ОТ МИФОВ К РЕАЛЬНОСТИ

КРЕСТ КОСОВО

 

КОСОВО распяли на кресте, и оно висит на нем вот уже пять лет. Глубокое уважение к жертве заставляет всех молчать под крестом. И Богородица под Крестом Сына Своего — молчала. Но слёзы не умолкали.

Косово и Метохия сегодня (причём это “сегодня” охватывает период с 1999 года и всё ещё продолжается) больше всего напоминает римский Колизей первых веков христианства. В нём одновременно присутствуют мучители, мученики и звери. Это — кровавое зрелище, в котором звери терзают невинных христиан, а публика (то есть весь мир) следит за событиями в средствах массовой информации и — сама звереет от удовольствия. Этот кровавый пир как будто не имеет конца.

В этой трагедии сербскому народу в Косово и Метохии отведена роль жертвы. Я же, волею Божией, имею честь быть духовным вождём этого народа. Поэтому о своём собственном страдании и страдании моего народа мне тяжело говорить языком холодным, научным, академическим. В Колизее кипят чувства. Разные чувства, разумеется. Всё зависит от того, в какой роли ты появился здесь: в роли жертвы, зверя или веселящейся публики.

Но я постараюсь, по своим возможностям, отодвинуть чувства на второй план. Я даю слово фактам и цифрам. Пусть они сами говорят и свидетельствуют. Ведь факты неподкупны, и цифры неложны. Они говорят языком правдивым и искренним.

КОСОВО! Что такое Косово для сербов и Сербии? — То же, что Иерусалим для еврейского народа, что сердце в человеческом теле, что очаг в доме родном. Косово было и осталось КОЛЫБЕЛЬЮ сербской государственности, сербской культуры, сербской духовности. Там — наши глубочайшие народные корни, там — наши величайшие православные святыни, там — заветное наследие святейшей династии Неманичей.

Поэтому Косово, после имени Божия, есть самое святое слово сербского языка. Оно означает не только территорию, не только географическое понятие. Его значение гораздо шире и выше этих простых понятий. Это слово — символ духовных ценностей, вечных христианских ценностей, ради которых стоит жить и ради которых стоит — умереть. Такой духовный, мистический заряд слово “Косово” получило от знаменитой Косовской битвы, состоявшейся в далёком тысяча триста восемьдесят девятом году. Это событие было переломным историческим моментом, разделившим историю сербского народа на период до Косовской битвы и период после Косовской битвы. Глубокий смысл, который Косовская битва приобрела в сознании сербского народа, вытекает из сознательного выбора святого князя Лазаря и всех его витязей, а тем самым и всего сербского народа. Надо было выбирать между царством земным и Царством Небесным. И они выбрали ЦАРСТВО НЕБЕСНОЕ, вечные христианские ценности и цели.

Святой князь Лазарь вступил в Косово поле бороться с сильнейшим врагом, с тьмочисленными турецкими полчищами. Он не захватывал чужих земель, а защищал свою собственную, не пленял чужих народов, а защищал от плена свой собственный народ, не навязывал другому своей веры, а свою веру от другого защищал. Это и есть косовский выбор и косовский завет. Это оплот истории сербского народа. С тех пор Косово стало синонимом любого страдания за истину, за правду, за веру, “за крест честной и волюшку златую”. Страданий же было много в нашей истории, от Косовской битвы вплоть до наших дней. Это шестьсот с лишним лет.

А что происходит сегодня? Сегодня мы находимся на высшей точке этих страданий. Однако причины страданий не вчерашние. Их корни уходят в глубину веков. Понадобится много времени, чтобы обо всем этом хотя бы вкратце рассказать. Поэтому мы обратимся лишь к самым последним событиям, начиная с июня1999 года, то есть с тех пор, как задействована международная миссия в Косово и Метохии в лице вооружённых сил НАТО и КФОР и штатского управления Организации Объединённых Наций и УНМИК.

Когда речь идет о страданиях Православной церкви в Косово и Метохии, надо различать два вида этих страданий:

страдание живой церкви, то есть православного народа, и

уничтожение христианских памятников — храмов и монастырей, культурного наследия и кладбищ.

К сожалению, прибытие КФОР не принесло “мирную жизнь всем гражданам”, как это предвиделось резолюцией Совета Безопасности Организации Объединённых Наций. Мир и свобода были даны только косовским албанцам. Для всех остальных, особенно для сербов, начался новый период неслыханных страданий и неописуемых злодеяний, совершаемых над безоружным народом, который некому было защищать.

Вместе с прибытием международных сил в Косово и Метохию перебрались и организованные группы УЧК, обучавшиеся в Албании, а также и многие другие группы и отдельные лица, никогда прежде не проживавшие в Косово, привле­ченные возможностью неограниченного грабежа и мщения, убийств, гонений, изнасилований, похищений и истязаний сербов, цыган, мусульман, горанцев и других не албанцев, которые до этого времени мирно проживали в Косово и Метохии.

В течение всего лишь одного месяца в Косово и Метохию вернулось из Албании и Македонии семьсот с лишним тысяч албанцев-беженцев. Многие из них стали “беженцами” по подстрекательству и требованию УЧК или своих политических лидеров, с целью создания в мировом сообществе как можно более сильного впечатления “гуманитарной катастрофы”, чтобы этим самым вызвать и оправдать интервенцию НАТО в Сербию и надругательство над сербским народом.

Это была потрясающая картина. С одной стороны — вхождение бесконечно длинных колонн торжествующих албанцев, ободренных сопровождающими их представителями КФОР, и с другой стороны — такие же длинные колонны новых беженцев (изгнанников) — сербов и других не албанцев, также в сопровождении КФОР. КФОР не защищал сербов от насилия, а только облегчал их уход из Косово и Метохии. Многие злодеяния, убийства и грабежи совершались на глазах солдат КФОР, но они ни разу не отреагировали, чтобы защитить страдающих. Сербов выго­няли из домов и квартир на улицу, КФОР же встречал их и помогал им покинуть Косово.

В эти первые три месяца, с июня по сентябрь 1999 года, из Косово и Метохии изгнано 230 тысяч сербов и 50 тысяч других не албанцев, большей частью цыган, ашаклий и бошняков. Этот процесс продолжается и по сей день, хотя и замедлен­ными темпами.

Таким образом под “защитой” КФОР и под управлением УНМИК совершилась этническая чистка всей территории Косово и Метохии, особенно городов, которые до этого и были в наибольшей степени мультиэтническими. Теперь уже совсем, или почти совсем, остались без сербов все города, за исключением Косовской Митровицы, где сербы еще держатся, да и то только в ее северной части. Печ, Джаковица, Призрен, Урошевац, Србица, Вучитрн, Клина, Исток и другие города практически совсем остались без сербов. В Приштине в 1999 году проживало сорок тысяч сербов, а теперь едва ли осталось двести человек, которые уже пять лет живут в абсолютной изоляции.

Ежедневно мы получали известия о гонениях, похищениях или убиении сербов, причём со всей территории Косовского края. Потрясающими были эти свиде­тельства о злодеяниях, которые совершали над сербами, над их домами, имуществом и над всем, что носило на себе сербские признаки. Больше тысячи трёхсот сербов убито зверским образом, столько же сербов похищено, и об их судьбе до сих пор мы ничего не знаем. Десятки тысяч домов сожжены или разрушены, сотни сёл и деревень снесены.

Несмотря на всё это, в Косово осталось около ста тридцати пяти тысяч сербов. Все они разбросаны по мелким или крупным анклавам, которые часто напоминают гетто или лагеря. Это “Сербский архипелаг” в Косово и Метохии, островки которого отовсюду окружены волнующимся морем албанцев. Эти сербы, которые, несмотря на все страдания, скорби и притеснения, остались жить в Косово и Метохии, стали гражданами “вне закона” и лишены всех основных человеческих и национальных прав. Прежде всего мы лишены права на жизнь. Каждый мог, да и до сих пор может напасть на серба, убить или похитить его, где бы он ни появился. Мы лишены права на свободу передвижения, поскольку за пределами этих анклавов мы долгое время не могли ни одного шага сделать без сопровождения КФОР или полиции УНМИК. Сербы лишены и права на труд. С возвращением албанцев сербы уволены со всех своих рабочих мест, выгнаны из своих предприятий, фирм и вообще из всех учреждений. Они не могли даже обрабатывать свои нивы и огороды, поскольку и там они подвергались нападениям, и там их убивали или похищали албанские террористы. Сербы также лишены здравоохранения, поскольку все больницы и клинические центры по всем городам захвачены албан­цами и стали моноэтническими. В больницах больше нет ни одного врача-серба и ни одного пациента-серба. Исключением является лишь больница в Северной Митровице, где сербы еще держатся. Система образования, все школы и учреж­дения также захвачены албанцами. Сербские дети чаще всего вынуждены учиться в частных домах или подвалах.

