Путь до приморского городка.*

Наконец то вышли. Как и собирались, на рассвете. Даже не верилось, что вся эта эпопея с огородом, бешеными медведями и вонючей рыбой, закончилась. Солнце ещё только-только вставало, ещё даже 'не позолотив верхушки деревьев', как опять не забыла напомнить им Маня, а они уже стояли в воротах городка. Там их уже поджидал проводник, невысокий белобрысый пацан, ростом не более метр шестидесяти.

На удивление бодрая стража, видать действительно Совет взялся за наведение порядка в собственном гарнизоне, приоткрыв калитку в воротах и пожелав на дорогу всяческой удачи, выпустила их из города. Лестницу на этот раз им никто не предложил, так что пришлось карабкаться по отвесным склонам рва вверх и вниз, как горным козлам. Тем не менее, это их ничуть не расстроило, а наоборот, наполнило бодростью и окончательно прогнало остатки сна, до того ещё не выветрившиеся из головы.

Выбравшись изо рва, бодренько зашагали на северо-запад, направляясь к рыбацким тоням, места начала своего путешествия. Городок стоит на Левобережье, в глубине пустых территорий, на берегу небольшой речки, притока Лонгары, довольно таки далеко от большой реки. Лонгара же — широкая, глубоководная река, текущая практически через весь континент. Уже по ней и можно попасть на побережье моря, где им и следовало искать профессора.

Двигаясь от тоней, по правому, низкому берегу речки, можно выйти к её устью, там, где она вливается в Лонгару, и где была городом устроена какая-то крепостица, являющаяся как бы главными речными воротами городка. Лучше, конечно, было бы спуститься на каком-нибудь рыбацком баркасе, но пока шла путина, никто им лодки просто бы не дал, так что пришлось топать ножками. Нет, можно было бы и подождать, пока закончится рыбья лихорадка, но дополнительных денег, ещё и на оплату этого проезда, не было, так, что, как не крути, всё одно приходилось топать ножками. Вот они бодренько и топали, пока солнце не поднялось уже в зенит, и не пришла пора, устроить какой никакой полдник.

Устроившись с удобством в укромной лощине, не отходя особо далеко от речки, принялись готовить немудрёный завтрак. Намеревались хоть немного перекусить, а то, как оказалось, и проводник тоже с утра не перехватил ничего, и у всех была явная потребность передохнуть и поесть.

Быстренько соорудив немудрёный костерок, вскипятили чаёк, и неторопясь пожевав какой-то копчёности, отправились дальше. Засиживаться у костра не было никакого резона, следовало торопиться, чтобы за светлое время суток пройти максимальное расстояние, а отдыхать можно было и вечером. Так молча, даже не испытывая ни малейшего желания что-либо обсуждать, и шли целый день. Вечером, вымотанные непривычной дорогой и первым днём путешествия, опять быстро поужинали и, назначив очерёдность дежурства, молча же, легли спать.

Следующий день начался как обычно. Не дав поваляться на холодной и сырой земле, хотя бы до обеда, как тут же пожаловался Димон, Сидор опять поднял всех рано на рассвете.

— Да пошёл ты, — орал не выспавшийся Димон, чья ночная вахта пришлась как раз на время перед подъёмом.

— Вместе пойдём, — безжалостно заявил Сидор, стаскивая с того одеяло.

— Вот так всегда, — пожаловался Димон Мане. — Сам не спит, и другим не даёт.

— А нечего дрыхнуть, — поддержала та Сидора. — Тебе дай волю, так вообще вставать не будешь.

— Тебе бы, Вехтор, палачом работать, — где-то через полчаса, ворчал не выспавшийся Димон, прихлёбывая горячий кипяток с редкими листиками молодой бруснички. — Никакой заботы о товарищах. Нет бы, поспать спокойно. Ну куда торопишься?

— Куда, куда! — раздражённо ответил Сидор. — На кудыкину гору. Пока ты тут чай хлебаешь. Профессора нашего, может быть, ящеры доедают.

— Ну так, не тебя же, — флегматично откликнулся Димон. — А деньги? — аж задохнулся от возмущения Сидор, — гонорар за поимку профессора. Мы, можно сказать, вступили в лигу 'Охотников за головами', нам надо нарабатывать имидж….

— Вот, это твоё — '..дж' — самое оно, — заметила Маня, утрамбовывая одеяло в рюкзак. — Как только его, старика этого, найдём, так сразу наше '…дж' и повысится.

— Слушай, проводник, — обратилась она уже к парнишке, — а ты, чьих будешь то?

— Что значит чьих? — не понял парнишка.

— Ну, откуда ты, и какого роду, племени будешь? — уточнила Маня.

— А, — откликнулся проводник, — местные мы, староверы.

— А зовут то тебя как, тоже староверы? — насмешливо уточнил Димон

— Не, — засмущался пацан, — Митькой меня кличут

— Для особо тупых староверов, повторяю вопрос, — разозлилась Маня. — Ты, почему по русски разговариваешь, да и почему здесь одни русаки, как я посмотрю. Что? Никто больше сюда не попадает?

— Почему не попадает, — ответил проводник. — Народу разного тут много проходит, только вот русские круче всех.

— И немцы здесь были, и англичане были, не считая иных, прочих. Правда, последние, слабаки оказались. Их быстренько так, за два месяца всего, ящеры съели. Ать, два и готово. Одни только песенки, да винтовки и остались, времён то ли штатовской гражданской, то ли англо-бурской войны. Сейчас то их, поди, и не осталось. Извели на нужды всякие. То на ножи, то на лопаты.

— Как так? — ахнула Маня. — Война кругом, а вы винтовки на лопаты перековали?

— А толку с них, — флегматично ответил проводник и начал загибать пальцы. — Патронов нет, пороху нет. Гильз, тех же, даже если сделаем порох, тоже нет. Ну, ладно, — согласился сам с собой проводник. — Гильзы, положим, отлить можно, но капсулей то нет. Чего ни возьми, ничего нет. Металла, и того в достатке нет. Кузнецов, правда, много есть.

— Они то весь металл и извели, ироды, — принялся жаловаться проводник.

Видимо, они его чем-то достали, или здорово насолили, так как в последующие два часа он ни на минуту не прерываясь, жаловался им, жаловался и жаловался. И на то, что у них и железа то нет, а если и есть, то плохое, и на то, что сабли то они куют плохие, да из сырого железа, и на то, что наконечники де у стрел плохие, гнутся. Опять же куют из сырого железа. На наивный вопрос Мани: 'А что такое есть сырое железо?', - проводник пустился в настолько занудные и путаные объяснения, что даже неспециалистам в металлах, Димону с Сидором, стало понятно, что ничегошеньки то в железе их проводник не понимает, впрочем, как и в кузнецах. Проще говоря — ни бельмеса. Единственное, что они точно поняли, так это то, что какой-то кузнец у парня девку увёл. Вот он им и жаловался, что у кузнецов 'железо сырое'.

— Так что там с англичанами, — не выдержала Маня стенаний парнишки по поводу несчастной любви.

— А что с англичанами, — удивился парнишка. — Я же говорю. Съели. Они, как появились у нас, порядки свои наводить начали, мол у нас винтовки — мы и хозяева, а тут ящеры. И было то тех ящеров всего ничего, сотни три с небольшим. Клан какой-то подгорный, видать заблудился, а может и просто, куда направлялся. Тут их много шляется вдоль берега. То весной, они к морю идут, то осенью, возвращаются…

— С англичанами то, что? — не выдержав занудства, опять перебила его Маня.

— А, с этими то. Да съели же их, говорю. Какие вы непонятливые, право слово.

— Да, как, съели то? Что, вот так взяли просто и съели? А они в очередь стояли и ждали пока их съедят? — заорала взбешённая Маня на непонятливого мальчишку.

— Да чё ты орёшь? Чё непонятно то? Я же говорю, что они тут бегали, своими винтовками махали и кричали на каждом углу, что у них винтовки, а винтовки — это сила, а, если есть сила, то значит и право на их стороне. Вот, как ящеры появились, они и полезли их бить. Ящеров тех, — пояснил он, заинтересовавшейся рассказом публике. — Мы, мол, круче всех. Всем полком построились, знамя развернули, в барабаны вдарили и в штыки на ящера.

— Во, бараны, — покрутил головой пацан. — Штыками, да на ящеров? Такое только англы с саксами и могут.

— Ну, те им и дали. В общем, саксы обоссались, — скаламбурил он. — Всех подчистую, как в копья взяли, так только пух полетел.

— А что ж они не стреляли, — удивился Сидор. — Что, патронов не было?

— Да были патроны. Полно было. Только пока ту винтовку перезарядишь, да прицелишься, ящер десять раз в сторону отпрыгнет. Он же не дурак, ящер тот, на месте стоять, да пулю в лоб получать. Да и стрелки они оказались, так себе. Всего то пару залпов дать и успели, пока до них ящеры не добежали. И убили то, — покачал он удивлённо головой, — штук двадцать, всего. И это триста с лишним человек? — пожал парнишка плечами. — Да за два залпа? Это ж минимум семьсот пуль было.

— Ну, а дальше то что? — опять поторопила его Маня. — Что дальше то было?

— А что дальше? — опять пожал парнишка плечами. — Дальше они, как англов тех с саксами доели, прям там же, на поле, к нам полезли. Думали, что и с нами этот номер пройдёт. Не учёные, видать, были. Ан не тут то было. Как на стены полезли, так быстренько и слезли. У нас это дело давно уже отработано. Как половину своего клана во рву положили, так разом и поумнели. А как увидали, что мы ворота открываем и мост опускаем, так схватили то, что ещё не доели, и быстренько смотались. Даже своих мёртвых подобрать не успели. Одним словом, всех кроме нас, ящеры сделали, а мы ящеров, — и показал кулаком, согнутом в локте, неприличный жест.

— Вот тогда то, нам винтовки и достались, — закончил парнишка свой рассказ. — А как патроны выстрелили, все подчистую, так и стали их помаленьку в поделки разные пускать. Кому нож сковать, кому топор, а кому и соху сделать. Так и извели всё. Хорошее железо было, — опять вернулся он к излюбленной теме, — не то, что нынешнее, сырое.

Дальше уже парня слушать было не интересно, и вся группа, прибавив шагу, поспешила в путь. Но, похоже, лимит приключений на этот день не исчерпался и продолжил его уже Димон.

Не придумав ничего лучшего, чем в пути можно было заняться, Димон стал тренироваться в отработке дальности бросков копья своей пресловутой ложкой. Первый же его бросок чуть не поставил крест на всей экспедиции. Копьё вместо того, чтобы лететь вперёд, перевернувшись в воздухе пару раз, полетело сначала вертикально вверх, а потом свалилось на Сидора. Воткнулось прямо перед его ногой, чуть не проткнув кончик ботинка.

— Ты, чё, Димон, охренел! — заорал не на шутку перепуганный Сидор. — Убьёшь же.

— Упс, — смущённо ответил тот. — Я нечаянно.

— Пошёл на фиг, со своей ложкой! — продолжал орать не успокоившийся Сидор. — Вот на место придём, там тренируйся, сколько хошь, — заявил он поспокойнее. — Пока корабль дождёмся, я думаю, время у тебя будет. Абориген ты наш, австралийский, — добавил он ядовито.

Пристыженный Димон больше уже не пытался освоить искусство австралийских аборигенов, убрав свою ложку подальше в рюкзак. Но долго идти спокойно и, главное, молча, у него сегодня явно не было сил. Видимо устав молчать, он опять завёл разговор.

— Вот скажи мне, Вехтор, как гидротехник, гидротехнику….

— Это ты, что ли, у нас гидротехник? — удивился Сидор.

— А, то! — возмутился Димон. — Гидро — это же у нас вода? Вода! А сколько мы с тобой той воды выпили? Много! — утвердительно заметил он.

— Но ведь мало того, что выпили много, — увлечённо заметил он. — Нам, ведь это было не сложно, технически.

— Технически, нет, — согласился Сидор, вспомнив сколько, где и чего они выпили.

— Значит, — торжествующе заключил Димон. — Я гидротехник. Правильно?

— Правильно!

— Раз мне технически не сложно гидру пить, значит — я гидротехник.

— А теперь, мне, Вехтор, скажи, как гидротехник, гидротехнику. Отчего тот берег выше? — спросил Димон, указывая на противоположный крутой берег, — почему западный берег всегда высокий.

— Ну, ты, блин и вопросы задаёшь, — задумался Сидор.

— Да, не помню уже. Помню только, что это как-то связано с силой Кориолиса.

— С чем, чем? Ты, давай не ругайся, а толком объясни, — возмутилась Маня. — Умные словечки я и сама знаю.

— Да был у нас в институте препод один, козёл редкий. Заставлял нас хором кричать на уроке. Кориолис! Чтоб запомнили, значит.

— Козёл, не козёл, а вдолбил крепко. Сколько всего забылось, а этот бред до сих пор помню. С силой же Кориолиса связан следующий случай. Был такой учёный в средние века, кажется. Так вот он открыл, или доказал, неважно, в общем то, что при вращении планеты, возникают определённые силы, воздействие которых на воду вызывает подмыв именно западного берега, потому то он всегда выше восточного.

Так, в разговорах, на совершенно бредовые темы, они и прошагали практически весь день. Ближе к вечеру, ландшафт изменился. Пошли заболоченные низины, большие луговины, сплошная стена леса сменилась редкими перелесками с прекрасными дубовыми рощами. Появилось множество мелких ручьёв и речушек, текущих в сторону основного русла Лонгары.

— А вот и наша база, — проговорил проводник, кивая на небольшую крепостицу, дворов не более десятка, обнесённую невысоким тыном, и виднеющуюся далеко на горизонте. — Это у нас нечто вроде речных ворот городка. Здесь у нас, стража постоянно дежурит, не менее десяти человек. Правда, больше наблюдают, чем охраняют кого-либо.

— Здесь у нас и постоянное население есть, правда, не более десятка человек, из которых не менее половины женщины. Детей нет. Всех кто с детьми, немедленно выселяют, — пояснил парнишка. — Семьи только молодые, так как старшее поколение предпочитает жить не у реки, а в городке или ещё где, но подальше отсюда, там, где поспокойнее и поглуше.

— Слушай, а что это ты всё время напеваешь? — обратился Сидор к проводнику. — Что-то такое знакомое.

— А, это. Это так, песенка такая одна, маршевая. У нас в семье её постоянно дед напевал. Говорил, что слышал её от какого-то хорошего человека, участника какой-то там очередной войны на Земле.

— Ну ка, ну ка, а поподробнее, — заинтересовался Димон. — Что-то она мне напоминает.

— Эх вы, неучи, — насмешливо подковырнула их Маня. — Это же боевой марш южан, — победно заметила она и громко запела:

— Джон Браун пал на поле бо-оя

— Джон Браун пал на поле бо-оя

— Джон Браун пал на поле бо-оя

— При победном походе своём

— Сла-ава, слава, аллилу-уйя

— Сла-ава, слава, аллилу-уйя

— Сла-ава, слава, аллилу-уйя

— Пам, пам, пам, пам, пам, пам, пам.

— Да, — насмешливо заметил Сидор, — вот пам, пам, пам — это самое оно.

— Самое такое экспрессивное и запоминающееся.

— Ну тогда сам и пой, — обиделась Маня.

— Вы как знаете, а мне он тоже нравится, — неожиданно заявил Димон и заорал со всей дури:

— Джон Браун пал на поле бо-оя

— Джон Браун пал на поле бо-оя…

И где-то, через два часа, когда встревоженные непонятным шумом, на крепостную стену высыпали недоумевающие местные стражники, они, в последних лучах заходящего солнца, могли наблюдать странное и запоминающееся зрелище. С запада, по высокому песчаному берегу огромной реки, шла группа из четырёх человек, печатая шаг по вязкому песку и охрипшими голосами орала боевой марш южных штатов:

— Джон Браун пал на поле бо-оя

— Джон Браун пал на поле бо-оя….

Крепостица на берегу реки. Устройство на корабль.

Лёжа на берегу Лонгары утром следующего дня и лениво ожидая чего-либо, плывущего вниз по течению, можно было и немного пофилософствовать. Чем вся компания активно и занималась, заодно с присоединившимся к ним проводником, выполнившим своё задание проводить их и теперь непонятно чего ожидавшим. Развалившись в непринуждённых позах на тёплом утреннем солнышке, на прогретом уже с утра мелком речном песочке, все полусонно обозревали окрестности, любуясь прекрасным весенним утром. Здесь, на виду у стражи, под охраною, было лениво и спокойно.

