Нечаянная встреча.*

Наконец-то затянувшееся ожидание кончилось. Следующим днём пришёл непонятный долгожданный груз в зашитых наглухо матерчатых мешках, и, подхватив его, обоз двинулся в сторону моря. Через неделю были на месте, в крупном приморском городке под знакомым названием Росток, где благополучно сбыли со своей шеи поднадоевших купцов и смогли наконец-то сосредоточиться на собственных нуждах. И первым делом двинулись на поиск оружия.

Хоть бугуруслановы молодцы за время путешествия и поутихли, план постепенного избавления от атамана следовало претворять в жизнь. Для начала решили разжиться патронами. Тем более, что огнестрельное оружие здесь нет-нет, да встречалось. К тому ж, дома у них лежала куча пулемётов, добытых в своё время Димоном за рекой, так что, следовало попытаться разжиться патронами, чтобы попробовать пулемётами заменить конницу атамана. И как сказали местные видоки, единственный в этих краях город, где можно было найти хоть что-то подобное, был небольшой городок к востоку от Ростока — Желязна Гура, центр всей окрестной металлургии.

Но перед тем как покинуть город Сидор столкнулся с тем, с кем менее всего был готов здесь встретиться…

Старый кабатчик, владелец довольно большого и вполне приличного по местным меркам питейного заведения, носящего гордое название "Сивый Морской Вепрь" был умным человеком, и когда у него со своими постояльцами назревала какая-либо проблема, он чувствовал это всеми фибрами своей матёрой кабацкой души. Чувствовал задолго до того момента когда ситуация грозила выйти из-под контроля. Это позволяло ему всегда держать нос по ветру и вовремя избавляться от возникающих проблем.

Вот и эта немолодая капитанша из амазонок, пару месяцев назад поселившаяся у него на втором этаже в гостевых комнатах, обещала в самом скором время устроить подобные неприятности.

Дамочка с самого начала вызвала у хозяина заведения вполне обоснованные подозрения. И в большой степени это было вызвано тем, что капитан она была бывший. И ладно бы просто бывший, но бывший тот, кто уже никогда не станет действующим. Такие тонкие вещи кабатчик просекал сразу, на подсознательном уровне. Как и то, что дамочка эта медленно, но верно скатывалась на дно. И если судить с какой частотой и какого качества она с каждым прошедшим днём заказывала напитки, опытному кабатчику уже давно стало ясно, что день, когда она из занятой ею гостевой комнаты второго этажа для чистой публики выселится сначала на чердак, а потом переберётся в какое-нибудь заведение по соседству, пониже рангом, уже недалёк.

Проще сказать — безжалостное время прямо у него на глазах отмеряло амазонке последние уходящие часы.

Бывший капитан всё реже и реже заказывала обед, обходясь скудными завтраком и ужином, а порой и не заказывая ничего, вот так как сейчас.

Но была в её заказах и неизменность, повторяющаяся снова и снова. Это было пиво — густое, тягучее Ключёвское, жутко дорогое и редкое, но неизменно, раз за разом заказываемое амазонкой.

Но пока амазонка проблем не составляла и до срока, когда потребуется срочно что-либо с ней предпринимать, было ещё далеко. Поэтому, когда к его стойке подошёл какой-то незнакомый, явно недавно появившийся в городе небогатый дворянин в старых, стоптанных сапогах, исходивших похоже не одну длинную версту приморских дорог, в пыльном, не единожды стираном и латаном плаще-дождевике, и заказав две пары двойного Ключевского тёмного, решительным шагом двинулся к давно одиноко сидящей в самом глухом углу зала капитанше, он сразу понял. Этот незнакомец — явный самоубийца. И он принёс решение проблем его постоялицы, а точнее, решение его проблем.

Или сейчас у незнакомца, явно незнакомого с обычаями и нравами амазонок, будут крупные неприятности, или у его вышибалы появится прекрасный формальный повод заранее избавиться от грядущих проблем с несостоятельной постоялицей.

Неизвестный, в сером, пыльном плаще, с самой рядовой, незапоминающейся внешностью, плохо видной в тени глубоко надвинутой на глаза большой морской шляпы, держа в каждой руке по большой паре тёмного Ключёвского, тихо подошёл к одиноко сидящей в глубокой задумчивому капитану и молча остановился рядом.

— "Ну вот, — недовольно подумал кабатчик. — Дамочка и скатилась до снятия клиентов прямо у меня в кабаке. Если поднимутся наверх вместе, всё. Придётся выселять", — с недовольным сожалением подумал он.

Капитанша чем-то ему нравилась, чем-то неуловимым. Может быть своей независимостью и каким-то внутренним человеческим достоинством, с которым она постепенно скатывалась вниз. И он не хотел так быстро переходить к самым крайним мерам. Но репутация приличного заведения была дороже, чем какая-то непонятная симпатия к постороннему человеку.

— Занято! — не глядя на стоящего рядом мужика, сухо проговорила хмурая амазонка.

— У меня большая пара тёмного Ключёвского. Говорят, вы его любите? — в густом невнятном гуле голосов, стоявшем в помещении, до напрягшего слух кабатчика еле донёсся едва слышный, хрипловатый голос незнакомца.

— Ошибся адресом, милок, — с кривой усмешкой, не глядя на подошедшего тихо отозвалась капитан.

— А может договоримся?

Амазонка медленно оторвала взгляд от столешницы, на которой она последние пару часов внимательно изучала круги от плохо вытертых луж разлитого пива и застыла, молча глядя на подошедшего.

— А-а! — медленно и неохотно протянула она. — Нашёл таки…, - амазонка резко осеклась, видимо по незаметному, предостерегающему движению незнакомца.

— Признала, — выдал незнакомец очевидную сентенцию.

— У меня хорошая память, — криво изогнутые губы усталой, сильно побитой жизнью молодой ещё женщины равнодушно проговорили очевидное.

— Может, поговорим?

— С тобой? У нас что, есть предмет для разговора? — горькая гримаса исказила тонкие, красивые губы амазонки.

— Угощаю, — поставив на стол одну пару тёмного, незнакомец медленно опустился на скамью, скрыв своей спиной лицо говорившей амазонки.

Потеряв сразу нить и так едва слышной беседы, кабатчик тут же потерял интерес. Отвлёкшись на очередной заказ, он уже не обращал больше внимания на то, что происходит в том углу, решив, что его это уже не касается. Девица, несмотря на частую, но не регулярную поддержку своих товарок, уверенно скатывалась всё дальше вниз, чему явно несло подтверждение начало подслушанного им разговора. И мешать ей в этом он был не намерен. Своих проблем хватало. Хотя, почему-то бабёнку было жаль.

— Вот так-то будет лучше, — тихо проговорил Сидор, аккуратно ставя на стол и свою пару пива. — А то, я смотрю местный кабатчик глазастый больно. Аж вся спина чешется.

— Они все здесь читают по губам, — равнодушно откликнулась амазонка. — Без этого умения им не позволяют открывать заведения. Так что сел ты правильно. Лица моего ему не видно, да и твоего не видать. Значит и он нас не услышит.

— Ну и о чём ты хотел поговорить, барон? — сухим, усталым голосом, но всё же с отчётливо различимым ядом в голосе выделила она к нему обращение. — И вообще, как ты меня нашёл?

— Искал одно, нашёл другое. Случайно, — пожал плечами Сидор. — Не всё ли равно. А поговорить хотел…, - замолчал он, задумчиво посмотрев на неё.

— О ворованных ушкуях, например.

— Ты бы ещё вспомнил работорговлю, — равнодушно, с едва заметным разочарованием в голосе откликнулась амазонка. — Кому они сейчас уже нужны, твои ушкуи.

— Так уж и никому?

— Никому. Списали и забыли. А чтоб не вспоминали, причастных кого разогнали по дальним гарнизонам, а кого и вообще на берег списали с нищенским пансионом.

По равнодушному, безразличному тону усталой амазонки сразу же стало ясно, что она попала как раз во вторую категорию.

— Так что не суетись. Новые построили и давно плавают. Никому прошлое уже не интересно. Так же как и работорговля моя уже ни для кого интереса не представляет. Да и мне уже всё равно. Делай что хочешь.

— Что так?

— Списали.

— Что списали?

— Не что, а кого, — устало поправила амазонка, даже не подняв на него взгляд. — Меня списали. Не оправдала. Точнее, не с теми делилась, — криво улыбнулась она. — Потому и оговорку, тебе хорошо известную, не простили.

— Жалеешь?

— Нет. Но, как ты понимаешь, кому было надо, тот оказывается, заметил. И как видишь, выводы сделали.

— Ну, — тихо хмыкнул Сидор. — Раз ты свободна, то может, прогуляемся?

Негромкий, невесёлый смех был ему ответом.

— Сказано же было тебе, не по тому адресу обратился.

— Да и на что я тебе, такая старая? Тридцать лет — не пятнадцать, с которого тут все начинают.

— Из всего бреда, что ты только что наговорила, мне больше всего понравился твой единственный вопрос. На что ты мне?

— Ответ — на лодью.

— Как ты догадываешься, есть у меня несколько свободных лодочек. Даже экипажи к ним я набрать могу. Поверь, есть из кого, — внимательно посмотрел он на неё. — Только вот, не хватает толковых капитанов. Проще сказать, их вообще нет. А экипаж без капитана — выкинутые на ветер деньги.

— Это я-то толковая? — уж с большим интересом, чуть наклонилась вперёд амазонка.

— Самые лестные характеристики, — хмыкнул негромко Сидор. — В двадцать лет и уже капитан. За десять последующих лет, ни одного проигранного сражения. Да и пиратствовала ты весьма успешно, пока на нас не нарвалась. Ведь до того не знал о тебе никто и ничего. Значит, успешно работала.

— Да и нам-то ты проиграла, считай, что по глупости. Зарвалась немного, сразу и получила. Но это ничего. Впредь умнее будешь.

— А кровушка, мною пролитая, тебя уже не смущает?

— Смущает, — тяжело вздохнул барон. — Ещё как смущает, да только я сам за последние месяцы столько её пролил, что ставить подобное кому-либо в вину мне как бы невместно.

— Значит, нанять хочешь? — немного оживляясь, с плохо скрытой надеждой в голосе поинтересовалась амазонка.

— Значит, хочу.

— Кого грабить будем?

— А тебе не всё равно?

— Своих не граблю, — сухо отрезала бывший капитан.

— А у тебя есть свои?

— Так же как и у тебя, — глядя ему прямо в глаза, тихо и жёстко ответила капитан.

— Но если у тебя нет своих, — медленно и как-то тягуче поправилась она, — значит, нам с тобой дальше не по пути и разговаривать не о чем. К таким не нанимаюсь.

— Даже если жрать нечего?

Тонкое, некрасивое лицо амазонки чуть заметно дрогнуло.

— Даже так, — тихо проговорила она.

— Ну что ж, — Сидор устало, с силой провёл пальцами по глазам. — Тогда ты мне подойдёшь. Теперь последний вопрос. Сколько ты стоишь?

Бывший капитан целую минут молча, смотрела на сидящего напротив мужика каким-то задумчивым, оценивающим взглядом.

— Как капитан я получала сотню в месяц, — медленно проговорила она, правильно поняв вопрос. — Не считая капитанской доли в добыче.

— Ого! — удивлённо поднял на неё усталые глаза Сидор. — А меньше нельзя?

— Можно и меньше, — криво улыбнулась амазонка. — Можно девяносто шесть, чтоб ровным счётом было.

— Ровным к чему, — неожиданно уцепился за её слова Сидор.

— Ну, чтоб хотя бы восемь золотых в месяц выходило, — криво улыбнувшись, капитан уже невесело посмотрела на него.

Несколько долгих, томительных для амазонки минут, сидящий напротив неё Сидор, молча, смотрел на неё.

— Ха-ра-шо. Пусть будет так, — медленно, растягивая слова, тихо заметил он. — А то я уж было испугался, что ты в месяц сотню золотом хочешь.

Поймав подозрительный, немного растерянный взгляд бывшего капитана, он, задумчиво глядя на неё, пояснил:

— Если тебя устраивает такое жалованье, то считай, что договорились. Ну, а пойдёт дело, так подумаем и о повышении.

Дождавшись от неё тихого, едва заметного кивка, он продолжил:

— Теперь, по ушкуям.

— Забудь! — жёстко, решительно перебила его амазонка. — Раз уж теперь я на тебя работаю, то скажу прямо и сразу. Забудь!

— Только покажешься на реке в пределах Амазонии, тут же вздёрнут на мачте и ничего наших не остановит. Никакой твой баронский статус или дипломатический иммунитет. Пока ничего не доказано и официально никто ничего не знает, можешь делать с ними всё что хош. Но как только ты с ними высунешься на Лонгару, именно на Лонгару, ни на что другое, то за тобой…, - амазонка замолчала, внимательно глядя прямо в глаза сидящего напротив собеседника, и тихо, едва слышно ещё раз повторила жёстким, холодным голосом. — Лично за тобой, устроят настоящую охоту. И не отстанут, пока не вздёрнут на первом удобном суку. Поверь мне.

