Субботняя баня

Отшумел весёлый и шебутной ночной новогодний праздник, с лёгкой руки землян давно и прочно прижившийся в вольном городе Старый Ключ. Сразу после него прогремели на весь край, устроенные компанией землян двухдневные санные гонки на трассе от их Литейного городка и до Старого Ключа, закончившиеся вполне ожидаемой победой упряжек всё той же компании землян. И сразу за тем потянулась длинная череда весёлых и шумных январских гуляний, занявших ровно половину месяца. Середина зимы, делать особо нечего и народ с охоткой пустился во все тяжкие, по нескольку дней привычно гостевая друг у друга и устраивая разные весёлые игрища, отдыхая душой и телом от напряжённой летней страды.

В этой атмосфере загульного праздничного веселья, когда никого дома нельзя было застать, и где кто находится, догадаться можно было лишь с невероятным трудом, оббежав в напрасных поисках половину города, совершенно рядовая встреча нескольких старых друзей, на фоне общего городского праздника прошла вовсе незамеченной.

К тому ж, была суббота. А какое дело может быть более естественно в такой день, как не встреча немолодых, уважаемых граждан города, надумавших в узком, дружеском кругу выпить по кружечке знатного Ключёвского пива, да попарить немолодые уже косточки в знатной своим паром и роскошными расписными интерьерами бане самого городского Головы.

Тем более что и знаменитое на весь город хлебосольство хозяйки, как и её праздничные сладкие ватрушки с капустными пирогами, славились на весь город.

Доклад же Старосты по существу вопроса, явившегося на данный момент формальным основанием для сбора старых товарищей, на этом фоне прошёл легко и необременительно.

Много времени он не занял. В большинстве своём, собравшиеся прекрасно были осведомлены о причине и предмете, послужившем основой оного собрания.

Заметное падение доходной части городского бюджета, впервые за последние несколько лет, — крайне веское основание, чтоб отложить зимнюю лень в сторону и посетить закрытый клуб старых друзей. Пироги пирогами, пиво пивом, а падение сумм собираемых налогов даже на пару процентов, выразившееся в довольно кругленькой сумме, было более чем веской причиной, чтоб не откладывать сбор на другое время. Слишком много интересов было завязано на собираемые налоги и слишком серьёзно относились в этом обществе к деньгам, чтобы пустить такое дело на самотёк.

— Таким образом, — уже через полчаса после начала встречи заканчивал свой детальный обзор происходящего Сила Савельич, — повторюсь с первоначальным выводом. Некой группой лиц, а конкретно, небезызвестных нам господина Сидора и его компании окончательно закрыт их нефтеперерабатывающий завод, что и привело к столь катастрофически резкому падению доходной части бюджета. Поступлений, на которые все мы серьёзно рассчитывали, больше не будет, — чётко акцентировав и выделяя последнее слово, проговорил Староста. — Сведения абсолютно точные.

Даже формулировка Марьей Корнеевой интересная озвучена в Совете. Закрылись, мол, на основании того, что не выдержали давления со стороны ящеров. Думали, мол, что место спокойное, рассчитывали на защиту болот, да не оправдались ожидания, вот и пришлось свернуться и выносить завод в безопасную зону.

Да и ещё, мол, растущие претензии со стороны медведей.

— Как-то они их по-хитрому обругали, — резко перебив Старосту, Голова сразу же замялся. — О, экологи, — вспомнил он чужое, непонятное слово. — Мол, мохнатые экологи требуют прекратить загрязнять ранимую природу. Иначе, мол, прекратят оказывать им помощь в охране людских поселений и будут активно мешать работе данного предприятия. А как они мешают вы, мол, и сами знаете. Просто остановят подвоз нефти на завод и всё. Амба! А денег, мол, у них на природоохранные мероприятия нет. Якобы всё уходит в налоги и на войну с ящерами. Совсем, мол, прибыли никакой не остаётся, даже на зарплату не хватает. Зачем тогда спрашивается, работают.

— Бред полный, как вы прекрасно понимаете. Все здесь в таком же положении, — тихим голосом Сила Савельич поддержал Голову. — И у кого? Это у Сидоровой-то компании денег не хватает? Не смешите меня. Да Машка кредиты суёт, всем кому ни попадя, направо и налево раздаёт. Только что не под честное слово готова любыми деньгами ссудить. Их жемчугом завалено пол города. Склады компании забыты дорогущим ликвидным товаром. А они жалуются что нищие. Врут! Спрашивается — зачем?

А насчёт дополнительной охраны — могли бы ещё себе нанять дополнительных охранников для усиления обороны завода. Раз не наняли и денег у них полно, то причина закрытия завода другая.

— К вашему сведению, — тихо заговорил, сидевший рядом с ним Демьян Богат, неожиданно включившись в разговор. — По информации, дошедшей до нас от наших друзей с той, южной стороны Большого Камня, некий барон, об имени которого можете и сами легко догадаться, затеял некое большое строительство возле города Кязим.

Не сам, конечно, поскольку всё это время барон был в городе у всех на виду, а через своих представителей. Там за перевалом. Оказывается, есть там у него и такие, товарищи. Кстати, житель нашего города, — ядовитым голосом уточнил Демьян. — Некий Марат Баев. Знаете такого? — обвёл он всех присутствующих внимательным взглядом. — Судя по кислым рожам, знаете, — тихо проговорил он.

Помимо этого, ещё оказывается и у их банка есть в том городе свой филиал. Какой-то умерший естественной смертью и по случаю перекупленный госпожой Корнеевой мелкий местный банчок, который от мощных денежных вливаний внезапно ожил, словно возродившийся сфинкс, — мрачно буркнул Богат. — Тьфу ты, феникс, феникс возродившийся.

Кто не знает, — быстро скользнул он взглядом по присутствующим, — Кязим — маленький, вчера ещё полумёртвый городок по ту сторону Большого Камня, совсем рядом с перевалом Басанрог, чуть-чуть восточнее. Верстах в сорока, шестидесяти от перевала, или что-то около того.

Был полумёртвый, — сухо добавил он, — совсем до недавнего времени. А в последние пару месяцев очень даже живенький стал. И всё благодаря деньгам нашего города.

Там, у подножия склона, прямо под своей баронской усадьбой, которая, как оказалось, там у вашего разлюбезного барона тоже есть, компанией ваших землян откуплен у города крупный участок сухой, плоской, окаменевшей пустыни. И последних пару месяцев перед Новым Годом что-то там активно начало строиться.

Догадайтесь с двух раз, что именно?

По моим данным, ударными темпами строится как раз тот самый нефтеперерабатывающий завод, что закрылся здесь у вас в Старом Ключе.

Не в нашем городе, — мрачно поправил Богата Голова, нервно дёрнув щекой, — а на их Литейном, возле озера. Сытное? Мытное? Не помню названия, — равнодушно бросил он. — Да, сейчас это и не важно.

— А может послать ребят толковых, да пустить им красного петуха? Глядишь, наш мятежный барон со своем бандой и вернётся обратно, под сень, так сказать родных дерёв. Да ещё и малость поутихнет. А то последнее время наш Сидор действительно, что-то чересчур разошёлся. Надо бы окоротить.

Кто там был такой умный, выступивший с подобным бредовым предложением, Голова за своими мрачными мыслями, как-то по рассеянности сразу и не заметил. Но что подобное мнение разделяла добрая половина собравшихся, отчётливо читалось на многих лицах. Лишь главы двух ремесленных гильдий: Кур, да Воропай, за последние полгода серьёзно подсевшие на крупные заказы от компании землян, не выразили ни малейшего одобрения этим неосторожным словам.

— «Чёрт, чёрт, чёрт, — мысленно чертыхнулся Голова. — Нельзя отвлекаться. А этого умника надо будет потом втихаря вычислить и придушить. Кто там такой идиот? Дойдёт до ушей барона, тот ему сам такого фитиля в одно место вставит, мало не покажется. Не тот нынче барон, чтоб такими опасными словами так небрежно при всех разбрасываться, не тот».

— Не всё так просто, — буркнул негромко Сила.

Незаметно покосившись на сразу что-то помрачневшего Кура, он тут же постарался перевести разговор на другую тему, отвлекая общее внимания от громко прозвучавших неосторожных слов.

Ну, кто тянул за язык этого дурака.

— «Что-то у Кондрата последнее время совсем крышу снесло, — раздражёно подумал он. — Зарывается мужик».

