Встреча.*

Необычно ранняя в этом году удивительно красивая и тёплая золотая осень странно рано вступила в свои права. Как-то вдруг разом верхушки густых лиственных и хвойных лесов на ближайших к Басанрогскому перевалу склонах гор окрасились нежным золотистым цветом увядшей листвы, и холодные осенние туманы по утрам веско заявили свои права на близкое начало зимы.

Одним из таких туманных осенних рассветов, в горловине прохода, ведущего меж двух невысоких, заросших хвойным лесом склонов в уютную небольшую долину недалеко от перевала, собралась немногочисленная группа странных и непонятных людей. По внешнему виду эта группа настолько сильно выпадала из привычного облика обитателей Басанрогского перевала, что даже для привыкших, если и не ко всему, то ко многому, местных жителей она бы показалась чем-то совсем странным. Если б, правда, в то утро кто-нибудь из них вдруг оказался в тех местах. Однако кругом в это время было удивительно безлюдно.

Три человека, весьма характерной внешности для своего узкого круга, представить которых всех вместе было совершенно невозможно, сидели за одним столом. Из них — одна — самой типической внешности нищая амазонка, неизвестно каким образом вдруг оказавшаяся в этих негостеприимных для неё местах. Плюс два явных лесовика, увидеть которых с ней вместе было более чем странно. Плюс к этой странной троице ещё один не менее странный человек — наитипичнейший барон, из самых что ни на есть типических поречных дворян.

И, совсем невероятное чудо для этих мест — крупный имперский ящер в одной компании с ними. Или, как их когда-то раньше называли — большой имперский ящер, самого типического имперского вида, встретить которого в последние годы в этих местах Левобережья было просто что-то необыкновенное.

И, тем не менее, он там был, большой имперский ящер в одной компании с амазонкой, двумя своими извечными врагами лесовиками левобережцами и поречным бароном.

Странная, очень необычная и странная компания. В которой, при всей её странности больше всех выделялась, как ни удивительно амазонка.

Именно она при первом же взгляде со стороны производила весьма странное, привлекающее взгляд какое-то неопределённо-загадочное впечатление своим нездешним, непривычным для этих горных мест видом.

К тому же, судя по одежде, явно… скажем так — совсем не богатая, и почему-то державшаяся откровенно отчуждённо от остальной компании.

Нищая немолодая амазонка, с измождённым худым лицом в некрасивых шрамах, в старом, местами протёршимся от времени боевом комбинезоне бывшего когда-то элитного подразделения Речной Стражи, рядом со своими извечными врагами — левобережцами, для которых соседство за одним столом с подобной особью уже являлось чем-то невероятным. Слишком много между правым и левым берегом одной реки было взаимного зла.

И это — несмотря на довольно тесные экономические, а то и родственные связи между двумя давно и открыто враждующими территориями.

И ещё. По всему было хорошо видно, что эта странная компания чего-то ждала. Ждала, судя по их нетерпению, уже долго.

Так долго, что за это время даже успели к раскрашенному каким-то неизвестным шутником красно-белому полосатому шлагбауму, перекрывающему проезд в долину, принести и сервировать три небольших, но очень удобных раскладных стола, а заодно и разжечь рядом небольшой переносной мангал со скворчащим на углях душистым, чуть-чуть уже подгорающим шашлыком.

Солнце уверенно вставало в зенит.

К полудню, на столе уже не было свободного места, не заставленного разнообразными недоеденными закусками и полупустыми бутылками с напитками. Стояло даже несколько початых пол-литровых бутылочек орехового ликёра, весьма почитаемого собравшейся за столом публикой, а в воздухе витал одуряюще пряный аромат горелого жареного мяса. Впрочем, на который никто из едва заметно нервничавших собравшихся, казалось, не обращал внимания.

Удобные разборные, походные стулья, на которых сидела вся компания, дополняли картину легкомысленного пикника, устроенного какой-то бесшабашной компанией на обочине большого, проезжего тракта. И если бы не суровые, озабоченные лица присутствующих, в эту картину легко можно было бы и поверить.

Если бы гонцы с близкой отсюда таможни, с вестью о скором прибытии с перевала давно ожидаемого обоза, не были бы здесь задолго ещё до рассвета. И если бы не сжигавшее всех изнутри нетерпение не погнало всех сюда в несусветную рань, на эту пустынную лесную дорогу к этому дурацкому полосатому шлагбауму.

Это же нетерпение, видимо и не позволило никому из них реально оценить скорость передвижения большого, медленно движущегося тяжелогруженого обоза. И теперь уже вся группа, не обращая внимания на закуски, с откровенным раздражением посматривала на дальнюю сторожевую вышку, стоящую далеко у поворота тракта, откуда сидящий там наблюдатель обязан был оповестить собравшихся о близком появлении долгожданного каравана.

Широкий и когда-то торный торговый тракт, ведущий с перевала Басангский Рог в город Старый Ключ, и сам по себе последние года мало оживлённый, с введением местными баронами по просьбе амазонок таможенной блокады, к настоящему времени окончательно захирел. И о былом величии его не напоминало уже ничего.

Дошло до того, что за прошедшее лето, казалось, убитая ранее в усмерть земля на тракте неожиданно покрылась коротким ёжиком молодой зелёной травки, на которой за всё прошедшее лето, дай Бог, если проступил, хотя бы один след какого-то шального торговца, непонятно за каким хреном давшего крюка в эту сторону.

Даже наёмные купцы Головы города и прочей Старшины, у кого после введения запрета на таможне был персональный допуск на торговлю с перевалом, и те предпочитали теперь ездить другой, более безопасной, хоть и более дальней северной дорогой. Далеко стороной, кругом огибая эти дикие пустынные места, даже они старались теперь избегать эти, с недавним появлением в этих местах подгорных людоедов вдруг ставшие по-настоящему опасными места.

И лишь старые набитые колеи, ещё кое-где видимые на заброшенном тракте, всё ещё указывали на то, что когда-то и этой дорогой кто-то часто пользовался.

Вот и за всё это длинное, такое невыносимо тягучее утро, по пустынному, безлюдному тракту неспешно проскакала рысью лишь небольшая группа хорошо вооружённых всадников, долго ещё потом настороженно поглядывавшая в сторону беззаботно сидящей на склоне холма компании. Слишком необычно они здесь смотрелись.

Солнце поднялось уже достаточно высоко, когда густой столб белого дыма, высоко поднявшегося над стоящей на повороте дороги дозорной вышкой, доложил о появившихся в пределах видимости первых подвод долгожданного обоза. И сразу за этим первые, ещё плохо видимые отсюда подводы, показались из-за поворота дороги.

— Ну, наконец-то, — едко, с едва скрытым в голосе удовлетворением, проговорил сидящий крайним справа самый, наверное, прилично из всей компании одетый человек.

Свернув с пустынного тракта в седловину, ведущую в сторону стоящей у подножия холмов группы, большой, тяжелогружёный обоз медленно, словно сытый, перекормленный удав неспешно подтягивался по склону к узкой горловине прохода.

Барон Ивар фон Дюкс, Советник баронов де Вехтор, откинувшись лениво на стуле, с отчётливо проступившим у него на лице облегчением вглядывался в приближающиеся телеги, ловя каждый доносящийся оттуда звук.

— Вовремя-вовремя, — едва слышно проговорил он. — Заждались.

— Дождались, — эхом откликнулся сидящий рядом с ним какой-то один из двух оборвышей, по всему виду типичный лесовик. — Хотелось бы мне только знать, чего, — едва слышно, сквозь зубы процедил он.

Атаман независимых хуторян, распустивший всю свою команду по домам, а сам решивший дождаться уже чуть ли не на неделю задерживающегося где-то на каких-то неизвестных нефтепромыслах барона Сидора де Вехтор, сидел рядом с поречным бароном и со всё более растущим беспокойством вглядывался в приближающийся обоз. На лице его, незаметно для окружающих проступало разочарование, если не сказать прямо — самая натуральная паника.

На сердце у атамана стало тяжело. Те немногочисленные торговцы, что вернулись с ним из-за перевала, давно уже разъехались по своим делам по всему Левобережью, а он остался на месте, надеясь на обещанную бароном Сидором прибыль. Теперь же, глядя на приближающийся обоз, он отчётливо понимал, что его провели. Его телег, тех телег, что он оставил Сидору под свой будущий товар, в этом обозе не было. А это значило…

Это много что значило. Для него, в первую очередь это значило крупные неприятности…, если не сказать больше.

Дома было слишком много дел, слишком много такого, что требовало от него своего личного, персонального пригляда. Пригляда и денег. И атаману, кровь из носу нужен был капитал. А он, мало того что застрял тут, в глухой, Богом и людьми забытой долине на перевале на такой долгий срок, так теперь ещё оказался и с неясными перспективами по деньгам.

Принесённая им же самим в город Старый Ключ весть о пневматической чудо-мортире, фактически чуть ли не в одиночку уничтоживший двухтысячный отряд рыцарей, по дошедшим до него недавно слухам, повергла всех местных оружейников в шок. И даже печальная последующая участь самих артиллеристов, поголовно полёгших под рыцарскими мечами, никого не остановила, буквально взорвав деловую активность горожан. И особенно в области изобретательства всяческого смертоубийственного железа.

Плюнув на никак и никем не решаемые проблемы с порохом, значительная часть из местных мастеров сосредоточилась теперь на поиске путей наилучшего применения так громко заявившего о себе давления воздуха. И первые же опытные партии вооружения, появившиеся, словно из ниоткуда, тут же наводнили городской Совет, буквально завалив его образцами, заявками и предложениями.

Оказалось, что в городе давно всё было и не хватало только одного мощного толчка, чтобы запустить буксующую человеческую мысль. И таким толчком стала необычная история разгрома рыцарского войска, рассказанная вернувшимися из Приморья торговцами.

Тем не менее, другая часть оружейников, традиционно придерживающаяся пороховой ориентации, не пожелала сдаваться, и словно по мановению ока у них оказались и бездымный порох, и пироксилин, и все остальные ингредиенты, необходимые для производства самого современного огнестрельного оружия и всей сопутствующей начинки.

Теперь в городе медленно и уверенно разворачивался натуральный оружейный бум или, говоря иными словами, банальная гонка вооружений. Пневматики соревновались с пороховщиками. И, не смотря на всю созданную землянами рекламу пороху, в понимании того, кто из них победит в этой гонке была полная неопределённость. Явного фаворита не было. Но тот, кто первым вкладывался в это дело, тому в дальнейшем светила весьма и весьма серьёзная прибыль.

Единственное, что пока ещё сдерживало городских мастеров, так это торговая блокада амазонок и перекрытый рыцарями перевал Басангский рог, связывающий всё верховье Левобережья с развитыми в техническом отношении устьевыми княжествами Юго-запада. Да плюс к тому настороженное отношение ко всем новшествам главных держателей клановых капиталов — городской Старшины, осторожно и понемногу выделяющих средства на разработку и закупку нового вооружения, и не желающих чрезмерного усиления городских гильдий ремесленников, которым при таком раскладе светили колоссальные денежные вливания.

Поэтому атаману, кровь из носу, срочно нужны были его деньги, которые он так неосмотрительно вложил в нефтяное дело барона Сидора, в надежде на скорую прибыль, и о чём потом не раз и не два искренне пожалел. Но пока что у него был ещё шанс не упустить этот разворачивающийся буквально на глазах бурный процесс массового военного творчества. И он никак не желал его упускать. Особенно учитывая его богатые родственные и дружеские связи в среде оружейников.

Так что, дело оставалось за малым, за деньгами, которые он так неосмотрительно доверил никогда не вызывавшему у него особого доверия землянину.

Теперь, в совершенно подавленном состоянии сидя на каком-то дурацком неудобном стуле, на каком-то дурацком пикнике, в компании каких-то малознакомых, неинтересных ему людей, он мрачно размышлял о собственных, совсем не радужных перспективах.

— "Как же я влип, — одолевали мрачные мысли атамана. — Теперь вот приходится сидеть за одним столом с какой-то нищей, оборванной амазонкой, находиться рядом-то с которой ему, порядочному атаману лесовиков было зазорно. И это, не говоря, что с другого края стола с ним рядом сидит настоящий родовитый поречный барон, который его до бешенства раздражал своим лощёным, ухоженным видом, словно в пику ему, нечесаному и с утра не умытому".

Атаман с мрачным, старательно скрываемым ото всех раздражением уныло рассматривал проходящие мимо подводы, мало похожие на то, что он ранее видел, и мысленно прикидывал как он будет теперь выкарабкиваться из того болота, в которое он сам себя загнал. Выхода впереди он не видел.

Его подвод в пришедшем обозе не было. Ни одной из тех подвод, что там, далеко за перевалом он оставил этому ср…му барону, в пришедшем сейчас обозе не было.

Атаман вяло, про себя, грязно выругался. Похоже, вот теперь он точно влип.

— "Значит, Сидор по какой-то причине не выполнил своего обещания и теперь ему придётся ждать неизвестно, сколько времени, пока тот не пригонит сюда обещанную ему нефть или полностью не вернёт ему деньги", — пришло вялое понимание.

А это значило откладывание далеко на потом всех его грандиозных планов с оружием. И одной только этой причины уже было достаточно, чтобы атаман пребывал сейчас в самом отвратительнейшем настроении.

— О! Атаман! Ван! Советник! Васька — шельмец! Сбежал-таки Ягодного!

Какие люди! И все разом, и в одном месте! Невероятно!

Весёлый голос того самого Сидора, которого только что он мысленно костерил про себя, неожиданно раздался буквально над самым ухом атамана, немедленно выводя того из прострации.

— О! Винцо! И шашлычком балуетесь!

У-у-у! Запах! Какой обалденный запах горелого мяса!

Сидор, откровенно дурачась, скалился с верха пулемётной тачанки, которую он за всё это время так и не удосужился сменить на какого-нибудь рослого рыцарского коня, более подходящего ему по статусу начальника большого торгового каравана, барона и дворянина.

— А ты я смотрю, всё верен себе, — хмуро бросил мрачный атаман, наконец-то разглядевший в узкой боковом бойнице броневика того, кого он так долго ждал, и кого с таким нетерпением про себя костерил. — Всё так и ездишь на своей адовой колеснице?

— Да, дружище.

Съехав на обочину и остановив свой броневик рядом с компанией, Сидор с трудом протиснулся в узкий верхний люк крыши боевого отделения. Устало шлёпнувшись задницей на откинутую крышку люка, он с довольной, лучащейся счастьем физиономией, небрежно похлопал по тонкому стволу пулемёта, торчащего из смотровой щели верхнего бронеколпака.

— Что ты там ни говори, такая она или сякая, а с этой штуковиной много спокойнее и гораздо увереннее себя чувствуешь.

Не поверишь, но какие-то придурки, тут совсем рядом за перевалом попытались как-то нас прижать, — неприятно ухмыльнулся он. — Наверное, из тех, кого не добили там под скалами, когда вас освобождали. О-очень, доложу тебе, эффективно эта штучка себя показала. Очень! Больше потом никто даже и не пытался. В упор — как косой косит.

Впрочем, ты сам видел, — небрежно махнул он рукой.

Так что, атаман, зря ты отказался от моего предложения, зря. Хорошая штука. Особенно в умелых руках. Крайне советую передумать.

— Значит, система оправдала себя, — проговорил, подходя к ним Ван, и, глядя на улыбающегося, довольного Сидора, приветливо помахал рукой. — Барону, привет!

Выходит, не зря мы столько времени корячились, торопясь побыстрей изготовить рабочий образец?

— Не зря! Ой, не зря, — расплылся в ещё более довольной улыбке Сидор. — Вот и атаман подтвердит, что машинка чудо как хороша. Правда, атаман?

Советник! О! — заорал он в полный голос, словно только что заметив подходящего к тачанке барона Ивара. — И ты здесь, дорогой!

— Где ж мне ещё быть, — скупо, одними губами усмехнулся барон. — Где сказал себя ожидать, там я и жду. Уже устал отбиваться от всех охотников, что поживиться жаждет нашей нефтью.

— Нафиг! Всех нафиг! Самим надо, — мгновенно сгоняя с лица улыбку, Сидор уже более внимательно присмотрелся к встретившей его компании.

Однако! — озадаченно покачал он головой, словно только что отметив для себя странный состав встречающих. — Советник, Ван, атаман? Васька? Даже и от амазонок кого-то пригласили? Странно это, совсем странно. Впрочем, с ними в последнюю очередь поговорим. Не до баб-с, — равнодушно отвернулся он от амазонки, которая в отличие от всех остальных, так на своём месте и осталась, даже не дёрнувшись вместе со всеми.

Удивляюсь, что это вы все тут собрались, — повторил задумчиво он. — А уж тебя-то, атаман я менее всех ожидал здесь увидеть. Чего в город то не убыл, аль стряслось опять что?

— Стрясётся, — мрачно обещающе процедил сквозь зубы атаман, — Прям счас, здесь и с тобой стрясётся, если ты мне немедля не скажешь где мои телеги с обещанной мне нефтью.

Столько времени прошло. Где они?

— Как где? А это что? Вот же они. Разуй глаза!

Сидор, снова расплывшись в ехидной, довольной улыбке, махнул рукой в сторону идущих мимо них длинных, массивных телег, тяжело груженных двадцативёдерными дубовыми бочками, в которых обычно перевозили разные жидкости в этих краях.

— Ты, конечно, извини, мой дорогой атаман, но твои колченогие садовые тележки пришлось выбросить, а точнее продать. За сущие гроши, — усмехнулся он. — Больно уж хлипкие оказались, не выдержали и пары бочек. А вместо них, там же на месте, я заказал для тебя вот этих вот монстров.

Сидор величественным, барственным жестом указал на влекомый мимо них парой здоровенных, мохнатых битюгов большой, мощный воз с пятью большими, крепко перевязанными дубовыми бочками сверху.

— Извини, махнул не глядя, — с довольным видом проговорил он. — Но, то не беда. Если тебе они не подойдут, то я всё у тебя так уж и быть выкуплю, по закупочной цене, а тебе верну то, что было.

— Ба-ба-ба, — с несколько озадаченным видом атаман подошёл поближе к проходящему мимо обозу.

— Эко, ты добра то привёз, — ещё более озадаченно проворчал он, глядя на вроде бы как свою телегу, которая как раз в этот момент застряла в проходе.

Почему-то этим утром в казавшейся ещё вчера такой просторной, большой долине для одного единственного прибывшего каравана вдруг оказалось на удивление мало места. И теперь телеги, которых оказалось, некуда было там поставить, теснились в проходе, ожидая своей очереди на размещение

— Так это что, выходит, что телеги мои? Это мои телеги? — неподдельно изумился атаман растерявшись. — Хренась, себе, — озадаченно полез чесать он затылок.

— Губищи то не раскатывай, — усмехнулся Сидор, прекрасно понимая обуревавшие атамана в этот момент чувства. И видимо, чтобы уж окончательно ввергнуть его в ступор небрежно добавил.

Твои — ровным счётом двадцать штук.

— Что? — ахнул атаман.

— Зацени, — ухмыльнулся Сидор. — По пятку серебрушек за ведро нефти. Бочка оптом — четыре золотых. С тарой — пять. Всех расходов на первую партию — пятьсот золотых с небольшим. И это лишь первая партия.

Ну, ещё тяжеловозы с телегами на пять тыщ потянут. Но это уже так — разовые вложения, — пренебрежительно махнул он рукой.

— Сколько?!

Атаман неверяще смотрел на Сидора, не зная как реагировать на его слова.

— Две тысячи вёдер нефти за пять сотен?

— Этого не может быть! Стоп. Это же не более шести тысяч. А где остальное золото?

— Потом, потом, — остановил его барон Ивар. — Потом поговорите о том, что и почему не может быть.

— Кстати, атаман, если надумаете сразу всё оптом продавать, то я у вас куплю. Здесь и сейчас, всё и сразу.

— О? — озадаченно уставился на Советника Сидор. — С каких это пор вы, господин Советник, перекрасились в купцов? По-моему, раньше торговля вас совершенно не интересовала.

— Постоял бы с моё в этой долине по иному бы запел, — мрачный Советник с осуждением покачал головой. — Вы, господин барон, даже не представляете, в какой ужас меня ввергли, бросив здесь одного со своим нефтяным обозом.

— Каким таким обозом? — неподдельно изумился Сидор. — Едрит твою…, - схватившись за голову едва слышно выругался он. — Забыл. Совсем забыл, что оставил вас здесь с нефтью. Что вы меня ждёте, всё время помнил, а что вы ещё и взялись охранять мой первый обоз с нефтью — забыл. Вот незадача то…

— Ты то мог забыть, а вот мне кажен божий день напоминали, — сердито проворчал старый барон. — Не иначе как сам чёрт меня тогда под локоть толкнул самому предложить вам остаться с этим вашим обозом. Каждый день! Каждый божий день, пока вас не было, ко мне подходило по несколько покупателей в день, предлагавших любые деньги за то, что лежало у вас на подводах.