— Так что, мой тебе совет. Не знаю, где они там у тебя находятся, и что ты там с ними делаешь, но на пограничную реку с ними ты не суйся. На Лонгаре им места нет. Наши подобного никогда, никому не забывают и не прощают. Учти это.

— Хреново, — тихо пробормотал себе под нос Сидор. — А я надеялся….

— Забудь! — подпустила в голос угрозы амазонка. — Послушайся лицо, кровно заинтересованное с сегодняшнего дня в твоём личном благополучии. Забудь даже думать об этом.

— Пока они где-то у вас по левобережным речкам ходят, они никому нисколько не интересны. Высунешься с ними на Лонгару — огребёшь проблем.

Повторяю. У нас, на такие дела срока давности нет.

Замолчав, она некоторое время молча, глядела на глубоко задумавшегося Сидора, и, придя про себя к какому-то неутешительному решению, тяжело вздохнула.

Ну что ж, — грустно заметила она. — Значит, не срослось.

— Почему же, — поднял на неё задумчивый взгляд Сидор. Заметив внезапно разгоревшийся в её глазах огонёк надежды, уточнил:

Не получилось с этим, тогда подойдём к нашему делу с другой стороны.

Если ты, конечно, согласна на меня поработать.

Наклонившись к ней поближе и дождавшись ответного согласного кивка, он ещё больше понизил голос и заговорил:

Как ты, думаю, знаешь, мне появляться в Западных баронствах, особенно на Стрые и в низовьях Лонгары, после некоторых известных нам событий не стоит. Но именно в тех местах у меня для тебя и будет одно важное дельце.

Есть у меня дружок один, Пашка, атаман наших ушкуйников. Ты наверняка должна про него знать, личность он у нас известная. Пропал где-то в низовьях Лонгары ещё до начала событий с перегоном лошадей и разгромом вашего войска. Грешат на Подгорную княжну, что она, мол, ручку приложила, но ничего достоверно неизвестно.

Так вот какое к тебе будет задание. Отправляйся обратно к себе домой и попробуй поговорить со своими. Может кто-нибудь тебе чего скажет. Кто-то что-то где-то видел, кто-то что-то слышал. Потом, пройдись по княжествам и баронствам в устье Лонгары. Может там чего знают. Прошерсти работорговцев. У тебя наверняка связи ещё остались. В общем, делай что хочешь, но найти нам нашего атамана и всю его банду. Или самих ребят, или достоверные сведения об их судьбе.

По времени не ограничиваю, в деньгах тоже. Но, как ты понимаешь, тянуть не стоит. Мало ли что с ними стряслось. Мы и так слишком долго ждали, пока они сами появятся.

Сидор неуловимым, скрытным движением достал из-под плаща небольшой мешочек с чем-то тяжёлым, и незаметно передал амазонке.

Здесь, деньги на первое время. Двести золотых, под отчёт.

Тут всё. И твоё жалованье за девять последних дней этого месяца со следующим включительно, и на предварительные расходы: найм корабля, команды и на прочее разное. Как у нас говорят — трать смело и ни в чём себе не отказывай. Важен результат.

В конце каждого текущего месяца постарайся найти оказию и отослать коротенькое письмецо в магистратуру этого города на имя торговца, такого-то. Имя ты знаешь, не скрывай ни имён, ни титулов, меньше будет у местных интересу совать в письмо свой нос.

Заметив высоко удивлённо поднявшиеся брови амазонки, с фальшивым сожалением покивал головой.

Да-да. Что поделаешь. Жизнь тяжёлая такая. Приходится вот таким недостойным дворянина способом зарабатывать себе на жизнь. На тоненький кусочек дешёвого белого хлебушка с толстеньким слоем чёрной дорогущей икры. Что поделаешь, что поделаешь…

В письме прямо ничего не пиши, — мгновенно переходя на деловой тон, холодно продолжил он. — Только, так, мол, и так, то-то и то-то. Не получится написать или появятся конкретные, проверенные сведения, появись сама. Повторяю, в письмах — никакой конкретики, никаких имён. Ничего за что можно уцепиться. Не надо давать повод заинтересоваться обычной торговой перепиской местным господам из тайных контор. А то они дюже здесь любопытные, даже кабатчиков по своим интересам подбирают.

Поэтому в письме только общие фразы, типа — нашла, не нашла, знаю, не знаю, и им подобные. Пусть читают, повышают собственную грамотность. А как только появится что-то конкретное, договаривайся о месте встречи. Я сразу пойму, что ты действительно что-то накопала.

Не получится встретиться, тогда встреча переносится ровно на месяц, на то же место. Не будет меня, будет кое-кто другой, но тоже знакомый тебе человек. Ты его узнаешь. Сама не подходи, подойдёт он, когда сочтёт нужным. Тогда постарайтесь встретиться так, чтоб никто нас с тобой не связал. Или ограничься перепиской.

Денег на поиски не жалеть. Кончатся эти, будут ещё. Важен результат.

— Решено?

Дождавшись молчаливого, ответного кивка, удовлетворённо кивнул головой, собираясь подняться.

— Постой, — остановил его тихий голос амазонки.

Странные нотки, хорошо расслышанные им в голосе амазонки, заставили барона внутренне напрячься.

— Раз уж я теперь на тебя работаю, то хотелось бы сразу предупредить.

Амазонка некоторое время не сводила с барона внимательного, оценивающего взгляда.

— Тут в городе разговоры всякие слышно было последнее время, о некоем бароне, старой, известной фамилии, который позорит дворянское имя, торгуя своим титулом. Ну, слышал, наверное, есть тут такая практика, когда торговый народ нанимает дворянина и тот, прикрываясь своими дворянскими льготами, якобы торгует, не платя налоги местным властям. А на самом деле торгуют нанявшие его торговцы, прикрываясь дворянским именем.

Про то, КАК подобная практика не нравится какому-либо нищему магистрату, все доходы которого составляют торговые платежи с местной ярмарки, я говорить не буду. Наверняка сам знаешь, а не знаешь, так ещё будет время узнать, — усмехнулась амазонка.

Хуже другое. Если местным властям это и не нравится, то ничего сделать они не могут, потому и молчат. А вот с самим местным дворянством дело обстоит совершенно обратным образом. Всё их благосостояние держится исключительно на том, что им верят на слово. И просто под одно честное слово дворянина они могут проворачивать любые сделки на любые суммы. Подчёркиваю, — амазонка прервалась, пронзительно глядя ему прямо в глаза. — Здесь, в отличие от западных баронств, всё благосостояние местного дворянства держится исключительно на честном слове дворянина. Поэтому любого, подчёркиваю, любого из своей среды, замеченного в чём-либо предосудительном, На ИХ ВЗГЛЯД, — выделила она голосом, — они убьют. Причём, способы выбирать не будут.

Их кредо в таком случае: "Есть человек — есть проблема, нет человека — нет проблемы".

И поскольку моё благосостояние и моё честное имя теперь напрямую связано с честным именем некоего барона, — амазонка, замолчав, несколько раз медленно подкинула на ладони переданный ей мешочек с золотом. — Я бы посоветовала тому барону озаботиться слухами, распускаемыми про него, скажем так…, недоброжелателями, — кривая ухмылка исказила её губы.

Судя по этому мешочку и по тому, с какой лёгкостью ты расстался с такой большой суммой, и по тому, что я, лично я о том бароне знаю, дело обстоит совершенно обратно, но…, - амазонка несколько раз молча, подкинула глухо звякнувший мешочек. — У местного дворянства может быть свой взгляд на это дело. И поверь мне, в средствах решения своих проблем они здесь не смущаются. Так что, поберегись. Ты мне теперь нужен богатый и здоровый, — усмехнулась она.

И ещё, — медленно проговорила она. — То, что скажут человеку, работающему на уважаемого члена местного общества, никогда не скажут представителю того, кого посчитают недостойным. Даже за деньги. Даже за ОЧЕНЬ БОЛЬШИЕ деньги, — ещё более понизив голос, подчеркнула она.

Ни сказав, ни слова, барон медленно кивнул головой, глядя прямо в глаза амазонке, и неторопливо поднявшись, быстро вышел из трактира. На столе остались забытая им кружка тёмного Ключевского, к которой он так и не притронулся.

Когда спустя какое-то время кабатчик вспомнил о посетителе и выбрал минутку посмотреть в ту сторону, никого уже за столом не было. Лишь в углу стола стояли две пустые большие кружки из-под тёмного Ключёвского.

— "Видать, всё же договорились. А может, и нет, — проскочила в голове кабатчика ленивая, вялая мысль. — Главное, что не у меня. Жаль! Нечего теперь будет в отчёт вставить для Тайного Кабинета".

За всеми перемещениями и контактами амазонок в городе была установлена тайная, тщательная слежка. И то, что ему нечем толком отчитаться, на миг расстроило кабатчика. Всё же, сообщи он хоть что-либо о состоявшемся разговоре, получил бы малую денежку из магистрата. А так, оставалось только сожалеть об упущенной выгоде.

Проблемы обнищавших, вышедших на панель амазонок, для магистрата не представляли интереса.

Город оружейников Желязна Гура.*

Знаменитый во всей местной округе и мало кому известный за её пределами, город ружейников, кузнецов и мастеровых Желязна Гура был мерзкий город. Даже не город, так — городок.

Пыльный, грязный, весь покрытый жирной, ржавой всепроникающей копотью от дыма многочисленных кузниц и небольших домен, густо усеивающих прилегающих к этому скучному одноэтажному городу пологие склоны всех окрестных холмов, он производил жалкое, убогое зрелище.

Но в нём была богатая оружейная ярмарка. И она как магнитом притягивала к себе многочисленных купцов. И тот, кто хотел торговать в этих краях, никак не мог ни обойти, ни как-либо иначе миновать столь торное место. Да и местный магистрат, прекрасно понимая выгоды своей специализации, железной рукой давил всех возможных конкурентов, до кого только мог добраться. Так что, если кому-либо нужно было оружие, сталь, либо что угодно, но связанное с предметами смертоубийства, им следовало направляться сюда. Другого такого места на тысячу вёрст вокруг не было.

Расположенный в излучине удивительно извилистой, заросшей камышами тихой равнинной речушки Железянки, этот скучный, унылый во всё остальное время, городок каждые три последних дня недели преображался. В эти дни он принимал у себя многочисленных торговых гостей, оставляющих в кошельках местных мастеров большие деньги.

В эти дни гостям здесь были рады. Впрочем, как и во все остальные. И название у городка было красивое — Желязны Гура, видимо по названию небольшой местной речушки, на высоком правом берегу которой он стоял в окружении покрытых скудной жёлтой растительностью унылых холмов. А вероятней всего из-за того, что было внутри этих рыжих холмов и что активно добывалось оттуда местным населением, который уже век. И что составляло основу благосостояния местных жителей.

И этот городок славен был своими знаменитыми по всему этому краю оружейниками и металлургами. И в нём можно было найти всё, что только могла придумать местная инженерная и деловая оружейная мысль.

Там они впервые в Приморье наконец-то столкнулись с открыто выставленным на продажу самым разнообразным огнестрельным оружием. Самых разнообразных моделей и конструкций винтовки, пулемёты, автоматы, и особенно много было представлено на витринах пистолетов с револьверами. От фабричного, земного производства, до местных самопалов, собранных где-то в соседней кузне, наверное, на кривой коленке, настолько они на взгляд знатока были непередаваемо отвратительного качества.

Даже полевая гаубица там была, выставленная как образец возле ворот каких-то мастерских. По непросвещённому мнению Сидора, наверное, английская, времён англо-бурской войны начала 20-го века.

Но даже к таким кривым, самопальным образцам следовало соваться крайне осторожно. Цены, на прикреплённых к экспонатам бирках, выставленных в больших распахнутых настежь витринах, просто до судорог поражали количеством нулей, выведенных толстым свинцовым карандашом после первой же цифры. Да и цифирка эта была отнюдь не из первых по счёту.

Много было на той ярмарке оружия. А уж холодного, колюще-режущего, метательно бросательного и прочего подобного, так вообще тут были целые завалы, буквально горами возвышающиеся на возах разъездных торговцев. Но цены… количество нулей просто зашкаливало. Наверное, это была одна из самых дорогих оружейных ярмарок. Но, похоже, здесь было всё!

Поэтому, свежим ранним утром, следующим сразу после прибытия в город, Сидор с Димоном и как бы, сопровождающий их ящер Ван, взялись оббивать пороги местных оружейных мастерских, выискивая, чем бы можно было тут поживиться. Не слишком дорогим и более-менее приемлемого качества.

И в первую очередь, надо было попробовать разыскать патроны. Всё что им до сих пор попадалось, таковым было лишь по названию. И если по цене они могли легко договориться на любое их число, то по качеству…, по тому, для чего они собственно и предназначались, они никуда были не годны. Проще говоря, всё, с чем они до сих пор сталкивались, просто не стреляло.

