Делегатка.*

Этот сырой, по-осеннему промозглый день начался нежданным подарком. В гости к бывшим пленным амазонкам, нанявшимся в компанию к барону де Вехтор на озёра, приехал гость.

Точнее, не гость, а гостья. А ещё точнее, не одна гостья, а целых три. Марьяна Мутная с подругами, впрочем, никому здесь неинтересными и неизвестными женщинами, из какого-то другого отряда, не из Речной Стражи.

Марьяна Мутная или, по иному, Лосева, высокая, красивая женщина, сорока трёх лет. родом из маленькой правобережной деревеньки Лось, затерянной где-то в дебрях глухих таёжных лесов верховий Лонгары. Амазонка, проведшая всю свою сознательную жизнь в легионе Речной Стражи и, главное, близкая подруга Кары, нынешнего фактического лидера и командира остатков легиона, ныне в составе не более двух тысяч четыреста с чем-то человек, нанявшихся ещё этой зимой к барону на работу, на неопределённый срок.

Марьяна, с двумя своими подругами, приехала в гости. И не успела она сойти на берег с привезшей её лодьи, как на пристани её уже встречала целая делегация в составе самой Кары, безумно радой нежданному визиту, и Илоны Бережной, товарища и официально заместителя командира всех ныне озёрных амазонок.

Горячо расцеловав подругу, Кара пригласила Марьяну с подругами к себе, в свой дом, где их ждал давно уже накрытый стол и куча нетерпеливых подруг двух товарищей, с раннего утра томившихся в ожидании приезда гостьи.

Извещённые заранее, ещё прошлым днём почтовым голубем, они изрядно успели подготовиться. И теперь с нетерпением ждали визита старинной подруги.

Приглашённые, медленно и неторопясь вошли в просторную с низким, изрядно уже закопченным потолком, с которого местами небрежно свисали отдельные нити сажи и паутины, и неспешно, с нескрываемой брезгливостью посматривая вокруг стали снимать с себя верхнюю одежду.

Под насмешливыми взглядами, терпеливо выслушивая насмешливые приветствия и дружеские, шутливые подначки, порой в довольно грубоватой солдатской форме, они неторопливо освобождались от навешенного на себя оружия и амуниции.

По мере своего освобождения от навешенного, шуточки со стороны их товарок становились всё тише и тише, пока за спинами гостей не установилось гнетущего, тяжёлого молчания.

Когда скинув с себя всю амуницию гостьи развернулись в сторону хозяев, за их спинами стояла плотно сбитая, озадаченная толпа, молча рассматривающая сложенное на лавках оружие.

В землянке стояла оглушительная, мёртвая тишина. Слышно было даже, как какая-то ожившая в тепле муха настырно жужжала где-то под грязным, закопченным потолком, возле печной трубы.

— Это что? — низкий, негромкий голос откуда-то из толпы столпившихся перед ними амазонок неожиданно разорвал гнетущую тишину. — Если всё это вы носите на себе каждый день, то чем же вы там занимаетесь? — озадаченно спросил голос.

— Это лишь малая часть того, что нам положено носить.

Марьяна внимательно оглядела стоящую перед нею толпу.

— Если бы мы взяли с собой всё, что положено, то нам бы потребовались заводные лошади, — невесело усмехнулась она. — А так, — равнодушно передёрнула она плечами, — это ерунда, облегченный вариант. В обозе же каждой выделена отдельная телега под трофеи и дополнительную амуницию.

— Каждой, — словно гвоздь в крышку гроба забила она короткое слово в потрясённые мозги товарок.

Вечер встречи вышел долгий. Все уже давно угомонились, разбредясь по своим углам, а Кара с Марьяной всё сидели за расчищенным от следов бурного веселья столом, тихо разговаривая о чём-то между собой и неспешно потягивая привезённый гостями душистый южный чаёк.

Временами, чокнувшись отзывавшимся тонким мелодичным звоном рюмками, и по чуть-чуть смакуя невиданную здесь роскошь — ореховый ликёр, из-за своей чудовищной дороговизны редкость немыслимая для простых амазонок, они явно не торопились вслед за всеми успокаиваться на ночь.

Да, с угощеньем со стороны хозяев вышло как-то не очень. Ничего из того, что привезли гостьи из Приморья, местные хозяева позволить себе не могли. Хоть их и не держали в чёрном теле, и еда была обильная и сытная, с достаточным разнообразием, всё же того великолепия, что привезли с собой гостьи, и чем сейчас они угощали хозяев, у хозяев не было. Ничего этого никто здесь достать просто не мог. Такого они даже за деньги не могли получить.

И на фоне привезённого богатства, выставленное озёрными амазонками угощение из набитой к приезду гостей болотной дичи, или взятое с добычи из разорённых поселений подгорных ящеров, из их скудных запасов, смотрелось откровенно убого. Что, конечно не могло не раздражать сидящую напротив гостьи хмурую Кару. Она чувствовала себя ущербной.

— Ну, кажись, все спят, — отставив в сторону недопитую рюмку с ореховым ликёром, Кара прервала затянувшуюся прелюдию из пустой болтовни. — Можешь теперь говорить свободно, рассказывай.

— Все?

Ехидно прищурила глаза, Марьяна окинула насмешливым, понимающим взглядом, неподвижно лежащие тела на ближних нарах. Присмотревшись, скептически хмыкнула.

— На этих не смотри, — Кара, с чуть прорезавшимся интересом, более внимательно посмотрела на слегка заинтересовавшую её гостью.

Старая подруга явно стала замечать то, на что иной не обратил бы внимание. Похоже, Марьяна действительно сильно изменилась в этом своём Приморье. Раньше, обратить внимание на то, спит возле неё соседка или нет, ей бы и в голову не пришло. Теперь — иначе. Похоже, то странное Юго-Восточное Приморье, где Марьяна с подругами ныне работали, действительно сильно влияло на человека, стремительно меняя его необратимым образом. Марьяна была уже не та, не прежняя.

— Им по рангу спать не положено, — с усмешкой, тихо проворчала она. — Пусть лежат, а ы говори, зачем приехала. И с чего бы вдруг такая щедрость.

Кара с невозмутимым видом, слегка постучала носком сапога по стоящему у неё в ногах небольшому, оббитому металлическими полосами сундучку.

Вроде де бы вы сразу, с самого начала откололись. Да и раньше всегда старались держаться особняком. А тут…, - Кара небрежно ткнула пальцем в стоящую перед ней миску с аккуратно порезанными тонкими, просвечивающимися на свету ломтиками розоватого сала, густо посыпанного сверху духовитым чёрным перцем, немыслимо дорогущей в этих краях редкой пряностью.

Я посмотрю вы даже редкого, дорогущего чёрного перца для нашего угощения не пожалели, — ещё раз равнодушно ткнула она пальцем всё в ту же миску. — Словно не вы, а мы к нам в гости приехали. Странно это.

Говори что надо, — ещё более сухо проворчала она. — Завтра опять в рейд идти, на людоедов охотиться. На Бездонном озере опять банда Одноглазого проявилась, так что ты говори побыстрей, а то нам перед выходом хотя бы пару часов поспать бы надо.

