Бегом, бегом…*

Вернувшись после разговора с атаманом, Сидор недолго пребывал во взвинченном, раздражённом состоянии. В самом деле, чего было злиться. Всё шло своей обычной, привычной чередой, и реальных причин для раздражения, фактически не было. Если не считать одной, той самой — истинной.

Чтобы там Корней ни говорил, как бы ни настаивал на привлечении к ним на службу больших масс наёмного войска, и чтобы он сам в том направлении ни делал, как бы он сам не понимал необходимость идти на этот найм, а всё одно. Сидор никак не мог себя переломить. Любые разговоры о больших вооружённых массах людей, с тех давних пор, когда он вплотную столкнулся с этим при перегоне лошадей, у него ничего кроме глухого раздражения и злости не вызывали.

А тут ещё тридцать тысяч подростков обоего пола, что с недавнего времени повисли у них камнем на шее, и с кем тоже надо было разбираться и устраивать их по жизни.

Да и вообще было много в этом деле непонятного. Главное — как такая огромная масса чужих людей после выхода из карантина поведёт себя в незнакомом городе. К тому же не таком уж и многочисленном по числу жителей, чуть ли не сравнимом с новоприбывшими.

Об этом можно было лишь догадываться.

Не зря, ох, не зря городские власти, до того никак не проявлявшие своей обеспокоенности судьбой баронского обоза, уже недвусмысленно и прямо ему намекнули, чтоб убирал своих переселенцев куда угодно от города, хоть к людоедам в котёл. Но чтоб сразу предупредил своих сопляков, что любое нарушение принятых на территории города и края норм и правил караться будет самым жесточайшим образом. И что город не позволят превратить в ярмарочный балаган.

И что виселица перед зданием Совета простаивать не будет, если что. И что розог с кнутами для жестокой порки заготовлено в достатке.

Одним словом, нерешённых проблем хватало.

Может, кто-то и мечтает о лаврах Наполеона с Македонским и прочими муд…ми, водивших в бой миллионные армии и повелевавших судьбами мира, Сидору же на подобное было откровенно наср…ть. Он думал исключительно о благополучии своей семьи, своих близких и друзей. Ну, иногда, в крайнем случае, знакомых. И чтоб к нему не лезли с мировыми проблемами.

Ну а о судьбах всего мира, или, как его старательно пытался втянуть в свои дела Ведун — о будущей судьбе всего этого муравейника Левобережья, думать ему было просто противно. Особенно наблюдая как старательно манкируют своими прямыми обязанностями некоторые товарищи из местных должностных лиц, по самой своей сути обязанные беспокоиться о таких нематериальных вещах.

Чего стоит одно только дело с отменой запрета на торговлю и поставки товаров на Левобережье через Басанрогский перевал. Вместо того чтобы костьми лечь и постараться сразу отменить запрет, городская Старшина левобережного города Старый Ключ попыталась извлечь из того выгоду.

И ладно бы они выторговали преференции для всего сообщества Левобережья. Ну, или хотя бы для их города, а то лишь для себя любимых и ни для кого ещё.

И какими же волками они потом смотрели на Сидора, когда он после отмены запретов вернулся в город. Убить, готовы были. И убили бы, если б смогли.

А почему? Потому что пострадали лично они. А на остальных, что другим стало после этого хорошо — этой публике было плевать.

— "Может, и моё недавнее отравление там, в Тупике, из этого же ряда?" — угрюмо подумал он.

При одной только мысли об этом настроение резко рухнуло вниз. Казавшаяся ранее такой надёжной защита шишко-ягодой от всех местных ядов, дала здоровую такую трещину.

Постаравшись выбросить из головы несвоевременные мысли, вернулся к тому, что обдумывал раньше.

Слава Богу, что хоть не все там, в городском Совете были такие ненормальные, как Голова со Старостой, Совет и Управа, будь они все там неладны, оба.

Слава Богу, что большинство там всё же было из тех, что радовались отмене запретов. Хотя, Сидор прекрасно понимал, что подобная радость могла быть вызвана и не их честностью и альтруизмом, а банальным расчётом и игрой на популизме.

Да ещё и грядущие выборы явно сыграли в этом деле свою роль. До них всего то оставалось, года полтора, не больше.

Хай-тек. Или платформа кузнеца.*

Промучившись со злыми, раздражёнными, а главное, бесполезными мыслями какое-то время, Сидор, в конце концов, решил больше не маяться дурью и завалиться спать. А на следующий день с утра пораньше лучше отправиться на литейный, чем ещё один пустой день проторчать без дела в городе. Его место было там, на заводах. Там был его мир. И там, в первую очередь следовало проверить ведение дел по воссозданию бывшей кузнечной платформы в новых материалах и формах.

Да и вообще, там, хватало всяких нужных и интересных дел, где, в отличие от города, решив дело с наймом войска и атаманом, он просто не знал чем себя ещё занять. Дальше уже было не его дело.

Как и собирался, рано утром на рассвете Сидор отправился на завод.

Сидя в удобном кресле пулемётного поворотного станка в верхнем стеклянном броневом колпаке башни броневика, Сидор оттуда, с верхотуры обозревал проплывающую мимо дорогу. Что ни говори, а здорово. Толстый бараний тулуп и лес, искрящийся на лёгком утреннем морозце покрытыми первым выпавшим снегом иголками. И солнце, постепенно поджаривающее его в под стеклянным колпаком до состояния шкварки. И дорога. Залитая ослепляющим ранним солнцем и усыпанная первым выпавшим снежком утренняя зимняя дорога, которую он прекрасно обозревал с высоты.

— "Надо будет поговорить с мастером каретником о создании вагончика, что-то типа дилижанса, как на Диком Западе, только обязательно двухэтажного, — ленивые мысли вяло бродили в его голове. — Это как у лаймов с их двухэтажными экскурсионными автобусами в Лондоне. Или как у пиндосов. Или ещё где…"

Были ли в истории его родной Земли двухэтажные автобусы ещё в какой-либо стране, Сидор не знал. Да это было и не важно. Свой бы такой сделать.

— "А потом устроить на этой трассе пассажирское сообщение, — мысли текли вяло, размеренно, а открытая грудь в распахнутой нараспашку рубашке, буквально купалось в лучах тёплого под стеклянным колпаком утреннего солнышка, как в нирване. — А потом и на других трассах можно устроить подобное пассажирское сообщение, хотя бы до Басангского Рога. И чтоб окна второго этажа конки были большими, во всю стену, как в московских троллейбусах. Тогда вокруг такой вид открывается — аж дух захватывает

— И обязательно просторный, светлый салон, чтоб боками друг о друга пассажирам не тереться. Не люблю тесноты. И чтоб крыша стеклянная — за небом наблюдать. Можно бронированную", — улыбнувшись собственным мыслям, Сидор тут же внёс обязательное уточнение с учётом местной специфики пограничья.

Он мечтательно вздохнул. Чтобы там ни было дальше, а пока всё шло хорошо. Можно было и помечтать, немного, о будущем.

Переночевав по дороге в одном из своих придорожных трактиров, следующим днём были на месте. И сразу же, не отдыхая, отправился по делам.

Первая его мысль была, как только он увидел то за чем сюда приехал: "Пи…ц!"

Сборно-разборная раздвижная бывшая платформа кузнеца, теперь уже действительно стала бывшая. Ничем уже, даже внешним обликом она не напоминала былое.

Это было нечто! Хай-тек этого мира! Стиль двадцатых годов начала двадцатого века на Земле в лучших своих проявлениях. Дизайн высшего разряда.

Хоть сейчас на обложку глянцевого журнала для автомобилистов.

Невысокая, изящная, размерами два на три метра, с полукруглыми, зализанными бортиками, высотой чуть более полуметра, при нужде легко откидывающимися, на двух поворотных станках — настоящая грузовая платформа, как основа всевозможных дальнейших прибамбасов, на выбор, чего только в голову взбредёт. То, что надо и чего он уже чуть ли не полгода безуспешно пытался добиться от мастера.

И тут же рядом, как образцы для дальнейшей разработки: крытая и открытая плоские грузовые платформы, пулемётный броневагон, в отличие от тачанки, с двумя поворотными пулемётами по обеим сторонам вагона и…

Мортирная батарея — четыре приземистые, зализанные по бокам небольшие повозки с мощными пневматическими мортирами, спрятанными под изящным кожухом из чёрной брони. Со стеклянным броневым колпаком сверху, откуда торчало широкое и короткое дуло пневматической мортиры.

— Вот! — с истинной гордостью мастер первым делом подвёл Сидора к своему любимому бронеходному орудию и бережно, с любовью погладил чёрный, лоснящийся, словно облитый маслом, глянцевый бок своего детища.

— Вот, то, что ты давно просил. Сделали! Теперь уже орудийную прислугу у тебя не вырежут какие-то там поморские рыцари со своими железяками.

— Жаль только, не самоходная, — с сожалением прицокнул он языком. — Моторчик бы ей, — бережно похлопал он по гулко отозвавшейся пустотой чёрной фанерной стенке. — Ох, и навела бы она шороху среди твоего рыцарства.

— "Как везде и как всегда, — равнодушно подумал Сидор.

В отличие от всех причастных к оружию, лично он никакого пиетета или восторга по данному поводу не испытывал. Подумаешь, ещё одно орудие смертоубийства. Как будто их в истории человечества было мало.

К тому же не очень-то и совершенное. Так, серединка на половинку. Снаряды то до ума так и не довели. Взрывались где и как хотели. Получше, конечно, чем прежде, много лучше, но всё равно, увы-увы.

На земле таких вот бронеходов, даже намного более тяжёлых, мощных и более совершенных — пруд пруди было. И что? Что-то от этого изменилось, по сравнению со временами рыцарства, когда единственным оружием были меч, копьё и стрелы?

— Ни-че-го, — холодная злая мысль испортила всё бывшее только что столь праздничным настроение. — Как убивали люди друг друга, так и продолжают убивать. И пушками, и танками, и бомбами, и ножами, и стрелами. Ничего не изменилось.

Зараза, — выругался он про себя. — Ну что, спрашивается, хрень всякая в голову лезет. Нет бы, просто порадоваться: за мастера, за отлично выполненную работу, за себя, в конце то концов, что наконец-то получил то, о чём так долго просил и о чём мечтал всё это время".

"Гляди ко, как сам-то мастер изменился, — отметил он про себя внешний вид каретника. — Успокоился, раздобрел. В одежду нормальную стал одеваться. И больше не похож на того злого, взъерошенного сморчка, готового по поводу и без повода загрызть всех и каждого, лично с ним не согласных…".

Спасибо, мастер, — искренне поблагодарил он старого мастера каретника, казалось бы на этот раз переплюнувшего даже себя. — Ваш ряд изделий просто потрясает.

Особенно этот, — с улыбкой кивнул он на открытую грузовую платформу с лёгкой ажурной конструкцией сверху, по типу летней, воздушной беседки с прозрачными шёлковыми занавесями.

Особенно впечатляют эти ваши ажурные, полупрозрачные ткани. Белый цвет — лучшая защита от солнца.

На случай дождя — тоже сойдёт, — понимающе улыбнулся мастер. — Только это ваши ткани из несгораемой нити, между прочим, — пояснил он, улыбнувшись.

По бокам — тонкие, кисейные, от ветра, дождя и москитов. А наверху, на крыше, так они вообще плотные, непромокаемые. Хоть и прозрачные. Вроде как тент. А общее впечатление — лёгкости и прозрачности.

— Гарем падишаха, — с мечтательной улыбкой на губах Сидор смотрел на тонкую ажурную конструкцию, более похожую на место чувственного отдохновения гурий из гарема, чем на простую грузовую платформу с крепким защитным покрытием из несгораемых тканей.