И другим, крайне насущным была потребность в арбалетных болтах. Очень мало было их в продаже, особенно, приемлемого качества, не говоря уж о цене. Приходилось искать, где только можно.

Начать решили с посещения городской стены, чтобы, сверху осмотрев город, составить хотя бы предварительный план мест посещения. Именно поэтому, заплатив мелкую мзду городской страже, чтоб не цеплялись попусту, они втроём поднялись на крытое черепицей гульбище верхнего боя и уже оттуда, с верхотуры обозревали открывающиеся виды на одноэтажные городские постройки.

— Вот куда давно надо было направиться, — сердито проворчал Сидор, окидывая взором шумящий с самого раннего утра большой и шумный базар, раскинувшийся прямо под ними у самых стен города. — Здесь мы точно болтов к арбалетам по дешёвке наберём. По крайней мере, надеюсь, — тяжело вздохнул он. Положение с болтами было просто катастрофическое и уже были случаи, когда приходилось, скрипя зубами отказывать выгодным предложениям по проводке и специально заниматься поиском недостающего оружия. И болты тут стояли на первом месте.

— Не уверен, не уверен, — задумчиво заметил стоящий сзади ящер. — Мысль человеческая вещь костная, так что, вряд ли мы что тут найдём. Сомневаюсь я, однако. Вот слитки металла на продажу — наверняка. А болты…, - Ван, с сомнением на лице отрицательно покачал головой. — Вряд ли. Для древка арбалетного болта хороший лес нужен, а тут и с плохим то напряжёнка. Один тополь да ива. Нет здесь хорошего дерева. И купцы не везут, далеко.

— Больно ваша мысль быстрая, да на горячий отклик охочая, — ехидно буркнул Димон, бросив косой взгляд на Вана.

— А неплохо мы тут расторговались, — перебил начавшийся было привычный спор Сидор. Постоянные пикировки Димона с Ваном его уже достали. Один другого вечно задирали. Хотелось спокойствия, а эти оба два только и делали, что постоянно препирались между собой. — Ещё базар не начался, только вчера прибыли, а уже всё продали. Теперь можем делать всё, что хотим.

— От блин…, - Сидор длинно и замысловато выругался.

Сидор был откровенно расстроен. Знать бы, что тут так востребован был тот белый порошок, что они на пробу захватили в Ростоке, так можно было бы много больше привезти. А так половина телег пришла пустой. И ведь деньги же были.

— Да уж, — недовольно буркнул Димон, — чуть руки нам не поотрывали, что мало привезли. В первый раз такое непотребство вижу, чтоб кузнецы, дрались между собой, кому достанется какой-то флюс.

— Даже хлеб, который практически весь продали в горах, так там не разбирали, как здесь какой-то флюс. Бред какой-то. У нас дома зерном склады забиты, девать некуда, а здесь хлеб дороже золота. А этот флюс оказался дороже хлеба.

— Про хлеб не скажу, а флюс не какой-то, а довольно редкий и ценный, ферритовый, между прочим, — усмехнулся Ван. — Кому он достался, тот и в прибытке оказался. Без него не всякое железо сваришь, между прочим.

— А нам самим разве не надо? — заинтересованно посмотрел на него Сидор. — Чтобы у нас на заводе был.

— Не надо? — ящер растерянно посмотрел на Сидора, как на клинического идиота. — Да за этот флюс все городские оружейники вам душу продадут. Они у тебя в ногах валяться будут и умолять, чтобы ты только им его продал. Владея этим флюсом, ты будешь королём Ключевского рынка металлов, и местными кузнецами будешь помыкать, как тебе захочется. Будешь диктовать цены, а они будут в рот тебе глядеть, да только головой кивать на каждое твоё слово. Ты их купишь с потрохами и со всеми остальными ненужными тебе частями тела.

— Чего же мы тогда его не купили? Не на продажу, а для себя? — недоумённо посмотрел на него Димон.

— Вы не купили, а мы купили, — усмехнулся ящер.

В тот же момент, заметив возмущённые взгляды друзей, мгновенно сам возмутился:

— Я не могу знать про всё, что вам требуется, — чуть ли не в полный голос заорал он,

Невольно оглянувшись, как бы кто не заметил его чересчур вольного поведения для своего низкого социального статуса раба, тихим, придавленным голосом продолжил:

— Сколько вас можно учить. Надоело уже! Сами должны говорить заранее, что деньги лишние есть, что место свободное на телегах появилось, что вложиться в новое дело желаете, — уже тише, чуть ли не шёпотом, сердито зашипел он, настороженно посматривая по сторонам. — А то развели секретность, что никто ничего не знает, куда и зачем, а главное с чем вы на завтра отправитесь. Вот и получили.

Мрачно зыркнув на ящера, Сидор ещё пару минут хмуро на него смотрел, а потом, тяжело вздохнул и безнадёжно махнул на него рукой:

— Ну и долго ещё это будет продолжаться? — наконец-то проговорил он, раздражённо глядя на Вана. — Сколько раз было говорено, чтоб, перед тем как что-либо покупать все мелочи друг с другом обговаривали. А тут опять вылезло умолчание.

— Да брось ты сердиться, — недовольно огрызнулся Ван. — Сказал же, что не могу знать все, что вам надо. Чего не понятно? Вы же тоже тащите с собой кучу мешков с какой-то сухой травой вашего травника, а нам ничего не говорите. Мы же не обижаемся по такому пустячному поводу.

— Это не наш травник, — недовольно крякнул Димон, сплюнув в раздражении вниз с крепостной стены на головы торговцам внизу. — Это свой собственный травник. Наглый и самостоятельный донельзя. И нам он со своим товаром не подотчётен. Я даже не знаю, чем у него мешки те набиты. От названий одних только травок чем он лично меня поит, у меня уже голова пухнет, не говоря обо всех остальных частях моего многострадального, отравленного его микстурами тела. Он вообще не Травник, а отравитель. Меня уже от одного его вида тошнит.

— Он везёт, что ему надо, — буркнул хмурый Сидор, — а мы физически не можем воткнуться в каждую щель. Поэтому, будь любезен, солнце моё ящеровое, — ядовито заметил Сидор, — говори нам, что собираешься делать, чтобы мы потом на тебя же не набрасывались, аки тати лесные. Тем более если товар оказался столь выгоден. Заведомо выгоден, — подчеркнул он. — Сколько было говорено, что надо кооперироваться, а не таскать в свой персональный садок всего понемножку. И всё равно всё безтолку, воз и ныне там. Все сами по себе.

— Больше бы взяли, больше бы привезли — сердито проворчал Сидор. — Больше заработали. А тут чуть ли не треть телег пришла пустой, а тут, оказывается, был востребованный товар. И вы об этом знали.

— Попробую, — вздохнул ящер. — Но и вы не должны молчать, и сразу говорите, что образовалось вакантное место.

— А с флюсом всё просто. Можно взять готовый, как мы и сделали, а можно взять и по отдельным ингредиентам, у производителя. Тогда выходит намного дешевле. Ещё надо брать сразу очень много, чтоб хорошую скидку дали.

— Вот тогда действительно в цене можно серьёзно выгадать.

— И естественно сразу вырастают объёмы закупок. А это ещё и деньги. И вполне может так случиться, что их придётся надолго замораживать. Готовы ли вы на такое пойти? — вопросительно посмотрел он на молчаливых, задумавшихся друзей.

— Вот так-то и оно, — с сожалением цыкнул ящер зубом, понимая, что те сейчас не готовы пойти на увеличение вложений.

— Так что решайте, что вам лучше и что выгоднее. Или готовый продукт, или же попробуете с ним повозиться. Думайте. Вам-то проще, чем нам. У вас свой железный заводик имеется. Можете остатки нераспроданные туда скидывать.

Некоторое время Сидор задумчиво, ничего не говоря, смотрел на ящера:

— Пожалуй, для начала, возьмем с собой немного готового. Для образца, так сказать, — медленно проговорил он. — И ещё, частями. Пусть наши там покумекают, может у них чего и получше выйдет. Зря, что ль у них у всех полное верхнее образование. А получится чего, вот тогда и будем окончательно решать.

— Слушайте! А сколько нам в наш город надо, вот того самого флюса что привезли? — неожиданно перебил его Димон.

— Сколько? — ящер с каким-то рассеянно-задумчивым видом посмотрел на них. — Мы взяли шестьдесят пудов.

— Тонну?! — ахнули на два голоса Сидор с Димоном. — Две телеги забили одним каким-то порошком? Врёшь!

— Ну, нам-то, для наших небольших клановых кузниц много не надо, — пожал плечами ящер, поняв из совсем превратно. — Ну а вам, не мешало бы взять и сто пудов, а то и все двести. Вот увидите, всё уйдёт на ура.

— Две-три тонны? — задумчиво пробормотал Сидор. — А что. Сюда мы и доставили, как раз пару тонн этого твоего флюса. А заводики местные я тут все осмотрел. Так себе, плёвенькие. Да нас наши кузнецы прибьют, если мы привезём меньше десяти тонн, — задумчиво проговорил он. — Хотя, для первого раза это много. Лучше…, тонн шесть. Как раз на десяток телег.

Сидор на какое-то время задумался.

— Что-то слишком рано у нас новый обоз домой набирается, — хмуро проворчал Димон. — За флюсом этим придётся опять возвращаться в Росток, а с оружием мы так ничего и не решили. Да ещё и телеги новые надо прикупить. С твоими аппетитами нам надо вообще новый обоз сформировать, который будет постоянно сновать между нами и Гуано. Или, хотя бы между нами и Сороками. А людей нет.

Что делать будем? — сердито посмотрел он на невозмутимого Сидора.

— Искать патроны, — флегматично отозвался Сидор.

— И арбалетные болты, — согласно кивнул ящер.

— А ещё дрессировать наш молодняк, чтобы один заменял шестерых. Иначе никак, — переглянулись Сидор с Ваном. — Ну не почковаться же, — развёли они оба руками.

— Тьфу на вас, — сплюнул раздражённый Димон. — Пошли наконец-то на рынок, посмотрим что есть. А то так договоримся и до того, что и меня начальником на новый обоз поставят.

— А что, — ехидно переглянулся Сидор с Ваном. — В этом что-то есть. Тем более что и сам начальник, похоже, как бы не против.

И подхватив с двух сторон под локти бешено матерящегося Димона, которому сразу поплохело от такой перспективы, компания весело потащила того вниз, искать на рынке недостающее оружие.

Когда вечером они возвращались обратно, к месту стоянки своего обоза, они еле тащили ноги от усталости и накопившегося за день раздражения.

Город оружейников Желязна Гура, куда они так долго стремились и куда наконец-то попали, полностью их разочаровал.

— Нихрена, — монотонно, который уже раз за этот вечер повторял и повторял Димон. — Ни патронов, ни болтов, ничего нужного. Сами продавцы готовы купить всё, что ни дай.

— И это оружейный ярмарок? — Димон всё никак не мог поверить в то, с чем столкнулся. — Центр продажи любого оружия на весь этот регион? Любого! — возопил он.

— Вот это влипли, — мрачно согласился с ним Сидор. Вытерев липкий пот, выступивший на лбу, он с усталым вздохом поправил большой тяжёлый тюк с чем-то глухо звякнувшим у него на правом плече. — Похоже, твой будущий поход на Правобережье этим летом, накрылся медным тазом.

— Значит, если где и есть патроны, и в достаточном числе, то только в баронствах на западе. В Береговом Союзе и в Северо-Западном Герцогстве, — мрачно констатировал Ван. — А здесь голяк. То, что тут продают, я покупать не буду. И вам не советую. Кривое косое, да ещё и ржавое с прозеленью.

А цены! — в ужасе схватился он за голову. Точно такой же, как и у Сидора большой, завёрнутый в серую грязную дерюгу тяжёлый тюк чуть не свалился у него с плеча. — Они здесь больные все, ей Богу! На всю голову больные.

Осторожней! — рявкнул он на Димона. Тот, неудачно оступившись, чуть не растянулся на дороге. Спасло лишь то, что удачно опёрся на какие-то длинные прутья, которые тащил в руке. — Сломаешь, я сам, лично тебя убью, раззява!

Статус раба, который недвусмысленно подчёркивал широкий, массивный ошейник у него на шее, ничуть не помешал ему дать хорошего пинка виновато ойкнувшему Димону, который чуть было, не испортил только что купленную вещь.

Удивлённые взгляды случайных наблюдателей все трое дружно проигнорировали.

Вечером дома в обозе.*

Дома в обозе их уже ждал ужин. Опять, надоевшая всем хуже горькой редки опостылевшая каша, или то варево, что повар так называл, и которой с завидным упорством кормили их травник, ящеров главный лекарь и тот самый подлый повар. Первых двух трогать боялись, поскольку от них напрямую зависело здоровье всех. От ран никто не был застрахован, поэтому ссориться с главным врачом обоза все опасались. Травник, вообще, как бы стоял в стороне и делал, что ему говорили.