Ровным счётом сорок два предложения в первые три дня ожидания. На любых условиях. Никогда не думал, что по эту сторону перевала так плохо с нефтью, — растерянно проговорил он. — Просто что-то невероятное, доложу я вам.

Да тут буквально за месяц можно сколотить весьма и весьма приличное состояние.

Барон с ясно видимым удивлением широко развёл руками, как будто пытаясь этим показать истинную величину собственного непонимания того, что происходит.

— Советник! — Сидор сделал предостерегающий жест, останавливая разоткровенничавшегося барона. — Потом. Всё потом. Потом поговорим. Надеюсь, вы взяли у своих потенциальных покупателей все потребные сведения, чтобы можно было, потом связаться с ними.

— Разумеется, — расплылся в довольной улыбке Советник. — Дело лишь за малым — продать привезённую вами нефть.

— Нефть продавать не будем, — раздражённо отмахнулся Сидор. — Продадим готовый продукт: бензин, керосин, мазут, солярку, масла любые, всё что угодно. А за сырой нефтью пускай ездят сами, — отрезал он. — Я неделю на этих так называемых промыслах посидел, мне на всю жизнь хватило. Насмотрелся, как они там её добывают.

Нефти им, — раздражённо проворчал он. — Хрен им по всей морде, а не мою нефть. Пусть сами куда хотят, туда за ней и едут. А я на эти промыслы больше не ездок. Не яздяк и не ездуль.

Сидор задумался на миг, а потом с ухмылкой продолжил:

— А также не ездец и не ездюк.

Как они там работают, — он с отвращением, брезгливо поморщился. — Жара, нефтяные испарения, серная вонь от болот, комары, мошка, мухи. Слепни, размером с натуральный бомбардировщик. Ни дышать, ни жить там невозможно. А они ничего — как-то живут. И даже иногда работают. Когда их не одолевает присущая им природная лень.

Как они меня достали, — раздражённо покрутил он головой. — Я — ленивый, много видел ленивых, слыхал о ленивых, но эти…. Эти — нечто.

Ну что, господа, — окинул он всех встречавших враз повеселевшим взглядом, — пошли, перекусим, а дальше снова в путь. Думаю, дома нас заждались.

У нас в отряде второй день как последняя жратва кончилась. Так что жрать охота! — гулко хлопнул он по звонко отозвавшемуся брюху. — Жуть как!

С довольной, радостной улыбкой он повернулся к хмурому, мрачному Советнику, всем своим видом выражавшему неудовольствие.

Честно говоря, Сидору было совершенно непонятно такое его поведение. Он вернулся, живой, здоровый, а тот опять чем-то не доволен. Что ему ещё надо?

— Ну что, барон, — Сидор дружески хлопнул того рукой по плечу. — Хватит кукситься! Угощай, чем Бог послал. Иль вы тут всё мяско без нас подъели, пока ждали? — с деланным ужасом Сидор схватился на неожиданно заворчавшее брюхо, так к месту подтвердившее его слова.

— Ну что ж, — бросив на него понимающий взгляд, барон Ивар тяжело вздохнул. — Ну да. Как говорится, сначала гостя накорми, напои, спать уложи, а потом и дела с ним решай.

Пойдёмте, господа, — махнул он рукой куда-то в сторону. — Незачем посреди проезжего тракта стоять, когда у нас есть отличный гостевой домик.

Решительно повернувшись, он быстрым шагом двинулся мимо застрявших в проходе телег куда-то в глубину долины.

Идти далеко не пришлось. Буквально через два десятка шагов за шлагбаумом перед ними открылась небольшая уютная долина, раскинувшаяся меж окружающих её невысоких, покатых холмов. Склоны её, заросшие могучими, высокими елями, создавали в долине какую-то мрачную, величественную торжественность, плотной стеной прикрывали долину от холодных, северных ветров. А заодно и создавали непередаваемое словами очарование уютной, уединённой атмосферы в ней, сейчас грубо нарушенное суетой огромного числа телег, лошадей и людей, прибывших с караваном.

Казавшаяся ранее такой большой и просторной, сейчас она едва могла вместить не такой уж и большой прибывший обоз.

К полному недоумению Сидора, практически всё внутреннее пространство в долине оказалось занято высокими штабелями каких-то округлых предметов, по просматривающимся из-под плотной укрывной ткани очертаниям, весьма похожими на бочки, которыми заставлено было, чуть ли не всё пространство в долине.

А гостевым домиком, как его назвал Советник, на поверку оказалось нечто, больше похожее на древнерусский княжеский терем, чем на рядовую гостевую избу.

— Это что, избушка? — удивлённый Сидор стоял перед самым настоящим трёхэтажным рубленным теремом, сложенным из толстых, неподъёмных брёвен, и с удивлением, граничащим с откровенным потрясением, рассматривал большой рекламный щит, нависающий прямо над крыльцом.

Клеевая у тебя, Советник, избушка на курьих ножках, оказывается, — едва слышно пробормотал он.

В середине рекламного щита сияла намалёванная яркими, кричащими красками огромная оранжевая бочка с пятном разлитой чёрной нефти внизу, а сверху бочку венчала огромная надпись, тщательно выписанная большими, красивыми буквами в мелких завитушках.

— Нефтяная компания баронов де Вехтор, — едва шевеля губами, тихо прочитал Сидор название. — Крупный и мелкий опт. Поставки по всему Левобережью и за пределы ея.

А это что ещё за реклама на растяжках? — ещё более тихо пробормотал он, медленно поворачиваясь к Советнику.

Барон Ивар, — холодный, ледяной голос Сидора, наверное, мог бы наморозить айсберг льда в пустыне Сахара. — Как изволите вас понимать? Это что ещё за хрень?

— Э?

Советник со смущённым видом взял Сидора под руку и быстро увлёк в сторону от всей, буквально окаменевшей компании, с очумелым видом рассматривающей ярко разрисованный большой рекламный щит, которого этим утром ещё не было.

— Господин барон Сидор де Вехтор?

Холодный, лишённый эмоций голос, раздавшийся за спиной Сидора, прервал готовую уже свершиться суровую расправу над зарвавшимся Советником.

На обернувшегося Сидора смотрели холодные, голубые глаза высокого, могучего телосложения мужчины, широкую, мощную грудь которого, покрытую густого плетения воронёной кольчугой, пересекала роскошная, расписная перевязь, на которой висел даже на один только внешний вид, тяжеленный, неподъёмный меч.

Роскошная, чёрная борода, украшающая снизу лысый, сверкающий на осеннем солнце бритый череп, довершала картину классического пирата, как его частенько рисуют дешёвые мазилы-художники.

— Ну? — мгновенно приходя в настороженное состояние, Сидор внимательно смотрел на стоящего напротив вооружённого мужика.

"Только чёрной повязки на глаз ему не хватает и будет вылитый пират Чёрная Борода", — мгновенно пронеслась в голове шальная мысль.

— Я рад, что вы выполняете свои обязательства, — довольно оскалясь, Чёрная Борода протянул Сидору лопатообразную лапищу, в которой свободно могли бы уместиться целиком три, отнюдь не маленькие ладони самого Сидора.

С широкой, довольной улыбкой он радостно потряс руку Сидору, грозя вывернуть её из плеча и панибратски хлопнув его по плечу веслом, по какому-то явному недоразумению называемым рукой, с широким, радостным оскалом на пол лица, весело поинтересовался:

— Ну что, барон, я гружусь?

— Да-да, — не дав Сидору открыть и рта, Советник тут же встрял в разговор, как-то незаметно оттеснив Сидора плечом в сторону. — Грузитесь, господин сотник, грузитесь. Всё, как мы договорились. Первая партия ваша. Вы первый.

Потом, всё потом, — тихо прошипел на ухо обалдевшему Сидору Советник, и услужливо засуетился, показывая незнакомому сотнику, куда идти грузиться.

Удивлённый столь странным поведением собственного Советника, за которым ранее ничего подобного в поведении не замечалось, Сидор уже с откровенным любопытством посмотрел на неизвестно откуда вдруг оказавшихся рядом с ним незнакомцев. Происходящее становилось уже интересным. Не успел он приехать, а тут у него тут же, прямо с колёс начинают таскать его бочки, да ещё и приговаривая при этом, что это по предварительной с ним договорённости. А ведь он о том — ни сном, ни духом.

— "Кажется, кто-то у меня скоро получит. Хорошо так получит. И я даже знаю, кто", — многообещающе покосился он на демонстративно делающего невинный вид Советника.

Тем не менее, Сидор решил подождать с расправой и посмотреть, что-то ещё будет. Слишком уж сильно поведение старого барона выбивалось из всех привычных ему рамок.

Было интересно посмотреть, что-то ещё будет. Что ещё такого интересного Советник отчебучит, что так прямо и норовит ввести Сидора в ступор.

Демонстративно невозмутимо потирая онемевшее от дружеского тычка плечо, и стараясь пока не вмешиваться в происходящее, Сидор уже откровенно весело наблюдал, как сноровистая бригада каких-то неизвестно откуда взявшихся грузчиков ловко разгружает привезённые им бочки. По заранее заготовленным мосткам грузчики сноровисто перекатывали его бочки с нефтью на неизвестно когда и каким образом очутившиеся у них за спиной чужие подводы.

— "Так вот кто занял всё свободное место в долине, — понимающе отметил он для себя. — А я-то думал, чего это наши телеги в проходе застряли. Уж на размеры самой долины стал грешить. А оно вона что. Оказывается, пока мы размещали подводы в долине, здесь нас уже ждал чужой обоз того самого чернобородого лысого сотника".

Это было единственное, что он пока что понимал. Остальное оставалось ещё во мраке. И в центре всего этого безобразия крутился сияющий радостной улыбкой, ужасно довольный Советник.

Когда последняя бочка, согласно какой-то предъявленной бородатым сотником накладной, была погружена, он подошёл к Сидору и, снова хлопнув его своей лапищей по враз онемевшей руке, радостно заорал, от чего у того в голове раздался лёгкий звон, на миг чуть не лишивший его сознания.

— Ну, барон! Ну, молодца! С тобой приятно иметь дело. За следующей партией буду через неделю, а теперь бывай, мне надо торопиться. Как бы лодья без меня не ушла. Неделя задержки — это много, даже для амазонок.

— Так это у тебя для девочек, — сделал понимающий вид Сидор, хотя сам, ни хрена не понимал.

— А то! — бородач хитро подмигнул ему. — Ты давай, приятель, тащи ещё. Эти бабы сейчас всё возьмут, что ни дай. А мы на них озолотимся! — неожиданно громко и гулко, как из бочки захохотал он.

Ну, всё, бывай барон, — хлопнул он ещё раз по ладони Сидора своей лапищей, от чего Сидору на миг показалось, что по ней со всего маха врезал кузнечный паровой молот. — Жди меня через неделю, возьму ещё столько и дважды по столько. Ты только так долго больше не застревай, а то их лодьи ждать не любят, — ещё раз повторил он.

Хлопнув его, теперь уж для разнообразия, по левому плечу, от чего несчастного Сидора ощутимо перекосило набок, он, довольно ухмыляясь, двинулся следом за уже почти скрывшимися за поворотом лощины последними телегами своего обоза.

— Сто шестьдесят бочек нефти, — с весёло-насмешливым видом Сидор повернулся в сторону буквально лучащегося от счастья Советника. — Ты без меня продал мои сто шестьдесят бочек? — обвиняюще ткнул он в сторону довольного Советника указательным пальцем.

— Нет! — яростно замотал головой Советник. — Не сто шестьдесят — пятьсот!

— Что? — с лица Сидора сбежала улыбка.

Растерявшийся от неожиданности он на какой-то миг даже не понял, что ему ответил Советник.

— Сотнику — пятьсот, — яростно закивал головой Советник, а потом, хитро взглянув на Сидора, с ухмылкой добавил. — А потом ещё две тыщи, с половиною. Итого — три.

— С половиною чего? — тихо переспросил незаметно подошедший к ним атаман, который до того стоял в стороне со всеми остальными и молча взирал на происходящее.

Скосив на него недовольный взгляд, Советник неожиданно для Сидора уточнил, невольно сорвавшись на нравоучительный тон.

— Две с половиной тысячи двухсотлитровых бочек с сырой нефтью. Их сотник Борода взял для того чтобы втюхать амазонкам. Взял бы и больше, но я ему не дал. Пока не дал. Сказал, что для начала хватит ему и ста шестидесяти. А дальше, равномерными поставками в течение всего месяца остаток. Мол, не один он такой.

На большее я пока не рискнул. До разговора с тобой.

Повернувшись к Сидору, Советник многозначительно посмотрел ему в глаза и лёгким, едва заметным кивком отозвал его в сторону.

Отойдя подальше от группы встречающих, Советник жёстко взял Сидора под локоть и тихим голосом, проникновенно заметил:

— Господин барон, я знаю как стать миллионером.

— Что?

Сидор с совершенно обалделым видом смотрел на Советника баронов де Вехтор, как будто видел того первый раз в жизни.

— Вы хотите стать миллионером? — голосом, полным неподдельного изумления, громко переспросил его Сидор. — С каких это пор?

Барон, да вы с ума сошли! — зашипел он в сильнейшем раздражении от подобного бреда.

— Не я, а мы! — оскалился в блаженной улыбке идиота Советник. — Мы станем миллионерами. Вы и я! А решил я это, неделю назад, — совершенно честно, глядя ему прямо в глаза, чётко, как на плацу перед командиром, доложил барон.

Ровно две недели назад, когда вы оставили меня здесь стеречь свой обоз с нефтью, я понял что это возможно. А ещё через неделю назад я уже знал, как и с кем, я это сделаю.

И я всё подготовил.

Советник с непередаваемо самодовольным видом смотрел на Сидора взглядом победителя.

— Осталось совсем немного. Надо только заручиться вашей поддержкой и решить, сколько мы делаем миллионов. Один? Два? Пять? — Советник вопросительно посмотрел на Сидора, словно ожидая от того пропуска в рай.

— Пи…ц, — процедил сквозь стиснутые зубы Сидор. — Полный пи…ц.

— Сколько? — уже с нотками лёгкого нетерпения в голосе барон Ивар требовательно потеребил Сидора за рукав. — Сколько нам надо миллионов? — уже с откровенным раздражением в голосе, требовательно спросил он его.

В конце концов, мы можем заработать и десять миллионов, но только тогда придётся сидеть здесь до зимы, а, то и ещё дольше. А мне бы этого не хотелось. Какое это ни увлекательное занятие — делание денег, но признаюсь — чертовски однообразное.

И все эти торговцы нефтью…, - барон замолчав, брезгливо передёрнул плечами.

Такие…, - оборвал он сам себя с откровенной брезгливостью в голосе. — За лишние пару серебрушек готовы буквально вырвать друг у друга горло. Какая гадость, — буквально выплюнул он из себя. — Миллионом больше, миллионом меньше — не всё ли равно, в конце то концов.

— Барон, — Сидор постарался спокойно и вежливо прервать речь разошедшегося не на шутку Советника. — Объясните, наконец-то, что здесь происходит? Какие на хрен миллионы?

Внимательно посмотрев на него, барон Ивар по-деловому и более связно наконец-то снизошёл до того, чтобы поведать, что же творится вокруг.

В конце его длинного, достаточно сумбурного монолога он всё-таки постарался более внятно закончить свою речь, однако снова свалившись на повтор.

— Говоря уж совсем вкратце, — с тяжёлым вздохом, барон в который уже раз снова пустился в объяснения, — уже на второй день после того как ты меня тут оставил, ко мне подошли двое каких-то купцов из ваших, низовых левобережцев, и предложили продать всю нефть что у меня была. Ну, ту, что ты здесь оставил мне на хранение.

В тот же день, вечером, ко мне подошли ещё несколько человек с точно таким же предложением. На другой день всё повторилось. На третий день — опять. На четвёртый день — снова. И так шло по нарастающей всю первую неделю. Разница была лишь в том, что каждый день цена на нефть всё подымалась и подымалась, пока окончательно не установилась на просто неприлично высокой цене в сто золотых за бочку.

— Упс, — растерянно прошептал Сидор. — Бред. Та нефть слова доброго не стоила. И ты хочешь, чтобы я в такое поверил? Чаз-з.

— Верь, не верь, но я её продал и по этой цене. А сотника Бороду ты и сам видел, — лишь усмехнулся на его слова Советник. — Так что, я продал всё, что у меня на тот момент было, слишком уж выгодным было предложение. Себе же оставил только одну только двадцативёдерную бочку, как образец поставляемой продукции, и стал просто заключать договора на поставки в ожидании вашего возвращения.

И что самое невероятное, отбою от желающих не уменьшилось.

Так что на сегодняшний день, у меня на руках контрактов на шесть тысяч триста двадцать шесть двухсотлитровых бочек, срок исполнения которых истекает ровно через месяц.

А после того, как вы, барон, сегодня прошли перевал с караваном в триста телег с полутора тысячью бочек с нефтью, завтра же у меня на руках будут сотни точно таких же контрактов. Хоть на десять, хоть на двадцать, хоть на сорок тысяч бочек.

Знай, только вертись!

Барон! Ваша нефть это наша золотая жила! Мы за полгода сделаемся самыми богатыми людьми на континенте. Мы станем миллиардерами!

Но первый миллион мы должны сделать именно сейчас, немедленно, в течение одного этого месяца.

А потом мы сможем спокойно заняться восстановлением всех ваших усадеб в Приморье, — с мечтательно довольным видом буквально промурлыкал он. — И нам никогда больше не придётся клянчить в каком-то занюханном банчке наш законный миллион, который нам какие-то ср…ые ростовщики никак не хотели отдавать.

Прежде чем к кому-либо идти, мы должны сами стать миллионерами. Тогда и разговор с нами будет иным, не то, что сейчас. Зайдите завтра, зайдите попозже, зайдите в конце месяца. Управляющий сегодня занят, сможет принять вас только в конце недели, а то и вообще в следующем году.

Судя по проскользнувшим в голосе злым интонациям, вдруг прорезавшимся у барона, он уже не раз видимо имел возможность убедиться в том, что так оно на самом деле и есть. Причём, по всему было видно, совсем в недалёком прошлом, судя по его, крайне вдруг ставшему раздражённым виду.

А почему месяц? — тупо переспросил Сидор. Напор старого барона его окончательно дезориентировал.

— Элементарно, барон, — словно птица Феникс, мгновенно воспрял духом фон Дюкс.

По моим расчётам, глядя на нас, таможне понадобится ровно один месяц, чтобы понять, сколько они теряют. Точнее, сколько кто-то, точнее барон де Вехтор, вместо них зарабатывает. И, как только поймут, они тут же перекроют нам лазейку. Но месяц, гарантированный месяц торговли у нас точно будет.

Поверьте, барон, я эту публику знаю. До них очень быстро дойдёт что происходит, и они немедленно снимут свой дурацкий запрет на торговлю с Левобережьем. И нефтью в первую очередь.

Но пока они раскачаются, у нас есть ровно тридцать дней чтобы заработать свой первый миллион. Потом у нас появится масса конкурентов, — уныло заметил Советник, — которые мгновенно собьют наши монопольные цены. И станет гораздо тяжелей.

Конкуренты уже зашевелились. Как только через перевал прошёл наш самый первый обоз, тот, который вы потом оставили на меня, тут же среди таможенников пошли подспудные разговоры, что необходима немедленная отмена запретительных налогов на торговлю нефтью. А сегодня вы опять прошли через таможню с нефтью. И опять без какого-либо платежа! Всё! Счёт пошёл на дни, если не на часы. Поэтому, надо торопиться.

К сожалению, из-за нашей неготовности, мы потеряли слишком много времени. Да ещё это, совершенно не нужное нам освобождение всяких…, - Советник недовольно покосился в сторону навострившего ушки атамана. — Так что, у нас осталось ровно тридцать дней, в течение которых мы можем заработать такие шальные деньги. Но для этого нам надо в сутки продавать не менее трёхсот пятидесяти бочек с нефтью.

Но теперь, после вашего сегодняшнего триумфального появления, когда все увидели что все мои обещания — это реальность, мы это уже можем. Самое главное — у нас есть бочки. Я к вашему приезду подготовился…

Барон Ивар повернулся в сторону долины, откуда они только что пришли, и ткнул в ту сторону пальцем.

Помнишь тот здоровущий штабель с краю прохода, прикрытый брезентом. Это первая партия пустых бочек, идущая с нашего литейного завода. Через два дня будет ещё одна тысяча. И в течении следующих двух недель мы получим все потребные десять тысяч бочек. Дело лишь за тобой.

Как часто ты можешь обернуться на промыслы и обратно?

— Как? — Сидор с озадаченно задумчивым видом смотрел на нервного, взъерошенного Советника. — Ну-у-у, — задумчиво протянул он. — Если поднапрячься и прикупить ещё лошадушек, заказать подвод, благо я теперь знаю где и у кого, то, пожалуй, что и за три дня можно! Но чаще, как, ни старайся не выйдет. Я просто не успею туда, обратно обернуться. Но раз в три дня обоз провести можно, это точно.