Достархана там не хватает, — мечтательно проворчал он. — Подушек, персидского ковра, плова из курдючного барашка, зелёного чая и одалисок на выезде.

Первые же слова об одалисках сразу развернули мысли на Димона с его любвеобильностью и многочисленными жёнами.

— "Где эта сволочь, — раздражённо подумал он. — Белые мухи уже полетели. Первый снег пал, а этой гадины всё нет и нет. Завтра шуга появится и лёд на реке встанет. И что? Где его искать?

Убью, как только увижу".

— А вот ещё, — вещал меж тем мастер, — образец номер два. Сборно-разборный фургон для перевозки лёгких материалов: шерсти или хлопка. Или того же сена, как ты и просил. Не одним же зерном кормить лошадей зимой. Надо и запасец сенца иметь с собой. А то на дальних маршрутах траву то из-под снега нет времени добывать, торопиться надо. Время — деньги.

Сидор недоумённо покосился в сторону мастера. Ишь, разговорился, боян, доморощенный. Вот что значит, любимый труд делает с человеком. Прям расцвёл, мастер-каретник.

— В отличие от платформы для гарема, — улыбнулся мастер, — здесь несколько иная защита от зажигательных стрел. Не ткани. Здесь особая конструкция для покатой, высокой кровли из облегчённой вдвое негорючей фанеры и возможность её лёгкой установки с демонтажём, — вещал далее с восторгом мастер. — Высота — хоть до двух сажень, хоть до трёх. Главное — чтоб не опрокинулась. И если готов такое чудо везти — вези. Конструкция сборно-разборного защитного щита из дощатой фанеры с направляющими по типу заплота, позволяет за относительно небольшое время превращать открытую платформу в несгораемый, наглухо закрытый фургон.

Прекрасно приспособлена для перевозки любых легко воспламеняемых товаров, требующих защиты от зажигательных стрел. Чем, как ты знаешь, очень любят поразвлечься многочисленные разбойники в юго-восточной части лесостепи Приморья.

По принципу: "Ни себе, ни людям".

Практически эти две конструкции для эксплуатации готовы и в мастерских идёт лишь мелкая доводка и правка отдельных деталей, которые необходимо привести к идеальному виду.

— "Ну да, — с оттенком лёгкого раздражения подумал Сидор. — Неистребимое естество мастера — сделать всё идеально. А мне только плати и плати. Словно у меня карман резиновый. Не остановишь — так и будет всё улучшать и улучшать, пока заказчика окончательно не разорит".

— Ну а где главное? — повернулся он всем телом к мастеру, словно угрожающе нависая над ним. — Где мои цистерны для перевозки жидкостей: нефти, спирта, водки, пива?

— Нет, — запнулся он, улыбнувшись. — Для пива — пожалуй, не надо. Пиво возить будем в дубовых бочках, как обычно. Там оно лучше вызревает, чем в твоих клееных фанерных цистернах.

— Будет, — улыбнулся понимающе тот. — Всё тебе будет и будет прямо сейчас.

— Вуаля, — изобразил он нечто замысловатое кистями рук, в лёгком шутливом поклоне указывая куда-то в сторону.

— "Ещё один француз на мою голову", — чуть не выругался матом Сидор. И тут же забыл про своё недовольство.

Не смотря на всё изящное махание кистями рук, ничего ниоткуда не появилось. Фокус факира, похоже, не удался.

— Ну и? — с ехидцей глянул он на мастера, с гордым видом показывающего на пустую стену амбара прямо перед ними.

— Ну и что? — непонимающе повернулся к нему тот.

— Ну и где? Где обещанная цистерна? — ехидно поинтересовался Сидор. — Не успели? Или опять не получилось?

— Обижаешь, начальник, — негромко жеманясь, мастер раздражённо махнул как-то странно вывернутой рукой, словно паяц-арлекин.

— Упс, — с лица Сидора медленно сползла ехидная ухмылка.

Из-за угла соседнего амбара медленно и не торопясь, влекомая парой тяжеловозов не выехала, а буквально выплыла… Цистерна!

Длиной метров шесть-семь, шириной и высотой — под три, круглый цилиндр, словно надломленный посередине с уклоном днища в серёд, она покоилась на мощной и толстой клееной балке, установленной на два широких и мощных станка по концам цистерны, с двумя парами низких и широких колёс каждый.

— Великолепно проходима. Способна легко пойти по любому местному бездорожью, — с гордостью первым делом указал на широкие колёса мастер. — Высота — сажень, ширина — полторы, длина — три сажени. Люк сверху, как видишь, тоже квадратный с заваленными краями, для удобства обслуживания, с запираемой на засов крышкой. Снизу — кран, для слива жидкости. Внутри — лесенка для обслуживания. Внутреннее пространство разделено на секции для предотвращения общего взбалтывания.

— "Два, на три, на шесть, — Сидор привычно перевёл местные размеры в привычные для себя. — Где он тут три тонны видел?" — уже в откровенной панике подумал он.

— Принимай, — махнул мастер рукой куда-то в сторону.

— Теперь можешь возить что хошь. Что нефть свою, что водку. Древесина совершенно нейтральная и перевозить можно всё что угодно.

— Кроме кислоты и растворителей, конечно, — всё же поправился он.

— Хотя, — полез он чесать затылок. — С этим я что-то не то сказал. Откуда здесь столько кислоты может взяться. Да и зачем? Кому она нужна, — отмахнулся он от Сидора.

— Это всё твои парни, будь они неладны, сталевары, — сердито проворчал он. — Сбили с панталыку, несчастного меня, со своими кислотами. Всё-то им что-то постоянно надо. То одно, то другое, то третье.

— Два на три на шесть — это будет около тридцати шести тонн, — злым тихим голосом оборвал рассуждения мастера Сидор. — Ты что, сбрендил? Где я тебе тут такой тягач найду, чтоб потащил такую махину? А лошадьми — с места не сдвинешь.

— Разъедини, — невозмутимо пожал плечами мастер. — Возьми одну секцию, поставь на отдельную платформу, есть у нас в запасе и такая, — вот тебе и секция на три тонны будет. Она же составная, разделяй, а потом соединяй, как хочешь, — небрежно пояснил он.

— А лучше, воспользуйся этой, — опять махнул он рукой куда-то в сторону амбара, из-за которого влекомая одной лишь маленькой мохноногой горской лошадкой медленно выплывала небольшая, какая-то вся из себя ладная и аккуратная платформа с установленной на ней небольшой, округлой цистерной.

— Ого! Хай-тек, начала двадцатого века, блин. Для начала — неплохо, — тихо проговорил Сидор сам себе. — Очень даже неплохо.

— А чего она вся такая квадратная и такая низкая. В ширину больше, чем в высоту.

Чтоб не опрокинулась, и ты же сам хотел её по туннелям своим таскать, подгорным, — пожал плечами мастер. — Сам же и габариты прохода задавал. Вот я её и сделал такой: вёрткой, неширокой и плоской. А длинная, потому как старался уложиться в заданный тобой объём, в три тонны, под одну пару тяжеловозов. Хотя, — пожал он плечами, — не такая уж она и длинная. В самый раз будет.

Высотой чуть больше полуметра, шириной — два, и длиной — в три метра, маленькая цистерна была удивительно соразмерна.

— Это тебе уж точно на твои три тонны, — ухмыльнулся мастер. — Впрягай своих волов, — презрительно покосился он на пару элитных тяжеловозов, медленно, не спеша как раз подтягивающих в это время большую цистерну к ним поближе. — И вози свою нефть, сколько хочешь и где только хочешь. Хоть по местному бездорожью, хоть по подземным пустотам, хоть где.

— Такая малютка, где угодно пройдёт. Даже в пещерах, даже в болотах, не говоря уж про каменистые дороги Приморья.

— А для открытых, равнинных дорог — будь любезен…

На манер небезызвестного Ильича на постаменте, мастер протянул руку вперёд, указывая на своего монстра.

— "Ну, щас, — Сидор невесело ухмыльнулся про себя. — Монстру твоему мы иное применение найдём. Будем использовать под временное передвижное хранилище. Ты хоть и хороший мастер, от Бога, а придурок придурком. Ещё один Адольф Алоизович с гипертрофировано развитой гигантоманией.

Нет в этом мире пока тягачей, способных тянуть такую тяжесть. Даже наши элитные тяжеловозы такое не потянут. Если только не впрячь в упряжку восемнадцать пар голов. А оно такое мне надо?

Вот же ж, связался с идиотом, — с досадой подумал он. — Гигантоман, доморощенный. Теперь придётся приспосабливать его изобретение для дела. Ведь не оставлять же без использования такое чудо инженерной мысли".

Отлично, — с широкой открытой улыбкой повернулся он к мастеру.

— А теперь сладкое, раз уж взялся мне новинки показывать. Поехали на озёра. Там, как мне сказали у тебя новый прорыв? Лодью нефтеналивную из фанеры своей смайстрячил.

Радостный мастер заметно скис.

— Да не то чтобы лодью, — вдруг засмущался он. — И не то чтобы нефтеналивную… Скорее это можно назвать лодкой плоскодонкой. А до настоящей лодьи ей ой как ещё далеко.

— Вот груз руды на ней возить — отлично, особенно по мелководью, а плавать по открытому озеру, пустой, особенно в шторм или при некотором волнении, — обтекаемо уточнил он, — очень проблематично.

— Весьма и весьма, — совсем тихо закончил он.

— Ну что ж, — тяжело вздохнул Сидор, о чём-то подобном давно уже предупреждённый.

Тема лодий была для них весьма актуальна и злободневна. А также и крайне болезненна.

— Пошли уж, корабел, — грустно заметил он, уже понимая, что то, что он там увидит, ему не понравится. — Показывай своё чудотворение.

Чудотворение…*

Просторный озёрный залив на ближайшем к литейному заводу озере, получившем уже у местных название Сытное, за обилие и многообразие видов обитающих там рыб, не считая колоссального количества во множестве обитавших в густых прибрежных камышах раков, был широк и просторен. И хорошо укрыт от сильных ветров с озера высокими, обрывистыми берегами с произрастающим на склонах густым хвойным лесом, и… мелководен. Захочешь — не утонешь. Натуральный лиман, только вот не с грязью по уши, а с твёрдым каменисто-песчаным дном.

Идеальное место для строительства мастером каретником его водных затей — широких и ёмких грузовых плоскодонок. Что полностью и подтверждала разросшаяся там за последние полгода небольшая деревенька с немногочисленным пока ещё населением из судостроительных рабочих, обитавших в просторных избах за невысоким заплотом из брёвен. И стоящие на краю воды длинные, высокие амбары опытного лодейного производства, растянувшиеся редкой цепью по всему пологому берегу залива, дополняли индустриальную картину бурно развивающегося судостроительного производства.

Вход же в залив охранял ещё один небольшой острожек с единственным оставшимся ещё у них многострельным станковым арбалетом на поворотной станине и торчащей, словно заноза на открытом всем ветрам пустынном мысу залива ажурной сигнальной башенкой с шатровым навесом, высоко возвышающейся над низкими стенами острожка.

— А чего в таком мелководье расположились, словно места получше не нашли? — без всякой задней мысли полюбопытствовал Сидор. — Рядом же глубоководный залив есть, где ещё амазонки что-то подобное своё пытались создать.

— Денег запросили, — неохотно сознался мастер. — Много.

За свой сухой материал на складах, за кособокие свои, оставляемые новым владельцам убогие избы, за пирсы, за сухой док, на который без слёз не взглянешь. Да за что только не запросили, — раздражённо проворчал он. — Словно всё у них там из чистого золота сделано.

