Литейный.*

Сразу после перевала являться прямиком домой в город у Сидора не было ни малейшего желания. Будущая встреча с женой откровенно его тяготила, потому как он прекрасно понимал чего ему от Беллы стоило ждать. Ничего кроме новых упрёков.

Оказалось, что Белла слишком трепетно относится к такому понятию как дворянская честь, в собственной её интерпретации, и однозначно прямолинейно. А в таком раздражённом состоянии, в котором она пребывала всё последнее время после памятной встречи, ждать от неё иного отношения — не стоило.

Поэтому Сидор сразу после посещения Басанрогского перевала, не заезжая домой, и приехал на литейный, поговорить с ребятами по новым возникшим обстоятельствам. Уж они то его хотя бы внимательно выслушали, а не били сразу по голове первым подвернувшимся под руку тяжёлым предметом, так чтоб он потом полчаса валялся без сознания на полу с рассечённой до крови головой.

К слову сказать, Сидор на Беллу после того случая не злился, что та раскроила ему голову до крови каким-то керамическим суповым черпаком. Сам виноват. Нечего было глазами хлопать и рот разевать. Якобы от любимой жены не ждал ничего подобного. Ну и дурак что не ждал. Помнить надо с кем под одной крышей живёшь.

Расслабился.

И насколько, раз пропустил такой удар, он понял только в тот момент, когда, очнувшись на полу в спальне своего гостевого домика на литейном, увидел над собой широко распахнутые испуганные глаза низко склонившейся над ним Дашки. Взятая Беллой с собой в эту поездку для выполнения всяких мелких поручений, она осторожно влажной тряпкой вытирала что-то мокрое с его лица.

К слову сказать, Белла так к нему в тот вечер и не подошла, даже не поинтересовавшись чего она натворила своим черпаком. Обиделась, оскорблённая в лучших своих чувствах, и следующим же утром отбыла с завода в город, захватив с собой и Дашку.

Ну да Сидор после того случая тоже на неё серьёзно обиделся. И с тех пор так с ней ни разу и не разговаривал, сразу после её отъезда убыв на Басанрог.

Переговорил только напоследок с Корнеем, сказав чтоб тот ждал от него весточки, по итогам переговоров с Ведуном, а пока что, не теряя времени готовился к поездке в баронства. От пришедшей ему в голову идеи отказываться Сидор не собирался.

В его представлении, на сегодняшний день это было единственное верное решение, которое бы помогло им справиться практически со всеми накопившимися проблемами.

Потому как даже только простое предложение о том, озвученное Лёхе с Василием, по найму ими работников в баронствах под видом обозных шлюх, вызвало у тех не просто восторг, а натуральную буйную радость.

И, если бы у Сидора не болела так сильно голова и периодически не кружилось бы всё перед глазами, от явного сотрясения мозга, он может быть тоже в тот день принял участие в буйном празднике, устроенном мужиками с завода в честь столь богатой идеи.

— Ну вот я вам и всё рассказал, — Сидор закончил свой детальный пересказ Лёхе с Василием всех эпизодов своей встречи с Ведуном на перевале. — Что думаете?

Вечер встречи с друзьями и посиделки за чашечкой лимонного чая в приятной компании, у него в гостевом домике на литейном. судя по настороженной реакции на его рассказ парней, обещал быть результативным.

— Говорил, говорю и говорить буду, — после короткой паузы негромко отозвался Василий.

Обменявшись с другом Лёхой многозначительными взглядами, Василий начал первым.

— Перечислить по пунктам в какое дерьмо он нас подставляет, или сам догадываешься?

— Перечисляй, — согласно кивнул Сидор. — Всегда приятно убедиться самому, что ты такой весь из себя умный, раз сам догадался о чём-либо. Так что если наши мнения совпадут, я пойму что был прав.

— Начинай, — снова кивнул он ему головой.

— Ну, раз так, — начал Василий, ещё раз молча переглянувшись с Лёхой. — Тогда первое, что приходит в голову. Ведуна категорически не устраивает наша самостоятельность. Как и Голова, они ищет кого-нибудь, ктоб прогнулся под него.

— Поясни, — с любопытством уставился на него Сидор. — Что ты имеешь в виду?

— Он старательно заваливает тебя делами, чтобы не допустить твоего отъезда в Приморье, где мы проводим самостоятельную торговую и хозяйственную политику. Старательно нацеливает тебя на решение тех дел, которые выгодно представляют лично его в глазах всего Территориального Совета.

Повышение уровня образования населения это несомненно выгодно всем, — загнул он мизинец на правой руке. — Кроме нас, — с кривой ухмылкой уточнил он.

За свой счёт мы учим всех, кого ни попадя. Но в любой момент он, или кто другой, не важно, сославшись на насущные государственные нужды, интересы общества и прочую муть, спокойно заберёт любого обученного за наш счёт спеца, поскольку стипендии то — именные. И именные именно от Территориального Совета, а не от нас. И спокойно будет использовать нужного ему человека в собственных нуждах.

Да и вообще, — криво усмехнулся он. — Насколько помнится мне, ящеры выявили более трёхсот человек, потенциально способных к обучению на целителя? Даже если к концу обучения дойдёт треть — это сто целителей. Как ты их собираешься использовать чтобы они вернули нам все потраченные на их обучение средства?

Лично я такой работы для них, даже рядом с собой не вижу.

— И давно доказано, — поддержал его Лёха. — Что намного выгоднее купить нужного тебе специалиста, даже за большие деньги, чем растить его с нуля.

Что ты и сам прекрасно наблюдаешь на примере использования ящеров врачей в собственном обозе.

— Поэтому, если кого и учить, то лишь тех парней, что присягнут тебе, как твои собственные дружинники, — веско, тихим голосом продолжил Василий. — Хоть формально и обозники, но они твои на целых двадцать пять лет. Да и потом рядом будут держаться, хотя бы в силу привычки. И вот этого ничто не изменит.

— А двадцать пять — не десять лет, — криво усмехнулся и Лёха. — За которые они еле-еле отработают потраченные на их обучение средства. И ни хрена ты на них не заработаешь, особенно на девках, которые тут же побегут рожать детей. Потому как это для них намного важней чем какие-то отработки, какому-то барону, непонятно с чего. Лишь потому, что это им сказал какой-то Территориальный Совет пять лет тому назад, когда они только-только собирались поступать на учёбу.

К тому ж, вот увидишь, стоит только тебе начать оплачивать эту программу обучения, стоит только дать Ведуну денег, как у тебя тут же появятся совершенно конкретные имена, совершенно конкретных людей по совершенно конкретным специальностям. И никак не тех, кого бы ты сам выбрал, на свой вкус, по своему усмотрению. Будь уверен в этом, — с кривой ухмылкой заметил он.

— В принципе на одном этом можно было бы весь анализ и закончить, — зло оскалился Василий. — Но ещё скажу по поводу амазонок и продажи им лодий. Очень хочется.

Думаешь продавать — продай. Дело твоё. Но денег в его руки не давай. Пятьсот тысяч за пять лодий — пусть. Не густо, конечно, но бывает и ещё меньше.

Тут хитрость в другом. Никто на глазах у всех считать деньги не будет, так что и на словах сказать можно всё что угодно. Хоть пятьсот тысяч за пять лодий, хоть миллион. Другое дело, что миллион это заведомо много и сразу же начинают возникать вопросы. Так что пятьсот — это норма. И, главное, никто, никогда это не проверит.

А вот сами денег передавать через амазонок не стоит. Не надо искушать. Пусть денежки сразу лежат в нашем кармане, а амазонки передают лишь свои. А сказать, — пожал он плечами. — Пусть говорят. Почему нет?

И кстати, — вдруг оживился он. — Мы можем оснастить эти суда и своими пневмопулемётами, раз уж такое дело пошло. Ведь можем? — почему-то посмотрел он сразу на Лёху.

— Да! — вскинулся тот. — Богатейшая идея! Пять лодий, по две пулемётные стационарные пневмосистемы на каждую. Да по пол миллиона за штуку. Это сразу даст нам по миллиону на лодью. В сумме — пять миллионов золотых чистой прибыли.

— Не дороговато? — растерялся Сидор. — Вот такого разворота он никак не ожидал. — Да и продавать им свои пневматические пулемётные системы, когда у нас всего лишь десяток моторчиков с цундапов и есть, с учётом всего что можно собрать — это самим остаться без всего. Вы что предлагаете? — ужаснулся он.

— А, брось! — отмахнулся Лёха. — Мы тут скооперировались с городскими мастерами и теперь тебе таких пневматических систем можем готовить десятки. Правда, исключительно только стационарных. О компактности не идёт и речи. Прототипы бензиновых движков слишком уж…, - замялся он, — некондиционные. Большие, — виновато развёл он руками. — Поэтому, поставить таких парочку в трюм большой речной лодьи — легко. А вот уже на нашу тачанку — не получится. Габариты не позволяют.

Так что за моторчик с ведуновского цундапа тебе спасибо, но вот если б ты сразу привёз те станки с механического заводика из столицы Империи, что обещал тебе тот дон Диего — вот это был бы гораздо лучший подарок.

— Будет, — задумчиво пробормотал Сидор. — Будет тебе заводик. Даже два. Как и обещано. А к ним и дополнительное оборудование, что вы сами и закажите. Тут придётся пойти Ведуну навстречу. В остальном же сделаем всё по другому.

Ну, всё как я и думал, — звонко хлопнув в ладони, Сидор радостно потёр их. — Теперь, значит, делаем так. Пулемётные системы на лодьи ставим по любому. Конечно, по двести пятьдесят тысяч за штуку вы загнули. Не стоят они того

Точнее, стоить то может они и стоят, но вот купить их у нас за такие деньги — вот это вряд ли. А вот тыщ за сто, с учётом того что за простой мотоцикл "Цундап" со слабеньким бензиновым моторчиком дают сорок тысяч, не торгуясь, вот это пожалуй можно. Только мотор на лодью ставить надо один, а не два, как вы тут разбежались, — Сидор недовольно поморщился.

Компактней надо быть, ребята, компактней. Поэтому — мотор на пневматику один, а пулемётов два: на корме и на носу. И вот за это я с них возьму… сто…, - замялся он, задумавшись. — Сто двадцать тысяч!

А вот для всех остальных мы озвучим цифру в полмиллиона за одну систему на лодью. Экспериментальный образец, эксклюзив и всё такое прочее. И как бы обналичим два с половиной лимона. Вот это уже реально, — радостно, в предвкушении потёр он руки.

И начинаем прямо с завтрашнего дня. И на эти пять для амазонок, и на наши остальные двенадцать. А на ту пятёрку ушкуев, что тут на озёрах ходит, в первую очередь.

Видел я сегодня утром в каком виде приходят они с сопровождения караванов с рудой. Вообще удивительно как там ещё кто-то жив остаётся.

Что у вас здесь происходит? — вопросительно посмотрел он на обоих инженеров. — Такое впечатление, что людоеды устроили на озёрах целую охоту на наши ушкуи. И теперь не мы на них охотимся, а они на нас.

— Да, — нервно дёрнул щекой Василий. — В наблюдательности тебе не откажешь. Теперь уже меньше чем парой они и не ходят. И то, с трудом отбиваются. Только многочисленная охрана каравана пока и спасает.

— Тогда, пока не установите на каждом по такой системе — на воду не выпускать, — сухо отрезал Сидор. — Не хватало ещё чтоб у людоедов здесь на озёрах появился свой собственный ушкуй, отбитый к тому же у нас.

Понятно? — сердито посмотрел он на обоих инженеров.

Ну раз понятно, тогда ещё одно, теперь уж последнее. Помните я вам рассказывал, что мы с Димоном на Правом берегу видели под водой танки. Так вот. Если мне не изменяет память, были они довольно свеженькие и если и находились долго под водой, то никак не более пары лет. А за пару лет, я думаю, они там не особо от воды пострадали.

Что скажите?

— Хочешь вытащить из воды танки? — изумились оба.

— Накой? — недовольно проворчал Василий. — Мы тебе железа, стали — любой сварим. Только скажи какой. А с танками теми одной только возни на месяцы и месяцы работы. А потом ещё переправляй их сюда, на Левобережье. А это же десятки тонн веса! И всё это под постоянной угрозой вооружённой стычки с амазонками.

— Было бы это где-то у нас, на Левобережье — слова бы не сказали. А там! — Лёха с совершенно безнадёжным видом махнул обречённо рукой.

— Вы вместе с Марком и его стёклами, за месяц делаете водолазный костюм, — перебил его Сидор. — Пневматика у вас, считай что уже есть, кожа есть, стекло есть. Дело лишь за шлемом и испытанием всей системы. Но, озёра у вас под рукой, все инструменты и материалы на месте. Через месяц чтоб водолазный костюм был.

К этому времени и Ведун подготовится к нашей переправе на Правый берег. Пусть думает что мы отправимся за жемчугом. Наивный.

Вместо этого. Берём троса, лебёдки, вороты и всё необходимое. Грузим в закрытые наглухо фургоны, чтоб Ведун сразу не разобрал чего везём, и с его помощью переправляемся на тот берег. Экспедицию возглавит Димон. Никаких ведуновцев не будет. С Димоном я переговорю. Думаю, уломаю, тем более что и он сам туда рвался, да и патронов к нашим пулемётам с цундапов Ведун обещал подбросить. Целых двадцать тысяч штук. Так что, если припрут — отбиться сможет.

Заодно, захватим туда и ту пулемётную тачанку, что вы из моего стреломёта переделали, а то вдруг патроны кончатся или окажутся не кондицией. Пусть Димон погоняет её, проверит в рабочих полевых условиях. А то уже собрались амазонкам на лодьи их ставить, а в бою ни разу она у нас так и не была. Непорядок это.

Там, на месте, вытащить танки лебёдками и воротами из-под воды — легче лёгкого, — тихим голосом перечислял задачи похода Сидор. — Там же, на месте свинтить и вытащить мотор из моторного отсека. Танк бросить, а мотор, или моторы, там ещё и немецкие машины какие-то есть под водой, и всё, что вам ещё на этих танках понравится, свинтить и притащить сюда. И здесь на месте по образу и подобию, наладить у себя производство собственных моторов. Раз уж нам обещают парочку заводиков, плюс к тому любое станочное оборудование по нашему выбору, то почему бы на базе Трошинских мастерских и не сделать себе собственный моторный заводик. Тем более что прототипы моторов у нас будут.

Начало такому заводику вы уже положили, наладив производство моторчиков, аналогичных цундаповским. Пусть больших, неуклюжих, маломощных, откровенно дерьмовых! Мало! Но ведь наладили же, и они работают, с ваших же слов.

А дальше — так и пойдём, пойдём, пойдём.

И людей по осени Корней нам пригонит из баронств.

Не хватит вам двух тысяч пацанов — берите три. Четыре, — ещё более напористо подчеркнул Сидор, глядя прямо в глаза мужикам. — Ради такого дела не жалко.

Так я и обещание сдержу перед Ведуном, отправившись по его просьбе на Правый берег, и его программу переселения поддержим, и сделаем то, что нужно нам, а не посторонним товарищам, пусть даже и дружески к нам настроенным.

Ну, а если Димка ещё и сбегает к руинам, и понюхает там на месте, что и как, вот тогда и можно будет заново разговаривать и с Ведуном, и с его Территориальным Советом. Только уже на позициях собственного знания, что там и как. А не на основе его умозаключений.

Поэтому, ребята. Я на пару деньков смотаюсь в город. Надо там посмотреть что происходит. А то Машка тут весточку прислала что с нашими отпущенными на побывку егерями проблемы какие-то возникли. Надо бы на месте посмотреть что и как.

А вы тут за время пока меня не будет, подготовьте мою тачанку, что переделали из походного стреломёта. Если рукава не усилили кольчужкой — хрен бы с ним. Пока сойдёт и так. Потом поправите. Возьму ка я её с собой в горы. Если Димону не понравится, поставим там на башне в Тупике и будет она отгонять всех возможных агрессоров, — Сидор широко радостно улыбнулся. — Крепость, это ведь не только стены. Это ещё и оружие. А такого как у нас оружия — нигде здесь пока нет. Так что и возможные претензии городского Совета по поводу недостатков защиты местного населения мы сразу отметём.

Эх, — с сожалением вздохнул он. — Дал бы сразу Ведун патроны к пулемётам, взял бы сразу с собой парочку. Тогда бы совсем душа была бы спокойная.

Но это так, — грустно вздохнул он. — Это уже из области фантастики.

Ну что, — окинул он ребят внимательным взглядом. — Задачи свои поняли? Разбегаемся?

Дождавшись согласных усталых кивков, сам, также устало бросил:

— Так что, ждите меня обратно через пару деньков. Пора отправляться в горы. Засиделся я что-то дома.

Встреча с Кондратом.*

Чего Сидор меньше всего ожидал, отправляясь в город разбираться с какими-то скандалами, связанными с его работниками, так того, что первый, кого он там встретит, будет Кондрат Стальнов.

Прежде чем заниматься делами после тяжёлой, дальней дороги, он собирался хоть немного отдохнуть. Помыться, побриться, принять душ. Встретиться наконец-то и попробовать поговорить, объясниться с Беллой…

Ничего этого он не успел.

Едва только Сидор появился в южных воротах города, как был тут же перехвачен каким-то гонцом от Кондрата, настоятельно просившим Сидора немедленно встретиться с его нанимателем в новом пивном кабачке "Сивый гус", возле северных въездных ворот. И посыльный настоятельно просил сделать это немедленно, и прямо сейчас, не откладывая отправляться прямо туда.

Сам же посыльный отправлялся немедленно к Кондрату, известить того что в городе появился Сидор.

Как ни хотелось послать… посыльного… на…, но делать было нечего. Такой неожиданной, серьёзной встрече явно было какое-то нетривиальное объяснение. Раз уж Кондрат пошёл на такую организацию — значит ему от Сидора действительно что-то было надо, что-то серьёзное.

Пришлось поторопиться в "Сивый гус". Да и интересно стало, что это ещё за новый кабак появился в городе. Сидор и так-то не особо любил шляться по кабакам, а тут его зауздило. Захотелось вдруг посмотреть на что-то новенькое.

И битых полчаса после того как он нашёл этот кабак возле северных ворот, Сидор просидел один, тупо пялясь на стоящее на столе угощение. Кондрата пришлось долго ждать.

Да и само начало встречи…, не предвещало особых радостей.

Пять минут Сидор с Кондратом Стальновым сидели за просторным столом, заставленным всякой снедью и напитками, в уютном, полуподвальном зале этого нового, незнакомого Сидору трактира и молча, напряжённо рассматривали друг друга.

Литровая, так и не початая бутыль любимой сорокаградусной кедровой настойки Сидора разделяла бывших друзей, гордо высясь прямо посередине стола между ними.

Судя по мрачному, осунувшемуся лицу Кондрата, дела у того действительно последнее время шли далеко не лучшим образом. Выходило, что сталевары точно сумели подметить возникшие у Главы Гильдии Цеха Оружейников нешуточные проблемы, которые он не мог разрешить.

И как понял Сидор, по тому как была организована эта встреча, именно решение оных проблем и собирался предложить ему Кондрат.

Получаса, которые Сидор провёл один в этом кабачке, ему вполне хватило чтобы понять, точнее — догадаться, чего Кондрату от него было надо.

— Ну что, — Сидор решил начать первым.

Ему наконец то надоело молча пялиться на безмолвного, угрюмого Кондрата, да и, честнее сказать, хотелось побыстрей освободиться и отдохнуть после долгой дороги. А играть в гляделки он мог бы и сам, один, вместе с зеркалом. Например, утром, при бритье.

— Так и будем в зенки друг другу пялиться? Или хотя бы поздороваемся?

— Ну, здорово, — нехотя процедил Кондрат, едва разжимая губы.

Видно было, что встреча не доставляет ему ни малейшего удовольствия, хотя он и сам же пригласил на неё. Да и при встрече, руки Сидору он не подал.

— Раз уж я тебя позвал, то мне и начинать, — чуть шевельнув губами в подобии улыбки, заметил Кондрат.

Ты очень вовремя вернулся в город, вот я и хотел бы попробовать с тобой объясниться, — тут же продолжил он, не дав Сидору открыть рот.

Казалось, что Кондрата буквально прорвало. Он говорил и говорил, пытаясь объяснить своё поведение на том знаменитом совещании Совета. И почему он настаивал на исключении Маши из состава членов Городского Совета. И почему он голосовал против попыток Маши с профессором разобраться в произошедшем в городе мятеже. И по всем другим, накопившимся за прошедшее время проблемам в их, давно ставших непростыми отношениях.

Было полное впечатление, что он пытался оправдаться. И если не перед Сидором, то хотя бы перед самим собой.

И чем больше он говорил, тем большее недоумение одолевало Сидора. Под конец ему даже стало казаться, что он попал на встречу с каким-то глупцом, если не сказать честнее — идиотом.

Всё, что говорил Кондрат, было… правильным. Но это была какая-то чудовищная, чисто внешняя, формальная правильность, за которой не стояло внутренней Правды, того, на что единственно и стоило обращать внимание.

— Да ладно тебе Кондрат, — скупо улыбнулся одними губами Сидор, дождавшись краткой паузы в его монологе. — Я сюда пришёл не затем, чтобы разбираться с прошлым.

— Ты не понимаешь, Сидор, — торопливо перебил его Кондрат. — Правила, есть правила. Они для всех одни и их нельзя нарушать.

Только вот не ожидал я того, что после того, как мы Машу выкинули из Совета, совсем житья от Головы не станет, — угрюмо буркнул он. — Так, сволочь, и гнёт во всём свою линию, так и гнёт. Пользуется, мерзавец, что практически единолично контролирует Басанрогский перевал, вот и диктует всем свои правила. Буквально руки нам всем выкрутил, — вздохнул он с обречённым видом.

— "Козёл ты, а не кузнец, — пронеслась злая мысль у Сидора. — А ты что думал, он с тобой цацкаться будет? Да…, - окинул он возбуждённого Кондрата оценивающим взглядом. — Похоже, ты именно так и думал. Возгордился. Почти всех кузнецов под себя подмял и думал что стал круче всех? А тут какой-то Голова, в кабинет к которому ты дверь ногой уже открывал, взял, и показал тебе твоё место.

Только почему-то оно тебе не понравилось.

Жаль, — хмыкнул он про себя. — Жаль, что никакого урока ты из произошедшего так и не извлечёшь. Такие как ты никогда ничему не учатся".

Это ты про что? — равнодушно поинтересовался Сидор.

Честно говоря, после всего что произошло, после того, как Кондрат фактически повернулся к ним спиной, когда у них возникли трудности, ему было абсолютно наплевать, что за проблемы теперь возникли у Кондрата. Все его проблемы, как считал Сидор, тот создавал себе сам, идя на поводу у решений и городского Совета, и особенно Головы.

— Голова цену на привозную медь поднял, а своего металла, как ты, наверное, знаешь, у нас производят мало, — тихим голосом пожаловался Кондрат. — А у меня большой заказ на гильзы. Очень большой. И теперь придётся работать или себе в убыток, или передать заказ в кузни Головы, только чтобы выполнить взятые на себя обязательства. А иначе я налетаю на крупные штрафы, которые меня разорят.

Слышал, что у тебя есть немного латуни, — поднял он на Сидора тяжёлый, настороженный взгляд. — Не продашь? Только не по драконовской цене, что установил в городе Голова, а по нормальной, хотя бы по летней, ещё до блокадной.

Сидор, о чём-то глубоко задумавшись, несколько долгих минут внимательно рассматривал сидящего перед ним Главу цеха оружейников Кондрата Стальнова. Человек, только что серьёзно нагадивший ему и его друзьям, теперь сидел напротив, и совершенно спокойно, как будто ничего между ними и не произошло, просил помочь ему. Просил Сидора пожертвовать своими интересами, продать ему по дешёвке так необходимую Кондрату для его выживания латунь. Ничего не предлагая взамен.

Подобному цинизму надо было долго учиться. Или же уже родиться с этим.

— Я слышал, ты предложил моим ребятам за пару тысчонок золотых гильзы для тебя сделать? — не отвечая прямо на его предложение, спросил Сидор.

— Было дело, — нехотя кивнул головой Кондрат. — Ещё когда у меня была надежда договориться с Головой. Но ребята отказались, сославшись на то, что без тебя они таких решений не принимают. Ну, тебя тогда в городе не было, а об отношениях с Машей ты и сам знаешь. Проще кошке с собакой помириться, чем нам с ней о чём-либо просто перемолвиться. Так что вопрос отпал сам собой.

— Слышал я что ты и цену давал, не ахти какую. Не хочешь поднять? — вопросительно приподнял одну бровь Сидор, не сводя с него внимательного взгляда.

— А смысл? — Кондрат, скупо улыбнувшись и едва заметно оживившись, насмешливо посмотрел на Сидора. — Раз спрашиваешь, значит тебе это интересно. Ну а поскольку мне так и так труба, то с заказом хотя бы части гильз у тебя, я хоть как-то свои потери восполню. Так что моё предложение, пожалуй что остаётся в силе. Да и тебе хорошо. Всё, какой-никакой, а твоим парням приработок, особенно сейчас, в условиях блокады. Так что денежки тебе нужны больше, чем даже мне.

— Да-а, — задумчиво протянул Сидор. — Слухи бегут впереди паровоза, ничего уж тут не сделаешь. Но у меня к тебе есть несколько другое предложение. Более реальное.

Я могу помочь тебе избежать потерь по гильзам и выполнить все твои обязательства перед заказчиками.

— Ты?

Кондрат, резко откинувшись на спинку скамьи, бросил на Сидора удивлённый и откровенно скептический взгляд.

— Предлагай! — насмешливо-покровительственно кивнул он головой. — Раз уж встретились, то почему бы мне тебя и не послушать. Глядишь, чего дельного и услышу.

— Я предлагаю тебе передать нам весь твой заказ для исполнения, — глядя ему прямо в глаза, тихо проговорил Сидор. — Весь, полностью.

Купишь у нас все свои гильзы по той цене, что договорился со своим заказчиком. Так ты, конечно, ничего не заработаешь, но ничего и не потеряешь. Не сорвёшь выполнение заказа и сохранишь за собой имя ответственного человека, всегда выполняющего то, что он говорит.

— "Заодно и нагадишь Голове, не дашь ему заработать. То-то он тебя по головке то потом погладит", — чуть было не ляпнул Сидор вслух, но сдержался.

Очень хотелось сказать всё что он сейчас думает, но поостерёгся откровенничать. С этим человеком следовало быть аккуратнее, во всех смыслах. Тот уже себя показал.

— Ну и?

Сидор, чуть склонившись вперёд, не сводил своих глаз с глубоко задумавшегося Кондрата.

— У тебя нет для этого никакого оборудования и оснастки, — тихо, посмотрев Сидору прямо в глаза, медленно проговорил Кондрат. — Да и дело это требует определённого навыка.

— У меня есть люди, которые могут наклепать тебе гильз, — усмехнулся Сидор. — А всю оснастку и оборудование для этого заказа сделаешь мне ты. Заодно и заработаешь на этом, — не отводя взгляда, тихо ответил ему Сидор. — Блокада, в городе работы нет, людей занять тебе нечем. Вот ты их и займёшь выполнением моего заказа по оборудованию.

Вот заодно и списочек я тебе заготовил. Если чего не хватает, то можешь и дополнить, я не против. Дело для нас, как ты понимаешь, новое, ещё до конца не изученное.

Сидор, не отводя глаз, потянулся к лежащей рядом с ним на лавке своей полевой сумке. Достав изнутри несколько сложенных вчетверо листков, которые он исчиркал как раз перед приходом Кондрата, он, не разворачивая, медленно протянул их Кондрату.

— Тут только краткое описание, цена и количество, — негромко заметил он, глядя, как Кондрат разворачивает листки и углубляется в чтение. — Подробнее обговорим, если у меня будет твоё согласие.

— Не жирно, — тихо заметил Кондрат, отрываясь от чтения и аккуратно складывая обратно листы бумаги.

— Сам же говорил, что блокада и людям заняться нечем. Твоим людям, — слабо усмехнулся Сидор.

Это конечно, не ваши безумные расценки, но другой работы у вас всё равно нет и в ближайшее время не будет. Так что, соглашайся.

— Мне надо подумать, — бросив на него угрюмый взгляд, нехотя откликнулся Кондрат. — Да и к тебе есть пара вопросов, требующих прояснения.

Первый. А с чего ты решил, что я тебе поверю, будто ты сможешь сделать эти гильзы? Может у тебя металла, как и у меня, нет? Латунь штука дорогая, — покачал он головой, не сводя с Сидора внимательного взгляда. — Может, ты этим меня подставить хочешь за то, что вас с моей подачи выперли из Совета? Протянешь время и я окончательно потеряю любую возможность выбраться из этой ямы…

— "Рыбка клюнула", — молча отметил про себя Сидор.

Значит так, — хмыкнул он. Чего-то подобного Сидор ожидал, так что загодя приготовился к проверке. — Людей, что будут этим заниматься, ты уже знаешь, раз сам же с ними и договаривался о работе. Всё недостающее оборудование ты нам поставишь в самое ближайшее время. За отдельную плату естественно. Остаётся только одна проблема, с латунью.

Ну, да это проще всего, — хмыкнул он. — Нам надо только договориться о времени и месте встречи, чтобы тебе показать весь требуемый для этого дела металл и будем считать, что договорились.

Согласен?

— Согласен, — усмехнулся мрачно Кондрат. — Где будешь показывать?

— Где?! — фыркнул Сидор. — На нашем литейном заводе, конечно. Где же ещё! Не везти же столько металла в город, чтобы только тебе показать, раз уж ты такой недоверчивый. А потом ещё тащить его обратно. Проще на место подскочить.

— Ладно, — медленно, тягуче протянул Кондрат. — Тогда остаётся второй вопрос. Точнее проблема, — криво усмехнулся он. — У меня нет времени на изготовление всей потребной тебе оснастки и оборудования. По твоему списку видно, что в деле ты не разбираешься и списочек твой действительно составил только что, здесь, на коленке.

Тут многого не хватает, — помахал он сложенными листками перед своим лицом.

Что будем с этим делать? — с откровенно ёрническими нотками в голосе поинтересовался он.

— Не вижу проблем, — равнодушно пожал плечами Сидор. — Подобное я с самого начала предполагал, потому что действительно, совершенно не разбираюсь в этом вопросе.

Но мне и не надо, — нагло ухмыльнулся он. — В данном вопросе разбираешься ты и разбираются Лёха с Василием. А раз тебе надо чтоб всё прошло без сучка, без задоринки, ты будешь следить чтоб всё потребное было в достатке. А ребята проконтролируют тебя, чтоб ты лажу какую не подсунул.

Ты передашь им своё оборудование по производству данного изделия. Всё, полностью, с учётом того, чтобы ребята уложились в потребные тебе сроки поставок готового изделия. Естественно всё бывшее твоё оборудование мы у тебя выкупим. Не звери же мы. И естественно со скидкой, с учётом амортизации, износа, и нормальных, а не завышенных, как у тебя принято, цен.

Скидку установят специалисты, — усмехнулся Сидор, отчётливо выделив голосом последнее слово.

— Вот, значит, как ты решил отомстить мне за Машку, — неприятно улыбнулся Кондрат. — Видать и правду люди говорят, что у вас там что-то между вами тремя было, раз вы с Димоном так с этой дурой тетешкаетесь.

— Легче, легче, Кондрат, — тихо проговорил Сидор. — Сбавь обороты. И впредь не собирай слухи, да ещё такие гадости. Иначе я могу и передумать тебе помогать.

— Это ты называешь помощь? — демонстративно поднял вверх правую бровь Кондрат. — Если это ты называешь помощью, то значит правду люди о тебе говорят, что ты стал настоящим торгашом. И за копейку родину продашь.

— Ц-ц-ц, — тихо поцокал Сидор языком, качая головой. — Ты явно нарываешься Кондрат. Последний раз говорю, сбавь обороты.

— Решил выкинуть меня из бизнеса? — неприятно, многообещающе посмотрел на него Кондрат. — Не выйдет. Все заказы на гильзы идут через городскую старшину, а тут у тебя шансов нет.

Единственный заказ, что я сумел добыть за последние полгода, это этот, на полмиллиона гильз. И то — видишь что получилось. Вовремя перекрыли подвоз металла и приходится теперь идти на поклон к кому ни попадя. Вот что значит пойти против наших тузов.

Или думаешь, что тебе поможет твой Ведун со своей стороны?

Напрасно. Напрасно ты так думаешь. Он весьма далёк от реального производства и не знает многие подводные камни. И заказов через него ты не получишь.

В отличие от меня со Старшиной, — неприятно улыбнулся Кондрат. — Я-то с нашими всегда договорюсь. А вот ты…, - многозначительно чуть склонил он вперёд голову. — Ты — вряд ли.

Так ты согласен на мои условия? — не отвечая, спросил Сидор.

— А куда я денусь, — пожал плечами Кондрат. — Тогда до встречи, — резко обрывая разговор, Кондрат поднялся из-за стола. — Время встречи — завтра с утра на рассвете, чтобы ты не успел ничего нахимичить, как это за тобой постоянно теперь водится.

У южных ворот, — прощаясь, кивнул он Сидору, накидывая на плечи лёгкий летний кафтан и затягивая полы широким, расписным кушаком.

Ничего больше не добавив и даже не протянув на прощанье руки, он быстрым шагом покинул трактир, бросив на выходе половому сверкнувшую в неярком свете бензиновых ламп серебрушку.

— "М-да! — мысленно мрачно протянул Сидор, глядя ему вослед. — А когда-то я считал его своим другом".

Глянув на заставленный разными разносолами стол, к которым ни он, ни Кондрат так и не притронулись, Сидор взмахом руки подозвал полового и попросил завернуть всё с собой, решив отметить встречу с бывшим другом в одиночестве, сидя у себя в землянке.

После такой встречи, аппетит как-то сам собой пропал и стоящие перед ним деликатесы, от которых он за прошедший год успел уже отвыкнуть, всё ещё распространяющие вокруг себя тонкий, потрясающий аромат, уже не вызывали такого желания отобедать, как буквально ещё пару минут тому назад.

Дождавшись поданного половым свёртка с упакованными в берёзовые туески блюдами и заново укупоренными бутылками с напитками, он решительно поднялся и, расплатившись за всё заказанное, двинулся в сторону своего дома, решив уж заночевать в землянке, раз пришлось в городе задержаться допоздна. До того он этого не планировал, думая всё время нахождения в городе ночевать в Берлоге.

На рассвете они с Кондратом встретились у южных въездных ворот и двинулись в сторону завода неспешной гурьбой из десятка верховых лошадей и пары тарантасов, в одном из которых устроился Сидор со своей свербящей с бодуна головой.

Что происходит, он совершенно не понимал. Никогда раньше голова у него от спиртного так не болела, как после вчерашнего. Да ещё и от собственных напитков, произведённых на их же собственном водочном заводе. Да и выпил то он немного, всего лишь литр любимого кедрового настоя, из захваченной из трактира выпивки.

Впрочем, ему не дали долго предаваться самобичеванию от излишнего пьянства.

Вот чего уж Сидор совершенно не ожидал, так это того, что Кондрат столь высоко оценит дорогу, по которой они следующие дни добирались до сталелитейного завода.

Судя же по возбуждённому виду того, Кондрат был в этих местах впервые. И дорогу, к которой Сидор давно уже привык и не замечал, видел в первый раз. Теперь же с удивлением крутил вокруг головой, с любопытством рассматривая аккуратно сложенные вдоль дороги высокие штабеля раскряжёванного леса, прикрытые сверху от солнца широкими, высокими навесами, и высящиеся кое-где разнообразные по форме и величине срубы. Это были дома под будущую застройку, заготовленные ещё с зимы и готовые к вывозу, только и ждущие разборки и применения в дело.

— Слышал я, что вы своим людям даром жильё предоставляете, но как-то не думал, что это у вас приобрело такой большой размах, — задумчиво протянул Кондрат, пристраиваясь на своей лошади по соседству с неспешно идущим тарантасом Сидора.

Провожая глазами буквально каждый новый стоящий возле трассы ряд совсем ещё новеньких, сверкающих на солнце желтизной срубов, он отчего-то недовольно периодически крутил головой.

