Дорога. *

Счёт времени с того памятного утра, когда торговый обоз, якобы собранный Сидором для поездки в Империю ящеров с промежуточным проездом по землям Приморья покинул город, в голове Сидора как-то не сложился. Мысли его были заняты другим и постоянно путались. И сколько времени прошло с того момента, как за его спиной захлопнулась входная дверь землянки и он очнулся уже перед невысокой крепостной стеной литейного завода, он, как ни старался, не вспомнил. Ему было всё равно. Хотя Димон весь оставшийся путь до гор что-то и ворчал об отмороженных страдальцах, бездумно прожигающих свою жизнь и транжирящих его драгоценное время, Сидор ничего не слышал. Точнее — видел, слышал, реагировал, как-то, но не осознавал.

Выяснять, кого или чего Димон имел в виду, Сидор совершенно не имел желания, поэтому просто пропустил его ворчание мимо ушей. Как и всё, связанно с литейным заводом, где Василий попытался было его пригрузить кучей своих проблем, но наткнувшись на равнодушный, тусклый взгляд Сидора, мгновенно свернул все свои попытки, поняв, что говорить ему сейчас что-либо безполезно.

Окончательно сформированный уже на литейном заводе, где к нему присоединились загодя отправленные туда из разных мест подводы с товаром, их обоз представлял в этот момент какого-то чудовищного, плохо управляемого монстра. Увеличившись до ста с лишним повозок, он теперь представлял собой огромный, неповоротливый механизм, который любому, кто захотел бы его в этот момент разграбить, предоставил бы великолепные возможности. Пока из одного конца безумно длинного обоза охрана добежала бы до другого, прошло бы наверное пол суток, настолько он был громоздок и неповоротлив. А перебить пару бредущих по бокам обоза редких охранников и тут же выкрасть с телеги любой, самый дорогой товар, какому-либо бандиту не представляло бы ни малейших трудностей.

Хорошо, что вокруг никого не было. Вообще никого! Даже бандитов! Иначе, наверное, этот поход в тот же день и закончился бы. Но, свезло. Никто к ним не пристал.

И даже осознавая, что подобное положение просто недопустимо для их нынешнего предприятия, Сидор всё равно оставался совершенно равнодушным, полностью свалив все текущие дела на Димона и фактически отстранившись от руководства, как будто это его больше не касалось.

И как бы дождавшись своего часа, совершенно неожиданно доселе невиданную активность проявили ящеры, заполонив своими товаром не менее трети повозок в обозе. Когда они умудрились занять столько места было совершенно непонятно. Но пользуясь безразличием Сидора и непониманием что происходит, Димона, они уверенно повели свою линию и уже на подъезде к литейному заводу оказалось что у них в обозе есть постоянное, строго закреплённое за ними место, с которого, казалось, их теперь и стенобитным орудием не выбьешь.

И вот все эти сто с лишним сильно перегруженных, но крепких, новеньких подвод, влекомых мощнейшими тяжеловозами, тихо поскрипывая хорошо смазанными ступицами, медленно и осторожно тащились в сторону далёких гор, тяжело перекатываясь с одного предгорного увала на другой. Большие, плотно набитые мешки с зерном; практически неподъёмные одному человеку ящики листового стекла; художественные поделки из хрусталя, тщательно переложенные стружкой в изящных, расписных коробах; пустые бутылки, какие-то разновеликие банки, склянки, бочки с водкой, пивом, разнообразными ликёрами, и всякая прочая продукция производства их компании, составляли теперь груз этого, растянувшегося чуть ли не на пару верст каравана.

Сидор равнодушно смотрел на эти битком набитые, перегруженные телеги, не испытывая ни малейшего чувства гордости от того что видел, хотя ещё совсем недавно готов был дать в морду любому, кто усомнился бы в их успехах за этот год.

Неудачная женитьба и безответная любовь сильно поменяли его прежние приоритеты.

— Эта поездка хороша хотя бы тем, что можно оценить то, что нами уже сделано, — внешне совершенно равнодушно заметил Сидор, с удовольствием вдыхая чистый лесной воздух, напоённый густыми запахами лесных трав и прелой листвы.

— Кроме безлюдных постоялых дворов, в которых мы постоянно ночуем, ни хрена тут нет, — лязгнул зубами на очередной кочке злой Димон. К местным дорогам, или точнее — направлениям, он ещё не привык, как и к средствам транспорта, потому и злился. — Но хоть это. С паршивой овцы…., - Поморщившись от резкого толчка наехавшего на очередной корень тележного колеса, он ворчливо заметил:

С такой дорогой никаких колёс не напасёшься. Тебе впору тут кузню открывать, озолотишься, — в очередной раз лязгнул он зубами.

Или клинику стоматолога, — глухо проворчал он, осторожно проверяя во рту прикушенный язык. — Не думал заняться? А то бы озолотился.

А насчёт твоих пустых, заколоченных постоялых дворов я тебе скажу одно. Так как мы вчера ночевали это не дело. Кто-то там должен жить, какой-нибудь смотритель. Хоть один человек, а должен быть. Иначе что толку от него.

Летом он такой не нужен, потому как ты всегда можешь остановиться под любым кустом, тепло. А зимой он такой не нужен, потому что холодно. Ты-то сразу задрых, только до полатей добравшись, а половина нашей банды полночи камин топила, чтобы хоть немного прогреть стылую гостевую залу.

Про ящеров я вообще молчу. Они от лошадей вообще не отходят, греются среди лошадей. Так что им такое счастье тоже не нужно.

— Экий ты, — слабо улыбнулся Сидор. — Сказал бы спасибо, что хоть просеку прорубили, — хмыкнул он, глядя, как Димон в очередной раз лязгает зубами и его бросает в сторону при наезде на очередной пенёк. — А представляешь, что было бы, если бы мы не настояли на том, что сначала надо комель от снега откапывать, а потом уж рубить под самый низ. Местным лесорубам дай только волю, так потом тут, с такими снегами, в полный человеческий рост сейчас стояли бы пеньки. Ни пройти, ни проехать.

Не дорога была бы, а танковая засека. Имени линии Маннергейма.

— Очень хорошо себе представляю, — хмуро покосился на него Димон. — Рубили бы летом, так сразу бы и корчевали. А дорога твоя могла бы пока, хотя бы временно, и попетлять среди этих лесных великанов, — раздражённо кивнул он на высящиеся по краю вырубки деревья.

Хотя конечно, — ядовитым голосом въедливо заметил он. — Тогда бы ты не отчитался на нашем совете, что твои работнички прорубили столько-то там дополнительных километров просеки. Что ещё осталось немного. Что ещё чуть, чуть и мы в шоколаде.

Волюнтарист!

— Да-а, — задумчиво протянул Сидор, с невольным восхищением глядя на медленно проплывающие рядом стволы могучих лесных великанов. Бухтение Димона он воспринимал как какой-то безобидный внешний шум и никак на него не реагировал. — Где те купцы что оплатят нам наши затраты на эту стройку. Где та трасса, где тот подорожный и где тот мостовой сбор, — тяжело вздохнул он. — Пахать нам тут ещё и пахать, пока дорога в нормальную не превратится. А на это надо будет денежки только вкладывать, вкладывать и вкладывать.

Нахрена?

Помолчав недолго, он в том же философско-меланхолическом ключе спустя чуть ли не час продолжил, как будто и не было перерыва:

И ведь ни одна зараза даже не подумала нам помочь. Сколько ни уговаривал включиться в финансирование строительства дороги всю городскую старшину, что только не обещал, ни хрена. Все! Все как один, отказались.

Зато названьицем дорогу нашу уже наградили — "Тупик".

