Встреча в кабаке.*

Не доехав до дому Сидор на несколько дней застрял на литейном. Привезённые им из Тупика бумаги кузнеца, где тот подробно, в деталях излагал свои мысли и разрисовывал собственные соображения на счёт "плавающего основания" тяжёлой грузовой платформы для перевозки негабаритных и больших грузов, с поворотными сегментами, вызвала у местных умельцев просто безумный восторг, мгновенно перешедший в столь же бурное новое изобретательство.

Идея, положенная в основу гибкого основания платформы, казалось, лежала буквально на поверхности, настолько была проста и очевидна, впрочем, как и всё гениальное. И теперь проектная группа с литейного потребовали от него только подождать ещё одну, две недельки, пока они окончательно не доведут изобретение кузнеца до ума и не проверят на полигоне свои дополнения к его изобретению. А потом уже и можно будет к ним приезжать и окончательно принимать платформу к эксплуатации.

Можно было теперь уже со спокойной совестью отправляться домой, зная, что дело на финишной прямой и запущено в оборот.

Вернувшись в город следующим утром, первое время Сидор не знал чем себя занять эти внезапно появившиеся свободные две недели. Все планы приходилось опять сдвигать, и у него внезапно образовалась ничем и ничем пока не занятая лакуна свободного времени.

Это было здорово.

Хотя, самому себе можно было честно признаться, и Сидор прекрасно отдавал себе в том отчёт, что его домашние спокойно отдыхать ему не дадут. И что обязательно, какое-нибудь сверх важное и сверх срочное дельце, требующее его непременно личного присутствия, обязательно отыщется.

Как говорится: "Была бы шея, хомут найдётся".

Но, пока что он ещё не был занят ничем, и у него была пара свободных деньков, когда можно было бы предаться сладостному безделью. Поэтому сегодняшним вечером Сидор с наслаждением бездельничал, сидючи в одном из кабаков их компании и с удовольствием потягивал свежее пиво из только что, специально для него, открытой бочки.

Чёрт возьми, подобное отношение было приятно. Сидор настолько уже привык последнее время постоянно получать со всех сторон тумаки и шишки, что даже такая сугубая малость, как простое, незатейливое внимание со стороны знакомого трактирщика, привела его в самое радужное, беззаботное состояние. Поэтому он сейчас тихо сидел в своём любимом дальнем, полутёмном углу большого полуподвального помещения ближнего к их дому кабака Брахуна и наслаждался своим любимым напитком — светлым бархатным пивом "Ключёвское бархатное".

Подошедший "незаметно" к его столику атаман с лёгкой улыбкой на губах молча, присел на свободный стул, стоящий рядом с его уединённым столиком.

— Не возражаешь? — с усмешкой поинтересовался тот, когда окончательно устроившись за столом, и развалясь на стуле, сделал длинный, долгий глоток пива из принесённой с собой большой, двухлитровой кружки.

— А тебе и возражай, всё одно сел, — с лёгкой ленцой ехидно заметил Сидор.

Атамана Семёна Дюжева, тихо сидевшего в противоположном углу зала, он приметил сразу, как только пришёл в кабак и выбирал место, где бы устроиться. Но сам подходить не стал, решив подождать, что тот предпримет. Ему была интересна реакция атамана на его появление в городе после последних событий в их крепости у перевала и как тот себя теперь поведёт, увидав Сидора, что называется "без петли на шее".

— Говорят, ты зверствуешь понемногу? — вяло поинтересовался атаман, делая вид, что увлечён своей впечатляющих размеров кружкой. — Говорят, стукача, смотрящего, поставленного городом повесил?

— Слухи бегут впереди паровоза, — усмехнулся Сидор. — Но, надеюсь, ты ко мне подошёл не затем, чтобы выразить соболезнование за огромную виру, наложенную на нашу несчастную компанию за столь богоугодное дело? Или узнать что такое паровоз?

— Верно, — коротко хохотнул атаман. — Не затем. Судьба какого-то неудачника меня не интересует, пусть даже и такой крутой шишки, как сотник тайной стражи города, которого вот так просто, без серьёзных для себя последствий вешает, всяк кто хошь. Особенно такие новички в нашем крае, как ты, Сидор, и ваша странная компания.

Атаман демонстративно вежливо склонился чуть ниже к столу, и с откровенной усмешкой, словно на что-то намекая, посмотрел Сидору прямо в глаза.

— Просто мне захотелось вдруг подойти, поговорить со старым другом о том, о сём. О делах странных, вокруг вас творящихся.

— Вот ребятки мои наблюдают шевеления всякие у вас непонятные. Слух прошёл, что ты Кондрату обратно станки его продал. Непонятно это. То буквально руки ему вывернул, заставив его оснастить своё новое патронное производство. А тут нате вам — сам отдаёшь обратно новое оборудование, причём добровольно.

— Ну и ещё, ряд странных, но интересных дел.

— Вот ребятки мои и интересуются что мол, да как. Сказали подойти, поговорить, поинтересоваться. Не случилось ли у вас чего. Вдруг помощь, какая нужна? Или вдруг работёнка для них какая-нибудь найдётся, денежная? В скалах ваших каменных в горах посидеть, ящера погонять с баронами, аль ещё чего, — прищурив глаз, кольнул он Сидора холодным, пронзительным взглядом.

— В прошлый раз мы вместе неплохо сработали, вот ребятушки мои и подумали, а почему бы и не спросить у тебя. А вдруг что интересное предложишь?

— Ну и ещё просили у вас прикупить парочку ваших пневмопулемётов, в просторечии броневиков. Очень уж штука убойная оказалась. Говорят, с парочкой подобных штуковин, вы по весне всю подгорную террасу от людоедов за пару месяцев очистили. Да и совсем недавно, говорят, в вашем Гуано она отличилась. Убойная машинка, говорят.

— Сподобился-таки, — ехидно ухмыльнулся Сидор. — И года не прошло. А то всё кричал: "Не надо! Не надо!"

Только учти, броневик штука дорогая, — ухмыльнулся уже совсем открыто он. — И дёшево я их уже не продам. Всё, время прошло, когда тебе можно было их купить, так сказать, по дешёвке.

Может вам для начала обойтись парочкой просто пулемётов, без броневиков?

Поставите их на своих хуторах, вместо чучела, и будете ворон от огорода отгонять. Это, почитай, обойдется, чуть ли не вдвое дешевле.

— Хорошая мысль, — согласно кивнул головой атаман. — Особенно если эти вороны где-нибудь возле озёр обретаться будут, а пулемётики твои обойдутся нам в половину от нынешней цены.

Говорят, там, на озёрах, их в последнее время много развелось, ворон этих. Говорят, за отстрел этого сельскохозяйственного вредителя, портящего огороды и разоряющих плодовые сады, — атаман, играя голосом, подчеркнул слово "плодовые", — хорошие деньги платят? А ещё говорят, что сами вороны очень даже недовольны этим и активно тому возражают. Хотя им это помогает мало.

— Может быть, всё может быть, — медленно протянул Сидор, внимательно присматриваясь к атаману. — Очень даже может быть. Много чего говорят, — ухмыльнулся он.

— По крайней мере, я передам садовникам, что им надо будет подумать над таким твоим предложением. Свои сады должны быть чистыми. И без ворон, и без иных сельскохозяйственных вредителей, — с многозначительным видом глубокомысленно изрёк Сидор.

Что он только что сказал, такое — умное, Сидор и сам не понял, чувствуя, что он зарапортовался. Но что ляпнул что-то шибко заковыристое — точно. Иначе бы на лице атамана не застыло то странное выражения изумлённого недоумения, которого Сидор на нём никогда ещё не наблюдал.

Удовлетворившись увиденным, Сидор глубокомысленно продолжил, мучительно думая про себя, какую бы ещё хрень такую ляпнуть, чтоб сказано было красиво, а главное, замысловато и чтоб непонятно.

— Да и жить хочется в мирном, пасторальном краю, где нет места ни для ворон, ни для иных сельскохозяйственных вредителей. А для этого и последней рубашки не жалко.

— Вот-вот, — мгновенно оживился атаман, пропустив мимо ушей весь прошлый бред Сидора и вычленив для себя главное. — С этого момента поподробнее? — прищурил он свой блеснувший хитринкой глаз. — Что там насчёт рубашки?

— Сёма, отстань, — Сидор смотрел на него ничего не выражающим, спокойным и доброжелательным взглядом. — Отстань, прошу. Нет, умоляю! Ну, что ты можешь?

Прикрывать от нападения непонятно кого обозы с нефтью, отпугивая одним только своим грозным видом ленивых идиотов, вздумавших поживиться чужим добром в спокойном краю, там, где что такое ящер давно и прочно уже позабыли — много ума не надо.

Да и людей то у тебя осталось, всего ничего. По-моему, не более пяти десятков?

— Каждый из моих парней, десяток других стоит, — скупо усмехнулся атаман. — Про ваших егерей слова худого не скажу, особенно про приморских, что у вас на торговых трассах там заняты, но, к примеру, местная городская Стража, на наши хутора даже не суётся. Знает, что ей там делать нечего — без неё справляемся. Да её и не особо желают там видеть.

А насчёт числа — тоже не проблема. Свистну, так и две, и три сотни хороших парней набегут. Было бы только ради чего.

А у вас, я слышал, проблемы, — неожиданно сменил он тему. — Подгорную то террасу с озёрами вы себе отвоевали, а теперь не знаете, что с ней и делать. Как бы обратно отдавать не пришлось? Ящер то, говорят, обратно попёр.

— Попёр, — поморщившись, нехотя согласился Сидор. — Оказалось, что прогнать его с насиженного места легче, чем потом защитить от него же всю территорию подгорной террасы — бывшие его же места обитания. Наше человеколюбие, а точнее — наша дурь и недомыслие, против нас же боком теперь и вылезло.

И хочешь, не хочешь, а с озёрным ящером придётся теперь уже окончательно разбираться, если не хотим всё там потерять.

А это же, сколько труда и сил было туда вложено, — без всякого следа ёрничанья, тяжело вздохнул Сидор. — И всё прахом может пойти.