— Тебя обманули, — хмуро бросил Сидор, покосившись на него. — Мы никому ничего даром не даём. И тем более не предоставляем. Они всё потом будут отрабатывать. Всё до последней монетки.

Несмотря на прошедшие уже чуть ли не пол дня, он всё ещё пребывал в сумрачном состоянии и от ранней побудки, и от головы, раскалывающейся после вчерашней собственной невоздержанности с захваченными из трактира напитками.

Оставшись неожиданно один в городской землянке, он не нашёл ничего лучшего, как сдуру попробовать всё то, что захватил вечером из трактира. И теперь расплачивался за это дикой головной болью, терзающей его с самого утра.

— Никогда бы не подумал, что вы столько денег вкладываете в дорогу, — перебил его медленные, тупые мысли Кондрат, снова вызвав в голове лёгкий звон, тяжело и болезненно стукнувший ему по затылку.

— Зато быстро доберёмся, — угрюмо откликнулся Сидор, поморщившись от накатившей головной боли. — Пока её не было, тут телеги чуть ли не неделю добирались. А сейчас, день туда — день обратно.

— Казалось бы одни и тот же песок, — не слушая его, продолжал сам с собой рассуждать Кондрат, — а поди ж ты, какая разница.

— Ты это о чём? — непонимающе глянул на него Сидор.

Ему сейчас только философствующего Кондрата не хватало для полноты впечатлений к собственной головной боли.

— Это я к тому, что вроде бы одни и те же люди строили вам дорогу и сейчас строят для Головы на перевал. А какая разница, — нехотя буркнул Кондрат.

— А, это ты про вашу дорогу на перевал из города, — понимающе ухмыльнулся Сидор. — Так нехрен людям денег на зарплату жалеть. Твой любимый Голова видать думает, что если нет в городе работы, так ему за гроши хорошо будут делать?

— Думаешь, амазонки дурные? И не знают сколько за погонную версту мы им платили и сколько сейчас платит Голова? Раз в пять меньше. Идиот, — одним словом выразил он всё своё отношение.

— Скупой платит дважды, — с умным видом изрёк Сидор прописную истину.

Не слушая больше замечания Кондрата, что-то ещё его спрашивающего, Сидор погрузился в свои мысли, мучительно пытаясь вспомнить какую-то интересную идею, что вчера ему пришла в голову.

Промучившись с попыткой ухватить за хвост ускользающую мысль, терзающую его буквально от ворот города, он отбросил тщетные попытки вспомнить, решив вернуться к этому потом и попытаться на более трезвую голову вспомнить так заинтересовавшее его дело.

— А-а! — неожиданно громкий возглас вернул его в реальность, вырвав из плена мучительных раздумий. — Сам господин Стальнов собственной персоной!

Судя по интонациям, отчётливо прорезавшимся в приветствии, встретивший их Василий, стоящий в воротах завода, совсем был не рад видеть у себя столь неожиданного гостя.

— Мы вас, ребята, ещё издалека заметили, — пояснил он, вопросительно взглянувшему на него Сидору. — Лёшка сегодня на дежурстве, — бросил он на Сидора, предупреждающий взгляд, — так что я один сейчас здесь.

— Ну, нам и одного тебя хватит, — усмехнулся Сидор, прекрасно понявший предупреждающий взгляд Василия.

Секретность, заведённая ими с самого начала на своих заводах и в делах, позволила им сейчас заранее подготовиться к внеплановому визиту нежданных гостей, и Василий давал Сидору понять, что к приёму инспекции всё готово.

Поэтому, неожиданное появление на их заводе человека, который, на словах ранее выказывал дружбу и всяческое расположение, теперь же являясь фактическим конкурентом, и у которого они собирались бесцеремонно отобрать одно из самых выгодных в городе производств, не мог не насторожить.

— Да не пугайся ты так, — усмехнулся Кондрат, покровительственно хлопнув парня по плечу. — Я не страшный и молодых щенков не кусаю.

Василия явственно передёрнуло. Взгляд, брошенный им в спину Кондрата ещё более заледенел.

— Лучше показывай, где тут у вас латунь лежит, — продолжал меж тем Кондрат, демонстративно не замечая реакцию на свои слова. — А то мы тут с вашим Сидором договорились кое о чём, вот я и приехал убедиться, что вы меня не подведёте.

— Можно подумать, что мы когда-нибудь тебя подводили, — недовольно буркнул Василий, морщась от покровительственного, барственного тона Кондрата.

Во взгляде, искоса брошенным им в сторону Кондрата, Сидор с удивлением заметил откровенную злость, если не сказать честнее — плохо спрятанную ненависть.

— "Ну не фига себе, — растерялся он. — Что это тут у них за дела между собой творятся, что Васька готов Кондрата чуть ли не прибить, до того тот его бесит".

— И смотреть тут нечего, — тщательно пряча свои чувства сухо бросил Василий. — Сам же ещё совсем недавно хотел заказать у нас гильз на пару тысяч золотых. Так что с того времени изменилось? — криво усмехнувшись, Василий насмешливо глянул на побагровевшего от злости оружейника.

— То было раньше. И гильз надо намного больше, чем на пару тысяч золотых, — угрюмо буркнул Кондрат, почувствовав недовольство Василия и внутреннее раздражение того от их встречи.

Кондрат Стальнов, грузно слез из седла своей лошади и, вертя вокруг головой, аккуратно привязал её к стоящей возле въездных ворот ограды завода коновязи. Дождавшись, пока и остальные из сопровождавшей его группы мастеров привяжут рядом своих лошадей, он со значительным, барственным видом окинул расстилающуюся перед ним небольшую пустынную в этот ранний час площадь. Демонстративно удовлетворившись виденным, он покровительственно кивнул молча дожидавшегося конца спектакля инженеру.

— Ну, молодой, показывай своё хозяйство. Будем смотреть, что у вас за латунь такая и годится ли она для наших целей.

Вздрогнув от покровительственного, барственного тона Кондрата, Василий с усмешкой обменялся со стоящим рядом с ним Сидором понимающими взглядами. Кивком головы он предложил прибывшей группе следовать за ним.

Скептически посматривая по сторонам и негромко переговариваясь, группа сопровождающих Кондрата немолодых, хорошо известных в городе мастеров, двинулась за ним, с любопытством крутя головами во все стороны.

Однако, далеко по главной улице, идущей от ворот, они не прошли. За первым же амбаром, стоящим на небольшой площади прямо напротив въездных врат и как бы закрывающим дальнюю перспективу, они сразу свернули в сторону, на узкую, боковую дорожку. И дальше уже добирались до места кривыми, петляющими меж высоких амбаров улочками.

— Это мы тут срежем, — пояснил Кондрату обернувшийся Василий, когда за его спиной послышалось ворчание прибывших гостей, недовольных, что их потащили сразу по каким-то закоулкам.

Да и чище тут, — пояснил он. — Главные подъездные пути забиты только что прибывшим обозом, — снова повернулся он к идущей следом за ним группе. — Так что если не хотите по конским каштанам топтаться, то здесь пройти будет чище всего. И короче.

А вот мы собственно и пришли, — вышел он из узкого прохода между амбарами на какую-то небольшую площадку на заднем дворе завода.

Тут у нас всякая пока ненужная всячина собрана, — пояснил он, кивая на кучи небрежно сложенных чушек каких-то металлов, в хаотичном порядке разбросанных по площадке.

А вот, собственно и ваша латунь, — остановился он перед высоким штабелем красно-жёлтого металла, высящимся прямо напротив прохода, по которому они только что пробрались.

Похоже, Кондрат так до конца и не верил в то, что у Сидора действительно что-то есть стоящее. И уж совершенно не верил в то, что у него есть многое из того, что ему было кровь из носу необходимо.

Присев возле первой же кучи какого-то металла серо стального цвета, он с каким-то судорожным, неверяще диким взглядом щупал лежащие перед ним слитки и, поспешно достав из ножен на боку небольшой кинжал, судорожными рывками царапал им по лежащему перед ним куску металла.

— Это что, свинец? — наконец разобравшись, удивлённо повернул он голову в сторону стоящего возле соседней, гораздо большего размера кучи Василия.

— Свинец, свинец, — недовольным тоном буркнул инженер. — А может и олово. Тут в таком бардаке ещё не успели порядок навести. Только ты пальцами своими ничего тут не царапай, чай не твоё. Пришёл латунь смотреть, так смотри латунь, а не шарь вокруг жадными глазёнками.

— Это что же, — поднявшись с корточек, Кондрат медленно подошёл к высящемуся перед ним другому штабелю и царапнул по одному из брусков кончиком кинжала. Растерянно глядя на появившуюся на бруске черту, тихо прошептал. — У вас что, действительно есть латунь? — неверяще воззрился он на Сидора.

Недоумённо переглянувшись с Василием, который, так же, как и он, совершенно не ожидал подобной реакции оружейника, Сидор удивлённо посмотрел на Кондрата, и уже совершенно ничего не понимая, недоумённо переспросил:

— Ты чего Кондрат, белены объелся? Если бы у меня не было латуни, то чего бы я тогда к тебе вышел со своим предложением. Чего бы я сегодня с самого утра сюда тащился? Да ещё с бодуна! Или ты думаешь, что мне делать нечего, как тебя на свежем воздухе выгуливать, — стараясь не сорваться на раздражённый, злой тон, недовольно проворчал Сидор.

Переглянувшись с сопровождающими его людьми, Кондрат молча отряхнул брюки, запачкавшиеся, когда он присел возле кучи свинца и медленным шагом обошёл высящийся перед ним штабель.

— Ну, на то, о чём мы с тобой договаривались, пожалуй, хватит, — нехотя согласился он, обойдя вокруг штабеля несколько раз.

Не густо, конечно, но должно хватить. Тютелька в тютельку, — с задумчивым видом вцепился он себе рукой в подбородок. — И это не может не настораживать. Значит, готовились, — понимающе хмыкнул он. — Ладно, проехали…

Сопровождавшая его группа мастеров, в отличие от Кондрата не отличалась подобной деликатностью. Поэтому, не обращая больше на штабель с латунью никакого внимания, они жадными глазами разглядывали задний двор завода, заваленный разномастными чушками всевозможного металла.

— А ты, Сидор, богат, оказывается, — задумчиво протянул Кондрат, внимательно глядя по сторонам и поворачиваясь к нему спиной. — Может, продашь чего? — повернулся он обратно к Сидору, внимательно следя за его реакцией.

Не продашь, значит, — понимающе кивнул он, так и не дождавшись ответа. — Ну да, ну да, — задумчиво пробормотал он тихо себе под нос. — Я бы на вашем месте тоже бы не продавал.

— Ты чё там бормочешь? — окликнул его Сидор, со смешинкой в глазах глядя на толпу его сопровождающих, молча разбредшихся по заднему двору и копающихся в разбросанных вокруг кучах металла.

Вижу, что вы убедились в том, что металл у нас есть, — снова усмехнулся он. — Только вот у нас здесь не экскурсия и пялиться на экспонаты не стоит. Раз ты убедился в наличие у нас металла, то значит можно считать, что договор между нами заключён.

Я правильно понял твоё молчание? — ткнул он в бок молча глядящего на высящиеся перед ним штабеля металла Кондрата.

— А? Что? — растерянно откликнулся тот. — Да, да, конечно, — тут же рассеяно закивал он головой. — Договорились. Присылай парней чтоб забирали потребное им оборудование. С ними на месте согласуем и сроки изготовления и поставок недостающего. Если чего вдруг ещё понадобится.

Похоже, что только сейчас до него дошло, что его о чём-то спрашивали. Тем не менее, он быстро сообразил, о чём шёл разговор и яростно закивал головой, соглашаясь со всем, сказанным Сидором.

— Хорошо, с этим мы, считай, договорились, — решительно развернулся он к Сидору. — Но у меня к тебе будет несколько иных, интересных предложений.

Как ты посмотришь на то, чтобы сварить для нас несколько редких сортов металла, — начал он без перерыва. — Я вижу, у тебя есть кое-что из этого, что мне сейчас катастрофически не хватает.

— Всё потом, — Сидор резко оборвал разошедшегося было Кондрата. — Сначала сделаем это дело, а потом дальше думать будем.

— Лады, — покладисто согласился Кондрат.

Видно было что он доволен и сейчас был готов согласиться на что угодно.

— Тогда подгоняй своих парней завтра ко мне поутру и будем смотреть что им передать. Согласованный счёт за инструмент и оборудование я тебе потом вышлю.

— Цены, — понимающе усмехнулся н. — Цены, так уж и быть поставим твои. Хрен с тобой.

У Сидор едва заметно дёрнулась щека и появилось горячее желание нахамить в ответ.

— Ну а мы поехали, — не замечая реакции, продолжал токовать Корней.

— Езжайте, — кивнул головой, прощаясь Сидор. — Завтра ждите гостей. Приедут и списочек привезут. Так что, готовьтесь.

Проводив гостей обратно до крепостных ворот, чтоб они не заблудились часом на обратной дороге, Сидор с молчаливым Василием, всё это время молча державшимся за его спиной, помахали на прощанье гостям, спешно убывшим обратно домой.

— Ты уверен в том, что делаешь?

Василий, стоя за спиной Сидора и провожая глазами весело припустивших обратно в город мастеров, недовольно буркнул ему в спину.

— Мне не понравилось всё что здесь и сейчас произошло. И особенно эта сволочь Кондрат.

Если ты помнишь, я тебе в своё время предлагал помочь ему. Так вот. Я ошибался. Всё что я раньше о нём говорил — забудь! Сволочь он. И сегодняшнего унижения он тебе не простит.

— Я знаю, — тихо проговорил Сидор. — Он мне это открытым текстом прямо в лоб вчера в трактире и сказал.

Чёрт, — Сидор с силой потёр виски. — Как же голова болит. Видать, заболеваю.

— Пить меньше надо, — сердито буркнул Василий. — Вечер уже поздний, а от тебя до сих пор перегаром разит. Небось водку не в нашем магазине покупал, а в трактире приобрёл, — недовольно проворчал он. — Вот и результат.

Никогда не думал, что и здесь с палёнкой столкнусь, — тяжело вздохнул Васька, разворачиваясь обратно на завод.

Чё встал, — сердито проворчал он, покосившись на замершего столбом в воротах Сидора. — Не знал, что ли?

— Что? — непонимающе уставился на него Сидор.

— Что, что, — сердито проворчал Василий. — Заводы то наши водочные во время кризиса зимой Машка то продала. А там бутылок было полно, уже заготовленных заранее. Да ещё и куча этикеток, заранее разрисованных, на складе готовой продукции хранилась.

Вот всё это покупателям и досталось. Теперь пока этикетки не поистреплются, чтоб их можно было отличить от новой, а бутылки не перебьются, так никогда и знать не будешь что за водка у тебя туда, в вашу прежнюю бутылку теперь налита. То ли наша, фирменная, то ли самогон тёти Клаши с соседней вулочки.

Поэтому, теперь, все кто хочет приобрести нормальный продукт, покупают или у Димкиных девочек в долине, специально перебравшись туда через комариное болото, либо в одном единственном месте в городе — в трактире у Брахуна. Он единственный кто не химичит с подделками. У остальных лучше и не пробовать. Цена бешеная, а что подсунут — неизвестно. И не докажешь ничего. "Бачилы очи шо купувалы, а зараз хочь ишты, хочь повылазты".

— Э-э-э, — многозначительно протянул Сидор, с любопытством глядя на что-то разговорившегося знатока чужой мовы. — Что это тебя зауздило то? Что тебе не нравится?

— Всё! — сухо отрезал Василий. — Заказ этот не нравится, Кондрат этот не нравится. Вся история эта дерьмом воняет. А больше всего мне не нравится что ты его этим своим поступком вытаскиваешь из дерьма, куда его по праву надо было бы окунуть, сволочь такую, Кондрата.

Зачем ты согласился на его предложение? Зачем тебе для Кондрата из нашего металла делать пятьсот тысяч гильз и продавать их ему по четыре серебрушки за штуку, когда ты сам говорил, что их можно продать в Приморье за шесть-восемь?

В наших нынешних условиях нам нужны все возможные деньги, которые мы могли бы заработать, а тут мы теряем не менее двух серебрушек на каждой гильзе. Это же колоссальная сумма.

— Четыре, — не открывая глаз, лениво откликнулся Сидор. Закрыв глаза и подняв голову, он подставил лицо под тёплые закатные лучи заходящего солнца и наслаждался. — Четыре, если буду продавать сам. Передавая все пятьсот тысяч гильз Кондрату, мы теряем сто семьдесят тысяч золотых.

Жалко, — грустно вздохнул он, — учитывая объём заказа, мы сейчас теряем колоссальные деньги.

Но если Голова сожрёт Кондрата, нам будет сложнее ему сопротивляться, — тихо проговорил Сидор, не поворачивая в его сторону головы. — Он тогда окончательно всех кузнецов города под себя подомнёт.

Догадайся с двух раз, куда уйдут устраиваться на работу люди Кондрата, если тот не сумеет обеспечить их работой? К нам? Не смеши, — усмехнулся он. — Естественно к Голове. Потому что больше — просто уже не к кому. Да и клановые мастерские его рядом с домами мастеров, рядом с городом, в отличие от наших.

А вот этого, уже мне не надо.

Благодаря стараниям всё того же Кондрата, в городе за прошедший год практически не осталось мелких мастерских. У него нет сейчас конкурентов, за исключением клановых мастерских городской Старшины.

И нас, в будущем, — внимательно посмотрел он на Василия. — Если мы сейчас правильно себя поведём.

А сейчас, — подчеркнул он сухим, деловым тоном, — механические мастерские Головы, в том коротком ряду конкурентов стоят в первом числе. И разорившиеся мастерские Гильдии Оружейников Кондрата Стальнова полностью перейдут в собственность нашей Старшины.

А оно мне надо? — флегматично глянул он прямо в глаза задумавшегося Василия.

И ещё я думаю, — усмехнулся он, — что так вовремя возникшие проблемы с металлом у Кондрата, совсем не просто так возникли.

Дошло, — понимающе усмехнулся он, глядя на инженера.

А раз Кондрат выполнит этот подряд, то все останутся при своих. Голова не сможет перехватить заказ у Кондрата. А заодно и не получится у него всех его мастеров города подмять под себя. Так что — считай, мы нагадили ему. Не так сильно, как хотелось бы, но достаточно серьёзно. И для начала — пока хватит.

Заказ будет выполнен. Кондрат, конечно, ничего на нём не заработает, но ничего и не потеряет, и сохранит репутацию. Мы, заработаем немного денег, в половину меньше того, что могли бы. Но зато, не привлекая сторонние средства, на заработанные деньги сможем заказать себе дополнительное оборудование для своего нового, патронного завода. Из того, что не сможет произвести Кондрат у себя в кузнях. Или не сумеет, — усмехнулся он.

Получив от Кондрата всё необходимое вам сейчас оборудование, мы самостоятельно выйдем на рынок оружия, минуя уже и его, и Голову.

А у его мастеров, которых ты сегодня видел, в головах зародилось сомнение. Видел бы ты какими глазами они рассматривали срубы изб, что выстроены вдоль дороги. Для них было настоящим откровением узнать, что существуют не только избы-пятистенки, но ещё готовыми срубами можно комбинировать любое нужное тебе число комнат. Хош на пять комнат, хош на три. Хош — один этаж, хош — два. И всё это не для Старшины, а для себя, милого.

Видел бы ты, как они пялились на вашу деревеньку с теремами, что вы себе выстроили на холме за заводом. Не было бы так далеко, и не торопись бы они обратно, непременно потребовали бы завернуть туда поглядеть.

Так что, мыслишки, крайне для Кондрата неприятные, у них в головах явно завертелись. Эх, — тоскливо проскрипел он. — Было бы время, я бы им сам устроил обзорную экскурсию по окрестностям. Им бы много чего здесь понравилось.

Но пока нужного нам результата не произошло, сидеть нам надо здесь по-тихому и не высовываться.

— Это скандал, что закатит тебе Голова, лишившийся заказа по гильзам, который он уже считал практически своим, ты называешь не высовываться? — насмешливо хмыкнул Василий, уже гораздо более весело глядя на лениво щурившегося на закатном солнце Сидора. — А вой, который он поднимет, когда узнает, что лишился монополии на редкие присадки для стали, поставляемые ранее исключительно им одним в город, это, по-твоему, тоже по-тихому?

Умеешь же ты, Сидор, заводить врагов, — улыбнулся он, хитро глядя на него.

— Тачанка моя готова? — повернулся к нему тот. — Завтра я вообще-то собирался уже начать складывать вещи для поездки в горы к Димону. Меня и так уже больше двух месяцев там не было. Чёрт его знает что там происходит. Заставить Димона написать хоть коротенькое письмишко — легче самому удавиться.

— А что, жён его ты с собой не берёшь? — с совершенно невинным видом полюбопытствовал Василий.

— Так, — тяжело вздохнул Сидор, понимая что тут что-то творится у него за спиной, какая-то жульская интрига. — Что ещё за жён? Кого именно? Их у него две. И какое вы с Лёхой имеете к тому касательство?

— Завтра, завтра, — улыбнулся Василий. — Завтра всё узнаешь. А теперь пошли к Лёхе отмечать удачно заключённую сделку, — дружески хлопнул он его по плечу. — Его жинка сегодня обещалась вареники слепить. С шишко-ягодой! Закачаешься! — мечтательно поднял он глаза к высокому летнему небу.

— А откуда у вас…

— Пошли, пошли, пошли, — торопливо подтолкнул Сидора в спину развеселившийся Василий. — Всё потом, всё потом. Сначала вареники. А остальное всё потом.

Подарок — пневмопулемёт.*

Больше, до самой ночи у Сидора не было ни одной свободной минутки, чтобы поинтересоваться что происходит. Всё оставшееся до ночи время они провели за праздничным столом. Потом была баня, потом опять застолье, потом опять баня, потом ночное купанье в озере. Потом они все вместе пели песни, и разошлись все по койкам уже глубоко под утро, когда ни о каких делах не могло быть и речи.

— Если сегодня опять по плану пьянка, то уже без меня, — на полном серьёзе предупредил Сидор Василия, явившегося с самого раннего утра к нему в комнату справиться о самочувствии. — Я только что лёг, и пары часов не прошло. Дай поспать, ирод.

— Не! — расплылся тот в довольной улыбке. — Больше никакого веселья, никаких снов, никакого пьянства. Хватит! Просто вчера закончились последние испытания нашего броневика, вот мы пирушку на радостях и закатили. А тут и ты, как по заказу со своим заказом, появился. Вот мы всё вместе и отпраздновали.

— Броневик? — вяло поинтересовался Сидор, несколько недоумевающе глядя на инженера. — А что с ним не так было, что надо специально праздновать прохождение им испытаний. По-моему, он уже давно испытан и признан негодным. Точнее, — кисло поморщился Сидор, — мало на что пригодным без серьёзных доработок. Или у вас что-то новенькое?

— А то! — в восторге закатил глаза к потолку Василий. — Ты такого ещё и не видел. — Боевая егерская тачанка! — гордо воскликнул он, глядя на Сидора сияющими от счастья глазами. — БЕТа — вторая, ибо первая уже была. Та самая, которую ты забраковал, переделанная из твоего походного стреломёта.

Или наоборот, — ухмыльнулся тот. — Егерская Полевая Рабочая Тачанка. Тебе сократить, или сам поймёшь, — совершенно по-хамски расплылся тот в улыбке.

ЕПРТь, — короче говоря.

— Пф! — неожиданно, даже для самого себя, выдал Сидор неприличный звук, более подходящий лошади с задранным хвостом.

— Никакое ни пф-ф-ф, — возмутился Василий. — Ты сначала посмотри что получилось, а потом говори своё пф-ф-ф, — обидчиво повторил он неприличный звук.

Давай в столовку, — поторопил он зевающего, лениво потягивающегося, никак не могущего раскрыть слипающиеся глаза Сидора. — Там все наши уже собрались. Быстренько перекусим и двинем на полигон, где ты увидишь свой "пф-ф-ф"! — снова издал он так понравившийся ему звук.

Скептически хмыкнув, Сидор, держась за гудящую с перепою голову, и вяло двигаясь по гостевой комнате, добрался до ванной, где долго плескался в стоявшем там тазике с холодной, колодезной водой. Все поползновения инженера поторопить его, он просто игнорировал. Башка болела и хотелась говорливого Ваську прибить, подлеца, чтоб не жужжал над ухом. Надоеда!

Вернув себе более менее приличный вид, он вместе с нетерпеливо дожидавшимся его в комнате инженером отправился в столовую, где постанывающий после вчерашних излишеств народ вяло приветствовал их обоих ленивым шевелением рук.

Слава Богу, жирные, горячие дежурные щи быстро вернули всех в дееспособный вид и уже очень скоро вся новоприбывшая вчера компания весело двинулась на полигон, посмотреть на предмет всеобщего восторга.

Хорошо, что идти далеко не пришлось. Щи щами, а перепой перепоем. Так что двигать плохо подымающимися ногами было тяжело.

По счастью громким, звучным названием "Полигон" на заводе называли кусок обнесённого высоким бревенчатым забором от большого, пока ещё не паханного будущего картофельного поля, находившегося буквально в двух шагах к северу от внешней заводской ограды.

— Как такового полигона у нас нет, — виновато пояснил Витька, скептически осматривающемуся вокруг Сидору. — Ну, сам понимаешь, это тебе не Трошинские мастерские с их оврагом. Это там у нас по плану серьёзный полигон строиться будет. А пока продовольственная безопасность превыше всего, — с довольным видом констатировал он.

Туда ехать далеко, — виновато пояснил он. — А народ после вчерашнего мало транспортабелен.

— Пока покатаемся по местам где в будущем расти будет картошка.

Поэтому буквально через десять минут, все, кто броневик ещё не видел, лицезрели чудо местной инженерной мысли.

Посмотреть действительно было на что.

На краю выделенного и обнесённого оградой куска будущего картофельного поля, со стороны, близкой к заводу, стоял временный навес, под которым их дожидалась тройка лошадей, запряжённая в большую, странного вида угловатую повозку.

Однако, странная она была только для тех, кто никогда раньше не видел обычной боевой машины пехоты, впряжённой за лошадьми.

— Я милого узнаю по походке. — дурашливым, ёрническим голоском, пропел Сидор. Вчерашний хмель ещё бродил в крови и требовал выхода.

Тройка! — насмешливо констатировал он, глядя на стоящую перед ним конструкцию. — Пцыца тройка. Куда ты меня только повезёшь, БМП на марше? Или БТР, — с сомнением посмотрел он на повозку. — Что-то она мне опять напоминает?

— Гроб на колёсах, — сердито прокомментировал вездесущий Ван.

Пока Сидор ещё спал, он уже успел с утра пораньше обследовать со всех сторон конструкцию и даже пару раз прокатиться на ней.

— Ваня, — ухмыльнулся весело Сидор. — Ты уже здесь? Опять? Опять впереди меня?

Меня это уже начинает напрягать.

— Спать меньше надо, пьянь, — буркнул ящер Ван. — Солнце уже высоко, а вы только-только позавтракали.

Повернувшись обратно в сторону стоящей за его спиной тачанки, раздражённо, сердитым голосом проворчал:

— Творение нашего мастера-каретника стабильно по своим неизменным формам. Что ни делает, а всё одно гроб выходит. Вампир, ети его двадцать, — выругался ящер. — Сколько ему ни говори, козлу такому, что он ни делает, а всё одно гробики клепает. А тут вообще — гроб с окнами. Спереди окно здоровенное, во весь фасад коробки своей впендюрил, для конюха я так понимаю. Это понятно, чтоб на лошадиные хвосты любоваться можно было. Особливо, когда оне гадють. Вуайерист!

А сверху — колпак стеклянный круглый, броневой. Это для стрелка значит, это Бог с ним, — неожиданно одобрительно заметил он.

Всё одно — гроб на колёсах, — вынес он окончательный вердикт. — Похож, очень похож.

Надо жену твою подключать мастеру в помощь, — сделал он неожиданно парадоксальный вывод. — У неё художественный вкус есть и стиль. Только она и сгладит все эти углы. А с мастером сколько ни говори, в одно ухо влетает, в другое вылетает. Думаю, никто кроме твоей Изабеллы, с её железной хваткой, с ним не справится.

— Может, туда стоит пушку поставить, на место пулемёта, что Димон из Озёрного края приволок прошлым летом? Или мортиру какую? — флегматично поинтересовался Сидор.

Прислушиваясь к сердитому бурчанию Вана краем уха, Сидор с откровенной насмешкой посмотрел на сердито зыркнувшего на того Василия. Видимо и он имел отношение к общему виду конструкции, раз так болезненно прореагировал.

— Жаль, снарядов к ней нет, — с ханжеским видом посетовал Сидор. — Десяток, что у нас был — это так, на один разок пальнуть. Тьфу, одно слово!

— Если только снаряды эти Васятка стервец, как патроны к нашим пулемётам, по окрестным воронам не расстрелял.

Вон, как раз туда, в ту башенку сверху, откуда торчит тот твой прутик, — кивнул он на несуразно на общем фоне крупной конструкции тонкий ствол пулемёта, торчащий из верхней пулемётной башенки словно тоненький прутик из копны сена. — Туда в колпак этот стеклянный и впендюрить.

Ты не подумал о том, голубь ты наш шизокрылый, — повернулся он к Василию, — что в колпаке твоём стеклянном на южном солнце зажаришься, как картошка гриль в микроволновке? А зимой — там замёрзнешь, как цуцик. Да и на солнце стекло будет отсверкивать, за десятки вёрст нас демаскировать. Затемнить надо. А лучше всего поляризованное стекло поставить, — с глубокомысленным видом заключил он.

— Марка на тебя нет, — сердито выругался Василий. — Он бы тебе сейчас всё сказал по поводу поляризованного стекла. Скажи спасибо что броневое сделал, и башенку всю изнутри вылизал, что не придерёшься. А ты уже поляризованное с него требуешь. Совсем зажрались там на своих югах, — в сердцах несколько раз от души прошёлся он матом по таким вот комментаторам.

Если заменить стекло на броневую сетку, выстрел не держит, — сердито бросил он Сидору. — Да и продувается тогда всё там насквозь. Зимой от вечных простуд не отделаешься. Так что, лучше на солнце поджариться, чем простыть.

— Угу. Не был ты на юге и не получал тепловой удар, — мрачно хмыкнул сразу ставший угрюмым Ван. — Там даже осенью было несладко. Жарень — кошмарная. А что летом будет — мне уже сейчас страшно представить. Может и хорошо что мы пока тут, а не там.

— Чё вам не нравится? — возмутился подошедший Лёха.

Только что незаметно подошедший к группе, обступившей пулемётный броневик и весело обсуждавшей её достоинства, а точнее насмешливо комментирующих её незабытые до сих пор недостатки, он, как и все здесь на полигоне был недоволен. Похоже, терпением к критическим мыслям других, у обоих инженеров даже близко не пахло. Видно было что обоим инженерам искренне обидно за все насмешки, посыпавшиеся как из ведра на их детище.

Сидор с Ваном оказались не единственные, кто без восторга принял новое изделие их конструктивной мысли. Куча собравшихся на испытания егерей из стоявшего рядом с заводом Сидорова торгового обоза, крайне неодобрительно смотрела на всё происходящее. У всех ещё вживе была память о прошлом, когда первый представленный рабочий экспонат с треском провалился.

И, в отличие от изобретателей, они прекрасно представляли к чему могут привести выявленные на первом экземпляре недоработки. Второй — не производил впечатления больших и радикальных изменений. Да и внешне был откровенно убог.

У мастера-каретника действительно было что-то не так с головой.

— Ну, и чего здесь нового? — скептически посмотрел на обоих инженеров Сидор. — Не считая конечно увеличенных габаритов и того, что вместо пары лошадей теперь впереди тройка рысаков? Всё та же карусель, только теперь, как я понимаю, более усовершенствованная. Ну и что?

— Первое — размеры, — деловым тоном начал перечислять Луговой. — Длина — шесть метров с копейками, ширина — три с четвертью. Высота — два десять, считая по верху пулемётной башенки. База — три с половиной метра, клиренс — триста сорок миллиметров. Колея — две пятьсот. Проходимость по болотам — выше всяческих похвал.

Брови Сидора поднялись высоко, очень высоко. Где в Приморье Василий видел болота, он не знал. Лично он за пол года работы там не видел ни одного. А вот камней на дорогах — сколько угодно.

Башня, как видите — куполообразная, ажурная, из бронестекла с каркасом из клееной фанеры, — продолжал перечисления Василий. — Экипаж — три человека. Всего!

Это стрелок, возничий и механик-заряжающий.

Пробовали сократить до двух человек — ничего не вышло, — инженер с сожалением развёл руками. — Не хватает человека, что присматривал бы за подачей боеприпасов и следил за давлением в системе. Если на стоянке — проблем нет. А в бою, во время движения — исключено. Три, не менее трёх человек.

После увеличения габаритов, с тыльной стороны тачанки, или иначе — броневика, появилась возможность устроить дверцы для дополнительного расположения там пары бойцов, которые теперь из-под прикрытия брони могут стрелять из задней полусферы через устроенные там боковые бойницы, прикрывая ближние подступы.

— А вот эту идею или вывести в отдельную конструкцию, — недовольно буркнул Сидор. — или вообще выбросить нахрен. Броневик отдельно, БМП — отдельно.

В крайнем случае засуньте в зад свою тарахтелку-компрессор, чтоб в салоне попросторней было и не так бензином воняло. По моему, мы о чём-то подобном в прошлый раз говорили, — недовольно проворчал он.

Нахрена такое вообще нужно? На выброс — хмуро буркнул он. — Разбазаривание и так небогатого ресурса.

— Вес, — мимоходом согласно кивнул Василий. Похоже, он тоже так думал и сразу согласился. — За счёт полной замены клеёной фанерой всех ранее используемых деталей из древесного массива, типа осей, обода колёс, ну и ещё ряда прочих технических решений, общий вес всей конструкции сократился до полу тонны.

— Чего? — недоумённо уставился на него Сидор. — Общий вес? Хватит врать то, — не поверил он.

— Толщина — десятка, то есть — десять слоёв, вес одного квадратного метра — пять кило. Общее количество пошедшей на обшивку фанеры — восемьдесят квадратов. Итого — четыреста кило, — невозмутимо отозвался Василий. Цифры так и отскакивали у него от зубов. — Плюс всякие оси, дуги, каркасы и прочее — ещё двести кило. Общий вес — шестьсот килограмм.

Оснащаем компрессором с пулемётом, боезапасом к нему и по весу получаем чистый жигуль. Снаряжённый боевой вес с людьми и оружием — тонна. Многовато, конечно, но баллоны газовые, зараза, тянут много.

Да! — ухмыльнулся инженер. — Она не может выдержать удара булыги из стеновой катапульты. Снесёт нафиг в сторону. Но кому это нафиг надо? Где ты такую катапульту видел? А если и есть, то в быстро движущийся экипаж ею ещё попасть надо. А стрелу из многозарядного арбалета — держит в лёгкую. Даже щербины не остаётся.

Если бы мы поставили фанеру пятёрочку или вообще, троечку, — задумчиво пробормотал он, с глубокомысленны видом теребя себе подбородок, — было бы типичное противопульное бронирование. А так, — с гордостью оказал он рукой на свою конструкцию. — Наша девятка выдерживает попадание бронебойного снаряда из противотанковой пушки.

— Из какой такой пушки? — встревожился Сидор. — Как это?

— Из твоей, из твоей, — успокоил забеспокоившегося Сидора Василий. — Этой, как её, немецкой? Пак 35, дробь какая-то там.

— Это вы что? — Сидор совершенно растерянно смотрел на инженера. — Наше орудие из города сюда притащили? И стреляли? По сто золотых монет за выстрел?

Убью, — тихо прошептал он, чувствуя горячее желание придушить очередного энтузиаста.

— Ну да, — пожал печами Василий. Обещание прибить он презрительно проигнорировал. — Должен же я был проверить как наша ласточка себя поведёт под огнём. Вот я и притащил сюда на полигон одну нашу пушечку из города и все десять снарядов.

— Осталось три, — грустно констатировал он. — Мало, надо ещё.

