“МАНИ” ДЛЯ ТАНИ
Талан. Рассказы о деньгах и счастье. М., Подкова, 2002, тираж 50 000 экз.
В день своего пятидесятилетия президент нашей страны открыл народу “страшную тайну” (так дословно и сказал по государственному телеканалу), обозначив одним словом новую “национальную идею” России: конкурентоспособность. Глава великой страны, оказывается, мечтает только о таком светлом будущем, когда товары России на мировом рынке будут конкурентоспособными.
Боги, мои боги! — впору воскликнуть за классиком. После пророчеств митрополита Иллариона в “Слове о Законе и Благодати”, концепции Василия III “Москва — третий Рим”, знаменитой николаевской формулы “православие, самодержавие, народность”, учения марксистов-ленинцев о светлом будущем коммунизме — “конкурентоспособность товаров”!
А может, наш прагматичный президент и прав?! Нам ли, пишущим, обижаться на его вещие слова?! Слава Богу, русская классическая литература пока едва ли не единственный отечественный экспортный “товар” (извините!), конкурентоспособный на мировом рынке. Грузите Достоевского и Есенина составами, заполняйте ими трюмы, гоните по книгопроводам — не залежатся, будут оплачены твердой валютой и с хорошей прибылью. Только вот упаковку нужно подновить да и содержание осовременить, в духе, так сказать, требований ВТО (Всемирной торговой организации).
“Я, например, не могла понять, что такое вексель. Как Настасья Филипповна швыряет деньги в камин — вижу ясно. А что с ними можно еще сделать — не понимаю (экая простота! — В. Д. ). Как Раскольников швакнул топором Лизавету, представляю. А, собственно, как именно работала старуха-процентщица, откуда у нее образовывался процент? Что такое залог, ипотека? Почему рубль серебром не равен рублю ассигнациями? Никто из русcких писателей не снизошел мне это доходчиво объяснить”. Так жалобно пишет небезызвестная Татьяна Толстая в предисловии к первому в российской словесности сборнику рассказов (или, по-новомодному, текстов) о... да-да, о них, любимых чертушках — о черном нале и откате, о биржевых спекуляциях, о марже и банковских процентах, о том, как “кинуть” и “забить стрелку”, то есть о Ее Величестве Деньге.
Правда, на обложке книги изображен на всякий случай доллар. Почему-то номиналом в единицу. Выше, что ли, не ценится эта антология интернетовских графоманов, которую собрала внучка А. Н. Толстого?
Надо сказать, что мне эта книжица досталась и того легче — бесплатно. Как-то не по-рыночному получилось, но, видно, авторы и издатели не знают, куда сбыть протухший по изначальному качеству товар, отпечатанный тиражом 50 тысяч экземпляров на валюту дядюшки Сороса (он же Миклош Шорош, он же Миша Хорош, он же спонсор всяких “Открытых обществ”, “Открытых Россий”, но зловещий обиратель непостижимых для него открытых русских душ). Не сжигать же такую антологию?! На последней Международной книжной ярмарке в Москве во время презентации сборника “Быть России в благоденствии и славе” (издательство “Пашков дом”, 2002 г.), в свою очередь, составленном автором этих строк из записок и проектов лучших людей России на тему, как умнее и справедливее обустроить нашу страну, в соседнем выставочном отсеке, где размещалась лавка-экспозиция премии Букер, дарили, сбагривали задарма, впендюривали, “швакали” по читательским головам томом “Талана”. Будто из подворотни наскакивали на приличных людей.
По очередной глупости составителей, этим названием — талан — они хотели подчеркнуть русскую “кондовостъ” понятий “корысть” и “нажива”. В качестве заставки воспроизвели даже репринт соответствующей статьи из словаря Даля, просмотрев, правда, что слово-то “талан” — по происхождению тюркское. А вот “талант” — свое, родное. Но какова разница?!