— А в чём проблема? — сочувственно поддакнул атаман. — Может, поделишься?

— Сидор тяжело, неподдельно обречённо вздохнул.

— Так уж вышло, что ящеры те, изгнанные, обосновавшимся на лонгарской равнине родственным кланам ящеров, у кого изгнанные попытались было укрыться, без надобности оказались. Вот равнинные подгорных обратно и выперли. А чтобы те активнее воевали, семьи их оставили у себя в качестве заложников, а заодно и безплатной рабочей силы.

Поэтому, изгнанным оказалось нечего терять. Вот они и лютуют, вернувшись обратно на террасу, надеются вернуть свои дома и земли обратно. Ну а мы, как ты понимаешь, этого не хотим и активно сопротивляемся. У нас там и рудники, и шахты, и вообще, — глубокомысленно проговорил он, старательно стараясь не вдаваться в детали, чтоб чего лишнего не сказать. — Мы их только, только разрабатывать принялись. Только-только дело налаживаться стало, и доход оттуда пошёл. Так что терять их нам теперь нет никакого резона. Ни сейчас, ни потом.

— Вот, — усмехнулся довольный атаман. — Сам же и подтверждаешь, что у вас есть проблемы. Потому и ребята мои спрашивают: "Не нужны ли вам проверенные люди".

— А у кого их нет, проблем, то есть, — Сидор равнодушно пожал плечами. — Но люди, тем не менее, нужны. Тут ты прав, — Сидор с серьёзным видом покивал головой. — Только вот надёжным людям надо платить надёжную, серьёзную зарплату, чтоб они к делу подходили серьёзно. А с деньгами у нас последнее время надвигается большая напряжёнка. Боюсь, что платить вам нам скоро будет уже нечем.

— Ещё пара таких вир, стребованных с нас городскими властями, и мы гарантировано без штанов останемся.

— Платить ведь совсем не обязательно золотом, — с глубокомысленным видом проговорил атаман, неспешно отхлебнув глоток пива. — Золото хорошо для молодых, когда девкам в глаза пыль пустить надо. А когда пыль золотая, то и девка более покладистая, на многое согласная.

Такая уж у них, у баб, натура, — с глубокомысленным видом изрёк прописную истину атаман.

Впрочем, — с коротеньким смешком тут же поправился он, — и парни не лучше. Не больно-то бесприданниц замуж берут.

Но это всё лирика, — небрежно отмахнулся он.

Бровь Сидора демонстративно изумлённо задралась вверх. Слог атамана явно не соответствовал сложившемуся у него об атамане образе.

— У меня же народ больше семейный, более основательный, — с глубокомысленно значительным видом вещал меж тем атаман. — Им бы надо чего более стабильного, более постоянного, чтобы и после них осталось что-то. А золото что…, - атаман презрительно скривил губу, словно собираясь сплюнуть на пол, но, посмотрев на чистые полы вокруг, спохватился. Помолчав, с усмешкой продолжил. — Золото плохо тем, что оно быстро кончается, а потом его опять надо. И желательно не меньше, чем было. И к нему быстро привыкаешь. В этом главная проблема с золотом.

— Что же есть у нас для тебя такого интересного, что представляет больший интерес, чем просто золото, и что бы могло так сильно заинтересовать и тебя, и твоих людей?

Коротко глянув на Сидора, атаман улыбнулся.

— Наверное, тебе уже передали, что нас бы заинтересовала парочка ваших кедровых плантаций. Надеюсь, Корней перед своим отъездом успел переговорить с тобой, на сей счёт.

Сидор с разочарованным видом откинулся на спинку стула, издав губами нечто вроде: "Пф-ф-ф!"

— Это ты что, опять про то самое своё предложение Корнею? — демонстративно ёрнически изогнул он высоко поднятую правую бровь.

— Пф-ф-ф, — снова издал он губами неприличный звук.

А тебе твои доброжелатели не сказали, что угодья они только по названию, — ухмыльнулся он. — Их ещё до нормальной, действующей плантации лет десять доводить и доводить. И денежки туда вкладывать и вкладывать. И немалые денежки, между прочим.

А оно нам надо? — уже теряя интерес к разговору, равнодушно отмахнулся он от предложения. — С чего ты взял, что мы будем своими деньгами разбрасываться на такое пустое, безнадёжное предприятие, а просто не плюнем и не избавимся от балласта?

Нам балласт не нужен, — с весёлой ухмылкой мотнул он головой. — Мы деловые люди.

Хорошо, — вдруг неожиданно широко зевнул он. — Пусть будет по-твоему. Даже если мы пойдём на твои условия, как считать будем? Цены то на них, на плантации, то есть, нет.

— Никто не продаёт, вот и нет цены, — невозмутимо хмыкнул атаман. — А ты продай, вот она и будет. В конце концов, мы же и сами можем между собой договориться о цене. О цене, которая нас обоих устроит.

А можно и ещё проще. Бартер, как говорят ваши земляне, — атаман выжидательно глядел Сидору в глаза, внимательно отслеживая его реакцию. — Мы вам работу, вы нам плантацию.

Мы тут с ребятами покумекали. И так, и эдак прикинули. И пришли к выводу, что цена в шестьсот золотых за ваш гектар, или по-нашему за десятину, будет вполне приемлемо. Можно, конечно, было бы и дороже, но тогда смысла для нас, как и для вас никакого нет напрягаться.

— Шестьсот — это за что? — немного напрягшись, Сидор уже не сводил с атамана внимательного, заинтересованного взгляда.

Атаман, откинувшись на спинку своего стула, с лёгкой, слегка насмешливой улыбкой на губах, смотрел на сидящего напротив Сидора. Он был доволен. Всё, рыбка заглотила крючок, и осталось лишь умело подсечь, чтоб не сорвалась.

— Не боись! Речь идёт о самом обычном кедре, — тихо хохотнул он. — Нас вполне устроит и самый обычный кедр. Хоть горный, хоть лонгарский равнинный, без разницы. Тот самый, что родить начинает на семидесятом году жизни. Раньше — совсем не обязательно. А что равнинный, что горный, нам тоже без разницы. Сойдёт любой. Лишь бы был.

— Бу? — изумлённый до глубины души, Сидор удивлённо уставился на него. — Чё это ты сподобился?

Чё это ты вздумал? — подозрительно прищурился он. — Все желающие, все как один, разочаровались в личных кедровниках и все единодушно отказались от того, чтобы завести у себя персональные плантации кедра. Хоть совсем недавно всё было с точностью до наоборот. И все потребовали с наших татар вернуть деньги обратно, настаивая, что те их обманули и ввели в заблуждение.

А тут ты вдруг в противу всем решил заиметь себе кедровую плантацию. Да не обычным способом — сам же себе её и посадив, а прикупив ещё даже не готовую, а ту, которой и в проекте то нет.

— И у кого? У нас! У тех, у кого заведомо нет никаких плантаций, и над кем совсем недавно весь город смеялся, как над обманщиками.

Атаман несколько долгих минут снисходительно, со смешинкой в глазах смотрел на Сидора.

— Скажи, я похож на человека, который будет сажать какие-то там вершки, корешки или ещё что, подобное? Заниматься делом, в котором ничего не понимает?

Замолчав, он, молча, с интересом наблюдал за реакцией Сидора.

— Похож, — с усмешкой кивнул головой Сидор, уже догадываясь, куда тот клонит. — Именно ты и похож. Натуральный селянин. Сельпо, как говорят у нас на родине.

Атаман недовольно поморщился, нутром чувствуя, что Сидор над ним издевается, но вот в чём, никак не мог догадаться.

Я на такого человека не похож, — сердито проворчал он.

Да ну? — ненатурально изумился Сидор.

Его несло и, раз уж появилась такая безнаказанная возможность, хотелось хоть немного поиздеваться над человеком, в своё время изрядно облегчившем его кошелёк и немало попившим его кровушки.

— Ну а раз не похож, то мне проще купить её у тебя, чем возиться с ней самому, — невозмутимо гнул свою линию атаман. — Только вот две беды. Одна — то, что нет у меня на её покупку таких денег, сколько сам же за неё и определил. А другая — то, что её никто не продаёт. Ни её, ни саженцы, которые можно было бы самому высадить и самому устроить себе собственную плантацию кедра. Никто ничего не продаёт, как оказалось.

Кедровых саженцев в городе в свободной продаже нет. Но зато есть Травник, из поречных татар, который где-то далеко в горах скрывается от претензий городских властей, и у которого они есть, и он активно, говорят, ими торгует. Или торговал, — тут же поправился атаман. — Говорят, с половиной города уже договорился, что поставит саженцы по зиме. Да ещё и с посадкой.

Правда, потом местные дураки с чего-то вдруг отказались от его услуг и потребовали вернуть деньги обратно, непонятно, — атаман внешне недоумённо пожал своими могучими плечами. — Но, как ты сам прекрасно понимаешь, это не значит, что саженцев у него нет.

Ты знаком с ним. Он от тебя зависит.

Сидор ёрнически, без слов, задрал вверх правую бровь.

— Зависит, зависит, — в зародыше подавил атаман вялое сопротивление Сидора. — Живёт под вашей охраной — значит, зависим, чтобы он сам о том ни говорил.

Да и уже заготовленные людьми Травника саженцы, те самые от которых отказались ранешние покупатели, теперь говорят, перешли в твою собственность.

Или это не так? — кольнул он Сидора ледяным взглядом. — Скажи, что не так и я от тебя отстану, — повторил он вопрос.

— Так, — скупо улыбнулся Сидор. — Всё именно так, как ты говоришь. Бывшие саженцы Травника теперь все мои, тут уж не отвертишься. Как и от того, что кое-какие обязательства по его бывшим договорам перешли теперь ко мне. Что и какие — тебя не касается.

— А ты определил в три сотни золотых за гектар, считаешь, не дорого будет? — полюбопытствовал Сидор.