Хотя, — вдруг задумался он, — если поставить своего человечка на месте, чтобы он там постоянно сидел и заливал бочки, то можно оборачиваться и чаще. Но где же его взять, того человечка. А надежда на местных — слабая. Ленивые больно, подведут.

И каждый обоз должен быть не менее чем на полторы сотни подвод, — категоричным тоном уточнил Советник, — чтобы за раз гарантировано было не менее шестисот двухсотлитровых бочек. Иначе мы никак не заработаем даже миллион.

Лошадей покупать не надо, лошади будут, — Советник, заложив руки за спину, с деловым видом заходил перед Сидором из стороны в сторону. — Ребята с заводов на днях должны будут подогнать пару табунов наших собственных тяжеловозов.

Забывшись, Советник уже перестал разбирать, где, чьи лошади, свалив всё в одну кучу.

— Оттуда же, с заводов, и подводы скоро будут, — деловито уточнил он. — На это тоже не стоит тратиться. Экономика должна быть экономной.

Так что, господин Сидор, когда со следующим обозом вы вернётесь сюда в долину, вас уже будут ждать и новые лошади, и бочки, и телеги. Останется их только перегнать на промыслы и доставить потом обратно, с грузом. И миллион у нас в кармане.

Людей нет! — барон Ивар с тоской в глазах посмотрел на одинокого егеря, который как раз в это время катил куда-то мимо них полную бочку с нефтью.

— Да, энтузазизьм у вас тут бьёт ключом, — усмехнулся Сидор, заметив тоскливый взгляд барона.

— Толку то, — хмуро бросил Советник. — Я уже из города всех кого мог вызвал, а людей всё равно мало. Что делать? — Советник с сожалением пожал плечами. — Единственная затычка, которую никак не обойти. Единственным чем спасаюсь — покупатели сами будут проводить погрузку, разгрузку. А это не дело, — барон Ивар внимательно посмотрел прямо в глаза Сидору. — Это опасно. Могут и спалить. Тогда нам миллиона точно не собрать. Как бы самим приплатить не пришлось: и за срыв поставок, и за пожар на территориях, прилегающих к таможне. Тут с этим строго.

И уж будь уверен, — угрюмо заметил он. — Без внимания нас не оставят. И так уже практически не спим. Предотвратили три попытки поджога. Хорошо, что никто не знает, что бочки пустые. Были бы полные — так бы полыхнуло!

— Конкуренты? — Сидор бросил на старого Советника настороженно недоверчивый взгляд. — Откуда? Никто же нефтью здесь не торгует. Кроме нас, как оказывается.

— Никто не торгует, — согласился старый барон. — Но кто-то хочет, чтобы и дальше никто ею не торговал, — Советник с кривой, злой ухмылкой бросил косой взгляд куда-то в сторону. — Не один, видать, я тут такой умный.

Как только пошёл слух, что барон Сидор де Вехтор продаёт сырую нефть из-за перевала, так поджоги сразу и начались. Собственно поэтому мне и пришлось быстренько продать всё что было.

Не один я выходит, просчитал, сколько денег может принести торговля сырой нефтью.

И пока тебя не было, никто особо и не дёргался, потому как не видели такой возможности. А вот теперь…, - Советник с досадой поморщился. — Тут-то у нас и появятся, "конкуренты", — буквально выплюнул из себя он бранное слово.

Нужна охрана, — в упор посмотрел он на Сидора, — нужны надёжные люди. Людей нет. Всех, кого мог, я с города снял.

На ящеров тоже надежда плохая. У них своих дел полно, я узнавал. Амазонки, соплюшки, что здесь тебя ждали, — Советник брезгливо поморщился, — практически все разбежались, как только наслушались разговоров о порядках на торговых трассах по ту сторону хребта.

Вдруг замолчав, Советник с нехорошим, весёлым интересом уставился на стоящего неподалёку с совершенно невинным видом атамана, с демонстративным задумчиво отрешённым видом считающего ворон на ёлках.

— Во! — совершенно бесшабашно ткнул он в сторону атамана указательным пальцем. — Этого берём.

Ну что, атаман! — громко крикнул Советник, с каким-то ехидным, заговорщицким видом насмешливо глядя на него. — Хватит стоять и делать вид, что ничего не слышишь. Говори! Пойдёшь со своей бандой к нам работать? За долю! Много не обещаем, но денег заработаешь поболе, чем на своей торговле в Приморье. Если, правда, не спалят нас всех здесь до того, — хмыкнул он негромко себе под нос. — Но это зависеть будет уже от тебя.

— Ну, — атаман, мгновенно обернувшись к ним, с заговорщицким видом почесал затылок. — Если предложение будет хорошим, то почему бы и не поработать.

— Стоп-стоп-стоп, — остановил разошедшегося Советника Сидор. — Не так быстро. Я ещё не успел толком ничего понять, а ты уже всё за меня решил. Даже атаман готов впрягаться, — недовольно проворчал он. — Такое даже в моих продвинутых мозгах сразу не укладывается.

А ты что лыбишься. Неужели ему поверил? — с оттенком лёгкого недоверия Сидор неверяще смотрел на довольно улыбающегося атамана.

Подойдя поближе, атаман, чуть прищурив глаз, с хитринкой, весело подмигнул Сидору.

— Ты не был здесь эту пару недель Сидор, — тихо проговорил он. — И ты много чего не знаешь.

Ты видел когда-нибудь жор рыбы на реке?

Так вот, эта твоя нефть — тот самый жор! И мы с ребятами собираемся поиметь с этого всё что возможно. И ты нам в этом поможешь.

С хитрой ухмылкой атаман ткнул прямо в грудь Сидора своим толстым, железным пальцем.

Почесав занывшую от тычка грудь, Сидор задумчиво смотрел на довольно ухмыляющихся Советника с незаметно подошедшим Ваном и лыбящегося, довольного атамана.

— Ну что ж, — пожал он плечами. — Давайте попробуем. В конце концов, кроме времени мы ничего не теряем. Глядишь, чего и получится…

Жор.*

Следующий месяц Сидор запомнил плохо, если он вообще что запомнил, настолько всё было выматывающе однообразно. Когда уже после первой недели все проходящие дни слились в одну сплошную череду какого-то неостановимого, постоянного, монотонного движения. Порой, даже в редкие, выпадавшие иногда минуты отдыха, когда его за какой-то мелкой надобностью останавливали на таможне, дёргая посмотреть или подписать документы, ему продолжало казаться, что он куда-то неостановимо движется, и его тело всё также продолжало как бы равномерно покачиваться в седле. Как моряк, проведший много времени в открытом море, появляется на берегу, и потом долго никак не может приспособиться к тому, что земля у него под ногами не качается, так и тело его, казалось, ему теперь постоянно покачивалось в невидимом такте неостановимого, монотонного движения.

Не спасало даже то, что он бросил навязанного ему рыцарского жеребца и снова пересел на свой броневик, решив, что шли бы все эти советчики лесом, а ему его седалище дороже.

Под конец месяца он просто перестал даже понимать, куда и с какой целью он движется. Постоянный, хронический недосып, вызванный тем, что он не прекращал работу ни днём, ни ночью, привёл к тому, что последние несколько недель он практически спал всё время.

Первоначальное их предположение, что достаточно будет проходить перевал раз в три дня с обозом из полутора сотен телег, практически сразу же сменилось ежедневным, мгновенно превратившись из нормальной работы в монотонный, изматывающий своим однообразием труд.

Утром, по быстрому сдав обоз с нефтью приёмочной группе с этой, Левобережной стороны перевала, он тут же становился во главе другого. И, молча, устало покачиваясь сначала в седле, а потом и в специально устроенном ему внутри броневика гамаке, быстро двигался с пустыми бочками обратно на нефтепромыслы.

Бессрочный проездной документ, полученный им ещё в первое своё появление на таможне, с правом на беспошлинный проезд, так и действовал с тех пор безотказно, а таможенники уже после первой недели регулярных проходов перестали обращать на него внимание, махнув на барона де Вехтор рукой. Поэтому ему оставалось только ставить свою подпись в дежурном журнале, где отмечались все проходящие через таможню грузы, а потом и это перестали с него требовать, просто со слов сами, отмечая его очередные проходы. Уж очень неудобное время выходило у того для появления на перевале.

Когда первый раз Сидор привёл свой караван глубокой ночью, он поднял на ноги спокойно спящих таможенников, устроив им просто грандиозный скандал с требованием немедленного прохода. На другой день история повторилась. На третью ночь она повторилась опять.

Кончилось тем, что таможенники просто махнули на непоседливого барона рукой, перестав обращать внимание на то, когда, как и с чем пересекает тот границу с караваном за своей спиной. Всё одно с баронов де Вехтор таможне не перепадало ничего.

После чего всё покатилось по накатанной. Никто де Вехтора больше не останавливал, не задерживая даже на пустячные, бюрократические процедуры, и впоследствии именно это время отложилось в памяти его странным чувством постоянного, неостановимого движения, которое, казалось, уже никогда не кончится.

Сегодня он проснулся сам.

С сего дня ему никуда не надо было спешить. Всё кончилось. Кончилось ещё несколько дней назад, когда на таможне мстительно скалящийся прямо ему в лицо какой-то наглый таможенник, которого он почему-то панибратски называл Семён, хотя совершенно не мог вспомнить когда и как они успели познакомиться, прокричал в лицо ему что-то весёлое.

И этот, нагло скалящийся прямо ему в лицо таможенник, с ханжеским сожалением на лице, объявил ему, что с этого дня ограничения на нефть снимаются. Мол, в Главной конторе им объявили о прекращении действия запретительных пошлин на ряд товаров для Левобережья, в который ранее попала и сырая нефть вместе с продуктами её переработки, и теперь он лично пришёл встретить его, чтобы сообщить столь важную для барона весть.

И что ещё ему запомнилось, так это его полнейшее равнодушие на это сообщение, что вызвало жуткое расстройство этого странного, непонятного таможенника, ясно отразившееся у того на лице. Усталость, смертельная усталость, поселившаяся в его теле и давно уже ставшая привычной, не дала ему тогда возможности понять что же такого радостного было для таможенника в этой новости. И только сейчас, когда он смог элементарно выспаться, Сидору стала понятна показавшаяся тогда странной реакция таможенника.

Произошло то, о чём с самого начала предупреждал Советник — таможня Басанрогского Рога сняла свои запреты.

Видимо столь наглое, безцеремонное проведение бароном де Вехтор собственных товаров через таможню так всех достало, что таможенникам доставило истинную радость сообщить тому, что с этого дня его сумасшедшие прибыли резко пошли вниз.

Скрипнувшая тихо дверь вывела его из состояния лёгкой, сладостной расслабленности и приятных воспоминаний.

— Ну! — весёлый голос его Советника, которого он только что вспоминал, окончательно развеял лёгкую сонливость, ещё остававшуюся в его теле. — Наконец-то проснулся, господин барон?

Ну и горазд же ты спать! — весело заметил он, проходя в комнату.

Взяв за спинку стоящий возле стола стул, он аккуратно поставил его возле кровати Сидора, как будто боясь потревожить больного.

— Двое суток без просыпу! — с весёлой ухмылкой заметил он. — Как свалился в койку, так только сейчас глаза продрал.

Мы уж тебя пасли, пасли. И только сейчас ребята сообщили, что ты вроде бы как зашевелился.

Впрочем, твоего личного присутствия в конторе и не требовалось, — усмехнувшись добавил он, постаравшись тут же успокоить и так равнодушно смотрящего на него Сидора. — После того, как на таможне отменили пошлины на сырую нефть, цены рухнули и мы лишились всех клиентов. Все, кто покупал раньше нефть у нас, кто ещё пару недель назад буквально боготворил барона де Вехтор и дрался за место в очереди на поставки, теперь плюнули на нас и ринулись торговать без посредников.

Советник с довольной физиономией ткнул себя в грудь большим пальцем левой руки.

Но посредники и сами не против немного передохнуть, — с лучащимися от удовольствия глазами он весело подмигнул Сидору.

Ты хоть имеешь представление сколько мы за эти полтора месяца заработали?

О! — равнодушно зевнул Сидор. — Господин Советник ошибся. Значит это был всё-таки не месяц, а полтора!

Ты же, мерзавец, говорил, что они должны среагировать за месяц, — устало зевнув, попенял он Советнику, снова сладостно потянувшись в кровати.

А они и среагировали за месяц, — усмехнулся Советник. — Точь в точь, как я рассчитал.

Это другие, те, кто у нас назаказывал и проплатил нефть вперёд, не успели среагировать. Вот им-то мы ещё десять дней после отмены пошлин и впаривали сырую нефть по старым ценам.

Как они ругались! — Советник с искренним восхищением в голосе поцокал языком. — Но! Договор есть договор. Деньги уплачены, уплачены вперёд. И пока мы все договора не выполнили, цену не поменяли.

Мой вам совет господин барон, — усмехнулся он, глядя на продолжающего зевать и лениво валяться в кровати Сидора. — Никогда не платите вперёд. Даже если всё ясно как белый день — никогда не плати вперёд. А то вот будешь также как они, локти потом кусать. Цена упала, а товар приходится брать по старой цене. Проплачено! — насмешливо развёл он руками.

Так ты хочешь узнать, сколько мы заработали? — требовательно потеребил он Сидора.

Усмехнувшись, Сидор с деланным безразличием пожал плечами.

— Я так устал, что мне всё равно, — хмыкнул он. — Ну, думаю, что много. Думаю, нельзя заработать мало, работая так, как работали мы весь прошедший месяц.

Ладно, — усмехнулся он, видя что Советник от нетерпения аж заёрзал на своём стуле, — так уж и быть. Говори сколько!

Надувшись от гордости, Советник с видом победителя гордо провещал.

— Три! Даже больше — три с половиной! Но половина уйдёт атаману, ящерам, другим помощникам, на зарплаты и на прочее разное. А нам останется только три!

Всего лишь три миллиона золотых!

Всего! Лишь! Три! Миллиона! Золотых!

— Кошмар! — Сидор неверяще покачал головой. — Три миллиона за месяц. Ты ничего не путаешь?

— Не за месяц, а за полтора, — с довольным видом уточнил Советник. — За месяц мы заработали только два миллиона. Остальные полтора добрали за оставшиеся две недели.

— Ну, всё? — равнодушно отозвался Сидор. — Теперь-то я могу хотя бы съездить домой к жене, поинтересоваться как там у моих дела? Или опять надо куда-то тащиться с очередным обозом?

Сил на большее у него сейчас просто не осталось. Изматывающая гонка последнего месяца буквально вымотала его до такой степени, что даже озвученная Советником с гордостью чудовищно большая сумма их последних заработков не вызвала в его душе ни малейшего отклика.

Откинувшись на подушку и заложив руки за голову, он уставился в потолок.

— И-эх, — протянул он тихо с мечтательным выражением лица. — Наконец-то дом в городе отстроим, а то надоело уже в землянке ютиться.

Машка с Корнеем себе избу нормальную в Берлоге давно справили, а мы с Беллой, да с профессором так и ютимся в землянке.

Даже у Димона в Долине есть шикарно обустроенная пещера, а у нас с Беллой до сих пор ничего нет. Это не дело.

— Ну-ну, — хмыкнул с лёгкой усмешкой на губах Советник. — Посмотрим, как у тебя это получится.

— А что такое?

Лениво повернувшись, Сидор с лёгким оттенком безпокойства посмотрел на Советника.

— Неужели Машка опять куда-то денежки вбухала, и их снова нет?

Нет! — широко распахнув глаза, он тихо, с откровенным ужасом в глазах, неверяще смотрел на совершенно серьёзного Советника, сидящего рядом с его кроватью.

— Нет, нет и нет, — успокаивающе замахал на него руками Советник. — Ничего такого. Да и растратить три миллиона за месяц, думаю, не сможет даже Маша при всём своём умении, — усмехнулся он.

Просто девочки опять вязались там в одну авантюру, — хитро прищурившись, он ехидно посмотрел на, успокоившегося было Сидора. — Вот им деньги и понадобились.

Так что если ты рассчитываешь получить хоть что-то под свои проекты, то тебе надо поторопиться, пока они их все не растратили.

Ну, ты же знаешь женщин!

Барон с откровенной насмешкой в глазах смотрел на растерявшегося окончательно Сидора.

— Одним словом, вставай, умывайся и подходи в контору. Там атаман, который день сидит. Ждёт не дождётся, когда ты встанешь, чтобы домой, в город отправиться.

А сам он не может? Ему что, нянька нужна?

— Может, — кивнул головой довольный Советник. — Но с тобой, говорит, будет спокойнее.

— Со мной, что?

От удивления Сидор даже приподнялся на кровати и, опёршись спиной на спинку кровати, полусидя, уставился на Советника.

— Того, — хмыкнул с задумчивым видом Советник. — Таможенники растрепали всем и каждому, сколько мы, по их мнению, заработали. Ну, и естественно по своему обычаю, сильно приукрасили дело.

Теперь атаман боится нос высунуть из конторы, не говоря уж о том, чтобы куда-то вывезти своё золото.

Говорил этому идиоту, чтобы отправлял золото, как и мы, мелкими партиями в город. Не захотел. Всё хотелось ему посмотреть, сколько же он сумеет в итоге с нами заработать.

Посмотрел!

Советник в сильнейшем раздражении хлопнул ладонью по колену.

Теперь навязался нам на шею и не знает, как и выбраться с перевала со всем своим заработком. Боится, что по дороге его ограбят.

Кого ограбят? Атамана с его бандой?

Сидор в полнейшей растерянности смотрел на Советника.

Он что, заболел? Только идиот сунется на его отморозков.

Заболеешь тут, — недовольно проворчал Советник, — когда каждой собаке в округе известно, что он собирается вывозить золото, и сколько его.

Спасибо таможенникам! Сначала всё растрепали, да ещё и приврали. Вот атаман и сидит, тебя ждёт.

А меня-то чего? — удивлённый Сидор непонимающе смотрел на него.

— Не тебя, а наши пулемёты, — поправился Советник. — Чтобы, если кто сунется, можно было кому-то и по зубам как следует дать.

— Опять ничего не понимаю.

Сидор уже в полном раздражении поднялся с кровати и принялся поспешно одеваться.

— Какие ещё пулемёты? Ему что, мало наших двух? Или он наконец-то проникся и решил заказать у нас пневматику?

— А! — махнул на него рукой Советник. — Ты, оказывается, и этого не знаешь.

— Чего этого!

— Пулемёты с конкурса. С того самого конкурса, о котором вы договорились с Головой. Только ты не вздумай никому сказать, что это была твоя идея с конкурсом, — неожиданно огорошил он Сидора, который от удивления даже сел обратно на кровать.

— Не понял? — удивлённо уставился тот на Советника. — А чья?

— Нынче в городе все свято уверены, что это была Великая Идея Самого Головы, а не чья бы то ни было. И уж никак не твоя. Так что, если не хочешь прослыть лгуном, молчи.

— Вот значит как?

Сидор с задумчивым видом помял подбородок.

— Значит, Голова решил не разбрасываться и никому не сказал, что это мы с ним о конкурсе договорились. Выдал всё за свою личную инициативу. Ну, что ж, что-то подобное можно было с самого начала предполагать.

Чуть прищурив глаза, Сидор с мрачным видом несколько мгновений смотрел прямо перед собой.

— И какое место мы заняли на конкурсе? — поднял он на Советника угрюмый, злой взгляд. — Дай догадаюсь! Никакого!

— Угу! — согласно кивнул головой барон Ивар. — Никакого. Даже в финал, как у вас говорят, не прошли.

О, как?

— Кто же занял первые места?

Дай, догадаюсь, — ухмыльнулся он, — Кондрат Стальнов.

— Мог бы и не спорить, — усмехнулся вслед за ним Советник. — Чай знаешь, у кого в городе лучшие мастера-оружейники.

Они даже порох восстановили, — с ехидной насмешкой в голосе заметил он. — Тот самый ваш знаменитый бездымный порох, который никто никак не мог, якобы, изобрести.

Так вот. Изобрели! А точнее восстановили.

Теперь в городе развернулся настоящий оружейный бум.

Но если у тебя в голове возникла безумная мысль оседлать эту волну, воспользовавшись нашими заработанными деньгами — забудь! Никто нас и на пушечный выстрел к этой кормушке не подпустит. Всё давно поделено. И на этом празднике жизни нам места нет.

Похоже, тебя это не особенно огорчает? — Сидор внимательно смотрел на веселящегося Советника.

— А нам то чего? — хмыкнул тот, сразу становясь абсолютно серьёзным.

Наши пневмопулемёты действуют абсолютно исправно и ничуть не хуже их огнестрелов. И расстраиваться по этому поводу я не намерен. А про нашу мортиру со шрапнелью, я и вообще помолчу. Ничего и близко подобного на конкурс не было представлено. Так что уж в этом мы безусловные лидеры.

Так что причин для расстройства я не вижу.

