Первый набор. *

Старательно пряча задубевшее на морозе лицо от поднявшейся под вечер лёгкой позёмки, Димон неторопливо шёл по пустынной в этот вечерний час улочке. Задувающий колючие ледяные снежинки за поднятый высокий воротник овчинного тулупа злой, стылый ветер, казалось, пронизывал тело насквозь. За спиной его тенями маячили два телохранителя, последнее время постоянно сопровождавшие его куда бы он ни направлялся. Теперь это чаще всего были егеря. Ящеры, за прошедшие месяцы, воочию убедившись в высокой воинской выучке присланных Корнеем нескольких, специально натасканных для этой цели парней, теперь уже не столь ревностно относились к своим прямым, как они сами говорили, обязанностям, и довольно часто переуступали егерям охрану его тела.

Димон был недоволен. В обозе было полно работы, готовились новые проводки, а тут Сидор, стервец такой, послал его сюда, в горы, фактически чуть ли не к самому Басанрогскому перевалу, встречать долгожданных гостей.

— "Чтоб им пусто было", — привычно выругался он про себя, ёжась на холодном ветру.

В завиральную идею Сидора с амазонками он особо не верил, но при их хреновых возможностях с наймом себе работников, даже такая глупость как найм пленных амазонок могла и сработать. Кто его знает, глядишь чего и получится. Тем более что согласно полученным несколько дней назад с почтовым голубем сведениям, в этом большом торговом горском селе его уже как неделю должны были дожидаться высланные наконец-то им в помощь несколько десятков амазонок.

Целых пятьдесят амазонок, немыслимое в их положении богатство, согласившихся поработать на них наёмниками в обмен на своё освобождение. Так сказать — плата кровью.

А вот это уже было не просто хорошо, а здорово. Такие подвижки с людьми обещали в скором времени решение им проблем с атаманом Бугурусланом.

Если конечно не создадут им новых проблем, только уже со своей стороны.

Так что, тщательно подгадав собственное прибытие в село уже под вечер, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, Димон, ставший за последнее время маниакально подозрительным, испытывал теперь лёгкое безпокойство не слишком ли он подзадержался. Со дня оговоренного в письме срока минула уже неделя, а он только-только смог добраться в эту Тмутаракань. Слишком далеко от их нынешних мест обитания, да и проблемы в пути подзадержали.

Это немного беспокоило его — но не особо. Амазонки новички в этих местах и наверняка не знают что время здесь — понятие сугубо относительное. А что наверняка придётся ругаться — так и что. Это даже интересно.

Свой обоз они оставили рядом с селом, на общественном выгоне. И как тут же объяснили прибежавшему их встречать деревенскому старосте, — чтобы не создавать толчеи на улицах, а честнее, не для ушей старосты, — чтобы не платить въездной пошлины, да и чтоб особо не светиться со своим прибытием. Без баронского перстня Сидора приходилось для экономии идти на такие вот издержки, и ночевать зимой в чистом поле, или, как в данном случае — на общественном выгоне. Холодно и без удобств, да Димона, привыкшего уже никому ничего ни за что не платить, буквально раздирало от злости, как только он попадал вот в такие вот ситуации. Натурально жаба душила.

А больше всего хотелось придушить Сидора, чтоб не жадничал, и дал хоть на время поносить перстенёк. Всё одно сидел сейчас в Сороках, дожидался его. Мог бы недельку и походить без своего любимого перстенька, гад такой.

От старосты же, недовольного потерей нескольких медных монеток за въезд внутрь ограды села, откупились согласием взять за более высокую цену местную шерсть, которую тот, заранее предупреждённый, специально к их прибытию накопил, скупив всё что можно было достать у соседей. Это было не страшно. Цена всё равно была настолько низкая, что экономить смысла не имело, в отличие от платежей въездных пошлин.

Димон настороженно покрутил головой, старательно уворачиваясь от холодного ветра. Странно. Даже не смотря на уже сгущающийся сумрак раннего зимнего вечера, улочка большого торгового села, стоящего на многолюдном торговом тракте, сейчас, не поздним ещё вечером перед тремя неторопливо идущими людьми, была на удивление пуста. Столь странная пустота на улицах была совершенно нехарактерна для подобных больших торговых поселений, да ещё для столь раннего времени.

Особенно это странно было наблюдать в этой, достаточно цивилизованной и спокойной части Приморья, в сёлах, примыкавших непосредственно к Большому Торговому Перевалу, как часто именовали Басанрогский перевал, единственный связывающий всё Левобережье с Приморьем.

