Конкурсы и конкурсанты. *

Что зима близится к концу, чувствовалось всеми фибрами души. День стал длиньше, солнышко светило ярче. Днём, в полдень, вообще припекало так, что казалось уже наступила весна…

А в душе поселилось неясное томление…

Поэтому Сидор, забив здоровущий болт на все свои срочные и неотложные дела, отправился в Долину в гости к Димону, тем более что тот давно его зазывал его начать длительный процесс отмечания кануна их появления в этом столь прекрасном мире.

Ну, они процесс и начали… запустили… крепко! Хотя, до самой годовщины было ещё честно говоря ой-ёй-ёй как далеко.

Но! Охота пуще неволи.

Так что Сидор на целую неделю завис у Димона в гостях. И если бы он в конце концов не вспомнил что Маня к солнцевороту просила подготовить ему финансовый отчёт по его тратам, так и ещё бы просидел там целый месяц, развлекаясь стрельбой по мишеням, лазаньем по пещерам с Димоном и игрой с Рыжим лисом в догонялки. Ну…, и ещё всякими разными приятностями…

Нет, что ни говори, а зимняя жизнь в лесу имеет свои прелести, особенно когда баня своя под боком, кладовка полная всякой вкуснятиной, начиная от свиного окорока, седла копчёной оленины и кончая здоровенным буртом обыкновенной картошки. Ну и когда местные вдовушки не забывают, навещают двух нежадных на щедрые подарки холостяков в их одинокой холодной келье. И вообще…

Жизнь загородом, в лесу, на природе… Всяко лучше, чем вечные проблемы, словно лавиной наваливающиеся Сидору на шею всякий раз, стоит ему только появиться в этом… столь полюбившемся ему городе.

Но, сколько от проблем ни скрывайся, ни бегай, а возвращаться домой надо. Так что, устроив напоследок с Димоном бурную отвальную, очередным ясным зимним днём кануна конца зимы, Сидор с тяжёлым, обречённым вздохом двинулся обратно в город.

— Профессор, — Маня с задумчивым видом покачивалась на двух задних ножках расшатанного таким безжалостным обращением кривобокого табурета и, слегка прищурив свои красивые глаза вертела в руках месячный финансовый отчёт профессора, — а не слишком ли у вас большие отходы? — подозрительно смотрела она на старика.

Был конец месяца и она, по ещё с начала зимы заведённой и ставшей уже как бы привычной традиции, обходила товарищей и принимала у них отчёты по расходованию выделенных каждому на месяц общественных денег.

Профессор в её списке стоял первым номером. Поскольку транжира был страшный и если бы его не контролировали, то наверное весьма скоро от их богатства остались бы одни воспоминания. Поэтому Маша за ним… бдила особо…

— Маня, — возмутился профессор, — это же химия. Как можно точно рассчитать потребное количество. Опыты, это же затраты. Сплошные затраты!

— Не кричи! — тихо, но внушительно хлопнула Маня ладошкой по столу.

— И я не про затраты, — почувствовав, что профессор виляет, нажала ещё больше Маня. — Вы мне попробуйте объяснить, как это вы, заливая сто литров самогона на очистку древесным углём, получили на выходе пятьдесят. У вас что, половина впиталась в уголь?

— Да, — честно глядя ей в глаза, подтвердил профессор, — тут ничего не поделаешь, очень плохой продукт нам поставляют. Очень! Приходится много угля тратить и много потом выбрасывать. А он напитывается.

— А бочки, столитровые, вам для чего? — продолжала наседать Маня.

— Оборотная тара, — тут же живо пояснил профессор.

— А двухсот? — подозрительно прищурилась Маша. — Зачем вам двухсотлитровые бочки? А ячмень для чего? Тоннами! Вы же ни хлеб, ни коржики не печёте?

— К-какие такие коржики? — растерялся профессор.

— Ячменные, — пояснила Маня. — Судя по вашему отчёту, у вас тут должна работать хлебопекарня, с объёмом производства на один немаленький городок.

— Или вы столько хлеба едите? — ехидно полюбопытствовала она.

— Так…, - растерялся профессор, вильнув глазами, — это тоже для очистки спирта. Сидор же жаловался, что спирт больно вонюч, вот его мы хлебом и чистим.

— С каких это пор, ячмень, хлебом стал, — насмешливо поинтересовалась Маня. — Ну всё, дед, хватит вилять, — сердито хлопнула она ладонью по столу. — Попался, так имей совесть признаться. Чем это вы тут заняты? Можно подумать, что я ничего не вижу. И пары месяцев не прошло как у вас появился этот лаборант, — насмешливо глянула она на забившегося в угол паренька, — а вы с Димоном, как с ума посходили. Расходы ваши, — Маня потрясла отчётом профессора, как обвинительным приговором, — возросли втрое. Думали, что если часть трат вы запишите на Димона, то я ничего не замечу? Шушукаетесь о чём-то постоянно. Люди какие-то непонятные стали появляться. Бочки эти, пресловутые.

— Я всё-ё-ё вижу, — сурово нахмурила точёные бровки Маня.

— Ну! — грозно посмотрела она на профессора. — Будете вилять или будете признаваться? Или мне пожаловаться Сидору на растраты.

— Шантажистка, — тяжело вздохнул профессор. — Так я и знал, что от тебя ничего не укроется.

— Вот, вот, — оживилась Маня, — уже теплее. Я чу-у-увствовала, что вы что-то затеяли и ото всех скрываете. Но от меня вам не скрыться.

— Но учти, — погрозил ей пальцем профессор, — хоть слово Сидору с Корнеем скажешь, никаким кофеем не отделаешься.

— Профессор, — замурлыкала довольная мелкой победой Маня, — ну вы же меня знаете. Я, когда надо, молчу как рыба об лёд.

— На льду, ты хотела сказать, — рассеяно поправил её профессор.

— Профессор, — зашипела от нетерпения Маня, — не вынуждайте меня прибегать к шантажу.

— Ладно, ладно, — благодушно махнул тот рукой, — раз застукала, то слушай.

И профессор поведал Мане, что уже ровно как два месяца, действительно со дня появления у них парнишки, они все трое, включая и Димона, заняты производством ликероводочной продукции. Всяких разных водок, настоек, наливок и прочего всякого разного.

Начал то это дело он, причём уже давно, ещё с осени, как только они перебрались в пещеры в Райской долине, а продолжил уже здесь, в городе, куда вынуждено перебрался, когда пришлось Маше заниматься там новобранцами. Рецепты разработал, способы очистки, технологии выверил, да не было у него помощника, что помог бы развернуть всё это в промышленных масштабах. Тогда же и Димона себе в помощь тайно завербовал. И в последний месяц, Димон то и помог развернуть эту программу. Ну, а паренёк осуществлял все практические мероприятия по обеспечению этого процесса материалами.

— Очень деловой молодой человек, — довольно покачал головой профессор. — Очень!

— Мы одни с Димоном без него просто бы не управились. Одного только древесного угля добыл, чуть ли не тонну, не считая всего остального.

— Но главное, — многозначительно поднял палец вверх профессор, — мы сварили пиво, — торжественным шёпотом продекламировал он. — И какое! Чудо! И не одно, а несколько сортов. Светлое, тёмное и бархатное.

— Пиво? — Маня с большим сомнением посмотрела на настороженно зыркающего из угла парнишку. — Он? — с ещё большим сомнением ткнула она в его сторону пальчиком.

— Он, он, — покивал головой профессор с довольным видом. — Он действительно пивовар. И не простой, а от Бога. Ты такого чудного напитка даже у себя дома в Москве, в самом дорогущем ресторане не пивала. Поэтому мы сейчас заняты подготовкой к конкурсу.

— К какому такому конкурсу, — недоумённо подняла брови Маня. — Вы что, решили устроить у нас конкурс? Зачем?

— Не мы, — досадливо поморщился профессор. — Город устраивает ежегодный конкурс в честь окончания зимы, к началу Масляницы. Как раз через неделю, в двадцатых числах марта. Ты что, забыла? Через неделю праздник.

— Да я как-то и не связывала начало Масляницы с каким-либо конкурсом, — растеряно пожала плечами Маня. — В прошлый год, я праздник этот не застала, так что как и когда он проходит, я понятия не имею.

— Так вот, — с важным видом начал профессор, — это Широкая Масляница. Все празднуют и гуляют целую неделю. А кому не хватает, так и две, — усмехнулся профессор.

— Чучела сжигают, крепостя штурмуют, колёса огненные катают и всё такое прочее. В общем — весело. Но нам это не интересно. Главное другое. Все поздравляют друг друга и угощают, кто, чем может. Конкурсы устраивают, смотрят, у кого, что самое лучшее. Выкатывают бочки с вином, пивом, бутылки с самогонкой. Выставляют закуски, угощения разные, всё, кто что может и кто на что горазд. Вот и мы к этому празднику сварили несколько сортов пива. На выбор, — гордо уточнил профессор. — Пиво ещё свежее, не настоявшееся толком, но уже хорошее. Намного лучше всего того дерьма, что тут продают. Вот мы его на конкурс и выставим. Все три сорта.

— А ещё, вот, — гордо заявил профессор, вытаскивая из-под кровати запылённые бутылки и выставляя их на стол. — Настойки. Кедровая, клюковка, рябиновая, брусничная и моя любимая, — перечислил он, нежно протирая какой-то грязной тряпочкой запылённые бока литровых бутылок, — черноплодовая. Ах, да, — схватился он, — ещё вот, — сказал он, опять залезая под свою кровать, — ещё хреновуха.

— А ещё водка, — встрял паренёк, выставляя в свою очередь на стол очередную бутылку, уже с прозрачной жидкостью. — Вот, — гордо заявил он, — ни у кого такой очистки нет. Как слеза. И голова не болит, — с важным видом покивал он головой.

— Целых пять сортов, — продолжал он, не замечая грозно насупившую брови Машу. — Мягкая, — начал он загибать пальцы, — жёсткая, анисовая-а-а, — заорал он, когда Маня схватила его за ухо.

— Что-то ты рано, малец, к спиртному пристрастился, — ласково проговорила Маня, выдёргивая из валявшегося рядом веника толстую хворостину и не отпуская ухо брыкающегося пацана. — Коль не понимаешь русского языка, когда говорят, что в столь юном возрасте нельзя пить вино, так будем учить.

— Это не я, — завизжал парень, увидав неизбежное наказание. — Это Димон. Это у него голова не болит.

— Это правда? — грозно спросила Маня смеющегося профессора, не выпуская многострадальное ухо пацана.

— Правда, правда, — покивал головой довольный профессор, — дегустатор у нас Димон. Но наказать этого проказника надо. А то совсем от рук отбился. Как пиво сварили, так и ходит гоголем, ничего делать не желает. Сидора вечно нет, Димон в долине пропадает, а меня он совсем слушаться перестал. Так что, ты, Маня, не останавливайся, не останавливайся. Зло должно быть наказано.

— Кто тут верещит, как будто его режут, — раздался от входной двери голос Сидора. — А, — усмехнулся он, — нашего лаборанта наконец-то сечь собрались. Это хорошо. А то у меня всё руки не доходят, а профессор жалуется. Ты не останавливайся Маня, не останавливайся. Совсем обнаглел, паршивец, старших не слушает.

— Ну что — спросил он зарёванного паренька, — будешь ещё не слушаться профессора? Или ещё мне добавить? М-да, — усмехнулся он, вслед юркнувшему в другую комнату пареньку, — по-моему, криков было больше, чем следовало. Как слезу проливает. Как проливает! — с восхищённым видом покачал он головой. — Любо дорого посмотреть. Артист!

— Ты, Маня, не расстраивайся так, — подбодрил он расстроенную поркой Маню так и вертящую в руках прут, использованный по назначению всего только один раз. — Это он слезу луком вышибает, а ты по нему, по-моему, так ни разу и не попала, так здорово он вертелся. Мне от двери это хорошо было видно.

— А, вот и она, — довольно проговорил он, подымая закатившуюся под стол небольшую очищенную луковицу. — Что я говорил. Артист. Видать пороли часто.

— А что это тут бутылки делают? — удивлённо спросил он, неожиданно заметив стоящие под столом запылённые сосуды. — У нас что, праздник сегодня какой-то?

— Видите ли, батенька, — тяжело вздохнул профессор, понявший, что его тайна разваливается прямо на глазах, — это на конкурс.

— На Масляницу, что ли? — удивлённо посмотрел на него Сидор. — Здорово, — обрадовался он. — А я всё жалел, что нам выставить нечего. У всех водок, да настоек всяких полно, все в разных конкурсах участвуют, а мы нет. Так обидно было.

— Жалко, что пива у нас нет, — с сожалением отставил он в сторону бутылку, что вертел в руках. — По пиву, главные призы назначаются. Можно целую сотню золотых выиграть. Ерунда, конечно, но зато какой почёт. Целый год потом можно всех шпынять и говорить что мы победители.

— Ну почему же нет, — довольным голосом проговорила Маня. — Профессор вон говорит, что есть. Целых три сорта. Как раз таких и столько, сколько на конкурс надо.

— Господи, — поразился Сидор, — да когда ж вы успели. И настойки, и пиво?

— А ещё и водка, — гордо заявил профессор, — пять сортов. И вино. То самое, из шишко-ягоды. А ещё есть спирт из неё. Чудо, что за штука. Димон, как попробовал, так охал и ахал целый день, всё просил добавки. А нету добавки, — развёл руками улыбающийся профессор. — Всё в бочки закатали. Я решил, что мы из него коньяк делать будем. Это всяко лучше, чем простая самогонка, пусть даже из шишко-ягоды.

— Бочки? — удивлённо посмотрел на него Сидор. — Какие бочки? Вы что, профессор, промышленное производство тут открыли?

— Не тут, — сердито отмахнулся от него профессор, — в долине. Тут мы только водку гнали. Точнее, самогонку и очищали закупленное, — уточнил профессор.

— То-то, я всё не мог понять, — усмехнулся Сидор. — Пахнет, что дома, что у Димона в Долине — ну точно самогонкой, а начнёшь искать, так нет ничего.

— Мне уж начало казаться что у меня крышу снесло. А оно вона что, — понимающе посмотрел он на смущённого профессора.

— Ну и где же оно всё?

— Так в долину же и отправили, — махнул рукой профессор. — Тут уже места не хватило. Туда и отправили, вместе с Димоном.

— Что значит, места не хватило, — заинтересованно посмотрела на него Маня. — Вы что, действительно целое производство открыли? Сколько же у вас той водки? — удивлённо спросила она, утвердительно кивнувшего профессора.

— Каждого сорта по десятку винных бочек наберётся, — убитым голосом проговорил профессор. Это если в литрах, то по полторы тысячи будет.

— Сколько?! — потрясённо и в один голос, шёпотом спросили Сидор с Маней. — Каждого сорта?!

— Ну, Димон! — потрясённо замотал головой Сидор. — Ну, хитрован!

— Разорили, — хватаясь за сердце, медленно опустилась на стул стоявшая у стола Маня. — Так вот куда деньги ушли, — воскликнула она, зверея на глазах. — На водку? Пьянь!

— Маня, Маня, успокойся, — заполошенно забегали все вокруг неё. — Тебе нельзя волноваться. Тебе рожать скоро. А ты так переживаешь.

— Убью гада! — Маня зверем смотрела на старенького профессора.

— Плюнь, — убеждал её Сидор, недобро взглянув на профессора, — какие наши годы. Ну пропали деньги, так и ладно. Ещё заработаем.

— А профессор у нас вообще, — мрачно повысил он голос, недобро на того глядя, — одна затратная статья. Самая большая. Да ещё помошничка я ему подобрал, видать не в добрый час, такого же, растратчика. Это же надо, — покрутил он головой, — пять сортов водки, по полторы тысячи литров каждый. Это же более семи тысяч литров водки! Куда столько? — не выдержав, рявкнул он. — На конкурс? Или сами пить будете?