Да и ты, как я погляжу, не сильно этим расстроен, — заметил Советник, в упор, глядя на него. — Видать и у тебя какие-то соображения есть на сей счёт.

Посмотрим, — неопределённо пожал плечами Сидор. — Чего-то подобного я, честно говоря, и ожидал. Есть у нас уже негативный опыт подобных городских конкурсов. И что там царят за порядки, я уже знаю. И ничего не забыл.

Так что и удивляться тому, что мы не попали даже в финал не стоит.

А вот то, что приз и заказ на перевооружение городского войска отошёл к Кондрату, я, признаться, сильно удивлён.

— А кто говорил о перевооружении? — удивлённо посмотрел на него Советник.

Я говорил только о том, что он победил в конкурсе. А о том, кто будет производить пулемёты для городского войска, и слова не было. Может он, а может и кто другой ещё. И чей пулемёт примут на вооружение, я тоже ничего не знаю.

По слухам, там было несколько вполне достойных машинок. Ничуть не хуже чем у вашего Кондрата. Так что вполне могли взять на вооружение ещё чей-то образец. Тем более что в условиях конкурса никто не говорил о том, что победитель перевооружает войско.

— Какой молодец! Ай, какой молодец, — Сидор, удивлённо застыв посреди комнаты, медленно качал головой. — Какой умный у нас Голова, оказывается. Самое сладкое оставил себе. Ай, да молодец. Не удивлюсь, если среди прототипов, отмеченных первой премией, был и его образец.

— Был? — вопросительно глянул он на Советника. — Был, — убеждённо заключил он, видя, что Советник недоумённо разводит руками.

— Одно могу сказать точно, — махнул на него рукой тот. — Наш прототип никто даже рассматривать не будет. Все пневмопулемёты были сняты с конкурса уже на втором этапе, когда стало ясно, что и обычных огнестрелов представлено на конкурс не менее десяти штук. А главное, вместе с ними предоставлены и образцы патронов.

— Чего? — Сидор с широко распахнутыми глазами удивлённо смотрел на Советника. — Однако, — задумчиво почесал он голову. — Никогда бы не подумал, что в нашем городе столько изобретателей.

— Чего там изобретать, — равнодушно отмахнулся Советник. — Если бы у меня был под рукой какой-нибудь пулемёт, то я бы его тоже выставил на конкурс. Всего делов то, скопировать то, что изобретено до тебя, и выдать за собственное.

Это, насколько я знаю, только в вашем мире существуют права, защищающие изобретателя. У нас всё намного проще. Кто первым встал того и тапки. Так что у нас важно получить заказ на производство, а сам пулемёт можно и скопировать чей-нибудь.

Поэтому, никто и не стал рассматривать пневмопулемёты. Аналогов им в нашем мире нет, поэтому и содрать чертежи не с чего. А возни…, - Советник пренебрежительно свистнул, ясно выразив тем своё полное презрение к изобретательству.

— А что за образец представил Кондрат?

— Какой-то аналог ваших земных пулемётов, — безразлично пожал плечами Советник. — Их в городе оказалась масса всяких разных.

Так что победа в этом конкурсе, как ты видишь, ни для кого ничего не значит.

— А что тогда значит? — бросил в его сторону внимательный взгляд Сидор.

— Металл разный значит, присадки разные к металлу много значат, — начал перечислять, загибая пальцы Советник. — Много всякого что-то значит. И вот этим сейчас как раз наши девочки и заняты, — поднял он вверх указательный палец.

И вот в это дело они и намереваются вложить все заработанные нами средства.

Так что, — тяжело и обречённо вздохнул он. — Боюсь что вам, господин барон, ещё долго придётся жить в своей старой землянке.

— И чьё это решение? — чуть прищурясь, Сидор мрачно смотрел на Советника. — Неужели Совет стаи откажет одному своему члену в маленькой такой просьбе построить небольшой домишко для себя и своей семьи?

— Это решение баронессы, — с сочувствием глядя на него, Советник покачал головой. — Думаю, что вам ещё надо получше узнать характер собственной жены.

Она, как в прошлом и все бароны Вехторы, больше внимания обращает на дело, чем на собственное благополучие и комфорт.

Может, именно поэтому вы и сошлись? — задумчиво пробормотал он себе под нос.

— Ладно! — Сидор беспечно махнул рукой. — Пошли в контору, посмотрим на нашего атамана. А с женой я этот вопрос попробую согласовать. Но, как-нибудь потом. Сначала надо хотя бы до дому добраться.

Натянув сапоги, Сидор следом за Советником двинулся в контору, разбираться с делами.

Как и ожидалось, на месте они застали атамана, сидящими в столовой и с кем-то из своих людей пьющих утренний чай. Как раз было время завтрака, поэтому в столовой толклось множество самого разнообразного народа.

— О! Барон! — от вопля, раздавшегося в столовой, казалось лопнут стёкла в окнах.

— Наконец-то, наша соня проснулась!

Радостные, весёлые вопли и дружеские похлопывания по спине, казалось, выбьют из Сидора дух.

— Ну! Выспался? — казалось, у Сидора сейчас лопнут барабанные перепонки.

Радостный, довольно улыбающийся атаман пробился сквозь толпу народа, приветствующего Сидора и потащил его к своему столу.

— Чаю нашему барону! — заорал он в полный голос, пытаясь перебороть поднявшийся в столовой гам.

Дождавшись, когда дежурный по кухне притащит к ним большой заварной чайник и поднос со стаканами, атаман разлил круто заваренный кипяток по высоким стаканам в металлических подстаканниках, и с ухмылкой глядя на немного растерянного от бурной встречи Сидора, с чувством заметил.

— А тебя здесь рады видеть, однако. Цени!

Вот уж никогда бы не подумал, что и я сам рад буду видеть твою баронскую физиономию.

Ну ты как? — без перехода начал он. — Когда выступаем? Когда готовиться? Народ уж истомился, тебя ожидающе.

— Да мне барон Ивар уж сказал, — усмехнулся Сидор, — что вы меня только и ждёте. Только я не понял. Меня-то чего вы ждёте? С вами полностью расплатились, деньги ваши при вас. Боитесь чего?

— Боимся, — атаман уже совершенно серьёзно, без тени смешинки в своих глазах, в упор смотрел в глаза Сидора. — Без твоих пулемётов — боимся.

Потому что никто из наших таких денег никогда в руках не держал.

Но не это главное. Хуже всего, что о том, что они у нас есть, знают уже все. Кому надо и не надо, все знают.

Есть такая опаска, что до дому мы с ними не доберёмся.

В округе появилась масса чужих. Амазонки, большие группы каких-то незнакомых имперских ящеров. Подгорных как-то мельком тут неподалёку видели. Много чужих стало в округе, — совсем уж мрачным голосом повторил атаман.

Вот мы с ребятами посидели и решили не рисковать.

Теперь парни сидят и ждут, когда ты соберёшься в город, потому как одним нам его не довезти.

Атаман бросил на Сидора ещё один внимательный, серьёзный взгляд.

— Ага! — медленно, весёлым голосом протянул Сидор. — Значит, без нас никак?

— Никак! — улыбнулся атаман. — Особенно без твоих пулемётов, никак. Так что собирайся и поехали, а то ребята уж истомились. Хотели идти сами тебя будить, но я не дал.

Атаман с довольным видом ткнул себя кулаком в грудь.

— Цени!

— Ценю! — улыбнулся в ответ Сидор, прекрасно поняв игру атамана. — Тогда собирайся. Мне не меньше твоего надоело торчать на перевале и хочется побыстрей попасть в город. Так что позавтракаем, и можем отправляться.

— За что я тебя ценю, так это за оперативность, — расплылся в довольной улыбке атаман.

Хлопцы! — громко захлопал он в ладоши, привлекая всеобщее внимание. — Заканчиваем завтрак и собираемся! Полчаса на сборы! Раньше наш барон всё равно не соберётся!

Мгновенно поднявшаяся вокруг суета показала, что все собравшиеся в столовой только и ждали этих слов атамана. Буквально через десять минут в помещении не было ни одного человека, кроме них с атаманом и Советника.

Задумчиво почесав пальцем затылок, Сидор вопросительно посмотрел на барона Ивара.

— Наш барон? — недоумённо поднял он брови. — Это что-то новое. Я не ослышался? С каких это пор — наш?

— Не заморачивайся! — дружески хлопнул его по плечу атаман. — Наш, ваш, главное — свой, — и торопливо что-то дожёвывая, быстро вышел вслед за своими ребятами.

Растерянно посмотрев на недоумённо пожавшего плечами Советника, Сидор торопливо дожевал принесённую ему дежурным яичницу и поплёлся на второй, жилой этаж в выделенную ему комнату, собираться в дорогу.

Хорошо, что практически ничего собирать не надо было, иначе бы в столь короткое время он не уложился. Всё, что было потребно в дороге всегда лежало наготове в его походном рюкзаке. Поэтому, торопливо бросив туда же ещё одну смену чистого белья, он уже через пару минут осматривал в конюшне лошадей для своего броневика.

Проверив готовность всей повозки, и заправившись под завязку пульками для пулемёта, уже через полчаса вся банда атамана, вкупе с сотней егерей сопровождения и парой десятков ящеров охраны каравана, двигались по торговому тракту, ведущему в Старый Ключ.

Дорога обратно.*

В отличие от того, что здесь было месяц назад, в этот тёплый осенний день тракт был удивительно оживлён. Не смотря даже на то, что до позднего вечера, когда все путешественники как бы должны были вставать на ночёвку и оставалось не так уж и много времени до темна, в обоих направлениях тракта двигалась масса спешащего непонятно куда-то народу. Казалось, все те, кто населял левобережье верховий Лонгары, вдруг все разом стронулись с места и неожиданно куда-то двинулись, словно началось великое переселение народов.

Для Сидора, с любопытством наблюдавшего с верха своей пулемётной башенки за этим нескончаемым турбулентным потоком в обе стороны, в какой-то момент начало даже казаться, что где-то среди лесов прорвало неизвестную ему плотину и теперь через Басанрогский перевал потянулись все-все-все, кто только смог за какой-то надобностью добраться до этого места.

На удивление весь путь прошёл спокойно. То ли атаман перебдел, уподобившись пуганой вороне, то ли все те, кто собирался поживиться за их счёт, передумали, едва увидав в составе каравана парочку чёрных броневиков впереди и сзади обоза.

Может бандитов напугали десятки вооружённых до зубов егерей с ящерами, плотной, настороженной шеренгой идущих по краю обоза? Может конные амазонки, плотной группой сопровождавшие караван? Непонятно. Но за всё время пути, никто на них так и не напал, что вызвало у охраны обоза самое настоящее разочарование. Скучная, размеренная жизнь охранника по эту сторону перевала настраивала привыкших к постоянным стычкам бойцов на унылый, философский лад, больно уж такое спокойствие было непривычно. Так что в итоге, атаман в своих расчётах оказался прав — домой они добрались совершенно спокойно.

Именно сейчас, возвращаясь в ставший родным город, на этом торговом тракте, сидя на верху тачанки в прозрачном куполе пулемётной башни, наверное, только там до Сидора начало постепенно доходить, что их на самом деле здесь боялись.

Все, кто попадался им навстречу, мгновенно сворачивали в сторону, стояло только кому-либо появиться в пределах прямой видимости обоза. И такое поведение всех даже в какой-то момент стало вызывать у Сидора раздражение, словно они монстры какие-то.

Поначалу Сидор относил это на элементарную предосторожность малых по численности отрядов торговцев. Но когда показавшийся впереди большой воинский отряд из какого-то нижнего левобережного города принялся поспешно, даже как-то судорожно сворачивать в кусты, освобождая дорогу, он буквально впал в ступор.

Сидя вечером у походного костра в устроенном при дороге лагере, они вместе с атаманом пережидали несколько свободных минут, нечаянно возникших у обоих на месте ночёвке.

— Слушай Семён, спросить хочу. Ты что-нибудь понимаешь? Ты можешь мне объяснить, что здесь происходит?

Сидор внимательно смотрел на атамана, не отводя от его глаз внимательного, настороженного взгляда.

— Все, кто попадается нам навстречу, шарахаются от нас как от чумы. Мы что, такие страшные?

Можешь что-нибудь объяснить?

Долгое молчание, установившееся у костра, и насмешливый взгляд, стали ему неким своеобразным, молчаливым ответом на его вопрос. Тем не менее он всё же дождался ответа от нехотя пошевелившегося атамана.

— Чёрные тачанки, или как ты их называешь — броневики, стали слишком заметным элементом в нашем крае, — нехотя, сквозь зубы процедил он.

Не скажу как там сейчас в Приморье, — скупо усмехнулся он, — но и здесь, на Левобережье они успели прославиться.

За прошедшие полтора месяца много чего тут было, — вяло пояснил он, не дожидаясь очевидного вопроса Сидора. — Тебе не говорили, чтобы не отвлекать от основной работы, но была у нас тут парочка дел с попыткой ограбления. Нашлись придурки, — недовольно проворчал он.

Рассказывать что и как было долго, но если вкратце, — атаман ещё раз как-то уж очень нехорошо ухмыльнулся, — то после того раза никто нас больше не трогает. Боятся.

Заметив, что Сидор поморщился, недовольный его краткостью, и вскинулся снова что-то спросить, неохотно, сквозь зубы проворчал:

— У нас же раньше как было, — начал он. — Амазонки тишком переправлялись на наш берег и безобразничали, пока кто-нибудь из наших не давал им по мозгам. После этого они успокаивались и отходили обратно к себе домой зализывать раны. До очередного такого раза, когда какому-нибудь молодняку опять не захочется пошалить и показать собственную удаль. А точнее — дурь.

Ну а наши, прогнав нахалок, соответственно тоже успокаивались, в полном соответствии с правилом: "С глаз долой — из сердца вон".

Вот, пару раз несколько банд таких молодых придурков и напали на наши караваны, когда мы доставляли клиентам купленную нефть.

Я бы плюнул, честно тебе говорю, — атаман скосил глаз на Сидора, внимательно наблюдая за реакцией того. — Ну, постреляли бы в обе стороны и разбежались. Это, в общем-то, не впервой такое их поведение.

Ну, постреляли — успокоились. Мы по своим бы делам, дальше нефть повезли, а они по своим — занялись бы новыми поисками кого послабже. Обычное в общем-то дело для наших мест.

Но тут ваших ребят зауздило. Мол, в Приморье от бандитов житья нет, так ещё и дома надоедают. А тут и ящеры непонятно с чего всполошились. С чего-то и им захотелось вдруг удаль свою показать.

Ну, показали, — совсем помрачнел лицом атаман. — Всех, кто участвовал в нападении, сначала пулемётным огнём шуганули, а потом тех, кто выжил, догнали и развесили по окрестным дубам. Знатные в вашей компании мастера по ловле людей оказались, — кинул он косой, мрачный взгляд на Сидора.

Потом ещё пару раз такое повторилось.

А потом нас перестали трогать, — равнодушно, душераздирающе зевнул атаман. — Вообще! Никто, нигде и никогда!

Дошло, видать. Одно дело удаль свою молодецкую показать. Пограбить какого-нибудь купца, а потом, если не попался, то и весело прогулять награбленное с товарищами. И совсем другое — совершенно чётко знать, что ограбив конкретно вот этого купца, тебя обязательно убьют. Если не сразу, то потом. Найдут, хоть на другом берегу реки и повесят.

Ну и кому это надо? Они же не самоубийцы.

И вот уже целый месяц, если где и бывают нападения на торговцев, то никогда не трогают обозы с вашими значками.

С какими такими значками? — равнодушно поинтересовался Сидор.

Честно признаться, рассказ атамана не вызвал в его душе никакого интереса. Подумаешь. Он то думал тот что интересное расскажет, чего он не знал. А тут это. Догнать и уничтожить нападавшего, чтоб в следующий раз никто в этих местах тебя не трогал — самая обычная для Приморья практика. Всего делов то.

— Да вот с этими!

Развернувшись от костра, атаман мотнул головой в сторону баронского штандарта, который Сидор по привычке прикрепил к заднему борту своей тачанки, и в тот же момент об этом забыл. Оказывается, напрасно.

— Блин! — удивлённо протянул Сидор. — Да это же мой герб, герб баронов де Вехтор.

— Угу, — согласно кивнул головой атаман. — Он самый. Твой отныне персональный герб баронов де Вехтор.

Вот поэтому-то мы и хотели с тобой вместе до города добраться, чтобы наверняка исключить любые неожиданности.

Если кто на нас нападёт…, - замолчав, атаман внимательно посмотрел в глаза Сидора, — то можно быть абсолютно уверенным, что это за нашим золотом. Никто иной в здравом уме к нам сейчас не полезет. А значит и отвечать можно соответственно, на полную катушку.

— А что, — душераздирающе зевнув, Сидор сонно помотал головой из стороны в сторону. — Если бы на вас просто так напали, то отвечать надо было бы как-то иначе? — ехидно полюбопытствовал он.

— "Нет, — пришла в голову вялая мысль. — Всё-таки не отоспался. Надо бы ещё давануть минуток шестьсот".

— Считай, что твой Советник дал нам специальное задание, — улыбнулся атаман, посмотрев на клюющего носом Сидора. — Надо попробовать поймать кого-нибудь на живца. Может, кто и клюнет.

— С моим штандартом? — неподдельно изумился Сидор. — Не лучше ли было бы попробовать без него?

— Лучше, — тихо отозвался атаман. — Но опаска меня берёт. Такими деньгами — не шутят. Вот и я не желаю.

— Ну-ну, — качнул Сидор головой. — И то хотите, и это. И пятое, и десятое. И ничего-то у вас не получится. И Слава Богу, — зевнул он. — Давай уже спать. Завтра утром рано подъём, а до дому ещё пилить и пилить.

Поздняя встреча.*

Самый дорогой и престижный кабак перевала Басанрог этим вечером был на удивление пуст. Вести, всполошившие пару недель назад всю таможенную братию о полной отмене всех запретов на все товары, везомые в верховья Левобережья и в прилегающие регионы, радикально поменяла всё.

У мелкого служивого люда на таможне больше не было времени сидеть и протирать штаны по кабакам, маясь бездельем и заливая алкоголем скуку и маету, поселившуюся в конторах таможенных клерков. И стосковавшиеся по нормальной работе люди бросились на любимое дело, как волки на отбившуюся от стада бедную овечку.

Теперь клерки навёрстывали упущенное за весь прошедший период "Колоссальной глупости", как теперь каждый чуть ли не в открытую называл прошедшие месяцы.

Единственный, кто не принимал непосредственного участия в этом празднике духа, был устьинский князь Александр Петрович Вепрев, из семьи тех мелкопоместных поречных дворян Вепрев, что несколько поколений назад лишившись собственного земельного владения, навсегда связали жизнь своей семьи со служением Таможне. И настолько в том преуспели, что иной жизни для себя уже и не мыслили, полностью сосредоточив все свои интересы на всём, касавшемся данного дела.

Который уже день князь сидел в своём любимом кабаке и заливал горе. Самыми последними чёрными словами он клял себя за проявленную им инициативу, приведшую к столь трагическим для него последствиям.

Князь нарушил данное им слово.

И хоть слово было дано не дворянам, а так, каким-то мелким левобережным купчикам, значения это не имело. Слово было нарушено. И нарушено сознательно.

Но кто ж знал! Кто мог знать, что какой-то бывший мелкий левобережный купчик с купленным дворянским титулом, на поверку вдруг окажется столь значимой фигурой. Да ещё им заинтересуются на самом верху, в Головной Конторе, люди, в сознание князя воспринимаемые не иначе как небожители.

И им станут интересны его самые поверхностные и самые общие расчёты князя по нему!

— "Казалось бы, пустая игра ума, — мрачно размышлял князь. — А вон, поди ж ты…"

— "Да ещё вынесли официальную благодарность за наблюдательность и нетривиальное мышление. Чтоб вы все там повздыхали!" — мысленно выругался князь, лишь на миг, представив себе последствия лично для себя такого поздравления.

— "Боже! В какой же я влез гадюшник, — в который раз уж за последние сутки мысленно костерил он сам себя. В какой же он оказался заднице из-за своей необдуманной инициативы.

Те товарищи, чьи интересы он не без весьма существенной для себя пользы столь успешно проталкивал на Таможне, теперь могли ведь и обидеться. Причём, обидеться достаточно серьёзно, потому как то, что произошло, не лезло ни в какие ворота. А связываться с этими левобережцами лесовиками себе дороже было.

Однако, пришлось.

— Здравствуй, Сашенька.

Улыбка, зловеще ласковая мгновенно подтвердила все подспудные страхи князя, терзавшие его последнее время. Рядом с его столом стояли и улыбались двое его кредиторов, двое вчера ещё самых лучших и любимых друзей, а сегодня два самых злейших его врага: Глава города Старый Ключ Косой Сильвестр Андреевич и товарищ его Староста того же, будь он проклят, левобережного города Худой Сила Савельевич. Два человека, видеть которых, при всей для него необходимости, князь сегодня не желал ни под каким видом.

Однако, его желания сейчас мало кого интересовали.