Такое состояние и такая жизнь сербов продолжаются и по сей день. Правда, нападения и убийства стали менее интенсивными, но не потому, что степень безопасности повысилась, а за счёт того, что во многих местах уже нет сербов, так что просто некого убивать. Но подобные тенденции и психоз все еще господст­вуют в Косово. Достаточно вспомнить усиленное насилие и злодеяния, которые были совершены над сербами в прошлом и в этом году.

Много времени и много бумаги понадобится, чтобы хотя бы упомянуть все случаи нападения на сербов. И всё же мы не можем не упомянуть инцидент, случившийся с русской делегацией Фонда Андрея Первозванного, побывавшей в Косово и Метохии в Рождество этого, 2004, года. Несмотря на мощное сопровождение, состоящее из десяти броневиков на земле и вертолёта в воздухе, албанцы все-таки совер­шили организованное нападение на русскую делегацию и забросали ее камнями в поселении Дечани. Члены делегации, среди которых был и депутат Сергей Щеблыгин, на собственном примере убедились, что в Косово и Метохии всё ещё продолжается война варваров против цивилизации. Священник Сергей Попов, один из группы, которую забросали камнями, заявил, что до конца своей жизни будет помнить Рождество, которое он отпраздновал с сербами. Мы уверены, что сербская трагедия в Косово и Метохии, продолжающаяся вот уже пять лет, открыла глаза русской общественности, поскольку всё то, что они делают с нами, может быть, является только генеральной репетицией того, что Запад намеревается сделать с Россией.

Что же касается страданий Сербской Православной Церкви, когда речь идет о ее православных храмах и православных кладбищах, то мы уже сказали, что албанские экстремисты стремятся уничтожить всё, что в Косово и Метохии имеет какие бы то ни было сербские признаки. Главной и основной их мишенью являются наши храмы и монастыри. Точное число разрушенных и поврежденных святынь установить невозможно, поскольку мы не имеем свободного доступа ко всем местам, даже в сопровождении КФОР. Достоверно известно, что в течение первых трёх месяцев (с июня по сентябрь) 1999 года было разрушено свыше пятидесяти храмов, а до конца года это число увеличилось почти до ста. Сегодня мы знаем про сто пятнадцать разрушенных и осквернённых церквей и монастырей, которые построены в период с двенадцатого по двадцатый век. Многие из них устояли пятьсот лет под турецким игом, но не могли устоять всего лишь один год в состоянии международного “мира”. Это лучше всего показывает, какой мир получили мы, сербы, в Косово и Метохии.

Уничтожение сербских православных храмов и монастырей, снесение кладбищ и памятников культуры — это лишь часть обширной албанской стратегии, целью которой является изменение не только демографического, но и культурно-истори­ческого идентитета Косовского края. В то же время новейшая албанская историография и система образования приписывают ложное происхождение и ложный идентитет некоторым нашим великим святыням, таким как Дечани и Печская Патриархия, Богородица Левишка и Грачаница. В этом процессе весьма постыдную роль играют и некоторые римско-католические круги, прежде всего среди самих албанцев, которые открыто отстаивают теорию, согласно которой сербы “оккупировали” будто бы албанские католические храмы. Марко Сопи, римско-католический епископ в Призрене (по происхождению албанец), в своем интервью, опубликованном Каритасом Виченца , решительно оправдывает уничтожение сербских храмов после войны, называя их “политическими” храмами, хотя многие из них построены в тринадцатом, четырнадцатом и пятнадцатом веках.

Наряду с грубыми нападениями, минированием и разрушением наших храмов и монастырей, кладбищ и памятников в последнее время албанские экстремисты пытаются довершить свое дело этнической чистки и захвата наших святынь посред­ством временных учреждений, благодаря тому, что УНМИК передает свои полно­мочия косовским (а это значит — албанским) учреждениям. В январе 2003 года Министерство образования Косово выдвинуло среди албанской общественности инициативу по сносу недостроенного православного храма Христа Спасителя в самом центре Приштины. Нам удалось — с предъявлением соответствующих документов о разрешении на приобретение площади и постройку храма — оспорить эту инициативу. К сожалению, судя по всему, это только временный успех.

Храм Христа Спасителя своей монументальностью уже долгое время колет глаза албанским экстремистам. Поэтому в конце декабря того же 2003 года муниципалитет Приштины снова накинулся на имущество Сербской Православной Церкви и на храм Христа Спасителя, приняв решение о лишении права Сербской Православной Церкви на использование площади в центре города, именно той площади, на которой воздвигнут храм Христа Спасителя. И снова мы встали на защиту легитимных прав, обращаясь с помощью писем и призывов ко всем, и снова УНМИК приостановил это беззаконное решение, но именно приостановил, а не полностью отменил, так что мы не знаем, что будет в этом плане происходить в дальнейшем.

Эти новые злодеяния в Косово и Метохии по отношению к сербскому народу, особенно покушения на наши святыни, ясно показывают всем, кто имеет глаза, что обстановка в Косовском крае отнюдь не стала лучше и что сербы и их святыни всё ещё подвергаются открытым гонениям и терактам, причём всё это происходит в присутствии и под управлением международных сил Организации Объединённых Наций. После этого краткого обозрения очевидно, что перспектива выживания сербов в Косово и Метохии, особенно возвращения изгнанных, довольно печальная. О том, что в крае господствует настоящий хаос, ответственность за который несет УНМИК, недавно заявил Омбудсман по Косово Марек Новицки в своем официальном докладе о состоянии человеческих и гражданских прав. По его словам, Косово всё ещё представляет собой “черную дыру” Европы и мира в отношении человеческих прав, причем УНМИК продолжает игнорировать факты, свидетельствующие об этом.

В течение четырёх с половиной лет управления УНМИК в Косовском крае, от 10 июня 1999 года до конца 2003 года, совершено 6392 нападения на сербов. Из этого числа 1197 сербов убито, 1305 получили ранения, 1138 похищено.

Нам остаётся молиться и надеяться, терпеть и оставаться в нашем мучени­ческом Косово и Метохии, рядом с нашими святынями, рядом с могилами наших предков, с уверенностью в том, что у Бога есть решение и этой проблемы.

 

Епископ Косово-Метохийский АРТЕМИЙ

(Сербия)

 

 

Трагическим подтверждением слов пастыря стал сербский погром в Косово в марте 2004 года, в котором пострадало около 1000 человек (Прим. ред.).

“Законопослушный” Гитлер и “коварный” Сталин

 

Утром 22 июня 1941 г. посол Германии в СССР граф фон Шуленбург попросился на прием к Молотову и замогильным голосом зачитал заявление о том, что Германия начала военные действия против СССР. По злой иронии судьбы это заявление было поручено сделать убежденному стороннику сохранения взаимовыгодных отношений между Германией и Советским Союзом (впоследствии Шуленбург был казнен нацистами).

В то время, когда Шуленбург зачитывал свое заявление, германские самолеты бомбили Минск и Киев, а сапоги немецких солдат уже топтали русскую землю. И тем не менее вероломное и подлое нападение Гитлера на Советский Союз изображалось в заявлении как чуть ли не акт “необходимой самообороны”. Утверждалось, что “Советское Правительство сосредоточило все свои силы в готов­ности на границе с Германией (?). Тем самым Советское Правительство разо­рвало (?) свои договоры с Германией и собирается напасть на нее с тыла в ее борьбе за жизнь. В этой связи фюрер приказал германским вооруженным силам противо­действовать этой угрозе всеми имеющимися в их распоряжении средст­вами”.

Нынешнее поколение молодежи понятия не имеет, какую участь нам готовил Гитлер в случае победы над Советским Союзом. “Der Russe soll sterben, damit wir leben” (“Русский должен умереть, чтобы жили мы”). Такое напутствие дали нацисты немецким солдатам, вторгшимся на русскую землю.

Немецкая газета “Франкфуртер Рундшау” опубликовала в свое время горькую фразу: “Перед мировым судом истории немцы должны сидеть на первой скамье подсудимых”.

Но эту точку зрения разделяют далеко не все в Германии. Немецкие историки из консервативного лагеря пустили в ход версию о “превентивном характере” войны, развязанной Гитлером против СССР. Её с энтузиазмом подхватил Резун, дешевые книги которого “Ледоход” и “Тень Победы” грудами лежат в книжных магазинах. Противники России на Западе и внутри нашей страны объединились для достижения одной цели: освободить первую скамью подсудимых перед мировым судом истории от немцев и посадить туда русских, а рядом с Гитлером — Сталина.