Потому и не дал я своего согласия. Ещё потом вставишь эту сумму мне в мой персональный долг, что, мол, не экономлю казённые средства. Растрачиваю, когда всё можно создать самим, даром, но по соседству. А оно мне надо?

— Угу, — угукнул неопределённо Сидор. — Правильно мыслите, товарищ. Не понравилось бы, вставил. Тут ты прав. Видел я их смету. Пусть за такие деньги сами же у себя и покупают.

— Да и не больно-то теперь они торопятся верфи свои продать. Вспышка первого ажиотажа прошла, когда они ещё собирались домой, и теперь, как я слышал, они резко передумали. Собираются наладить там собственное производство больших грузовых лодий для плавания по озёрам и боевых ушкуев.

— Где бы только разрешения им от нас получить на все их желания, да леса бы им сухого взять на все их великие прожекты, — с усмешкой уточнил он. — А нету лесу — нету и лодий. Затерроризировали уже Беллу со своими требованиями. Дай им то, дай им сё. Да досок сухих дай, да гвоздей, канатов, парусины… и всё по самым низким ценам…

Чёрт, — чертыхнулся он в полголоса. — Сухого, выдержанного леса полно, а распилить негде. Лесопилку нашу нам до сих пор так и не вернули, а новую построить всё руки не доходят. А когда вернут, и то, что вернут, мне уже и самому не надо, — тихо проворчал он, сердито отвернувшись в сторону. — Угробили, сволочи, станки, а чинить даже не собираются. Значит, со дня на день следует ждать согласия на возврат. Глядишь, ещё и пожар на прощанье устроят.

— Уроды, — тихо, сквозь зубы выругался он.

— Что? — повернулся к нему невнимательно слушавший его мастер. — Ты что-то сказал?

— Нет, ничего, — резко мотнул Сидор головой. — Забудь. Тебя это не касается.

— Итак! Где твои лодьи?

— Вот! — на манер Ильича, мастер протянул руку вперёд.

— Блин! — Сидор длинно и замысловато выругался.

И на этот раз мастер превзошёл самого себя. Такого уродца из его рук ещё ни разу не выходило.

Лодьи, это было единственное, что у мастера пока что не получалось. Никак! Всё, что создавалось в стенах его мастерской, иначе, чем уродцами и назвать было нельзя.

Правда, за то время, что прошло с его появлением на литейном, и организации, там по соседству его персонального фанерного цеха, он сумел таки добиться от своей фанеры требуемой прочности и долговечности при контакте с влагой. Но это было единственное его серьёзное достижение за последние полгода. Единственное, чего он добился. В остальном же был полный швах.

Да и насчёт долговечности были большие вопросы. Реального опыта то эксплуатации фанеры в воде практически не было. А те три месяца, что опытные образцы пролежали под водой, и ничего с ними якобы не случилось, ещё ни о чём не говорили. Корабли то эксплуатируются десятками лет, а не парой, другой тёплых летних месяцев.

Лодьи у него как с самого начала не пошли, так и не получались до сих пор.

Как у мастера великолепно получались изделия для суши, те же фургоны, броневики, так же у него безобразно выглядело всё связанное с водой.

Ну, сухопутный он был человек, сухопутный, всю жизнь проведший вдалеке от любой, даже относительно большой воды. Что уж тут говорить.

Если мастер каретник раньше что и видел, то лишь неширокий, пересыхающий к концу лета узкий ручеёк в степи, который и воробей то мог в половодье за три скока перескочить.

Потому видать и самую обыкновенную речную лодью сделать для него было проблемой. Не хватало специальных навыков и знаний. А найти мастеров, согласных с ним работать в паре, оказалось невозможно. Все те мастера корабелы, что строили, или пытались строить когда-то для их компании лодьи, почему-то оказались в последнее время ужасно занятыми. И почему-то они никак не могли выбрать свободное время, чтобы хотя бы проконсультировать мастера и поделиться несколькими профессиональными советами на заданную тему. Даже за очень большие деньги, что предлагал им Сидор.

Глядя на подобную "занятость", у Сидора не было ни малейшего сомнения, что нежелание знакомых ему мастеров работать с ним тесно связано в первую очередь с усилением влияния их компании, а никак не с тем, что у местных мастеров корабелов якобы не хватает для него своего свободного времени.

Кто-то из сильных, значимых людей в городе делал всё, чтобы не допустить ещё большего усиления их компании. А иметь свой торговый флот на реке — это значило выйти сразу же на иной уровень, стать вровень, если не со всеми, то по крайней мере с половиной старых городских кланов. Видать, кому-то этого очень не хотелось.

Не получился и другой путь — договориться с амазонками, в среде которых вроде бы как оказались мастера по этой части. Но, не получилось, сколько Сидор, ни пытался. Те упорно отмалчивались на все неоднократные сидоровы заходы, словно не слыша, о чём он регулярно с ними заводит речь.

Это наводило на самые определённые мысли. Что те категорически не желают выпускать такой весомый козырь в будущей торговле с ним по каким-то своим важным для них вопросам. Знать бы только, чего им ещё от них было надо.

Впрочем, Сидор ещё после второй безуспешной попытки добиться от Илоны Бережной какого-нибудь внятного ответа по своему запросу о мастерах корабелах, бросил все попытки что-либо с ними решить. Те явно не желали иметь с ним дела, откладывая все вопросы на свои редкие встречи с Беллой.

Вот с ней они готовы были работать и сотрудничать. Причём, что самое удивительное — на любых условиях.

На словах. На деле же, как только и она заводила речь о том же самом, что амазонкам не мешало бы, выделить из своей среды парочку корабельных мастеров им в помощь, из тех, что шьют им плоскодонки для перевоза руды на озёрах, как те замыкались наглухо и словно глохли.

Значит, было ещё не время.

Не имея же своих мастеров, компания не могла сделать лодку даже по подобию, просто разобрав любую подвернувшуюся лодью по досточкам, чтобы потренироваться и набраться мастерства. В городе просто не было свободных лодий в продаже. А все те, что были в пределах их досягаемости — или стояли на приколе в дальних речных старицах Ключевки, пережидая блокаду амазонок, или не продавались. Ни за какие деньги.

Все хозяева любых плавсредств в городе с нетерпением ждали окончания ведённой амазонками речной блокады. И особенно ожидания всех усилились, когда с перевала пираты её наконец-то сняли.

Теперь в городе только и разговоров было о том, как, кто и куда поедет, и что повезёт на продажу. И не будут ли амазонки снова свирепствовать на реке, мешая их торговле.

И все дружно приходили к однозначному выводу, что нет, больше не будут. Наелись, и больно уж и сами амазонки понесли большие потери на этой никому не нужной блокаде.

Поэтому и разговоров о какой-либо продаже даже не вели.

Разобрать же один из собственных ушкуев, хотя бы даже один, из тех, что Сидор сам когда-то украл у амазонок, и которые теперь упорно трудились на озёрах, а потом заново собрать, но в иных, новых материалах — не получалось. О таком он даже не заикался, настолько это было чревато.

Каждая из них была там, на вес золота, причем, совсем не в фигуральном смысле. И даже устранение на самое короткое время хотя бы одной боевой лодьи немедленно повлекло бы за собой самые негативные последствия по проводке грузовых караванов с рудой. Подгорные ящеры на озёрах не дремали и с каждым днём всё наращивали и наращивали давление на трассах. И если они не хотели вообще оставить свои заводы без руды и каменного угля, изымать, хотя бы один ушкуй их охраны проводимых караванов было чревато.

Чудо на воде. Или — водяное чудовище…*

— Ну ты и создал, — запнулся Сидор, не зная как и назвать то, что красовалось у него перед глазами. — Уё…ще, — тихо проговорил он, стараясь, чтобы и сам расстроенный не меньше него мастер не услышал.

Сидор замер в размышлениях перед очередным неудачным творением мастера.

— "Рождённый ползать — плавать не может", — раз за разом посещала его одна и та же мрачная мысль, как только он встречался взглядом с мастером-каретником, с унылым видом рассматривающим собственные жалкие потуги на ниве кораблестроения.

— "М-да, — мрачно подумал Сидор. — Что у мастера получалось, то получалось хорошо. А что не получалось — то не получалось".

Мысли Сидора приняли вдруг самый неожиданный поворот.

— "А что? На это уё…ще можно ведь и по-другому взглянуть.

Шедевр! Натуральный шедевр.

Плоскодонная несамоходная баржа, для перевозки руды и любых сыпучих грузов! Если, правда, огромную, безобразную лохань, напоминающую скорее корыто для стирки белья какой-нибудь деревенской бабы, чем изящную речную лодью, можно было назвать столь возвышенным словом — речная несамоходная баржа.

Но зато, какая эффективность!

Ну, блин, и дизайнер…"

Перед Сидором на мелководье хорошо укрытой от сильных ветров бухте озера покачивалась огромная — шириной не менее десяти метров, а длиной достигающая всех семнадцати… Нет, не покачивалась, а покачивалось — корыто!

Сидор поймал себя на мысли что уже битый час стоит перед этим уё…щем и молча смотрит на неё. Что сказать, он просто не знал.

— А оно это…, - замялся он, — не опрокинется?

— Легко, — мрачно буркнул мастер. Если не гружёный, сносит малейшим ветерком напрочь, и никакой парус не помогает. А стоит нагрузить — попробуй сдвинь его с места.

— Движитель бы ей, — тяжело вздохнул мастер. — Типа тех, что мне тут ребята сталевары порасписали. Так называемый дизель. И помощнее.

— И где ж я тебе его возьму? — задумчиво посмотрел на мастера Сидор.

Тот явно прогрессировал семимильными шагами. Вот и о дизелях речь завёл, словно с самого начала на них и рассчитывал свои кособокие конструкции.

Сидор ещё раз окинул оценивающим взглядом высящееся перед ним уё…ще.

Высотой во все пять с половиной метров — оно было прекрасным образцом крепкой, надёжной конструкции. Прекрасно пройдя все испытания, уё…ще полностью оправдывало связанные с ней ожидания, за один раз перевозя просто огромное количество руды, сравнимое разве что с прошлым целым караваном. А там, где не прошла бы никакая другая лодья, сделанная из дерева, она скользила по мелководью, словно по просторной речной глади.

С плоским, ровным носом и кормой, такими же ровными и прямыми бортами, очень удобная для погрузки руды, практически невесомая, несмотря на свои внушительные размеры, она легко управлялась буквально одним человеком и доставлялась прямо к месту загрузки. А потом, гружёная по самые борта, также легко скользя по поперечным каткам плоским, как блин, днищем, быстро скатываясь с покатого берега в воду. И можно было не опасаться, что такое огромное, длинное и тяжёлое судно в каком-либо месте переломится, настолько у неё была крепкая, надёжная конструкция.

Но это было единственное её достоинство. В остальном же это было самое настоящее уё…ище. Или, попросту, называя вещи своими именами — корыто, каковое имя так к ней намертво уже и прикипело.

— Корыто, — убитым голосом констатировал мысли Сидора и мастер. — Сколько ни пытались придумать иного названия — не получилось. Все кто в первый раз Это видят, иначе и не называют.

— Вот и мы, махнули рукой, — обречённо констатировал мастер. — Пусть будет корыто. Так уж тому и быть. Так и всю серию назовём, если вдруг решишься начать серийное производство корыт — К1. Да и чего от корыта ожидать, — пожал он плечами. — Главное, что хороша для перевозки руды, а иного от корыта и не надо.

— А пробовали прикинуть, как на вашем корыте встанет мортира? — вдруг замер столбом перед конструкцией Сидор.

До того медленно прохаживавшийся из стороны в сторону и молча, с интересом разглядывавший этот очередной "шедевр" мастера, Сидор вдруг задал совершенно неожиданный даже для самого себя вопрос.

