Иван с тоской и грустью смотрел на большой монитор, отображающий происходящее на поверхности Марса. Буря и не думала униматься. Нудная ночь подходила к концу — не спалось. Иван сидел на диване в комнате отдыха, большой экран кинотеатра был отключён — хотелось сидеть вот так, в тишине, в полумраке. Всё надоело и все надоели. Проект пошёл, и это было главное, а значит, не долог был тот день, когда он радостно покинет эту планету, и полетит домой, на Землю, к любимой жене, к славе и богатству!

Раздались шаги в коридоре. В широком дверном проёме возник силуэт. Зуев. Он-то что не спит? К Лилиан ходил? У них «любовь» шла полным ходом — успевали погрызться, как кошка с собакой, и помиловаться, как воркующие голубки. Вот и пойми этого Зуева. Может, правда, наконец, полюбил?

Зуев молча вошёл в зал, кинул взгляд на Ивана, прошёл к экрану, на котором бушевала мрачная, ночная непогода, сделал глоток из высокого стакана, который держал в руке.

— Что? Переживаешь? — спросил, наконец, Ивана.

Тот удивлённо хмыкнул:

— С чего мне переживать? Система работает отлично. Воздух гонит — только держись. Все почувствовали…

— Почувствовали, — согласился Зуев. — Только база вторые сутки без охраны. Я думал, тебя этот момент терзает.

Иван с досадой вздохнул — дался всем этот периметр? Главное сейчас — «воздушка», а потом можно будет и охрану довести до ума — инженеры тоже должны немного мозгами шевелить. Они ведь не простые техники, которые статистами наблюдают за показаниями датчиков, они творческие люди и их прямая обязанность решать именно такие вот «интересные» задачи.

— Я всё сделал правильно, Антон.

— Конечно, правильно. Денег сколько огребёшь! Сок хочешь? — Зуев протянул свой стакан.

— Не хочу. Пришёл, всё настроение испортил. Так спокойно было сидеть, смотреть на бурю…

— Это тебе особист испортит настроение. Я-то твой друг — сказал и сказал. А он, как прочухается после прививок, что медик натыкал от местной заразы, да при таком кислороде, он же просто озвереет. «Что с охраной сделали, шпионы?!».

Иван невесело усмехнулся, представив гнев особиста. Да, скорее всего, Антон, прав, будет нечто подобное.

— Я ему скажу: моя система воздухоподачи работает — это факт, воздуха с избытком на базе теперь — тоже факт! А безопасность — это его проблема. Он же начальник безопасности? Пусть и занимается безопасностью! Пусть организует местных — Возницына и Спицкого, пусть соберут аварийную, временную, замещающую аппаратуру. В каждой больнице на Земле испокон электрического века заведено держать электрогенератор на случай внезапного отключения центральной электролинии. Включаются тут же генераторы, и свет подаётся в полном объёме часов десять, чтобы хирургическую операцию могли завершить, чтобы системы поддержания жизни работали без остановки — «искусственная вентиляция» лёгких, «искусственные почки», всякие там инкубаторы с недоношенными новорождёнными…

Зуев внимательно смотрел на Ивана с осуждением.

— Ты ещё заикаться начни от волнения.

— Иди ты! Я говорю — такая система замещения нужна. Бах — началась перезагрузка «воздушки», тут же автоматика переключает охрану периметра на резервную систему.

Зуев пожал плечами.

— Говоришь красиво, только такую систему ещё разработать надо, обкатать, то, да сё, а это — время. Сколько пройдёт? Полгода? Год? И всё это время база будет постоянно, какое-то время, оставаться без защиты.

Иван вдруг искренне возмутился:

— Кого вы все боитесь? Что Андрей, что ты! Андрей ладно — он политик, ему положено нос по ветру держать. А ты что завёлся? С Лилиан пролетел, так на мне досаду срываешь?

Зуев усмехнулся, согласился:

— Есть такой момент с Лилиан!

— Послала подальше?

— Она сегодня не в духе что-то. После нашей знаменательной экскурсии в шахту потеряла веру в мой гений, что явилось полной для меня неожиданностью. Я утратил в её глазах свой романтический ореол… Знал бы, что такое произойдёт, ни за что не позвал бы вас туда… В шахту…

Иван усмехнулся нравоучительно:

— А чего ты хотел? В твоей шахте душно и грязно — женщинам там не место, особенно, ищущим романтики.

Зуев потерянно оправдывался:

— Грязно от того, что я водой проливаю образцы. Прольёшь — рельеф лучше проявляется… Рельефней…

— Воду переводишь? — потешался Иван. Ему было забавно видеть душевные терзания непутёвого друга. — На сухую не пытался действовать, как твои коллеги палеонтологи с Земли? Как все археологи? Кисточкой, щеточкой…

Зуев завозмущался:

— Вода техническая! Её для этого из грунта вытапливают! Иван, не подкалывай! Серьёзно, могу обидеться!

