“Я АБСОЛЮТНО ОТКРОВЕННО ГОВОРЮ...”

 

Беседа Станислава КУНЯЕВА и Александра КАЗИНЦЕВА

с Президентом Республики Беларусь Александром ЛУКАШЕНКО

 

Войдя и сердечно поздоровавшись, Лукашенко резким движением поло­жил на журнальный столик папку с тезисами, подготовленными помощниками.

Александр ЛУКАШЕНКО: Здесь официальная точка зрения по тем проблемам, которые передо мной были поставлены. Но хочу сказать, что она по многим позициям не совпадает с моей. Давайте лучше побеседуем, как всегда — искренне, откровенно, даже более, чем это возможно для политика. А эти тезисы я отдаю вам, чтобы вы могли ознакомиться с более мягкой позицией.

Я не могу согласиться с моими помощниками, когда они пишут: “В определенном смысле в России сегодня правят бал деньги. В этом суть рынка...” Чепуха! Как будто мы пытаемся оправдать ситуацию с олигархами и так далее. Или: “России только надо видеть эту братскую политику Беларуси, а не высчитывать с черствостью Шейлока, кто кому и сколько должен. Мы единый народ, братья, и нам делить нечего”. Получается, будто мы России должны, но раз мы братья, давайте не будем разводить бухгалтерию. Это принципиальный вопрос. Мы ничего России не должны. Россия нам должна! Не надо делать вид, что мы согласны с утверждением российского прави­тельства, будто это мы должники.

Я выделил два момента, чтобы продемонстрировать, что мои помощники не знают своего Президента, либо не слушают: я очень часто высказывался по этим вопросам.

Я согласен с Геннадием Андреевичем Зюгановым, который, насколько мне известно, сказал: чтобы компенсировать возможную потерю Беларуси для России, нужно, как минимум, 30 миллиардов долларов. Столько будет стоить создание той инфраструктуры, которая сегодня работает у нас на Россию. Начиная с военной (на Западе у России вооруженных сил нет) и заканчивая транспортно-энергетической. К примеру, на нашей территории расположена станция слежения за пусками ракет, в том числе с территории Соединенных Штатов. Россия за нее ничего не платит. А Казахстану за Байконур дает под 200 миллионов долларов ежегодно. А транзит газа: вы платите Украине за это в 4—5 раз больше, чем нам.

Да, у нас, начиная со времен Шушкевича, образовался долг за энергоносители порядка 150 миллионов долларов. И мы его постепенно выплачиваем. Нам очень сложно: вы знаете, как высоки теперь цены на нефть и газ. Но мы же не говорим, что эти 150 миллионов — крохи по сравнению с тем, что Россия должна была бы уплатить нам за перечисленные услуги.

Я сказал об этом, чтобы вы лучше понимали, что происходит на самом деле. Вы-то, конечно, знаете. Но те, кто смотрит телевидение... Там все подается в кривом зеркале. Хорошо еще, что русские люди разобрались: если какие-то телеканалы врут, пытаясь оболгать Беларусь, то вы все наоборот воспринимаете. И когда мне говорят — мы поможем, чтобы НТВ или ТВС что-то хорошее сказали о Беларуси, я отвечаю: “Спасибо, не надо! Мои сторонники меня не поймут, если по ТВС меня или Беларусь начнут показывать нормально”.

Упоминаю об этом еще и потому, что, когда вы предложили организовать беседу, у нас тут были разные точки зрения. Некоторые говорили: “Наш современник” ведет себя не в угоду российской власти. Может, не надо?..” Я считаю: надо! Во-первых, если честно, выбора особого нет. Во-вторых, а чего мне бояться сказать правду? Были  времена и посложнее. Доходило до столкновения с первыми лицами вашего государства. Я однозначно за то, чтобы вести разговор и отвечать на вопросы моих близких соратников, с которыми все годы моего президентства мы находили общий язык.

Станислав КУНЯЕВ: Спасибо, Александр Григорьевич. Это четвертая беседа с Вами, которую мы публикуем в “Нашем современнике”. Мы уже многое объяснили нашим читателям. А это — русская патриотическая интеллигенция “от Москвы до самых до окраин”. Учителя, военные, медики, студенты. Та интеллигенция, которая больше, чем любой другой слой общества, заинте­ресована в интеграции. Предыдущие беседы делал Александр Иванович. А я для знакомства хочу подарить Вам мою новую книгу “Шляхта и мы”. Она о русско-польско-белорусских отношениях. Для белорусских читателей и, надеюсь, для Вас она будет интересна.