— Ну? — синхронно начали оба товарища в один голос. Князя явственно передёрнуло.

Голова со своим дружком довольно оскалились. Для них обоих нагадить какому-нибудь дворянину было истинны удовольствием. И они оба, синхронно повторили свой вопрос.

— Ну?

— Я здесь ни при чём, — непроизвольно вырвалось у князя. — Я наш договор и свои обязательства выполнил честно и в полном объёме. Право на безпошлинный проход через таможню у вас есть, и никто его не отменял. Можете смело им и дальше свободно пользоваться. И это не моя вина, что сняли все запреты. Это приказ высшего руководства, — зачастил он, стараясь словесным поносом забить, замять возникшее за столом напряжение.

Голова улыбался, молча смотрел на частившего что-то речитативом таможенника, и его никак не оставляло страстное желание взять эту тварь за выпирающий далеко кадык и тихо так сжать, до хруста хрящей. И давить, давить, давить, пока тот окончательно не захрустит под пальцами, сменившись страшным предсмертным хрипом.

Голова аж зажмурился от удовольствия, лишь на миг, представив себе столь сладостную картину.

Как же он ненавидел этих тварей. Этих наглых, зажравшихся дворянчиков, жирующих на своем исключительном, но не ими созданном месте. Живущих его трудом, его деньгами, в конце концов — его потом и кровью!

— Плохая вытяжка, — донёсся до Головы голос таможенника.

— Что? — широко распахнул глаза Косой.

— Плохая вытяжка, говорю, — повторил таможенник. — Говорил я, говорил хозяину, чтоб трубочиста вызвал, а он ни в какую. И так, говорит, хорошо.

— Экономит, мерзавец, — с непередаваемой смесью чувства заботы и участия в голосе, проговорил князь.

— Доэкономится до того, что приличные люди сюда ходить перестанут, — вдруг подал голос молчавший до того Староста. И, видимо, чтобы уж окончательно поставить всё на свои места, сухо добавил. — Мы не затем сюда пришли, чтоб обсуждать здешнюю вытяжку. Говори, что происходит?

— Что это ещё за отмена торговых пошлин? Что это за снятие блокады? Ты же говорил, что она ещё продержится минимум полгода. Что происходит?

От ледяного, монотонного голоса Старосты, по спине князя пробежал холодок. Таким он его ещё не видел. Злой, сосредоточенный, казалось, вот сейчас вцепится рукой ему в горло и будет давить, давить, давить.

Князь мотнул головой, сбрасывая наваждение. Староста с Головой всё так же сидели напротив него за столом и молча, ожидали от него ответа.

— "Это вы, что ли оба приличные люди? — чуть было не ляпнул, не сдержавшись, таможенник вслух. — Да дворовый пёс по сравнению с вами двумя выглядит поприличней. Хоть бы оделись, что ли не в своё лесное рваньё, раз в приличное место собрались".

Стараясь, чтобы на лице его не отражалось никаких, ненужных в данный момент эмоций, князь постарался внутренне перенастроиться на деловой лад. Дело, за которым он, который уж день сидел за этим столом, начинало вытанцовываться. И надо было лишь не спугнуть рыбку, чтоб она уверенней заглотила пустой крючок. Пока выходило не очень…

— "Быдло!" — мысленно выругался он.

Это заведение считалось в их среде если и не самым, то уж одним из самых фешенебельных и престижных для посещения. И презрительное высказывание о нём какого-то лесовика явственно покоробило князя. Но приходилось терпеть. Пока! Эти лесовики ещё были ему нужны. У них были деньги! Много денег! И лишиться идущего от них дохода, лишь потому, что не сумел в нужный момент промолчать, князь не хотел.

И ещё у него было ДЕЛО. ДЕЛО к этим лесовикам.

Правда, они пока о том не знали, и, дай Бог, никаких подробностей не узнают никогда. Если только он сейчас правильно себя поведёт.

А что очень хотелось нахамить в ответ, так это могло и потерпеть. У него ещё будет впереди много и времени, и возможностей, чтоб сделать так, как ему надо и поставить, таки быдло на отведённое для него место.

А то, что быдло это Глава не такого уж и маленького, и довольно известного в верховьях Лонгары города, под названием Старый Ключ, так и что с того. Тем ему хуже. Селянин, он и есть селянин. И ничего ты в этом не изменишь, как ни старайся, как себя ни называй.

Князь сосредоточился. Надо было срочно переходить к тому делу, ради которого он находился здесь и ради которого он так долго ждал этого "Главу". Порученное ему дело было слишком серьёзным и слишком влиятельные люди взвалили на его плечи столь ответственную миссию, чтобы сейчас из-за его фанаберии, из-за какого-то пустяка всё провалилось.

Надо было направить мысли этих людей в нужную сторону, и он ОБЯЗАН был это сделать. Иначе…

Князю на миг даже стало плохо, при одной лишь мысли о том, что было бы иначе…

— Итак, к делу, — решительно начал он. — Как вы уже поняли, моей вины в произошедшем нет. Это — не мой уровень, — покачал он головой. — И не ваш, и даже не начальника нашей Таможни. Это уровень верховный. Распоряжение Головной Таможенной Конторы — отменить все запреты.

И виноват в этом ваш же земляк, житель вашего города некто барон Сидор де Вехтор. Это из-за него отменены все запреты.

В Головной Конторе посчитали, что Таможня несёт слишком большие убытки из-за этой блокады, совсем ей не нужной. И распорядилась отменить запрет.

О том, что это именно его докладная записка послужила спусковым крючком для принятия этого решения, князь благоразумно промолчал. Вряд ли эти лесовики знакомы с внутренней кухней таможни, но если же, всё же, когда-нибудь правда выплывет, то уж отбрехаться от них он всяко сумеет. Больно уж эти лесовики доверчивые оказались.

Вон как глазки сразу помутнели и оба лесовика о чём-то задумались.

Князь воспрял духом. Буквально пары слов хватило, чтобы из глаз этих матёрых убийц пропала жажда мести и убийства. Его убийства. Успех следовало закрепить. Тогда его миссия сидения в этом кабаке будет выполнена. Точно выполнена, и донесена до сознания этих двух.

Что главное?

Во всём виновен барон Сидор де Вехтор! Он один виноват в отмене запретов! С него спрос. Вот и разбирайтесь между собой, а таможню оставьте в покое. Она здесь ни при чем. Ни она, ни князь, как её представитель, ни кто-либо другой из таможенников. Они свои обязательства выполняют честно. И раньше выполняли, и выполняют, и впредь готовы выполнять

К обоюдному удовольствию.

Князь чуть ли не мурлыкнул от удовольствия, видя, насколько легко эти селяне проглотили наживку.

Плавная речь князя лилась и лилась тихим потоком, ласково журча на перекатах и успокаивая, обволакивая сознание лесовиков, навязывая нужное князю мнение. И, похоже, слова упали в благодатное место на унавоженную кем-то до него почву.

— "Есть! — мысленно похвалил князь сам себя. — В яблочко!"

Глаза Сильвестра Андреича смотрели теперь на него спокойно, и даже с неким участием, как бы выражая тем самым свое понимание и сожаление, что и князь в этом деле тоже пострадал. Хотя, спрашивается, с чего бы. Денежки то свои он давно получил. Да, наверняка уже и потратил.

Это теперь этим лесовикам непонятно что было делать, а таможеннику то что. Деньги получены, и получены вперёд, как здесь водится. А если у его клиентов возникли проблемы, то это уже не его дело. Это дело самих клиентов, разбираться с тем, кто им так поднагадил.

— "Вот пусть и разбираются", — довольно констатировал князь, подымаясь из-за стола и прощаясь за руку со своими клиентами.

Всё, его миссия была выполнена. Все стрелки переведены на барона, и таможня выведена из-под удара.

А вот как там будет теперь разбираться с этими людьми сам барон, князя уже не касалось. Его важные люди попросили подставить де Вехтора, он это сделал.

Теперь будущее его на таможне было обеспечено, уж слишком влиятельные враги оказались у де Вехтора, на которых сделал теперь ставку князь.

И, похоже, не прогадал. Завтра на работе его ждало повышение.

Тело князя нашли следующим утром под дальним глухим забором в каком-то глухом закутке во дворе трактира. Что он там делал и как оказался в том месте — неизвестно.

Его тело, без всяких следов насилия, обнаружили случайно, рано утром, когда местная портомойка, решив срезать крюк, хотела проскочить на соседнюю улицу короткой дорогой, воспользовавшись оторванной у забора доской в том углу.

Никто ничего не слышал. Но все почему-то сразу пришли к выводу, что князя убил кто-то из недовольных клиентов.

Подозревать будут Косого Сильвестр Андреича — Главу города Старый Ключ и Старосту того же города Худого Силу Савельича. Но, ничего, доказывающего причастность обоих к убийству так и не найдут. И практически сразу же обоих и отпустят, предварительно извинившись перед обоими.

Так дело и заглохнет — за отсутствием обвиняемых.

Князь ошибся. В таких делах, когда надо было свалить чей-то род, свидетелей не оставляют. Князь плохо знал историю, даже историю своей собственной семьи. За что и поплатился.

Возвращение в город.*

Три дня по возвращению домой никто Сидора не беспокоил. Это было просто чудо какое-то. Казалось, во всём мире вдруг наступила полная благодать и всеобщее благолепие. Настолько у него было спокойно и хорошо на душе.

Всё чем он занимался, заключалось только в мелких домашних делах по разросшемуся домашнему хозяйству и колка дров на зиму, за что он взялся, чтоб хоть чутка размяться и не терять форму. Но и это нисколько не нарушало установившегося в его душе спокойствия и благолепия.

Каждый раз, когда он теперь возвращался домой, он понимал что возвращался действительно в свой дом. Туда где его ждала любящая жена, детишки, гугукающие что-то на своём непонятном детском языке и тянущие маленькие ручонки к вернувшемуся издалека папке.

Это было здорово. А ещё лучше было осознавать, что хоть и надо будет ему скоро отправляться обратно: либо в Приморье, либо в горы, либо на озёра или заводы, дома его всегда будут ждать: и любящая жена, и дети, и товарищи. И что рады они не куче золота, что приволок он с собой, заработав в каторжных трудах за прошедшую пару месяцев, а рады будут именно ему самому, а не тому что он в этот раз привёз с собой.

Даже то, что он заявился домой без подарков, только на подъезде к городу сообразив, что ничего с собой не захватил, не умаляло того, как ему все были рады. И это было самое ценное, что он только мог себе представить.

Единственное что его сильно огорчало последнее время, так это грустные глаза Димкиных жён, как бы молча упрекающие его в том, что он вернулся, а Димон остался где-то там, то ли в непонятном, страшном Приморье. Словно несущий непонятную какую-то повинность, или занимающегося какими-то непонятными вещами на Правобережье Лонгары, в местах, о которых даже их подруги по бывшему курсантскому училищу сами говорили с тайным страхом.

Всё-таки амазонки были странными женщинами. Ни слова упрёка ему не сказали, как будто им было или всё равно, но вспыхнувшие радостью глаза сразу же выдали их скрытые, подспудные чувства. Поэтому он, не смотря на то, что последнее время старался не делать ничего подобного, дал себе страшное, торжественное обещание вернуть Димона домой, не смотря на все страхи того и опасения.

— "Будь что будет! — клятвенно пообещал себе Сидор, глядя в заискрившиеся от счастья глаза какой-то из его жён. — Будет отказываться, свяжу и притащу домой силой. Хватит! У мужика дома четверо детей, две жены, а он шляется непонятно где. И что с ним там творится — совершенно неизвестно. Непорядок.

Нет! Надо срочно вертать мужика домой. Все в дом, все в дом! Он не хуже меня может заниматься всей той мутотенью, что на меня тут норовят навесить. Вот пусть он дома поживёт и отдохнёт. А уж потом, если захочет, то тогда можно будет и вернуть его обратно. Хоть снова в эти его любимые руины за трофеями, хоть куда".

— Опять ворон ловишь!

Весёлый голос Маши мгновенно выдернул его из созерцательного состояния, в котором он пребывал всё нынешнее утро. Сидя на полусобранной на зиму поленнице, на подстеленном под седалище потёртом кожушке, который неведомым образом опять перекочевал сюда из пещер Долины, Сидор блаженно щурился на не по осеннему тёплое солнце. С ехидной улыбкой он рассматривал весёлую, радостную Машку, осторожно выбирающуюся из своей коляски и замершую неподвижно на единственном сухом пятачке посреди огромной лужи перед воротами.

— Ну, у вас тут и грязюка, — недовольно проворчала она, растерянно перетаптываясь на одном месте.

— Чё ж ты хош, — безмятежно отозвался Сидор, с улыбкой глядя на неё. — Всю неделю дожди лили, как из ведра. Вот тебе и лужи.

Как и когда она подъехала, Сидор совершенно не представлял, полностью погрузившись в созерцание капели с крыши и чириканье у соседнего овина каких-то неизвестных пичуг, до безобразия размножившихся у него в усадьбе за прошедшее лето.

— Безобразие, — сердито проворчал он, яростно тряся пальцем в ухе. — На дворе осень, зима скоро, а эти пернатые свиристелки разорались, словно у них весна на дворе.

Всё-таки на Машку последнее время было приятно смотреть. От былого страшилища не осталось и следа. Казалось, она снова превратилась в молодую, весёлую, беззаботную девчонку, которую никто и ничто не могло вывести из вечно безпричинного веселья и радостного чувства всеобщего счастья. А её улыбка, словно говорила всем вокруг, что у неё всё хорошо.

Приятно было смотреть на счастливого человека.

— А я за тобой!

— Да ну, — ухмыльнулся Сидор.

Маша, постукивая длинным, тонким прутиком по голенищу изящного, осеннего сапожка, ловко перепрыгивая с одного сухого пятачка на другой, не спеша двигалась к сидящему под стеной овина Сидору.

— Хватит поленья задницей протирать, мозоль натрёшь. Поехали к Голове!

— Зачем? — лениво потянувшись, Сидор глядел на весёлую Машку из-под прищуренных на осеннем солнышке глаз. — Тут тепло, тут солнышко. А там этот куркуль и мироед. Нафига он мне сдался?

Солнечные лучи слепили, сверкая в широко разлившихся по земле лужах, заставляя его щуриться, так что со стороны казалось, что он даже не раскрывал глаз.

Как ни казалась Маша внешне беззаботной и весёлой, но у Сидора, знавшего её не первый год, ни на минуту не возникло сомнении, что её что-то беспокоит. И беспокоит серьёзно.

— Что случилось?

Маша несколько секунд молча стояла, прямо перед сидящим на поленнице Сидором, смотрящим на неё сквозь прищуренные глаза.

Ни слова не говоря, она присела рядом с ним на краешек кожушка и несколько секунд также как и он, молча смотрела на идиллическую картину купающихся в дождевой луже воробьёв.

— Воробьи, — кивнула она на птиц. — Купаются, значит, в ближайшие дни будет тепло. Наверное…

— И что? — хмыкнул Сидор, внимательно за ней наблюдая.

Маша была какая-то странная, не такая, и Сидору это не нравилось. Значит, у них были проблемы. И, судя по тому, как Машка отводила глаза — серьёзные.

— Бумага из Городского Совета пришла, — неожиданно начала она негромким, суховатым голосом, который последнее время неожиданно прорезался у неё и теперь постепенно становился неотъемлемой частью её нового облика деловой, жёсткой, суховатой женщины.

— Голова подписал и ряд членов Совета. Официальное письмо. Предлагают нам сегодня, во второй половине дня, в четырнадцать часов, то есть после полудня, встретиться в здании городского Совета для обсуждения ряда вопросов по перевооружению городского войска.

Чтобы Маша сейчас ни говорила, а Сидор отчётливо помнил то странное, неприятное ощущение, проявившееся у него в момент, когда после разговора он повернулся спиной к Голове со Старостой на перевале Басанрог. Никому о том он тогда ничего не сказал, но для себя отметил. Не простят ему эти двое, что пришлось им ждать его и уступать ему дорогу. А потом ещё эта история с отменой запретов на торговлю через перевал. И появившиеся в городе какие-то невнятные слухи, что это вроде бы как связано с бароном де Вехтор. То есть с ним.

Нет, такие люди такого облома не простят.

А раз так, значит, постараются отыграться. И, похоже, первый звоночек устами Маши только что прозвенел.

— Денег будут просить, — понимающе хмыкнул он с кривой ухмылкой. — Прослышали про наши заработки, и теперь будут клянчить детишкам на молочишко. Твари, — не сдержавшись, выругался он сквозь зубы.

— Как обычно, — мрачно констатировала Маша, слегка перекосив свои красивые губы в каком-то жалком подобии улыбки. Однако холодный взгляд, искоса брошенный ею на Сидора, ясно сказал ему, что она по этому поводу на самом деле думает.

— Ты прав. По городу последние дни слишком много легенд ходит о том, как мы озолотились на нефти. Называют просто несусветные суммы. Мне даже порой кажется, что у людей крышу снесло. Вот, полагаю, что эти слухи докатились и до Головы, иначе чего бы ему нас на какой-то дурацкий слёт вызывать, да ещё столь официально.

— У кого нет денег, на такие встречи не зовут, — небрежно помахала она листком с приглашением перед лицом.

— Не только, не только, — едва слышно буркнул Сидор.

Одних нас вызывают, или ещё кого?

— Насколько я поняла, вызывают всех, кто хоть каким-то боком может быть причастен к производству оружия.

— О, как? — изумился Сидор. — А чего я-то пойду? Пусть Корней идёт. Или ребят с завода позвать.

— О, блин, — хлопнул он себя ладонью по лбу. — Забыл. Кондрат же в низовьях, вербует обоз баронский, де Вехторов.

Как же я мог позабыть то, — тихо пробормотал он себе под нос. — Не сегодня, завтра вернётся с народом, а я про него забыл. Непорядок.

Не, не пойду, — скосил он на Машу весёлый, насмешливый взгляд. — Пусть вместо меня идёт тогда профессор, а то в городе на меня и так вся Старшина волком смотрят.

А в Совет, так я стараюсь не появляться. Такое чувство, что там меня сразу покусают.

Особенно, кстати, Голова, — подчеркнул он. — Так и смотрит, так и смотрит, словно я лично у него миллион украл.

Ведь не украл, а заработал. И к нему это не имеет никакого отношения. Только ему, похоже, всё равно. Он все чужие деньги считает за свои. Вот и смотрит волком, потому как, добраться до нас не может.

А теперь ещё и кое-кто из купцов, которых мы сняли со скал и спасли от баронов, в недоброжелатели добавились. Которых я по их словам ограбил, — с усмешкой подчеркнул он…

Так что, нечего мне там делать. Чего я позабыл средь подобной публики

Иди одна.

— Одной, скучно, — отозвалась Маша. — И неинтересно.

А по поводу разговоров, пусть предъявят официально претензию, — равнодушно бросила она. — Не нравится, что снял их со скал и не поделился трофеями, так пусть заявляют официальную претензию. Прилюдно, а, не шушукаясь по углам.

— Не могут, — усмехнулся зло Сидор. — Трофей — дело святое. И тут они ничего сделать не могут. А вот злобу затаить — пожалуйте.

— Корней бы поехал, — грустно вздохнула Маша. — Если б был дома.

Маша, сразу погрустнев, тяжело и обречённо вздохнула.

— Да и не его это дело с властями разговаривать. Он если что не так, сразу за саблю хватается и грозится Голову прибить. Или сразу в драку с кулаками лезет. И этим срывает все переговоры. Он сам уже понимает, что разговаривать с этой публикой не может. Да и не хочет, если по честному.

Наверное, поэтому он и смотался в низовья набирать тебе обоз, что надоело ему тут всё. дело ему надо. Серьёзное дело, а не эти ваши игрушки с курсантами и школой.

Сидор, лениво повернув к ней голову, несколько долгих мгновений молча её разглядывал.

Суровая складка, прорезавшая в этот момент Машин лоб, ясно показала ему, насколько она сильно изменилась.

Потеря ребёнка и тяготы последнего времени сильно её изменили. Холодное, жёсткое выражение, на миг сковавшее лицо молодой женщины, ясно показало ему, что от былой беззаботной девчонки не осталось и следа. И теперь с ним разговаривала деловая, опытная женщина, знающая, что надо и как надо делать, и как максимально быстро добиться нужного ей результата.

И если у неё что-то пока не получалось, то она костьми готова была лечь, лишь бы добиться своего, по её мнению правильного.

— Вообще-то у меня отпуск, — попытался он всё-таки увильнуть, заранее зная бесполезность своей жалкой попытки.

Сразу же повеселевшая Маша, по голосу его понявшая, что он уже сломался, не стала его больше убеждать. Весело ткнув Сидора своим острым локотком в бок, так что Сидор от неожиданности охнул, она быстро согнала его с нагретого места и погнала в землянку, переодеваться к выезду в город.

