Люди в наручниках приведены на площадку перед лагуной. Глюк жестом показывает на каменный выступ неподалеку от трапа.

- Садитесь!

Пленные продолжают стоять. Видимо, не понимают по-немецки.

Конвоир хмурится и повторяет приказ, подкрепляя его движением ствола автомата.

Люди опускаются на камень.

Они удивлены, озадачены. Разглядывая грот, негромко переговариваются, пожимают плечами.

Немцы отошли в сторонку и ждут.

Из туннеля выходит Абст.

- Внимание, встать! - кричит Глюк.

Пленные будто не слышали. Молодой офицер, что сидит на краю справа, отворачивается и закидывает ногу за ногу.

- Встать! - повторяет конвоир.

Абст движением руки останавливает Глюка, который угрожающе вскинул автомат.

- Встаньте, лейтенант, - говорит он, и голос его звучит почти ласково. - Вы обязаны встать!

Тот, к кому обращены эти слова, неподвижен, хотя и очень волнуется: грудь так и ходит под кителем, руки в оковах напряглись.

Абст улыбается. Минут десять назад он точно так улыбался в комнате Ришер.

- Хорошо, - говорит он, берет у Глюка автомат и веером дает очередь над головой пленников.

Грохот, гул. Едкая дымка заволакивает площадку. Когда она рассеивается, четверо пленных стоят навытяжку.

А лейтенант сидит.

Ему лет двадцать пять. У него полные губы, короткий с горбинкой нос, румяные смуглые щеки. Он всем телом привалился к камню. Голова запрокинута, глаза устремлены вверх - большие, темные, с влажными голубыми белками.

Абст пододвигает к нему разножку, садится.

Он плохо знает язык, на котором пытается сейчас говорить, с трудом подбирает слова, делает продолжительные остановки между ними. Это певучий язык - с характерным «ч» и раскатистым «р».

Лейтенант равнодушен. Но вот губы его сложились в усмешку. Он чуть приподнимает ладонь.

- Вы коверкаете мой язык, - говорит он по-немецки. - Продолжайте на своем.

- Прекрасно. - Абст облизывает губу. - Прекрасно, лейтенант. Счастлив, что вы владеете немецким. Итак, назовите свое имя.

- Оно вам известно.

- А все же?

- Лейтенант Джордже Пелла.

- Ну вот, совсем иное дело. - Абст доволен. - Теперь я услышал это собственными ушами. Кто мог подумать, что судьба пошлет мне такого гостя!

- Вы рады?… - Лейтенант обращается к остальным пленным: - Смотрите, друзья, как они торжественно принимают гостей. Нас даже одарили браслетами. Это ли не знак подлинного немецкого гостеприимства!

- Скоро, возможно, и пожрать принесут, - отзывается пленный с серьгой в ухе. - Уж я немцев знаю - такие славные парни!

- Верно, сержант Гаррита!… - Пелла поворачивается к Абсту. - Значит, здесь рады нам?

- Еще бы, лейтенант. Заполучить такого специалиста! Ведь мы с вами люди одной профессии. Но в сравнении с Джордже Пелла я - ничтожество, можете мне поверить!

- Зачем я вам понадобился? - спрашивает итальянец. Тон немца заставил его насторожиться.

- О! - Абст значительно поджимает губы. - Вы здесь хорошо поработаете.

- Я не буду работать на немцев.

- Будете, лейтенант. Но я хочу, чтобы это было добровольно. Вас выгоднее иметь союзником. Дайте-ка, я освобожу вас от браслетов.

- Сперва снимите наручники с моих товарищей.

- Но…

- Я буду последний!

- Как угодно. - Абст морщится. - А я-то думал: в наш век дон-кихоты вывелись даже в Италии.

- И накормите их, - продолжает Пелла. - В последнее время нам не давали есть. Очевидно, чтобы мы стали сговорчивее.

- Как, вас не кормили?

- Представьте, нет!

Абст возмущен, гневно качает головой. Вальтер и Глюк глядят на него с любопытством.

- Кроме того, я должен спросить… - Лейтенант обводит глазами купол грота. - Что это за катакомбы? Нас три недели везли на подводной лодке. Потом лодка легла на грунт. Мы заснули. И вот мы здесь… Где мы находимся? Почему нас доставили сюда? Что вам угодно?

- Скоро узнаете. Но сперва несколько допросов. Вы были на русском фронте?

- Да.

- Где именно?