— А всё-таки, ребята, здесь хорошо, — вяло протянул Сидор, наблюдая за подымающимся против течения далёким кораблём.

— Одно непонятно, — заметила Маня, из-под ладони, с любопытством что-то разглядывая против солнца.

— Что тебе непонятно? — поинтересовался Димон, лениво разглядывая облака высоко в небе.

— Кто это тут ям понарыл? — задумчиво спросила Маня, продолжая стоять в позе Наполеона. — Да здоровущих каких.

— У тебя после пней, повышенная ямолюбовь появилась, — также лениво ответил Димон, не отрывая от неба взгляда. — Хотя, я тебя понимаю. Сейчас бы, я на предложение Сидора, послал бы его…., - мечтательно протянул он.

— Каких таких ям, — тут же спросил Сидор, старательно уводя разговор в сторону от неприятной темы.

— Да вот этих, — кивнула в сторону солнца Маня, продолжая что-то из-под руки рассматривать.

— Нет, — печально вздохнул Димон, — эта егоза нам сегодня отдохнуть не даст. Ну что там у тебя за ямы такие? — спросил он, поднимаясь вслед за ней.

— Ого! — заметил поднявшийся следом Сидор, посмотрев туда же, куда все.

— И что это такое есть? — спросил он, обращаясь непосредственно к проводнику, так и оставшемуся лежать на земле и продолжавшему лениво наблюдать за облаками.

— Да, крепостя бывшие, — лениво махнул рукой проводник, даже не повернув головы.

— Чего? — удивился Димон. — Вот эти ямищи, залитые коричневой болотной водой, крепости? От чего же они крепят, — насмешливо уточнил он, — от лягушек, что ли.

— Господи! Да какие же вы непонятливые, — душераздирающе зевнув, поднялся, наконец то проводник. — Крепости там раньше стояли, — продолжая зевать, разъяснил он, посмотрев на ямы.

— Лучше, чем зевать, рассказал бы, да поподробнее, — повернувшись, прикрикнула на него Маня, так и не отрывая руки ото лба.

— Да чего рассказывать то, — продолжая зевать, начал свой рассказ проводник.

И рассказал, что, оказывается, так спокойно они себя тут чувствуют только потому, что ящеры их тут не тревожат. Перестали. Потому как толку нет. Внезапно не захватишь, так как по всему берегу расставлены посты наблюдения, а если внезапно и нападут, то защитники или уйдут, сбегут, попросту говоря, или будут биться на смерть. Здесь же собраны одни из лучших стрелков, так что при штурме перебьют много ящеров, что, не только для ящеров, но весьма плохо и для любого нападающего. Биться будут до последнего, так как в крепости никого кроме воинов нет, и терять им нечего, ибо в котёл никто не хочет. Но, даже если и захватят крепость, то в ней устроена ловушка. Большой силы, взрывное устройство закопано, прямо под крепостью, так что если станет ясно, что крепость не удержать, то её защитники просто взрывают, вместе с собой, так как, опять же, никто из них в котёл к ящерам не хочет.

Пару раз рвануло, так теперь десятой стороной обходят и в городок не суются. С тех пор, кстати, так это городище и звать стали — 'Рвица'.

— Как это, рвануло? — удивился Димон. — А взрывчатка откуда?

— Если верить тому, что говорил ранее Митька, — ехидно уточнил вопрос Сидор. — То у нас, — и начал перечислять, загибая пальцы. — Патронов нет, пороху нет. Гильз, тех же, даже если сделаете порох, тоже нет. Ну, ладно, — 'вспомнил' Сидор. — Гильзы, положим, отлить можно, но капсулей то нет. Чего ни возьми, ничего нет. Металла, и того в достатке нет.

— Ну, ребята, это же разные вещи. Конечно, ничего этого нет, да и то, потому, что это нам не надо. А вот, бомбы — есть. Потому как в них есть большая нужда.

— Так откуда же бомбы, если у вас пороха нет, — воскликнул раздражённо Димон. — Да и взрывчатки, той. Ведь нет же.

— Да с побережья морского. Чего орать то, — рассердился Митька. — Да этого дерьма, там, как грязи. Плати только и выбирай. Какую хошь. Хоть маленькую, хоть большую.

— Да откуда же они здесь взялись, — рассердился теперь уже Сидор. — Если тут ничего, кроме луков и стрел не делают.

— Да с морского побережья, повторяю, из баронств или из Приморья. Там, иногда выносит на берег морские мины, особенно после штормов. Видимо, заносит в этот мир во время переноса какого-нибудь, времён первой или второй мировых войн. Да, да, с войн ваших дурацких, земных, — заорал в ответ Митька. Как вы там у себя бабахаете, так к нам говно всякое и сыпется. То из-за мин морских в море не выйдешь, то дрянь всякая с флагами, маршировать начинает. Цивилизаторы хреновы. Аборигенов нашли, понимаешь ли. Вот и сейчас под городком, в тайном погребе, припрятана пара морских мин, ещё в том году закупленных Советом, для запугивания ящеров.

— На нас то ты чего орёшь, абориген хренов, — цикнула на него Маня. — Мы то не эти, не янкесы.

— Были бы янкесы, так с вами по-другому бы разобрались, — всё ещё кипятился проводник. — Камень на шею и в болото, чтоб семени поганого не осталось.

— Ого? — Насмешливо заметил Димон. — Круто у вас.

— Будет тут круто, если они опять появились.

— Кто появился? — Заинтересовалась Маня. — Янкесы, что ли?

— Кто же ещё? — сразу успокоился проводник. — В Совете сказывали, что купцы опять их флаги видали. Теперь уже где-то на юге.

— А поподробнее, — заинтересовался Димон.

— А нечего поподробнее. Это всё, что знают. Видели флаги. А кто, где, сколько — ничего не известно. Похоже, что именно из-за этого, прошлый Совет и разогнали. Теперь начнётся.

— Что начнётся? — поинтересовался Сидор.

— Гонка вооружений, — с трудом выговорив непонятное выражение, гордо проговорил Митька.

— Ты хоть понимаешь, что говоришь то? — мрачно уточнила Маня.

— А чего тут понимать. Моё дело маленькое. Пошёл — куда послали, отнёс — чего приказали. Всего делов то.

— Ну, ладно. Засиделся я с вами, а мне домой пора, — сказал Митька, подымая с песка и отряхивая куртку, на которой лежал. — Пойду я. До вечера ещё полдороги отмахаю, а завтра с утра, глядишь, и дома буду.

— Прощевайте, — и поклонившись, отправился обратно в крепость.

— Курорт, — сладко протянул Димон. — Пока эти шмары не прибудут, я никуда с этого пляжа не сдвинусь.

— А пожрать? — полюбопытствовала Маня.

— Ну, если только пожрать, — милостиво согласился с ней Димон.

Так они два дня и провалялись на песке, вставая только приготовить что-нибудь поесть, да искупаться. Отдохнули, накупались, отоспались за всё время бешенной своей эпопеи.

За прошедшие два дня вверх по течению прошло всего корабля три, два амазонок и один ящеров. Вниз, кораблей не было. На корабли амазонок стража совершенно не обращала внимания, только дозорный посоветовал ребятам от ящерова корабля сваливать при малейшем появлении их в зоне видимости, а амазонкам особо не выставлять свои телеса, а то можно их и привлечь.

— Во дожили, — подивился Димон, — от баб надо прятаться.

— Так говорили же, что они людей воруют, — заметил Сидор, наблюдая из-под ладони за скрывающимся в вечерних сумерках кораблём.

— Не людей, а мужиков, — лениво прокомментировала Маня. — Му-жи-ков! Повторить по буквам? — ехидно поинтересовалась Маня.

— А что? — спросил Димон. — Мужик уже не люди?

— Не-е, — протянула, душераздирающе зевнув, Маня, — мужик, это не человек. Мужик — это приставка-а-а-а… Га-ад! За что? За правду! Мокро!

— Per aspera, ad astra, — заметил Сидор, флегматично наблюдая за полуголой Маней, разоблачившейся было позагорать в последних лучах заходящего солнца, и теперь отчаянно носящейся за хохочущим Димоном, споткнувшимся и на карачках улепётывающего от мокрой Мани. — Всё-таки, она его догнала, — продолжил он комментарии, наблюдая, как Маня, воспользовавшись полупустым ведром, принесённым Димоном, старательно поливала его нечёсаную голову.

Когда хохочущие и мокрые как утки, Маня с Димоном, вознамерились, было и его приобщить к благам водных процедур, Сидор, подхватив свои вещички, по быстрому смылся с местного пляжа.

На третий день, утром, пришёл корабль. Амазонки, по каким-то своим надобностям, двигались к морю, направляясь в Западные баронства. И согласились подкинуть пассажиров в дельту Лонгары, в какой-нибудь из тамошних городов.

С помощью местного воеводы, так как шли по заданию Совета, смогли сторговаться за два золотых. Те, взяв задаток, один золотой, клятвенно пообещали, что отвезут их в устье, поближе к морю.

Корабль амазонок. Ссора.*

Несколько дней на корабле амазонок пролетели незаметно. Казалось, они попали в рай. Тёплый ласковый ветерок, задувающий в пёстрые паруса лодьи, тихий шелест воды, рассекаемой форштевнем, воздух, напоённый ароматом молодой листвы и речной воды. Что может быть ещё лучше. Лучше была только жрачка, обильная и сытная, гораздо лучше того, что они обычно готовили себе на костре. Даже рыба, до омерзения надоевшая им на путине, здесь, приготовленная поваром амазонок, на удивление мужиком, была просто нечто фантастическое. Это было похоже на райский сад.

Одно только начинало постепенно напрягать мужиков. Пристальное внимание к ним матросов лодьи. Так и норовили, чёртовы бабы: то грудью к спине прижаться в укромном углу, то бедром ласково толкнуть, то в глаза кокетливо посмотреть, как будто смотреть больше не на что, вон, верёвки для парусов опять провисли. И это всё шло по нарастающей.

— Дима, — шёпотом жаловался Сидор, стоя у края борта, — они меня достали. У них же повар есть. Им что, мало?

— Ты что, Вехтор, сбрендил. Он же один, а их десять, не считая капитанши. Какой мужик столько выдержит. Да ещё в таком просторе и красоте, — мечтательно посмотрел он на далёкие зелёные берега. — Повар, это, наверное, для капитана.

— Ага, — саркастически усмехнулся Сидор, — а мы, значит, для матросни?

— А тебе что, жалко, что ли? Тебя что, Вехтор, дома жена ждёт, или невеста дожидается?

— Да как-то, хочется по-людски, по любви, что ли. А не так, по собачьи, под кустом. Или как эти с поваром, по очереди и на канатной бухте. Нет, Димон, в гробу я их видел. Не известно ещё, какой заразы от них подцепишь. Ты вчера смотрел, что они творили? Как они втроём на бедном мужике прыгали. И специально же, гады, именно в то время когда мы на променад вышли.

— Да, уж, — мрачно откликнулся Димон. — На парня было страшно смотреть потом. И ни одна ведь сука даже воды попить ему не принесла, когда он в отключке валялся.

— Так что после подобного кино, мне как-то всю хотелку, как бритвой отрезало. По самое по это…, - мрачно пошутил Сидор.

— А где у нас Маня, — закрутил головой Сидор. — Что-то, я её давненько не видел. Весь день где-то пропадает.

— Ты чё, Сидор, глухой, что ли? Не слышишь, как она с капитаншей на корме, о чём-то разговаривает.

— О, теперь уже слышу. Чего-то она явно не в духе, наверное, замёрзла. Да и холодать, что-то стало, — передёрнул он плечами. — Пойду ка я, девочки, — улыбнулся он крутящимся рядом матроскам, — плащик на себя наброшу. Оно, глядишь, и теплее будет.

Ленивой, неспешной походкой Сидор двинулся к их общей каюте, выделенной им капитаншей на всех троих, и скрылся за дверью. Стоило ему только скрыться с глаз многочисленных матросов, высыпавших, как по заказу, на палубу, и тоже наслаждавшихся прекрасным весенним вечером, как он резко сбросил с себя сонный вид и бросился к рюкзаку с припрятанным арбалетом. Быстро взведя его и зарядив двумя болтами, он аккуратно пристроил его под плащом, так, чтобы со стороны ничего не было видно и специально для того и надетым.

Бросившись к вещам Димона, Сидор поискал и его арбалет, но, на своё удивление, ничего не нашёл, хотя все болты его лежали на положенном месте. Если это была кража, что маловероятно, то дела их были плохи. Однако, если бы украли, то украли бы все три, но Манин лежал на месте. Если же, всё-таки, Димон прихватил свой арбалет с собой, что вполне реально, поскольку тот был в плаще, чем изрядно, поначалу, удивил Сидора, то стоило позаботиться о его боекомплекте, что полностью лежал на своём месте. Пристроив с десяток болтов в потайном кармане, специально для этой цели устроенном, зарядив и спрятав под плащом, ещё и Манин арбалет, Сидор, той же ленивой походкой выбрался на палубу.

Похоже, что на палубу он вышел вовремя. Несчастного Димона уже окружала целая толпа явно сексуально озабоченных девиц. Судя по угрюмой роже Димона, у того перед глазами явственно встала вчерашняя сцена изнасилования несчастного повара. Весело и с шутками пробившись к Димону, Сидор, подхватив его под руку, и мягко, но твёрдо, расталкивая девиц, потащил его в сторону, где было относительно свободно.

Весело улыбаясь угрюмому Димону, Сидор, не убирая с лица тупого американского оскала, шёпотом поинтересовался у того насчёт арбалета, чем сразу привёл его в прекрасное расположение духа.

— Это ты, только, Вехтор, медленно соображаешь, — ухмыльнулся Димон. — А у меня он уже на взводе под плащом спрятан.

— А болты, запасные, у тебя тоже под плащом, — ухмыльнувшись, тихо спросил его Сидор. — Или они у тебя сами появятся. Две стрелы в арбалете, маловато для целого десятка баб будет, даже с моим вместе.

— Что б ты без меня делал, — усмехнулся он, и, повернувшись спиной к матроскам, тайно передал ему половину того, что у него было.

— А теперь, пошли к Мане, — пряча под полой полученные болты, тихо проговорил Димон. — А то она там сейчас весь корабль разнесёт.

На корме слышались всё более усиливающаяся перепалка Мани с капитаншей, чересчур бурно, что-то обсуждающих. Слышен был раздражённый голос Мани и какой-то сладкий, успокаивающий голос капитанши.

Успели они как раз, чтобы увидеть как обычно уравновешенная Маня, широко размахнувшись, влепила капитанше пощёчину. Звон пошёл…. Даже от берега эхом откликнулось.

Вот тут уж капитанше стало не до улыбок. Оцепенев на миг, она попыталась было, выхватить свою абордажную саблю, висящую у неё сбоку, но мгновенно застыла, увидев арбалетный болт, уставившийся ей между глаз.

— Даже не думай, — одними губами, тихо проговорил Сидор. — А своим скажи, чтобы не лезли.

— Вот и чудненько, — продолжил он, увидав, как застыли матросы по её приказу, и, не отрывая глаз от застывшей капитанши, продолжил. — Если твои шмары будут тебя слушаться, то, может быть, и живой останешься. Нам советовали с вами не ссориться, но если ты будешь плохой девочкой, ты умрёшь. Здесь и сейчас. Тебе оно надо.

— Маня, — не отрывая глаз от капитанши, проговорил Сидор. — Твой арбалет у меня под плащом. Будь так любезна, забери его, пожалуйста.

— А теперь, сучка, рассказывай. Чем это ты так нашу Маню оскорбила, что она даже влепила тебе по морде?

— Она тебя оскорбила, Маня? — обратился он уже к Маше.

— Так что она тебе там наговорила, что ты с ней полдня ругалась? Слышь, Мань? — спросил её Димон, не отводя арбалета от столпившихся перед ним амазонок.

— Молчишь? — заметил Сидор, отбирая у капитанши её саблю. — Ладно. Прикажи ка своим править к берегу. Да не к тому, дура, к левому.

— Отойди, Сидор, — раздался у него над ухом разъярённый шёпот Мани. — Дай ка я ей болт между ног всажу, чтоб почуяла твёрденького. Я ей счас покажу, как она по ласке истосковалась. Блядь, розовая.