— К нам, туда, — Марьяна слабым кивком головы обозначила как-то невнятное, неопределённое направление, тем не менее, довольно близкое к южному, — из дома слухи разные доходят, нехорошие. И с каждым разом всё хуже и хуже. И чем больше доходит, тем меньше у нас желания туда возвращаться. Да и, похоже, возвращаться больше некуда. Стражи нашей больше нет. И командира нашего тоже больше нет. И куда её дели — неизвестно.

Да и по слухам разным….

Марьяна взяла с тарелочки тонкий, прозрачный ломтик крепко перчёного сала и отправила его в рот. Зажмурив от удовольствия глаза, она пожевала губами, обсасывая тоненький кусочек, и продолжила, внимательно глядя на Кару из-под узких щёлочек глаз.

— Почему неизвестно, — внешне совершенно равнодушно отозвалась Кара. Поняв, что прелюдия кончилась, она внутренне подобралась. — Штрафной легион — вот где ныне обитает наша Тара.

А насчёт того, что нам домой пока возвращаться не стоит, тут ты, пожалуй, права.

Дорога домой нам всем заказана. Появишься — встретят и проводят. В тот самый штрафной легион. А заодно и сундучок ваш этот, отберут, — Кара небрежно попинала мыском сапога по сундуку.

По крайней мере, все, кто оттуда, с нашего Правого берега к нам приходит, говорят, что если шея дорога, то лучше нам дома не появляться. Тот штрафной легион, а особенно место его дислокации, какие-то верховые болота, не лучшее место для долгой и здоровой жизни.

Вот мы тоже, как-то с девочками посидели и решили, — усмехнулась понимающе Марьяна. — Что раз такое дело, то о своём будущем надо самим позаботиться. И желательно чтоб было оно сытое и безоблачное. Поэтому нас девочки к вам и прислали с предложением держаться всем вместе. Ну, а для начала решили поделиться, чем бог послал, — усмехнулась в ответ Марьяна, также как и подруга лёгонько попинав всё тот же многострадальный сундук.

Не знаю, как тут у вас, — хмуро буркнула она, — а у нас там, в Приморье, утром встаёшь и не знаешь, будешь ли вечером жива. Порой бывает, что и сама себе не веришь, что до сих пор свет белый коптишь.

— У нас здесь тоже не сахар, — равнодушно хмыкнула Кара, отправляя в рот очередной, просвечивающий на свету ломтик деликатесного сала. — И здесь, впрочем, как и у вас, денег даром не платят. Но платят и платят регулярно, — усмехнулась как-то неопределённо она. — Не так жирно, конечно, как у вас, но вполне достаточно.

А учитывая то, что тратить нам их тут негде, то…, - Кара, прервавшись, с насмешливой, полупрезрительной улыбкой на губах снова небрежно попинала ногой сундучок, — мы вам самим можем парочку точно таких же сундучков отправить, с собственным жалованьем.

Как я говорила, девать тут девочкам свою зарплату некуда. Живём на всём готовом, вот у нас и у самих тут скопилось нечто вроде полковой казны. Куда девать — непонятно. Если у вас всё там так хорошо, как вы тут весь вечер пели, то почему бы вам там самим не вложить свои деньги в тот же оборот вашего же каравана. Если там из медяшки легко можно сделать серебрушку, а то и золотой, то к чему вы привезли сюда своё золото?

— Всё имеет свои ограничения, — раздражённо огрызнулась Марьяна.

Пренебрежительный тон, которым с ней говорила Кара, Марьяне не понравился. Так бедные племянницы с приехавшей в гости богатой тётушкой не разговаривают.

— Никто не может вложить в дело больше определённой суммы, — хмуро пояснила она. — Там своих желающих полно, да и есть чисто физические ограничения. В одну телегу не положишь две мерки груза и обоз до неуправляемой длины не увеличишь. Вот у нас и скопились излишки.

Да и о будущем надо бы подумать. Держать золото в обозе опасно. Всё время на колёсах, всё время в движении. Там в любой момент можно не только золота, но и жизни лишиться. Так что, считай, привезли к вам на сохранение.

Ну а чтоб оно мёртвым грузом не лежало, в дело его пустите. Тысяча золотых — большие деньги, — тихо, со значением проговорила Марьяна.

— Это, про какое такое дело ты говоришь?

Заледенев глазами, Кара настороженно замерла, не донеся до губ очередной ломтик сала.

— Уже было одно такое дело, если мне не изменяет память, — кольнула она Марьяну злым, настороженным взглядом. — Так же накануне ходили такие же, вроде тебя, зазывалы. Денег, правда, сразу не давали, но обещали и сулили многое.

Чем дело тогда закончилось, ты сама прекрасно помнишь. Несколько дней завалы из трупов разбирали и погибших хоронили. Наших боевых подруг, между прочим.

Так что, если ты с визитом по подобным делам, то забирай своё проклятое золото и убирайся! — тихо рявкнула взбешённая Кара.

От звука голоса в дальнем углу помещения кто-то беспокойно зашевелился. Марьяна вздрогнула и замерла, напряжённо глядя в угол.

Дождавшись, когда там всё успокоится, едва слышно проговорила:

— Как ты правильно напомнила, трупы убирали все вместе, — мрачно нахмурилась от нахлынувших неприятных воспоминаний амазонка. — Поэтому и мне участвовать в подобном деле нет ни малейшей охоты. Мы же предлагаем вам нечто другое.

Почувствовав лёгкое внимание собеседницы, она, слегка воодушевившись, более уверенно продолжила.

— Неплохо было бы нам в этом городке закрепиться. Раз уж нас сюда закинула судьба, то стоит здесь и остаться. Народ здесь неплохой, работа есть, хорошо оплачиваемая. А что нам здесь не рады, так зато у нас есть это, — Марьяна снова легонько попинала свой сундучок мыском сапожка. — Землицы стоит под свою усадебку взять. Купить у города, — с кривой усмешкой уточнила она. — Чай, за денежку местные власти продадут.

— Тем более, как я слыхала, тут такое в порядке вещей. А там и домик свой построить. Хозяйством обзавестись. Да не абы каким, а таким чтобы доход постоянный приносил.

— Одна проблема — не хочется быть на роли парии. А для этого нужен статус. Золото его не даст. Тогда что?

Кивнув на большого, лохматого пса, развалившегося возле порога, перегораживая выход, так, что, не потревожив его, никто не мог бы свободно выйти из землянки, усмехнулась.

Почувствовав внимание к своей особе, пёс лениво поднял голову и посмотрел на глядящих в его сторону женщин.

Удовлетворившись увиденным, он снова опустил свою большую башку на скрещенные лапы и лениво шевельнул в приветствии хвостом.

— Мушшинку бы, какого-никакого завалящего, под бочком хорошо было бы иметь. Но чтоб место своё знал, — со значением подчеркнула она.