Вот теперь, старательно выспросив у старосты наличие в селе питейных заведений и не объясняя цели своего прибытия, Димон, с двумя егерями отправился поискать скрывавшихся где-то в этом селе амазонок, надеясь найти их в первую очередь в местном кабаке, центре сельской цивилизации.

— Что-то тихо, — негромкий голос Длинного, одного из сопровождавших его телохранителей, нарушил сгустившуюся вокруг них тишину. — Никого кругом нет. Что бы это могло быть?

— Как бы не вляпаться, — тихо поддержал его Серёга, другой егерь, сопровождавший сегодня Димона. — Чегой то я последнее время параноиком стал. Не нравится мне это.

— Кабак рядом, — чуть повернув голову ловя ветер, негромко откликнулся Димон. — Голоса слышно. Зайдём, посмотрим. Есть у меня подозрение, что это наши девочки постарались. Если вы помните, они никогда не отличались кротостью нравов. Вот и здесь, наверняка, отличились уже. Думаю, что это они деревню затерроризировали. Даже бедный староста боится из дому выходить. А уж когда я ему предложил вдарить по бутылочке в кабаке, так его беднягу словно кондратий скрутил.

Точно, — на миг, остановившись, он повернул голову, в сторону донёсшегося до него смутного гула голосов и, усмехнувшись, заметил:

Кроме них это не может быть никто. Кто ещё в здешних местах с таким чувственным надрывом может распевать песенку "Однажды морем я плыла…"

Завернув за угол, они увидели прямо перед собой высокое крыльцо местного кабака с низкой и широкой дверью, оббитой снаружи толстой овчиной, глушащей все звуки, доносящиеся изнутри.

О том, что это именно кабак, а не какое другое место, совершенно недвусмысленно подчёркивал огромный белый сугроб справа от крыльца, изгвазданный крупными пятнами чего-то буро-коричневого — явных следов чьего-то буйного пиршества.

— Харч, — глубокомысленно изрёк Серёга, обозревая весьма характерные пятна. — Кто-то видать здорово гуляет.

— И похоже, не один день, — с не менее глубокомысленным видом подтвердил его мысль Длинный.

Оббив кончиками копий налипший на валенки снег, вся троица решительно распахнула дверь и ввалилась в просторные сени, освещаемые только скудным светом одинокой керосиновой лампы, закачавшейся под потолком от сквозняка из распахнутой настежь входной двери.

Здесь, звучащие в помещении громкие голоса и звуки разухабистой песни уже слышались совершенно отчётливо, и по довольным физиономиям егерей расплылась счастливая улыбка людей, довольных скорым окончанием своей миссии.

Распахнув дверь, троица ввалилась внутрь, на широкий подиум сразу за второй дверью. И в мгновенно установившейся в кабаке гробовой тишине было отчётливо слышен звук катящейся по столу опрокинутой металлической кружки.

— А вот и мальчики! — пьяный женский голос мгновенно сломал неожиданную тишину, как только с вошедших скатились клубы морозного.

Сейчас они нам спляшут и споют, — всё тот же пьяный голос перебил поднявшийся вокруг невнятный шум.

Зрелище, открывшееся им, было воистину живописным. Сразу становилось понятно, почему старосту перекосило, как только Димон предложил ему пойти в кабак и распить бутылочку пивка.

Вся большая зала местного трактира была битком забита пьяными в хлам амазонками. Под самым потолком плавали густые клубы сизого дыма, подымавшегося из плохо прочищенного жерла большого камина, на котором две чуть более трезвые чем все остальные амазонки пошатываясь крутили на вертеле небольшую тушку какого-то неизвестного науке зверька, настолько тушка была странного вида и цвета.

В воздухе стоял характерный запах блевотины, жареного мяса, пролитого пива и давно не мытых женских тел, с весьма характерной отдушкой.

Во всём этом бедламе этаким инородным, чуждым пятном выделялся слегка приподнятый над полом невысокий подиум, окружённый по краю невысокими деревянными перильцами в дальнем углу общей залы.

Специально выделенный для так называемых чистых гостей, это был обычный для таких заведений угол, на котором сейчас свободно расположилась группа из шести человек, на удивление трезвых, если судить по направленным в его сторону лицам.

Окинув открывшееся ему зрелище внимательным взглядом, Димон сразу уверенно направился туда. Аккуратно переступив через подставленный ему прямо под ноги кончик копья, Димон, даже не повернув в ту сторону головы, спокойным шагом, направился прямо в сторону подиума.