— Может, продадим? — растерянно смотря на него, спросил профессор. — Ну, виноват, увлёкся. Так ведь хороший же продукт вышел, даже самому понравился.

— Вы это что, профессор, — ошарашено посмотрела на него Маня, от удивления даже забывшая про своё расстройство. — Пить начали?!

— Да нет, — совершенно смутился профессор. — Это всё Дима рассказывал. Пил, да нахваливал. И голова, говорил, по утрам не болит, не зависимо от количества выпитого, и вкусная. Не то, что местная самогонка.

— Значит, — покивал головой задумчиво Сидор, — хорошо очистили, раз голова не болит. А Димону верить можно. Он в этом деле специалист первейший будет.

— Так вот значит что мы с ним пили, — тихо пробормотал он себе под нос. — А я всё удивлялся что никак не кончается… Ну, шельма, партизан!

— Ну что ж теперь, профессор, — развёл он руками. — Раз Димон говорит, что хорошая, значит хорошая. Единственно, куда нам её столько? Лет на двести, наверное, хватит, — грустно заключил он. — Только жаль, что выдохнется за это время.

— Чем хоть чистили то? — поинтересовался он, тяжело вздохнув.

— Да всем подряд, — бодро заявил профессор. — И молоком, и углём, и марганцовки я для такого случая из нашей аптечки выделил.

— Ну и ну, — осуждающе покачала головой Маня. — Её же везли вам, чуть ли не из-за моря, Бог знает откуда, а вы её на водку потратили. Э, — махнула она на профессора рукой, — одно слово — химик.

— М-да, — задумчиво протянул Сидор, недобро на него взглянув, — поразвлеклись вы, однако здорово. В скольких хоть конкурсах участвовать будем?

— В пивном, — начал с воодушевлением перечислять профессор, загибая пальцы. Вид его в этот момент был удивительно довольный, словно он уже победил в конкурсе и получил все положенные призы, — в водочном, в наливках с настойками и в винном, — закончил он, потряся перед собственным носом сжатым кулаком. — Практически во всех. Ну, если конечно не считать всякие кулинарные, — кивнул он Мане.

Вдруг ставшие о-очень задумчивые в этот момент её глаза, яснее ясного указали старому интригану что его пробный шар первым же ударом закатился в лузу. С её стороны он больше мог не ожидать препятствий. Мозги Маши начиная с этого момента работали уже в нужную ему сторону. Победа во всех конкурсах теперь были для неё всё!

— А пиво, это чья работа, — ничего не замечая, лениво поинтересовался Сидор. После длительного загула, а честнее сказать запоя с Димоном, мозги его ещё не включились. Поэтому он до сих пор пребывал в расслабленно-ленивом состоянии и в этот момент практически был согласен на что угодно. В общем, профессору со всех сторон повезло. — Неужто нашего лаборанта?

— Его, — довольно кивнул головой профессор. — Ну, я, конечно, помог немного. Опыты всякие провёл по выявлению лучшего солода и всякое такое прочее, но в основном это он. Это полностью его заслуга.

Развернувшись в сторону внутренней двери, ведущей вглубь жилого комплекса, Сидор с усмешкой заметил торчащее из-за двери багрово-красное ухо.

— Эй, длинное ухо, — насмешливо окликнул Сидор паренька, осторожно выглядывающего из полуоткрытой двери, — а ну живо явился пред наши очи.

— Значит, ты действительно пивовар, — заключил он, с интересом рассматривая тут же нарисовавшегося перед ними паренька. — Лёд приложи, меньше болеть будет, — насмешливо посоветовал он тому.

— Значит, не врал, когда говорил что пивовар?

— Не врал, — шмыгая носом, подтвердил паренёк. — Я вообще не вру.

— Ну смотри, тогда, — усмехнулся Сидор, подмигивая товарищам, — если займёшь первое место, то быть тебе пивоваром. Завод тебе построим, и ты там будешь самый главный. Все остальные под тобой ходить будут. Ну а не займёшь, — грозно потряс он кулаком перед носом парня, — быть тебе вечным лаборантом. Без имени, — неожиданно ляпнул он сам не зная чего.

— Экий ты грозный, — усмехнулся профессор, глядя вслед ушмыгнувшему на улицу пареньку.

— А то, — улыбнулся Сидор. — Его ещё учить и учить. Ему же всего двенадцать лет. Если не врёт, конечно, — задумчиво пробормотал он.

— Ну а вы-то сами, профессор, что думаете, насчёт конкурса? Потянем?

— А что тут думать, — самодовольно усмехнулся профессор. Всё складывалось просто прекрасно и поэтому он мог мысленно заранее потирать руки. — Мы их сделаем! Мы их всех за пояс заткнём! Местное производство вина и водки, вы сами на своей шкуре, точнее своим нутром испытали. Большей дряни поискать ещё надо. А я, конечно не Менделеев, но и химик не из последних буду. Так что, первые места, нам обеспечены.

— Да. И готовьтесь строить пивной завод. По отзывам всё того же нашего Димона, такого пива здесь ещё не видали.

— Хорошо бы, — довольно протянулся Сидор. — Слава нам не помешает. А то всё пни, да мусор, мусор, да пни. Надоело быть мусорщиком. Хочу быть первым во всём, чтобы все завидовали, что ни у кого чего-нибудь такого нет, как у нас.

Оптимистическая… по книге товарища Фадеева — 'Разгром'.*

Через две недели, по окончании праздников, таким же тёмным зимним вечером в той же землянке, за тем же самым столом, сидела всё та же компания, дополненная остальными членами их небольшого коллектива и небольшой кучей друзей, пришедших разделить с ними горечь провала. В воздухе витал дух разгрома и поражения. Все мрачно молчали. Один только неугомонный Сидор, бормоча что-то злобное себе под нос, словно маятник носился из угла в угол, постоянно натыкаясь на ноги угрюмых товарищей.

— Да не расстраивайся ты так, — пытался подбодрить Сидора, присутствовавший здесь же атаман ушкуйников.

Пашка последнее время как-то незаметно прибился к их компании, несмотря на все между ними совсем недавно недружественные пертурбации. И если кто в городе поначалу и удивлялся столь странному его поведению, то со временем, похоже привыкли и уже перестали обращать внимание.

Тем более что и сам Пашка был землянином, а те, как правило, старались держаться всё же вместе, по возможности поддерживая друг друга. Так что в его поведении, по нормам местной морали не было ничего странного, несмотря даже на то что в городе довольно хорошо уже было известно о негативной роли компании Сидора в истории с Пашиным серебром. Что и как там между ними произошло, никто толком не знал, но вот то, что у атамана были какие-то серьёзные проблемы из-за его слишком близкого знакомства с этой мало кому знакомой компанией, уже всем в городе было хорошо известно.

Но, Паша не проявлял открытой агрессии по отношению к компании, а значит и проблемы между ними никого не касались.

Среди остальных членов компании, не считая профессора с Сидором, личность Паши тоже не вызывала ни малейшего отторжения. Тем более, что и сам Паша был землянин, к тому же, как недавно стало известно, москвич. Так что между ними были ещё и общие темы разговоров, и невольно присутствовал и одинаковый взгляд не только на жизнь, но и на многие другие жизненные проблемы.

Да и сам Пашка, видать, устал от местного сверх аграрно-милитаризированного местного общества, душой похоже отдыхая в их довольно скромной, мирной компании.

Про договорённость же Сидора с профессором и с атаманом по совместной разработке серебряной шахты, до поры до времени знала вообще только эта троица, так что на то что Паша последние дни часто появлялся на людях в их обществе, давно уже все перестали обращать внимание.

Ну а на то что при таком их обоюдном поведении летит к чертям вся легенда о раздрае между ними, обе стороны просто плюнули, справедливо решив что время покажет.

Что время покажет пока было непонятно, но таиться ото всех им всем было совершенно не по нутру. Да и вся троица интриганов справедливо решила что если надо что спрятать, то легче всего это сделать на виду у всех.

Именно поэтому сейчас Паша сидел в землянке, в компании со всеми, и старательно утешал расстроенного сверх меры Сидора:

— Подумаешь, сняли с конкурса. На следующий год снова выставитесь. Теперь уже со своим производством.

— Паша, — резко склонившись над ним словно коршун над добычей и стараясь не наорать на ни в чём не повинного атамана, Сидор вдруг тихо поинтересовался, — ты мне как друг скажи. Что, они на самом деле считают, что мы нарушили все правила? Что? Все до единого?!

— Какие?!

— Не было до сих пор никаких таких правил. Не было!

— Что это вообще значит, не ваш виноматериал? Что за бред!

— Да пойми же ты, — попытался ещё раз успокоить его атаман. — Вы влезли не туда куда надо. Все призы давно поделены и уже неважно, что у вас пиво, или водка лучше. Главное связи и подкуп жюри. Тут соревнуются кошельки, а не пиво. Вот они и придрались, что самогонку не сами гнали, а купили на стороне. Что ягоды всякие не сами собирали, а купили на рынке. Что пиво ещё молодое, не настоявшееся.

— Ну, бред это, всем понятно. Они просто растерялись от неожиданности не ожидая увидеть вас на конкурсах.

— Вот и растерялись. А растерявшись, естественным образом среагировали. То есть не нашли ничего лучшего как выкинуть вас из конкурентной борьбы за приз.

— Это же и козе понятно! Так что же ты так расстраиваешься. К качеству вашего продукта это всё не имеет ни малейшего отношения.

— Или тебе что, так важен первый приз в сто золотых?

— Ну да, — мрачно заметил профессор, угрюмо покосившись на него. — И приз этот, поощрительный, на наше вино, больше похож на откровенный подкуп и на попытку выкинуть нас из конкурса, чем на настоящий приз. — Чтоб не выступали и успокоились.

— Не похож, а так и есть, — мрачно заметил Димон. — Если откинуть все словеса, что они нам напели, то что в сухом остатке? Первое место и премию, отдали такому дерьму, что в рот без страха отравиться взять невозможно. А нам что? Поощрительная грамота? И словесная похвала? Мол, так держать дорогие товарищи? И это называется конкурс? В гробу я их видел с такими конкурсами.

— Зато всё, что мы выставили, подчистую выхлестали, — печально улыбнулась Маня. — Сами же члены жюри. Не то, что у других.

— Спасибо, — криво улыбнулся Сидор, — утешили, товарищи вы мои дорогие. Что делать то будем, господа клановщики? Так и утрёмся? Или скандал учиним?

— Не надо скандала. Ничего им не решишь, — решительно отмёл его предложение Корней. — Но и в конкурсах этих мы больше участвовать не будем. Бойкот объявим этой сволочи. Ишь чего удумали. Водка им не такая. Как на конкурсе, так плохая, а как потом, так продай, сколько можешь.

— Как, как? — зло прищурился Сидор. — Это что? Никак у нас на этот продукт и заказчики нежданно появились?

— Появились, — согласно кивнул Корней. — Ни к тебе, ни к профессору не подошли. Побоялись! Слишком уж злобные лица у вас обоих были после объявления результатов голосования. А ко мне ничего, хватило наглости подкатиться с такими просьбами.

— И сколько же они хотят? — закипая от злобы, но, стараясь сдерживаться, тихо поинтересовался Сидор.

— Возьмут всё, что дашь, — твёрдо заявил Корней, — и за ценой не постоят. Готовы платить чуть ли не вдвое против местных цен.

— Соглашайся, — злобно улыбнувшись, сказал Сидор. — Только цену назначишь не вдвое, а в десять раз выше здешней цены. Пусть эта сволочь платит, а не нравится, так пошли их нах…., - грязно выругался он.

— А ты чего стал вдруг такой расстроенный? — всё ещё переживая поражение, в горячке накинулся он на атамана ушкуйников.

— Да думал прикупить для ребят вашей водочки пару бочонков, да и пивка заодно, — расстроено проговорил атаман. — Да против таких цен, никакой моей казны не хватит. Это же одно сплошное разорение.

— Не волнуйся, — мрачно усмехнулся Сидор. — С тобой рассчитаемся по блату. Возьмёшь столько, сколько вам надо. За так. За то, что ты тут с нами сидишь, а не с этой гнилой сволочью победу празднуешь.

— Так может, мы её и продадим? Летом, где-нибудь в баронствах или западных княжествах? — сразу же оживился атаман. — Там и цены на подобный продукт не чета местным. Раз в несколько выше. Выше даже той, что ты назначил для членов жюри.

— О, как? — от нешуточного удивления лицо Сидора неожиданно как-то вытянулось. — Ты это что, серьёзно? Там действительно такие цены?

— Ну, блин, шутить я буду, — недовольно проворчал атаман. — Такой случай хорошо заработать.

— Ты что думал, что здесь цены такие низкие на это пиво потому, что здесь медвежий угол? — усмехнулся атаман. — Нет, мой дорогой! Цены низкие потому, что пиво дерьмо. А хороший продукт везде в цене.

— Ну тогда и думать нечего, — облегчённо рассмеялся Сидор. — Местным кукиш и всё на вывоз.

— Ну, это ты разбежался, — возмутился Димон. — Не все же такие, как члены жюри. Мало кому понравилось то, что они так присудили. Ты сам слышал, как народ возмущался. Они-то чем виноваты? Я категорически против подобного решения. Люди нас не поймут.

— Я тоже так считаю, — недовольно глядя на Сидора, поддержал Димона профессор. — Да и остальные, я думаю, нас с ним поддержат. Нельзя на всех сваливать вину за пару подлецов.

— Хорошо, хорошо, — поднял руки вверх Сидор. — Признаю, был не прав. Уж слишком меня вся эта грязная история возмутила. Но и подлецов, согласись, там явно не одна пара.

— Не одна, — резко ответила ему Маня, — и даже не две и не три. Но никто из нас на остальных зло своё срывать, не намерен. Поэтому сделаем по-другому. Этим козлам из жюри ничего продавать не будем вообще. Ни за двойную, ни за десятикратную стоимость. А вот всем остальным, особенно тем, кто нас поддерживал и переживал вместе с нами, — ткнула она пальчиком в довольное лицо Пашки, — обеспечим широкую продажу в потребных им количествах и по умеренным ценам.

— А…, - забеспокоился вдруг атаман, — У меня же только долговые расписки от Совета Старого Ключа за сданное серебро, а денег фактически нет.

— А с тобой, как Сидор сказал, — успокоила его Маня. — Мы своих в беде не бросаем.

— Ну, чего задумался, — накинулась она снова на Сидора. — Или опять что не так?

— Всё так, — рассеяно отмахнулся Сидор. — Я вот думаю, как бы их ещё наказать, да ничего толкового пока в голову не приходит.

— Не волнуйся, — мрачно усмехнулся Корней. — Они ещё не раз пожалеют, что так поступили. Особенно когда слава о нашей водке разойдётся ещё больше. Вот тогда только они поймут, что можно, а что нельзя делать, и как надо судить конкурсы.

— А мы ещё что-нибудь из водок или настоек придумаем, — Сидор хлопнул ладонью по столу. — И на конкурс, принципиально не пойдём. Не тот, мол, уровень.

— Да мы можем и свой организовать, — флегматично заявил профессор. — И приз назначить намного выше, чем их. Такой, чтобы действительно было за что соревноваться, а не эта их жалкая сотня золотых монет, что тут же по кабакам и расходится. Для того чтобы дело, какое начать, так сотни золотых монет мало. А для того, чтобы пропить, так в самый раз.

— Вот так они их обратно и возвращают, — усмехнулся Димон. — Сами дали, сами потом их обратно и получили. Да сядь ты, — раздражённо прикрикнул он на так и снующего из угла в угол Сидора.