Здесь конечно не так, как у нас с мужиками дома, но тоже договориться можно, чтоб не лез на первые роли поперёк хозяйки. Чтоб место знал.

А для этого, нужно своё золото, чтоб не зарывался.

Осторожно, но чётко акцентировав слово "своём", Марьяна внимательно посмотрела прямо в глаза Кары.

— Нам там, в Приморье такими делами заниматься не с руки, а вам здесь на месте виднее. Вот и взялись бы помочь товарищам в таких делах. А заодно бы и себе тем помогли. Чай, вместе оно-то веселей будет.

Вот мы на всякие подобные нужды золотишко то вам и привезли. Мало ли что. Может, подмазать, кого надо будет, может ещё что?

— Тут с подмазыванием надо быть аккуратнее, — хмыкнула осторожно Кара. — Могут не так понять. Тогда серьёзных проблем не оберёшься.

А вот девочкам, что остались ещё в городе, помочь надо. Наших много и в городе, и в его окрестностях осело. Да всё на каких-то нищих заработках. Вот чтобы мужики их не думали, что можно помыкать ими, чтоб не считали их босячками безродными, надо девочкам помочь. А то ведь народ разный. Как, впрочем, и сами девочки, — глухо буркнула Кара, мрачно уставившись в столешницу перед собой. — Но, коль увидят такую заботу и поддержку, глядишь, и сами в ответ, чем помогут.

Так, за подобным разговором, и просидели они остаток ночи, осторожно прощупывая друг друга на предмет скрытых интересов. И разошлись уже по своим спальным местам ранним утром, досыпать невыспанные сны и, продумывая, не сболтнула ли каждая из них лишнего, что в последующем, в борьбе за власть внутри заново формирующегося легиона, каждой из них дало бы дополнительные плюсы.

Утро.*

Близкое утро встретило поднявшихся на работу амазонок обложными низкими тучами и мелким, моросящим дождичком. За ночь натянуло, и теперь с неба сеялся изматывающий душу мелкий холодный дождик.

— Моросит, — тихо проговорила Марьяна.

Стоя в дверях землянки, она голенищем сапога небрежно прислонилась к тёплому боку вчерашнего кобеля, так за всю ночь и не сменившего своего места.

— Чего он тут лежит? — повернула она голову к подошедшей сзади Каре.

— Бывает, ночами подгорные шалят, так кроме собак никто ящера не услышит. Сторожкие твари стали.

В голосе Кары неожиданно прорезались странные, непонятные нотки. И Марьяна вдруг внезапно поняла, что слышит невероятное. В надтреснутом, хрипловатом голосе старой подруги ей послышались нотки откровенной паники. Это было… странно. Раньше за той никогда ничего подобного отмечено не было. Марьяна насторожилась.

В этом лагере слишком многое было странным. И это холодное, промозглое утро лишь добавило странных загадок в сложившуюся копилку.

— Я вот что подумала…

Кара с необычно тихим, задумчивым выражением лица прислонилась к косяку, рядом с Марьяной, и, глядя прямо перед собой, тихо проговорила.

Голос её стал вдруг холодным и жёстким. Из него исчезла вчерашняя расслабленность и равнодушие, и Марьяну пронзило давно забытое чувство узнавания своего командира, которым та была для неё когда-то давно, ещё в те времена, когда две молоденькие курсантки оказались вместе в одном учебном десятке. Когда твой вчерашний товарищ, вдруг стал твоим командиром.

На Марьяну пахнуло, казалось бы, давно и прочно забытым прошлым…

— Денег ваших нам не надо, — донёсся до неё сухой, надтреснутый голос Кары. — Так своим и скажешь. Потому же и оставлять у нас свой сундучок вам не стоит. Тут только, кажется что всё спокойно, а через минуту налетят залётные, и знать не будешь как и отбиться. Тут мы каждую минуту под смертью ходим.

— Потому это место для хранения денег не подходит. Вези обратно в город и там договаривайся. Хоть с бароном, хоть с кем.

Немного помолчав, продолжила:

— Насчёт того что у вас там в долю не войти это правда? — Кара бросила на Марьяну внимательный взгляд.

— С такими деньгами как мы собрали — нет, — сухо отозвалась та. — Это только здесь они кажутся большими, а там…, - с явственно различимой горечью в голосе произнесла она.

— Если смотреть среди всех кто там собрался, не считая барона, конечно, то по вложенным капиталам и по доходам с них мы на самом последнем месте.

— Те раньше начали, — неохотно призналась она. — Поэтому, успели все сливки снять. Теперь заработать серьёзные деньги значительно труднее. Сразу нужна большая первоначальная сумма. А её-то и нет.

— Да и мало нас, — с горечью добавила она. — Два неполных десятка то и осталось на сегодняшний день от былой полусотни. Да ещё, раненых, считай, десяток, другой наберётся, что долечиваются в госпитале компании в Тупике.

— Эх, — грустно и обречёно вздохнула она. — Была бы нас хотя бы полная сотня, как с самого начала планировалось, тогда барон, глядишь, и дело бы нам своё, отдельное выделил. А так…, - безнадёжно махнула она рукой. — Мало нас.

— Сколько, говоришь, людей надо?

— Для начала хорошо бы человек сорок. Потом, надо дотянуть до сотни. А будет нас полных две сотни, так и вообще хорошо. Сразу серьёзные дела и маршруты барон выделять станет. А серьёзное дело — серьёзные деньги, хорошо заработать можно. Точно тебе говорю.

Какое-то время Кара молча смотрела на старую подругу.

— Для начала получишь пятьдесят душ. Люди надёжные, проверенные на людоедах. От первой стрелы из кустов не побегут, — сухо проговорила она. — Справитесь, дальше посмотрим. Будет что у вас получаться, выделит барон маршрут, пойдут деньги — будут вам ещё люди. Свободного народу полно, не понимаю, почему у вас его нет.

— Выбивают, — мрачно бросила Марьяна. — Я ведь не всё сказала. У нас за это время сквозь караван уже более полутора сотен человек прошло. Многих убило, много раненых, не желающих возвращаться, а некоторые просто сразу ушли.

У нас тяжело, — вдруг тихо призналась Марьяна. — Очень тяжело. Многие не выдерживают. Но кто остаётся — тем особая цена. Тех ценят на вес золота.

И здесь я не просто так, а по просьбе самого барона. Он просил подыскать людей. Формируется ещё один обоз в Приморье и там, если подсуетиться, можно весомую долю получить. Верно тебе говорю, — совсем тихо проговорила она.

— Насчёт капитала — получишь золото, тысяч пять. Для начала, — веско проговорила Кара, холодно глядя в изумлённо распахнувшиеся глаза…, - Жалкая часть нашей зарплаты всего лишь за полгода. Не хватит, напишешь, получишь ещё.

Барону же, чтоб не придирался, скажешь, деньги наши, он и отстанет.

— А тебе, зачем это? — глухо отозвалась Марьяна. Дело с их приездом сюда на озёра вывернулось такой неожиданной стороной, что она не знала, что сразу-то и сказать. Всё было не так, как они у себя думали, слишком странно и непонятно.