Ну! — Сидор зло потряс кулаком перед собой. — Ни одна зараза в этот тупик не сунется, не заплатив мне за проезд. Кордоны на каждом километре поставлю, муха не просклизнёт.

— Угу, — Димон безнадёжно махнул рукой. Покосившись на чего-то слишком воинственного Сидора, он со скептической усмешкой опять вернулся к основной теме их разговоров последнее время. — Ты, милок, не отвлекайся от главного, ты говори, что с баронессой своей надумал делать. Это важнее чем вся эта пьяная дорога. Будешь ещё пытаться поладить с ней? Или пошлёшь?

Слушаю, слушаю я уже две недели твои стенания, а так толком ничего и не понял. Что ты делать намереваешься?

— Ничего, — Сидор равнодушно пожал плечами. — Ничего, — тихо повторил он.

Сто раз уж я тебе это говорил и сейчас повторю. Был бы я ей нужен, так не вела бы себя со мной, как с какой-то надоедливой, навязчивой прислугой. А так…, - Сидор нервно передёрнул он плечами. По лицу его пробежала едва заметная, короткая судорога. — Баронство своё она отстояла, так что больше ей от нас ничего не надо.

Всех там мы застращали. Особенно, конечно, постаралась Маня со своими экономическими претензиями, штрафами и процентами. Ребята, что недавно оттуда возвратились, говорили, что в баронстве том даже имени её теперь боятся, а не то, что бы ей хоть в чём противоречить. Так что, теперь там Маня рулит. А я Изабелле не нужен. А раз не нужен, то и говорить не о чем. Пусть теперь себе конюха ищет, — непонятно с чего, вдруг зло скрипнул он зубами.

— Машка, конечно, отличилась, — скептически хмыкнул Димон, недоумённо на него покосившись. — Но я слышал, что боятся, как раз больше тебя. Что даже именем твоим детей пугать стали. Будешь плохо себя вести, придёт барон Вехтор, и посадит на кол. Ха-ха-ха! Смешно.

— Ну спасибо, — Сидор мрачно покосился на него. — И ты туда же. Вот уж от кого я такого не ожидал, — совсем помрачнел он. — И давно ты эти байки собираешь?

— С тех самых пор, как тебя привезли в город чуть живого из твоей эпопеи с лошадьми. Как собаку на телеге брошенного и без должного пригляда, — хмуро бросил Димон. — С тех самых пор, как о тебе пошла слава как о душегубе. С тех самых пор, как на тебя свалили ответственность за принятое этими корнеевскими уродами решения посадить выживших рыцарей на кол.

— Кто ж знал, что так оно отзовётся, — тихо отозвался Сидор. — Хотя, знал, конечно, да не признавался самому себе. Вон оно как, баронство моё вылезло, — тоскливо глядя на окружающую местность, проговорил Сидор, и лениво подхлестнул кнутом вяло перебиравшую ногами пару лошадей.

— Да и Ванька Ведун, скотина, — выругался Димон. — С радостью схватился за возможность свалить всё на одного тебя. Нельзя, мол, привлекать внимание к нашим порядкам, к нашему городу, — передразнил он Ведуна. — А то бароны соберутся и устроят рейд мщения по нашим краям. Или будут охотиться за отдельными виноватыми. Будут то, будут сё… А мы пока подготовлены недостаточно, не можем адекватно ответить. А тебе, мол, всё одно уж…

Тьфу ты, — в раздражении сплюнул он на землю. — Высокий политик, — мрачно добавил Димон. — Можно подумать они не знают о порядках на наших землях или не узнают, что там на самом деле было и кто виноват. Ха! Три раза по ха-ха-ха!

— Узнают, — равнодушно отозвался Сидор. — Узнают, ну и что. Внешне то всё шито-крыто. Так что о коллективной карательной экспедиции на город можно спокойно забыть. А что будут отдельных особей преследовать, — Сидор равнодушно передёрнул плечами, — так и что? Это обычное, рядовое здесь дело.

— Ты скажи, Вехтор, — Димон мрачно посмотрел ему в глаза. — Когда это мы с тобой успели во всё это дерьмо вляпаться так, что теперь и не выбраться.

— Вот и я думаю, — тоскливо протянул Сидор, — а не послать ли всё это куда подальше? Забиться в какой-нибудь глухой медвежий угол, да сидеть себе тихохонько, тихохонько, как мышь под веником, никуда не встревая.

— Не выйдет, — раздался у них над головой насмешливый голос Вана. — Тебе, да и тебе тоже, — с ухмылкой кивнул он на мрачно повернувшегося к нему Димона, — не удастся по глухим углам отсидеться. Натура ваша вредная обязательно вылезет. Опять какое-нибудь дело затеете. А начинать лучше всё же с друзьями, чем в одиночку.

— Ты видал, — насмешливо кивнул на него Сидор. — Мало того, что нагло сам навязался нам на нашу шею, так теперь ещё и учит, что делать. Дружбан, тоже мне, нашёлся. Лепший кореш выискался.

Боже, — Сидор в отчаянии завёл очи в гору и потряс высоко поднятыми руками, — ну за что нам эти танталовы муки. Ладно бы хоть человеки были, люди, так ведь нет же, ящеры, прости Господи, — в раздражении плюнул он на землю.

— А то, — довольно ухмыльнулся Ван. — Вы теперь от нас не отвяжетесь. Да и скажи ещё спасибо, что я один поехал, а то ведь и многие из наших собирались. Дом, при случае, повидать, то, сё по мелочи.

— Спасибочки! — ёрнически склонился Сидор в поклоне перед ящером. — Спасибо тебе, друг сердешный. Что один пошёл, а не всей вашей пятитысячной бандой. А то бы мы и не знали как от вашего надоедливого внимания освободиться.

Сидор, повернувшись в сторону идущего рядом с телегой ящера, поудобнее устроился на телеге, подоткнув под бок съехавший в сторону лошадиный потник.

Слушай, Ван. А может быть, вы себе какого-нибудь другого Главу выберете. Да хоть тебя же, — ткнул он в его сторону пальцем. — Ведь есть же у вас какие-то там обряды по смене Глав клана, не оправдавших доверия. Не может такого не быть. Зная ваши порядки, наверняка должна быть подобная процедура.

— Конечно есть, — флегматично ответил Ван, лукаво посмотрев на него. — Как же не быть, конечно, есть. Не может же клан зависеть от глупости одного из своих членов, даже если он и сам Глава клана.

— О! — победоносно глянул Сидор на скептически ухмыльнувшегося Димона.

Ну так и сместите нас, — воспрянувший духом Сидор, неожиданно почувствовал прилив энтузиазма. — Поставьте во главе клана какого-нибудь своего ящера. Нафига человека? И всё будет нормально. Ящеры с ящерами, люди с людьми. И Императрица ваша бухтеть не будет. А мы с Димоном с радостью вам передадим эти цацки, — Сидор зло дёрнул за свою цепь, обвивающую его шею.

— Не-е, — отрицательно покачал головой Ван. — Не пойдёт, — насмешливо посмотрел он на сразу помрачневших Димона с Сидором. — Нам с вами лучше. В кои то веки зажили по-человечески, — ухмыльнулся насмешливо он. — В кои то веки жизнь стала налаживаться. Работать можно спокойно. Нет постоянных стычек с соседями, которые только и норовят откусить от тебя кусок побольше, да присвоить твоё имущество.

— Значит, не сместите, — мрачно констатировал Димон, понимая что лёгкого пути не будет. — Так, значит, и будете нас злобно мытарить?