— Если приз назначить, — Сидор, не обращая внимания на окрик Димона, продолжал раздражённо бегать по землянке, — то, сколько это может быть? Тысяча золотых? Две? Или десять? Или два приза? Один за идею, а второй за качество продукта? А что? Почему бы нам идеи не поддержать? Те, которые нам выгодны, конечно.

— Ты, кажется, забыл, — охладила его пыл Маня, — что мы только этим и занимаемся. То же ваше стекольное производство, это и есть практическая поддержка чужой идеи. Правда, это так не представлено, как поддержка именно идей, — задумчиво протянула она. — Может это и мысль. Но ведь и город выделяет ссуду на поддержку производства, причём беспроцентную.

— Да бросьте вы ерундой заниматься, — вернул её на землю Корней. — Можно подумать, что у нас денег полны карманы, и мы не знаем, куда их девать. Десять тысяч за идею, — покрутил он головой. — Да на эти деньги можно профессору резных шкатулок заказать на его иван-чай. Как он говорит на Эк-Экск, — замялся он, — Эксклюзивный продукт, — по слогам выговорил он. — Язык сломаешь на ваших шкатулках.

— Тут этого иван-чая, — с сожалением вздохнул Сидор, — как в Бразилии донов Педров. И то что он такой хороший…

— Толку то, — с сожалением пожал он плечами. — Его почитай в каждой избе на коленке, то есть на печке, вёдрами делают.

— Местный иван-чай одна из статей городского экспорта, — вздохнул он. — И соваться в этот бизнес — опять наступить кому-либо на любимую мозоль.

— Хотя, — полез он чесать затылок. — Если Паша возьмётся продать его где-нибудь в южных или западных баронствах…

— То почему бы и нет.

— Так меня кто-нибудь угостит этим знаменитым профессорским чаем? — встрял в их разговор, развеселившийся атаман. — Оказывается, всего делов то, — усмехнулся он. — Надо было не на конкурсы продукт свой выставлять, а трактирщикам на реализацию пару коробов чая дать. Тогда бы и не сидели сейчас с кислыми рожами. А то ишь чего, славы им захотелось.

— Так-так-так, — задумчиво глядя на него, протянул Сидор. — А ты славы не хочешь, конечно?

— Кто тут славы не хочет? — раздался с порога весёлый голос Городского Головы

— Ну, чего скуксились? Переживаете! — демонстративно весело улыбаясь, продолжил он, проходя к столу и присаживаясь на свободный стул. — Подумаешь, приза не получили. А оно вам надо? С вашими-то деньгами?

— Вы что? — замялся он, увидев мрачные взгляды в ответ. — Так и будете молчать? Или всё же поговорим, для начала?

Выдержав длительную паузу и ставшее откровенно враждебным молчание, когда уже казалось, что Голове остаётся только встать и уйти, Сидор негромко поинтересовался:

— Ты зачем пришёл?

— Да вот, поговорить хотел, — облегчённо вздохнул Голова, поняв, что с ним, по крайней мере поговорят. — Вообще то, — живо продолжил он, — у меня есть для вас деловое предложение.

— И ты думаешь, что оно нас заинтересует? — Димон с невероятным удивлением в широко распахнутых глазах потрясённо смотрел на Голову. Казалось он сам не верил тому что видел.

— И это после того, как сам же засудил нас на конкурсе?

— Я был против, — невольно заёрзал на стуле Голова, — но решение принимается большинством голосов. Я только его озвучил. Это моя обязанность, как Городского Головы. Таков порядок.

— А чего же ты тогда сюда припёрся, рупор ты не нашей общественности? — спросил раздражённо профессор, с удовольствием наблюдая, как неуютно тот себя чувствует. — Сидел бы сейчас с победителем, да пил пиво, его же. Чего припёрся? Тебя сюда никто не звал.

— Да потому и припёрся, что пиво там пьют ваше, а не победителя, — мрачно ответил Голова. — А мне такое дело не по нутру. Да заодно хотел и договориться кое о чём.

— Ну и о чём же ты хотел договориться? — равнодушно полюбопытствовал Сидор.

Его, в отличие от Димона, столь странный поздний визит Головы ничуть не удивил. Лучше зная эту личность, он уже подсознательно давно его ждал, невольно краем уха внимательно прислушиваясь ко всем звукам со стороны входной двери. И этот его визит только ещё раз подтвердил все его предположения, не добавив к личности Головы ничего нового.

— Или ты думаешь, что с нами, после того что произошло, ты ещё сможешь о чём-то договориться?

— Ещё раз повторяю, — упрямо набычился Голова. — Я был против такого решения, иначе бы не пришёл.

— А ты ведь пришёл купить у нас чего-нибудь, — брезгливо глядя на него, констатировал Корней. — Нашего пива, или водки, или настойки нашей, не прошедшей по конкурсу как не соответствующей 'честным' условиям соревнования. Ну, — поторопил он градоначальника, — это же твои слова: 'Честные условия соревнования'. Не стесняйся. Все остальные 'честные' члены жюри уже подходили к нам со своими 'честными' коммерческими предложениями. Один ты остался… последний.

— Я хотел с вами договориться…, - начал Голова. — Только вот теперь даже не знаю, как и начать, — замолчал он. — Одним словом, — решился он, — я хотел вам предложить наладить совместное производство ваших наливок, настоек и всех водок что у вас есть. Но, не говоря о пиве. Пиво, это отдельная статья, требующая особого подхода.

— Как слышал я, пиво сварил наш парнишка. Так вот я бы хотел вам предложить отдать мне его под присмотр. Всё-таки мы, хоть и дальние, но всё же родственники. Да и условия, — окинул он взглядом чёрный, успевший за зиму прокоптиться от неудачно сложенной печки низкий потолок землянки, — у меня намного лучше, чем у вас. Опять же, родная кровь, как не крути.

— Где же ты раньше был? — с удивлением глядя на него, недоверчиво спросила Маня. — Хотя бы когда он у трактирщика впроголодь жил. Когда в рванье ходил? Не обмытый, не обстиранный?

— Ну, — крякнул смущённо Голова, — что старое вспоминать. Завертелся за делами, вот и упустил пацана из виду. А теперь всё, за ним жена моя присматривать будет. Без присмотра парень не останется. Такой талант надо беречь смолоду.

— То есть, — мрачно посмотрел на него скривившийся Корней, — ты готов его выкупить обратно в семью за его умение варить хорошее пиво? Так тебя следует понимать? И готов за это заплатить долей в совместном производстве?

— Э нет, — тут же насторожился Голова. Как только пошли деловые переговоры, он тут же подобрался и вся его напускная весёлость с него слетела как старая, прошлогодняя шелуха. — Я говорил только о доле в производстве водки и прочих винно-водочных продуктов. А о пиве я не сказал ни слова.

— Ну хватит, — резко оборвал его Сидор, хлопнув по столу. — Здесь не рынок и мы не работорговцы, чтобы за него решать, где ему жить и как дальше быть. Хочешь воспользоваться его умением варить пиво, и заработать на этом денег, так прямо, честно и говори. И нечего здесь крутить и сопли разводить про родную кровь.

— Сейчас мы этот вопрос решим раз и навсегда, — оборвал он собравшегося что-то возразить Городского Голову. — Эй, победитель, — крикнул он в открытую дверь соседней комнаты, — а ну хватит подслушивать. Живо сюда, на правёж.

— Ну, парень, — обратился он к тут же появившемуся парнишке. — Как ты понял, за тобой пришли. Ты оказывается у нас ценный экземпляр, — криво усмехнулся он. — За тебя предлагают даже долю в прибылях. Большие деньги, надо сказать, — криво усмехнулся он, злобно зыркнув в сторону Головы. — Но мы решили предоставить выбор тебе. Я правильно говорю, — обратился он к своим товарищам. — Пусть сам выбирает?

— Да, — все в ответ дружно покивали. Даже Пашка, не имеющий к этому вопросу никакого отношения, дружно кивнул вместе со всеми. — Пусть это будет его решение.

— Так вот, — продолжил Сидор, глядя парню прямо в глаза. — Тебе надо решить. Здесь и сейчас. Останешься ли ты у нас, в лаборантах у профессора, работая за кормёжку. Или пойдёшь к своему дальнему родственнику, Городскому Голове, на белый хлеб и пряники. И жить будешь, не в этой норе с низкими, прокопчёнными потолками, дыша провонявшим спиртом и химикатами воздухом, а в чистом тереме Головы, в одном из самых красивейших зданий города. И спать будешь на чистых простынях, а не на старом топчане на кухне. Выбирай.

— Я правильно сформулировал? — снова обратился он к товарищам. — Или кто добавить хочет?

— Ну, насчёт пряников, это ты погорячился, конечно, — смутился Голова. — Мы сами, в основном, простым хлебом питаемся, а это, только по праздникам.

— У нас и по праздникам, пряников нет, — раздражённо отмахнулся от него профессор. — Некому готовить.

— А, в остальном, Сидор всё правильно сформулировал. Тебе парень решать с кем ты. С нами, или с ними. У нас разносолов, таких как у Головы нет, и в ближайшее время не будет. Да и с жильём у нас вечные проблемы. Когда ещё решим. Да и порядки у нас строгие. Чуть что не так, хворостиной по заднице. А там, всё-таки родня, да и пороть за шкоды такого ценного пивовара Голова точно не будет. В отличие от нас, — буркнул он вполголоса.

— Я правильно думаю, — обратился он к Голове, — пороть за проказы ты его не будешь?

— Как можно, — возмутился Голова, — родная кровь же.

— Вот видишь, — тяжело вздохнул мрачный профессор, — родная кровь, говорит. А я буду, честно тебе говорю, и Маня будет, и Сидор руку приложит, если что. Так что подумай. Может тебе там будет лучше?

— Не, — отчаянно замотал головой парень, — я лучше с вами. Знаю я эти пряники. Наелся уже. Как нужен, так Васенька, Васенька, а как мешать стал, так пшёл вон, пащенок.

— Так тебя значит, Васенькой зовут, — облегчённо вздохнул Сидор, поняв, что в последние пять минут практически не дышал. И ещё он понял, что имени паренька, которого взял посреди зимы на работу, за всё это время так и не удосужился узнать. Честно говоря, ему в этот момент стало откровенно стыдно.

— Ну вот и всё, — насмешливо заметил он расстроенному Голове. — Парень сам выбрал. Он остаётся у нас, так что пиво варить будете сами, такое, какое получится.

— А насчёт совместного производства, извини Голова, но, ни с кем из членов жюри, принимавших участие в этом безобразии, мы работать не будем. Такое вот наше принципиальное решение. Против ты был, не против. Не имеет значения. Ты ведь этого там, на конкурсе, не сказал. Ты ведь только тут, в землянке, где тебя никто из твоих товарищей не видит, перед нами, втихую оправдываешься. Да ещё и пацана перекупить попытался.

— Это вообще — мерзость, — сердито буркнул он. — Так что извини, но, адью, — указал он Голове на дверь.

Глядя на то, как за расстроенным таким жёстким отказом градоначальником закрылась входная дверь, он с удовлетворённым видом повернулся к друзьям:

— А хорошо что он пришёл, — заметил довольно он. — Хоть раздражение снял. Отказал плохому человеку и теперь, даже как-то легче дышать стало.

— Тебе чего, — удивлённо посмотрел он на паренька, настойчиво дёргающего его за рукав. — Ты чего это тут делаешь, иди к себе. Не видишь, что дяденьки водку пьянствовать собрались, заливать горечь поражения, — патетически воскликнул он под насмешливыми взглядами друзей.

— А как же я? — продолжал настойчиво теребить его паренёк.

— Что ты? — недоумённо на него посмотрели уже все присутствующие.

— Всё будет, как и прежде, — успокоила мальца Маня. — Ты остаёшься с нами.

— Не, — завертел головой парень. — Как прежде не будет. Сидор обещал меня сделать Пивоваром, если я займу первое место.

— Так ведь ты же не занял, — усмехнулся Сидор, поняв, к чему тот клонит.

— Это формально, — заволновался парень. — Но ведь моё пиво самое лучшее, вы же сами все сказали.

— Сказали, — кивнул головой улыбнувшийся Корней. — Только и Сидор прав. Первое место нам не дали.

— Но ведь это не моя часть дела, — возмутился пацан. — Это вы должны были подумать, что все призы заранее поделены и нам там нет места. Я пиво сварил, — набычился пацан, — сварил. Я своё дело сделал. Сделал. Требую обещанного.

— Да, — почесал затылок Сидор. — Суров ты парень. Трудно с тобой будет, — уныло констатировал он, уже понимая что придётся как-то выполнять обещанное.

— Тем не менее, — включился в разговор профессор, о чём-то до того шептавшийся с Димоном, — в его словах есть резон. Наше пиво лучшее. И недоработки, а это действительно наши недоработки, можно было предвидеть.

— Слишком мы расслабились, — поддержал его Димон. — Забыли, что здесь своя жизнь, со своими устоявшимися правилами. Вот нас и наказали. И, пожалуй, и дальше будут наказывать, если не перестроимся.

— Что ты имеешь в виду, — уставился на него Сидор. — Думаешь, что они не будут нам продавать сырьё?

— И это тоже, — согласно кивнул головой Димон. — По крайней мере о самогонке, которую нам сливали до сих пор в неограниченных количествах, точно можно забыть. Мы же не скрывали у кого берём и чем, и как очищаем водку. Об этом теперь все знают.

— Вот они и будут теперь сами свой продукт чистить, а нам не дадут. Они что, дурные, по твоему?

— Э, — отмахнулся Сидор. — Все хозяйки варят борщ из одних продуктов, только он у всех разный. А что не будут самогон на сырьё продавать, то и ладно. У нас этой водки, уже девать некуда. Можно и потерпеть до лета, а там и своё зерно будет, а то и на стороне купить можно. Только надо заранее о семенном фонде побеспокоиться, а то, как бы Голова нам и в этом свинью не подложил.

— Да и сани его, — вдруг задумался он, — те, что давал нам для наших торговых караванов, вернуть бы обратно надо. Чтоб в какой-нибудь важный момент он нас не подвёл отобрав обратно, якобы для своих, ну очень насущных нужд. Тем более что новые, давно заказанные, уже готовы, — усмехнулся Сидор. — Надо, пожалуй, полностью освободиться от его опеки. А то что-то доставать он меня стал, — тихо пробормотал он себе под нос.

— А насчёт самогонки, можете не беспокоиться, — неожиданно встрял в разговор атаман. — Я с ребятами поговорю, те с самогонщиками потолкуют, вот и будет у вас свой самогон.

— Что-то это мне напоминает, — расплылся в ехидной ухмылке Сидор. — Что-то такое знакомое.

— Нет, нет, нет, — весело улыбнувшись, отчаянно замотал головой атаман. — Никакого вымогательства, никакого рэкета. Вы просто забыли, что помимо больших производителей самогона, типа вашего Головы, есть множество мелких хозяев. Тех, кто производит максимум сотню, другую литров самогона. В год! В основном по друзьям и знакомым.

— Должен сказать, что весь местный оптовый и розничный рынок алкоголя давно уже поделен. И в любой городской трактир ты со своим самогоном не пойдёшь. Его там просто не купят, поскольку своего, такого же дерьма навалом. А вот вашу водку возьмут. Потому что другой такой просто нет, и не скоро будет. И будет ли вообще, неизвестно. А нужно, как всегда, сейчас. И вы уже прославились.

— Такой скандал в городе идёт из-за этого судейства, что лучшей рекламы и не придумаешь, — усмехнулся он. — Поэтому я вам предлагаю срочно наращивать производство своих водок и настоек с наливками, а сырьём я вас обеспечу. Мои ребята знают практически всех самогонщиков в округе и поверьте моему богатому по этой части опыту, самогона эти мелкие производители производят не меньше чем остальные все в городе, вместе взятые.

