятся в одном направлении. А если ты повернешься и остановишься, тебя сомнут. Ну ладно, меня растопчут, но растопчут же и вас с “Белорусским рынком”, и все наше общество. Поэтому, не приемля что-то, я в меру моего понимания делаю так, чтобы эти процессы не приобрели обвальный, губительный характер для нашего населения. Вот в чем разновекторность. Они считают, что можно идти и не оглядываться ни на что, а я бегу в этом направлении и пытаюсь как-то оглянуться, чтобы не попасть под паровоз. И всегда думаю: если я ошибусь по-серьезному, у меня нет миллиардов долларов от нефти, от газа, чтобы брешь залатать. Вот в чем вопрос.

Во имя чего мы рынок продвигаем в России и в Беларуси? Во имя того, чтобы кучка в 5 процентов имела все, а 95 — ничего? Я не хочу такого рынка. Пока я могу этому противостоять, я в этом направлении действую. Хотя мне некуда было деваться, и сегодня мы имеем ситуацию, когда у нас население 100 процентов платит за газ и так далее. В России этого нет. Так кто рыночней в этом отношении?

А то, что там сегодня много разговоров о какой-то реформе жилищно-коммунального хозяйства — ну и что? Покажите хоть пятачок в России, где эту реформу осуществили? Нигде. Мы не ломаем систему, которая есть. Сломаем — взамен-то ничего нет, а население не готово к альтернативным компа­ниям, которые якобы будут лучше оказывать услуги. Они будут ока­зывать, может, и лучше, но в пять раз больше возьмут, а у населения денег нет. Вот вам и “реформа”.

Поэтому вы меня не делайте антирыночником и нашу страну антирыночной. Это абсолютно не отвечает истине. Мы идем практически тем же вектором , но несколько сдержанней, потому что мы беднее, у нас нет денег залатать дыры, которые образуются в результате ошибок.

Извините, что я так эмоционально отвечаю на вопрос “Белорусского рынка”. Просто хотелось бы, чтобы вы иногда более приземленно эти вещи обсуждали. И не только в интересах тех предпринимательских структур, которые не очень воспринимают курс Президента и самого Президента. Более объективными надо быть. А если нужна информация — пожалуйста.

И. Кольченко (газета “Советская Белоруссия”): Вопрос о защите рос­сийских рубежей: на что работают наши таможенники, пограничники, воен­ные? Во что это обходится Беларуси?

Второй вопрос. Приезжают белорусы в Москву на несколько дней и ощущают на себе прессинг столичной милиции. Наш паспорт им не подходит. Как Вы смотрите на эту ситуацию?

А. Лукашенко: Начну со второго вопроса. Cкажите, русские люди ино­странцами себя чувствуют в Беларуси? Нет. Тогда почему нас загнали в число иностранцев в Российской Федерации? В Москве это наиболее остро ощу­щается. А ведь свободное передвижение рабочей силы, капитала, средств, денег и так далее — это непременные условия единого экономического пространства. Если этого нет, что говорить о валюте? Я с Юрием Михайловичем Лужковым недавно обсуждал эту проблему. Кстати, мы очень многие экономи­ческие вопросы сняли, он здорово помогает.

Что касается охраны границ. 21 млрд долларов — столько средств надо было бы России для создания пограничной инфраструктуры. 21 млрд долларов — это фактически то, что нужно было бы потратить, если бы не было Беларуси.

А вот цифра — 355 миллионов. Это ежегодные расходы ПВО, таможни и пограничных войск. Вот столько надо было бы России затратить ежегодно, если бы не было белорусской инфраструктуры.

“РИА-Новости”: Возвращаюсь к теме акционирования, создания сов­местной газотранспортной системы “Газпрома” и “Белтрансгаза”. Может, все-таки белорусской стороне стоит пойти на какие-то уступки в плане пакета акций или снижения стоимости пакета акций? Может, Беларусь от этого больше получила бы?

И второй вопрос — в отношении референдума. Вы сказали, что в Беларуси сегодня уже есть какие-то конкретные вопросы, которые можно выносить на референдум. Какие именно?