А. Л.: Какой временной охват?

Ст. К.: С ХVI века до наших дней.

А. Л.: Я почему спрашиваю. Недавно под моим контролем  — помните, как во времена Сталина (смеется. — Ред. ), — вышел учебник по истории Беларуси. По моей просьбе его написал мой бывший учитель по Могилев­скому педуниверситету Яков Иванович Трещенок. Там анализируется поведение шляхты, что такое вообще была шляхта. Некоторые наши оппозиционные прозападные политики пытаются представить шляхтичей чуть ли не нацио­нальными героями. С этим взглядом и спорит Трещенок. Посмотрите, может, Вам понравится. Там показано, откуда мы, что является нашей колыбелью. Это — восточнославянский этнос. Мы все оттуда — русские, белорусы, украинцы. А со стороны Литвы и Польши были отдельные “наплывы”.

Ст. К.: Перейдем к основной теме нашего разговора. Немного истории. Союзный договор был подписан в Москве 2 апреля 1996 года. Возможно, со стороны российской элиты это был скорее пиаровский ход: приближались выборы, и власти, конечно, хотели предстать перед избирателями не с клеймом беловежских разрушителей Союза, а с лаврами создателей нового союзного государства. Семь лет, прошедших после этого — своего рода летопись маленьких, но тем более ценных успехов в деле объединения — и отчаянного сопротивления интеграционным инициативам. После 23 февраля 2003 года, когда произошла историческая встреча четырех президентов (Россия, Беларусь, Украина, Казахстан), стало казаться, что дело воссоздания былой общности наших народов сдвинулось с мертвой точки и даже обрело новых сторонников. Так ли это? Или так нам хочется думать?..

А. Л.: Задавая вопрос, Вы уже дали несколько вариантов ответа. Один из них: “Или так нам хочется думать”. Скорее всего — хочется думать. К сожалению.

Ст. К.: Но после нападения США на Ирак система международной безопасности изменилась. Она хрустит, ломается. Ей нанесен удар — может быть, смертельный. Это обсуж­дается в кругу четырех президентов?

А. Л.: Давайте откровенно: удар по международному праву нанесен серьезный. Ничего не предпринимать, молчать — это значит просто ждать, кто будет следующим. Но какие мы видим действия нашего центра силы? Все-таки мы все еще центр силы. Должны быть им! Конкретные действия зависят от России. Она не может ограничиваться словесным лепетом, она призвана вырабатывать схемы, комбинации, чтобы противостоять случивше­муся по всем направлениям. Развязана война, которая своим черным крылом цепляет Россию. Россия должна была вести ежедневные встречи, дипломати­ческие переговоры, стремясь объединить вокруг себя всех, кто еще способен противостоять злу и насилию. Для чего? Чтобы обезопасить себя!

Агрессия в Ираке — лакмусовая бумажка. Напасть на народ, ни в чем не повинный, крушить, ломать, убивать детей — это дикость! Мы-то с Вами это понимаем.

Ст. К.: Мы с Александром Ивановичем бывали в Ираке и действительно понимаем!

А. Л.: Такую политику мы не приемлем. Но какую позицию занимает четверка президентов? Казахстан поддерживает американцев. Украина поддерживает. А по другую сторону — Россия и Беларусь, у Минска и Москвы позиции близки. Но ведь потенциал России несоизмерим с потенциалом Беларуси. Она могла бы предпринять какие-то реальные действия на экономическом, дипломатическом фронте. Вот вам лакмусовая бумажка.

Ну ладно, это внешний фактор. А вот внутренний. Мы вчетвером договорились объединить усилия. Прямо можно сказать: а что останется делать государствам бывшего Союза? Они бы, конечно, присоединились. Нет? У нас и так потенциал огромен. Но не успели просохнуть чернила на нашем соглашении, как один из членов российского правительства — Герман Греф выступает: да это было поспешное заявление! Президент России инициировал нашу декларацию, а спустя несколько дней, когда начались конкретные переговоры, нам говорят: “Поспешное заявление!” И пошла волокита.

