ВОЗВРАЩЕНИЕ ПАУСТОВСКОГО
Избранные произведения. К. Г. Паустовский. — Калининград: Гудок, 2003. — 720 с. — (Б-ка “Гудка”). Тираж 2500 экз.
Вышло в свет третье издание многотомной Библиотеки газеты “Гудок”. Возродить старую добрую традицию русских газет — выпуск книжного приложения — предложил год назад глава РАО “Российские железные дороги” Г. М. Фадеев. Главный редактор “Гудка” И. Т. Янин энергично взялся за дело. Первым автором “Библиотеки” стал самый знаменитый писатель из “гудковцев” — Михаил Булгаков. Издание, без всякого преувеличения, получилось роскошным. В отличие от дореволюционных, да и советских, “приложений”, которые чаще всего выходили на газетной бумаге и в мягкой обложке, первая книга серии была напечатана на белой офсетной бумаге с золотым обрезом, в твердой зеленой ледериновой обложке с золотым тиснением и вклеенным портретом автора, с любимой библиофилами ленточкой-закладкой. Обложки последующих книг “Библиотеки” выполнены скромнее (при сохранении оригинального дизайна), все остальное — на таком же уровне.
Вторым изданием “Библиотеки “Гудка” стал трехтомник избранных сочинений давнего автора газеты, председателя правления Союза писателей России В. Н. Ганичева, приуроченный к его 70-летию.
И вот — третье издание, однотомник избранных произведений Константина Паустовского. К наследию этого видного писателя теперь обращаются не так уж часто. Утвердилось не очень справедливое мнение, что Паустовский — “слащавый романтик”. Между тем его творческий единомышленник Юрий Казаков справедливо говорил: “Лирическая проза принесла в современную литературу не только элегию и вздох, но и пристальное внимание к движениям души своих героев”. В этом смысле очень важно, что книгу Паустовского, изданную “Гудком”, открывает его первый роман “Романтики” (1916—1923). Сам Константин Георгиевич, судя по высказываниям в автобиографической “Повести о жизни”, не считал “Романтиков” значительным произведением. Советская критика тоже не давала роману высокой оценки. Между тем, когда в 30-х годах прошлого века в нашей стране впервые напечатали произведения Эрнеста Хемингуэя, тогдашние эстеты пришли в восторг (массовая популярность Хемингуэя была еще впереди). Но ведь ранние произведения Хемингуэя (“Фиеста”, “Прощай, оружие!”) были сильны теми же мотивами и характерами, что и “Романтики” Паустовского!
Мир южных приморских городов, задымленных кабачков, где собираются непризнанные писатели, художники и музыканты, мир мужской дружбы, цельность которого невольно нарушена появлением в нем прекрасных и таинственных женщин... И разом опрокидывающий все это мир войны, в котором герои тщетно пытаются сохранить себя прежних... III часть “Романтиков” (“Военные будни”) совпадает с “Прощай, оружие!” не только по настроению, но и фактически: герой романа, как и лейтенант Генри, служит в санитарном отряде, его тоже ранят, возлюбленная Максимова, как и Кэтрин Баркли, — сестра милосердия, и она тоже погибает... Но самое главное: “Романтики” — это не перевод с англо-американского, это написано прекрасным русским языком.
В “Избранные произведения” Паустовского включены также: “Книга скитаний” (из “Повести о жизни”), “Северная повесть”, знакомая еще по школе “Мещёрская сторона” и знаменитая “Золотая роза”. “Повесть о жизни” и, в частности, ее заключительная часть “Книга скитаний” (1963) — вообще одна из самых читабельных книг в мировой литературе. Она интересна и подросткам, и юношам и девушкам, и людям зрелого возраста, и старикам — каждый находит в эпопее что-то важное именно для своего жизненного опыта, причем достигает писатель такого эффекта, не нанося видимого ущерба идейно-эстетической стороне произведения. Так писал некогда свою прозрачную прозу Лермонтов, один из любимых писателей Паустовского. Влияние Лермонтова чувствуется в первой же фразе “Книги скитаний”: “Я очень долго добирался от Тифлиса до Киева”. Теперь вспомните, как начинается “Бэла”: “Я ехал на перекладных из Тифлиса”. Это не просто стилистическое совпадение, в “Повести о жизни” есть пленительный секрет: герой ее — как бы наследник героя Лермонтова (не Печорина, а другого, которому достается дневник Печорина), наделен таким же грустно-внимательным взглядом на мир, таким же отношением к жизни.
“Выхожу один я на дорогу...” На этой дороге встретил Паустовский и Бунина, и Булгакова, и Олешу, и Грина, и Пришвина, и Маяковского, и Платонова, и Гайдара, и Горького... Они прошли перед нашими глазами, как прошел Печорин перед рассказчиком из “Героя нашего времени”, и остались, благодаря “Книге странствий” и “Золотой розе”, в нашей памяти навсегда.
Александр АНДРЕЕВ