Самоуверенность Кондрата Стальнова Силу Савельича всегда раздражала, а последнее время, в особенности. Не любил Сила слишком самоуверенных людей, опасался их глупости. А тут такая…, даже не глупость, а откровенная дурь. Держал раньше рот на замке, вроде бы как на умного был похож. А как ввели дурака в ближний круг, так у того словно башню сорвало. Совсем перестал за языкам следить, дурак.

Нет, нарвётся когда-нибудь. Да ладно бы сам, а то и других за собой потянет.

Вон, Потап Буряк уже рыпнулся против барона. Один, без поддержки товарищей. И что? Даже сейчас, когда Сидор со своим друганом собрался опять отбыть куда-то по своим тёмным делам и, как говорят всеведающие люди, будет обратно не ранее чем весной, и то его с ними сейчас нет. Сидит тихо, как мышь под веником, и на все предложения подумать, как бы поприжать зарвавшегося барона, лишь втягивает голову в плечи и молчит. И категорически отказывается участвовать в чём-либо против землян. Одним словом, был нормальный мужик, и весь вышел.

Чем уж так запугал барон справного прежде мужика — непонятно. Но факт имеет место быть, и что за подобным поведением старого товарища видны шаловливые ручки нашего барона, можно тоже не сомневаться.

Вместе надо брать барона за горло, только вместе. А поодиночке, или вот как вот Кондрат предлагает, петуха пустить, барон теперь никому не дастся. А то, глядишь, и сам в ответ такого петуха пустит… бронебойного, или фугасного. Есть теперь у землян, чем пугнуть таких как тот же Кондрат, есть.

Вспомнился недавний отказ барона и Машки стать членами городского Совета, и на душе тут же возникло тревожное, беспокоящее чувство. Не следовало так поступать с ними. Не первый же год знакомы. Мог бы и сразу догадаться, чем те оба ответят на подобное неосторожное предложение, и не подводить дело к тому, что тебя прилюдно унизят.

Это же надо? Официально предложили новым жителям города, совсем недавним новичкам, войти в состав городского Совета, сначала на правах наблюдателя, естественно, а потом и постоянного члена, а тот не менее официально тебя послал. Отказался, видите ли, цаца какая, фактически послав городские власти по … матери…. Как это расценивать?

Как крайне тревожный звоночек.

Что-то та компания задумала, причём, судя по их наглости последнего времени, что-то крайне серьёзное, а что — неизвестно. Это-то и беспокоит.

— Барона, как вы можете сразу догадаться, тут же поддержал Таможенный Совет с Басанрогского перевала, — мрачные мысли Силы Савельича перебил голос Богата.

— «Не следовало отвлекаться, — опамятовался Сила Савельич, — а то можно и важное что упустить».

Решалось серьёзное дело, и надо было максимально сосредоточиться.

— Таможенникам ваш барон пообещал пустить на Левобережье через перевал обозы уже не с сырой нефтью, а с готовым продуктом и они купились. Объёмы практически те же, товар дороже. Налогов естественно больше, — Демьян покосился на молчаливого Силу, но промолчал, сделав вид, что не заметил многозначительной задумчивости того. — И обещал не пользоваться своей «Мокрой Кишкой» для поставок на Левобережье продуктов собственной нефтепереработки. По крайней мере, сторонним потребителям. То есть, нам с вами.

— Кто б сомневался, — сердито буркнул Голова. — Кому через ту кишку поставлять, не считая самого барона? Нам, единственно что. А что у нас того потребления то? Слёзы!

К тому ж, от того Кязима до Мокрой кишки, пока по предгорьям доберёшься — семь потов сойдёт. Вдвое, а то и втрое дальше, чем через Басанрог. Плюс, дорог там напрямки нет. А огибать южный каменный отрог — сбесишься, пока объедешь.

Барон не дурак, а Машка у него вообще последнее время за лишнюю медную монетку удавится. Жадная стала, стерва, до невозможности. Даже говорить противно. И платить лишнего за доставку эти двое не будут. Для них такое поведение называется — оптимизация. Так что, решение барона перенести завод за горы, поближе к местам нефтедобычи, со всех сторон правильное. Точнее, — сердито поморщился он, — оптимальное. Для него оптимальное, но не для города.

И как вы понимаете, собираемый на перевале налог с готового продукта выше, чем с полуфабриката, — с невозмутимым видом продолжил Богат, тем не менее, умудрившийся одновременно согласно кивнуть и Голове. — И хоть со стороны баронской компании резко упадут объёмы перевозок через перевал, но, в деньгах таможня не потеряет. Ещё раз повторюсь, чтоб было понятнее. Они — ничего не потеряют. А больше их ничего и не интересует ничего. По крайней мере, я бы хотел на это надеяться, — едва слышно буркнул он себе под нос, так, чтоб даже соседи не расслышали.

— Более того, и я добавлю, — так же глухо буркнул вслед Голова. — Бароном там, на перевале учреждена некая новая транспортная компания, зарегистрированная им уже собственно на перевале на своё имя. И все платежи по поставкам нефтепродуктов на Левобережье уже идут через неё, минуя казну города.

Оптимизация транспортных потоков — как выразилась госпожа Корнеева, когда я поинтересовался что происходит. Ничего личного, только бизнес. Её доподлинные слова.

Самка собаки, — едва слышно, зло процедил он сквозь зубы. — Ничем иным, кроме как желанием нагадить городу и конкретно нынешнему составу городского Совета и мне лично, я это не расцениваю. Вы же сами думайте, своими головами.

— Следующий момент следует отметить, — невозмутимо продолжил следом за Головой Сила Савельич. — Расчистка компанией барона старого горельника за Каменкой на Болотном ручье возле их острожка, с каким-то мутным, непонятным училищем рядом.

— А с этим, что не так? — полюбопытствовал чей-то голос.

— Всё не так, — жёстко отрезал Сила Савельич. — А, главное, что тот участок на данный момент городу официально не принадлежит, — сухим деловым тоном продолжил Сила. — Формально, те земли — ничейные. Но это всё в прошлом. На тот участок наш город до сего дня так и не удосужился сделать заявку в Краевые власти. Всё тянули, тянули, а теперь уже поздно.

Наш шустрый сосед Каменск-Польский, подсуетился. В результате чего, Ягодный с прилегающими землями официально отошёл уже к ним.

— Ну и что? — глаза практически всех собравшихся сегодня на посиделки, непонимающе смотрели на Силу. — Этой пустой земли кругом — хоть жо. й ешь, не наешься. Что нам какие-то дальние болота, да к тому же горелые. Что там такого есть, чтоб из-за того старого горельника скандал с соседями подымать?

— Я это к тому говорю, — тихим голосом продолжил Сила, наверное, чтоб его лучше слышали некоторые уже подгулявшие товарищи, — Что барон вывез туда часть своих привезённых с Плато тракторов и уже расчищает там крупные земельные участки под свои будущие посадки шишко-ягоды.

Нам никому залежи старые поднять не дал, а на какой-то горельник бросил. И, к вашему сведению, на сегодняшний день уже вывезен в те края чуть ли не весь его чудо-питомник из Райской Долины.

И если мы ничего не предпримем, то весной он их там все рассадит, и мы останемся без когнака.

— А у нас и сейчас его нет, — возразил кто-то, кажись Кур.

Прищурившись, Сила Савельич повнимательней присмотрелся к тому, что творится в дальнем, полутёмном углу комнаты, где тот с самого начала устроился. Действительно, это был вольготно развалившийся на широком кожаном диване в углу Кур Белый.

— Я, например, хоть и не бедный человек, не могу позволить себе купить даже одну бутылку этого вашего напитка богов, — невозмутимо продолжил тот, — настолько Марья Корнеева задрала на него цену. А по блату, как невестке нашего Головы на крестины, мне никто ничего не подарит, как вы понимаете. Особенно последнее время, после того как мы с ним чуть ли не вдрызг разругались по ученикам.

Так что, по большому счёту мне теперь всё равно где будет расти эта их шишко-ягода. На наших землях, или теперь уже у соседей. Тем более что земли эти, как только что выяснилось, и так нам никогда не принадлежали. Поздно спохватились, братцы. Раньше надо было права заявлять, когда ещё что-то можно было изменить. А не сейчас, в след гавкать.

Это тебе в укор, — ткнул он своим толстым пальцем в сторону Головы. — Оперативней надо работать, господин Градоначальник, оперативней. И следить за тем что вокруг происходит. Что ты тогда за градоначальник, если у тебя из-под носа уводят такой жирный кусок.