Но вот повар! Повара дружно все ненавидели за ту химическую бурду, которой их всех кормили уже целых полгода. И то, что оно было жуть какое целебное, полезное, питательное и прочее, прочее, всех в обозе уже мало радовало. Хотелось чего-нибудь вкусненького. Да, хоть простой гречневой каши, пусть даже и на воде.

Вместо этого, все жрали какую-то полбу из зерна с непонятными добавками из каких-то редких, жуть как полезных трав и корешков, якобы защищающих их от всех болезней, которые даже теоретически можно было подцепить в Приморье.

Помогало хорошо. За всё время, пока они были здесь, никто не заболел. Но какая же это была гадость!

Едва только Сидор с Димоном расположились у кухонного фургона, с нетерпением ожидая, когда им выдадут по миске холодной уже бурды, вокруг них столпилась толпа свободных от службы егерей, с нетерпением ожидающих, когда они перестанут жевать эту дрянь и наконец-то смогут внятно отвечать на вопросы.

— Нет, братцы, — Сидор, наконец-то удовлетворив первый, самый зверский голод, с облегчённым вздохом откинулся на тюк с каким-то барахлом у себя за спиной. Отложив в сторону начисто вычищенную хлебным мякишем пустую миску, удовлетворённо заметил:

— Нет, братцы, таких уродов я ещё не встречал. Вот, — кивнул он на молчаливо ковыряющегося в зубах какой-то щепкой Димона, — даже Димон подтвердит. Таких дубов редко где можно найти. Этот город надо переименовать. Пусть будет не Желязны Гура, а Дубов, по основной черте, отличающей всех в этом городе. Или Дубняк, что тоже не плохо. Или Дубровицы — тож хорошо.

— Дубовый Гай, — небрежно сплюнул на землю Димон. — Так красивши.

— Бли-и-ин, — лениво протянул он. — Обошли все кузни и все мастерские в городе. Все. Абсолютно все. И нигде не нашил ни одного нормального болта для арбалетов. С чем завтра в дорогу идти? Не с чем, — с довольным видом констатировал он.

— Ну, это как раз дело знакомое, — перебил его Бугуруслан. — А чего тогда столько ходили, спрашивается.

— Вот! — Димон, не подымаясь со своего места, дотянулся и похлопал по здоровущему тюку, из тех, что они свалили возле кухонного фургона, когда вернулись.

— Три арбалета купили.

— Вы чё, сбрендили? — Бугуруслан даже отшатнулся от них от неожиданности. — Да местным дерьмом, тем, что здесь называют арбалетами, только печку топить можно. Даже дуга и та деревянная.

— Это не местные, — усмехнулся Димон, подтягивая к себе поближе тюк и начиная распаковывать его. — Имперские. Видать, ворованные или трофеи чьись.

И тут собравшимся наконец-то продемонстрировали настоящее чудо. Незнакомой конструкции арбалет, и какие-то непонятные круглые короба отдельно.

— Десятизарядный, составной, с разборными дугами, — с гордым видом, представил конструкцию довольный Димон. — Разом десять стрел вжих! И пишите письма…

Наблюдая, как егеря с восхищением рассматривают изящное, хоть и довольно большое изделие, даже в сложенном и разобранном виде занимающее на расстеленной кошме не меньше метра в длину, он надулся от удовольствия, словно это он был мастер, сделавший подобное чудо.

— Бьёт жалко недалеко, метров на триста всего. Да и скорострельность…, - Димон с сожалением поцокал языком. — Это вам не пулемёт. Хорошо только, что часто менять магазины можно. Но их всего-то и было по паре на ствол.

— Два остальных Ван забрал к себе, — сразу же пояснил он, заметив недоумённый взгляд Бугуруслана, обращённый на одинокий арбалет на кошме. — Те были сломанные, и он обещался починить.

— Местные отказались, — усмехнулся Димон. — Говорят, или проваливайте, или покупайте так как есть. А там сами чините. Мы мол, не хотим с ними возиться. Кому, мол, они нужны. Столько времени валяются, и ни разу никто даже не поинтересовался.

— Честнее сказать, починить не могут, сволочи. Металлов нужных нет, вот и лаются. Охаивают недоступное самим мастерство.

— Но денег содрали, — поморщился Сидор. — Если бы вполовину не сбросили, даже мы бы не взяли.

— Сколько? — заинтересованно уставился на него Бугуруслан.

Сидор, в сильнейшем раздражении отвернулся. Отвечать даже не хотелось, сколько с них содрали за даже не целое, а поломанное оружие. Как вдруг он почувствовал установившуюся возле костра тишину, и звенящее и даже кожей ощущаемое физическое напряжение.

Повернувшись к молча смотрящим на него егерям, он немного помолчал, хмуро разглядывая их из-под насупленных бровей, а потом, интригующе вздохнув, промолвил:

— Пятьсот!

И дождавшись, когда невольный вздох восхищённого потрясения утихнет в ночи, криво ухмыльнувшись, совсем уж добил собравшихся:

— За каждый! Золотом!

— Твою мать! — чуть ли не матом заорал Бугуруслан. — Совсем сбрендил! Да за такие деньги можно купить половину этого сраного города.

— За такие деньги они только безплатно дали нам по паре сменных магазинов к арбалету, да по десятку комплектов выстрелов на каждый, — скривившись, заметил Димон. — Вы ещё добавьте сюда по десятку стрел, за раз выплёвывающихся при стрельбе, вот вам и действительно золотой арбалет будет.

— Тем не менее, я бы ещё хотел по парочке сменных магазинов на каждый арбалет. Два это маловато. Два сменных магазина — это по скорости стрельбы даже на пулемёт не тянет. Это так, одно разочарование.

Когда растерянный гул потрясённых невиданной суммой сделки егерей немного утих, Сидор, мрачно глядя на злого и расстроенного Бугуруслана, и на старающихся не встречаться с ним взглядом егерей, тихо заметил:

— Нравится, не нравится, а дело сделано. Можете думать всё, что угодно, но нам без них не обойтись. Мало вам было последнего похода, когда нас всех чуть живьём не сжевали? А дальше будет только хуже.

— С чего это ты взял? — враждебно поинтересовались из собравшейся толпы. Мрачный атаман Бугуруслан, бросая на него косые взгляды, раздражённо постукивал плёткой по сапогу.

— Следующий наш рейс с золотом и каменьями, — брякнул Димон, и сладостно потянувшись, с довольным видом заметил. — Сопровождение и охрана золотого обоза. Так что, такие самострелы будут в самую масть.

Меня самого, помнится, когда я сдуру сунулся на правый берег Лонгары, чуть не положили из точно такого на обратной переправе. До сих пор перед глазами стоит

Сжав пальцы в кулак, он задумчиво на него уставился.

Вот такие выбоины были на щите у орудия после обстрела, — с тяжёлым вздохом заметил он. — Чуть ли не с трёхсот метров ребят стрелами навылет пробивало. Поскольку у нас лучников нет, то с парочкой таких арбалетов нам будет спокойнее.

Тем не менее, его слова не произвели должного впечатления на недоверчивых по самой своей сути егерей и атаманцев. И следующим же днём все свободные от нарядов рассыпались по базару прицениваться к выставленному на продажу оружию.

Установка арбалета.*

Следующее утро для Сидора с Димоном началось очень рано, задолго до рассвета. Так рано, как никогда ещё не начиналось. Проще будет сказать, что этой ночью они практически не ложились. По крайней мере, те два коротких часа, на которые они оба смогли сомкнуть глаза, отрубившись ненадолго, мало что им дали, в смысле отдыха.

На сегодняшний день у них было запланировано ответственное мероприятие — установка стенового многозарядного арбалета на заранее, буквально по досточкам разобранную вчера телегу, от которой на утро остался один лишь голый остов на колёсах, да груда досок, аккуратно, стопочкой сложенных рядом.

Надо было попытаться создать из обычной телеги передвижную многострельную установку, аналог своего рода передвижной орудийной платформы. И подготовка к этому заняла у них практически всю ночь.

— Как думаешь устанавливать?

— Тьфу ты, чёрт нерусский! — вздрогнул от неожиданности Сидор. Незаметно в предрассветной темени подобравшийся к ним со спины кузнец заставил его тут же с облегчением выругаться. — Сколько раз тебе говорил, чтоб со спины не подкрадывался! — Сидор сердито покосился на кузнеца. — Так ведь случайно и прибью от неожиданности.

— Не отвлекайся, не отвлекайся, — зашёл с другой стороны лежащего на земле разобранного арбалета кузнец. — Говори, как крепить будешь, может, и я чего подскажу.

— А тебе то чего, — лениво зевнув, поинтересовался подошедший к рукомойнику Димон. Он привычно не спешил умываться, предпочитая до того лясы поточить. — Не твой арбалет, не твоя и печаль. Не суйся, куда не просят. Надо будет тебя спросить, спросят, а пока — гуляй, сокол.

— Злые вы! Оба! — сердито проворчал кузнец, недовольно покосившись на него. — Ждёте, что уйду? Хрен вам. А может мне интересно?

Способность Рима любыми путями вытягивать из них деньги, в плату за любые, самые незначительные выполняемые для них работы, доводила обоих друзей до самой настоящей паники. Стоило только хитрому татарину показаться где-нибудь поблизости, как он тут же находил причину, по которой можно было вытянуть из них ещё какую-нибудь монетку. И что самое неприятное, гад такой, — вытягивал.

Невероятная способность кузнеца находить буквально на пустом месте себе заработок, была просто потрясающа. И ей бы можно было искренне позавидовать, если б только не именно с них он потом требовал оплаты своих трудов.

Ну а поскольку мастер он был знатный, то и труды свои оценивал соответствующе. Гораздо дороже, чем обычные мастера. Правда, ничего против нельзя было сказать. Его работа того стоила.

Тем не менее, в последние дни каждого месяца не было ещё ни одного дня в конце, когда, подсчитав выполненную кузнецом работу, Сидор бы с тоской в глазах не смотрел на величину выплачиваемой мастеру заработанной им суммы денег. Это было что-то невероятное. Тот их просто грабил. Но и деваться было некуда. Работа других кузнецов, местных, стоила намного дешевле, но вот качеством не шла ни в какое сравнение. Поэтому приходилось, стиснув зубы терпеть и платить.

Но всё равно, денег было жаль. Хотя и было понятно, что без таких трат не обойтись.

Зато у них и проблем ни с телегами, ни с оружием не было на трассе, в отличие от всех остальных караванов. Если их в пути кто и задерживал, то, как правило, телеги сторонних торговцев, присоединившиеся к каравану. И Сидор последние дни уже всерьёз рассматривал вопрос об отказе принимать к себе в обоз чужой транспорт. Перевоз на своих телегах выходил и быстрее, и надёжнее, и безопаснее. Да и сохранность груза, в случае сохранности телеги — не нарушалась.

Вроде бы мелочь, но, как говорится, птичка по зёрнышку клюёт, тем и сыта бывает. А в таком тонком деле, как оказание разъездным торговцам совсем недешёвых транспортных услуг, здесь в Приморье любая мелочь шла в зачёт. Потому он и молчал, безропотно оплачивая высокие расценки мастера. Тем более что всё это покрывалось сверхвысокой прибылью.

Но вот допускать его ещё и сюда, к новому оружию, Сидор не желал категорически. Чтоб этот, не к ночи будь вспомянут "мастер", ещё и за это с них деньги содрал? За собственную безопасность! Хренушки!

Тем более что за прошедшую ночь Сидор сам всё продумал, все мелочи. Так что, пользоваться услугами посторонних, пусть и профессионалов, он не собирался. Это была его идея, его персональная. И делиться авторством и лаврами изобретателя он был не намерен ни с кем. Димон в такой расчёт не шёл, он не считался.

— Иди, Рим. Иди отсюда, — отмахнулся Сидор от кузнеца. — Без тебя разберёмся. Тебя только попроси помочь, так потом половины кошелька, в лучшем случае, не досчитаешься. А то ещё и занимать придётся. Лучше мы сами, как-нибудь. Пусть и не так красиво, как сделал бы ты, но зато дёшево. Тем более что пока идея сырая и с ней ещё работать и работать.

— А что за идея? Ладно, ладно, — замахал тот руками. — Я не напрашиваюсь. Но мне просто интересно.

— Хм, — с сомнением посмотрел на хитрого татарина Сидор. — Врешь, поди? Точно потом денег не будешь требовать?

— Точно-точно, зуб даю, — поспешил уверить его кузнец, ловко щёлкнув ногтем по переднему зубу. — Мне просто любопытно. Как на крепостной стене устанавливают, я видел. Как на лодье, что морской, что речной — видел. А вот как вы собираетесь установить такой большой арбалет на такой ма-а-аленькой повозке, хотелось бы знать. Интересно, — ухмыльнулся насмешливо он.

— Да просто, — сонно ещё зевнув, Сидор пожал плечами. — Счас позавтракаем, выпьем кофею, а потом примемся и за установку.

— А поподробнее?