— Ты бываешь серьёзен?

— Иван!

Иван решил не терзать больше «раненой души» воздыхателя. Голосу придал строгость, переводя разговор на другое:

— Кстати, Антон, а следы каких бактерий ты решил здесь найти? Я, тут, между делом, тоже поинтересовался «твоим вопросом»… Ты же лезешь в мои дела, попробую полезть в твои… Мы знаем, что атмосфера Марса очень разряжена, у поверхности она отличается по давлению в десятки раз. Пусть днём температура на поверхности доходит по двадцати градусов Цельсия, ночью — жуткий мороз, ниже, чем зимой на Антарктиде. Состав атмосферы — сплошной углекислый газ — девяносто пять процентов, немного азота, и лишь мизерные вкрапления кислорода. Атмосфера очень сухая, влаги почти нет. Твои бактерии, которые ты ищешь, не могут быть похожи на земные микроорганизмы.

— Конечно. — сразу согласился Зуев.

Иван шутливо возмущённо хмыкнул. Ну не сука ли?! Его невозможно прижать, он вёрткий, как рыба угорь, или организм полурыба-получервь вьюн, обитающий в иле пресноводных рек. Ему скажешь слово, он ответит полусотней! Изовьётся, искрутится. Но злиться на него было невозможно. Он как ребёнок — не понимает, что творит, а правильнее выразиться — вытворяет! Ах, Зуев, Зуев!

Зуев изобразил удивление, заговорил торопливо:

— Конечно. Они будут другие по составу, эти окаменевшие бактерии, но тем и лучше. Это будут другие козявки, совершенно неизученные. И такие бактерии лучше, чем следы наших козявок на другой планете…

— Ты так думаешь? — удивился Иван.

— Иван, будь уверен во мне — я найду…

— Ни черта ты здесь не найдёшь! — в досаде отозвался Иван, глядя на бурю на экране. — Никто не нашёл, и ты не найдёшь… Ночь какая длинная.

— Нормальная. Всё, как дома… Почти.

— Это мёртвая планета, — выдохнул Иван. — И никогда уже не оживёт. Зря у человечества такие надежды на Марс. Колонизация! Новая Родина! Это могила.

Зуев пожал плечом, отозвался миролюбиво:

— Раньше, ты всё мне твердил, что тебе нравятся марсианские облака.

— По интернету они выглядят красиво… Хотя, какие это облака — зыбкая дымка, влаги-то совсем мало в атмосфере… У меня сейчас такое чувство, что мы их и не увидим — бесконечная буря начинает выматывать… Нервов не хватает.

— Сходи к медику, он тебе вколет успокоительного.

Иван опять вздохнул:

— Может, и схожу…

Послышались ещё шаги, и в комнату отдыха вошёл Андрей. Увидев друзей, он мягко улыбнулся:

— Тоже не спится?

— Не привычно на Марсе, — заметил Зуев, допивая сок. Он перевернул вверх дном пустой стакан, стряхнул. — На Луне я бы дрых без задних ног. А тут…

— Лилиан не даёт? — подколол Андрей.

Зуев мотнул головой, не улыбаясь, серьёзно, задумчиво вымолвил:

— Тревожно как-то, не спокойно…

— И мне тревожно, — согласился вдруг Андрей.

— Может, это от кислорода? Пошёл переизбыток, вот и давит, — предположил Иван, хотя, как и друзья, сам тоже испытывал необъяснимую тревогу, но её он себе обосновывал переживаниями из-за своей системы воздухоподачи. — Я проверю показатели. Если есть какое-то превышение, при следующем испытательном пуске изменю параметры.

— Когда новый пуск?

— Скоро уже. Начнётся очередная перезагрузка… Андрей, у меня мысль насчёт нашего особиста.

— Что за мысль?

— Он ведь может бузу поднять, как узнает про отключение охраны периметра. Вдруг, потребует свернуть испытания? Начнёт кивать на оранжерею, мол, через год биомасса сможет существенно влиять на выработку кислорода. А я не хочу здесь сидеть месяцами. Да и ты, я думаю, тоже…

— И что из этого следует?

— Моя «воздушка» работает хорошо, значит, Салеховскую можно размонтировать.

Андрей с Зуевым переглянулись.

— Ты что такое говоришь?! — удивился Андрей, начав злиться. Он понял опасения друга, но озвученный им вариант — это было через край. — Иван, по плану, система Салехова просто консервируется и остаётся в рабочем состоянии на всякий, пожарный случай.

— Нет, не пойдёт! Если не размонтировать старую систему, мою в любую минуту могут отключить, а меня обвинить в некомпетентности. Затеют длительную проверку, которая, в итоге, я уверен, выберет мою систему… Но сколько времени пройдёт. А зачем время терять? Никто из нас в этом не заинтересован. Мы все сделали выбор, и ты, Андрей, в том числе. Я, прямо сейчас, займусь разборкой Салеховского оборудования!