А. Лукашенко: Что касается “Белтрансгаза” и того, что надо было от чего-то отступить. Знаете, скажу откровенно — отступили.

Идет переговорный процесс, и я вам не все могу сказать. Мы хотели бы, чтобы на территории Беларуси была единая система транспортировки российского газа через Беларусь. И “Ямал”, и старая система объединяются в единое предприятие. А они говорят: “Нет, вы нашу трубу туда не включайте”. Ну, ладно, исключаем трубу “Ямал—Европа”. Давайте будем вести разговор о “Белтрансгазе”, о белорусских трубах. Они говорят: вы требуете от нас 5,5 млрд долларов, это рыночная цена. Давайте по балансовой цене. А она не больше 600 млн долларов, это они определили. Значит, за 50 процентов — мы вам заплатим 300 млн. Тогда мы задаем вопрос — я и Владимиру Владимировичу его задавал, — почему словакам заплатили за систему меньшую, чем у нас, 2,7 млрд за 49 процентов? Ответа — нет.

Так что же вы считаете, белорусов можно в лапти обуть и по миру пустить? Так не будет!

Я не могу за бесценок отдать. Это не мои деньги. Вы знаете, если бы это мое было, ну, Бог с ним, 200 млн скинул бы, может, 500 млн, всё равно 2 млрд дадут. Но это не мое. Это и ваше, в том числе. Вы же потом меня в тюрьму посадите, когда я Президентом не буду. Посадите за то, что я за бесценок это отдал.

Второй вопрос вы задали по референдуму. Я не говорил, что у меня есть вопросы, которые я готов вынести на референдум. Я просто сказал: если мы договоримся в части российско-белорусских отношений о чем-то и надо будет менять Конституцию, мы, конечно, будем это делать через референдум.

И. Хрущева (Белтелерадиокомпания): Александр Григорьевич, какой будет политика Беларуси при том условии, что Россия будет продолжать так относиться к Союзу и игнорировать решения Высшего Совета? Если, как Вы говорили, будет топтание на месте?

А. Лукашенко: Отвечу кратко. Наша политика будет основываться на Договоре о Союзе Беларуси и России. Мы будем настаивать на реализации его, на выполнении всех договоров и соглашений, которые до сего времени были подписаны. И если это не будет расходиться с интересами Российской Федерации, мы будем двигаться вперед. Может быть, уже после выборов, когда пройдут эти кампании, и первые, и вторые, у нас что-то может продви­нуться вперед. Мне кажется, что мы найдем путь, по которому сможем продвинуть наши отношения. Ну а сейчас, поймите, вы же политики, видимо, эти политические кампании негативно сказываются на наших отно­шениях, их просто нужно пережить.

А. Маховский (“Рейтер”): Представители российского правительства раньше говорили о том, что если Беларусь и Россия не успеют договориться о единой валюте в 2003 году, то мы не успеем ввести единый рубль с 1 января 2005 года. Высший Госсовет запланирован на февраль, на Ваш взгляд, успеваем все-таки ввести единую валюту или нужно отложить это?

А. Лукашенко: Успеваем. 1 января 2005 года надо вводить единую валюту. Это что, новая валюта? Нет. Это российская валюта. Заменить банкноты и прочие технические вещи — наш Национальный банк полностью к этому готов. Валюта печатается. На складах в Российской Федерации ее море. Надо — напечатают больше.

Но мы можем не успеть, если Российская Федерация не пойдет по пути выполнения Договора. Надо принять Конституционный Акт. Получив соответст­вующие гарантии, Беларусь идет и на введение валюты. Поэтому здесь нет проблемы в сроках.

Н. Петкевич: Александр Григорьевич, на интернет-форум поступил интересный вопрос: “При создании Союзного государства будет ли Беларусь обладать статусом ядерной державы наряду с Россией, учитывая, что некогда у нас было ядерное оружие на территории страны?”

