Пошли вторые сутки пребывания Аскера в немецком тылу. Он все ещё находился в своём убежище под корнями старой сосны. Разведчик сосредоточенно обдумывал план возвращения к своим. Двигаясь пешком, он не смог бы добраться до линии фронта — отсюда до передовой были многие десятки километров. И на каждом шагу он рисковал напороться на врага. Нет, следовало найти другой способ, более надёжный и быстрый.

После долгих раздумий разведчик решил раздобыть транспорт. Он выбрался из укрытия и осторожно двинулся по лесу вдоль проходившей неподалёку дороги. Пришлось пройти километров пять, прежде чем он отыскал подходящий участок. В этом месте шоссе круто взбиралось на холм, и шедшие снизу машины с трудом преодолевали длинный песчаный подъем. Здесь-то он и подкараулит какого-нибудь одинокого мотоциклиста…

Офицер проверил пистолет, взобрался на дерево, низко протянувшее ветви над полотном дороги, стал наблюдать.

Не знал Аскер, что и сам он является объектом тщательного наблюдения. В те минуты, когда он крался вдоль шоссе, его заметили группа людей, прятавшаяся неподалёку в кустах. Руководил группой пожилой мужчина в чёрной пиджачной паре и сапогах, перепоясанный толстым солдатским ремнём с подсумками, с кавалерийским карабином в руках. На голове его была кожаная фуражка, на носу красовалось пенсне.

Человек в пенсне сделал товарищам знак, и они двинулись следом.

— Наш, — прошептал один из группы, молодой парень в серой немецкой шинели с обрезанными полами.

— «Наш», — передразнил его другой, — Откуда ему взяться здесь, нашему-то? И — вооружён!

— А чего он тогда прячется?

— Тихо! — человек в пенсне поднял руку, и все умолкли. — Поглядим, подождём. Не нравится он мне что-то…

У командира партизанской десятки было достаточно оснований для сомнений. Беглый советский офицер здесь, во вражеском тылу, где нет ни одного лагеря пленных, слишком уж оборванный и истерзанный — все это очень походило на маскарад, разыгрываемый, чтобы забросить к партизанам провокатора. За последнее время гитлеровцы дважды пытались разгромить отряд, но обожглись. Теперь, видно, они придумали другое — выпустили в лес агента в расчёте на то, что партизаны подберут его. Ну, а потом тот сделает своё дело…

— Кончать его надо, — проворчал партизан в немецкой шинели. — Дать ему девять граммов и точка! — Он оттянул курок затвора карабина и вопросительно поглядел на командира.

Но тот не торопился. Неизвестный — это «язык». И, видимо, ценный. Он должен быть доставлен в штаб отряда. А там уже решат…