Завтра ещё кто-нибудь из соседей наложит лапу на прилегающие к нам ничейные до того участки, которые внезапно стали представлять для города какой-то интерес. И что? Опять будешь голыми руками разводить и жаловаться, как та полудохлая лошадь из анекдота: «Ну, не шмогла, мужик, не шмогла…», — немного повеселел кузнец.

И последнее, — с кривой гримасой на лице раздражённо заметил кузнец. — Все кому было интересно, уже понасажали себе кустов этой самой шишко-ягоды из пророщенных семечек, и уже сами активно занимаются разведением ягоды и производством ягодного самогона. На своих участках, между прочим, — со смешком подчеркнул Кур. — И всё-то у них прекрасно получается.

— Но не в таких масштабах, — холодно отрезал Голова, не поднимая от стола глаз. — Не сотнями, и не тысячами десятин ягодника. И не такого качества.

К твоему сведению, — поднял Голова на Кура тяжёлый, давящий взгляд. — Площадь, только на сегодняшний день расчищенного бывшего горельника, там возле этого их Ягодного острожка, уже составляет три сотни десятин.

Повторяю специально для тебя, Кур, — подпустив экспрессии, повысил свой голос Голова. — Три сотни десятин великолепных чернозёмов у них уже там есть. И барон не думает останавливаться.

— Ну и чего? — равнодушно пожал тот плечами.

— По нашим совершенно точным данным, им в том же месте под посадку ягоды определён участок в полторы тысячи десятин, — мрачно уточнил Голова, обведя собравшихся хмурым давящим взглядом из-под насупленных бровей. — Плюс, там же ими закладывается новый маточный питомник под ещё большее расширение.

Ты хотя бы представляешь себе, Кур, потери для нашего бюджета только из-за такой малости как то, что Каменск-Польская городская Управа первой наложила свою лапу на те пустующие земли? Я, так себе уже представил, и уже впечатлился. И скажу тебе, что в перспективе это очень, очень большие деньги.

— Поздравляю, — ещё более холодно отрезал Кур — Доигрались. Довели барона, что он уже начал вывод своих предприятий в другие города края. Сначала нефтеперерабатывающий заводик перевёл за Камень, в какой-то Богом забытый Кязим, теперь вот ягодники. А что дальше? Они свой Литейный прикроют?

Правильной дорогой идёте товарищ Голова. Продолжайте в том же духе и скоро снова скатитесь в то болото, в котором и так по уши последние годы сидели.

А вы не боитесь того, что уйдёт барон, и уйдут его деньги. А там и ящер подоспеет со своими новыми людоедами, в которых, вы упорно делаете вид, что не верите. Вот тогда мы все тут попляшем и повеселимся. Зато, к вашему вящему удовольствию, без так нелюбезного вам барона.

— Как тебя понимать? — мрачно глянул на него Голова.

— Как хочешь, так и понимай, — жёстко отрезал Кур. — Мне наср…ть как ты меня понимаешь! Я всё понял. Собрали нас здесь, чтоб получить формальное добро на очередное щипанье компании барона? Только теперь уже с ягодником? Не надоело? Никак не успокоитесь?

Мой вам совет — отстаньте от него. Угомонитесь! У нас война с людоедами на носу, а вы своими действиями подрываете обороноспособность нашего города, фактически выдавливая из него барона. А барон это деньги, большие деньги.

А в последнее время, барон — это ещё железо, медь, уголь и оружие. Оружие и деньги. И всё это может уйти из города. С огнём играешь, Сильвестр.

Да к тому ж загодя делите шкуру неубитого медведя. Да такого, который если разозлится…

— Ты боишься какого-то покупного барона? — вкрадчиво перебил его Сила.

— Не знал бы тебя столько лет, Сила, решил бы, что ты дурак. Или ещё что похуже, — осуждающе покачал головой Кур. — Ну, да я своё слово уже сказал. Моё слово окончательное — нет. Я в этом не участвую.

Дальше решайте сами. Но если теперь уже вас прижмёт барон, за помощью ко мне не бегите. Я вас предупредил.

Я пошёл, — поднялся Кур с дивана. — Больше мне здесь делать нечего. Благодарствую за угощение, хозяин. Всё было как всегда, изумительно вкусно, — вежливо кивнул он головой в сторону Головы. — Кто со мной?

Обведя немногочисленных собравшихся сердитым цепким взглядом, безразлично поморщился.

— Ну, это дело каждого.

— Постой, — поднялся из дальнего угла Воропай кожемяка. — Я, пожалуй, с тобой. По-моему тож, барона не след трогать. Это уже и опасно теперь стало, да и для общего дела нехорошо. Он много денег приносит в город. Так что лучше всё оставить, как оно есть.

Камнем застыв на широкой лавке, под стеной с висящей над ним собственноручно добытой головой матёрого секача, Голова с невозмутимым видом, молча смотрел как Кур с товарищем неторопливо собирали по углам гостевой залы свои вещички и неспешно одевались. Дождавшись, когда за вышедшими из комнаты кузнецом с кожемякой захлопнется уже входная дверь, тонкой струёй холодного воздуха дотянувшись до его голых, распаренных в шайке пяточек, поплотней укутался в любимую льняную простыню.

— Ну вот, — невозмутимо продолжил Голова, когда, казалось, уже сам воздух в каминном зале загустел от разлитого вокруг напряжения. — Посторонние ушли, теперь можно поговорить и по делу.

— Посторонние, это кто? Не понял? Объяснись.

Сидящий в глубине зала Куница Боров слегка наклонился вперёд и напряжённо смотрел на невозмутимого Голову.

Малоизвестный в этих местах коренной житель низовий Каменки Куница Боров в городе бывал нечасто и что здесь происходит, знал в лучшем случае со слов Головы, а то и вовсе не интересовался. И хоть был человек богатый и оборотистый, собственно никакого реального влияния на внутреннюю политику города никогда не оказывал. Он никогда не лез не в свои дела и занимался исключительно нуждами своего клана и своих земель. Но он был нужен и Силе Савельичу, и ему, Голове, потому как его клан фактически контролировал все низовья Каменки. Контролировал жёстко и довольно эффективно, хоть и проигрывал во многом амазонкам, которые достаточно уверенно тоже хозяйничали на низовых землях.

И если он никогда раньше не совался в политику города, равнодушно принимая регулярно присылаемые ему из Управы рекомендации за кого и как голосовать на выборах, или кого поддержать в Совете по какому вопросу, то в иных делах, напрямую касавшихся клановых интересов, стоял как кремень. И в задуманном Головой деле без него было не обойтись.

Сила, в противовес своему другу Сильвестру, всегда считал, что Куница был мужик хитрый и себе на уме. Но вот переубедить диаметрально противоположного мнения Головы об этом человеке у него не получалось никак. В некоторых вопросах, в которых Голова считал, что более компетентен, тот был исключительно упёрт.

Так что, Куница мог многое.

Вот как в прошлый раз. Не помешай Куница Боров силами своей клановой дружины войти амазонкам в устье Чёрной речки, неизвестно бы ещё как всё повернулось в том деле под Сатино. Амазонкам кровь из носу нужны были рыцари на своей границе с ящерами. Положение у них было тяжёлое, и не помешай им Куница, живо бы наплевали на все предварительные договорённости с властями Старого Ключа, как не раз допреж и бывало. И, будь у них хоть малейшая возможность обойти дружину низового клана, несмотря ни на какой ледостав и ни на какие договорённости, сразу бы выдернули рыцарское войско на свой болотный фронт, сорвав тем все тщательно просчитанные планы ключёвцев.

При любых раскладах, свои интересы у амазонок всегда стояли на первом месте.

— Сильвестр Андреич, я не понял, что здесь и сейчас произошло? — тихо поинтересовался Куница. — Что ты здесь только что сказал?

Как настоящий зверёк, по имени которого он когда-то и получил своё родовое прозвище, Куница крайне настороженно воспринял внезапно случившуюся на встрече замятню. В городе бывал редко и барона знал плохо, фактически только последнее время, после прогремевшего на весь край возвращения Димона Счастливчика с Правого берега, обратив на того внимание.

Ну, есть такой-то землянин в городе, который делает добрые напитки и кое-какой товар. Ну, не один он такой. Но они все ему не конкуренты, поскольку их интересы никак не пересекаются. Оттого эти все земляне ему и неинтересны.

Теперь же всё неожиданно поменялось.

— Ничего такого, чтобы ты не знал, — невозмутимо повернулся в его сторону Голова. — Просто, тут собрался узкий круг единомышленников и нам есть о чём поговорить. В узком кругу.

— Нам, это кому?