— Не мешало бы легализовать наш доход и пустить деньги в оборот. Пусть деньги работают, а не лежат мёртвым грузом, — мрачно хмыкнула амазонка. — Говорила же тебе, что зарабатываем мы много, а тратить некуда, живём на всём готовом. Компания поит и кормит, вооружает и хоронит погибших. Так что, мы сами чахнем над златом, которое сами не знаем куда пристроить. Глядишь, барон наш что-нибудь и придумает, как ты говоришь.

— Пожалуй…, - в сильной задумчивости Марьяна смотрела на Кару. — Пожалуй, лучше я поговорю с ним, а дальше уж, как он сам решит. Может, он чего вам более толкового, более дельного предложит. Не думаю, что твоя мысль его заинтересует. Пять тысяч золотых это конечно много, это большие, серьёзные деньги. Но для него этого мало. Это я тебе серьёзно говорю.

Ему надо больше, много больше.

— Ну, не надо, так не надо, — вдруг внезапно легко согласилась Кара. — Нам же лучше. Целее будут, — ухмыльнулась она.

— Золото ведь, знаешь, такая штука, что чем меньше ты его трогаешь, тем оно целее. А пока пошли, позавтракаем. Девочки, небось уже завтрак нам с кухни принесли. Поедим и по делам, — дружески хлопнула она подругу по плечу.

— Пошли, есть охота.

Улыбнувшись, Марьяна внимательно посмотрела вслед двинувшейся в сторону большого обеденного стола Карой. Пища здесь была хоть и не из деликатесов, которые они привезли, но сытная и обильная. А есть хотелось…, аж в брюхе заурчало.

Хлопнув по предавшему её животу, Марьяна поспешила захлопнуть входную дверь, отсекая осеннюю сырость с улицы, и быстрым, торопливым шагом двинулась в дальний угол землянки, к своим товарищам, с кем прибыла на озёра.

Быстро закончив с обильным завтраком, сыто откинулась на бревенчатую стену землянки за спиной.

С блаженно прищуренными глазами Марьяна облизала измазанные жиром пальцы.

— Класс! — словно сытая кошка проворковала она. — Люблю плов, особенно с барашком. У нас там такого нет. Там всё по большей части рыба вяленная. И в основном морская, — грустными, коровьими глазами посмотрела она на только что поставленную перед ней полную миску, полную жирной копчёной озёрной сельди.

— У-у-у, — тоскливо застонала она, чувствуя, что в битком набитое брюхо ничего больше не влезет.

— Ты ещё сниток копчёный не пробовала, — покровительственно ухмыльнулась Кара с другого края стола. — Девочки, — обратилась она к дежурным, — поставьте перед гостями мисочку копчёненькой, из последнего улова. На редкость удачная партия в этот раз получилась.

— И селёдочку, селёдочку им положите, малосольненькую. Очень хороша, — Кара расплылась в довольной улыбке хлебосольной хозяйки. Сегодня ей наконец-то удалось посрамить гостей с их заморскими деликатесами. Ишь, как наворачивают. И забыли, что только что жаловались на переедание.

— Селёдочка нынче хороша, — довольно заметила она. — Особенно пряного засола. Да только хозяева специй нам мало выделяют, — демонстративно грустно, но с лукавой улыбкой уточнила. — Так что, особо не разбежишься с соленьями.

А вот подкоптить, что сниток, что селёдочку — это у нас запросто. Тут тебе и ольховый дымок, и вишенка в дело идёт. С этим у нас проблем нет. Леса кругом полно.

А вот как бы нам специй поболе добыть, — кольнула она амазонку взглядом. — Того же перчика, чёрненького.

— Нет проблем, — флегматично отозвалась Марьяна. Переглянувшись со своими товарками, продолжила. — У нас в Приморье, этих специй, гроздьями на каждом дереве растут.

Подняв опущенный в миску с копчёным снитком взгляд, невозмутимо произнесла:

— Предлагаешь скооперироваться? Мы вам специи, вы рыбу делаете во всевозможных видах. А мы потом её продаём? Там, в Приморье?

Не выйдет, — отрицательно качнула она головой. — Барон не даст. У него всё под контролем. Да и тары у вас здесь нет, той, что надо. Не в плетёных же корзинах везти её на продажу. Да и как вывезешь? Все дороги контролирует Компания.

— А через горы? — кольнула её взглядом Кара. — Мы отсюда через горы караван организуем. А вы там у нас его примете.

— Сказала же, — устало, как в разговоре с маленькой повторила амазонка. — Барон не позволит. У него вдоль всего южного склона с той стороны имения свои есть. Где конура простая собачья, а где и вполне нормальный жилой двор со строениями. Он последнее время в каждом своём поместье своих людей сажает, семейную пару, как правило. Каждый имеет голубятню. Вот они ему и стучат регулярно: что, где, почём продаётся. И, исходя из полученной информации, он и формирует свои маршруты. Мы уже давно наобум не ездим.

У него над этим делом целая группа работает, которая так и называется — аналитическая. И если вдруг барон, который является монополистом по продажам копчёной и солёной рыбы на местных рынках узнает, что в тех местах вдруг появился у него конкурент, он нас враз вычислит.

А вычислив, ты нас уже больше не увидишь. Предательства он не простит, злобен зело.

Хочешь торговать рыбой — попробуй договориться с ним. Он на любое предложение хоть что-то заработать охотно клюёт. По крайней мере, он тебя обязательно выслушает.

— Барон наверняка потребует большую часть, — хмуро бросила Кара.

— Наверняка, — согласно кивнула головой Марьяна. — Ну, так что. Даже малая часть в союзе с ним лучше, чем ничего. Попробуй, — невозмутимо предложила она.

— Жёстко. Прям, в ежовых рукавицах вас там держат, — с кривой улыбкой констатировала Кара.

— Вас не меньше, — огрызнулась Марьяна. — А не знаешь, куда свои деньги деть — положи в банк к хозяевам. Только, вот что-то я энтузиазма у вас в том не наблюдаю. Иначе давно бы сделали и не волновались по поводу людоедов.

— Ставать под полный контроль — это не для нас, — глухо отозвалась Кара.

— Да ну, — насмешливо окинула та взглядом помещение. — А это что вокруг — не полный контроль? Шагу ступить без компании не можете. Полная зависимость от продуктов питания, от снаряжения, от оружия, от всего.

— Уже нет, — хмуро бросила Кара. — Пленные ящеры распахали пару великолепных террас в горах и теперь своим хлебом мы обеспечены до следующего года. Даже приторговываем понемногу с окрестными племенами, с ещё недобитками.

Они нам руду, мы им хлеб.

— А откуда семенное зерно? — с усмешкой посмотрела на неё Марьяна. Случайно не компания землян дала?

— Контрабанда, — огрызнулась Кара. — За бешеные деньги, конечно, добыли, но сами.