Талантов, действительно, в этом сборнике нет: все авторы, кстати, скрываются за псевдонимами — Лев Усыскин (не правда ли, смешно?!), Иван Жуков (этот, кажется, раньше что-то все-таки читал), ожидаемые всегда Владимир Вестер и Асар Эппель, некие совсем уж таинственные yrii, Alex и topot. Вся эта разнородная компашка представляет собой победителей литературного конкурса “Чудесные истории о деньгах”, объявленного в Интернете. Не знаю, много ли “зелени” отвалили на премии кукловоды (Гран при, однако, сто тысяч, увы, рублей), но авторы “проекта” довольны: в русской литературе появилась новая “шелестяще-звенящая тема” (см. аннотацию к книге), “рисующая, по сути, другую, неведомую читателям реальность” (из заявления жюри конкурса).
Самое странное во всей этой “лав стори”, что составителям и авторам изменило национальное чувство юмора, даже тюркского. Ведь когда торгуются, то шутят, устраивают маленький спектакль: баш на баш, ты мне — я тебе. Нет, все в этом сборнике на полном и сугубом серьезе, ибо жюри отобраны, оказывается, только “нестыдные сочинения”. А какие же в таком случае “стыдные”? Их, к сожалению, набралось подавляющее большинство (из пятисот только тридцать “нестыдные”), и представляют они собой следующие поэмы экстаза: “Я обожаю вас, деньги! Нежная зелень бакса, медовые подпалины гульдена, розовый рассвет еще чего-то там. О, прекрасные мои!.. Ваш хруст!.. О, я целую ваши водяные знаки!..”
Но самым серьезным до бесстыдства сочинением стала теоретическая статья Татьяны Толстой. Дамочка серьезно подготовилась и идеологически подковалась: заготовила сноски из “Послания апостола Павла к Евреям” и из Апокалипсиса, из Василия Васильевича Розанова (с его слов: “Русский человек задарма и рвотного выпьет” и начинает свою осанну золотому тельцу) и Корнея Чуковского, из безвестного поэта 70-х годов Сергея Николаева и Марины Цветаевой. Уровень рассуждений академика “шелестяще-звенящей темы” таков: “Русская литература отказывается всерьез говорить о земном устройстве человеческой жизни, о быте, о пользе, о выгоде, о прибылях, о покупках, о радостях приобретательства и строительства, о муке, овцах и виссоне” (последние три слова, прости Господи, цитата из Апокалипсиса). Да, Татьяна Батьковна, о “покупках” русская литература недостойно мало писала, нельзя с вами не согласиться.
Тезис следующий: “Русскую литературу не заинтересовали возможности разумного менеджмента, грамотного управления финансами, она осталась равнодушна к хитростям банковской системы”. Авторша прямо-таки камня на камне не оставляет от самого, как мы надеялись, конвертируемого товара, выбалтывает коммерческую тайну, подрывает основы нашего литературного экспорта. Только я размечтался, что роман Александра Сегеня “Русский ураган” о футбольном “разумном менеджменте” будет переведен на все цивилизованные языки, ан нет! Суров приговор!.. Придется теперь Александру Юрьевичу написать повесть о “радостях приобретательства”, в крайнем случае о “грамотном управлении финансами”.
Тезис третий. Вернее, пора бы привести и пример, ибо подходим к главному. Конечно же, это будет пример не из суконно-посконной русской классики: “В ранней юности я соблазнилась прочесть роман Золя “Дамское счастье”, естественно, ожидая альковных подробностей: хозяйке, так сказать, на заметку. Оказалось, это не про любовь, а про универмаг, про новый, прогрессивный, капиталистический способ торговли. Оказалось, это интереснее любых поцелуев...” Не буду цитировать подробный и л ю б о в н ы й пересказ сюжета романа. Нам важнее вывод: “Золя ясно и увлекательно объяснил азы рыночной экономики...”