— Нам — это финансовой, промышленной и военной силе этого города, — заледенел взглядом Староста.

«Что-то Боров слишком старательно изображает из себя откровенно тупого», — сердито подумал он.

Сила Савельич чувствовал растущее глухое раздражение. Всё сегодня почему-то шло не так. Не должны были Кур с Воропаем уйти, не должны были. На них у него был особый расчёт, как на серьёзных промышленников, на которых можно было твёрдо опереться. Да, видать, что-то не срослось. Придётся менять планы по ходу.

— Нам — это тем, кто держит в своих руках и контролирует все денежные потоки всего Ключёвского Края, — вежливо проговорил, тем не менее, Сила. Ссориться с Куницей, было сейчас не с руки.

— Нам — это тем, кто принимал, и кто будем принимать решения, которые определят положение нашего города на годы и годы вперёд, — тихо поддержал Силу Савельича Голова.

Именно поэтому, в этот раз мы собрались в более узком кругу.

— И о чём же следует поговорить в ещё более узком кругу? — словно превратившись в годовалого мальца, и дальше изображал из себя непонятно кого Куница. — Мне кажется, или мы с самого начала уже собирались в самом узком кругу. Или что? Этот узкий круг ещё уже, чем предыдущий? — холодно переспросил он.

Голова, невольно вздрогнул от ясно звякнувшего в голосе Куницы металла, но заставил себя сдержаться. Уж с кем, с кем, а с Боровом следовало быть аккуратней в выражениях. Богатый и многолюдный его клан, практически в одиночку контролирующий низовья и Ключевки, и левого, ещё не занятого ящером берега Чёрной речки, где были и его, головы, земли, был слишком важен в его будущих планах, чтоб сейчас с ним ссориться. Да ещё по такому пустячному поводу.

— Совершенно правильно, — холодно улыбнулся Голова, всё ж сумев скрыть раздражение и сдержать себя. — Всегда, даже в самом узком кругу, даже из двух человек, найдётся ещё более узкий круг из одного. И не мне тебе о том говорить. Здесь все такие.

Но это всё лирика, — ещё более холодно проговорил он. — Давайте о деле, ради которого собрались.

— А разве то, что мы только что обсуждали, не было делом, ради которого мы все здесь собрались?

— Нет, — коротко, деловым тоном отрезал Голова. — То, о чём здесь только что шла речь, это всё так, мелочи. Это всё так — дымовая завеса.

Главное на сегодня. Нам надо решить, что делать с золотым рудником барона?

— А у барона есть рудник? — изумлённо отозвался Куница, — Золотой рудник? Я не ослышался?

Куница Боров поднял на Сильвестр Андреича тяжёлый, лишь слегка заинтересовавшийся взгляд. Весь вид его, в противовес его же словам, изображал полное равнодушие, словно его совершенно не заинтересовало то, что он только что услышал.

— Тогда многое становится понятным, — равнодушным голосом отозвался он на внимательный, настороженный взгляд Головы. — И что? Что вы имеете нам предложить? — вновь, привычно равнодушно замер Куница в ожидании.

Не дождавшись мгновенного ответа, мимолётно понимающе улыбнулся

— Вроде бы в прошлый раз мы обсуждали нечто подобное. И помнится мне, тот разговор так ничем и не кончился. Но тогда речь шла всего лишь о серебряном руднике, — подпустил он яду в свой голос. — Всего лишь. Сейчас же мы говорим уже о золотом. И опять всё снова здорова. Ни туда, ни сюда. Или мне изменяет память?

— Вам, господин Боров, память не изменяет, — сердито проворчал Сила Савельич. — Проблема лишь в том, что где тот рудник никто не знает. Даже сам барон не знает, где находится Пашин серебряный рудник, как совсем недавно нам стало совершенно достоверно известно из источников, которым можно доверять.

— Хорошо, — словно не слыша отчётливо прозвучавших раздражённых ноток в голосе Силы, невозмутимо продолжил Боров. — А что тогда по поводу первого пункта нашей сегодняшней встречи. Что наша власть, в вашем лице, собирается делать в положении, когда золотая рыбка так и норовит соскочить с крючка.

Я о вашем бароне, если вы ещё не поняли.

— А ты ещё не понял, что для нас будет лучше, если барон сам, добровольно покинет город? — остро глянул на него Голова. — В противном случае нам бы пришлось самим постараться выгнать его отсюда. Но уже с применением силы, чего бы, не хотелось, откровенно говоря.

— Причина проста, — тяжело вздохнул Сильвестр Андреич.

С фактом его присутствия связано то, что в городе появились неконтролируемые нами денежные потоки, которые представляют серьёзную угрозу для нашей деловой активности. Крупные денежные и крупные материальные потоки, не подконтрольные нашей финансово-промышленной группе.

— А угроза нового нашествия ящеров? — кольнул его взглядом внешне всё такой же равнодушно невозмутимый Куница.

— Да какая там угроза, — пренебрежительно отмахнулся Голова. — Пустые слухи, раздутые этим пустозвоном бароном и его языкастыми бабами до вселенских размеров.

— Барон не пустозвон, — тихо возразил Демьян Богат. — И это — не слухи. Это — фактический факт. Так что с угрозой нашествия тебе, Голова, придётся серьёзно считаться.

И это не обсуждается, иначе вся наша сегодняшняя встреча теряет смысл. Если нас вышибут из Старого Ключа, и мы потеряем Ключёвский край, весь или даже часть, как до этого ящеры нас вышибли из Чёрного города и всего Чернореченского края, вся возня с рудником не стоит и выеденного яйца. Золотой он там, серебряный — уже будет не важно. Если кто там после того и будет добывать золото, то это точно будут не вы, не я и даже не барон. Это будут ящеры. Которые совсем недавно весьма недвусмысленно выразили свою заинтересованность в том руднике.

Это я к тому, для тех, кто не знает, — кротко глянул Демьян в сторону Куницы, — что этой осенью золотой рудник борона весьма и весьма серьёзно пощипали. Амазонки там потеряли где-то под две сотни своих человек, а сам барон положил не менее полусотни егерей компании на отражении набега.

— Учтём, обязательно учтём, — согласно закивал болванчиком Сила. — Непременно учтём ваше доброе пожелание, уважаемый Демьян Горинович. А пока давайте возвращаться к главному вопросу. Как нам вернуть рудник?

— Вернуть? Кому? — ещё больше изумился Куница Боров.

— Себе. Себе вернуть, — жёстко отрезал Голова, в упор глядя ему в глаза. — Потому как всё что находится на территории Ключёвского Края — наше по праву. Моё и твоё, и его, — кивнул он на рядом сидящего Силу. — Наше!

Мы имеем на это золото полное и несомненное право. Потому как мы направим добытое из нашей земли золото на защиту нашего родного Ключёвского Края, а барон его направит на возвращение баронства своей жены. А оно нам надо?

Ответ однозначен — нет. Нам этого не надо!

Потому что из нашего города уйдёт золото, а этого допустить нельзя, — жёстко отрезал Голова.

— А не проще ли сделать так, чтобы это золото само осталось здесь? — невозмутимо поинтересовался Куница, словно это и не на него только что пытался надавить Голова. — Создать такие условия, чтобы барон сам бы его здесь оставил? Даже если он его где-то и добыл. Как он это делал до сих пор, развивая промышленность Старого Ключа?

И тогда нам будет совершенно без разницы, на какие цели оно будет потрачено. Золото останется в городе, что нам и требуется.

— Не понял? — непонимающе глянул на него Сила Савельич. — Как то ты Куница замысловато выражаешься. Растолкуй?

— Если барон будет вывозить отсюда не золото, а товары, произведённые на нашей земле на его золото, то нам будет без разницы, на что он его потратит, — как для маленького ребёнка, чётко и внятно проговорил Куница. — Главное, чтобы он потратил его здесь. Остальное — неважно.

— Невозможно, — упрямо мотнул головой Сильвестр Андреич. — Будет война за баронство его жены. А взять даже такой простой вопрос как перевоз наёмного войска в то баронство. Это уже потребует платежей на сторону.

Найм транспортных лодий — уже вывод капитала из города. Как ты этого не понимаешь. И заметь, немалых средств.

— Но если он будет покупать амуницию, продукты, оружие здесь, а не где-либо ещё, то золото останется в городе, — холодно возразил Куница. — Если он построит и сами лодьи на наших верфях, и людей наймёт у нас же, то золото получим уже непосредственно мы с вами. И ему не придётся никого фрахтовать чужого, и город не потеряет эти деньги.

Или я неправ?