— Не смеши, — поморщилась Марьяна. — У этих, — Марьяна враз похолодевшим голосом подчеркнула, кого она имеет в виду, — контрабанды быть не может по определению. Если вы что-то от кого-то получили, то будь уверена, они знают что, сколько, кому и зачем. А по количеству закупленного семенного зерна они и запашку вашу сразу вычислили до последней квадратной сажени.

Поверьте нам, мы уже год плотно с ними работаем, и как в компании ведут дела, знаем не по наслышке. Ничего у них не остаётся без контроля. Мы пару раз даже натыкались на то, что следом за нашим торговым караваном тишком шёл тайный отряд и проверял, как мы работаем. Что закупаем, сколько, у кого и по каким ценам. Поверьте — эти ничего на самотёк не пускают. Раньше, может, оно так и было, не знаю, но теперь — точно нет. Вас пасут. Не знаю насколько плотно, но что вы под колпаком — это точно.

Непонятно, правда, с чего бы вам такое внимание, — подозрительно уставилась Марьяна на Кару. — Вы здесь что, что-то ценное нашли, что к вам такое внимание? И такая предупредительность? — с ещё большим ехидством уточнила она.

После слов амазонки, в комнате ненадолго установилось мрачное, тяжёлое молчание.

— Ну, всё, — вдруг поднялась гостья со своего места. — Время, нам отведённое на визит вышло, и нам пора. Надо обратно возвращаться. Срок вышел и теперь нам снова в поход, — грустно улыбнулась она. — Как говорят наши девочки: "Труба зовёт".

Счастливо оставаться, — вдруг кольнула она подозрительным взглядом сидящих напротив подруг. — И желаю вам разобраться, наконец-то со своими проблемами, — негромко добавила она. — А будет нужна наша помощь, шлите весточку. Теперь вы знаете, где нас найти. И чем, если вдруг станет надо, мы можем вам помочь.

Ну и мы, соответственно рассчитываем на помощь с вашей стороны.

Марьяна с сожалением покосилась на свой небольшой ящичек с золотом, небрежно отставленный в угол.

— Значит, золото наше вы точно не возьмёте? — сделала она напоследок последний заход.

— Не возьмём, — лениво мотнула Кара головой. — Здесь оно нам ни к чему. Мы и так тут на всём готовом живём, говорила же. Своё то жалование не на что тратить. Так что, подруга, хранить тут ещё и ваше золото нам негде, — Кара, пожав плечами и скорчив при том как бы жалобную рожицу, виновато развела руками.

Лучше оставьте своё себе и разберитесь со своими делами. Наверняка у вас есть куча нерешённых проблем. Лучше будет, если вы своё золото потратите на себя.

— Ну что ж, поговорили, — Марьяна медленно прошла в угол и подхватывая с пола тяжёлый сундучок. — Значит, так тому и быть. Вы отдельно, мы отдельно. А если что надо — спишемся, — намного более холодным тоном сухо закончила она.

Отчётливо было видно, что делегатка из Приморья сильно недовольна прошедшими переговорами. Но настаивать, тем не менее, не стала. Не хотят девочки взять их золото, даже за так, за спасибо — их дело. Их полное право.

Они должны были предложить девочкам свою помощь, как более богатые подруги более бедным. Предложили.

Те отказались? Отказались. Что от них требуется ещё? Не хотят — их дело.

Сухо кивнув напоследок, Марьяна с двумя сопровождающими молча, быстро вышла из комнаты.

Между всеми, оставшимися ещё сидеть за столом, установилось мрачное, тяжёлое молчание.

— Что сидим? — вдруг подала голос Кара. — Позавтракали? А теперь все на работу. Ящер не ждёт.

— И чтоб к вечеру духу Одноглазого рядом с нами не было, — сердито бросила она в спину поспешно покидавшим землянку амазонкам.

Дождавшись, когда за последней амазонкой захлопнется входная дверь, с силой хлопнула кулаком по столу.

— Твою ж Машу мамашу, — не выдержав тишины, едва слышно, сквозь зубы выругалась Кара. — Как всё не вовремя. Особенно Марьянка со своим золотом.

— Читала последний доклад разведки? — бросила она короткий взгляд на Илону. — Что скажешь?

Дождавшись лишь ответного пожатия плеч на свой вопрос, ещё больше разозлилась

— Были! Были у меня подозрения, да я всё гнала их прочь. Слишком тогда всё хреново выходит.

— Значит, дозорные не ошиблись, — едва слышно проговорила Илона. — Значит, точно, нашим девочкам не показалось, что они в пуще компанейских егерей видели. Значит, точно пасут нас, сволочи.

Надо вызывать барона и окончательно ставить всё на свои места.

— Вызвать то ты его вызовешь, — задумчиво отозвалась Кара, мельком бросив на Илону предупреждающий взгляд.

Что у них тут творится, посторонние знать не должны были, даже самой малости. Даже старые товарищи, друзья ещё по прежней службе в Речной Страже. И поэтому голос надо было постараться сдерживать, о чём она чуть было не забыла сама.

Впрочем, Илону можно было не предупреждать. Вытащить из той даже мимолётной обмолвки о чём-либо было нереально. Кремень баба.

— Ох, — мотнула Илона головой. — Чует моё сердце, что не просто так тянет барон с визитом к нам. Знать, готовится.

— И кремль этот…, - задумчиво, едва слышно пробормотала она.

Егеря их компании давно уже с нашими девочками по уровню воинской подготовки сравнялись. А тут намедни видела я эти их пневмопулемёты, что они на свои ушкуи последнее время ставить стали. Страшное дело. На четверть версты молодое деревце пополам перерубает. Как косой стрижёт.

Подгорные уже эти машинки косами смерти прозвали. И как видят, так сразу с дороги убираются, чтоб ненароком под очередь не попасть. А те не скупятся. Свинец у них свой, считай что дармовый, благодаря опять же нам и нашим поставкам. Вот и лупят они, пуль не жалея.

Со ста шагов дощаник наш насквозь пробивают, через оба борта. А щит дубовый, полосовым железом окованный, с пятидесяти шагов.

Надо договариваться, — хмуро бросила Илона. — Нельзя дальше тянуть. Пока тепло и в лесах можно хоть как-то прокормиться, надо договариваться. Иначе, придёт зима, и они нас без пулемётов своих за горло возьмут. Видать, барон и ждёт зимы, чтоб мы были посговорчивей, чтоб полностью были в его власти.

— Он не может долго ждать, — тихо проговорила Илона. — Ему властями города срок назначен решить вопрос с нами до осени. Не решит — очень много потеряет. С властями он не дружит, так что и отсрочки ему не дадут. А уже осень на дворе. Это для него крайний срок.

И кремль этот…, - мрачно оборвала она себя.

— Да какой это кремль, — презрительно бросила Кара. — Жалкий сторожок с дубовыми стенами восьми метровой высоты, да тонкой каменной башней посередине, только и годной на то, чтобы дозорного наверху поставить. Да и тому места едва развернуться.

Кремль, — презрительно протянула она, ещё больше раздражаясь. — Если б не кольцевой пулемёт на рельсах по всему периметру стен, дерьмо бы это было полное, а не кремль. Всего то сто человек гарнизона и может принять. А чтоб укрыться кому-либо из посада за его стенами, можно и не мечтать, места нет.