— Одну мортиру по центру на круговой станине, чтоб стреляла во все стороны, и пара пулемётов по концам вашего корыта, спереди и сзади. Как план? — вопросительно глянул он на стоящего рядом Лёшку.

Инженер тут же полез задумчиво чесать затылок.

А что? — невнятно пробормотал он ещё что-то себе под нос. — Это мысль. Тогда мы и от ушкуев не будем так зависеть. Мало их, да и общая огневая мощь в караване сразу и значительно повысится. А то уж ребята думали на плотах с рудой батареи устанавливать, настолько сладу с этими ящерами не стало.

Вот тот ваш броневагон в мортирой и пулемётами, — развил свою мысль Сидор. — Переставьте сюда, на корыто, сделаете кровлю — вот вам и монитор.

Чего? — непонимающе повернулся к нему мастер.

Жесть! — Лёха в восторге чуть не пустился в пляс. — Точно! Я такое чудо бронированное однажды в фильме видел про гражданскую войну в Америке.

По нему чугунными ядрами колотят, а оно в ответ лишь бум да бум. Непробиваем.

Я знаю, что нам надо, — со всей дури хлопнул он мастера по плечу. — Всё! Ящеры у нас в кармане. Я знаю, что нам надо делать.

Вот и ладненько, — согласно кивнул головой и Сидор. — Раз и с этим разобрались, значит, возвращаемся обратно к нашим баранам.

Когда и сколько?

Переглянувшиеся мастер и Лёшка, синхронно пожали плечами.

— Неделя, две, — в один голос ответили оба. И весело расхохотались, радостно глядя друг на друга.

— Всё уже готово, — с улыбкой пояснил мастер на непонимающий взгляд Сидора. — Все нужные заготовки давно лежат на складе и только и ждут своего часа. Так что, когда вернёшься сюда через пару недель, тут тебя будет ждать десяток корыт и целая флотилия твоих мониторов

— Да и с пулемётами, и с мортирами проблем нет, — расплылся в улыбке Лёшка. — Пусть они из себя все неказистые, и конструкция ещё весьма и весьма сырая, но работают, заразы. Ещё как работают, — в полном восторге воскликнул он.

— Тогда определяемся в числе, — сухо оборвал неуместное веселье Сидор. — Если у вас полно всяких заготовок, то мне в первую очередь нужны не эти ваши мониторы с корытами, а грузовые платформы для перевозки грузов из Приморья сюда на Левобережную сторону.

— Сколько и когда от вас ждать.

— Ну, — на миг задумался мастер. — Мониторов этих, раз уж о них первыми зашла речь, без большого напряга сделать можно десяток. Больше пока не стоит…

Прервавшись, мастер вопросительно глянул на инженера.

— Согласен, — кивнул тот головой. — Десяток, не больше. Под десяток у меня и готовые мортиры есть, лежат на складе. И пулемётов готовых пару десятков сразу наберём. Особенно если отложим отгрузку готового товара другим заказчикам.

— Так что, через неделю десять мониторов спускаем на воду, — уверенно пообещал он.

— Ещё и с Марком поговорим, чтоб он нам стеклянные колпаки для мортир и для пулемётных башенок вне плана подкинул. У него тоже есть готовые уже заготовки под бронеколпаки. Так что и с этим всё в порядке.

— Теперь по платформам…

Тут уж Лёшка серьёзно задумался.

— Что скажешь? — повернулся он к каретнику.

— С этим не так хорошо, — теперь уж мастер надолго задумался.

— Ну, — медленно протянул он. — Две больших, тридцати тонных цистерны, ты можешь сразу забирать, — бросил он взгляд на Сидора. — они готовые на складе стоят, тебя дожидаются. Малые, те, которые по паре тонн…

— По три, — поправил его Сидор.

— По паре, — сердито огрызнулся мастер. — Считается внутренний объём, а не внешние габариты. Да и три тонны даже паре тяжеловозов постоянно тащить тяжело. А вот две — в самый раз.

— Так что учти, — бросил он на Сидора предупреждающий взгляд. — Больше двух тонн нефти в малые цистерны не заливать, иначе лошади не вытянут.

— Так вот малых…, - снова задумался он. — Четыре поезда по десятку цистерн мы тебе сразу сделаем, это точно. И ещё столько же спустя пару недель.

— Так что можешь свободно гнать с перевала к нам сюда свою нефть и ни о чём не беспокоиться.

— Приёмный терминал готов? — повернулся Сидору к инженеру.

— Что? — рассеянно повернулся к нему Лёшка. — А-а-а, — протянул он. — Ты о месте разгрузки платформ с бочками нефти, возле дороги, на той стороне озера?

— О чём же ещё, — недовольно проворчал Сидор. — Не тащить же тяжеленные цистерны по болотам к вам на змеиный остров.

— Туда и захочешь — не протащишь, — тихо проворчал мастер. — Только по воде и только нефтеналивными баржами. Или бочками, но тоже всё одно по воде. Иначе — никак.

— А гать? — удивлённо глянул в его сторону Сидор. — Для кого дорогу-то по болоту строили? Столько денег вбухали — страсть Божия.

— Забудь! Нет больше той дороги, — тихо проговорил мастер, отводя взгляд.

Людоеды, как прознали, что у нас на тот остров налажено регулярное сообщение и ходят большие караваны с каким-то грузом, так столь же регулярно стали гать на болоте тайком разбирать. Теперь постоянная борьба у нас с ними там идёт — кто кого. Пока побеждает ящер. Еженедельно возчики теряют на гати одну-две повозки вместе с лошадьми. Связь с сушей по гати практически прекратилась. Сообщение только по воде, где подгорным намного трудней до нас добраться.

Открытого пространства много, да и болота там кругом, легко не подступишься. А на воде они как на ладони — всё видать.

Так что, доставка только по воде.

Сидор серьёзно задумался. Доставка сырой нефти на нефтеперерабатывающий завод, расположенный в глубине приозёрных топей на острове была тонким местом. И единственным удобным и безопасным на сегодняшний день маршрутом, действительно был путь по воде.

Но для этого надо было довести до ума приёмную базу на другой стороне системы сообщающихся протоками озёр, там, где трасса дороги, ведущая из Старого Ключа в Тупик, подходила максимально близко к воде. А там, честно говоря, конь ещё не валялся.

Расчёт до того был полностью на доставку нефти фургонами, или, как теперь, нефтеналивными цистернами. Но раз гать через топкие болота подгорные людоеды фактически перекрыли, оставался единственный путь. Путь по воде.

Понятно, — мрачно буркнул он. — Наземный путь перекрыт. А нефтеналивной баржи, как я понимаю, нет. Есть только понимание того что она необходима, а самого прототипа не существует.

— А нафига? — пожал плечами Лёха. — Есть корыто, есть большая цистерна на тридцать тонн, и есть желание соединить и то, и то. Что получится — то получится. Нам очередное своё уё. ще на выставку красоты не выставлять. Лишь бы нефть возило. А то уж ребята с нефтяного заводика исстрадались все. Дай да дай им нефти, а то простаивают.

— Да и нам хороший бензин срочно необходим. Дни нынче стали короткие, а ночи длинные. А дел неотложных — начать и кончить.

— Так что, — посмотрел он на согласно кивнувшего головой мастера. — Пожалуй, первым делом мы тебе закончим с нефтеналивными баржами и приёмными терминалами: и на том берегу, и на Змеином острове. И это придётся делать вместо мониторов, — с сожалением развёл он руками. — И только потом за них примемся.

— Пойдёт? — вопросительно глянул он на Сидора.

— Железный кулак монитора, с парой пулемётов и мортирой, сунутый вовремя под нос ящерам… или амазонкам, — Сидор с усмешкой глянул на двух главных своих корабелов здесь на озере. — Это — хорошая идея.

Кулак, сунутый под нос — для некоторой категории людей, и нелюдей, — с усмешкой уточнил он, — самая убедительная и самая веская из всех возможных причин не соваться в чужие дела.

Но пока что с речной программой у нас ничего не получается, сосредоточимся — на озёрной.

Делайте, — с усмешкой кивнул он головой. — Делайте, как можно скорей, пока лёд в протоках не встал, и ещё можно обкатать ваши мониторы с баржами в реальных условиях эксплуатации.

А я пока смотаюсь на перевал проверить, как там у нас идут дела, — тихо пробормотал он себе под нос.

Литейный.*

Больше здесь делать было нечего и, подкрепившись напоследок в заводской столовой на литейном густыми щами с зайчатиной и большой миской гречневой каши с густой мясной подливой, Сидор с плотно набитым брюхом, удовлетворённый отбыл домой в город.

В общем, проведя несколько дней на литейном и обойдя все мастерские, как грибы, разросшиеся за последний год по всей округе, Сидор пришёл к выводу, что процесс подготовки к техническому перевооружению идёт полным ходом и от него уже ничего здесь не зависит.

Ящер Извар Усатый давно уже отбыл в Империю, сопровождаемый тяжело гружёным обозом с золотом и большой, серьёзной охраной из одних только ящеров. Сначала по хорошей дороге от города до заводов, потом водой по освоенной ими системе озёр по предгорной террасе практически до владений Империи, а дальше немного болотистым лесом, спускаясь в долину большой реки Малая Лонгара. И потом по ней, как по основной транспортной артерии Империи, с поджидавшими его в условленном месте лодьями — до столицы. Не раз уже проходившийся тайный путь к ящерам на их родину.

И по уму, его уже скоро следовало бы ждать обратно, вместе с грузом.

Советник с Василием, отпущенным с литейного для закупки на Западе оборудования и оснастки, тоже должны были бы скоро появиться, или хотя бы прислать весточку, как у них там идут дела.

Всё было на мази.

Так что оставалась самая малость — подождать ещё пару, тройку дней до окончательной готовности платформ, и он мог сам отправляться по своим делам в Приморье. Торговать, и всё такое. А заодно и обкатывать в реальных условиях эксплуатации новые платформы.

Проверить, так ли оно всё на самом деле, как представляется отсюда из мастерских. Что всяко лучше, чем самые длительные полигонные испытания. Жизнь порой подкидывает такие случаи, что не всякий человеческий мозг и придумает.

Тем более, что у него давно уже был запасён товар, которым он хотел попробовать поторговать в тех местах.

Это были редкие и дорогие травы, оставленные ему травников во время их с кузнецом поспешного бегства от кредиторов.

Конечно, перевозить сено на столь громоздкой конструкции, предназначенной к тому же для перевозки тяжестей, было откровенной дурью. Но Сидор хотел чтобы у всех, кто бы ни заинтересовался тем, что такого барон де Вехтор перевозит на своих огромных, несуразных конструкциях, сложилось бы устойчивое мнение о странностях самого барона, способного везти всё что угодно, хоть сено. И чтобы на барона де Вехтор просто перестали обращать внимание, привыкнув ко всяким его странностям.

Поэтому травниковскому сену отводилась важнейшая роль в операции прикрытия поставок машинного оборудования.

Всё шло своим чередом. Так что, поняв, что здесь делать ему больше нечего, Сидор отправился пережидать свободное время в долину, где неожиданно увлёкся корректировкой своего же проекта по Великому Озёрному Пути.

Там тоже проблем хватало. Следовало разобраться.

Визит Илоны Бережной.*

— Тысяча Вёрст, тысяча вёрст, — сердито ругался Сидор сквозь зубы. — Десять тысяч рулонов дефицитной бумаги, стоимостью золотой за рулон. Охренели совсем барыги проклятые, — материл он продавцов чертёжной бумаги из единственной в городе лавки, за бешенные деньги торгующей всякой подобной канцелярией.