- Украина. Район восточнее города Львова. Там все и случилось.

- Что именно?

- Вам неизвестно о трагических событиях, которые произошли там в конце июля?

- Этого года?

- Ладно, - нервно говорит Пелла, - ладно, я выложу все! Начну с того, что месяц назад Советы как следует дали по зубам вашему фюреру и нашему дуче. Я имею в виду мясорубку, устроенную русскими близ города Курска. Вам известно, сколько они намололи немецкого мяса, да и не только немецкого?… Ах, неизвестно! Тогда сообщу. Радио Москвы передало: только за первые четыре дня боев противник потерял убитыми более сорока тысяч человек.

- Вы верите в эту ложь?

Лейтенант Пелла выпрямляется, поднимает скованные руки, медленно качает головой.

- Синьор, - строго говорит он, - синьор, легче на поворотах! Я находился там, и я не слепой. - Офицер показывает на товарищей. - Мы все были там и готовы поклясться, что русские отнюдь не преувеличивают. Потери германских и итальянских войск ужасны…

- Допустим, - говорит Абст. - Допустим, но что же дальше?

- А дальше то, что британцы и американцы высадились в Сицилии. Или вы и об этом не знаете?

- Знаю.

- И вот итальянцы бегут, немцы - за ними: их главные силы не там, они далеко на востоке! Всюду паника, неразбериха. Наступает финал. В Риме спешно собирается Большой совет… Короче, стоило запахнуть дымом в собственном доме итальянцев, как «мудрому вождю нации» Бенитто Муссолини дали коленкой под зад, а затем упрятали в тюрьму. Народ сказал свое слово. Это и наше слово, синьор… Но я отвлекся. Ведь вас интересует, что произошло в районе Львова?

- Сперва я хочу знать, как вы там оказались. Почему попали в пехоту? Ведь прежде вы несли службу на флоте?

- Есть вещи, которые касаются только нас.

- Минуту, синьор лейтенант! - Сержант с серьгой в ухе встает с камня. - Я не вижу, почему бы и не сказать об этом. Мы, хвала святой деве Марии, ничего не украли!

- Вы правы, Бруно Гаррита!… - Офицер оборачивается к Абсту. - Мы, все пятеро, не пожелали топить корабли противников дуче. Тогда нас списали на берег. Сперва засадили в тюрьму, но потом перерешили и послали на русский фронт, к «любимым и верным германским союзникам», искупать вину. Вот и всё.

- Понятно, - говорит Абст. - А откуда у вас такая ненависть к немцам?

- О, вы и это заметили? - У Пеллы кривятся губы в горькой усмешке. - Сейчас я возвращусь к событиям близ Львова, и вы поймете… Представьте себе улицы старинного города. По ним сплошной вереницей движутся германские военные грузовики. Они везут итальянцев: обезоруженные солдаты и офицеры сидят на дне кузовов, заложив руки за голову. Их конвоируют немецкие автоматчики. Еще неделю назад те и другие сражались бок о бок. Теперь это враги. Грузовики идут за город. Они обгоняют колонны, направляющиеся туда же в пешем строю. И здесь итальянцы, тоже без оружия и под конвоем. Впереди генералы и офицеры, в заключение солдаты… Тех, что везли, и тех, которые шли пешком, доставили в лес и расстреляли в огромных рвах. Немцы убивали итальянцев. Расстреливали из автоматов, забрасывали гранатами, добивали выстрелами из пистолетов. Вы можете это понять?

- Случившееся очень прискорбно, - замечает Абст. - Однако виноваты не немцы.

- Кто же повинен в этой бойне? Кто, по-вашему?

- Некоторые итальянские части решили самовольно прекратить военные действия. А законы войны суровы. Тот, кто бросает союзника… Словом, хватит! Вы слишком разговорились. Я не одобряю того, что случилось во Львове. Однако не потому, что мне жаль расстрелянных. Дело в другом. Придумавший эту затею поступил неразумно. Будь моя воля, я бы заставил ваших соотечественников повоевать, как заставлю вас.

- Ого! - Лейтенант вскакивает на ноги. - Хочу поглядеть, как вы это сделаете. Убить нас - да, это в вашей власти! Но заставить драться? Освободите мне руки, и я покажу вам настоящую драку!

Пелла в бешенстве. Вот-вот он кинется на Абста. А тот невозмутим.