— Слишком это сложно и замысловато, — недовольно буркнул Голова. — Проще отнять и поделить. А потом можно будет даже заняться чеканкой собственной золотой монеты. И золото хорошо тогда, когда лежит в твоей калите, а не в чужой.

— Боюсь, что в данном случае ничего не получится, — мгновенно отреагировал Демьян Богат. — Территориальный Совет не даст добро на подобную акцию.

— Как вас изволите понимать? — изумлённо развернулся в его сторону Голова. — Когда мы обсуждали аналогичный вопрос по серебряному руднику, Краевые власти вроде бы как не возражали против чеканки серебряной монеты в Старом Ключе.

— Серебряной, — жёстко отрезал Богат, — не золотой. У меня чёткие указания. Золотые деньги — слишком самостоятельный статус для вашего пограничного города, господа. Золотую монету чеканить будет только Территориальный Совет. Город, тем более ваш, пограничный город — нет.

И, заметьте, Совету совершенно безразлично кто формально владеет рудником, вы или барон, — внезапно подпустил он угрозы в голос. — Но ему совершенно не наплевать на то, что в случае вашего вооружённого конфликта с бароном, оборона города ослабнет и возникнет угроза захвата города подгорными людоедами. Без крови барон свой рудник не отдаст. Тем более, что в это дело, как оказалось, замешаны и нанятые им амазонки. И ещё тем более, что по нашим данным, — ещё более ядовитым голосом выделил он уточнение, — в тех краях не только у барона рудник, но существуют ещё как минимум два независимых золотых прииска, разрабатывающих богатейшие золотые россыпи. И по заявленным объёмам добычи, золотые прииски как бы, не поболе продуктивными будут, чем эта ваша баронская шахта. По крайней мере, так заявляют их владельцы.

— Как тебя понимать? — пересохшим вдруг голосом, едва слышно переспросил Голова. — В горах есть ещё два золотых прииска? Не только у барона? Кто?!

— Такие имена как Малой и Дюжий вам о чём-нибудь говорят? — сухо поинтересовался Демьян, глядя на него в упор.

— Говорят, — непослушными немеющими губами едва слышно отозвался Голова. — Очень даже много чего говорят.

— Так вот, — кольнул его заледеневшим взглядом Богат. — Ими на своё имя, у нас в Территориальном Совете зарегистрированы два прииска на разработку золотых песков. И мне дано поручение, разобраться здесь на месте, что у вас тут происходит. Почему ваши люди регистрируют прииски у нас там, в Территориальном Совете, а не здесь, не у вас.

Теперь мне всё понятно. Вместо того чтобы самим поискать золотые россыпи или рудное золото и разворачивать собственную добычу, вы заняты делёжкой чужой шкуры. Это, ни в какие ворота не лезет. Может быть вам, господа, стоит уделять чуть больше внимания на поиск собственного места в золотодобыче, а не пытаться отобрать чужой рудник? Не кажется ли вам, что вы увлеклись завлекательной игрой отнять и поделить? Может, по-иному будет верней?

У нас на носу война, господа, — ледяным голосом жёстко обрубил Демьян Богат. — Война с ящером! Не позже чем через пару лет. И на войну с ящером нужно золото. Много золота! А вы чёрте чем здесь заняты. Может быть вам лучше на деле сосредоточиться?

— Может быть, — едва слышно проговорил Голова, пристально глядя в глаза Демьяна. — Даже не может, а именно так мы и поступим.

Решено, — глухо хлопнул он ладонью по покрытому богатой льняной скатертью столу. — Оставляем барона в покое с его золотым рудником, а сами занимаемся активным поиском собственного золота. Тем более что кое-какие наработки по прошлым годам у нас есть.

Раньше мы не могли их поднять, поскольку те места полностью контролировали ящеры, сейчас же времена изменились. И раз барон взял на себя основное бремя войны с ящером, то пусть так и дальше тянет. А мы будем всячески привечать нашего дорогого барона у себя дома, чтоб он не соскочил отсюда к соседям, — повернулся он в сторону Куницы. — Ни к чему нам плодить конкурентов.

Дальше пьянка, во что обычно превращались все подобные субботние встречи старых друзей, покатилась по накатанной, хорошо всем знакомой колее и, придя к однозначному решению, никто уже больше не касался данного вопроса. Молчаливо решив, что найден оптимальный вариант, который всех устроит, собравшиеся успокоились.

Даже Кондрат Стальнов, от которого Сила Савельич ожидал какой-нибудь очередной глупой выходки, и тот в этот раз смолчал. Наверное, что-то всё же понял.

* * *

Этой глухой зимней ночью в дальней гостевой комнате обширного банного комплекса Головы, построенного как раз для решения подобных важных дел, когда все гости разошлись по своим комнатам отдыхать после тяжёлого вечера, состоялся ещё один, весьма примечательный разговор.

— Знаешь, Сила, в чём сила Демьяна?

Помолчав какое-то краткое мгновение, Голова снова тихо заговорил:

— В том, что он знает то, чего не знаем мы.

— А знаешь, Сила, в чём его слабость? В том, что он не знает того, что мы это знаем.

— Он считает нас за дураков, — глянул на Силу Савельича внимательный, задумчивый взгляд Головы. — И, похоже, не догадывается, что мы уже разобрались, в чём была основная интрига со штурмом Сатино-Татарского.

— Мы — это, как я понимаю, ты, — коротко хохотнул Сила. — Так и знал, что ты о чём-то умалчиваешь. Рассказывай.

— С самого начала вся история с Сатино мне не нравилась. Потому, как оказывается, там речь с самого начала шла о взятии под контроль золотого рудника, — глухо, сдавленным голосом прошептал Голова. — Уже тогда Богат знал о нём и собирался силами подгорных людоедов выбить барона с озёр и впоследствии самому завладеть рудником. Как бы он это сделал, стоит ещё подумать, но главное уже понятно. Уже тогда это была битва за баронское золото.

Нас использовали втёмную, Сила. Эти великие паны из Территориального Совета использовали нас как сопляков, втёмную. И мы этого не поняли.

А вот теперь, когда Демьян понял, что силой у барона рудник не отобрать, когда он сам лично, а не понаслышке увидел добычу, привезённую Димоном с того берега Лонгары, он и разыграл сегодняшнюю комедию. Мол, барон нужен городу, оставьте барона в покое, — передразнил Голова Богата. — И прочее бла-бла-бла.

Сам же наверняка ещё какую-то пакость задумал, чтоб только отвлечь нас от золота, и самому его гарантировано перехватить.

— Нехорошо, Демьян, — покачал он головой. — Ай, нехорошо. Как-то не по-товарищески это. Так настоящие товарищи между собой не поступают.

О том, что он сам, лично, со всеми, кроме самого узкого круга, на кого опирался в своей борьбе за власть в городе, всегда поступал именно так, Сильвестр Андреичу Косой-Строгому даже в голову не пришло.

— Согласен, — перебил терзания Головы Сила. — По моему мнению, тож, поняв, что сходу отобрать рудник у барона не получится и план провален, Богат решил отступиться.

— Что-о-о? — изумился Голова, неверяще глядя на Силу, словно на малое дитя. — Отступиться? Демьян?

— Ты, друг, не учёл вот что, — медленно, словно рассуждая на ходу, медленно проговорил Сила. — Если ты помнишь, до нас совсем недавно докатились слухи о возможном сватовстве правящего Герцога баронства Гарс к княжне Лидии Подгорной, наследной княжны Подгорного княжества.

Так вот, по совершенно точным и проверенным сведениям из самых надёжных источников, никакие это не слухи. Свадьбе быть. Нищий герцог фон Гарс потрепыхался, потрепыхался, попытался избежать навязываемого ему богатой роднёй брака, да ничего у него не получилось. И весной, в первых числах мая свадьбе быть.

Главное же для нас в этой свадьбе что? Не то, что какая-то потасканная шлюха, пропустившая через свою койку чуть ли не всё поречное дворянство, включая сюда же и кнехтов с конюхами, и любого кто подворачивался по случаю, выскакивает замуж за какого-то нищего герцога, прикрывшего этим замужеством свои прошлые загулы. И что сам нищий герцог на богатое приданое невесты поправляет неважное финансовое положение своего нищего баронства. Для нас важно не это.

Важнее, что в результате этого союза посреди пустых прежде земель по самому центру Лонгары образуется новое государство. Срединная Подгорная империя, южным своим краем сидящая как раз на середине Лонгары, по центру Левобережных земель, прям напротив рыхлого конгломерата наших вольных краёв и городов. И при нужде имеющая все возможности гарантировано перекрыть и нам, и амазонкам, и даже ящерам из Империи, всем, всем, всем, свободную ранее торговлю по реке.