— В шесть, — холодно поправил его атаман. — В шестьсот золотых за десятину, — невозмутимо отозвался атаман. — Три — это только саженцы. Ещё три — работа. И это не важно, что я считаю и как. Важно, что ни до, ни после этих событий, кедровники как не продавались, так и не продаются. И, судя по всему, продаваться так и не будут. Впрочем, как и саженцы, — криво ухмыльнулся атаман. — Всё, маски сброшены. И те двое, что попытались этим вопросом заняться, огребли такие нешуточные проблемы, что теперь скрываются неизвестно где.

— И поэтому, ты решил сразу же обратиться ко мне, — Сидор с задумчивым видом побарабанил пальцами по столешнице. — Интересно это, интересно!

Хочешь, чтоб проблемы огрёб теперь я? И с чего ты взял, что я могу тебе продать то, чего у меня нет?

— У тебя есть кедровые саженцы, которые в одночасье стали бесхозными. А ты на них очень быстро руку свою наложил.

Слыхал я, что ты хочешь, чтобы тебе и остаток на поле твоё собрали? Все сто тысяч, что взялся подготовить и поставить заказчикам Травник. Желаешь, мол, чтобы были у тебя под ругой. На всякий случай, так сказать.

— Ты много оказывается, чего слышал, — задумчиво проговорил Сидор, с интересом глядя на атамана. — Только немного ошибся. Не сто тысяч, а двести.

— Дести тысяч саженцев, — сухо поправил он атамана. — Чего уж мелочиться-то.

И что ты ещё слыхал? — нейтральным тоном поинтересовался он.

— Слыхал, что все бросовые пустоши под городом, разобранные было разными людьми из города под свои будущие кедровые плантации, опять в Совете числятся бесхозными, — медленно и как бы даже лениво, проговорил атаман. — Видимо судьба главных инициаторов кедровых подвигов всех впечатлила в достаточной мере, чтобы всё бросить и оставить, как оно и ранешьне було.

Слыхал, что Травника с Кузнецом, двух главных инициаторов создания пресловутого кедрового питомника, так и не нашли. Даже следов не обнаружили, как ни искали. Словно в воду канули. Ограничились тем, что арест на имущество наложили, и год теперь будут выждать, пока те оба два не объявятся.

Только это им уже не поможет, как впрочем, и остальным их товарищам, согласившихся заложить свои кедровники по обязательствам Травника и Кузнеца. Свои кедровники они, считай что, уже потеряли, хоть срок возмещения и отложен на год. Денег то, таких, как они должны, им теперь вовек не собрать.

Если только вы им не поможете, — жёстко кольнул он невозмутимого Сидора взглядом.

Ну и нафига тебе это надо, барон? — воткнул он жёсткий, требовательный взгляд прямо в глаза Сидора. — Зачем тебе эта оттяжка? — повторил атаман вопрос сухим, холодным голосом.

Молчишь, — удовлетворённо констатировал он. — Значит, есть что скрывать.

И это есть очень хорошо. Значит и для нас с ребятами у тебя работка найдётся.

На наших условиях, — с ухмылкой подчеркнул он.

Кстати, информация к размышлению, — ещё более нагло ухмыльнулся атаман.

— Говорят, у Стёпки Лугового из-за его пьянства, или, как он считает, из-за тебя, теперь серьёзные проблемы по службе возникли.

Понимаешь, какая неприятность. Двинули парня с полусотника особой сотни, обратно в простые десятники в дальнем, богом забытом гарнизоне на границе по Чёрной речке, — усмехнулся зло атаман. — За то, что спал много, пил и не владел ситуацией. За утрату инициативы и за то, что когда на вас напали, он так ничего и не предпринял чтобы вам помочь, хотя и мог. За всё сразу. И это есть хорошо. Это есть правильно, — удовлетворённо мотнул головой атаман.

Вчера он тебе не помог, сегодня мне не поможет, завтра ещё кому- то ещё. И на хрена он такой сотник городу нужен?

И парень ещё легко отделался, — насмешливо заметил атаман. — А то ведь за такие деяния могли бы и совсем до рядового разжаловать, если не под трибунал отдать, со всеми из этого вытекающими.

Говорят, Голова на него орал так, что стёкла в командной избе Стражи у Боровца, чуть ли из рам не повылетали.

— Да? — как-то невнятно равнодушно протянул Сидор. До судьбы какого-то сотника, которого он и видел то мельком, ему не было никакого дела. — Оказывается, ты много чего слыхал. Ты прямо-таки кладезь интересной информации.

А что в городе ещё говорят? Ещё чего-нибудь такого же интересного? И столь мне нужного, — Сидор вдруг, неожиданно даже для самого себя, широко и равнодушно зевнул.

Как то я последнее время постоянно выпадаю из центра общественной жизни, — грустно пожаловался Сидор на собственную судьбу. — И всё самое интересное узнаю как обычно всегда самым последним.

— Тебе, в отличие от меня, не надо ничего узнавать и никуда выпадать, — понятливо усмехнулся атаман. — Последнее время ты сам центр местной общественной жизни. И всё самое интересное крутится возле тебя.

Надо же? — искренне удивился Сидор. — А я и не знал.

А что же ещё вокруг меня крутится? — лениво поинтересовался он. — Такого…, - как-то неопределённо Сидор покрутил возле правого виска растопыренными пальцами.

— Ещё то, что те, кто орал, что спалит проклятого барона вместе с его питомником, прекратили пить и неожиданно вышли на работу. И теперь вкалывают на ваших компанейских землях не за страх, а за совесть. Хотя, по слухам, барон им ничего и не обещал, и не должен. Но они всё равно исправно работают. Как бы даже без оплаты, по старым, ещё травниковским обязательствам.

— И это при том, что барон, говорят, устроил им показательную порку их же собственными руками. Так сказать, опозорил стоянием у позорного столба. А некоторых так ещё и высек.

— Надо же? — искренне удивился Сидор. — А я и не знал. Давно, видать вестей с гор не было.

Наверное…, - Сидор в задумчивости почесал макушку, потом висок, потом схватился ладонью за подбородок. Помял его с глубокомысленным видом. — Наверное, это они устыдились устроенных по пьяни безобразий. Вот и решили сами себя наказать. Потом, сами же себя и выпороли. А потом решили всё же выполнить свои обязательства перед Травником.

Тут ты прав. Видимо, совесть у людей проснулась. Мол, так и так должны саженцы. Не тому, так этому. Вот и решили сразу со всеми своими старыми долгими рассчитаться. Чтоб ни быть теперь ещё и ненавистному барону должным. Тем более что и деньги за работу, как я слышал из разговоров в крепости, все они давно уже получили вперёд. И неплохие деньги, между прочим. Которые даже потратить где-то все успели. Вот, видимо, и отрабатывают.

Те самые, — кольнул он атамана ледяным, оценивающим взглядом, — шесть сотен золотых за десятину.

— Ну, вот видишь, — расплылся в добродушной, ласковой улыбке и атаман. — У тебя в крепости скоро появится под сотню тысяч саженцев кедра. А там и до двух сотен совсем недалеко. И чего тебе с ними делать? Не пропадать же добру.

Вот, я тебе и предлагаю — сделай для нас сотню десятин кедровника. Чего тебе это стоит. Всего на всего тридцать тысяч саженцев, которые у тебя уже есть.

Ну а мы со своей стороны, тебе отработаем. Ты же знаешь, нам проще саблей помахать, чем в земле ковыряться.

Вот мы для вас пол годика сабельками помашем по лесным полянам, ящера погоняем. Ну, а вы нам за это сотню десятин молодого кедровника предоставите.

— Пятьдесят человек на полгода за сто гектар? — неподдельно изумился Сидор. — Тыща двести золотых в месяц на человека? Рожа не треснет?

Откинувшись на спинку стула, Сидор внимательно, без тени улыбки, холодно смотрел на атамана.

— Может, всё-таки на меньшее согласишься? Хотя бы на соотносимое с теми ценами, которые ты сам же и называл, шестьсот золотых за гектар. И ценой одного наёмника — десятка в год.

— Может, обойдётесь меньшим? — ехидно поинтересовался он. — Урезай осетра, атаман. Тем более что на такую площадь у меня и саженцы гарантировано есть. Те самые, из травниковского питомника, да и цена такая, более соответствующая предлагаемым услугам.

— Мне число сто, нравится больше, — холодно, одними губами улыбнулся атаман.

А насчёт людей, ты не беспокойся. Под сотню гектар я тебе, сколько надо, столько народу и пригоню. Ты, главное, согласие своё дай, чтоб у ребят уверенность была, в завтрашнем дне, — скупо усмехнулся он.

А чтоб у них ещё больше поднялась эта пресловутая уверенность в завтрашнем дне, — ещё более холодно добавил он, — вы нам с вашего завода отпустите три сотни полных комплектов бронников. Как для своих, — с усмешкой уточнил атаман, — за пол цены. Это не считая пневматики, парочки пулемётов, — уточнил тут же атаман. — Из новейшей серии. Нам старья не надо.

Да пулек к ним, без счёта. Да винтовочек дальнобойных с прицелами оптическими штучек шесть, восемь. Мы, конечно, не снайперы амазонки, но и нам они тоже не помешают.

Сидор с задумчивым видом нервно потёр вспотевшие ладони, глядя на разошедшегося атамана.

— Броники все по счёту, — негромко заметил он. — И расписаны, на несколько месяцев вперёд, если не на годы. И выделить даже один комплект — уже проблема. А ты хочешь триста. И сразу, и вперёд.

— Так и ты хочешь сразу, — хмыкнул атаман.

— Опять не получается, — раздражённо уточнил Сидор. — И броники, и пульки, и пулемёты — всё денег стоит. И больших денег, даже если считать по заводским, отпускным ценам. А вы же, небось, и форму себе захотите маскировочную, из тех, что Изабелла в своей мастерской шьёт? Чтоб ящер в лесу вас издали не заметил.

Атаман согласно кивнул головой.

— И обувку для болот пригодную, вы тоже захотите, — продолжил Сидор ещё одни дополнения к договору, уже как бы негласно обещанные. — И всё это, между прочим, больших денег стоит.