Сидор уже второй день после возвращения с литейного сидел за чертежами последних обмеров малого озёрного ушкуя, снятых по его просьбе Лёхой сталеваром с первой подвернувшейся ему под руку лодьи, и, не прерываясь, матерился по-чёрному.

Домашние уже старались обходить его стороной последние два дня, настолько он становился неадекватен в те мрачные моменты, когда садился за кульман и в очередной раз упирался в недостачу обмеров какого-нибудь мелкого, но крайне важного элемента.

Слава Богу, что таких моментов с каждым разом становилось всё меньше и меньше. Дело помалу двигалось, хоть и с чудовищным скрипом. Ну, не корабел он был, не корабел. И ему, так же как и мастеру-каретнику, жутко не хватало специального образования.

Приходилось импровизировать на ходу, а когда не хватало фантазии, то и просто высасывать из пальца. Благо, там и высасывать то особо было нечего. Лодка — она и есть лодка, обыкновенная, как ты её не проектируй.

— Если не гора идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе, — мрачно каламбурил каждый раз Сидор, внимательно рассматривая обмерные чертежи корабля амазонок.

Он в очередной раз убедился, что ничего там сложного нет. Особенно такого, чтоб так надолго застрять в своих жалких попытках скопировать самый банальный ушкуй и повторить его в других материалах. Всё должно было получиться.

Оставалось признать, что все их неудачи последнего времени на почве строительства кораблей имели одну и ту же основу. Мастер каретник не хотел думать, и хоть чуть-чуть приподнять свою задницу в попытке поискать иные какие пути достижения поставленной цели, кроме как идти на поклон к кому-либо и пытаться вызнать тайны корабельного мастерства. А не ныть, с безнадёжным видом размазывая по роже сопли:

— Не получается, Сидор Матвеич, не получается, Сидор Матвеич, — раздражённо передразнил Сидор старого мастера, ставя последний размер на практически готовых чертежах.

— Даже по отчеству готов называть, старый пердун, — тихо ругался он сквозь зубы в такие моменты. — Лишь бы только не думать собственной головой и не чертить. Ветродуй ленивый.

— Ну, вот и всё, — с довольным видом откинулся он на спинку стула. — И было из-за чего огород городить, — окинул он довольным взглядом огромную стопку собственных чертежей, чуть ли не за полгода тяжёлых трудов всё же выполненную Сидором собственными силами.

После того как все чертёжники были загружены работой на проектных работах по перевалу и по всем остальным крайне важным текущим делам, поручить такое, вроде бы совсем немудреное дело по приведению обмеров малого речного ушкуя к удобоваримому результату, было просто некому. Приходилось работать самому, что серьёзно задержало его подготовку к походу в Приморье и производство работ по созданию своих собственных кораблей на озёрах. Но в конечном итоге всё же, принесло долгожданный итог.

Только вот из-за того что времени на черчение практически не было, растянулась столь небольшая, в общем-то работа, столь надолго. Чуть ли не на целых полгода.

— Точнее — на полных шесть месяцев и три дня, — бросил он косой взгляд на календарь, висящий над столом.

— Вот плюну на всё и займусь производством чернил и туши. Озолочусь, как эти мерзавцы. Это же надо, — пожаловался он вошедшей в этот миг в его рабочий кабинет Белле. — Только за прошлую неделю у нас на ватман, то есть на плотную бумагу для черчения, ушло целых сто золотых. И это не считая чернил, потраченных на написание всякой писанины, будь оно всё проклято.

— Особенно глядя на твоё к ней отношение, если что не получается, — улыбнулась понимающе Белла.

Бросив осуждающий взгляд на большую кучу рваной в ярости бумаги, ровным слоем покрывавшей пол чуть ли не всего кабинета, она недовольно покачала головой.

Как можно так работать со столь дорогущей бумагой. Никакой экономии.

— Деньги летят, словно пыль ветром сдувает, — виновато развёл Сидор руками. — Скоро сами следом за ними в трубу вылетим.

Добившись своим возмущённым воплем лишь сочувствующего взгляда жены, уныло попенял на мировую несправедливость.

— Нет в мире вселенском справедливости. Нет и щасьтя. Увы!

— Приехала Илона Бережная, с озёр. Поговорить хочет.

— О чём? — равнодушно поинтересовался Сидор. — Никак амазонки обнаружили пропажу своего золота и засуетились?

— Вообще-то это золото именно она нам сдала. Так сказать в знак будущего сотрудничества.

— Угу, — насмешливо хмыкнул Сидор. — Сдала, сама, особенно зная, что мы плотно контролируем каждый их шаг. И о том, сколько реально они добывают, и сколько отлито золотых слитков, знаем не хуже самих добытчиков. Если не лучше.

Оптика, знаешь ли, вещь дорогая, но хорошая. Особенно мощная, десятикратная. А в иных случаях, так просто незаменимая.

— Она умнее своей подруги Кары, дальше своего носа не видящей, — тихо проговорила Белла. — Поэтому, лучше работать с ней, чем с Карой. Тем более что та её слушает.

— По крайней мере…, пока, — чётко акцентировала она внимание Сидора на последнем слове. — Пока Кара её слушает.

— А вот как будет дальше, когда Илона признается своей подруге в предательстве, неизвестно. А не признаться, она не может — потому как натура такая, честная.

— Ну да, честная, — хмыкнул Сидор. — Особенно после того, как сама же сдала своих нам со всеми потрохами.

— Думаю, после того они расстанутся, — невозмутимо констатировала Белла.

— Что не есть хорошо, — продолжил за неё Сидор. — Раздрай в единственных боеспособных войсках на территории озёр — не есть good, — грустно констатировал он.

— Раздрая не будет, — тихо, но на удивление жёстко и холодно проговорила Белла. — И разбежаться по отдельным группкам я им не позволю. Я так ей с самого начала и сказала. Разругаетесь, вздумаете разделять по отдельным группам единственный боеспособный контингент на озёрах, нарушите наши планы, обеим не жить. Полагаю, у подруг хватит ума понять это и поверить мне. Не маленькие, чай.

— Потому что бароны де Вехтор раз данного слова не нарушают, бросила она предупреждающий взгляд в сторону Сидора, словно на что-то ей одной известное намекая.

— И чего ты этим хочешь сказать? — удивлённо задрал правую бровь Сидор, недоумённо глядя на неё. — Что это я что-то нарушаю? Что именно?

— Где обещанный кедрач? — мимолётная улыбка тронула красивые губы Беллы.

— У-у-у, — хлопнул Сидор себя по лбу в отчаянии. — Так и знал, что всё этим кончится. Ты что? Серьёзно считаешь, что нам нужны эти шесть с чем-то там тысяч гектар кедровника?

— Не с чем-то, — улыбка мгновенно пропала с красивых губ Беллы. — А ровно шесть тысяч семьсот восемьдесят две десятины кедрача у нас должны быть. Нравится это нам или нет, не важно. Но шесть тысяч семьсот восемьдесят две квадратные десятины кедрача за нашей компанией должны числиться. Сделаешь десять, как оно по уму выходит, — хорошо. Нет — ограничимся этим числом.

— И это не обсуждается, — с вдруг прорезавшимися жёсткими властными нотками в голосе жёстко проговорила Белла. — Ни одна собака на свете не должна иметь возможности упрекнуть нас в том, что бароны де Вехтор сказали, и не сделали. Мы дворяне и это наш долг. Сказал — сделал. Всё! Сказано было — шесть тысяч десятин кедрача, значит — шесть. Сделали десять — честь нам и хвала.

Добрую пару долгих, томительных минут Сидор молчал, с любопытством глядя на раскрасневшуюся, сверкающую глазами Беллу.

— Как мне повезло с моей женой, — с улыбкой покачал он головой, глядя на Беллу. — Ну что бы я без тебя делал? Обленился бы…

— Наверное, кедрач точно бы не стал сажать, - улыбнулась в ответ Белла.

— Точно, — улыбнулся Сидор. — Я бы лучше занялся шишко-ягодой. С неё доход больше, чем с вашего кедрача. Ладно, — нежно притянув жену к себе, Сидор поцеловал её в висок. — Только ради тебя и слова баронов де Вехтор. Как у нас говорят: "Слово не воробей, вылетит — не поймаешь". И ещё, — снова улыбнулся он. — "Попала белка в колесо, пищи, а тащи".

— Итак, возвращаемся к нашим баранам, — слегка отстранил в сторону жену Сидор. — Что она хочет?

— Того же что и раньше, — улыбнулась жена в ответ, поуютнее устраиваясь у него на коленках и отчаянно сопротивляясь его попыткам отстраниться. — Возрождения своего легиона. Того самого пресловутого легиона Речной Стражи.

— И-и-и? — поторопил её Сидор, крепче прижимая к себе.

— И позволить отобрать из прибывшего контингента подростков достойных кандидатов для обучения воинскому мастерству амазонок, — улыбнулась Белла.

— И-и-и?

— И помощи готовящемуся восстанию штрафного легиона в верховьях Лонгары на каучуковый болотах.

— Блин, — мгновенно протрезвел Сидор, резко отстраняясь. — Ещё одна война? Только теперь уже в угоду амазонкам? Да сколько ж можно то?

— До бесконечности, — грустно вздохнула Белла. — Девочек из прибывшего контингента подростков они уже присмотрели себе. Требуется только твоё согласие на их передачу им для дальнейшего обучения.

— Немного, — успокаивающе остановила она ручкой, попытавшегося было возмущённо встать со стула Сидора. — Всего три сотни. Хотели больше, но уже я не позволила. И так девочек у нас меньше чем мальчиков и половой баланс надо всё же соблюдать. Хоть приблизительно. А то они как заберут к себе девчонок, так потом их уже и не увидишь никогда.

— И три сотни, жалко конечно, но не смертельно.

— И ещё она сказала одну интересную вещь.

Бела интригующе замолчала, весело глядя в глаза Сидору своими искрящимися счастливыми глазами.

— По своим каналам они вызнали, что в город скоро следует ждать официальную делегацию от амазонок с Правого берега с предложением городским властям по отмене торговой блокады. Чего она собственно и засуетилась.

— А за это, будут просить у города помощи в борьбе с подгорным ящером. Амазонкам там, на Правом берегу последнее время приходится несладко. Ящер не только у нас на озёрах попёр. Он ещё и на Правом берегу активность неумеренную стал проявлять.

— То ли там они победнее и последние ресурсы подъели, и теперь готовы от бескормицы к новому натиску на запад, на земли людей, то ли ещё что — неизвестно. Но факт имеет место быть. По Правому берегу Лонгары на пограничные с ящерами земли в Амазонии резко усилился натиск подгорных людоедов с равнин. И амазонки сами одни уже не справляются. Они ищут союзников и ваш город самый естественный для них союзник из всех возможных.

— Ну да, ну да, — задумчиво пробормотал Сидор. — И со своим предложением они появляются удивительно вовремя. В городе полно хлеба, который не знают как вывезти, полно кедрового ореха, который везут с клановых кедрачей тоннами, полно вообще всякого залежавшегося за время блокады товара, и тут они, все из себя белые и пушистые со своим щедрым предложением.

— Отменяют блокаду, и народ, не думая ни о чём, на всех парах рвётся в низовья, продавать залежалый товар. Город пустеет. А перед тем кланы с границ уже сняли отряды наёмников.

Всё по обычаю. Так как зимой ящер практически никогда за последние десять лет никому не мешал и наёмные отряды всегда последние десять лет перед зимой рассчитывали, чтоб лишнего не платить. Зря что ли, они так рвутся к нам наёмничать на озёрах.

— Потом ударяют морозы, потому как не могут не ударить — зима на носу. И наши левобережные людоеды тут же воспользуются благоприятным моментом. И нападут!