С другой стороны: о чем мы пытаемся договориться? Да о том, о чем давно договорились — о создании единого экономического пространства. Кто провалил это решение? Прежде всего Россия, затем Украина. Не надо никаких новых заявлений! Надо выполнять прежние решения о зоне свободной торговли. Ратифицировать договоры, которые мы уже подписали. Россия не хочет! Считает, что много потеряет — 600 миллионов. Так ваш ведущий олигарх открыто продекларировал — у него 8 миллиардов долларов на счету. Сравните — какие-то 600 миллионов!

И потом, почему Россия считает только, сколько потеряет? Почему не считает, сколько приобретет — от увеличения товарооборота?

А Украина? Я сколько раз Кучме говорил: о какой зоне свободной торговли ты заявляешь, когда  вместо границы с Россией выстроил цитадель? Осталось только поставить на прямой наводке танки, бронетранспортеры, и все будет, как в 39-м году, когда мы защищались от фашизма. Зачем же декларировать одно, а делать другое?

Но ведь и Россия какой пример подает? Как бы ни было трудно, мы с Ельциным сняли границу, выстроенную Шушкевичем под Смоленском. Что сегодня произошло при вашем демократическом правительстве? Вы восстано­вили границу. Выворачиваете карманы у белорусов и смотрите, что везут. Чего вы боитесь, если Беларусь невооруженным глазом не видно на фоне России — цитирую вашего президента. И она производит всего 3 процента ВВП России.

Я говорю об этих фактах для того, чтобы вы были реалистами и не питали иллюзий: мол, собрались четыре президента и... Да, я рад, что вы надеетесь. Я не дезавуирую свою подпись под нашим заявлением. Но боюсь, что все опять утонет в болтовне.

Ст. К.: Сейчас мир вступил в полосу, когда действия правительств с очевидностью не совпадают с ясно выраженной позицией большинства населения. Буквально перед отъездом смотрели телепередачу. Ведущая попросила зрителей высказать свое отношение к войне в Ираке. Представьте, 90 процентов позвонивших в студию (а было 15 тысяч звонков) заявили, что агрессором являются США. Ведь это своеобразный референдум. Как Вы думаете, с этим же надо считаться? Неужели какие-то прагматические, сиюминутные интересы могут заглушить столь явно выраженную волю народов?

A. Л.: Отвечая на утверждение корреспондента одного из российских агентств о том, что некоторые руководители стран СНГ поддержали Америку, я сказал, что они просто не слышат свои народы. Ведь 90 процентов населения Грузии, Казахстана, Узбекистана, Украины, тем более Азербайджана, поддерживают иракский народ. А лидеры заявляют о другом. В Беларуси позиция руководителей и народа совпадает. У нас почти все население, за исключением нескольких сот человек, которые имеют гранты и деньги от Запада, осуждает агрессию США. И я от их имени прямо заявляю: это агрессия!

И в России 90 процентов однозначно отвечают на этот вопрос. Ну а те, о ком вы упоминали (они у Познера во “Временах” были), не могут прямо поддержать Штаты, особенно в год выборов. Так они начинают: “Не надо дергать слона в посудной лавке — посуду перетопчет”. Послушайте — всю посуду уже растоптали! Ну а насчет прагматизма  — дескать, он заел наших политиков — я спрошу Вас: а какой тут прагматизм? Если относиться прагма­тично, надо думать о завтрашнем дне: что будет с Россией? Ведь Вы же прекрасно понимаете, что на этом бойня не закончится! Это только начало. В борьбе цивилизаций, в которую втравливают мир, сгорят все, в том числе и Россия. Вот где должен быть прагматизм. А имеет место шкурная политика.

Ст. К.: Вернемся к Беларуси. Я жил у вас, знаю народный тип.

А. Л.: А чего знать? Это русский человек со знаком качества!

Ст. К.: Хороший народ, очень простодушный, доверчивый, И я боюсь, если не поставить условий при объединении, эти доверчивые люди попадут под пресс российских олигархов. В процессе интеграции надо обезопасить народ от того хищничества, которое развелось у нас на любом уровне. Одна реформа ЖКХ чего стоит! Мне жалко русских людей и ваших тоже будет жалко.

