Впечатление. *

Задуманная максимально на одну неделю, экспедиция застряла в южной, подгорной тайге на все три. И то, если бы Корней не настоял на возвращении, беспокоясь за оставленную дома беременную Машу, то проторчали бы они в тех краях ещё не менее месяца. А то и ещё больше.

Зато и результаты экспедиции оказались просто ошеломляющие.

Выяснилось, что хоть в настоящее время там никто и не жил, но ранее, края те были весьма и весьма обитаемы и довольно плотно заселены.

Стоило им только удалиться от города на пару сотен вёрст к югу, как на всём пути им стали постоянно встречаться участки с явно молодым, одновозрастным лесом, не более сорока, пятидесяти лет. Эти участки ровным густым частоколом покрывали огромные пространства когда-то ранее освоенных земель, а теперь давно уже заброшенных и заросших молодняком.

И то, с чем ежедневно сталкивалась экспедиция на своём пути, произвело на всех участников похода самое тягостное, самое гнетущее впечатление.

Даже группа стекловаров, не ведая о причинах того, что тут произошло, теперь уже даже была согласна первое время работать просто за зарплату, направляя все вырученные средства на укрепление обороны своего поселения, лишь бы над ними не довлело ощущение безысходности и отчаяния охватившее их всех в этом краю.

Здесь постоянно встречались полуразрушенные земляные крепости, по типу их недавно построенной Медвежьей, которую они считали, чуть ли не верхом оборонительного зодчества. И это мгновенно поселило в их душе чувство безысходности.

К концу похода окончательно стало ясно, что край тот не единожды опустошали. И то, что последнего нашествия неизвестного врага этот когда-то благодатный, обжитой край — не пережил.

Так что для их безопасной жизни нужна была крепость, мощная каменная крепость. Иначе, те, кто ранее уничтожил всё население этого края, доберутся когда-нибудь и до них.

И становилось понятным почему старые кланы совсем не спешили занять эти пустынные, благодатные места. Складывалось такое ясное, однозначное ощущение, что крепость для защиты их будущего производства там понадобится не одна. И даже не две.

А вот это уже был другой коленкор. Ни Сидору, ни всей их компании такое нахрен было не нужно.

Встреча по итогам. *

Самым значимым итогом прошедшей экспедиции стало наконец-то понимание настоящей причины той непонятной лёгкости, с которой корнеевскому учебному отряду был разрешён этот испытательный поход на юг. Но пожалуй и самым неприятным.

Простой зимний военный поход, превращённый их стараниями в полноценную исследовательскую экспедицию, он неожиданно высветил лично для них некоторые аспекты городского бытия, до того как-то прошедшие мимо них.

И в этих неизвестных им аспектах жизни города для них отводилась малоприятная роль банального живца.

— Ну чего ты орёшь, — неохотно, с какой-то брезгливо вальяжной ленцой откликнулся на Сидоров возмущённый вопль давний корнеевский приятель Андрюха Рубец по кличке Башка, непонятно почему в последние разы их посещений Совета неизменно присутствующий на всех заседаниях, хотя, как совершенно точно знал Сидор, не являющийся его членом.

— "Чёрт этого чьего-то дебильного сынка каждый раз сюда тащит, — раздражённая мысль в очередной раз проскочила у Сидора в голове. — Сидит и пялится. Гоблин, мать его!"

Щуплое, коротковатое для большой, массивной головы тельце этого ещё молодого, тридцати летнего мужика, производило странное неприятное впечатление, оставляя при первом взгляде ощущение какой-то массивности и одновременно недоделанности. Но умные, проницательные светлые глаза, буквально лампочками сияющие на тёмном, выдубленном зимним солнцем лице, сразу же снимали возникающие негативное впечатление от физической дисгармонии.

— …, то мы так уж и быть, скажем вам что нам известно о том крае, — донёсся до него Андрюхин голос.

— Слушайте сюда. Периодически, раз в двадцать, тридцать лет, когда на побережье Южного Приморья, баронства, выведенные из себя бесчинствами пиратов, наносят по ним очередной "окончательный и последний, безповоротный удар", те под их ударами откатываются к горам. И, по следам торговцев, по старой дороге через перевал, напрямую через горы докатываются до наших мест.

— Что они тут творят, можно и не говорить, поскольку вы сами видели полностью разорённый тот край. Как вы видели, там в прошлые времена обитало вполне многочисленное и благополучное население. Теперь там пустынь.

— После последнего такого нашествия с юга, правда оно было лет пятьдесят тому назад, в верховьях Лонгары единственный только наш город и выжил. Да и то, просто чудом. Тогда же пал большой торговый город Чёрнореченск на Чёрной речке, не выдержав сдвоенного удара ящеров и пиратов в спину. Поэтому, все, что там происходит или могло бы сейчас происходить — нам интересно.

— А предупредить нас заранее было нельзя? — тихим, злым голосом поинтересовался Сидор. Получасовая ругань с членами Совета на повышенных, резких тонах давала о себе знать. Сидор охрип и выдохся. Он уже даже злиться не мог.

— А когда здесь, в этой самой комнате чуть ли не год назад вы нас уверяли, что юг это такой тихий, такой спокойный край. Что мы отсиживаемся за спинами других. Вы что, тогда об этом не знали?

— Э, уважаемый, — равнодушно протянул какой-то едва знакомый парень, сидевший рядом с Андреем. — А вам не всё ли равно.

Напрягши память, Сидор с трудом смог вспомнить имя — Луговой, Степан Луговой, полусотник городской стражи, выполняющий в городе какие-то непонятные, тайные функции.

В своё время Сидор интересовался именами всех вояк в городской страже, в чинах выше десятника. Тогда-то они и познакомились. Но вот чем он на своей должности занимается, Сидор тогда так и не понял. О характере и роде его занятий никто ничего ему так толком рассказать тогда и не смог. По крайней мере, когда Сидор кого спрашивал о нём, все только пожимали плечами. Однако красный вышитый шеврон полусотника на правом рукаве форменного то ли мундира, то ли кафтана, то ли ещё как можно было этот военизированный френч назвать, недвусмысленно указывал на его официальный статус полусотника городской стражи.

Теперь оказывается, Луговой также как и Башка был как-то причастен к Южному Подгорному краю. Это было фигово. Насколько ещё тогда понял Сидор, мужичонка этот был с говнецом.

— Будет то нашествие, или не будет, — продолжал вещать Луговой, — никому не известно. Уже пятьдесят лет прошло, а никого до сих пор оттуда нет. А вот амазонки с ящерами — зло реальное и видимое. Вполне осязаемое, так сказать. Так что вы зря к нам претензии предъявляете…

— Я не к вам претензии предъявляю, — тихо, сквозь зубы процедил Сидор. Пренебрежительные интонации, отчётливо им расслышанные в голосе полусотника, всё очень чётко расставили по местам. Их очень ловко использовали втёмную. — Я претензии предъявляю вот к нему, — кивком головы указал он на сидящего во главе стола безмолвного Голову. — В том, что он не удосужился нас поставить в известность обо всём этом.

— Вообще-то это все у нас знают, — негромко отозвался Голова. Его невозмутимости позавидовал бы Сфинкс. — Даже странно такое слушать. А то, что это вам не известно, то это уж ваш прокол. Надо быть любознательнее и интересоваться чем-нибудь ещё кроме юбок молодых вдовушек.

Сидор недовольно поморщился. Упрёки Головы не имели к нему ни малейшего отношения. До сих пор никто из многочисленного отряда юных вдовиц города претензий ни к нему, ни к Димону не предъявлял, к молодым девицам на выданье они не приставали, и соответственно, никаких общественных скандалов ни с чьими семьями связано не было. Так что даже упоминать нечто подобное, что впрочем Голову совершенно не касалось, было странно. Хотя, разобраться с чего это он вот так, походя, его пнул, следовало бы.

Если только…

Если только за этой внезапной шпилькой не вылезли ушки его сыночка Аркашки Косого, которому Димон, не поделив с ним какую-то девицу, ещё перед их уходом в экспедицию навесил фонарь под правый глаз. Но, так ведь это же было давно. Или нет?

— И если б вы меньше ушами хлопали, а действительно поинтересовались что происходит, то знали бы, что сидящая напротив вас пара людей — это главные лица, отвечающие за весь наш Юг. Андрей Башка — глава этого направления, а Луговой — ответственный за безопасность того края. И все сведения идут через него. Это так, для общего развития, — усмехнулся он.

— Ну ладно, — Сидор резко откинулся на спинку жалобно скрипнувшего стула. — Интерес Головы понятен, — кивнул он в сторону сидящего чуть в стороне главу местного Совета. — Ему надо хоть кого сюда на юг поселить, раз местные всё знают и избегают этих мест. Но раз вы тут отвечаете за весь юг, как Голова говорит, то хотя бы предупредить нас могли? Если уж не тогда, когда мы брали участки с южной стороны города, то сейчас, когда мы с Корнеем отправились туда в поход. Сказать то могли, раз уж вы из себя все такие ответственные? Неужели не ясно, что люди мы здесь новые и многих простых, очевидных для вас вещей просто не знаем.