— Что ты, милочка, что ты, — залебезила бледная капитанша, — ты меня не так поняла. Я ничего плохого не имела в виду.

— Вот я тебе сейчас введу, то, что я имею в виду, — орала красная от гнева Маня, тыкая побледневшую капитаншу арбалетом в живот.

Видя, что Мане лучше не мешать, Сидор присоединился к Димону, в одиночку сдерживавшего толпу амазонок. Его арбалет тут же утихомирил особенно расшумевшихся матросок.

Бледный от злости Димон, наслушавшийся за то время, пока Сидор с Маней пререкались с капитаншей, всяческих оскорблений в свой адрес, уже еле сдерживался, и дальнейшее нахождение на судне могло принести к неизбежной стычке, от чего их категорически предостерегали в Совете. Наорав на столпившихся матросов, Сидор с Димоном разогнали их по своим местам, чему, в гораздо большей степени, способствовали приказы их капитанши, подсказываемые ножичком, неизвестно когда вытащенным Маней и теперь регулярно поглаживающим её шею.

Из того, что Маня в неконтролируемом гневе орала капитанше, им стало ясно, что их, Сидора и Димона, капитанша предлагала Мане продать в низовьях реки в рабство пиратам, а деньги поделить. Причём Мане, как главной владелице двух самцов предлагалась большая доля, шестьдесят процентов. Ну и ещё, конечно, от неё требовали ласки. Сначала, конечно, она её уговаривала, дальше, капитанша стала требовать, а под конец и угрожать. Если, мол, та не согласится, то и сама пойдёт туда же, куда и мужики — на рынок к пиратам. И отнюдь не продавцом, а товаром. На неё, мол, тоже покупатель найдётся. Её даже легче продать, поскольку хоть не молода, но красива зрелой женской красотой. А у пиратов на такой товар, особый спрос. Они их ящерам, в прислугу, продают.

— Так, девочки, — сквозь зубы процедил Димон, поводя арбалетом, — а ну ка, давайте к берегу. Что-то меня от вашего общества блевать тянет.

— Да зачем же к левому, милочка, — опять залебезила капитанша, обращаясь только к Мане. — Если у нас не нравится, то можем и в ближайшем городе высадить. Как раз, есть один такой, на правом берегу. Только близко подходить не будем. Это уже не наши земли, а местные княжества. Там и заночуете, там же вы и новый корабль себе наймёте.

— Ну, а и нам скандалы лишние ни к чему. Вы просто не так нас поняли. Вот и пристань старая, городская сейчас за поворотом будет.

И правда, сразу же после её слов из-за поворота, на правом берегу в неглубоком заливчике, показалась старая каменная пристань, вполне удобная для высадки, но по всему видать давно брошенная.

— Это ничего, что она такая пустынная, — заметила капитанша. — Тут от города недалеко, и пары километров не будет. А нам на новую пристань, не с руки сейчас высаживаться, да и с вас деньги лишние возьмут. За приезд, — пояснила она на недоумевающий взгляд Мани. — А так вы свободно пройдёте в город. С чёрного хода, так сказать.

— Ладно, — поморщившись, согласился Сидор, — экономить, так экономить. Кто вас тут знает с вашими ценами. Высаживай на правый, поближе к городу. Да и по нашей карте ваши земли давно уже кончились.

— Ага, — обрадовался он, разглядывая карту, что у него всегда была под рукой, — а вот и город. Ну точно, он, — пробормотал себе под нос Сидор, сверившись с изгибом реки.

Не прошло и пяти минут, как лодья амазонок, лихо развернувшись в маленькой бухточке, высадила их на берег. Команда амазонок, забросав их, напоследок, мрачными взглядами, но так и не потянувшись к оружию, занялась своими обычными корабельными делами, как будто и не было недавней стычки. На удаляющейся лодье только капитанша продолжала на них молча смотреть, как будто стараясь запомнить. Она так и не сдвинулась с места за всё то время, пока они выгружались на берег.

Сидор, нервно вертя в пальцах арбалетный болт, стоял на старом пирсе и задумчиво смотрел на удаляющуюся корму лодьи амазонок.

— Что-то мне подсказывает, что мы сделали ошибку.

— Не мы, а ты. Ты, Сидор, ты, настоял, чтобы мы не резали этих С-Сучек, — заикаясь от злобы, прошипел Димон. Совет, мол, был бы против. Да не надо портить отношения. Да хватит того, что по шее капитанше дали.

— Эту шваль, не то, что резать. Их, как клопов, давить надо, — закончил он.

— Мы пока не в том положении, когда кого-либо давить можем, — резко оборвал его Сидор. — Ну, а ты, Маня, что молчишь. Тоже считаешь, что я не прав.

— Нет, Сидор, я считаю, что ты прав, — заговорила наконец-то Маня, упорно молчавшая всё то время, пока они выгружались, — нельзя было с ними ссориться. Они хозяева на реке. И если мы хотим здесь жить, то ссориться с ними никак нельзя, да и слишком уж много людей видело, как мы с ними отплывали. И тихо бы, убийство этих сук не прошло. Но, боже мой, как же хочется согласиться с Димоном и перерезать им глотки. Или, на худой конец, привязать им камень на шею, и в воду. Не должна такая мразь по этой земле ходить. Ну почему? Почему? Ответь мне. Почему, по такой прекрасной земле, ходит такая мразь. Где же та красота, что спасает мир?

— А потому, Маня, — откликнулся Сидор. — Потому ходит, что вместо того, чтобы прибить эту падаль, мы нашли себе объяснения, почему этого делать не стоит.

— Умные люди называют это — конформизм, — мрачно заметил Димон. — Ну чё? Дальше то, что делать? Так и будем слёзы лить, что не удавили гадюку там, где могли? Или всё-таки пойдём в город, ночлег поищем, — и, подхватив свой мешок со снарягой, зашагал к видневшимся неподалёку городским стенам.

Тяжело вздохнув, Маня с Сидором, подобрав свои вещи, двинулись следом.

Как ни казался городок, навязанный им для ночёвки амазонками, близким к реке, однако дорога к нему заняла не менее часа. И только подойдя практически вплотную, они поняли, как же амазонки их, всё-таки, поимели.

Города не было. Нет, конечно, де-факто, город наличествовал. У него даже были стены, высокие такие стены, каменные, высотой метров десять, двенадцать, гордо вздымающиеся на высоком, обрывистом валу высотой также не менее десяти метров. Были даже ворота. Прекрасные, мощные ворота, не менее восьми метров высотой и пяти шириной. Отделанные прекрасной выделки чугунным литьём, сохранившим до сих пор, когда-то бывшее воронение, и лишь чуть-чуть тронутое ржавчиной. Была даже надвратная проездная башня, гордо возвышавшаяся над крепостными зубцами. Был даже каменный мост, живописнейшей аркой пересекающий крепостной ров. Мост, хоть и узкий, но вполне целый и пригодный для практического использования, как пешеходами, так и повозками. Но, больше здесь не было ничего. Не было больше рва, засыпанного неведомым врагом, сразу с обоих сторон моста. Не было стен, обрывавшихся, как будто обрезанные ножом, сразу же перед огромными холмами битого камня, бывшими когда-то крепостными угловыми башнями. Не было самого города.

То, что издалека, от реки, казалось мощной крепостной стеной, на поверку, при ближнем рассмотрении, оказалось остатками былого величия, скрывающими за собой руины мёртвого города. Причём, давно мёртвого. Лет сто. А то и двести. По крайней мере, если судить по соснам, растущим на руинах крепостных башен, не менее чем метрового обхвата. Этот город был мёртв. И то, что они издали, приняли за городскую стену, оказалось лишь жалкими останками того, что когда-то защищало человеческое поселение. Но и за этими остатками стены, ничего не было. Всю территорию, когда-то немалого города, покрывал ровный слой битого кирпича, прикрытый сверху тощим слоем чахлого дёрна, успевшего накопиться за прошедшее время, даже на вид, тощего, бедного и немощного. Отдельные, там и сям, стоящие огромные деревья, растущие на этих руинах, только подчёркивали угрюмость пейзажа. Если здесь кто-то и жил, то явно где-нибудь под этим бывшем когда-то городом. Но спускаться куда-то в катакомбы, или искать их, не было ни у кого, ни малейшего желания. О чём, недвусмысленно и заявила Маня, мрачно разглядывая останки полу истлевшего скелета, видневшегося под обваленной стеной.

— Кажется, мы влипли, — протянул мрачно Димон, сбрасывая с плеча рюкзак и устраиваясь на выступающем камне.

— Димон, — задумчиво обратился к нему Сидор, — если ещё хоть раз, ты увидишь, или услышишь, или даже просто подумаешь, что я пожалею амазонок, или если, особенно подчёркиваю, если я последую за чужим мнением, я разрешаю тебе дать мне в морду. Один раз, но от души.

— А я? — возмутилась Маня. — Я тоже хочу.

— Чего ты хочешь? — ошарашенно уставился на неё Сидор.

— Я тоже хочу дать тебе в морду, — торжествующе заявила Маня, тыкая в него пальцем.

— Ну, всё! — засмеялся Сидор, предложение отменяется. — Слишком много желающих.

— Ну, вот, — печально проговорил Димон. — Ты опять, Маня, всё испортила. Ну, когда ещё от него дождёшься столь царского предложения. Уж я бы с тобой поделился, Манечка. Половину тебе, половину мне.

— Эт, как это? — заинтересовался Сидор. — Половину?

— Ну, ты же сам сказал, — живо откликнулась Маня. — От души! Значит, наполовину от души я, а на другую половину Димон.

— Да-а, — протянул Сидор. — Демократия в действии. Ты им пальчик посули. А они уж разовьют мысль. Сам потом удивишься.

— Ну, хватит! — оборвал он развернувшийся диспут. — Пошли отсюда. Пока светло, надо подальше от руин убраться. Мало ли какая бяка тут проживает. Что-то даже интересоваться этим неохота. К реке возвращаться не будем, слишком уж там много всякого дерьма плавает, ещё пристанут, не отцепишься. Где ночевать будем?

— Предлагаю подняться выше по течению этой вот речушки, — указал Димон на протекающую рядом с руинами городка небольшую речку, отлично видимую с развалин угловой башни, на которой они устроились передохнуть, и когда-то составлявшую важную часть оборонительной системы города.

— Ну, по крайней мере, за той дальней излучиной, нас с реки видно не будет.

Подобрав свои вещи, брошенные в раздражении на землю, вся компания, уже точно никуда не торопясь, спокойным прогулочным шагом, отправилась, по топкому берегу речушки, искать место для ночёвки, где-нибудь выше по течению.

На их счастье сразу же за поворотом русла безымянной речушки они заметили невысокий закустаренный холм, скрытый от основного русла Лонгары залесённым мысом. Место для ночёвки было идеальное.

Невысокий холм, высотой не более пяти-шести метров, отстоял от речки на расстояние не менее чем на полкилометра, отсечённый от основного русла широкой заболоченной протокой, так что незаметно на него высадиться с какого-нибудь корабля не представлялось возможным. Со стороны большой реки его за залесённым мысом и изгибом речки было практически не видно. Со стороны леса его также отделяла широкая протока, по-видимому, охватывающая по периметру весь холм, и широкая полоса заливного луга, на котором всякого человека ли, ящера ли, видно было издалека.

Перебраться же на фактический остров можно было только по каким-нибудь мосткам, каковых в ближайшей округе явно не наблюдалось. Всю территорию довольно немаленького холма покрывали густые заросли колючего кустарника, даже на вид мало пригодного для какого-либо передвижения. Однако растущие на холме небольшие куртины корявых елей и сосен, обещали путникам, рискнувшим на подобное предприятие, полное отсутствие проблем с дровами и лапником для подстилки.

Потоптавшись у протоки минут десять, решили, что лучшего места уже не найти, и что хочешь, не хочешь, а надо перебираться на другую сторону, и попытаться устроиться на ночлег на холме. Извозившись в болотной грязи по самые уши и потратив на переправу не менее получаса, наконец-то перебрались на остров и углубились в заросли, осторожно пробираясь по страшной мешанине переплетённых между собой колючих веток.

Пока добрались до куртин деревьев, искололись так, что казалось места целого на шкуре не осталось. Тем не менее, их упорство, или дурь, как выразилась Маня, было вознаграждено. Как оказалось, не одни они были такие умные, решив переночевать на острове. Возле деревьев виднелись остатки прошлогоднего шалаша и навеса, возможно, устроенного охотниками, или такими же, как они, путешественниками. Место очага было тщательно выложено огромными плоскими булыжниками, а по кругу устроены аккуратные седалища из толстых стволов сухостоя. Нависающие над очагом огромные лапы гигантской ели обещали сокрытие любого дыма от костра, даже гигантского. Больше же всего их потрясло наличие небольшого родника, не далее десяти метров от кострища, аккуратно выложенного красивым плоским камнем. Скамеечкой же, рядом с ручейком, удобно было воспользоваться и для посуды, и для отдыхающего. Порыскав немного по округе, нашли и нужник, но уже на другой стороне холма, правда, в пределах свободной досягаемости. Одним словом, неизвестными строителями, лагерь был оборудован прекрасно. Здесь можно было не только переночевать в относительной безопасности, но и спокойно пожить требуемое время. Здесь же и стали устраиваться на ночь, благо за всеми этими поисками и переходами, поздний вечер уже уверенно превратился в середину ночи. Решив, по такому случаю, с готовкой не связываться, воспользовались раскритикованными колбасками запасливой Мани, и, установив дежурство, легли спать.

Ночь прошла тихо и спокойно. Судьба, видимо решив, что достаточно отыгралась на них за неведомые прегрешения, больше ничем их не побаловала, ни хорошим, ни плохим.

Вставали уже, когда солнце уверенно стояло в зените. Спокойствие и умиротворённость этого места настроили компанию на благодушный и ленивый лад. Первым, как обычно, рано на заре, вскочил Сидор. Хоть ему и досталась самая тяжёлая ночная вахта, разорвавшая его сон на две неравные части до и после, однако спать солнечным днём было не в его правилах, и независимо от того, когда он лёг спать, вскочил он самый первый. Понежившись под тоненьким одеялом где-то с полчаса, и, наконец, не выдержав песен шкворчаших кишок, вслед за ним, поднялась и Маня, которой досталась первая смена дежурства.

— Может, пока Димыч спит, сгонять на рыбалку, что ли? — задумчиво спросил её Сидор, долго и упорно, копаясь в своём рюкзаке и, наконец-то, найдя рыболовные снасти.

— Сгоняй, — лениво потягиваясь и раззевавшись, — прошептала в ответ Маня. — А я пока чайку сготовлю. Где-то тут, когда переправлялись, я видела кустики брусники. Как раз на котелок хватит.

— Вот и ладно, тогда я пошёл, — довольно проговорил Сидор, и, подхватив взведённый арбалет, отправился в сторону речки.

Когда, где-то часа через два, он вернулся обратно, Димыч уже не спал, а, потягивая чаёк, вещал очередные свои байки. Или, проще говоря, ездил Мане по ушам. Увидав Сидора с огромным куканом с нанизанной рыбой, он аж подпрыгнул от возмущения и потребовал у Мани для Сидора публичной казни, за то, что тот не взял его с собой и лишил подобного удовольствия. Любовно поглаживая огромного, колючего окуня, он сказал, что согласен, даже уху приготовить, только если в следующий раз на рыбалку пойдёт он.

— Нет, господа, сей мир, — вещал Димон, любовно потроша очередную рыбину, — прекрасен. Ну где? Где, вы мне скажите, в нашем засранном Подмосковье, можно поймать такого красавца? А, если и поймаешь какого-нибудь мутанта, то съесть просто опасно. Вполне реальна угроза, быть отравленным какими-нибудь продуктами нефтепереработки или тяжёлыми металлами, которых ты даже не видишь. А здесь, — довольно щурясь, протянул Димон, — на тёплом полуденном солнышке. У костра. В приятной компании, — церемонно поклонился он Мане с Сидором, — начинаешь ощущать всю прелесть нашего положения. Свобода. Воля. И никаких тебе забот. Ни об оплате жилья, ни об оплате телефона, ни о клятом телевизоре, надоевшим уже хуже горькой редьки, ни о чём, кроме самой жизни. А жизнь здесь прекрасна. Вот только бы ещё раков сюда, — сожалеючи поцокал он языком, — да пива, бутылочек пять, шесть. Холодненьких, из холодильничка. Эх, лепота, — мечтательно закатил Димон глаза к небу.