Громкий треск и удар чего-то тяжёлого за его спиной, ясно показал, что сопровождавшие его егеря не отличались ни его терпимостью, ни толерантностью, столь свойственной большой и скромной душе Дмитрия.

Даже не обернувшись назад, Димон спокойно подошёл к подиуму и, не обращая внимания на звуки разгорающейся у него за спиной драки, поднялся к амазонкам, сидящим за единственным на подиуме столом.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровался он, и, подхватив стоящий рядом с перилами стул, подсел в торец стола к единственно свободному месту.

Вы бы остановили своих девочек, — кивнул он головой себе за спину на шум набирающей оборот драки. — А то ребята застоялись, могут, кого ненароком и покалечить.

— А за своих мальчиков, ты не боишься, — мрачно поинтересовалась сидящая во главе стола высокая, костистая амазонка.

Статная, красивая какой-то мрачной, угрюмой красотой, она сразу же производила впечатление старшей, главенствующей во всём этом злачном месте, распространяя округ себя ауру силы и власти. Судя же по скудной закуске на столе и витающим в воздухе отчётливо различимым запахам кислого пива, денег у амазонок в достатке не было.

Навалившись на стол плотно обтянутой защитного цвета тканью большой грудью, она нехорошо смотрела на устроившегося напротив Димона, холодным, оценивающим взглядом готовой в любой момент броситься змеи.

— Чего за них бояться.

Димон, с облегчением откинулся на высокую спинку стула, незаметно покосившись на заманчивую картину перед носом. Он с удовольствием втянул носом дымок, доносящиеся от близкого камина и, улыбнувшись, поинтересовался:

— Чем у вас сегодня кормят, девочки?

— Тем же, чем и вчера, мальчик, — угрюмо откликнулась всё та же амазонка. — И если ты мне сейчас не скажешь хотя бы одну причину, по которой тебя сейчас не будут кормить твоими же собственными зубами, то тебе это, — криво усмехнулась она, — ещё долго не доведётся отведать.

— Как грубо и неженственно, — преувеличенно грустно заметил Димон, печально посмотрев на молчаливых, угрюмо наблюдавших за ним амазонок. — Неужели во всём нашем славном городке не нашлось десятка более воспитанных девиц, чем все здесь собравшиеся.

— Где ты тут город видел, придурок. А за хамство ответишь.

— О, как! — слегка удивившись, Димон обвёл сидящих напротив внимательным, насмешливым взглядом. — Так вы не те, кто ищет в Приморье работу по специальности?

— Специальности у всех разные.

Настороженно посмотрев на него, сидящая во главе стола амазонка аккуратно поставила на стол кубок, который до того держала в руках и, посмотрев куда-то за спину Димона, махнула рукой. Шум за спиной стих, как отрезало. Было такое впечатление, что в трактире мгновенно вырубили звук. Стало так тихо, что казалось, в ушах было слышно шум бегущей по жилам крови.

— Кого-то ты мне напоминаешь, — мрачно констатировала она. — Ага. Узнаю, — хмыкнула амазонка спустя чуть ли не минуту долгого, сосредоточенного разглядывания сидящего напротив гостя. — Значит, ты и есть тот самый наниматель, что готов нам платить чуть ли не двойную ставку просто за то, что мы постреляем туда, сюда из лука.

— Если вас нанимали в Старом Ключе для работы с разъездными торговцами, то да, это я, — с довольной улыбкой кивнул головой Димон, прислушиваясь к тишине, установившейся за спиной.

— Значит, это мы тебя ждали, — насмешливо заметила всё та же амазонка, по-видимому, старшая над всей этой, собравшейся в кабаке, бандой. — А где тот, второй? Где барон?

Достав из-за пазухи какой-то пергамент, она аккуратными, осторожными движениями разгладила его и ткнула куда-то в середину пальцем. Не дождавшись ответа, недовольно хмыкнула.

Тут сказано, что работа заключается в сопровождении караванов торговцев, двигающихся в Приморье по определяемым вами маршрутам. Это так? — подняла она на Димона взгляд своих тускло-голубых, красных с перепою, или с недосыпу, глаз. — Тут ещё сказано, что на время работы вы предоставляете нам своё оружие, бронь и амуницию. Только почему-то за наш счёт? Что это за хрень, хотела бы я знать? У нас всегда было своё оружие и чужого нам не надо.

— Ну, ваша амуниция для этих мест легковата. Да и выглядеть отныне вы все должны единообразно, — заметил Димон. — Единообразная форма, одно оружие, одна бронь и прочее, прочее. Это стандартные условие договора.