— А если обеспечить моим людям гарантированный сбыт, то и получить от них можно намного больше того, что вырабатывает спиртовой заводик того же Головы вместе со всеми его членами жюри.

— 'Твоим людям, — хмыкнул про себя Сидор. — Понятно! Идея Головы о совместном производстве алкоголя витает в воздухе. Ну…? Почему бы и нет'.

— Так это же меняет всё дело, — Сидор расплылся в довольной, ехидной ухмылке. — Завтра, нет сегодня же, обойду всех трактирщиков. Узнаю, сколько, кто и почём у нас что купит из наших водок. А потом будем решать.

— А ты, постарайся узнать, сколько они могут самогона поставить. Надо будет тщательно всё распланировать, чтобы опять не попасть впросак, как с этим конкурсом. И узнай насчёт ячменя и солода, у кого, сколько можно купить. А я узнаю, сколько у нас купят того же пива. И какого?

— Как бы нам палки в колёса вставлять Голова не стал? — задумчиво протянул он.

— Не станет, — попытался успокоить его атаман. — Ему это не выгодно. Хоть у него ничего с вами и не получилось, но Городской Совет получает свой процент с торговли в городе.

— 'А у нас годовая льгота на торговлю, — усмехнулся про себя Сидор. — И именно в этом самом городе, а не где-нибудь. Вот Голова видать и решил воспользоваться нашей льготой, которую сам же и дал.

— Вот жук, — мысленно покачал головой Сидор. — Всё просчитал. Всё решил использовать. Все выгоды'.

— Особенно с торговли спиртом и прочими винно-водочными изделиями, — продолжал вещать Пашка, не замечая что Сидор уже витает мыслями где-то ещё. — И увеличение производства самогона моментально принесёт прибыль в городскую казну, а против этого он никогда не пойдёт. Ведь не будет же он рубить сук, на котором сидит.

— 'Будет, — сразу помрачнел Сидор. — Ещё как будет, если только почувствует в нас реальных конкурентов. А уж по водке, раз мы ему отказали, обязательно палку в колёса вставит. Натура такая, бл…кая'.

— Да и караванщики у вас водку купят, чтобы продать в Приморье, — Паша, словно тетерев токовал сам по себе, ничего вокруг не замечая. — Я с ними говорил, так они в один голос утверждают, что такой товар у них с руками оторвут. А лето придёт, я и сам вывезу такое вино с водкой к морю. А там сбыть можно всё, что угодно. Да и у вас, четыре лодьи к лету готовы будут.

— Вот и считай, — оживлённо начал загибать пальцы атаман, — одна лодья возьмёт, чуть ли не пятьдесят бочек двухсотлитровых, а то и больше. А все шесть, считаем по минимуму, уже триста.

— Это сколько же денег в городскую казну упадёт, только от одних самогонщиков, — вдруг неожиданно задумался он. — Мама дорогая!

— Выгнать только для одного нашего рейса шестьдесят тысяч литров самогона? А, доход от торговцев? Нет, — Паша медленно покрутил головой, словно не веря сам себе. — Не станет он мешать. Наоборот, постарается помириться как-нибудь.

— 'Он что, — удивился про себя Сидор. — Уже забыл про свой серебряный рудник? Забыл что у нас на лето совсем другие планы? Какая водка?'

— Ты чего, — возмутился профессор. Разговор уже как-то сам собой шёл где-то помимо Сидора. — Как мы тебе шестьдесят тысяч литров самогона переработаем? Кто этим будет заниматься? Где? Здесь тебе что, завод ликероводочный, что ли?

Профессор с совершенно обалдевшим видом растерянно покрутил головой из стороны в сторону, как бы ища в землянке свободное место и людей.

— Да и где ты столько самогонщиков найдёшь, — ехидно усмехнулся он. — Это тебе к весне надо загрузить целых триста самогонщиков, чтобы они выгоняли хотя бы по двести литров в месяц.

— А где ты столько людей возьмёшь?

— А обработать столько продукта? Тоже времени требует.

— Кто этим будет заниматься?

— Нет, атаман, это не серьёзно, — покачал он головой.

— Да и не собираюсь лично я больше заниматься этой гадостью. Интересно было в городском конкурсе поучаствовать.

— Поучаствовали, — ехидно ухмыльнулся он.

— Интересно победить в конкурсе.

— Победили, — расплылся он в саркастической ухмылке.

— А твоё предложение это уже промышленное производство какое-то, — недовольно проворчал профессор. — Этим пусть вот он занимается, — сердито ткнул он пальцем в задумавшегося о чём-то своём Сидора.

— А пять сотен не хотите, — усмехнулся Паша, терпеливо выслушав возмущённый монолог профессора. — Это ровно столько, сколько есть народу только в ближайшем нашем окружении.

— А если взять всю округу, прилегающую к городу, — атаман мечтательно закатил глаза. — Где самогон гонит каждый второй, если не каждый первый. Дворов, где этим занимаются — не менее тысячи, а то и двух наберётся. Так вот и считайте, профессор, сколько они самогона выгнать могут только за эти два оставшиеся до навигации месяца.

— Минимум четыреста тысяч литров спиртного, — озадаченно почесал голову профессор. — Это что же? Здесь так пьют? — с ужасом уставился он на атамана.

— Да не пьют, а могут произвести самогона, — рассердился атаман. — Это разные вещи.

— Профессор, а разницы не видишь, — сердито обругал он старика. — Здесь вообще, практически не пьют. Пограничье! Будешь пить — сдохнеш скоро. Или ящеры, или амазонки точно семью вырежут. Алкоголики никому не нужны.

— Потому-то основное зерновое производство и направлено на вывоз. Да и продавать водку выгоднее, чем просто зерно. Вот местные заводчики и гонят самогон, сколько кто сможет продать. А с такой водкой, как у вас, вообще озолотиться можно. А у вас ещё вино из шишко-ягоды, вообще местных аналогов не имеющее. Водка, опять же из него. Настойки всякие разные. Пиво, — ткнул он пальцем в забившегося в угол пацана, сверкающего оттуда любопытными, заинтересованными глазами. — Да чтобы это всё вывезти, вам не четыре лодьи надо, а все сто. А то и того мало будет, — удовлетворённо закончил он. — А я в этом деле, вам помогу.

Паша тут же расплылся в льстивой, хитрой улыбке.

— За свой процент, разумеется. Моим ребятам тоже деньга лишняя не помешает. Всё лучше, чем тупо грабить ящеровы лодьи, рискуя своей шкурой и не зная, есть ли там вообще что-либо в трюме.

— А ведь это какая же плюха будет этим членам жюри, — с горящими глазами включилась в разговор Маня. — Мы же отберём у них всех покупателей. Мы врежем им по кошельку. Мы их задавим ценой и качеством продукта. Я им покажу, как сговор за нашей спиной устраивать, — воодушевилась она.

— Васёк, — грозно позвала она паренька. — Отныне ты на особом положении. Без сопровождения взрослых ни шагу. За пределы города, без разрешения старших, ни шагу. Обо всех перемещениях по городу докладывать заранее, чтобы мы всегда знали, где ты находишься. Про Долину — забудь. Там, кроме Димона никого нет, так что, для тебя там может быть опасно. Всё, что надо для производства, напишешь профессору. Подробнейший список с указанием объёмов и сроков поставки всего чего надо.

— Ах, ты не умеешь писать, — растерялась она. — Тогда надиктуешь профессору. Он заодно тебя и обучит.

— А завод, — робко пискнул из своего угла паренёк. — Ему бы воду хорошую. Тут в городе вода не очень подходящая, даже из колодца, не говоря про водовозки.

— Завод ему, — недовольно заворчал Сидор. Как он и думал, все опять же вернулось к нему. Ещё одно 'великое' дело дополнительно ему на шею.

— Тогда и для водок вода хорошая нужна, — неохотно продолжил он Васькину мысль. — На плохой воде толкового продукта не сделаешь.

Сидор обречённо вздохнул. Как он и предполагал, впрягаться в новое дело придёт я опять ему.

Попытка решения застарелого вопроса. *

Хоть пиво Сидор и любил, не говоря уж о том чудном напитке, что получился у Васятки с профессором, но необходимость заняться ещё одним, абсолютно новым и опять же плохо знакомым для него производством, вызывала уже у тихо бесящегося от злости Сидора чуть ли не зубную боль.

Его любовь к хорошему пиву не отменяла того факта, что в его производстве он не понимал ни хрена! Кроме одного — там есть какой-то солод и он почему-то бродит.

Однако все его попытки свалить дела на кого другого и откосить от нового проекта были жёстко пресечены товарищами, на пальцах объяснивших ему, что кроме него заняться организацией нового доходного производства просто некому. А отказываться от подобных, столь радужных перспектив — настоящее преступление.

Профессор с Корнеем обещались всячески помогать, Васятка так вообще чуть ли не в ногах валялся, требуя себе обещанный персональный завод и обещаясь быть настоящим паинькой, не шкодничать и выполнять все профессорские поручения по первому же требованию. Про помощь самому Сидору этот шкет даже не заикнулся. Видать видел как тот вкалывает с раннего утра и до позднего вечера, и подобное времяпрепровождение его не вдохновило.

В общем — всё было плохо.

Этот новый проект окончательно отнимал у Сидора последнее остававшееся ещё свободным время.

Сидор и так за эту долгую, суматошную зиму успел настолько плотно себя загрузить, что давно уже позабыл что это такое — свободное время. Времени на всё хронически не хватало, он и спал то уже буквально не более четырёх, пяти часов в сутки, мотаясь по городу и по окрестностям словно электровеник, решая одновременно массу разнообразных, часто не связанных между собой проблем, буквально как на дрожжах вырастающих каждый день непонятно откуда.

Но делать было нечего и Сидор смирился. Действительно, кроме него было некому.

Поэтому неожиданная инициатива Маши с наймом работных людей к ним на обработку земли, вызвала у Сидора нешуточный интерес. Это было что-то новое. Раньше Маня никогда не интересовалась ни производством, ни чем-либо связанным с ним, будь то хоть люди, хоть что. Поэтому ему стало по-настоящему интересно разобраться что такое вдруг с Маней приключилось. Во внезапное изменение основ хорошо знакомого ему человеческого характера, а Сидор считал что Маню он знает как облупленную, он не верил. Оставалось лишь разобраться что с ней произошло и можно было спокойно дальше заниматься своими делами.

О том, что Маша может просто банально измениться, попав в иные, не привычные обычной московской барышне стрессовые условия, или что он не так уж хорошо её и знал, он как-то не подумал. Что ж, тем приятнее оказались вдруг открывшиеся обстоятельства.

И первой приятной неожиданностью стало понимание того, что ролью обычного счетовода, которым она станет в их группе, как он раньше думал, Маша удовлетворяться не собиралась.

Однако она почему-то решила, что раз лично у неё всё хорошо, то она может облагодетельствовать и весь мiр, и всю вселенную. Машу понесло…

Что представляла собой устроенная Машей презентация будущих арендаторов, Сидор понял только когда вместе с профессором добрался до Берлога, уже достаточно поздним вечером

Тому что персонально его никто там не ждал, он поначалу не придал особого значения, списав всё на Машину рассеянность, вызванную затянувшеюся беременностью. Девять месяцев это всё же порядочный срок. А о том, что это было сделано специально, что Машка ревновала к своим, как она считала, делам и думала что он будет только ей мешать, ему даже как-то в голову не пришло.

Сидор ещё не понял что Маша заболела, заболела обычной для некоторых людей болезнью, носящей в очень узких знающих кругах название "Головокружение от успехов".

Единственное что его действительно поначалу удивило, так это то, почему Маша не предупредила его заранее об этих людях. По крайней мере, даже за один этот день, предупреждённый с утра, он успел бы навести о них все нужные справки, и теперь бы не сидел здесь и не хлопал бессмысленно глазами, не зная с кем имеет дело.

Встречу торжественно открывала Маня, как хозяйка дома.

При взгляде на неё чувствовалось, что она ужасно довольно тем, что вокруг происходит и была безумно горда собой и своим новым начинанием.

— Ну вот, — сразу начала она, указывая на сидящего рядом с ней какого-то незнакомого щуплого мужичка.

Вида он был самого неприметного. Серый чистый кафтан плотного сукна, обычного в этих краях покроя, шапка, бесформенная, которую он нервничая постоянно мял в руках, сапоги — самые обычные, кожаные, грязные, которые, похоже все местные жители даже не думали снимать заходя в чужой дом с чистыми полами.

Будущий их арендатор был какой-то совершенно… непритязательный. Даже местами выглядывающаяся из-под кафтана грязновато бурого цвета красная рубаха, была какая-то безликая.

А про лицо этого мужика вообще нечего было сказать, кроме того что глаза у него были какие-то…тухлые.

На грязно рыжего цвета волосы, неопрятными паклями торчащие с давно не стриженой головы кандидата во все стороны, Сидор уже постарался внимания не обращать. Мало ли у кого какое пристрастие в причёсках. Вон, запорожские казаки так и вообще голову бреют, оставляя один только оселедец, и ничего, им нравится.

— Как я и говорила, — довольная Маша буквально лучилась счастьем, — перед вами один из представителей тех, кто готов взять в обработку нашу землю.

— "Странно, — удивился про себя Сидор. — Вроде бы мы с Машей не договаривались что она будет заниматься наймом людей на обработку нашей земли. Куда она лезет? Она что, разбирается в людях? Или в сельском хозяйстве?

— Вот уж не знал", — Сидор повеселел.

Вдруг открывшиеся в связи с этими его мыслями возможные перспективы порадовали своей неожиданностью. Честно говоря, одному заниматься всеми вопросами подряд уже порядком Сидору надоело. Да и не справлялся он уже, банально не хватало времени всё ухватить.

Поэтому и неожиданная инициатива Мани с наймом рабочих открывала прекрасные перспективы. Хотя бы по времени.

— Готовы взять так сказать, нашу землю в аренду, — с довольным видом продолжала вещать Маша. — Сей товарищ представляет несколько групп из более чем полутора сотен семей, изгнанных со своих земель амазонками. На наши условия по аренде согласен.

— "Какие условия? Почему Машка заранее ничего не сказала? — недовольно подумал Сидор. — Вот торопыга".

— Готов приступать к работам хоть завтра, — с довольным видом продолжала вещать Маша. — Только бы мы дали добро. Если есть какие вопросы, спрашивайте. Он готов за всех ответить на любой вопрос. Зовут Виктор, сиречь Победитель, — улыбнулась она, стараясь подбодрить почему-то нервничающего представителя семей будущих арендаторов.

— О каких землях идёт речь, — решил с самого начала сразу уточнить Сидор.

— Медвежья Поляна и деревня углежогов, — пояснила Маня. — Но в деревне углежогов они просят устроить им ещё и крепость, пусть и небольшую, а не ограничиваться одной только башней. Всё-таки там от Берлога достаточно далеко, а людей будет много, всех башня не вместит, да и скотину надо куда-то девать в случае набега. Ну, и если можно, хоть немного помочь с расчисткой поля от остатков пней.

— Какую скотину? — хмуро буркнул Димон из своего угла.

Сидор только сейчас его заметил. Ранее тот сидел, забившись в угол между стеной дома и боком печки, скрываясь ото всех и досыпая там свой сон, видать не выспался. И Сидор его как-то сразу даже не увидал. Он ещё поначалу удивился, почему здесь нет Димона, а потом отвлёкся и забыл.

Теперь оказалось, что Димон здесь всё-таки присутствовал.

— У них что, есть ещё и скотина? — удивлённо поднятые брови Димона ясно показывали насколько тот удивлён.

Почему это его так зацепило, Сидор не понял.