Вы, это вот что, — ткнул он пальцем в сторону Сидора с Ваном. — Мне бы подкинули ещё снарядиков. Думаю, — поднял он взгляд вверх, куда-то к облакам. — Сотенку штук бы мне на испытания не помешало, — со вздохом вывалил он на головы друзей свою просьбу. — И не только бронебойных. С этой конструкцией ещё работать и работать. Так что, если подходить к делу серьёзно…

Нам нужны снаряды, — жёстко посмотрел он прямо в глаза Сидору.

В его взгляде не было ни грамма ёрничанья, так что у Сидора сразу же засосало под ложечкой. Он понял — на Правый берег придётся идти. Нравится ему, не нравится, а другого места, где бы они могли добыть снаряды к своим орудиям — не было.

Перед глазами сразу же всплыли могилы всех погибших при переправе парней и глаза их матерей с жёнами, когда он им домой приносил поминки. На душе сразу стало тоскливо. Уже было понятно, что без крови на тот берег не сходишь. И хорошо, если без большой.

— Но зато проверили как наш броневик бронебойный снаряд держит, — успокоил Василий злобно зыркнувшего на него Сидора.

Чего тот так сразу вызверился на него, Василий не понял. Конструкцию надо было проверить и он делал лишь то, что надо было. Чего зыркает то?

— Держит, — победно ухмыльнулся он. — Листы конечно при попадании гнутся, не без того, но выдерживают. А про пули я вообще молчу, как семечки отскакивают.

Перед вами, господа, лёгкий броневик! — на манер небезызвестного Ильича, Василий протянул руку вперёд, указывая на свою конструкцию. — Идеально приспособленный для ведения боевых действий в условиях манёвренной, партизанской войны. А шесть колёс и расположенный в нижней, расширенной части корпуса тяжёлый груз из дополнительного боезапаса и запасных баллонов с газом и компрессора, не позволят броневику опрокидываться на резких и крутых виражах.

Высокая степень автономности, плюс потрясающая проходимость и увеличенный боезапас позволяет его использовать даже в одиночных рейдах по тылам вероятного противника.

Вот!

Василий, прервавшись, с победоносным видом уставился на примолкших и уже более внимательно его слушающих егерей.

— За счёт устранения выявленных ранее конструктивных недоработок и изменения самой конструкции, мы смогли увеличить боезапас, везомый броневиком, до суток непрерывной стрельбы из пневмопулемёта. До суток! — с гордым, победоносным видом Алексей ткнул высоко вверх указательным пальцем. — Лишь бы бензина хватило.

Сами пульки — стоят гроши. День стрельбы — максимум пара золотых.

Это я конечно утрирую, — победоносно ухмыльнулся он. — Но где-то, как-то рядом.

— Придётся возить с собой бензовоз, — недовольно проворчал Ван. — А если он полыхнёт? Охраняй теперь ещё и его. Хотя, фанера эта, как бы не горючая…

Знать бы только где его ещё взять, бензин этот, — тяжело вздохнул он.

— Навесные баки под бензин где? — хмуро бросил Сидор.

— Какие баки? — сразу же скис автор.

— Запасные баки для бензина на котором работает ваш компрессор?

Судя по твоему кислому виду, их нет. Хреново, — мрачно констатировал он.

А действительно, — повернулся к авторам Сидор. — Как у нас с собственным бензином и как с бензовозом?

— Как ты и сам любишь выражаться, — сердито проворчал Василий. — Хреново. Ни того, ни другого. Да ты и сам в прошлый раз видел наш стоящий без работы нефтяной заводик. С тех пор ничего там не изменилось. Если только мастер твой один пустой цех прихватизировал под свою фанеру. С твоего, кстати, разрешения.

— Надо бы посмотреть, — тихо буркнул Сидор под нос.

— Правда, есть другие новшества. — покосился на него Василий, недовольный что тот отвлекается. — Положительно сказавшиеся на скорострельности и дальности.

На манер лектора из общества естествознания, Луговой встал перед тачанкой в позу Наполеона и протянув руку в сторону своей конструкции с победоносным видом продолжил далее вещать о её скрытых достоинствах.

— За счёт применения конструктивного решения типа гидробака, если вы понимаете о чём я говорю, — бросил он на присутствующих ехидный взгляд, — и ряда других, мудрых инженерных решений, — с самодовольным видом подбоченился он, — мы кое-чего существенного добились.

В детали вдаваться не будем. Ноу хау! — ухмыльнулся инженер. — Мы теперь имеем возможность поддерживать в системе не только постоянное, но и строго выверенное давление, избегать скачков. Что даёт нам требуемую точность, кучность и дальность стрельбы, — снисходительно пояснил он, повернувшись в сторону Сидора.

— Просто сменные баллоны с газом, подсоединяемые по мере срабатывания давления, не проще будут? — сердито поинтересовался Ван.

— Далее! Расположив под днищем фургона…, - Василий на миг смутился. Замечание Вана сбило его с делового настроя. — Тьфу ты, не перебивай, — сердито покосился он на Вана. — Под днищем броневика несколько секций с заранее снаряженными баллонами с воздухом уже есть, и мы имеем возможность вести непрерывную стрельбу при отсутствии бензина и при отсутствии постоянной подзарядки. Правда, для дозаправки газовых баллонов требуется установка дополнительного оборудования. Я говорю про подсоединение компрессора. Но это же расположение ниже чистового пола и увеличивает устойчивость всего экипажа, компенсируя высокое расположение стрелка.

Ежели же в какой-то момент исчезнет давление и в этих баллонах, то находящиеся внутри стрелки могут достать из специальной нищи упакованное там оборудование для ручного поддержания давления в системе. Проще говоря, можно быстро в полевых условиях собрать простейшую ручную систему-качалку, которая и будет подавать воздух.

Короче, — с довольным видом закончил он демонстрацию. — Учтены все случаи которые только могут возникнуть в бою.

Дистанция поражения открытого участка тела — до полу версты. Баллоны, — с сожалением развёл он руками. — Пока слабое место баллоны. Баллоны и давление. Кожаные шланги больше не держат, сифонить начинают. Со сталью тоже плохо пока разобрались, — сожалеючи констатировал он. — Поэтому, то что есть — крайне сырое и тяжёлое. Но, ребята работают, работают.

Так что, к сожалению, — с кислым видом уточнил он. — Дальность жёстко привязана к создаваемому в системе давлению. Поэтому максимальная дальность только в начале стрельбы. Потом неизбежно падает. Тут ещё наша недоработка. Но мы работаем, упорно работаем над этим.

Сырая конструкция, — виновато развёл он руками. — Явно сырая. Но работает. Ленту с пульками заряжай и стреляй хоть целый день, с утра до вечера.

По крайней мере пневматическую винтовку, с прицельной дальностью стрельбы до километра, мы вам скоро сделаем. Бум смотреть? — вкладчиво поинтересовался он.

— В другой раз, когда лучше готовы будете, — обречённо мотнул головой Сидор. Уже был полдень и натурально хотелось даже не есть, а жрать, но питание могло и подождать. Оружие было важнее.

— Давай вкратце, — попросил он.

— Убойная сила, — с охотой вернулся к дальнейшему описанию пулемётной конструкции Василий, — остающаяся в пульке на дистанции до двухсот метров, позволяет ей уверенно пробивать знаменитый микльдатский рыцарский доспех. На более ближних дистанциях — рыцаря вместе с его жестянкой, выносит навылет.

Имей вы пару таких тачанок, это не вы бы бежали из Приморья сверкая пятками, а все остальные бы оббегали вас за десять вёрст, — покровительственно посмотрел она на озадаченно примолкнувших егерей.

Больше говорить было ничего, и инженеры повели народ смотреть броневик в действии. И весь оставшийся день они посвятили натурным испытаниям предложенного агрегата. Терзали его во всех мыслимых и немыслимых режимах, которые только могли прийти в голову людям, на собственной шкуре не раз испытавшим все тяготы стычек с огромной массой бандитов, в изобилии обитающих в Приморье.

В конце дня, как им и не хотелось признаваться, но при всех новых выявленных недочётах, представленная для испытаний конструкция полностью соответствовала предъявленным к ней требованиям. И даже подающие воздух шланги теперь были бронированные.

Даже более того, за весь напряжённый день боевых испытаний, пришлось трижды менять тройку лошадей, впрягаемую в броневик, но на характере стрельбы и на технических возможностях и пулемёта, и самого броневика, это никак не отразилось.

И ещё, привыкшим к лесной тишине людям просто безумно надоело громкое тарахтенье бензинового движка компрессора, постоянно, в течение всего дня подзаряжавшего баллоны.

Как сразу и предположили, при такой интенсивности стрельбы, заранее заряженных баллонов не хватало на весь день. Поэтому компрессор молотил не переставая.

Да! — задумчиво протянул Сидор, устало присаживаясь в сторонке от трассы несущегося по кругу броневика. — надо сразу увеличить количество заправленных баллонов с газом под днищем. Тарахтелка эта у меня ах в ушах звенит. Может, сделать отдельную мастерскую по зарядке баллонов, — вопросительно посмотрел он на измученного не менее него Вана. — А здесь оставить типа вспомогательного агрегата? На всякий случай.

Нет, сейчас менять ничего не будем, — поторопился успокоить он вскинувшихся несогласных авторов, — пусть будет резервным контуром, что ли. Но вот отдельные заправочные мастерские, где будут подзаряжаться болоны — было бы крайне желательно иметь. И ещё специальную повозку с уже заряженными баллонами. Чтоб прям на ходу пустые, расстрелянные баллоны на полные поменять можно было.

Ну, представляете…, - принялся он описывать когда-то видимую им конструкцию по доставке газовых баллонов на дачах под Москвой.

— Очень похоже, что ты был прав, — повернулся он к Василию, — говоря, что имей мы такую штуку в Приморье, это не мы, это от нас бы все бегали.

Бронезащищённые герметичные шланги, лошади, покрытые тонкими, не мешающими движению стеклобронями, копыта лошадей, укрытые в специальные броневые чехлы, для защиты от чеснока. И всё это на вес пуха! — с уважением он покачал головой. — Неплохо, ребята, неплохо.

Но общий вес всё равно великоват. Никак от тройки не откажешься, — с сожалением цокнул он языком. — А это не есть good.

И ещё нужна усиленная шумоизоляция, — покачал он головой. — После целого дня тарахтенья этого компрессора, голова пухнет. Да и глохнет человек, постоянно работающий с ней. А это в условиях Приморья совсем плохо.

А чего же сразу то не показали, сразу когда я появился на заводе? — вопросительно взглянул он на обоих инженеров.

— Хм, — задумчиво посмотрел на него Василий. — Это при Кондрате-то? Нехрен ему знать, что тут у нас происходит.

Да и нечего пока особо показывать, честно говоря. Всё это ещё сырое, не отработанное, из толстой, тяжёлой древесины и плохого металла. Стали нехватка нужной. Фанера десятка, как ни крути, а тяжеловата будет. Мы уже думали от многого отказываться, но, честно говоря, наши первые испытания мало чего дали, хоть практический опыт егерей как-то и определил приоритеты.

А ведь мастер твой и вправду светлая голова, — оба инженера уважительно синхронно покивали головами. — Мы, конечно, серьёзно вложились в этот проект, и собственными мозгами, и материалами, да и Трошинские парни оружейники серьёзно поработали. Но если бы не он, если б не его броневик, мы бы ещё долго никуда не двинулись, — кивнул он на пронёсшуюся на рысях мимо них свежую тройку с весело болтающейся за нею конструкцией. Без его фанерной брони мы бы с места не сдвинулись.

А по поводу мортиры, — Василий задумавшись, полез ворошить свою шевелюру. — Честно скажу. Будь у нас какие-нибудь разрывные снаряды, то мы бы тебе и пневматическую пушечку могли бы там поставить. Сделали бы самоходную артиллерийскую установку. САУ-1.

Есть уже у нас кое-какие соображения на сей счёт, — покрутил он пальцами у виска.

Может миномёт поставить? Мортиру? — Сидор с задумчивым видом пожал плечами. — Что на ваш взгляд лучше.

Проф городу отдал формулу дымного пороха, — задумчиво пробормотал он. — Так что мы в полном своём праве можем его использовать как взрывающийся элемент.

Для простоты, — пояснил он скептически глядящим на него инженерам. — Хотя бы временно. В что? Сотня другая бомб со шрапнелью? Пусть и с ручным поджигом фитиля… имеет смысл, по-моему, — с сомнением глянул на ещё более скептически настроенных инженеров.

Может, и то, и то, и третье? — Сидор вопросительно посмотрел на обоих инженеров. — Пулемётный броневик и САУ?

Знаете что? — пробормотал он. — Облегчайте.

Убирайте третью, среднюю пару колёс, ставите более лёгкую фанеру пятёрку, семёрку, усиливаете каркас и делаете лёгкий броневик на двух осях, исключительно с противопульным бронированием и одним пулемётом в верхней башенке. Этого хватит. Отделение для двух стрелков сзади — убрать. На их месте лучше расположить ваш компрессор, чтоб он тарахтел не внутри коробки, отравляя всех там своим выхлопом, а как бы на выносе, в задней части. И обязательно какую-нибудь шумоизоляцию придумать. А то мочи нет слушать это непрерывное тарахтение. Да и не забывайте, что на торговой трассе должно быть тихо, чтоб можно было незаметно проскочить мимо засады.

А самоходное орудие, мортиру, делайте уже на трёх осях. Две оси в задней четверти, трети, под орудие, а впереди — третье — на поворотной оси.

Василий с непередаваемо самоуверенным глубокомысленным видом схватился пальцами за свой подбородок.

— Может быть, может быть, — задумчиво пробормотал он.

А что если вместо верхнего пулемёта поставить пневмопушку, а по бокам устроить этакие эркеры, выступающие за габариты общего абриса, с бойницами для пары боковых пулемётов? Это вообще будет вундервафля! Настоящий танк! Хоть крепости захватывай, — с самодовольной хитрой рожей заключил он. — Одно плохо, движитель у нас лошадиный, максимум в четыре лошадиные сила. Больше — конструкция становится трудно управляемой.

И даже если взять твоих тяжеловозов, боюсь такого монстра даже они не потянут.

Хотя, — запнулся он, — если брать не тройку рысаков, а шестёрку тяжеловозов, то, пожалуй, и потянут. Жаль, только медленно, — грустно констатировал он.

Вопрос только где нам ещё движки взять на компрессоры. Наши то, по подобию цундаповских сделанные, откровенно не тянут. Совсем сырые ещё.

Станков нужных нет, оснастки, инструментов тоже нет. Да у нас же практически вообще ничего нет. Так, — раздражённо пожал он плечами. — Всё по мелочи…

Глаза его, когда он в этот момент посмотрел на Сидора напоминали откровенную безмолвную мольбу сделать хоть что-то, чтоб изменить существующее положение.

Сидор тяжело вздохнул.

— Будут, будут вам станки. Ведун обещал. Но для начала попробуйте что-нибудь с Кондрата слупить.

Но если здесь ничего не получится — то лучше воспользоваться связями Ведуна и заказать в баронствах.

— В общем, если придумаем что-нибудь со снарядами, пушечку мы тебе подгоним. Любого калибра! — задумчиво проговорил Василий. Замечания Сидора он понял сразу и правильно. — Всего делов то, добраться до городского арсенала и стащить из-под носа Боровца ржавый образец. А дальше — впрягай только лошадей. Но нужен порох. Пороха нет. А тот что можно в городе найти — дерьмо и дорогой. Проще самому удавиться, чем этим дерьмом снаряжать снаряды.

— Делайте сами! — Сидор флегматично пожал плечами. — Делайте, ребята, делайте! Но учтите. Снаряды снарядами, а пушка пушкою. И если вы помните земную историю, то пушечное дело там тоже не сразу развилось. А тут, как я понимаю, вообще о пневматической пушке идёт речь. Вообще, для нас всех дело новое. Так что — дерзайте.

— Вот проф отдал городу рецепт дымного пороха. Теперь мы официально можем его производить. Я с ним поговорю — глядишь у вас скоро и свои пороха будут. По крайней мере в объёме, достаточном чтобы начинить сотню, другую снарядов.

— Но про стрелковое оружие, про огнестрелы — забудьте. Нам на трассах нужна тишина. Там ваша пневматика — в масть самую. А огнестрелы — баловство одно. Хотя и очень эффективное.

Да и вообще, — грустно посмотрел он на обоих инженеров. — С чего вы взяли, что пушку так легко сделать? А прицел, а затвор? А металл специальный. Который, по-моему, даже так специально и называется — оружейный.

Кажется, — рассеянно почесал он затылок. — Кабы только я знал.

Не-ет, ребята, — протянул он. — Оружие дело не простое. Нахрапом тут не возьмёшь. Тем более пушка, — совсем уж грустно уточнил он.

Одним словом, соколы вы шизокрылые, впереди у вас ещё куча славных дел.

В конце концов совсем не обязательно пушку ставить на нашу тачанку. Можно и саму по себе, на какой-нибудь отдельной платформе. Типа немецкой Берты, времён первой или второй мировых войн.

А с мортирой в центре каравана и парочкой пулемётов по краям обоза, мы и бугуруслановцев легко заменим, — задумчиво себе под нос пробормотал он. — И, умоляю вас, не надо ещё по паре пулемётов по бокам тачанки. Кто его двигать будет такого монстра. Никаких лошадей не хватит. Всё должно быть лёгкое, легко управляемое и быстро движимое. Быстрое! Не забывайте об этом.

Мортира отдельно, пулемёты — отдельно. Самоходка и броневик. Не надо мешать всё в одну кучу. Мухи — отдельно, котлеты — отдельно. Пусть всё будет максимально манёвренное.

А вот за то что вы уже сделали, за броневик этот, пусть даже он ещё и сырой, ребята, честное слово, огромное спасибо! Вот уж чего не ожидал, так не ожидал.

Теперь только немного подправить выявленные недочёты и можно спокойно отправляться на ту сторону гор.

С хищным блеском в глазах, Сидор с довольным видом нервно потёр руки, ясно себе представляя кого бы он хотел увидеть по другую сторону прицела пулемёта, и предвкушая будущее удовольствие.

— Теперь остаётся выяснить последний вопрос. Сколько таких броневиков вы можете сделать и за какой срок.

Судя по тому как мгновенно поскучнели оба инженера, это была самая болезненная для них тема.

Василий полез чесать свой затылок с задумчивым видом, а Лёшка, не утруждая себя особыми раздумьями мрачно выдал.

— В принципе ты и так всё знаешь. Пару можете забрать хоть счас. Вот он первый, — кивнул он на носящийся по кругу броневик, в котором резвились егеря. — А второй стоит на заводе, на складе готовой продукции. Так сказать, контрольный экземпляр сделали.

А улучшений каких-либо не надо сюда внести? — с сомнением посмотрел на него Сидор. — Может сразу все выявленные недостатки исправить?

— Почему нет? — снова с задумчивым видом Василий полез чесать свой затылок. — Если не торопишься, дашь нам недельку, а то и всего пару дней, то можно будет кое-что и подправить. Повозиться конечно придётся, ну да нам не привыкать к недосыпу. Но всё что надо, на этих двух экземплярах не исправишь.

— Вот на следующих, на новых, с самого начала, — легко. А в эти два я бы пока особо не совался. Пусть поднакопится перечень недостатков, тогда всё разом и улучшим, — усмехнулся он.

Тебе же наверняка не один такой понадобится. — насмешливо посмотрел он на довольного Сидора, не сводящего глаз с носящейся по кругу тройки.

— Три… Нет! Лучше четыре броневика — это нам сразу и только в наш в караван. — задумавшись, неспешно начал подсчёт Сидор. — Три — я оставил бы на всякий случай в запас, чтоб всегда стояли наготове. Один, кровь износу нужен в Гуано.

Хотя, — запнулся он. — Там можно обойтись и одной стационарной пулемётной системой.

Один здесь, вам, чтоб стоял на заводе. Один в Тупик…

— Ого! — растерялся инженер. — Так нам на всё и моторов с цундапов не хватит.

— Хотя нет, — перебил его, не слушая, Сидор. — В Тупике нужен какой-нибудь стационарный вариант, а не эта тачанка. Впрочем, как и в Гуано.

— И нужно срочно, кровь из носу. Потому как если нас вышибут из Гуано, то с торговлей в Приморье нам придётся завязать.

Про Тупик — я вообще молчу. Его вообще надо охранять как зеницу ока. Там уже столько народу живёт. И не забывайте. Есть проход под горой — есть торговля, есть деньги. Нет прохода — нет торговли, нет денег. А значит — нужен пулемёт и на входе под землю.

Есть крепость на той стороне — есть торговля. Нет крепости — нет торговли.

Сидор с задумчивым видом подсчитывал самые насущные потребности.

— Один — просто заправочный компрессор на весь обоз. Чтоб тарахтел где-нибудь в стороне, заправлял баллоны. Пару бы нам мортирок ещё, тоже не мешало бы. Там, сям поставим.

— Вот пожалуй и всё, — с задумчивым видом подсчитывал тем временем необходимые аппараты Сидор. — Итого, надо хотя бы штук десять.

Когда будут? — вопросительно посмотрел он на них.

— Шесть, максимум, — сердито проворчал Василий. — Четыре мотора у нас есть. С цундапов сняли. Ещё парочку соберёт из запчастей, что притащил с собой Димон. И всё — виновато развёл он руками. Если надо больше — надо строить свой завод двигателей.

— Ах, да, — спохватился он. — Ещё один ты снял с Ведуновского мотоцикла. Итого — семь. И это всё.

— Надо закладывать моторный цех, — раздался сбоку голос Лёхи.

— "Молчавший всё время господин инженер соизволил наконец-то подать голос, — усмехнулся про себя Сидор. — Он интересно всегда такой молчун, или это только сегодня, по особому случаю".

— И опять возвращаемся к тому с чего начали, — продолжил уныло Василий. — Нет станков, нет хорошего, да что там говорить, даже плохонького инструмента нет в достатке. Всё делаем буквально на коленке.

Так что — месяц, не меньше. Реально же, чтоб всё вылизать что наметили, — три.

— Полгода, — мрачно буркнул Лёха. Он угрюмо смотрел Сидору прямо в глаза. — Реально — полгода.

Пока моторы научимся делать, — начал он загибать пальцы. — Пока нужный металл подберём. Пока то, да сё, полгода и пройдёт. Можем и меньше сроки назвать, но реально рассчитывайте с Димоном на пол года. Если не вообще на год. Только тогда мы выйдем хоть на какое-то реальное производство. А пока что, в виде эксклюзива для отдельных личностей, да за бешенные деньги — месяц и пять штук в дополнение к первым двум.

— Четыре, — перебил его Сидор. — Четыре пулемётных броневика, плюс к первым двум, и одну мортиру, на полевые испытания.

А мы, как раз за это время обкатаем первые два броневика. Чтоб следующая модель пошла без выявленных недоработок.

Тяжело вздохнув, оба инженера переглянулись и оба синхронно пожали плечами. С сожалением разведя руки, они оба отрицательно покачали головами.

— Если очень надо, ещё один мы тебе сразу за эту неделю сляпаем. Для этого у нас есть все материалы и заготовки. Но больше, извини. Тут уж надо начинать прямо с нуля. Нет ни металла, ни фанеры, ни химии разной, потребной твоему каретнику — ничего. Почти всё пошло на первые два.

Ну, если только ещё один из остатков мы тебе соберём.

Только два, — Василий, переглянувшись с Алексеем, нехотя согласно кивнул головой. — На это у нас должно хватить и фанеры, и иного материала.

И вторым, так уж и быть, для опыта, сделаем САУ — мортиру.

Но вот потом…, - снова виновато развели они руками.

Короче, считай что нам придётся заново создавать целый оружейный завод, до кучи, столько надо всего для такого простого дела, — с кривой усмешкой он кивнул в сторону полигона. — А если учесть что ты хочешь от нас получить ещё и пушки….

— Как у вас с деньгами? — неожиданно спросил Сидор. — Надо бы и вас, и народ премировать за ударный труд. Небось пахали днём и ночью, спешили как можно быстрее, чтобы было к моему приезду. Успели. Тютелька в тютельку.

Видя, как сразу повеселели парни, понимающе усмехнулся.

— На премию деньги будут, — кивнул головой Сидор. — На хорошую премию. Более того, всем, кто принимал непосредственное участие в разработке и постройке этого монстра, скостить выплаты по усадьбам. У кого нет — предоставить. Ну а кому и сколько — это вы уж сами определите. Всё, как в книжке. — усмехнулся он. — "И чтобы никто не ушёл обиженным".

Летняя прогулочка на лодочке…*

Приятная летняя прогулка на лодочке по тихим, ласковым водам красивого лесного озера… под парусом…

— Ё…ть ва…у…ть с вашими ё…ми ящерами и этим ё…м каналом!

Вот так. Или, примерно так звучала вся речь Сидора во время их прорыва с боем сквозь густые ряды долблёнок подгорных "рыбаков"-людоедов, вздумавших подловить их ушкуй в узкой протоке меж двух озёр, ведущей к болотному острову с нефтяным заводиком.

Вот когда Сидор по достоинству оценил высокую эффективность пневматики. Вот когда пришлось ему серьёзно поработать. Да так, как он даже в Приморье не работал со своим стреломётом в самые тяжёлы времена самого начала торговли.

И как оказалось, вовремя ребята установили на корму одного из ушкуев пневматику.

Вот когда он понял, что война на озёрах будет в корне отличаться от войны во всё том же его любимом Приморье.

Там был наскок — отход. Здесь огромной массой давили до последнего. И, слава Богу и пневматическому пулемёту с его неиссякаемым барабаном подачи пуль, иначе бы они там все и остались. В этой протоке и на вертелах людоедов.

И тогда же он понял, что на воде, эту войну им не выиграть. Задавят. Банально числом задавят. Навалятся в узких протоках, где берега подходят слишком близко к воде и где тренированный ящер легко одним прыжком с ближней к воде скалы допрыгнет до ушкуя или баржи с рудой.

И ничем их тогда будет не сдержать.

Ящеров, по сравнению с людьми, было слишком много. Даже тех, кто скрывался здесь на озёрах и предгорных террасах.

И чтоб это изменить, людям надо было завтра же, немедленно начинать геноцид подгорных людоедов на предгорных террасах, чтобы ящеры на эти озёра и сунуться боялись, и дорогу сюда навеки забыли. Или людям здесь не быть.

Решив расположить на болотном острове свой будущий нефтяной заводик, и сразу затем, воспользовавшись удобной возможностью, решив прокопать к нему от озера широкий судоходный канал, они с самого начала просто не представляли себе, какие проблемы огребут. И какие спровоцируют процессы.

Казалось бы такое удобное, уединённое место. Невысокий уютный остров посреди обширных болот. На отшибе, где никто не живёт. Где даже и так редкие в этих болотистых местах поселения ящеров никогда не видали. Куда рыбаки ящеры с равнин никогда и не совались, потому как в близких к болотам озёрах ничего кроме мелких золотистых карасиков и выловить-то было невозможно.

Тихое, уединённое место, замкнутое со всех сторон глубокими, простирающимися далеко во все стороны топкими, непроходимыми болотами, которые позволяли добираться до острова исключительно только зимой, по замёрзшей топи. Да и то осторожно, аккуратно обходя не замерзающие даже в самые лютые морозы бездонные оконца.

Или летом, но с та-а-акими проблемами… Что сам Сидор на себе испытал. Пока добрался — всё проклял.

Зимой место казалось таким прекрасным. И каким же жутким оно оказалось летом. И самое главное — доступность. Абсолютно недоступное летом место. Какой нафиг завод?

Скит! Натуральное место скита отшельников, решивших навсегда уединиться от суетного мира.

Одна глупость, потянувшая за собой всё остальное.

Ну построили там завод зимой. Ладно. Ну поняли летом, что место — НЕДОСТУПНО! Ну так и брось его нахрен. Не возись! А готовые корпуса следующей зимой вывези. Какие проблемы? Нет! Понравилось! Прырода здесь красивая. Зауздило!

Одни дураки построили там корпуса цехов, другой коз…, ДУРАК распорядился прорыть от ближайшего судоходного озера до острова прямо по болотам судоходный канал, по которому от литейного завода по озерам можно было бы добираться до него вплавь на ушкуе.

Прорыли.

Спрашивается — зачем?

Подгонные людоеды оказались не такими уж и боязливыми до воды и прекрасно справились с поставленной перед ними задачей.

Под чётким руководством инженеров, огородили дамбой, сложенной из мешков с глиной широкую зону мелководья в заливе, начиная с глубин, где для судоходства были достаточные глубины, в месте, от которого будет самое короткое расстояние до острова на болотах.

Поставили на плотину пару водооткачивающих машин, работающих на пердячем паре своих соотечественников. Потом ещё три добавили, потому как первые две не справлялись с постоянно прибывающей водой. И стали копать, наваливая высокий вал земляной дамбы с северной стороны строящегося канала, чтоб в дальнейшем, когда мокрый грунт высохнет и осядет, провести по дамбе дорогу от берега озера к острову.

А, докопав до острова, не стали останавливаться и прокопали канал ещё дальше — до материка, начисто отрезав этот край озера от болот с северной стороны и соединив болотный остров с материком высокой и широкой земляной дамбой.

И получили великолепный четырёхкилометровый канал шириной по урезу воды в двадцать метров, по низу в десять, а глубиной в шесть.

Две тысячи подгорных людоедов за месяц прокопали его, вынув из земли около четырёхсот кубов мокрого глинистого грунта и затем по урезу воды для защиты от размыва, выложили берега канала найденным здесь же на болотах диким валунником. Потом быстро разобрали удерживающую со стороны озера плотину, и сдали канал в эксплуатацию. Полностью подтвердив слова Марка о чудовищной работоспособности подгорных людоедов.

И потребовали со сталеваров оговоренную премию за досрочно сданную работу.

Получили.

А теперь Сидор со своими егерями целый день пытался прорваться на ушкуе туда, на болотный остров, где по данным голубиной почты уже второй день пыталась отбиться от набежавших с озёр людоедов немногочисленная группа охранявших нефтяной завод егерей.

Вонь разлагающихся на летней жаре многочисленных трупов они почувствовали ещё далеко на озере, когда подплывали к месту начала канала.

Когда добрались до места, до сооружённого на острове длинного, капитального причала, она стала уже невыносима.

Горы трупов подгорных людоедов, покрывающие неряшливые, оплывшие после прошедших дождей увалы будущей дороги от озера, воняли немилосердно.

И два невысоких редута, с едва выглядывающими из-за невысокого бруствера тонкими стволами пулемётов дополняли чудовищный пейзаж бойни.

— Там в протоке они хотя бы сразу тонули, — хриплый голос Василия, раздавшийся у Сидора над ухом, нарушил царящую на палубе ушкуя мёртвую тишину.

— Боюсь даже подсчитать, сколько их тут перед ним лежит, — едва слышно отозвался Сидор. — Там хоть есть кто живой?

— Издеваешься, — недовольно проворчал Василий. — Тут от трупной вони дышать нечем, а ты хочешь чтоб они тут сидели и этим воздухом дышали. Отравятся нахрен.

— Съездили в гости к мастеру каретнику, — задумчиво пробормотал Сидор. — А заодно и посмотрели на практике, как работают наши пневматические машинки.

— Хорошо работают, — мрачно констатировал он.

Теперь понятно чего те ящеры так озверели и просто грудью бросались на ушкуй. После такой бойни, хочешь не хочешь, а озвереешь.

Пулемёты на ушкуи ставить в первую очередь, — жёстко подчеркнул он. — Всё остальное — потом.

Тому кто догадался поставить редут возле пристани — годовая премия. Всех, кто тут был — премировать. Отпуск в город, ну и там, денежная премия, на ваше усмотрение.

Остаток дня у них ушёл на захоронение побитых ящеров. Никогда такого не было. Чтобы вот так, непонятно с чего, вдруг навалиться такими большими силами на совершенно ранее никому не нужный остров — это было совершенно непонятно.

Слава Богу что отбились. Да к тому же без особых потерь. Хотя, не будь у них там на причале пары пулемётов, никого бы живых они на острове не нашли. А так, даже с мастером-каретником Сидор переговорил.

Бледный, какой-то весь чёрный, после пережитого, он стоял перед Сидором совсем поникший и устало, равнодушно глядя в землю, молча выслушивал очередное задание от Сидора.

— Хорошо, — поднял он на него глаза, казалось насмерть усталого человека. — Я понял. Значит, из фанеры тебе на базе наших фургонов нужна большая нефтеналивная бочка, на колёсах, цельная, сливная, с широкой верхней горловиной, разбитая на две-три секции, объёмом тонны на две-три. Хорошо, будет, — устало кивнул он головой. — И двухсотлитровые бочки, поменьше, тоже будут.

Насчёт дощаников, на которых можно будет перевозить эти нефтевозы по озеру, — это уже не ко мне. Это к амазонкам. Они с радостью ухватятся за такую роскошную идею.

Как ты его назвал? — нахмурил он брови, вспоминая. — Нефтеналивной танкер? Это всё к ним, — устало и равнодушно махнул он рукой куда-то в сторону озера. — Всё что по речным и озёрным судам — это к амазонкам. Но цистерну для нефти в трюм я сделаю.

И последнее — хранилище. Танк? — удивлённо поднял он брови.

— Это такая здоровая бочка, поставленная на попа, в которой можно хранить большие объёмы нефти, — пояснил Сидор. — Хорошо бы её закопать в землю, но потом замучаешься сливать из неё нефть.

— А зачем сливать? — равнодушно удивился мастер. — Поставил ручной насос, и качай себе на здоровье свою нефть столько, сколько тебе надо. В южных баронствах, где выращивают много винограда, под такой большой объём жидкостей амфоры огромные делают, керамические, и закапывают их в землю. А перебродившее вино оттуда откачивают ручными насосами.

— Обычное дело, — пожал он плечами.

— Хочешь вместо амфоры сделать такую ёмкость из моей фанеры? Без проблем. Сделаем.

— На какой объем? — вопросительно глянул он на Сидора.

— Максимально какую бочку ты сделать можешь? — вопросительно уставился тот на него.

— Исходя из размера пилёной доски, — пожал мастер плечами. — Обычная длина — четыре сажени. Вот исходя из того, чтоб каркас был цельный, и попытаюсь сделать тебе такой нефтеналивной танк. А объём ты сам потом посчитаешь.

— Одну могу сразу сделать, а ещё на парочку только материал заготовлю. А, будешь ты её делать, или тебе пока одной хватит, это ты сам потом решишь. Тогда фанеру я на другое дело пущу.

— Пойдёт такое дело?

— Пойдёт, — согласно махнул Сидор рукой. — Тогда всё, — собрался он сразу уезжать. Когда бочки и фургоны ждать?

— К концу месяц жди, — устало отозвался мастер. — А если ваши ребята мне ещё и ящеров этих людоедов подгонят, чтоб доски пилили, и вообще, были на подхвате, то, глядишь и раньше. А дашь своих ящеров, имперских, так вообще дело весело пойдёт.

Может даже и танк этот я тебе сразу сделаю. После выплаченной тобой премии, скостившей мой долг более чем на треть, я тебе что хош сделаю, а не только какой-то там танк. Даже твою влагостойкую фанеру изобрету, о которой ты ноешь при каждой встрече.

— Ящеры будут, — усмехнулся понимающе Сидор. — Поторопись. Нефть нужна, кровь из носу. Сделаешь быстро и хорошо, так и ещё тебе премия будет, не пожалею.

— Быстро и хорошо не бывает, — вдруг прорезавшимся жёстким, холодным тоном отрезал мастер. — То что сейчас делается — это всё брак, лажа, некондиция, называй это как хош. Но всё пойдёт на выброс. Сезон, два и придётся выбрасывать.

А вот если ты хочешь делать действительно хороший продукт, то будь любезен поставить мне на заводе хорошую персональную исследовательскую мастерскую с химлабораторией. Не хуже чтоб как у сталеваров на заводе было. Чтоб я туда со всякой своей мелочью не бегал.

Вот тогда я тебе выдам качественный продукт. А пока что знай. Всё что мы сейчас делаем — пойдёт на выброс. Хорошо ещё будет, если вторую зиму переживут. В чём я очень не уверен.

Но для решения временных задач на год, два — подойдут.