Кремль, — совсем уж тихо и презрительно закончила она. — Одно название.

А пошлю ка я…, - запнулась вдруг Кара, оборвав предложение в самом начале. — Девочек ка я пошлю из разведсотни. В горы, по старым маршрутам. Понырять по ущельям, понюхать, как там нам можно было бы полегче ускользнуть в Приморье. А то что-то мне подсказывает, что ждать дальше и стараться добыть ещё больше золота, не имеет никакого смысла. Добытое бы унести. А на своём горбу много не унесёшь. Чай, девочки наши не вьючные лошади. Да и женщина — не мужик, хоть и тренированная.

А лошадей компания нам упорно не даёт, под любыми благовидными предлогами, — задумчиво пробормотала она. — Вот оно, значит, что, — понимающе покивала Кара головой.

— Они последнее время и не скрывают, что предлоги надуманные, — тихо проговорила Илона. — Совсем обнаглели.

— Хотя, это-то и странно, — рассеянно, с лёгким недоумением на лице повернулась к ней Кара. — Им бы следовало сидеть тихо и ждать пока мы захлебнёмся в уже добытом, и точно никуда не сможем его вывезти, при всём желании.

— Марьяна, — вдруг ни с того, ни с сего, громким, потрясённым от понимания происходящего голосом, воскликнула Кара. — Марьяна!

— Что? — недоумённо глянула на подругу Илона и завертела головой во все стороны, пытаясь найти рядом гостью. — Что, Марьяна? Где?

— Марьяна — последняя проверка барона перед визитом к нам.

Глядя в глаза Илоны неверящим, потрясённым коварством своей лучшей в прошлом подруги Марьяны, Кара изумлённо не могла поверить сама себе.

— Что? — понемногу раздражаясь, поторопила Илона Кару с ответом. — Что, теперь ещё и Марьяна?

— Марьяна должна была проверить. Возьмём мы золото или нет. Не взяли. Значит, у нас его столько, что даже тысяча золотых, огромные по иным меркам деньги, нас не привлекает.

— Последняя проверка, — убитым голосом констатировала Кара. — И мы её провалили.

— Змея, — зашипела она в бешенстве. — Змея!

— Сколько? — сухо, уже чисто по-деловому спросила она, кольнув взглядом подругу.

— По пуду на бойца взять можно, — глухо отозвалась Илона, правильно поняв вопрос. — С трудом, с большим трудом, с надрывом, но можно.

Плюс оружие, плюс запас продуктов, хотя бы на первое время, чтобы только перейти горы. А там можно и на подножном корму за счёт местных жителей до моря продержаться.

А с местными, как бы нас там Марьяна ужасами не стращала, думаю, у нас проблем не будет, — многообещающе ухмыльнулась Илона. — После такой стажировки с подгорными людоедами, как прошли наши девочки за прошедший год, им никто теперь не страшен. Пылью пустят всех по ветру, кто лишь под руку подвернётся.

Но всё равно, не более тридцати килограмм общего веса на человека. На женщину, — глухим, мрачным голосом уточнила она. — Что от девочек потом останется — страшно подумать. Рожать они точно потом не смогут.

— У нас две сотни бойцов, тех, кто охранял рудокопов и знает хоть что-то о золоте. Больше, посторонних привлекать не будем, — не слушая дальше Илону, мрачно рассуждала вслух Кара. — Итого, двести пудов.

— Мать, мать, мать! — в остервенении заколотила она кулаком по столу.

— Не менее трети добычи придётся бросить, — жёстко бросила Илона, глядя на разбушевавшуюся подругу. — А это не менее шестидесяти пудов ещё будет.

Или попытаться спрятать? — с сомнением нахмурила она брови. — Нет, это не дело, найдут.

Притащат сюда своего умного лиса, и тот найдёт, — с мрачной уверенностью констатировала она. — Я этих зверьков знаю, нюх у них…, - Илона с неподдельным восхищением покрутила головой.

— Тогда, отольём слитки и бросим в воду, — решительно поддержала её Кара. — В воде не найдёт, какой бы он умный нюхач ни был. А место для себя отметим. На карте с кроками. Одну тебе, одну мне.

Всё получится, когда-нибудь вернёмся. Либо ты, либо я. Кто первый — того и золото. Нет? Так тому и быть. Пусть вечно лежит на дне.

Что? — решительно подняла она, склонённую было голову. С рассуждениями подруги Кара была полностью согласна. — Посылаю девочек?

— Посылай! — решительно кивнула головой подруга. — Это наше золото. Наше! И отдавать его какому-то местному барону я не намерена. Посылай!

— А время у нас ещё есть. Пока Марьяна не вернулась в город, пока не отчиталась по своему предательству, две недели у нас есть.

— Посылай, — решительно махнула она рукой. — Мы уходим. Бросаем всё и уходим.

Принуждение девиц к сожительству…*

Кара металась по избе, словно запертая в клетку тигрица и, не сдерживаясь, материлась вслух. Это же надо было так подставиться. Это же надо так влипнуть. Всё! Всё теперь теряло смысл.

Неделя прошло с того дня как отбыла обратно Марьяна, захватив с собой пять десятков добровольцев, согласившихся променять сырой воздух болот и озёр на тёплое солнце юга.

Ни слова ей не было сказано, что игру её раскусили. Даже мешать не стали, когда та снова развернула среди их подчинённых агитацию по сманиванию девчонок в свой торговый караван. Смотрели на неё, стиснув от бессильной злости зубы, и молчали.

Сказать что-либо, после того как сами же дали первоначально разрешение, теперь было опасно, можно было тем привлечь к себе лишнее внимание Марьяны и дать той лишнюю почву для подозрений.

Так та и уехала, захватив с собой целую прорву их людей.

Проводив предательницу, облегчённо вздохнули. Теперь оставалось только ждать результатов разведки.

И вот только что, этим сырым утром с предгорий вернулась группа, посланная туда Карой неделю назад на разведку, и доложила, что хода в Приморье больше нет. Всё, дотянули!

Все проходы через горы оказались перекрыты густой, плотной цепью небольших мобильных отрядов имперских ящеров, вкупе со следопытами из ключёвских егерей, позволявшей любому из них мгновенно приходить на помощь друг другу. Всё было перекрыто. И даже тот секретный проход, о котором, казалось бы, никто, даже из её товарок не должен был бы знать, оказался наглухо заперт. Хода на юг не было.

Впрочем, так же как на север, на восток и на запад.

На севере была равнина с многочисленными племенами воинственных подгорных людоедов, пробиться сквозь которых, можно было и не мечтать, на востоке — длинная полоса дремучей тайги с дикими, воинственными племенами людоедов-ящеров, опять же, и в конце — всё те же имперские ящеры, вошедшие в союз с бароном. А на западе их ждал сам барон, недавно вернувшийся откуда-то: то ли из Приморья, то ли с Басанрогского перевала, где он последних нескольких месяцев занимался непонятно чем, то ли вообще, вернулся непонятно откуда.