Перекинувшись парой шутливых фраз с вышедшей навстречу Изабеллой, она дождалась появления из землянки грустного, жалующегося на женскую тиранию Сидора и, весело запрыгнув следом за ним в коляску, щёлкнула поводьями, посылая свою кобылку вперёд.

Уже через десять минут они были у здания Городского Совета, где как обычно в последнее время застали большое скопление самого разнообразного народа.

Оказалось, они приехали, чуть ли не самыми последними, но всё же, успели. Поэтому, ждать им не пришлось и совещание, собранное Городским Советом из представителей городских кланов по вопросам перевооружения городского войска, началось сразу же, как только они зашли в зал заседаний и расположились на самой галёрке, невольно стараясь держаться на удалении от представителей городских властей.

— Я смотрю, все собрались, — начал Голова, как только в зале начал утихать шум от устраивающихся на своих местах людей.

— Правда, тут есть и те, кого я не приглашал, — тут же хмуро заметил он, бросив искоса взгляд на галёрку, где в одиночестве устроились Маша с Сидором.

Замолчав, он в ожидании уставился прямо на них.

Вся остальная пришедшая публика с удобством расположилась в партере, группируясь ближе к передним рядам, и лишь они одни оказались на высоком подиуме в дальнем углу зала, невольно выделяясь на общем фоне.

— Если ты намекаешь на меня, то так и скажи, — мгновенно придя в раздражённое состояние, Сидор зло смотрел на Косого.

— Я тебя правильно понял, Голова? Мне уйти?

В установившейся в зале гробовой тишине стало неожиданно громко слышно тихо жужжащую где-то возле окна не уснувшую ещё на зиму муху.

— Повторяю, — ещё более заледеневшим, тихим, чётким голосом, в тишине прошелестевшим по всему залу, проговорил Сидор. — Мне что, уйти?

Не дождавшись ответа Головы, замявшегося в растерянности от неожиданно жёсткой реакции, Сидор негромким, чётко акцентированным голосом повторил вопрос:

— Повторяю, мне уйти?

— Наверное, так будет лучше, — наконец-то справился с растерянностью Голова. — Приглашение писалось на одного, а вы явились целой кучей. Лишние в зале помеха.

— Является чёрт во сне, чтоб ты на будущее знал.

Поднявшись со своего места, Сидор решительно двинулся к выходу. Маша, бросив на раздражённого Голову мрачный, многообещающий взгляд, поднялась, и молча двинулась следом за ним.

— Господин барон! Не надо так торопиться! Госпожа Корнева, останьтесь.

Поднявшийся с места, где-то на первых рядах, какой-то коренастый мужичок нарушил установившееся в зале буквально гробовое, оглушительное молчание.

Задержавшийся на миг в дверях Сидор оглянулся, молча глядя на незнакомого ему человека. То, что он был из состава членов Городского Совета, было ясно по тому, что сидел он в самых первых рядах и справа, на обычно отводившихся как раз для этой довольно многочисленной публики местах. Но лично Сидору он был не знаком, хотя в коридорах Управы они явно когда-то встречались. А может и не здесь, а где-то ещё в городе.

— Господин барон де Вехтор, — официальным тоном обратился к нему незнакомый мужик. — Городской Совет города Старый Ключ официально просит вас и Марью Ивановну Корнееву остаться. Совещание слишком важно для того чтобы вы и Марья Ивановна на нём не присутствовали. А выяснять между собой отношения, вы с Головой можете и потом.

— О как загнул! — негромко заметил Сидор, так что его услышала только мрачная, словно грозовая туча Маша, молча замершая за его спиной.

— Извини, уважаемый, но не имею чести быть с вами лично знакомым, — неожиданно гулким голосом, прокатившимся по всему залу, проговорил Сидор. — Кто вы такой чтобы говорить от имени всего Городского Совета.

— Демьян Богат, Председатель одного из многочисленных городских советов оружейников, член Городского Совета, ответственный за проведение данного совещания.

— Собственно, приглашение было послано в расчёте на то, что придёте именно вы, господин барон. Но раз вы явились вместе с Марьей Ивановной, то оно даже к лучшему. Будет неплохо если и она выскажет своё мнение по предполагаемому предмету обсуждения.

Удивлённо подняв бровь, Сидор несколько мгновений недоумённо смотрел на незнакомца, оказавшегося к тому же председателем какого-то ещё одного неизвестного ему союза оружейников. Кто же такой был тогда Кондрат Стальнов?

Ранее Сидор считал его Главой Цеха оружейников, а теперь оказывается…

Он не стал тут же переспрашивать, решив про себя отложить выяснение этого запутанного вопроса на потом. Сейчас надо было послушать что тут будут говорить. А потом уже он будет реагировать на всё здесь происходящее. Глухое раздражение зло заворочалось в его груди.

— Хорошо, — равнодушно пожал он плечами. — Раз Городской Совет желает видеть на совещании нас вдвоём, мы останемся и послушаем.

Вернувшись обратно на галерку, они снова устроились на том же самом месте, с которого их только что согнали, и молча, опустились на свои места.

Сказать, что данное совещание представило для них какой-то интерес — нельзя было. С первого же мгновения испорченные отношения к одним из его организаторов, Головой, так до конца и не наладились. Да и никто из них к этому уже не стремился. Ни злая, взъерошенная Маша, ни Сидор, буквально взбешённый хамством Головы. Поэтому раздражение, поселившееся в них с самого начала, так до конца не отпустило обоих. Молча, угрюмо просидев всё совещание они так же молча встали вместе со всеми в конце, и ни слова ни говоря, покинули здание Городского Совета, даже не проявив желания познакомиться поближе с тем человеком, что остановил их при попытке покинуть зал заседаний.

— Что это такое было?

Раздражённый Сидор едва сдерживался, чтоб только прилюдно грязно не выругаться и не сказать, что он думает обо всём здесь происходящем.

Обратная дорога заняла у них гораздо большее время, чем когда они ехали на совещание. Столпотворение, устроенное возле парадного крыльца, отбывавшими экипажами горожан привело к тому, что им пришлось задержаться возле Совета чуть ли не на час, пережидая пока схлынет толпа торопящихся побыстрее убраться отсюда приглашённых.

Подумав что Маша его не расслышала, Сидор снова повторил свой вопрос, мрачно глядя прямо перед собой.

— Что это было?

— Да слышала я, слышала. Не глухая, — наконец-то вяло отозвалась та, мрачно, как и Сидор глядящая прямо по ходу движения.

— Тебе про что в первую очередь? Про мужика того, или про совещание.

— Давай с мужика, — тихо попросил Сидор.

— Демьян Богат. Титулы его ты уже слышал. И это далеко не полный их перечень. Важная шишка. Почему ты до сих пор ничего о нём не слышал — я не знаю. Личность и в городе, и в крае довольно известная.

— И должна сказать, что по слухам, дошедшим до меня, он тобой оченно интересовался. И не единожды. Так что можешь, смело считать, что ты у него под колпаком.

Помолчав, продолжила, раздражённо передёрнув плечами.

— Может быть, потому ты о нём и не слышал, что он никогда не высовывается в первые ряды, в отличие от твоего разлюбезного Кондрата Стальнова. Который, наверное, у меня уже в печёнках сидит. Хотя, скажу честно, лично, я его тоже не знаю. Так, краем уха что-то о нём слышала, не более того. Слышала, что он занимается разработкой новых видов оружия, связан как-то с Территориальным Советом Левобережья, но чем именно он занимается, чем конкретно — понятия не имею.

— Но что точно могу сказать, что Кондрат против него, что шавка супротив волкодава. Это точно.

— По поводу самого совещания могу сказать лишь одно — нечего нам там было делать с самого начала. Очередное переливание из пустого в порожнее.

Надо было не слушать этого Небедного Демьяна и спокойно сваливать домой, — недовольно проворчала она. — Я на подобную мутотень уже пару раз попадала. Знала бы, что это будет опять то же самое, ни за что бы ни пошла. И уж тебя, сокол ты наш, ни за какие коврижки бы сюда не потащила.

— Уж на что Кондрат любит демонстративно схлестнуться с Головой, показывая всем какой он крутой. но ты…, - Маша задумчиво скосила глаз на хмурого, насупленного Сидора.

— Я на миг подумала, что ты ему сейчас болт арбалетный в глаз влепишь, такой у тебя был прицельный, расчётливый взгляд. И, по-моему, наш Голова тоже так подумал, — тихо заметила она. — И, похоже, он испугался. Хотя, с чего бы это. Уж он-то не из пугливых.

А ты, сильно изменился изменился, Сидор, — так же тихо добавила она, глядя на молчаливого товарища. — Раньше бы ты просто отшутился, а сейчас…

— А сейчас я ему недвусмысленно дал понять, что шутить с ним не намерен и не позволю шутить с собой, — тихо оборвал её Сидор, чуть повернувшись и посмотрев ей прямо в глаза. — Мира между нами больше не будет. будет война на уничтожение. И, слава Богу, он это понял. Может, всё-таки теперь отстанет.

А нет, — неприятно улыбнулся он.

Пока эта тварь не будет рассматривать нас как равных, никакого мира между нами не будет. Никогда!

Пока он будет упорствовать в попытке встроить нас в свою систему, перед тем предварительно ограбив — мира между нами не будет.

Пока он со своими дружками будет пытаться раз за разом ограбить нас — мира между нами не будет.

— Как ты думаешь, Маш?

Сидор всем корпусом развернулся в её сторону.

— Нет! Сформулирую по-другому. Мы заработали на нефти три с лишним миллиона. Что-то отдали, что-то оставили себе. И вот к тебе вопрос. А кто потерял эти самые три с лишним миллиона? Кто лишился прибылей в размере трёх с лишним миллионов? Как ты думаешь?

— Таможня? Которая и так ничего не должна была с этого получить? Или Голова со своими компаньонами, которые вложили в монопольный безналоговый проход через перевал всю сумму, полученную от тебя в виде якобы своего уставного капитала в наш банк. И чуть не разорившего и его, и нас вместе с ним.

— Почему же чуть? — еле слышно уточнила Маша, как-то нехорошо, двусмысленно улыбнувшись. — Именно что и разорившего. Без всякой чуть и если.

Это мы после их операции чуть по миру не пошли с протянутой рукой. А они приобрели очень даже не чуть.

И долго ты собираешься мстить ему за эту чуть? — внимательно посмотрела она на него.

— Да никто никому не мстит, больно нужно, — равнодушно отозвался Сидор. — И никто даже не собирается. Просто до тех пор, пока он не перестанет нас воспринимать, как мальчиков для битья, которых можно подо что-нибудь подставить, или вместо себя сунуть в какую-нибудь жопу, или пощипать при случае, когда нужна денежка, я ему буду регулярно устраивать головомойку, чтоб жизнь раем не казалась. И чтобы он серьёзно нас воспринимал, а не как туристов на пленэре.

Пока они обменивались мнением, коляска Маши подкатила к Сидоровой землянке, где их в воротах уже ожидала Изабелла, от нетерпения аж приплясывающая на одном месте.

— Ну, где вас носит! — набросилась она на мужа с Машей, даже не поприветствовав их. — Тут вас уже как полчаса гости дожидаются, а вас куда-то черти утащили.

— О, как? — Сидор, широко раскрыв глаза от удивления, растерянно смотрел на свою разбушевавшуюся непонятно с чего жену. — Первый раз вижу, чтобы ты выскочила встречать меня аж за ворота. Что-то случилось? — встревожено переспросил он её.

— Маша, пошли быстрее!

Подпрыгивающая от нетерпения Изабелла, не обращая на Сидора внимания, за рукав потянула Машу в землянку.

— Ты не поверишь, кто к нам пришёл, — заговорщицки зашептала она ей в самое ухо, распахивая дверь и буквально вталкивая её внутрь.

Растерянный Сидор с обалделым видом стоял на пороге собственного дома и удивлённо смотрел на захлопнувшуюся прямо перед ним дверь, чуть не долбанувшую его по носу.

Заметив откровенные ухмылки глядящих на него часовых, он совершенно смутился и, нацепив на лицо независимую маску, толкнул дверь, входя в прихожую.

Сняв верхнюю одежду, он прошёл в гостиную, где уже вовсю суетилась Изабелла, принимая неожиданных гостей.

К безмерному удивлению Сидора, гостем оказался никто иной, как тот самый Демьян Богат, что остановил их, когда они собирались покинуть то дурацкое совещание.

Другим же посетителем оказался их давний и хороший знакомец Кондрат Стальнов, разговоры о котором последнее время стали довольно чувствительно раздражать Сидора.

— Невероятно! — шагнув за порог гостиной, Сидор от изумления развёл руками широко в стороны. — Кондратий! Какими судьбами?

— Дело у меня к тебе есть Сидор, серьёзное.

Кондрат, поднявшись из-за стола, шагнул ему на встречу и сильно потряс его ладонь, здороваясь. Радостно скалясь, как будто увидал перед собой давно потерянного друга, он неожиданно сильно хлопнул Сидора по плечу.

— Вот зашёл сказать тебе спасибо!

— Мне тут на днях атаман, наш общий знакомец, поведал, что это ты, оказывается, раскрутил Голову вместе с Советом на оружейный конкурс. Да ещё к тому же с премией.

Только что же ты стервец, — восхищённо покачал он головой. — Такое дело завернул, а сам никому, ни слова не сказал, что это была твоя идея.

— Да если бы я тебе это сам сказал ты бы и мне не поверил, — равнодушно пожал плечами Сидор. Славы он не искал и восторгов Кондрата по такому мелкому в его представлении поводу, искренне не понимал. Точнее, не хотел понимать. Потому как истоки и причины столь немереной радости Кондрата были ему ясней ясного.

— Тебе нет, но вот атаману Дюжему, поверю. Тот мужик правильный и врать, в отличие от тебя, не будет. Если он сказал, что это была твоя идея — значит, так оно и есть.

И за это тебе от всех ремесленников нашего города огромное спасибо, — Кондрат, снова поднявшись со своего стула, яростно потряс руку Сидора.

На какой-то миг тому показалось, что у него сейчас выскочит плечевой сустав, и он до конца своей жизни так и останется безруким калекой.

— Собственно мы и зашли-то к вам как раз по результатам конкурса, — тут же добавил Кондрат, усаживаясь обратно и потянувшись за кипятком к стоящему посреди стола самовару.

Кстати, познакомься, — как бы небрежно кивнул он в сторону Демьяна, скромно сидевшему на противоположном от него конце стола. — Демьян Богат — наш гость с далёкого запада. Точнее из западных, устьевых городов Левобережья. Как раз из тех мест, по которым прошлой весной вы прогоняли табуны лошадей. Как раз оттуда.

Большой человек в Территориальном Совете! — со скрытой гордостью в голосе, как будто это относилось к нему самому, заметил он.

Поднявшийся со своего места Демьян протянул Сидору руку и вежливо слегка склонил голову, здороваясь.

— Должен сказать, что это лишь один из моих многочисленных титулов, — улыбнулся он, и подобно Кондрату тут же пустился в многословные объяснения причин своего внезапного нынешнего к ним визита.

Из чего стало ясно, что и его визит связан ни с чем иным, как опять же с результатами прошедшего оружейного конкурса, проведённого в городе за время отсутствия Сидора в городе.

— Чтобы вас не задерживать, — лучащийся радостью Кондрат повернулся к Маше с Изабеллой, молча сидящих в стороне и со стороны наблюдающих за ведущими разговоры мужиками, — перейду сразу к делу.

Судя по твоей сегодняшней стычке с Головой, отношения у вас с ним так и не наладились. А значит, и заказ на патроны для городского войска вы не получите.

И что? — настороженно посмотрел на него Сидор. Подобное начало разговора ему категорически не нравилось. — Может у нас будут самые выгодные предложения по цене. Латунь то у нас своя, в отличие от других. А то, что мы с ним поцапались, так это к делу не имеет отношения. Мухи отдельно — котлеты отдельно.

Это только ты так, наверное думаешь, — усмехнулся покровительственно Кондрат.

Что выгодные цены предложите, так в этом я не сомневаюсь, — усмехнулся ещё раз он. — Да толку то.

Вот ваше качество…, - загадочно протянул он.

Вынув из кармана парочку патронных гильз, он поставил их прямо перед Сидором.

— Полюбуйся!

Это — ваша, — ткнул он пальцем в правую, — а левая — моя. Видишь разницу.

— Тут и слепой увидит, — недовольно проворчал Сидор. — Ну и что?

Даже на первый, самый беглый взгляд было прекрасно видно, что гильза, в которую первой ткнул пальцем Кондрат, сильно отличается от той, что указана была второй. И совсем не в лучшую сторону.

— Первая — твоя, а вторая — моя, — повторил с ухмылкой Кондрат.

— Повторяю вопрос, — неприятно улыбнулся Сидор. — Ну и что? Кого какое дело?

Мигом согнав улыбку с лица, Кондрат уже совершенно серьёзно глядел на него.

— Как ты думаешь, какую из этих двух надо принимать на вооружение? Твою, или мою? Вот так, скажи по честному.

Толстую, кособокую и корявую, или тонкую, прочную и изящную.

— Моя дешевле, — усмехнулся с издёвкой Сидор. — Я могу дать за неё более низкую цену. А ты нет.

— А моя полностью соответствует техническим параметрам, — сухо отрубил Кондрат. — Поэтому, примут мою. Тем более, что не очень то она по цене и уступает твоим. Треть цены не такая уж большая разница, чтобы обращать на неё внимание. Да и объёмы не так значительны, чтобы за это цепляться.

Пока незначительны, — сухо отбрил его Сидор. — А потом? Годика через два?

Стоит поставить огнестрелы на вооружение города и потребность в гильзах возрастёт многократно. Счёт сразу пойдёт на миллионы. А это большие деньги.

Очень большие, — подчеркнул он.

Так что, дорогой мой Кондрат, вопрос цены не самое последнее в этом деле.

Вот теперь-то тебе должно быть понятно, что никто твою корявую гильзу не примет, — покачал головой Кондрат, как будто его не услышал. — Большой заказ — особое отношение к качеству.

Поэтому у меня для тебя будет предложение — продай мне назад те станки и оборудование, что я поставил вам по нашему договору зимой.

Это те, что для производства патронных гильз? — холодным, безцветным голосом уточнил Сидор.

— Ну да. Они самые, — Кондрат согласно кивнул головой. — Вам-то, они считай, что уже без надобности. А мне пригодятся.

Откинувшись на высокую спинку стула, Сидор несколько секунд молча, смотрел на сидящих перед ним оружейников. По всему было видно что настроены оба были крайне решительно и уходить без его согласия не собирались.

— А откуда у тебя такая уверенность, что заказ на изготовление гильз попадёт к тебе? — неожиданно задал он вопрос.

Молча переглянувшись, они на какое-то время замялись, а потом Кондрат решительно махнул рукой.

Ладно, скажу! Думаю, что ты и сам уже всё понял.

В общем, так. Демьян имеет некоторые возможности надавить на наш Совет для принятия правильного решения. Хоть он в городе человек и посторонний, но у него есть достаточно серьёзные рычаги влияния на наш Совет. Скажем так — иного уровня. Поэтому я и уверен, что именно я получу заказ, — Кондрат со значительным видом посмотрел прямо в глаза Сидора.

Но также я уверен и в том, что никто мне этот заказ не даст, если у меня сейчас не будет нужного оборудования и оснастки для его производства. Поэтому мне и нужны, обратно мои же станки, которые я так неосмотрительно продал тебе буквально пару месяцев назад.

Как видишь, — замолчал он на пару секунд, прервавшись, — я ничего не скрываю. Станки мне нужны именно сейчас. Не завтра, не послезавтра, а сейчас, буквально следующим утром.

— Ты хотел сказать, наши станки, — мрачно усмехнулся Сидор.

— Нет, — упрямо мотнул головой Кондрат. — Я сказал мои станки, поскольку тебе они ни к чему. Тебе, если захочешь, я потом ещё сделаю, а эти отдай сейчас мне, потому что у меня нет времени ждать новых.

— Интересная логика, — задумчиво пробормотал себе под нос Сидор. — И главное, какая для тебя удобная.

— Выходит, тебе надо срочно, — хмыкнул он. — И во что же ты оцениваешь срочность заказа?

— За что продал, за то обратно и куплю. Ну, ещё надбавка в десять процентов от общей стоимости — за срочность. Дороже покупать не имеет смысла. Тебе они и так ни к чему — заказа ты никогда не получишь, — Кондрат многообещающе прищурился, глядя прямо в глаза Сидора, — ну а мне будут в самый раз.

Тебе не на что рассчитывать. Особенно учитывая "особые" отношения вашей компании с городской Старшиной, — с кривой усмешкой выделил он слово "особые".

Или ты думаешь, что они вам простят срыв своей монополии на поставки сырой нефти, да и прочих товаров на всё Левобережье? — уже откровенно насмехаясь, Кондрат упорно смотрел прямо в глаза Сидора внимательным, оценивающим взглядом, в глубине которого изредка проскакивали незаметные, злые искорки.