— Умеешь ты порадовать, — поморщился Сидор. — Но пока сойдёт и так. Это всё срочно и давно заждалось своего часа. Поэтому — не заморачивайся с качеством. Сделал и сделал. Лишь бы этот сезон без проблем отработали.

— Теперь, главный вопрос, — остановил Сидора мастер. — Сколько тебе надо из того, что ты тут порассказал.

— Всё упирается в твои возможности, — разозлился Сидор.

Чего, спрашивается пристал. И так ясно что много не будет. И, тем более не будет столько, сколько ему надо. Да ещё и с качеством мастер его хорошо так порадовал. Выкинуть столько денег, зная с самого начала, что это всего лишь на год, на два.

— Сколько за месяц бочек и фургонов сделаешь — столько и будет. Всё равно они мне не ранее чем через месяц нужны будут. Так что поторопись, а там я уж сам смотреть буду, что и как.

— А вот после этого, сразу начинай лепить свою доску по высшему разряду. Год, два — это не дело. Слишком она у тебя дорогая, чтоб так разбрасываться. Химлабораторию, для опытов, я тебе поставлю. За месяц — точно будет.

— Договорились? — глянул он на него.

— Договорились, — согласно кивнул головой мастер.

— Тогда до встречи через месяц, — протянул на прощание руку Сидор. — Жду от тебя вестей уже через пару недель. Скажешь ребятам, они мне передадут. В ответ получишь от меня письмецо с корректировками. Всё! — хлопнул он мастера по плечу, теперь уже окончательно прощаясь.

Долгая дорога домой.*

Весь путь обратно на заводы Сидор был мрачен и угрюм, и на фоне довольных, буквально лучащихся счастьем от одержанной над ящерами победой, выглядел натуральной белой вороной. Хотя, судя по мрачной тени на его лице, гораздо точнее надо было сказать что этаким чёрным вороном, настолько мрачным и угрюмым было выражение его лица.

— Ты чё, Сидор, не рад? — искренне изумился, подходя к нему Лёха. — Да ты что! — хлопнул он его по плечу. — Две сотни положили только на острове. А сколько перебили в лодках, да в протоке — вообще не сосчитать!

— Это победа! Настоящая победа! Никогда такого не было. Пять, шесть ящеров за раз — не больше. А тут сразу несколько сотен! Три-четыре — точно!

— А ты не подумал о том, откуда они там взялись, на острове? И почему они ждали нас в протоке? — ещё больше помрачнев, спросил инженера Сидор.

— Тут и думать нечего, — усмехнулся Лёха. — Я, лично я, в присутствии старейшин подгорных людоедов, когда нанимал их семьи на работу, якобы не видя что они стоят у меня за спиной, вскользь обмолвился что мы собираемся устроить там промежуточный лагерь продовольствия. Сразу после окончания стройки. Даже назвал точные сроки, когда оно туда прибудет.

— Естественно они услышали, — усмехнулся он. — И естественно попытались заполучить его себе.

— А ты думаешь, почему там вдруг оказался готовый к встрече находников редут, да ещё с полностью со снаряжённым к бою пневматическим пулемётом. Думаешь случайность? А то что Марк туда сразу после окончания стройки, первым делом два воза пулек привёз — тоже случайность?

Или что мы ни с того, ни с сего вдруг взяли и поставили твой броневик на ушкуй.

Сам же говорил, что надо зачищать озёра от ящеров. И что нам с подгорными людоедами на озёрах не ужиться. Полностью с тобой согласен. Потому мы с ребятами и устроили подобную натурную демонстрацию, чтоб ящеры поняли, кто здесь хозяин. И не лезли, куда не пускают.

Похоже, — ехидно усмехнулся он, — они поняли.

— Дурак ты Лёха, — тихо проговорил Сидор. — Больше половины нападавших ушли из-под обстрела и теперь они знают на что способны наши пулемёты. И месяца не прошло, как их сделали, а вы уже рассекретили оружие.

Оно ещё совсем сырое, заедает через раз, куча недоработок, а ты УЖЕ показал подгорным на что оно способно.

А должно быть наоборот. Никто не должен был оттуда уйти. Никто! Ни единая живая душа. Чтоб было по принципу, ушёл за добычей — пропал. Что, как — никто ничего не знает.

Неизвестность страшнее всего, Лёха. А ты их фактически только пуганул.

А вот это уже не есть хорошо. Никто не должен был уйти обиженным, — отрезал он.

У тебя же ушли практически все, если судить по следам пристававших к берегу ящеровых лодок на острове. Сунулись, по морде получили и тут же сбежали, поняв что попали в засаду.

А должны были остаться все там, в болоте.

Вот что мне не нравится. Они получили щелчок по носу и теперь будут осторожнее и будут вырабатывать тактику борьбы с нашим оружием. И будь уверен — так и будет.

Что с тобой, дураком таким делать, не знаю даже, — Сидор задумчиво покачал головой, оценивающе глядя на Алексей. — Инженер ты хороший, а стратег — как из говна пуля.

Второе. Ну и где теперь мы найдём себе рабочих на дальнейшие работы? — сердито буркнул он. — Ещё серьёзно не начали межозёрные каналы копать, а ты уже всех землекопов расстрелял. Зашибись!

Поэтому, расстрелы прекратить! Или я тебя сам расстреляю.

— Не всех, — сердито проворчал Лёха, отворачиваясь. — Сам же говоришь, большинство сбежало. Теперь залижут раны и скоро опять выйдут на работу. Месяца не пройдёт. Жрать то хочется, а склад с зерном они не взяли. Зерна в достатке у них нет. С рыбной ловлей мы их всех гоняем, без разбора. Вот увидишь, придут скоро наниматься, никуда не денутся.

— Ну, посмотрим, — мрачно проворчал Сидор, отворачиваясь обратно к борту. — Твоими б устами, да мёд пить.

Но в следующий раз чтоб таких проколов не было, — отрезал он. — Иначе отстраню от руководства и будешь вечно сидеть возле домны, загружая в неё кокс. Будешь вечным дежурным инженером. Очень интересное занятие. Шаг вправо, шаг влево — расстрел. Подскок на месте — провокация. Учти это, Лёха-пулемётчик, — сердито обругал он его напоследок.

Досадная задержка…*

Возвращение в город, планировавшееся Сидором буквально на пару, тройку дней, лишь чтоб переговорить по делам с Корнеем и дать наконец-то ход и так задержавшейся его поездке в западные баронства за обозом, грозило серьёзно затянуться. И причина тому сидела сейчас перед Сидором у него дома, в гостиной. Неловко пристроив свои задницы на совсем не предназначенных под такой внушительный размер жалобно перекосившихся стульях, причина его задержки мрачно посматривала на него исподлобья пятью парами сверкающих в лучах тусклого света бензиновых ламп голубых глаз.

Видок у виновников его задержки в городе был ещё тот. Скособоченные, небрежно намотанные на головы, в бурых пятнах крови повязки прикрывали намного. Основные убытки красовались здоровенными, уже желтеющими на пол лица фингалами у парней под обоими глазами.

— "Андрюха Буян и Толян Задира, со своими такими же буйными подругами. Сподобились наконец-то".

Остановившись напротив, Сидор левой рукой осторожно повернул лицо сидящего на стуле парня чуть в сторону, под свет низко свисающей с потолка большой бензиновой лампы.

— "Чёрт, — промелькнула раздражённая мысль, — с бензином для ламп надо что-то срочно делать. Дерьмо полное. Только вчера драил стекло ламп с песком, и дня не прошло, как опять закоптились".

Постоянная необходимость чистить коптящие невозможно как осветительные лампы в комнате, выводила его буквально из себя. Как их нефтяной заводик встал, за отсутствием сырья, в городе оказалось невозможным достать нормального чистого бензина, чтоб осветительные лампы заправить.

То что в аптеках сейчас продавалось, как осветительный керосин и бензин, таковым не являлось по определению. Но, другого ничего не было. Приходилось ругаться и, сцепив зубы, каждый второй вечер чистить стёкла у ламп. Иначе уже на третий, четвёртый день увидеть что-либо сквозь жутко почерневшее стекло уже было невозможно.

— Кто это вас так? — с любопытством поинтересовался он. — Как будто лошадь копытами по морде прошлась.

— Егорка Сыпник с дружками, — нехотя, сквозь зубы процедил Андрюха, отворачивая лицо в сторону.

— Сколько же их было? — полюбопытствовал Сидор. — Так отделать твою симпатичную физиономию это надо хорошо постараться. Чё то я за последние полгода такого у тебя не видал. Никак расслабился в отпуске? — ухмыльнулся он.

— Расслабишься тут, — хмуро буркнул Толян, покосившись на нервно дёрнувшего щекой другана, — когда их было трое на одного.

Отойдя от Андрюхи чуть в сторону, Сидор остановился перед другим драчуном, судя по лицу которого, пострадавшего не менее. Окинув взглядом сидящих рядом с ним трёх амазонок, глядя на помятый вид которых, становилось понятным что те тоже приняли самое активное участие в драке, Сидор развернулся и отошёл обратно к своему креслу у камина.

С самым флегматичным видом опустившись в его мягкую, комфортную глубину, Сидор с любопытством покосился на сидящую в соседнем кресле Изабеллу. Не разговаривающая всё последнее время с ним, она молча, без разговоров тут же появилась в комнате, стоило только к ним прийти вот этим вот гостям. И демонстративно, не глядя на Сидора, опустилась в своё любимое кресло у камина, явно настроившись поприсутствовать при разговоре со столь ранними гостями.

Похоже, Белла последнее время явно взяла негласное шефство над бывшими пленными амазонками к относилась к тому весьма серьёзно.

И девчонки из долины, бывшие амазонки, по всем вопросам обращались исключительно к ней, и сейчас, стило лишь появиться в землянке подружкам парней из числа амазонок отряда Катарины, работающего за горами, как и Белла тут же без приглашения нарисовалась сидящей у камина в гостиной.

— Значит, говоришь, вас выгнали из клана, — с глубокомысленным видом констатировал Сидор. Несмотря ни на что, то что Изабелла была рядом, ему было приятно. — Что ж, этого следовало ожидать. Кому такие буяны нужны.

Сидящие напротив парни сердито засопели.

— А драка то из-за чего была? — игнорируя сердитое сопенье, невозмутимо полюбопытствовал Сидор. — Из-за них, что ли? — Сидор кивнул на сидящих вдоль стеночки изрядно побитых амазонок.

Сердитое сопение сидящей напротив пятёрки ещё более усилилось.

Сидор задумался. Чего-то подобного он, честно говоря, ожидал. Зная взрывной характер сидящих напротив парней, сразу можно было предположить что в своих кланах они долго не задержатся. Привыкнув за последний год говорить в лицо всем что они думают, можно было сразу предположить что старостам их кланов не понравится неуправляемость парней и то, что они всегда говорят в лицо правду. Да и вообще, проявившаяся за прошедшие полгода самостоятельность парней. Не всем такое нравится. Особенно, когда правда, на самом деле таковая и есть — правда.

А когда парень приводит домой девчонку и говорит что это будет его жена, то лицам, думавшим что они за этих парней решат подобные вопросы, так, как было надо им, а не самому парню, такое вряд ли понравится.

В кланах были свои отношения. Давно и прочно устоявшиеся. И у этих парней, впрочем, как и у всех других, давно уже, чуть ли не с самого детства было решено, когда и на ком они женятся. Впрочем, как и выходят замуж. И вольности в подобных вопросах, в кланах если и допускали, то крайне редко.

Кому-то подобная практика нравилась, кому-то нет, но, вот до того, чтобы покидать свой клан — такого бывало не часто.

Поэтому, приводя с собой невесту в свой клан, он должен был заранее подумать, что ломает чьи-то уже сложившиеся планы.

— Значит, отказались жениться на предложенных в кланах невестах, вас из кланов то и попёрли? — констатировал он. — Понятно.

— А напиваться то зачем было? Да ещё и устраивать пьяный дебош в трактире у Пахома Бялого?

— Оскорбление словом, — неожиданно подала голос сидевшая у стены подруга Буяна.

— А-а, — понятливо кивнул головой Сидор. — Значит, тебе Галочка не понравилось, когда сказали чтоб убиралась и что таким как ты тут не место. Понятно, — кивнул он головой.

— Сколько хоть вам насчитали за разбитую мебель и посуду?

— Десятка, — хриплым, мрачным голосом проскрипел…

— Всего-то? — неподдельно удивился Сидор. От неожиданности он даже растерялся. — Да и заплатили бы из своего кармана.

— А своих уже нет, — проскрипел Андрюха. — Подарки родне, выставить угощение парням из семьи, поминки по погибшим, пару раз посидели всей компанией в трактире. То, сё. Ну, ты понимаешь, — Андрей отвёл глаза в сторону.

— То, сё — это я понимаю, — ухмыльнулся повеселев Сидор. — То, сё — самая затратная часть любого загула, — чуть не расхохотался он, глядя на вытянувшиеся от расстройства лица парней. Видать они в первый раз в своей жизни сталкивались с таким частым явлением, когда: "Есть деньги — есть друзья-приятели. Нет денег — нет друзей-приятелей".

— А чего кланы тогда ваши отказались платить? Десятка золотых — только и всего. Да они же с вас за последние полгода получили больше раза в три.

— Это тебе, десятка, только и всего, — тихо отозвался кто-то из дебоширов. — А для наших кланов это огромные деньги.

— И за такую малость вас выгнали из клана? — неверяще переспросил Сидор. — За десятку золотых?

Да лично ты, Андрюха, им за одиннадцать месяцев заработал — три сотни. Уж десятую то часть от дохода с вас они могли бы и заплатить за пару разбитых носов.

— Не могли, — отвёл глаза в сторону Андрей. — Это был не первый кабак. И эта десятка — не первая.

— Ах вот оно что, — медленно проговорил Сидор. — И сколько же там у вас набежало, общим счётом?

— Много, — совсем тихо прошептал Толян.

— Чётче, — резко повысив голос, громко потребовал Сидор. — Извольте чётко и внятно отвечать на вопрос. Сколько вы должны?

— Пять сотен полновесным золотом старой имперской чеканки, — громко и чётко выговорил хриплым злым голосом Андрей.

Постановлением городского суда от начала прошлой недели, всю означенную сумму необходимо внести не позднее пятого числа июля месяца, в кассу города. То есть через три дня. Из каковой в дальнейшем и будет выплачена компенсация пострадавшим.

В случае невнесения данной суммы в положенный срок, на лицо, не внёсшее судные деньги, составляется кабальный договор на весь срок, пока тот не отработает данную сумму всю полностью.

А такую сумму отрабатывать будешь всю жизнь, — едва слышно проговорил Андрей.

— А кланы что? — сердито бросил Сидор. — Так и бросят своих членов на пожизненную кабалу?

— Женись на ком скажут — заплатят долги, — совсем тихо проговорил Андрюха. — Нет — разбирайся сам.

— Ах вон оно что, — понимающе протянул Сидор. — А у вас подруги, — бросил он любопытный взгляд на девчонок.

Присмотревшись повнимательней, понимающе хмыкнул.

— Суду всё ясно. Догулялись. Когда рожать собираетесь?

— Под новый год, — мрачно буркнул Андрей. — Как раз где-то в начале января ожидаем первенца.

— Да уж, — задумчиво протянул Сидор. — Какие уж тут договорные невесты.

Как же вы все в таком положении в драку то полезли? — недоумённо посмотрел он на девчонок. — Ведь могут же быть проблемы.

— У нас девок не трогают, — проскрипел Толян. — Это так, Галке случайно влетело.

И потом. Это лишь одна Галка у нас в положении. А остальные так ничего ещё. Пока.

— Ах, ещё ничего. Пока, — ухмыльнулся Сидор, глядя как мгновенно порозовели личики совсем молоденьких девчонок. — Ну, судя по смущению, ждать долго не придётся, — расплылся он в понимающей ухмылке.

Кстати, — вспомнил он. — Всё спросить хочу, да постоянно забываю. Где остальные? Где ваш третий? Лёшка Подушный, кажется? Где Олег Ясный, где Гайрат Чумихин? Где они все со своими чувихами?

— Лёшка сейчас в госпитале отлёживается. Руку ему Пахом Бялый сломал, чтоб шибко не буянил, — неохотно отозвался Андрюха. — У него эта…, - замялся он. — Сотрясение мозга, кажись. Ящеры сказали чтоб неделю с койки не вставал. Вот он и валяется целыми днями на койке. Опять же, за лечение придётся заплатить. А денег нет.

Андрей опасливо покосился на Сидора. Бытовые травмы, к каковым относилась сломанная в пьяной кабацкой драке рука Лёшки Подушного, оплачивались из кармана самого пострадавшего. И в этом бы не было ничего плохого, если б только ни одна проблема. В карманах у всех компании не было ни монетки. Ни одной самой завалящейся медной монетки.

Теперь всё зависело от барона. Даст добро — вылечат Лёху. Нет — ящеры завтра же выкинут из госпиталя. Первую помощь оказали, а дальше — лечись сам.

А что такое сотрясение мозга, о чём Андрей неохотно процедил сквозь зубы, сам он знал не понаслышке. Ничего хорошего в том не было.

— Олег с Гайратом и обе их Лизки за городом скрываются, — неохотно пробормотал он. — В Райской Долине. Их там Димкины жёны приютили. Рыбкой откармливают, копчёненькой. Сейчас у них наверное от копчёностей тех, уже из ушей всё лезет, — невесело пошутил он.

— А в городе им всем теперь места нет. Пахом Бялый обещался, что если он ещё хоть раз кого либо из них возле своего двора увидит — прибьёт. И никакой виры выплатить потом ему жалко не будет.

— Что ж так? — невнимательно слушая, рассеянно поинтересовался Сидор. — Тоже Бялому кабак помогали громить?

— Да нет, — ещё более неохотно проговорил Андрюха, совсем скиснув. — Подруги ребят, две Лизки, отметелили дочку Бялого, Ирку-косую. Хорошо так, душевно выпороли вожжами.

Ну ту, — замялся он, покосившись на Сидора. — Старшенькую, страшненькую, с бельмом на правом глазу.

Та дура непонятно с чего, глаз свой криво положила на Олега, ну и видать возревновала, когда Лизок рядом с ним, да с Гайратом увидела. И не нашла ничего умнее, как пройтись нехорошо по Лизкиным родным. Ну, а те обе в ответ — по её внешности. Слово за слово — подрались. И, естественно побили. Вдвоём то. Та в рёв.

Ну и не сдержалась, высказала всё что она думает об амазонках. Что они и доступные, и на рожи кривые, и проститутки, и то, и сё, и седьмое, и десятое.

Девочки, естественно ей и врезали, уже не сдерживаясь, от души, чтоб думала чего языком треплет.

Естественно, — с усмешкой кивнул головой Сидор. Ситуация его явно забавляла.

— Сейчас скрываются в Долине, — пробормотал Андрюха едва слышно. — Боятся нос в город сунуть. Бялый поймает — точно до смерти забьёт.

Правда, это ещё не известно кто кого, — процедил он тихо и многообещающе. Но Сидор прекрасно расслышал его сердитое бурчание.

— Очень хорошо, — рассеянно пробормотал Сидор, о чём-то упорно думая.

— Что же в этом хорошего? — вдруг подала голос Изабелла.

Упорно молчавшая весь разговор, она неожиданно горячо включилась в обсуждение.

— Девочкам надо помочь и кроме нас никто этого не сделает. Или вы, барон, отказываетесь? — сердито глянула она на изумлённого такой гневной вспышкой Сидора.

Растерянно похлопав глазами, Сидор несколько мгновений изумлённо смотрел на неё.

— Да вообще-то я им работу предложить хотел, — растерянно пробормотал он. Компания у него за спиной заметно оживилась. — И если вы, дорогая Белла, не будете меня перебивать, то я смогу наконец-то сказать, что мне от них надо.

Итак, — рассерженно повернулся он в сторону смущённой присутствием на семейной ссоре пятёрки дебоширов.

Раз кланы ваши от вас официально отказались и не согласны оплатить ваши, действительно безумные долги, то предлагаю вам следующее.

Я формально, точнее, официально принимаю вас в клан. Всех шестерых. Нет, — поправился он, — десятерых. Если вы согласны, конечно.

Не самое лучшее приобретение, — покачал он головой, поморщившись. — Но иного пути я не вижу. По крайней мере пока.

Так вот, — ещё более недовольно проворчал он, снова сердито покосившись на Беллу, — это даст мне формальное основание оплатить ваши долги. Для начала.

Но, если вы думаете что на этом всё — напрасно так думаете. Перво-наперво — должок придётся отработать. С процентами, — жёстким голосом подчеркнул он.

Не там, — осёк он радостно вскинувшегося Андрея. — Не в Приморье. Здесь! В городе!

Ставлю задачу. Что мне надо. Будете делать то, что у вас так хорошо получается.

Мне надо чтобы вы разгромили все кабаки в городе, на которые я вам укажу. Разгромить так, чтоб и досочки целой от него не осталось. И особенно обратить внимание на бутылки с этикетками нашей компании. Чтоб ни одной целой не осталось. Ни одной! Но никаких пожаров. И никакого невосполнимого членовредительства. Никаких смертоубийств. Нам только разборок за смертоубийство не хватало.

Эта вира уж чересчур велика даже для немалого кошелька Компании будет. Потому — никаких смертоубийств, — холодным, жёстким тоном подчеркнул он.

Как вы понимаете, больной Лёшка со сломанной рукой и Галка беременная выбывают из данного договора до момента поправки здоровья

Сразу повеселевшая Галка ядовито ухмыльнулась. Своё нынешнее положение она явно не считала болезнью.

— Остальным придётся отработать за них, — Сидор бросил на неё сердитый косой взгляд. Девка явно собиралась поступить как сама считала нужным. Ну, да это уже были её проблемы. Нет мозгов — так и не будет.

С другими вашими четырьмя буянами: Олегом с Гайратом и обоими Лизками — решайте сами. Управитесь впятером, или вам их помощь понадобится, или кого ещё позовёте — это ваше дело.

С оплатой подумаем отдельно, но не обижу. Или пойдёт поштучно — кабак — какая-то сумма, или за всё сразу одной суммой. Что надумаете — скажите потом. Деньги не важны — важен результат. Ни одного целого кабака в городе чтоб не было.

Объясняю причину по которой это необходимо сделать.

В городских кабаках повадились торговать палёной водкой под торговой маркой нашей компании. Урон нашей чести и достоинству, не говоря уж о том, что мы несём из-за того колоссальные убытки. Наш доход от торговли спиртным в городе скатился фактически до нуля.

Единственный кабак, где подобного не допускают — это кабак Брахуна, здесь рядом, за углом. И все кабаки нашей компании. Остальные можете смело громить все.

Нашу водку уже просто перестают покупать, опасаясь наткнуться на подделку. Стоит она немало, а качество — тьфу. Самогонка чистой воды, причем — как правило дерьмо.

И хорошо ещё если она на мухоморах не настояна, для большей крепости.

Бывало и такое, — мрачно буркнул он.

Городские власти связываться с решением данного вопроса не хотят, спуская все жалобы на тормозах. Только за эту зиму в Управе накопилось более ста сорока заявлений-жалоб на отравление дерьмовым продуктом. И жалобы все на нас. За отравление некачественным спиртным. Хотя мы к этому не имеем ни малейшего отношения.

Но процесс не останавливается и Управа уже пытается стребовать с нашего банка штраф, выписанный на нас Советом. Обоснование — не соответствие качества произведённого продукта заявленным данным.

Пришлось Маше долго ругаться и доказывать что она не верблюд и что это не продукция нашего завода. Пока доказали. Но это лишь временная отсрочка. Дальше наверняка будет хуже, поэтому надо принимать срочные меры.

Раньше у нас не было возможности этим вопросом заняться вплотную. Была куча других проблем. Но теперь вопрос не просто назрел. Он перезрел и грозит выйти из-под контроля.

Долго думали что всё рассосётся само. Кончатся старые бутылки и этикетки. Станет понятно, что всё что ни продаётся — подделка. И всё само вернётся на свои места.

Не получилось, — с сожалением констатировал он. При этом он многозначительно, с ехидцей покосился в сторону Беллы, сидящей рядом с совершенно невозмутимым видом.

Подделки просто перешли на другой уровень. Теперь уже наладили производство и новых этикеток, и новых бутылок. И процесс пошёл дальше.

Они ничем не рискуют. Если возникают какие-то вопросы — на этикетке указано к кому обращаться. Естественно к нам.

И естественно, все жалобы на нас идут в Совет. Совет переправляет их в Управу. А Управа грозится уже нам судом. Круг замкнулся на нас.

А мы к подобному — ни сном, ни духом. Но если ничего не предпринимать и дальше, будет лишь хуже.

Сидор опять, теперь уже открыто и прямо посмотрел в сторону Беллы. А той было всё равно — как и не к ней обращаются.

Поморщившись, видя что на все его подначки она не реагирует, Сидор недовольным тоном продолжил:

— По всем претензиям сразу всех отсылайте в банк "Жемчужный". Все претензии кабатчики пусть несут прямо туда. С ними будет разбираться Маша.

Согласны — вперёд и с песней.

Ах да, — остановил он в дверях уныло потянувшуюся на выход пятёрку. — Забыл сказать. Сахарная косточка в конце.

Андрюха, — Сидор с усмешкой смотрел на своего приунывшего десятника. — Если у вас всё получится. И только в том случае, если всё получится так, как оговорено, — жёстко подчеркнул он. — Я поставлю тебя сотником и дам под твоё начало те полторы сотни, с которыми вы постоянно буянили в Приморье по кабакам. Сделаем особую, усиленную сотню. Придадим вам один броневик. Что это такое — узнаете попозже. Хорошая штука. Добавим к вам сотню девчонок амазонок из Райской Долины, под командованием кого-либо из жён Димона, которые по слухам засиделись на месте и тоже рвутся в бой. И отправим в самостоятельный торговый маршрут по Приморью, вкалывать.

Раз уж вы теперь члены клана — значит обязаны отрабатывать своё членство и зарабатывать клану денежку, которой нам постоянно не хватает.

И ещё раз напоминаю, — жёстко подчеркнул он. — Никакого смертоубийства.

Проводив глазами сразу повеселевших парней и приободрившихся девчонок, Сидор дождался когда за ними в прихожей захлопнулась дверь. Прислушавшись, и поняв что никого дома больше чужого нет, повернулся к Белле.

— Я завтра отправляюсь в Долину. Не желаешь прокатиться со мной?

Лес, грибы, рыбалка с удочкой в тихой заводи под живописными скалами нашего обрыва.

Купание под водопадом. Ночью, при луне, голышом.

Нет, — с коротеньким смешком поправился он. — Голышом не получится. — Сидор ещё раз улыбнулся. — Слишком там молодых девчонок много одиноких. Добром такое купанье не кончится.

Поэтому, предлагаю вечером душ. Вечерний душ в пещерах из нагретой в бочке, на солнце за день воды. Или купание в речном заливе под скалами.

Можно и в обратной последовательности, — улыбнулся он. — На выбор.

Как план? — с весёлой ухмылкой Сидор глядел на хмурящуюся непонятно с чего Беллу. — Ну, Белла, — поторопил он её. — Хватит киснуть. Ну поссорились, поругались, так и хватит уже. Давай мириться.

— Я подумаю, — холодно проговорила Белла, подымаясь из кресла. — Подумаю и завтра дам ответ.

— О, — озадачился расстроившийся Сидор. — Тогда думай быстрей. Завтра на рассвете я уезжаю. И у меня, кстати, к тебе там в Долине ещё вопросы будут. По тем макетам что вы там у меня в рабочем кабинете наворотили.

И я бы очень хотел услышать детальный отчёт, которого так никто мне до сих пор и не предоставил. Что сделано по макету, почему сделано, и что вы там вообще делали, — уже холодным, деловым тоном сердито проговорил он.

И ещё у меня есть к вам, Белла, вопрос по тому перстню де Вехторов, что вы мне ранее передали. Я хочу полной определенности и понимания чем владею. Чем и на каких правах. И как долго, — ещё более заледеневшим, сердитым голосом проговорил он. — И ответ на все эти вопросы я бы хотел получить завтра же. У меня нет больше времени ждать и предполагать.

У нас мало времени до осени, а сделать надо много.

Но это всё завтра. Сегодня же я хочу наконец-то выспаться, — вдруг совсем устало, тихо пояснил он молча и гневно глядящей на него Белле. — Второй раз приезжаю в город. И второй раз мне совершенно не дают отдохнуть. Вечно какие-то проблемы.

Давай завтра. Все дела завтра, — попросил он так ни слова и не сказавшую ему жену. — А сейчас я хочу в душ и спать, спать, спать.

Завтра только с утра ещё заскочу попрощаться с профессором. А то он давно просит зайти, поговорить. Ещё обидится что я уехал, с ним не попрощавшись, и придумает какую-нибудь хитрую мстю. А я слишком устал последнее время, чтобы ещё и на это отвлекаться.

Устало, душераздирающе зевнув, он устало поднялся из своего кресла и поплёлся к двери, ведущей в душ.

Лето, — сладостно потянулся он, зажмурив глаза от удовольствия. — Хочу в лес за грибами и на рыбалку.

И картошечки жареной, — остановившись возле обеденного стола, он мечтательно закатил глаза к потолку. — С грибами и на пахучем подсолнечном масле.

Жаль его в наших краях не делают, — грустно заметил он. — Господи, сколько ж всякого нужного добра у нас здесь не делают.

Белла, — устало повернулся он к ней. — А в вашем баронстве отжимают подсолнечное масло?

А почему не отжимают?

— Простонародный продукт, — машинально отозвалась Белла, при этом недовольно наморщив свой красивый носик. Тем не менее, глазки её при том весьма заинтересованно блеснули. — Делается, но в очень ограниченных количествах.

— Вот и у нас здесь в городе, — опять грустно вздохнул Сидор. — В очень ограниченных количествах. Потому и цена на него кусается.

Я как первый раз увидел, думал даже, у кого-то крыша поехала, или запятую не там поставил. А потом ничего, разобрался, — невесело поморщился он.

Даже одно время сами думали заняться выращиванием подсолнечника и выдавливанием масла. Да ничего не получилось. Людей нет, — мрачно бросил Сидор. — А теперь и земли нет. В Совете никак не хотят передать нам права на все обработанные нами земли. Требуют освобождения амазонок и на все уверения что они и так свободны и что их никто на озёрах не держит — не реагируют. Весь сев этого года сорвали, твари.

Остались мы, — тяжело вздохнул Сидор, — без своего хлебушка. А это не есть хорошо. Это ест отшень и отшень плёхо.

Тут намедни Марк сдавал работу своих людоедов по каналу к будущему нашему нефтяному заводику на болотном острове. Остров мы назвали "Болотный заим", — немного повеселев от приятных воспоминаний, Сидор с ухмылкой посмотрел на мрачно сидящую у камина Беллу. — Так там из-за хлеба целая баталия с местными людоедами вышла. О, как они наш хлебушек зауважали.

Все его попытки разговорить Беллу, похоже пропадали в туне. Она никак не реагировала на его болтовню, лишь изредка подавая вялые, скупые реплики негромким хмыканьем, да недовольным поджатием губ. Похоже, что и она уже устала и ей тоже хотелось спать. А Сидор своей болтовнёй лишь раздражал её. И, видимо лишь вбитая с детства, что называется в подкорку на уровень рефлексов вежливость, не давали ей молча встать и уйти.

Белла на все его заходы никак не реагировала и похоже помириться с ней у него перед отъездом не получится. Настроение испортилось окончательно.

— Нам нужно зерно, — сердито проговорил он. Бывшее только что очень сильным желание спать куда-то пропало, оставив после себя лишь тянущую тяжесть в затылке и глухое раздражение. — И если мы хотим быстро построить свой "Великий озёрный путь", а иначе нам просто нельзя, то зерно нам нужно кровь из носу.

А эти твари из Совета сорвали нам всю весеннюю посевную этого года, — Сидор едва сдержался, чтобы не выругаться матом.

— Может не стоит всё-таки так спешить? — вдруг неожиданно подала голос Белла. — Тогда и с отъездом Корнея в поречные княжества не будет такой срочной необходимости. И Маша не будет так нервничать, не желая отпускать его одного.

— "Всё-таки никак не оставит попыток отвлечь меня от мысли с наймом обоза с маркитантками и маркитанами", — пронеслась у Сидора недовольная мысль.

— Одного, это без Машки, что ли? Никак не желает отпустить его дальше двух метров от своей юбки? — холодно поинтересовался Сидор.

А вам не приходило в голову, Белла, что если подгорные ящеры поймут чем им грозит наше присутствие на озёрах, они вышибут нас оттуда, как пробку из бутылки шампанского, — холодно отрезал Сидор. — Хоть вы и не знаете что такое шампанское, уверяю вас, дражайшая баронесса, что мы вылетим оттуда довольно быстро.

— Ну почему же не знаю, — сердито кольнула его взглядом Белла. — Вы уж, барон, совсем видать меня за дуру держите. Наверное, как Машу, — мимоходом воткнула она ему шпильку. — Не вы один землянин в нашем мире. И без вас тут знатоки нашлись, — Белла подчёркнуто ядовитым голосом выделила слово "знатоки".

И та же семья вашего знакомого дона Диего, кому вы продаёте ваши камни, собственно так высоко и поднялась в столбовых списках поречных дворян как раз на торговле таким исключительным продуктом.

— А вы знаете, Белла, что подгорные ящеры уже начали собираться в большие толпы и нападать на наши ушкуи и поселения? — сердито поинтересовался Сидор. — Вы знаете, что они уже оправились после разгрома, устроенного им амазонками этой зимой и решили взять над нами реванш.

Всё, Белла, развлекуха, устроенная амазонками на озёрах зимой кончилась, началась война. Настоящая война с подгорными людоедами. Война, к которой мы не готовы.

Подумайте ещё и об этом, Белла, когда будете в очередной раз хаять меня из-за шлюх.

Не буду вам всего говорить, надоело. Захотите, узнать — узнаете.

Короче. Они взялись за нас всерьёз. И если мы срочно, завтра же, не начнём строительство широких судоходных каналов по всей своей будущей системе, чтобы обеспечить ушкуям и баржам с углём и рудой свободное безопасное плаванье по всему транспортному пути, они нас отрежут от источников сырья. И литейный наш встанет. И у нас не будет своего металла. И нам — крышка!

Так как озёра — это единственный для нас источник руды. Что железной, что теперь и медной. Все остальные пути нам уже перекрыли. И никаких болотных руд, если ты на них рассчитываешь нам больше уже в Совете не дадут. Ни за деньги, ни за так. Всё, вышли мы у них из доверия. Да и не забывай, что оттуда, с озёр, нам идёт весь каменный уголь. И если мы не хотим испортить хорошие отношения с медведями, мы должны ориентироваться на него, а не на древесный.

— Причём здесь медведи? — недовольно возразила Белла. — Где те озёра и причём здесь медведи.

— Древесный уголь, идущий на выплавку металла мы получаем путём пережога древесины, а значит — уничтожаем леса. А леса — это медведи, — сердито проворчал Сидор.

Ему уже надоело всем объяснять столь очевидную мысль, которую никто никак не желал понимать, настолько сложившееся положение дел всех устраивало и было привычно. Но тут деваться было некуда. Белле надо было постараться всё доходчиво объяснить, если он не хотел получить в собственной семье скрытого саботажа с её стороны.

— Используя вместо древесного каменный уголь, мы сохраняем леса. За это мохнатые экологи закрывают глаза на многие наши недоработки и загаживание природы. Понимая что нам надо время чтобы всё наладить, они пока не предъявляют к нам претензии, как к тому же Голове с его домнами, потому как каменный уголь дал нам в этом деле серьёзный карт-бланш. И на сейчас, и на ближайшее будущее.

Кроме того. Если мы хотим восстановить пару текстильных фабричек по производству тканей, здесь, в ближайшей доступности от города, на старых местах, где они когда-то были, каменный уголь нам необходим просто кровь из носу.

— А это здесь причём? — ещё более сердито проворчала Белла. — В огороде бузина, а в Киеве дядька. Твоя, между прочим любимая поговорка.