*   *   *

На книжном рынке у нас появились две любопытные книги: в переводе на русский: “Крах нацистской империи” Уильяма Ширера и “Европейская гражданская война:1917—1945. Национал-социализм и большевизм” Эрнста Нольте. Книги очень разные по содержанию и стилю, что и неудивительно. Первую написал амери­канец, а вторую — немец, юность которого пришлась на эпоху господства Гитлера.

К сожалению, книга Ширера переведена не полностью. Ее первая часть “Подъем Третьего рейха” осталась за бортом. В полном издании “The Rise and Fall of the Third Reich” пользуется огромной популярностью на Западе как “мону­ментальная классическая история нацизма”. Я поставил бы ее в один ряд с блестящим анализом Второй мировой войны в книге выдающегося русского писателя Вадима Кожинова “Россия. Век ХХ. 1939—1964”.

Ширер — живой свидетель событий в Германии 30—40-х годов. Он был аккредитован на Нюрнбергском трибунале в 1946 г. В первой части книги, которая не была у нас переведена, Ширер дает глубокий анализ причин появления национал-социализма в Германии, его исторических, социальных и идеологических корней. Используя рассекреченные документы гитлеровской Германии, он опровергает версию о том, будто Советский Союз намеревался совершить нападение на Германию. Ширер дает точное определение “новому порядку” в Европе, как его понимал Гитлер. “Это — управляемая нацистами Европа, ресурсы которой поставлены на службу Германии и народы которой порабощены германской расой господ, а нежелательные элементы, прежде всего евреи, а также большая часть славян на Востоке, особенно их интеллигенция, истреблены”.

В отличие от книги Ширера, которая читается легко, как увлекательный исторический роман, доктор Нольте заводит читателя в болото схоластического спора на тему: Гитлер — Сталин. В книге есть интересные оценки, например, Советско-германского договора 1939 г., но в целом это необъективное произве­дение. На пятистах страницах тяжелого, вязкого текста доктор Нольте пытается доказать, что никакой разницы между Гитлером и Сталиным, внешней политикой гитлеровской Германии и СССР — России не было. Были только общности. Более того, он цитирует заявление какого-то советского диссидента о том, что “по сравнению со Сталиным Гитлер был почти законопослушным”.

Не было, значит, разницы между Гитлером, поставившим перед немцами задачу “окончательного решения еврейского вопроса” (полного истребления евреев), и Сталиным, спасшим от гибели польский и еврейский народы.

Между нацистскими пилотами, бомбившими в 1936 г. мирное население (Герника) во время гражданской войны в Испании, развязанной Франко, и совет­скими добровольцами, спасавшими испанских детей, которым Сталин предоставил убежище в Советском Союзе.

Между эсэсовцами, создавшими вместе с палачами-добровольцами из Прибалтики и Западной Украины “лагеря смерти” в Литве, Латвии, Эстонии, Польше, и советскими солдатами, освободившими оставшихся в живых заклю­ченных этих лагерей в 1944 г.

Между методами ведения войны Гитлера и Сталина. 3 млн советских военно­пленных были уничтожены нацистами. А когда немецких военнопленных провели под конвоем по Москве, то ни у одного из них не упал волос с головы .

Нольте сваливает в одну кучу идеологию, пропаганду, политику и диплома­тию, хотя задачи пропаганды и политики — это далеко не одно и то же. После прихода к власти нацисты создали Министерство пропаганды и развернули самую настоящую информационную войну против Советского Союза. Ее главные тезисы: если бы к власти в Германии пришел не Гитлер, то ее захватили бы большевики; большевизмом руководят евреи; они разрушили Россию, разрушат и Германию; евреи стремятся к мировой революции и рассматривают Германию как главное препятствие на пути к достижению этой цели. На съезде национал-социалисти­ческой партии в Нюрнберге в 1936 г. Альфред Розенберг упорно доказывал, будто все ключевые посты в советском государстве заняты евреями, которые используют “украденные у русского народа деньги” для финансирования подрывной деятельности против культуры Европы” (Krummacher F. A. Krieg und Frieden).

Национал-социалисты призывали к объединению все антибольшевистские силы для решающей битвы с “Совьт-Иудеей”.

Расписывая национал-социализм как чуть ли не средство самообороны Германии от угрозы со стороны большевистской России, Нольте практически повторяет пропагандистские лозунги Розенберга. На те же грабли наступает Сергей Земляной, опубликовавший в “Литгазете” (№ 29 от 16—22 июля 2003 г.) статью под заголовком “Прошлое, которое не проходит” — восторженную рецензию на книгу Нольте. Земляной, судя по всему, разделяет мнение Нольте о том, что “европейскую (мировую) гражданскую развязали большевики (?!), в особенности Сталин и его подручные. Что национал-социализм был реактивным политико-идеологическим образованием, ответом до смерти напуганного Октябрем 1917-го в России и ноябрем 1918-го в Германии немецкого среднего класса на вызов большевизма, готовившего “последний и решительный бой с “мировой буржуа­зией”. Получается, что Гитлер напал на СССР... с испугу.

Для подтверждения своей позиции Земляной приводит содержащиеся в книге Нольте революционные заявления лидера Профинтерна Соломона Лозовского-Дриздо и Мехлиса, адресованные будущим агрессорам: “Вы хотите войны, господа? И вы получите ее на своих заводах, фабриках и в колониях...” и пр.

Все правильно. Такие заявления были на руку нацистской пропаганде: евреи-большевики “готовятся к созданию мирового “еврейско-большевистского прави­тельства”. Но есть детали. Лозовский и Мехлис занимались в данном случае пропагандой. В отличие от них Сталин проводил четкую грань между Коминтерном и Наркоминделом.

У Гитлера были совсем иные цели в войне с СССР, чем борьба с больше­визмом. Ну кто, на самом деле, поверит, что Гитлер хотел освободить русский народ от “еврейского засилья”?

В отличие от Нольте (и Земляного) американский историк Ширер считает, что сумасбродные идеи Гитлера, овладевшие его воспаленным мозгом, имели корни, глубоко уходившие в историю, философию, идеологию и культуру немецкой нации. Ширер убежден, что национал-социализм и “Третий рейх” были фактически “логическим продолжением германской истории” *. Может быть, это чересчур сильно сказано, но то, что Гитлер в борьбе за власть исполь­зовал мощное устремление немецкой нации к первенству в Европе: национализм (“Германия превыше всего...”); слепое преклонение перед властью; военные традиции прусского милитаризма (“Дранг нах Остен”) и прочая, прочая, отрицать нельзя. Что же касается теорий о расовом превосходстве немцев, то они получили широкое распространение в Германии в 20-х годах и кружили головы немцам, как молодое вино.

Гитлер появился на политической сцене в Германии, когда немецкий народ находился в подавленном состоянии от проигранной войны и кабальных условий Версаля: 6 млн безработных, экономический хаос и разруха. В своем романе “Три товарища” Ремарк показывал, как немецкие парни, подобно диким зверям, дрались из-за попавшей в аварию машины, чтобы заработать на ее ремонте.

В книге “Майн кампф”, пронизанной демагогией, Гитлер предложил немцам программу выхода из кризиса путем создания сильного национального государства, основанного на “чистоте крови” и “социальной справедливости”, где “талантливый сын кухарки получит такой же доступ к образованию, как и сын богатых родителей”. Государства, состоящего из граждан, связанных друг с другом “узами общей любви, общей гордости, общего сознания своей непобедимости”. Это государ­ство будет бороться против эксплуатации, уделять внимание укреплению здоровья граждан, готовить мужчин для службы в армии, а женщин для материнства. Гитлер нарисовал немцам радужную картину создания “Великой германской империи” и завоевания “жизненного пространства на Востоке за счет России, созревшей для краха”.

Но как же немецкая нация Гёте и Шиллера, Баха и Бетховена, Гегеля и Канта так дружно и, главное, радостно пошла за Гитлером?

Хотели немцы освободиться от пут Версаля? Хотели!

2 марта 1936 г. Гитлер, вопреки предостережениям военных, приказал ввести три батальона немецких солдат в демилитаризованную (по Версалю) Рейнскую область и оккупировал ее. Личный переводчик Гитлера признавался потом: если бы французы дали нам отпор, то мы ретировались бы, “как собака, спрятав хвост между задних лап”. Сам Гитлер не пережил бы этого позора, и его полити­ческая карьера на этом закончилась бы.