Эта новоявленная Империя может взять нас за горло, — тихо проговорил Сила, пристально глядя Сильвестру в глаза. — Отсюда и такая резкая смена политики у Территориального Совета. Речь уже пошла не о каком-то куске золота, пусть даже и о целом золотом руднике. Речь идёт о нашем общем выживании.

Если Подгорная Империя получит возможность перекрыть нам транзитную торговлю по реке, она это сделает. И тогда ящеры нас сомнут. И в Совете это прекрасно понимают.

И вот тут на первое место выходит наш барон, — тихо проговорил Сида. — Ценность нашего барона с его жёнушкой, именно как баронов де Вехтор, перешла в совершенно иное качество.

Напомню тебе. Баронство Гарс на сегодняшний день состоит фактически из двух полунезависимых друг от друга баронств, скреплённых вместе достаточно эфемерной договорённостью баронов де Вехтор и фон Гарсов.

Эта договорённость дала баронам фон Гарс возможность взять титул Герцога и теперь на равных вести переговоры об объединении с Подгорным княжеством.

Только вот держится вся эта договорённость, исключительно до тех пор, пока живы де Вехторы.

И вот на это и сделал ставку наш Территориальный Совет. Если баронство Вехи разорвёт союз с баронством Гарс, Срединной Империи не бывать. И нам можно и дальше ни о чём не беспокоиться. Жить, как и прежде жили.

Если этого не получится — у нас большие проблемы. Причём не только у нас с тобой лично, но и у всего Левобережья. Потому с этой бешеной девкой, баронессой Изабеллой все там так и носятся. Как чёрт с писаной торбой, — не выдержав, сорвался всё же Сила на матерщину.

Потому то и с рудником этим Демьян так быстро сдал назад. Сходу не получилось, и тут же отложил на потом, до лучших времён. Боится де Вехторов спугнуть.

Правда, лично нам, нашему городу такое развитие событий выгодно. Оно даёт нам большой плюс в развитии, поскольку мы сидим на большом куске транспортного коридора из Империи по Лонгаре и далее по Каменке через наш город на Басанрог. А дальше уже в Приморье. Так что, если на середине Большой реки появится новая агрессивная Империя, а иной она и не будет, зная характер и манеру поведения Подгорных князей, поток грузов через наш край резко возрастёт. Так что нам есть полный резон добиваться и способствовать её образованию.

Но без фанатизма, — улыбнулся он, глядя на посмурневшего Голову. — Без фанатизма, друг мой. Чтоб в любой момент можно было сказать, что нас у колыбели Срединной Империи и рядом не стояло.

— Раз уж пошёл меж нас столь открытый разговор, — глухо отозвался Голова, пристально глядя Силе в глаза. — Вот что я тебе скажу, друг мой. Не так всё просто с этим твоим транспортным транзитным коридором. Если ты ещё не забыл, то мы сами, собственными руками отдали нашему барону эксклюзивные права на все ресурсы реки, выше города. Включая и пристань на реке сразу под Басанрогом, и саму реку, оттуда и до города. В надежде на то, что этот дурак сам за свой счёт расчистит Каменку от топляка, а мы потом ею воспользуемся, выкинув землянина из дела. Основной упор делался на рыболовство, но кто ж знал тогда, что так невероятно возрастёт именно транспортная составляющая того дурацкого соглашения, — с силой треснул он кулаком по столу. — А тот договор можно именно так и трактовать. Все ресурсы — значит, все ресурсы, включая сюда и транспортные.

Тогда это нам показалось даже мудро, а теперь, большего идиотизма трудно себе представить, — глухо проговорил он.

А он нам ещё и дорогу нашу на Басанрог попортил, — Голова со злостью, но тихо хлопнул ладонью по столешнице. — Ну, жук. На опережение сработал, мерзавец, — вдруг совсем тихо, едва слышно, проговорил он. Да как ловко всё представил: «Некачественное покрытие дорожного полотна, видите ли. Насыпь у нас не та». Мишку, племяша моего очернил в глазах всех. У-у-у, змеюка лживая.

Внезапно прервавшись, Голова какое-то время молчал, едва сдерживая обуревавшие его чувства. И, наконец, не выдержав, разразился длинной матерной тирадой в адрес всех покушавшихся на его кошелёк.

Дождавшись, когда Голова выговорится, Сила Савельич снова вернулся к так заинтересовавшему его вопросу.

Слушай, Сильвестр. А что ты думаешь о железной дороге? От Рвицы и до Басангского Рога. Сколько лет идея носится в воздухе. Сколько денег уже вбухано в её проработку. Почему б не запустить процесс. По-моему, левый берег Каменки идеально подходит под трассу будущей железной дороги. Да и в случае чего, насыпь её можно рассматривать как новую, укреплённую границу с ящером. А полустанки — как укреплённые форты на всякий случай, — бросил он многозначительный взгляд на друга. — И опять же, одного только металла на рельсы, сколько же можно поставить на стройку. Из конца в конец, вёрст набежит под две тысячи, а то и хорошо поболе. Только представь себе, какой это колоссальный по объёму заказ?

Туда ж уйдёт всё наше, добываемое из болот железо.

— Стройка века! — ярким всполохом сверкнули глаза Головы. — Беда только, что если строить железную дорогу вдоль Каменки, то практически отпадает нужда во внутренних водных путях по нашим малым реками. Да и дорога наша новая на Басанрог, в которую уже вбухано столько средств, сразу теряет свою привлекательность. К тому ж, снижается роль Старого Ключа как перевалочной базы для всего этого края. Грузы по железной дороге свободно могут идти мимо. И возрастает роль Рвицы, которая вместо заштатного городка превращается в значительный перевалочный пункт и нам прямой конкурент.

— Ну да что нам с того, — равнодушно пожал плечами Староста. — Пока, по крайней мере.

Судя по тому, как безразлично он отреагировал, вопрос этот давно уже был им хорошо продуман, и выводы соответствующие для себя он уже сделал. Потому так спокойно и отреагировал.

— Это же, сколько средств из казны Территориального Совета можно освоить…, — по задумчивости, в этот миг, Голова мог бы поспорить со Сфинксом, ещё из того, старого, земного мира.

Как-то сразу, Голова вдруг резко подобрел, медленно расплываясь в довольной, сытой улыбке хитрого старого кота, и полностью, всем корпусом развернулся в сторону друга.

— А деньги на сей грандиозный проект нам даст наш друг Демьян. Из казённых. — И его доля есть в наших железодельных заводиках. Пусть и малая, да о ней мало кто знает. Вот и хорошо. Пусть и он на рельсах заработает толику малую. Послушнее будет, без взбрыков.

Вот тогда и претензий к нам со стороны центральных властей будет поменьше.

И подадим мы эту мысль — как укрепление обороны всего пограничного края. Как заблаговременная подготовка места, куда можно в случае чего отступить. Чтоб не получилось так, как в прошлом на Чёрной речке. Бежали, бросая всё. Даже то, что можно было бы и с собой захватить.

Не сразу отступать, — резко построжавшим голосом, словно возражая кому-то, сильно повысил голос Голова, — а заранее подготовить пути возможного отхода. И чтоб центральные власти видели разницу. Не мы бежим, бросив своих людей на границе, а заранее обо всех беспокоимся, о всеобщей безопасности. И об их в том числе.

— Да, — уверенно поддержал его Сила. Впрочем, скользнувшая у него по губам ехидная ухмылка тут же выдала его истинное отношение к данному вопросу. — Именно так. Заранее и заблаговременно побеспокоиться о всеобщей безопасности.

А Рвицу будем усиленно развивать, — уверенным голосом продолжил он. — И как новый перевалочный порт для наших и транзитных грузов, и как крупный оборонительный центр для всего нашего Ключёвского края в устье Каменки. Хватит ей быть заштатной крепостицей.

Перенесём посад на левый высокий берег Каменки, поставим там кремль, и по старой заросшей протоке отрежем тот здоровенный кусок мыса от материка. Расширим и углубим старицу и сделаем там, так сказать, княжий остров. А грузовой речной порт будет на другой стороне Каменки, возле старой Рвицы. Места там в достатке.

И ещё одну важную проблему тем решим. Хватит амазонкам хозяйничать на реке и на нашем берегу. Чай и мы сами с усами, и сами за себя можем постоять перед ящером. А не только им кланяться за их помощь. Нечего больше им делать здесь у нас.