— Профессор мне уже всю плешь проел со своими приставаниями, — раздражённо отозвался Сидор. — Когда же я ему сделаю текстильную фабрику? Когда у нас будут собственные шерстяные ткани? А ещё ему и сукновальную фабричку подавай, для его опытов. У него, видите ли, горит вопрос с тканями для ящеров с этой вашей странной перевязочной тканью и какой-то россиянкой обыкновенной.

— Мыльнянкой, — сердито поправила его Белла. — Мыльнянкой! И причём здесь уголь?

— А топить фабричные помещения зимой вы чем собираетесь, дорогая моя? — сердито глянул на неё Сидор. — Или вы не сбираетесь работать зимой?

Ты же сама ездила на место. Хоть было это и зимой, но ты должна была видеть что леса там для заготовки дров — нет. Как вырубили его когда-то, так до сих пор и не восстановился. Там же нет ничего кроме здоровенных кустов ивы и какого-то тонкомерного осинника.

И чем ты собираешься отапливать рабочие помещения? А избы рабочих чем обогревать? А готовить жратву на чём?

У нас здесь зимы намного более холодные, чем, к примеру, в Приморье. И дров нам, если мы соберёмся восстановить ту фабричку, на отопление никто не даст.

Нет дров! — Сидор со злым, раздражённым лицом резко развёл руками в стороны. — Понимаешь ты — нет! И Совет не выделит нам никакой новой лесосеки под заготовку дров. По той простой причине, что там, на этих бывших фабричках она официально есть и юридически даже закреплена. Поэтому, если тебе нужны дрова — руби там. А там — нет!

— Почему это там нет дров, — возмутилась Белла. — Я сама видела там леса кругом. Мы даже с Машей и Фоксом на лыжах там катались. Великолепный бор…

— Не знаю где вы там катались с Машей. И как это Фокс умудрился встать на лыжи, если только он за прошедший год не превратился в иноходца, чего за ним ранее замечено не было, — Сидор теперь уже откровенно насмешливо ухмыльнулся. — Но катались вы явно не в тех лесах, — сердито проворчал он. — Потому как, когда Я был там на месте, то Я видел ту лесосеку, что отведена была в своё время под заготовку дров для фабрики и для приписанной к той фабричке деревеньки, которая когда-то там была. Потому что я этим вопросом интересовался специально. И поднял ВСЕ документы по так понравившемуся вам с Машкой месту.

И, в отличие от вас я знаю, что все последние годы там на той лесосеке кто-то весьма активно проредил подросший было лесок. Так что если там что и есть, то на нормальные дрова совершенно не пригодное. Жалкие прутики молодого подроста.

Белла! — сердито хлопнул он ладонью по бедру. — Да поймите же вы, что в городе стоит серьёзная проблема с дровяным отоплением, и решают её все, кто как может. Так что не удивительно что тот лесок на протяжении уже многих лет регулярно вырубают.

Удобно. И рядом с городом, и хозяина нет. Вот и вырубили нахрен. Точнее, на пень, — улыбнулся двусмысленной шутке Сидор.

Вот именно поэтому, Белла. Если мы хотим профессору сделать потребную ему текстильную фабричку, на наличии которой в нашей собственности он упорно настаивает, то у нас проблема не только с тем, кто будет на ней работать, но и с отоплением. И жилья, и цехов фабрики. Вот так то.

— Та-а-к, — медленно проговорила Белла.

Подойдя к столу, она медленно опустилась на стоящий рядом стул и внимательно, с подозрением посмотрела на Сидора. Хорошо видно было, что она крепко сомневается в словах Сидора, но возразить ей пока что было нечем.

— Выходит так, что мы тогда и торговать в городе каменным углём можем? — хмуро бросила она. — И даже спрос на него есть? А зимой так вообще с руками отрывать будут

— Торговать можем, — Сидор равнодушно кивнул головой. Выплеснув раздражение, он успокоился и теперь уже мог спокойно говорить. — И спрос на него есть, и отрывать с руками будут. Только дай. И зимой — особенно. — Только никто у нас его не купит. Больно дорог в доставке окажется. Возить телегами? Пусть даже фургонами, в которые загрузить можно чуть больше, на пару сотен килограмм? Экономически неэффективно. В хорошую копеечку влетает.

Сплавлять по реке? Так нет нормальных судоходных рек с тех озёр. Нет!

Озёр много, но все они раздроблены и вытекающих из них речек мало. И они все мелкие, больше похожие на ручейки. Нет одной большой реки. Озёра какие-то безсточные. Наверное карстовые. Или вся вода в болота уходит.

А попробовать прокопать канал от какого-либо из озера до Каменки, как ещё год назад думал, так сразу навскидку вылазят две на данное время не решаемые проблемы. Первая — очистка русла Каменки от топляка, выше нашего Южного залива, и параллельное проведение дноуглубительных и прочих гидротехнических работ по реке. Что само по себе бешеных денег стоит, не говоря уж про то, где взять рабочую силу. Местные не слишком то охотно на такие работы идут, а привлекать подгорных людоедов, как это мы делаем с помощью Марка на озёрах, тут нам никто не позволит. Слишком опасная близость с населёнными людьми землями. Соблазнов у ящеров тут же возникает много.

И вторая, — Сидор в задумчивости почесал пальцем затылок. — Не знаю уж, какая из этих проблем по значимости первая будет, но… неважно. Обе они друг друга стоят. Так вот. Вторая проблема — пересечение с трассой строящейся сейчас так называемой "общегородской" дороги от города на Басанрогский перевал.

Перевал закрыт, а дорогу строят, — усмехнулся он. — Строят за общий счёт вкладчиков, а пользоваться ею будет лишь Старшина, у которой есть договорённости с таможенниками. Для всех же остальных перевал закрыт — блокада.

Идиотизм, но доказывать что-либо некоторым, особо тупым, типа Кондрата, бесполезно, не слышат.

Так вот. В точке пересечения нашего канала с чужой дорогой, будут проблемы. Городские власти или потребуют себе доли в доходах от транспортировки грузов по каналу, или строительства большого и наверняка жутко дорогого моста. Который сами же и будут строить. По цене, наверняка сравнимого с золотым. Тут к гадалке не ходи — так и будет.

Поэтому, отстаньте от меня, спать хочу. И если завтра соберётесь со мной в Долину — милости прошу. Буду только рад. Ночные купанья больше не предлагаю, надоело. Поездка чисто деловая.

Сердито развернувшись, Сидор быстро вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь. В гостиной осталась лишь молча глядящая ему вслед, глубоко задумавшаяся Белла.

Сундучок…*

Попытка налегке и побыстрей вырваться из города в Долину, чтобы там хоть чуток отдохнуть от груза навалившихся проблем, с треском провалилась. В этот раз отличился уже профессор.

Стоило только Сидору зайти к нему с утра пораньше в лабораторию попрощаться, как тот сразу вывалил на него кучу всяческих собранных им за последнее время бумаг.

— Ого!?

Сидор с удивлением смотрел на тяжёлый сундук довольно внушительных размеров, стоящий возле входной двери в лабораторию. Его только что подтащили туда временно подрабатывающие у профессора в лаборатории егеря из охраны. И судя по тому, с какой обречённостью они устремились обратно в рабочий кабинет, этот сундук у профессора был не последний.

Попробовав чуть сдвинуть сундук с места, Сидор удивлённо посмотрел на того.

— Да у вас тут материалов, ещё поболе будет, чем даже я насобирал.

— Да вот, — смутился профессор. — Набралось, как-то незаметно, так что теперь для перевозки всего собранного три здоровенных сундука потребовалось.

Честно говоря, я и не думал, что у меня так много материалов набралось.

Совершенно смутившись, он яростно почесал затылок и виновато посмотрел на Сидора.

— Здесь всё по трёмстам объектам возле города. Как ты и заказывал. Ближний круг, тридцативёрстная зона. Зона особых экономических интересов города.

— Карты, расчёты, описания и прочая согласительная и разрешительная документация по нашим закладным. Всё до последней бумажки.

— По закладным? — совершенно растерялся Сидор. Ничего подобного он совершенно не ожидал. — Триста объектов? Всего триста?

— Триста двадцать шесть, — сухо уточнил профессор.

— Ну здесь и бюрократия, — раздражённо буркнул Сидор, пиная ногой сундук. — Настоящие вампиры.

— Ничего подобного, — сухо отрезал профессор. — Просто детальный, подробный перечень всего что надо. Чтобы задницу прикрыть со всех сторон.

Разберёшься, — хлопнул он Сидора по плечу.

— Кажется я отдохнуть хотел, — с самым несчастным видом, Сидор уныло прокомментировал его заявление.

— Что-то сомнительно мне это, — невесело пошутил профессор.

После того, как девочки обнаружили ваши с Димоном макеты, я решил перетрясти свои архивы, что у меня понемногу копились весь прошедший год. Решил отсортировать то, что у меня есть по этому региону. А заодно и выполнить твою просьбу.

Вот тут то я и понял, как много мы упустили, и что напрасно работали каждый сам по себе. После того я уже более серьёзно подошёл к делу.

Профессор, окончательно смутившись, виновато посмотрел на стоящего возле сундука Сидора, с унылым любопытством рассматривающего лежащие в сундуке кучи перевязанных шпагатом каких-то записей.

— В общем, разбирайся, — слегка улыбнувшись, негромко проговорил он. — Я там разобрал по более менее связанным между собой районам. Набросал свои соображения и кое-какие замечания составил. Даже кое-где и карты по крокам составил. Так что тебе работы тут на годы и годы вперёд хватит, — тяжело вздохнув, профессор с сожалением посмотрел на свои записи, словно навсегда прощаясь с тем что было ему дорого.

В общем, ты тут разбирайся, а я пошёл, своими делами заниматься.

— Стоп, — остановил его Сидор. — Я, конечно, со временем разберусь. Но это явно будет не скоро. Так что сейчас скажи хотя бы вкратце, в самых общих чертах. Что у нас получается по доставшимся нам закладным?

Тяжело вздохнув, профессор с самым обречённым видом заметил:

— Задница полная. Объясняю, почему.

Общее число закладных — где-то, то ли шестнадцать, то ли семнадцать тысяч. Учти, — мрачно усмехнулся он. — Хочешь знать точно — посмотри список. Там всё подробно и чётко прописано. Но если мне не изменяет память, а она, поверь мне, изменяет мне не часто, то у нас закладных шестнадцать тысяч четыреста двадцать шесть штук.

Из них то, что тебя интересовало в первую очередь, по выделенной тобой ближней к городу зоне — триста двадцать шесть объектов. Фабрички, деревеньки, хутора. Всё как ты и просил — старые, обжитые места, разорённые и брошенные когда-то поселения, имеющие особый статус старо-жилых мест. Или пустошей, называя коротко.

Первая группа: фабрички, заводики, кузни и прочие брошенные старыми хозяевами промпредприятия. Самые высокие по цене заклада и, соответственно в будущем требующие самые большие вложения. Это, как правило, сама бывшая фабричка, плотинка при ней, деревенька при ней же — жилая когда-то. Ни от чего из этого в настоящее время, естественно даже фундаментов не осталось. Заросшие мелколесьем поля и приписанные к деревеньке угодья и лесосека на дрова. Которой тоже, как правило уже нет.

Чтобы всё это восстановить в нормальном виде, чтобы оно исправно функционировало, требуется только на одну такую фабричку не менее сорока тысяч. Золотом! Станки новейшие завезти, заводские помещения восстановить, а точнее — заново построить, плотину с колесом — движитель восстановить, и прочее, прочее, прочее. Плюс сама бывшая деревенька: поставить дома, поднять залежь, то, сё. Всё это — минимум сороковник. Реально — бери полтинник, а то и все шестьдесят тысяч.

Это расчётное поселение на пятьсот фабричных работников мужескаго пола. Все расчёты посмотришь в сундуке. Там всё подробно изложено. Не ошибёшься. Цифры все десять раз проверены и перепроверены.

Таких поселений в тридцативёрстной зоне города по старым закладным мы можем восстановить двести сорок. Сразу, навскидку. Это сразу даст нам двести сорок тысяч выборщиков со всеми правами коренных жителей.

Более чем достаточно чтобы попасть в Совет и тебе, и мне, и Машке с Корнеем. И даже Белле, хоть она и поречная дворянка и ей это как бы не надо. Но, тем не менее.

Даже, — профессор понимающе улыбнулся, — если очень надо…, то мы сможем торговать голосами своих выборщиков, поддерживая того или иного кандидата в Совет.

Всего навсего выкинуть на ветер от десяти до двенадцати миллионов золотом и ты в Совете, — невесело ухмыльнулся он.

Но попав таким путём в Городской Совет, мы уже не будем зависеть от милости кого-либо. Ни от Кондрата, ни от Головы, ни от кого-либо ещё.

Дело лишь за малым, за половозрелыми человеческими особями двадцати одного года. Каковые у нас будут лишь через пять лет. Если нам сразу не дадут по рукам и мы не провалимся с нашей и Ведуновской компанией переселения поречных подростков на границу.

Профессор с истинным любопытством настоящего учёного исследователя посмотрел на совсем что-то скисшего Сидора.

— Про остальные восемьдесят шесть хуторов и деревенек говорить? Будешь слушать? — понимающе усмехнулся он. — Там полегче. Там затраты намного меньше. Где-то по сотне золотых на объект, то есть на закладную. Там нет дорогущих станков, нет заводов, нет плотин и прочего.

— Общие затраты на восстановление где-то около девяти тысяч, а даст это тебе не более пяти тысяч выборщиков. Этого, для того чтобы попасть в Городской Совет кому-то одному из нас хватит. Но зато и прав особо никаких при том не принесёт. Таких членов, — насмешливо ухмыльнулся он, — в Городском совете — сотни, если не тысячи. Да кто их слушает.

— Хочешь, чтобы с нами считались — придётся прогибаться под Ведуна и соглашаться на его помощь при переселении наших будущих работников. Двести тысяч — это не шутка. Столько людей нам по любому до зимы не вывезти из баронств. А потом — вообще можем забыть. Тут вы с Корнеем безусловно правы оба.

— Что скажешь?

— По итогам, — хмуро буркнул Сидор.

Глядя на то, как охранники с трудом втаскивают в комнату второй, такой же как и первый здоровенный сундук с бумагами из кабинета профессора, он с мрачным видом констатировал факт.

— Посмотрим по итогам поездки Корнея в поречные баронства. Что, точнее кого он оттуда привезёт, по тому и решать будем. А сейчас, что говорить.

Во что нам эти бумаги на триста закладных встали?

— Ванечка, спасибо ему за то, что не содрал с нас семь шкур, взял всего лишь по полтинничку за свою работу. Плюс затраты на бюрократию. Итого, считай по сотенке, не ошибёшься.

— Три с половиной тысячи, — мрачно проворчал Сидор. — Даже ничего ещё не делая, мы уже выкинули такие огромные деньги.

— Продай, — насмешливо посмотрел на него профессор. — Поговори с Иваном. Он мне передавал просьбы некоторых товарищей, что если мы будем что-то из этого добра продавать, то у нас купят. Даже Голова интересовался. Спрашивал, все ли наши закладные готовы к продаже? И если мы что-то будем, точнее, когда мы что-то будем продавать, то чтобы и его не забыли. Он купит у нас деревеньку, другую для своих целей.

— Почём? — хмуро буркнул Сидор.

— Достаточно, чтобы с лихвой оправдать все, уже вложенные в проект деньги, — усмехнулся профессор.

— Так-так-так, — задумчиво протянул Сидор. — А они ничего не поняли? — поднял он на профессора подозрительный взгляд.

— Кто? Голова? — удивлённо уставился на него профессор. — Побойся Бога, Сидор. Да они считают нас торгашами, готовящими закладные к последующей перепродаже. Чем-то вроде риэлторов. А нашу работу — предпродажной подготовкой объекта. Дёшево купил, что-то подмазал, что-то подкрасил, дыры залепил, обои подклеил — дорого продал.

Думаю, может продать действительно парочку уже готовых объектов? — задумчиво пробормотал профессор. — Чтоб они наверняка уверились в своих мыслях. Да и деньги будут не лишние.

— Может быть, может быть, — пробормотал Сидор, о чём-то усиленно думая.

— Значит, говоришь, восемьдесят шесть хуторов?

— Восемьдесят, — поправил его профессор. — Восемьдесят хуторов, самого непотребного вида, и шесть маленьких деревенек, на три, пять семей.

Впрочем, вот как раз в деревеньки ты можешь селить людей, сколько тебе угодно, никто этому не помеха. И все они, все как один, тут же становятся коренными жителями. Так же как и хуторяне.

Может и мне в такую деревеньку переселиться? Или на хутор? — задумавшись, профессор машинально полез ворошить свои редкие волосы на затылке. — Да зачем оно мне уже надо, — с тяжёлым вздохом констатировал он. — Помирать скоро, какие уж тут права коренного жителя и выборы. Успеть бы сделать всё что задумал…

Ладно, — махнул он рукой. — Сейчас ребята подтащат последний, третий сундук, и можешь отправляться. Забирай всё в долину, возись, изучай, проверяй. Главное — отстаньте с этим от меня.

Как всё просмотришь, зови нас с Машей. Она давно хочет с тобой на эту тему пообщаться. Можно сказать, горит желанием поплакаться тебе в жилетку, а заодно и обсудить планы безпощадной мсти.

— Какой мсти? — удивлённо посмотрел на него Сидор. — Безпощадной? Что? Так всё серьёзно запущено?

— Серьёзней некуда, — внимательно глянув на него, кивнул головой профессор. — Последнее время она немного оправилась, отошла после нервного срыва, и жаждет отомстить. Я и так её еле сдерживаю. И если бы не помощь Корнея, то она бы давно тут наворотила таких делов, что нам бы потом пришлось расхлёбывать и расхлёбывать. Одним словом, поближе пообщаешься, сам увидишь, — снова кинул он головой.

И последнее, — вдруг совсем тихим голосом проговорил он. — Ты был абсолютно прав, говоря, что разорение нашего банка было не простой рядовой операцией случайных людей. Слишком в том оказались замешаны значимые фигуры. И фигура бывшего управляющего банка господина Кидалова была далеко не самой крупной.

Кое-кто из нашего Городского Совета, да и из Старшины, тоже явно к тому ручку свою шаловливую приложил. Но! Ничего не докажешь. Хорошо сработано. Никаких прямых улик. Только догадки и то лишь косвенные.

Поэтому о своих догадках будем молчать, пока товарищей этих на чём другом не поймаем. Копию списочка, с самыми подробными доказательствами я тебе составил. Найдёшь его потом в первом сундуке. В долине без надзора не оставлять, из поля зрения — не выпускать. Соберёшься в горы — вернёшь обратно, под расписку. Учти, я прослежу.

Вот теперь действительно всё. — тяжело вздохнул он. — Давай, Сидор, пять, — протянул он ему свою сухонькую ручку. — Я так понимаю что теперь мы уже встретимся не скоро, так что счастливо тебе, — сказал он подымаясь со своего стула

Направляясь к дверям в свой рабочий кабинет, откуда охранники как раз в этом момент вытаскивали последний, третий сундук, вдруг замер в дверях:

Последнее, — бросил он короткий, предупреждающий взгляд на Сидора. — Что-то у меня последнее время предчувствия всякие нехорошие зашевелились. А своим предчувствиям я верю. Так что ты побереги себя.

Развернувшись, он быстро вышел из комнаты.

— Блин, — только и нашёлся Сидор что ответить. — Предчувствия это хреново. Предчувствия — это плохо.

Триумфальная встреча.*

Подобной пышной встречи, словно коронованной четы какого-нибудь королевства, Сидор от Димкиных девчонок из Долины не ожидал совершено. Праздник удался на все сто. А когда он узнал причину, по которой им с Беллой устроили столь пышные празднества, он совершено прибалдел.

Чёрт возьми, было приятно, что, казалось бы совершенную ерунду, воспринимают так близко к сердцу. Особенно когда тебя на полном серьёзе пытаются качать и подбрасывать в воздух симпатичные молоденькие девчонки, радостно перемигиваясь, дурашливо обнимаясь и невинно чмокая в щёчку.

— "Слава богу что на самом деле не вздумали меня в воздух подкидывать, — обеспокоенно подумал Сидор, шутливо отбиваясь от весело смеющихся девчонок. — А то наверняка бы уронили мою шестипудовую тушу и потом бы я долго кости сращивал. Не! Такого нам не надо".

Но больше всего ему понравился ревнивый взгляд, замеченный им со стороны Изабеллы. Той явно не понравилось столь бурная радость, а особенно столь БЛИЗКОЕ выражение чувств.

В конце концов не выдержав она рявкнула на окруживших их толпу амазонок, призывая к порядку и напустив на себя грозный, строгий вид потребовала отчёта, с чего это вдруг у них проявилось столь пристальное внимание к их приезду.

И по тому как сухо прозвучали последние слова, все чётко поняли что в последней фразе должно было стоять"…к моему мужу". И все девчонки прекрасно это поняли. Тут же буквально прыснув от Сидора во все стороны.

Но Сидор не успел огорчиться этому факту, отвлёкшись на предмет, вызвавший столь бурный взрыв восторга и бурю искренних приветствий по их приезду.

— И чего, — искренне удивился он. — Чему радуетесь. Ну броневик и броневик. Модель ещё сырая и частенько бывает заедает. Пару раз, правда хорошо отработала, но потом опять сломалась какая-то железяка внутри.

— Так что, девочки, — повернулся он к радостно суетящимся возле броневика амазонкам, — особо не радуйтесь. Тут ещё много недоработок.

— А вы знаете Белла, — тут же не слушая его, перебила Сидора Лия, — как ваш муж отличился на озёрах…

Сидор за прошедшее время успел уже достаточно разобраться в близняшках, чтоб их не путать между собой. Он привычно раздражённо поморщился. Поездка на нефтяной заводик до сих пор, что называется икалась ему во сне, до того даже воспоминания о ней были ему неприятны.

…тысячи ящеров…, - донёсся до него возбуждённый голосок какой-то из сестер, бурно, эмоционально с маханием рук и возгласами восторга пересказывающей молча её слушающей Беллы все подробности и перипетии той его поездки, — …скалы, заваленные трупами…

— Да ладно вам врать то, — снова поморщился он. Если девчонок сейчас не отвлечь, то очень скоро несколько сот побитых из пулемёта в межозёрной протоке ящеров превратятся в тысячи и тысячи.

Всего-то и положили мы там сотни две, три. Не больше! — сердитым голосом оборвал он восторги девчонок. — Остальные две с половиной сотни — это была работа ребят егерей на острове.

— Ага! — восторженный вопль смял все его оправдания. — А ты рассказывал Белле, как ты стреляешь, а к тебе сзади ящер на колпак стеклянный забрался? И молотом по стеклу, и молотом!

— Им потом пришлось два стекла менять, — возбуждённо рассказывала Лая известные ей эпизоды. — Нам ребята, что доставляли броневик всё рассказали. И, как он стреляет, а по нему сзади ящер подбирается. И по голове топором его лупит, и никак броневой колпак пробить не может.

— Или как на них в узкой протоке с береговых скал людоеды прыгали? Они прыгают. А он их из пулемёта пополам — вжик!

— И на палубу только перерубленные части тел падают. И кровища, кровища кругом.

— А с другой стороны другие прыгают. И те долетают. И по палубе бегут в броневому колпаку.

Хорошо что он со всех сторон был закрыт. А если б нет?

Больше Сидор не выдержал и, трусливо промычав что-то в своё оправдании, смылся к себе в кабинет, сказав чтобы до утра его никто не беспокоил. Иначе он уже здесь устроит новое мамаево побоище.

Слава Богу, на какое-то время девчонки оставили его в покое, сосредоточив всё своё внимание на увлечённо слушающей захватывающие рассказы Белле.

А насколько они оказались эффективными в их с Беллой примирении, он понял лишь ночью, первый раз в своей жизни столкнувшись с необычайно бурным взрывом, фейерверком чувств восхищённой им женщиной.

Чего этой бурной ночью было больше, любви или рассказов о том, как он расстреливал из пулемёта ящеров, утром Сидор так и не смог сообразить. Единственное в чём он убедился окончательно и безповоротно — что у него самая кровожадная и безжалостная жена во всём Поречье. С какой жадностью и каким удовольствием она слушала его рассказы ПРО ВОЙНУ! Даже он сам от отца в детстве не любил так много слушать про прошедшую Отечественную, с какой жадностью сейчас ночью слушала его рассказы Белла.

Вот теперь он наконец-то понял, что такое настоящая поречная дворянка, которую рассказы про бои и военные походы, и сопутствующие им кровавые сцены насилия и убийств привлекают гораздо больше, чем все дамские пустые разговоры о тряпках, шпильках и бантиках.

За эту ночь ему казалось у него язык отвалился, столько раз он повторил свой рассказ про тот, ставший уже оказывается знаменитым бой в узкой протоке и на болотном острове. И про тактико-технические характеристики нового оружия. И про его применение в бою. И про всё, всё, всё.

А потом, после каждого рассказа, было не менее бурное и горячее продолжение, только уже с участием Беллы в главной роли, закончившееся только где-то под утро, уже на рассвете.

А потом Сидор просто вырубился, не выдержав такого испытания, под весёлое и насмешливое хмыканье своей довольной жены.

А потом было несколько тихих, спокойных дней семейного счастья.

А потом всё кончилось.

В Долину приехала Машка и тихая, недолгая сельская идиллия четы Вехторов на том и кончилась. Начались привычные рабочие будни.

Визит дамы.*

После изнуряющей полуденной жары вернуться в благодатное прохладное нутро жилого комплекса, было несказанное удовольствие. Белла с Машей буквально обе лучились счастьем. И если с Беллой всё было понятно, что творилось с Машкой, Сидор совершенно не понимал. Чего она то была такая довольная?

Казалось бы она сейчас должна была быть мрачной и угрюмой. Только что, буквально на днях, проводив в низовья Лонгары Корнея и оставшись одна, она вроде бы как должна была ходить мрачной и недовольной, как ему казалось. Вместо этого Машка буквально лучилась неземным счастьем.

Белла с Машей, зайдя под своды пещеры, обе с удовольствием расположились на свободной в это утреннее время общей кухне. Теперь, сидя за большим обеденным столом, они с удовольствием дожидались горячего чай, остывая от жары, казалось высушившей их до хрустящей корочки, пока они стояли в тени на улице.

Маша, глядя на Сидора чуть ли не влюблёнными, весёлыми глазами, едва дождавшись пока он разольёт чай по кружкам, тут же вывалила на него очередные новости.

— Да, Сидор, пока не забыла, хорошие новости. Тут Голова целую делегацию намедни в наш банк прислал с требованием, чтобы мы уняли свою пятёрку егерей. А то, понимаешь, буянят каждый вечер, порядочным людям спать не дают. Кабаки громят, дерутся постоянно, намедни даже пытались поджечь очередной разносимый кабак…. Еле отбили…

— Да не кабак, людей, — поспешила она успокоить Сидора. — Кабак просто облили дерьмом из нужника, потом бензином, но поджигать не стали. Только попугали.

— Они наши кабаки трогают? — усмехнувшись, Сидор посмотрел прямо в глаза Маше.

— Не-а, — расплылась та в ответной улыбке. — У них твой список на руках и наши они обходят стороной.

Хорошая работа, — расплылась она в довольной улыбке. — Честно скажу, хорошая. Аж даже на душе приятно.

Тем не менее, не дороговато ли такое развлечение нам выходит? — с совершенно фальшивой заботой побеспокоилась она. Но по её довольной физиономии было прекрасно видно, что потраченных денег ей совершенно не жалко. — Каждый вечер они ломают мебели, бьют посуды и разливают вина с пивом минимум на сотню золотых. А последнее время у них и последователи появились. Чуть что не так, так сразу бутылки бьют. Правда, сначала выпьют не менее половины, а потом кричат что это подделка и платить отказываются.

— Ба-а-альшой размах движение твоих лудистов получило, — расхохоталась она во весь голос. — В городе уже ставки на них делают, кого они в следующий раз разгромят.

Так что расходы наши ещё выросли. Теперь уже от добровольных помощников.

— Проблем с выплатами нет? — вопросительно глянул на неё Сидор.

— Какое там, — отмахнулась Маша. — После твоего возвращения с полумиллионом, я сразу вывесила на дверях банка объявление. Дорогой такой, вощёный пергамент в красивой фигурной рамочке с написанным от руки каллиграфическим подчерком текстом:

Так, мол, и так: "Вкладчики, с размерами вкладов до одной сотни злотых включительно, могут в любой момент получить свои вклады, и продолжить все дальнейшие операции со своими вкладами без всяких ограничений. Все остальные вкладчики банка, с вкладами выше ста злотых, будут в дальнейшем проинформированы о судьбе своих вкладов в персональном порядке". Выплаты по ним воспоследуют в самом скором времени.

Потом, как ты пригнал золотой обоз, я вывесила другое объявление. Что теперь вкладчики от ста золотых до тысячи могут забрать свои вклады.

И все сразу поняли что мы не нищие.

А тут ты и ещё развлечение горожанам подкинул.

Ты даже себе не представляешь, как в городе скучно, — Маша медленно покачала головой. — А тут такое! Никогда раньше такой развлекухи у горожан не было. Вот теперь за твоими буянами целая толпа последователей и ходит из кабака в кабак. Сначала пьют, как сволочи, без меры, а потом драки затевают. Цепляются ко всем подряд. Кричат, что вернулись с того света и теперь имеют право отметить возвращение к свободной, спокойной жизни.

Это то, что они вытворяют, называется спокойная мирная жизнь? — Маня с явственной смешинкой в глазах посмотрела на Сидора. — Где они такому научились?

— В Приморье, — флегматично отозвался Сидор. В глазах его поселились весёлые чёртики, а губы так и норовили растянуться от уха до уха. — Там, в какой город ни придёшь, так без драки ещё ни разу не обходилось. Вот ребята и привыкли, если что не так — сразу в морду кулаком совать. Ба-а-льшие специалисты стали в этом деле.

— Ну, а та тройка бешеных амазонок, что их сопровождает, они как? Эти-то с какого такого боку, припёку? — с ухмылкой полюбопытствовала Маша.

— Да это подруги главных заводил, — усмехнулся Сидор. — Из той группы, что первая пошла к нам на работу в Приморье. Такие же оторвы и скаженные, как и наши егеря, — махнул он рукой. — Они меня ещё по Приморью достали, честное слово.

Но там их всего ничего было. Из постоянных. Десятка два, не более. Да и не буянили они особо. Так, по мелочи, особенно поначалу, пока не разобрались что никто их гнуть под себя не собирается и что отношение к ним по настоящему уважительное. Особенно если есть за что. Стреляет хорошо, дерётся, на саблях или, там, на ножах.

А здесь столкнулись с тем что амазонок, особенно из наших пленных, ещё с Девичьего Поля, за людей фактически не считают. Вот их и зауздило. Здесь к ним сразу какая-то пара старых подруг присоединилась и они пошли вразнос.

Скооперировались со старыми друзьями из егерских сотен. Те, к тому времени уже все свои полугодовые заработки спустили. И пошли вместе буянить.

А потом вся эта банда, амазонки, егеря, все вместе, которых к тому времени даже из кланов своих уже повыгоняли, ко мне заявились, попросили деньжат на обзаведение, а то, мол, перед своими семьями за собственную нищету стыдно. А на самом деле просто податься некуда было. Либо собирай манатки и уматывай из родного города, куда хочешь, либо склони свою выю и женись на ком велят. И поутихни, чтоб был как все. А не хочется. Вот и пришли к нам.

Ну а я им задачу-то и поставил, чтобы всем рассказывали, что мы были Приморье и как там хорошо. Свобода! Воля! Так что пусть теперь отрабатывают. А нам новых рекрутов вербуют. Таких же буйных.

А иные там и не выживают, — небрежно отмахнулся он от недоумевающих взглядов Беллы с Машей.

Кстати, — заинтересованно бросил он взгляд на Машу. — Ну и как тебе их амазонки?

— Эти ещё хуже, — обречённо махнула Маша рукой. — Они даже за один косой взгляд сразу в морду кулаком тычут, без разговоров. Злые, очень злые. Чистые шершни. Если егерям ещё надо поговорить, покуражиться, то эти сразу. Раз, и в морду.

Очень их последнее время за то в городе зауважали. А поначалу всё норовили подколоть, мол, соплячки, нищенки, брошенные папочкой, мамочкой и прочее. Вот девки и отрываются теперь, на ком попало.

Неужели это те самые, что мы тебе из пленный переслали? Не верю! — Маша удивлённо покачала головой, как бы сама не веря в то, что говорит. — А раньше казались такие смирные, мухи не обидят. Их в городе и за людей то не считали раньше. Зато теперь…, - восхищённо покрутила она головой.

Да, Сидор, — усмехнулась она. — Растеребил ты наш тихий, сонный городок. Растеребил! Теперь в городе только и разговоров о Приморье и о царящих там порядках.

Увлёкшись, Маша ещё долго рассказывала множество жутко смешных историй из тех, что отчебучили, всего-то неделю гуляющие в городе егеря. И до самого глубокого вечера она весело расписывала хитрые физиономии городских кабатчиков, на словах возмущающихся против погромов, а на деле жутко довольных, во-первых, повышенной выручкой после посещения этих буянов, а ещё возможностью сменить старую мебель и провести мелкий ремонт в кабаке за чужой счёт.

В общем, с её слов выходило, что в городе происходящим довольны все. Что не могло не настораживать, потому как такого просто не могло быть. Следовало ждать уже скорой реакции властей, потому как подобное долго длиться не должно было.

И что это так, следующим же утром получил тому подтверждение.

Сидор знал что его мысли всегда имеют такое неприятное свойство как материализоваться. Он не был графом Калиостро, но с материализацией чувственных идей постоянно сталкивался на собственной практике.

Но, похоже, забыл о том, раз накануне так бурно радовался весёлым рассказам Маши по творящимся в городе погромам.

Утром, возле входной двери в пещеру его дожидался грозный посыльный из Городского Совета, с требованием немедленного прибытия в Управу и объяснения творящимся в городе произволу и безобразиям.

Со слов посыльного стало известно, что простое буйство, накануне устраивавшее всех, прекратилось. Буяны перешли в более жёстким способам воздействия.

Начались поджоги. Вчера был сожжен кабак Чернухи Парфёна Николаевича, старшего сына одного из самых известный и уважаемых людей города. А сам он жестоко избит и лежит дома при смерти. И неизвестно ещё как оно там дальше будет. А вот такие деяния уже подлежали разборке и суду городского Совета.

И Сидора требовали в город на правёж.

Уютный, портовый кабачок… был…*

То что проблемы докатились и до него самого, Николай Андреич Чернуха, владелец одного из самый уютных и красивых трактиров портового района города, где не брезговала столоваться чуть ли вся городская верхушка, когда оказывалась в порту, понял сразу.

Стоило только скрипнуть плохо смаханным петлям входной двери трактира…

— "Гошку, стервеца, за то, что петли опять не смазал, выпорю", — пронеслась было у кабатчика мысль, когда он разворачивался в сторону входной двери, посмотреть кто это там пришёл в столь ранний, неурочный час. И она сразу умерла.

В двери его заведения входила ПРОБЛЕМА!

Сердце Николай Андреича камнем рухнуло вниз. Глядя как входящие гости аккуратно, обстоятельно устраиваются в выбранном ими самом богатом углу заведения, он в мыслях с тоской уже подсчитывал будущие убытки. И у него, в отличие от других, не было ни малейшего сомнения, что лично у него, шансов компенсировать в городском банке предстоящие расходы не будет ни малейших.

— Здравствуй Галочка, — пересохшими, немеющими губами, тихо поздоровался он. — Не ждал тебя. Не ждал так скоро, — вдруг охрипшим почему-то голосом поправился он.

— Здравствуйте, Николай Андреич. Здравствуй дорогой, — нехорошо так, многообещающе улыбнулась подошедшая к барной стойке амазонка. — Хотя, тебе, в твоём нынешнем положении уже не до здравниц будет.

— И напрасно ты меня не ждал, Николай Андреич, напрасно. Я же обещала тебе что вернусь. Вот я и вернулась. Данные раз обещания честной девушке надо выполнять, — ещё тише проговорила подошедшая молодая, красивая амазонка. — Хотя, честно скажу, тебя я хотела сразу, первым посетить. Да ребята отговорили, решили потренироваться на других. Чтоб с тобой уж наверняка, без осечек вышло.