— Отстань! — опять широко зевнул Сидор. Спать хотелось смертельно. Вчера они явно перемудрили с подготовкой, когда надо было просто выспаться. Сейчас голова была тяжёлой и плохо соображала. — Ладно, репей, слушай. Берём тележную ось, крепим её на днище, к балке, что проходит вдоль оси телеги. Это своего рода киль, как у лодьи, получается. В задней трети ё, на верх крепим большое колесо из-под большого фургона — это такой поворотный стол будет. На один край поворотного стола жёстко крепим наш арбалет. Другую половину поворотного стола, или иначе карусели, обрезаем, чтоб не мешался и не занимал лишнего места. Там монтируем седалище стрелка, с высокой защитной спинкой, чтоб в спину не стреляли. Сиденье одновременно будет своеобразным противовесом для арбалета. Колесо само, раскрепляется на оси этаким треугольником жёсткости, чтоб он не телепался.

Расширяем немного ширину днища в последней трети, чтоб стрелок мог свободно крутиться по кругу, не высовываясь особо за габариты телеги. Зашиваем досками новые борта до уровня плеч и считай что место стрелка готово.

Ещё потом приспособим рычаг, для быстрого натяжения дуг. Соединим его системой блоков с тетивой, для уменьшения усилия взвода арбалета. И считай передвижной многозарядный арбалет к бою готов.

Повторяю, — опять зевнул он. Всё-таки ночное бодрствование было пустой тратой времени, хоть и кажется всегда, что оно наоборот, как бы экономишь. — Чтоб было совсем уж понятно, повторяю. Человек сидит в кресле стрелка, упирается ногами в стопоры на оси и на полу, и рычагом одним единым махом быстро натягивает струну. Потом меняет расстрелянный барабан на новый со стрелами, и… Вуаля! Арбалет снова готов к стрельбе. Выстрел в минуту точно уж будет. А если потренироваться, то думаю и пара выстрелов в минуту нам гарантирована.

— А минута это сколько? — хитро прищурясь, полюбопытствовал Рим. — Хотелось бы знать, — ухмыльнулся он. — А вдруг это отрезок времени с утра и до позднего вечера. Кто вас, хитрых землян знает.

— Так и знал, что ты меня достанешь, — грустно констатировал Сидор. — Минута это такой короткий отрезок времени, чтоб ты знал. Как стрельну подряд пару раз, так сразу и поймёшь, сколько это есть на самом деле. А теперь отстань, репей, нам с Димоном пора работать. А я утренней чашки кофею? из-за тебя ещё не выпил, — сердито проворчал Сидор, отворачиваясь.

Вечер страдного дня…*

Вечером, когда возле всё того же кухонного фургона, стоящего загнанным в глухой угол между трёх глухих стен снятых Сидором для хранения своего товара амбаров, опять собралась вся толпа свободных от нарядов егерей и атаманцев, атмосфера среди них была сильно озадаченная и растерянная.

— Не думал я, что дела с оружием здесь обстоят так плохо, — смущённо посматривая на Сидора с Димоном, Бугуруслан, первым начал неприятный для всех разговор.

— Целый день угробили на поиски нормального оружия, а ничего толкового не нашли. Я даже не говорю хорошего, — Бугуруслан раздражённо хлопнул себе ногайкой по сапогу. — Хотя бы просто нормального. И это в большом торговом городе. Пусть не самом большом, но и немаленьком. В городе, специализирующимся на производстве и торговле оружием.

Каменный век! — сердито выругался он.

— Да уж, — донёсся тяжёлый слитный вздох из окружившей их толпы. — То, что есть здесь в продаже, иначе, чем убоищем не назовёшь. Да и стоит просто бешеные деньги.

— Да хоть было бы за что платить! — поддержал его ещё чей-то возмущённый вопль. — Ты видел, какие арбалеты они предлагают!? Тяжёлые, громоздкие. Деревянные! Взводятся вручную, медленно, какой-то козьей ножкой. Каменный век! Стреляют криво, косо, хрен знает куда. По дальности — чуть ли не вполовину меньше, чем для нас норма.

— А цены! — вопль, раздавшийся из глубины толпы, перекрыл поднявшийся невнятный гул.

— Да уж, — задумчиво проговорил атаман. — Да на любом из нас висит оружия больше, чем здесь есть в большинстве оружейных лавок. Никто из нас даже не предполагал, сколько золота на нас навешано.

— Это же какой благодатный рынок сбыта для наших городских мастеров, — атаман с задумчиво озадаченным видом снова полез чесать свой многострадальный затылок. — Да мне наши кузнецы в ножки поклонятся за одну только возможность доступа сюда со своим товаром.

Сидор краем глаза поймал настороженный, оценивающий взгляд Бугуруслана.

— "Похоже, в голове нашего атамана крутился одно огромное сожаление: "Зачем привлёк лишнее внимание к этому факту", — усмехнулся про себя Сидор. — Да теперь сожалеет, что поделать ничего нельзя. Слишком много народа уже вовлечено".

— Дошло до смешного, — несколько озадачен и растерянно ухмыльнулся атаман. — Захожу в какую-то оружейную лавку. Ничего себе так, со стороны, если глядеть, вполне приличная. А там у меня первым делом спрашивают: "Не продам ли я что-нибудь из своего оружия"?

— Может, продадим часть ваших запасных арбалетов? — с хитринкой посмотрел он на Сидора с Димоном. — Что им без пользы у вас в сундуках лежать. Куда вам столько? А дома вам ящеры ещё со своих складов притащат…, - с затаенной надеждой посмотрел он на стоящего рядом молчаливого ящера. — Я и клиента уже нашёл. Хорошо заработаем, — попробовал надавить он ещё.

Нет? Жаль.

Ну а у вас как тут дела? — неожиданно вспомнил он, зачем они все собрались.

— Дела, как сажа бела, — устало огрызнулся Сидор.

Он как раз доедал вторую порцию каши со шкварками, и настроения вдаваться в детали тяжёлого дня не было. За целый день, занятый долгим, нудным монтажом арбалета на передвижную платформу, у него маковой росинки во рту не было. Поэтому хотелось спокойно поесть, попить чаю, отдохнуть, и чтоб его не беспокоили. А уж потом он был бы и не против поговорить с атаманом. А заодно и продемонстрировать что они с Димоном там наваяли. А посмотреть было на что.

Их задумка полностью удалась. К концу дня у них был действующий образец передвижной платформы с многозарядным арбалетом, точь в точь, как он и представлял себе. Они даже сделали с Димоном по паре пристрелочных выстрелов, испытывая конструкцию. И оба остались довольны результатом своих трудов.

— Впрочем, — прожевал он застрявший в зубах кусок какого-то неизвестного жёсткого мяса, — вы все можете полюбоваться, что получилось. Это та колымага, что стоит возле стены вон того городского амбара, что на краю нашего лагеря.

Сидор усталым кивком указал на странную конструкцию, стоящую под стеной городского амбара. Небрежно прикрытая сверху большим куском толстой парусиновой материи, она чистым белым пятном резко выделялась на тёмном фоне потемневших от времени бревенчатых стен сарая.

— Прошу любить и жаловать, — бросил он уже в спину устремившейся в ту сторону толпе егерей и атаманцев. — От, любопытные, — осуждающе покачал он головой.

— Надо было их припахать, а не отпускать шляться безтолку по базару, — устало посетовал Димон, глядя им вслед. — А то у меня уже руки ноги не подымаются.

Тем не менее, они с Сидором нашли в себе силы, чтобы собраться и подойти к толпе столпившихся возле их конструкции мужиков, похвастаться изобретением.

— Ну! — Сидор окинул собравшуюся толпу насмешливым взглядом. — Желаете посмотреть?

Дождавшись согласных откликов, с видом победителя Сидор сорвал с конструкции укрывающее её полотно. Открывшееся чудо полностью соответствовало его утреннему описанию кузнецу.

— Вуаля! — на манер фокусника махнул он рукой в сторону орудийной платформы. — Сейчас Димон продемонстрирует вам, как надо стрелять из этой штуковины.

Стрельнёшь, — просительно посмотрел он на того. Самому ему за этот суматошный день эта конструкция до того надоела, что если б не надо было сейчас похвастаться перед своими, он бы к ней, наверное дней десять не подошёл бы, уж точно. До того она всего лишь за сутки успела им обоим обрыднуть.

— Нет проблем, — ухмыльнулся Димон.

В отличие от смертельно уставшего Сидора, Димон был полон сил. Ежедневное накачивание его всякими травками, которыми Травник отпаивал замученного женщинами Димона, наконец-то стало приносить результат. И теперь он всегда был готов к новым подвигам.

Жалко только что жёны его были далеко и не могли по достоинству оценить, как он поправился. Но, впрочем, Димон не унывал. Вести, принесённые из родного города с очередным голубем, совершенно однозначно им трактовались как наступление очередного длительного периода воздержания. Обе они были в положении, так что домой он мог и не спешить, как давеча уже подумывал.

Именно поэтому он был бодр, доволен жизнью и готов был влезть в любую очередную авантюру, что на этот раз затеял бы неугомонный Сидор.

Забравшись на то, что только вчера вечером было ещё телегой, а ныне боевой егерской тачанкой, он с удобством опустился на место стрелка, и поёрзав немного окончательно умостился.

— Счёт! — резко бросил он, наклоняясь.

— Раз, два, три…, - начал отсчёт Сидор.

Подхватив со дня бывшей телеги какой-то лежащий там квадратный короб, Димон ловко пристроил его посередине бывшего колеса, от которого осталась на сей момент лишь половина. Громким щелчком зафиксировав короб на месте, он одним слитным движением потянул на себя большой рычаг, закреплённый на днище телеги с правой стороны от оси конструкции. Даже внешне легко взводя арбалет, он мгновенно выстрелил, слегка шевельнув столом.

Громкий стук впивающихся в древесину больших оперённых арбалетных болтов разорвал, установившуюся было тишину. Не отвлекаясь посмотреть куда попал, он одним щелчком высвободил из зажимов отстрелянный бокс, и небрежно бросив его куда-то себе под ноги, подхватил с днища второй заряженный барабан.

Также ловко зафиксировав его на месте, он одним слитным движением потянул рычаг взвода на себя, и ни на секунду не прерываясь, одновременно с поворотом стола, нажал на спуск.

Громкий треск ломающегося дерева слился с глухим звуком втыкающихся в стену амбара арбалетных болтов.

— Бл…дь!

Отброшенный далеко в сторону сыгравшей дугой сломавшейся оси конструкции, Димон беспомощно барахтался под колёсами бывшей телеги.

Раз за разом повторяя матерное ругательство, он сидел под колесом, осторожно поддерживая левой рукой вывернутую под неправильным углом правую руку.

— Сломал. Курва, — белыми от боли губами тихо проговорил он подбежавшим к нему мужикам. — А как я стрельнул, — неожиданно улыбнулся он. — А?!

Перед потрясённой публикой в стене амбара торчали две ровные строчки арбалетных выстрелов, словно по нитке параллельных друг другу.

— Два десятка болтов, — неверяще глядя на картину перед глазами, потрясённо выдохнул Бугуруслан. — В две линии. Не в кучу.

— В кучу любой дурак попадёт, — сухо проговорил, подходя Сидор. — Пятьдесят восемь секунд, — озвучил он результат. — Два выстрела в одну минуту.

Теперь знаешь что такое минута, — сердито глянул он на стоящего рядом кузнеца. — Где Травник! — неожиданно громко заорал он. — Где эта шельма, нужная, когда его нет?

— Заткнись и не мешай работать, — кто-то огромный, грубый и сильный, оттолкнул его в сторону.

Посторонившись, Сидор с тоской наблюдал, как травник ловко накладывал Димону на сломанную руку шину и хлопочет возле того, отправляя в обозный лазарет. Настроение было самое паршивое. Конструкция не выдержала и десяти выстрелов, как сломалась. Это был крах. Такой арбалет был никому не нужен. И в первую очередь ему самому. Калечить своих людей ради одного, двух выстрелов, пусть даже и пяти, это было не дело.

— Ты эта, Сидор…, - услышал он над ухом чей-то голос. Обернувшись, он увидал смущённо мнущегося рядом кузнеца.

Ты эта, Сидор…, - опять начал тот. — Ты не расстраивайся так. С каждым бывает. А сломанная рука зарастёт. Тем более что Рим говорил всё это ерунда. Неделя, две и Димон будет как новенький. Правда стрелять, как прежде он ещё не скоро будет, но это не страшно. Будет тебе барабаны набивать и при стрельбе подавать.

— Какие барабаны, — непонимающе смотрел на него Сидор.

— Ну, эти, — неожиданно замялся кузнец. — Или как ты их там называл, боксы для болтов, что ли?

— А, — равнодушно и устало откликнулся Сидор. — Какие нахрен боксы, — со злостью выругался он. — Тут отдачей ось поворотного стола сломало и Димона покалечило, а она у меня была самая толстая, какая только возможно. Толще уже никак нельзя…

— Можно, — тихо перебил его кузнец. — Можно и толще. И если ты не возражаешь, я бы этим занялся. Мне действительно интересно. Даже без денег, — успокаивающе выставил он перед собой руки.