Иван встал с диванчика, подождал реакции Андрея — тот смотрел на него с явным осуждением, но молчал, не собираясь препятствовать. Иван оглянулся на Зуева, тоже молчащего, подумал в его сторону: «Вот так-то, Зуй! А ты говоришь, что не надо десять процентов отката Андрею от гранта! Дружба дружбой, а откат только делает её крепче!».

Иван пошёл в технический зал, прикидывая, как быстро открутив несколько вставок и, сняв минимальное количество сцепок, нанести максимальный урон Салеховской системе. Сразу и бесповоротно.

Включив освещение в зале, Иван извлёк из сборочного шкафа ящик с инструментами, принялся за дело. Зло бросая на бетонный пол запасные части, Иван представлял лицо Салехова, его отеческую, добрую усмешку, когда ободряющую, когда обдающую холодом превосходства всезнайки учителя над неумёхой учеником.

«Вот и посчитались, Игорь Петрович!», — свирепел Иван, работая гаечным ключом, и удивляясь этой своей злости. Ничего, он ещё научное обоснование напишет ошибочному подходу Салехова к Марсу. Восхвалит учителя за Луну, и за то, что воспитал его, Ивана, таким выдающимся, а за Марс смешает с грязью и вознесёт себя на пьедестал на долгие, долгие годы. А молодых учёных — конкурентов, надо давить — в этом Салехов был прав, и преподал Ивану хороший урок, десятилетиями держа подле себя на коротком поводке, не давая хода — тебе ещё рано работать самостоятельно, будь на подхвате у учителя, отдавай всего себя его работе, старайся, трать свой талант на его славу… Большая наука — это вечная война признанных авторитетов и рвущейся наверх молодёжи, которую, в основном, молодёжь проигрывает, это вечная битва за выживание, и выживают в ней отнюдь не самые умные и гениальные…

Из промышленного коридора, прерывая размышления Ивана, появился встревоженный Зуев.

— Ванька, пойдём к шлюзам!

— Зачем?

— Особист в истерике!

«Началось», — чертыхнулся про себя Иван. Зачем только особисту прививку от местной заразы сделали. Вот лопнула бы ампула, и остался бы местный злой гений безопасности, ищущий во всех и вся шпионов, изъедаемый мелким недугом. Зеленел бы потихоньку, терзаемый бесконечными усталостью и слабостью, в своём кабинете, и никому не мешал бы жить!

В просторном помещении шлюзовых выходов собралось всё население базы. Особист стоял в центре, поджав губы, сузив злые глаза. Когда, под его испепеляющим взглядом, все успокоились, он громко заявил:

— Среди нас есть враг!

— О-о-о, — заныли все в голос. Это уже походило на шизофрению.

— Смотрите, — он направил пульт на огромный экран, вмонтированный над дверями шлюзов, и включил его. На экране возник сектор прибытия: звездолёт, пристыкованный к посадочной эстакаде, пять тяжёлых грузовых марсоходов и четыре лёгких квадроцикла. Особист увеличил изображение — от одного из квадроциклов к выезду на поверхность тянулась вмятая колея.

— Кто-то из вас выезжал с базы!..

Повисла гнетущая тишина.

Особист оглядел всех, цепляя глазами каждый взгляд, каждое лицо. Прокричал:

— Что это за дело такое срочное?! Зачем кому-то потребовалось выезжать тайно к периметру, в такую бурю!?

— И кто это?

— Не знаю!

— Посмотреть на видеозаписях!

— Стёрты. Все записи стёрты, за всё время. А это уже диверсия! Вы понимаете это? Надеюсь, понимаете! Поэтому, своей властью начальника внутренней и внешней безопасности, я запрещаю покидать базу кому бы то ни было!

— Михаил Васильевич, надо посмотреть, чей скафандр в пыли, всё-таки, на поверхности буря, как никак, — предложил начальник базы Апт.

Особист продолжал злиться:

— Вы глупость говорите, Соломон Израэльевич. Во-первых, при движении через шлюз все проходят обдувку, и скафандры очищаются полностью. Во-вторых, враг мог воспользоваться чьим угодно скафандром, чтобы отвести от себя подозрение. Поэтому, повторяю, никто не покидает базу без моей санкции. А я ещё просмотрю показатели охраны периметра — что-то назревает подозрительное, не хорошее.

— Михаил Васильевич, а охрана периметра отключена, — с весёлым недоумением, сказал Валера, по совместительству помощник особиста.

— Как это?! — особист на мгновенье потерял дар речи, потом побагровел, словно получил удар инсульта в мозг, но быстро справился с приливом гнева, и, обращаясь к Андрею, спросил его со зловещей доброй улыбкой:

— И кто в этом виноват?

Все, молча, посмотрели на Ивана.

«Кранты», — понял он, краснея…