— И всё это было бы очень даже неплохо, — согласно кивнул головой атаман. — Мы много чего хотим. Я даже готов тебе списочек предоставить, чего мы хотим.

И если ты принципиально согласен с нашим наймом и расплатой за то кедрачом, то и я подобью бабки, чтоб всё сходилось тип-топ. Люди, деньги, участок. Участок можно даже с привязкой по месту. Документы, положенные к регистрации в Управе чтоб были в полном порядке и соответствии положенным нормам по оформлению. Чтоб потом проблем, каких не возникало.

Так как, по рукам, барон? Или, всё же, Сидор? — с ехидной подковыркой уточнил он.

Атаман протянул через стол руку и молча, требовательно уставился в глаза Сидора.

— Не слишком-то ты учтив со своим будущим нанимателем, — нейтральным голосом проговорил Сидор, никак больше не выражая своего отношения к словам атамана. — Должен тебе сказать, что подобное поведение чревато для будущих условий найма. Подумай над этим хорошенько в следующий раз, когда придёшь к кому-либо наниматься.

— Считай, — медленно проговорил он, так и не пожав протянутой руки. — Я тоже посчитаю, а потом мы сравним наши подсчёты. Если они сойдутся, будем дальше вести разговор.

Так что, до завтра, — попрощался он. — Вечером жду тебя здесь, за этим столиком. Здесь тихо, хорошо, посторонние не мешают, — покосился он в сторону невозмутимого кабатчика, флегматично протиравшего пивные кружке за барной стойкой. Я скажу Брахуну, чтобы он никого из посторонних завтра вечером сюда не пускал. Завтра и поговорим, и сразу решим, что и как.

Кивнув на прощанье, он поднялся и, подойдя к стоящему за стойкой кабатчику, расплатился с ним, что-то мимоходом быстро шепнув на ухо. После чего, бросив на прощанье ещё один косой взгляд на атамана, быстрым шагом покинул помещение.

За столом остался сидеть атаман, так и продолжающий медленно и неспешно потягивать недопитое пиво из своей безразмерной кружки. Вид его был самый удовлетворённый.

Совет со товарищи.*

При всей неоднозначности, предложение атамана казалось крайне заманчивым. Настолько заманчивым, что поздним вечером того же дня Сидор уже сидел у Корнея в Берлоге, и вместе с присоединившимся к ним профессором они все вместе обмозговывали возможные перспективы и выгоды данного предложения.

— Положение тяжёлое, — мрачно, уже, наверное, раз в пятый повторял Корней.

Сам он был в каком-то странном, вздёрнутом состоянии, и как ни пытался казаться спокойным, раздражение и злость периодически прорывалось.

— Я дома всего лишь неделю и только вчера вернулся с озёр. И вот что я вам скажу, браты: я в шоке от того что там увидел. Хреново у нас на озёрах обстоят дела. Очень хреново.

Ящер прёт и прёт. Жуть полная. Прёт, сволочь такая, не останавливаясь. Мы его бьём, бьём, а он всё одно не кончается. Словно плотину с равнины прорвало и началось великое переселение ящеров, оттуда сюда.

Но и это бы ладно. Ящером больше, ящером меньше, — раздражённо поморщился он. — В конце концов, порох мы не тратим, а свинец и стекло у нас почитай что дармовые. Хуже другое.

Маша тут подсчитала и ужаснулась! Один проход каравана барж с медной рудой уже обходится нам, чуть ли не вдвое дороже, чем прежде, в самом начале. А с железной рудой так я вообще помолчу. Трасса доставки едва лишь вдвое длинней, а затраты втрое больше. Поставки практически прекратились. И если бы не наши пулемёты, то подгорные вообще бы нам волоки перекрыли.

Раньше, до того как мы выгнали их на равнину, такого не было. Поэтому, надо ускорять строительство водного пути. Надо срочно рыть каналы, как ты и говорил, — мельком бросил он взгляд на Сидора, ожидая его реакции. Не заметив ничего в ответ, со вздохом продолжил. — Надо убирать волоки, на которых мы фактически в их власти. Тогда хоть летом на воде будет караванам полегче и можно сосредоточиться на одной лишь охране рудников. Это уже серьёзное облегчение.

Прервавшись, Корней оглядел друзей суровым, напряжённым взглядом, словно ожидая противоречия. Не дождавшись отклика, раздражённо продолжил, словно был сильно недоволен их молчанием.

— Если дело так и дальше пойдёт, то нам придётся всё бросить и сворачиваться. Одни мы этот натиск больше не выдержим. У нас и так сейчас в одном караване с рудой охраны больше, чем мы можем себе это позволить. Маша сказала, что доставка уже не рентабельна. Уже!

Нужны стационарные посты, нужны крепости возле каждой будущей плотины или канала. Того что этим летом было сделано — уже недостаточно. Нужны мобильные группы для преследования, нужно больше пулемётов, нужно поля минные закладывать, полосы препятствия расширять, чтоб перекрыть все подступы к волокам.

Только тогда мы сможем переломить хреновую для нас тенденцию.

Но людей у нас для этого нет. А амазонки с ящерами и немногие наши егеря уже не справляются. Мы медленно, но неуклонно проигрываем.

Совет нам своих людей не даст. Они будут только рады, когда нас вышибут и с озёр, и с предгорий. А если даст людей, то с такими помощниками вся наша монополия на озёрный путь затрещит по всем швам, и все наши усилия кончатся большим грандиозным пшиком.

— Значит, вывод однозначен. Придётся принимать предложение атамана, на его условиях, — поднял на него хмурый взгляд Сидор. — Честно говоря, мне его расклад не нравится. Проще заплатить и не возиться с плантацией для них. Расходы те же, а возни не в пример больше. Да и кто у нас этим будет заниматься? Опять я, что ли?

— Ты конечно, — мрачно ухмыльнулся Корней. — Больше некому.

Ещё и условия их…, - Сидор в сильнейшем раздражении сердито хлопнул ладонью по столу.

Из соседней комнаты тут же послышалось сердитое шипенье Маши, чтоб вели себя потише, дочка спит.

Оглянувшись на закрытую дверь, Сидор уже значительно тише продолжил:

— Где мы им возьмём за столь короткое время столько броников? Ответ один. Если только закажем их в кузницах у Стальнова, где уже есть вся налаженная оснастка для их производства, и они регулярно их клепают по нашим заказам. А это тройная цена противу нашей.

И мы сами, своими собственными руками взращиваем себе из Стального конкурента. Серьёзного конкурента, — сердито сверкнул глазами Сидор.

Кондрат словно на дрожжах подымается на наших военных заказах, а мы что? Так и останемся, с маленькой мастерской братьев Трошиных сидеть, отдавая такие жирные куски на сторону? Братья и так уже ворчат, что мы эту гадину вскармливаем в ущерб себе. Сколько можно? — сердито проворчал он.

Да и с пулемётами та же история. То не было никого-никого, ни одного заказчика, а тут прям обвал какой-то. Для того же Демьяна Богата мы не позже середины зимы должны большой заказ выполнить. А тут ещё атаман со своим заказом влезает.

Другие без работы сидят, плачут, а мы плачем, что работой завалены по самую маковку, — раздражённо фыркнул Корней. — Но с Демьяном ты не прав. Он может и подождать. Да, не может, а подождёт, — сердито поправился Кондрат, — никуда он от нас не денется. Деньги взяты, а вот сроки поставок, между прочим, не оговорены. Так что он-то как раз и подождёт. А вот от предложения атамана придётся отказываться, как бы ни хотелось обратного.

— О? — изумлённо поднял брови Сидор. — Хитро излагаешь, заковыристо. Не понял, — расплылся он в насмешливой ухмылке. — Обоснуй, пожалуйста, свою гибкую мысль, а то я что-то за ней не поспеваю.

Настороженно покосившись на насмешливо глядящего на него Сидора, Корней немного нервничая, явно ожидая с той стороны подвоха, продолжил:

— Мы тут с профессором давно думаем над той проблемой, которую нам подкинули вернувшиеся в предгорья ящеры. И поверь мне, нам его, то ли сто, то ли пятьдесят, то ли триста человек погоды не сделают. Они что есть, что их нет. Проблемы наши не решат, а головной боли нам серьёзно добавят. Без них даже проще.

— Да и цену он заломил, несуразную, — нахмурился ещё больше Корней.

И если уж вести речь о привлечении людей, то людей у атамана должно быть не менее семи сотен, а лучше тысяча. А совсем хорошо — две.

Вот это было бы дело, атамана на пару тысяч бойцов раскрутить. Но тогда для наших скудных платёжных ресурсов, это уже будет нечто из запредельной области, — поморщился он.

— Забудь, — раздался из-за закрытой соседней двери сонный голос Маши. — Мы это уже точно не потянем.

— Так что, может быть кедровники атамана для нас действительно выход, — покосился в ту сторону Корней. — А тебе что сто гектар кедровника посадить, что двести, что тысячу — всё едино. Всё одно где-то надо брать саженцы, которых столько у нас нет. Так что, предлагаю обмен. Пусть атаман ищет ещё новых людей и возвращается к условиям обычного найма и оплаты наёмников, тогда и мы согласимся на его условия.

Ему нужен кедровник, а нам нужны бойцы. Вот пусть он свою часть сделки и отрабатывает.

И второе! Нас не устраивает срок в полгода. За такой срок никакие вложения в эту тысячу, или две тысячи бойцов не окупятся. Ты сам посчитай, — Корней принялся загибать пальцы, подсчитывая затраты. — Полный комплект защитной брони — раз. Пулемёты, не менее десяти штук на такую толпу народа — два. Комплект защитного обмундирования — летний, зимний, осенний — три.

Плюс сюда же добавь ускоренный курс переподготовки и слаживания на полигоне — четыре. А без него в горы или на озёра нечего и соваться, убьют в первой же стычке, — тут же остановил он, собравшегося было возмутиться Сидора.

А ещё вира, отступное семье погибших и покалеченных, и прочая, прочая, прочая. Те ещё расходы.