— Угу, — задумчиво угукнул Сидор, глядя на сидящую перед ним парочку. — Но будет лучше, если вы нам предложите что-то ещё, помимо жалких десяти процентов.

Можем предложить технологии на изготовление бездымного пороха. Так сказать, безвозмездно! — усмехнулся Демьян.

Поскольку у вас есть целый профессор химии, аж с самой Земли, — ёрнически склонил Кондрат голову, — то вам есть полный резон заняться производством бездымного пороха.

Займись, — поднажал он. — А мы будем его у вас покупать. Для наших патронов, — добавил он после короткой, едва заметной заминки.

Посмотрев на задумавшегося Сидора, углубившегося в свои какие-то размышления, он с лёгкой улыбкой на губах неожиданно добавил:

Конечно, вы можете разработать всю технологию сами. Мы понимаем, что никакой проблемы для вас это, особенно при наличии целого профессора, не составит. Но время. Время, которое нас всех поджимает. Да и нельзя объять необъятное, — усмехнулся ещё более откровенно он. — Мой совет — специализируйтесь на чём-нибудь одном.

Да хотя бы на пневматике.

Не дождавшись ответа от задумавшегося Сидора, продолжил с неослабеваемым напором:

— Недостаточно пороха, можем предложить ещё купить у вас пару десятков ваших пневмопулемётов, для оснащения стационарных оборонительных периметров на хуторах по границе с ящерами.

Для мобильного применения в условиях болотистой местности лонгарской равнины они мало пригодны, а вот для установки таких систем в крепостях, на башнях, они подходят в самый раз. Заодно заработаете и на поставках своих пулек к ним. На установке стационаров, на обслуживании. На многом на чём можно здесь заработать. Было б желание.

И если не упираться рогом, конечно, — чуть подпустив сухости в голос, уточнил он.

Что потеряете на гильзах, доберёте на своих стеклянных пульках, — усмехнулся он.

— Выгодное предложение, — задумчиво пробормотал Сидор, скосив на него вспыхнувший интересом взгляд.

Не обращая внимания на неожиданно раздавшееся у себя за спиной возмущённое шевеление и пофыркивание Изабеллы с Машей, задумчиво добавил.

— Но только у меня будет два уточнения.

Первое. Мне необходимо проехать на наш патронный завод и посмотреть как там обстоят дела. А то я за всё это время с нашей последней встречи, — Сидор бросил косой взгляд на Кондрата, — так ни разу там и не побывал. Так что, как там обстоят дела, я пока не знаю, а соответственно и обещать ничего не могу. Это обязательное условие, — жёстким голосом подчеркнул он.

И второе. Пулемётных систем заказано должно быть больше. Подчёркиваю! Не самих пулемётов, а полных систем к ним, включая компрессоры, баллоны, запасные шланги и прочее, прочее, прочее.

Сколько вы реально можете заказать.

— Не вопрос, — тут же согласно закивал головой Демьян. — Мы и сами так думали. Но, думаю, это можно проработать и потом. Тем более, что никто своё оборудование к вашей пневматике приспосабливать не собирается. Речь с самого начала шла только о целых системах в сборе.

Даже больше. Уже сейчас я могу вам гарантировать закупку сорока таких систем, а через пару месяцев ещё столько же. Ну а ещё дальше — посмотрим, — усмехнулся он понимающе. Но по цене должно быть не так дорого, как проданные амазонкам. Это вы уж слишком размахнулись. Хотя, я понимаю, если появилась такая возможность, то почему бы её и не использовать.

Тем более что даже такие дорогие, в процессе эксплуатации они окупают себя экономией на боеприпасах.

Думаю, твои слова можно рассматривать как предварительное согласие. Но насчёт станков у нас условия жёсткие. И ответ мы должны знать не позже двух, трёх дней. Позже, можешь не безпокоиться.

Договорились, — кивнул головой Сидор.

Тогда всё?

Сидор окинул сидящую за столом парочку вопросительным взглядом.

Дождавшись ответного кивка, они все поднялись, и также молча пожав друг другу руки, гости покинули помещение.

О том, что в комнате находятся ещё и две женщины, с которыми надо было бы попрощаться, они, как-то впопыхах позабыли.

— М-да? Воспитание ещё то! — задумчиво протянула Маша, когда за гостями захлопнулась входная дверь. — Даже не попрощались!

— Думаю, они были так довольны обещаниями нашего дорогого Сидора, что даже про нас умудрились позабыть, — ядовитым голосом добавила Изабелла, сердито глядя на задумчиво прохаживающегося по комнате своего мужа.

— А! Плюньте! — безразлично отмахнулся Сидор.

Ты вот, что мне Маша скажи.

Присев на краешек стула, он внимательно смотрел на неё.

Эта гильза точно нашего производства.

— Это ещё не самый худший вариант, — хмыкнула понимающе Маша. — Но в основной своей массе соответствует. В городе даже присказка такая появилась: "Кривой, как сидорова гильза". Это камень в твой огород, между прочим, если ты ещё не понял, — смущённо заметила она.

— В том то и дело, — Сидор раздражённо почесал затылок. — Боюсь, с такими гильзами мы далеко не уедем.

— Ерунда это, — раздражённо возразила Маша. — Видел бы ты то, что было в самом начале. Вообще без слёз не взглянешь, а теперь очень даже ничего. И вообще, качество гильз поднимаются прямо на глазах. Так что если ты вздумаешь продать ему станки, я буду категорически против. Этот твой патронный завод настоящая курица, несущая нам золотые яйца.

Да на одних только металлических бочках под твою нефть мы озолотились. И ещё заказов полно. Тот же Голова, хоть и рычит постоянно на тебя, но заказал у нас чуть ли не тысячу бочек. Все мощности загружены уже на год вперёд, а ты думаешь как бы продать это оборудование.

Нет! — Маша раздражённо отрицательно покачала головой. — Продавать никак нельзя.

— Я и не думаю продавать, — возразил Сидор. — Я пока думаю посмотреть, в каком виде оно сейчас всё находится.

Нечего там смотреть — ворчливо пробормотала Маша, бросив на него недовольный, сердитый взгляд. — Тебя только пусти куда-либо, так потом весь инструмент растащишь, рабочим работать потом будет не на чем.

Завтра, — улыбнулся Сидор, глядя на неё. — Завтра съезжу к ребятам на завод, а потом и решать будем.

Патронный Завод.*

Всё таки хорошо, что они занимались дорогами. Будь иначе, неизвестно ещё когда бы Сидор добраться на литейный, куда обычный гружёный обоз добирался, как правило, несколько полных суток. А так, налегке, на коне с отрядом сопровождения, он уже к завтраку второго дня был на месте, хотя вовсю уже начавшаяся осень сильно затрудняла проезд.

Особенно тяжелы были переправы через разбухшие дождевыми водами ручьи, через многие из которых до сих пор так и не было построено даже мостков, и размытая кое-где осенними дождями дорожная насыпь. Что ни говори, а поддерживать дорогу в проезжем состоянии требовалось постоянно, но рабочих рук на всё катастрофически не хватало.

Но, как бы там, ни было, а к тому времени, когда солнце только-только поднялось над горизонтом, окрашивая первыми лучами верхушки деревьев, страшно зевающий после бессонной ночи Сидор был уже на литейном. И вместе с обоими инженерами, предупреждёнными ещё с вечера голубем, обходил помещения нового, недавно построенного патронного завода.

Расположенный чуть в стороне от основных корпусов железодельного завода, возле мелкого ручья, на месте которого в будущем планировался широкий канал водовода из озера с мельницей и водяным колесом нижнего боя, сейчас, патронный завод представлял собой невзрачную группку из одиноко стоящих неказистых одноэтажных амбаров, даже без внешней ограды по периметру строений. И серьёзного впечатления не производили совершенно.

После двух часов устроенной экскурсии, насытившись новыми впечатлениями, они все вместе сидели в конторе заводоуправления и, распивая чаи, обсуждали то, что увидели.

— Ну а теперь начистоту.

Отставив свою чашку с недопитым чаем в сторону, Сидор, настраиваясь на деловой разговор, внимательно посмотрел на сидящих за столом обоих заводских инженеров.

На то, что здесь же с хозяйским видом устроился ещё какой-то едва знакомый ему ящер, которого он мельком, всего лишь пару раз видел у ребят на заводе, он пока не стал заострять внимания, решив, что ребята знают что делают. И знают, кого и когда приглашать.

— Итак! То, что я видел, конечно впечатляет. Куча, пусть и неказистых, но светлых и просторных амбаров с высокими потолками, двухсменная работа в цеху по производству фанерных бочек и перспективы налаживания там же, ещё и третьей смены, чтобы оборудование не простаивало — это хорошо.

А параллельно разворачивание ещё и цеха лакокрасочного производства — это вообще good! Но я спрашивал о другом.

Что это такое?

Достав из кармана две гильзы, которые ему оставили уходящие Кондрат с Демьяном, Сидор с лёгким, сухим стуком поставил их на столешницу, прямо посреди стола.

Раздвинув чашки, он освободил достаточно свободного места, чтобы ничто не заслоняло вид на стоящие посреди стола обе пустые патронные гильзы.

Что вы на это скажите? — ткнул он в их сторону указательным пальцем.

— Одна наша, другая…

Сидор демонстративно удивлённо поднял брови, глядя прямо на ящера Сидящие напротив ребята никак на то не прореагировали, словно их это и не касалось.

Неизвестный ему ящер, хоть обращались не к нему, взял одну из гильз в свои лапы и с задумчивым видом покрутил её в пальцах, внимательно, со всех сторон рассматривая.

— Мастерская Кондрата Стальнова, — наконец вынес он окончательный вердикт, ставя гильзу на место. — Его клеймо на донце, — усмехнулся он, заметив сидоров вопросительный взгляд.

Но и без этого клейма можно точно сказать, мастерская работа.

Качество отделки, точность в геометрических параметрах, ну и ещё ряд характерных признаков. Мастерство исполнения безусловно указывает на Стальновские мастерские, — тут же добавил он, насмешливо прищурясь.

Глядя прямо в глаза Сидора, он с лёгкой, насмешливой улыбкой на губах заметил с чувством внутреннего превосходства.

— Если приехал ругаться с нами за то, что наши гильзы кривые, косые, кособокие и прочее — то зря. Мы делаем всё, что можем. Большего от нас, при всём твоём желании, получить невозможно. Оборудование не позволяет, — развёл он руками. — Да и мастеров, таких, как у Кондрата Стальнова, у нас нет.

— У нас, это у кого? — тихо спросил Сидор, повернувшись к сидящим молча своим инженерам. — Это что ещё за перец? — с холодной усмешкой кивнул он на ящера.

— Это не перец, — паршивец Васька с усмешкой протянул руку по направлению к ящеру и официально представил Сидору незнакомца. — Давно хотели тебе представить, да всё как-то случая не было. Прошу любить и жаловать. Ящер Извар по кличке Усатый или, как его ещё иногда называют из-за сморщенной кожи лица — Варёный. Можно так, а можно и этак, без разницы.

— Но на личико ты внимания не обращай, чай не Гюльчатай, чтоб не него смотреть. Главное — мозги. Мозги есть.

— Ящер из твоего же клана, но из тех, кто первоначально со своими разругались и ушли от тебя на реку Малая Лонгара, к месту поворота её на юг, где они собирались поселиться. Ну, там, — поморщился он, вспоминая, — чуть ниже волоков верховий Большой Лонгары.

Как ты, надеюсь, уже слышал, многие недавно оттуда вернулись. Выжили их оттуда местные. Правда, не без помощи столичных.

Вот он один из тех, кто вернулся.

Но и здесь не всё ради Бога. Здесь уже свои обратно не приняли. Что-то они там не поделили. Что именно — не говорит.

Васька, уже без усмешки посмотрел на Варёного. Не дождавшись никакой ответной реакции, с усмешкой продолжил.

Молчит. Говорить не хочет из-за чего рассобачился со своими. Но спец знатный. Нам бы давно такого в Главные инженера не помешало бы, а то мы с Лёхой конечно инженеры хорошие, но многих местных реалий просто не знаем. Оттого общее дело часто и буксует.

Так что, если ты не прочь, то и мы будем не против. Нам нужен Главный инженер.

— Вот как, — заинтересованно посмотрел на ящера Сидор. — С чего вернулись то? Насколько я помню, вы были такие все принципиальные, такие несгибаемые. Никаких людей в руководстве клана, никакого расового смешения. Ни-ни-ни!

А тут на тебе. Сам явился. Да ещё пошёл к нам работать. Один, без поддержки своих клановщиков. Это с чего бы?

— Является чёрт во сне, — сухо отозвался ящер. — А мы вернулись.

А вернулись, из-за голода, — с совершенно серьёзным видом проговорил ящер. — С того, что когда прошлой зимой в наших новых селениях по Малой Лонгаре начался голод, самый настоящий голод, когда нам там жрать было нечего и ослабевшие ящеры десятками помирали от голода, никто кроме вас нам не помог. Ни император, ни соседи, никто. Никто, кроме вашего клана, или, как вы его называете — компании.

Кусок хлеба для умирающего с голоду ребёнка, порой заставляет пересмотреть некоторые несгибаемые позиции, — едва слышно проговорил ящер, глядя прямо в глаза Сидору.

Ну так вот, — прокашлявшись, начал он снова окрепшим голосом. — Возвращаемся к гильзам, из-за которых, как мы поняли, ты собственно сегодня и приехал.

Первое. Что бы там тебе ни говорили, косые, кривые, не такие, но гильзы, что мы выпускаем, вполне пригодны для употребления.

Конечно, ваш конкурс красоты они не выиграют и в сравнении с гильзами механической мастерской городского Союза Оружейников, то есть тех самых Стальновских мастерских, они внешне проигрывают, но и в системах выброса механизма затвора они не застревают. Так что, спрос на них есть. Небольшой, конечно, — поморщился он, — но есть.

— Небольшой — это как?

— Небольшой, это на две, три полные рабочие смены за целый месяц, не больше, — угрюмо уточнил Алексей. — И то, только по тем заказам клиентов из Приморья, что передал нам ты. В городе на нашу продукцию спроса нет. Не берут. Городская Старшина блокирует все заказы.

Так что, Кондрат в своё время был прав, утверждая, что все заказы по гильзам идут через Голову и нечего нам в это дело соваться. Так оно и есть

— А перспективы, как я понимаю, нулёвые, — Сидор, прикрыв красные, не выспавшиеся глаза, с силой провёл по лицу ладонью. — Судя по тому, что вы говорите, я мог бы и не приезжать.

— Мог бы, — согласно кивнул ящер башкой. — Прислал бы весточку, так я и сам бы к тебе в город подъехать и всё бы тебе рассказал на месте. Впредь, так давай и договоримся. Хотя, как я понимаю, тебе надо было посмотреть всё на месте.

Сидор с интересом посмотрел на разговорившегося ящера. Что-то тот был слишком многословен.

— "Нервничает, — понял он. — Не знает, как я прореагирую на его самоуправство и то, что он тут на заводе принялся хозяйничать, вроде бы как за главного, а ребята его в том поддержали. Дурак! Если парни ему в рот смотрят, значит, специалист. А если специалист, то ему самому надо в ноженьки бултых, только чтоб не сбежал к конкурентам. Так что, пусть остаётся.

Не забыть бы только потом, ему самому об этом сказать", — устало подумал он, отвлекаясь снова на голос ящера.

— Дело не стоит и выеденного яйца, — продолжал меж тем свою мысль ящер. — Главная для нас проблема — в станках и оборудовании. Ещё, конечно, проблема — людей подготовленных нет, но это решается, — тут же, поправился он. — И ещё момент — то, что нам поставил Кондрат, в виде якобы станков, иначе как откровенным хламом и изделием позапрошлого века не назовёшь. Не обижайся, но это правда.

Я не знаю, из какого такого медвежьего угла, из каких пыльных кладовых он вытащил такое старьё, но даже в Империи, где в последние годы сильно снизился общий технический уровень в промышленности, используется гораздо более совершенное оборудование.

Но, — с сожалением покачал он головой, — то оборудование и стоит соответствующе.

А если судить по той цене, по которой оно было куплено, что называла нам Маша, то за такие откровенные медяшки иного ничего и не получишь. Это я вам точно говорю. Как никак, но в прошлом я был не последним человеком в Главных Имперских Механических Мастерских самой столицы. Так что, как ни странно, стальновские станки стоят своих денег.

— Вот как? — задумчиво посмотрел на него Сидор. — И как давно это было? Ну, когда ты был не последним человеком в главных мастерских имперской столицы? — уточнил он.

— Да лет двадцать уж минуло, — усмехнулся криво ящер. — А за это время всё должно было уйти ещё дальше вперёд. Должно было, но вот ушло ли?

По твоему внешнему виду такого не скажешь, — хмыкнул Сидор, взглядом оценивая здоровый и цветущий вид того. — Или уже отъелись на наших харчах?

— А, — отмахнулся тот. — Жизнь на лоне природы и питание экологически чистыми продуктами, — брови Сидора уверенно поползли вверх, — способствует долголетию и прекрасной сохранности.

Это же, — ящер с брезгливой миной на физиономии изобразил руками что-то непонятное. — Эти стальновские станки даже не прошлый век, это вообще непонятно что. Одно слово — хлам. Причём самодельный.

На таком оборудовании может работать только настоящий мастер. Да-да, — покивал он головой, совершенно серьёзно глядя на собравшихся. — Это не шутка. Я говорю совершенно серьёзно. Только настоящий мастер может вытянуть проволоку одного диаметра из волочильного станка с такими неравномерными вальцами, как на проданных нам станках.

Это действительно настоящее мастерство, — с совершенно серьёзным видом кивнул он головой. — Наверное, отсюда и столь высокая цена на всё, что производят в вашем городе.

Без настоящего мастерства на подобном оборудовании ничего толкового не сделаешь. А настоящий мастер берёт дорого, и ваши мастера себя ценят. Отсюда и неконкурентность произведённого продукта.

— Значит, нужны новые станки? — недовольным тоном оборвал разговорившегося ящера Сидор. — Где ж я вам их возьму? С местной луны, что ли?

— И новые станки нужны, и новый прокатный стан нужен, и многое ещё другое, — синхронно закивали головами оба инженера. — Но что говорить? Сколько ни говори, ничего это не изменит. Обычный токарный станок стоит от двух, до пяти тысяч золотом. Ты нам такие деньги дашь? Нет!

А надо нам их не менее десятка, а то и двух. И это самый минимум.

А волочильный станок? Стоит, гад такой, целую десятку. И желательно иметь их парочку. А с аппетитами твоей Изабеллы и с её заказами на колючую проволоку, их вообще нужен десяток, — раздражённо добавил он.

Прокатный стан, такой, какой нам нужен, вообще потянет на двести, триста тысяч. Да опять же хорошо бы иметь их несколько и разных размеров. И это простой стан, не навороченный разными прибамбасами. А хороший такой, на котором можно было бы с удовольствием работать, да и вообще, — неопределённо покрутил он пальцами у виска. — Хороший! — звонким голосом воскликнул он. — Такой стан потянет не менее чем на полтора миллионов золотых, а то и ещё больше.

И это всё, — начал он загибать пальцы на правой руке, — не считая доставки, установки наладки. Ты соображаешь, какие это деньги?

Василий с Алексеем грустно смотрели на задумавшегося Сидора.

— Ты нам столько денег дашь? Нет, — с тяжёлым вздохом грустно констатировал он.

Брось! — махнул он рукой на задумчиво глядящего на них Сидора. — Не ломай голову. Таких денег у нас в компании сейчас нет. Я с Машей говорил — она нас обломила.

Так что, и на том, что есть можно пока работать. Лет через пять заработаем денег, тогда и поменяем на что-нибудь более приемлемое. А пока прими всё как данность.

Глядя в упор на загрустивших инженеров, Сидор с задумчивым видом почесал кончик носа.

— Думаете, у нас есть пять лет? И нам дадут спокойно пожить целых пять лет? — раздражённо хмыкнул он. — Ой, вряд ли.

А если я продам поставленное нам Кондратом оборудование? Это сильно скажется на вашем производстве?

— Да никак! — равнодушно отмахнулся ящер. — Продавай! Глядишь, на вырученные деньги может, что толковое купим.

— Потом, — хмыкнул он. — У нас давно уже нет того станочного голода, как был ещё месяц, другой назад. Кое-что подкупили, кое-что сами сделали. Много подвезли с перевала от дона Диего, по твоим каналам. Так что, пока обойдёмся.

Такие малые заказы, что ты просишь сделать, мы выполним и на оставшемся оборудовании. А бочки мы вообще крутим на своём. Так что можешь смело продавать этот хлам. Считай, что своё они уже отработали. Тот, твой первый, самый большой заказ мы выполнили, а больше нам никто ничего серьёзного и не предлагает.

И не предложит, — холодно отрезал он, — особенно учитывая уровень нашего мастерства. Так что, чего ему простаивать. Продавай нах…!

— А вы, соколы мои, — тихо проговорил Сидор, переведя взгляд с ящера на обоих инженеров, — подготовьте ка мне списочек того, что нам надо и в каком количестве. Детальный списочек.