У нас тут своего рода…, - Димон, замявшись, покрутил перед собой пальцами, не зная, как выразить свою мысль и, ничего не придумав, быстренько закруглился. — Одним словом, это такое условие договора.

— Нам это не подойдёт, — угрюмо бросила амазонка. — В павлиньи перья баронских обносков наряжайся сам. А ваши неподъёмные латы нам вообще ни к чему. Оружие у нас своё. Амуниция своя, проверенная. У каждой всё личное, проверенное неоднократно. И чужого нам не надо. Мы своё, можно сказать, кровью и потом выстрадали. Поэтому, если ты будешь настаивать, то считай, что мы не договорились. Тогда ты выплачиваешь нам неустойку за то, что оторвал моих девочек от важных дел у них дома, и мы разбегаемся.

Думаю, ты не согласен, — довольно кивнула она головой. — Пусть твои соколы сбегают обратно, принесут положенную неустойку, а ты, мил человек, посидишь пока с нами, поешь мясца жаренного, если дадут. Да выпьешь пивка местного, если поднесут. Гадость, конечно, страшная, кислятина, но тут тебе не там. Тут, что подадут, то и жрать будешь.

Оглянувшись, Димон с усмешкой заметил своих егерей, зажатых в угол толпой столпившихся перед ними амазонок, держащих в руках кто отломанные ножки поломанных стульев, кто табуретки, а кто и свои копья, понятые тупыми концами вверх.

Было понятно, что драка пока перешла в фазу вооружённого перемирия, поскольку егеря, сами, не желая доводить дело до кровопролития, держали свои длинные копья тоже тупыми концами вверх, используя их в качестве дубинок.

Однако, по количеству валяющихся у них под ногами женских тел и по тому, что стоящие перед ними амазонки отнюдь не спешили к ним приближаться, старательно держась в стороне, было ясно, что вопрос, кто кого, решается далеко не в их пользу.

— Значит, не желаете перевооружаться, — Димон, снова откинувшись на спинку стула, окинул насмешливым взглядом сидящих перед ним амазонок. — Ну что ж, прекрасно! Это нас вполне устраивает, — кивнул он головой. — Меньше затрат. Можно будет даже на вас сэкономить.

Хорошо, — хлопнул он обеими ладонями по столешнице. — Ещё какие-нибудь требования, пожелания? — вопросительно посмотрел он на мрачно глядящую на него амазонку, явно недовольную столь быстрым согласием и лёгкостью, с которой он согласился на первое же её условие.

По недовольному лицу амазонки было ясно видно, что она не ожидала столь быстрого согласия с её требованиями и теперь быстро прокручивала в голове ещё какую-нибудь причину для возможного отказа и получения неустойки.

— Ну, раз ничего больше нет, то будем считать, что договорились, — не дал ей времени на размышления Димон.

С довольным видом он поднялся из-за стола и протянул руку амазонке, сидящей напротив.

— Остаётся только окончательно официально познакомиться.

Дима! Можете называть меня просто, Димон. Я к этому имени привык и этого вполне достаточно.

Быстро не найдя к чему бы ещё можно было придраться, амазонка медленно, нехотя поднялась.

— Катарина из Шклова, — нехотя пожав протянутую руку, представилась амазонка. — А это мои офицеры, — ткнула она пальцем в сидящих за столом рядом с ним амазонок, молча и угрюмо рассматривающих стоящего перед ними мужика. Со своих мест они даже не приподнялись, угрюмо зыркая на Димона.

— Дарья, Сьюзи, Рита, Мара и Татьяна, — поочерёдно ткнула она рукой в каждую из сидящих за столом угрюмо глядящих на него женщин.

Ну, раз мы познакомились, — улыбнулся Димон, — то жду вас завтра на рассвете на деревенском выгоне, сразу за околицей. Будьте готовы сразу же отправиться. У нас мало времени, поэтому, как только представите всех своих, так сразу же и отправимся.

И последнее, — посмотрел он прямо в глаза амазонке. — Плата за первый рабочий месяц будет начисляться завтра по количеству реально представленных голов. Те, кто завтра утром не подымятся, могут и дальше оставаться здесь же, в том же самом состоянии, — кивнул он на тело амазонки, валяющейся возле подиума в луже разлитого на полу пива.

Небрежно кивнув ей ещё раз напоследок, Димон, сопровождаемый молчаливыми егерями, сквозь строй расступившихся мрачных амазонок, вышел из зала трактира. Как только они вышли на улицу, все трое остановились на крыльце, и со вкусом вдохнув чистый, морозный, зимний воздух, облегчённо перевели дух.