— Ну и как, потренировались?

— Да, — согласно кивнула головой амазонка. — Потренировались, технологию, как говорится, отработали полностью. На все сто. Тебе не о чем будет беспокоиться, Николай Андреич. Теперь, — вдруг сразу похолодевшим, с отчётливо прорезавшейся в голосе ненавистью тихо, едва слышно проговорила та.

— Девушка, вы не будете против если я вас угощу? Клюквенным морсом, конечно.

Медленно, словно тяжёлая, массивная поворотная станина большого крепостного стреломёта, подошедшая к стойке амазонка повернулась на голос. Несколько долгих мгновений она молча разглядывала задавшую столь невинный вопрос молодую красиво одетую в дорогое, изящное платье бабёнку, стоявшую у неё за спиной.

— Имра Строгая, — чуть дрогнув губами, негромко проговорила амазонка. — Старый боевой товарищ.

— Которому просто повезло чуть больше чем некоторым, — тут же весело подхватила бывшая амазонка, хватая свою бывшую подругу под локоток и увлекая в противоположный от стойки угол, где у неё был накрыт стол.

Которой просто чуть больше повезло удачно выйти замуж, — донёсся до слуха кабатчика весело журчащий голосок молодой жены младшенького, самого любимого сынка самого Головы господина Косого. — Приглашаю Галочка тебя к своему столу. Такая неожиданная встреча старых друзей. Такая неожиданная. Это нельзя не отметить. И конечно морсом. В твоём положении, дорогая, никакого спиртного…

— "Вот чего эта стерва высиживала здесь с самого раннего утра последние два дня, — пронеслась молнией вспыхнувшая догадка в голове кабатчика. — Значит, ждала, значит, вычислила кто будет следующим.

Как же я сам-то не понял этого раньше, — с тоской подумал он, видя направляющегося к стойке нынешнего приятеля его давнишней работницы, с которой у него в своё время были ба-а-льшие проблемы.

Которые он думал успешно решил, спровадив её из города. Да, видать, напрасно так думал. Некоторые товарищи имели весьма хорошую память и опасную привычку не забывать прошлой "доброты". И, похоже, ему сейчас придётся убедиться в этом на собственном опыте.

Теперь ему окончательно стало всё ясно. И почему сегодня у него в кабаке было так мало народу с утра, хотя, казалось бы обычный был рабочий день. И почему вчера какие-то незнакомцы ни с того, ни с сего вдруг проломили голову его старшему охраннику голову. А половина остальных вдруг сказалась сегодня с утра больными, так что даже пришлось на сегодняшний день нанимать временного вышибалу в портовых казармах.

Всё ему стало ясно, гладя на подходящего к стойке Андрюху по кличке Буян, выгнанного из своего клана парня: за грубость, хамство, непочитание старших и нежелание следовать устоявшимся в старых семьях традициям.

— Уважаемый, — неприятно улыбнулся подошедший Андрюха. — А налейте ка мне пожалуйста, лафетничек моей любимой ореховой настойки. И ещё сразу стопочку кедровой, сорокаградусной. Из старых баронских запасов.

Сердце кабатчика обвалилось вниз. Бывшие ещё иллюзии рассыпались прахом. Банда прибившегося к их городу "покупного барона", как того землянина частенько теперь называли в городе, пришла громить и его кабак. В отместку, за продававшийся у него в трактире фальшак.

— "Никому не понравится, что портят его прославившийся по всем краю продут, — обречённо подумал Николай Андреич. — Какой же я был дурак, когда думал что пронесёт. Вот и пронесло".

— А может, чего другого? — попытался исправить ситуацию кабатчик. — Может, договоримся…

Страшный удар кулака в лицо, с зажатой в нём свинчаткой, смёл его вниз под стойку, и больше уже сегодня он ничего не увидел. Ему повезло… в отличие от нанятого им сегодня утром вышибалы, бросившемуся защищать хозяйское добро…

Расчёт.*

Сцена в гостиной сидоровой землянки, если внимательно приглядеться, была очень похожа на ту, что была здесь ровно семь дней назад. Всё те же собравшиеся здесь лица, все вроде бы на всё тех же своих местах, только вот выражение лиц собравшихся, резко отличалось от прошлого. Если тогда на всех лицах сидящих на стульях вдоль стеночки парней и девчонок ещё была какая-то надежда, то теперь её не было и следа. Этим вечером, в отличие от того раза, в комнате царило самое настоящее похоронное настроение.

Мрачные, угрюмые лица двух парней и трёх молодых девушек, тесно сгрудившихся в противоположный от хозяев угол гостиной, поближе к входной двери, ясно показывали, что ничего хорошего от сидящих в креслах у камина хозяев этого дома они не ждали.

Молчание явно затягивалось.

Встав из своего кресла, Сидор внимательно посмотрел на сидящую рядом Беллу. На лице той не дрогнул ни один мускул. Её жёсткие, голубые глаза внимательно смотрели на сидящих напротив, отслеживая каждое их самое малое, незаметное глазу телодвижение. И как бы оценивая, чего ещё от них можно было ожидать.

— Подводим итоги, — без вступления, жёстким, холодным тоном начал Сидор.

Договор вы нарушили. Работу провалили. Итоги самые неутешительные. Один человек убит. По словам знахаря что его осматривал, скончался вчера вечером от многочисленных ран, несовместимых с жизнью.

Это я про охранника портового кабака, — сердито уточнил Сидор, недобро покосившись на поникшую компанию.

Второй раненый, хозяин того самого несчастного кабака, где был убит охранник, практически в точно таком же состоянии, тоже с пробитой головой и сломанной челюстью, лежит дома и неизвестно выживет ли или нет. Кабак его сожжён. Сожжён полностью, без остатка. Даже мельчайшие головешки тщательно собраны и подброшены в костёр, чтобы сгорело всё, без остатка.

Вот за это вас можно похвалить. Показательное сожжение кабака было выполнено на высокопрофессиональном уровне. Да, ребята, что есть то есть. Вы тщательно подготовились к нераспространению пожара и никто из соседей ни в малой степени не пострадал.

Но это не отменяет самого факта преднамеренного поджога, — с сожалением цокнул языком Сидор. — А мы с вами договаривались, ребята, — никаких пожаров в городе. Никаких смертоубийств.

Далее! С поставленной задачей по охвату всех кабаков по списку вы не справились. Добрый десяток, самых крупных так и не был окучен. Хотя, я вас понимаю. Начали с малых и постепенно набираясь опыта, подобрались к самым крупным. К этому времени вы и силы дополнительные подтянули из наших ребят, и технологию разнесения вдребезги кабака отработали. Короче, организовали дело на профессиональном уровне.

Но, увы, — Сидор с сожалением развёл руками. — Кому-то это не понравилось и нас опередили. Кто-то сработал на опережение и сработал лучше.

Выходит, что производители фальшака оказались более предусмотрительны и лучше организованы, — Сидор раздражённо помял заросший щетиной к вечеру подбородок. — Можно было бы и сразу догадаться. Это уже моя недоработка.

Тем не менее, несмотря на то что намеченный план работ не выполнен, работу придётся прекратить. Иначе последствия будут самые для нас непредсказуемые. Ну а что неприятные — к гадалке не ходи.

Окинув взглядом ещё более помрачневшую группу парней и девчонок напротив, Сидор ещё более жёстким голосом продолжил:

— Информация к размышлению.

Всех, причастных к погромам и безобразиям в городе, вчера вечером и прошедшей ночью арестовали и поместили в подвалы арсенальной башни до момента окончательного решения их участи.

В городе такой огромной тюрьмы не нашлось, сколько буянов было арестовано за одну только прошедшую ночь. Поэтому их всех рассовали по подвалам городского арсенала.

Наших семьдесят душ из вашей буйной сотни и ещё сорок человек примкнувших к вам местных муд…, - Сидор запнулся, но тут же поправился, — лудистов, очарованных безнаказанностью и возможностью нахаляву выпить.

Охренеть, — неверяще покачал он головой. — Какое в городе всего лишь за неделю образовалось замечательное народное движение! Да ещё успело приобрести воистину вселенский всенародный размах и поддержку. За одну неделю — более ста фанатов борьбы с некачественным алкоголем!

— Теперь все они сидят в подвалах гестапо!

— Где? — послышался из угла недоумённый вопрос какой-то из девчонок.

— В пи…, - чуть не выругался от всей души Сидор, но, поймав подозрительно внимательный взгляд баронессы, мгновенно прикусил язык.

Стоило только ляпнуть чего не того и головомойка ночью ему обеспечена. А какой вредной и ядовитой Белла бывает, он на своей шкуре уже прочувствовал. И не раз. Следовало крайне осторожно выбирать выражения.

— Вас же не арестовали по одной простой причине, — обернулся он опять к компании.

"Совсем оборзели, — раздражённо подумал Сидор. — Теперь на моих егерей розыскные листы в Совете выписывают".

Вы умные, вы спрятались ото всех в нашем южном конце города. Более того, оказывается вы нагло вселились в пустующее помещение одного из складов, и тайком ночами пробирались туда, чтоб вас никто не заметил. Вы же ещё и душем хозяйским в наглую пользовались, когда дома никого не было. И всё это, даже не спросив самих хозяев, а нельзя ли в их отсутствие недолго пожить у них дома. А охрана, оказывается, вас покрывала, делая вид что никого в упор не видит. И даже не ставя в известность профессора, что у его под боком проживают незваные гости. Друзья-товарищи видите ли.

Я офигиваю, — неверяще помотал он головой. — Ну да это ладно. Эти друзья у меня ещё своё получат. Потом. Когда я с вами разделаюсь.

Ваше жалкое оправдание что вам негде жить — ни в какие ворота не лезет. Могли бы и попросить разрешения, никто бы вам отказывать не стал, чай хозяева не сволочи какие. Нет! Тишком! — Сидор в сильнейшем раздражении звонко хлопнул себя ладонью по бедру. — Это вообще беспредел полный. В мой дом подселились незваные квартиранты, а я об этом узнаю от городских властей, явившихся арестовывать скрывающихся у меня в доме подпольных жителей.

Стою, как дурак, перед Боровцом и хлопаю глазами! А он мне постановление Совета зачитывает и в нос его тычет!

В конце концов, могли бы и где-нибудь в стогу с сеном переночевать, за городом, — Сидор сердито посмотрел на совсем загрустившую компанию. — Лето на дворе. Не сахарные, под дождиком не растаяли бы.

Тем не менее, жаль, что вы одни оказались такими умными и предусмотрительными, — раздражённо буркнул он. — В отличие от остальных ваших не таких сообразительных подельщиков.

Сюда к нам, в южный конец города, городская стража по ночам оказывается давно уже не суётся. Видать боится схлестнуться с ящерами или с охраной нашей землянки. Ночь, темно, никто разбираться не будет кто там и чего припёрся. И какого рожна лупит сапогом в калитку.

Видать тоже не дураки, раз боятся словить в глаз арбалетный болт. А о том как местная охрана хорошо стреляет на звук, все прекрасно осведомлены. Как и о том, что сначала они будут стрелять, а лишь потом разбираться.

Поэтому за вами заявились с рассветом, когда светло уже было, всей своей здоровущей толпой вооружённых до зубов нетерпеливых почитателей-стражников из Совета и с письмом-претензией оттуда же. И весь день сегодня вся эта толпа ваших самых горячих поклонников стоит перед воротами, и с нетерпением ждала своих кумиров. А заодно теперь и решает вопрос. Или они забирают вас с собой, чтобы завтра поутру устроить над вами всеми аутодафе, или… Что?

Прервавшись, Сидор внимательно посмотрел на виновников сегодняшнего торжества. Не дождавшись ответа, сухо бросил:

— К сведению, — ещё более холодно проговорил он. — Нет! — Сидор встал со своего кресла, подошёл к столу и взял в руки лежащую там бумагу. — Лучше я вам зачитаю текст постановления Совета. Чтоб не нарушать выспренний слог сего эпохального по наглости заявления.

Это… не здесь, не здесь, — заскользил он глазами по тексту. — Ага! Вот! — остановил он свой взгляд на так понравившейся ему фразе.

"…в связи с особым общественным резонансом… опасностью повторного прецедента… недопустимостью пожаров в деревянном городе… Городской Совет города Старый Ключ постановляет арестовать всю банду дебоширов, хулиганов и отморозков, устроивших немыслимые допреж безобразия, бесчинства и беспокойства честным гражданам нашего тихого города…".

О! Слышали? Уже банда! Особый общественный резонанс! И естественно не забыли упомянуть о пожарах.

А! Вот! Ниже ещё интереснее, — просмотрел дальше длинный текст постановления Сидор. — Вот!

"За нарушение общественного спокойствия… наложить на каждого члена означенной банды денежный штраф в размере всей суммы ущерба, заявленной пострадавшими владельцами питейных заведений за весь означенный период, за семь прошедших дней. Сумма определяется в семьсот золотых".

Каждому! — совершенно ледяным голосом, закончил зачитывать текст постановления Совета Сидор. — Каждому, это с учётом и вас, пятерых, и той пятёрки, что скрывается частично в Долине, у девочек Димона, или валяется в госпитале у ящеров.

И это особо оговаривается в этом пасквиле, — Сидор раздражённо помахал в воздухе зажатой в руке бумагой.

Я имею в виду нашего Лёху и Олега с Гайратом, с обоими их подругами Лизками.

Все они в ваших погромах участия активного не принимали, но тем не менее, поименованы в розыскных листа, как особо опасные заводилы и смутьяны.

И знаете какая интересная странность, ребятушки, — вдруг тихо, едва слышно проговорил Сидор. — За тех сорок с чем-то душ, примкнувших к вашей банде дебоширов, хулиганов и отморозков — местных лудистов на общественных началах, главы их кланов сразу же внесли этот безумный по величине штраф.

Не успели их арестовать, а денежки штрафные тут как тут. Пожал… те. И никаких возражений со стороны кланов этих лудистов, никаких претензий к Совету. Ни по сумме штрафа, ни по тому, с какого бодуна они вообще должны что-то кому-то платить. Тем более что сами кабатчики уже получили компенсацию за погромленное имущество. И вполне ею довольны.

И хоть никогда ранее ничего подобного не было, заплатили без звука. И создали прецедент. Всё страньше и страньше, — мрачно ухмыльнулся он.

И все арестанты, естественно, уже на свободе.

Кроме наших парней.

А вот за наших семь десятков парней, их кланы почему-то отказались платить. Что ещё более удивительно. Сказали, что раз господин барон всего лишь за год умудрился так развратить вполне нормальных в прошлом парней, то пусть он за них сам этот штраф и заплатит. Он богатый. Раз его банк опять начал выплаты по замороженным было вкладам, значит, денежки у него есть.

А нам такие буйные члены, за которых приходится такими огромными суммами отвечать, в кланах не нужны.

Теперь вы должны или сами выплатить по семьсот золотых из своего кармана, или отработать на общественных работах всю сумму долга.

— Мы отработаем…, - неожиданно подал голос Толян.

— Заткнись, — жёстко оборвал его Сидор. — Не мешай наслаждаться процессом воспитания. Я ещё не всё сказал.

— Продолжаю, — ещё раз недовольно покосился он на перебившего его парня.

Значит, по их мнению выходит, что за вас должен заплатить некий барон, подбивший невинных дитятей на сие сугубо преступное деяние.

Ибо! В случае отказа от платежа или от его отработки на общественных работах, — совсем уже ледяным тоном проговорил Сидор. — Всем вам светит изгнание из города.

И запрет на проживание на подвластных городу землях, пока виновные не рассчитаются по всей сумме штрафа. С соответствующими карами в случае нарушения данного постановления Совета.

— А вас, всех пятерых, как главных зачинщиков беспорядков: тебя Андрюха, Лёху, Гайрата, Олега и тебя Толян, так даже из родительских домов повыгоняли. За убийство человека ваши семьи от вас отказались, как от неисправимых буянов. Ну, и как результат, нет дома — нет прав гражданина. Вы теперь вообще никто. Вам десятерым официально запрещено появляться в городе, даже если вы и заплатите штраф.

— С другой стороны ещё хлеще.

— Родственники умершего от нанесённых вами побоев охранника виру за смерть приняли, но оказалось, что это ничего не значит. Они просто пополнили свой карман за наш счёт, но как и прежде жаждут вашей крови и готовы на всё, лишь бы отомстить.

— Но если б они были одни, — тяжело вздохнул Сидор. — Так ведь ещё и семья лежащего при смерти Чернухи жаждет вашей крови. И Пахом Бялый подал в Совет жалобу на оскорбительное избиение своей дочери, повлекшие за собой самые тяжкие для неё последствия. Её, видите ли теперь, как вожжами поротую, никто больше замуж не возьмёт. И если раньше, даже с кривой рожей и бельмом в глазу у неё, из-за о-очень большого приданого, ещё были вполне реальные шансы на достойное замужество, то теперь — абсолютно никаких.

Ну и зачем было девке жизнь ломать? Даже если она некрасивая и дура? — Сидор с осуждением покачал головой.

И все они требуют вашей казни.

— Как это? Какой казни? — Андрюха, вслед за остальными удивлённо вытаращился на Сидора. — Вы же сказали, они виру приняли.

— Гражданской казни, гражданской, успокойтесь, — с флегматичным видом уточнил Сидор. — Официального прилюдного вашего покаяния на главной площади города перед зданием Совета, с последующим вашим изгнанием навсегда из города.

Всё это мне подробно поведали в Совете, а до того ещё и всё утро сам Боровец с мрачной мордой по ушам ездил, — мрачно буркнул Сидор. — Который вместе со своей толпой ваших добровольных почитателей-стражников весь день толпится возле наших ворот, в ожидании выхода своих кумиров. Ждёт-с. До сих пор, между прочим, ждёт-с.

Проговорив всё это, Сидор замолчал, с любопытством ожидая реакции, и глядя на парней с девчонками с каким-то непонятным, странным выражением на лице.

— Ну и? — напряжённый голос Андрея нарушил установившуюся тишину в комнате.

— Ну и ква, — ухмыльнулся Сидор. — Пришли в Совет и официально послали всех их с такими претензиями на три буквы. Установка новых законов и требований задним числом действительной не является. Немного поругались, они с нами вынужденно согласились. Что подобный штраф возможен только в будущем к кому-либо предъявить, и с обязательным утверждением на Всерос…, - запнулся он, соображая что ляпнул, — … на общегородском съезде Советов. Но никак не задним числом начислить. Тем более что пострадавшие уже как бы виру то получили.

Только вот неизвестно, как бы оно всё повернулось, — Сидор вдруг нахмурился, хотя, казалось бы куда ещё больше, — если бы не деяния присматривающей за вашим подвигами группы поддержки.

Если б не Юрась со своей группой диверсантов с Ягодного острова, то неизвестно ещё чем бы всё это дело для нас закончилось, — холодно проговорил он.

— А пока! Сюрприз!

Сидор несколько раз громко хлопнул в ладони.

Глядя как здоровенные двухметровые ящеры вводят в комнату укутанную в покрывало с головой человеческую фигуру, он ещё несколько раз негромко хлопнул в ладоши, привлекая всеобщее внимание.

— Серафим Корчага! — на манер фокусника, Сидор с ехидно насмешливым смешком одним резким движением сорвал с головы введённого человека покрывало. — Прошу всех любить и жаловать! Невинно убиенный царственный младенец несчастного города Углича.

Видя опять ставшие сразу непонимающими глаза всех присутствующих, с коротеньким смешком пояснил:

— Говоря нормальным языком, случайно нанятый на время в кабак охранник-вышибала. Это когда в очередном жертвенном кабаке у хозяина вдруг сказываются больными половина охранников, а их старшему охраннику, вдруг какие-то неизвестные лица накануне разбивают голову. Да так, что тот, видите ли, не может исполнять свои профессиональные обязанности.

"Случайно" нанятый, подчёркиваю, — недобро усмехнулся Сидор.

Который, стоило только завертеться потасовке, как сразу выходит на сцену, — Сидор неприятно улыбнулся. — И самоотверженно, не щадя живота своего, бросается защищать хозяйское добро, до которого ему по трезвому разумению нет ни малейшего дела. И "естественно" гибнет на посту.

Потом, какие-то вдруг сразу оказавшиеся на месте знахари констатируют смерть несчастного охранника. И на пустом месте созданная легенда сразу начинает свою самостоятельную жизнь. А ещё потом, каким-то неизъяснимым образом труп вдруг оживает и исчезает из морга, то бишь из ледника, — поправился Сидор. — Извините, ребята, оговорился, моргов здесь нет.

Но, благодаря бдительности некоторых, специально приставленных наблюдать за вашим процессом развлекухи товарищей, оказывается сразу перехвачен прямо за стенами города, когда наш зомби пытался скрыться в неизвестном направлении.

Имеется в виду отрабатывающий практику Юрась со товарищи, — с усмешкой уточнил Сидор, — чтоб не допустить исчезновения свидетелей и сокрытия улик.

Нет, сейчас нам конечно известно в каком таком неизвестном направлении этот зомби пытался скрыться, но к нашему данному разговору данный факт пока не имеет отношения. Поэтому этот вопрос пока отставим в сторону.

А потом, вдруг, неожиданно оказывается что и лежащий как бы при смерти кабатчик, господин Чернуха Николай Андреич, тоже удивительным образом не так сильно пострадал, как говорилось. И отделался лишь одной сломанной челюстью, а никак не пробитой насквозь головой, сломанной челюстью и носом, переломанным хребтом, выбитым глазом и прочими, прочими распространяемыми среди любопытствующей публики страшилками. И не лежит при смерти, почему-то.

И это всё документально зафиксировали посетившие семью кабатчика врачи ящеры.

А спорить с нашими врачами дураков в городе нет, — усмехнулся Сидор. — И в невинной просьбе ящерам позволить им освидетельствовать больного, им естественно не отказали.

Странно было бы иначе, — хмыкнул он. — Все болеют, а лишиться квалифицированной помощи знаменитых врачей мало кто решится. Вот и семья Чернухи предпочла признаться в подлоге. Точнее, в невольном обмане, как они выразились.

Что конечно не освободило их от виры за обман, каковую они сразу же, без звука и выплатили, дабы не выносить сор из избы, — Сидор как-то неопределённо, многозначительно хмыкнул. — Поэтому и претензий с их стороны к вам не будет. По крайней мере, официально. Как оно потом там будет на самом деле, вы я думаю и сами догадаетесь, но формально претензий к вам нет.

Тем не менее, в ближайший год появляться в пределах их доступности, лично я бы вам не советовал. Убьют. А не убьют, так искалечат.

Ну и как апофеоз всего этого безобразия, предъявление живого, хоть и изрядно помятого тела якобы убиенного вами охранника, сразу же сняло все претензии городского Совета и к вам, и к нашей компании. О чём и будет объявлено завтра во всеуслышание.

И даже принесло компании сахарную косточку в виде новой учреждённой гильдии спиртозаводчиков и виноделов. С вашим милостивым слугой во главе оной, — Сидор как-то недобро, многообещающе усмехнулся. — Так сказать, боролся за качество продукта, вот и займись данным вопросом на более основательном уровне. И не занимайся самодельщиной вроде погромов не понравившихся тебе кабаков и избиением кабатчиков.

Так, или почти так, звучит напутствие городских властей вашему милостивому слуге с обязательством служить на благо и процветание города. Отныне и во веки веков. Аминь.

— А что с теми знахарями, что констатировали смерть охранника? — внезапно встрепенулся Андрюха, злобно, многообещающе посмотрев на мнущегося посреди комнаты бывшего охранника. Тот зябко поёжился.

— А ничего, — Сидор безразлично пожал плечами. — Они оказывается смерть вышибалы не констатировали. Они лишь сказали что с такими ранами не живут и больше уже тела пострадавшего никто из них не видел. И они даже не знали куда его потом отнесли, занявшись каждый своими делами.

Кто-то потом сказал что тело уже снесли в ледник, кто-то сказал что уже даже похоронили. Всё по формуле АБС — одна баба сказала.

Таким образом легенда получила путёвку в жизнь. Уже все сами посчитали что раненый умер, а трактирщик вот-вот умрёт. И пошло поехало. Легенда зажила самостоятельной жизнью, независимо от фактов.

Вернее будет сказать, ей придали нужно направленный импульс, — Сидор бросил в сторону охранника злой взгляд. — И использовали в своих целях.

Ошибка. Якобы врачебная ошибка, в которой сами врачи, то есть местные знахари не виноваты, потому как ничего подобного не говорили. Их, видите ли, е так поняли.

Одни что-то не то увидели, другие якобы не так выразились. Третьи что-то не так подумали.

А что наш зомби потом из разгромленного кабака сбежал — так говорит испугался за свою жизнь, потому и пустился в бега. Моя, мол, ничего не знай. Моя испугалась.

В общем — никто не виноват, никто ни за что не отвечает. Так получилось. Винить некого.

Так что от штрафа вас нам удалось отбить, — Сидор скупо ухмыльнулся. — Но, от изгнания — не получилось. Тут Совет встал в позу, требуя демонстративного сурового наказания буянов, и сдвинуть их не получилось.

Поэтому все вы, все восемьдесят человек, завтра утром за буйства и дебош, организованные в городе, будете официально изгнаны из города. С условием что в ближайший год и нога ваша не ступит в его стены.

Амазонкам, — повернулся он к внимательно слушающим его девчонкам, — какое-то время, до особого распоряжения, запрещено появляться в городе вообще. Иначе, наказание воспоследует самое жестокое и ужасное.

Что именно за наказание воспоследует — в Совете не говорят. Видать сами ещё не придумали. Но грозятся зело злобно и ненасытно.

Лишившись халявы в размере пятидесяти шести тысяч золотых, Совет пребывает в крайне грустном и раздражённом состоянии. И от такой малости, хоть чем-то нагадить нашей гнусной компании, отказываться не намерен.

— Откуда так много? — удивлённо уставилась на него вся компания

— Семьдесят ваших товарищей из сотни. И вас, ещё десять человек, — флегматично уточнил Сидор. — Сложи всех вместе и умножь на сумму штрафа каждого в семьсот золотых. И ты поймёшь отчего они там все злые как шершни и почему от мелкой мсти отказываться не намерены, — холодным, жёстким голосом уточнил Сидор.

Всё, заканчиваю, — усмехнулся Сидор, видя нетерпение засидевшихся на одном месте девчонок.

Таким образом, завтра, на центральной площади перед зданием Совета, на глазах у всех должно произойти прилюдное избиение всех неугодных, посмевших связаться с нашей компанией.

С этим всё, а завтра, к восьми часам утра, быть на месте.

— Мы будем, — тихо, обречённо проговорил Андрей, подымаясь со стула. — От лица всех заявляю что завтра мы будем.

— Не сомневаюсь, — холодно отчеканил Сидор. — Завтра вы все там будете. Уж я-то за этим прослежу.

Но с тобой и с вашей пятёркой я ещё не закончил. Сядь на место.

А этого зомби уберите, — брезгливо бросил он ящерам. — Передайте это тело Боровцу, он у ворот ждёт.

Дождавшись когда за вышедшими из комнаты ящерами захлопнулась входная дверь, продолжил:

Поскольку вы теперь уже официально и окончательно изгнаны из своих семей, то и разговор с вами будет особый.

Как не владеющие никаким недвижимым имуществом, вы не можете являться городскими жителями со всеми надлежащими правами. И менять своё решение ваши семьи не намерены. На этом они стоят твёрдо и не покобелимо.

Непо…ко…, - запнулся Сидор, вспоминая правильную транскрипцию сложного слова.

Поэтому, чтобы их поколебить, — Сидор опять, уже в сильном раздражении снова замялся, — не-по-ко-бе-лить, — поправился он.

Тьфу ты…, - совсем уже раздражённо выругался он. — Короче, чтобы изменить эту поганую ситуёвину, нами были предприняты некоторые меры.

Подойдя к камину, он взял стоящую на каминной полке небольшую расписную лаковую шкатулку. Подойдя к обеденному столу он с негромким стуком опустил её на столешницу и откинув крышку, достал оттуда кипу каких-то пергаментов.

— Здесь пять дарственных на очень интересные хутора возле города, — негромким, чётко акцентированным голосом проговорил он.,

Подержав их перед собой и задумчиво посмотрев на кипу пергаментов у себя в руках, Сидор аккуратно положил стопку на стол.

— Пять хуторов на пять семей. Старожилые места, более ста лет освоения, дающие владельцу такого хутора право коренного жителя без всяких ограничений. Вам с вашими теперешними птичьими правами изгнанных из дома, а с сегодняшнего дня и вообще лишённых гражданства чужих здесь людей, — покосился он на замерших у стены амазонок, — наверное, самое оно будет.

Это вернёт всё на круги своя.

Кто хочет, может получить здесь и сейчас, кто желает другого — говорите сразу. Потому что мест, где можно свободно поселиться — полно. Здесь же участки небольшие — по двадцать, тридцать квадратных десятин пахотной земли. Но к хуторам ещё прилагаются участки для заготовки дров и разнообразные лесные угодья: ягодники, хмельники и прочие. Так что, расти в перспективе есть куда.

Но начальные условия владения довольно жёсткие. И, сразу предупреждаю, сам лично прослежу чтоб они выполнялись неукоснительно. Потому как слишком дорого оно стоило — вернуть месту законный статус. Поэтому, хозяйский дом и ряд некоторых обязательных хозяйственных построек должны стоять на старых фундаментах. Никаких вольностей не допускается. Городские власти обязательно будут проверять и перепроверять.

Шаг вправо, шаг влево — и у вас уже не старожильный хутор, а выселки, с соответствующим поражением в правах. То есть вы не коренные жители, а новосёлы, со всей положенной им атрибутикой: три года освоения, десять лет поражения в правах и прочая лабуда.

Желаете поселиться на выселках — флаг вам в руки и барабан на шею. Но не на этих хуторах. В предгорьях и на озёрах места свободного полно. Бери себе участки хоть на сто, хоть на тысячу гектар. Но вот таких хуторов вам тогда не видать.

Выбор за вами.

Это в первую очередь тебя, Галочка касается, — посмотрел он на молча сидящую в углу амазонку. — Очень уж ты самостоятельная и независимая личность, — сердито проворчал он. — Всё по своему норовишь сделать. Сказано было беременным в драку не соваться, так ты не утерпела, сунулась.

Следующее, — Сидор повторно, сердито покосился на мрачную Галку. — В городе вам по любому оставаться нельзя. Семья Чернухи, конечно к вам претензий официально не выставила, да и виру повинную за невольный обман уже заплатила. Да и Бялый тоже помалкивает. Но это ровным счётом ничего не значит.

Знающие люди говорят, что некоторые члены этих двух семей заняли наблюдательные места возле всех внешних ворот города и отслеживают всех, кто и куда выехал из города. Поэтому, незаметно город вы не покинете. Поэтому и в Долине, как Олег с Гайратом, не отсидитесь.

Если вы вдруг вздумаете сейчас уйти на покой, и прям завтра же начать осваивать свои подаренные хутора, предупреждаю сразу. В Управе всякие посторонние личности уже интересовались точными ориентирами мест расположения ваших хуторов. И что интересно, в противу всех правил, получили их. Так что соваться вам туда, без крепкой охраны за спиной, я бы о-очень вам не советовал. Убьют. А пуща скроет все следы.

Поэтому завтра город вы покинете все вместе, вооружённые до зубов и до места вашего назначении, точнее отбывания наказания, — Сидор нехорошо так, многообещающе улыбнулся, — вы добираться будете все вместе.

Вот там на месте, где вам укажут, все вместе вы и будете отрабатывать провал операции, чтоб знали, что ни одно доброе деяние не остаётся безнаказанным.

Заметив лёгкое оживление с противоположной стороны, холодным, резким голосом уточнил:

А ваших подружек, что на глазах у всего города демонстративно отомстили за не могущих сами себя защитить всяких подавальщиц в трактирах, горничных, свинарок, пастушек и прочих, прочих, прочих несчастных молоденьких девчонок, очень желают видеть в своих доблестных рядах. Некая…, - Сидор наморщил лоб, вспоминая. — То ли Илона, то ли Игрена?

— Илона Бере?жная, — тихо проговорила сидящая возле самой двери Галка.

В отличие от своих оживившихся товарок, была она какая-то вся смурная и поникшая, словно внутри её что-то мучило, словно она не знала что делать и чем себя занять.

— Угу, — согласно кивнул головой Сидор, внимательно посмотрев на неё. — Она самая, дрессировщица двух каких-то ни на что не пригодных сотен амазонок, что застряли на несколько последних месяцев в нашей Райской долине и только тем и занимаются, что стаптывают казённые сапоги и портят казённую одёжу, которую до сих пор они так и не отработали. И занимались бы этим и дальше, если б мы не нашли им работку по специальности.

— И последнее. Надеюсь, теперь уж действительно последнее.

Сидор замолчал, какое-то время молча разглядывая сидящих напротив парней с девчонками.

— Оглашения приговора будет происходить на площади перед зданием Совета. Вы все перед ним выстроитесь в каре.

Сразу после оглашения, вы развернёте флаг вашего первого егерского полка, который вам вручат прямо здесь, и сейчас. Флаг, как и ваш полк — новьё, пошитое сегодня днём белошвейкам баронессы Изабеллы де Вехтор по спецзаказу. И под барабанный бой, свиристелки и флейты вашего сводного полкового оркестра, который тоже сегодня был сформирован из местных пацанов с окрестных улиц, браво печатая шаг и распевая песенку про бедного Джона Брауна, сидящего уже у меня во всех печёнках, отправитесь вон из города. В изгнание! И промаршируете парадным шагом до южных ворот включительно.

А потом, браво печатая шаг, отправитесь в Сибирь, на остров Ягодный, повышать индивидуальное профессиональное мастерство. Все восемьдесят изгнанников.

И учиться будете до посинения, чтобы ни одна сволочь в будущем не могла вас так простенько подловить, как получилось с вами в этот раз.

И чтоб я не видел уныния на ваших противных рожах, — холодно проговорил он. — Иначе мстя моя, я не знаю какая будет.

В конце концов, могу я за свои потраченные нервы увидеть представление, какое и мне самому понравится. Поэтому, улыбаться будете от уха — до уха!

Вот теперь можете быть свободными, — скупо улыбнулся он.

А про тело невинно убиенного вами младенца, про нашего зомби, я вам советую забыть. Пусть в Совете с ним сами разбираются. Для нас свою функцию оно выполнило.

И не надо было на него так недобро коситься. Человек честно отрабатывал выплаченные ему денежки. Немалые между прочим. Он сам в том признался.

Ну да на каторге они ему не помогут. Жизнь на строительстве укреплений на границе с ящерами яркая, запоминающаяся, бурная и богатая впечатлениями, но недолгая. Так что можете успокоиться. долго там не живут. По крайней мере, гораздо меньше того срока, который ему назначат.

Тем более что этот дурак так и не выдал имя своего заказчика, надеясь на его помощь в дальнейшем. То есть жить ему ровно до того момента, пока не окажется на границе. А дальше — вы, думаю и сами догадаетесь о его дальнейшей судьбе.

Поэтому, отомстить ему вы просто не успеете. Без вас найдутся желающие.

Засим, я с вами прощаюсь, — поторопил он на выход всю публику.

Дождавшись когда все встанут и потянутся на выход, негромко бросил в спину выходящих из комнаты девчонок.

— А вас, Галочка, я попрошу остаться.

А вы идите, ребята, идите, — поторопил он всех остальных. — Не задерживайтесь. У вас ещё дел, чтоб к завтрашнему дню подготовиться, полно. С вами у нас разговор окончен. Нам с Галочкой надо погутарить.

Дождавшись когда все выйдут, Сидор указал на стул, на котором сидела до того девушка.

— Садись, Галя. Разговор, я думаю будет долгий, но, надеюсь полезный для нас всех.

Про твои отношения с Чернухой мы тебя спрашивать не будем. И так нам всё известно. Чернуха, когда его прижали, не скрывал особых меж вами отношений и тут же вывалил всё. Но можешь на сей счёт не беспокоиться. Ни от нас, ни от ящеров, которые только и присутствовали на допросе, никто ничего не узнает. А его шевелюрой, как и всем остальным, вплотную займётся его жена, вдруг почему-то страстно возжелавшая пройтись скалкой по рёбрам своего дражайшего муженька.