А. Л.: Жалко — такого понятия в глобальной экономике, куда втягивают все новые и новые территории, нет. Так же, как нет и морали. Мы не приемлем рыночной (а на самом деле хищнической) жестокости. Но разве может Беларусь изолироваться от глобальных процессов? Наша задача — свести к минимуму последствия хищнической политики. Обезопасить наш народ от того страшного, что происходит вокруг нас. Мы с Вами, Станислав Юрьевич, не расходимся в оценке происходящего. Но я как политик не свободен в своих действиях. У меня нет даже того, что имеет Россия. Если бы я имел то, что есть у России, все было бы совершенно иначе. Есть же чем поддержать сегодня население у вас. Такие бешеные цены на энергоносители! Где эти деньги? Это же миллиарды и миллиарды долларов — несколько годовых бюджетов страны!

Мне хотелось бы проводить несколько иную политику. Но как, если газ и нефть, которых у нас сегодня не хватает, идут из России? Если бы наша экономика была создана с ориентацией только на собственные ресурсы — водные, лесные, земельные (сельское хозяйство), было бы проще. Но до нас в великой стране проводили разделение труда и создали такую экономику. Я не скажу, что она плохая, наоборот, но чтобы она хорошо работала, нужно много энергоресурсов. А нам загибают такую цену! Так где же взять деньги, чтобы защитить население?

И все-таки мы защищаем. Мы не развалили систему ЖКХ. У нас нет этого дикого воровства последних копеек у людей. Mы все просчитали: 50 про­центов платит население, а 50 компенсируем из бюджета. И даже это тяжело для людей — я почувствовал и категорически запретил правительству повышать тарифы. Надо наводить порядок, сокращать затраты. Не надо бросаться все ломать под видом реформы, все разворовывать, а потом заставлять буржуйки в квартирах ставить. Это ведь надо придумать: в такой стране, как Россия — всего 150 миллионов населения, — люди страдают от холода и голода!

Вы правильно ставите вопрос — не получится ли при объединении так, что ваши российские беды перекинутся на нас? Не получится! Народ довер­чивый, простодушный, может быть, как Вы сказали. Но есть же руководители.

На последней встрече в Сочи я сказал Владимиру Владимировичу: а я ведь не со всей вашей политикой согласен. Назвал ему то, о чем мы с вами тут говорили. Он думал-думал и говорит: да, если ты не согласен, то вряд ли я смогу затянуть тебя в лоно этой политики. Да нет, отвечаю, дело не в том, что, если я что-то не приемлю, нам не надо думать о Союзе. Все равно жизнь заставляет двигаться в этом направлении: мир так развивается. Но я не хочу идти в рынок, ломая всё и вся. Я провожу политику социальной защиты нашего населения. Но прессингую его: люди должны сами себя обеспечивать, это факт. Конкурировать должны. В рынке я выбираю это: конкуренцию, раскрепо­щение человека. И одновременно надо поддержать слабого, дать по рукам нечестным дельцам — если по тебе тюрьма плачет, так и иди в тюрьму.

Мы развиваемся в том же направлении, что и Россия, но не так тактически. Не надо думать, что если мы отвергаем концепцию олигархического рынка, бандюганов этих, то мы отказываемся от Союза. У нас могут быть совершенно разные системы, но есть гораздо больше того, что нас объединяет. И не только в истории, но и с точки зрения нынешних интересов Беларуси и России.

Александр КАЗИНЦЕВ: Противники Союза говорят: как могут сосущест­вовать две совер­шенно разные экономические системы. Между тем опыт такого сосущество­вания имеется — и весьма успешный! Китай и Гонконг. Причем одна система не отменяет, а дополняет, усиливает другую.

A. Л.: Правильно! А возьмите Францию. Там половина предприятий государственные, в том числе ключевые, от которых зависит жизнь экономики. И живут во Франции, поверьте, не хуже, чем в России. А что касается совме­щения экономических систем, то — я уже говорил об этом вашим руководителям — возьмите лучшее, что есть в Беларуси, и свою систему, пока не поздно, подрегулируйте, чтобы она была человеческой.

Проблема на самом деле надуманная. Зачем что-то с чем-то совмещать? Мы должны предоставить свободу перемещения продукта, созданного как на государственных, так и на частных предприятиях. Если на российском рынке востребован наш трактор, купите его. Не нравится — купите американский. Но сегодня же берут наш, созданный на МТЗ — государственном предприятии.