— Нет, — рассердилась Маша. — Скотину им купим мы!

Сидор удивлённо вытаращился теперь уже на неё.

— И что, — переглянулся он с Димоном, — сто с лишним семей на неполные двести или триста десятин нашей пашни? На Медвежьей поляне всего десятин сто или двести будет, да на участке углежогов нашей земли не больше тридцати — сорока десятин наберётся. Куда столько народу то? Насколько я понимаю, на одну здешнюю среднюю семью приходится обычно около ста десятин пашни. А у нас всего лишь триста га, общим числом. Это всего-то на три, четыре семьи будет, а их, опять повторюсь, сто с лишним. Чем остальные заниматься будут?

— Всегда чем найдётся, — вдруг забеспокоился представитель семей. — Ту же вашу Райскую Долину с ягодником обиходить надо. А оттуда до неё рукой подать.

— Откуда оттуда, — удивился Сидор. — Вы что, уже и с местом поселения определились?

То что он был не совсем в теме и явно много здесь говорящегося не понимал, немного раздражало. Помолчав, глядя на вдруг смутившегося Виктора, он решил продолжить выяснение всех обстоятельств.

— Ну, туда в Долину ещё пара, другая семей, не более, — сухо возразил он.

Уверенность и определённость в намеченных для себя планах, прозвучавшая в голосе представителя будущих арендаторов, сразу же резанула слух и почему-то ему сильно не понравилась.

— Да как же пара, — сильнее занервничал представитель. — А сбор урожая? А выдавливание сока, а обработка земли и уход за кустарником? Да, мало ли каких работ на ягодниках. Нам это дело знакомо, у самих сады были. Работы там круглый год хватает.

— Для этого можно нанять сезонных рабочих, — возразил теперь уже занервничавший Димон, которому тоже сразу же не понравилась идея постоянного присутствия множества чужих людей в его уединённой долине. Его отшельничество, и так недавно подорванное профессором с его нефтяным перегонным кубом, грозило окончательно развалиться.

— А на время сезонных работ можно построить и рабочие бараки, а то и вообще существующие пещеры приспособить. Если руки приложить, то в них можно вполне сносные условия проживания для людей организовать.

— Но ведь даже после сезонных работ должны же люди где-то жить, — явно нервничая, заметил Виктор. — Почему не в деревне углежогов, или возле Медвежьей крепости. Или в Долине?

— Потому, батенька, что нам столько народу там не надо, — неожиданно удивительно сухо и жёстко ответил ему профессор.

Профессор столь резко и предельно жёстко выделил слово "нам", что Сидора это неприятно удивило. И судя по косому, удивлённому взгляду Димона реакция профессора его заинтересовала тож. Похоже было что и профессору со всей этой историей с арендаторами что-то не нравилось. А доверять его чутью стоило. Уже не раз оно себя оправдывало.

— И потому, что в деревне углежогов живут уже бондари, а им тоже земля для пропитания нужна, — сухим, холодным тоном продолжил профессор.

— Ну-у, профессор, — протянул Димон. — Вот тут вы не правы, — вдруг возразил он. — Небольшой крестьянской семье в семь, восемь душ хватит и одной десятины пашни для собственного пропитания. А их там и есть как раз десяток таких семей. Так, что им там хватит и десяти гектар. Да и ненадолго они там обосновались, до весны всего лишь.

— По-моему, бондарей даже можно вообще не учитывать в наших расчётах. Как я слышал, они скоро съезжают.

— Но мы согласны и на меньшие площади, чем по сто десятин на семью, — горячо возразил ему Виктор.

— А мы нет, — отрезал Сидор. — Мы не согласны.

Сидор никак не мог понять что ему не нравится во всём этом деле. Не мог понять что ему не нравится и в этом представителе, с рыбьими, снулыми глазами, и в казалось бы довольно выгодном для Компании предложении Маши сдать этим людям их земельные участки в аренду. Ну, конечно, не считая её какой-то странной, тупой упёртости, что всё, что она предлагает — это априори хорошо.

Что-то здесь было не так. Но вот что?

Поэтому, теперь уже и он упёрся, встав на сторону Димона, явно недовольного грубым, наглым вторжением в его личный дом чужих людей, в его любимую уединённую Долину.

— Если нам сколько людей и надо, то никак не сто семей. Пять, десять, — пожал он плечами, — куда ни шло. Но сто? Сто с лишним? — Сидор отрицательно покачал головой. — Это — слишком много.

— Иль я не прав? — обратился он к товарищам.

— Да кто ж его знает? — почесал свою репу Димон. — С одной стороны ты прав, а с другой, вроде, как и нет. Причём здесь число? Речь идёт о принципе.

— Вот и объясните, батенька, с какой стороны нет, — остро взглянул на него профессор.

— А нет, потому, что там, в деревне углежогов, наверняка можно ещё земли расчистить под посевы. Пусть там живут, — сердито огрызнулся Димон.

— Десять тысяч десятин? — насмешливо глянул на него Сидор.

— Какие десять тысяч? — удивился Димон.

— Как какие? — сделал деланно удивлённые глаза Сидор. — Сто семей по сто десятин на семью в обработку… Это сколько же в сумме будет?

— Как раз те самые десять тысяч гектар и будет, — усмехнулся он.

— Где ты там столько земли видел? — ехидно уставился он на смутившегося Димона. — Если только не вырубить весь лес от города и до горизонта. Устроить, так сказать экологическую катастрофу.

— Сколько у вас дееспособных мужчин в каждой семье? — вдруг обратился он к Виктору.

— Пять, шесть, как обычно, — хмуро ответил Виктор. Происходящее обсуждение, как будто его здесь не было, похоже ему сильно не нравилось. — А то есть и до двадцати душ в семье. У кого как.

— А сколько было земли в обработке, там, где вы раньше жили?

— И по полсотни десятин, и по сотне, а то и по полторы, две на одну семью бывало, — хмуро откликнулся Виктор. — У кого семья побольше, у того и пашня большая была.

— В чём же тогда цель вашего к нам обращения? — удивлённо уставился на него Димон. — Ведь ясно же, что мы вас таким большим количеством земли не обеспечим. По крайней мере всех.

— Нам бы переждать пару лет, а потом мы сами себе земли расчистим. И вам от этого будет хорошо и нам, — попытался убедить его Виктор.

— А сейчас что же вам мешает это сделать? — решил уточнить Димон. Бывший ранее интерес его к представленным Машей рабочим, окончательно пропал.

Ну не любил он, когда его кто-либо пытался использовать в своих нуждах. Хоть и понимал что так все делают, но не любил и всё тут. А уж если ещё и откровенно в этом признавались, глядя тебе прямо в глаза, отношения у него к таким людям охарактеризовать можно было одним только словом — нахрен!

— Взяли бы ссуду у города, она беспроцентная, — уже совсем равнодушно продолжил он. — Потом, с урожая отдали бы. Всего делов то. Только работай.

— А если неурожай, а набег амазонок, а ящеры? — начал перечислять возможные несчастья крестьянин. — Как отдавать тогда? Ведь, если не вернёшь в срок придётся в кабалу идти пока не отработаешь. А это может, и пять, и все десять лет длиться, смотря, на каких работах окажешься. И понятно, что на выгодную работу, чтобы ты быстрее отработал, кабального никогда не поставят.

— А понос, а золотуха, а глад, а засуха, — тихо пробормотал себе под нос Сидор. И судя по брошенному в его сторону косому, злому взгляду Виктора, тот его услышал.

— Ладно, Виктор, — остановил его откровения Корней. — Нам уже всё ясно. Ты иди пока, — кивнул он ему головой, — а завтра вечерком подходи. Мы тебе скажем что решили ответить на ваше предложение.

Когда за Виктором закрылась входная дверь, в комнате ещё долго молчали. На лицах всех присутствующих стояла печать какого-то лёгкого недоумения. Большинство присутствующих удивлённо смотрели на делающую независимый, деланно беззаботный вид Машу.

— Значит, они ещё и крепость хотели бы у себя под боком иметь, — задумчиво посмотрев на Маню, вспомнил требование крестьян Сидор. — А что ты им вообще такого наобещала, когда приглашала сюда? Чего они так ухватились за твоё предложение?

— От меня в городе все как от чумы шарахаются, а ты раз! И целых пять сотен работников мигом нашла. Поделись опытом.

Сидора серьёзно заинтересовало подобное несоответствие. Видимо он что-то делал не то, раз у него не получалось так легко как у Маши.

— Около трёхсот гектар земли под обработку и вполне достойную зарплату каждому. По серебрушке в месяц на взрослого работника, — невинно глядя на него тут же протараторила Маша.

— Что? — ахнул Димон. Из его руки выпала кружка с чаем и покатилась расплёскивая кипяток по полу. — Ты же говорила что земли в аренду сдаём. Это они нам должны платить. Не мы! Они!

— А зарплату-то за что? — удивлённо уставился на неё Сидор. У него от растерянности даже мысли разбежались. — Они же с земли живут! За что платить то?

— За работу, — сердито огрызнулась Маня.

— А детский сад, ясли, бесплатное образование и медицинское обслуживание ты им часом не обещала? — бросил он сердитый взгляд на Машу, буквально скукожившуюся от устремлённых на неё гневных взглядов.

По вдруг вильнувшему её взгляду, Сидор с холодком в душе неожиданно понял, что что-то подобное явно имело место быть, слишком уж Машка заторопилась сейчас замять разговоры про арендаторов и начала тут же демонстративно собирать со стола выставленное было угощение, к которому за весь вечер так никто ни разу и не притронулся.

— Похоже, — нарушил общее молчание Димон, — мы в их глазах выглядим полными идиотами.

— А чего ты хотел, — недовольно откликнулся Корней, раздражённо покосившись на притихшую Машу. — Нормальный подход. Если есть такой идиот, что отдаёт свою землю даром в чужие руки, да ещё и приплачивает, то почему бы и не использовать такого.

— А если ещё и скотину для тебя готов прикупить…, - яду в его голосе позавидовала бы какая-нибудь местная гадюка.

— Ну, вот они и ухватились, — грустно посмотрел на нервозно суетящуюся Машу Димон. — Три семьи работать будут, а девяносто семь, или сколько ещё их там есть, найдут себе подходящие участки и будут их под себя готовить, получая у нас за это хорошую зарплату. Спасибо тебе Маня. Большое такое, весомое, пролетарское спа-си-бо. Выставила ты нас на посмешище перед всем городом, как последних лохов.

— Никого я ни перед кем не выставляла, — обиделась Маня. — Я тут колочусь как рыба об лёд, а вы все сидите и ничего не делаете. В конце концов, на то вы тут и есть, чтобы отсекать всякие несуразные предложения. Мало ли что глупая женщина предложит. Вот вы и принимайте решение, умники такие, а ко мне со всякими своими глупостями больше не лезьте.

— Ты вообще в своей долине заперся и сидишь там как сыч, ничего не делаешь! — набросилась она на опешившего от такой наглости Димона. — А тут колотишься, колотишься. Никакой благодарности!

— Она же ещё и обиделась, — удивлённо посмотрел на Сидора Димон. — Выставила нас полными идиотами, и обиделась, что нам это не понравилось. Ладно, — обречённо махнул он рукой, — в одном Маня права. С обработкой земли надо что-то делать. И срочно! Лето уже на носу.

— Хоть её по местным меркам у нас и мало, но всё равно её надо как-то обрабатывать. А у нас людей для этого нет. Да и сами мы п…, - Димон издал губами неприличный звук. — Единственное, что на ум приходит, так это всё та же аренда.

— Но где найти нормальных арендаторов? — задумчиво проговорил он, почесав затылок.

— Всё-таки я не совсем разобрался с этим Победителем, — остановил его Сидор. — Чем же ему так понравились наши условия? Чего вдруг он к нам полез? Чего ему на самом деле надо? Или я не всё слышал?

— Что-то тут не то, — покачал он головой. — Давайте ка ещё раз вернёмся к началу и пробежимся по тому что он говорил. И особо по тому что не говорил, — тихо проворчал он себе под нос. — Может и найдём какое рациональное зерно? — бросил он вопросительный взгляд на Машу.

— Первое, — тут же с воодушевлением затараторила Маня, как будто только и ждала этого приглашения. Похоже, своих кандидатов она готова была обсуждать снова и снова — до бесконечности. — Им нужна защита в случае нападения врагов. Сами они, как я поняла, воевать не умеют или не хотят. По-моему это какая-то секта, типа толстовцев, или гандистов, ну что-то типа непротивления злу силой или ещё что-то такое.

— Вот они и желают чужой кровью свой покой обеспечить…, - неожиданно медленно проговорила она, глубоко задумавшись. — А я как-то с этой стороны на них и не смотрела, ребята, — медленно и задумчиво протянула она, удивлённым взглядом обводя своих товарищей. — Это что же выходит, они за нашими спинами желают отсидеться, если будет нападение какое? И мы, в их глазах, значит этакие бароны, защищающие их в обмен на лояльность и обработку земли. Боже мой! — схватилась она за голову. — Дожила! Меня, какое-то быдло норовит использовать как последнюю лоханку?

— Похоже, ты права, — сердито цыкнул зубом Корней. — Я тоже что-то слышал о таких группах. Но, это встречается сплошь и рядом в баронствах, или княжествах. А каким ветром их в эти края занесло, непонятно. Что они делают здесь, на границе?

— Каким ветром неважно, — сердито посмотрел на Машу Сидор. — Для нас главное, что это определённый тип социального паразита, блюдущий свой интерес. Это как же он сказал, — усмехнулся Сидор. — "Мы согласны и на меньшие площади обработки". Да, — на миг задумался он, — нам у себя под боком такого покорного стада только и не хватало. Да ещё на нашем же содержании.

— Вот что я думаю, дама и господа, — опять сердито покосился он в сторону Маши. — Лучше пусть наша готовая к обработке земля стоит пустою, чем такой народ на её обработку пускать. Что на это скажете?

— Я лично скажу, что в этой сотне семей, мужчин трудоспособного возраста, не менее пятисот особей будет, — сухо заметил профессор. — И было бы очень хорошо использовать их для своих нужд и не отпускать их далеко от себя. По крайней мере какое-то время. Потом, когда решим наши неотложные задачи — ладно. Но сейчас они нам нужны. Земля — Бог с ней, — махнул он рукой. — Но у нас алкогольная программа зависла, работать некому, а вы хотите прогнать несколько сот работников.

— Так дела не делают, — сердито проворчал он.

— Нельзя упускать столь удобный случай нанять столь много работников. У нас вечная с этим проблема, а тут целых пятьсот человек готовых работать.

Слушая профессора и согласно кивая головой, Сидор никак не мог отделаться от мучительного чувства что он что-то такое упустил, что-то очень важное. Он чувствовал неудовлетворённость от всего сегодняшнего разговора, как будто за этим вечерним разговором как-то потерялась истинная цель их сегодняшнего собрания, или… что-то ещё…

И невинные проделки Маши тут явно были ни причём.

Ликероводочный завод… *

Сегодня ночью на Сидора неожиданно накатило. Глухая, какая-то мутная, нехорошая тоска сжала его сердце и долго не отпускала, мытаря до самого рассвета. Хотелось всё бросить и….

Дальше он, даже во сне, оборвал свои мысли. Бросить друзей, беременную Машку, которой скоро надо было рожать и желательно в тепле и уюте… с любящим мужем и в кругу друзей…

Бросить все неоконченные дела, поставив всё на грань провала… Всё ведь было так зыбко…

А как хотелось податься куда-нибудь… Уже и февраль прошёл со ставшим вдруг ослепительно ярким, тёплым по-летнему солнцем…, и солнцеворот прошёл с его колядками, горящими чучелами и прочим… И лёд уже на реке посерел…

— "Боже, — с тоской подумал Сидор, ворочаясь на ставшей вдруг жёсткой, неудобной кровати. — Во что я медленно превращаюсь? В менеджера, прости Господи за такое паскудное определение".