Таким образом, одна только подготовка банды атамана к серьёзным боям, чтоб полностью зачистить все трассы проводки наших караванов, займёт не менее пары месяцев. А ещё надо учесть, что ящер нынче пошёл другой. Это раньше он зимой дома сидел сытый, добрый и ленивый. Теперь же он голодный, злой и бездомный. И к нам сюда ящера гонят не его интерес, а большие сильные кланы с лонгарской равнины, у которых их семьи в заложниках. И которым вся эта огромная масса бездомных ящеров, у себя под боком, совершенно не нужна. Так что деваться им некуда, кроме как вернуться обратно. Что они и делают.

Чем думали, когда планировали войну — непонятно, — раздражённо хлопнул он кулаком по столу. Стол явственно перекосило.

Что за мебель делают, — раздражённо покосился на свой кулак Корней.

Короче, — раздражённым тоном продолжил он — Иначе как идиотизмом нашу войну с подгорными и не назовёшь. Проср…ли мы её начало, надо прямо признать. Прос…ли!

По запросу профессора наши ребята прошерстили все найденные на озёрах места проживания подгорных людоедов. Посчитали их потери при изгнании на равнину и сколько их там ранее проживало.

Профессор детально исследовал их стоянки и поселения, и определил наконец-то количество ящеров, ранее проживавших на территории нашего Великого Озёрного Пути.

И вывод его крайне для нас неутешительный.

Лоханулись мы здорово. Даже не здорово, а очень серьёзно. Надо было их истреблять под корень пулемётами, пока они сидели запертыми за оградой своих поселений, газами травить тварей, а не выдавливать живьём на равнину.

Выдавили, на свою голову. Обрадовались, — Кондрат длинно замысловато выругался, выдав на гора свой богатый матерный запас. — Теперь, чтобы наличными у нас силами истребить всех тех, кто желает вернуться обратно, нам надо затратить не менее двух лет непрерывной войны! А учитывая их растущее прямо на глазах мастерство и вооружённость, за счёт тут же подсуетившейся Империи, так срок её окончания вообще теряется где-то в неведомом несветлом будущем…

И самый пик нагрузки на нас ляжет не на лето, как обычно, а на эту зиму, когда весь наш Озёрный Путь превратится в один огромный, протяжённый каток, на котором мы будем, как на ладони и наименее всего защищены. А наши редкие поселения амазонок возле мест добычи руды и угля — в осаждённые крепости.

И будь уверен, людоеды это прекрасно понимают и готовятся.

Нашими следопытами уже выявлены несколько схронов подгорных с оружием и запасами продовольствия неподалёку от наших трасс. А сколько не выявлено?

А у нас до ледостава в лучшем случае остался один месяц. И что делать? Неясно!

С чем вас и поздравляю, господа.

А по некоторым косвенным признакам, профессор уверенно пришёл к выводу, что в это дело уже влезла Империя. Она даёт ящерам продукты и оружие. Вашим кланам ящеров, переселившимся на Малую Лонгару, не досталось ни зёрнышка из того зерна, выделенного в столице для поддержки голодающих кланов — якобы разворовали чиновники, а вот только за попытку прикарманить малую часть зерна, выделенного в поддержку изгнанным нами из предгорий людоедам, чиновник, за это ответственный, был казнён. И вооружены они уже не самодельными дубинами, как в начале, когда мы их только гнали из их селений, а хоть и старыми, но мечами и щитами из имперских арсеналов. И амуниция у них оттуда же. Хоть и старая, но вполне пригодная.

Одним словом, разворошили мы осиное гнездо по собственной неосторожности, — мрачно ухмыльнулся Корней. — Так что, нам нужна тысяча атамана. И пусть он, где хочет, там её и набирает, сволочь такая. Хочет свою кедровую плантацию — пусть старается.

— Готовой кедровой плантации у нас нет. Придётся оплачивать наёмников. А ты хотя бы представляешь, во что нам обойдётся найм тысячи человек? — с тихим ужасом посмотрел на него Сидор. — Да они нас по миру пустят. Это же тридцать — сорок тысяч золотых в месяц. А за шесть месяцев четверть миллиона! Они же нас разорят!

— Или, с учётом оснащения этих бойцов нашим оружием и снаряжением — тысяча гектар кедровника, — холодным, деловым тоном отрезал Корней, сердито глядя на того.

— Или ты хочешь выложить из своего кармана шестьсот тысяч золотом для найма на два, три года такого войска? Я — нет!

— Тысяча гектар, — тихо проговорил Сидор. — А если, как ты говоришь, нам надо две тысячи бойцов, то реально нам надо подготовить две тысячи квадратных десятин кедровников.

— Или миллион двести тысяч золотом, — холодно отрезал Корней.

— Это же шестьсот тысяч саженцев! — схватился за голову Сидор. — Ты соображаешь, что предлагаешь?

Не подымая на товарища злого, раздражённого взгляда, Сидор упорно смотрел в пол. Он боялся сейчас сорваться, нахамив Корнею. Того явно захватила идея получить под своё начало ещё одну тысячу бойцов и Корней упорно искал пути её претворения в жизнь. И, как чётко осознавал Сидор, Корней, сволочь такая, своего добьётся. И, конечно же за счёт хребта Сидора. Ну, некого, некого больше было на это дело поставить. Не профессора же.

А Димон, гад такой, шарился где-то по Правому берегу Лонгары, выискивая себе интересные трофеи, а здесь оставался только он, один. Точнее — его шея, с тяжеленным хомутом на ней

А ещё ведь было и Приморье, куда в самом скором времени ему следовало отправляться. И опять по единственной причине — потому как некому…

— Ты хотя бы представляешь себе, что минимальная тысяча бойцов — это тысяча гектар кедровой плантации, и это, как минимум триста тысяч саженцев. Саженцев, которых у нас нет!

— А хочешь ты — две тысячи бойцов! Шестьсот тысяч саженцев!

— И Травник твой, неизвестно куда пропавший, для организации и ведения работ, — сухим, жёстким голосом дополнил его причитания Корней. — И где хочешь, и как хочешь, но ты должен его найди и добиться от него согласия на работу. Потому что без него нам эту тысячу бойцов не видать, как своих ушей.

— Две тысячи, — устало и равнодушно поправил его Сидор.

Сил спорить и что-либо доказывать, не было. Оставалось лишь плюнуть и впрячься в ещё одну тяжёлую работу, будь оно всё проклято.

— О, Господи, — буквально простонал Сидор в отчаянии. — Ещё и этого злого татарина мне на шею не хватало. Он же со своим дружком кузнецом чуть ли не полгода в Приморье кровь мою пил, литрами. Хочешь, чтобы и здесь мне от них покоя не было. Гад ты Корней. Самый настоящий гад и тиран. Знай это.

— А не будет татар, не будет руды, — жёстко отрезал Корней, сердито глядя на него в упор. — Не будет руды — ничего не будет. Ни металла, ни нового прокатного стана, ни литейного, ни твоего нового патронного завода. Ничего не будет.

Что тебе проку от новых станков, когда нет металла. Только если продать тому же Кондрату или кому из Старшины, у кого есть свои месторождения болотных руд на равнине. Тому же Голове, — зло прищурил он глаза. — Который с бо-о-ольшим удовольствием купит у нас твои новейшие станочки. Даже, думаю, не поскупится на этот раз.

Так почему бы действительно, расплатиться не деньгами, которых нет, а кедровником? Это же много проще.

Сидор в отчаянии замычал, звонко хлопнув себя ладонью по лбу. Всё что он только что говорил, похоже, прошло мимо сознания Корнея. Тот как тетерев, слышал лишь то, что сам хотел слышать, только себя.

И чего бы ему действительно не токовать, если не он будет работать, а Сидор.

— Атаману нужен кедровник, — раздражённо оборвал его горестное мычание Корней. — Ни о каких деньгах и речи нет. Деньги его не интересуют. А если он говорит, что согласен работать за кедровник, то ничем иным его не привлечёшь. Поверь, я эту упёртую селянскую натуру не понаслышке знаю.

И пойми ты, наконец-то. Нам нужен атаман! Нужен! Но не сам по себе, а с тысячей, а лучше с двумя тысячами своих бойцов.

Сердце Сидора в этот момент дало сбой. С тысячей гектар плантации кедровника он уже готов был примириться, а тут выходило что речь уже точно пошла про две. Аппетиты явно росли. Нет, Корнея надо было срочно тормозить, а то он вскоре заговорит и про полный легион. А это уже десять тысяч. И ведь всё отрабатывать будет не он, а Сидор. И на хрена оно ему сдалось?

— Хотя в принципе нам без разницы кто это будет, атаман, или кто-то другой, — вещал меж тем Корней, словно тетерев на току. Он не видел и не слышал мучительных терзаний Сидора, полностью увлечённый своими блестящими перспективами. — У нас на Озёрном Пути кроме амазонок нет серьёзных воинских сил. Одна охрана в караванах сопровождении, да на рудниках немного наших парней. И всё!

А это чревато уже сложностями в отношениях с самими амазонками.

Сейчас они разобщены и грызутся между собой, но если у них появится лидер, которому они поверят и за кем пойдут, та же Тара из Сенка, их бывший командир легиона, они объединятся и у нас будут проблемы. Серьёзные проблемы.

Нам срочно нужен мощный противовес мобильным отрядам амазонок на озёрах. У самих нас таких сил нет и не скоро будут. Потому как тому молодняку, что я привёз с низовий, нужно время, чтобы откормиться, обучиться и стать настоящими бойцами. Лет пять, не меньше. И сколько их к тому времени останется в живых — тоже неизвестно.

Значит, — С кривой ухмылкой мрачно улыбнулся Корней, — нам на озёрах нужен атаман, а точнее одна, две тысячи своих человек.

— Ну да, ну да, — негромко пробормотал Сидор. — Две с лишком тысяч амазонок, под командованием Кары, две тысячи хуторян, под командованием атамана Семёна Дюжего и мы, жалкая кучка охранников, непонятно с чего владеющих таким богатейшим краем.

— Ну и сколько мы после того там продержимся, в хозяевах то? — мрачно поинтересовался он. — Что угодно вы мне говорите, но атаман не похож на человека, что будет вечно соблюдать договор, который ему не выгоден. Живо нас оттуда выкинет, как только там хоть немного закрепится.