— Да, не нашего пойла, — добавил он мечтательно, — а чего-нибудь импортного.

— Маня, — обречённо обратился Сидор к подруге. — Я тебя как любитель пива, любителя пива, спрашиваю. Можно я его убью? Мало того, что этот бурдюк для алкоголя, всё утро проспал, и нагло не принимал участие в моём ратном подвиге борьбы за продовольственную безопасность отдельно взятого коллектива, так он ещё и имеет наглость утверждать, что здесь нет раков. Нет, Маня, они есть! — патетически воскликнул Сидор, приняв горделивую позу Наполеона, и на вытянутой руке, покачивая одинокого, но довольно внушительных размеров рака.

— Сидор! Миленький! Это что? Это они? Раки? — аж завизжала от радости Маня, выхватывая одинокого рачка из протянутой руки. — Хочу. Хочу, хочу, хочу. Рыбу потом. Сначала раки. Где ты его поймал? А там ещё есть? А их там много? А их ловить легко? — завалила Маня вопросами, схватившегося за голову Сидора. — Бросаем всё, идём ловить раков.

— Раки! — Маня в экстазе, прижала бедного, измятого рака к пышной груди и закатила к зениту глазки. — Как я мечтала когда-нибудь добраться до места, где их будет много. И не просто много, а МНОГО! Больше, чем есть у меня в кармане денег, туда, где не надо считать копейки, выгадывая лишнего рака, туда, где они не будут стоить как вся моя месячная зарплата.

— Да, — почесал Сидор затылок, — невелика же у тебя была зарплата, если кило раков, стоимостью в двести пятьдесят рублей, это вся твоя месячная зарплата.

— Это, фигурально выражаясь, — процедила сквозь зубы Маня, окатив презрением ухмыляющегося Сидора. — И нечего лыбиться. Пока мы здесь, требую раков к столу. Каждый день. Много, пока не наемся, и из ушей не полезет. И хватит лыбиться, — грозно ткнула она пальчиком в сторону Димона, — ты и обеспечишь.

— А я то, почему, — аж поперхнулся ошарашенный Димон. — Вехтор раков достал, вот пусть теперь их и ловит.

— Ты поаккуратнее с ним, — заметил Сидор, отбирая у Мани истерзанного ею рака, — а то он тебе все сиськи отгрызёт. И вообще! Я то здесь причём, — возмутился он. — Хотел их, видите ли, побаловать, деликатесом угостить, а они на меня же всех раков и готовы повесить. Не выйдет! — приняв наполеоновскую позу и размахивая отобранным у Мани бедным раком, заявил Сидор. — И вообще, пока мы тут раков обсуждаем, там вся рыба сгорит.

— Не сгорит, — фыркнула на него Маня, — любовно и аккуратно поворачивая прутики, натыканные вокруг костра с нанизанной на них рыбой. — А сгорит, так у нас ещё есть, в глине, под костром. Обложенная травкой, черемшой и диким луком. Всё как положено.

— Когда это ты успела, — удивился озадаченный Сидор. — Вроде, только что пришёл, ещё и почистить всё не успели, а у тебя уже и рыба почти готова.

— Эх, вы, мужики, — довольно промурлыкала Маня, — меньше ушами хлопать надо, а то всё я, да я. Куда б вы без меня делись? С голоду опухли бы.

— Да, да, — согласно покивал головой Димон, — опухнем, опухнем. Ты, главное, в этом не сомневайся, а то мы действительно с голоду помрём.

— Правда? — подозрительно уставилась на него Маня. — Кажется мне, что ты что-то другое имеешь в виду.

— Да, хватит вам пререкаться, — оборвал нежелательное развитие её мыслей Сидор. — Есть охота. Ну скоро ты там, — обратился он непосредственно к Мане, глядя на неё демонстративно честными глазами.

— Ну ладно, — пробормотала себе под нос Маня, — я ещё отыграюсь. Я вам покажу, как с голоду пухнут. Нате, ешьте, троглодиты.

И вся компания, оставив подначки, дружно принялась за уничтожение очумительно вкусной рыбы, приготовленной умелицей Машей.

— Да, — протянул Сидор, сидя на земле и сыто отвалившись на бревно, вытянув подальше от костра промокшие ноги, — век бы так питался. Ничего подобного, в жизни не едал.

— То ли ещё будет, — благодушно проговорила Маня, раскидывая в стороны угли костра и доставая из-под золы огромные комья затвердевшей глины с запечёнными в ней лещами.

— Во, Маня, — встрепенулся Сидор, увидав ещё шевелящегося рака, — а что мы с ними делать будем?

— А почему ты о нём говоришь во множественном числе? — ехидно поинтересовался Димон, уже в свою очередь, вертя перед носом бедного рака. — Большой, — задумчиво протянул он. — Наверное, больно кусается?

— А ты ему пальчик сунь, — дружески посоветовал Сидор. — Заодно и проверишь.

— Ребят, — встрепенулась Маня, туманным взглядом наблюдая за Димоном, брезгливо отбросившим рака в сторону, — а давайте его сварим.

— Зачем же его одного варить, — возразил Сидор, — там у него собратьев, таких же, а то и побольше, море будет, — махнул он лениво рукой в направлении, откуда принёс связку рыбы. Только надо придумать, как их ловить, а то кусаются, черти. Во, — показал Сидор посечённые пальцы, — все руки искусали, гады, пока одного только поймал.

— Надо сделать вершу, — лениво протянул Димон, развалившись на нагретом, на солнце бревне. — Туда набросать какой-нибудь тухлятины, и подождать пару часиков. Они сами туда и заберутся. Знай, только вынимай.

— Ну и кто это будет плести? — грозно уставился на него Сидор. — Я не силён. Маня — тоже на сей подвиг, не способна. Остаёшься только ты. Так что хватай ножик и айда за лозой.

— Не, — лениво протянул Димон, даже не пошевелившись, — это дело долгое. Пока нарежешь, да сплетёшь, два дня пройдёт, не менее, — авторитетно заявил он, сладострастно почесавшись спиной о бревно. — Придётся идти и ловить руками, — тяжко вздохнув, заключил он, подымаясь с пригретого бревна.

— Маня, — обратился он к копошащейся у костра Мане. — Ты с нами? Али как?

— Как, как, — раздражённо откликнулась Маня, рассерженная перспективой остаться без увлекательной охоты на раков. — Каком сверху, — добавила она, прутиком выкапывая из костра последний ком закаменевшей глины с запечёнными лещами.

— Вот, теперь можно и идти, — удовлетворённо проговорила она, складывая в одну кучку обмазанных затвердевшей глиной лещей. — Придём, сразу поедим. Чтоб лишний раз не готовить, — пояснила она свои кулинарные изыски.

Свернув лагерь и залив костёр, чтобы не привлекать чьего бы то ни было внимания дымом костра, даже с учётом того, что тот рассеивался в кроне дерева, вся компания дружно устремилась на добычу раков. Печёных лещей, не разбивая глины, решили оставить у кострища, дабы лишний раз не таскать с собой лишнюю тяжесть и надеясь, что за время их отсутствия, никто на них не покусится.

Как оказалось, о подобной рачьей охоте мечтали они все, чуть ли не с детства. Даже колючие кусты, изрядно затруднившие передвижение и подпортившие прекрасное настроение, не смогли окончательно испортить азарт рачьей охоты.

Выйдя на берег протоки, отделявшей остров от речки, сразу же пристали к Сидору, требуя немедленного указания места, где он добыл рака.

Поломавшись, для приличия, и сделав вид, что, якобы, забыл, где это было, но под угрозой физической расправы, всё-таки привёл компанию к тихой речной заводи, неподалёку от места их первоначальной переправы на остров.

Как не велико было желание всем разом залезть в воду и начать рачью охоту, пришлось разделиться. Пренебрегать безопасностью и оставлять всё на волю случая, было даже не безрассудством, а просто глупостью. Помирать же от стрелы какого-нибудь залётного ящера, охоты ни у кого не было. Так что, на стороже остался Сидор, как уже вдоволь рыбы наловивший и получивший свою порцию удовольствия. Остальные же, закатав штанины, забрались в прибрежные камыши.

Первые полчаса из камышей не доносилось ни звука. Сидор, с удобством устроившись на высокой кочке и обложившись по кругу взведёнными арбалетами, тщательно замаскировался под кустом. Чтобы издалека его не было видно, он даже сплёл себе из травы шапку, украсив её маленькими веточками. Осторожно наблюдая за рекой и осматривая приречные окрестности, он мог иногда замечать вздрагивающие тут и там верхушки камыша, да слышать приглушённые взвизгивания Маши и тихие ругательства Димона. Следующие полчаса, не видя и не слыша в камышах ничего, он начал понемногу нервничать. Едва вытерпев следующий час, он пришёл к выводу, что если сейчас же никто не появится, то он начнёт бессистемный обстрел камышей, чтобы вынудить наглых мерзавцев появиться на берегу.

Подождав ещё десять минут, он уже не скрываясь, в полный голос, прокричал своё мнение о всяких тупых ублюдках, шляющихся незнамо где, и предупредил, что если через пять минут никого не появится на берегу, он начнёт тупо стрелять по камышам, а там, как Бог пошлёт.

Грозное предупреждение возымело действие, и, практически сразу же, из камышей появился довольный Димон, таща за собой распухший рюкзак с шевелящимися раками. Устрашённая матом, безостановочно изрыгаемым рассвирепевшим Сидором, вслед за ним, появилась и Маня с точно таким же рюкзаком, битком набитым раками.

Видя, что его возмущение и ругань никак не отражаются на довольных физиономиях приятелей, Сидор, окончательно рассвирепев, со словами: 'А ну, в воду, мордой, лежать! Руки на голову!' всадил болт в кочку, ровно посредине между вылезшими на берег приятелями. Следующие полчаса, с удовольствием изгаляясь над ними, читал лежащим неподвижно приятелям лекцию о глупых ублюдках, ради собственного удовольствия пренебрегающими правилами безопасного поведения на вражеской территории, в зонах возможного прямого столкновения с противником. Любые попытки подняться или попытаться хоть как-то оправдаться, он пресекал в корне арбалетным болтом, втыкаемым в соседние с лежащим телом кочки и, обещая следующий болт всадить в соответствующую задницу, раз уж они ищут на неё приключения.

Окончательно запугав друзей, а вернее просто выдохнувшись, он демонстративно сжалился над ними, и позволил им подняться, пообещав, напоследок, что в следующий раз он так церемониться с ними не будет. И просто сразу пристрелит, чтоб сохранить в сохранности собственную шкуру, раз уж им свою не жалко.

Устрашённые подобной перспективой, раскаявшиеся грешники, бросились собирать расползшихся за время лекции во все стороны раков, пытаясь хоть как-то вернуть потерянную добычу. Собрав всё, что могли, и с удовольствием отметив, что сбежало не так уж и много, а на общем фоне добычи, и вообще, мизер, друзья засобирались обратно на место стоянки.

Арбалеты, тем не менее, Сидор, старательно держащийся в стороне, им не вернул, справедливо полагая, что демонстративное смирение, в данный момент, вызвано отнюдь не осознанием совершённой ошибки, а отложенной жаждой мести. Так, вяло переругиваясь, они и вернулись на старое место лагеря, решив по пути, что в этот день уже никуда не пойдут. А, заодно, и не мешало бы устроить себе день отдыха, для предварительного подведения итогов. Одновременно перетрясти и переложить снаряжение, и разобраться со всем, что они не успели сделать в городке. С топорами, теми же.

— Сегодня, какая-то обжираловка, — тяжело отдуваясь, проговорил Димон, старательно обсасывая последнюю клешню, до которой смог дотянуться. — Всё. Больше не могу. Остальное возьмём с собой.

— У тебя есть ещё силы, что-то с собой тащить? — поинтересовался Сидор, давно уже отвалившийся от костра и уютно устроившийся лежать на бревне.

— Не уверен, что будет что тащить, — насмешливо заметил Димон, указывая на Маню, продолжавшую молча уничтожать гору раков, наваленных перед ней.

— А хочешь пари, — спросил Сидор. — Спорим, что она всё это не съест.

— Давай, — согласился Димон. — Я вот, утверждаю, что она это всё не съест.

— Э, — лениво возмутился Сидор. — Что это за спор? Ты должен мне противоречить.

— Не, — не согласился Димон. — Это ты должен мне противоречить.

— Второе место по разговорам у мужиков, это байки про баб, — заметила Маня.

— А первое тогда про что? — поинтересовался Димон.

— Первое — про жрачку, — ехидно ответила Маня.

— Тебе плохо не будет? — заботливо поинтересовался Сидор, рассматривая раздувшееся брюхо Мани. — Сначала рыба, потом раки. Тебе же поплохеет.

— Всё, — обречённо проговорила Маня, тяжело отваливаясь от импровизированного стола, — больше не лезет. Глазами бы всё съела, а больше не могу.

— А ты, для начала, глаза закрой, — заметил ехидно Димон. — У тебя взгляд узника Бухенвальда, дорвавшегося до буханки с хлебом.

— Вот, — заметила Маня, бросив на Димона полный презрения взгляд, — зачем столько соли, зачем столько соли, — передразнила она его. А? — гордо заметила она Сидору. — Какая я предусмотрительная. А вот за этим, — любовно погладила она раздувшееся брюшко, — раков варить, рыбку посолить. И чтоб вы без меня делали?

— Пропали бы, — лениво откликнулся Сидор, продолжая валяться и пялиться в небо. — Наверное? — бросил он задумчивый взгляд на Димона.

— Наверняка, — кивнув, подтвердил Димон. — Но с Маней, нам лучше, — глубокомысленно изрёк он, задумчиво рассматривая ещё одного рака.

— Брось, — отобрала рака Маня, вырвав его у и так не сопротивлявшегося Димона. — Это на завтра.

— Грабят, — вяло пожаловался Димон, провожая взглядом отобранного у него рака. — В кои то веки, поесть можно от пуза, и то, обделяют, — всхлипнул он, пустив скупую мужскую слезу.

— Как это у тебя получилось? — завистливо спросил Сидор, наблюдая за скупой мужской слезой, промывшей чистую дорожку на грязной роже Димона. — Ты бы хоть умылся, что ли.

— А ты полазай с моё по болоту, — сварливо заметил Димон, размазывая грязь ещё больше. — Учись, салага, — сунул он под нос Сидору разрезанную пополам луковицу. — Молод ты исчо, жизни не знаешь.

— Ну, — требовательно спросил Сидор, — и каковы наши дальнейшие планы? Куда кости бросим, как будем выбираться из сиих краёв благодатных?

— Ты нас сюда завёл, — откликнулась Маня, со вздохом глубокого удовлетворения раскидываясь на траве, — ты нас и выводить будешь.

— Думай, голова, — поддержал её Димон, — шапку куплю.

— Вот так значит, — хмыкнул Сидор. — Ладно. Тогда пойдём таким путём, — задумался он, запустив пятерню в свои волосы и отчаянно наяривая затылок, как будто это могло им помочь.

— Первое, давайте разберёмся с оружием. Ну, эта сабля моя, — задумчиво повертел он в руках свою саблю. — Копьё моё, арбалет с болтами тоже моё, — перечислял он, разбирая свой походный мешок. — Топор, — задумчиво повертел он в руках непонятного вида топорик, — типа томагавк, — наконец-то вынес он вердикт. — Дрова им рубить несподручно, а вот в лоб кому закатать, да издалека, вполне подойдёт. Будем учиться.

— Теперь, другой топор. Типа — секира, — покрутил он в руках большой топор с широким лезвием. — Ну, это всё мне.

— Далее, — перебрался он к мешку Димона, — опять топор типа томагавк. Правда, несколько другого типа, наверное, на другой лоб, — заключил он, откладывая топорик Димону в мешок. — Ещё одна секира. Ну, это всё тебе, — кивнул он лениво наблюдавшему за ним Димону. — Далее, сабля, — взял он в руки саблю Димона. — Будешь носить, или Мане отдать? — спросил он Димона, кивая на напряжённо смотрящую на него Маню.

— Да отдай ты ей, — лениво отмахнулся Димон. — Мне она без надобности, я больше по топорам спец, а она извелась уже вся, на тебя глядючи.

— И чего ты раньше ей саблю эту не отдал, — усмехнулся он, с улыбкой наблюдая, как Маня, выхватив из рук Сидора саблю Димона, с любовью гладит её и рассматривает, буквально, чуть ли не целует. — Совсем бедную девочку извёл.