— А-а! — раздражённо махнул на него рукой Сидор. — Делайте что хотите, мне всё равно. Я устал и хочу спать. Завтра поговорим, — сердито бросил он кузнецу, разворачиваясь к нему спиной.

Больше ни с кем, не разговаривая, он пошёл в лазарет, проверить Димона. Убедившись, что с ним всё в порядке, никуда больше не заходя, он завалился спать там же на свободной койке. Сил идти обратно к своей телеге просто не было. И мертвым сном смертельно уставшего человека проспал до обеда следующего дня.

Побудка принесла радостную весть. Ремонт боевой карусели большого многострельного арбалета шёл полным ходом.

Кузнец подошёл к делу радикально. Толстая деревянная ось центрального поворотного станка заменена была на металлическую. Площадка под карусель с установленным орудием радикально расширена и немного поднята на верх, что давало чуть большую свободу обзора. Сама карусель оставлена, но дополнена кучей каких-то шарниров, блоков и подшипников.

Дуга теперь взводилась вообще одним коротким, лёгким движением руки, а не длинным с нагибом поворотом всего тела.

Всё это вместе привело к тому, что теперь поворот орудия вокруг центральной оси и стрельбу мог осуществить и десятилетний ребёнок, не то что взрослый мужик. Но и инерция поворота теперь не сдерживалась больше трением, приходилось ловить момент для стрельбы.

Перебирая ногами, стрелок этого стенового арбалета мог свободно перемещаться по кругу, легко поворачивая на нужное направление тяжёлый станок орудия. Правда, не хватало немного изменяемого вертикального угла наклона, но это Рим собирался исправить уже во время пути, поскольку злые, как потревоженные осы, владельцы присоединившихся к ним караванов всё яростнее наседали на них, взбешённые безсмысленной на их взгляд задержкой.

В общем, что-то было хорошо, что-то плохо, но в целом всё то же самое, только намного изящнее, проще, одновременно сложнее и функциональней. И, конечно, чувствовалась матёрая рука мастера. И теперь уже не было угрозы, что сломавшаяся станина покалечит стрелка. Вся конструкция собрана была из металла, а не как раньше, из дерева. Всё-таки, собирал кузнец со своими помощниками.

И как они не крутили, но минимум три человека на один такой возок теперь требовалось: кучер, заряжающий и стрелок. Это чтобы обеспечить непрекращающуюся бесперебойную стрельбу.

— М-да, — крякнул в конце концов Сидор, одобрительно похлопав по круто изогнутой боковине борта боевой тачанки. — Скорострельность системы вы не повысили, но зато надёжность системы возросла в разы. Good!

А что с запасными магазинами? Есть возможность хотя бы по десятку запасных барабанов на орудие получить.

— Неделя, — устало проговорил кузнец. За прошедшие сутки он вымотался не меньше того же Сидора вчера. И пока тот спал, он в это время провернул радикальную реконструкцию всей системы с расширением даже габаритов самой тачанки, задействовав в этом деле давно лелеемую им для своих нужд большую платформу под передвижную кузню.

Опыт удался. В конце концов, после долгих переделок и безсонной ночи у них что-то получилось. Пусть ещё и сырое, но вполне работоспособное. Да и Сидор сходу не стал отметать внесённые без спросу в его конструкцию изменения. Это не могло не обнадёживать.

— А с остальными двумя, — с любопытством глянул на него Сидор, — как думаешь, за неделю управимся?

Долгую, тягучую минуту Рим с любопытством смотрел на него.

— Людей дашь, за неделю сделаем, — наконец-то улыбнулся он. — Как я понимаю, платить за работу ты не намерен, — понятливо кивнул он.

— Правильно понимаешь, — хлопнул его по плечу Сидор, расплывшись в ехидной, довольной ухмылке. — Договор дороже денег.

— Тогда у нас к тебе будет встречное предложение, — тут же стёр с его лица улыбку подлый татарин, мгновенно обломивший всю его радость.

— Ну? — холодно поинтересовался Сидор. — У нас, это я так понимаю у тебя с травником? Я правильно тебя понял?

— Правильно, — согласно кивнул довольный кузнец. — Наше предложение в следующем. Как мы знаем, у тебя сейчас проблемы с деньгами. Проблемы, проблемы, — ухмыльнулся он в ответ на сердитый взгляд Сидора. — Ты вон даже такой выгодный товар как дорогущий, жутко дефицитный ферритовый флюс по дороге сюда на ярмарку в достатке не закупил. А мог бы быть с хорошей прибылью. Так что, денег у тебя точно нет. Поэтому, мы с Римом покумекали и решили тебе предложить войти с нами в долю.

— С вами, — хмыкнул Сидор. — Не вы со мной, а я с вами. Интересно.

— Мы тебе даём денег, — продолжал меж тем кузнец. — Много, сколько тебе надо. А ты в ответ оказываешь нам небольшую услугу. Передаёшь каждому из нас по пять процентов твоего торгового дела, в вашем с Димоном караване. Ребятам своим ты процент дал? Дал! Ящерам дал? Дал! Так дай и нам. Тебе без нас, всё равно некуда деваться. Кузня вся на мне, аптека на травнике. Так что, по-нашему, это будет справедливо.

— От, блин, — сквозь зубы тихо выругался Сидор. — Думаешь, подловил? Так вот хрен тебе. Процент, Бог с ним, я вам дам, но и вы оба не обойдётесь тем, что есть.

Ты! — ткнул он кузнецу буквально в нос пальцем. — Обязуешься подготовить не менее ста подмастерьев кузнецов, которые могут в кузне работать. Здесь и там, на озёрах, на нашем железодельном заводе. Кузню здесь мы расширим до крупного ремзавода, чтобы полностью обеспечивать оружием и наш караван, и чтоб оставалось на продажу. Ты сам видишь, что на местные ресурсы даже по покупке простых арбалетных болтов, надёжи нет. Людей туда сам же и наберёшь. Пиши письма домой, договаривайся с кем хочешь и как хочешь, но чтоб сотня кузнецов у меня…, - Сидор оттопыренным в сторону большим пальцем руки больно ткнул себя в грудь, — к концу лета была. Крайний срок — начало зимы. Согласен — работаем. Нет — никаких процентов, никакого каравана, никакого будущего. пошёл нахрен здесь и сейчас.

И те же условия твоему хитрому травнику. Сто человек, к концу лета чтоб знали, как свои пять пальцев, какие пробирки и чем мыть, и чего в них готовить. Если и он согласен, дам я вам ваши желанные пять процентов, Пейте мою кровь, хрен с вами, не жалко.

Подумай, завтра дашь ответ. А сейчас отвали, — махнул он на него рукой. — Мне ещё с купцами договариваться, как без последствия для нас оттянуть срок выхода каравана из города на маршрут. Хотя, думаю, установка и наладка такого большого арбалета на телеге — веская причина для задержки. Надеюсь, за сохранность своего золота они чуток потерпят.

Через неделю, длинный, гружёный тяжёлыми драгоценными слитками, драгоценными камнями, янтарём и прочим немалой ценности добром, обоз, с буквально роящимися вокруг перегруженных телег многочисленными охранниками купцов, вышел из города в сторону моря. Двести пятьдесят шесть перегруженных до невозможности телег обоза везли в своём нутре тщательно перевязанный и упакованный итог чуть ли не годовой деятельности в этих краях нескольких крупных торговых компаний с западного края континента. Путь до Ростока, конечной цели маршрута, откуда намечался дальнейший вывоз драгоценностей уже морем, предполагался тяжёлый и опасный, так что на задержку, связанную с перевооружением охраны обоза, купцы согласились легко, даже штраф за нарушение сроков требовать не стали.

Конфликт в городе.*

Десять дней спустя жестоко потрёпанный и сильно сократившийся за это время торговый обоз барона де Вехтора в количестве уже не более полутора сотен телег, вошёл в ворота этого небольшого городка Приморья, и, после расчёта с заказчиками, застрял там на три долгих дня. Это было странно. Не то что застрял, а то, что клиентов на подобный вид услуг у каравана барона Сидор де Вехтор в этот раз почему-то не оказалось, хотя городские ворота каждый день покидали другие аналогичные обозы местных купцов. Покидать, покидали, а как прежде, договариваться с обозом барона на сопровождения никто не спешил. Видать, колоссальные потери, понесённые им за время последней проводки, отвратили местных от желания пользоваться услугами барона.

И ещё в этом городе Сидора наконец-то догнали проблемы, решение которых он всё время откладывал. Здесь он в первый раз столкнулся с той силой, которая во многом определяла весь уклад жизни местного общества. У него начались проблемы с местным дворянством, чего раньше не было. Раньше дворянство его просто не замечало, в силу некоторых причин его происхождения, а теперь вдруг почему-то повернуло к нему своё лицо. И это мурло оказалось крайне неприятным.

И ещё. В этом портовом городе он в первый раз, сам, сознательно убил человека. Не в бою, не в пылу схватки, где это вполне рядовое дело, а убил сам, преднамеренно, вполне осознанно, чтоб не убили его. Убил первым, ни секунды не раздумывая, и не сомневаясь, что делает. Выстрелил из локтевого потайного арбалета, не оставив противнику ни малейшего шанса.

И теперь мрачно сидел за столом в том самом грязном кабаке, где месяц назад случайно встретил знакомую амазонку, и, забившись в самый тёмный, неосвещённый, дальний угол гостевого зала, мысленно перебирал в памяти прошедший день. Сидор искал в прошедшем дне хоть малейшую возможность избежать этой стычки и последовавшего за тем убийства. И не находил.

Перед ним стояла полупустая, неизвестно какая по счёту литровая кружка густого тёмного пива, а желания дальше пить не было ни малейшего.

Дараган Иероним фон Ветров, местный кабатчик, коренной полноправный житель приморского города Росток и владелец этого заведения, дворянин, в прошлом рыцарь и владетельный барон, изгнанный когда-то давно из своего дома интригами завистливых соседей и давно уже обосновавшийся в этом портовом городе, нервничал.

Такого с ним давно уже не было. Человека, сидевшего сейчас за самым дальним в углу столом, он узнал. У кабатчика была развитая, профессиональная память, и узнать спину хоть один раз увиденного им человека он мог легко. Узнал, и радости ему это узнавание не доставило.

Этого человека он видел здесь, ровно месяц назад, в обществе, как тогда казалось ему медленно опускающейся на дно амазонки. И сделал тогда совершенно неправильные выводы, и теперь мучительно думал, как будет выбираться из той ямы, куда сам же себя и загнал.

Не придав той, мельком видимой им встрече, никакого значения, не сообщив, куда следует, он теперь локти готов был себе кусать за подобную непредусмотрительность. Теперь его сообщение в Тайный Кабинет города о повторном визите в его кабак этого человека будет выглядеть уже совсем не так как могло бы.

И ещё, он не понимал что происходит.

Когда странно знакомый ему человек подошёл к стойке и, взяв в левую руку две пары тёмного Ключевского, направился к столику, где гуляла ватага Рваного Гузыря, он только поморщился, но вмешиваться не стал. Если человеку хочется посидеть в тёмном углу, то это дело самого человека. Если он в тёмном углу надеется найти себе одиночество и в упор не замечает, что там гуляет банда Гузыря, то, наверное, последующие проблемы этого недотёпы — это проблемы его самого.

Главное, кабатчик знал. Гузырь, при всей его отмороженности, убивать человека в его кабаке не станет. Гузырь не самоубийца и прекрасно знает, чем такое небрежение его гостеприимством для него может кончиться. Поэтому, будет вести себя тихо. Даст в ухо глупцу, потревожившему их компанию, и сам, тихо, стараясь не привлекать к себе внимания людей Дарагана, не беспокоя самого хозяина, выкинет безвольное тело дурака на задний двор, чтоб не беспокоил.

Всё далее произошедшее не укладывалось ни в одну схему.

Подошедший к столу Гузыря человек, ни слова, ни говоря, присел на свободный угол скамейки, спиной к кабатчику, и рукавом сдвинув в сторону тарелки и пустые стаканы компании…, стал спокойно пить своё пиво. Бездумно уставясь куда-то перед собой в стену остановившимся взглядом, он словно не замечал сидящей рядом весёлой компании.

Тогда-то кабатчик и признал в знакомой спине того, кого видел здесь же, ровно месяц назад.

Дальше стало ещё непонятней. Вместо того чтоб дать наглецу в ухо и выкинуть в заднюю дверь, благо она была совсем рядом, шумная компания Гузыря вдруг притихла и тихо-тихо, бочком-бочком, перебралась за соседний стол, потеснив гулявшую там компанию Симона Бочкаря. И тот не возмутился. Это было совсем уже странно.

А потом все странности стали на свои места. Подбежавшая за очередной порцией пива подавальщица Маринка с широко распахнутыми от возбуждения глазами лихорадочно зашептала, захлёбываясь от восторга ему в ухо:

— Это барон! Тот самый, де Вехтор! Тот, что сегодня днём убил Седого со всей его бандой.