— Нападут, нападут, — уверенно заявил Сидор, покрепче прижимая сидящую у него на коленях Беллу. — Не могут не напасть, видя такой удобный момент.

— В результате городские власти спохватываются, а уже поздно. Хутора горят, ящер зверствует и город вынужденно и необратимо втягивается в так необходимую амазонкам войну.

— Мо-лод-цы! — медленно, по слогам тихо проговорил Сидор. — Ай, да молодцы, бабоньки. Какой чудный расчёт.

— Цена на наёмные отряды растёт, — медленно продолжила его мысль Белла. — И, если мы сейчас окончательно не договоримся с атаманами наёмников по найму, одной десятиной кедрача за год работы мы не обойдёмся.

— За два, — неохотно поправил её Сидор. — Одна десятина за два года, если мне не изменяет память.

— Пусть за два, — покладисто кивнула головой Белла. — Это мало что меняет. Для нас.

— Амазонки так и так добиваются того что им надо.

— Какой чёткий расчёт, — нехотя согласился с ней Сидор. — И, главное, ничего не сделаешь. Разыграли как по нотам.

— Похоже, что именно для этого они и устроили нам блокаду, нагадив везде, где только можно.

— Не только, — щёлкнула Белла пальчиком Сидора по кончику носа. — Нечего было воровать у них корабли. Совесть надо иметь.

Ворованные ушкуи у нас плавают на озёрах. И они об этом знают. Ещё несколько больших боевых лодий из бывшего десанта занято перевозками обоза дружины баронов де Вехтор сюда в Старый Ключ.

Скажи спасибо, что по реке без вопросов пропускают наши лодьи с переселенцами, поскольку они не заняты никакой экономической деятельностью, а де факто работают на будущую войну с ящерами.

— Потому они такие и неконфликтные.

— Угу, спасибо, — мрачно угукнул Сидор. — Только перед тем с каждой нашей лодьи за один проход сдирают по тыще золотых. Чтоб без конфликта, — невесело ухмыльнулся Сидор. — А так в остальном всё нормально. Плавайте, соколы. Только платите отступного безумную сумму. Платите и плавайте. Сколько угодно.

— Топить этих тварей надо, а не договариваться с ними. И уж тем более не платить отступного, когда можно кулаком выбить им зубы, чтоб не наглели, — сухо проговорил он.

— Можешь? Нет! — сердито отрезала Белла. — А раз нет, то и разговаривать не о чем.

Отстранив Беллу, Сидор поднялся со своего места и раздражённо заметался по комнате.

— Значит, их визит означает снятие торговой блокады. Это не есть хорошо, — задумчиво пробормотал он, замерев на месте. — Зараза, — хлопнул он себя ладонью по бедру. — Материл городскую Старшину за то, что на Басанроге блюли собственный интерес, создав монополию, а тут сам готов идти по их же пути, лишь бы обеспечить свой проход под Большим Камнем клиентурой и товарами. А значит и налоговыми сборами.

— Давай, вкратце, ещё раз, — повернулся он к Белле. — Что требуется от меня?

— Согласие на увеличение численности их возрождаемого Легиона до четырёх тысяч.

— Нет! — отрезал Сидор.

— Частично за счёт наших девочек-подростков из новоприбывших, частично за счёт найма нового контингента из числа местных жителей и осевших на постоянное жительство, на Левобережье, бывших амазонок, — невозмутимо продолжила Белла, словно и не слышала отказа. — С соответствующим нашим вооружением и нашим же, за наш счёт обеспечением.

— Ещё более полутора тысяч? — изумлённо уставился на неё Сидор. — А деньги на это где нам взять? У нас что, дел своих мало, на что нам понадобятся наши скудные средства, что мы будем заниматься возрождением целого легиона, в угоду зарвавшимся бабам?

— Понятно, — задумчиво протянул он. — Илона, как бы сдала нам девяносто пудов золота, и за сие благое деяние возжелала получить обратно двести.

— Двести не двести, а что собирается вытянуть обратно все эти денежки — без сомнения, — с усмешкой согласилась с ним Белла. — Только вот собирается и вытянет — это разные вещи.

— А как связан визит делегации амазонок и требования Илоны об увеличении численности их отряда? — внимательно глянул на Беллу Сидор.

— Правильный вопрос, — кивнула та головой. — Самым непосредственным образом эти два процесса связаны. За рекой руководство республики боится, что левобережные ящеры окажут помощь своим правобережным товарищам. И если их тут не занять чем-нибудь интересным, то они отправятся на другой берег, к ним в гости. Потому и засуетились.

Будут просить нас. Именно нас в помощи. Не городские власти, что ничего не делают. С ними они поступят по-другому, как ты тут только что прекрасно всё расписал. А нагибать будут именно нашу компанию, как единственных, на данный момент ведущих войну с людоедами и отвлекающих их внимание от правобережных земель.

А под это дело амазонки формально согласны на многое.

В частности, планируется большой заказ на строительство у нас в городе больших боевых и десантных лодий для войны на реке.

Верфи свои в верховьях Лонгары они уже потеряли, как Ведун в своё время и предупреждал. Сожгли ящеры. Поэтому, теперь ищут альтернативную им замену.

Почему и наши амазонки так вцепились в свои судостроительные верфи на озёрах, где они делали свои плоскодонки для перевоза руды по озёрам. Почему они категорически и отказываются работать с твоим мастером каретником, потому как не хотят конкуренции и мечтают отхватить себе такой крупный заказ.

— Крупный, это как? — с интересом взглянул на жену Сидор. — Поподробнее, пли-и-из, — улыбнулся он.

— Четырнадцать малых боевых ушкуев, навроде тех, что ты в своё время стащил у них из-под носа с тех самых сгоревших ныне судовых верфей в верховьях Лонгары. Пять больших транспортных лодий и пять больших боевых лодий, с численностью экипажа до ста и более человек. На десять — двенадцать тысяч пудов водоизмещением, говоря на их птичьем языке. С полным оснащением и со всей положенной корабельной оснасткой. Ну, там…, - замялась она, вспоминая незнакомые слова, — паруса там всякие, якоря, верёвки какие-то особые, лодейные.

— Упс, — без тени улыбки смотрел теперь на жену Сидор. — Это же…

— Да, — кивнула Белла головой. — Заказ на пятнадцать миллионов золотых имперских ящеров. И это только на строительство лодий. Не считая оружия, — со значением прервалась Белла, глядя прямо в глаза Сидору. — Тех самых пневматических пулемётных систем и обязательно…, - подчеркнула ещё раз она. — Обязательно, чтобы на больших боевых лодьях стояло, как минимум по паре мортир, в эффективности которых амазонки прекрасно осведомлены от своих агентов с озёр. Как минимум по паре, — подчеркнула она в очередной раз.

И Илона хочет отхватить от такого большого заказа свой кусочек. Весомый кусочек!

— Для начала пять малых ушкуев для строительства их на озёрах, с последующей транспортировкой и доставкой по суше до Ключевки. И две больших боевых лодьи, для строительства их на наших новых верфях в Южном речном заливе на Ключёвке. Где они под это дело даже согласны те самые новые верфи и построить, раз у нас самих их там нет. А то, что там есть, амазонок не устраивает. Ни тех, заречных, ни этих, местных, озёрных.

— И по деньгам это выходит? — задрал правую бровь вверх Сидор.

— Два с половиной миллиона имперских ящеров им в карман, — невозмутимо отозвалась Белла.

— А нам? — ещё выше поднял бровь Сидор, уже начиная о чём-то догадываться.

— Нам три, — холодно отрезала Белла.

— Что? — глаза Сидора полезли на лоб. — Три? Я не ослышался? За три миллиона они хотят получить от нас девять малых ушкуев и восемь больших лодий? А нам заплатить три?

— Нам три, а своим, за меньшее — два с половиной.

— А?

— А остальное — положить себе в карман, откатом, — раздражённо отрезала Белла. — Но для всех будут означены совсем другие цифры. Что стоимость этого заказа не пятнадцать миллионов, а двадцать пять.

— Разницу в десять мы должны будем сразу же перечислить в некоторые банки на Запад, на имена людей, которых они нам назовут. Остальные десять — по окончанию работ, после окончательной приёмки лодий комиссией из представителей амазонок и как только к нам доставят те средства.

— Это даже не смешно, — без тени улыбки проговорил Сидор. — Это что? Их своеобразное понимание того, что они дали нам возможность спокойно перевезти наших переселенцев с низовий Лонгары сюда в верховья? Я правильно понимаю?

— Правильно, — согласно кивнула головой Белла. — Ты всё понимаешь правильно. И про нечто подобное они с нами с самого начала и договорились, если ты ещё не забыл предварительные с ними договорённости.

— Дёшево они нас ценят, — задумчиво пробормотал Сидор. — Чуть более ста тысяч за одну лодью? При норме — не менее пяти сотен? И это не считая пулемётов и мортир.

— Дёшево, — мрачно согласилась с ним Белла. — Много дешевле чем местную Старшину, которой тоже закажут где-то с два десятка новых судов. Чтоб нас особо не выделять на общем фоне.

Кому три, кому два. Голове, на его самые большие в городе судоверфи — так вообще шесть, если мне не изменяет память. Староста получит заказ на пять больших боевых лодий. А Демьян Богат — на четыре. Но только не боевых, а транспортных.

Но вот заплатят им, не в пример нашему, много больше. И откаты, как я слышала, там намного ниже, чем у нас. Там их вообще нет, — мрачно буркнула Белла.

Единственное что утешает, эта цена всё же без оружия, только за сами лодьи.

— И на кой тогда оно нам всё это сдалось? — Сидор задумчиво смотрел на раскрасневшуюся от гнева жену. — Построй им новые суда, да ещё потом и продай старые, честно отбитые у них в бою. Чтоб у них было всё, а у тебя — ничего. Я правильно понял?

— Правильно, — согласно кивнула головой такая же, как и он раздражённая Белла.

Бела вообще была сегодня на удивление на всё согласная. Только вот это нисколечко не радовало. Это было не то согласие, которого бы Сидору хотелось. Это было согласие из-под палки.

— Дай, продолжу за тебя логическую цепочку, — мрачно пробурчал Сидор. — Мы строим амазонкам ушкуи и лодьи, большие и малые. Продаём, потом, у них же ранее отбитые трофеи. Вкладываем в этот занимательный процесс все наши наличные ресурсы: металл, сухое дерево, которого не так уж у нас и много, новейшее, по всем местным меркам оружие поставляем, труд свой, фактически дармовый. А в результате — сами остаёмся с голой жо…ой? Так выходит?

— Так, — согласно кивнула головой Белла. — Ещё раз повторяю. Так!

— Тогда, повторяю вопрос. В чём наша выгода?

— Ни в чём, — пожала Белла плечами. — Наша выгода амазонками даже не рассматривается. Они и пропустили-то сюда в город такую огромную массу народа по одной единственной причине. Надеялись задействовать всех переселенцев на строительстве кораблей для себя, а девочек планировали забрать в свою армию. Это теперь стало окончательно ясно. И это же прямо подтвердила и Илона, когда я поставила вопрос в лоб. Так ли это?

Она полностью согласилась с моими выводами. Чётко и недвусмысленно. Все девочки должны будут оказаться у неё в легионе. И если этого не произойдёт, у нас будут проблемы с Правым берегом. Открытым текстом, ничуть не скрываясь.

— Приехали, — едва слышно пробормотал себе под нос Сидор. — Операция прикрытия, так тщательно разработанная Ведуном для сокрытия источников поступления к нам средств от продажи изумрудов, дала неожиданный результат. Амазонки нас уже и за людей не считают. Так, средство для достижения своих целей.