— Да всё часу как-то до того не было, — пожал плечами Сидор, сунув в рот травинку и задумчиво её пережёвывая.

— Так куда же мы двинем? — глядя на урчащую от удовольствия Маню, всё ещё рассматривающую и вертящую в руках свою саблю, задумчиво протянул он. — Если по карте смотреть. Да ежели она не врёт, как с этим городом…

— А что город, — перебил его Димон. — На карте обозначен? Обозначен. Значит, карта не врёт? Не врёт. А то, что людей тут нет, так об этом никакая карта не предупреждает. Они вообще, не разговорчивые, как ты должен знать. Ну ка, — проговорил он, заглядывая через плечо Сидору, с задумчивым видом, рассматривающего карту. — Да, — протянул он, — Тут до устья километров не менее полутора тысяч, а то и все два будет.

— Ага, — кивнул головой Сидор. — А ещё и речки, наверняка по пути попадутся, да ещё через Большой Стрый перебираться придётся. А какой он там ширины, в месте впадения в Лонгару, одному богу известно.

— Думаю, что не уже, чем она здесь будет, — хмыкнул Димон, бросив взгляд на плотную стену леса, загораживающую от них реку.

— Что-то мне этот путь не нравится, — задумчиво протянул Сидор. — Эдак мы только к осени к устью пёхом и доберёмся. И это только в том случае, если не нарвёмся на торговцев рабами, на ящеров, или на амазонок. А там уже и обратно пора.

— Два месяца, по безлюдью, — скептически заметил Димон. — Для туристического похода здорово, а для деловой поездки — не очень. Какие ещё варианты, — спросил он Сидора, рассматривая карту.

— Если только сейчас пересечь пустые земли и выйти на берег Большого Стрыя к какому-нибудь городу, — задумался Сидор. — Ребята в городе говорили, что там тоже можно нанять корабль и спуститься к устью, но уже без всяких ящеров с амазонками. Там уже баронские, да княжеские земли, всё поспокойнее, чем здесь. Да и идти туда всего километров пятьсот. Если поднажмём, то дней за десять, уложимся. А там, спустимся вниз по реке. Всё про всё у нас займёт недели три, не более.

— Ну что ж, — согласился с ним Димон, — это лучше, чем тут вдоль берега тащиться, под постоянной угрозой нарваться на корабль с амазонками, или с ящерами. Там наверняка поспокойнее места будут. Во, — ткнул Димон пальцем в карту, — так и написано: 'Пустые земли'. Тут уже земли амазонок кончились, так что дойдём спокойненько, не то, что на корабле с этими сучками. Ну что, решили? — вопросительно посмотрел он на Сидора.

— Мань, — кликнул тот Маню, — иды сюды. Смотри, что мы решили.

— Да мне по барабану, — откликнулась Маня, продолжая любоваться саблей. — Как решили, так и будет. Куда ни идти, лишь бы идти. А то, мне уж тут надоело, дальше идти хочется.

— Ну вот и отлично, — откликнулся на её речь Сидор. — Завтра с утречка и в дорогу, а то и мне уже здесь надоело, чего-то в дорогу потянуло.

На второй день пути, выбирая подходящее место для полдника, Сидор, вслед за Димоном, свернул на приглянувшуюся им полянку.

— Да, — вздохнул Сидор, сбрасывая рюкзак, — за собственную дурь приходится платить.

— Это ты о чём? — заинтересованно уставился на него Димон. — Если о твоих собственных мозгах, то я с тобой полностью согласен. Нет чтобы сидели себе спокойненько в землянке, попивали брусничный чаёк, жрали бы халявный хавчик, или там, на охоту пошли, что ли? Или же, на рыбалку! — добавил он, мечтательно закатив глаза. — За раками.

— Тут такая рыбалка, Сидор, ты даже не представляешь. Блин! — растянулся он на земле, споткнувшись о выступающий корень.

— Ты бы лучше под ноги смотрел, рыбак фигов, — усмехнулся Сидор. — То-то же, тебя было в городке на рыбалку не вытянуть. Всё-то тебе, было, пни, да пни, подавай. Руби его! Тащи его! Нажимай! Да, куда ты суёшь её! — гнусавым голосом передразнил Сидор Димона.

— Хватит вам ругаться, — устало проговорила Маня, останавливаясь возле приглянувшегося ей поваленного дерева и сбрасывая рюкзак.

Развалившись на духовитом толстом слое опавшей хвои, она задрала высоко на дерево усталые ноги и облегчённо вздохнув, пробормотала: 'Благодать!'.

Караван амазонок.*

Пообедав и немного отдохнув, тщательно затоптали костер, и, даже не подумав замаскировать кострище, пошли дальше. Не успев отойти от места днёвки и пары километров, услышали подозрительный шум, двигавшийся им навстречу. Тот, кто его производил, вёл себя довольно бесцеремонно в этих пустынных местах.

Спрятавшись, на всякий случай в густых кустах, спокойно и не торопясь, замаскировались, так, что пройди в двух шагах, не найдёшь. Затихнув, стали терпеливо ждать, когда же мимо пройдёт источник непонятного шума. Они прекрасно понимали, что при всей своей перегруженности оружием и полуторамесячных ежедневных занятий, они, как боевая часть, полный ноль. Поэтому, приходилось таиться.

Опасения их полностью подтвердились. Им случилось наткнуться на военный обоз амазонок, двигавшийся куда-то по своим надобностям. Слава Богу, что услышали их раньше, чем те их смогли заметить. Скрываясь в кустах, наблюдали проходящий мимо караван амазонок с несколькими телегами, тяжело гружёными, так что колёса фур продавливали мягкую почву, чуть ли не до обода колеса.

Амазонки вели себя шумно и по хозяйски, явно никого вокруг не опасаясь. Они кричали, ругались, суетились вокруг телег, и, казалось, что внимания по сторонам, совершенно не обращали. Это, собственно, и помогло им остаться незамеченными. Состязаться в мастерстве скрытности с людьми, с детства приученными наблюдать за любой странностью вокруг, было, с их стороны, слишком оптимистично. Амазонок было человек двенадцать. Все вооружённые до зубов, с луками и короткими копьями. На боку каждой висела сабля, подобная той, что вытребовала себе Маня.

Так, с шумом, гамом, обоз и прошёл себе мимо. Прождав после их прохода ещё не менее получаса, когда уже не было слышно ни малейшего звука, осторожно, стараясь, лишний раз не наступить на какую-нибудь ветку, выбрались из своих схронов и осторожно двинулись дальше. Казалось, что и на этот раз неприятности пронесло.

Вечером этого же дня, Сидор сидел у костра, неторопливо помешивая закипающую кашу. Вокруг царила тишина и умиротворённость. Маня, присев на корточки и склонившись над рюкзаком, перебирала свои вещи, напевая вполголоса какую-то песенку.

Неожиданно громко вскрикнув, она схватилась за голову, почувствовав, что кто-то её сильно рванул за волосы. Вскочив на ноги, она обнаружила, что её пёстренькая красная косынка, остававшаяся у неё ещё с земли, куда-то пропала. Вдруг в кустах, буквально в каких-то двух-трёх шагах, послышался громкий шум, и из них выскочил Димон, что-то возбуждённо орущий и размахивающий руками, и, вообще, неизвестно как там оказавшийся.

Схватившись за оружие, неожиданно увидали, что у костра находились только Маня с Сидором, а Димон ещё ранее куда-то пропал. Теперь же он орал из кустов напротив. Накричав, с испугу на него, наконец-то смогли разобрать, что он зовёт их в лес.

Оказалось, что пока они возились с костром, распаковывали вещи, устраивали лагерь и готовили еду, Димон, свалив у костра притащенную связку хвороста, и опираясь на копьё, пошёл в лес. 'В кустики, посидеть', - как он объяснил.

— А копьё, то зачем взял? — насмешливо спросил его Сидор. — Подтереться, что ли.

— Ногу натёр. Вот и хромаю помаленьку, — огрызнулся Димон. — Вот смотрите, — показал он рукой, куда-то вперёд.

Потрясённые Маня с Сидором ошарашенно смотрели на амазонку, или кто это ещё мог бы быть, пришпиленную копьём Димона к стволу толстой берёзы. Пялились, наверное, целую минуту.

— За что это ты её так? — недоумённо уставившись на Димона, враждебно поинтересовалась Маня.

— Маня! — постучал себя по темечку Димон — Ты чё? Больная? Она же вас чуть не пристрелила.

Маня, вместе с Сидором неверяще уставились на валяющийся у ног, безвольно повисшего на стволе берёзы тела, мощный, даже на вид, лук.

— Это что? — неверяще ткнула Маня пальчиком в лук, — Это лук, что ли?

— Ну не чеснок же, — мрачно подтвердил Димон, — а вон там, указал он на кусты с другого края поляны, твоя косынка, если ты ещё не заметила.

Маня, с расширенными глазами, смотрела на свою красную косынку, валяющуюся на другом конце поляны, кем-то из ребят нагло, как она только что считала, сорванной с её головы. Дрожащей рукой, проведя по растрёпанным волосам, она потребовала говорить внятно, и объяснить ей, что всё-таки здесь происходит.

Из сумбурного рассказа Димона стало понятно, что тот, принеся дрова для костра, отправился в лес, под кустики. Копьё же он взял с собой только по причине натёртости левой пятки. Для облегчения передвижения, так сказать. Больно уж сильно хромать приходилось. Ещё пока шли, терпел, а как стали устраиваться на ночь, уж больше терпеть не мог и откровенно захромал. Потому то и в лес пошёл с копьём, чтобы опираться было на что.

Сделав свои дела, пошёл обратно и с удивлением заметил какую-то фигуру, скрытно наблюдающую за Сидором с Маней, возящихся на поляне. Собравшись, было окликнуть фигуру и выяснить чего это он не подходит, а подглядывает за ними из-под тишка, Димон с ужасом увидал, что тот достаёт огромный лук, и накладывает на тетиву стрелу. С испугу, что не успеет, он и метнул, не думая, копьё.

— И вот, — расстроенно ткнул Димон рукой в мёртвое тело.

— А ты молоток, — задумчиво заметил Сидор, обходя по кругу висящее тело. — Как букашку наколол, — уважительно заметил он.

— Если бы не твоя мозоль, — продолжил он, вертя в руках и мрачно разглядывая, поднятый с земли, мощный, даже на вид, лук. — Эта сучка, нас бы влёт, как куропаток.

— Надо сваливать, — неожиданно добавил он, удивлённо уставившимся на него друзьям. — Похоже, эти девицы, из каравана, нашли наш костёр. И, каким то образом, вышли на наш след.

— Хорошо, если не так, и если это какая-то одиночка, — оборвал он попытавшуюся возразить Маню. — А если, она из каравана, а если, за ней появятся другие. Что? Опять рассчитывать на Димкину мозоль. Сворачиваемся и идём сколько сможем, а там видно будет. Может и отстанут.

На месте схватки пришлось повозиться, убирая все следы гибели амазонки. Сидор прибрал лук со стрелами в туле, штук двадцать, нож, больше похожий на кинжал, пару монет из карманов, шарфик для Мани, пояс и шнурок шерстяной, разноцветный, весёленького такого плетения, длинный и прочный, на случай перевязать что-либо. Больно уж удобен, в качестве жгута, особенно.

Маня его первым же делом и приватизировала. Им, мол, такая штучка ни к чему, а ей в самый раз, а то кисть что-то растянула, надо перевязать, чтоб не болела. Повязала шнурок и напрочь про болящую руку забыла.

От шарфика же шарахнулась как чёрт от ладана. Хватит, мол, с нас таких повязок на шею. Вон вы повесили себе цепки, так теперь снять не можете.

Вечером следующего же дня, когда, отмахали по лесам не один десяток километров, и появилась уверенность, что всё обошлось, утроили ночёвку, уже старательно маскируясь и не устраивая кострища посреди поляны. Немного освободившись, решили попробовать пострелять из лука. Надо было определить на практике, кому он пригоден, и кто им будет пользоваться.

Маня, даже не натянула, а Димон, сразу отказался.

— Хватит с меня и арбалета, — заметил Димон, повертев в руках лук амазонки.

— Да, — восхищённо протянул он, — настоящее произведение искусства. Такой бы на ковёр, да на стену. Где-нибудь над кроватью. Нет, ребята, с меня хватит и арбалета.

— Ничего ты не понимаешь, — возмутился Сидор. — Какой ковёр, какая стена, — возмущённо потряс он луком перед носом Димона. — Это боевое оружие и использовать его надо в бою, а не на стену вешать.

— Смотри как надо, — ухмыльнулся он, натягивая лук.

— Ну? И как надо? — насмешливо поинтересовался Димон, глядя на полу натянутый лук и на лицо Сидора, красное от прилившейся крови.

— А, мать твою, чего под руку каркаешь, — орал Сидор на смеющегося Димона, тряся рассечёнными до крови пальцами. — Хорошо, что слабо натянул, а то бы вообще пальцы отсёк этой тетивой.

— Нет, — покачал головой Сидор, — это не для меня. Ну его нахрен. Держи, Маня, — протянул он лук с колчаном Маше, — упакуй подальше, чтоб я его не видал, да и носи, пока куда не пристроим, а то у нас уже и места нет.

Озёрный край.*

Дальше уже шли, сторожась, аккуратно обходя открытые поляны и настороженно ловя каждый звук.

В какой-то из очередных дней пути, слившихся в однообразную череду, неожиданно вышли на огромные открытые просторы с частыми живописными перелесками, где нежданно наткнулись на большую и разветвлённую систему из множества озёр, соединённых между собой полуразрушенной сетью каналов и проток, полузаросших камышом и рогозом.

Очарованные красотой этого места, решили остановиться на днёвку и искупаться, больно уж место оказалось укромное. Сидор с Димоном, накупавшись вволю, развалились позагорать на солнышке и лениво наблюдали за Маней, закатавшей штаны и что-то увлечённо высматривающей в камышах.

— Дима, Сидор, — услышали они придушенный голос Маши, — быстрее сюда. Что я вам покажу, — торжествующе кричала Маня полузадушенным голосом.

— Что ты можешь показать такого, что я ещё не видал, — насмешливо проворчал Димон, лениво подходя к Маше и вытирая рубашкой мокрые после купания волосы.

— Не фига себе, — раздался у него над ухом восторженный вопль Сидора. — Это что же такое?

— Это раки! — торжествующе, шёпотом заорала Маня. — Это гигантские раки, что-то, подобное то ли омарам, то ли лангустам, — захлёбываясь словами, шёпотом орала Маня, судорожно тормоша ошалевшего от такого напора Димона. — Я о них от подруги своей слышала. Ну, той, что вышла здесь замуж, — пояснила она ребятам, удивлённо таращившим на неё глаза. — Они очень ценные и редкие. Встречаются только в редких озёрах, где-то на правобережье Лонгары. Вкус, — Маня закатила в экстазе глаза, — изумительный.

— Нам дико повезло, — немного успокоившись, продолжила она. — Мы нашли одно из таких озёр.

— За ними, — продолжала Маня, — даже, из государств Западного побережья, а то и вообще из-за моря, снаряжают специальные экспедиции и поставляют к столу тамошних баронов, герцогов, да князей. Говорят, что даже Сам, Император Ящеров, не чужд этому деликатесу.

— Как же мы их ловить то будем, — озадаченно посмотрел Сидор на растерянно хлопающего глазами Димона. — Тут не то, что мы их. Как бы они нас, не съели.

— Да это же крокодилы какие-то, — ошарашенно пробормотал Димон, наблюдая за гигантским раком, лениво передвигающим клешнями. — Да в нём же метр целый будет, если не больше, — обречённо проговорил он, безнадёжно смотря на этот деликатес.

— Больше, — мрачно заметил Сидор, осторожно выбираясь на берег. — То, что я видел, никак не меньше полутора метров будет. Даже учитывая увеличивающую способность толщи воды.

— Подумаешь метр, — презрительно бросила Маня, осторожно выбираясь на сушу. — Они мирные. По крайней мере, так говорят, — независимо подчеркнула она.

— И вообще, — возмутилась Маня, — я вам раков нашла? Нашла. Будьте любезны, мне их приготовить. Сами обещали меня постоянно раками кормить. Так вот теперь и выполняйте собственные обещания.