— Да и когда вы нас уверяли, что это тихий, спокойный край и что мы отсиживаемся за спинами других, вы что, об этих регулярных набегах не знали?

— Андрюха, ты-то мог мне сказать? — тихо спросил Корней, неверяще глядя на сидящего напротив плотного молодого мужика, с высокими залысинами на крупной, массивной голове.

— Оказывается ты у нас Глава целого Южного Края? — тихо проговорил он, бросив в его сторону холодный, многообещающий взгляд. — Оказывается, ты курируешь целое направление?

— Значит, решил использовать нас втёмную? — хриплым, как бы равнодушным голосом проговорил Корней. — Так надо понимать?

Сидя рядом с Сидором он только сейчас, спустя чуть ли не час после начала ругани между Сидором и представителями городских властей, раскрыл рот и парой простых вопросов попал, что называется "Не в бровь, а в глаз".

— Ну да, — безмятежно пожал плечами Андрей. — Именно так. Втёмную!

— "Упс, — подумал Сидор. — А вот это ты зря, Андрюша, такое Корнею сказал. За подобное он тебя уроет. И правильно сделает. Впредь тебе дураку наука будет".

— А вы что хотели? Чтобы мы вот так сразу всё и вывалили людям, без году неделя появившимся в нашем городе и сующим нос во всевозможные дырки. Вы ещё пока доверия не заслужили, так что и не выступайте.

— Я ясно выразился? — сухо поинтересовался он, с откровенным сарказмом ожидая их реакции на подобное заявление.

Глядя на сидящих напротив двух представителей нового, малоизвестного в городе клана, он с усмешкой ждал реакции на свои слова. Не дождавшись отклика от каменных лиц собеседников, с покровительственной, хамоватой усмешкой на губах он продолжил.

— Я, как ответственный за весь тот край, несу ответственность за всё что там происходит. И я не намерен отвечать на пустые, по моему мнению, обвинения.

— В конце концов, ничего страшного не произошло. Ну сходили. Ну посмотрели. Ну увидели там много чего для себя интересного, чего в других краях нет.

— Ну и что? В результате ничего нового мы не узнали. Толку с вас.

— В общем, так! — хлопнул он ладонью по столу. — Отчёт о походе мне на стол, а с тем, что вы там нашли, это…, - махнул рукой он в сторону молчаливого Головы, — … это к нему.

— К нему? — глядя прямо в глаза Андрея, Сидор едва заметным кивком указал в сторону Головы. — А ты тогда тут нахрен здался? И не пошёл бы ты со своим отчётом нах…й.

— А это не тебе решать, — тихо проговорил Андрей, слегка наклоняясь вперёд и вперившись своим взглядом прямо ему в зрачки. — Вот будете из себя что-либо серьёзное представлять, тогда и поговорим, нахрена я тут здался. А пока делайте что велят. Иначе не видать вам разрешения Совета ни на какую деятельность в тех краях, — с откровенной угрозой в голосе, негромко проговорил он.

Повисшую в воздухе злую тишину тут же, мгновенно разрушил Голова. Всё же он был гораздо лучший психолог, чем Андрей, поэтому решил не доводить дела до открытого взрыва.

— Так всё, разошлись. Вы мне тут ещё подеритесь из-за ерунды.

Видя что увещевания вряд ли к чему приведут, он с тяжёлым, демонстративно вздохом поднялся со своего места.

— Ну ладно, — Голова прошёл к стоящему возле входной двери большому, массивному шкафу и с жутким скрипом давно не смазывавшихся петель, с натугой распахнул его.

— Здесь всё по тому краю.

Достав из абсолютно пустого шкафа какую-то тощую, буро-грязного цвета кожаную папочку размером тридцать на сорок сантиметров, он захлопнул снова жутко заскрипевшую дверь и прошёл к месту где сидели Сидор с Корнеем.

Хлопнув папкой перед Сидором он негромко заметил.

— Это все материалы что у нас есть по тому краю. Извини, — развёл он руками, — но больше ничего нет. Поэтому можешь на Андрюху не ругаться, он сам ничего по тем краям ещё не знает. И документов никаких на тот край нет. Всё что было, погибло при нашествии. Да и нашего города тогда фактически ещё не было. Так, маленькое, никому не нужное, чудом выжившее тогда поселение. Поэтому, это всё что у нас есть.

Бросив откровенно враждебный взгляд на Андрея, Сидор рывком пододвинул к себе папку и нервным, быстрым движением распахнул её.

— Всё? — уставился он на то, что лежало перед ним.

— Всё! — усмехнулся Голова. — Потому тебе никто ничего и не говорил, что никто из нас не знает что там происходит.

— Вы вообще, как настоящие первооткрыватели, считай что. Как у вас там на Земле говорят — пионеры? Так что твоё возмущение — неуместно, — с довольным видом что прекратил назревающую ссору, Голова опустился в своё кресло.

— Вот эта корявая, начерченная от руки на грязном, старом пергаменте даже не карта, а какая-то условная схема? Размером двадцать пять на тридцать сантиметров? Это всё что у вас есть по тому краю? Да тут же ничего не показано! Вообще! — Сидор растерянно поднял на Голову неверящий, потрясённый взгляд. — Это всё что вы выяснили за пятьдесят лет?

— И что этот Гоблин у вас тут вообще тогда делает? — ткнул он в сторону Андрея средним пальцем.

И судя по мгновенно налившемуся злой кровью лицу того понял, что попал, что называется в точку. Андрюха на своём месте действительно ни хрена не делал. И видать это действительно раньше была этакая синекура для чьего-то сыночка. А их экспедиция вытащила наружу сей неприглядный факт. Может быть именно потому что его перед всеми уличили в безделье, тот так сейчас и злился, срываясь на откровенные оскорбления.

— Поэтому нам так и важно получить от вас отчёт по прошедшей экспедиции, — жёстким, злым голосом начал тот…

— Отчёт стоит денег, — сухо оборвал его Сидор.

Не глядя на Голову он захлопнул папку с лежащим там одиноким клочком какой-то невнятной, неопределённого масштаба карты, скорее просто схемы, и резким движением отстранил её к сидящему напротив Андрею.

— Извините, господа, но я деловой человек и тратить своё рабочее время на написание лично мне не нужных бумаг я не намерен.

— Если б вы профинансировали нашу экспедицию, тогда бы разговора не было. Но поскольку на неё вы не выделили ни монетки, то и разговаривать нам с вами не о чем.

— Ваша позиция нам ясна — позиция страуса. Вы не знали, не знаете, и не хотите ничего знать что происходит в том краю. В ином случае вы бы давно сами поинтересовались.

— Ежели же вам что-то захочется дополнительно узнать из того, что мы там нашли, то спрашивайте. Всё что знаем — ответим. Может быть, — криво усмехнулся он.

— Но заниматься писаниной не будем, — медленно, по слогам выговорил он в установившейся в комнате тишине. — И спрашивать вашего разрешения на то чтобы там что-либо делать — тоже не будем. Уж в этом-то вопросе мы достаточно с местными законами разобрались. Нет у вас таких прав, чтоб нам что-то запрещать там делать.

— А нет, так и разговора больше нет. Хочешь что-то узнать, — посмотрел он прямо в глаза Головы. — Плати!

— Но расспросить-то курсантов о походе вы нам не будете мешать? — в упор глядя на Сидора, насмешливо поинтересовался Андрей.

— Разумеется нет, — сухим, лишённым эмоций голосом отозвался сидящий рядом Корней. — За обучение курсантов платит город, поэтому городские власти имеют полное право знать где, чем и как занимаются их подопечные. Попытка же выведать что-либо у лиц, оплачивающих обучение из собственного кармана или вольнонаёмных, будет жёстко пресекаться.

— Надеюсь, наша позиция вам ясна? — тихо поинтересовался он.

— Всё, господа! — хлопнул ладонью по столу Голова. — Совещание по поводу похода наставника отроков Корнея на юг, в сторону гор, объявляю закрытым. Всё что нам надо было узнать мы выяснили. Если нам что-либо ещё потребуется уточнить, то мы любезно воспользуемся разрешением Корнея, — наклонил голову он в сторону настороженно глядящей на него парочки.

— А теперь давайте расходиться, — окинул он всех собравшихся усталым, раздражённым взглядом. — У каждого из нас ещё своих дел полно, а ругаться друг с другом можно и в индивидуальном порядке, — невесело пошутил он. Судя по его мрачному лицу, окончание совещания на подобной мрачной ноте ему не понравилось.

— Так дело не пойдёт, — тихо перебил его Корней.

Столь быстрое закругление совещания никак не входило и в их с Сидором планы. Слишком много оставалось пока ещё неясных вопросов. Хотя даже просто смотреть на происходящее ему было откровенно тошно. Очень не нравилось ему когда кто-то пытался делать что-то у него за спиной, и уж тем более, когда его откровенно использовали в чьих-то интересах, пусть даже в интересах и на благо всего города.