— "Дура! Все бабы дуры!"

Что стоило этой вертихвостке попридержать свои восторги и немного понизить тот вопль, что она называет шёпотом. Её сиплый передавленный от восторга голос слышало наверное пол кабака. Убийство наёмного убийцы Седого, славного тем, что никогда ни перед кем не давал осечки, уже переполошило весь город. Да не просто его одного, но и всей его банды. Все только о том и судачили. И теперь человек, совершивший это чудо, сидел у него в кабаке.

"Одно из двух, — уныло подумал кабатчик. — Или сегодня в моём кабаке не будет отбою от посетителей, желающих посмотреть на человека завалившего самого Седого, или все разбегутся".

Судя по реакции посетителей, следовало ожидать второго.

— Два светлого, свежего, — громкий, хриплый голос у него над ухом, вернул кабатчика в реальность.

Рядом с барной стойкой стояли два самых натуральных гиганта и в упор, не сводя с него своих жёстких, пронзительных глаз смотрели на него. Что-то неуловимо общее в одежде, в лице, манерах и поведении, подсознательно объединяло их с человеком, сидевшим в углу.

— "Охранники барона, — понял кабатчик, неловко, трясущимися руками наливая две кружки пива.

Всё было ясно. Ничем хорошим этот вечер для него не кончится. Группа мастера оружейника Соломаха, отмечавшая в углу какой-то свой очередной цеховой праздник, уже тихо, за спинами новых посетителей, подалась на выход.

Взяв своё пиво, и не обращая внимания на происходящее у себя за спиной шевеленье, пара охранников двинулась к столу барона.

— Ну и что, было обязательно убивать этого придурка?

Присевший напротив Сидора казначей Бугурусланового десятка Виталик, насмешливо щурил глаза, глядя на мрачного, молчаливого Сидора.

— "Ишь ты, — мрачно зыркнул в ответ Сидор. — Наверное, думает что тихо, незаметно подошёл. Жаль, — поскучнел он, заметив искоса брошенный на его локтевой арбалет взгляд Виталика. — Ишь, как морда вытянулась. Наверняка гадость сказать хотел. Жаль что промолчал", — с сожалением констатировал он.

Злоба, буквально раздирающая его нутро весь вечер, требовала выхода. И до смерти надоевшая рожа опостылевшего ему Виталика как нельзя лучше походила для кулака. Жаль только что тот это заметил, и теперь будет всячески избегать ссор.

— Он набирает очки в местном, насквозь криминализированном сообществе, — насмешливо добавил Бугуруслан, подошедший следом за ним.

Опустившийся рядом с Виталиком Бугуруслан с весёлым недоумением смотрел на одиноко сидящего за пустым столом, с большой пивной кружкой в руке Сидора, удивительно трезвого и мрачного. Если судить по количеству пустых кружек перед ним, заставивших весь стол, сидел он тут давно. И, судя по слегка пьяным глазам и чуть заторможенной реакции, выпил Сидор немало. Но совершенно не производил впечатления сильно пьяного.

— Да ты, никак, решил пивом надраться? — Виталик скептически оглядел батарею пустых кружек.

Зря! Ничего у тебя не выйдет! С местным то пойлом…

— Ты не заметил ничего странного?

Никак не ответив на его вопрос, Сидор смотрел на присевших за его стол атаманцев удивительно трезвым, злым взглядом.

— Ну как же, — усмехнулся атаман. — Кабак битком набит, сесть некуда, а у тебя за огромным столом пустота и ничего, кроме пустых кружек. Хорошо, — с довольным видом констатировал Бугуруслан.

С видимым сожалением он заглянул в свою, удивительно быстро опустевшую кружку и ищущим взглядом поискал в трактирном сумраке полового.

— Да тебя, никак, все боятся, — довольно хмыкнул Виталик, окидывая насмешливым взглядом мрачные лица мужиков, теснящихся за соседними столиками и старательно делающих вид, что не замечают большого пустого стола совсем рядом.

— Не удивительно, — констатировал он. — Кого здесь ещё бояться, как не тебя с твоей мрачной славой. За последнюю проводку ты со своим стеновым многозарядным арбалетом по-настоящему прославился. О нём и о тебе уже легенды слагают.

— Брезгуют! — мрачно обрезал Сидор его восторги. — Брезгуют, мерзавцы!

Благодаря вам, ребята, мне сегодня указали на дверь в Дворянском Собрании, — тихо проговорил Сидор, бросив на мужиков косой, злой взгляд. — Сказали, что дворянину, торгующему своим титулом у них не место.

Аккуратно так, вежливо, указали на положенное мне место. Без скандала. Не нарываясь, но выставили.

Может быть, вы мне подскажете, ребята? Или напомните, если я вдруг чего позабыл. Когда это и где, и каким таким титулом я торговал? И за какие такие деньги?

Может с памятью моей что-то стало?

Сидор, подняв на сидящих напротив мужиков мрачный, сразу озлившийся сразу взгляд, в упор глянул прямо на них.

— И по такому сущему пустяку ты сидишь такой мрачный? — удивлённо отвлёкся от поиска полового Бугуруслан, поворачиваясь к нему. — Да шлёпнул бы ты того отказателя, всего и делов то.

— Их было четверо, а я один, — с плохо скрытым сожалением пробормотал Сидор. — Двоих из арбалета я бы ещё завалил, но двое других завалили бы меня. Поэтому, их и было четверо, а не двое. И они правильно стояли. Умные, — мрачно протянул Сидор, снова уставившись мрачным взглядом в пустую кружку.

Четверо? — задумчиво переспросил Виталик, более внимательно посмотрев на Сидора. — Четверо, это уже серьёзно. Однако, — Виталик несколько озадаченно почесал косматую бошку, — ты, Сидор, похоже, растёшь в глазах местного криминального общества, — озадаченно посмотрел он на Сидора. Такая простая мысль, похоже, вызвала у него нешуточное изумление. — Странно.

— А не пошёл бы ты с таким уважением и ростом, знаешь куда! — зыркнул на него исподлобья Сидор. — По-моему, у меня был с вами разговор, чтобы вы своими языками лишнего не трепали. И не разносили откровенную брехню: и про мои зверства над пленными рыцарями, и про нашу совместную торговлю, в частности.

— Ну, извини Сидор, — равнодушно зевнул Бугуруслан, снова отворачиваясь в тщетных поисках свободного полового. — Так получилось. Опять ребята на радостях перебрали и расхвастались. Надо же им было о чём-то поговорить. Тем более что эта тема всем интересна. Вот и трепало дурачьё языками, не подумав. Сам понимаешь, так хорошо расторговаться, такие деньги получить, не всегда выходит. А тут, откровенная пруха прёт. Вот им башку от радости и сорвало. Мелют чего не попадя, не думая.

Бугуруслан, не оборачиваясь, виновато развёл руками.

— Вы оба прям, как та кляча из анекдота, — Сидор, едва сдерживая злость, холодно смотрел на обоих.

Снова отвлёкшихся от разговора с ним, Бугуруслан с Виталиком активно высматривали в полусумраке трактира каких-то своих знакомых.

— "Извини, мужик, не шмогла", — медленно пробормотал он, видя, что те его не слушают.

Нашли что-то любопытное? — холодным тоном, глядя на обоих егерей в упор, негромко полюбопытствовал он, не заметив никакой ответной реакции на свои слова.

— Половой, скотина, куда-то пропал, — с огорчённым видом повернулся к нему атаман.

— Не интересно, что я говорю? — холодно поинтересовался Сидор.

— Да брось ты, Сидор, фигнёй страдать, — с лёгким оттенком раздражения повернулся к нему Виталик. — Было бы из-за чего скандал затевать. Ну, сказали ребята пару слов кому-то, чего-то, не подумав. Ну и что. Через пару дней все об этом просто забудут, и всё пойдёт снова по-прежнему. Всего делов то.

— Из-за этой пары слов, из-за этой фигни, за которую болтунам следует вырывать языки, я сегодня убил человека, — ледяным тоном отрезал Сидор. — И это, мне не понравилось.

— Ну не любите вы меня, — угрюмо заметил он, глядя на них тяжёлым, слегка осоловевшим взглядом, — так и хрен бы с вами. Но зачем же, имя моё порочить?

— Да кто же его порочит-то, — в сердцах воскликнул Бугуруслан, неожиданно громко грохнув пустой кружкой по грязной столешнице. — Ну, сказал же, что случайно так вышло! Ну, извини! Сколько же можно извиняться, достал ты уже своими детскими обидками. Ей богу!

— А не надо извиняться, — тихо проговорил Сидор, окатив его ледяным взглядом. — Просто не надо делать тех вещей о чём мы договорились. Не надо трепать языком. Только и всего.

И вот ещё что, — угрюмо продолжил Сидор, пьяно набычив голову. Холодные, слегка пьяные глаза его пронзительно смотрели на мужиков ледяным, холодным взглядом. — Давно хотел с вами поговорить, да всё как-то случая не было. Теперь время пришло, — кривая гримаса исказила его лицо.

— Наши ребята жалуются, что вы присваиваете себе львиную и лучшую часть трофеев, совсем не соразмерно присваиваемой вами доле трофеев.

— И поэтому ты решил создать ещё одну, третью конную группу, чтобы меньше от нас зависеть, — насмешливо заметил Бугуруслан, мельком переглянувшись с Виталиком. — Постепенно выдавливаешь нас из дела? Или чтобы тебе доставалась львиная, как ты её назвал, часть трофеев? Или никак не можешь забыть, что тебя обнесли в делёжке рыцарской добычи с Девичьего поля?

Бугуруслан раздражённо смотрел на Сидора. Отставив пустую кружку на край стола, в кучу стоящих там точно таких же, он взмахом руки подозвал наконец-то нарисовавшегося в поле зрения полового. Приняв от него пару пивных кружек, с края которых свисали хлопья густой пивной пены, он с наслаждением, как истосковавшийся по влаге путник, отхлебнул белую пивную шапку, крякнув от удовольствия.

— Люблю пенку снять, — зажмурив глаза, с блаженным видом заметил он.

— Хоть здесь и не такое хорошее пиво, как у нас дома, — с искренним сожалением заглянул он в полупустую кружку, — но тоже ничего. Небось, всё свое пиво давно уже продал? — неожиданно сменил он тему, бросив на Сидора хитрый взгляд.

На слова Сидора он похоже серьёзного внимания не обратил.

— Эко хватился! — Сидор равнодушно посмотрел на осторожно сдувающего пену, довольного Виталика. — Последнюю партию у меня ещё неделю назад расхватали. С руками, можно сказать отрывали. Впору уже за новой посылать. Да всё не с руки как то. Никак караван достойный не соберём в сторону гор. А десяток телег в горы и обратно гонять — один геморрой.

— Ну, так мы бы и сходили, — вкрадчиво заметил Бугуруслан, бросив на Сидора косой, внимательный взгляд. — У нас тоже, почитай, что всем расторговались. Работаем уже на чужом материале, а на этом сам знаешь, многого не заработаешь. Да и своё дома лежит мёртвым грузом, гниёт помаленьку. Пора бы и в дело пристроить. Благо, что здесь его с руками хватают. Надо, надо возвращаться.

— Надо подумать, — Сидор, недовольно поморщился, нехотя кивнув головой.

— Чего тут думать, — неожиданно воодушевился Виталик. — Если боишься, что домой в город ребята смотаются, то напрасно. Наше слово твёрдое, нет, так нет, — щёлкнул он себя ногтем по зубам на приблатнённый манер. — Да и делать там нам пока что нечего, так что, за сохранность тайны своего перевала можешь не беспокоиться.

— Ну, и ребят ещё раз предупредим, чтоб туда не совались. Не малые дети, чай, понимают, что к чему.

— Ему про Фому, а он про Ярёму, — Сидор равнодушно хмыкнул. — Да я не беспокоюсь Мне то что. Теперь этот вопрос так остро не стоит, как в самом начале. На то, что вы кому-то там проболтаетесь, мне теперь уже по большому счёту, плевать. Верить вам на слово, как показала практика, глупо. Вы настоящие хозяева своего слова. Когда надо было — его дали, когда стало не надо — взяли обратно. Полная свобода и демократия. Либирилизьмь называется.

А то, что вы в город не появитесь в ближайшие пять-десять лет, я и так совершенно точно уверен. Если не дураки и жить хотите, то ноги вашей там не будет.

— Угрожаешь?!

Бугуруслан от неожиданности закашлялся, чуть не подавившись вытащенным из тарелки Сидора куском какой-то местной вяленой рыбёшки, которую только что самозабвенно тормошил своими белыми, крепкими как сталь зубами.

— Ты это чего, Сидор, — удивлённо уставился он на него, от неожиданности снова подавившись куском рыбины и ещё больше закашлявшись. — Что-то это на тебя не похоже.

Прокашлявшись, он бросил на Сидора прищуренный, откровенно насмешливый взгляд.

Ничего не ответив, Сидор мрачно посмотрел на пустое дно своей кружки.