— Твою мать, — покрутил головой Длинный. — Чем они там дышат? Вонища, как будто табун лошадей набздел.

— Это их фирменные духи, — хихикнул развеселившийся Серёга. — Называются "Ароматы баб Амазонии". Сочетает в себе ароматы потливой лошади и месяца два такой же немытой, грязной бабы.

— Пошли уж, — невесело хмыкнул Димон, покосившись на закрытую дверь.

В отличие от парней, ничего весёлого он в данной ситуации не видел. Уже было понятно. Они с Сидором огребли проблем. Прибывшие наконец-то долгожданные амазонки — были не те кто им был нужен.

— Услышат, будет тебе "Аромат Амазонии", — мрачно проворчал он. — И оставь ты их в покое. А то я тебя знаю, будешь постоянно им в нос тыкать немытую Европу восемнадцатого века, да костяные чесалки от вшей с ошейником от блох.

Захотят — сами помоются. Не захотят — выгоним нах.

— А что, — вдруг задумался Длинный. — Надо будет с травником поговорить. У него наверняка есть присыпка от блох. Надо будет бабам этим продать.

— Денег заработаем…, - мечтательно закатил он глаза к ночному низкому, зимнему небу.

Первое совместное сопровождение. *

Следующим утром, ещё даже до условного восхода солнца, и так не видимого из-за низко нависающих над крышами села тяжёлых зимних снеговых туч, все до единой из нанятых амазонок стояли в том конце выгона, где остановился табором Димон.

Судя по некоторым фиолетовым физиономиям и резким, не скоординированным движениям, данная ранняя побудка им досталась тяжело, особенно некоторым. Однако на удивление, таких фиолетовых физиономий было не так уж и много, что немного успокоило Димона, собравшегося уже было высказать их начальству своё, сугубо отрицательное мнение.

Впереди выстроившихся в каре конных амазонок, стояла вчерашняя его знакомая Катарина, и, небрежно помахивая каким-то куском бумаги, насмешливо наблюдала за шустро бегающими вокруг егерями, сворачивающими ночную стоянку.

— Это что ли вы собирались на нас нацепить? — с нотками откровенно выраженного презрения в голосе поинтересовалась она, как только Димон с сопровождающими его сегодня, для разнообразия ящерами, подошёл к ним.

— Это ты про что? — непонимающе переспросил Димон.

— Да вот про то, — кивнула амазонка на стоящего рядом с ним ящера в матового блеснувшей броне грязно зелёного цвета с желтоватыми песочными разводами. — У твоего барона что, хорошей зелёной краски не хватило, взял что подешевле? Или может, вам постирушки устроить следует?

— Это практичный, немаркий цвет, — усмехнулся Димон. — В поле практически незаметен. И наличие краски здесь ни при чём. Это маскировочный окрас.

— О-о! — с понимающим видом насмешливо протянула амазонка. — Вы ещё и хорошо маскируетесь? Тогда у нас здесь будет тихая и спокойная жизнь, — глубокомысленно заключила она. — За это, видать, вы и платите двойную цену, — брезгливо поморщившись, поинтересовалась она. — Чтобы мы вместо вас подставлялись?

— Подумай ещё раз, — не обращая на её подколки никакого внимания, снова обратился к ней Димон. — Может, переоденетесь пока не поздно? Чтобы быть как все и не выделяться. А то вы со своими разноцветными шарфами, да яркими жупанами нам всю маскировку нарушаете. Может хоть белые маскхалаты накинете?

— Мы, кажется, договорились, — насмешливо посмотрела на него Катарина. — Вы в своём, а мы в своём.

— Хорошо! — согласно кивнул головой Димон. — Пусть будет по-вашему. Как только передумаете, скажите.

— Теперь последнее.

Достав из внутреннего кармана своего кожуха свёрнутый в трубку большой кусок тонко выделанного пергамента, Димон протянул его амазонке.

— Вот правила поведения в караване. Специально для вас чуть ли не целую неделю писал. Ознакомьтесь и тщательно им следуйте.

Вкратце, они сводятся к двум обязательным условиям. Первое — противника не преследовать, целее будете. Отогнали и ладно. Желательно стрельбой из луков. Постреляли, отогнали и забыли. Даже про потерянные стрелы.

И второе — всегда держаться по двое, по трое, подстраховывая друг друга. Одиночек, как правило, тут же выдёргивают арканом из каравана, и больше их уже не увидишь. Это всё.