— Так и будем, — согласно кивнул головой довольный ящер. — Да вам грех жаловаться, — тут же возмутился он. — Вам же лично идёт хороший процент от всех наших сделок. Да и охрана наша, далеко не лишняя, — заметил он, внимательно посмотрев на Сидора. — Особенно в свете последних событий.

— Ага, — хмыкнул Сидор. — Видали мы ваши проценты, в твоём воспалённом воображении, — сердито заметил он. — За всё прошедшее время ни одной монетки медной не дали, всё, мол, потом и некогда. Вот, сначала, мол, одно закончим, потом другое, потом третье. Всё потом, да потом. А про события, это ты что, на дворян намекаешь? — помрачнев, решил всё же уточнить Сидор.

— На кого же ещё, — усмехнулся ящер. — Только люди из другого мира могли принять такое глупое решение, совершенно не представляя себе всех последствий.

— А ты бы их отпустил? — Сидор в упор уставился на ящера, настороженно ожидая ответа.

— Я бы их в плен не брал, — ответил ему ящер и, развернувшись, направился куда-то обратно в конец обоза.

— Да, — задумчиво протянул Сидор, провожая его взглядом. — Мудёр! Какое изящное и простое решение. И главное, так хорошо знакомое, — мрачно хмыкнул он.

— Кто бы мог подумать, что в их обозе вы найдёте две тысячи кольев для пленных. Заранее заострённых и густо намазанных маслом, — хмуро заметил Димон. — Ровно по счёту стоящей напротив рати. Так что, собакам, собачья смерть.

— Завтра будем на перевале, — неожиданно переключился Сидор. — Извини, Димон, но я устал больше обсуждать эту тему. Каждый раз одно и тоже. Они нас могут на кол сажать, а мы их нет. Происхождение, видите ли, не позволяет. Ну-ну, — неожиданно озлился он. — С чем придёшь, то и получишь, — зло закончил он.

Но! — подстегнул он тяжело шагающего тяжеловоза. — Давил, и дальше давить буду, эту сволочь, чтоб даже мысли о кольях не возникало, — яростно сплюнул он на землю.

— Наивный, — душераздирающе зевнул Димон, откидываясь на большую охапку сена, устилающую телегу. Спать ему хотелось постоянно, и он отсыпался, старательно навёрстывая упущенное в городе время.

Arriwel третий, очередной. *

Следующим утром обоз выбрался на просторную предгорную террасу. Незаметное, постепенное поднятие рельефа, сопровождающее караван все последние дни пути, неожиданно кончилось на краю хвойного леса, и дальше уже они двигались по идеально ровной, плоской, травянистой предгорной террасе.

Странное геологическое образование, однако, не вызвало у него в душе никакого шевеления чувств, хотя пейзажи, открывающиеся вокруг, воистину были прекрасны.

Хорошо видимые с опушки леса дальние пологие склоны раскрывшейся перед ними просторной долины, чашей, вдавленной в горы, смыкающиеся на противоположном краю террасы, намекало на возможное существование прохода среди гор, но отсутствие вокруг всяческих следов жизнедеятельности человека вызывало твёрдую уверенность, что это было совершенно не так.

Да и проход этот, как хорошо знали хуторяне, тяготеющие к Старому Ключу и у кого, собственно в своё время и узнал об этом месте Сидор, заканчивался уже через две небольшие, уютные горные долины. В которых кроме травы, каких-то руин и голых скал вокруг, ни хрена и не было. Леса на скалах и того не было. Когда-то, во времена постоянных набегов пиратов его безжалостно вырубили за какой-то надобностью, а потом он так сам и не восстановился.

В ту сторону, к горам, вела сейчас лишь колея новой, проложенной только этой зимой дороги, по которой ещё весной сюда доставляли различные грузы для оставленного в крепости небольшого гарнизона, а теперь, вновь заросшая травой и едва видимая.

Другим своим концом она упиралась прямо во что-то, своим видом слабо напоминающее въездные врата крепости. Сейчас разрушенной, а когда-то грозной, стоящей на дальнем краю этой долины и запиравшей путь с предгорной террасы в горы.

Что она могла там запирать и главное, зачем она тут стояла, было совершенно непонятно. И справа, и слева от неё, до ближайших скал оставалось ещё достаточно места, для свободного прохода любому человеку, или даже целой армии, мимо полуразрушенных стен этой крепости, даже не отвлекаясь на то, чтобы там могли бы кричать или постреливать с бренных останков этих стен.

Но во всей этой обширной местности, разрушенная крепость была единственным более менее пригодным для жилья местом, которое хоть как-то предоставляла защиту в случае возможного нападения ящеров.

— Это оно? — Димон с откровенно недоумевающим, неверящим видом повернулся к Сидору. — Та крепость, про которую ты мне целое лето в уши жужжал, пчёл ты наш, нелетучий? Жу-жу, жу-жу-жу целое лето.

Или что? Может, честнее будет сказать, лапшу мне на уши вешал? — сердито поинтересовался он.

— Она! — мечтательно протянул Сидор, глядя куда-то вдаль, но только не на объект вопроса.

— Может, не надо было с этими жалкими развалинами связываться? — снова задумчиво посмотрев на открывшуюся мрачную перспективу, сухо поинтересовался Димон.

Да и непонятно мне, нахрена это старьё там стоит? Да ещё ровно посередине какого-то прохода куда-то в горы? А вдруг там лавина с гор скатится, или сель сойдёт?

А что? — оценивающе посмотрел он в сторону гор. — Склоны лысые, леса нет, камни везде валяются. Все признаки на лицо. Точно там лавины сходят, — окончательно уверился он в своих подозрениях.

Да и что там вообще, можно охранять? Как-то мне сомнительно, чтобы такая хилая крепостица выдержала, к примеру хороший штурм.

— А она и не выдержала, — флегматично заметил Сидор. — И ты что, хорошо разбираешься в крепостном зодчестве?

— Нет, но…

— Раньше то там ого-го что было, — хмыкнул Сидор. — Много чего. Одного только ломаного камня от бывших стен, что ты принял за остатки от лавины, я нигде здесь больше столько не видал. Потом — двойные стены там были поперёк долины, вплотную примыкавшие к практически вертикальным откосам. По краям и по всей линии — башни там такие здоровущие стояли. И слева, и справа, и дальше ещё вдоль по стене несколько штук было. Всё это наглухо перекрывало проход. Не пройти ни туда, ни сюда.

Так что, не такая уж она была и хилая. Это только сейчас и отсюда она выглядит как старая, разваленная харчевня. Но даже сейчас от былого кое-что осталось. Пара десятков каменных полуразваленных двухэтажных домов внутри крепостных стен. Плюс казармы для гарнизона человек на двести, а при желании, если восстановить всё разрушенное, то и на тысячу, а то и на полторы. Плюс постройки ещё какие-то, стены, башни, ещё что-то непонятное… Хватает там этого добра, — благодушно махнул он рукой.

Правда, лучше всего там сохранились фундаменты, — грустно усмехнулся он, — да здоровущие подвалы под всей площадью крепости, да пара кургузых огрызков от бывшей крепостной стены, держащихся нынче вообще непонятно на чём, на честном слове. Ну, ещё парочка полуразваленных башен есть, которые вообще не понятно за счёт чего всё ещё держатся.

— Угу, — угукнул Димон, глядя на него, как на идиота.

— Речушка там есть рядом, у подножия стен, горная, небольшая. Так что и с водой там проблем нет. Хотя внутри, в самой крепости, своих колодцев хватает. Два явных, прямо во дворе, да парочка тайных, где-то в подвалах.