— Вы что, не понимаете, что этот город и выжил то лишь потому, что весь тот край в предгорьях погиб, приняв на себя основной удар, — Корней всё же попытался достучаться до сознания присутствующих. — А сейчас там никого, кроме редких охотников за пушниной нет. И если действительно с юга ломанутся пираты, то остановить их будет просто некому.

— Там вообще никого нет, — развёл он руками. — Вы что, не понимаете? Вообще никого. Да они до нашего города легко дойдут, благо дорога на перевал торговцами поддерживаются в относительно неплохом состоянии. Там даже мосты через реки кое-где остались, не говоря уж про ручьи.

— Вы строите крепости со всех сторон, кроме южной. А если отсюда они действительно ударят. Кроме, как оказалось довольно таки хлипкой крепостицы у нас на Медвежьей поляне, да нового строящегося учебного центра на реке, на данный момент никакой защиты с южной стороны вообще нет. Это же какая дыра в обороне города. Вы что? Этого не понимаете? — Корней удивлённо смотрел на них. — Или надеетесь отсидеться за стенами своих крепостей, а город бросить?

— Для того о чём ты говоришь, нужны деньги, — недовольно мотнул головой Голова.

Сидор, глядя на него, невольно ухмыльнулся тавтологии. Дальше уже можно было не слушать. Всё дальнейшее было понятно — опять будут просить деньги, точнее — жемчуг. И не крупный, как по всем раскладам следовало бы, а почему-то именно мелкий.

Хотя, он уже в причинах этого ни в малейшей степени не обольщался. Мелкий речной жемчуг, которого они последнее время, по совету того же Головы, много выбросили на продажу в городе, неожиданно оказался весьма востребованным.

При одной только мысли об этом, Сидор чуть не заскрежетал зубами от безсильной злости. У него как наяву перед глазами стояло видение собственной руки, небрежно отбрасывающей в сторону вскрытую небольшую жемчужницу с поблёскивающей там не извлечённой маленькой, идеально круглой жемчужиной.

Он чуть не застонал от злости на самого себя. Идиот! Здесь и сейчас такая жемчужина была дороже чем то, что он тогда так тщательно с любовью отбирал. Это было реальное средство платежа. И его не просто брали — мелкий жемчуг, в просторечии — бисер, буквально с руками отрывали и только, и требовали — дай. В считанные дни он стал основным средством платежей и накопления капиталов в городе.

Была только одна проблема — его было катастрофически мало. По сравнению с тем что они принесли из Озёрного края — мелкий, двух, трёхмиллиметровый жемчуг составлял всего два — три процента. И его на все их нужды не хватало.

А тот, которого у них было в избытке — коллекционный, двенадцати — пятнадцати, и даже двадцати пяти миллиметровый жемчуг, оказался здесь нафиг никому не нужен.

От осознания этого простого факта хотелось взвыть волком.

И сейчас, похоже, городские власти надеялись, как и в прошлые разы разжиться у них ссудой. Только вот Сидор, сидя с характерным выражением лица, имеющим в широких кругах точное наименование "Морда ящиком", упорно делал вид, что не понимает прозрачных намёков Головы.

В общем-то, они все здесь в Совете были правы. Ни денег, ни материалов, ни людей, у города действительно не было. Это был издавна захолустный край, который, по большому счёту, никого никогда не интересовал. Похоже, даже пиратов, раз уж они за прошедшие с последнего набега, пятьдесят лет, так ни разу сюда и не заявились.

Да и кого им тут было грабить? Селян, что ростили ненужную им пшеницу. Рыбаков, что заготовляли в этих краях, хоть и много для себя, но для аппетитов пиратов, явно недостаточное количество дорогой икры. Которую они совершенно свободно могли отобрать у тех же рыбаков где-нибудь в низовьях Лонгары. А то и получить весь годовой улов, просто ограбив какого-нибудь купца на реке.

Поэтому, при всех вероятных угрозах с юга, практической опасности оттуда члены Совета не видели. И только настойчивые вопли новеньких землян, как они считали напуганных мнимой опасностью, не давали им возможности спокойно заниматься каждому своими делами.

По итогам — дома. *

— Хорошо, что хоть так, — мрачно ворчал Корней, сидя вместе с профессором и Сидором в своей землянке, по окончании собрания.

Единственное, чего они добились на том совещании в Совете было лишь то, что неожиданно для всех жёстко разругались с городскими властями и отказались иметь с Андреем Башкой каких-либо дел по тому краю. Слишком Корнея задело что их так нагло использовали "втёмную". Под конец разговора и он сам наговорил там такого, что ни о какой совместной работе отныне не могло быть и речи.

И похоже, для самого Совета подобное поведение людей их неопределённого в городе статуса, было довольно странно. Видать, до них никто столь откровенно не посылал Совет на три известные буквы.

И ещё! Вся эта история окончательно перестала Сидору нравиться.

На их просьбу вернуть им егерей, чтоб хоть как-то прикрыть этот край, тут же вперёд вылез Андрей Башка с требованием переподчинения этого рода войск непосредственно ему.

И теперь за счастье можно было считать, что егерей не дали и ему. Им только конкурентов у себя под боком не хватало. Тем более со столь хорошо обученным войском.

— Да не расстраивайся ты так, — ободрила Сидора Маня, сама жутко расстроенная итогами совещания. — Мы не получили, так ведь и они тож. А к Корнею чуть ли не ежедневно люди приходят, на учёбу просятся.

— Вон, — кивнула она на задумчивого Корнея, — чуть ли не тысяча оглоедов у него в новой школе уже набралась. Откуда? И все, между прочим, платят. А было бы место, так и ещё набрать можно было бы. А потом из них и выбрать кого можно будет, на службу к себе нанять.

— А ты чего молчишь, — накинулся она на Корнея, никак внешне не реагировавшего на её слова. — Тебя это непосредственно касается.

— Я вот думаю, что ты права, — тихо заметил Корней.

— Вот, — обрадовалась Маня поддержке. — Хотелось бы и дальше трезвых и умных мыслей послушать.

— Ты права в одном, — попридержал её энтузиазм Корней, — что есть много желающих учиться. Вот нам, лично нам и следует объявить набор желающих на обучение сроком не менее одного года.

— С содержанием за наш счёт! — поднял он вверх указательный палец.

— Как с самого начала и надо было сделать, — ткнул он пальцем в сторону сразу помрачневшего Сидора. — А мы по твоему настоянию им кучу жемчуга на воинскую школу передали. Решили пойти этаким кривым путём. И что? Что в итоге?

— Где? — сердито уставился он на Сидора. — Где результат, я тебя спрашиваю. Где наши деньги? Почему даже учебное оружие мы закупаем за свой счёт?

— Подкуп слуг народа, дорогой Корней, дело тонкое и требующее больших и долговременных вложений…

Тихий, грустный голос профессора неожиданно сбил его с воинственного настроя. В комнате мгновенно установилась напряжённая тишина.

— А если мы надумаем соваться в тот край, то нам потребуется любая помощь, которую мы могли бы получить. И городских властей в первую очередь. Поэтому очень плохо что вы поссорились с Башкой. Он хоть оказался и гадёныш, — профессор тяжело, обречённо вздохнул, — но в нашем деле мог бы помочь.

— Ты сам видел, что все земляные крепости, устроенные по тому типу, что у нас Берлог на Медвежьей поляне, срыты везде до основания. А это значит, что надо устраивать каменные. А для этого приглашать каменщиков из других городов. А им надо платить, и много. И без Совета нам не обойтись. Только они знают толковых специалистов и могут помочь нанять их.

— И к тебе, лично к тебе, — ткнул он пальцем в его сторону, — они сюда не поедут, чтобы ты им не обещал. — Профессор внимательно посмотрел прямо в глаза Корнея. — К нему, тем более, — ткнул он пальцем уже в сторону Сидора. — А вот на предложение кого-нибудь из Старшины города Старый Ключ, любой мастер откликнется охотно. Потому как знают, что с деньгами не кинут.

— И только на основании этого дать им ещё денег? — угрюмо проворчал Корней. — Ещё два мешка жемчуга стоимостью в полмиллиона? Сколько можно быть идиотами? Мы же так все деньги просрём.

— Весьма образное определение, — невесело усмехнулся Сидор. — Хотелось бы знать, а у нас самих такими темпами к весне, хоть что-нибудь от первого рюкзака останется?

— Вряд ли, — холодным, деловым тоном отозвался профессор. — Такими темпами, мы и до второго скоро доберёмся. А жемчужницы те, как я понял, на одном месте не сидят, и найдём ли мы их следующим летом, одному богу известно. Так, что надо вкладываться в производство и стараться максимально наращивать свои обороты. Эти стекловары для нас буквально посланники неба.

— Раки и торговцы. Небьющееся стекло. Всё и всех, кого только можно, надо постараться к нам подтянуть.

— Я вообще не уверен, что мы когда-нибудь, хоть раз туда ещё сунемся, — сердито проворчал Сидор. — И уж тем более мне не охота тащиться на правый берег Лонгары. Там амазонки злые.