Методами шантажа, блефа, беспримерной наглости, перед которой спасо­вали лидеры Франции и Англии, Гитлер покончил с военными ограничениями Версаля. 16 марта 1935 г. он принял решение о создании вооруженных сил (12 корпусов и 36 дивизий). “Цепи Версаля — символ поражения и унижения всей Германии — были разорваны”, — отмечает Ширер, — для большинства немцев “честь Германии была восстановлена”.

Но немцы поддержали Гитлера не только за его бескровные “победы” во внешней политике. Национал-социалистам удалось добиться буквально за несколько лет ликвидации безработицы. Сам Гитлер не очень вникал в экономи­ческие проблемы, но он поставил на ключевые посты в правительстве людей, которые знали свое дело: Ялмара Шахта — министром экономики, Вальтера Дарре — министром сельского хозяйства.

Путем организации общественных работ (строительство автобанов), облегчения налогового бремени для предприятий, которые расширяли производ­ство и создавали новые рабочие места, безработица была снижена за четыре года (с 1933 по 1937 гг.) с 6 до 1 млн человек.

Но самый мощный толчок подъему экономики дал перевод ее на военные рельсы. В книге “Тотальная война” генерал Людендорф подчеркивал необходимость мобилизации экономики нации, чтобы “должным образом подготовиться к тотальной войне”.

В сельском хозяйстве Германии, находившемся в плачевном состоянии, были проведены реформы с целью добиться самообеспечения Германии продовольст­вием во время войны. Был принят закон, запрещающий спекуляцию землей. Фермерские угодья размером в 125 га были объявлены национальным достоянием. Их нельзя было делить, продавать или конфисковывать за долги. В случае смерти владельца вся собственность переходила по мужской линии к старшему или младшему сыну. Он должен был содержать до совершеннолетия своих сестер и братьев, которые шли затем на производство или в армию. Таким образом было прекращено дробление земельных угодий и повышена продуктивность сельского хозяйства. На 20% были подняты закупочные цены на сельхозпродукцию. В годы войны Германия обеспечивала себя продовольствием на 83%. Но сюда же надо добавить ограбление оккупированных территорий.

Ну а как же рабочий класс Германии? Сильная и влиятельная КПГ? Ведь лидер немецких коммунистов Эрнст Тельман не раз говорил, что “Гитлер — это война!”.

После прихода к власти нацисты немало сделали, чтобы создать видимость “народной общности”. Молодые люди работали вместе в “трудовых лагерях”, проводили летние каникулы в лагерях спортивных. Несмотря на то, что их сознание было отравлено расовыми теориями, они чувствовали себя счастливыми, поскольку они были все вместе: дети богатых и дети бедных. А вскоре они дружно запели: “Wir werden weiter marschieren, bis alles in Scherben fдllt. Denn heute gehцrt uns Deutchland und morgen die ganze Welt” (“Мы будем дальше маршировать, пока всё не разлетится вдребезги. Сегодня нам принадлежит Германия, а завтра весь мир”. — В. Р. ).

Для рабочих были организованы целые программы отдыха под девизом “Сила через радость” (дешевые морские круизы и пр.). Но самое главное было в том, что после долгих лет лишений немцы вновь получили работу и уверенность в сохранении ее. При демократии, говорили рабочие, “у нас была свобода умирать с голоду”. Вывод: лучше сытая диктатура, чем голодная демократия.

Заручившись поддержкой рабочего класса, Гитлер добился главного: произ­вод­ства вооружений “самыми искусными, дисциплинированными и технически подготовленными рабочими в мире” (Уильям Ширер), что имело решающее значение для его дьявольских планов во внешней политике, которых он и не скрывал от мировой общественности. Еще в 1924 г. он писал в “Майн кампф”: “Итак, ныне мы, национал-социалисты, возвращаемся к тому, что было шесть столетий назад. Мы прекращаем бесконечное германское движение на юг и запад Европы и обращаем наши взоры в сторону земель на Востоке. Когда мы говорим сегодня о приобретении новых земель и нового пространства в Европе, то думаем, в первую очередь, о России и о подчиненных ей окраинных государствах. Кажется, будто сама судьба указывает нам туда дорогу. Эта колоссальная империя на Востоке созрела для ее ликвидации. Конец еврейского господства в России станет концом России как государства”.

Эта идея-фикс преследовала Гитлера до его последнего вздоха. После подписания 17 декабря 1940 г. директивы № 21 плана “Барбаросса” он буквально “сгорал от нетерпения”, ожидая начала своего вероломного, подлого и коварного замысла в отношении русского народа.

*   *   *

Доктор Нольте идеологизирует историю, а это все равно, что придавать идео­ло­гическое значение закону о земном притяжении. XX век, утверждает Нольте, “начался с Октябрьской революции большевиков и закончился крахом Советского Союза в 1991 г.”. Иными словами: не нацистская Германия рухнула в 1945 г. под тяжестью своих преступлений, Советский Союз — “враг всего Запада”.

Одним росчерком пера Нольте перечеркнул и великую Победу Советского Союза, достигнутую вместе со странами антигитлеровской коалиции, и Нюрн­бергский приговор нацистам.

Под эту схему Нольте подгоняет все события прошлого века. Нападение Германии на СССР в 1941 г. — война идеологий. “Не Германия и Россия вступили в войну, а большевистская Россия и национал-социалисти­ческая Германия” .

Идеологическая концепция Нольте не выдерживает критики. Сталин отказался от идеи мировой революции и поставил задачу построения социализма в отдельно взятой стране. Сталин разгромил “троцкистско-бухаринскую банду”, которая хотела превратить Россию в “вязанку дров для разжигания мирового пожара”. “Перманентный революционер” Троцкий оказался в изгнании.

Идеи же Гитлера имели четкое целевое назначение: превращение немецкой нации в расу господ, призванных управлять всем миром.

В сентябре 1939 г. в Европе началась целая серия необъявленных войн против народов, с которыми Германия имела договоры об арбитраже и о ненападении. Сначала Германия напала на Польшу. В 1940 г. Германия вторглась в Данию и Норвегию, захватила Бельгию, Голландию и Люксембург, разгромила Францию. Весной 1941 г. под ударами оказались Югославия и Греция, в июне 1941-го началось вторжение в СССР.

Главный обвинитель на Нюрнбергском процессе Роберт Джексон (США) заявил 26 июля 1946 г., что нацистов не судят за их дурные идеи. “Они вправе, если желают, порочить вклад древних иудеев в цивилизацию, частью которой некогда являлась Германия. Нас не касается также, что они отвергают эллинское влияние. Интеллектуальное банкротство и моральная извращенность нацистского режима не касались бы международного права, если бы они не были использованы для того, чтобы провести “расу господ” гусиным шагом через границы государств. Мы вменяем им в вину, как преступление, не их идеи, а их враждебные акции. Их кредо и их учения имеют значение лишь постольку, поскольку они свидетельствуют о мотивах, целях, намерениях, осведомленности в происходящем.

Мы вменяем им в вину незаконную агрессию, но мы не судим их за те мотивы, надежды и лишения, которые могли толкнуть Германию на путь агрессивных войн в качестве инструмента политики”.

Гитлеру нужны были русские земли, чтобы обеспечить сырьем и продоволь­ствием не только немецкий народ, но и Европу, которую он к 1941 г. германи­зировал, за исключением Англии, где строптивый Черчилль никак не хотел, подобно Чемберлену, идти в стряпчие к Гитлеру. За два дня до начала войны Альф­ред Розенберг, ставший в 1941 г. министром “по делам восточных терри­торий”, не без издевки говорил о наивных людях, полагающих, что война-де имеет цель освободить бедных русских на все времена от большевизма.

“Мы не видим никакого смысла кормить русский народ избытком продукции, добытой на этих территориях, — подчеркнул Розенберг. — Мы знаем, что это суровая необходимость. Русских ждут впереди очень тяжелые годы”. Нацисты, следовательно, заранее планировали голодную смерть миллионов людей на оккупированных территориях СССР, что входило в их планы истребления “неполно­ценной расы”.

В составленных нацистами 23 мая 1941 г. “Общих указаниях группе сельского хозяйства экономической организации “Ост” говорилось: “Производство продовольствия в России на длительное время включить в европейскую систему, ибо Западная и Северная Европа голодают... нуждаются в ввозе продуктов питания”.

В сентябре 1941 г. Гитлер заявил: “Восток будет для Западной Европы рынком сбыта и источником сырья” (цит. по:   К о ж и н о в   В.   Россия. Век ХХ. 1939—1964).

То, что не удалось Гитлеру, осуществили Горбачев и Ельцин.

А доктор Нольте всерьез предлагает читателям обсудить вопрос, какой харак­тер носила война нацистской Германии с Советским Союзом: “Решающей битвы? Освободительного похода или войны на уничтожение?”.