Но главная ценность крепости, по крайней мере для нас, там всё же подвалы. Огромные, сухие подвалы практически под всей крепостью. Даже не понятно нахрена они им такие сдались, — Сидор недоумённо пожал плечами. — Но для наших нужд — лучше не придумаешь. Как транзитный склад — чудо. Так что, развалена, не развалена — не важно. Будем восстанавливать. А подвалы — обживать.

Правда, непонятно как. Ребята с ящерами ломали головы чуть ли не всю зиму. И так прикидывали, и эдак, да ни до чего так и не додумались, кроме как развалить всё что сверху к едрене фене и отстроить заново. Сказали, что надо смотреть на месте.

Но всё одно, как ни считай, а сюда надо бешеные деньги вбухивать? — поморщился Сидор, — Вот мы пока на время просто заняли пару достаточно прилично сохранившихся башен, да ещё пару каких-то полуразрушенных казарм приспособили под жильё. Хорошо, что у некоторых зданий там хоть крыши ещё сохранились. Есть где кости на время бросить.

Только вот народу тут… Никого! — Сидр с мрачным, убитым видом окинул пустынную округу, — всего-то два десятка егерей там сейчас и есть под началом десятника.

Ты его не знаешь, — покосился он на Димона. — Сидишь в своей долине, как сыч, и практическими делами не интересуешься, — сердито проворчал Сидор.

Чтоб тебе было понятно, поясняю. Никто больше не захотел сюда ехать. Никто, кроме этого бывшего неудачника атамана с остатками своей банды. Глухомань. Сколько времени прошло, как отсюда люди ушли, а до сих пор местные боятся пиратов. Да ещё ящеров подгорных, непонятно с чего. Правда, отсюда, до старого Басанрогского перевала, да ежели напрямки, да не петлять вверх-вниз по обрывистым ущельям, буквально два шага, — пояснил он. — Однако, всё одно, глушь здесь, — безнадёжно махнул он рукой, — несусветная. И дорог нет. Чё здесь делать? — обвёл он задумчивым взглядом окружающую местность. Хотя, — прищурился он, глядя на горы. — Красиво тут! И горные луга, как раз для наших лошадей. И без всякой аренды, — усмехнулся невесело он.

Но если вздумаешь пробраться на телеге вдоль гор до Басанрогского перевала, спокойно клади на дорогу месяц, а то и два, — вернулся он к животрепещущей теме. — Там, вдоль гор такие ущелья, — помотал он головой. — На своих двоих дня два через любое из них будешь перебираться. А с телегой, да без моста, спокойно клади неделю на каждую речку. А их тут сотни, если не тысячи.

Так что, народец местный понять можно. Какая в этих развалинах польза или защита. Так, одна видимость, — с сожалением посмотрел он на виднеющуюся вдалеке крепость. — А больше пары десятков человек, мы не могли здесь весной оставить. Просто людей не было. А восстановить здесь всё что нам надо, хотя бы до более менее приемлемого состояния, пока нет ни денег, ни, опять же, людей. Хорошо, что хоть какую-то дорогу сюда подтянули. Да и то, с помощью какой-то матери и труда пленных амазонок. Хоть и плохонькая, особенно за озёрами, после железного завода, а раньше и такой не было. Когда первый обоз сюда впервые добрался, половину телег вдрызг разгрохали.

— Да брось ты, — Димон равнодушно зевнул. Видно было что тема его особо не интересует и разговор он поддерживает так, из компании. — Если правда то, что ты говоришь, то дороги здесь должны были быть. Надо только хорошенько поискать, — кивнул он на стены крепости, виднеющиеся на противоположном краю долины. — А если отсюда недалеко и до старого перевала, то значит, и дорога в ту сторону тоже должна была быть. Обязательно! — убеждённо заметил он. — Как впрочем и мосты. Перевал то старый, давно обжитой. Так что, повторю ещё раз, надо лишь хорошенько поискать.

— Ну да, — хмыкнул Сидор. — Один ты такой умный. Если бы только у нас было на это время и люди. Может они, где и были, дороги твои, только вот так сходу мы ничего не нашли. Даже никаких следов не обнаружили. Да и вообще. Это мы такие штрассе строим, что на них и четыре телеги рядом разойдутся. А раньше народ был простой, он на такие траты не заморачивался. Ехал, где посуше, да почва потвёрже, вот тебе и дорога была. Узкая, грунтовая, да неприметная, как у нас говорят — "пьяная". Где её сейчас, после стольких лет запустения найдёшь?

— Ну а мосты то должны били остаться? Или хоть какие-то от них следы? — не желал сдаваться Димон. — Или тоже скажешь, что бродами, да перекатами обходились?

— Не знаю, — равнодушно пожал плечами Сидор, глядя вперёд. — Каменных мостов нет ни одного, ни следа. Ну а деревянные, если они раньше и были, то, видимо, их или сожгли, или сами сгнили давно. Нашли пару пеньков от свай на перекатах, в удобных местах, подтверждающих твою теорию, вот и всё. Да ты сам их видел по дороге сюда, — бросил он взгляд на Димона. — Может, оно ещё где и сейчас есть, но те две группы поисковиков, что здесь работали этой зимой и весной, ничего так и не обнаружили. А больше никто и не искал. У тех ребят что мы тут по весне оставили, другая задача была. Им надо было попытаться восстановить стены у крепости, и башню какую-нибудь под жильё приспособить, да пастбища местные под наши будущие табуны оборудовать. Им тут работы хватало и было не до поиска.

И вообще, чего ты хочешь, — повернулся он к Димону, на миг, отвлёкшись от рассматривания красот в округе, — мы тут без году неделя только обосновались, а ты уже требуешь от нас мостов каменных. Да об этой дороге, сюда, к старой крепости, ещё ни одна живая душа в нашем городе не знает. Считай, что это первый настоящий обоз в эти края за пятьдесят, а может и за все сто последних лет. Вот приедем, спросим отчёта у местного начальства, что они за полгода сумели сделать. Может чего и вызнали новенького. У них на это всё же чуть ли не полгода было. Наверняка много интересного вылезло и если не со всем, то уж со многим здесь разобрались. И-э-х! — сладостно потянулся Сидор. — Покопаться бы в окрестных развалинах. Тут их много, — мечтательно закатил он глаза. — Наверняка здесь массу интересного найти можно.

Золото, брыльянты, — мечтательно протянул он.

— Барахольщик, — тихо проворчал Димон. Однако Сидор его всё же услышал.

— Археолог! — с торжественно важным видом поднял он вверх левый указательный палец.

— Во-во, — недовольно проворчал Димон, отворачиваясь. — Я и говорю, помоечник и гробокопатель в одном флаконе.

На этом разговор как-то сам собой затих, и дальше они ехали молча, любуясь красотами, открывающимися вокруг. На этой высоте леса вокруг встречались уже редкими островками, перемежавшимися огромными пространствами открытых травянистых полян. И только отдельные куртины величественных елей с редкими соснами, оживляли пейзаж широкой и просторной подгорной террасы, простирающейся прямо перед ними далеко в обе стороны вдоль гор.

Того же дня встреча. *

Всё же они, незаметно для себя, забрались достаточно высоко в горы и поэтому, прозрачный горный воздух сыграл с ними обычную в таких местах шутку. Увидев впереди крепость, они обрадовались, полагая, что скоро будут на месте. Но только к вечеру они смогли подойти достаточно близко, чтобы суметь разглядеть пару часовых на одиноко торчащих вверх кусках полуразрушенных башен. И лишь только уже глубоким вечером, практически ночью, их караван ступил в плохо расчищенный среди руин проход, рядом с развалинами крепостных ворот.