— Ты что-нибудь помнишь? — вопросительно взглянул Димон на Сидора. — Чтобы мы? Да что-то, кому-либо, обещали?!

— Не верю, — подтвердил и Сидор. — Я, конечно, не Станиславский, но не верю!

— Ну, мальчики, — заюлила Маня, — ну что вы придираетесь ко всяким мелочам. Сказал, не сказал. Какая разница. Главное, раков хочется.

— А где ты, собственно, раков видела? — мрачно поинтересовался у неё Димон.

— Это, не раки, — подтвердил Сидор. Это, крокодилы. Ма-а-ленькие такие, всего то чуть более метра, но крокодилы.

— Этими клешнями, — мрачно добавил Димон, — можно стальной прут, пятнадцати миллиметровый, перекусить, а мне, мои целые части бренного тела дороги.

— И мне тоже, — подтвердил Сидор. — Именно своей целостностью.

— Не видать тебе раков, Маня, — вздохнул Димон, — как собственных ушей.

— Может поменьше поискать, — заискивающе заглядывая им в глаза, стала ныть Маня. — Ну не все же они такие мастодонты.

— Ну, если только поменьше, — с сомнением покачав головой, неохотно согласился Сидор.

Затратив ещё не менее часа на шуршание по камышам, от чего категорически отказались Сидор с Димоном, Маня, с торжествующим воплем позвала их к себе. Осторожно и неохотно приблизившись, Сидор с Димоном с облегчением увидели, что то, что на этот раз нашла торжествующая Маня вполне для ловли пригодно.

Это была стая всё тех же гигантских раков, но значительно более мелких размеров, не более полуметра. Посмотрев на нетерпеливо подпрыгивающую Маню, как на идиотку, Сидор с Димоном, вооружившись палкой с рогулькой на конце, обречённо полезли в воду.

Слава богу, что эти раки, действительно, были довольно мирными существами, иначе нашим доморощенным ловцам, здорово бы не поздоровилось. Хоть и только полуметровые, но схваченные за спину, они махали хвостом с такой силой, что мгновенно вырывались из рук и жестоко кусали за всё, за что только могли ухватиться.

Одному человеку, справиться даже с единственным раком, было совершенно невозможно. Пришлось действовать вдвоём. Один, прижимал рогулькой рака к земле, а другой в это время заводил ему под хвост петлю из шёлкового шнурка, снятого с убитой амазонки. Заведя петлю под хвост, её затягивали и выбрасывали рака на берег, где повизгивающая от счастья Маня, пританцовывая, накалывала их на свою саблю. И дело пошло. Не прошло и часа, как ребята наловили добрых пару десятков гигантских раков. Этого было более чем достаточно для устройства дегустации.

Расчленив их на части, запустили Маню на готовку деликатеса.

— Вот теперь я понимаю, за что такие большие деньги платят, — тяжело вздохнула Маня, высасывая очередную клешню. — Один такой рак, подняла Маня за клешню полуметрового красавца, — то ли один, то ли два золотых потянет.

— Где потянет, — насмешливо спросил Димон. — Здесь, у нас в брюхе или где-то там?

— Там, конечно, — обречённо вздохнув, ответила Маня.

— А что, ребята? — загорелась Маня. — Давайте раков наловим, и в город поставим. По дешёвке, ну, хотя бы, по пол золотого. Тут их море, — ткнула она пальцев в шевелящиеся заросли тростника. — Голыми руками хоть тонну наловить можно.

— Можно то можно, — вздохнул Сидор, разглядывая покусанные пальцы, — да как тащить будем. И куда? До ближайшего города ещё, если, конечно, карта не врёт, дней пять — шесть идти.

— А там куда? — спросил он Маню. — Где продать? Кому продать? Ты хоть понимаешь, что такие дела с кондачка не решаются. Вот потом, как вернёмся, организуем сюда экспедицию. Наловим раков, да не просто на рынке в городке продадим, а заранее договоримся о том, что их у нас купят. И купят столько, сколько мы принесём. Вот на таких условиях можно дело устраивать, а так, как ты говоришь, — безнадёжно махнул Сидор рукой. Ать, хвать, наловим. В крапиву завернём, — кивнул он на заросли крапивы у соседних бугров, — в городе продадим.

— Щаз! — насмешливо заключил он. — А вот возьмут и не купят. Из вредности, хотя бы. Ты думаешь, сбыт и покупка такого дорогого товара, не контролируется? Ага! Щаз! Размечталась! Не-е-е. Это дело надо заранее обмозговать и тщательно подготовить.

— Если Совет планирует поднимать хозяйство, то он нам в этом деле пойдёт на встречу, и поможет. И с экспедицией, и со сбытом, — включился в обсуждение Димон, высасывая остатки мяса из последней клешни.

— Ну, братцы, — восхищённо заметил он, — такого я ещё не едал. Правда, омаров, я тоже не едал. Да и лангустов не едал. Но с теми же креветками, или даже с земными раками не сравнить. Эх! — потянулся Димон, — а неплохо бы здесь иметь рачью ферму. Земли здесь ничьи, а доход с этих озёр велик зело будет. Да, и до берега Лонгары не так уж далеко. Жалко только, — сожалеючи покачал он головой, — что, без помощи и участия Совета, одним, не справиться. Разве что только так, наскоками. Урвал и в кусты.

— Причём в прямом смысле слова, в кусты, — поддержал его Сидор, — ибо народу тут по округе разного много бродит, приходится прятаться. Взять, к примеру, ту же амазонку с луком. Если бы не Димкина мозоль, не видать бы нам этих раков, как своих ушей. И вообще, ничего не видать.

— А что? — оживившись, начал он дальше развивать эту тему, — Бухту, где нас высадили амазонки, мы прекрасно запомнили. Дорогу помним, как свои пять пальцев. Хоть с закрытыми глазами пройдём. А почему бы и нет? — заключил он.

— Ладно, — махнул рукой Димон, — поели, а теперь пошли место под лагерь искать. Вечер уж, надо бы и местечко поукромнее найти, а то у меня эта амазонка до сих пор тошноту вызывает.

Неторопливо собравшись, пошли вокруг озера с раками, подыскать место для лагеря, поукромнее. Нашли в глухой рощице, на возвышенности, недалеко от другого озера, чуть поменьше размерами. Хоть и не рядом с первым озером, да и за водой для котла далековато бежать, но очень уж место укромное.

Танки на дне.*

Тёплое летнее утро, воздух, напоённый ароматами, характерными только для первых дней наступившего лета, когда ещё пахнет свежестью молодая листва, а от земли тянет стылой сыростью, всё это настроило компанию на благодушный лад. Покой и умиротворение, разлитые в воздухе навевали мысли о чём-то вечном, прям как на кладбище. Тьфу, ты, прости господи.

Решили, что провались оно всё пропадом: и деньги эти, обещанные за профессора, и профессор, сгинувший неизвестно где, и их обязательства по его нахождению и доставке, и всё, всё, всё. А они будут отдыхать. Такого благолепия, такой благодати, может уже никогда в жизни они и не найдут и упускать возможность провести пару — тройку дней на этом курорте, может только идиот. Поэтому, с утра никто никуда не спешил. Все дружно ленились.

Понежившись на утреннем солнышке, пока оно ещё не начало припекать, сходили на рачье озеро, наловили ещё с пару десятков рачков. Позавтракав деликатесом и поспав до обеда, решили сходить искупаться в озеро, рядом с которым остановились.

Первым в воду полез Сидор. Обленившийся Димон, развалясь на прогретом бугорке, покрытом свежей зелёной травкой, отказался лезть в воду, мотивируя это необходимостью охранять периметр, и тут же захрапел, прикрыв голову полотенцем.

Покачав неодобрительно головой, Сидор, раздевшись, осторожно окунулся в воду, предварительно осмотрев всё у себя под ногами, на предмет наличия ещё каких-нибудь гигантских раков. Впечатление, произведённое на них этими монстрами, похоже, навеки настроило его не расслабляться в воде.

Вода была, не смотря на довольно раннее ещё время, как парное молоко. Озерцо оказалось довольно мелководное и хорошо прогревалось. Накупавшись вдоволь, Сидор устроился уютно полежать на воде, раскинув руки и ноги в стороны, но не освоенное толком с детства искусство, никак ему не давалось. Постоянно что-то перевешивало, погружая его в воду. То голова, скрывалась под водой, то жопа, проваливалась куда-то вниз. Нахлебавшись воды, Сидор плюнул на лежание на спине и переключился на то, что у него получалось хорошо — лежать в воде на брюхе. Правда, тут уж приходилось хоть изредка подымать голову из воды и вдыхать воздух. Всё-таки он был не ихтиандр. Устроившись уютно на поверхности воды, Сидор, и широко раскрыв под водой глаза, он стал рассматривать водных обитателей, снующих прямо под ним по близкому дну. Всё-таки глубина водоёма, не превышающая двух — трёх метров, открывала великолепные перспективы по наблюдению за всякой живностью, в изобилии сновавшей среди донной растительности. Были здесь даже и пресловутые раки, правда, каких-то мелких размеров, не более пары десятков сантиметров. Сидор, матёрый рачий охотник, с презрением наблюдал за снующими там и сям мелкими рачьими обитателями, скептически оценивая их гастрономические свойства. Неожиданно, его внимание привлёк какой-то явно инородный предмет, вырисовывающийся на дне. Присмотревшись повнимательней, и, не выдержав любопытства, нырнув поближе, Сидор с ужасом увидал, что на дне, полупогрузившись в донный ил, весь облепленный ракушками и донной травой, возвышался танк.

Бляха муха, это был Т-34. Родной, до боли знакомый, легко узнаваемый советский танк, времён второй мировой войны. Только вот пушка у него была какая-то несерьёзная, маленькая, наверное, первого периода войны, да в боку зияла огромная дырища, сквозь которую свободно шныряли туда — сюда разные мелкие водные обитатели.

Бросившись немедленно на берег, Сидор яростно растормошил уснувшего Димон и погнал его в воду, проорав на ухо, что он танк нашёл.

Хлопая с пересыпу глазами и не соображая ничего после сна, Димон полез в воду, недовольно ворча, что только таким идиотам, как Вехтор, может привидеться на чужой планете советский танк. Сидор остался на берегу, отогреваться на солнце, поскольку явно перекупался и теперь дрожал мелкой дрожью, никак не согреясь.

Нанырявшись вволю, Димон вылез на берег и ехидно ему заявил, что никакого советского танка он там не видел, наверное, ему показалось.

— Да ты что, — возмутился Сидор, я же тебе точно место показал.

— Нет там советского танка, — набычив голову, возразил Димон. — Вот немецкий там есть, — ехидно заметил он. — А советского нет, — ткнул он пальцем в Сидора. — Ты совершенно не разбираешься в технике.

— Мальчики, о чём спор? — неожиданно раздался возле них голос Маши, незаметно подошедшей к увлёкшимся спором приятелям.

— Этот придурок, — обвиняюще ткнул Сидор пальцев в Димона, — не может отличить советский танк от немецкого.

— Сам придурок, — возмутился Димон. — Тебе говорят, что там немецкий танк, значит там немецкий танк.

— Стоп, стоп, стоп, — перебила его Маня. — Какой танк, где вы тут танки видели? Вы чего, ребята, а солнце перегрелись?

— Там! — в один голос заорали Димон с Сидором, указывая рукой на середину озера.

— Там вода, — постучала Маня, как она думала, по пустым головам приятелей, — там озеро. Там, если и есть чего, то только рыба, ну, может быть, ещё раки.

— Тебе, Маня, раки весь белый свет застили, — скептически заметил ей Димон. — Иди ка и нырни, вон туда, — указал он рукой на середину озера.

— А потом она скажет, какой это танк, — заявил Димон Сидору. — Немецкий, или советский.

— Во, во, — обрадовался Сидор, — пускай скажет. Пускай скажет.

— Маня, — раздражённо заметил он подруге, — тебя долго ждать? Тебя же попросили. Иди и нырни.

— Я тебе сейчас нырну, палкой по башке, — угрожающе процедила Маня, оглядывая местность в поисках заявленного инструмента.

— Да ладно, Маня, не злись, — примирительно проговорил Димон. — Правда, чего тебе стоит? Ну нырни ты разок, пожалуйста, рассуди наш спор. А то вот этот, — ткнул он пальцем в Сидора, — совсем одурел, не может отличить советского танка от немецкого.

— Да какие танки, в конце то концов, — разозлилась не на шутку Маня.

— Да в озере, на дне, танк стоит, — заорали в один голос Сидор с Димоном.

— Немецкий, — заорал Димон на Сидора,

— Нет, советский, — заорал в ответ Сидор.

— Ладно, — махнула рукой Маня, — чего глупых мужиков спрашивала. Придётся плыть, — вздохнула она, направляясь к кустикам, за которыми разделась и нырнула в воду.

— Ох, — ахнула Маня, — благодать то какая.

— Ты не отвлекайся, не отвлекайся, — одёрнули её мужики, — плыви куда сказано и выдай ответ.

— Нет, — покрутила головой Маня, — с вами по хорошему нельзя. Ну погодите, вылезу, отомщу.

— Отомсти, отомсти, — поторопил её Димон.

— Ну что? — Заорал он вынырнувшей Мане. — Видала? Какой танк, немецкий?

— Там пушка! — закричала, отплёвываясь от воды, Маня. — Старая! Века шестнадцатого, а может и девятнадцатого. Я в них не разбираюсь.

— Абалдеть! — уставились друг на друга приятели. — Ещё и пушка.

— Здесь что? — недоумевающе спросил Сидор. — Свалка истории?

— Ты голова, ты и думай, — лихорадочно заметил Димон, скидывая штаны и бросаясь голышом в воду, — а я поплыл, посмотрю.

— Э, — возмутился Сидор, — меня, что? На берегу бросать? Не позволю! — заорал он, сбрасывая штаны и бросаясь вдогонку за Димоном.

Где-то, через час интенсивного ныряния, прочесав, практически всю поверхность озера, они выяснили, что на дне находится целый склад военного снаряжения, начиная от подбитых танков, времён второй мировой войны, до пушек, вместе с лафетами и зарядными ящиками. Всего там было навалом. Создавалось такое впечатление, что это была свалка, куда свалили всё битое оружие, начиная, века так с шестнадцатого и до двадцатого, включительно. Может, там были и более ранние образцы вооружения, но они их не нашли. Но и двух танков, советского Т-34 и немецкого Т-4, им, вкупе с десятком разнокалиберных орудий разных эпох, вполне было достаточно.

— Там, наверное, целая батарея со сломанными колёсами, — проговорила Маня, прыгая на одной ноге и вытряхивая из ушей воду, — наверное наполеоновского времени. Я такие по фильму помню, про гусарскую балладу.

— Ахренеть, — крутил головой Сидор, отфыркиваясь от попавшей в уши воды. — Там же пушки. Настоящие. Старые, века шестнадцатого, а может и девятнадцатого, мы такие же, как-то в одном монастыре со дна пруда подымали.

— Ну и как они туда попали, — заинтересовался Димон.

— А кто его знает, — пожал плечами мокрый Сидор, вытираясь рубашкой. — Может, при штурме поляки утопили, они как раз с того берега наступали, где-то в году шестьсот десятом, может, французы бросили, когда бежали из Москвы в восемьсот двенадцатом году, а может, и наши утопили, когда в сорок первом от немца драпали. Чтоб не досталось, значит, — усмехнувшись, пояснил он.

— Так шестнадцатого или девятнадцатого, — заинтересованно попыталась уточнить Маня.

— А тебе не всё равно, — насмешливо заметил ей Димон. — Един хрен, нам их оттуда не поднять. Да и нахрена они нам здесь здались. Что? — насмешливо спросил он Маню. — Музей собралась открыть?

— Не, — возразила Маня. — Я просто думаю, что рядом ещё одно озеро, а что там может быть?

— А что? — бросил вытирать волосы Сидор. — А давай проверим. Всё одно уже мокрые. Чего ещё раз не искупаться? Пошли? — обратился он к задумавшемуся Димону.

— Пошли, — передёрнул тот плечами. — Глядишь, ещё чего-нибудь найдём.

Маня, подхватив свои вещи, и до конца не одеваясь, бросилась к видневшемуся в отдалении ещё одному озерцу, по площади немного превышающему этот и располагавшемуся у подножия каких-то холмов, полузаросших здоровущими соснами.

— Красота! Удивительная, — заметил Сидор, — кивая на сосны.