— Нет, братцы, это не выход. Нужны свои войска.

— Пять лет, — жёстко отрезал Корней. — Чтобы набрать парням силу, нам надо пять лет. Только тогда нас никто не сможет ниоткуда выкинуть. А пока придётся прогибаться под всех подряд и улыбаться, улыбаться, улыбаться. Всем и каждому. Даже твоему, не любимому тобой Голове. Особенно ему, змее подколодной.

— Значит, так и будет, — согласно кивнул головой Сидор с невозмутимым видом.

А хуторян мы пока будем сдерживать при помощи амазонок. Не зря же моя Белла так с ними носится, — хищно усмехнулся он. — Амазонки, в большинстве своём, особенно старшее поколение, мечтают о возрождении своего легиона, своей Речной Стражи. Вот этой морковкой Белла их и заманит, чтоб были послушные и покладистые. А пока они нас будут слушаться мы из твоих обозников…

Ты, — поправился он, ткнув в сторону Корнея пальцем. — Ты, Корней, сделаешь из них элитных бойцов, которым никакие атаманы не страшны.

Сколько тебе надо минимального времени, чтобы подготовить из этих сопляков хоть как-то серьёзную силу, что может противостоять хуторянам? Чтоб они с нами считались?

Минимум! — пронзительно глянул он на Корнея.

Год, — сухо отозвался тот. — Я пока их возил, присмотрелся чуток к перевозимому материалу. Есть там из чего выбрать, есть. Но мне нужен год.

Год у тебя будет, — мрачно ощерился Сидор. — Год и атаман, и амазонки будут сидеть тихо, как мыши под веником. Год — это эта зима и следующее лето. Зимой ящер попрёт и им будет ни до чего, а летом наверняка следует ожидать ещё большей активизации подгорных. Ну не оставит Империя такой удобный повод для вмешательства в дела на континенте без своего пристального внимания, зуб даю.

А вот потом, следующей зимой, и атаман, и амазонки точно возбухнут. Потребуют большего и пересмотра старых договоров, исходя уже из новых реалий.

Попривыкнут, оботрутся, обживутся и не захотят никуда с озёр уходить. Тем более не обратно на свои нищие хутора, где других наследников достаточно.

Профессор, до того молча сидевший не вмешиваясь в разговор, вдруг негромко проговорил:

— Как ты видишь, Сидор, расплатиться деньгами с наёмниками — уже не проще. Совсем не проще. Хуже другое. Наш бюджет начинает понемногу трещать. Доходы с каждым месяцем падают, а новых поступлений практически нет. Хуторяне уже не так охотно везут зерно на наши винные заводы. Плюс этот дурацкий демарш Головы с запретом своим людям продавать нам зерно.

— Толку от него никакого и мы, конечно, легко его обошли, но своё чёрное дело он сделал. Производство нашей водки упало. И сбыт падает. Ты всех так застращал с качеством продукта, что народ теперь сам чётко следит, чтобы не производили дерьма.

А с открытием перевала хуторянам теперь выгоднее везти зерно напрямую в Приморские княжества, в устье Лонгары. И выручка выше, и нам насолить можно.

И в перспективе у нас закрытие чуть ли не половины винных цехов из-за отсутствия сырья. Так что на водочные деньги мы уже не можем рассчитывать. Спасают положение пока лишь долгосрочные, пятилетние контракты, заключённые нами ещё в самом начале.

Но срок их действия кончится через три года, и, если негативная тенденция не изменится, то мы разом лишаемся практически семидесяти процентов от всех водочных поступлений. Это стопудово.

Срочно необходима замена основного источника поступления средств. Необходимо поднимать залежи по старым закладным и создавать, создавать, создавать новые поселения и хутора из обозников, чтобы у нас был собственный, гарантированный источник поступления хлеба. Но этот год пропал, следующий как будет — неизвестно, посмотрим по весне. Так что, не ранее чем через три года мы хоть как-то выйдем на самоокупаемость с этим проектом по переселенцам.

И хорошо, что у нас тридцать тысяч их, а не двести, — сердито проворчал профессор. — Никакого сладу нет с этим шпанистым молодняком. Дрессировать их ещё и дрессировать. Так что ты учти ещё и этот момент.

И всё равно, все наши денежные потребности не покроют ни это будущее зерно, ни твоё будущее вехторовское золото. Растущие заводы, словно чудовищные монстры, пожирают все поступающие с доходами деньги. Словно монстры! — сердито воскликнул профессор, не сдержавшись.

И самыми надёжными источниками поступления средств на данный момент являются, как ни странно, наши кедровые плантации.

Маша с Изабеллой тут высчитали. Для того чтобы через три года хотя бы не провалиться по деньгам, нам через год, через два, надо ввести в эксплуатацию хотя бы треть из заявленных нами плантаций. Две тысячи гектар из тех самых пресловутых шести. И не лонгарского кедра, равнинного, который даст первый урожай через семьдесят лет, и не горного, приморского, который практически ничем от равнинного не отличается. Нам кровь из носу необходим тот самый кедр, что даст урожай уже на второй год. Этот твой бонсай, будь он неладен.

И тебе придётся его найти. Найти и посадить кровь из носу необходимые нам шесть тысяч гектар кедровых плантаций. Чтоб уже через пару лет у нас была своя шишка.

Довольная улыбка медленно сползла с лица Сидора.

— "Будет тебе шишка, старый пердун, — Сидор злобно покосился на старенького профессора, увлечённо вещавшего своё видение процесса. — Дать бы тебе в лоб, чтоб была хорошая такая шишка, и не говорил ерунды".

Сидор тупо смотрел на профессора. И этот туда же. Они что, все тут сбрендили? И этому старому пердуну нужен горный кедр, который даст урожай на второй год. Но это же, бред. Нет же нигде такого. Нет, и никогда не будет. Неужели они все этого не понимают? Ведь объяснил же Машке, что это физически невозможно, объяснил всем. Неужели до их куриных мозгов не доходит? Даже до профессорских? Обалдеть! Где я им найду этот чёртов бонсай?

Сидор тяжело, обречённо вздохнул. Похоже, что так. Теперь придётся вправлять мозги ещё и профессору. Вот же непруха. Неудобно, да и как-то нехорошо тыкать носом в грязь уважаемого старого человека. А придётся.

— Нам кровь из носу нужен орех, — жёстким деловым тоном оборвал его размышления профессор. — Много! У меня на него большие планы. Точнее не на него, а на золото, что мы получим с его продажи. Ведь к вехторовскому золоту, как я понимаю, меня не подпустят. На него уже есть куда других претендентов.

Так что, чтобы гарантированно ни от чего и, ни от кого не зависеть, ни от природных колебаний урожайности на зерно в том числе, нам надо ввести в эксплуатацию все наши кедровые плантации, полностью. Все! Полностью! Все нами заявленные гектары.

Пусть в других местах, пусть в горах. Да где угодно, но все. Все, я сказал! Все шесть тысяч! Нет, десять!

Сидор мысленно взвыл. Маразм крепчал.

— И сделать мы это можем, только если подключим к этому делу твоего татарина, Травника, как самого серьёзного специалиста в нашем крае. И самого для нас доступного. Для тебя доступного, — глядя Сидору прямо в глаза, подчеркнул профессор. — Ибо он твой должник и друг. И ни один из местных кланов нам в этом деле не поможет, хотя у них и есть хорошие специалисты.

Но! Конкуренты никому не нужны. И тут ты со своим анализом угодил в самую точку.

Поэтому Маша считает, что лучше сейчас потратить сто тысяч, когда они у нас есть, чем потом судорожно метаться в поисках выхода, когда денег у нас уже совсем не будет.

— Триста с лишком тысяч долга, если мы берём на себя обязательства по их договорам, — сердито поправил его Сидор. — Триста! Сколько можно повторять!

И то, только тогда, когда согласятся сами татары. Но пока такого согласия я от них не получил.

Сколько вам всем можно о том говорить, — буквально взвыл он.

Не слушая его, теперь уже и профессор токовал дальше:

— Помимо этого у нас упали доходы с торговли в Приморье. Точнее сказать — они стабилизировались. У нас там есть устойчивый спрос на наше листовое стекло и, как ни странно, на наши пульки и стрелки к арбалетам, отлитые из бронированного стекла со свинцовой начинкой. Но это фактически единственный постоянный источник дохода. Все другие постепенно иссякают. Даже зерна у нас больше для торговли нет. И даже пульки те пресловутые мы вынуждены теперь придерживать для Озёрного Пути, не отправляя в Приморье всё сплошняком.

И это при том, что Марк Иваныч наладил уже третью смену на заводе. И всё равно с заявками не справляются.

Стекольный завод вообще у нас самое тонкое место, — грустно пошутил он. — Марк, хоть и хороший человек, верный, и хозяйственник он отменный, но…. Не тянет, — профессор с сожалением покачал головой. — Не тянет.

Да и кто бы потянул с такими скудными людскими ресурсами, как у него, — с неприкрытой горечью констатировал он. — Марк буквально разрывается.

Надо срочно добавлять ему и денег, и людей, хотя бы тех же подростков. Иначе там всё рухнет.

Профессор прервался, помолчал немного, пожевав губами. В этот момент он очень походил на старого, усталого человека, полностью соответствующего своему семидесятилетнему возрасту.

— Кедровники для нас выход, — тихо и устало проговорил он. — И не простые, а те самые, наши приморские, горные, бонсайские, дающие урожай на второй год. Тот самый твой бонсаи. Кроме него ничего из того, что у нас есть, не поможет нам выбраться из финансовой ямы, куда нас стремительно засасывает эта необдуманная война с людоедами.

— Всё ясно, — тихо и устало откликнулся Сидор. — За свои ошибки приходится платить. И теперь мы ищем хотя бы тысячу бойцов себе гирей на шею, и ускоренными темпами сажаем кедровники, которых не существует в природе. Блеск! Через семьдесят лет кончим войну с ящерами, и будет всем нам счастье. Я всё понял. Уря-уря, впэрод-впэрод. Андестенд, клиа! Понял. Мы в ж…пе!