— Однако, — задумчиво проговорил Димон, обозревая в густом вечернем сумраке хорошо ещё видимый слева от него широкий проём бывших въездных врат и косо висящие там полотна разбитых ворот. — И чего не сымете? — вопросительно взглянул он на Сидора, кивая на остатки полусгнивших створок. Держащиеся ныне вообще не понятно на чём они производили крайне неприятное впечатление, готовые каждую минуту свалиться кому-нибудь на голову. — Упадут, зашибут же кого, — усмехнулся Димон. — Или ты того и ждёшь? — насмешливо поинтересовался он.

Судя по его буквально расплывшейся от удовольствия физиономии, ядовитых подначек и подколок с его стороны по поводу умения Сидором вести дела, здесь, так далеко от дома, следовало от него ожидать очень скоро.

— Это ты у меня спрашиваешь? — Сидор раздражённо передёрнул плечами, бросив исподлобья на Димона сердитый, затравленный взгляд. Зная по опыту, каким тот может быть вредным, ничего хорошего для себя в ближайшем будущем от него он не ждал. — Сам же видишь, что дорогу пока устроили через пролом в стене, рядом с въездными вратами. Всё равно здесь охранять нечего, да и людей для того нет, — попытался он сразу же оправдаться. Но, судя по ещё более повеселевшим глазам Димона, тот уже обдумывал, чем бы его подкузьмить.

У нас здесь пока вообще ничего нет, — сердито проворчал Сидор. — Даже кузни как таковой и той пока нет. Какие ещё ворота? Ну а будет время, люди и деньги, тогда и починим всё как положено. А сейчас и так сойдёт.

Хотя, — бросил он мрачный, косой взгляд на покосившуюся створку ворот, неведомым образом, ещё держащуюся на останках проржавевших петель и грозящую вот, вот обрушиться, — должны были бы и убрать. По крайней мере, им сказали начать расчистку стен от мусора. Может, с другой стороны крепости начали работы, а сюда ещё не добрались? — задумчиво проговорил он, глядя на нетронутые никем горы битого щебня с краю прохода, густо заросшие к тому же каким-то мелким, ползучим кустарником.

— Ну-ну, — нагло ухмыльнулся вредный Димон.

Несмотря на позднее время прибытия каравана, всё немногочисленное население разрушенной крепости высыпало их встречать. Здесь их явно ждали, заметив ещё с утра, и, суда по той радостной суете, что окружила прибывших караванщиков, им были искренне рады.

Да и то сказать, прибытие столь большого каравана в этот забытый Богом и людьми угол было отнюдь не рядовым событием, особенно учитывая то, что в последний раз они встречали кого-нибудь из прибывших, не менее полугода назад.

Удалённость, скука и тоска этого уединённого, навевающего мрачные мысли места разом сменилась весёлыми голосами радостных встречающих. Ну а когда местные сидельцы узнали, что их заменяют, освобождая от опостылевшего дежурства, радости их не было предела.

— Ёшкин кот, — радостно тискал Сидора в объятиях Бугуруслан, богатырь под два метра ростом и, по совместительству, ещё и начальник здешних сидельцев. — Ну, слава Богу, наконец-то Он услышал мои молитвы, и нас здесь сменят. Ну-у-у, здесь и тоска, — продолжал он радостно орать, помогая разгружать с телег вещи прибывшему ему на смену десятку.

Окинув взглядом горы высящегося на подводах самого разнообразного имущества, он в задумчивости почесал затылок. С каким-то странным, непонятным выражение лица, десятник оценивающе смотрел на суетящихся вокруг него молодых егерей.

Что-то не пойму, — немного настороженно ещё раз оглядел он гору барахла вокруг. — Что происходит? — подслеповато прищурясь в свете ярких бензиновых ламп, заливавших темноту вокруг ярким, ослепляющим светом, Бугуруслан ещё раз, более критически оглядел горы имущества, ещё оставшиеся на подводах. — Делать здесь нечего. На сотни вёрст вокруг никого нет. С юга глухие горы, ни пройти, ни проехать. С запада, кроме своих, никого. С востока, как оказалось, ящерами даже не пахнет, леса глухие на сотни и сотни вёрст, без единой живой души. С севера? — ещё более недоумённо пожал он плечами. — Да вряд ли кто из города задумает сюда переселяться. Кому нужна глушь сия несусветная. А вы вместо того чтобы высвободить мою банду отсюда куда ещё, загоняете в эту дыру дополнительно людей. К тому ж, молодняка, которые уже через пару недель просто сбесятся здесь от безделья? — вопросительно уставился он на Сидора немного недоумевающим взглядом.

Замерев возле телеги с огромными тюками какого-то тряпья, он подозрительно уставился на Сидора.

Вы что-то здесь нашли, — обвиняюще ткнул он в Сидора пальцем. — Рудник? Рудник будете разрабатывать? Железо? Еще, какую руду? — насел он на Сидора.

Судя по его вдруг загоревшимся глазам, этот вопрос его почему-то сильно заинтересовал.

Да какая ещё руда, — рассердился усталый Сидор. Объясняться среди ночи с любопытным десятником не было никаких сил. — Забыл уже, что табуны сюда ещё с весны готовились перегнать?

— А это…, - Сидор с раздражением сердито пнул мыском сапога по кем-то уже сброшенному на землю тяжеленному тюку с арбалетными болтами. — Это вообще оружие, чтоб в случае чего было чем отбиться от конокрадов, — с натугой подняв тяжеленный тюк, он, тяжело шагая, потащил его в подвал соседней, полуразрушенной башни, приспособленной временно под арсенал.

Оттащив его, Сидор с обречённым видом присел на второй, точно такой же тюк, валяющийся рядом с Бугурусланом, и, тяжело переведя дух, заметил, с тоской глядя ещё на один, дожидающийся его на подводе:

Какой олух набил такие здоровущие мешки, — охнул он, схватившись за поясницу. — Аж ноги подкашиваются.

— Ты бы поменьше за столом сидел, да прожекты свои писал, — с покровительственной усмешкой заметил ему Бугуруслан. — А прыгал бы и бегал побольше. Чай, не мальчик ужо, должен бы знать, что как попрыгаешь, столько и проживёшь.

Ну, так, начальник! А поподробней? Не увиливай от ответа, — ткнул он своим пудовым кулачищем Сидору в бок, так, что тот невольно снова охнул поморщившись.

— Ты, медведь, — недовольно проворчал Сидор, осторожно потрогав сразу же занывший от тычка бок. — Тыкаешь свои кулачищи, куда не попадя, так что потом все бока в синяках.

— Твои бока и отбить невредно, — хохотнул Бугуруслан. — Гляди, как бы на них скоро пролежней не образовалось. Совсем уже в прожектах своих закопался, жирком, я смотрю, обрастать стал. А местный ящер тебя, тварь такая, не пожалеет. Он не кулаком, он копьём тебя ткнёт. — Бугуруслан осторожно покосился на стоящих тут же рядом пришедших с обозом ящеров. Судя по его свободному поведению, кто это такие он уже знал, так что говорил, не обращая на них особо внимания. — И не посмотрит, что ты такой вумный. Но, ты не отвлекайся, не отвлекайся, начальник, говори, зачем приехал, да куда столько оружия привёз. Обороняться здесь не от кого. Войны никакой ни с кем не предвидится. По крайней мере, ребята наши так думают, — усмехнулся он. — Так что ты никак, торговать с кем-то вздумал, — бросил он на Сидора заинтересованный взгляд. — Так чего ж ты молчал. Надо было и нам сказать. Может, и мы бы своего товару к тебе в обоз подбросили. В куче то, оно завсегда лучше, чем поодиночке. Говори, начальник, — ещё раз шутливо, но уже аккуратнее ткнул он своим пудовым кулачищем Сидору в бок, — где барыш будем иметь, а, то меня ребята после вашего отъезда прибьют ненароком, что я у тебя ничего не вызнал.