— Тогда, спрашивается, перед кем мы тут скрываемся? Амазонки так и так знать будут, что у нас неизвестно откуда появились крупные наличные средства. И как только у них на глазах произойдёт переоснащение наших заводов новейшим оборудованием и строительство новых заводов — как они тут же взвоют. Откуда? Откуда у нас эти деньги?

Про изумруды не скажу, но наша золотая шахта тут же всплывёт. Слишком многие о ней знают. И разразится грандиозный скандал.

За подобное, за чеканку золотых монет несуществующего баронства нас здесь в пыль сотрут городские власти. Не за то, что занимались чеканкой, а за то, что посмели что-то делать у них за спиной и не поделились. Вспомни историю хотя бы с Пашиным серебром и его шахтой. До сих пор регулярно напоминают и спрашивают: "Когда мы примемся за её разработку? Когда в город пойдёт серебро?" не забыли ли мы о наших предварительных договорённостях, а то ведь можно и напомнить…

Так что, если сразу не сотрут с лица земли, то потребуют своей доли, причём с процентами и моральными неустойками. Иначе, мол, выпрут из города на все четыре стороны с голой жо..й. Естественно перед тем отобрав всё здесь нажитое.

И куда мы тогда подадимся? — совсем убитым, мрачным голосом поинтересовался он. — Без штанов и в шляпе?

Нет, — мрачно мотнул Сидор головой. — Это для нас не вариант. Откаты надо давать осторожно, без лишнего фанатизма.

А засветимся со своими неучтёнными миллионами перед амазонками. Да ещё такими колоссальными, двадцать миллионов отката, который потом вдруг всплывёт неучтённым новейшим оборудованием, смерти подобно.

Да они с нас потом с живых не слезут. Так и будут жилы из нас тянуть и кровь нашу пить. И платить за дорогущие работы сущие копейки. Вымогатели они ещё те, с хорошей школой и богатой практикой.

Да и Ведун, скотина такая, явно нас подставляет, чтоб тоже на коротком поводке держать и далеко не отпущать.

Ну? — повернулся он к Белле. — Что говорим Илоне?

— Что она получает наших триста и отдаёт нам для работы в Приморье триста своих, — холодно улыбнулась одними губами Белла. — И про возрождение своего легиона может забыть. По крайней мере, пока. Пока мы не сможем полностью проконтролировать такую большую массу вооружённых амазонок.

— И если она хочет вообще заниматься строительством лодий и получить свои вожделенные два с половиной миллиона, то работать будет только под нашим присмотром и на наших условиях. В указанных нами местах и предоставив нашему мастеру-каретнику своих самых лучших мастеров корабелов, для решения наших насущных задач.

— Илона — единственная, кого уже мы можем нагнуть, — сухо проговорила Белла. — И пусть амазонки строят для своих привычные им корабли. Мы же пойдём иным путём. Мы будем нарабатывать опыт, и строить свои лодьи из нашей фанеры.

— Которые неизвестно, сколько времени могут провести на воде, пока не расслоятся и корабль не утопнет, — мрачно пошутил Сидор. — Так что, если они и нам построят парочку каких-нибудь своих, самых обычных больших транспортных судов, для наших насущных целей, я возражать не буду. Но не за те бешеные деньги, что согласны им заплатить в Амазонии.

— Так Илоне и скажи. Согласна — будет у неё триста девочек и два с половиной миллиона. Нет — пошла нахрен.

Нефтебаза.*

Оказаться наконец-то на перевале Басангский Рог для Сидора было настоящей удачей.

— "Господи! Дай мне наконец-то возможность вырваться из этого болота!" — наверное, это была, чуть ли не ежедневная утренняя молитва Сидора каждый день, когда он просыпался в своей кровати в такой милой и уютной родной землянке.

Такой милой и уютной, но так осточертевшей из-за невозможности вырваться в столь понравившееся ему, ставшее ещё более родным Восточное Приморье.

Степь, колки, буераки, овраги, лощины и огромные пустынные пространства равнины с колышущемся на лёгком ветру ковылём. И рассветы. Безумно красивые степные рассветы рано-рано утром. И тишина. Оглушающая тишина пустынной, наполненной скрытой бурлящей жизнью степи.

Как давно он там не был. Теперь они ему снились каждую ночь. Степь, скрип колёс фургона, нагретая на солнце горячая рукоятка ложа арбалета и крупы шагающих неторопливой поступью лошадей упряжки, лениво отмахивающиеся от досаждавших оводов короткими точными шлепками хвостов.

Как ему теперь этого не хватало.

Даже Белла, в конце концов, не выдержала его постоянных просыпаний в середине ночи и долгих беспокойных ворочаний без сна с широко открытыми бессонными глазами.

Кончилось всё тем, что устав каждую ночь просыпаться с тревожным ощущением какой-то ненормальности в происходящем вокруг, она, в конце концов, сама вытолкала Сидора в короткую поездку на перевал. Чтоб муж хоть как-то немного развеялся и прекратил эти постоянные еженощные ворочанья в кровати.

Надо сказать, это было правильное, мудрое решение.

В дороге Сидор как-то сразу успокоился, беспокойные сны прекратились, и теперь, устав после длинного дня в дороге, он уже не видел в своих снах бесконечной череды однообразных картин моря ковыля впереди лошадиных хвостов. Теперь он уже совсем снов не видел. Он был счастлив.

С тех счастливых времён, когда Сидор был здесь в последний раз, закончив свою денежную эпопею с нефтью, принёсшую их компании баснословные барыши, прошло не так уж и много времени, а как же здесь всё поменялось. Не занятый упорной, с утра до поздней ночи изматывающей работой многочисленный персонал нефтебазы имел теперь намного больше свободного времени, и за прошедшее время сумел достаточно эффективно им воспользоваться.

Сидор стоял посреди занятой ими под нефтебазу небольшой горной долины, пустынной в этот ранний утренний час, и с искренним восхищением крутил головой во все стороны.

Теперь это уже была не та, поспешно огороженная невнятным плетёным заплотом из тонкой лозы случайная долина, а, пусть и небольшая, но настоящая, хорошо укреплённая крепость, с развитым защитным периметром и великолепно обученным профессиональным гарнизоном. И хотя своим внешним видом она совершенно не отличалась от точно таких же мелких торговых поселений, во множестве разбросанных по всей северной, левобережной стороне перевала, вдоль веером разбегавшихся с Басанрогского Рога в разные стороны многочисленных торговых трактов Левобережья, это была настоящая цитадель.

По всему внешнему периметру укрепления тянулся невысокий крепкий тын, из поставленных на попа толстых дубовых заострённых сверху брёвен, защищающий всю немалую занятую ими территорию из нескольких сопряжённых друг с другом горных долин, с жилыми домами, амбарами с продукцией и обширной территорией для хранения бочек с сырой нефтью.

И хотя не такой уж и высотой тын был местами не более двух, трёх метров, в понижениях достигая и четырёх, но на том защита не ограничивалась. Вдоль всего охраняемого периметра по внутренней стороне заплота шли широкие удобные мостки для стрелков, регулярно, через каждые пять сажен перемежаемые небольшими, возвышающимися над уровнем тына на два метра крытыми щепой квадратными башенками часовых. А с учётом того, что стояла ограда по вершинам окружающих долину холмов, и перед тыном простиралось теперь большое ровное, расчищенное от стоявших там ранее деревьев и кустарников предполье, то это уже было крайне серьёзное укрепление.

Одна была беда — своя крепость им тут была не нужна, а на сырую нефть, основной их здесь интерес, не было больше стольких покупателей, как они незаметно для себя успели уже привыкнуть. И на складе вдруг оказалось столько свободной нефти, что никто не знал, куда её теперь девать.

Выходило, что большой нефтепоезд из нескольких платформ с наливными цистернами, гордость Сидора и мастерских мастера каретника, способный за раз, силами всего лишь трёх, четырёх человек привезти не менее десяти тонн нефти, оказались никому не нужными. Не было клиентов на такие большие объёмы.

Однако не всё было так плохо.

Несложное, казалось, заглохнувшее было после открытия пиратами перевала дело, когда в Приморье хлынул из Левобережья поток торговцев, стремившихся самим выйти на местные рынки, постепенно заново набирало обороты.

И нефтеторговая компания "Барон де Вехтор и К?" снова уверенно набирала торговые обороты, медленно, но верно возвращаясь на своё, ставшее уже привычным высокое место в незримом табеле о рангах местного торгового сообщества.

И этому в значительной степени ещё больше должно было поспособствовать обладание компанией теми самыми многоосными передвижными нефтеналивными цистернами, предметом истинной гордости мастера каретника, позволявшими за раз перемещать большое количество нефти, или продуктов её перегонки.

Крепкая, несгораемая конструкция должна была стать настоящим предметов зависти всех остальных торговцев. И Сидор уже подумывал не начать ли торговлю собственно цистернами, тем более, что торговля фанерными двухсотлитровыми бочками под нефть последнее время приносила к казну их компании весьма ощутимый доход.

Единственное что останавливало, так это неопределённость по объёмам поставок на Левобережье и неясная отсюда собственная обеспеченность такими цистернами.

Поэтому, пока сами они не определились, сколько им самим надо было сырой нефти, цистернами торговать не стоило, хотя, одного лишь появления Сидора на перевале хватило, чтоб на них валом повалились заявки.

Яростный щебет воробьёв, дерущихся из-за какой-то крошки, вернул мысли Сидора на землю.

— Слышь, командир…

Хрипловатый, простуженный голос, раздавшийся из-за его спины, не мог принадлежать никому, кроме десятника.

Медленно, не торопясь, Сидор развернулся на голос.

— Можно поговорить?

Даже не оборачиваясь, Сидор мог бы сразу сказать, кого он там увидит и чего от говорившего следовало ожидать. Перед ним стоял и смущённо мялся Юрка Нагой, командир местного отряда из двух десятков егерей, прикреплённых к нефтяному обозу для охраны, мающийся последнее время в крепости от безделья.

— Долго спишь, — жёстко оборвал он попытку Юрася что-то сказать. — Я ожидал вас ещё вчера вечером, когда мы только прибыли, ну а ты, Юрась долго собирался. Не похоже на тебя. Я ведь мог и уехать сегодня рано утром, не дожидаясь твоего визита.

— Не мог, — с весёлой хитринкой в глазах улыбнулся десятник. — Пока бы наше дело не решил, ребята бы тебя не отпустили.

— Да ну? — ухмыльнулся Сидор. — И как ты это себе представляешь? Как бы они мне помешали? Чувствую, — сделал он глубокомысленный, многозначительный вид, — вам здесь явно заняться нечем. Ну, так это хорошо, работу я вам быстро найду.

— Считай, уже нашёл. На копке рва, — усмехнулся он одними губами, — по всему внешнему периметру укрепления. Крайне необходимое и важное занятие, — чуть прищурив глаз, Сидор с интересом глянул на десятника. — Сколько там? Версты две, три? Пять?

— Не-не-не, — отчаянно замотал Юрась головой.

Перспектива провести следующие несколько холодных зимних месяцев на нудных земляных работах, не устраивали хитрого десятника категорически.

— Нет, командир, так дело не пойдёт. Держать два десятка хорошо обученных егерей здесь, в этом стоячем болоте, где последний раз бандита видели, Бог знает сколько лет назад, это просто расточительно. Да ещё и занимать профессионалов тупой копкой мёрзлого грунта, с которой прекрасно справляются разовые землекопы людоеды, это не дело, — тут же ещё более жалостливо заныл Юрась.

— Кто б спорил, — с усмешкой согласился с ним Сидор, выжидающе глядя на того.

И? — насмешливо поторопил он десятника, наслаждаясь его смущением, но даже не думая помочь тому попытаться объясниться.