Помолчав, с мрачным видом закончил.

— Решено, поговорю с атаманом. Если получится, то будем работать вместе, а нет — будем искать другие выходы, на других людей.

Самое в этом деле хреновое, знаете что? — вопросительно глянул он на друзей. — То, что я совершенно не знаю, откуда этот поганый горный кедр взялся. Этот бонсаи чёртов. Не знаю, будь оно всё проклято! — приглушённым сиплым голосом тихо рявкнул он на товарищей.

Я не знаю! — вдруг заорал он в полный голос, со всей силой хлопнув обоими кулаками по столу.

Мощная, пятивершковой толщины столешница покосилась и опасно наклонилась к полу. Но Сидор в сильнейшем раздражении даже не заметил этого. Ему хотелось кого-нибудь сейчас прибить. Жаль, что с сидящими напротив Корнем и профессором, нельзя было того сотворить.

Один и сам мог дать кому хошь по шее, да и ни при чём здесь он был. А второй слишком старенький был для драки. Мог и помереть от грубого обращения.

Хотелось взвыть волком. Перспектив выбраться из того узкого, коричневого прохода, куда оба этих два его товарища дружно загоняли, не было ни малейшей. И ничего впереди хорошего не просматривалось.

— Ищи, — пожал плечами Корней. Он с сочувствием смотрел на злого, взъерошенного Сидора. — Ищи лучше. Не нашёл до сих пор, значит, плохо искал.

Это твоё дело, в конце концов, искать. Делай свою работу.

Маленький договор с большим будущим.*

На встречу с Дюжим Сидор пришёл в тот самый кабак, где они встречались вчера. Принимать атамана у себя дома, где можно было бы гораздо спокойнее и без ушей посторонних поговорить на любые темы, Сидор категорически не желал. И чтобы слишком пристального постороннего внимания к своим с ним достаточно близким отношениям не привлекать, да и чтобы не стеснять Изабеллу, замотанную в последние дни проблемами с расхворавшимися детьми. Да и что ни говори, а отказывать человеку было сподручнее в чужом, общественном месте, а не у себя дома, где стены прямо таки настраивали на умиротворённый лад.

А в том, что придётся отказываться, Сидор ничуть не сомневался, поскольку, в общем-то, представлял довольно ограниченный круг возможностей атамана по найму и привлечению людей, особенно после столь неудачно прошедшего для того похода в Приморье, где он потерял практически весь свой отряд.

Да и давать в руки атамана возможность организации за их счёт столь крупного вооружённого отряда, аж в две тысячи бойцов, у него не было ни малейшей.

Знаем, плавали. Легко лису в курятник запустить, да вот выкинуть её оттуда потом, сложновато будет.

О том же, что Семён Дюжий в итоге вернулся домой с о-очень крупным капиталом в кармане, представ перед товарищами в совершенно обратном виде, удачливого, оборотистого купца, Сидор как-то не подумал. Начисто забыл, привычно разделяя для себя время до и после освобождения атамана со скал.

Поэтому, предупредив домашних, где его должен искать атаман, если вдруг заявится к ним домой, спокойно отправился пьянствовать пивко в тот же кабак, где первоначально и встретил атамана и где, в принципе на сегодня у него с ним назначена была встреча.

И выкинув из головы все посторонние мысли, битый час уже Сидор сидел с безмятежным видом за своим любимым столиком в уединённом углу общей залы, потягивая замечательное свежее Ключёвское бархатное пиво, бочку которого, непонятно с какого перепугу специально вчера вскрыл для него вечером кабатчик. И снова с наслажденьем предавался любимому занятию — безделью. Благодать!

Раки у кабатчика в этот раз, как посчитал Сидор, не удались, поэтому он ограничился несколькими большими, вялеными лещами. Один из них он как раз и теребил, когда к его столику подсел долгожданный гость.

— "Атаман, будь он неладен. Всё-таки явился! Интересно, с чем?" — угрюмо подумал Сидор.

В этот раз, видимо для разнообразия, атаман был не один.

Рядом натуральной горой возвышался здоровенный бугай, драчун и гуляка Герасим Малой, хорошо известный в городе под этой же самой кличкой "Бугай" — огромного роста, здоровенный мужик, просто каких-то невероятных, огромных размеров, рядом с которым и сам немаленький атаман выглядел обычным подростком. Что уж тут говорить про не такого уж и высокого, среднего роста Сидора, который даже на фоне массивного атамана Дюжего изрядно терялся.

Только, на минуту оторвавшись от потрошения леща и подняв кверху глаза, Сидору пришлось, чуть ли не до потолка задирать голову, чтобы хотя бы лицо у подошедшего здоровяка увидеть.

— Однако, — выдавил он из себя вместо приветствия, от растерянности даже не поздоровавшись. — Сам Герасим Малой почтил нас своим присутствием. Самый большой человек нашего города, — усмехнулся он.

— "Зачем Герасим утопил Му-Му, я не пойму, я не пойму…", — тут же пришла ему в голову дурацкая детская песенка на мотив музыки из кинофильма "Генералы песчаных карьеров", мгновенно сбив его с делового настроя.

— "Тьфу ты, — мысленно выругался Сидор, старательно пытаясь подавить улыбку у себя, так и норовившую раздвинуть губы от уха до уха. — Как вижу Малого, так сразу эту дурацкую песенку вспоминаю. Но, задери меня, не знаю что или кто, Бугай — истинный Герасим. Как есть — Герасим. Натуральный Му-му".

— "Не дай Бог ляпнешь так, по неосторожности, — тут же на полном серьёзе озадачился он, — точно прибьёт. Точнее — попытается. Придётся тогда сразу насмерть валить, иначе не остановишь. Этот человаек-гора шуток не понимает. Слыхал-слыхал".

Присаживайтесь, господа, — тут же спохватился Сидор, старательно задавливая на собственной физиономии дурацкую улыбку, заметив, что слишком долго молчит, и как опасно сузились глаза Малого.

Присевший Герасим подозрительно покосился на него. Видать, Сидор всё-таки чем-то невольно себя выдал.

— Пиво, раки, потанцуем, — от растерянности, неожиданно ляпнул Сидор.

О, нет, пардон, — мгновенно спохватился он. — Пиво, раки, водка? — напустив на себя ещё большее покрывало невозмутимости, сухо поинтересовался Сидор.

"Боже, что я несу", — обречённо думал он, наблюдая, как гости неторопливо и основательно устраиваются за столом, вроде бы как не заметив его оговорки.

Угощайтесь, — кивнул он на маленькую горку своих лещей.

Махнув рукой, Сидор подозвал полового и сделал новый заказ, с учётом габаритов прибывших гостей.

Пока принесли закуски, пока перед ними поставили большое блюдо с варёными раками, пришедшие гости уже давно распотрошили маленькую горсточку лещей, заказанных до того Сидором и теперь молча сидели, терпеливо ожидая заказа.

Начинать любое дело, хорошенько не отметив его начало, в этих краях и, особенно среди старых горожан, было как-то не принято. Считалось дурным тоном. Поэтому Сидору пришлось терпеливо сидеть и ждать, пока не приготовят и не принесут заказ, и пока гости не прикончат предложенное угощение.

Только покончив с раками, которые на удивление Сидору показались ему теперь на удивление вкусными, они приступили к обстоятельной, неспешной беседе.

— "Вот гад трактирщик, — ещё озадаченно успел подумать он, расправляясь с новой порцией поданных раков. — Как мне, так дрянь какую-то подсунул. А как Малому, так прям пальчики оближешь. Уважает, значит, народ в городе Герасима, в отличие от меня. Ну, погоди, я на тебе старый, ещё отыграюсь, скотина такая, — сердито подумал он про Брахуна. — Никакая новая бочка пива тебе больше не поможет. Атамстю. И мстя моя…".

— Говорят, ты готов продать свой кедрач? — сразу же взял быка за рога Малой.

Это хорошо, это правильно, — усмехнулся он. — Зачем он тебе, — коротко хохотнул он. — Завтра откроешь свой бордель и что? Нахрена тогда кедрач тебе больше нужен будет? Повесят, — невозмутимо, с отчётливо заметными смешинками в глазах пожал он могучими плечами — Нахрена висельнику кедрач, — с удовольствием повторил он. — Знай, виси себе, мух приваживай.

— "Ни хрена себе? — брови Сидора удивлённо поползли вверх. — И этот человек пришёл сюда наниматься к ним на работу? Первым делом, нахамив хозяевам? Совсем у мужика крышу снесло?"

— Ближе к теме, — сквозь зубы процедил Сидор.

Подколки со стороны друзей и знакомых, а то и совершенно незнакомых людей на тему прибывшего в город большого баронского обоза его уже откровенно достали. Он уже едва сдерживался.

Но в городе было скучно. Осень, поздняя, урожай давно уже собран и убран в хозяйские закрома, и делать в городе было совершенно нечего. Вот народ и изгалялся, всяк как мог. Потому-то и было столько весёлых разговоров об очередной причуде барона, вызвавшей натуральный ажиотаж и буквально взорвавший город.

Теперь все с нетерпением ждали, когда же начнёт работать его бордель тире, который обоз, и когда Сидора наконец-то повесят на главной площади города. За шею, или за ногу, это как убегать будет.

Уже даже делались ставки, сколько он висеть будет. День? Два? Три? Неделю?

Некоторые сволочи, договорились до того, что такой ценный труп должен висеть месяц, в назидание шибко вумным, которые не той головкой думают. А чтоб не вонял и ворон не приманивал, то следует обмазать его дёгтем. А лучше смолой, да подкоптить чуток.

"Шоб дюже нэ вонял" — с довольными рожами некоторые старожилы участливо беспокоились о комфорте горожан.

В общем, все с нетерпением ждали. Когда? Когда же барон откроет свой бордель и когда же его повесят?

Что, по большому счёту не могло не радовать такому пристальному вниманию к своей персоне со стороны местных старожилов. Барон Сидор де Вехтор со товарищи, уверенно набирали рейтинг.