Теперь самое последнее. Вот ваша зарплата за месяц вперёд. Тут ровно на тех, кто здесь на месте.

Димон ещё раз бросил оценивающий взгляд на стоящий перед ним строй амазонок и протянул Катарине небольшой мешочек с монетами, глухо звякнувшими в её руке. Ещё раз, бросив на неё взгляд и явно сомневаясь в том, стоит ли это говорить, добавил:

— Тут у нас есть ещё одно правило. Для своих. Если хотите подзаработать на доставке товаров, то это делается только централизовано. Проще говоря, сдаёте нам свои деньги, а мы их крутим по своему усмотрению. Вся прибыль, за исключением десятины ваша.

— Ну а если я в торговле поболе твоего понимаю? — вопросительно посмотрела на него Катарина, насмешливо прищурив глаза. — Может, я найду нашим деньгам лучшее применение, чем просто вернуть их вам обратно, — скривив губы, понимающе усмехнулась она.

— Своя собственная торговля в нашем караване запрещена. А любые умные советы приветствуются, — с интересом на неё посмотрев, согласно кивнул головой Димон. — Повторяю — ведение в караване своего личного дела запрещено. При первом же замеченном случае наш договор будет расторгнут. Всё.

Порядок следования и ваше место в колонне согласуйте с начальником охраны обоза. Зовут Зигмунд Пчёлый. Он сейчас к вам подойдёт и покажет вам ваше место, — усмехнулся Димон, заметив, как перекосило амазонку от его последних слов. — Он же вас введёт в курс того, что от вас здесь требуется, и за что будут платиться столь высокие деньги.

Больше никаких вопросов для обсуждения не было и уже через полчаса обоз Димона, поскрипывая подмёрзшими на морозе колёсами, двинулся обратно в сторону Приморской равнины.

Не успели они спуститься в места с более тёплым климатом и, находясь ещё не далее, чем в паре дней пути от перевала, как они были, первый раз атакованы. И не смотря на то, что им каждый день толковали о том, что нельзя отрываться от обоза, первая же тройка амазонок в ярких, разноцветных шарфах, азартно бросилась вдогонку за нападавшими. Назад никто не вернулся.

На гневный окрик Катарины, потребовавшей немедленной остановки и поиска пропавших амазонок, Димон, с совершенно равнодушным лицом заметил:

— Катарина. Я же вас предупреждал, что нельзя отрываться от каравана. И уж тем более нельзя бросаться в погоню за какими-то налётчиками. Их искать уже совершенно беЗ-по-лез-но, — чуть ли не по слогам выговорил он. — Они уже давно съедены и единственно, что мы сможем найти, так это их яркие, заметные издалека шарфики. Если вам так хочется, я согласен потерять пол дня для того, чтобы ткнуть вас носом в вашу же собственную глупость.

Потом, полдня они потратили на поиск пропавших амазонок и только когда нашли обглоданные человеческие кости, среди разорванных на мелкие части ярких шарфов пропавших, Катарина успокоилась. Но на следующий раз снова теребила Димона, с требованием поиска очередной пропавшей.

— Да пойми же ты, — с еле сдерживаемой досадой бросил ей Димон, стоя над раскопанным земляным ходом, в который нырнул один из нападавших. — Искать их там беЗ-по-лез-но. За этой обрушенной земляной ловушкой ход может повернуть в любую сторону. И пока ты будешь раскапывать обрушившуюся на тебя кровлю земляного хода, нападавшие уже давно скроются. Так, что ты их даже с собаками не сыщешь. Ходы готовятся загодя, ещё до нападения. И пути отхода в них тщательно продублированы. Так что никогда неизвестно куда на самом деле выведет подземный ход.

Мы уже раз пытались раскопать такой схрон. Взопрели а толку никакого.

Кстати, — криво усмехнулся он. — Собак у нас тоже нет.

Ну а ту дуру, что бросилась следом за ним, уже даже искать не стоит. Съели. Тут ящер зимой голодный, злой. Куда там медведю шатуну.

Местность же здесь достаточно населённая, так что с охотой и живностью в этих краях большие проблемы. Не прокормишься. Вот наши караваны для них и являются этакой хлебной кормушкой, периодически проходящей у них перед самым носом. Поэтому ещё раз повторяю, предупреди своих, чтобы строго следовали инструкции, — ядовито заметил он. — А то, я так понимаю, вы её даже не читали.

Конец первого пути.*

Когда через неделю обоз подходил к Сорокам, где они с Сидором договорились встретиться, уже все амазонки поголовно щеголяли в униформе защитного цвета, спрятав глубоко в перемётные сумы свои ярко раскрашенные шарфы и жупаны, столь дорого обошедшиеся им.