— Кстати про раков, — встрепенулся профессор. — О них в первую очередь не стоило бы нам забывать. Я тут поспрошал немного у иногородних купцов. Когда сказал, что есть экземпляры, чуть ли не по метру величиной, так их просто затрясло от жадности. С руками готовы оторвать, лишь бы дали. Даже уже чаны медные заготовили для их перевозки.

— И что? — задумался Сидор. — Готовы хорошо заплатить?

— Хорошо, не то слово. И меньшего размера чудо вообще редко встретишь, а тут до метра. Это же, какие деньги для знающих людей. А для гурманов?

— Омары! Чистое золото!

— Лангусты, — хмуро буркнул Сидор, зло цыкнув зубом.

Встреченные прошлым летом страхолюдины никаких тёплых чувств в его душе не оставили, хотя на вкус оказались и ничего.

— И где их можно взять, по мнению всех, знает лишь наш Сидор, — бросил профессор на него откровенно насмешливый взгляд.

— Но это не есть хорошо, — сразу же, помрачнев, торопливо добавил он. — Мы-то знаем, что они на землях амазонок. А если до них дойдёт, что это на их земле и их фактически грабят, то…, - многозначительно замолчал он, глядя прямо в глаза Сидора. — Так что, пока ты жив, твоя голова, Сидор, ныне в цене.

— "Пока жив…", — чуть ту же на месте не поплохело Сидору.

Мысленно он уже прикинул, как именно и в какой конкретно форме устроят на него охоту амазонки. В бытность его путешествия по их землям, он насмотрелся. Всякого! Особенно того, как амазонки выбивали из людей нужные им сведения.

Всплывшие у него в голове не очень приятные воспоминания не добавили ему оптимизма, окончательно испортив настроение.

— "Видывали мы в их землях нечто подобное…", — всплыла в голове тоскливая мысль.

— Вы, господин Сидор, теперь известнейшая личность в тех краях, — разулыбался тем временем профессор. — Слухи о ваших чудачествах, широко стали известны. Когда я сказал, что знаю вас лично, так меня буквально завалили требованиями организовать встречу.

— А почему только он, — ревниво заметила Маня. — А мы с Димоном. Мы тоже там были. И Корней.

— Про вас, — покачал головой профессор, — ничего не известно. А вот о чудачествах господина Сидора, все знают. Причём, что интересно. Что за чудачества никто ничего толком не знает, но что они связаны именно с Сидором по фамилии Вехтор, знают практически все.

— Значит, стряпчий, скотина, проболтался, — криво усмехнулся недовольный Сидор. — Ну что за человек. Сразу трепать языком начал. А ещё говорил, что у них с бароном всё обговорено, что молчать будет, как рыба.

— Ну и сколько же они готовы платить за НАШИХ РАКОВ, — сердито подчеркнул он. — Сколько мы с этого будем иметь? — поторопил он загадочно замолчавшего профессора.

— Сколько это будет в золотых, — рассердился наконец Сидор. — Вы, профессор, со своим таинственным, загадочным видом уж все жилы из нас вытянули. Так сколько же на этом заработать можно.

— Достаточно, чтобы сравняться с парой наших рюкзаков с жемчугом, — сердито огрызнулся профессор. — А цифр я и сам точно не знаю. Знаю что много. А сколько? — виновато развёл он руками.

— И если не найдём жемчужниц, то это реальная альтернатива.

— Эксклюзив! — поднял он вверх указательный палец.

Сон больного разума рождает чудовищ… *

— Ага, — окончательно разозлился Сидор. Перспектива связаться ещё и с гигантскими раками за тридевять земель окончательно испортила бывшее ещё недавно хорошим настроение. — А если сделать ещё больший эксклюзив, типа гигантского рака в гигантском же стеклянном аквариуме, размером полтора на два метра, то вообще улёт полный будет. А если сделать его ещё и круглым, — задумчиво протянул он, с многозначительным видом глядя на профессора. — Да с подсветкой…

— Профессор, — демонстративно забеспокоился он, — а вы сделаете такой бассейн, да чтоб из небьющегося стекла, да с крышкой такой фигурной кругленькой, с финтифлюшками. Это будет самое то, что надо, уверяю вас.

Сидор с преувеличено участливым видом смотрел на профессора. Бред полный, но профессор, похоже купился.

— Это надо спрашивать наших стекловаров, — задумчиво покачал он головой.

Шутка юмора не прошла. Профессор воспринял всё на полном серьёзе. Лицо Сидора от растерянности медленно вытягивалось. Процесс явно выходил из-под контроля.

— С небьющимся, или там, с бронированным стеклом я, конечно, попробую справиться, но вот всякие финтифлюшечки, это, батенька, вы к ним. К ним.

— Значит, — вздохнул Сидор, — готовимся к лету. Профессор подбирает состав небьющегося стекла и варит зелье. Корней с Маней, готовят новобранцев. Димон занят плесенью у себя в долине. А я? Я — так уж и быть, займусь организацией нашего персонального стеклодувного производства. Будем колбы для профессора дуть с пробирками, а пивные бутылки так, между делом. Заодно и деньги сэкономим на покупке пробирок.

— Ну и аквариумы для профессора, конечно, — недобро посмотрел он в его сторону. — Так уж и быть. Для раков. Точнее для омаров, — мрачно пошутил он.

Следующим днём он уже разговаривал с торговцами, заинтересовавшимися раками. Предложив, для смеха, идею с аквариумом, рождённую вчера в пылу разговора, Сидор был неприятно поражён ответной бурной реакцией.

Ему обещали всяческое содействие и помощь, лишь бы он их обеспечил и раками, и аквариумами. И, что самое интересное, аквариумы их заинтересовали больше. Их они готовы были брать и так, только дай. Маразм оказался удивительно заразным.

Совершенно неожиданно для него, идея с финтифлюшечками, аквариумами и гигараками на этом не кончилась. Она вызвала такое оживление среди торговцев, что предложений по покупке свалилось на него чуть ли не на год вперёд. Оставалось только реализовать всё это и тогда деньгами на безбедную жизнь они гарантировано были обеспечены на годы и годы. Теперь требовалось только договориться со стекловарами.

Но и здесь предложение профессора вызвало бурный восторг. Узнав о том, что они будут делать ещё и небьющееся стекло, о котором они только слышали в рассказах переселенцев из другого мира, стекловары пришли в такое возбуждение, что не давали ему покоя на менее двух часов, все, выспрашивая, что да как. Выяснив, наконец-то, все, что их интересовало и, поняв, что Сидор сам ещё полностью не представляет всего дела, они успокоились и пообещали найти ещё людей, в свой коллектив, чтобы ускорить выход первой продукции.

— Дурдом и маразм, — только каждый раз повторял Сидор, возвращаясь вечером домой в землянку. — Маразм крепчал.

Сидор наконец-то понял, что процесс окончательно вышел из-под контроля и нёсся дальше сломя голову.

На следующий день, Корней получил заявление от тех стекловаров, что собирались служить в городских войсках, с просьбой выкупить их контракт у войска и дать им возможность заниматься новой задачи, по их мнению, более важной, чем простая драчка с оборзевшими амазонками.

Посмеявшись над тем, как людей меняет глобальная задача и профессиональный интерес, Корней передал их просьбу Сидору, оставив того разбираться с Городским Советом.

Явившись в Совет, Сидор выкупил контракты стекловаров, а заодно и тех инженеров сталеваров, на кого давно положил глаз, мечтая развить у себя собственное производство железа. Благо профессор на пару с Сидором за время первой экспедиции умудрились каким-то неведомым им самим образом найти пару разрушенных печей по выплавке металла, что когда-то производился в тех местах.

Откуда там была железная руда, или медь, или ещё что, ни Сидор, ни профессор не имели ни малейшего представления, но надеялись с помощью новых подневольных помощников это выяснить.

Утешало только что был ещё один положительный результат той экспедиции. Даже жестокая дрессировка, устроенная Корнеем на новом полигоне учебного лагеря, не обеспечивала той слаженности и выучки воинского коллектива, как это делал простой поход по диким, незаселённым местам. И Совет города в полной мере проникся этим, обещав Корнею больше не препятствовать в их зимних походах, оставив всё на его персональное усмотрение.

И сам Корней с этого же дня железной рукой решительно принялся исправлять собственную недоработку.

Уже через три дня после возвращения, вторая группа курсантов отправилась по старым следам, для более точного и подробного картографирования местности и отработки навыков ведения боя в лесной и горной местности. Ей же был придан и один из инженеров сталеваров, с задачей найти месторождение железной руды, или ещё каких-нибудь полезных ископаемых.

Профессором ему была предоставлена карта с подробными кроками разрушенного местного сталелитейного производства, найденного первой экспедицией, и поставлена задача подробнейшей оценки найденных сооружений. Второе место, где было найдено нечто подобное, отложили на будущее, для второй группы, решив посмотреть, чего оба специалиста стоят по отдельности.

Нельзя сказать, что выкуп Сидором их контрактов у Городского Совета, сильно порадовал обоих сталеваров. Но реально в их положении ничего не менялось, разве что прибавилось немного нагрузки по своей прошлой специальности. Поэтому, поворчав немного для порядка, они нехотя дали согласие на исполнение дополнительных функций, не обговоренных в контракте. Тем более что за это им обещали немного доплатить.