Теперь вот и Малой включился в его травлю, хотя, если судить по тому, что он вместе с Дюжим пришёл на встречу, значит, и сам Малой имел какой-то интерес в этом деле.

Теперь становились понятны слова Малого. Тот решил грубовато пошутить, как это принято было у местных, и как бы становясь с ним на дружескую ногу. Только вот не учёл реакции Сидора на подобные дурные шутки. Видать никогда ранее этим вопросом не интересовался или не додумал, что, скорее всего.

Но зато рядом с ним сидел тот, кто прекрасно знал ответную реакцию Сидора, и кто явно подтолкнул под локоток Малого на эту дурно пахнущую шутку. Становилось понятно и странное молчание атамана Дюжего, и чего тот приволок с собой атамана Малого на эту встречу.

Дюжий работал на явное выбивание конкурентов в неявной ещё борьбе за лидерство в управлении будущим наёмным войском. А, значит, совершенно был уверен в его ответе на своё предложение.

— "Так-так-так, — пронеслась у Сидора в голове раздражённая мысль. — Рвёшься на первые роли, атаман? Так вот хрен тебе по всей морде. Будешь на посылках, или один из многих, как все".

Голос Малого, казалось бы, долженствующий звучать трубным гласом в полупустом зале, сотрясая стены, вдруг оказался едва слышен даже на противоположной стороне стола, и Сидор вынужден был слегка склониться вперёд, чтобы расслышать собеседника.

— "Ого! — проскочила у него удивлённая мысль. — А хлопец-то не желает привлекать лишнее внимание. Может, оказывается и таиться, когда ему надо. Велика фигура, а, отнюдь не дура".

Было горячее, прям таки нестерпимое желание нахамить в ответ, но пришлось сдержаться. Парни пришли по делу, и надо было постараться быть серьёзным. Ну, хотя бы первые пять минут.

— Тебя кто-то явно ввёл в заблуждение, — негромко ответил он, покосившись многозначительно на атамана. — Никто никому никакой кедрач продавать не собирается. И лучше пусть начнёт разговор атаман, раз ты не в теме.

— Эк ты его, — довольно усмехнулся атаман, бросив насмешливый взгляд на побагровевшего от гнева товарища.

Незаметно для посторонних он приободрился. И если б Сидор внимательно не отслеживал мельчайшие изменения его мимики, то совершенно бы того не заметил.

— Ну да это ладно, — уверенным тоном начал он. — Хочешь, чтобы я первый начал, так я начну.

Вот наши расчёты, — протянул он Сидору сложенный вдвое листок. — Если в двух словах, то есть у меня три сотни людей. Так что на сей счёт можешь не безпокоиться. Остаётся только….

— Не пойдёт. Три сотни нас не устраивает. Никак! — перебил его Сидор холодным, деловым тоном, не глядя, отстраняя рукой протянутый листок.

Склонившись слегка вперёд, он тихим, отчётливо акцентированным голосом проговорил.

— Нас не устраивают три сотни. Ни твои, ни чьи либо ещё. Совершенно. Нам надо или больше, или ничего. Или-или. И на срок не шесть месяцев, как мы говорили, а не менее чем на два года. Тогда мы хотя бы сможем окупить наши вложения в вас.

Тысяча, лучше — две, но не менее. Можно больше, но уже на других условиях. Не таких для нас разорительных.

— А вы, однако, не стесняетесь в расходах, — усмехнулся атаман, оценивающе глядя на собеседника. — Видать здорово припекло. Тысяча человек, да на два года, это не десять и не сто квадратных десятин кедровника. Это не менее тысячи, если считать по десятине на брата.

Не у всякого крупного клана в городе есть такие площади кедрача, — задумчиво протянул он. — Да и у вас, как я знаю, таких нет.

— У нас и десяти нет, — равнодушно пожал плечами Сидор. — И все сидящие за этим столом, я полагаю, прекрасно о том осведомлены. Так что речь идёт только о молодых посадках самого простого кедра, всё же уточним, — усмехнулся понимающе он. — И никаких ранних плодоносящих плантаций неизвестного кедра, чтоб без иллюзий.

— Тысяча человек. Не молодняка, а опытных, проверенных бойцов, ветеранов, это много, — тихо заметил Герасим. — Тысяча бойцов — это очень, очень много. Что вы с ними делать будете?

— Я же тебя не спрашиваю, что вы делать будете с тысячей гектар молодого кедровника, который даст первый урожай только через семьдесят лет? — холодно проговорил Сидор, в упор, глядя в удивительно маленькие, на таком крупном лице, но умные, проницательные глаза.

— А я и не скрывал никогда, что мне лично кедрач нужен, чтобы попасть в "Кедровый союз" города. Только ради статуса, — невозмутимо отозвался Малой

— Понятно, — негромко хмыкнул атаман, словно не замечая повисшего за столом напряжения. — Нечто подобное я и подозревал с самого начала, когда подходил к тебе. Правда, я думал, что ты сразу определишься в размерах, но тебе потребовались сутки, чтобы разобраться в собственных проблемах.

— Приятно слышать, — раздражённо глянул на него Сидор, — что, наши проблемы ни для кого не секрет в городе.

— Не секрет, — согласно кивнул головой атаман. — Ни для кого в городе не секрет, что вы вляпались по уши. Точь в точь, как тот мужик, что ухватил медведя, а теперь не может вылезти с ним из берлоги.

Щека Сидора нервно дёрнулась. Сравнение было слишком уж точное, так и тянуло нахамить атаману в ответ. Но…, нельзя было. Похоже, теперь они были с атаманом надолго и накрепко повязаны и отношения портить с самого начала, категорически не стоило. Всё-таки, атаман был им нужен. Точнее не сам атаман, а та тысяча, две опытных бойцов, которых тот мог привлечь.

— Поэтому, — понимающе ухмыльнулся атаман, правильно поняв и оценив молчаливую мимику Сидора, — мы готовы предложить тебе ту тысячу, что вам требуется. На наших, естественно условиях. Если же надо ещё, то и это мы можем обговорить. Но, позднее.

Скажем, когда на вас будет работать пропавший неизвестно где травник, без которого вы с посадкой кедровника ничего не сделаете и…, - ухмыльнулся многозначительно он, глядя прямо в глаза Сидору, — которого удивительным образом никак не могут разыскать городские власти, чтобы предъявить ему долговые требования.

Замолчав, он, молча, уставился на Сидора в упор, глядя на него спокойным, слегка насмешливым взглядом.

— Ну, раз так, раз обе стороны согласны на предварительные условия, то будем считать, что договорились, — нехотя, суховато откликнулся тот.

До последней минуты он надеялся, что у них с договором ничего не получится, поскольку любая проблема имела как минимум несколько решений, а то решение что ему фактически навязали товарищи, ему не нравилось. Слишком оно было поспешное и до конца не продуманное. А в перспективе вообще сулило нешуточные проблемы, в частности с самим атаманом.

Да и ещё он считал, что пока реального решения по кедровникам не найдено, нечего в эти дела было и соваться. Но что отнюдь не значило, что какого-то реального решения по вопросу с кедровником нет. Оно есть, наверняка есть. И наверняка не такое разорительное, как сейчас. А то, что предлагал Корней, с наймом тысячи и более человек, его вводило в откровенный ступор, и совершенно Сидору не нравилось, какие бы у них не были проблемы на озёрах.

И ещё он прекрасно помнил ту неуправляемую, враждебную толпу в две тысячи голов курсантов на Девичьем поле, и, в отличие от Корнея, имевшего богатый опыт командования такими бандформированиями, сталкиваться снова с неуправляемой толпой природных анархистов хуторян лично у него не было ни малейшего желания.

Сидор всей шкурой чувствовал, что будут проблемы.

Впрочем, это уже было дело Корнея, и ему, слава Богу, можно было в эти дела больше не соваться. Хочется тому повоевать — флаг ему в руку и барабан на шею. И как всегда добавляла в таких случаях Маша, недовольная чьей-либо дурной, в её представлении, инициативой: "Ветер в спину и пинок под зад!"

Только вот будет ли она теперь так безразлично реагировать, когда коснётся её лично, вот это был вопрос…. И чего она тогда выкинет — вот об этом надо было подумать заранее, подготовиться. А то мало ли что. Маша, она такая…. Она может… всякое…

— Ну, раз в общих чертах договорились, — сухо проговорил он, — завтра поутру прошу в банк к Маше, там и договор, как положено, оформите. Она же его и подпишет, со всеми выкладками и расчётами. Там же и Корней будет. Все военные вопросы отныне, согласовываете с ним. Он командир. Я же займусь вашими кедровниками.

— Ладно-ладно, — криво поморщился он, бросив на косо посмотревшего на него атамана слегка раздражённый, сердитый взгляд. — Попробую, попробую отыскать этого вашего незаменимого травника, раз уж вы все так его высоко цените. Глядишь, у меня, в отличие от Совета, что-нибудь да получится.

Холодно кивнув напоследок, он расплатился с подошедшим половым и покинул, не оглядываясь, кабак. Довольных лиц своих собеседников он уже не видел, как впрочем, и устроенной ими в кабаке грандиозной гулянки по случаю столь удачного найма.

Последняя его мысль была:

— "А вот и противовес нашему хитроумному атаману — атаман Малой, — немного повеселился он напоследок".

Достаточно было глянуть, как смотрит Малой на Дюжего, и как тот свысока, покровительственно, в ответ на того посматривает, как сразу всё становилось на свои места. Тут и любому дураку было понятно, что до Малого дошло, с чьей подачи он с нанимателем накосячил.

— "Вот и ладненько, вот и хорошо, — подумал Сидор. — И года не прошло, работать ещё не начали, а между ними уже кошка пробежала.

— Чего тогда, спрашивается, припёрлись вместе? Козе же понятно, что мы теперь это используем. Только ведь, атаман не коза", — чуть не расхохотался он напоследок, бросив прощальный косой взгляд на лучащуюся довольством физиономию атамана.

Упавшее было настроение уверенно пошло вверх.