Сидор, окинув задумчивым взглядом мощную фигуру настороженно посматривающего на него десятника и устало ухмыльнулся, молча кивнув головой на огромный тюк с оружием, так и валяющийся на телеге. Представить, даже на миг, что такого здоровущего быка кто-нибудь сможет прибить, было довольно сложно.

— Отнесёшь, скажу, — ухмыльнулся он ещё раз, окинув взглядом как бы случайно столпившихся вокруг нескольких егерей из отряда Бугуруслана.

С завистью посмотрев, как тут же засуетившиеся добровольные помощники легко и сноровисто оттащили неподъёмный для него тюк в подвал арсенала, он дождался их возвращения и только после этого начал:

Собственно, никакой тайны тут нет, — устало пояснил он. — Поскольку у нас с амазонками, весьма напряжённые отношения, как вы наверняка знаете, то мы и решили убрать у них из-под носа наши табуны. Зачем дразнить самолюбивых бабец своими лошадьми, зачем вводить их во искушение. Как говорится, с глаз долой, из сердца вон.

Уберём наших лошадушек от их хищного взора подале, глядишь, они скоро и забудут, что мы у них, по их мнению, что-то скомуниздили.

Да и луга здесь для выпаса великолепные, получше будут, чем приречные возле города. Охраны, опять же, практически не требуется, а с людьми, как ты знаешь, у нас вечная напряжёнка.

Вот мы и решили — сэкономить на пастухах.

Ну а пока суть, да дело, пока первый табун пригонят, пока времени до зимы ещё полно, я тут у вас сначала дела проверю, как всё обстоит. Так сказать, заранее, чтоб если что, была возможность что-то исправить. А то мы считай, что полгода с тобой не виделись. Вы, небось, и забыли тут уже, зачем вас здесь оставляли, — пошутил Сидор, устало улыбнувшись.

Если бы он в тот момент знал, сколько правды было в его якобы шутке, он бы сейчас так дружески не улыбался.

Что-то у нас в этот раз с лошадьми большая загвоздка вышла, — смертельно усталым голосом продолжил он. — Их у нас не просто много, их какая-то прорва…

Была уже поздняя ночь, и спать хотелось неимоверно. А тут ещё сказки рассказывай заинтересованным слушателям. Ишь, как смотрят, аж глазищи в ночи сверкают.

Лошадей больше будет, чем рассчитывали, — устало пояснил он на недоумённые взгляды. — Намного! Намного больше, чем первоначально рассчитывали. Поэтому надо все планы пересмотреть и выбрать дополнительно новые пастбища. Уже ясно, что тех, на которые мы первоначально рассчитывали, не хватит.

Пока первый табун пригонят, мы тут для них новые пастбища и оборудуем. Загоны там всякие, то, сё. Избушки на курьих ножках, зимовьё, чтоб людям было, где голову притулить.

Одним словом, всё то, чем ты должен был всё это время здесь заниматься. Ну, и ещё кучу сверх того.

Так что, — бросил он внимательный взгляд на примолкшего, заинтересованно слушающего его десятника, — готовься, голубь мой, отчитаться по проделанной работе. Потому как работы впереди, — устало помотал он головой из стороны в сторону, — много. Много больше того что ты тут уже наделал.

— Угу, — согласно кивнул головой вдруг задумавшийся десятник. — Отчитаться, это можно. Отчитаться, это мы легко. Отчитаться — это запросто.

Что-то в его голосе царапнуло Сидора, но он сейчас слишком устал, чтобы поздно ночью разбираться с тем, что зацепило его внимание, решив отложить всё на утро. Да и то, если потом не забудет.

— Ну а потом мы двинемся дальше, в Приморье. Через Басанрогский перевал. Так что всё, что сгрузили — на местное обустройство, а что оставлено на подводах, это для торговли в тех краях. Как вы знаете, тут до перевала напрямки совсем рядом будет.

Сидор, развернувшись в сторону гор, некоторое время задумчиво обозревал темень перед собой, а потом равнодушно махнул куда-то в сторону гор рукой.

Там! Куда-то туда.

Вот мы и пройдёмся по предгорьям до него, разведаем пути дороги, проверим натурно, так сказать, транспортный коридор, трассу, чтобы потом можно было организовать через эту крепость новую дорогу для сообщения с Приморьем.

Поэтому и оружие завозим. Так сказать, для охраны путей, ну и вообще, — Сидор неопределённо покрутил возле виска растопыренной пятернёй, — для защиты этих мест от всяких, разных.

Поскольку все прилегающие к крепости бывшие поля и луга как бы теперь наша собственность, а крепость теперь носит уже официальный статус пограничной, на что имеется соответствующая бумага от городского Совета, то мы будем восстанавливать и крепость для собственных нужд. Для того же и дорогу сюда протянули.

— А бумага то от Совета тебе зачем? — непонимающе посмотрел на него десятник. — Здесь вообще ничейные земли и никаких таких особых прав тебе такая бумага не даёт. У Совета здесь вообще никаких прав нет. Нахрена тебе папирус сей?

— Сегодня нет, а завтра есть, — хмыкнул Сидор. — Тем более, что это никого ни к чему не обязывает. Ни меня, ни Совет. Но в случае чего, всегда можно будет каких-нибудь чужих находников послать подальше, сказав, что здесь уже земли Старого Ключа. Поможет, не поможет, — устало пожал он плечами, — там видно будет. Но пока дело обстоит именно так.

Поэтому же и крепостью этой будем заниматься уже более серьёзно. Оставляем несколько инженеров из ящеров, разбирающихся в крепостном зодчестве, пусть работают. Потому же и гарнизон увеличиваем вам ещё на пару десятков егерей для усиления. Чтобы за то время, пока мы бродим, хоть как-то привели крепость в порядок, а то вы, как я уже заметил, — Сидор недовольно, устало поморщился, — не особо то и старались, как я уже заметил. — Даже к расчистке фундамента крепостной стены ещё не приступили.

Задумчиво помяв мочку уха, он продолжил, как будто не заметил помрачневших, нахмурившихся лиц собеседников.

Весь периметр крепостной стены нам сейчас не потянуть, но пару, тройку башен, восстановить они смогут. Может, и с засыпанным рвом, что-нибудь придумают. Это уж им виднее.

Потом стенами, и остальными башнями займёмся, от которых на нынешний момент одни пеньки остались. Потом тын деревянный поставим, а потом и каменный будет, как только деньги свободные появятся, — устало перевёл Сидор дух, широко и душераздирающе зевнув. — Когда заработаем чуть деньжат на торговле в Приморье, тогда и подумаем об этом, а пока элементарно нет средств.

И если тут дерево поблизости найдём, — недовольно проворчал он. — А то я смотрю здесь кругом лугов больше, чем лесов. Зато камня, как грязи.

— Ну а в Приморье то, чего потеряли? — подозрительно посмотрел на него десятник. — Даже нам в нашем медвежьем углу уже известно, что пираты перекрыли перевал и не пропускают наши товары.

— Сегодня нет, а завтра да, — душераздирающе зевнул Сидор. — Не вечно же это будет продолжаться. И вообще, спасибо, что помогли с разгрузкой, но на все вопросы отвечу завтра. И так уже заполночь. Завтра день будет, тогда и поговорим.