— "А был! Был же вольный птах! А стал — …"

Дальше в мыслях его были одни только матерные определения.

— "Вот что деньги с человеком делают", — была его последняя мысль перед тем как заснуть.

Утро принесло проблемы. Опять! Точно как Сидор и предполагал.

Голова, за то что его с совместным производством водки бортанули, им шпильку всё-таки вставил. И какую!

Эта сволочь не поленилась, отыскала его сегодняшним утром, когда он носился по городу, и якобы от имени всего городского Совета всучил ему, кто бы только мог такое подумать — "Типовой проект военно-производственного поселения в местах, максимально приближенных к районам возможных боевых действий с ящерами".

Чтобы, мол, заранее они знали будущие требования Совета к подобным постройкам.

Урод!

Вот так, блин, у них тут назывались обыкновенные хутора или заводы, которые кто-нибудь хотел построить в непосредственной близости от города или в зоне его влияния.

Теперь во многом становилась ясна та настойчивость, с которой городские власти навязывали им строительство любых крепостей. Также как и то, что они с такой радостью смотрели на их деятельность в Берлоге, Речной крепости, на Ягодной Поляне или с Корнеевским учебным центром.

Та же история с острожком на Ключевке наконец-то получила своё логическое объяснение. Стали понятны настойчивость с которой в Совете проталкивали все сделки с ними по этому острожку, как они допреж считали — как бы никому не нужному. Оказалось всё далеко не так.

Негромкий голос профессора отвлёк его от тяжёлых мыслей. Сидор поймал себя на том что давно уже, чуть ли уже не час, молча сидит за столом в гостиной и делая вид что слушает профессора, думает о своём.

Всё что вещал всё это время профессор он благополучно пропустил мимо ушей.

— Пока ты бегал, утрясал отношения с властями…, - наконец-то проникли в его сознание последние слова профессора. — Ну…, и с прочей мутатой…, - профессор помолчал, перебирая на обеденном столе какие-то бумаги. — Мы тут с Пашей посидели… Плотно так посидели, с картой… Покумекали…

— И вот какая вырисовывается интересная картина, — тяжело вздохнул он.

— Реально сейчас нам можно было построить пять водочных заводов. В пяти разных местах. И ещё парочку пивных. Всего семь штук.

— Под это сейчас есть всё: деньги — наши, люди — Пашины самогонщики и Машины сектанты, сырьё — опять же Пашины самогонщики поставят. И, что сейчас в самом начале весны совсем немаловажно, есть ещё время. Два месяца до начала навигации и прибытия первых торговцев нам вполне хватит чтобы построить в выделенных нами местах корпуса новые заводов.

— Построить и получить первый продукт.

— Даже сейчас, зимой, пусть на уровне простейших курных землянок.

— Стоит только обнести их тыном, для защиты от нападения, привезти из-за Камня и установить на месте всё потребное для начала работ оборудование, чаны там всякие, холодильники водяные, бочки, кубы перегонные. И всё! Завод уже можно запускать.

— Одним словом — всё что потребно сразу поставить, а дальше потом только развивать и развивать.

— Но!

Помолчав, он грустно заметил:

— Мы тут с Корнеем потом вечерком посидели, прикинули, и выходит, что без помощи его курсантов нам это дело с водочными заводами не поднять.

— Курсанты нужны для охраны будущих площадок строительства. Для охраны самих заводов после их строительства, для охраны обозов, что будут перевозить спиртное, зерно и прочее.

— Для чего только они будут не нужны, — мрачно проворчал он.

— И как ни крути, а кроме как этих Машиных сектантов нанять то нам сейчас на работу и некого.

— А это опять охрана, — тяжело вздохнул профессор.

— А охрана у нас только из курсантов. Никого более у нас пока что нет. Паша нам в этом деле не помощник. Да и мало у него людей.

— Почему не помощник? — с настороженным любопытством посмотрел на него Сидор.

— Потому что практически вся его банда занята на ускоренном достраивании наших четырёх лодий. Пашут в три смены, не разгибая спины.

Профессор раздражённо покачал головой, как будто был этим сильно недоволен.

— Вся легенда о раздрае между нами полетела к псу под хвост, — сердито проворчал он. — Конспиратор, хренов, — обругал он Пашку. — Как до его любимых лодий дело дошло, так все предварительные договорённости мигом позабыл. Ничего доверить нельзя, всё одно делает по-своему. Маньяк лодочный!

— У него, видите ли, мечта! Стать адмиралом! Командиром этакой огромной речной флотилии!

— Он в твои четыре лодьи вцепился словно клещ и теперь его со стапелей кувалдой не выгонишь.

— Днём и ночью пашет.

— Паша пашет, — невесело скаламбурил профессор.

— И помощи от него сейчас не дождёшься, — недовольно проворчал он.

— Только вот курсанты — это городской Совет, Управа эта чёртова, — выругался вдруг профессор. — И без их согласия и одобрям-с ни одна живая душа из курсантов не покинет ни пределы города, ни территорию корнеевского полигона. И процесс обучения не прервёт.

— А чем можно заинтересовать Совет, чтоб он дал разрешение на использование труда курсантов?

— Только тем чего у него нет или чего не хватает.

— А это…, - профессор сердито замолчал, зло прищурясь, — Да, да, батенька, — покивал он головой, — Это — Крепости.

— Те самые крепости, о которых при каждой встрече нам так навязчиво напоминает всё время Голова.

— Вот я и предлагаю….

— Что если мы свои маленькие спиртовые заводики в пару куцых амбаров превратим как бы в здоровущие крепости.

— Небольшая канавка по кругу, как бы ров, невысокий вал, тын повыше, пару вышек по углам. Ну, что там ещё…, - задумался он. — А! — махнул он рукой. — Этого хватит.

— Тогда мы без всяких проблем получим разрешение Совета на использование в своих целях дармового труда курсантов.

— "Каковой тут же сожрёт всю нашу хилую экономику, — флегматично подумал Сидор. — Потому как содержание курсантов в этом случае полностью ляжет на наши плечи. И никакой ссудой в этом случае уже не отговоришься, слишком уж большой объём работ предстоит и слишком много затрагивается чужих интересов

— Профессор наверное думает что в Совете сидят одни дураки".

— И о прибылях на ближайшие несколько лет вообще можно забыть, — продолжил вслух он свою мысль, — потому как даже одна такая крепость, как они хотят от нас получить, обойдётся нам в совершенно бешеные деньги.

— Мне лично хватило одной только истории с нашим острожком на Каменке. Реально — четыре цены! А за такую крепость, как вы хотите, пусть даже и деревянную, рабочие с нас вообще семь шкур сдерут. Нет, — невесело усмехнулся он, — восемь.

— Да-а…

Профессор с каким-то задумчиво заинтересованным взглядом смотрел на замолчавшего Сидора.

— Тем не менее, — хитро прищурился он. — Есть выход.

— Опять же возвращаясь к недавнему нашему разговору с Корнеем, должен сказать, что у нас есть один выход.

— Опять затратный, но тем не менее есть.

— Ну? — насторожился Сидор.

Длительное вступление профессора навевало нехорошие мысли. Столь долго он обычно говорил перед какой-нибудь крупной гадостью, которую тут же с удовольствием вываливал на голову собеседника. И последнее время почему-то чаще всего это была его несчастная голова.

— Есть такие люди, что нам помогут, — продолжал тянуть профессор.

Улыбнувшись, видя состояние нетерпения Сидора, он не стал его дальше мурыжить.

— Ты знаешь что у Корнея в последнее время как-то само собой образовалось и само собой выделилось нечто вроде инженерных войск? Ребята так наловчились на строительстве того же Берлога, Речной Пристани, корнеевского учебного центра и полигона, что предпочитают только этим и заниматься.

— Да их последнее время не только мы, но и другие кланы активно используют на своих стройках. И город о-очень охотно идёт Корнею на встречу в использовании этой группы на стороне, на подобных работах, — задумчиво хмыкнул профессор.

— Да и самим курсантам поди как хорошо. Почитай двойная зарплата идёт. И как воякам им платят, и от сторонних заказов деньгу за подряды получают. Скоро чуть ли не полтысячи человек у Корнея в этом деле заняты будут. И от охотников к ним присоединиться отбою нет. Вот я их и предлагаю нам нанять.

— А лучше всего перекупить, пока этого кто-нибудь другой не сделал.

Сидор скептически посмотрел на профессора.

— Профессор, профессор, — покачал он головой. — Старый уже, а рассуждаешь как маленький.

— Нахрена МЫ им нужны? Раз они так востребованы, как вы говорите, то у них уже есть весьма выгодные предложения, куда там нашим.

— Ты кое-чего не понял, — ухмыльнулся профессор. — Я предлагаю не перекупать время их работы у других кланов, а выкупить у городского Совета их контракты.

— Пятьсот человек? — ахнул Сидор. — Ты в своём уме старый? — вдруг сорвался он на грубость.

— Забыл уже как контракты сталеваров выкупали? И в какую это нам копеечку влетело?

— Да и на какие такие шиши? Маня чуть ли не за каждую медяшку готова удавиться, а вы предлагаете выкупить у пятисот человек военные контракты, — Сидор немного успокоился. — Это же какие деньги!

— Во-первых, не пятисот, — недовольно поджал губы профессор. Упоминание имени Мани почему-то ему сильно не понравилось. — Из всей той группы, что сейчас занимается у Корнея строительством, нас могут заинтересовать только неполные сотни Гришки Смурного, Семёна Гучко и Демьяна Безродного. Всего двести пятьдесят шесть человек.

— А во-вторых, Маня уже согласна. Осталось дело лишь за тобой, да за Димоном. Дадите согласие — будут у нас свои инженерные войска. Нет — значит нет, — внешне совершенно равнодушно пожал он плечами.

— Ого! — сразу насторожился Сидор. — Такая точность, такая проработка деталей — не к добру.

— Раз вы завели этот разговор и знаете совершенно точное число интересующих нас людей, значит все вопросы с их будущим наймом уже проработаны.

— Значит, вы уже всё и с Корнеем согласовали, — Сидор понимающе покивал головой.

— И что? Это действительно те люди, что нам нужны? И мы действительно можем их нанять? И они действительно хотят у нас работать?

Дождавшись от профессора трёх согласных молчаливых кивков, Сидор надолго задумался.

— Главное в этом деле, — вдруг тихо проговорил профессор. — Что ребята хотят быть реально независимы от Совета. Достали они их чем-то. И если мы им это обеспечим, и не будем особо прогибать под себя, то они наши.

— И городские власти с охоткой на это пойдут? — задумчиво глядя на старого профессора, пробормотал вполголоса Сидор. — Выкупить долговременные контракты? Людей, на которых у них наверняка есть уже свои планы? За жемчуг? Не за золото?

— Как говаривал товарищ Станиславский: "Не верю!"

— Или же в такую копейку встанет это нам, — тихо покачал он головой. — Курсанты то ваши хоть это понимают?

— И согласны отработать?

Дождавшись согласных молчаливых кивков, он снова тяжело вздохнул.

— Мать…! — еле сдержался он чтобы не выругаться матом.

— А вы знаете профессор, — с усмешкой посмотрел он на него. — У меня тоже есть для вас новость. Как раз в русле нашего нынешнего разговора.

Поднявшись со своего места он подошёл к буфету и вытащил с верхней полку стопку перевязанных толстым серым шпагатом листов плотной бумаги.

— Читайте, — хлопнул он пачку перед профессором.

— Типовой проект вашей крепости. Обязательное требование городского Совета.

— Чтоб вы не расслаблялись, — усмехнулся он.

Сев на скамью у стены и откинувшись на обшитую толстыми сосновыми досками стену землянки Сидор с любопытством принялся наблюдать за изменяющимся по мере чтения документа лицом профессора. Похоже было что "Типовой проект…" его впечатлил.

— Ну и как вам?

— Что тебе сказать, — флегматично начал профессор, откладывая в сторону прочитанный от корки до корки документ. — Этого следовало ожидать. И я тебе сразу скажу, — грустно посмотрел он на Сидора — Хоть они и не имеют права нас принуждать, а придётся соглашаться. Не в том мы сейчас положении чтобы права качать.

— Судя по этим требованиям, — профессор легонько постучал пальцем по лежащим перед ними бумагам типового проекта. — Крепостью типа "Берлог", построенной хозспособом, мы от них не отделаемся.

— Знаешь что Сидор? Что в сухом остатке?

Профессор внимательно и как-то грустно смотрел на него.

— Скажу тебе по секрету. Будет у нас группа эта, строителей курсантов, не будет…

— Накрылась медным тазом вся наша ликероводочная программа, — усталым, сникшим вдруг голосом глухо выговорил он. — Да и не дадут они нам в удобное для нас время выкупить контракты ребят. По крайней мере, пока не решат своих всех проблем.

— Такое! — профессор, с неожиданно проявившейся вдруг злостью сердито потыкал пальцем в лежащую на столе рукопись. — Такое… дерьмо… мы не потянем.

— Ну-ка, ну-ка, поподробнее, — подобрался Сидор

Сидор не на шутку разволновался. Две недели напряжённой, тяжёлой подготовительной работы после окончания праздников и до сегодняшнего дня включительно вдруг оказались под угрозой.

Десятки задействованных уже в дело людей, сотни проведённых профессором опытов с водой. Выявленные десятки, да что там десятки — сотни водных источников с прекрасной, годной на что угодно чистейшей родниковой водой вдруг могли пойти псу под хвост.

В конце концов, надежды! Надежды всех, включая и Пашиных ушкуйников на нешуточные прибыли от грядущей водочной торговли!

И тут такие слова профессора.

Сидор последние полгода плотно работал со стариком и прекрасно знал ЧТО значат ТАКИЕ его слова и ТАКОЕ выражение лица.

Профессор не шутил. Он действительно думал что вся их ликёроводочная программа накрылась. И это была не шутка!

Надо было разбираться.

— Ну? — сердито посмотрел он на профессора. — Мне клещами из вас слова вытягивать или сами скажете.

— Вот с этим! — профессор, не скрывая вдруг прорезавшейся у него на лице откровенной злобы резко потыкал в листки бумаги перед собой пальцем. — Вот с этим дерьмом нам труба.

— Ещё целых семь здоровущих крепостей на месте наших будущих заводов, как они это хотят, мы не потянем.

— Ты ведь понял, — гневно посмотрел он в глаза Сидору. — Ты ведь всё понял, что это значит.

— Козе понятно, — равнодушно пожал плечами Сидор. Причин самому волноваться он пока не видел. — Пытаются задавить неожиданно возникшего конкурента.

— И у них это получается, — улыбнулся он.

Сидор вдруг почувствовал облегчение. Стала понятна вспышка профессора.

Чтобы профессор раньше ни говорил, но видимо программа широкого алкогольного строительства всерьёз захватила и его. Видать нешуточно увлекла, раз он так бурно прореагировал на её провал. А что это фактический провал, Сидор ничуть не сомневался. Строительство ещё семи крепостей, как насчитал ему только что профессор, им точно не потянуть. Тут он был полностью с ним согласен.

Семь штук они бы и раньше не потянули, до получения требований Совета, даже на уровне курных землянок, но одну…, хотя бы одну, попытаться всё же стоило. Даже сейчас.

— Думаю не всё так плохо, — перебил он что-то вновь забурчавшего себе под нос старика. — Про семь заводов, я как-то и не думал с самого начала. Честно говоря, такое число даже в голову мне не приходило. А вот один заводик, совмещённый к тому ж: и ликёроводочный, и пивоваренный в одном флаконе, попробовать запустить надо.