А то вы всё говорите, говорите, что вам что-то надо. Даже цидульки иногда невнятные сочиняете. А толкового списка, так чтоб и сейчас и на вырост всё было — до сих пор нет. Так я от вас его всё жду-жду, а его всё нет-нет. Так что, списочек мне подготовьте. И быстро, — вдруг неожиданно жёстким, неприятным голосом проговорил он.

Сидор вдруг как-то неприятно, многообещающе усмехнулся, глядя на сидящую напротив троицу, и медленно проговорил:

— И определитесь, соколы мои ящеровые и не очень, кто из вас куда поедет. Кто в империю, в имперские механические мастерские — закупать там новое оборудование. А кто и на запад, в тамошние баронства, за тем же самым. Говорят там, по слухам, тоже можно многое чего интересного прикупить, чего не найдёшь в Империи.

Сам я там не был, всё как-то не случалось, да и дороги мне сейчас туда нет, но люди знающие говорят, что есть там целые промышленные области, выпускающие чуть ли не самое передовое оборудование на планете. И особо обратите внимание на Северо-Западное Герцогство и Торговый Береговой Союз. Две самые развитые в промышленном отношении территории Запада. Говорят, там много чего интересного есть.

В общем, вы в этом деле разбираетесь, вам и карты в руки. Жду вас в городе через пару дней.

— Сам я к концу недели собираюсь обратно в Приморье. Но это так, — предостерёг он товарищей, — не для чужих ушей.

— Так что кого-нибудь по дороге могу и захватить. Кто поедет — решите сами. Бюджет поездки определим по итогам того, что вы предоставите в списке. Но учтите, — на минуту прервавшись, Сидор покачал перед лицами инженеров указательным пальцем. — Всё должно быть самое лучшее. Самое-самое. Чтобы потом не возникало разговоров, что вальцы у него, видите ли не такие.

На том импровизированное совещание и закрыли. И уже глубокой ночью, перед рассветом Сидор был обратно в городе, успев всё же обернуться за три дня.

Утром, вместе с Машей и Изабеллой он уже встречался в банке с Кондратом, вызванным туда для того чтобы не привлекать лишнего внимания посторонних к их сделке.

Злой, не выспавшийся, смертельно уставший, Сидор сидел в кресле Маши за её столом, безжалостно прогнав её со своего места, и согласовывал с Кондратом условия и сроки продажи так нужных тому станков.

Если Кондрат надеялся обойтись малой кровью, то этого у него не получилось. Невыспавшийся, раздражённый Сидор, злой оттого что его так напрягают и торопят, содрал с того чуть ли не двойную стоимость за старые станки.

Доведя того своим торгом чуть ли не до белого каления, Сидор в конце концов согласился на эту продажу, буквально наизнанку вывернув кошелёк кузнеца, да к тому же добившись увеличения заказа на свои пулемёты аж до шестидесяти штук.

И это, не считая того, что они всё-таки получали от Демьяна детально прописанную технологию производства бездымного пороха и гарантированное финансовое обязательство повторного заказа на пулемёты, подкреплённое печатью Территориального Совета. Хотя Сидор отчётливо понимал, что данная бумажка это ничто, и даже ещё меньше.

Под конец торга, пришедшая в банк парочка оружейников уже смотрела на него совершенно другими глазами. Дикими, злыми и нехорошими. Больше в речах их не было снисходительности и в голосе не проскальзывало ноток покровительственного отношения к ним, как к новичкам в этом мире и вообще, как к людям, мало разбирающимся в торговле и в ведение своего дела. Если там что и было, то только глухое раздражение и отчётливое понимание того, что они не с теми связались. Ну и ещё проскальзывали глухие нотки бессильной злости, с тайным обещанием когда-нибудь поквитаться.

Тем не менее, деваться им было некуда, договор был подписан, и стороны расстались.

После их ухода в комнате надолго установилось загадочное, заинтересованное молчание, которое, не выдержав, первой нарушила Маша.

Поднявшись со стоявшего в углу комнаты дивана, на котором она, молча, просидела всё время переговоров, Маша сладко потянулась, показав Сидору всю роскошь своей восхитительной фигуры и шикарного платья, и томным, с сексуальным придыханием голосом, произнесла.

— В следующий раз, когда с тобой надо будет о чём-то поспорить, я десять раз подумаю. До того!

Лихо ты научился в своём Приморье торговаться.

Заставить такого скупердяя, как Кондрат, оплатить собственное, дерьмовое, как ты говоришь оборудование по двойной ставке, это выше моего понимания. Он что, совсем дурак?

— Он не дурак, — невозмутимо отозвался Сидор, насмешливо глядя на неё. — Он думает вернуть эти деньги на городском заказе. И что самое интересное — вернёт. Обязательно вернёт. Особенно с помощью Демьяна.

Это, в самом деле, большой заказ, — кивнул он головой, глядя на Машу. — Очень большой, и очень выгодный для него заказ. Просто я заставил его поделиться с нами гораздо большей частью будущей прибыли, чем он сам рассчитывал. Вот он и злится.

Ну что ж, — с демонстративным сожалением Сидор насмешливо покачал головой. — Ну не получим мы заказ. Да и хрен бы с ним, — громко, довольно захохотал он.

Зато Кондрат получит удовольствие от осознания того факта, что он нас обставил или поимел. Это уж как ему больше нравится, — насмешливо уточнил Сидор. — И от сознания того, что гарантированно выбил нас с рынка вооружения. Как он считает.

Пусть он так считает. Пусть он денег заработает. Пусть! Но большую часть своего будущего дохода отдаст всё-таки нам. И отдаст ещё задолго до начала работ, и до того, как сам их заработает.

Нравится, пусть заплатит вперёд, в надежде на свои будущие заработки, — демонстративно безразлично пожал он плечами. — Если он на это готов пойти, то кто я такой, чтобы ему мешать? — поднял он на Машу откровенно ёрнический взгляд.

— Ты чудовище! — мрачно буркнула Маша. — Чудовище, и совести у тебя нет.

Две цены! — схватилась она за голову. — Две цены этот дурень готов заплатить за собственный дрянной инструмент. К тому же пользованный.

— Повторяю, Маша! Для особо непонятливых, — Сидор с сожалением покачал головой, недовольный такой упёртостью. — Ты ошибаешься. Он не дурень. Далеко не дурень. И с его стороны это хорошая сделка. Действительно хорошая. И он всё тщательно просчитал. И он действительно хорошо заработает на городском заказе.

И вдобавок ко всему, уберёт со своей дороги потенциальных конкурентов в производстве гильз. Как он думает, — Сидор неприятно, многообещающе усмехнулся.

А вот о нас он пусть думает как о торгашах, вроде Головы и прочих его дружков. О торгашах, которые совершили неплохую для себя сделку, перепродав ненужное им имущество.

К тому же, похоже, он искренне не понимает насколько его станки дерьмо. Но это уже его проблема.

— Ну а как же твоя мечта о собственном патронном заводике?

Сидевшая молча вместе с Машей на всё том же диванчике в углу, Изабелла медленно встала и неторопясь подошла к бывшему столу Маши, за которым теперь с самодовольным видом восседал Сидор.

Присев рядом с ним на гостевой стул, она осторожно поинтересовалась, едва заметно склонив голову к правому плечу.

— Неужели решил ограничиться одним только производством пороха? — тихо проговорила она. — Или тоже бросишь и это дело, если и порох не будет соответствовать каким-то там требованиям какого-то совершенно случайного человека?

— Ну, соответствие пороха эталонам пусть проверяют профессор и все наши инженера, — недовольно буркнул Сидор. Недоверчивость Изабеллы его откровенно обидела. — Это их прямые обязанности. А насчёт того, что я решил бросить свою мечту о собственном патронном заводе, это ты, Белла, немного поспешила.

Я тут попросил ребят списочек мне подготовить на то оборудование, которое нам потребно будет для производства конкурентно способного товара. И на днях они детально всё проработают и мне предоставят.

Но в общих чертах, по предварительным подсчётам, нам первоначально потребуется на станки около полумиллиона. Ну и на доводку нового патронного завода с новым оборудованием до потребной кондиции, считайте, уйдёт ещё не меньше.

Итого, патронный завод нам встанет в миллион. Это будет первый миллион из тех, что у нас есть.

— Миллион, — медленно, по слогам, с тихой паникой в голосе, проговорила Маша, закрыв глаза. — Ты сказал миллион, — тихо повторила она, глядя на него широко распахнувшимися дикими глазами.

Тихо, так, чтоб было слышно, лишь им троим, Сидор медленно, по слогам проговорил:

— Девочки! Настоящий патронный завод у нас потянет не миллион, а много больше. Пять, шесть, а то и все семь. Это не просто завод, это целый комплекс дорогущих заводов. А первые полмиллиона — это так, самый минимум, штаны поддержать.

И не считая этого, ещё где-то с полмиллиона нам надо на закупку и налаживание нормального, современного оборудования на механическом и на сталелитейном заводах.

А ещё у нас есть и фанерный цех, производящий бочки под нефть, расход которых просто чудовищен. И он всё растёт и растёт, несмотря на то, что мы пока, временно почти, что свернулись с закупками и торговлей нефтью.

Мы не будем производить столь дефицитный и нужный продукт на патронном заводе. И не потому, что не сможем, а потому, что их просто надо делать в другом месте. А патронный завод — это патронный завод.

А ещё ваши текстильные цеха, которых вы желаете во множестве завести на старых местах. А ещё…

— Ты Сидор, чудовище, — тихо и обречённо проговорила Маша, в тоске уставившись на Изабеллу, и, словно бы взглядом прося у той поддержки.

Он хочет миллион! — жалобно проговорила она, ткнув в сторону Сидора указательным пальчиком. О чём тот ещё что-то говорил, она, казалось, не слышала. — Он хочет миллион, — обречённо проговорила она. — Наш миллион.

— Ты уверен? — сухо переспросила Сидора Изабелла, глядя ему прямо в глаза. — Миллион — это много. А их у нас всего только четыре, если ты ещё не забыл. Три с нефти и один из банка. И это очень-очень мало.

У нас на шее война по всему твоему Великому Озёрному Пути в предгорьях. И ваши голодные кланы ящеров на границе с Империей.

Тебя, из-за того, что ты был так плотно загружен, не беспокоили по этому вопросу, но у нас на шее, чтоб ты знал, ещё и эта проблема появилась. И огромное строительство там же, на этом Озёрном пути — по твоей же собственной идее!

А вот туда вполне возможно ухнет и не один, и даже не два миллиона. Одних рудников там надо запустить чуть ли не с десяток. Ты хорошо подумал?

— Сидеть на деньгах и ничего не делать? — Сидор раздражённо передёрнул плечами.

— Ну почему же ничего, — попыталась перебить его Маша. — Мы…

— Всё что у нас было до того, до того как на нефти мы заработали такие деньги, мы, как я понял, наладили. Дальше всё пойдёт уже по накатанной. Оставлять деньги лежать мёртвым грузом, — Сидор на мгновение задумался. — Нет! Это не дело! Надо их вложить или в торговлю, или в производство. Чтобы крутились и доход приносили.

— Патроны — самый верный и гарантированный доход. Люди воевали, воюют и будут всегда воевать. А патроны — расходный, крайне нужный всем материал.

Смотрите! — Сидор раздражённо вскочив с места, нервно заходил из угла в угол гостиной комнаты.

Чтобы ты там Маша не говорила о том, что наши гильзы не застревают в системах автоматического выброса, но технические параметры наших гильз…, - Сидор с безнадёжным видом отмахнулся рукой

Замерев посреди комнаты, он обвёл собеседниц раздражённым, сердитым взглядом и отрезал:

— Дерьмо!

Наши гильзы — самое настоящее дерьмо, что бы вы мне по этому поводу не говорили. И это мнение специалистов. А мнению специалистов я доверяю.

Если делать, то делать на отлично. А на отлично мы не тянем. Даже одного, предварительного разговора с нашими инженерами с литейного мне хватило, чтобы понять, что из детских штанишек мы выросли. Нам надо новое оборудование.

Но новое оборудование стоит дорого. Очень дорого! В десятки, сотни раз дороже того, что с нас запросил за производство своих станков Кондрат.

Вспомни Маша, как мы удивлялись безумно высоким ценам, выставленным нашими городскими ремесленниками за совершенно невинный инструмент. За всякие там тисочки, станочки, клещи и щипцы, волочильни.

Так вот! По сравнению с ценами, что существуют в западных баронствах на аналогичную продукцию — это просто бросовые цены.

Но и качество там не чета тому, что нам предлагали в городе. По качеству и цена.

Да, у них оборудование и оснастка дорогая. Но это цена за качество. И если мы хотим получить хороший продукт на выходе, нам надо иметь хороший инструмент для работы.

А хороший инструмент производят только в двух местах на нашем континенте. Это в столице Империи ящеров, в Главных Имперских Мастерских, и на Северо-западе, в тамошних герцогствах, включая сюда же и Торговый Союз Западного Берега.

Но как туда и туда попасть — вот вопрос.

В Империи меня съедят, как неподходящего под стандарт Главу Клана, а в герцогствах — посадят на кол, если попадусь в лапы нашей дорогой княжны, или нарвусь на родственничков тех рыцарей, кого казнили на Девичьем Поле. Всё! Аут!

Буквально шлёпнувшись на свой стул, Сидор разочарованно развёл руками.

Остаётся только послать кого-нибудь вместо себя. Но кого?

В установившейся в комнате тишине было слышно лишь лёгкое постукивание Маши, барабанящей пальчиками по столешнице, и тихое хмыканье Изабеллы, с мрачно-задумчивым видом посматривающей в сторону сидящего за столом Сидора.

— То, что ты предлагаешь, требует разработки серьёзного плана, — нарушила Маша затянувшееся молчание. — С такими аппетитами, как у тебя, мы можем и не уложиться в те деньги, что у нас сейчас есть. А снова потерять всё — не хотелось бы.

Значит, в принципе ты поддерживаешь идею по закупке нового оборудования? — повернулся в её сторону Сидор.

— Я не дура, чтоб отрицать очевидное, — раздражённо огрызнулась она.

И ты ничего не сказал про нашего профессора, — тихо заметила Маша. — Но производить порох, тот самый, технологию которого ты уже купил, придётся ему. Никто лучше него, в этом деле не разберётся. А сколько денег уйдёт на оборудование для него ты тоже ничего не сказал. А если и ему надо полмиллиона?

Ты не сказал и про шлифовальные станки, которые от меня потребуют наши стекольщики и шлифовщики, что заняты производством всякой оптики. Хватит заниматься кустарщиной. Наверняка и они не захотят в стороне остаться. Мы можем делать в десятки раз больше биноклей, которые продаются буквально на выходе из цеха, но не делаем этого. Потому что не можем отшлифовать нужное количество стёкол.

Очень выгодный товар для продажи. Рынок — немереный. И отдавать такой рынок и такое производство в руки Стальнову — я не хочу.

И если копнуть, копнуть серьёзно — так во всём. Везде нужно, то самое, дорогое оборудование, что где-то есть, а у нас нет.

И это оборудование ты посчитал?

Прежде чем хвататься за свой патронный заводик, да за производство бездымного пороха, ты посчитал, во что нам встанет переоборудование одной только оптической мастерской в полноценный оптико-механический завод? Чтобы он выпускал не десяток кривых и косых биноклей в месяц, а производил продукт хоть отдалённо приближенную к тому, что делают ремесленные мастерские того же Кондрата?

Раздражённая Маша гневно смотрела на Сидора. Казалось, в этот миг она готова была его просто убить, настолько она была грозна в гневе.

— Ну вот, — удовлетворённо констатировал Сидор, глядя на разволновавшуюся Машу.

— А люди? Рабочие? — накинулась та на него снова. — Где ты их возьмёшь?

Мы не можем хвататься за всё! Надо сосредоточиться на чём-то одном, максимум на двух целях. У тебя же ещё и торговля в Приморье висит на шее, и голодающие ящеры в Империи, и скальный проход сквозь горы, и крепости, которые требует от тебя строить Городской Совет, и что ещё?

Маша повернулась в сторону Изабеллы, молча слушающей их перепалку, словно ища у неё поддержки.

— А ещё твой персональный Великий Озёрный Путь в Тысячу Вёрст, где конь не валялся.

Широко шагаешь — штаны порвёшь, — окончательно припечатала она его.

— И везде нужны патроны, патроны, патроны. Патроны, оружие, амуниция…, - усмехнулся въедливо Сидор.

— Кстати, ты ещё забыла про каучук и про особую ткань для ящеров.

— Провались он пропадом твой каучук! — взорвалась Маша. — Это не я, а ты про них забыл. Наверное, потому, что не принимал участия в их разработке, — жёстко отрезала она. — Тебе же я ещё напомню про нашего ихтиолога, который прознав про то, что у нас завелись денежки, потребовал и себе равную долю на развитие.

Сидел себе, сидел, козёл безрогий, тунеядец и лодырь. Морозил задницу, увлекаясь зимней рыбалкой и подлёдным ловом, а тут вдруг голосок прорезался. Проснулся, скотина такая. Мол, надо переоборудовать наш рыбопитомник, а то он, видите ли, мало производит малька. Зарыблять, мол, заново очищенные реки нечем. Да и не мешало бы ещё разочек по очищенным рекам пройтись, подправить кое-где мелкие недоработки, огрехи исправить. Которых в общей сумме наберётся на большую, серьёзную работу, — буквально заорала она в полный голос.

И ты знаешь сколько этот рыбий пастух требует? — гневно уставилась она на него, как будто это именно он от неё требовал. — Ты видел его новую смету? Ровным счётом пятьдесят тысяч золотых! Пятьдесят! Ихтиандр хренов! — выругалась Маша. — И ладно бы просто требовал, а то буквально за горло берёт. Орёт, что осетры ныне в цене и их надо срочно разводить. Денег требует на развитие.

Они вообще тут все без тебя распустились. Все требуют и требуют денег, как будто у нас тут монетный двор какой-то, — раздражённо хлопнула она ладошкой по столу. — Хватит! Хватит заниматься всякой ерундой. Надо сосредоточиться на главном.

А у нас ни одного мужика дома нету. Все разбежались!

Когда Корней будет домой? — вдруг неожиданно жалобно глянула она на Сидора. — Может, хватит ему там возиться с твоей пацанвой переселенцами? Может, пора ему возвращаться? Осень же на дворе.

Скоро белые мухи полетят, а его всё нет и нет. Может, ну их нафиг эти двести тысяч голов, что обещал Ведун? Может, тебе хватит и пары десятков?

— Может и хватит, — улыбнулся Сидор. — Только пока у нас нет ни пары десятков, ни пары сотен. У нас с тобой вообще ничего нет. А вот когда будет, тогда и решать будем. А пока — успокойся. Будет скоро домой твой ненаглядный Корней. Будет! Письмо с голубем прислал — скоро будет.

А вот никаких пары сот тысяч поселенцев у нас точно не будет, — грустно констатировал он. — Удалось набрать всего лишь около тридцати тыщ, а больше — не получилось.

Не дали. Быстро раскусили, твари такие, что и для кого Корней собирает. А может и подсказал кто. Не важно.

Важно то, что привезёт он ровным счётом тридцать две тысячи подростков. Семнадцать — парней и пятнадцать тысяч девчат. И всё!

На этом, на данном проекте можно смело ставить точку. Больше мы никого своим обозом не обманем, и людей нам больше никто купить или навербовать не даст, даже подростков.

Если только…, - вдруг задумался он.

Если только не воспользоваться другими именами и другими фамилиями, — с враз загоревшимися глазами уставился он на изумлённо распахнувшую глаза Машу. — Чтоб никаких де Вехторов, а…

Корнея переводить в дворяне не дам! — жёстким, враз ставшим ледяным голосом отрезала Маша. — Никаких больше покупных баронств и княжеств. Хватит нам и одной проблемы с твоим титулом и с Изабеллой. Не хватает ещё на какие-нибудь грабли наступить. В очередное говно вляпаться, теперь уже не только с твоим титулом.

— Нет, ты не поняла…

— Поняла я тебя, поняла, — жёстко, глядя на него зло прищуренными глазами, обрезала Маша. — Хва…

— Мы возьмём чужих, — перебил её Сидор. — Те купят себе ратников, а потом я перекуплю их у них для себя. И никто ничего знать не будет.

— Убью, — тоскливо протянула Маша, жалобно глядя на Изабеллу.

Если она своим жалобно-тоскливым взглядом искала у той поддержки, то жестоко ошиблась. Та смотрела на своего мужа возбуждённым, горящим большой заинтересованностью взглядом.

— "Спелись, — обречённо отметила про себя Маша. — Шерочка с машерочкой. Муж, да жена — одна сатана.

А в отношении этих двух — это уже не сатана. Это уже так целый армагедон получается. Или армагедец? — вдруг встрепенулась она, мучительно пытаясь сообразить, правильно ли она вспомнила старое, давно забытое с Земли слово.