Вот у кого, Александр Сегень, тебе нужно учиться. Не просто бытописать о “земном устройстве человеческой жизни”, пусть и банкира, а доходчиво рассказывать о такой сложнейшей материи, как “оптовый оборот товара”, и помнить наказ, что “западное сознание, отразившееся в изящных искусствах, вообще тяготеет к подробностям, деталям, мелочам мира Божьего”. Когда будешь сочинять повесть о православном банкире, погрязшем в “хитростях банковской системы”, то не забудь лирически живописать лучик солнца, упавший будто бы случайно на брильянтовый зажим a la Cartie галстука главного героя. Додумай, душа Тряпичкин, дальше сам поворот сюжета, но оцени деталь. Уверен, что сразу тебе Государственную премию России имени Булата Окуджавы не дадут, но Букером отметят.
И вот, наконец, апофеоз исследования, то выстраданное, ради чего Татьяна Толстая делает на русскую литературу очередной “наезд”. Такая меркантильная “беллетристика — прекрасная, нужная, востребованная часть словесности, выполняющая социальный заказ (выделено мной. — В. Д. ), обслуживающая не серафимов, а тварей попроще, с перистальтикой и обменом веществ, то есть нас с вами, — остро нужна обществу для его же общественного здоровья”.
Чем-то знакомым повеяло от этой сентенции. Уж больно замысел хорош и актуален. Не так ли откликались в тридцатые годы молодые ударники от литературы на призыв создать, к примеру, памятник Беломорканалу? Тоже ведь славили трудовую перековку, укрепляли общественное здоровье и выполняли прямой социальный заказ. Времена меняются, а заказы, значит, остаются. Как и “твари попроще”, то есть мы с вами.
А теперь, читатель, вспомни про кремлевскую мечту президента о нашей национальной идее — конкурентоспособности России. А бывает конкуренция без, к примеру, дебита-кредита? Без прибыли? То есть можно ли ее, эту духовную державную цель, вывести из шелеста купюр или звона презренного металла? Оказывается, можно. И здесь президент и Татьяна Толстая поют слаженным дуэтом, правда, писательница все же по временам солирует: плохо нам сегодня потому, что собственности у народа не было, татаро-монголы, крепостники царские, коммунисты-губители виноваты, забирали урожай, ложки-плошки отнимали, даже “жен и детей”. На последних словах президент осекся, но про налоги и урожай все же дотянул до конца. А Толстая знай себе завывает сиреной: “Большевички разрушили хрупкую скорлупку гражданского мира, и весь двадцатый век прошел под страхом владеть чем-либо материальным, осязаемым”.
Танин дедушка, между прочим, владел, и очень даже “осязаемым”, таким, что Петя Авен до сих пор хвастает: “На моей даче Толстой создавал “Петра Первого”.
У кого нос по ветру, тот давно вынюхал: кто чего хочет. Еще не оформлен социальный заказ (а он так и носился, так и кружился в воздухе), а нате вам: очень своевременная книга “Талан”. Правда, сей интернетовский конкурс остался вроде бы без победителя, так и не родился еще гений мамоны. Но как замечательно сформулировала его пришествие Татьяна Толстая с подругами по жюри: “Мы ждали, раскинувшись, а он не пришел”.
Интересная все-таки она женщина. Вспомнил сейчас, по случаю, прямую передачу по ТВ, где та же жрица потребления наседала на вальяжного Никиту Михалкова по поводу нового Гимна России. Сын по полной программе отвечал за грехи отца. Но возражал лениво, нехотя, отмахиваясь от жрицы со своим утрированным дворянским снобизмом. А писательница земли Российской и Американской все распалялась, ярилась, метала громы и молнии... Исчерпав для невозмутимого Михалкова все либеральные аргументы, выдала, наконец, козырь: я и в Америке, где живу, когда играют гимн и все встают, сижу принципиально. Тут наш дорогой Никита Сергеевич вдруг очнулся, поглядел впервые заинтересованно и, заикаясь “под отца”, отрезал: “Ну, и д-дура!”