— Да, — сожалеючи вздохнул Димон, — сюда бы какого-нибудь Шишкина. Или Поленова.

— Вот где надо бы жить, — вздохнул Сидор, — а не в этом городке, где мы, сдуру, полтора месяца горбатились.

— Ну и кто нам мешает, — аж остановившись, неожиданно спросил его Димон. — Что нас там держит? Сотка, что ли эта, сраная?

— Правильно мыслишь, — разулыбался Сидор, — только пойдём, сначала поныряем, а то Маша нам скоро тут всю живность распугает, — кивнул он на барахтающуюся в воде Маню.

— А я батарею нашла, — прокричала из воды Маня, яростно отфыркиваясь. — Зенитки, штуки четыре. А снарядов то, снарядов. Горы! — восторженно орала она, стоящим на берегу приятелям.

— Ну, снаряды то, положим, уже скисли все, — глубокомысленно заметил Димон, почесав голову. Я по прошлому опыту знаю, что если снаряд долго в воде пробыл, то может и не взорваться.

— А взрывать то его зачем, — удивился Сидор. — Ты, что? Вздумал из пушки пострелять?

— Ну да! Ещё чего! Я что, больной, что ли? Ещё взорвёшься, — возмутился Димон. — Это я на тот случай, если нам надо будет мину, где устроить, а то, можно и взрывчатку вытопить. Капсюли то, проржавели поди давно, а вот тротил, в дело пойдёт.

— Нет, Димон, — возразил ему Сидор. Это ты брось. Мало ли, сколько времени они тут пролежали. Сгнили поди все. Ещё рванёт, что тогда мы без тебя тут делать будем. Пусть этим кузнецы всякие занимаются. Они с железом работать умеют, они твой тол и вытопят, а с нами, поделятся. Ведь мы же, всё-таки его нашли.

— Это чего вы тут без меня делить собрались? — возмутилась вылезшая из воды Маня. — Это мои снаряды. Не позволю торговать своими находками.

— Ты их ещё достань оттуда, — насмешливо заметил ей Сидор. — А то ещё ничего нет, а ты туда же. Моё.

— Да моё! — агрессивно откликнулась Маня. — Если бедная девушка сама о себе не побеспокоится, то никакие мужики ей ничего не обеспечат.

— Ладно, бедная, — заржал Димон, — раз снаряды твои, то сама их и доставай. Сама и тол выплавляй, сама и продавай потом. И тол, и цветмет, и батарею ту, что здесь на дне валяется, а мы уж, так и быть, раками обойдёмся. Но это уж без тебя.

— Извини, Маня, — развёл руками Сидор, — но это будет по честному. Тебе мёртвое, а нам живое.

— Ну ладно, — махнув рукой, согласился с ошарашенной Маней Димон, — так уж и быть. Дадим мы тебе раков. Двух. Одного на завтрак, другого на ужин.

— Да ладно тебе, двух, — возмутился Сидор. — Трёх! Чтоб и в обед, что-то было. Нельзя же девочку обижать. Ты прям террорист, какой то.

— Ладно, ладно, ладно, — рассмеялась Маня. — Я всё поняла. Делим на троих, по честному.

— Ну вот, — глубокомысленно заметил Димон. — Стоило только девочку прижать….

— А по шее, — угрожающе заметила Маня, покачивая в руке толстый сук, заранее подобранный ею перед этим.

— Может я, конечно, ошибаюсь, — перебил её Сидор, задумчиво разглядывая ближайший холм, — но что-то это мне напоминает.

— Мне лично это напоминает задницу, куда нас высадили амазонки, — мрачно откликнулся Димон, рассматривая из-под руки заинтересовавший Сидора холм.

— Мама дорогая, — ахнула Маня. — Да это же городище.

— А ямы у его подножья явные окопы, — заметил Димон, подымаясь на склон холма.

— А вот и блиндаж, — заметил он, подойдя поближе и рассматривая провалившуюся внутрь невысокую насыпь.

— А это что? — кивнула подошедшая Маня на полузасыпанные канавки. — Траншеи, что ли?

— А ведь это плотина, — заметил Сидор, разглядывая, что-то у подножия холма. — А озеро наше, не озеро, а пруд.

— Пруд, не пруд, какая разница, — бросил Димон, присаживаясь на полуразрушенную каменную кладку. — Ты посмотри, какой камень, — похлопал он ладонью по развалинам, на которых сидел.

— Да, — задумчиво протянул Сидор, — это строили явно задолго до появления здесь окопов.

— Тогда же, видать, и разрушили, — заметила Маня, ковырнув ногой, выкатившийся из-под осыпавшейся кладки череп.

— Ты осторожнее, — вскочил Димон с полуразрушенной стены, на которой он было устроился. — Здесь всё на ладан дышит, а ты стены ковыряешь. Пошли отсюда, а то ещё завалится, — покосился он на соседний проём городских ворот, держащийся на честном слове.

Осторожно спустившись с полуразрушенной городской стены, на которой они неосмотрительно устроились, отправились обратно в лагерь, обсуждая по дороге радужные перспективы, открывающиеся перед ними, как владельцами столь больших запасов цветного металла от снарядов, да ещё и возможного запаса тола, который, правда, ещё предстояло выплавить.

— Жалко уже вечер, — заметил Димон, а то бы полазили по развалинам. Может, чего и нашли.

— Завтра полазаем, — согласился с ним Сидор. — Может, действительно, что-то и найдём.

Рвы с костями.*

На следующее утро, вскочив от нетерпения, ни свет, ни заря, вся компания, перекусив поднадоевшими уже раками, быстро помчалась в найденное городище.

Ожидания их на находки полностью оправдались. Правда, в город они не полезли, справедливо опасаясь обрушения еле держащихся вертикально стен домов и сооружений. Да и городок был так себе, площадью не больше пары гектаров, что там можно было найти. А вот склоны холма, по всему периметру городища, были просто усыпаны остатками траншей и развалинами блиндажей, полу заросшими мелким колючим кустарником. Везде валялись останки разбитого оружия и воинской амуниции, как советского, так и немецкого, явно периода той прошедшей войны. Однако, никаких следов погибшего воинства нигде не было видно. Ни скелетов, ни черепов, ничего, подобного тому, что вытащила из крепостной стены Маня, нигде не было видно.

— И-эх, — расстроенно проговорил Димон. — Покопаться бы! Такого нарыть можно. Куда там Мясной Бор.

— Да, уж, — осуждающе пробормотал Сидор, осматривая полуоплывшие холмики, явные могилки, уже за давностью лет, практически в рельефе не читаемые. — Ты у нас давний гробокопатель.

— Зачем же покойников беспокоить? — удивился Димон. — Здесь и окопов полно, да и блиндажей всяких, некопаных, несчитано будет.

— Эй, — негромким голосом, неожиданно позвала их Маня. — Кажется, я нашла тех, кто здесь воевал.

Подойдя к Мане, застывшей на краю ближайшего оврага, начинавшегося практически сразу от крепостной стены, потрясенные друзья с ужасом могли рассмотреть огромные валы костей, засыпавших, чуть ли не доверху весь широченный овраг.

— Такое впечатление, что его кто-то жевал, — задумчиво проговорил Димон, вертя в руках огромную берцовую кость.

— Похоже, ты прав, — согласился Сидор, вертя в руках другую кость, с явными следами зубов. — Однако здесь и зверьё, — опасливо заметил он, разглядывая длинные и глубокие ямки на кости.

— Кто же их всех сюда свалил, — полюбопытствовала Маня, равнодушно отбросив валявшийся под ногами череп.

— Да уж, — задумчиво протянул Сидор. — Как то это не по христиански. Не похоже это, ни на наших, ни на немцев.

— А это что такое, — удивился Димон. Наступив на какую-то ржавую коробку. — Ба, — воскликнул он, — да это же патроны. Наши, — заметил он, повертев в руках патрон, — а это диск для ППШ. Сам проржавел, а патроны, как новенькие, — заметил он, набивая ими карманы.

— Ты думаешь, они будут стрелять? — скептически спросил Сидор, набивающего карманы Димона.

— Может да, может, нет, — откликнулся тот, — проверить надо. Обычно каждый второй точно выстрелить может.

— Пошли ка отсюда, — одёрнула их Маня. — Что-то мне нехорошо от этого вида.

Спустившись вниз на равнину и отойдя подальше от места чудовищного побоища, только тогда они смогли что-то связно обсудить, но так и не пришли к единому мнению. Откуда здесь могло появиться такое множество человеческих костей, было совершенно непонятно.

Решив попристальнее присмотреться к местности, с удивлением обнаружили, что этот край оказался ранее густо заселённым. Им постоянно встречались останки фундаментов домов, заплывшие рвы небольших крепостей и остатки полуразрушенных стен, практически срытых до основания. Постоянно встречались следы расчищенных полей, прудов и спрямлённых русел ручьёв и проток между озёр. Но сейчас в этих местах не было никого. Абсолютно.

— Что-то это всё мне не нравится, — мрачно заметил Сидор, вертя в руках очередной найденный ствол от советского ППШ, рассыпающийся у него в руках от ржавчины.

— Пошли ка в лагерь, — заметила устало Маня. — Ничего то мы здесь нового не найдём. Только вымотались как собаки.

И усталая компания отправилась обратно в лагерь, уже не обращая внимания на постоянно встречающиеся по пути материальные останки бывшей здесь когда-то богатой цивилизации.

Утром встали все какие-то помятые и не выспавшиеся.

— Что-то мне дрянь всякая снилась, — мрачно поделилась своей бедой Маня, потирая покрасневшие от недосыпу глаза и душераздирающе зевая.

— Как глаза закрою, так призрак какой-то является. Слезь, говорит, с моей могилы. Только снова глаза закрываю, он заново. Слезь, говорит с моей могилы. И так всю ночь. Бред какой-то.

— А на кого он похож? — настороженно спросил Сидор.

— Да, по виду, вылитый Ганс. В каске, в сапогах своих фирменных, да с винтовкой в руке. Стоит, гад, в классической такой позе, с засученными рукавами, в немецкой форме, да ещё с горящей сигаретой. Даже запах дыма почувствовала, — пожаловалась Маня.

— И чего ему надо было, — мрачно поинтересовался Сидор.

— Да, просил похоронить его и отпеть, — ответила Маня. — Я его, так растерянно, спрашиваю: 'А где же мы тебе тут попа твоего найдём?'. А он, гад, отвечает, что можно и православного, такие у вас должны быть, чай недавно из обжитых мест, а ему всё равно какого попа, лишь бы отпели, покою дали. Вот и приведите, а то, мол, житья не дам вам на этом месте.

— А, — облегчённо вздохнул Сидор. — А у меня наш был. В обмотках, — почему-то уточнил он.

— А у меня, вообще, француз, какой-то, — заметил мрачный и то же не выспавшийся Димон. — И по русски, гад, лопочет: 'Ты спишь на моей могиле. Ты спишь на моей могиле'.

— Как такое возможно? — обратился он к Сидору.

— Кабы я знал.

— А чего тут знать, — заметила Маня. — Если призрак по ночам пристаёт, то значит, ты действительно спишь на его могиле.

— Тогда придётся место менять, — сожалеючи заметил Сидор, окидывая взглядом благоустроенный за пару дней лагерь. — Призрак привязан к месту своего упокоения, и никуда от него не уйдёт, так что особо бояться нечего. Уйдём и забудем. Где мы ему тут попа найдём.

Позавтракав напоследок на этом месте, быстро собрали вещи и перенесли лагерь подальше и от места боёв и от старых поселений. Для нового лагеря выбрали место ещё более укромное и красивое, на берегу неширокой протоки, соединяющий два маленьких, очаровательных озерка. На этом месте настоял Димон, заявивший, что здесь хорошо должен брать хариус, любящий подобные места.

— Я уже от твоих раков, — заявил он Мане, — сам скоро панцирем покроюсь. У меня эти раки, — схватил он себя за шею, — уже поперёк горла стоят. Рыбки хочу. Деликатесной, — обвиняюще уставился он на скуксившуюся Маню.

— Ладно, — тяжело вздохнула Маня, — будет тебе деликатес. Прям как на море.

— Это как это, — оживился Димон. — У нас что здесь, осьминоги водятся.

— Иди уж, — отмахнулась от него Маня, — на свою рыбалку, — уточнила она. — И чтоб без хариуса мне, не возвращался, — прокричала она в спину побежавшего к ручью Димона. — А я уж тут займусь, — проворчала она себе под нос.

Жемчуг.*

Вспомнив свои былые кулинарные изыски, Маня решила побаловать народ новым блюдом, запомнившимся ей после поездки в Испанию.

Набрав в ручье ракушек, внешне похожих на мидий, предварительно прогнав с этого места, недовольно заворчавшего Димона, она решила устроить ребятам блюдо под названием 'поэлья'. Из морепродуктов, или как она уточнила Сидору, скептически за ней наблюдавшему, точнее, как она заметила, из реко — или озёро- продуктов.

Взяла ещё оставшихся раков, отмахнувшись от возмущённо заворчавшего Димона, к тому времени уже вернувшегося с богатым уловом, отварила рыбки всякой и разной, начистила мидий и заправила всё рисом из их стратегического запаса. Причём, мидий наловчилась чистить одной ложкой. Одним движением руки, раз, и готово, мидия в блюде.

— Маня, — мечтательно закатив глаза и принюхиваясь к разлившимся по округе очаровательным ароматам, проговорил Димон, — Ну почему я на тебе не женился?

— Раньше думать надо было, — ехидно заметила Маня. — А теперь нечего подлизываться.

— Или вот ты, Сидор, — продолжал развивать Димон животрепещущую тему. — Почему ты на Мане не женился? Я бы в гости к вам ходил, столоваться.

— Нет уж, — возмутился Сидор, представив на миг этого прожору за столом. — Да тебя ни один бюджет не выдержит.

— Вы за своими мечтами, сейчас без обеда останетесь, — насмешливо заметила Маня, покачивая половником. — Лучше бы сбегали, воды на чай принесли, я тут травки всякой разной набрала, а то уж брусничный лист надоел совсем.

— Да, Маня, — нечленораздельно пробормотал набитым ртом Димон, — повезёт тому мужику, за кого ты замуж выйдешь.

— Это же надо, — обратился он к Сидору. — На пустом месте, такое блюдо смайстрячить. А, чёрт, — заорал он, заскрипев зубами. — Маня! Я из-за тебя зуб сломал, — выплюнул он что-то белое на ладонь.

— Что-то у тебя больно зубы белые, — недоверчиво заметил Сидор, посмотрев на жёлтые от табака зубы Димона. — Да и круглый он какой-то, — добавил он, рассматривая обломки чего-то белого.

— Бли-и-ин, — замычал он, захрустев чем-то на зубах. — Маня, ты нас совсем без зубов решила оставить? Учти, здесь стоматологов нет. Сломаем, что делать будем? — промычал он, выплёвывая на траву что-то белое.

— Ого! — воскликнул Димон. — И у тебя то же самое.

— Маня, ты что, бусы в кашу уронила, или камней, в поэлью твою грёбанную, насыпала? — завопили оба в один голос.

Вот тут Маня разобиделась всерьёз, не ценят, мол, и обижают. Я к ним со всей душой. Со словами и без слов. А они…

— Ты погоди Маня причитать, — оборвал её Сидор, выковыривая из 'поэльи' очередной кругляш. — Ты нам правду скажи, бусы в кашу бросала?

— Какие бусы, — возмутилась Маня. — Где ты у меня бусы видел?

— А это тогда что? — Димон обвиняюще ткнул ей под нос ладонь с горстью круглых камешков, выковырянных им из каши.

— Мамочка моя, — ахнула Маня. — Да это же жемчуг.

— От именно! — возмущённо заметил Сидор. — Жемчуг! Ты свои бусы сыпешь, куда не попадя, а мы потом зубы ломаем. Ты глянь, сколько его здесь, — обвиняюще ткнул он пальцем в большую горсть жемчуга, разбросанного им по траве.

— Сидор, скотина, — чуть не заплакала от расстройства Маня. — Да, нету у меня никаких бус.

— А жемчуг, откуда, — заорал на неё Димон.

— А я почём знаю, — заорала в ответ разозлённая Маня.

— Ха, — закричал от берега ручья Сидор, — идите ка сюда! Что я вам покажу!

Заинтригованная компания столпилась возле Сидора, ковырявшегося в это время в скорлупках, оставшихся после Маниного приготовления 'поэльи'.