*   *   *

Исторические факты, документы свидетельствуют о том, что Сталин сделал все, чтобы не допустить войны с Германией. Он понимал, какая угроза исходит от Гитлера. Он говорил об изменении политики Германии, о том, что после прихода к власти нацистов там началась борьба между двумя политическими линиями, между политикой “старой”, получившей отражение в известных договорах СССР с Германией, и политикой “новой”, напоминающей в основном политику бывшего германского кайзера, который оккупировал одно время Украину и предпринял поход на Ленинград, превратив прибалтийские страны в плацдарм для такого похода, причем “новая” политика явным образом берет верх над “старой”.

И тем не менее приход к власти в Германии нацистов Сталин не считал препятствием для поддержания добрососедских отношений с ней. “Фашизм в Италии не помешал СССР установить наилучшие отношения с этой страной”, — заявил Сталин (С т а л и н   И.   Сочинения. Т. 13).

Понимая, однако, неизбежность конфликта, Сталин стремился выиграть время и пространство, чтобы лучше подготовиться к нападению со стороны Германии. В 1939 г. он заключил с Германией Договор о ненападении. Об этом Договоре писано-переписано. Каких только собак не навешал на Сталина за этот пакт Александр Яковлев, идеологический вдохновитель “взрыва СССР изнутри”.

На мой же взгляд, Сталину удалось расколоть этим шагом антисоветский фронт, сложившийся в Мюнхене в 1938 г. Глубокий смысл познается не сразу. Великие шахматисты выигрывают у своих противников, потому что просчитывают комбинации на семь-восемь ходов вперед. Какие цели ставил перед собой Гитлер, заключая договор с СССР? “Все, что я предпринимаю, — сказал Гитлер в беседе с международным комиссаром по Данцигу Карлом Бургхардтом 11 августа 1939 г., — направлено против России. Если Запад слишком глуп и слеп, чтобы не понимать этого, то я буду вынужден договориться с русскими, разбить Запад, а после его поражения объединенными силами выступить против Советского Союза. Мне нужна Украина, чтобы нас, как в прошлую войну, не уморили голодом”. Непосредственная цель пакта, отмечает Нольте, для Гитлера состояла в том, чтобы после нападения на Польшу “удержать западные державы от вмешательства на стороне Польши”. Если бы это ему удалось, то Сталин, выходит, “напрасно заключил этот пакт, поскольку он остался бы один на один перед огромной мощью Гитлера”. Но Гитлер ошибся, а Сталин правильно предвидел, что западные державы не уступят еще раз, а Гитлер не устоит перед искушением линией Нарев—Висла—Сан” (не устоит перед искушением захватить польскую территорию до линии Керзона. — В. Р. ).

Тем самым Сталин, считает Нольте, “добился большего, чем Ленин: он не только разыграл капиталистические державы друг против друга, но и вовлек их в междоусобную войну, а сам стал победителем над ними, после их взаимного истощения”.

С последним утверждением трудно согласиться, поскольку в результате разгрома англо-французских войск и оккупации Европы мощь Германии возросла многократно.

И тем не менее Нольте считает, что Гитлер допустил роковую ошибку: “ради незначительной выгоды он заключил союз со своим врагом и напал на своих друзей”. Вот тут Нольте показал свое “классовое нутро”. Его можно понять: зачем, мол, Гитлер поссорился со своими потенциальными союзниками в исторической борьбе европейской цивилизации против “варварской России?” Ведь войне против России Гитлер стремился придать характер “крестового похода” в “защиту европейской культуры от московско-азиатского потока”.

Заключив договор с Германией, Сталин не сидел сложа руки. Он предпри­нимал усилия, чтобы лучше подготовиться к отражению гитлеровской агрессии. Он присоединил к СССР Прибалтику и другие территории, утраченные Россией в Первую мировую войну, и восстановил ее территориальную целостность в границах 1914 г. Сталин лишил Гитлера, по крайней мере в начале войны, возмож­ности использовать Прибалтику в качестве плацдарма для броска на Ленин­град .

Тяжелой и кровопролитной войной Сталин отодвинул от Ленинграда финскую границу (поскольку Ленинград нельзя было отодвинуть). Эта война показала слабость Красной армии. Сталин сознавал это. О какой превентивной войне с Германией могла идти речь?

Посол Германии в СССР граф фон Шуленбург убеждал Гитлера в своих доне­сениях, что разговоры о том, что Россия собирается напасть на Германию — миф. “Если Сталин не мог идти вместе с Англией и Францией в 1939 г., когда эти две страны были еще сильны, то сегодня, когда Франция разгромлена, а Англия жестоко побита, он тем более не примет такого решения”. Мы должны помнить, подчеркивал Шуленбург, что “Сталин всегда выступал в поддержку дружественных отношений между Германией и Советским Союзом”. Оценивая в целом политику Сталина в европейских делах, Шуленбург пришел к выводу: “Сталин поставил себе целью уберечь Советский Союз от конфликта с Германией” (цит. по:   Ш и р е р   У.   Крах нацистской империи).

Если рассматривать действия Сталина в 1939—1940 годах под этим углом зрения, то становится понятно, почему он так скрупулезно выполнял все договоры и соглашения с германским правительством. В ущерб обороне страны отдал приказ не сбивать германские самолеты-разведчики, внеся большую сумятицу в действия наших войск.

Подмяв под себя всю континентальную Европу, Германия приобрела колос­сальное военное превосходство перед СССР. И Сталин, в отличие от таких лихих полководцев, как Ворошилов, прекрасно понимал это. Одни лишь заводы “Шкода” произвели с сентября 1938 г. по сентябрь 1939 г. почти столько же военной продукции, сколько вся военная промышленность Англии.

В 1940 г. Гитлер приступил к непосредственной подготовке нападения на Советский Союз. Германия оккупировала Румынию, Болгарию и Венгрию, ввела войска на территорию Финляндии, приступила к концентрации ударной группировки в Восточной Польше. Но в тылу у Гитлера оставалась Англия. Продолжая свою политику — разделяй и властвуй, — Гитлер решил разыграть Советский Союз против Англии, чтобы сломить сопротивление Черчилля. Гитлер был убежден, что реши­мость Англии продолжать борьбу против Германии связана с надеждой на Советский Союз. Значит, надо разгромить СССР или присоединить его к военной колеснице Германии, то есть заставить русских “таскать немецкие каштаны из английского огня”. Гитлер дал указание Риббентропу пригласить Молотова на переговоры в Берлин, которые состоялись 12—13 ноября 1940 г.

Молотов беседовал с Гитлером и Риббентропом. Министр иностранных дел Германии предложил Молотову проект Соглашения о присоединении СССР к Тройственному пакту.

Уильям Ширер так описывает эти переговоры: “...в то время, как английские бомбардировщики проносились в ночном небе над Берлином, а зенитные орудия били по ним без особого успеха, двуличный нацистский министр иностранных дел пытался последний раз втянуть русских в Тройственный пакт Германия — Италия — Япония. В секретном протоколе к нему были определены “территориаль­ные устремления” участников пакта, в частности России — “к югу от государствен­ных границ Советского Союза, в направлении к Индийскому океану”, но Молотов, подчеркнул Уильям Ширер, “did not rise to the bait” (не клюнул на эту приманку).

В ходе переговоров с Гитлером Молотов “обрушил град вопросов” на немец­кого диктатора, который, по свидетельству стенографа фюрера Шмидта, “едва ли был готов к этому”. Ни один иностранный визитер “никогда не разговаривал с ним так в моем присутствии”. — “Что замышляет Германия в Финляндии? Что означает “новый порядок” в Европе и Азии, и какая роль отводится Советскому Союзу? Каково значение Тройственного пакта?” — спрашивал Молотов.

Особое внимание Молотов уделил вопросу о проливах Босфор и Дарданеллы. Он заявил, что Россия “хочет иметь гарантию против вторжения агрессора через проливы в Черное море, “причем не на бумаге”, “а на деле”, и надеется догово­риться об этом с Турцией.

Проект Соглашения Молотов повез в Москву для доклада Сталину.

Предложение Гитлера поставило Сталина в сложное положение. Отказ означал ухудшение отношений с державами оси и в перспективе — войну на два фронта (13 апреля 1941 г. Сталин заключает с Японией Договор о нейтралитете). Сталин потребовал материальные, а не бумажные гарантии для безопасности СССР :

1) немецкие войска будут немедленно выведены из Финляндии, которая входит в сферу влияния Советского Союза;

2) в течение ближайших нескольких месяцев безопасность Советского Союза в проливах будет обеспечена заключением договора о взаимопомощи между СССР и Болгарией созданием базы для сухопутных и военно-морских сил Советского Союза в пределах Босфора и Дарданелл на основе долгосрочной аренды;

3) район к югу от Батуми и Баку в общем направлении к Персидскому проливу признается как сфера устремлений Советского Союза;

4) Япония аннулирует свое право на концессии по добыче угля и нефти на Северном Сахалине (Ш и р е р   У.   Крах нацистской империи).