Затевают разговор о совмещении, чтобы сломать нашу экономическую систему, подмять под себя и захватить. Что, средств не хватает вашим кланам? Хватает. Но наши предприятия, наша страна находятся на стратегически выгодном направлении. Весь ваш ресурс в валютные страны идет через нас. А тут чистая, прозрачная Беларусь. Не очень-то им хочется иметь дело с этой чистотой и прозрачностью. И есть желание — захватить! Тут-то и возникают рассуждения: несовместимые системы, надо приватизировать, все поделить... Говорят — отдайте Белтрансгаз Газпрому. Я спрашиваю Путина: зачем? Мы что, где-то задержали прокачку вашего газа, разворовали его — как в некоторых республиках, не обеспечиваем ваши интересы в Европе? Что, наши предприятия плохо работают на Россию? — Да нет, лучше, чем наши в России на себя работают! — Я спрашиваю: а зачем же тогда ломать?

A. K.: Александр Григорьевич, Вы привели справедливые слова Геннадия Зюганова о том, как экономически выгоден России Союз с Беларусью. Но главное не измерить ни в рублях, ни в долларах. Беларусь — единственный союзник России. И поверьте, миллионы русских людей как личное оскорб­ление воспринимают, когда наш Союз оплевывают, пытаются разрушать московские политики и средства массовой информации. Но теперь эти силы действуют хитрее. С одной стороны, отталкивают Беларусь, с другой — говорят нам, патриотам: да Лукашенко-то на Запад уходит. И тут же, торжествуя: Запад не принимает его! Существует масса домыслов на этот счет. А как на самом деле развиваются отношения Беларуси с Западом?

A. Л.: Скажу откровенно, неважно. По причине наших хороших отношений с Российской Федерацией. Если меня на Западе и не жалуют, то потому, что Лукашенко слишком уж ориентирован на Россию.

Какие доказательства моей “прозападной” политики могут предъявить мои оппоненты? Возьмите любой факт. Ирак. Я бы мог просто промолчать, и Ирак понял бы меня. Там знают мою политику и поняли бы, что я просто не хочу злить Америку. Но я не промолчал! Я что, в фарватере западной политики пошел? У нас позиция с Россией совпала. Больше того скажу — у нас она радикальнее.

С другой стороны, я абсолютно откровенно говорю: геополитическая ситуация такова, что мы не можем лететь на одном крыле. Мы просто погибнем! Мы не можем быть безоглядно ориентированы на нашего соседа и брата. Находясь в центре Европы, гранича с НАТО и Евросоюзом, мы должны устанавливать нормальные отношения с ними. Там, где наши интересы совпадают. И с американцами в том числе. Это сверхдержава! Осуждая их конкретные действия, мы не можем не считаться со Штатами. От них слишком многое зависит. Мы должны выстраивать с ними отношения. Но не в ущерб нашим интересам.

Я всегда говорю: наша политика многовекторна. Но мы знаем, кто есть кто. Мы знаем, что наши братья, люди, которые нас всегда поддерживают (я имею в виду прежде всего народ) — это русские.

Вспомним: Шушкевич в начале 90-х — это Александр Иванович знает очень хорошо — всех русских у нас посадил на чемоданы. Картина похлеще, чем в Казахстане. Лукашенко этот процесс развернул и за один-полтора года привел к тому, что мы сейчас имеем. Вы что, приехали сегодня в Минск и заметили, что на вас кто-то искоса смотрит? Да если бы знали, что это из России приехали наши сторонники, да просто русские люди, так вас бы каждый тащил к себе домой поприветствовать! Таково отношение белорусов к русским.

Не слушайте, когда говорят: Лукашенко куда-то повернул. Мы не на Западе и не на Востоке. Мы мост, связующее звено между Востоком и Западом. И вы на моем месте проводили бы такую политику. Уж раз мы расположены на мосту, то должны извлекать из этого какую-то выгоду. Но наши интересы никогда не были шкурными. Мы никогда не предъявляли к вам претензий, как Украина, Польша, Прибалтика. И тем не менее в последнее время мы видим ухудшение отношения к нашей стране. Вы не знаете, а русские люди должны это знать: Россия поставила своего единственного, как сказал Алек­сандр Иванович, союзника в такие условия, в каких не находится ни одна прибалтийская страна. Россия продает Беларуси товары значительно дороже, чем Латвии. Я спрашиваю: почему вы с товаров, поставляемых нам, берете НДС, а с поставляемых в Латвию — нет? Отвечают: там у нас есть таможня, а на границе с вами нет. Во-первых, она есть. А во-вторых, за счет косвенных налогов на поставленные нам товары мы теряем 500 миллионов долларов. Представьте, мы вам должны 150 миллионов за все годы, а вы с нас берете по 500 миллионов каждый год! Три года назад я сказал об этом Путину. Он говорит: как так? неправильно. Касьянову — Михаил Михайлович, отрегули­руйте. Что вы думаете, что-нибудь изменилось? Но мы терпим...