— Половой, скотина, вечно шляется где-то, — негромко буркнул он. — Вы кое-что забыли, или своими тупыми башками не подумали, — продолжил он флегматично.

Вы забыли, что в нашем милом, уютном городке живёт моя жёнка, урождённая баронесса де Вехтор, которая, не в пример мне, — Сидор уже совсем равнодушно зевнул, — к вопросу честного и незапятнанного имени дворянина относится гораздо более жёстко и принципиально, чем я, даже в самых буйных своих фантазиях.

Вы забыли, что она урождённая шляхтянка. С соответствующим воспитанием.

Так что вы можете мне верить, можете не верить, — равнодушно посмотрел он на скептически глядящих на него мужиков, — но, как только до неё дойдут слухи о том, что вы полощите имя баронов де Вехтор направо и налево — она вас убьёт. Просто и без затей. Так что, у вас, ребята, есть только одна возможность сохранить свои тупые бошки. Это не появляться в городе ближайшие лет десять, а то и все двадцать. Так что, и о разглашения в городе тайны о наличии нового прохода под горами, на этот срок я могу с вашей стороны совершенно не беспокоиться.

— Ты чё Сидор? За бабью юбку прячешься? А как насчёт сам-сам-сам.

Весёлый Виталик насмешливо смотрел на даже растерявшегося от подобной наглости Сидора. Дождавшись когда тот, постепенно наливаясь бешенством, медленно сузил глаза, каменея лицом, он весело продолжил, с удовольствием наблюдая за его реакцией.

Не боись, наше слово твёрдое, в ближайшее время мы никуда отсюда не дёрнемся. Больно уж здесь место хлебное, торговое. Так что, пока хорошего капитала не наживём, никуда отсюда не поедем.

— Капитала? — тихо, сквозь судорожно стиснутые зубы выговорил Сидор, глядя на них белыми от бешенства глазами. — Кстати, хорошо, что напомнил, поговорим о капитале.

С сегодняшнего числа вам придётся самим платить за торговое место на ярмарке и самим выставлять там свой товар. Хватит! Ко мне уже подкатились с утра из городского магистрата с требованием заплатить за торговые места, как обычному торговцу. Мол, я продаю своё дворянское имя в обмен на торговые скидки, а это прямое нарушение дворянских прав. И поэтому, видите ли, я должен платить как все. И мне, ре-бя-та, — по слогам, зло и чётко выделил Сидор обращение, — это очень не понравилось. Мало того, что вы постоянно полощите моё имя направо и налево, приписывая мне, бог весть что, так теперь меня ещё по вашей милости, пытаются лишить дворянских привилегий по неуплате местных налогов за торговлю на рынке.

— Будем, как все, — равнодушно заметил Виталик. — Жалко, конечно, но не смертельно. Торгует же здесь местный народ и без твоих льгот, и ничего, вполне обходится без баронского торгового права.

— Это не баронское торговое право, — устало заметил Сидор, чуть прикрыв от усталости глаза.

Последнее время говорить ему с Виталиком было всё более и более тяжело. Тот упорно не желал понимать абсолютно очевидных вещей.

— Нет никакого особого баронского торгового права. Есть право местного жителя на беспошлинную торговлю и только. А многие бароны в каждом городе имеют свою собственность. Только и всего. Только потому, что они везде являются местными жителями, они везде имеют и торговые льготы.

Заведи здесь себе домишко, тоже станешь местным жителем. И тоже будешь безпошлинно торговать в этом конкретном городе, — криво усмехнулся Сидор. — И никак иначе.

— Ага! Заведёшь тут, — мгновенно помрачнев, проворчал Виталик. — Знаешь сколько они запросили за одно только разрешение на покупку участка? Пустого участка, без строений, даже не в самом городе а в посаде, за крепостными стенами. И не за сам участок, а только за разрешение из магистрата на его покупку?

Нет? — косо посмотрел он на него. — Так вот, лучше тебе этого не знать.

А ещё и за разрешение на строительство хотят денег получить, не меньше. А сколько здесь берут рабочие за самый пустяшный труд? Я раньше даже не знал, что бывают такие расценки. Так что, легче удавиться, чем столько денег им заплатить. Ур-роды! — в сердцах выругался он.

— Тогда и не удивляйся, что все у кого есть в городе недвижимость, так дорожат своим правом аборигена, — резко оборвал его причитания Сидор. — Ваша пьяная болтовня может выйти нам всем боком. Стоит мне только один раз пойти на поводу у этих акул из магистрата, как всё, хана всем моим баронским льготам и всей нашей прибыльной торговли. В другом городе мигом потребуют того же, и все наши сверхдоходы накроются медным тазом. Дальше так и будем работать на карман местной шушере.

Поэтому, если нормального русского языка не понимаете, сделаем по-другому.

— Это ты о чём? — оба мужика, невольно отвлеклись от разглядывания шумного зала.

— Интересно, для кого это я тут распинаюсь? — скупо усмехнулся Сидор, обращаясь куда-то в пространство. — Меня оказывается, не слушают.

Это я о том, соколы мои, что теперь за торговое место на местном базаре будете платить сами. Так же, как и за въезд в город, как все. Платить будете мне, а я уж, так и быть, рассчитаюсь за вас с местными властями.

— Это, с какого такого рожна, — сияющие улыбки медленно сползли с лиц обоих мужиков. — Не было такого уговора.

— Много чего не было. Теперь будет, — равнодушно проговорил Сидор. — Теперь за торговое место на базаре, за каждую свою телегу там будете платить из своего кармана. А то, я смотрю, повадились. За ремонт разбитых колёс вы не платите. За новые телеги, взамен разбитых старых, вы не платите. За убитых лошадей вы естественно тоже не платите. Поскольку это всё моё, моё, моё, а вы как бы ни при чём, вроде как взяли в аренду. Взяли на недельку, довезти товар до соседнего городка, и растянули на несколько месяцев. То у вас денег сейчас нет, то у вас ещё что. Как говорится: "То понос, то золотуха". Теперь это всё ваше. Де факто переведём в ду юре. Теперь будете за всё сами платить, — нехорошо улыбнулся он.

— Что ещё! — хмурый Бугуруслан с окаменевшим холодным лицом в упор глядел на Сидора.

— Мало? — хмыкнул Сидор. — Добавим ещё.

Как я уже говорил, вам теперь придётся много и хорошо считать, — с насмешкой на губах и с холодными, злыми глазами хмыкнул он, глядя на рассерженных, взъерошенных мужиков.

— Двенадцать подвод, вы выставляете на рынке. Теперь добавим туда те две подводы травника, которые он дополнительно занимает, но которые тоже как бы мои. Более того, он ещё требует пару подвод под свои собственные нужны. Говорит, что расширяется, больно уж спрос на его услуги и на травы большой.

— Теперь кузнец. Этот, железных дел мастер, вообще последнее время чуть ли не каждый день клянчит у меня дополнительную, пару телег, под какие-то свои железки, обосновывая это тем, что торговля железом здесь весьма выгодна. А ещё он носится с какой-то идеей передвижной кузницы. И по его описаниям, так это вообще никакая не кузня, а чуть ли не целый ремзавод.

— С этими двумя решай вопрос сам, — холодно проговорил Бугуруслан. — Они мне больше не подчиняются и сами заявили, что работают теперь на тебя.

— Хорошо, — холодно, одними губами улыбнулся Сидор. — Считаем, этот вопрос решён.

Теперь последнее. Вы сами.

Мне надоели ваши блескучие доспехи и то, что вы ими приманиваете к обозу бандитов. Теперь или вороните их, или раскрашивайте в защитный цвет, или делайте што угодно, но пока вы в Моём обозе, — тихо, зло проговорил Сидор, — вы будете как все. Как наши егеря, как местные торговцы. Серые и незаметные. И высовываться с установленного для вас в обозе места, сверкая на солнце надраенными до зеркального блеска доспехами, больше не будете. Не нравится — пошли нахрен. Здесь и сейчас.

— Что за шум, а драки нет?

— Вот и Димон, — невольно улыбнулся Сидор. — И как всегда вовремя.

— Так что у вас здесь происходит? — меж тем поинтересовался Димон, присаживаясь рядом с ним на скамью. Взведённый, заряженный двумя болтами арбалет небрежно положил рядом с собой на стол, отодвинув дальше пустые кружки.

— Ну у вас тут и грязюка, — брезгливо поморщился он, окидывая раздражённым взглядом заставленный пустыми кружками стол.

— Ящеры встревоженные на стоянку прибежали, — охотно пояснил он в ответ на вопросительно поднятую правую бровь Виталика. — Говорят, как вы двое зашли в кабак, так оттуда сразу народ стал разбегаться. Вот им надоело у дверей топтаться, не зная, что тут внутри происходит, они за мной и послали. Рабам-то сюда дороги нет. А вдруг здесь чего не так.

А тут вы отношения, оказывается, выясняете, — с ясно различимой насмешкой в голосе пояснил Димон.

Ну и как? — повернулся он к Сидору.

— Ну и нахрена нам всё это надо? — не обращая на Димона никакого внимания, Бугуруслан смотрел на Сидора сузившимися, злыми глазами. — Чем тебе за всё платить, нам будет проще вообще отколоться.

— Зачем? — Сидор, не глядя на атамана, повернулся к задумавшемуся Виталику. — На кой хрен вам со мной возиться? Поясняю. Для вас, лично для вас, хрен чисто экономический. Для нас — его уже нет. Убытки от вашего наглого поведения уже перекрывают доходы.

— Первое. Вы, ребята, не платите таможенного сбора на нашем перевале. Пока вы с нами, вы не платите. Стоит вам отколоться, платить придётся.

— Второе. Вы не платите, — нехорошо так улыбнулся Сидор, — ни за торговое место на ярмарке, ни торговые сборы при въезде во все местные города. А это, как вы прекрасно знаете, серьёзные деньги.

— Точнее, не платили, — Сидор равнодушно пожал плечами. — теперь платить придётся. Откалывайтесь.

— Теперь-то ты стал смелый, — хмыкнул как-то неопределённо Виталик, глядя на сидящего напротив Сидора ничего не выражающим, пустым взглядом. — Теперь тебе можно не бояться, что мы покажемся в нашем городе и раззвоним всем о наличии у тебя нового перевала через горы.

— Да, — отозвался Сидор, — теперь вам уже нечем меня шантажировать. Это ты правильно Виталик заметил. Теперь я с вами, ребята, буду разговаривать уже на других, на равных позициях. Больше вам меня нечем прижать.

Бугуруслан вместе со своим казначеем несколько долгих, бесконечно тянущихся мгновений рассматривали сидящих напротив Сидора с Димоном.

— Надеюсь, вы оба не будете требовать немедленного расторжения нашего договора, — нейтральным, невыразительным тоном поинтересовался он. — А то у нас пока ещё маловато средств, чтобы выкупить у тебя твои подводы, да и на лошадей пока деньжат в достатке не хватает. Если ты не против, то мы бы ещё какое-то время поработали вместе.

— Да и тебе разом лишиться двух десятков человек из охраны обоза, было бы весьма напряжённо, — поддержал его Виталик, настороженно глядя на Сидора.

— Это верно, — Сидор не изменив положения тела и не пошевелившись, исподлобья смотрел на мрачных егерей. — Денег у вас чтобы отколоться маловато. Хотя, как я знаю, вы это упущение навёрстываете семимильными шагами. Да и нам в охране каравана такую брешь разом не залатать. Поэтому, и мы вам предлагаем и дальше дружить. Но уже на других условиях. Не высовываетесь и подчиняетесь. Будем прагматиками. Вы нам нужны, но и мы вам нужны.

— Ну, — Бугуруслан неопределённо пожал плечами, — по крайней мере, пока мы не заработаем достаточно средств, чтобы от тебя отколоться, будем придерживаться нашего договора. Если уж говорить по-честному, — в упор глянул он на Сидора.

— По-честному? — поморщился тот. — Если по-честному, одно обязательное условие. Если ещё раз услышу или узнаю, что вы снова распространяете про меня небылицы, считайте что и нынешнего нашего договора между нами не было. И если ещё раз услышу или узнаю, что вы распространяете про меня небылицы, не обижайтесь, мужики, — убью, — удивительно тихим, невыразительным тоном проговорил он.

— Если всё решили, тогда мы пошли, — тихо проговорил атаман, подымаясь. — Что-то здесь пиво стало несвежее, да и компания какая-то для нас неподходящая.

— Завтра с утра выходим в Галчаны, — не глядя на него, бросил ему в спину Сидор. — Надо нам окончательно разобраться с лошадьми, а лучше чем там этого не сделать. Так что, до завтра.

— До завтра, — тихо проговорил атаман, глядя в спину сидящего отвернувшись Сидора. Ладонь левой руки страшно чесалась и он невольно медленными, плавными движениями чесал её об рукоятку висящего на поясе ножа.

Поймав себя на этом непроизвольном движении, резко отдёрнул руку. Как он давно убедился, у этой парочки были глаза на затылке. Следовало быть осторожней.