Ответ Сталина привел Гитлера в бешенство. В случае принятия указанных требований Гитлер, как считают немецкие историки Ф. А. Круммахер и Гельмут Ланге, “оказался бы в экономической, политической и военной зависимости от Сталина”.

При нападении на Советский Союз — а от этого плана Гитлер не собирался отказываться — фланги военной коалиции европейских стран во главе с Германией оказались бы ослабленными (Черное море, Балтика). Военно-морской флот Германии не смог бы пройти в Черное море. Отношения Германии с Турцией, Болгарией, Финляндией и Японией были бы сильно испорчены.

В любом случае я не разделяю мнение о том, будто Сталин решил пойти с Гитлером на новый передел мира. В 1940-то году, когда война уже была на пороге Советского Союза, Сталину было “не до жиру”.

“Сталин умен и коварен”, — заявил Гитлер своим приближенным. Потерпев провал в попытках превратить СССР в вассала Германии “мирным путем”, Гитлер решил вернуться к своей идее-фикс — военного разгрома СССР.

Грабительской, варварской войне Гитлера с Советским Союзом Сталин противопоставил патриотизм русского народа. Он выдвинул идею освобождения народов Европы, в том числе и самого немецкого народа от нацизма. Эта идея, достойная великой нации, была поддержана народами США и Англии, ставшими союзниками СССР в борьбе с Германией. После Победы сталинская идея стала основой для примирения между русскими и немцами.

Не мстителями, а освободителями пришли наши солдаты на немецкую землю. В Трептов-парке в Берлине стоит памятник советскому солдату. В правой руке он держит меч, рассекающий свастику, а в левой — спасенного ребенка. Немецкого ребенка! А рядом на гранитных плитах выбиты слова Сталина: “Гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остается”. На одной из стен внутри отремонти­рованного здания бывшего рейхстага, а ныне бундестага, сохранены надписи, сделанные нашими солдатами в 1945 г. И не только сохранены, но и покрыты специальным составом, чтобы они не стерлись никогда !

*   *   *

Если отбросить пропагандистскую шелуху, то Сталин должен войти в историю России таким же собирателем русских земель, как Иван Калита. Сталин исполь­зовал победу над Германией и ее союзниками, победу над Японией, чтобы вернуть России все земли, утраченные в годы “смуты”. Сталин восстановил престиж СССР—России, подорванный поражением от Японии в 1905 г. и от Германии в 1918 г.

Чтобы раз и навсегда покончить с “восточными походами” Европы против России (Наполеон, Гитлер), Сталин привел к власти в странах Восточной Европы дружест­венные Советскому Союзу правительства. И он был бы профаном в политике, если бы не сделал этого. Так считали американцы, хотя громко не говорили об этом.

Согласен с Вадимом Кожиновым в том, что границы Варшавского Договора не были “геополитическими границами” России. Но на 50 лет вперед Сталин обеспечил безопасность СССР — России. Несущей опорой безопасности СССР — России на западных рубежах стала Германская Демократическая Республика, любимое детище Сталина. А уж как распорядились богатым наследством его “политические внуки” — профаны, недоумки и пьяницы, — другое дело.

В настоящее время граждане России с удивлением наблюдают, как в Восточной Европе, откуда мы под музыку духового оркестра вывели свои войска, идет лихорадочная подготовка к размещению военных баз США. Военная база США будет сооружена прямо у нас под носом — в Польше. Одновременно ЕС и НАТО медленно, но неотвратимо приближаются к границам России. Какую же цель преследует Европа? Закрепить экономическими, политическими и военными средствами “новый геополитический статус” России как источника сырья, рынка сбыта товаров и международной свалки ядерных отходов.

Какой же выход остался у нас? Единственный выход, на мой взгляд, в том, чтобы создать из России, Украины, Белоруссии и Казахстана ядро Евроазиатского союза. Это откроет перед нами возможности для свободного передвижения идей, товаров и людей. Сама собой отпадет и проблема Крыма. Наши государства будут согласовывать не только единую экономическую, но и правовую, миграционную политику. Вместе обеспечивать свою безопасность. Альтернативы этой идеи нет. В одиночку мы не выдержим конкуренции с ЕС. Нас сомнут. А Россию, как государство без границ, тем более. Но чтобы привлечь к этой идее наших соседей, Россия должна стать экономически сильным государством, как это было в свое время с ФРГ, ставшей локомотивом объединения Европы.

Мы должны перестать верить пришельцам, разрушающим нашу мораль и нравственность, и вернуться к истокам своей культуры, историческим ценностям русского народа.

Мы желаем дружить с Европой. Но Европа будет больше уважать нас, если мы вновь станем русскими, как призывал нас Федор Достоевский, то есть “перестанем презирать народ свой... Став самими собой, мы получим наконец облик человеческий, а не обезьяний. Мы получим вид свободного существа, а не раба, не лакея... нас сочтут тогда за людей, а не за международную обшмыгу, не за стрюцких европеизма, либерализма и социализма”.

 

Владимир РОДИН,

советник 1-го класса МИД России в отставке

 

 

 

Экономика: от мифов к научной стратегии

 

В настоящее время построить современную высококонкурентоспособную экономику и закрепиться в мировой глобализирующейся системе без долгосрочной стратегии невозможно. Советский Союз на два десятилетия запоздал с разра­боткой такой стратегии, а в 90-е годы Россия вообще была отброшена к ступени дикого капитализма. Отметим, что в Японии уже в 1972 г. был разработан “План построения информационного общества как национальная цель 2000 года”. Он во многом предопределил последующие успехи Японии. По нашему мнению, разра­ботка жизнеспособной долгосрочной стратегии в России невозможна без преодоления “букета” мифов, догм и концепций торможения, накопившихся в нашей экономической науке и хозяйственной практике.

*   *   *

В сознание россиян настойчиво вбивается утверждение о том, что развитие экономики в более чем семидесятилетний советский период носило тупиковый характер. В методологическом отношении такой подход глубоко ошибочен. Из десяти этапов, которые принято выделять в развитии советской экономики, в течение пяти были достигнуты выдающиеся результаты (нэп, этап форсированной индустриализации, перемещение промышленности на восток в годы ВОВ, после­военное восстановление экономики и, наконец, косыгинский этап в развитии экономики).

Проведем сопоставления темпов развития промышленности в дореволю­ционной России и СССР.

Темпы развития промышленности в России после отмены крепостного права неуклонно повышались. За 40 лет (1861—1900 гг.) промышленное производство увеличилось более чем в семь раз. За последнее десятилетие этого периода (1891—1900 гг.) объем промышленного производства удвоился.

За 13 лет (1901—1913 гг.) перед мировой войной вся промышленность возросла в 2,5 раза, а обрабатывающая в 3 раза.

Если объединить оба периода, то за 53 года промышленное производство дореволюционной России возросло в 17,5 раза. За такой же период мирного развития СССР (1928—1940 гг. и 1948—1987 гг.) промышленное производство возросло в 215 раз.

Американский экономист, лауреат Нобелевской премии В. Леонтьев отмечал “достойный внимания сильный экономический рост в пятидесятые, шестидесятые и семидесятые годы...”.

Авторитетный японский исследователь Хисао Канамари подчеркивал: в 1970 г. в результате косыгинской реформы ВНП СССР достиг 830 млрд долларов, что составило 83% от уровня США, 100,3% от уровня стран ЕС и четыре ВНП Японии. Страна располагала огромными инвестиционными ресурсами. В течение трех пятилетий объем капитальных вложений был равен либо превышал их уровень в США. (В 1970 г. — 100% от уровня США, в 1989 г. — 96%.)

Итак, в результате первых 5—7 лет реформы А. Н. Косыгина (которого за рубежом считали звездой советской экономики) была создана прекрасная экономическая, научно-техническая и энергетическая база для стремительного продвижения вперед. А. Н. Косыгин понимал необходимость разработки новой стратегии реформ, призванной обеспечить превращение научно-технического прогресса в главный фактор экономического роста. Однако работа была парализована силами торможения. В последующем — в горбачевский и ельцинский период — эта проблема также не была решена.