А. К.: Возвращаясь к главной теме нашего разговора: каким все-таки видится Вам Союз России и Беларуси?

А. Л.: Нам предлагают включить Беларусь по частям или в целом в состав России. Мы на это никогда не пойдем. Даже Сталин этого себе представить не мог! Даже тогда, когда все здесь было в руинах и люди, жившие  на них, готовы были ринуться куда угодно, лишь бы спасти себя, никто так не ставил вопрос. Зачем это делать сегодня? Помните, Болгария хотела войти в СССР. Им говорили: не надо, вы и так наши. Зачем терять голос в ООН и все выгоды, связанные с самостоятельностью Болгарии.

Что, России земли мало? Она думает, что прирастет за счет Беларуси? У вас и так одна седьмая часть суши. И еще надо бы разобраться, кто и как управляет ею. А какой пример мы покажем Украине? Что, Украина в состав России войдет? Да никогда в жизни! Наоборот, если Россия навяжет нам эту политику (но этого никогда не случится!), Украина бегом побежит на Запад. Зачем же нам делают такие предложения? Затем, чтобы разрушить то, что есть! Могли бы прямо сказать: нет Союзу — и все. Но непопулярно... Вот и предлагают то, что нереализуемо. Да если бы я и захотел, никто бы не понял такой политики — входить в Россию областями. Белорусы за то, чтобы выстраивать отношения с Россией на равноправной основе. Но это не значит, как я уже “Комсомолке” отвечал на вопрос: всем поровну — России и Беларуси. Какая глупость! Мы вообще ничего не просим делить. Надо просто дать возможность свободно перемещать капитал и конкурировать на нашем общем пространстве. Чтобы белорусам в Москве не говорили: ну-ка иди, покажи паспорт. Мы-то у вас паспортов не спрашиваем.

Ну пусть одно государство! Я в Москве говорил: вы что, думаете, что включите Беларусь в Россию, и мы будем под козырек брать олигархам и неизвестно какой политике? Нет! Вы готовы к тому, что на политическом пространстве России появится Лукашенко? А к нему потянутся другие. Тут все опустили руки. Нельзя ставить условие — мы вас включим, а вы сидите там, не дергайтесь. Так не будет!

Это о едином государстве.

Второй вопрос — о единой валюте. В Москве торопят: давай единую валюту. Но деньги мы будем считать в Центробанке и класть вам в портфель столько, сколько считаем нужным. Эмиссию будет осуществлять Россия.

Какое же это равноправие? Валюта — ведь это основа суверенитета. Я говорю — печатайте. Мы и сейчас наши белорусские деньги у вас печатаем. Но решать вопросы будет надбанковский единый союз. И то, что он предпишет нацбанкам в Минске и в Москве, то должны выполнять. А мне: мы на это пойти не можем. Мы большие, а вы небольшие. Но если с таких позиций подходить, то о каком Союзе речь...

Единая валюта — это как верхушка айсберга. Чтобы к вопросу о ней подобраться, нужно пройти множество ступеней: чтобы не было таможен, чтобы было единое экономическое пространство, равные цены. Только не подумайте, что мы хотим дешевые энергоносители — равные цены. Пусть хоть мировые, но равные для Москвы, Кубани и Минска. И потом введем единую валюту. А нам — таможню под Смоленском и одновременно — единую валюту. Это нежизненно! А почему предлагают? Потому что не хотят Союза.

Подытожу. Сегодня политикам в России опасно говорить: мы с Беларусью на союз не пойдем. Народ не воспримет: больше 90 процентов русских людей за Союз. Тогда они предлагают заведомо неприемлемые проекты и говорят: Лукашенко не хочет. Глупый ход!

Ст. К.: Спасибо за откровенный разговор. Мы в наших публикациях  еще не раз будем обращаться к проблемам Союза. Будем привлекать ваших политиков,общественных деятелей, писателей. Надеемся на долгое и плодотворное сотрудничество.