- Сядьте! - приказывает он. - Сядьте, вам говорят!… Вот так. Знайте же: то, что вы и ваши люди уцелели в львовской кровавой бойне, это моя работа! Благодарности не жду - я втройне получу с вас. Вы нужны мне, Пелла. Нас заинтересовали ваши спуски на большие глубины с использованием обычных дыхательных приборов. Как вы это делаете? Я спас вам жизнь. И я хочу, чтобы мы стали друзьями.

- Для нас война окончена.

- Жаль, что вы так решили. Кстати, вы зря говорите за всех. Ведь и ваши товарищи - опытные водолазы?

Пленный молчит.

- Опытные! - продолжает Абст. - Каждый имеет по пятьсот и более спусков, а двое действовали в районе Гибралтара, где ими руководил Витторио Моккагата… Но сейчас меня интересует не это. У нас тоже есть управляемые торпеды, и они, смею думать, не хуже итальянских. Меня занимает другое. В чем ваш секрет спусков на большие глубины?

Пленный молчит.

Абст касается рукой его колена.

- Послушайте, - мягко говорит он, - я давно испытываю чувство симпатии к великолепному спортсмену Джордже Пелла. Движимый этим чувством, я спас ему жизнь. Знайте же, доверившись мне, все вы окажетесь в большом выигрыше…

- У вас выиграешь!-перебивает Бруно Гаррита.- Выиграла мышь, попавшись в кошачьи когти!

- Верьте, я могу заставить вас, - продолжает Абст. - Но куда лучше, если мы будем действовать рука об руку. - Он встает, оглядывает итальянцев. - Каждому из вас я предлагаю…

- Сперва накормите моих людей, - говорит Пелла. - Дайте им есть, вы, гуманист, не желающий нам зла!

- Прежде я хочу получить ответ.

Все происходит мгновенно: бросок лейтенанта Пеллы с вытянутыми вперед скованными руками, неуловимое движение Абста, в результате которого кулаки пленного таранят воздух.

И вот итальянец на земле, а чуть в стороне все так же невозмутимо стоит Абст.

- Встаньте! - говорит он.

Пелла медленно поднимается. Он сильно ушибся, у него кровоточат руки, разбита скула.

- Однако вы упорны… - Абст задумчиво глядит на итальянца. - Ну, будь по-вашему. Вы просите накормить людей? Пусть так. Я думал столковаться с вами…

Встает Гаррита.

- Послушайте, вы! Ваши прохвосты сами жрали, как свиньи, а нас кормили впроголодь. Так было вначале, и мы еще получали кое-какую еду. В последние два дня о нас вообще позабыли. У меня от голода урчит в брюхе, у ребят тоже. Они в таком состоянии, что не побрезговали бы, кажется, падалью вроде вашей персоны.

Гаррита в бешенстве. Вот-вот он повторит ошибку своего командира - со скованными руками ринется на Абста. А тот спокоен. Кажется, даже доволен, что так разъярил пленного.

- Что ж, вашему аппетиту можно позавидовать… - Абст оборачивается к Вальтеру. - Как дела на камбузе?

- Обед будет через два часа, шеф.

- Два часа, это долго. Наши гости не могут ждать. Как же быть?… - Абст будто раздумывает. - Вот что, отправляйтесь и принесите консервов - четыре банки свинины с бобами и четыре больших сухаря. Для лейтенанта захватите что-нибудь поделикатнее. Скажем, кружку кофе из моего термоса и бисквиты - тоже из моего запаса. Вы поняли?

- Да, шеф.

- Консервы берите самые свежие - с зеленой этикеткой. Вам ясно?

- Ясно, шеф. - Радист переглядывается с Абстом. - Я все понял.

- Ну и отлично. А там поспеет обед. Идите!

Конвоир исчезает в туннеле.

Абст оборачивается к итальянцам.

- Надеюсь, вы довольны?

- Просто счастливы! - сквозь зубы цедит Пелла.

На площадке воцаряется молчание.

Проходит несколько минут.

И вот Вальтер возвращается. В руках у него поднос, на котором кружка кофе, стопка бисквитов и консервы - банки уже вскрыты, рядом с каждой лежат сухарь и ложка.

- Можно раздать, шеф?

- Конечно. - Абст широким жестом показывает на пленных.

Вальтер передает кофе с бисквитами лейтенанту, затем обходит его спутников.

Итальянцы разбирают консервы. Лейтенант Пелла ждет, поставив кружку на камень. И только убедившись, что все получили порцию, делает первый глоток кофе.