А. Лукашенко: Мы без всяких предварительных условий вывели ядерное оружие. Договоренности были приняты на уровне Шушкевича в свое время. Мне пришлось выполнять...

Если продать, скажем грубо, оружие, что было на нашей территории, — это 5 млрд долларов. Это только заряды.

10 лет могла бы работать станция на этом топливе. Мы подарили, мы просто отдали это России, ничего взамен не получив. Я не говорю о полити­ческих издержках. Нам говорят: давайте выработаем механизм, мы вам простим долги за газ на то время. Какие долги? Нам уже насчитали — 1 млрд долларов. Я говорю: ладно, давайте хоть этот вопрос снимем. Подписали договор с Ельциным, помните, “нулевой вариант” так называемый. Выра­ботали механизм: мы им отдаем вексель, они проводят внутри­государственные процедуры в зачет этого ядерного оружия и нам вексель возвращают. Что вы думаете? Они до сих пор нам не вернули этот вексель. И я поднял этот вопрос год назад на Высшем Госсовете. Касьянов: “Да вы что! Мы разбе­ремся, этого не может быть!” Прошел год, я опять поднимаю вопрос. Как, говорю, с вами можно вести диалог, если вы до сих пор нам не вернули этот вексель?

Почему я поднял этот вопрос? В некоторых СМИ нас уже начали шанта­жировать: вот там вексель есть белорусский на миллиард триста-миллиард двести долларов. Мы его продадим какому-нибудь западному государству, а оно потом потребует вернуть деньги. То есть пошел такой мелкий шантаж. И я поднял вопрос. Как же так? Мы же подписали договор. Вот вам самая яркая позиция российского руководства по поводу отношений с Беларусью.

Возвращаюсь к вопросу, будем ли мы ядерной державой или нет. Как политик я считаю: ядерное оружие — это оружие безумцев. Почему? Потому что ядерное оружие никогда не может быть применено и оно никогда не будет применено. И то, что государства, которые имеют ядерное оружие в больших объемах, иногда им бряцают — это не от излишка мудрости.

Н. Петкевич: У нас есть вопросы от граждан Российской Федерации из приграничных регионов.

Вопрос: Александр Григорьевич, у Союзного государства существует достаточно конкретный бюджет, который как-то формируется, как-то испол­няется, в частности, в связи с финансированием союзных программ. Скажите, как Вы оцениваете обязательства государств-участников перед союзным бюд­жетом и как Вы оцениваете эффективность союзных программ? Насколько они равноценны?

А. Лукашенко: Что касается эффективности этих программ, то об этом Павел Павлович Бородин очень хорошо, много и часто говорил. Поэтому я вас могу отослать к этой информации.

За счет программ, которые создавались и по нашей инициативе — бело­рус­ский телевизор, производство дизелей и т.д., — мы подняли предприятия, заставили работать в кооперации, поэтому эффективность большая.

Что касается союзного бюджета, он постоянно растет, но есть некая сдержанность в силу того, что мы до сих пор не подписали Соглашение по союзной собственности. Деньги вкладываем союзные, а собственность полу­чается отдельно в России, отдельно в Беларуси. Я думаю, этот процесс будет без настороженности проходить, когда это Соглашение — оно готово — будет подписано. Это произойдет в ближайшее время.

Вопрос: Хотел вот спросить у белорусского Президента, хватит у него сил противостоять тем силам в России, типа Союза правых сил, которые с пеной у рта доказывают, что России такой Союз невыгоден, он выгоден только белорусскому народу?

А. Лукашенко: Беларуси выгоден этот Союз. Что касается России, я пытался сегодня и бухгалтерию некоторую проводить — заставили меня считать. Я вам показал, можете перепроверить, если там будут какие-то разбежки, то совсем небольшие: Союз России выгоден.

Вопрос: Из всей чудесной белорусской мовы, которая мне так ласкала слух, особенно запомнилось слово “сябр”, что в переводе значит “друг”. Белоруссия для нас всегда была и будет другом. Россия и Белоруссия — это две Руси, две сестры.

А. Лукашенко: Это — хорошие слова. Спасибо.