Как мы ящерам под Сатино наваляли. А!? можем ведь.

Будя! Погуляли бабы у нас дома, как у себя на задках, и хватит!

Вот и славненько, — довольно потёр ладони Староста. — Вот и решили.

— Лишь бы только барон наш беспокойный нам, чем не подсуропил, — улыбнулся насмешливо Голова, как о чём-то незначительном.

Впрочем, промелькнувший мельком огонёк беспокойства в его глазах, Сила Савельич предпочёл отнести за счёт блика, случайно отразившегося у того в глазу. Ну, право слово, что такого может сделать какой-то землянин, или чем помешать им, настоящим старым зубрам, истинным хозяевам всего Ключёвского Края.

О том же, что на том высоком мысу со стрелкой давно уже расположилось небольшое поместье их же товарища, Куницы Борова, и весь тот мыс фактически принадлежит ему, они в пылу своего энтузиазма как-то позабыли, как о чём-то незначительном.

Привыкнув со временем что тот практически всегда и во всём с ними соглашался и шёл на поводу, не встревая во внутренние городские разборки, они и в этот раз привычно для себя не приняли чужих интересов с свои расчёты. Да и к чему. И так ясно, что тот заранее будет согласен. Ведь не враг же он сам себе, право слово.

Другой, неспящий

Был ещё один человек в этой роскошной, знаменитой на весь Старый Ключ бане, кто в данный момент не валялся пьяным поперёк своей кровати, а, не смотря на количество выпитого, сидел молча, откинувшись на искусно вытканный шерстяной горский ковёр, прикрывавший бревенчатую стену, и думал. Кое-какие принятые заранее травки и хитрые настоечки помогали ему сейчас пребывать в ясном сознании, несмотря на количество принятого алкоголя, и позволявшим чётко ориентироваться во всём кругом происходящем.

Сон бежал от Куницы Борова. Мелкий хищный зверёк, именем которого с детства кликали его, настолько сроднился с самой сутью этого неординарного человека, что о том что его при рождении назвали Степаном все давно и прочно забыли, настолько хитрая и хищная натура пушистого зверька соответствовала его натуре. Как и вторая кличка, накрепко прилипшая к первой, Боров. Настолько крепко, что все уже давно забыли его родовую фамилию — Боровец. Как и то, что был он довольно близкий родич местному Начальнику городской Стражи городскому Боровцу. Об этом все тоже забыли… А зря. Кое-что из того что тот знал и о чём не счёл за великий труд проинформировать своего близкого родича, Куница Боров забывать не собирался.

Как и то, что вся эта ведущаяся в городе возня вокруг довольно безобидной компании землян ему не нравились. Куница Боров был прагматик и жил исходя из принципа 'Сам живи и дай жить другому'. Но не потому, что был таким альтруистом, а потому что твёрдо знал. И маленькая собачка может жестоко укусить.

И потому ещё, что теперь отчётливо видел происходящее вокруг. На носу была война, жестокая война с заматеревшим, хорошо подготовившемся к ней ящером. А крепкого, надёжного тыла, на который можно было бы опереться, у его клана не было. На кого Боров надеялся до того, не встревая ранее в городские разборки, — больше не было. Сильвестр с Силой окончательно зарвались в своей безумной жажде немеряного накопления и безнаказанности. И подобное положение в городе сильно тревожило Куницу. Один его клан, даже с помощью ближних соседей, натиск новых ящеров не выдержит. Ему нужен был надёжный, крепкий тыл.

И сегодняшний день чётко показал — тыла у него нет, не было и не будет. с теми людьми на кого он ранее опирался — не будет. Он ошибся. Жестоко ошибся. Вместо верных товарищей, готовых вместе с ним идти до кона, за спиной у его клана была кучка жадных до чужого рвачей, озабоченных одним. Урвать и сбежать. А дальше — хоть трава не расти.

Таких шустриков Куница раньше видел, много. Там, ещё по старым делам на Чёрной речке. И знал чем кончается опора на подобные личности. Пока всё тихо — они первые, и у всех на виду. Прижмёт — первые побегут, так что не остановишь.

Куница был собой недоволен и мысленно корил себя за развившуюся за последние годы близорукость. И за то, что своими насущными каждодневными делами не заметил незаметной трансформации и перерождения, произошедшей за прошедшие годы со старыми товарищами.

– 'Власть портит, — пришёл он к банальному выводу. — А бесконтрольная власть, с которой не спрашивают за результат, портит вдвойне'.

Столь бездарно потерять столько времени, когда на носу война. И почему он раньше не уделял достаточно времени делам, творящимся в городе. Дождался дурак, когда Сила с Сильвестром набрали силу, и теперь их придётся останавливать. С такими, Кунице Борову было не по пути. И непонятна, пока что, была столь резкая реакция кожемяки с кузнецом. С этими то что?

И всё странным образом вертелось вокруг этого непонятного, вчера ещё никому неизвестного барона. Значит, следовало обратить свой взор на появившуюся в городе новую силу. Барон его заинтересовал. Серьёзно заинтересовал. Надо было присмотреться к тому поближе. И надо было поговорить с родичем. Какие были пути к этой компании.

Плохо было то, что Куница этих новых людей не знал. В городе он бывал редко и раньше внимания новым, недавно появившимся в городе людям, особенно из числа презираемых им землян, в достатке не уделял.

Да и с чего бы. Мало на что пригодные, ленивые, а зачастую и откровенно трусоватые бездельники. Да и к нему, на границу с ящером по Чёрной речке, такие как этот барон, не попадали. Нет дураков, готовых самим совать свою дурную голову под топор ящера. А здесь был именно тот самый интересный случай.

Вот на этом следовало остановиться, и ещё раз, более внимательно присмотреться к этой компании. Как и к тому, что у той земной компашки неожиданно нашлось кое-что интересное и для него — оружие.

Золото Куницу не интересовало. Точнее — его добыча из земли. Конёк Куницы был — зерно. Золотой колос. Живое золото. Этим жил он и его клан. И жил неплохо, богато жил, выращивая на тучных лонгарских чернозёмах зерно и задорого продавая его на запад и в засушливые низовья.

А ведь мог бы жить и ещё лучше.

У барона внезапно появились трактора. А как много можно было вспахать земли с помощью подобных механизмов, Куница прекрасно себе представлял. И получить в свои руки хотя бы часть привезённой с Плато ценной добычи, для его клана было б крайне интересно. Интересно, и жизненно необходимо. Если б только барон пошёл ему навстречу.

Но пока что, все заходы его людей к нему кончились ничем.

Собственно, это и было истинной причиной внезапного появления Куницы в городе на праздники, а никакое не приглашение Головы с Силой попариться у старого приятеля в бане и попить пивка. Пива он и дома попьёт.

Вот над чем следовало работать, а не над каким-то мифическим золотым рудником. Золото в рот не положишь и на хлеб не намажешь. Миром правит Зерно. А по большому счёту — Продовольствие. Вот его Бог и Стихия!

Но стихия может запутать. И он прозевал появление в городе нового центра силы. А вот, похоже, Кур Белый с Воропаем Кожемякой всё, что надо Главам своих кланов, просекли правильно. Оттого и так удивившая Куницу их реакция на вполне безобидное заявление Головы была правильной. Свой интерес следовало блюсти.

А вот Голова, похоже, стал забывать, что не один он такое есть в городе. Что есть и другие. И у тех других может быть свой персональный интерес.

Куница нахмурился. Глухая зимняя ночь в чужом доме, в самой глухой своей сонной части, позволяла сосредоточиться на серьёзном обдумывании всего вокруг происходящего. И Кунице, чем больше он размышлял, тем больше всё это не нравилось.

В городе Куница бывал редко. И барона этого практически не знал. И до сего дня и желания такого узнать у него не возникало совершенно. В частности, из-за того, что не одобрял эти часто возникавшие у попавших в Бета-мир землян глупую привычку покупать себе титул.

Только у кого из них заводились денежки, как те сразу же торопились прикупить себе какой-нибудь местный титул. Чаще всего барона.

Именоваться князьями эта странная публика почему-то не любила. Почему так происходило, Куница не понимал. Да и желания задуматься над этим у него раньше не возникло ни разу. Это была данность, которую он просто принимал как есть, а на всякие странности старался не отвлекаться. И без того проблем хватало.