Первый день. *

Утром проснуться под толстым, тёплым овечьим одеялом, никуда не спеша — это было здорово. Пусть не на перине, не в роскошной двуспальной кровати с хрустящими, пахнущими свежестью и чистотой белоснежными простынями. Пусть на узкой, сбитой из кривых, впивающихся в рёбра не ошкуренных жердин, лишь для вида присыпанных сверху тощим слоем сырого, вчера срезанного рогоза… — всё одно хорошо!

Хрен с ним, что не у себя дома, не в своей кровати. Что ты сейчас в грязной, кое-как убранной комнате какого-то полуразрушенного старого дома, с выбитыми окнами, неаккуратно затянутыми неизвестно на какой помойке найденными старыми, грязными тряпками. С отсутствующей дверью, вместо которой на гуляющем по комнате сквозняке скрипит какое-то жалкое жердяное убожество, обтянутое дурно пахнущей, плохо выделанной козьей шкурой. Главное, что с нормальной, не протекающей под дождём крышей над головой и в своей постели.

Всё просто великолепно!

И не на рассвете, блин! Когда все в обозе ещё спят и солнце ещё не встало, и раньше тебя поднялся лишь повар, осторожно гремящий на походной кухне посудой. Да бодрствующие часовые тихо нарезают круги вокруг каравана, настороженно вслушиваясь в предутреннюю тишину. А ты уже начинаешь заниматься бесконечными делами обоза, как из рога изобилия сыплющимися на твою несчастную голову, лишь только ты продрал глаза.

Всё-таки, что ни говори, а понимание того, что ты в дороге, что ты куда-то постоянно двигаешься, не сидишь на месте, что каждое утро надо рано вставать — одно только это создавало определённый эмоциональный настрой, который могло перебить лишь осознание обратного — что ты сейчас дома, и никуда завтра не поедешь

И как же это всё надоело, за какую-то пару недель. И теперь здесь, в крепости, можно было отпустить вожжи и пусть всё на самотёк.

Сидор сладостно потянулся, разминая затёкшие на жёстком лежаке кости, и выдохнул облачко пара изо рта.

— М-да? — сладко и лениво зевнул он. — Температура за бортом явно ниже плюс девяти, или десяти градусов, — невнятно пробормотал он, в ленивой задумчивости наморщив лоб. Вспоминать точные данные было откровенно лениво. Да и зачем. Что пнём по сове, что сову об пень. Главное ясно — не жарко.

Всё одно — было хорошо. Просто здорово!

А уж то, что он, в кои-то веки, встал не до рассвета… А…?

Сидор, прищурив левый глаз, задумчиво посмотрел на тоненькие лучики света, пробивающиеся сквозь многочисленные дырки в тряпках, занавешивающих окна.

— "Далеко за полдень", — вывел он глубокомысленное наблюдение.

Явно солнце стоит уже высоко в зените и все кругом давным-давно встали. Небось, заняты своими бытовыми делами, и слава Богу что никто ни с чем не лезет и не пристаёт, не тревожит своими нуждами, и ты никому не нужен…

Боже, как же это хорошо!

— "Как они все мне надоели, — лениво думал Сидор, счастливо улыбаясь от приятных мыслей о недавно пройденной дороге, и что никто его сейчас не тревожит. — Наконец-то можно и мне побездельничать. Хоть полчасика".

Сидор давно уже не помнил у себя такого чудного ощущения тихого, светлого счастья — праздника ничегонеделания. Праздника, помнящегося разве что по далёкому, полузабытому детству. Когда в субботу, в первый выходной день после длинной, нудной учебной недели не надо было бежать к восьми тридцати в школу на первый урок. И вся семья дома, и все ещё спят, и можно рано не вставать, поваляться в кровати… Хорошо!

Но больше всего ощущение праздника в душе создавало осознание того, что, ни сегодня, ни завтра, ни даже после — послезавтра, ему никуда не надо будет двигаться. Никуда не надо идти. Что в ближайшую пару недель обоз точно никуда отсюда не тронется. Потому что в крепости дел полно и он, Сидор, просто так решил. А он был тут дома, пусть даже это был и не совсем тот дом, где он хотел бы сейчас оказаться, а какие-то руины давно брошенного людьми города непонятно где в горах.

— "Дома!" — Сидор лениво потянулся, с удовольствием размяв затёкшую на этих проклятых, не ошкуренных жердях спину.

Блин! — резко подскочил он с кровати, тихо выругавшись про себя. Яростно растирая намятые за ночь синяки на спине, он ещё пару раз прошёлся неласковыми эпитетами в адрес собственной вчерашней лени. Лодырь! — с удовольствием обругал он сам себя. Настроение было такое хорошее, что можно было немного и побухтеть. — Нет, чтобы вчерашнюю охапку рогоза нарезал потолще, так вот же, поленился, бездельник. Вот и заработал себе на спине за одну лишь ночь кучу синяков.

Соседняя койка, заправленная серым шерстяным одеялом, была пуста. Димон, как вчера и договаривались, с утра пораньше слинял на рекогносцировку в горы.

— "Неугомонный! Лентяй! — недовольно подумал Сидор о хитроване Димоне, мрачно созерцая его пустую койку. — Вот же гадский жучила! Смылся! Прямо с утра!

И теперь всё навалится на несчастного меня. Опять, — Сидор несколько долгих минут уныло посозерцал пустую койку Димона. — Лентяй! — ещё раз с удовольствием обругал он отлынивающего от общественных обязанностей компаньона.

Но хорошо, что не стал будить со сранья, — всё же простил он его, немного поразмыслив, — Дал хоть выспаться после долгой, трудной дороги и вчерашней, затянувшейся глубоко за полночь разгрузки обоза".

Сидор смущённо помял заросший недельной щетиной подбородок.

— "Надо бы побриться", — пришла изрядно, на целых семь дней запоздалая и абсолютно правильная мысль, которую он тут же пинком отослал обратно, откуда она не вовремя вылезла.

Глядя на аккуратно заправленную койку Димона, он мысленно вернулся обратно во вчерашний вечер. Что-то там вчера было такое, что зацепило его, а теперь не давало спокойно наслаждаться покойным утром.

— "Может, что-то было не так с разгрузкой?" — поскрёб он зачесавшееся вдруг ухо.

Собственно, особой нужды разгружать караван так поздно ночью, сразу же по приезду, не было ни малейшей, можно было бы подождать и до завтра. Но больно уж не хотелось заниматься подобной долгой и тяжёлой работой утром следующего дня.

Дел впереди было по горло, и разгружать обоз в светлое время суток категорически не хотелось. Буквально на глазах убывающий световой день оставлял с каждым прошедшим днём всё меньше и меньше времени на работу. А делать что-либо ночью Сидор категорически не любил, хоть иногда и приходилось, вот так как вчера.

Да и надо было Сидору хотя бы просто нормально выспаться с утра, хоть один раз, настолько дико за этот перегон он устал.

Но, похоже, выспавшееся сегодня с утра сознание разбудило задремавшую вчера паранойю, потому как, несмотря на сладкую побудку, было вчера что-то такое, зацепившее, что сегодня его разбудило. Что-то странное, теперь буквально тянущее за душу. Что-то связанное с неразобранными завалами мусора на месте старых крепостных стен, во что Димон сразу ткнул его носом.

И всеми своими за последнее время необычайно обострившимися чувствами, Сидор ощущал, что вокруг него в крепости было что-то не то.