— Правда, в этом случае и габариты крепости значительно вырастут. Тут уж парой землянок не обойдёшься. Но…, - пожал он плечами. — Одна головная боль, всё же не семь.

— "Ага! — тут же вспомнилось ему. — Если вспомнить во что мы уже ввязались, то тут не семью проблемами пахнет. Одна только подготовка к разработке Пашиного серебряного рудника чего стоит".

Продолжение проблем… *

История с новыми водочными заводами получила продолжение буквально пару дней спустя, когда вся Компания, все вместе в очередной раз собрались в городском доме — старой, уютной землянке Сидора с профессором.

Причиной, собравшей их всех послужили, как нетрудно было догадаться, новые рабочие, которых Маня, с завидной навязчивостью предлагала всем на работы.

— Кто-нибудь ещё раз говорил с этими, не к ночи будет сказано, сектантами, — обратился Сидор ко всем стразу. — Они согласны работать? У нас, но на наших условиях?

— Да куда они денутся, — расплылся в довольной улыбке Корней. — Как и договаривались, предложил им устроиться рабочими на строительство нашего ликёроводочного завода. Они для порядка поломались, а потом ничего. Стоило только надавить, — ехидно усмехнулся он, — и тут же согласились.

— Что, вот так сразу? — скептически полюбопытствовал Димон. — Все и сразу?

По необъяснимой для самого себя причине, к этим, навязываемым Машей сектантам Димон испытывал совершенно необъяснимую, но от того не менее стойкую сильную неприязнь. Причин своего к ним крайне негативного отношения он совершенно не понимал. Но ничего с собой поделать не мог, всячески противясь попыткам Маши навязать им на шею эту группу переселенцев.

Он потому то и застрял последние дни в городе, надоедая своим бездельем Сидору с профессором у них дома, что Маша, несмотря на первый отказ, раз за разом, с завидным упорством и настойчивостью всё хотела их куда-нибудь к ним пристроить, а кроме него и, как ни странно, Сидора, её планам никто фактически не сопротивлялся.

Почему Сидор, ни с того, ни с сего, вдруг тоже встал на дыбы и в категорической форме отказался иметь с ними дело, Димон не знал. Объяснения Сидора, не менее связные и непонятные, как и его, никого не удовлетворили. Но…, спорить с ними двумя никто не стал, поскольку не видели необходимости в этом. Лишь Машка недолго сердито поворчала, что он с Сидором, мол, срывают ей всю её программу благотворительности.

Но её ворчание вся компания равнодушно пропустила мимо ушей, поскольку никого из них фактически не касалась, а люди эти были совершенно никому незнакомые.

Димон потом пытался всё же выдавить из Сидора правду, почему тот поддерживает его в его борьбе с сектантами, но успеха в своём предприятии не поимел. По той простой причине, что Сидор и сам, как он ему втихаря ото всех признался, не понимал причин такой своей неприязни. В общем, всё то же самое что и у него. Не нравятся, и всё!

Да и какая собственно Димону была разница. Главное, Сидор сорвал навязываемое Машей переселение нескольких семейств из этой компании к нему в Долину, за что он был Сидору безмерно благодарен. Хоть Димону порой и не хватало людского общения, и даже поговорить порой было не с кем целыми днями, кроме рыжего мохнатого шкодника, но и таких соседей у себя под боком он категорически не желал.

Не нравились они ему чем-то. Глаза у них были какие-то… нехорошие, рыбьи.

Да и это их настойчивое желание взяться за обработку их земельных наделов, как будто вокруг не было никакой другой свободной земли, не нравилось Димону. Почему? Этого он пока объяснить не мог.

Ну не нравились они ему! И точка!

— Не сразу, а только после того, как я им объяснил, как в этих местах относятся к таким как они, — продолжал рассказывать Корней.

За своими мыслями Димон как-то пропустил что тот говорит.

— Они достаточно прониклись после моей речи, и им срочно понадобились деньги на обратный проезд куда-нибудь в западные баронства, где таких как они очень любят. Особенно их впечатлили истории о местных ящерах, к месту рассказанные.

— Вот сразу после этого им деньги и понадобились. И срочно, — усмехнулся он. — Так что до начала навигации у нас есть почти шестьсот человек рабочих, готовых уже чуть ли не на любые работы. Лишь бы платили. По-моему, это замечательно.

— Но, — Корней поднял вверх палец, — в каждой ложке мёда, есть бочка дёгтя. Как я раньше и говорил, они работают только возле крепости и ни шагу в сторону.

— Вы бы видели, — покачал он головой, — какие это трусы. В какой шок их привёл Васятка, когда стал хвалиться выбитыми зубами от скелета ящера из пещеры Димона. А когда ещё и череп притащил…, - Корней искренне, заливисто расхохотался. — Вот же стервец маленький, и когда только успел туда слазить.

— "Жили на границе и до сих пор боятся ящеров? — ленивая, смутная мысль ворохнулась на краю сознания Сидора. — Бред какой-то".

— Как только этот стервец Васятка понял, что они любого шороха боятся, так и часа не проходит, чтобы он чем-либо их не напугал. И вот же фантазёр. Такого напридумает, что те от страха трясутся не переставая. В такой раж вошёл, что жуть берёт, до чего у парня буйная фантазия.

— Ничего, — многообещающе кивнула головой Маня, — хворостины отведает, быстро угомонится. Я ему покажу, как рабочий контингент портить.

— Ну и с таким рабочим контингентом нам без усиленной охраны не обойтись. Сил одних курсантов нам уже недостаточно. Нужны клановые войска.

— Надеялся на помощь Пашки, его хуторян, но… Увы, увы!

— Надо искать компаньонов.

— Не понял, — тихо выругался под нос себе Сидор. — Каких таких компаньонов? А хуторяне? Две тысячи дворов? Это всяко поболе здоровых мужиков будет чем пять, шесть сотен каких-то сектантов.

— У нас что, опять новая проблема? — уставился он на Корнея.

— Проблема только в одном, — пожал тот плечами. — Хуторяне хотят войти с нами в долю, но не хотят работать.

— Это как? — удивлённо глянул на него Сидор. — Столько было треску, столько воплей и не хотят?

— Нет, нет, нет, — замотал Корней отчаянно головой, — они не отказываются.

— Ни в коем случае! — яростно хлопнул он ладонью по столу.

— Но у них постоянно — то праздник какой-нибудь деревенский, то свадьбы одна за другой. А перепьются — тут тебе и похороны нечаянные.

— И везде они гуляют по несколько дней. А начинаешь ругаться, так говорят: "Чего спешить то, отдыхай пока зима. Летом будем работать".

— Чего? — вытаращился на него Сидор. — Летом? А наши договорённости?

— Выходит что, они нас с началом работ продинамили? Всё оказывается на нуле? — от удивления он буквально растерялся.

— Даже ещё ниже, — мрачно отозвался Корней. — Сроки начала работ сорваны напрочь. И если первоначально мы планировали уже чуть ли не в конце весны начать производство, то теперь всё это аккуратно сдвигается в лучшем случае на осень, а с такими темпами работ как у нас, вероятнее всего что и на зиму.

— Оборудование снабженцы уже везут. Это ты и сам знаешь. Часть уже завезли, остатки будут на месте не позже чем через месяц.

— А там нет даже фундаментов, — с видом нешуточного расстройства Корней виновато развёл руками.

— Так что теперь придётся всё привезённое оборудование или сваливать куда-нибудь под ёлку, чтоб потом по мелочи растерять, либо сараи для их хранения персональные строить непонятно где и непонятно на какие деньги. Смета то не каучуковая.

— Голова, сволочь такая, ходит довольный, — сердито проворчал Корней. — При каждой встрече подчёркивает, что не с теми связались, и снова предлагает вступить с ним в долю. Говорит что у него, кстати, такого безобразия никогда не будет.

— Каждый день, дрянь, на глаза попадается, — в сильнейшем раздражении Корней так хлопнул кулаком по столу, что массивная столешница, набранная из толстых, широких плах чуть не рассыпалась.

— "Так вот чего он смотрит на меня так довольно при каждой нашей встрече, — задумался Сидор. — Вот же ворон, дождался своего".

— Тише ты! — всполошился профессор. — Мебель то здесь при чём.

— Ну а что наш атаман по этому поводу думает? — поинтересовался Сидор, с удивлением заметив, что сегодня на совещании отсутствует один из главных инициаторов всего этого строительства. — Его что, не предупредили, чтобы был сегодня? Или его это уже не касается? — сердито проворчал он.

— Скрывается, — ехидно усмехнулся профессор. — Пока ты там носился с доставкой, с кузнецами и прочим обеспечением, он тут как чёрт с писаной торбой носился со своими самогонщиками. Под конец совсем озверел от их тупости, наглости и лени. Теперь вот сидит со своими ребятами дома, в своей берлоге и пьёт горькую. Боится нам на глаза попадаться.

— Жалуется, что его от водки уже тошнит, но всё одно пьёт, заливает горе. Плачется что подвёл нас.

— И вы ничего мне не сказали, — хмыкнул Сидор. — Молодцы!

— Максимум через месяц должны стоять корпуса хотя бы завода, — задумался он. — Оборудование как раз подойдёт. И из-за перевала придёт, и местные кузнецы как раз что-то подготовят. Они только намедни поставили меня в известность, что заказ готов будет досрочно, как я и просил. А эти скоты не хотят до лета начинать работать?

— Я правильно понимаю? — сердито глянул он на профессора.

— Правильно понимаешь, — раздражённо откликнулась Маня. — Только что из того. Мы-то рассчитывали, что хуторяне поставят корпуса, а они загуляли, сволочи. И ни-че-го не слу-ша-ют, — выделила она основную свою мысль. — Ходят гоголем, на всё плюют. "Мы, говорят, со своим самогоном, любого за пояс заткнём". Это они про профессорскую водку, — пояснила она. — Они её уже считают чуть ли не своей собственной, как оказывается.

— Предлагаю задействовать моих сектантов, — требовательно посмотрела она на товарищей. — Это реально выход.

Сидор холодно посмотрел на Машу. Вдруг неизвестно откуда проявившаяся у Маши навязчивость раздражала. Но с этим можно было разобраться и потом. Сейчас следовало срочно решать другую проблему.

— И что, будем терпеть подобное хамство или будем наказывать?

— У нас, между прочим, есть с кем сравнить. Те же бондари, что поселились в деревне углежогов, как ни посмотришь — вкалывают так, что аж хребты трещат. Мне порой даже глядеть на них страшно как они горбатятся. А эти… Эта пьянь хуторская…. Одно слово — самогонщики, — пренебрежительно махнул он рукой.

— Будем, будем, — тут же зачастила Маша. — Наказывать обязательно будем, но как?

Маня как сама назначившая себя ответственной за найм рабочей силы решила взять инициативу с разборками по хуторянам на себя.

— Надо привлекать к работам сектантов, — настойчиво повторила она.

— Тогда у нас остаётся один только выход, — Сидор, не отвечая ей, повернулся в сторону Корнея. — Как думаешь, если там, на месте будет уже готовый воинский лагерь, типа такого временного укрепления, как вы обычно в лесу строите, ваши трусливые сектанты будут под его защитой работать?

— Сектанты? Будут! — решительно кивнул головой Корней. — Мы с профессором этот ход уже с ними проговаривали и скажу однозначно — будут.

— Но! Только в пределах охраняемого периметра, — с оттенком лёгкого презрения в голосе уточнил он.

— Даже за строевым лесом придётся курсантов посылать, — недовольно проворчал он.

— Бли-и-ин, — медленно протянул Сидор, схватившись за голову. — Вот послал Господь работничков, мать их.

— Других нет, — недовольно проворчал Димон. Ему тоже не нравилась создавшаяся ситуация.

Посмотрев на Корнея, он поинтересовался:

— Ты когда отправляешься? Завтра?

— Сегодня! — сердито огрызнулся Корней. — Прям счас! Как говорит Маша: "Бегу и падаю"!

— Завтра я только согласие из Совета на этот поход выбью, — бросил он на Димона ехидный, полный скрытой насмешки взгляд. — Ещё день надо собираться. Вам, обоз надо подготовить.

— Так что в лучшем случае не ранее чем через два дня.

Через два дня из ворот Берлога выползала длинная колонна, одетых в тяжёлую меховую одежду и вооружённых до зубов лыжников. Это была первая группа выделенных для похода курсантов, сопровождавшая пятёрку небольших саней, двигавшихся в центре колонны.

Целую неделю не было от Корнея ни слуху, ни духу. Несчастные сектанты, готовые поначалу безоглядно броситься в данное предприятие, к концу недели совсем скисли. И теперь перед Компанией явственно замаячила перспектива лишиться и таких трусоватых работничков. Но на их счастье вернулся обоз. Пустой. За очередной партией груза.

И на следующий день очередная партия рабочих, сопровождаемая уже ушкуйниками Паши, которых Сидор буквально пинками выгнал с верфей, двинулась на место нового строительства, где согласно корнеевского отчёта их уже ожидали, чуть ли не комфортабельные бараки для жилья. Если, конечно, ему верить.

Однако, вернувшийся уже через четыре дня пустой обоз не привёз обратно сбежавших рабочих. Так что отчёту Корнея можно было верить, и ещё сомневавшиеся поначалу сектанты окончательно уверились в надёжности и спокойствии предприятия. Так что последняя партия сверх осторожных рабочих следующим же утром отбыла к месту работ.

Глядя на то, как прекрасно всё идёт, Сидору оставалось только радоваться прекрасно начавшемуся новому делу, если б не сосущее иногда его чувство тревоги и безпокойства, посещавшее его при чтении каждого очередного отчёта Корнея.

Что-то там, между строк его было такое странное, что вызывало у него чувство безотчётного, постоянно растущего безпокойства. Ну а когда, без согласовывая с ними, на место нового строительства выехала и буквально тут же вернулась обратно довольная инспекция от городского Совета, он окончательно уверился что что-то на месте работ идёт не так.

И не дожидаясь возвращения самого Корнея, как собирался сделать с самого начала, Сидор отправился на стройку сам, с очередным обозом.

Что можно сделать когда очень хочется…? *

Что можно сделать на хорошо подготовленной к началу работ площадке, всего лишь за одну, две недели, силами всего лишь одной тысячи человек, желающих, знающих, а, главное умеющих работать, Сидор понял лишь сейчас — в середине своей жизни — через неделю после начала работ на строительстве первого в своей жизни ликёроводочного завода.

К тому времени, когда терзаемый невнятными предчувствиями Сидор решил всё же выбраться на объект, работы там велись уже чуть ли не месяц. Так что он понимал — проверить как там идут сейчас дела надо обязательно, и обязательно самому. Тем более что требовалось скорректировать кое-какие вопросы с Корнеем и по вяло строящейся последнее время Речной Пристани на Каменке.

То, что предчувствия его не обманули, Сидор понял сразу, как только обоз, с которым он отправился на объект, выехал на край вырубки, образовавшейся на обоих склонах просторной речной долины, где они затеяли свою стройку.

— Мать….! — были первые и все последующие его слова, как только он рассмотрел, вокруг чего снуёт и суетится вся тысячная, огромная масса отправленных сюда рабочих и курсантов.

Следующие же его слова, все как одни матерные, были посвящены краху всего их водочного предприятия, затеянного на эту зиму или на всю обозримую перспективу.

И прямо перед ним, возле первых саней, как главный виновник всего видимого им тут безобразия, переминался с ноги на ногу его друг Корней.

— Корнеюшка, лапочка, — ласковым голосом, нежно заглядывая ему прямо в глаза, готовый от злости вцепиться этому мерзавцу чуть ли не в горло, тихо поинтересовался у него Сидор.

— Скажи ты мне, сволочь ты такая, редкостная, что ты тут затеял, мерзавец? Что это такое? — обречённо ткнул он рукой в сторону стройки.