Вместо пятидесяти всадниц, стоявших перед Димоном на деревенском выгоне неделю назад, в Сороки прибыло всего двенадцать человек. Ещё двадцать пять валялось по телегам в спешно организованном для амазонок походном госпитале. Большинство из них были серьёзно ранены, так что сколько из них останется в живых хотя бы к концу второй недели их жизни в Приморье, можно было только гадать.

Но везти их куда-либо с собой дальше было нельзя. Никто из них не выдержал бы больше тягот пути.

— Ну что, — сидя в каком-то кабаке Сорок, в ожидании задержавшегося где-то в городе Сидора, Димон настойчиво домогался сидящей рядом Катарины. — Шмотки вы свои пёстрые, сорочьи поменяли. А взять бронь или оружие сменить, не надумали?

— А чего тут думать, — скривившись от понимания собственной допущенной глупости, амазонка бросила на него мрачный взгляд исподлобья. — Ты свои цены видел? Можно подумать, что они у вас золотые?

— Золотые, не золотые, а жизнь глядишь и спасут. Да и оружие наше, не чета вашему. Луки ваши бьют конечно дальше и точнее, но нарукавные арбалеты в ближнем бою вещь незаменимая. Да и большой конный арбалет вам не помешает. на крайний случай.

Сколько у тебя за прошедшую неделю осталось бойцов? Двенадцать? Из пятидесяти? За одну единственную неделю? Да ещё двадцать пять раненых, которые неизвестно ещё протянут хотя бы пару недель в таких походных условиях.

Да и твои двенадцать, — Димон недовольно покосился на перевязанную какой-то грязной тряпкой правую руку амазонки. От услуг их врачей ящеров те упорно отказывались, говоря что слишком дорого. — Ни одной целой не сталось. Все хоть чуть-чуть, а пораненные.

По уму, так вас вообще надо было бы бросить здесь в городе, пока не выздоровеете. Всех! С вами в обозе больше возни, чем пользы. Поэтому, предлагаю ещё раз хорошенько подумать и взять у нас и оружие, и бронь. Так хоть целее будете.

Если ты не заметила, то я тебе напомню, что из моих егерей, ни один не был даже поцарапан, а у тебя больше половины состава выбито.

— О чём говорить, если нет денег, — негромко заметила амазонка, упорно не отрывая угрюмого взгляда от стола. — Или ты опять предложишь отдать вам нашу зарплату, да ещё и залезть к вам в долг?

— Ты права, — усмехнулся Димон. — Зачем вам деньги? Вы и так находитесь на полном содержании. А у нас в наличных деньгах нужда большая. Вкладывайте в товар своё жалованье, получайте доход. Десятина с прибыли нам. Удачные советы по торговле оплачиваются отдельно. Оружие и бронь получите сразу, в счёт будущих прибылей.

— Ну что ж, — скривилась Катарина, — по крайней мере, хоть честно, без соплей. Могла бы и сразу догадаться что никто нас просто так из кабалы не выпустит.

Согласовав дальнейшие свои отношения, они расстались. Катарина, с кислым видом покосившись на кружку с дорогим пивом Димона, отправилась объясняться с подругами. Димон же, с довольным видом похлопывая по оттопыривающемуся карману с месячным жалованьем амазонок, переданным ему Катариной, остался в трактире один, дожидаться задерживающегося где-то Сидора.

Впрочем, ждать долго не пришлось. Буквально тут же в кабак ввалились Сидор с Ваном, волокущие в руках большие мешки с торчащими из-под материи острыми углами больших пучков перевязанных арбалетных болтов.

Злобно зыркнув на шуганувшегося с дороги полового, Ван резким взмахом руки подозвал к столу кабатчика. В этом городе все уже давно поняли что никакие эти ящеры были не рабы, не смотря на присутствие на их шеях толстых металлических "рабских" ошейников.

Поэтому и кабатчик, не обращая внимание на то что его подозвал якобы "раб" шустро подскочил к столу. Всех из баронского обоза в городе давно уже знали что называется в лицо, как и то, что они предпочитают пить. Так что уже через пару минут перед всеми тремя стояло по большой кружке тёмного бархатного дорогущего пива, а довольный ящер уже потрошил какую-то вяленную рыбку с подноса.

— Ну как? — вцепившись белыми крепкими зубами в голову рыбке, ящер прижмурив от удовольствия глаза, медленно смаковал вкус.