*   *   *

Другая группа догм связана с проблемой хозяйственного механизма, с яростной борьбой товарников и антитоварников, сторонников централизованного планирования и рыночного хозяйства, которое будто бы должно быть избавлено от государственного вмешательства. Советская и американская ветви мировой экономической науки занимали по этому вопросу диаметрально противоположные позиции. Но характерно — та и другая исходили из того, что план и рынок несов­местимы.

Япония первой преодолела догматический барьер о несовместимости плана и рынка, создала новый тип хозяйственного механизма, соответствующий этапу всесторонней интенсификации экономики и переходу к информационному об­ществу. Ныне большая группа стран Юго-Восточной Азии — Малайзия, Таиланд и др., следуя примеру Японии, сочетает разработку общеэкономических планов с развитием рыночной экономики.

Наличие крупных различий в хозяйственных механизмах США и Японии признают ортодоксальные сторонники американской модели рыночной экономики. В работе М. Х. Мескона, Ф. Хедоури “Основы менеджмента”, своеобразной библии американского бизнеса, выделены 12 параметров, характеризующих различия систем управления в Японии и США. Отметим важнейшие.

 

                Япония                                               США

Пожизненный найм                         Краткосрочная работа по найму

Коллективная ответственность       Индивидуальная ответственность

Согласованное решение                 Индивидуальное решение

Управление “снизу вверх”               Управление “сверху вниз”

Долгосрочная ориентация               Повышенное внимание к текущим

                                                      результатам

 

В свое время в Японии были созданы и утверждены правительством Комитет по рационализации менеджмента и Японский центр производительности. Они провели масштабную работу по изучению зарубежного опыта управления, как в условиях рыночной, так и централизованной экономики, и умело адаптировали его к условиям Японии, бережно относясь к национальным традициям. Приве­денные выше пять параметров — одно из подтверждений того, насколько успешно они использовали опыт СССР.

К сожалению, руководство постсоветской России отказалось от богатейшего отечественного опыта. Выразительную оценку хода российской реформы дал президент американского Института долгосрочного экономического прогнози­рования доктор Майкл Хадсон. Он считает, что США ведут экономическую войну с Россией. Разрушение российской экономики, по его мнению, во многом результат ошибочных рекомендаций американских экономических советников и консуль­тантов.

В развернутом докладе, переданном депутатам Российской Госдумы, Хадсон советует:

“...России... нужна стратегия, обходящая ловушки, помещенные на ее пути МВФ, Всемирным банком и прочими учреждениями, стратегия которых доказала свою несостоятельность по всему миру”.

Не менее резкие критические оценки реформирования нашей экономики содержатся в работе четырех известных американских авторов М. Эмсдена, М. Интрилигейтора, Р. Макинтайра и Л. Тейлора “Стратегия эффективного переходу и шоковые методы реформирования российской экономики”. Выделены четырнадцать подразделов. Приведем названия некоторых из них:

Экономический кризис в России не был неизбежен.

Рыночный фундаментализм — плохая политика.

Разрушение, а не модернизация государственных предприятий.

Псевдоприватизация.

Зарубежные инвестиции: иллюзорное и ненужное решение.

Псевдокапитализм.

Почему игнорируется восточноазиатский опыт?

За кулисами шоковой терапии и неолиберальной псевдонауки.

Не менее интересны позиции японских исследователей. Сэйдзи Цуцуми, представитель группы компании “Сэзон”, реалистично отмечает: “...Чистая экономика свободного рынка и чистая экономика централизованного планирования могут мыслиться в теоретическом плане, им не дано существовать в качестве реальных экономических систем”. Цуцуми убежден, что рассуждать следует не о “смешивании двух закостеневших систем (подчеркнуто мною. — И. Ш. ), а о создании новой экономической системы”.

Преодоление кризисного состояния экономической науки, разработка и реализация долгосрочной стратегии развития экономики должны обеспечить возрастание доли нашей страны в мировых доходах. Ситуация здесь сложная и даже крайне неблагоприятная.

Реализуемый в настоящее время вариант глобализации мировой экономики ведет к резкому усилению неравномерности в распределении мировых доходов. В ряде исследований это иллюстрируется следующей схемой. Население земного шара по уровню доходов делится на пять блоков с равной численностью населения. Каждый блок охватывает по 20% населения планеты. Мировые доходы между блоками распределяются крайне неравномерно.

На долю первого блока приходится 82,7% мировых доходов. В этот блок входят в основном страны, образующие так называемый “золотой миллиард”. На долю второго блока приходится 11,7% мировых доходов, третьего — 2,3%, четвертого — 1,9%, пятого — 1,4%. По данным Всемирного банка, население пятого блока (1,2 млрд человек) живет в крайней нищете, менее чем на один доллар в день. Доходы населения, охватываемого четвертым блоком, колеблются в пределах от одного до двух долларов в день. Большая часть населения России (90%) входит в пятый и четвертый блоки, а США — в первый и частично второй блоки.

Характеризуя тенденции в развитии нового мирового порядка, отметим, что разрыв в доходах между первым блоком, с одной стороны, четвертым и пятым, с другой, за последние четыре десятилетия резко увеличился, что таит в себе опасность общепланетарных социальных потрясений.

*   *   *

Устойчивое, гармоничное развитие планеты возможно лишь в том случае, если процессы глобализации и информатизации будут осуществляться с учетом интересов всех стран. Для решения этих проблем необходимы огромные инвестиции. В 1997 г. (год азиатского финансового кризиса) объем прямых иностранных инвестиций в мире составил около 600 млрд долларов. В последующий период они быстро росли. Только в 2000-м они увеличились на 14% и составили 1100 млрд долларов. Из них 900 млрд долларов пошло в промышленно развитые страны и лишь 17% — в развивающиеся. Россия, погрязшая в 90-е годы в трясине ростовщических внешних долгов, может спасти экономику лишь на основе принципиально новой инвестиционной политики.

Возможные варианты инвестиционных процессов рассмотрим применительно к трем возможным сценариям.

Характеризуя первый сценарий — глобализацию мировой экономики в условиях однополюсного мира, отметим некоторые параметры американской экономики, как положительные, так и негативные.

На долю США приходится свыше 30% мирового ВВП, а по численности населения (273 млн) их доля составляет 4,6%. Им принадлежат 55% акций, имеющихся в мире, как правило, наиболее доходных. У США самый крупный научно-технический потенциал в мире. Доллар является мировой валютой, что приносит США огромные выгоды.

Переходя к менее благоприятным для США параметрам, прежде всего отметим многолетнее нарастающее превышение импорта над экспортом. В 1999 г. доля США в мировом экспорте составила 12,7%, а в импорте 18,7%. Аналогичная ситуация и в Великобритании — 4,9 и 5,6%, хотя разрыв здесь менее резок. В других крупных странах экспорт значительно превышает импорт. Доля Германии в мировом экспорте равна 9,5, а импорта — 8,4%; Японии — 7,6 и 5,5; Китая — 3,6 и 2,9; Канады — 4,3 и 3,8.

В мире, по данным Фелиции Уиггинс (США), обращалось в минувшем году 560 млрд наличных долларов. Из них в США — 170 млрд, а во всех других странах — 390 млрд.

Фелиция Уиггинс считает, что Россия является страной, где циркулирует наибольшее количество наличных долларов (разумеется, кроме США).

Насколько защищены, гарантированы сбережения россиян в долларовой форме? Обеспеченность доллара золотовалютными резервами США крайне низка. По разным оценкам, она колеблется от 2—3 до 7—10%. В случае дестабилизации мировой экономики и обесценения доллара эти сбережения могут сильно постра­дать либо будут вовсе утрачены.

Второй сценарий — двухполюсный мир. Если верить З. Бжезинскому, то главным звеном второго полюса может стать Германия. Позиции евро после войны в Югославии восстановились, и процесс “германизации” Европы активизировался. В 2000 г. прямые иностранные инвестиции в США составили 260 млрд долларов, а в Германии — 250 млрд долларов.

Третий сценарий — многополюсный мир. В печати появляются сообщения о переговорах Китая, Японии, Республики Корея и стран АСЕАН о создании азиатской валюты. Разрабатываются и запасные варианты, связанные с созданием “зоны иены”, “зоны юаня”. Китай, по утверждению лондонского еженедельника “Санди телеграф”, учредил фонд в размере 100 млрд долларов, который может быть использован для нанесения экономического удара по странам, которые угрожают безопасности КНР. Третий сценарий, при эволюционном пути его реализации, наиболее благоприятен.

Однако вернемся к США и абсолютным показателям.

Отрицательное сальдо торгового баланса США стремительно увеличивается. Со 123,4 млрд в 1990 г. оно увеличилось до 363,9 млрд долларов в 1999 г. и до 423 млрд в 2000 г.