“Косящих” под Толстую сегодня пруд пруди. Потому что раскручена. Популярна. Но когда-то была одной из первых: большевичка-либералка со стажем. Таким дачи за заслуги в Кратове полагаются. Бедный Георгий Васильевич Свиридов слушал как-то ее по радио в годы перестройки, “когда все стало можно”, и был искренне потрясен, даже прославил будущую “кысь” в своих мемуарных записках: “Дама эта говорила очень возбужденно, очень напористо (агрессивно), тон — своего рода интеллигентская вульгарность, нечто похожее, с одной стороны, на московскую литературную даму, а с другой стороны, на торговку с киевского Подола. Но высокомерие... всезнайство... Не описать моим бледным пером”. Впрочем, Георгий Васильевич дальше все-таки описал, и очень даже интересно: “В конце оказалось, что это была советская писательница Толстая, внучка Алексея Толстого, который считал себя “русским писателем” и в таковом амплуа выступал всегда перед обществом (считая, например, Шолохова — казаком, русским, но как бы областного масштаба), себя же подразумевал как представителя именно России. Такой человек был очень удобен, выгоден Сталину, который оказывал в нем внимание как бы целому русскому народу, представленному бывшим графом (хотя и сомнительным), т. е. представителю высокого сословия бывшей Русской империи.
Говорят, что писатель когда-то поучал своего старшего сына: “Бойся коммунистов, сионистов и педерастов! Ба-а-льшая сила!” Сын и принес ему — вышеупоминаемую внучку. И в этом есть — возмездие ”.
По грехам им все равно не воздашь: не верят ни в Бога, ни в черта. “Либеральничанье” таких, как Толстая, не более чем игра. Я уже показал, как эта фурия может работать под неистового критика Ермилова, а завтра стрельнет, как Засулич, в Лужкова (отомстит за восстановленный памятник Дзержинскому), затем обернется Фаней Каплан и вновь станет до боли знакомой и родной Валерией Новодворской, и так до бесконечности. Вчера либералка, сегодня консерваторша (да-да, причем махровая, ибо только что стала председателем редакционного совета новой газеты “Консерватор”, насквозь русофобской, весь “консерватизм” которой заключается в бесконечном склонении существительного “г...” с определением “русское”). Политические взгляды и убеждения не имеют в данном тяжелом случае никакого значения. Зато ценится и оберегается как зеница ока золотая цепочка: деньги-книги-деньги. И очень любит Толстая попенять русским, поплевать на них (второй глагол можете заменить на более подходящий по половому признаку).
Сейчас “дама, похожая на торговку с киевского Подола”, увлечена идеей нового конкурса, теперь уж рассчитанного, так и хочется сказать, на века (ну, на десятилетия, это уж точно, подобный срок эти ребята с к р о м н о предполагают), — “Русский Декамерон”, с последующим открытием гипериздательства. Цель грандиозного шоу-конкурса (вы о нем еще услышите, все уши протрубят!) опять благородная: очистить священную русскую литературу от сальной грязцы Сорокина и доморощенной порнухи Егорки Радова, чтобы засияла она традиционным эротическим блеском, в духе, как мечтает координатор этого глобального проекта Александр Михайлов-младший, “Темных аллей” Бунина. Кто ж тебе, Сашенька, т а к сегодня напишет?! Неужто все тот же юморной Лев Усыскин и таинственные yrii, Alex и topot?
“Мани” (по-современному деньги, “деревянные” рубли), для Тани и К° снова “выбиты”, теперь уже не из разочаровавшегося дядюшки Сороса-Шороша-Хороша, а из скромных отечественных предпринимателей, пожелавших, правда, для начала остаться неизвестными.
Что ж, и мне остается в заключение или в середине бурной деятельности рыцарей монеты и энтузиастов кровати пожелать им: исполать вам, наши дорогие заботники и трудники, особенно те, кто имеет в этой жизни “талан” и немножко литературного гешефта!
Вадим ДЕМЕНТЬЕВ