Впрочем, уйти можно было. Год войны в тайге научил амазонок ходить, что по лесу, что по горам так, что ни одна даже самая обученная собака бы не обнаружила проходящего в двух шагах от тебя бойца. Только вот и егеря я имперскими ящерами, что сидели теперь в стороже, контролируя проходы и тропы через горы, тоже были не лыком шиты. И кровавую практику своей войны в лесах проходили вместе с амазонками.

Так что, пройти мимо таких сторожей можно было. Но только без груза, налегке, проскользнув ужом там, где их бы не ждали. А таких мест в старых горах Южного Большого камня было навалом.

Только вот, тогда бы пришлось бросить всё золото и половину оружия, не говоря уж про продовольствие. А вот без оружия — в Приморье гарантированная смерть. Тут уж без вариантов. И что Кара, что Илона отчётливо такую перспективу видели.

Но что совсем плохо, и с чем Кара с Илоной совсем ничего не могли поделать, прямо в центре их владений, на обрывистом холме на берегу озера и великолепных, тянущихся далеко вдаль просторных заливных лугов, торчал мощный городец егерей. Рядом, буквально в двух шагах от их жилого лагеря, дружинных изб и отрядных землянок, напротив главного центра отгрузки поставляемой на заводы руда, прикрывая порт с безлесной стороны.

Настоящий кремль, с высокими восьмиметровыми дубовыми стенами, увеличенными глубоким рвом понизу, и возвышающимся над ними детинцем с передвижной пулемётной круговой системой на рельсах по периметру.

Фактически кремль доминировал над всей прилегающей местностью, и мимо него нельзя было незаметно проскочить и мышке, настолько с его стен открывался потрясающе великолепный вид на всю прилегающую к озеру местность.

Построенный якобы для защиты порта от людоедов с озёр, на самом деле, как никогда не обманывала себя Кара, построен он был для присмотра за ними. И Кара не раз после начала его строительства кусала себе локти, что не потрудилась заранее занять столь выгодно стратегически расположенный холм под какую-нибудь свою службу. Да хоть под казармы для девочек, хоть под никому не нужные склады, хоть подо что, лишь бы тот холм остался за ними, за амазонками.

Вину свою в том она не отрицала и лишь морщилась недовольно при одном только взгляде на крепость. И всё чувство временности их здесь присутствия, когда не собираешься задерживаться в этих краях ненадолго, вот на многое первоначально и не обращаешь внимания. Теперь же такая политика грозила самыми тяжёлыми неприятностями. Проскочить куда-либо большими массами людей, не привлекая внимания гарнизона кремля, теперь было невозможно.

Кара снова выругалась. Время потеряно было безвозвратно. И, главное, из-за чего?

— "Всё из-за моей жадности, — вынужденно призналась она сама себе. — Всё хотела побольше урвать напоследок. Ещё чуток и чуть-чуть.

Но ведь как не ждать, как не откладывать, когда золото само плыло прямо в руки. Богатейшая жила! Правда, по некоторым признакам скоро истощится, но ведь не истощилась ещё. Ещё ведь можно с неё много взять. Даже пусть один пуд, но можно ведь, пока.

И как не откладывать, когда процесс добычи отлажен, словно часовой механизм, когда у них в тайной шахте в глухой горной долине на добыче золота трудились на сегодняшний день уже несколько тысяч здоровых крепких рудокопов из пленных озёрных людоедов. И каждый прошедший день приносил в копилку отряда золотого песка до пуда весом. А временами и больше! Только за лето добыча составила больше двухсот пудов. Это, какие же деньжищи то! И всё! всё теперь шло прахом.

Вот и дождалась. Вот и дооткладывалась. Дура! Обложили со всех сторон. Теперь придут и отберут всё".

Хотелось завыть белухой, настолько всё казалось безвыходным.

— Ты повой, повой, — донёсся из угла голос её старой боевой подруги.

Илона Бережная, старый, боевой ветеран Речной Стражи Амазонии, проверенный товарищ, а здесь её первая и лучшая подруга, лениво пошевелилась на своей койке.

— "Вот ещё одно лишнее подтверждение тому, что их давно и плотно обложили со всех сторон, — пришла злая, раздражённая мысль. — Кровать. Роскошная дубовая кровать с немыслимой ранее для них роскошью — пружинным матерчатым матрасом, которую им, якобы, контрабандой, изготовили и тайком доставили знакомые мужики из Старого Ключа. За бешеные деньги, между прочим. За золото!"

У Кары была точно такая же.

— "Какая ещё нахрен контрабанда, — чуть было снова в голос не взвыла Кара. — Развели, как лохушек. Компания этого барона знала, что у них есть золото и драла с них за этакую всякую ерунду столько, что надо было быть просто круглой идиоткой, чтобы раньше не догадаться о том, что их пасут. Пасут плотно, жёстко, так что теперь не вырвешься.

И эта предупредительность с поставками продуктов питания и рабочего горного инструмента. Всех этих ячменных и гречневых круп, коловоротов, кирок, лопат и мотыг. Всего того дерьма, за которое последнее время даже деньги перестали спрашивать, просто отмахиваясь, когда она подымала вопрос с оплатой. Мол, всё потом, всё потом.

Но, как же, не брать-то? Ведь рабов в шахты наловили уже даже не сотни — тысячи! И всем ведь жрать хочется. А труд с кайлом в руке — тяжёлый. А жрут эти твари, — Кара недовольно поморщилась, от одного только мимолётного воспоминания, сколько съедает за день одна взрослая рабочая мужская особь. А ведь таких уже у них на рудниках работало несколько тысяч.

И если бы не поставки продовольствия с "материка", как теперь, непонятно откуда прижилось обозначение поставок продовольствия из Ключёвского Края сюда на озёра в предгорьях, они такой объём точно бы не подняли. Двести шестьдесят пудов золота на сегодняшний день добыли! Двести шестьдесят! И теперь всё это богатство отдать?

Тогда бы ей догадаться, дуре, что всё не просто так. Ведь нет же. Блеск золота глаза застил".

Ну что делать будем? — наконец-то подала она голос, глядя на лениво раскинувшуюся на своей кровати подругу.

— Пойдём сдаваться, — равнодушно зевнула та. — Что ещё можно предложить. Не драться же с ними, в самом деле. Тем более что девочки такого приказа не поймут. То вместе воевали-воевали, а тут вдруг, приказывают им убивать своих же боевых товарищей. Которые, между прочим, своей крови для нас не жалели.

Не говоря уж про всякие там шуры-муры, — снова сладко зевнула подруга.

Тут и никакое золото не поможет. Любофф! Пошлют. А то и ещё чего похуже, на копья подымут и в нужник потом скинут. С них станется. Я своих девок знаю.