К этому времени наконец-то пришёл и долгожданный караван с заказанным за Камнем оборудованием для стекольного производства.

К этому же времени и в Берлоге уже были готовы дома под жильё оставляемых в крепости семей стекловаров. И хотя многое ещё было не готово, но жить было можно. По крайней мере, печки в избах уже были. А что нигде не было ни единого окна, так никого это и не смущало. Главное крыша была, печь стояла, стены проконопачены. Остальное можно было и попозже доделать.

По крайней мере, перезимовать в Берлоге остаток зимы можно было без проблем. Теперь туда на новое место стекловаренного завода можно было со спокойной совестью посылать людей.

До весны делов там хватало, что делать они знали, и пока что о стекловарах можно было со спокойной совестью забыть.

— "Одной головной болью меньше", — подумал Сидор, отправляя ранним утром из города обоз с плотницким инструментом вслед за вытянувшейся в нитку колонной курсантов, направляющихся на новые места.

— Уф, — с облегчением перевёл он дух, рукавицей вытирая с лица пробившую его испарину. — "Ещё пара обозов кирпича, обоз гвоздей, одну, две бригады плотников, если попадётся кто-нибудь приличный, и об этом стеклянном геморрое можно будет на какое-то время забыть".

Поход за ягодой. *

Если Сидор думал, что сбросив со своей шеи заботы по новому делу он сможет отдохнуть, предавшись долгожданной зимней лени — он ошибся.

Отправив последний обоз и потыркавшись ещё денёк по разным углам, уже к вечеру Сидор захандрил. Сидя вечером дома в землянке, он флегматично размышлял на самую животрепещущую нынче тему очередного провала. "Что же мы делам не так?" — размышлял он. — "Стоило нам только наладить нормальную работу транспортной компании, лошади, сани, заказы, как сразу же всё разваливается".

— "Ну почему, — думал он, — караванщики не собираются обратно в Приморье в ближайшие две-три недели? Вот же обозники, мать их, — привычно вяло обругал он ленивых мужиков, упорно не желающих делать то что ему надо. — Ну что им мешает? Заказов нет? Да полно. Один только я ожидаю от них доставки разного материала, объёмом не менее чем на три рейса. Погода испортилась? Да нет, солнце светит, как будто весна на дворе. Может, перевалы снегом замело? Так не было за последнее время ни одного серьёзного снегопада, да и другие обозы снуют постоянно туда — сюда. Дорога — просто чудо. Вези что хош. Так чего же им не хватает? Чего они сиднем дома сидят? Примёрзли кормой к берегу? Непонятно", — вздохнул он.

Делать было совершенно нечего, поэтому можно было и немного пофилософствовать. Только профессор, по своему обыкновению ковырявшийся со своими колбами, был чем-то увлечённо занят.

Налив себе очередную кружечку крепко заваренного брусничного чая, заправив всё доброй ложкой своего любимого горного мёда, и с завистью посмотрев на увлечённого любимым делом профессора, Сидор наконец не выдержал.

— Профессор, — звякнув чайной ложечкой с кружке, Сидор решительно отставил недопитый чай в сторону, — а ответьте ка мне на такой вопрос. Что нам делать эти две недели, оставшиеся до следующего каравана? Лошади у нас есть, сани у нас есть. Вот и надо что-то придумать, чтобы не сидеть тупо сиднем, когда все наши дела стоят из-за саботажа обозников.

— А вы сами, в одиночку, своими силами, так сказать, не желаете в Приморье смотаться? — оторвался от своих пробирок профессор. — Тут ведь рядом.

— Я что, похож на самоубийцу? — флегматично отозвался Сидор, удивлённо воззрившись на него. — Вы видели, как вооружены их возчики? До зубов! Два пуда кованого и плетёного железа на плечах. Да охранников там не менее двадцати душ, не считая самих возчиков. А у нас ни одного. А их лошади? Лонгарские и райтбургские тяжеловозы! А у нас всего десяток гужевых, плохоньких безпородных лошадушек. У них пара тяжеловозов тянет груз до двух тонн, а у нас — хорошо если пол тонны потянет, не считая возчика.

— А величина самого каравана? Не менее двадцати саней в обозе.

— Меньший караван враз разграбят. Почему, вы думаете, доставка такая дорогая. Их же всех содержать надо. Да и охрана берёт немало. Дешёвых охранников в охрану не нанимают. Вот и встаёт такая доставка, чуть ли не втридорога по сравнению с речным транспортом, хотя там тоже много всяческих проблем. Одни амазонки, чего стоят. Потому видать и редкие у них рейсы.

— Хотя странно, — Сидор привычно полез чесать свой любимый затылок. — Ведь всё равно есть клиентура, так чего они спят и ни хрена не делают?

— Правда, если бы мы так не торопились, непонятно куда, — хмыкнул он, — то спокойно можно было бы подождать до весны. Но, выходит, и другие тоже куда-то торопятся, — с глубокомысленным видом продолжал он философствовать.

— Я ждать не могу, — неожиданно взъярился профессор. Сидор удивлённо посмотрел на него. Молчаливая до того статуя неожиданно заговорила. — У меня масса отложенных дел. Отложенных из-за нехватки материалов. То одного нет, то другого, то третьего. Взять хотя бы вино это ваше из шишко-ягоды. Надо же с ним разобраться, в конце то концов.

— А чего с ним разбираться, — оживился Сидор, почувствовав интересную тему. — Что там может быть такого нового в технологии его изготовления? Бери ягоду, отжимай сок, сбраживай. Выдержи несколько лет, где-нибудь в тёмном подвале с постоянной температурой, вот тебе и вино.

— Ну конечно, — усмехнулся желчно профессор. — Вот так взял, сок отжал и тут тебе и вино готово. А я вот взял на анализ пару бутылок из тех, что вы от князя привезли, и скажу вам, батенька, что они его явно чем-то бодяжат для крепости. Чуть ли не вытяжкой из мухоморов.

— Галлюциногены из грибов? — широко распахнул от удивления глаза Сидор.

— Это образно, — раздражённо махнул на него рукой профессор.

— Я говорю что технология его изготовления далека от той, что вы сейчас мне так красочно расписали, — желчно усмехнулся он.

— Ну, профессор, — возмутился Сидор, — я же вам не винодел. В конце концов, у каждого мастера своё вино. Главное, оценка потребителем. А потребитель, — Сидор с довольным видом хлопнул ладонью себя по брюху, — его принимает на ура! Эти две бутылки, что вы так небрежно взяли для опытов, где-нибудь в землях амазонок обошлись бы не менее чем в десять золотых каждая, а в Западных Баронствах еще, небось, и дороже.

— В конце то концов, это вино можно пить? Можно, — сам с собой согласился Сидор. — Продать его, коли, произведём, можно? Можно, — повторил он. — Так в чём проблемы, профессор?

— Проблемы в том, что вино это дрянь, как бы оно вам не нравилось. В нём много посторонних примесей, как в паршивой водке, а значит после его распития, должна болеть голова.

— Ну, профессор, — поморщившись, Сидор почесал голову, отчётливо вспомнив нечто-то подобное, — после любой водки голова болит, особенно если её много откушать. Помню, в замке у князя, мы изрядно этого винца на душу вместе с ним принять изволили. Всё князь подливал, сволочь, на радостях, что нашлась племянница, которую он, было, уж похоронил. Так на следующий день не знали, на какую стенку влезть, что я, что Димон. Только, вот, Мане и свезло тогда. Она как раз накануне всё была занята со своей ненаглядной княжной и так и не отведала того скотского пойла.

— Но пилось оно легко, что правда, то правда. Вкус, опять же, запах… Точнее аромат, — поторопился поправиться Сидор. — Запах это уже от другого. Всё, просто чудо, а похмелье — мрак, хоть вешайся. Значит это от примесей, — задумчиво протянул он. — Ну так это ерунда. Всё это наверняка легко чистится, тем же древесным углём или ещё чем подобным.

— Э, — схватился Сидор, — погодите ка, профессор, — остановил он свои ностальгические воспоминания. — Вы, что же это, хотите мне сказать, что пустили две бутылки коллекционного орехового вина на опыты? — изумлённо уставился он на него. Похоже, до Сидора только сейчас дошло что сотворил профессор.

— А я вам что говорю, — с усмешкой посмотрел тот на него. — Откуда я, по-вашему, знаю состав того вина, и что от него должна болеть голова. И должен вам заявить, что этого мне мало. Надо бы ещё хотя бы пару бутылок, а лучше дюжину. Покумекать о том, о сём, — покрутил он пальцами у виска. — Жаль, что нет свежей ягоды из которой можно надавить сока. А то бы я восстановил свои опыты, проведённые у князя и так бездарно потерянные.

— Ну ладно, я виноват, по их мнению. Но, зачем же записи мои было жечь? Ведь сколько времени я на них потратил. Страшно вспомнить! С утра и до вечера, с утра и до вечера, не покладая рук. Такой рецепт вывел. Чудо, что должно было быть. И всё в костёр, — с горечью вспомнил профессор. — Месяца не хватило, чтобы сделать конечный продукт.