— Бог ты мой, — зачарованно прошептала Маня, — да это же жемчужницы. Самые настоящие.

— Во, во, — насмешливо заметил Димон, выковыривая из раковины жемчужину, — а ты их в суп.

— В поэлью, Дима, в поэлью, — уточнил Сидор. Суп, это что, мелочь, а вот поэлья, — мечтательно закатил он глаза. — С жемчугом, — ехидно добавил он. — Помирать буду, а не забуду. Такого дорогого блюда, я в жизни не едал.

— А ведь до революции, — задумчиво проговорил Димон, катая на ладони жемчужину, — в России были целые реки, из которых добывался особый, речной жемчуг. Существовали даже такие промыслы по добыче этого жемчуга. Может быть и здесь так?

— А ну ка, проверим, — стал закатывать он свои брючины.

Следующие полчаса они таскали из воды раковины, а наловчившаяся уже Маня вскрывала их. И в каждой второй, если не в каждой первой, какая-нибудь жемчужинка да была. Где больше, где меньше, но все одинаково круглые, ровные, высшего качества. Маня только ахала, аккуратно складывая их в горстку. Бросили этим заниматься только тогда, когда стало совсем уже ничего под водой не видно. Решили вернуться к жемчужному промыслу завтра с утра. А пока пошли к костру разбирать богатую добычу,

ибо опять, как-то незаметно, вечер наступил. Надо было на ночь устраиваться, да и поесть чего-нибудь не мешало бы, а то за этой жемчужной лихорадкой, совсем без еды целый день провели.

Назавтра, поднявшись ни свет, ни заря, весь божий день потрошили раковины. Напали на место, где они гирляндами висели, прямо друг на друге. На дно не встанешь, ковёр целый. Красотища. Маня только ахала. Она то, как оказалось, всё с краю таскала, по чуть, чуть, и думала, что это всё что тут есть. А их тут! Мо-оре!

Хоть и изредка, но попадались и раковины заметно большего размера, чем обычно. На пробу вскрыли пару таких раковин. Вскрыли и ахнули. Там была ЖЕМЧУЖИНА. И не простая, а идеальная! В другой подобной раковине — ещё одна, такая же. Стали ещё вскрывать, там ещё такие же. И ещё, и ещё, и ещё. Набрав, чуть ли не два полных сапога Сидора подобных жемчужин, решили пока остановиться. Надо было разобрать то, что уже наковыряли.

Стали сортировать. Димон, не выдержав нудной работы, опять куда-то отправился, заявив, что пойдёт, рыбки половит, что бы завтра днём не отвлекаться.

— А всё-таки удивительно, — заметил Сидор, любовно рассматривая особенно крупную жемчужину, — почему же здесь никто не живёт. Место то благодатное. Есть всё. Рыба, птица, гигантские раки, жемчуг наконец-то. Ну почему здесь никто не живёт?

— А я знаю почему, — мрачным голосом проговорил Димон, безумной тенью выныривая из темноты. — Завтра, по свету, я вам кое что покажу. Уверяю, вам это не понравится.

— А что? — сварливо заметила Маня. — Сейчас нельзя.

— Сейчас вы все равно ничего не увидите. А до утра ничего не случится. До этого не случалось и сейчас ничего не будет.

Утром, едва только первые проблески света появились среди деревьев, он уже вёл заинтригованных друзей, куда-то в обход дальнего озерка.

— Тут лучше всего пройти будет, — пояснил он Сидору, поинтересовавшемуся, не лучше ли было по левому, более высокому берегу, обойти озеро.

— А вот теперь смотрите, — бросил он, раздвигая кусты на краю какого-то очередного оврага.

Там были кости. Человеческие. Много. Гораздо больше того, что они видели в первом овраге. И это были свежие кости. Не пролежавшие и месяца под солнцем. Чисто обглоданные со следами тех же зубов, что и в прошлый раз.

— Может я, и ошибаюсь, — мрачно проговорил Димон вмиг помрачневшим друзьям. — Но, по моему, это ящеры.

— А здесь у них что? — поинтересовался у него Сидор. — Кормовая база?

— Похоже на то, — ответил Димон, — подымая чисто обглоданную кость. — Свежая, — мрачно заключил он.

— Да тут же уже, сколько лет, никто не живёт, — неверяще уставилась на него Маня.

— Вот и я думаю, — задумался Димон, — откуда здесь они.

— Ты здесь всё осмотрел? — уточнил у него Сидор.

— Откуда. Только на этот овраг наткнулся и сразу обратно.

— А мы костёр не погасили, — задумчиво проговорила Маня. — И там все наши вещи.

— Это ты не погасила, — невозмутимо заметил Димон, — а я его пока ты в кустах возилась, затоптал. Даже водой залил, чтоб дыма не было.

— Давай ка всё тут в округе осмотрим, — предложил Сидор, — а потом решим, что делать будем. А то есть у меня подозрение, что я догадываюсь, кто те кости у города, в овраг свалил.

— Да, — задумчиво протянул Димон, — кажется, я тоже догадываюсь. Больно уж почерк похожий. Значит, — заметил он, — пока наши с немцами воевали, ящеры победителей и съели.

— Похоже на то, — каким-то сиплым и тусклым голосом согласился с ним Сидор.

— Пошли ка, обыщем окрестности, — оборвал его Димон, — больно уж мрачные у меня догадки.

Обыскав все ближайшие перелески, нашли ещё девять подобных ям. Всё! Больше искать было бесполезно, так как и без дополнительных поисков стало окончательно ясно, кто здесь хозяйничал. Это было постоянное место базирования ящеров, где они регулярно поедали народ, добытый в набегах. Все с ужасом смотрели друг на друга, неожиданно поняв, насколько они вели себя беспечно.

Быстро и осторожно вернувшись в лагерь, тут же принялись за уничтожение всех следов своего пребывания. Скрыли старое кострище под новым дёрном. Замаскировали так, чтобы, не то, что ящер, ни одна собака бы не нашла. Лагерь свернули и перенесли на другое место, более укромное, под раскидистой елью, скрывающей своими ветвями всякого, кто под них скроется. Вырыли яму, землю на скатёрку, верхний слой дёрна в сторону, чтобы потом, после приготовления пищи, прикрыть кострище. Приготовили ужин, разлили по мискам. Тут же приготовили чай. Затушили моментом костёр, скрыли его и ушли далеко в сторону, подальше от места кострища, чтобы даже если заметят по дыму, на старом месте, месте костра, никого уже не было. Поели и переночевали уже без костра, на новом месте.

На следующий день опять пошли на добычу жемчуга. Уж больно прибыльное дело, да и никак не могли оторваться, больно уж их это захватило. Но теперь брали только самые большие раковины, где встречаются самые большие жемчужины. Набрали ещё чуть ли не на два рюкзака. Остановились, ибо уже класть некуда, все запасные рюкзаки кончились, а в голых руках много не унесёшь. Да и тяжесть это оказалась, просто неподъёмная, таская этот жемчуг на своём горбу, далеко не уйдёшь. Нести, кстати, уже тоже не в чем.

Снова сходили на рачье озеро и наловили раков, уже на следующий день, в дорогу. Решили завтра отправляться дальше, поскольку собирать жемчуг уже было некуда, да и идти надо. Приготовили раков, чтобы с утра не возиться, заодно и завтрак соорудили. Опять готовили в одном месте, а ели в другом. Скрыли все следы своего кострища. Ночевали опять в другом месте, чтобы даже запаха костра не было.

Собранный жемчуг разделили на две неравные части. Меньшую, отборную, взяли с собой, на всякие нужды, да и прицениться у специалистов, сколько же это может стоить.

Большую, практически три полных рюкзака, припрятали в приметных местах, чтобы потом, при случае, на обратном пути, или специально сюда собравшись, забрать. Место должно было быть где-то на солнце, чтобы не испортился жемчуг, или вершине дерева, бывшее воронье или орлиное гнездо, или же верхняя площадка полуразрушенной башни, что они видели в крепости, или ещё где. Выбрали вершину дерева. Снизу не видно, да и крона густая. Ветви выбрали покрупнее, чтобы выдержали наверняка.

Потом подобрали второе дерево, могучий дуб, ничем, тем не менее, внешне не выделяющийся, но который легко найти. Третью часть клада решили укрыть на вершине виденной неподалёку разрушенной башни. Ни один человек, в здравом уме не полез бы в эти руины, грозящие вот, вот развалиться, однако на поверку вполне устойчивые и готовые простоять ещё хоть сто лет.

Вернуться за жемчугом решили, кровь из носа, до осени, иначе пропадёт зимой, на морозе.

Покидая озёра, решили что, всё-таки надо сюда ещё раз вернуться. Уж больно место хорошее, прибыльное, да и раки, если, правда, с ценой, очень хороший источник дохода. Да и место для крепости практически готово. Ставь тын и всё. Если что, то можно и переждать чей-нибудь набег.

Корзина для переноса раков.

С собой, взяли десяток варенных и пару десятков живых раков, положив их в рюкзаки и переложив крапивой. Решили посмотреть, насколько их хватит, на какое расстояние их можно пешком перенести и как долго они смогут выжить. Ещё не было такой жары как летом, а вечерами вообще прохладно. Для переноски раков сплели короб из ивовых веток, для чего всё-таки заставили Димона сплести три небольшие корзины с крышками, как раз, чтобы можно было удобно их устроить в рюкзаке. Переложив раков крапивой, тщательно закрепили крышки, чтобы, не дай бог, не вылезли по дороге. Больно уж они были кусючие. Корзины были удобны ещё и тем, что позволяли на привалах, при наличии любого ручья, держать их в воде, продлевая ракам жизнь.

Следующий день ничем особым не ознаменовался, если не считать того, что ни свет, ни заря, они сорвались с места, стараясь поскорее покинуть опасные места. Когда, уже в полдень, вдали от озёр, едва разминулись с дозором ящеров на птицах, ещё раз убедились в том, насколько они были беспечны. Только повышенные меры предосторожности, позволили им заранее их заметить, настолько они передвигались неслышно и, в высокой траве, практически невидимо. Только какие-то страусы, используемые ими в качестве ездовых животных, позволяли их замечать издалека.

Какие-то они были мелкие и незначительные, как показалось им. Тем не менее, решили не связываться. Не для войны они в поход отправились, а на поиски профессора. Потом только сообразили, что первая группа ящеров на ездовых птицах, были нечто вроде передового дозора, охраняющего небольшую толпу пленных, человек в десять, бредущую в окружении многочисленной группы больших ящеров, особей не менее двадцати. Это уже были не та мелкота, что передвигалась на страусах. Только ростом они были не менее двух метров, не считая ширины плеч и общей массивности тела.

Стало понятно, что у озёр скоро образуется новая яма с костями людей. Связываться с такими, было смерти подобно. Не те у них силы. Нет ни умения, ни мастерства, да и всех не освободишь. Вроде всё правильно, но остаётся на душе мерзкое чувство, гадливости. И понимаешь, что сделать ничего не можешь, и тоска от того берёт, что ничего не сделал.

Однако тем же вечером у них состоялся примечательный разговор.

— Мы, — рассуждал Сидор, сидя перед костром и переворачивая палочки, со скворчащим на огне, мясом, — не имеем никакого морального права осуждать ящеров за людоедство. Мы, по сути, такие же людоеды, как и они. Ну и что с того, что мы не едим людей реально. Зато мы едим тех же свиней и коров, или вот эту, как её, косуля что ли. И что? У коров нет сознания. Есть. Что? Хочешь сказать, что это тупая, бессловесная скотинка? — обратился он к Димону. — Как бы не так! Есть у них и сознание. Есть, кстати, и речь. Только вот мы, по собственной лени и тупости, не утруждаем себя их пониманием. Легко и удобно считать, что это неодушевлённое существо, а значит и потребить его можно. В виде шашлыка, например, — закруглил Сидор свою речь, помахивая перед лицами компании, нанизанными за прут, ломтиками духовитого мяса. — М-бессловесная-м— протянул он, мечтательно закатив глаза, — манифик.

— Чего? — уставился на него Димон. — Мало того, что кормит нас всякими бреднями, — пожаловался он Мане, — так ещё и жрать не даёт. А ну, подай мне мою порцию, — грозно потребовал он, наблюдая за урчащим от удовольствия Сидором, вгрызающимся в пахучее мясо.

— И мне! — потребовала Маня. — Хватит жрать, то! Совсем совесть потерял. Давай сюда, — требовательно протянула Маня руку за готовым шашлыком. — Ну, живо! Я имею полное право на первую порцию. У меня повышенное слюноотделение, так мне стоматолог сказал. Я, вообще, скоро совсем слюнками захлебнусь. А он рассуждает тут. Тоже мне, нашёлся людовед. Как на охоту идти, так противник убийства бедных животных, а как жрать готовить, так первый.

— А то! — лениво протянул Сидор, благодушно посматривая на нетерпеливо ерзающую, на земле Маню, и одновременно протягивая ей палочку готового шашлыка. — Готовка, она тож требует своего таланта. Ну как? Пойдёт? — насмешливо спросил он, протягивая другую палочку Димону.

Ничего не услышав в ответ, он продолжил свою речь, флегматично наблюдая за изголодавшейся компанией, жадно поедающий истекающим соком шашлык.

— Ну так вот, — заметил он, удобно устроившись на охапке сучьев, притащенной для костра. — Продолжаем разговор.

— Теперь, что касательно двуличия. Ведь, согласись, обратился он уже непосредственно к Димону. — Признавать за думающим существом наличие сознания и одновременно поедать его, не признавая за ним права на жизнь, это и есть настоящее двуличие. Так же это можно считать и за людоедство. Людоед, это не обязательно тот, кто поедает людей. Если ты принимаешь определение, что человек, это разумное существо с речью и сознанием, а практически любое дышащее существо имеет разум, речь и сознание. А это значит, — заключил он, — и является, фигурально выражаясь, человеком. Значит, поедая ту же рыбу или косулю, — ткнул Сидор пальцем в останки туши убитой косули, — мы тоже, как и ящеры, являемся людоедами. Поэтому, отказывая им в праве на существование, только потому, что они поедают людей, и, объявляя за это их людоедами, вот это и является двуличием.

— Во загнул, — насмешливо прокомментировал речь Сидора, Димон. — Тебе бы в цирке, с публичными лекциями выступать. — Сборы бы собирал, озолотиться можно.

— Ничего то ты не понимаешь, — печально вздохнул Сидор. — Если ты признаёшь, что какое то существо обладает сознанием, то есть его нельзя, как бы тебе не хотелось. Нельзя и всё. А если же ты его всё-таки ешь, то значит, что ты двуличное существо.

— Ничего не поделаешь, — заметила Маня. — Пока мы этому не найдём замены, — помахала она палочкой с остатками мяса, — деваться нам некуда. Или мы, двулично, сыты, или нет. У тебя есть альтернатива? Есть, — тяжко вздохнула Маня, доставая из рюкзака полупустой мешочек с пшеном и подбрасывая его на ладони. — Только, вот, перевезти её столько, сколько надо, чтобы не помереть с голоду, на своём горбу, не особо то получится. Ну, короче. Что ты хочешь сказать, велеречивый ты наш? Только вкратце, а то спать уже охота. Да, и завтра бы встать пораньше.

— Вкратце всё просто, как резинка от трусов, — ответил Сидор. — Если они нас не трогают, то нам всё равно, есть они или нет. Даже хорошо, что они есть. Чем больше разнообразие форм жизни, тем богаче сама жизнь. А упрощение — это путь к деградации. А нам, ведь, не нужна деградация? — обвинительно обратился он к Димону.

— Не, не нужна, — подтвердил Димон, доевший уже вторую порцию, лениво потягиваясь и отвалившись от костра. — Нам спать нужна.

— Ну спать, так спать, — вздохнув, согласился Сидор, подымаясь, собирая вещи и устраиваясь на ночь.

Следующий день пути, практически ничем не отличался от предыдущего, а дальше, вообще, потянулась череда однообразных дней, слившихся в один бессвязный ком. И лишь, где-то на, то ли пятый, то ли шестой день пути, уже под вечер, вдали, на горизонте показались стены неизвестного города. На удивление, город не был отмечен на карте, полученный ими от Совета, что ничуть не умаляло вероятность его реального существования, поскольку, как оказалось, карте нельзя было верить совершенно. Решив, на ночь глядя, не соваться в незнакомый город, нашли место поукромнее и заночевали там.