Нас интересует другое.

Что тебе такого интересного Имра Строгая сказала, что ты после вашего разговора с ней ходишь мрачная и задумчивая который уже день.

Не торопись отвечать, подумай. От того что ты сейчас скажешь многое зависит. И в частности наше будущее отношение к тебе. Сможем мы тебе и дальше безоговорочно доверять, или нам следует опасаться от тебя удара в спину.

Ведь, насколько мы знаем, Имра Строгая была твоим сотником на Девичьем Поле. А сейчас она сноха Головы, жена его любимого младшего сына и мать его внука.

Не последний человек в его доме.

В том то и дело, что последний, — тихо проговорила Галка. Опустив глаза в пол, она сидела смурная и старательно не глядела на Сидора с Беллой. — И вот это, с её то высокими амбициями, Имру и не устраивает. Хочет большего.

Она ведь из знатной в нашей республики семьи, — Галка подняла тяжёлый, мрачный взгляд на Сидора. — Из очень знатной. И очень богатой.

Но пока в городе такое уничижительное отношение к амазонкам, и особенно к тем, что были захвачены на Девичьем Поле, ничего в таком пренебрежительном отношении лично к ней не изменится. А ей бы хотелось перемен.

Вот она и пыталась обговорить со мной возможность привлечения наших ещё оставшихся в городе девочек, к делу погромов трактиров и кабаков. Надеялась что это что-то изменит.

Но поскольку, вы сказали, что программа сворачивается и задача снимается, то, думаю и говорить больше не о чем.

— Я так не думаю, — внезапно нарушила своё молчание Изабелла.

Сид, ты иди, погуляй, — обратилась она к мужу. — А мы тут между собой, по бабьи потолкуем. О своём, о девичьем. Тем более что нам явно есть о чём поговорить.

Иди, иди, — поторопила она замешкавшегося Сидора. — Есть вещи, которые мужикам лучше не слышать.

— Есть ещё кое что, что вы должны знать, — холодным, лишённым эмоций голосом продолжила Галя. Не обращая на сердито нахмурившую брови Беллу никакого внимания, Галка, глядя прямо перед собой, тихим, безцветным голосом продолжила.

— Имра Строгая не простая личность. Она никогда не удовлетворится ролью младшей жены младшего сына. Любимый он там, не любимый, ей это не важно. Речь идёт о ней и только о ней. О её личном статусе, к которому она очень трепетно относится.

И вот за этот мифический статус, Имра Строгая пойдёт по трупам и ни перед чем не остановится. Ей надо быть выше всех. Поэтому, сегодня она с вами, а завтра продаст вас, если ей это даст хоть малейшую выгоду. Для неё существуют лишь её личные интересы и ничьи более.

Будут её интересы совпадать с вашими, она будет с вами. Разойдутся интересы — продаст не задумываясь при первой возможности. Я её знаю десять лет и надеюсь за этот срок хорошо в её характере разобралась.

— Вот теперь я действительно сказала всё, — тихим голосом закончила Галка свой монолог.

— А что она нам может дать? — после недолгого молчания нарушил тишину в комнате Сидор. — И что на данный момент нужно ей?

— Ей нужно десять броневых кольчужек, производства мастерских Кондрата Стальнова. Полный комплект, включая шлемы и поножи. Продукция, производства стекольного завода Марка её не интересует.

— Кто б сомневался, — едва слышно пробормотал Сидор.

— И ещё её интересуют ящеровые арбалеты. Но не новые, что делаются в Трошинских мастерских, а старые, имперские, с армейских складов. Десять штук.

За всё это она заплатит. Заплатит столько, сколько скажите. Полную цену. Но чтоб завтра же оно всё у неё было. Тогда в любой момент она может обеспечить переход к вам на работу не менее двухсот человек из числа амазонок, задержавшихся ещё в городе и окрестностях. Не наберётся в городе, такое тоже не исключено, она обеспечит поставку работников из-за реки. Для неё это не проблема. Повторяю, семья её одна из самых богатых у нас в республике и связи у неё с домом есть. Так что верить её словам можно.

И ещё, — совсем тихо проговорила Галка. — Тут между ребят последнее время идут какие-то непонятные разговоры о чудо-оружие. Так вот, как только слухи дойдут до Имры, она потребует обязательно предоставить ей такой броневик. По принципу: "Ни у кого нет, а у меня шоб было".

— "О! — шальная, злая мысль пронеслась у Сидора. — Вэлыка пани желае иметь эксклюзив? Будет! За три цены — нет проблем. У нашего мастера как раз куча бракованной фанеры образовалась, вот из неё, персонально для нашей велыкой пани броневичок кособокий и смайстрячим. Чтоб через год — развалился. А если фанеры такой не хватит, то скажем мастеру, чтоб специально для Имры брак сделал. Нехрен. И претензий никаких обратно не примем, потому как она не одна такая будет. У нас тоже к тому моменту развалятся бочки из-под нефти. Так что с этой стороны мы чистые. Сырой, не отработанный ещё до конца продукт. Нестабильные свойства материалов. Никак выдержать технологию не можем. Увы и ах".

— Ну, мне всё ясно, — сказал Сидор. Сложив так и лежащие на столе пергаменты обратно в шкатулку, он душераздирающе зевнул.

— Дарственные завтра получите, — пояснил он вопросительно глянувшей на него Галке. — А пока заскочу ка я к профессору, поговорить надо, — кивнул он Белле. — А то завтра дел полно, боюсь что времени спокойно поговорить не будет. а потом баиньки. Ты, как закончишь, подтягивайся. Надо поговорить.

Кивнув напоследок не сводящей с него внимательного взгляда Галке, спокойно покинул гостиную.

Разговор по перевалу.*

Быстрым шагом, весело на ходу что-то насвистывая, Сидор шёл по пустынному в этот поздний вечерний час длинному коридору канцелярии Городского Совета и молча, про себя радовался что договорённая с Кондратом Стальновым встреча по какой-то причине так и не состоялась.

Прождав в зале заседаний чуть ли не два часа, Сидор чувствовал теперь полное моральное право с чистой совестью послать того куда подальше с его делами и отправиться наконец-то к себе домой, где его давно уже ждала Изабелла к ужину. Благо что за время пока он дожидался Кондрата, он успел хорошенько выспаться на широких и удобных для сна лавках зала заседаний Совета. И теперь было самое время немного подкрепиться. Есть хотелось… аж в кишках скворчало…

Когда два часа назад Сидор пришёл на место оговоренной встречи, он сразу настроился на долгое ожидание. По опыту он знал, что Кондрат никогда вовремя не приходит, даже если тому самому очень надо, и поэтому у него есть ещё минимум полчаса, чтобы спокойно отдохнуть после суетного дня.

И неожиданно даже для самого себя буквально вырубился, заснув на скамейке без задних ног.

За последние два дня, прошедших после изгнания из города буянивших по кабакам егерей, и срыва программы наказания производителей подменной водки, Сидор ежедневно спал не более трёх, четырёх часов в сутки, столько на него сразу навалилось неотложных дел.

Слава Богу, что хоть днём получалось перехватить для сна пару часиков. Иначе он бы вообще свалился замертво.

Кто б мог подумать что такое простое казалось бы дело, обычная, рядовая кабацкая драка, вдруг потянет за собой такой длинный шлейф совершенно неожиданных для всех проблем и последствий. Что из города натурально выражаясь, произойдёт массовый исход практически всех оставшихся ещё на работах в городе бывших амазонок.

До сих пор, у него перед широко раскрытыми от изумления глазами стоял здоровущий квадрат бывших пленных амазонок, со всеми своим вещами и небогатым имуществом выстроившихся в каре перед зданием Совета. И молча выслушивающих зачитываемое Головой их трём товаркам известие об изгнании, а потом вместе с ними и покинувших город.

Сто с лишним девчонок, решивших поддержать своих радетельниц и защитниц, решивших что теперь и они изгнаны. Сто вместо трёх! Для городского Совета это был шок.

Заявившие что больше не согласны с политикой городских властей в области занятости бывших пленных, когда их натурально грабили, не допуская до хорошо оплачиваемой работы, они демонстративно, на глазах у всех разорвали все заключённые ранее со своими работодателями соглашения. И демонстративно, не дожидаясь пока их, как и их невинных товарищей, выгонят из города, решили сами его покинуть.

Ну, товарищам тем до невинности было уже ой как далеко, но сути дела это не меняло. Сотня из остававшихся ещё в городе немногих бывших пленных амазонок демонстративно покидали его пределы.

Это был плевок в лицо городской администрации. Прилюдный!

А когда на следующее утро город покинула ещё одна довольно многочисленная партия бывших пленных, городские власти уже обеспокоились всерьёз. И одного несчастного барона, имевшего самое непосредственное отношение к происходящему, тут же потащили на правёж в Совет. И так ему вклеили меж ушей, что мало тому барону не показалось.

Никогда потом, после той встречи, Сидор не пересказывал никому как на него орали и крыли матом в Совете. Так же как не хотел и вспоминать, как он сам, и что орал в ответ. Одним словом, обе стороны высказались. Всё, что друг о друге думают.

И если у Сидора до этой встречи были ещё какие-то слабые иллюзии что в Совете покочевряжатся, покочевряжатся, а потом вернут всё-таки им их земли, то после этого разговора они окончательно развеялись как дым и всё встало на свои места.

Выкуп за пленных Совет присвоил, а земли возвращать не намерен. Если…

Сидору чётко и недвусмысленно было сказано. Что всех пленных с озёр, все две с половиной тысячи, или сколько из них там к настоящему моменту ещё в живых осталось, не позже конца лета — начала осени, требуется представить ожидающей в Рвице комиссии из Амазонии по возврату пленных. Всех, поголовно. Без исключения.

В случае же если барон…

Далее, и про барона, и про его друзей, и про их общую родословную и происхождение много чего было ещё добавлено. Много очень сочных, ёмких эпитетов.

И если означенный барон в указанный срок не уложится, или вообще откажется от исполнения данного требования Совета, то про свои БЫВШИЕ земли возле города он может забыть раз и навсегда.

А бывших пленных, которые пригрелись на тёпленьком местечке и не желают покидать столь сытные и богатые рыбой, а соответственно и денежкой места, уже клановые войска в принудительном порядке вышибут с озёр к чё…ой матери.

Или помогут подгорным людоедам самим с ними разобраться, перекрыв подвоз продуктов к лагерям пленных. А потом будут с любопытством издали наблюдать, как подгорные людоеды скушают упёртых бабец.

И не будут разбираться в каком виде они будут доставлены потребителю. То есть принимающей стороне. В живом или мёртвом.

В конце концов, после людоедов тоже что-то остаётся. Те же свежеобглоданные кости, которые вполне можно предъявить в качестве доказательства приёмной комиссии, что всё, нет больше пленных. Условие предъявить пленных выполнено.

И никто им за то ничего не скажет, потому что они в своём праве. Просили показать — показали. А что будет потом — в конце концов это уже второе дело.

Приговор окончательный и обсуждению не подлежит.

Сидор со своей надоевшей всем компанией может обижаться, может не обижаться, может протестовать, может жаловаться хоть в Территориальный Совет, хоть Господу Богу! Городскому Совету Старого Ключа — нас…ть! За свои поступки компании землян придётся ответить. А их всех в Совете уже достали эти чёр…вы бабы, который месяц сиднем сидящие у них в Рвице. Жрущие в три горла казённые харчи, потому как кормить за свой счёт должна принимающая сторона, и не верящая никаким уверениям городских властей, что их милых девочек в городе никто насильно не держит. Тем более что выкуп Старому Ключу давно и полностью выплачен.

А людей нет!

Где? Где люди, за кого было уплочено? Нет! Нет никого! За что деньги платили?

А господин Сидор со своей компанией за всё это время так ничего и не сделали. Даже никакого вшивенького представителя с озёр не вытащил и не предъявил обнаглевшим амазонкам, чтоб те хоть немного успокоились. И наконец-то отстали от городских властей.

В общем всё было ясно. За один день лишившись последних, фактически бесплатных работников у себя, члены Городского Совета решили отыграться на виновнике данного торжества. И отыгрались.

После такой, устроенной ему показательной головомойки, Сидор даже близко не хотел теперь подходить к зданию Совета. И если б не настоятельная просьба Кондрата о встрече, ноги бы его сейчас здесь не было.

— "Бли-и-ин! Опять эта Сильва, — мысленно выругался Сидор, мгновенно вспомнив уничижительную кликуху, совсем недавно придуманную им для Головы. — Только этого козла-борода мне сейчас и не хватало".

Чуть лоб в лоб не столкнувшись с выходящим из какой-то комнаты Главой Городского Совета господином Косым Сильвестр Андреичем, он едва сдержал рвущееся наружу ругательство.

После того как Совет только что, буквально вчера попытался нагло ограбить их компанию на пятьдесят шесть тысяч золотых, просто так, по одному, что называется своему хотению, а потом ещё устроил ему головомойку, отношение его к городским властям резко охладело. Оно и раньше то не было особо тёплым, но после последней попытки в очередной раз залезть к ним в карман, да к тому же в особо извращённой форме, что-то глубоко внутри души Сидора окончательно сломалось. И в душе его образовалась большая, сосущая пустота, стремительно заполняющаяся враждебным отношением ко всему, связанному с этими людьми. И появилось горячее желание сделать им какую-нибудь гадость. Желательно крупную и персональную.

Теперь городские власти он считал своими откровенными и неприкрытыми врагами, хоть виду старался и не показывать. Не в той их компания была весовой категории, чтоб пальцы гнуть.

Только похоже сами городские власти, подобное враждебное отношение к себе не волновало ни в малейшей степени. Они привычно его игнорировали.

— Здорово Голова, — мрачно буркнул Сидор, намереваясь быстро проскочить мимо, чтобы не задерживаться с приветствиями этого, достаточно неприятного для него человека.

— А, Сидор, дружище, привет!

Только что торопившийся куда-то по своим делам Голова на миг задержался возле дверей своего кабинета, чтобы с ним поздороваться.

— Вы чего не заходите, бумаги не оформляете? Про Димона не говорю, его в городе нет, а кто-нибудь из вас троих мог бы наконец-то и зайти. Или Машка с профессором так заняты, что не интересуются учредительными документами?

— К-какими документами? — запнулся на ровном месте Сидор, судорожно пытаясь вспомнить, что же такого он забыл оформить в Совете и с чего бы это вдруг такая подозрительная фамильярность со стороны Головы образовалась.

Отношения между ними последнее время стремительно скатывались к точке абсолютного замерзания, и поэтому дружеские нотки в голосе Головы, с которыми тот обратился сейчас к нему, навевали самые нехорошие мысли.

— Как какие? — деланно изумился Голова. В глазах его буквально вспыхнули насмешливые огоньки.

Наряд-заявку на свою компанию и мандат, говоря твоим собственным революционным слогом, о праве собственности на новый мытный ям.

— На что? — брови Сидора изумлённо поднялись высоко на лбу. — Какой такой ям?

— Мытный, мытный, — развеселился Голова. — Мытный Ям — официальный пункт перехода на границе земель нашего города с сопредельными странами, регионами, территориями и прочими образованиями. Пограничный клановый переход, иными словами, с которого платятся налоги.

— А, понял, — сразу поправился Сидор. — Не знал что он так называется.

Знал, не знал, — усмехнулся Глова, — но та ваша крепость Тупик, как раз и является таким чисто формальным Мытным Ямом. Вашим персональным пограничным переходом для торговли с Приморьем. И давно уже пора придать ему статус официального. А то — непорядок. Тупик есть, а Ям не оформлен, — довольно витиевато выразился Голова.

Вы через него торгуете? Торгуете. Год с начала торговли почти что уже прошёл? Скоро пройдёт. А вы до сих пор свои права на него не оформили. В чём дело?

Вы ещё долго собираетесь мозги всем морочить и прятаться ото всех? — насмешливо прищурясь, поинтересовался он. — Или ты возомнил, что сможете удержать втайне своё там присутствие?

Ха-ха! Три раза по ха-ха! — буквально давясь смехом и едва сдерживаясь чтобы натурально не заржать, выдал он.

Конспираторы! — наконец не выдержав уже в полный голос раскатисто расхохотался Голова. — Скрываются, прям как нашалившие дети малые.

Да об этом вашем пути под горами, у нас в городе разве что грудные младенцы ещё не знают. А вы развели такую секретность, что впору вам медаль специальную выдать.

"Тайна сия велика есть", — проведя у себя перед лицом растопыренными пальцами, как бы отчёркивая полосу, Голова с довольным видом насмешливо ухмыльнулся.

Ну? Так будете оформлять документы? — не выдержав весёлого тона, сердито поинтересовался он. — А то мне за последний месяц наш казначей уже раз пять напоминал, что давно надо было бы вам и оформить все положенные документы. А то время идёт, скоро вам налоги с доходов платить придётся, а документы до сих пор то не оформлены. Налетите на штрафы, а это не порядок. Уже расчётный льготный год скоро кончается, а вы всё не чешетесь.

Или кому другому права свои на подземный проход хотите передать? — с насмешливым любопытством глянул он на него. — А то гляди — найдется желающий, на обустроенный то вами переход.

Так что Сидор, поторопись. Безналоговой торговли у вас осталось всего ничего, только до осени. Ты же сам знаешь, что у нас налог с любого нового дела не платится только первый год, а потом будь любезен, друг ситный, плати как все.

Я уж решил тебя по старой дружбе предупредить, чтобы ты не обольщался, что у вас впереди ещё есть время.

Не-ет! — Голова помахал у него перед носом своим пальцем вымазанном в чём-то чёрном. — Времени у вас почти уже нет. А налоги надо платить.

Тьфу ты, — расстроено уставился он на свой палец, — опять где-то вляпался в чернила. Ну что ты будешь делать с этими непроливайками, — махнул он рукой с зажатой в кулаке какой-то бумажкой. — Главное, надеюсь ты понял, — повернулся он обратно к Сидору. — Чтобы вы там себе не думали, а срок вашей безналоговой работы на перевале будет считаться с того дня как ты отправился из Тупика в эту свою якобы Империю на встречу со своими якобы ящерами.

Так что ты, брат не думай, — с весёлой, радостной ухмылкой в тридцать два зуба, Голова покровительственно похлопал стоящего перед ним Сидора по плечу, — разведка не только у вас не дремлет. Мы тоже кое-что знаем.

Не забудь! — крикнул он, скрываясь за дверью. — У вас ещё осталось всего несколько месяцев, так что — поторопись, пока есть возможность что-то заработать без налога.

— "Шоб ты скис, — выругался про себя Сидор. — Вот дел мне мало, чтоб ещё и бумагами твоими заниматься, чтоб душенька твоя была спокойна. Мог бы и подождать три месяца, пока я не разберусь со своими завалами. Ничего бы не изменилось.

Опять цейтнот, — раздражённо подумал он. — Опять бежать, улыбаться и раздаривать "шоколадки". И делать радостную физиономию, как я им благодарен за их предусмотрительность и заботу о бедном себе. А получишь бумаги, так жди и ревизора скоро в гости. Один уже был бюрократ. Всё нырял по углам и зыркал. Теперь ещё какую сволочь пришлют и от работы будут отвлекать, скоты. Всё неймётся им. Отчётность теперь подавай".

"Канцелярия растёт прямо на глазах", — тут же подавил он тяжёлый вздох, чтоб Голова чего лишнего не подумал.

— Первого октября для вас начинается новая жизнь, — вещал меж тем Голова из-за чуть прикрытой двери. — Не забудь! Три месяца осталось.

— "Вот именно, три месяца, а вы меня тут к городу натурально цепями приковали, — чуть не брякнул вслух Сидор. — Когда ещё вернулся из Приморья, а обоз обратно так и не собран".

— Да! — снова высунулся Голова из-за приоткрывшейся на миг двери своего кабинета. — Всё-таки зайди в канцелярию и забери свои документы. А то — непорядок, — Голова с осуждением погрозил пальцем Сидору.

От подобной наглости брови Сидора удивлённо поднялись вверх. Похоже, Голова точно выпал из реальности, раз разговаривал с ним в таком покровительственном тоне. Похоже, мало Сидор его вчера материл. Надо было больше, а то что-то слишком запанибрата себя с ним держит.

— "Или может с ним и надо так всегда и разговаривать? — растерянно подумал он. — Может он иного разговора и не понимаете, кроме мата?"

— Чтобы вас не задерживать, мы вам все ваши бумаги давно уже подготовили, и они только и ждут, когда вы их получите, — Голова уже откровенно насмешливо подмигнул ошарашенному Сидору.

Из-за неплотно закрывшейся за ним двери неожиданно раздался взрыв весёлого, бурного хохота. Видно было, что вся эта история, только что буквально вываленная Головой на ошарашенного этой новостью Сидора, доставляла ему откровенное удовольствие.

— "Хотел бы я вспомнить зачем сюда пришёл!" — пронеслась в голове Сидора раздражённая мысль.

Голова своим ехидным ёрничаньем выбил его из рабочей колеи, и он никак не мог сообразить за какой такой надобностью припёрся в Управу, вместо того чтобы идти ужинать домой.

— "А ведь я хотел поговорить в Управе об этой новоявленной гильдии спиртозаводчиков, или виноделов. Что это такое и с чем её едят. Даже названия толком не знаю.

— Чтоб ты сдох! — выругался он едва слышно.

В пустом, гулком коридоре городского Совета, где в этот поздний вечерний час не было ни единой души, стоя перед захлопнувшейся у него перед самым носом дверью кабинета Городского Головы, Сидор отчётливо различил стук судорожно захлопнувшихся собственных челюстей.

— Бл…! — отчётливо, с чувством, в полный голос, Сидор громко, совершенно не сдерживаясь, наконец-то с облегчением выругался.

— Вот-вот! — неожиданно снова высунулась из-за закрытой двери голова Головы, как будто он там стоял и ожидал его такой реакции. — Именно так это со стороны всё и выглядит.

Я ты что же думал, милок, мы за тобой не приглядываем?

Сидор, Сидор! — осуждающе покачал он головой. — Барон ты наш драгоценнейший. Из города выехал, товару на своём заводе набрал, — начал он перечислять, загибая пальцы, — ящеров, чуть ли не пол сотни с собой взял, а потом как будто в воздухе растворился.

На перевале и в Басангском Роге не появился? — ткнул он в сторону Сидора указательным пальцем. — Не появился! В низовьях тебя нет? Нет! Ну и что мы все должны были подумать? Мы тут все чуть с ума не посходили, — осуждающе покачал он головой. — Пропала чуть ли не сотня наших людей с полусотней союзных ящеров. И ты мог подумать, что мы это оставим просто так? Без последствий? Вот так вот возьмём и на всё это плюнем? На ящеров плюнем?

Ты, когда поездку свою планировал, хоть на секунду задумался о том, что меня за подобное бездействие, за то, что я не поинтересовался, куда это наши люди пропали, не то что через месяц, а уже через неделю с треском вышибли бы со своего места. Да ещё и по шее бы надавали. И нафига мне надо из-за таких дураков, как вы, своего любимого места, нагретого собственной задницей, лишаться?

Голова с осуждением покачал головой.

— Ребята, ребята! Вы прям, как дети малые. Вас ещё надо учить и учить надо, чтоб больше так не делали! — погрозил он ему пальчиком, как нашалившему ребёнку.

А если бы вас ящеры с пиратами, или баронами в горах прижали, а потом оттуда на город двинулись. А мы не готовы?

Или ты думаешь, что мы плюнули на всё и ничего не делаем?

По твоему ошарашенному виду вижу, что именно так вы и думали, — покачал он головой с осуждением.

Нет, дорогой мой, — поцокал он языком. — Пока я Голова, я буду знать всё, что вокруг меня происходит. Или ты думаешь, что история с мятежом амазонок только вас чему-либо научила? — грустно хмыкнул он. — Нет! Теперь мы держим под контролем всё, что вокруг города творится.

А уж то, что вы нашли старый проход, ту самую "мокрую кишку", в которую никто в трезвом уме не суётся, мы уже знали через месяц после вашего ухода.

Ты правильно понял, — кивнул он Сидору. — Как только вы через пару недель не появились на перевале, так мы тут же вам во след отправили отряд для проверки. Тогда то и узнали, что вы копаетесь в этой мокрой дыре.

— Чего же сами не воспользовались ранее? — хриплым голосом наконец-то просипел Сидор, недоверчиво глядя на Голову.

Замолчав, Голова несколько мгновений с интересом смотрел на стоящего перед ним человека, как на какую-то надоедливую муху.

— Извини, Сидор, но я настолько успел к вашей компании привыкнуть, что постоянно забываю что вы не местные.

— Ты деньги то считал, во что оно встанет, налаживание там нормального моста — перехода через пропасть? Чтоб можно было не зависимо от погоды им пользоваться? Сотни тысяч золотых, если не больше.

— Это у тебя жинка такая богатая и наследство со всего рода де Вехторов даром тебе на голову свалилось. А нам своих хребтом денежки приходится зарабатывать. Они у нас на вес золота идут, а не как фантики — у тебя. Вот тебе и ответ, почему тот переход никому допреж был не нужен.

— "Врёт, пронеслась мысль у Сидора. — Точно врёт. А раз сразу не сказал, значит, что-то ему надо. Что? Надо серьёзно подумать. Такие проныры просто так не молчат и так вовремя в коридорах не встречаются. Чего же ему надо?"

— Скажи ка мне, дружок, — сурово глянул Голова на мрачного Сидора. — Я похож на самоубийцу? Нет!

Каков у тебя процент потери товара на том мокром карнизе? — вопросительно глянул он на молчаливого Сидора. — Процентов двадцать?

Тридцать? Ещё больше?! — с совершенно ханжеским видом воскликнул он, не дожидаясь ответа. — И ты после этого спрашиваешь, почему никто на него туда не суётся?

Сидор, Сидор, — покачал он головой. — Кто только не пытался наладить там переход — всё безтолку. Чуть дождик в горах посильнее и все наведённые переправы сносит в пропасть.

Вот сам увидишь, — невесело ухмыльнулся он. — Это вам просто пока везло, что надолго под горами не застревали. А то у людей бывали случаи, что они там и по три месяца там сидели, не могли с места сдвинуться. Ни туда, ни обратно.

Вот и учти это в своих расчётах.

Да и зачем тебе оно надо? Торгуй через Басанрог. Там гораздо спокойнее и тише. Там давно порядок навели.

А в последний раз, насколько я слышал, вы вообще без штанов из Приморья вернулись? Еле ноги от тамошних жителей унесли! Это кстати к вопросу о том, что там не стоит торговать вообще.

Да к тому же, мало вам дерьмового прохода под горами, так вы умудрились поссориться ещё и с местными горцами, — Голова с осуждением покачал сожалеючи головой. — Это же такая сволочь, что дальше некуда. С ними не то, что торговать, даже мимо ездить проблемно.

— "Что за бред, — удивился про себя Сидор. — Прекрасные отношения. Торгуем шерстью к обоюдному удовольствию. Горцы довольны нашими товарами и нашей оплатой, мы довольны поставляемым продуктом. Правда с ним ещё работать потом и работать, больно шерсть грязная у этих не менее чистых горцев, ну так ничего ведь, торгуем. Главное обе стороны довольны. Теперь.

Правда до того пришлось вырезать подчистую пару кишлаков, особо буйных и несогласных. Но ведь остальные сразу замирились. Вполне адекватные, нормальные ребята оказались. Дали пару раз по морде им, те в ответ нам, и всё нормально, все довольны. Кровавой юшкой утёрлись обе стороны и теперь спокойно торгуем друг с другом. Так какие тут ещё могут быть проблемы? Ой, что-то темнит Голова".

Вот потому то никто из наших туда и не лезет, — внешне совсем безразлично хмыкнул Голова, словно прочитав мысли Сидора. — А вам, если так хочется, — полная свобода. Идите, куда хотите! Только не забывайте налоги исправно платить, чтоб между нами в будущем не было проблем. А для этого надо оформить мытный ям

— Я ясно изложил нашу позицию?

По твоему ошарашенному виду вижу, что предельно ясно, — хмыкнул Голова. — Так что, если не передумал со своим персональным мытным ямом возиться, то бумаги на все права по тому проходу уже лежат в регистратуре. Можешь в любой момент забрать.

Несколько секунд он молча смотрел на стоящего перед ним столбом Сидора и не дождавшись от него немедленного ответа молча развернулся и скрылся за захлопнувшейся за ним дверью.

Стоя перед широкой, двупольной, с богатой отделкой дубовой дверью, роскошно отделанной даже по меркам какого-нибудь герцогства или княжества, Сидор в некоторой прострации раздумывал над только что случившимся.

Что? Его приглашали к сотрудничеству? Или объявляли войну? Как вообще расценивать подобную "случайную" встречу.

Что за последние дни произошло такого, что подвигло Голову на подобный разговор?

Узнал что у них есть деньги, а ему не хватает на строительство дороги?

Ерунда! То, какого качества строится эта дорога, уже собранных ими средств хватит на десяток подобных.

Узнал, что у баронов де Вехтор есть какие-то права на перевале и он может при случае помешать?

Тоже ерунда! Даже Изабелла не знает толком ни о каких таких особых правах на таможне Басангского Рога. А мифические права — вообще находятся в области семейных преданий, о которых никто ничего толком не знает.

"Что? Что же его так зауздило?"

"Амазонки? Так уже по десять раз обе стороны высказались. Ничего тут нового не скажешь. Мы предъявляем делегатам из республики наших бывших пленных амазонок, или как угодно с ними договариваемся, хоть выкупаем их себе в рабство, но, чтоб к городу не было претензий. И только тогда Совет возвращает нам наши земли. И никак иначе.

Чем раньше мы это сделаем, тем больше будет времени у нас самих подготовиться к севу озимых".

Сидор чувствовал сильное глухое раздражение. Объяснения причин столь странного поведения Головы не было.

Да и с этим перевалом тот вылез совершено не ко времени. К тому же, как они не секретились, как ни старались избавиться от соглядатаев, а всё что они делали у себя на перевале последнее время, оказывается ни для кого из их гипотетических конкурентов не было ни малейшим секретом. А то, что ему об этом сказали только что, по прошествии чуть ли не года со времени его ухода в Приморье, иначе как издевательством и назвать нельзя было.

А учитывая самые тесные связи городской Старшины с баронами и пиратами на Басанрогском перевале, ждать и оттуда подлянки следовало в самом скором времени.

Становилось окончательно понятно, что вся сегодняшняя любезность Головы происходило из того, что творилось там. Вот только спрашивается, что? Что там произошло такого, о чём он ещё не знал.

— Твою мать! — тихо, сквозь зубы процедил он. — Как это он меня, мордой то, да об table, а потом фэйсом в гуано! Ловок шельма. Вот у такого ещё учиться и учиться.

Постояв перед закрытой дверью ещё пару минут, он, как бы очнувшись, медленно двинулся на выход.

Даже не взглянув на заинтересованно уставившегося ему вслед дежурного стражника, сидевшего в конторке на выходе, он всё также медленно спустился с высокого крыльца Городского Совета и двинулся в сторону дома.

Про свою новоявленную гильдию, как и о том, зачем приходил в Управу, он забыл напрочь.

Пройдя буквально пару кварталов, он, словно очнувшись, недоумённо покрутил головой, как бы осматриваясь по сторонам куда это он попал, и неожиданно в раздражении плюнув на землю, резко свернул к видневшейся неподалёку вывеске какого-то незнакомого ему кабака, вызвав там своим внезапным появлением натуральную панику…

Разговор с Головой.*

Казалось, Сидор теперь навечно переселился в здание городской Управы. По крайней мере на следующий день с самого раннего утра он опять топтался на его крыльце, нетерпеливо ожидая начала работы.

На его счастье в этот день Голова пришёл на работу пораньше, и после небольшого скандала, учинённого его секретарём, Голова Сидора всё же принял. Даже больше того, на удивление, согласился сразу же прочитать представленный Сидором доклад, которым Сидор всё это время потрясал сначала перед носом секретаря, а потом и самого Головы.

— Ну ты, Сидор, и скотина, — Голова со злостью исподлобья смотрел на буянящего в его кабинете Сидора, так и не переставшего размахивать своими бумагами, сколько его не просили остановиться.

— Ну до чего же ты мелочный и склочный. До чего злопамятный.

— Только что-то не понравится тебе, водка ему видите ли не та, как ты тут же устраиваешь погромы несчастных кабатчиков.

— Устраиваешь, устраиваешь, — раздражённо отмахнулся он от ни слова в ответ не сказавшего Сидора. — Только не говори ничего о народном возмущении некачественным спиртным и прочую лабуду, что ты нам тут намедни на уши вешал. Слышали, надоело.

Стоило только один раз правду в глаза тебе сказать, что ты провалился со своей конспирацией по перевалу и на тебе. Ты тут же устраиваешь безобразный скандал.

Несоответствие формальным признакам и в соответствии с этим невозможность формального членства в гильдии спиртозаводчиков и винокуров.

Ну и не скотина ли ты после того? — поднял он на Сидора усталый, раздражённый взгляд.

Мудёр ты Сидор формулировки, как пальцы загибать. Мудёр! Али я не прав?

Замолчав, Голова несколько минут смотрел на остановившегося прямо перед его столом Сидора.

— Что, скажешь я не прав? — хриплым, сорванным за последние полчаса ругани голосом, тихо поинтересовался Сидор, глядя в упор на Голову. — Я хоть в чём-то не прав? Хоть в самом малом?

— Формально не соответствуют? Не соответствуют! Я прав что всех выгнал? Прав!

— Самое поганое то, что формально ты прав, — тихо отозвался Голова после недолгого молчания. — Ты полностью прав. И это самое поганое в этом сегодняшнем разговоре.

— Значит, не забыл с какой формулировкой Машку с профессором выгнали из членов Совета. Думаешь, что отыгрался? Воспользовался моментом и отыгрался? — недобро глянул он на Сидора.

— Зря ты так сделал. Зря, я тебе говорю. Всех выгнал, и с кем остался? Один?

— Ну и чего ты один сделаешь?

— Так у тебя поддержка была двадцати членов Совета из старых, уважаемых семей. А теперь что? С кем ты остался? Один как перст?

— Что я могу сделать, — с совершенно ханжеским видом Сидор виновато развёл в стороны руками. — Самогоноварение это не производство водки. Водка делается исключительно из ректифицированного спирта. А его никто из них не производит. И ты в том числе. Мне очень жаль.

— Заведите себе спиртовые заводики, освойте процесс ректификации и я с радостью приму вас обратно.

— Да пошёл ты, — Голова сердито, грязно выругался. — Надо будет, новую гильдию учредим. Только уже без тебя. А ты иди. Иди отсюда! — рявкнул он не сдержавшись на Сидора.

— А ты на меня не кричи, — враз согнав с лица лукавую ухмылку, Сидор неприятно улыбнулся. — На меня не надо кричать. А то и я могу в ответ рявкнуть.

— А-а-а! — сердито махнул на него рукой Голова. — Что с тобой говорить. Безнадёжен.

Бросив на Сидора ещё один сердитый, косой взгляд, Голова тяжело вздохнул и с обречённым видом махнул на него рукой, как на окончательно потерянного для общества человека.

— Ладно, Сидор, иди. Иди отсюда, — Голова обречённо, тяжело вздохнул. — Сегодня в Совете никого нет и не будет. Да и не делают такие дела с бухты барахты.

Надо с народом поговорить, подготовить его, обсудить заранее что и как. А ты лезешь…., - Голова мрачно посмотрел на него, — прям по головам. Будто не знаешь что так дела не делаются.

Ну, да ладно! — махнул он рукой. — Завтра как раз общее собрание будет, правда совсем по другому поводу, но уж постараюсь и о твоей палёной водке с народом поговорить и о том, что ты всех своей волей выгоняешь, как не соответствующих стандартам вашего профессора.

Взяв в руки принесённый Сидором здоровенный талмуд, он с тяжелым вздохом покачал его на руке.

Подготовился. Хорошо подготовился. Ни к чему не придерёшься…

Теперь можешь не волноваться, обсудим твою проблему, — ещё раз бросил он на Сидора мрачный косой взгляд. — Приходи завтра после обеда, ответим.