— И ведь демонстративно так сожгли. У меня на глазах всё порвали и пожгли, — расстроенный профессор, отвернулся от Сидора и замолчал.

— Наверное, вы упрашивали этого не делать, — прервал Сидор затянувшееся молчание. — Вот они вам назло всё и спалили. Ну да не беда. Мы же с Димоном вам принесли по осени пару коробов ягод с острова на болоте. Правда, это не совсем та ягода, что у князя, да и мороженная. Но всё равно, оттаяли и соку надавили. И при желании…

— Э-э, — не отвлекаясь от своих опытов, профессор раздражённо отмахнулся от Сидора. — Этой ягоды, что вы принесли, только на пару стаканов сока и хватило. Но сок, надо сказать, был отменный, — с невольным восхищением прищёлкнул он языком.

— Так уж и на пару, — насмешливо уточнил Сидор. — Сорок литров ягоды?

— Ну, может и не на пару, — нехотя согласился профессор. — Но всё равно мало. Ну, сделал я, сколько-то там литров вина. То ли десять, то ли тридцать, ну жмых на бражку поставил. Так там и вышло всего литр, полтора самогона. А остальное, на выброс.

— Ну и что я вам сделаю с полутора литрами самогона? Их уже Димон, наверное, давно оприходовал. Вот если бы вы мне литров двести такой самогонки предоставили, то я бы вам сказал, что и как надо с ней делать. И чтобы вино из неё было хорошее, и водка отличная вышла. Хотя, конечно, я лучше разбираюсь в спиртах, чем в винах.

— Ну, так и гоните себе спирт, — усмехнулся Сидор. Из его ещё пять минут назад пьяных глаз окончательно исчезли последние следы алкоголя. — А потом делайте из него водку и заливайте в дубовые бочки. Или ещё проще — гоните просто самогон и разливайте его по бочкам. Вот вам и будет или коньяк, или виски. Одно из четырёх. И как план? — заинтересованно взглянул он на него.

Фраза о двухстах литрах хорошего спирта его сильно заинтересовала, как и сама тема. Винокурение всегда и везде было наивыгоднейшим делом и он мгновенно решил им заняться. Благо и профессор, судя по всему был не против.

— Ну и чем же он плох? — насупившись, продолжил он, глядя на скептически не него смотрящего профессора.

— Где? — усмехнулся профессор. — Где, я вас спрашиваю, этот ваш спирт. Раньше, чем через пару лет, не будет точно, а вероятнее всего, и ещё позже. Пока эти ваши черенки вырастут, пока дадут ягоду, пройдёт не менее пяти лет, и то, только если всё хорошо будет. Так что, заниматься этим вашим вином или спиртом из шишко-ягоды, увольте. Как говорил Ходжа Насреддин, за пять лет, или там, за десять, или ишак научится читать, или шах сдохнет.

— Так вот, я думаю, что, скорее я сдохну, чем у вас этот кустарник ягоду даст, а потому и время своё на это тратить я не намерен.

— Ну, а если мы вас прямо сейчас этой ягодой обеспечим? — задумчиво глядя на профессора, поинтересовался Сидор.

— Сначала обеспечьте, а потом спрашивайте, — сердито отмахнулся профессор. Тратить своё дорогое время и заниматься пустым прожектёрством по его мнению не стоило.

Следующим же утром Сидор барабанил в дверь избушки Корнея в Медвежьей крепости. Дверь открыла сонная Маня. Зябко кутаясь в серую пуховую шаль, они первым делом обругала неугомонного Сидора, не дающего спать добропорядочным беременным женщинам и подымающих их ещё до рассвета. Потом, видимо сжалившись над голодным Сидором, явно не евшем с раннего утра, поставила на плиту чайник и пока не напоила его чаем, говорить по делам отказывалась.

Только влив в Сидора не менее двух кружек чая с мёдом и накормив ватрушками, она наконец-то сказала, что Корней, уже как с час, до его прихода, отправился на полигон, муштровать новобранцев. Сладостно позёвывая и откровенно насмешливо наблюдая за покрасневшим от злости Сидором, вознегодовавшим за пустую трату времени, она ему посоветовала узнавать о планах её мужа накануне, а не в день, когда что-то припрёт.

Ругаясь сквозь зубы и кляня вредную бабёнку, нашедшую всё-таки способ на нём отыграться, Сидор, отправился на полигон, до которого своим ходом надо было добираться ещё часа два. Пару предусмотрительно прихваченных с Машиного стола вкусных ватрушек, на которые та оказалась великая мастерица, он уже дожёвывал на ходу.

Найдя на краю поляны Корнея, гоняющего взмыленных в полном смысле этого слова, очередных новобранцев, Сидор попросил его ненадолго отвлечься, дав передышку несчастным.

Не вдаваясь в детали, он предложил ему отправиться на остров за шишкой-ягодой.

— Ну и зачем нам туда надо сейчас соваться? — удивился Корней. — Неужели нельзя подождать до весны, когда потеплее будет, да и снега мешать не будут.

— Можно конечно и до весны подождать, только тогда наши лошади простаивать будут. Караванщики уже неделя, как застряли в городе, и никуда не двигаются. И в ближайшую пару, тройку недель, они точно никуда не собираются.

— Ну и нафига нам это надо? У них какие-то свои дела в городе, требующие их обязательного присутствия на месте, а время то идёт. Всё стоит. Да и профессор пожаловался, что ему ягод шишко-ягоды для опытов по вину не хватает, — схитрил Сидор. — Вот я и подумал, а что бы нам не прокатиться до того ягодного острова. На санях. Я уже всё продумал. Димона третьим возьмём.

— Ну ка, ну ка, — поторопил его Корней. — Поделись своей очередной завиральной идеей, а то мы давненько ни во что не влипали.

— Ну так вот, — усмехнулся Сидор. Он уже понял, что Корней попался на крючок, и с удовольствием принялся излагать свой грандиозный план. — Нам надо заказать у корзинщиков шесть контейнеров из лозы.

— Что заказать? — поразился Корней.

— Ах, да, — опомнился Сидор, — вечно забываю, что ты не из нашего мира. Так вот, поясняю, контейнер — это такой большой короб, который можно свободно снимать и перемещать с любого носителя. В данном случае, под носителем я имею в виду сани. Ну, это своего рода переносной сундук, только большого размера и многократного использования. Из лозы он делается для облегчения веса, да и дешевле это, я так думаю, чем просто большой ящик заказать. Он с крышкой. Мы его крепим на санях и едем все трое за ягодой на наших шести лошадях. По две лошади с санями на человека. Размеры такого короба — два на три метра и полтора метра высотой. Он трапецеидального вида, широким днищем крепится к саням. Такая форма не даст ему легко опрокидываться. Центр остойчивости будет ниже, чем в простом коробе. До конца недели, я думаю, мастера нам сделают шесть таких коробов. Мы их закрепим на санях и за пару недель обернёмся на остров за ягодой и обратно. Летом то, и за неделю управились бы, а зимой, да без дорог, дольше будет. По приезду, просто скидываем короба с саней, перетаскиваем, не высыпая, в пещеры, там, если я не ошибаюсь, ледник уже давно заготовлен, крепим новые пустые короба, и если караванщики опять не собрались, отправляемся в новый путь. Ты за себя оставляешь Маню и профессора, да и младшим твоим командирам не мешало бы потренироваться в командовании, а мы, только трое, чтобы не раскрывать места с ягодой, хоть пару рейсов, да сделаем. Вот и обеспечим профессора продуктом для его опытов по выгонке спирта из шишко-ягоды и получения коньяка. Время то идёт. Надо спешить. Князь с княжной не зевают, а мы ещё и не начали толком своё Великое Коньячное Дело.

— Ну, это единственный аргумент, который следует принять во внимание, — Корней с задумчивым видом с силой провёл ладонью по подбородку. — Все эти бредни с простаивающими возчиками, ерунда. А вот князь — это серьёзно. С таким врагом расслабляться никак нельзя, тут ты на удивление прав, — воткнул он ему шпильку. — Так что собирай вечером Совет, будем мозговать, как лучше это дело провернуть.

Этим же вечером в землянке состоялся очередной "Совет Стаи", как любила называть эти посиделки Маня. Хоть и было бы удобнее провести его в крепости, вдали от чужих глаз, но профессор упёрся, не желая покидать тёплую землянку и брести куда-то за город по морозу. Уважая его старые кости, все и собрались в городе.

Сидор снова изложил свою главную мысль с коробами, ягодой и простаивающим караваном. На удивление, все единогласно были согласны с мнением Корнея, что простаивающие возчики, что так бесило Сидора, это ерунда. И в то же время сама мысль о конкуренции со стороны Подгорного князя с княжной заставила всех поддержать идею с поездкой, и необходимостью продолжения опытов по созданию новых сортов вин и водки из шишко-ягоды.

— То, что надо восстановить все проведённые ранее опыты в замке Подгорного князя, даже не обсуждается, — твёрдо заявила Маня, жёстко хлопнув ладошкой по столешнице. — Вот тут Сидор со своей инициативой, угодил не в бровь, а в профессорский глаз.