— Взял бы ты нас с собой? — уныло попросил десятник, уже шкурой чувствуя полную бесперспективность своей просьбы. — Ну, в самом деле. Что нам делать на этих озёрах. Ящеров гонять? Так это скукота смертная. Избиение младенцев — иначе не назовёшь.

— Ну, да, младенцев, избиение, — улыбка медленно сползла с лица Сидор. — Оптимист, сопливый, — зло ощерился он. — Дурак! Последнее время ящер там другой пошёл. Злой, опытный, битый. Ленивых, да младенцев повыбили, без тебя, сопливого. Остались самые-самые. Самые опытные, самые матёрые убийцы. И их так просто не погоняешь. Они тебе кого хочешь, сами погоняют. И в первую очередь сопливых, самоуверенных идиотов, таких как Юрась Нагой.

Так что тебе с парнями будет там самое место боевого опыта поднабраться, гонору посшибать.

А в Приморье опыта тоже можно не меньше набраться, — уныло возразил десятник. — И там мы нужны не меньше, если не больше. Сам же говорил, что собираетесь устраивать морскую базу на побережье, и людей туда не хватает. Что замок твой надо восстанавливать. А это как раз для нас. Мы ребята с опытом. Видел, какую мы здесь базу всего за пару месяцев отгрохали, — кивнул он на мощный тын, опоясывающий долину. — Мы и с камнем можем работать, и с кирпичом, и с деревом. И с металлом умеем.

— Кто б сомневался, — усмехнулся Сидор, понемногу успокаиваясь. — Вас же всех и подбирали в этот отряд по этому признаку, чтоб не только из арбалета стрелять умели и саблей худо-бедно махать, но и с любым материалом, чтоб работали. Зря, что ли вы так теперь и называетесь — сапёрно-инженерный отряд.

Вот вы и подтвердили правильность вашего подбора. Теперь вам у Корнея на всю зиму и на всё будущее лето работы хватит. Поставите два десятка острогов вдоль проток и по берегам озёр, окопы покопаете, землянки, тогда и поговорим.

А то ишь чего захотели? Море, девочки…, - Сидор с откровенной насмешкой посмотрел на совершенно смущённого парня. — Тёплое море — мечта! Любвеобильные амазонки нестрогих нравов — курорт!

Говоря подобное, Сидор откровенно лукавил, если не сказать честнее — врал как сивый мерин. Нравы у амазонок, к разочарованию многих и очень многих местных парней, оказались очень даже строгие, откровенно говоря — пуританские. И вся их демонстративная гиперсексуальность и любвеобильность, на поверку оказались лишь показухой, имеющей единственную цель при хроническом дефиците женихов — побыстрей выскочить замуж. Добившись же своего, зачастую железной, жёсткой хваткой, они неожиданно для молодого мужа превращались в удивительно любящих и ласковых подруг, верных, как говорится, до гроба.

Но это хорошо знал он, знали те, кто уже вернулся оттуда, из Приморья. В среде же егерей, ни разу не побывавших ни в Приморье, ни в Амазонии, ни хотя бы поближе здесь, ни разу не столкнувшихся с их нравами, царила святая убеждённость в обратном. И поэтому все молодые парни, из которых собственно и состояли практически все их немногочисленные егерские войска, как пчёлы на мёд стремились в Приморье. Вполне понятное желание, подкреплённое байками вернувшихся оттуда парней, откровенно развлекавшихся над подобной наивностью.

За последнее время оно расцвело пышным цветом в среде молодняка, окрасилось радужными, наивными красками, и как магнитом тянула парней к тёплому морю. К морю и девочкам.

Поэтому, как только стало ясно, что для нормальной, ритмичной работы двух нефтепоездов, оставляемых на перевале, достаточно всего пары человек, и ещё одной пары им на подмену, практически без какой-либо охраны, как в этой молодежной среде развернулось бурное соревнование — кто едет в Приморье.

Иные варианты никем даже не рассматривались.

Первые признаки заговора молодых Сидор заметил ещё вчера, когда вся группа сопровождения неожиданно устроила потешное кулачное соревнование на выбивание, многочисленные следы которого Сидор сегодня утром с интересом разглядывал на побитых физиономиях парней.

Была и ещё одна, уже более серьёзная причина, по которой парни настойчиво стремились в Приморье, в отличие от земель по Великому Озёрному Пути.

В Приморье они бы занимались доходным делом, торговлей, а значит, им бы шёл оттуда пусть и небольшой, но стабильный процент от дохода. На который они даже не могли надеяться на всём Озёрном Пути, где кроме каменюки или стрелы из куста от ящера, ловить было нечего.

Но как ни нужны были ему люди в Приморье, на Озёрном Пути они нужны были ещё больше. Поэтому давно уже было принято решение все высвобождающиеся ресурсы, отправлять сразу туда. И как бы сейчас ребята его не просили, и как бы ему самому не надо было, он ничего поделать не мог. Всех свободных следовало направлять на строительство и защиту Озёрного Пути, который всё более и более затягивал их в болото нескончаемой, верховым палом разгорающейся войны.

— Мне жаль, Юрик, — Сидор с сожалением покачал головой. — Очень жаль, но всех свободных придётся теперь отправить на Озёра. Там вы нужнее.

Я и так с трудом смог вытребовать вас у Корнея хотя бы на это время, пока не обкатаются здесь платформы. И чтобы не затягивать, вам сегодня же следует отправиться к нему на Речной полигон. Там он уже с нетерпением ждёт вас.

— Опять острожки строить, — уныло протянул Юрка. — По всем волокам? Надоело. Может мы лучше тебе тут, в соседнем городе за перевалом поливную систему восстановим?

— Чего? — подозрительно уставился на него Сидор. — Какую такую поливную систему? — Улыбка мгновенно сползла с его лица. — В каком таком соседнем городе?

— Ну как же, как же, — сделал деланно удивлённые глаза Юрка. — Пашка Чивый вчерась говорил, что надо срочно, кровь из носу восстановить твоё поливное хозяйство в соседнем городе. Мол, какие-то важные планы у тебя на него. Хлопок на порох, рис на прокорм и всё такое прочее…

Вот мы бы и занялись, — лукаво посмотрел на него десятник. — Мы же всё таки сапёрно-инженерный отряд, как никак.

— Кто такой Чивый? — мгновенно растеряв всю весёлость, холодно поинтересовался Сидор. — Здесь нет никакого Чивого. Откуда он взялся?

— Как откуда? Гонец из Кязима, — деланно удивился десятник. — Прибыл вчера поздно за полночь с важным письмом.

Пока нёсся сюда, чуть не убился по дороге, — кивнул куда-то в сторону десятник. — Умаялся бедняга. Спит до сих пор в казарме

— Почему сразу не доложили? — холодно, без тени улыбки спросил Сидор, принимая из рук десятника протянутое письмо.

— Гонец сказал, что может подождать и до утра. Поэтому тебя сразу и не стали будить, отложив на утро.

Поняв, что шутки кончились, десятник вытянулся во фрунт и демонстративно преданно глядя в глаза начальства, рявкнул:

— Не решился будить, господин барон, больно уж вы были вымотаны за последние дни, господин барон. Поэтому докладаю только сейчас о прибытии важного гонца из нашего форпоста в городе Кязим на Приморских территориях. Все сведения в письме. На словах просили передать, что вам следует по возможности быстро прибыть в вашу горную усадьбу в окрестностях города. Есть важные сведения, требующие вашего пригляда и присутствия на месте.

Разрешите идти, господин барон, готовить отряд в дорогу?

Не отвечая, Сидор быстро пробежал глазами текст.

— Идите, — сухо бросил он, недовольно на него покосившись. — Готовьтесь к срочной отправке. А насчёт вас и ваших желаний позже поговорим.

Какие бы у него ни были раньше планы, письмо оттуда уже их изменило. Тем более что соваться одному, или с малочисленной охраной, в Кязим категорически не следовало. Там у него были уже один раз крупные неприятности из-за малочисленности их отряда. Поэтому снова убегать из города сломя голову, спасая собственную шкуру, Сидору совершенно не улыбалось. Прохвост Юрка Нагой, десятник и командир отряда инженерного обеспечения, ответственного за строительство нефтебазы и укрепления на перевале, всё-таки его провёл. Не зря, ох не зря среди знакомых про него ходила кличка — Долгорукий. Если он очень хотел, то мог до всего дотянуться. Поэтому у Сидора было устойчивое подозрение, что пока он тут мотался со своей нефтью по перевалу, это сам проныра Юрка заранее заслал в Кязим гонца, чтобы тот вытребовал у работающих там ребят нужное ему письмо.

Уж очень вовремя оно появилось. А в подобные совпадения, особенно имея дело с таким пронырливым парнем, Сидор давно уже не верил.

Ещё раз, уже более внимательно вчитавшись в письмо, Сидор окончательно уверился в своих подозрениях.

Писал травник, что само по себе уже было необычно. Где Кязим, и кто такой Травник.

Однако писал именно он. И писал, что присутствие Сидора в его горной усадьбе под Кязимом совершенно обязательно. И в самое ближайшее же время. Что у него для барона есть масса выгодных предложений, и что ни одно из них не терпит долгих отлагательств, и ничего нельзя доверить письму. Требуется его личное присутствие, так как без него никак нельзя ничего тут решить.

И, конечно же, внизу письма чуть ли не аршинными буквами стояла приписка корявой рукой кузнеца. Чтобы он обязательно захватил с собой свой сопливый инженерно-сапёрный отряд, работающий на перевале. А то, мол, у них своих наличных сил для неких срочных и неотложных работ по усадьбе недостаточно.

— "Ну, Юрка, ну, стервец! — выругался про себя Сидор, сердито глядя на довольную спину командира сапёрного отряда, уже деловито раздающего приказания и гоняющего своих подчинённых. — Не хочет на озёрах плотины строить и в болоте копаться. Сыро ему, видите ли".

"Ну, погоди, заяц! — мысленно, многообещающе усмехнулся он. — Я тебе устрою приятный променад к морю и девочек. Я научу тебя, как правильно трудиться на благо компании и как хранить верность молодой супруге. Попомнишь ты у меня эту поездку".

Дождавшись, когда весело переговаривающиеся егеря сформируют обоз, загрузив его всевозможным своим шанцевым и прочим инструментам, Сидор неожиданно для себя подивился тому, насколько удобна для нужд сапёров оказалась платформа кузнеца.

Практически всё их инженерное оборудование, включая какие-то ящики с гвоздями и скобами, корзины со смолой, большие и малые вороты, канаты, и прочее многочисленное имущество сапёров полностью разместилось всего лишь на одной из них. И судя по довольному виду их начальника, тот прекрасно это осознавал, деловито осматривая и по мелочи поправляя грузимое имущество.

Видно было, что он уже считал выделенную ему на время грузовую платформу, чуть ли не своей личной собственностью, настолько по-хозяйски он ею распоряжался, деловито покрикивая на подчинённых.

— "Ну вот, — пронеслась у Сидора довольная мысль. — Ещё одно удачное применение для нашего изобретения. Раньше на такой обоз нам бы понадобилось два десятка подвод и как минимум десять возчиков. А тут всего два, да и то, второй лишь для подмены. А так, при нужде, можно было бы и одним обойтись".

Попрощавшись с остающимися на месте егерями охраны, обоз ещё до полудня покинул базу.

Сидор, заняв привычное место в пулемётной башенке переднего броневика, возглавил сапёрный караван, который медленно и неторопливо выбирался из узкого прохода, ведущего в долину.

— "Завтра к вечеру будем на месте, — подумал он, подняв голову и посмотрев на низкое тусклое зимнее солнце. Прикидывая время, потребное для того чтобы добраться до усадьбы под Кязимом. — Или послезавтра, — неожиданно лениво и беззаботно подумал он. — Какая разница".