Вяленную озёрную селёдку он буквально обожал и никогда не упускал возможности побаловать себя в каждом городе, куда их заносила судьба. Распробовав их первый раз в Старом Ключе, он больше старался ей никогда не изменять, заказывая при любой возможности.

— Как-как, — мрачно проворчал Димон, правильно поняв незаданный вопрос ящера. — Фигово. Из пятидесяти за неделю осталось двенадцать. Да и тех, по уму надо бы было подержать недельку у нас в госпитале.

— Не тянут, — с сожалением покачал он головой. — Какие-то они злые. Всё стараются что-то кому-то доказать. Лезут куда не надо. Советов не слушают. Всё сами да сами. И вот вам результат. Только спустились с гор в предгорья, за одну неделю потеряли практически всех. Если сейчас их выпустить с нами на равнину, даже недели не продержатся. Выбьют нахрен. И никакие наши брони не помогут.

— Злые они. Злые и хотят что-то кому-то доказать. А здесь на равнине это гарантированный путь к смерти. Нам такие не нужны, — отрезал он.

Подождав от Сидора реакции, недовольно проворчал, так и не дождавшись.

— Что молчишь, как воды в рот набрав. Скажи что-нибудь умное. Твоя же идея была с этим наймом.

— Что говорить, — равнодушно отозвался Сидор. — Всё ясно. Развившийся на почве постоянных поражений комплекс неполноценности гарантировано угробит их здесь за одну неделю. Тут ты прав.

— Но и отказываться от них не будем. Сделаем по другому. Всех раненых отправим в Гуано и дальше в Тупик на лечение. Там врачи хорошие, да и стационар он и есть стационар. А по словам нашего Пилюлькина, если их сейчас не положить в госпиталь, именно в стационарный госпиталь, то никто из них не выживет. Истощены, да и раны крайне серьёзные.

— Пусть сначала поправятся, потом посмотрим куда их пристроить.

— Засветить проход перед амазонками хочешь? — удивлённо посмотрел на него Димон. От неожиданности он даже отставил в сторону недопитую кружку с пивом.

— Думаю, что секрет нашего прохода остался только в наших головах, — тяжело вздохнул Сидор. — Не забывай. Из этого горда чуть ли не каждую неделю отправляется большой обоз с товаром к нам в Гуано. И обратно не реже двух раз в неделю приходит обоз. Так что все кто хотел узнать откуда берёт товар некий недавно появившийся в этих краях барон, давно уже всё знают. Так что и дальше скрытничать смысла особого не вижу.

О! — Сидор ткнул пальцем в сторону блаженно потягивающего своё пиво Вана. — Глянь на нашего ящера. Его уже каждая собака знает в этом городе. Он же ни слова не сказал, а ему уже кильку под нос и жбан тёмного. Специально для него видать держат.

Для раба, — насмешливо уточнил Сидор.

— Уважают, — согласно кивнул головой Ван.

— Поэтому про секретность можно спокойно забыть. А твоих двенадцать, последних оставшихся живых, пока не успокоятся и не перестанут что-то кому-то доказывать на равнину выпускать не будем. Согласен. Там их перебьют в первую же неделю.

— Поэтому, предлагаю сформировать ещё один обоз для работы уже здесь, в предгорьях. Пусть занимаются только местной шерстью. Тут её горы, — Сидор хмыкнул над невольным каламбуром. — Да и в городе у нас на неё устойчивый спрос. Ван, десяток своих мальков выделит. Мы, десяток егерей подкинем. Ужмёмся в очередной раз, — тяжело вздохнул он. — Опять в атаманом придётся решение проблем отложить.

— Ну да ладно, — махнул он рукой. — Терпели и ещё чуток потерпим. Главное, что с амазонками дело стронулось. Старшим поставим Пахома Гурского. Он хоть парень и молодой, да хваткий. Пусть растёт. Нечего ему больше делать в десятниках. Дадим полусотника и пусть старается. Справится с амазонками и с горцами, дадим сотника и отправим на самостоятельный маршрут по равнине. Съедят — сам дурак.

— А здесь тогда ещё кого из ребят на шерстяной обоз поставим. Надо выращивать свои кадры. Не вечно же нам с вами самим по этой равнине бегать. Надо дать дорогу молодёжи, — пафосно воскликнул Сидор, высоко подымая кружку.

— Ага, — ядовито ухмыльнулся Димон. — Кажется не только я соскучился по своим девочкам. Кажется кто-то ещё домой хочет, — громко, во весь голос расхохотался Димон.