— Не имея ягоды, профессор не может их восстановить. Получается, что надо ехать за сырьём. Но, как?

— Стоит только проехать по снегу один раз и санный след будет явно виден до весны. По нему любой дурак найдёт нашу ягоду, и будет пользоваться ею в своё удовольствие. Охрану к ягоднику не приставишь, замёрзнет, а стоит только один раз показать путь, как мы лишимся монополии на шишко-ягоду.

— Поэтому я и предлагаю ехать только втроём, без возчиков, чтобы никто, кроме нас не знал пути, — недоумевающе заметил Сидор. — А санный след можно замаскировать любым снегопадом. Стоит только дождаться его и можно смело отправляться в путь.

— В этом то и вся проблема, — Маня с сожалением покачала головой. — Ты настаиваешь на срочности, а по мнению местных старожилов, такая ясная погода продержится чуть ли не до весны. Так что, отправляясь в конце недели на ягодный остров, свой след вы никак не скроете в течении не менее чем двух недель. И если кто захочет, по санному следу, наше место быстро найдёт. Если бы хоть никто не знал о шишко-ягоде, — вздохнула обречённо она. — Так ведь весь же город о ней жужжит, как стая навозных мух.

— Тогда остаётся одно, — тяжело вздохнул теперь уже Сидор. — Официально заявить на него свои права, и никого к нему не подпускать. Это легко сделать, я выяснял в Городском Совете. Всего и делов то — обнести выбранный участок столбами со своими метками. Потом делаешь план, и спокойно регистрируешь участок в Городском Совете.

— Ежели же хочешь чтоб всё было красиво, то в удобное для тебя время, придёт местный землемер и составит официальный план на эту территорию. Он уже всё красивенько и детально разрисует.

— Но чтобы сильно не обольщаться той благостной картиной, нарисованной мне в городской Управе и в Совете, и поскольку мы уже знаем что за нашей спиной члены Совета стараются проворачивать собственные дела, предлагаю поступить следующим образом.

— Монополию на ягоду мы всё равно долго не удержим. Из любой косточки можно вырастить плодовый куст. А этих косточек мы уже по городу разбросали сотни, когда ещё с первыми двумя коробами пришли. Так что, пойдём официальным путём и не будем сторожиться.

— Корней, — кивнул он ему, — устраивает очередные манёвры в той стороне, где у нас находится ягодный остров, благо на это у нас уже есть безсрочное разрешение Совета. Мы с Димоном, едем вместе с ним. Под амуницию и прочее, берём всех наших гужевых лошадей. — Сидор покосился на попытавшегося было возмутиться Корнея. — Гужевых, гужевых, — улыбнулся он, глядя на сердито запыхтевшего Корнея. — Их у нас ровно десять штук. Значит нам надо десять саней и десять коробов.

— Или, — задумался он, — возможен такой вариант. Мы разбираем здесь пару готовых срубов, грузим их на сани, доставляем до места и там собираем. Один день и у нас нормальное, тёплое жильё. Таким образом — сразу формируем там стационарное поселение. Сделаем там этакую "Лесную дачу". И для присмотра за ягодником будет, и как место для сбора и первичной обработки урожая ягоды подойдёт. Пока ещё княжеские черенки во взрослое растение вырастут, а тут уже считай что готовая плантация. На самом деле — чего добру пропадать.

— Вот, считайте у нас будет готовое дальнее поместье, — с довольным видом потёр он руками. — И никто уже его не отберёт. Всё оформим официально, как новое поселение. На него никто из Совета и внимания не обратит. Они каждый месяц до десятка таких хуторов регистрируют. А Корнеевы новобранцы, помимо своих манёвров, ещё и дорогу туда проложат, своими лыжами. Всё лошадям легче будет пробираться по снегу.

— Если мне не изменяет память, — задумчиво заметил Димон, — то на том ягодном острове и для приличных размеров крепости места хватит.

— Нет! — Димон с задумчивым видом покачал у себя перед носом указательным пальцем. — Надо сразу там делать острожек. Вот он и будет таким поселением. Чего тут голову ломать.

— Место там глухое, людей нет, а ящеры, как мне помнится, шляются там, как у себя дома, поэтому и начинать надо сразу с острожка. И если возражений нет, то такую программу и примем.

Организация нового острожка, или точнее укрепленного хутора, как-то разом и неожиданно свалившаяся на Сидора, и поначалу казавшаяся не такой уж и большой проблемой, породила снежный ком не решаемых с лёту вопросов.

Главное, решение с контейнерами пришлось менять, как только приступили к работе.

Практически сразу стало понятно, что перемещать короб размером два на три метра, да полутораметровой высоты, возможно только с помощью подъёмного крана, которого на всей этой планете не существовало в принципе. Пришлось заказывать короба уже меньших размеров, более удобные, с расчётом на переноску не более чем для двух человек. И из них уже на санях громоздить сборно-разборную конструкцию для перевоза. Это, сдвинуло время выхода каравана сразу на трое суток.

Чтобы не терять времени, собрали небольшую группу в составе Димона и десятка егерей и отправили вперёд для прокладывания предварительного пути, уточнения и проверки дороги.

Димон вернулся ровно через неделю. Довольный, словно с какого-либо горного курорта, накатавшись на лыжах и выяснив всё что им было надо.

И на следующий же день, рано с утра вышли. К этому времени всё было готово. Отряд поддержки, в сто курсантов, уже имеющих опыт по передвижению по заснеженному лесу и обоз с провиантом и коробами, приготовленными под ягоду, а сейчас, для виду забитыми всяческими хозяйственными мелочами.

Первую половину дороги прошли буквально за пару дней, так она уже была наезжена и укатана, что стекольщиками, что первым отрядом Димона. Дальше пошло тяжелее.

Первая половина пути практически совпадала по направлению с маршрутом движения к стекольному заводу, но уже с середины пути пришлось резко отвернуть в сторону гор и двигаться дальше по целине, где только узкий след лыж первой экспедиции Димона, показывал общее направление.

К концу недели они вышли на край обширного пожарища, видимо не далее как прошедшим летом бушевавшего в этом краю. И там, где-то вдалеке, на краю болота, на самом дальнем краю обширного понижения, амфитеатром полого спускающегося к большой проплешине заснеженного болота, с большим трудом можно было разглядеть зелёную куртину. Добраться туда напрямую, по диким завалам полусгоревших и хаотически перемешанных между собой полусгоревших деревьев, было нереально.

И уже был коней короткого зимнего дня.

Рассмотреть что-либо в сгущающихся сумерках было совершенно невозможно, поэтому принятие решения о маршруте дальнейшего движения отложили на утро.

— Утро вечера мудренее, — смеялся Димон, чрезвычайно довольный тем, что в последние недели он не сидит сиднем в опостылевшей ему долине, а куда-то движется.

Для него сейчас главным было двигаться. Двигаться, неважно куда. Его непоседливой, неугомонной натуре требовалось движение, и он, как застоявшаяся лошадь, радовался каждому дню, проведённому на воле.

Разглядывая, следующим утром, видневшееся вдалеке, в низине, зелёное пятно, они никак не могли принять окончательное решение, как им дальше двигаться. Единственное, что их хоть как-то утешало, так это то, что они вышли не где-нибудь в середине горельника, а на его край.

Димон хорошо постарался и тщательно разведал путь. Поэтому сейчас они могли свободно, с краю обогнуть этот дикий древесный хаос прошлогоднего горельника. Там картина была просто чудовищная, пройти было совершенно немыслимо.

Двигаясь по краю горельника, как бы огибая его, колонна медленно, затратив на это целый день, спустилась к виднеющемуся далеко внизу болоту. Дойдя до края, на месте они обнаружили невысокий земляной вал, огибающий по краю низину и, не найденный Димоном в первый раз. Двигаясь по нему, добрались наконец-то до острова.

Как оказалось, это был единственный возвышенный участок по которому можно было, не залезая в болото, добраться до намеченного ими зелёного пятна. Это был тот самый ягодный остов, который они так упорно искали.

Найдя приемлемое место для устройства временного лагеря, отряд разбил палатки и стал устраиваться на долговременное жильё.

Самое неприятное было то, что в этом как бы лесном краю элементарно не было леса, пригодного для строительства. Всё, что они видели прошлой весной, сгорело в пламени бушевавшего в этих местах прошлым летом пожара. Весь пригодный для строительства лес был уничтожен.

Оказалось, что мысль Сидора везти с собой срубы была не такая уж и глупая. Даже на простейший тын вокруг предполагаемого будущего острожка на месте леса не было.

Зелёная куртина чудом выжившего в чудовищном пожарище полуострова на болоте — это было единственное зелёное пятно во всей ближайшей округе.

— Южный склон, южный склон, — грустно прокомментировал сложившееся положение Сидор, рассматривая из-под руки хаос пожарища.

Сидя на принесённом для костра полуобгорелом бревне перед разбитой одной из первых командирской палаткой, Сидор обозревал в первых лучах позднего зимнего утра полого подымающийся перед ним чудовищно огромный склон с прошлогодним горельником и грустным голосом комментировал то, что видел перед собой:

— Идеальное место для виноградника, или для нашего кустарника. Было. Только какая же сволочь здесь такую огромадную бяку устроила?