Следующее утро было копий прошлого, впрочем, как и всех предыдущих за последние три дня.

Сидор опять был один против всех членов Совета.

Но конкретно это заседание Совета, с самого начала было какое-то странное. Здесь было много совершенно незнакомого Сидору люда, которого он раньше никогда не встречал.

И все они, оказывается, тоже были членами городского Совета. И все они, как оказалось и являлись теми самыми членами Совета, учредившими гильдию спиртозаводчиков и винокуров. Теми самыми, которых он вчера всех, чохом, выгнал из своей, теперь уж точно, исключительно своей гильдии. Все двадцать человек, которых он три последних дня пытался собрать всех вместе в Совете и никак у него это не получалось.

"Стоило только их всех выгнать, как они тут же сбежались. А то всё не дозовёшься. Однако, какой оказывается у нас многочисленный Совет, — с издёвкой подумал он, когда ему представляли по очереди всех присутствующих.

— Сидор, Сидор, — Голова с осуждением покачал головой, — ну почему ты такой неуживчивый.

Сидору опять на какое-то мгновение показалось, что со вчерашнего дня он так никуда и не уходил. Настолько интонации, жесты и уговоры Головы не отличались от вчерашнего вечера.

— Скажи хоть, зачем тебе эта наша бывшая гильдия сдалась? Ну хотел свою, сделал бы свою. Кто тебе мешал? Никто! Зачем было готовое ломать?

Да нахрена тебе наша гильдия?

— Да потому что на вашем Совете рассматриваются заявления только глав торговых и ремесленных гильдий, — мрачно буркнул Сидор. — А заявления обычных граждан рассматриваются на заседаниях профильных гильдий. То есть, ниже уровнем. И то, исключительно в случае, если он им подотчётен. По торговле — торговых, по ремесленничеству — на ремесленных. В зависимости от специализации. А ты сам это моё заявление рассмотрел только потому, что поступило заявление от главы гильдии спиртозаводчиков, — невесело усмехнулся Сидор.

И потому что всю историю с моей борьбой с фальшивой водкой вы опять постараетесь спустить на тормозах. Половина недели прошла, как гильдия была учреждена, а все мои попытки собрать учредителей в одном месте, провалились как в вату. Приглашаешь прийти на встречу, сидишь, ждёшь — никого. У всех дела.

— Ну а раз у вас у всех свои неотложные и важные дела, то и я обойдусь без вас, господа, — жёстко обрезал он. — Не хотите работать — вы мне не нужны. Всё!

— И потому что я не хочу чтобы меня уволили? Если вам вдруг что-то во мне не понравится, — мрачно посмотрел он на него. — А уволить могут только те кто учреждал гильдию. Теперь никого из учредителей в гильдии нет и я могу творить в ней всё, что захочу. И никто мне не указ.

— А я хочу работать, и я хочу навести в этом деле порядок. Не хотите работать? Не надо! Такие попутчики мне не нужны.

— Значит, тебе надо больше всех? — внимательно посмотрел на него Голова. — Тебя беспокоит качество конечного продукта? Ты готов бороться с подделками?

— Что ж, — как-то неопределённо хмыкнул он. — Тогда занимайся. Мы не против. Как глава новой гильдии, занимайся.

— Знаешь же как у нас это делается, — недобро ухмыльнулся он. — Кто выступает больше всех, на того больше всех и наваливают.

— Чё молчишь? Язык проглотил?

— Теперь ты сам, один, — ткнул он в сторону Сидора пальцем, — и будешь следить за качеством продукта. Не хотел вместе, будешь один. Мы согласны. Работай.

— Это к тому, чтобы ты не лез в Совет со всякими своими бреднями, которыми Совет не должен заниматься, а сам, лично наводил в своей епархии порядок.

— Ага! — довольно хмыкнул Сидор, прищурив правый глаз — Значит и пиво тоже в моей власти? Отлично!

Взбешённый Голова со всей силы хлопнул кулачищем по столу.

— Дулю тебе под нос, а не пиво! — ткнул он прямо в лицо Сидору комбинацию из трёх пальцев. — Пиво — это пиво. По нему отдельный разговор. Там уже давно всё поделено и тебе нечего туда соваться. А вот с остальным спиртным у нас полная труба. Так что если хочешь навести порядок — флаг тебе в руки и барабан на шею, как говорят твои же приятели-соотечественники.

— Они же ещё добавляют, ветер в спину и пинок под зад, — с мрачным видом продолжил за него Сидор.

— Какой ты догадливый? — с мерзкой ухмылкой согласился с ним Голова.

Сколько тебе можно говорить, дорогой ты наш, — в очередной раз тяжело вздохнув, Голова устало откинулся на спинку своего кресла.

Это никакой не розыгрыш. Тебе русским языком говорится. Сунулся за Правдой, так вот будь теперь любезен сам заняться её отстаиванием. Хочешь качественного продукта — вот сам этим и займись. Порадей для общества! А то критиканов…, - Голова покопавшись в стопке бумаги, лежащей перед ним на столе вытащил откуда-то перевязанную красным шнурком толстую пачку бумаг.

Вот! — помахал он ею в воздухе. — Вот они. Все сто сорок заявлений об отравлении палёной водкой. Сто сорок ответов на эти заявления и сто сорок актов проверок.

Держи! — хлопнул он их на стол перед Сидором. — Теперь это твоя работа.

И что? — вдруг наклонился он в сторону Сидора. — Хоть один из жалобщиков согласился взвалить на свою шею подобное дело? Нет!

Вот мы и решили учредить наконец-то новую гильдию, которой явно в городе не хватает, а тебя выбрать в неё руководителем, или Главой. Чтоб ты не громил кабаки, а делом занимался.

Ты же нас не понял. Захотелось будь самостоятельным руководителем? Будь им! Кем угодно будь, только наведи в этом деле порядок. А то уж житья не стало от всякой дряни, которую постоянно подсовывают как только зазеваешься.

Повторяю. Мы все не против. Хоть ты и поступил как свинья.

Ну так как? Повторяю вопрос. Согласен заняться проверкой заявлений? Или будешь сам крутиться, как Бог на душу положит?

На некоторое время в комнате Совета повисло напряжённое молчание. Все собравшиеся с интересом смотрели на Сидора, ожидая его реакции на предложение Главы города.

— А права? А обязанности? — настороженно поинтересовался Сидор, глядя на всех чуть прищуренными, внимательными глазами.

— Как у всех. Читай городские документы, — сухо отрезал Голова. — Так что, с полным правом можешь считать, что тебе от городского Совета выдали разрешение на расправу с торговцами поддельным спиртным. И теперь у тебя есть право напрямую работать с Советом. Минуя гильдию. Потому как ты теперь у нас сам гильдия.

Поэтому, можешь смело пользоваться своими правами гильдейского Старшины и конфисковывать кабаки распространителей, если они и дальше так и будут торговать фальшивками, и травить честных тружеников.

— Вот так просто? — демонстративно удивлённо поднял брови Сидор.

— Не просто, а только с утверждения Совета и в соответствии с законом. А в остальном, всё как у всех, — хмыкнул Глава. — Ни больше прав, ни меньше. Или ты думаешь что для тебя отдельно что-либо будут придумывать?

Подождав несколько мгновений, он нетерпеливо постучал пальцем по столу, привлекая внимание задумавшегося Сидора.

— Ну так как? Решаешься?

— "Видимо вот так же, пять лет назад купили Кондрата, посулив ему власть и богатство. Эти умники что, думают я ничего не понимаю? — Сидор задумчиво смотрел на собравшихся в комнате бывших членов своей новоявленной гильдии, самым удивительным образом согласных со своим изгнанием и подтвердивших сейчас, что ничего против того не имеют.

— Похоже, меня тут за дурака держут, — мрачно подумал он. — Ладно, не будем их разочаровывать. Не время".

— Ладно, — медленно пробормотал Сидор, едва слышно. — Пусть будет по вашему. Раз без претензий и считаете, что я справлюсь, то хорошо, я согласен. Только потом не обижайтесь, — прищурился он.

— Не боись! — чей-то голос из собравшихся за столом Совета, с отчётливыми покровительственными нотками поддержал Голову. — Если что надо, то общество тебя поддержит.

Когда выходящие из зала заседаний члены городского Совета перестали поздравлять его и хлопать по плечу, и он один остался сидеть за большим, пустынным столом Совета, похоже только тут до него дошло во что он умудрился опять вляпаться.

— Поддержали, блин, — буркнул себе под нос Сидор. С самым задумчивым видом Сидор помял пальцами отбитое дружескими похлопываниями правое плечо.

— Ладно! — хлопнул он ладонями по столу, поднимаясь. — Пожаловался дурак на тяжёлое похмелье, — грустно пошутил он, выходя из зала заседаний последним.

Визит Дамы. Очередной… не последний…*

— Ну что, встал как стату?я Командора?

Ехидный голос Маша только слегка пошевелил маячившего в дверях своей спальни полуодетого Сидора. Недовольно покосившись а неё, Сидор попытался сфокусировать на ранней гостье упорно слипающиеся глаза. Было слишком рано.

— Долго спать изволите, господин гильдейский начальник, — ядовито вредным голоском, Маша пыталась достучаться до его сонного сознания. — Или, как вас теперь изволите называть, товарищ гильдейский начальник? Или всё-таки, господин?

Давай, живо умываться и докладай. Что это ещё за новый скандал с гильдией? Ты что, действительно всех учредителей из неё выгнал? Ты что, больной?

Говори что произошло, а то меня народ уже со вчерашнего вечера тормошит, спрашивает. Не заболел ли ты часом на головку то?

Беспокоятся! — ехидно заметила она, гладя на душераздирающе зевающего Сидора который никак не мог проснуться и сел напротив неё за большой обеденный стол в гостиной, подперев рукой скулу. Откровенно засыпая, он сонно глядел на Машу из-под полуприкрытых век.

— Ну чего тебе не спится? — тихо простонал Сидор. — Который день подряд ты нас терроризируешь? Бен Ладан ты наш в юбке. Подымаешь ни свет, ни заря, и не даёшь людям нормально поспать. У тебя что, дома своего нет?

— Просыпайся! Люди! — Маша костяшками пальцев постучала по столешнице, а потом исхитрилась и несколько раз крепко стукнула Сидора костяшками пальцев в лоб. — О! — довольно констатировала она. — Звук глухой, значит внутри что-то есть.

Вставай, вставай, люди, — затормошила она его. — Белый свет на дворе. В городе такие дела творятся. Гляди, всё на свете проспишь!

— Я не всё, я ещё, — снова душераздирающе зевнул Сидор. — А ты про что?

— А я про твою новую гильдию, — энергично потерев ручки, Маша поёрзала на стуле, поудобнее располагаясь за столом.

Ну-с! — звонко хлопнула она в ладоши, мгновенно выводя Сидора из сонного состояния. — Вот, уже лучше, — довольно констатировала она, глядя как Сидор яростно трясёт пальцем в ухе. — Гадость сделала, даже на душе приятно, — с довольным видом мурлыкнула Маша. — Ну-с, виновника торжества реанимировали, теперь можно и поесть.

В этом доме кто-нибудь будет меня кормить? — требовательно хлопнула она ладонью по столу, воинственным взглядом окидывая комнату.

Между прочим, из-за твоего муженька мне опять пришлось вставать ни свет, ни заря и тащиться в город ни жрамши, — обвиняюще ткнула она в сторону появившейся из дверей спальни сонной Изабеллы.

Ни сна, ни отдыха изму-у-ученой душе, — пожаловалась она Белле.

— Сщас, самовар поставлю, — зевнула Белла, смущённо прикрыв рот рукой.

Запахнув поплотней домашний халат, она, так же как и Сидор еле продирая упорно слипающиеся глаза, потащилась сонно на кухню.

— До чего же ты, Машка, неугомонная, — донеслось оттуда её ворчание. — Ещё даже толком не рассвело, а ты уже нас будишь. Что опять стряслось то?

Что стряслось? — возмущённо воскликнула Маша. — А изгнание из совсем недавно учреждённой новой гильдии спиртозаводчиков и винокуров поголовно всех её учредителей и учреждение совсем новой, своей собственной, с Сидором единственным её учредителем, это по-вашему ничего не случилось?

— Господи, — Изабелла, выглянув из дверей кухни, с осуждением покачала головой. — Да что здесь такого, что ты прилетела ни свет, ни заря? Одной гильдией больше, одной меньше. Кому какая разница.

А ты вот этого, — Маша обвиняюще ткнула в бок спящего за столом Сидора своим пальчиком, — своего муженька спроси. Чего это он вчера мне вечером записку прислал, чтобы я с утра явилась.

— Так ведь с утра же, а не с рассветом, — сонно отозвался Сидор, даже не подымая головы со скрещенных под щекой рук.

— Говори чего вызывал и я пойду. Так уж и быть, — усмехнулась Маша, глядя на его жалкие потуги проснуться.

— Вот проснусь, — пригрозил не открывая глаз Сидор, — умоюсь, попью чайку, поем. Потом опять посплю, потом опять поем и лишь потом буду с тобой разговаривать.

— Идёт! — звонко хлопнула в ладоши Маша, так что даже звон пошёл по комнате. — Ты просыпайся, а я пойду к Белле на кухню, потолковать о нашем, о девичьем.

Дождавшись когда Маша скрылась в дверях кухни, Сидор с тяжёлым, душераздирающим вздохом поднялся и поплёлся в ванную комнату приводить себя в порядок.

Обратно к теме утреннего разговора они вернулись только через час, когда за окном уже вовсю жарило раннее летнее солнце.

— Ну-с, — Маша с довольным видом откинулась на спинку стула и легонько похлопала по приятно вздувшемуся животику. — Хорошо к вам в гости приходить, всегда есть чего пожрать, вкусненького.

— Ну так что, будем говорить? — требовательно посмотрела она на торопливо пережёвывающего пищу Сидора

— Будем, будем, — покивал тот головой. — Только ты мне сперва скажи. Ты когда-нибудь с утра мужика своего кормишь? — ехидно глянул он на возмущённо уставившуюся на него Машу.

Молчу, молчу, молчу, — тут же поднял он вверх руки, весело глядя на сердито запыхтевшую Машу. — Знаю, знаю, он уже уехал, уехал.

Давай о деле, — поторопился он остановить попытавшуюся возмущённо вцепиться в его шевелюру Машку.

Думаю, с гильдией этой новой не так всё ясно и просто, — задумчиво начал он, осторожно отстранясь от продолжавшей возмущённо что-то бухтеть Маши.

— Ещё бы, — мгновенно перебила Машка его. — Ты её ещё толком не успел учредить, а меня уже вечером в банке осаждала разъярённая толпа кабатчиков с требованием прекратить твой произвол. Вчера вечером было целое святопредставление. Народ в панике.

Ты ещё ничего не сделал, а они уже панику подняли, — с довольным видом заметила она.

— А как ты думаешь, чего это они засуетились? — бросил на неё короткий взгляд Сидор.

— Тоже мне, бином Ньютона, — фыркнула Маша. — Всем в городе известно, что ты со своими егерями прошерстил все кабаки в городе, устроив череду настоящих погромов. А потом оказывается, что по их итогам ты представил отчёт в Городской Совет с подробным перечнем что и как. А дальше, сложить два и два сможет самый тупой. Вот народ и боится непредсказуемого барона, новых погромов и вообще непонятно чего. Никто не знает чего от тебя ожидать.

Да и кому охота закрываться. Да ещё по такой ерунде как палёная водка.

Люди в своё дело кучу бабок вложили, ремонты везде идут полным ходом, бизнес на подъёме, а тут на тебе, опять придёт страшный барон. И что? Опять на ремонт закрывайся? Люди боятся.

— Ага, — Сидор с удовлетворённым видом кивнул головой. — Значит, причина проверки уже всем известна. Известны даже последствия, — задумчиво пробормотал он сам себе под нос.

И что же они говорят? Чего от тебя требовали-то? — поторопил он Машу с ответом.

— Как чего? — удивилась Маша. — Понятно чего. Требовали отозвать наш запрос в Совет по палёной водке. А когда вчера вечером узнали что учреждена новая гильдия спиртозаводчиков, с тобой единственным в её числе, так стали требовать ликвидировать твою персональную гильдию. Мол, вот такого никому точно не надо. Мол, хватит с них и одного Совета, не хватает ещё у них в вольном городе баронскую бюрократию разводить.

— А ты не хочешь мне объяснить, почему это народ пришёл к тебе, а не потревожил грозного меня? — удивлённо уставился на неё Сидор.

Маша, прервав свой монолог, с любопытством посмотрела на сидящего напротив Сидора.

— Ну? — поторопил её Сидор.

— От вас двоих, ребята, никто уже не знает чего ещё можно ожидать, — став предельно серьёзной, холодным деловым тоном медленно проговорила Маша. — Несколько дней назад учреждается новая гильдия, а вчера её председатель выгоняет из её состава всех своих учредителей. И учреждает новую, с собой в главной роли. И начинает сам единолично рулить. Тут же идёт в Совет и забирает оттуда все заявления жалобщиков.

И чего ты от людей после этого хотел? Пф-ф-фр, — Маша издала губами неприличный звук. — Чего ты от народа после этого хочешь?

Сейчас положение с водкой стабильное и всех устраивает, как бы это тебе ни показалось странным. А вот что будет потом, когда ты попробуешь навести везде свои порядки, никто не знает… И не хочет знать.

Маша замолчала, и разведя руки в стороны выжидательно уставилась на молчащего Сидора.

— Чего ожидать? — флегматично бросил ей Сидор. — А я тебе скажу чего.

Наклонившись немного над столом, Сидор негромко продолжил.

— Я тебе скажу, чего от меня ожидают те, кто учредил эту самую гильдию.

Только что бывшая радостной и довольной улыбка, медленно сползла с лица Маши. Она встревожено посмотрела на беспокойно заёрзавшую на стуле Беллу. Такой внезапный поворот в разговоре им обеим явно не понравился.

Добившись своим неожиданным заявлением сразу повышенного внимания своих собеседниц, Сидор, недовольно поморщившись, продолжил.

— Честно скажу. Чего опасаются кабатчики, которые вчера тебя атаковали, я не знаю и знать не желаю. Потому как это не существенно. Во всяком случае, пока.

А вот чего хочет добиться учреждением новой гильдии городская Старшина, наши бывшие учредители, даже не смотря на то, что они теперь де-юре и де-факто бывшие, я думаю разобрался.

Поднявшись со своего места он прошёл в соседнюю комнату и спустя несколько минут вернулся обратно со стопкой бумаг в руке.

— Сегодня ночью мне не спалось, всё не давала покоя одна и та же мысль….

Устроившись на своём месте, он подвернул фитиль бензиновой лампы, чтобы было побольше свету в комнате и продолжил.

— Мысль простая до безобразия.

А почему это старые клановщики в Совете сто сорок раз не обращали внимания на эту палёную водку, ограничиваясь формальными проверками и отписками? И ничего не предпринимая, хотя обязаны были? А теперь вдруг засуетились? С чего бы это?

Даже умудрились быстренько целую гильдию учредить. За один вечер. Да ещё и председателя туда подобрать, который, как они твёрдо были уверены, от этого поста сам не откажется.

Ты об этом, Маш, не задумывалась?

По глазам вижу что нет, — недовольно проворчал он. — А должна была.

Так вот. Раз у меня была бессонница, то я решил ещё раз прошерстить свой собственный отчёт и попытаться ещё раз проверить всякие посещавшие меня последнее время нехорошие мысли. И вот тут-то, перед самым твоим приходом, — Сидор сердито погрозил пальцем Машке, — мне стала понятна причина такого переполоха торговцев палёной водкой.

Скажи Маш, что у нас в городе делают с теми, кто обманул доверие клиента? Подчеркну! Кто сознательно, зная о том чем торгует, обманул клиента и подсунул ему некачественный продукт? Заранее зная, что этот продукт некачественный!

— Выплата штрафа в двойном размере, — Маша с полным недоумением на лице пожала плечами. — А в особо тяжёлых случаях, или при неоднократном повторе, то и конфискация средств производства. В данном случае кабака, как места распространения.

— Вот! — поднял палец вверх Сидор.

— Что вот? Что тут нового? Это все знают. И какое отношение это всё имеет к тебе?

Сидор помолчал, потёр задумчиво подбородок, глядя как-то неопределённо на Машу, и наконец-то тяжело вздохнул.

— Ну раз тебе сразу не понятно, то не буду долго объяснять, а скажу коротко.

В канцелярии Городского Совета лежит сто сорок заявлений от пострадавших при отравлении палёной водкой. Значит — это не единичный случай, это система. Раз! — загнул он один палец.

Время между первым и последним заявлением достигает полугода. Значит — явление уже не временное, а постоянное. И, как всякое хроническое явление, само собой оно не затухнет. Это уже ясно. А раз так, то следует принимать меры. Два! — загнул он ещё один палец.

На некоторые трактиры есть по нескольку заявлений разных лиц. Значит, это не случайный пострадавший и это не оговор. Это заядлые, хронические нарушители. Три! — снова загнул он палец.

Учреждена новая гильдия, призванная бороться с некачественным спиртным. Четыре!

Самое очевидное, что эта новая гильдия начнёт делать — бороться с палёнкой.

Как?

Одним единственным известным во все века способом — закрывать, а в случаях регулярных нарушений, что мы как раз и имеем случай наблюдать, — даже и конфисковывать кабаки, торгующие некачественным продуктом, из-за которого страдают граждане. И даже что провоцирует их на бунт. Вот тебе пять!

И что мы имеем на сегодняшний момент? — Сидор, как бы не веря самому себе, глядел на сжатые в кулак пальцы.

Все юридические основания для столь строгого подхода у нас уже есть. Есть неоднократные заявления потерпевших. Раз. Есть неоднократные фиксирования нарушений. Два. И есть юридическое, а не физическое лицо, которое имеет первоочередное право ставить перед Советом вопрос о безусловном наказании виновных. И который сам пострадал. Три.

От которого так просто, как от простого гражданина не отмахнёшься. И самое главное, имеет все возможности добиваться его обязательного исполнения, потому как глава гильдии имеет право без стука входить в Совет и ногой открывать туда дверь.

И есть самое горячее желание обеспокоенного беспорядками в городе Совета разобраться с этим непростым делом. О чём они сами о том недвусмысленно мне вчера и сказали.

Догадайтесь с двух раз, как поступит Совет, получив подобное официальное требование не от простого гражданина, а от оформленной в гильдию группы товарищей?

Потому как по закону, данному закону в данном конкретном городе, у профессиональной гильдии приоритет в подобных вопросах. Гражданам и предложено потому объединяться в профессиональные гильдии для защиты своих интересов. Чтоб Совет не с каждым по отдельности возился, а с группой. И если требования одного товарища Совет как бы может и проигнорировать или отложить в дальний ящик, то мнение ЦЕЛОЙ ГИЛЬДИИ он проигнорировать не имеет права.

И рассмотреть заявление ГИЛЬДИИ — ОБЯЗАН.

Потому как это уже общество. Это уже общественная организация, говоря нашим суконным казённым языком.

А что у нас есть такое кабаки? — задал Сидор следующий очевидно напрашивающийся вопрос.

Кабаки, дорогие товарищи, — это готовые специализированные помещения. Даже можно сказать — это целые комплексы таких специализированных помещений. Гостевые комнаты, кухни, конюшни, столовые залы и прочее. Так что с их переоборудованием не надо особо тратиться. К тому же, в нашем случае, совсем недавно проведшие косметический ремонт. Всё новенькое. Бери и владей. Не надо ничего особо перестраивать. Надо только выгнать старого владельца. А это же какая тогда возникает экономия. Это раз!

Кабаки — это предприятия, получающие вспомоществование из городского бюджета на проживание и питание беженцев и временных переселенцев. Не плохие, между прочим деньги, — заметил с ухмылкой Сидор. — Это два!

И наконец, самое главное. Кто купит выставленные на торги помещения бывших кабаков?

Причём цена за них будет выставлена немалая! Потому как старые владельцы должны получить достойную компенсации. Доверия общества они не оправдали, но деньги за выставленную на продажу свою собственность они должны получить.

Мы купим? — вопросительно глянул он на Машу. — Да, мы можем их все скупить. Но, во-первых никто этого не знает, а во-вторых, тогда сразу вылезет на поверхность что у нас денег полно. А пока нет даже формально логического объяснения откуда у нас такие большие деньги. А светиться нам пока не стоит.

Поэтому, нам придётся сидеть тихо, как мыши под веником.

Значит, мы гарантировано из этого увлекательного процесса вылетаем.

И те, кто затеял сей процесс, думаю, на то и рассчитывали. Правда они не знали что у нас есть деньги. Да толку то.

А не купим мы, кто тогда купит?

Купят другие, — неприятно усмехнулся Сидор.

Но кто? Кто такой шустрый, что имеет все возможности наладить производство палёной водки, разлитой в наши же бутылки и с наклеенными нашими же этикетками?

Кто сначала снабжает кабаки дешевой палёнкой, а потом учреждает гильдию по борьбе с нею. Кто выкупает потом все конфискованные кабаки себе, формируя монополию.

Кто обладает всеми этими несомненными достоинствами?

Двадцать представителей городской старшины, учредителей новой гильдии.

Сидор, достав из стопки бумаг, лежащих перед ним какой-то листок и потряс им в воздухе.

— Вот список учредителей новой гильдии спиртозаводчиков. Все, как один производители спиртного. Все имеют в городе свои кабаки. Все члены Городского Совета. И ни к кому из них не имеется ни одной претензии, ни малейшей. Ни по качеству напитков, ни по качеству питания.

И все они, как я понимаю, желают расшириться.

Сидор с довольным видом бросил на стол перед собой скомканный в кулаке список.

— А лучше всего расшириться за счёт уже существующих предприятий. За счёт той мелочи, которой множество в городе, но у которой элементарно не хватает денег ни на что нормальное. И уж тем более на хорошую, а не палёную водку.

Кто закрывает виновные в торговле подделками кабаки? И кого потом, после проведения всей этой операции выкидывают из бизнеса?

Барон Сидор де Вехтор, хлопнул он себя кулаком в грудь.

И догадайтесь с двух раз. Кто их закрывает и лишает своего семейного дела? Я! — Сидор ткнул себе в грудь большим пальцем правой руки.

И кто заводит дела о конфискации и выставляет их семейные предприятия на продажу? Я! Сидор де Вехтор.

И кто виноват в том, что всё так произошло?

Маша! — Сидор ткнул пальцем в сидящую напротив Машку. — Она провела все операции по скупке. Ну и я, как инициатор всего этого дела. Ну и так далее…

И кто пускает по миру вчера ещё занятых своим бизнесом людей? Мы!

Кого все в городе начинают дружно ненавидеть? Нас!

А кто в городе скупает все кабаки по дешёвке и становится монополистом, получая городские субсидии на беженцев, увеличивает число своих предприятий и ещё к тому же экономя свои деньги на приспособлении помещений для этих, довольно специфических функций?

Вот эти два десятка членов городского Совета, которые нас подставят, а сами останутся в стороне и спокойно снимут все сливки с этого грязного дела.

Которое удивительным образом похоже на операции, проведённые Кондратом Стальновым с независимыми мелкими кузнями и их хозяевами кузнецами.

А теперь попробуйте мне что-нибудь возразить?

Замолчав, Сидор откинулся на спинку своего стула и молча уставился на сидящих напротив женщин.

— Ещё ничего не началось, а кого все в городе больше всего боятся?

Меня! — снова бухнул он себя в грудь кулаком.

Ещё ничего даже не начиналось, а откуда-то все уже знают, что я собираюсь закрывать кабаки. И более того, даже конфисковывать. А кто не знает, тот догадывается, — с хорошо различимой злостью в глазах, Сидор мрачно смотрел на Машу.

— А не реагировать я не могу, потому как заявки пошли в Совет. И тому есть теперь с кого потребовать навести порядок. По крайней мере, и так думают, — как-то нехорошо так улыбнулся Сидор.

— А гильдию учредили именно за этим. Чтоб появился этакий козёл отпущения. И теперь Сидору, по их мнению, некуда деваться.

Или ты сам по себе, и тобой манипулируют, или ты сам манипулируешь. И в том и в другом случае ты в деле. И от него не отвертишься.

Помолчав немного он тихим, усталым голосом заметил.

— Но, передел собственности — это уже второй уровень учреждения новой гильдии, так сказать, подковёрный. Перераспределение собственности в городе в пользу вот этого вот списка, — помахал он перед носом всё тем же листком.

— Первый же — на поверхности. Это, как бы наведение порядка в торговле некачественным спиртным и забота о здоровье граждан города.

— Но есть ещё и третий уровень. Для Совета и городской Старшины самый выигрышный.

Сидор прервался, обведя сидящих напротив женщин хмурым взглядом, и мрачно проложил.

— Надо занять меня чем-то таким в городе, чтобы я сам, лично не мог заниматься торговлей в Приморье. Чтобы я не подрывал монополию городской Старшины на торговлю через перевал, установившуюся после разгрома нашего банка и подкупа ими на наши деньги таможенников на перевале.

Удивительное дело. Как же всем не даёт покоя наш перевал. На словах — полное вспомоществование. Даже документы заранее сами позаботились подготовить, без напоминания. А на деле, делают всё возможное, чтоб я застрял в городе и из него носа не высовывал.

И Ведун тот же, прямо так трактором старается нас оттуда оттянуть. И Совет города подсовывает подлянки разные, лишь бы нас отвлечь.

Пока только бароны никак себя не проявили, что странно, с таким-то их пиететом к своей личной собственности и доходам.

Вот так-то, девочки! Не правда ли неплохой кусок кинули нам в зубы, чтобы мы из дерьма не вылезали?

Маша нервно побарабанила пальчиками по столу.

— Так, так, так, — с задумчивым видом прокомментировала она рассуждения Сидора. — Значит, большая рыбка решила схавать маленькую? И чуток нарастить мускулы.

Ай-яй-яй! Какие нехорошие дяденьки!

А вот хрен им по всей морде. Да! — звонко хлопнула она ладонью по столу. — Есть! Есть польза от того, что ты иногда временами не спишь! Только вот почаще бы ты это делал, так вообще было бы хорошо, — с довольной физиономией проворчала она.

Честно говоря, и мне с самого начала не давало покоя столь лёгкое согласие Городского Совета на учреждение новой гильдии с тобой в единственном числе.

Я как услышала, так прямо обалдела. Ты то, по сравнению со мной, человек новый в этом городе и мог не слышать истории, которая буквально пару, тройку лет назад буквально потрясла город. Тогда ещё прежний Голова сильно пострадал.

Так вот. Наши рыбари пытались создать гильдию рыбаков в противовес уже существующей. И у них ничего не получилось. Сначала их промурыжили, чуть ли не пол года, а потом отказали под каким-то благовидным предлогом. Потом ещё что-то стряслось, так дело и заглохло.

А тут нате вам, — Маша, чуть прищурив глаза, с задумчивым видом развела руками. — Сто сорок заявлений у них видите ли. А вот тех рыбаков, с членами их семей было чуть ли не пол тысячи. И ничего! Сколько ни бьются, а до сих пор никакой тебе гильдии. Всё какие-то отговорки находят, всё что-то до сих пор мешает.

— Значит, ты согласна что я прав? — спросил её Сидор.

— Я согласна не только с тем что ты прав, но и с тем что ты сразу не отказался от их предложения. Ай-яй-яй-яй, — задумчиво покачала она головой. — А ведь они считают что ты проглотил их наживку. Какие наивные, — довольно мурлыкнула она.

То-то я такого довольного Головы, с такой буквально лучащейся от удовольствия рожей, не видала, почитай что с самого прошлого лета, когда из-под города отогнали банды мародёрствующих амазонок.

Как вчера вечером его таким на улице увидела, так, не поверишь, всю ночь не спала. Ворочалась в постели, думала что происходит. А оно вона что. Потому так рано сегодня утром и прибежала.

Маша с задумчивым видом постучала пальчиком по столу.

— Может у тебя и план какой есть?

— Есть, — Сидор кивнул головой. — Только не что делать, это и так ясно. Делать надо то, что надо нам, а не им. А вот начать надо с подготовки ответного удара. Сначала потянуть, чтобы они все поплотнее сели на крючок, а потом сорвать джек-пот.

Ты даже не представляешь. Когда до меня дошло что происходит, я решил что за такую подставу я им не то что бошки, я им все выступающие части повыдергаю.

Поэтому, пользуясь моим новым положением, первым делом займёмся изучением всех сторон этого вопроса. Та пара ребят, что со мной обходила кабаки, займутся здесь в городе сбором всей недостающей пока информации. Кто реально стоит за этим фальшаком. Я с ними поговорю на сей счёт. Положим им хорошую зарплату, поболе того, что они сейчас имеют. И пусть занимаются этим вопросом. Пусть для начала объедут все заводы, заводики, цеха, амбары и подворотни, все места где производится хоть капля спиртного и посмотрят как везде идут дела. И в каком это всё состоянии.

Ты же Маша, вместе с Беллой займётесь анализом собранной информации, а профессор разработает критерии оценкой качества и разработкой претензий к спиртному, с цифрами, обоснованием и всякой прочей мутотенью, по принципу Менделеевского закона о водке. Градус, прозрачность, чистота от сивушных масел, — начал он перечислять, — и всё такое прочее.

Пусть вспомнит всё, что он об этом знает. А если чего не помнит, то пусть сам придумает.

А мне надо срочно возвращаться на перевал. От Димона вестей давно не было. Что там происходит, мы толком не знаем. Знаем что всё хорошо, работы ведутся. А вот что и как — неизвестно. Нужны детали. И срочно нужен новый обоз — туда в Приморье.

Надо срочно наладить торговлю с Приморьем. Надо зарабатывать деньги, а не проедать нажитое.

Прошёл третий месяц уже, как мы вернулись, и за это время мы не заработали ни копейки, — Сидор в сильнейшем раздражении хлопнул ладонью по столу. — И я не слышал, чтоб Марк Иваныч остановил производство, или чтобы наш спиртоводочный завод остановился. Или чтобы ребята прекратили выплавлять чугун, а теперь уже и сталь на продажу.

Все склады забиты произведённым товаром, который мёртвым грузом лежит на наших складах. И денег нам не приносит.

Чем с людьми скоро будем расплачиваться? — бросил он на Машу раздражённый взгляд.

Надо срочно ехать! Ведуновское золото будет, то явно не скоро. За большей его частью мне самому, лично надо ехать на Запад.

Поэтому, сегодня ещё разбираемся с работой новой гильдии, а завтра с утра я отбываю на перевал. Надо деньги зарабатывать, иначе нас просто сожрут.

Амазонки на озёрах подождут пару недель, пока я смотаюсь туда и обратно.

Вот вернусь, будем наконец-то и с ними разбираться.

И ещё! Маша, ты как-нибудь при случае поинтересуйся у Изабеллы разрешительными документами, полученными мною в Горсовете.

Посмотри что там и как. И всё ли там в порядке. А то с них станется ещё какую-нибудь мину под нас заложить, которая потом взорвётся.

Маша с видимым сожалением виновато покачала головой.

— Извини, Сидор. Забыла! Забыла тебя предупредить чтоб ты бумаги эти не забирал, — Маша с сожалением покачала головой. — Мы с профессором специально их не брали, чтобы хоть немного позлить Голову. А тут он тебя подловил.

Знать долго момент подбирал, мерзавец.

— Ага, — ухмыльнулся довольный Сидор. — Значит, я был прав. То-то мне показалось что он как будто специально меня там в коридоре ждал.

Тогда всё? — вопросительно глянул он на Машу.

Дождавшись ответного молчаливого кивка с ухмылкой закончил.

— Ну, вы тут ещё поворкуйте, подруги, а я побежал собираться.

— Всё! на волю, в пампасы!

Резко подхватившись, он быстро вышел из комнаты. Эта говорильня его уже достала и Сидор поторопился убраться, чтоб наедине с профессором обсудить неотложные дела, связанные с его завтрашним отъездом.

Тем не менее до чуткого уха его, уже за дверью донёсся едва слышный тихий смешок Беллы.

— Мужика, чтоб на сторону не загулял, надо иногда спускать с поводка. Чуть-чуть. Чтоб далеко не отбегал.