А немцы наблюдают.

В круглых глазах Вальтера острое любопытство. Он подался вперед, вытянул шею, теребит воротник свитера. Глюк спокойнее: стоит, положив руки на автомат, и ждет.

Сидя на раскладном табурете, Абст постукивает пальцем по колену, будто отсчитывает секунды.

Сейчас это должно случиться. Но время бежит, и не происходит ничего необыкновенного. Люди жадно едят. Лейтенант, покончив с бисквитами, пьет кофе.

Вот Гаррита встал, направляется к нему, протягивает банку.

- Командир, - говорит он, - здесь совсем немного, возьмите, пожалуйста. Чертовски вкусно!

Вальтер делает непроизвольное движение - будто хочет вмещаться. Абст отвечает ему едва заметным жестом, и радист остается на месте.

Пелла отказывается взять часть порции сержанта. Постояв, Гаррита возвращается туда, где сидел, и дожевывает последний кусок.

- Глюк, перепишите людей! - приказывает Абст.

- Да, шеф. - Рыжий достает блокнот, берет карандаш, поочередно опрашивает итальянцев и заносит в блокнот их имена и воинские звания.

Так проходит еще четверть часа.

И вот с четырьмя пленными что-то случилось. Еще недавно они то и дело наклонялись друг к другу, переговаривались, даже пересмеивались - экспансивность не оставляет южан ни при каких обстоятельствах. Теперь итальянцы будто дремлют с открытыми глазами.

Перемена, происшедшая с солдатами, не укрылась от их командира. Сначала он только в недоумении. Но проходит время, и лейтенант уже в тревоге.

- Подойдите ко мне, сержант Гаррита! - зовет он.

Тот медленно оборачивается. По лицу его прошла тень - усилие мысли. Но через секунду лицо вновь неподвижно. Сержант вздыхает и принимает прежнюю позу.

- Гаррита! - повторяет командир.

Не получив ответа, подсаживается к сержанту.

- Что с вами? - волнуясь, спрашивает Пелла. - Заболели?

Гаррита молчит. Он как камень. Только серьга чуть подрагивает в ухе.

Пелла хватает его за плечи, трясет, заглядывает в глаза.

- Гаррита, - кричит он в страхе, - сержант Гаррита!…

Абст, наблюдавший за происходящим, ловит на себе растерянный взгляд лейтенанта, равнодушно отворачивается. Вот он зевнул, мельком взглянул на часы.

- Что же вы стоите, Глюк? - недовольно говорит он. - Ну-ка, снимите браслеты с этих несчастных. Представляю, как они намучились… Боже, да бросьте к чертям свой автомат!

Рыжебородый широко ухмыляется, откладывает автомат, подходит к одному из пленников, бесцеремонно берет его за руку. Поворот ключа в замке наручников - и кисти итальянца свободны. Но он будто и не обрадовался - поднес руки к глазам, оглядел их и вновь опустил.

Щелчок - и браслеты раскрываются на руках другого пленного.

Вскоре раскованы все четверо.

Подобрав наручники, Глюк защелкивает их в одну общую цепь.

- Готово, шеф.

- Уведите людей.

- Да, шеф. - Глюк оборачивается к пленным: - Эй, вы, шагайте за мной!

И он направляется в туннель.

Итальянцы идут следом. Группу замыкает сержант Гаррита. Он несет связку наручников, которую швырнул ему конвоир.

- Отправляйтесь и вы, - обращается Абст к Вальтеру.

- Слушаю, шеф.

- Зашифруйте и передайте в эфир: «У меня все в порядке».

- Ясно.

Радист поднимает с земли автомат, оставленный Глюком, и тоже скрывается в туннеле.

Теперь Абст наедине с офицером. Не глядя на пленника, он прохаживается по площадке, задумчиво созерцает лагуну. Затем, решив, что время для разговора настало, подходит к итальянцу и принимает свою любимую позу: руки в карманах штанов, широко расставленные ноги.

- Ну что вы скажете, дорогой Джорджо Пелла? Как вам нравится у меня, каковы впечатления? Надеюсь, вы кое-что поняли?

- Освободите мне руки, - тихо говорит итальянец.

- Охотно!

Абст ловко отщелкивает браслеты, швыряет их в сторону, затем осторожно растирает пальцами глубокие синие борозды на запястьях итальянца.

- Вот так… А теперь я приглашаю вас обедать. Мы вместе пообедаем и поговорим. Идемте!