— Гроза наверное, — пожал плечами Димон. — Знаешь же как это бывает.

— Сверкнёт молния, загорится одно дерево и ага! На тысячи и тысячи гектар вокруг такой вот хаос, — кивнул он в сторону горельника.

— Интересно, а он там рос? Наш кустарник, — пояснил он повернувшемуся в его сторону Сидору.

— Может и рос, да только на этом пожарище одни угольки от него только и остались, — невесело откликнулся Сидор. — Хорошо, хоть на острове уцелел. Где бы мы сейчас собирали нашу ягоду.

— Видать бобры поработали, — кивнул он на широкую полосу мелководья, отделяющую остров от горельника. — Когда в прошлый раз мы тут были, этой залитой водой низины точно не было. Низина была, а воды в ней не было. Да и сам остров не сидел так низко в воде. И год назад это был даже не полуостров, а так, небольшой мысок леса, выступающий в болото. Это точно, это место я помню.

— Да…, - тихо протянул он, окидывая задумчивым взглядом обильно увешанный плодами кустарник, густо покрывающий невысокую возвышенность мысом выдвигающуюся в расстилающееся вокруг болото. — Сколько же его здесь? По-моему, мы с нашим десятком саней здорово не рассчитали. Тут эту ягоду нам надо было с осени начинать вывозить, а не сейчас по снегу мучиться. Тогда, может быть к весне, мы бы и управились. Это же надо какой плодовитый, — удивлённо покачал он головой.

— У меня возникла одна нехорошая, риторическая мысль, — заметил подошедший незаметно Корней. — Зачем надо было тащить черенки шишко-ягоды из Подгорного княжества, когда его тут немерено. Вон, — кивнул он на захламлённый горельником склон долины, — расчищай склон и сажай сколько влезет. А вот вам рассада, — мрачно кивнул он в противоположную сторону.

— Сколько мы труда угробили на те черенки, — покачал головой Димон. — Чуть саму Подгорную княжну с князем не шлёпнули. И зачем? Если бы не черенки, он бы за нами и не погнался. Ему на нашего профессора было откровенно наплевать. А завёлся он только тогда, когда почувствовала в нас конкурентов, когда испугался что его по кошельку вдарят.

— Поздно пить Боржом, когда почки отвалились, — криво улыбнувшись, хрипло отозвался Сидор. — Раз вдарили, вдарим и второй. Да и с профессором неизвестно ещё как бы повернулось. Точнее — известно, — тихо добавил он.

— И с саженцами княжескими не всё так просто, — бросил он взгляд на Корнея. — Я у князя не видел такой дикой урожайности. Ты мне что хочешь говори, но столько ягоды на его кустах не было.

— А по поводу склона, ты Корней прав, будем расчищать и сажать. А для этого нам здесь крепость не крепость, а крепкий хутор строить придётся. Только вот непонятно из чего. Не из горелого же леса.

— Ну, по крайней мере, по краю горельника, лес ещё есть, а дальше, так его вообще полно, — заметил Димон. — Если ты помнишь, то двигались мы сюда по такой чащобе, что непонятно было, как вообще между стволами пробирались. Единственно только доставку организовать надо, а для этого придётся оставить здесь пару лошадей и нанять для работ сюда дополнительно пару бригад плотников. Пусть дорогу в чащобе вырубают, а лес пойдёт на устройство здесь острожка.

— Насколько я понимаю, — недовольно заметил Корней, — вы, вместо плотников, опять намереваетесь использовать моих курсантов. Хрен вам, таким хитрожопым. Им учиться воевать надо, а не строительством вашим заниматься или сельхозработами. Укреплённый острожек они поставят. Маленький, временный, чтоб только до весны простоял. Ну, а дальше сами разбирайтесь, — покачал он головой. — Стройте всё, что угодно, но только не руками моих курсантов. Совет и так уже косо смотрит на все наши предприятия с курсантами. Если так и дальше пойдёт, то их могут вообще отобрать. И с кем тогда останемся? До сего дня я только пять человек и смог нанять нам на службу. И то…, - поморщился он, с брезгливой миной на лице махнув рукой.

— Так речь и идёт о временном лагере, здесь на холмике рядом с островом, — тут же постарался успокоить его Сидор, — Тогда сбором ягоды заниматься сейчас не будем, а доставим по проложенной дороге нужный для первоначального укрепления лес, а потом и займёмся тем, за чем пришли.

Следующим же утром половина курсантов уже расчищала площадку под острожек, а оставшихся погнали в лес на вырубку. Всех лошадей направили на вывоз леса.

Как Корней не кривился, говоря, что место это мало пригодно для учебного лагеря, и сыро, и болото рядом, и голо кругом, издалека, мол, укрепление видно, и леса для строительства нормального нет, но ему пришлось смириться.

Но в чём он упёрся насмерть, так это с работами по расчистке склона горельника.

Как не подначивали его Сидор с Димоном с ускорением начала работ под посадку шишко-ягоды будущей весной, тот на провокацию так и не поддались.

Всё же энтузиазм, а точнее маленькая денежная премия, обещанная курсантам за скорейшее окончание строительства крепости, сотворили настоящее чудо. И ровно через семь дней после начала работ, небольшой острожек с тремя жилыми избами, одной сторожевой вышкой и окружённый невысоким, всего лишь четырёхметровым тыном без всякой насыпи, стоял.

И сразу же по окончанию работ всех курсантов бросили всех на сбор шишко-ягоды, в качестве поощрения пообещав по окончании работ по полуведёрному бочонку вина из будущего урожая шишко-ягоды.

На ветвях оставили только самую малость для пропитания зверья с птицами, которые не смотря на толчею людей в кустарнике, активно помогали им в процессе собирания ягоды, не обращая на людей ни малейшего внимания.

Весь собранный урожай сложили в одном из углов острожка под навесом, огородив только жердевым заплотом, оббитым шкурами, и привалив с боков и сверху утоптанным, плотным снегом — для предотвращения просыпания сквозь щели собранной ягоды и для защиты от оттепели.

Наконец закончив все запланированные первоначально работы экспедиция, с десятком саней, нагруженных под завязку мороженной шишко-ягодой, вышла обратно.

На месте, для охраны ягодника и острожка, Корнеем была оставлена единственная нанятая им на сегодняшний день пятёрка егерей во главе с десятником из числа курсантов, и подробнейший план будущих учебных мероприятий на всё время их здешнего заточения.

Теперь, пребывание в этой новой крепости на болоте стало рассматриваться как этап учебного процесса подготовки курсантов, и наличный состав планировалось менять каждые две недели, по мере отработки практических навыков, заложенных в учебный процесс.

Обратная дорога заняла намного меньше времени и уже через четверо суток они все были в городе и тут же принялись готовиться к новому походу на Ягодный остров. Пока было решено ограничиться только двумя санями с комплектами коробов для перевозки шишко-ягоды, а дальше решили смотреть по обстоятельствам.

Собранную ягоду разместили в леднике, устроенному в одной из пещер Долины.

Пока они бродили по лесам, нанятый Сидором в помощь профессору паренёк, наморозил в ней столько льда, что его хватило бы на очередной ледниковый период, как шутил профессор.

В этом леднике, мороженая ягода могла храниться без всякого для себя ущерба, хоть до следующего сезона, настолько тщательно была устроена защита от возможного тепла с улицы.

Удивительно, но этот паренёк оказался просто феноменально работоспособен. Не вспоминая про великолепно устроенный ледник, первым же делом, на которое он тут же их подбил сразу после приезда, была торговля шишко-ягодой на городском рынке. И естественным образом вся торговля на местном базаре, свалилась на самого же инициатора.

Мороженную шишко-ягоду для пробы выкинули на городской рынок как лакомство. Для компотов хозяйкам или ещё чего. Дёшево. В первый день её вообще никто не брал. Пришлось Васятке организовать безплатную раздачу мороженой ягоды, на пробу хозяйкам. Подействовало. На другой день её стали уже покупать. Это говорило о том, что со временем, на ягоду образуется устойчивый спрос. Стало ясно, что, со временем, им придётся снять постоянное место на рынке и нанять человека на торговлю. Так, в конечном счёте, и вышло.

Поскольку все были заняты своими делами, и торговать никто не имел ни малейшего желания, то все вопросы с торговлей свалили на пацана. Он же занялся и наймом продавца, и поставкой ягоды на прилавок из ледника долины. Да и оплата торгового места, в конечном итоге, свалилась на него же.

Все остальные готовили новый поход.

Было намечено его приурочить к сроку окончания учебного плана мероприятий, определённых Корнеем для оставшихся в крепости курсантов.

Закончив все текущие по этому проекту мероприятия, провели краткое совещание в узком кругу, посвящённое итогам похода, на котором пришли к однозначному выводу, что хоть и закончилась данная экспедиция успешно, но успокаиваться ещё рано. Поэтому, стали готовиться к новым выходам в зимний лес.