Как же США при такой ситуации удается не только избегать краха своей экономики, но и сохранять свое технологическое и экономическое превосходство?

Попытка объяснить покрытие гигантского внешнеторгового дефицита импортом капитала из других стран не является достаточной. Это становится очевидным, если сопоставить дефицит внешнеторгового баланса за 2000 г. — 423 млрд долларов — с суммарным объемом прямых иностранных инвестиций — 260 млрд за этот же год. Добавим, что за минувшие десять лет суммарный внешнеторговый дефицит составил 2186,5 млрд долларов. Для функционирования американской экономики необходимы периодические крупные финансовые инъекции извне. Их организуют, провоцируя финансовые кризисы типа азиатского либо российского. Инфляционные процессы и экономическую нестабильность “экспортируют” в другие страны.

*   *   *

Исходя из долгосрочной стратегии развития России и возможных сценариев глобализации необходимо четко сформулировать концепцию формирования инвестиционных ресурсов страны. Эта концепция должна быть многовариантной. России при любом из вышеназванных сценариев потребуются огромные инвести­ционные ресурсы, хотя наиболее экономным является третий вариант. Распо­лагает ли Россия таковыми ресурсами?

В течение определенного времени главным источником инвестиционных ресурсов и локомотивом экономического роста будут отрасли топливно-энерге­тического комплекса — нефтяная и газовая. Обе отрасли являются экспортно ориентированными. По экспорту нефти Россия занимает второе место в мире и является одним из крупнейших экспортеров газа. Инвестиционная база страны подрывается бегством капитала за пределы страны в размере 20—30 млрд долларов (в 2000 г. — 25 млрд). Отметим, что 70% “убегающего” капитала прихо­дится на частные компании топливно-энергетического комплекса.

Авторитетные ученые и политические деятели, такие как академик Д. Львов, решительно выступили за деприватизацию отраслей ТЭКа, за возврат природной ренты государству и за ее использование на инвестиции и увеличение доходов граждан.

Вторым по значимости источником инвестиционных ресурсов является ВПК. Третьим — при компетентном управлении — может служить научно-технический потенциал и интеллектуальная продукция (патенты, программное обеспечение, создание научно-технологических комплексов на принципах взаимовыгодного партнерства).

Принципиальное значение имеет вопрос о соотношении собственных и иностранных инвестиций. В Китае за время реформ совокупный объем инвестиций в экономику составил 2 трлн долларов, в том числе иностранных 300 млрд долларов, то есть 15%. Мировая практика показывает, что при таком соотношении переход к новым формам технологического развития происходит в короткие сроки и надежно обеспечивается национальная независимость.

*   *   *

Отрицательное влияние на ход экономической реформы в России и большин­стве ее регионов оказывает развитие банковского дела. По числу банков наша страна вышла на второе (после США) место в мире. Хуже обстоит дело с качест­венными параметрами, характеризующими результаты их деятельности, особенно если использовать такой показатель, как сумма активов на 100 тыс. населения.

Прежде всего отметим скачкообразную неравномерность в размещении банков и их финансовых ресурсов по территории страны. В 1993 г. из 100 крупнейших банков России в Москве находилось 38, в 1994 г. — 39, в 1995 г. — 58 и в 1999 г. — 69%. Их доля в общей сумме активов была выше и соответственно составляла 64,4%, 74%, 87% и 93% (“Рынок ценных бумаг”, № 5, 2000). В большинстве регионов страны (за исключением нефтегазодобывающих) финансово-банковская инфраструктура крайне неразвита.

Все это стало большим препятствием на пути инвестиций в производство, способствовало расширению кризиса неплатежей.

Другой крупный недостаток — это сочетание кризиса неплатежей с ростов­щической функциональной направленностью в деятельности коммерческих банков. Как в средствах массовой информации, так и в научной литературе внимание сосредоточено на анализе тяжких последствий кризиса неплатежей и примитивно пожарных мерах по его преодолению, и в тени остается вопрос о его причинах.

Кризис неплатежей — не изобретение последнего времени. Как эффективное средство межгосударственной борьбы он был применен при разрушении Второго Рима — Византийской Империи. Противостоящие Империи силы организовали скупку и вывоз из страны золотых монет. Исчезновение золота парализовало торговлю, товарообмен, производство.

В нашем веке “кризис неплатежей” как инструмент борьбы банковского капитала с промышленным был применен в США. Сошлемся на одну из новых работ. “В 1930 году этот механизм был целенаправленно реализован в экономике США. Путем намеренного изъятия банкирами 8 млрд долларов из циркуляции”.

Ф. Рузвельту удалось вывести страну из кризиса, только проведя ряд жестких государственных мер по преодолению кризиса неплатежей.

В ходе реформ Е. Гайдара равновесие в экономике не только не было восстановлено — на страну был обрушен небывалый по разрушительности кризис неплатежей (см. подробнее “О путях выхода России из социально-экономического кризиса”. Часть I. М.: “Система”, 1995 г., с.76—77).

Колоритное признание по этому вопросу сделал один из “прорабов пере­стройки” первой волны Н. Шмелев, дистанцирующийся от стратегии реформаторов второй волны. “В стране искусственно создан огромный дефицит денег. В этом смысле реформаторы, начиная с Гайдара и кончая сегодняшними, явно пере­старались. Они держат денежную массу на нарочито “голодном уровне” — примерно в 6—8 раз меньше, чем она должна быть в нормальной экономике”.

Употребляя термины “искусственно”, “нарочито”, Н. Шмелев дает предельно чет­кий ответ на вопрос, является ли “кризис неплатежей” результатом некомпетент­ности или сознательной злонамеренной деятельности.

В прежние времена силы торможения, нарушая экономическое равновесие (сбалансированное развитие экономики), создавали ситуацию “дефицит товаров” и “избыток денег”. В настоящее время эксплуатируется диспропорция иного рода, более разрушительная — “дефицит денег и избыток товаров” в условиях обвального падения жизненного уровня населения.

Благоприятствует этому и хаотично-нерациональная организация финансово-банковской системы. В предшествующий период регулирующая деятельность Центрального банка (ЦБ) России благоприятствовала ростовщической деятельности коммерческих банков.

Отметим еще один недостаток — нерациональные формы консолидации банков в промышленности. Прекращение падения производства и устойчивый экономический рост невозможны без консолидации их деятельности, без интеграции инвестиционных ресурсов.

В мировой практике наибольшее распространение получили два пути консолидации национального капитала. В экономике США доминируют финансово-промышленные группы (ФПГ). Их стержнем являются банки, что и предопределяет функциональную направленность деятельности этих групп. В Японии — другой подход. Здесь сформированы и господствуют в экономике промышленно-финансовые группы. Их стержень — промышленные компании, а банкам отводятся обслуживающие функции и приоритет отдается инвестиционной деятельности.

Имеется и третий путь — формирование семейных групп. Он получил распрост­ранение прежде всего в Южной Корee.

Наша страна отдала предпочтение первому пути, что и было закреплено в соответствующих официальных документах. До их принятия обсуждение вопроса шло спокойно и объективно. Так, в одной из солидных, обстоятельных работ отмечалось, что принципиально важной особенностью экономики Японии “является объединение крупных промышленных, а также торговых компаний и банков в промышленно-финансовые группы”.

Именно эти группы определяют ключевые проблемы промышленной политики страны, ее глобальный экономический курс, приоритетные направления развития научно-технического потенциала.

В монографии “Япония” (М.: “Международные отношения”, 1991) отмечалось, что в стране “шесть основных промышленно-финансовых групп играют главенст­вующую роль в экономике. Три из них сформированы вокруг старых “Дзайбацу” — “Мицубиси”, “Мицуи”, “Сумитомо”, три сформировались в послевоенный период — “Дайти-Кангим”, “Фуе”, “Санва”. ...Из 100 крупнейших производственных фирм более 70 являются членами той или иной группы”.

После того как Россия выбрала первый путь консолидации банков и промыш­ленности, трактовка данного вопроса в литературе, да и в СМИ, существенно трансформировалась. Путь создания финансово-промышленных групп стал трактоваться как единственно возможный, опыт Японии игнорируется. Идя по пути формирования ФПГ уже в течение нескольких лет, Россия не добилась перелома ни в экономике, ни в инвестиционной деятельности.

Майкл Хадсон отмечал: “...созданная в России банковская система была паразитической, а не производительной”.

Возможно ли создать эффективный финансовый сектор? Убежден — модерни­зация российской экономики во многом зависит от ответа на этот вопрос.

 

И. ШИЛИН,

д. э. н., профессор

Москва