Ладно бы раньше, куда ещё ни шло, когда до любви дело не дошло. Поворчали бы, поворчали, может быть, кто-то и ушёл, не согласившись, но основная масса бы подчинилась. Но после визита к нам этих прощелыг из Приморья. После того что они тут нам порасписали — про кисельные реки и молочные берега: про свои усадьбы с подъёмными от барона на ключёвских землях, про свой новый статус равноправных жителей Ключа, про оружие, про свой обоз в Приморье…

Торговый обоз они, видите ли, свой собрались учредить, засранки молодые, — вдруг внезапно взорвалась Илона. — Мол, такой хороший барон даёт своё добро и выделяет им ещё большую долю, а баронесса его поддерживает и заодно деньгами на первое время обеспечивает. А им, видите ли, своё честным трудом заработанное золото уже некуда девать, но хочется ещё больше. И, главное, это якобы возможно.

После таких речей против барона пойдёт только идиот. А среди наших девочек таких не осталось. Дурных повыбили.

Надо с компанией барона договариваться. Но желательно не с баронессой, поскольку этот зверь ещё тот, обдерёт, как липку и голышом отпустит, знаем мы таких. Нет, договариваться надо с бароном. Тот помягче будет, да и мужик, опять же. А с мужиком бабе завсегда можно договориться.

Ещё лучше было бы договориться с Димоном. У того две жены и обе из наших. Но его нет, пропадает непонятно где и когда будет обратно, никто не знает. А времени нет.

Остаётся один барон.

Поэтому, надо только дождаться удобного момента, когда он будет в пределах досягаемости, а не опять куда-нибудь за тридевять земель усвистит, и предложить ему золотой рудник. Сдать всё добытое золото и выторговать с него свой процент. Процентов тридцать, не более, потому как больше всё одно никто не даст. И спокойно потом заниматься тем же самым, что и сейчас: гонять ящеров по предгорьям, сопровождать караваны с рудой и добывать золото. За тот процент, о котором договоримся.

Если нам наш рудник после того оставят, конечно. В чём я очень сильно сомневаюсь.

Но вот, если у нас будет ещё что-нибудь ему предложить, — невнятно пробормотала Илона себе под нос. — Что-нибудь такое, для него интересное. Тогда, глядишь, и на более весомый процентик можно надеяться, — Илона глубоко задумалась, вороша в памяти, хоть что, чем можно было бы заинтересовать компанию землян. Не найдя, тяжело вздохнула. — Ничего в голову не приходит. Пока ничего. А как хорошо было бы…

— Почему ничего, — подошла поближе Кара и опустилась на край кровати.

Илона недовольно поморщилась. Опять Кара за своё. Сколько ей говорено было, чтоб не ходила по дому в уличной одежде, да ещё к тому ж в сапогах. А той всё равно. В одно ухо влетело — в другое сквозняком выдуло.

Улыбнувшись, прекрасно поняв, что так рассердило Илону, Кара продолжила.

— А та долина с медно-никелевым рудником? Та, что мы недавно нашли в предгорьях и отбили у людоедов. И не знаем, что теперь с ней делать? Он нам нахрен не сдался, а у барона этой меди, — поморщилась Илона. — Не знаем, как с озёр то вывозить горы целые уже добытой руды, а тут вообще, чуть ли не в горах, в глубине, где-то глубоко в ущелье. Откуда до ближайшего озера — день пути, а то и все десять.

На одной доставке разоришься. На озёрах — там что. На баржу погрузил и она вота — на плавильном заводе, почти возле города. А тут — пока к ближайшему озеру доставишь, замучаешься по кручам пробираться. Дорог нет.

— А как же ящеры медью и этой…, - замялась Кара, вспоминая незнакомое слово, — никелем этим, ящеры оттуда торговали? — недовольно воззрилась на Илону Кара.

— Вот так и торговали, — невесело усмехнулась Илона. — Как хищники. Сначала повывели все ближайшие леса на уголь, по этому следу мы, кстати, их и обнаружили, а как быть дальше — не подумали, идиоты.

Плавить на месте — топлива больше нет. Тех, кто плавил — тоже нет. Нам бы их с самого начала поберечь, а не резать под корень, — равнодушно бросила она. — Да кто ж знал то, что плавильщики живыми понадобятся. Ну и так далее, — равнодушно махнула она рукой. — Проблема на проблеме.

— Вот и давай предложим это неудобное месторождение барону, в довесок к нашему золоту, — усмехнулась Кара. — Пусть он с ним делает что хочет. Говорят этот никель для стекла очень нужная штука, глядишь, он и заинтересуется. А в оплату возьмём бронек их непробиваемых, пулемётов парочку, винтовочек снайперских пневматических дальнобойных. Ещё…

— И золотой рудник пусть под нами оставит, — зевнула Илона. — И всё это, он, конечно же, даст, — откровенно ехидно глянула она на подругу. — До сих пор всё только обещал, обещал, а ведь ни разу так и не дал. Ничего из тобой перечисленного! А тут вдруг даст.

— А куда он денется, — предвкушающее расплылась в ухмылке Кара. — Илона, Илона, — покачала она головой. — Что-то с тобой последнее время не то происходит. Влюбилась, что ли в кого? Ты совсем не следишь за последними вестями, доходящими до нас из Старого Ключа.

Барон явно что-то замутил с гильзами для патронов к огнестрелам. А в таком деле без меди никак не обойдёшься. Поверь мне, я точно знаю.

Так что наше золото и наш медно-никелевый подарочек будет в самое время. Глядишь, и с процентиком по золотишку не будут так обжимать, как мы думаем, — уже с гораздо меньшей уверенностью в голосе проговорила она.

Видно было, что уж в это она сама не верила совершенно. Но так ведь хотелось.

— Решено! — хлопнула ладонью по колену Кара. — Деваться некуда. Едем в город и разговариваем с бароном, пока он опять куда-нибудь не сбежал или сам к нам не пришёл, что ещё хуже. А там — будь что будет. Но так дальше продолжаться не может. Надо определяться.

Золото, сколько у нас уже есть, отсюда мы не вывезем, это уже ясно. А бросать честно нажитое, чтоб кто-то другой нашёл потом. И чтоб кому-то чужому досталось — это не по мне. Проще самой удавиться.

— И даже пробовать не будешь? — подозрительно посмотрела на Кару Илона.

— Три с небольшим лишком тонн золота? — скептически глянула на неё Кара. — На своём горбу? Пешком? Сначала по горам, без дорог, а потом по враждебным землям Приморья?

А перед этим ещё надо прорваться сквозь заслоны ящеров с егерями в горах? Нет, я не самоубийца. Такой прорыв — гарантированная смерть для всех нас, вот что я тебе скажу.

Так что выбора у нас нет — идём сдаваться.

Как ты и хотела, — ядовито добавила она, сердито глядя на подругу.

Ну а про то золотишко, что мы уже отлили в слитки и притопили, действуем, как договорились, — со значением посмотрела она в глаза подруги.

— Тысяча четыреста сорок золотых слитком по килограмму каждый, девяносто пудов, — мечтательно закатила глаза к потолку подруга. — В только нам одним известном месте, на твёрдом дне. На глубине чуть более полутора сажени. В любой момент ныряй и забирай. Лепота!

Будущее рисовалось теперь им не в самых мрачных тонах.