— "Если мне не изменяет память, — задумался Сидор. — А память мне не изменяет, и я на неё не жалуюсь, то вчера мне на миг показалось, что никто из встретивших нас егерей группы Бугуруслана не был нам особо то и рад, и не выказал, ожидаемой, в общем-то, радости от встречи. Так, вялые поздравления и дежурные приветствия, — Сидор напряг память, пытаясь вспомнить самые незначительные мелочи вчерашнего вечера, а точнее — поздней ночи. — Как будто не они просидели в этой глуши лишние полгода, и мы со своим обозом не были первыми, кто здесь появился за всё это время. Выходит, с кем-то из города они за эти полгода всё же общались, связь какая-то была. Да и весьма характерные вчерашние оговорки Бугуруслана подтверждают, что он в курсе происходящих в городе событий. Хотя бы про то, что пираты закрыли для нашего города перевал.

Глушь глушью, а плохие вести и сюда доходят", — Настроение резко испортилось.

Подойдя к окну, он раздражённо сбросил на пол какую-то старую, серую тряпку, вчера им прибитую парой гвоздей к старой раме и хоть как-то защищавшую комнату от холодного горного воздуха с улицы. В комнате сразу посветлело и похолодало. Всё же было далеко не лето. Хотя, слава Богу, ещё и не зима.

"Совсем странно".

Широкая, короткая улица крепости, с полуразрушенными каменными домами по обеим сторонам, скорее даже не улица, а вытянутая в длину небольшая внутренняя площадь старой крепости, с редкими, вяло бредущими куда-то по своим делам людьми, производила странное впечатление. И что-то в ней было не так, что-то неправильное. Что-то, что вчерашним поздним вечером отметило его сознание, а теперь, с утра, он никак не мог вспомнить, мучительно напрягая память. Что и сейчас резало глаз, но никак не могло достучаться до сознания.

Надо было вспомнить свои вчерашние ощущения, породившие сегодня чувство какой-то внутренней тревоги и безпокойства. И теперь ещё более усилившееся, стоило ему только подойти к окну.

Мысли снова вернулись к прерванным размышлениям.

— "Любой нормальный человек должен был бы радоваться, когда ему сообщали о выплате задержанного полугодового жалованья. А они ни гу-гу. Ничего подобного я вчера не наблюдал", — бездумно наблюдая за ленивой суетой на улице, вернулся он снова к своим мыслям о вчерашнем вечере.

"Какие-то они тут все вялые, — заворочались в его голове тяжёлые с утра мысли. — Больные что ли? Эпидемия? Цинга?" — усмехнулся он бредовости пришедшей в голову мысли.

Было полное впечатление, что эти люди за окном никуда не спешили. Никто не торопился к нему с утра пораньше за деньгами, никто не теребил его, тормоша спросонья и требуя своих денег, хотя вчера вечером он всех специально, первым же делом предупредил о выдаче с утра зарплаты.

Это было настолько не характерно для местного люда, крайне болезненно относящегося к деньгам, что мгновенно вызывало настороженность.

"Вот! — пришло чёткое понимание вчерашней странности. — Они ничего не спросили про задержанную зарплату. И никто из них сегодня с утра не спешит её из меня выколачивать".

Блин! — тихо проговорил Сидор, уткнувшись лбом в оконную раму. — Это не есть good. Ничего не понимаю.

Может они дали мне возможность спокойно отоспаться? После трудной дороги?

Сидор чуть не заржал самым неприличным образом от этой, неожиданно пришедшей ему в голову мысли. Подобного вежества за местной публикой он до сих пор ни разу не замечал. Вот сапогом в дверь бухать на рассвете, когда ещё все спят, мол, чего долго не открываешь — это запросто. А дать выспаться усталому после долгой и тяжёлой дороги человеку — хрен там.

"Где мои деньги!? Мать — мать — мать! И железным хватом за горло хвать! Чтоб не вырвался и не сбежал! Вот, как они должны были себя вести сегодня с утра, — несколько озадаченно подумал Сидор. — Именно так, а не так как они себя сейчас ведут. Как будто меня здесь и нет".

Всё это, однако, было очень и очень странно. В чём, в чём, а в заботе о ближних и их интересах, эта публика никогда раньше замечена не была.

Насколько Сидор успел разобраться в характере местного народца, задержка жалованья даже на один день могла вызвать самый настоящий бунт. А тут — ничего, тишина. Тишина и равнодушное спокойствие.

Никто сейчас не стоял под окнами этих развалин, где он остановился и не возмущался по поводу необоснованной задержки жалованья. Никто, лично встретив вчера персональных виновников сложившегося положения, явившихся перед ними, что называется воочию, не выказывал им с Димоном ни малейших претензий, ни своего возмущения.

"Странно? Ничего странного, — мрачно подумал Сидор. — Подозрительно! Крайне подозрительно!"

Глядя на редких, снулых каких-то егерей, вяло бредущих по улице, почему-то исключительно из десятка Бугуруслана, у него было такое странное ощущение, что местных насельников, такое положение дел даже вполне устраивает.

Жалко, что всего этого не видит сейчас Димон, — тихо проговорил Сидор.

Его рассеянный, бездумный взгляд блуждал по окрестностям, краем из-за соседних порушенных крыш видимых из окна.

Интересно было бы сравнить наши мысли. Ему тоже всё творящееся сейчас здесь показалось бы странным, или нет?

В какой-то момент, уткнувшийся лбом в гнилые останки оконного переплёта в окне Сидор, вдруг остро пожалел, что Димон ушёл так рано с утра в горы, не дождавшись задержавшегося где-то проводника, и ничего происходящего сейчас здесь, в крепости не видит. Крайне важная поездка, вызванная срочной необходимостью проверки и подтверждения ещё весной найденного одной из поисковых групп пещерного прохода на ту сторону гор, в Приморье.

Да и дорога впереди, до этого пещерного перевала требовала самой тщательной предварительной проверки на предмет возможности прохождения уже целого обоза. Нельзя было соваться незнамо куда, не получив личного подтверждения найденному. Не зря же местные чуть ли не в унисон говорили, что горы на юг для телег в этих местах не проходимы.

Это была первоочередная задача.

Но и то, что тут, в крепости происходило, похоже, требовало не меньшего внимания. И его сторонний взгляд, сейчас бы не помешал.

Сидору вообще не нравились никакие странности. А последнее время особенно. И мнению Димона, особенно в подобных случаях, Сидор привык доверять.

Жаль, что он вчера так поспешно попросил Димона прямо с утра отправиться дальше в горы, надеясь максимально сократить сроки пребывания здесь и время подготовки обоза к переходу через местные Альпы.

— Блин! — тихо, с неожиданно появившейся злостью выругался Сидор. — А вот это уже, полный пиз…ц!

До него только сейчас дошло, что вчера он невольно подметил, и что сейчас просто бросалось ему в глаза. Но что он только сейчас осознал.

Запустение. Полное запустение всего вокруг, словно ничего из запланированного этой весной сделано не было.

Даже комната эта и дом, которые он ещё весной этой лично для себя присмотрел, не были не то, чтобы хоть как-то отремонтированы, они вообще находились именно в том состоянии, как их оставили весной. Даже мусор по углам и тот не был прибран.

Кругом царило полное запустение, ничем не отличаемое от того, что было здесь пол года назад. И виданная ими вчера ночью створка разбитых крепостных ворот, косо висящая в проёме разрушенной въездной башни, была прекрасной иллюстрацией этого факта. И, выходило, что за эти полгода никто из бывших здесь людей, ничего из запланированных дел не сделал.

— Так, так, так, — постучал он пальчиком по остаткам рамы в окне. — Чем же вы тогда здесь целых полгода занимались? — тихо пробормотал он.

Настроение ещё больше испортилось. Похоже, впереди у него были серьёзные, и насколько хорошо он того знал, очень тяжёлые разборки с местным комендантом. Очень этого не хотелось.

На Сидора навалилось предчувствие надвигающейся катастрофы.