— Ты что, собрался все наши будущие пиво-водочные и ликёро-коньячные заводы построить в одном единственном месте? Одним махом?

— Куда?!

— Куда ты разбабахал такие размеры? Здесь же половина нашего грёбаного города уместиться может!

Виновато глядя на Сидора, Корней с видом полной обречённости развёл руками.

— Ну не мог я!

— Не мог я меньше! — виновато понурил он голову. — Рабочие иначе отказывались работать. Пришлось…, - снова, с совершенно убитым видом, Корней обречённо развёл руками.

— Да и Совет настоял. Буквально за горло буквально взяли. И дня не прошло от начала стройки, как заявились эти хищники.

— Заявились и потребовали увеличения размеров охраняемого периметра, а затем и размеров самой крепости. Иначе сказали, что отзовут своё разрешение на строительство и на привлечение к нему курсантов.

— Ну что я мог сделать? — виновато посмотрел он на Сидора. — За горло, сволочи, взяли.

— Размеры же согласованы, — медленно процедил сквозь зубы Сидор. — Я же даже план завода с ними утвердил, чтоб ничего по ходу дела не менять. Чтоб всё было как договорились.

— Ты утвердил, — сердито поморщился Корней. — И что это дало? Как дошло до дела, с одной стороны рабочие вопят, что в такой куцей крепости им страшно оставаться, даже на одну ночь, а с другой представители Совета им поддакивают, требуя увеличить размеры. Мол, надо подумать и о защите местного населения, а для этого, мол, ваши первоначальные размеры маловаты будут.

— А что того населения в ближайших семи верстах нет ни одного хутора, их часом не заинтересовало? — равнодушно поинтересовался Сидор.

— И всё это естественно за наш счёт.

Сидор почувствовал полную обречённость. Он уже всё понял и смысла ругаться с Корнеем дальше не видел.

— Грозились отозвать курсантов, — с мрачным, обречённым видом снова пожаловался Корней.

Чуть прищурив глаза, Сидор со злой усмешкой смотрел на кипящую вокруг стройку.

— Я так понимаю что и эти шестиметровой высоты валы — тоже их инициатива? И дубовые стены с крытой стрелковой галереей, это всё оттуда же.

— Пять, — хмуро кивнул ему Корней. — Валы высотой в пять метров, а стены ещё четыре. Итого метров девять, десять, смотря по рельефу. Это было их обязательное условие. Иначе, повторяю, грозились отозвать курсантов.

— А это фактический запрет на все работы.

— Вот значит что меня беспокоило, — не слушая больше Корнея, тихо пробормотал Сидор себе под нос. — Чего-то подобного я подспудно и ждал, — неожиданно признался он, посмотрев на Корнея. — Ну не верил я, что они оставят нас в покое и не подсунут какую-нибудь подлянку.

— Подсунули.

Сидор с силой зло хлопнул сжатым кулаком по раскрытой ладони.

— Ты знаешь, что для нас всё это значит? — кивнул он на высящийся рядом с ними полузасыпанный мороженой землёй высокий ряж будущего крепостного вала. — Это значит, что мы даже одного завода не потянем.

— Или придётся сворачивать все предыдущие программы, — зло, сквозь стиснутые намертво зубы, прошипел он.

— Не нытьём, так катаньем, — зло усмехнулся он. — Никак не потянем мы такие расходы.

— Накрылись медным тазом наши большие объёмы дешёвой водки. Вообще всё накрылось.

— Бли-и-ин, — тихо пробормотал он.

— А вот это называется недобросовестная конкуренция, — скупо ухмыльнулся он. — Ай-яй-яй, Голова! Как же вы, батенька, здорово нас развели то, — в искреннем восхищении покрутил он головой. — С одной стороны рабочие вопят, чтоб увеличивали размеры, иначе отказываются работать. А с другой сам Совет как бы идёт на поводу у требований трудящихся.

— Вот что мне с самого начала в этих рабочих не нравилось, — задумчиво пробормотал он, как бы разговаривая сам с собой. — Не рабочие это, а казачки засланные, подставные.

— Ай да Голова! — покачал он головой. — Прямо так и вынуждает идти с ним на договор о совместном производстве. Так и вынуждает.

— Не нытьём, так катаньем.

— Скотина! — тихо, сквозь зубы выругался он. — Ловко! Очень ловко, господин Косой.

— Не прикидывал? — снова вопросительно взглянул он на Корнея. — Какие тут у тебя получаются габариты?

— Вдвое, а то и втрое больше чем Берлог, — хмуро бросил Корней. — И для охраны нам здесь понадобится отряд не менее чем в сотню егерей, иначе не справятся.

— А их надо ещё найти, нанять, обучить и вооружить.

— И оплатить их содержание, — тихо проговорил он.

Сидор косо глянул на него. Корней, и вдруг заинтересовался экономикой? Это было что-то новое. Уже из области фантастики.

— Те из Совета, — Корней раздражённо дёрнул головой, — обещались нам даже выделить содержание на сотню человек, когда всё будет готово.

— Питание! — мрачно ухмыльнулся он, заметив удивлённый взгляд Сидора. — Только питание на сотню человек обещались обеспечить. А с остальным мол, сами.

— Поеду я, — неожиданно устало сказал Сидор. — Так тошно, что даже смотреть на это безобразие не хочу.

— Здесь вообще-то тихо?

— Не шалят, — кратко отозвался Корней. — А как мы тут появились, так даже редкие отряды охотников ящеров пропали. Ни одной заразы в округе за всё прошедшее время так ни разу и не видал, а курсанты все ближайшие окрестности до кустика перетрясли, во все щели залезли. Нет никого. Раньше изредка но встречались, а теперь как повымерло. Никого!

— Может, всё же подождёшь пока обоз разгрузят? Завтра с утречка по морозцу и отправишься вместе с ними. Чего зазря рисковать? Сейчас ящеров в округе нет, а вдруг неожиданно хоп, они уже и есть.

— Подожди до завтра. Вернёшься обратно с обозом. Да и возчикам с тобой спокойней будет. Они мне сами как-то признавались, что с нашими арбалетами они чувствуют себя гораздо увереннее.

— Ха-ра-шо! — медленно, по слогам проговорил Сидор. — До завтра подожду, но с рассветом ноги моей здесь не будет, — сердито сплюнул он на землю. — Надо мне какое-то время переждать где-нибудь в сторонке. Иначе по злобе такого наворочу, самому потом тошно будет.

Любое действие имеет… *

Со дня катастрофического визита Сидора на будущий пиво-водочный завод прошло три долгих, занятых откровенным бездельем, изнуряюще нудных дня. Видя что сделать практически ничего нельзя, Сидор самоустранился от того что там творилось и теперь со стороны, из-за своего любимого, привычного стола в самом тёмном, дальнем углу ставшего чуть ли не родным кабака Брахуна, он мрачно наблюдал за тем что там происходило.

Видеть довольную рожу городского Головы, добившегося наконец-то своего и вынудившего их подписать соглашение о совместном производстве пива и водок, он не мог. От одного вида его довольной рожи, Сидора мутило, и за последние дни Сидор не раз ловил себя на мысли что непроизвольно примеривается, как бы сунуть кулаком Голове в зубы.

Начать с того что он никак не ожидал что его, лично его решение послать самогонщиков нахрен, перезаключив договор о совместном производстве спиртного на местного Голову, произведёт на хуторян такое тяжёлое впечатление.

Да и активность в этом деле Головы и до, и особенно после подписания соглашения ему откровенно не нравилась.

Сидор угрюмо смотрел на творящиеся вокруг завода безобразия. Процент участия Головы в проекте никак не давал тому право так хозяйничать на заводе, как там сейчас творилось. Но… Машка была не против, Корней на происходящее вообще смотрел сквозь пальцы, говоря что его эти вопросы вообще не касаются, а Сидор… — а Сидору было уже всё равно. Он понял что проект провалился и если его и вытягивать, то не сейчас. И только когда он сможет отстранить Машку от её гиперактивного вмешательства в творящиеся там дела. Дурная Машкина активность начинала его серьёзно раздражать…

Сказать, что Пашкины знакомые хуторяне, проходящие у Сидора с друзьями под обобщённым названием "самогонщики" были в шоке, когда узнали о провале своих планов, это, значит, не сказать ничего. Первую неделю самогонщики на возню возле своего водного источника и на расчистку площадки для строительства завода не обращали никакого внимания, продолжая отмечать чьи-то очередные именины.

Слова атамана, постоянно зудевшего у них над ухом, что Компания землян, если они немедленно не приступят к работам, отказывается от их услуг, они просто пропустили мимо ушей. Видимо полагали это чем-то вроде неумной шутки, поскольку, как они сами до того считали, Компании и деваться то без них было некуда.

И где-то они были правы. На тот момент действительно Сидору с компанией деваться было некуда. Только вот время то неумолимо шло, и Компания искала выход. И нашла!

К концу второй недели, когда первые бревенчатые корпуса завода уже стояли и задымили трубы временных печей, прогревающих промороженное насквозь дерево и готовя место для установки уже завезённого оборудования, они немного забеспокоились. Но как-то вяло и без особого энтузиазма.

Когда же до них дошли слухи, что Сидор с компанией и примкнувшим к ним атаманом, вступили в переговоры с Городским Головой о совместном производстве водки и они — "ДОГОВОРИЛИСЬ!", самогонщики забеспокоились всерьёз.

И всё равно работать не начали. Грянули какие-то очередные именины и они опять забыли про договор.

А когда, ровно через полтора месяца после начала работ на оговоренном первоначально с ними месте работ стояли уже полностью готовые крепостные стены и огромные двухэтажные корпуса первого договорного завода, к которому они теперь не имели никакого отношения, до них наконец-то дошло. Они опоздали! Окончательно и бесповоротно. И никто с ними больше не разговаривал и в услугах их больше не нуждался.

В широких въездных воротах первого, полностью построенного не их руками завода, стояли угрюмые клановые дружинники Сильвестра Косого — Городского Головы, вперемешку с хмурыми, недовольными навязанной им ролью Корнеевскими курсантами. И доступ на заводскую территорию всем посторонним был категорически запрещён. А самогонщики стояли первыми и единственными в этом коротком списке.

Даже чтобы не допустить попадания посторонних внутрь на территорию завода, место погрузки-разгрузки зерна или какого-нибудь иного товара или оборудования было вынесено в отдельный приёмный пункт за внешней крепостной оградой. Откуда уже всё привезённое доставлялась внутрь охраняемого периметра силами только самих заводских работников. Которых, благодаря опять же помощи Головы, оказалось вполне достаточное число.

Никого чужого больше не пускали во внутренние помещения. Так что даже посмотреть как оно всё выглядит в натуре, местные хуторяне не могли.

А когда они увидели огромные площади вырубки под планируемую пашню, для обеспечения заводов в будущем сырьём, они окончательно поняли что всё. Их розовая мечта улетела вдаль и растаяла там лёгкой дымкою. Или наоборот, ушла тяжёлым камнем на дно. Это уж — по выбору.

Все пьянки и гулянки разом кончились. На хуторах царило уныние и обречённость. Тут уж стало не до свадеб и не до поминок.

Поначалу, они пробовали ещё поговорить с атаманом, выторговать у него хоть какое-то послабление. Тем более, что, как они считали, построен пока только один завод и ничего ещё не потеряно. Вины за собой, не смотря ни на что, они не чувствовали.

Но, нарвавшись на откровенную грубость разозлённого их наглым поведением атамана, решились идти уже к Сидору, не зная больше к кому в этой компании обратиться.

Если бы они только знали, кто был главный инициатор всего с ними произошедшего, может быть они повели бы себя по-другому. Может быть. Тем более что Сидор, разозлённый двуличной политикой Городского Совета и самоуправством Головы на их заводе, был совсем не прочь продолжить с ними новые отношения, даже не смотря ни на что.

Но, не свезло. Ни тем, ни другим.

Подловив как-то вечером Сидора в одной из пивных, бурно разросшихся в городе за прошедшую зиму, в немалой степени благодаря популярности новых сортов пива, поставляемых в городские трактиры профессором с Васяткой, троица выборных, без спроса усевшись за его стол, начала важный для них разговор.

— Нам надо с тобой поговорить, — начал старший.

То что это был главный среди подошедшей к столу троицы было видно с первого взгляда. Слишком уж он был самоуверен и нагл. Таких Сидор не любил, до трясучки.

Внешне это был невысокий, матёрого вида мужик лет сорока, черноволосый, с густой шапкой чёрных, вьющихся по широким плечам густых волос, шириной в плечах готовый поспорить с самым здоровым из Пашиных ушкуйников и здоровыми кулачищами, наверное, могущий сбить с ног любого быка одним ударом. И такой же, как и ушкуйники наглый и самоуверенный. Что не могло тут же не вызвать у Сидора сильнейшего раздражения. И это вдруг взыгравшее в нём раздражение сыграло с ним дурную шутку. Он нахамил людям что пришли с ним поговорить. Добром поговорить, без скандала, а он им стал сразу же хамить в ответ.

— Как ты знаешь, у нас были на эту водку свои планы, — продолжил старший, не обращая внимания на молчащего, нахмурившегося Сидора. — И мы хотели бы восстановить наш договор. Это всё.

— Поставляете зерно, покупаем по оптовым ценам, никаких долей в прибылях. Это всё, — в таком же телеграфном стиле, ответил он ошарашенным мужикам.

— Но…, - начал мужик.

— Нет, — ответил Сидор. — На все но, ответ нет. Разговор окончен, жду осенью с зерном. Если что есть сейчас на продажу — привозите, купим. Не привезёте, найдём других поставщиков. У вас даже грамма потом не купим. Никогда. Продавайте сами где хотите и как хотите.

— Можем предложить заняться льном, — флегматично сказал он в спину молча вставшим из-за стола и направившимся к двери делегатам. — Заинтересует, обращайтесь.

— Что за лён? — настороженно оглянулся главный делегат,

Через силу повернувшись, он с явной неохотой вернулся обратно. Немного потоптавшись, мужик снова уселся за стол. Оба пришедших с ним молчаливых мужика так рядом с ним и не сели.

— Обычный лён, — охотно пустился в объяснения Сидор. Показное согласие Главного мужика его ничуть не обмануло. Говорить и слушать эти люди сейчас его не будут. Но сказать что хотел, всё же следовало. — Травка такая, зелёненькая с весёлыми голубыми цветочками. Растёт в этих краях говорят хорошо. Ткань из него весьма и весьма ценится. На неё обеспечен стопроцентный спрос. Весьма трудоёмок в производстве, точнее трудозатратен, но все затраты компенсируются большой прибылью после продажи полотна. Доходность конечно ниже, чем производство спирта и водки, и труда больше, но всё одно выгодно. Если готовы включиться в работу, то ответа от вас я жду в течение одной недели после этого предложения. На день позже уже будет поздно.

— И не потому, что я такой плохой, — усмехнулся невесело Сидор, — а потому, что подойдут сроки сева и даже начинать что-либо новое будет уже поздно.

— Если же нет, значит, нет, — с совершенно равнодушным видом развёл он руками.

— Если же и это вам не подходит, то готов предложить проект по сахарной свёкле, или по выращиванию подсолнечника. На выбор или всё вместе. Тут уж по вашему усмотрению.

— Жду опять же не более двух недель, — негромко проговорил он в спину молча поднявшимся и так же молча вышедшим из кабака делегатам.

— Поговорили, — Сидор с досады чуть не сплюнул на чистый пол трактира. Найти общий язык с хуторянами или хотя бы нормально, спокойно поговорить, не получилось. — Ну что у них здесь за манеры, — расстроено прошептал он.

На душе было противно. И горше всего было от того, что не сдержался…