Вот и этот барон. Захотел стать им — стал. Захотелось дураку пофорсить титулом перед девками — Кунице всё равно. А вот то, что по непонятной пока причине барон вздумал убраться из города — вот над этим следовало серьёзно подумать и самым тщательнейшим образом разобраться. Не знает ли этот барон того, чего может не знать Куница. А раз так, то следовало бы каким-то способом вытащить из того столь важные для Куницы сведения.

В конце концов имя своё, Куница, имя мелкого, но смертельно опасного хищника недаром получил. В частности и за то, что никогда не оставлял всё на волю случая.

Вот и сейчас он не собирался откладывать всё на потом. Ничего не должно было ускользнуть мимо его внимания.

Надо было выходить на барона и попытаться прощупать его. Что тот знает?

Зимний бал.

Как ни удивительно, но с лёгкой руки рыцарей, не иначе им ворожил кто, молодёжные балы с этой осени получили в городе самое широкое распространение. И в эти новогодние праздники не было дня, чтоб в чьей-нибудь усадьбе вечером не гремела бы зажигательная весёлая музыка, и большие группы молодёжи не гуляли бы до утра. А после б не отсыпались до следующего вечера с очередным балом. И так неостановимо все две недели праздников.

Это было весёлое зажигательное время, и очень удобное для тех, кто желал бы встретиться с кем-либо накоротке, не привлекая к тому особого внимания. В конце концов, что может быть естественней как не личное присутствие в доме, где этим вечером хозяева давали бал. Вот не прийти — вот это уже становилось как-то и неприлично.

Так что все деловые люди города, кто из себя что-либо представлял, или хотя бы просто был знаком с хозяевами, устраивающими этим вечером веселье, не отказывали себе в праве посетить очередные танцульки. Тем более что и специальных приглашений для подобных посещений не требовалось. Двери всех домов в эти дни были гостеприимно распахнуты для всех и любому гостю в доме были искренне рады.

Не отказывали себе и Сидор с Беллой в таком весёлом развлечении посетить в эти праздничные дни дом своего хорошего знакомца Боровца и отметиться парой другой часиков искреннего веселья. Тем более что Белле из-за её беременности совсем скоро стало бы не до танцулек, и оба они с удовольствием ловили последнюю возможность немного беззаботно повеселиться.

Но уж совсем освободиться от всех дел не получилось. И здесь Сидора достали.

— Тебе не кажется, дорогой, что нас пасут?

Это были первые слова Беллы после того как они оттанцевали уже наверное десятый танец и немного подуставшие медленно двинулись в буфетную, перевести дух и подкрепиться какой-нибудь печенюшкой.

— Мне нравится твой слог, но нет, не кажется, — улыбнулся Сидор, наливая во взятый с подноса чистый глиняный стакан сладкого с мёдом клюквенного морса для жены. — Я его ещё при входе срисовал, и с тех пор голову ломаю, чего могло понадобиться такому человеку от нас. Куница Боров, по-моему, не тот человек, что беззаботно предаётся веселью. Да ещё на танцульках среди молодёжи. Всё что я о нём знаю из аналитических заметок нашего профессора — что он какой-то довольно ближний родственник хозяина нынешних танцулек Боровца, и крайне деловой человек, абсолютно не интересующийся делами в городе. И полностью погружённый в дела своего клана и своих земель.

Или его тоже захватило это безумие с новогодними балами, или ему от кого-то здесь что-то надо. Надеюсь, не от меня.

— От тебя, мой дорогой, от тебя, — улыбнулась Белла, шутливо пхнув его кулачком в бок. — Ишь ты, как он в нашу сторону зыркал, чуть шею не свернул, изображая безразличие. И уж конечно зыркал он не на меня. Мне-то, в моём нынешнем положении скоро уж совсем будет не до ваших дел. Так что интереса я для кого-либо здесь не представляю.

— Ты для меня самый главный интерес, — нежно поцеловал её в висок Сидор. — Всегда! А вот кто из нас для кого представляет интерес, я сейчас уточню.

Пройдусь ка я в мужскую комнату, — улыбнулся он. — Если кому от бедного меня чего и надо, то там меня и ждать будут. Если сразу открыто не подошёл, значит, тут какая-то тайна.

Как же они мне все надоели со своими тайнами, — тихо, сквозь зубы процедил он. — Думал, на новогодние праздники хоть немного отдохну. Хренушки! И тут достали.

Ну, — поставил он стакан с морсом на стол. — Я пошёл. Если не вернусь, считайте меня коммунистом.

— Кем? — изумлённо распахнула глаза Белла. — Ты ж их терпеть не можешь?

— Э-э-э… Это так, фигура речи, — ухмыльнулся в ответ Сидор, расплывшись в весёлой ехидной улыбке.

Всё, я пошёл, пошёл, пошёл. Не скучай родная без меня. В крайнем случае, если меня долго не будет, охранника следом пошли. Нечего этим балбесам на окружающих красавиц пялиться, пусть лучше работают, — и аккуратно огибая снующий вокруг весёлый, подвыпивший народ, двинулся на выход из буфетной.

Обратно он вернулся только через полчаса, непривычно молчаливый и задумчивый.

— По-моему, веселье кончилось. По крайней мере, для нас, — негромко проговорил он, склонившись над ухом Беллы. — Танцуем ещё пару танцев и тихо сваливаем. Сошлёмся на твоё недомогание, чтоб хозяева не обижались, что так недолго побыли, и валим домой. Есть тема поговорить.

Одним часом и парой танцев они естественно не обошлись, увлёкшись снова весельем, но часа через три, когда ноги уже казалось, отваливались, они наконец-то добрались и до дома, где смогли спокойно поговорить, без свидетелей.

Развалившись в своём любимом кресле у камина, со стаканом обжигающего чая в руке, Сидор с удовольствием отхлёбывал любимый напиток с лимонником. Полное умиротворение в душе не портила даже необходимость говорить о делах. В конце концов, если не напрягаться, то и зимние праздники можно было легко соединить с делами, для общего же блага.

— Дорогая, — наконец-то перешёл он к конкретике, видя что глаза у Беллы уже поневоле слипаются и скоро говорить о чём-либо с ней станет совершенно бессмысленно, просто из-за отсутствия собеседника. Точнее, собеседницы.

Дорогая, — потормошил он жену. — Я тебя немного отвлеку перед тем как ты пойдёшь спать. Что-то я перевозбудился и сна ни в одном глазу, а вот тебе, судя по твоим слипающимся глазам, давно уже пора в люлю.

Неохота откладывать разговор назавтра, — виновато проговорил он. — Поэтому, я тебя немного напрягу, а потом иди спать. А я ещё немного посижу у огня, подумаю.

Итак, — немного заторможено начал он, — разговор всё же состоялся. И именно с тем, о ком мы и подумали, с Куницей Боровом.

— Кто б мог подумать, — неверяще мотнул он головой, — что такой человек как Куница, пойдёт на тайные, сепаратные переговоры с таким случайным, и казалось бы совсем не влиятельным человеком этого города, как барон Сидор де Вехтор. А вот, поди ж ты…

Ещё вчера я б в такое и не поверил, а сегодня провёл с ним душещипательную беседу о любви и дружке, и по сему поводу теперь пребываю в непонятках. А что это было? Неужто старые кланы нами всерьёз заинтересовались, что уже принимают нас в расчёт, в каких-то своих раскладах?

— Выборы скоро, — устало зевнула Белла. — Ты забыл, дорогой, что где-то через год, через два, по обстоятельствам, у вас здесь будут выборы. А у тебя, дорогой мой, с учётом наших обозников и довольно значительной части работников компании из местных, довольно весомая часть электората в руках. Как ты скажешь, так они и проголосуют. Или, по крайней мере, прислушаются к твоим словам. И местная Старшина это прекрасно понимает.

Вот они и начали вокруг тебя хороводы водить. Вот и смотрят, на кого можно было б опереться в своих внутренних разборках. На предмет, кого из деловых людей города можно было бы подоить насчёт денежек и голосов избирателей. И мы в этом плане подходим идеально.

Раньше вроде бы как Голова со Старостой нас 'курировали', то есть, доили, говоря открыто, как на самом деле это и называется. А теперь все видят что вы вошли с ними в открытые контры и желают быстренько занять освободившиеся места. Ну и параллельно ещё маленькие плюсики себе получить в виде голосов будущих избирателей, для укрепления собственных позиций в Совете так сказать. Всё просто.

— Бли-и-ин, — хлопнул себя по лбу Сидор. — Слона то я и не приметил. Забы-ы-ыл о закладных. Забыл что это не только пустые бумажки по каким-то давно забытым обязательствам, но ещё и конкретные такие голоса выборщиков. Забыл напрочь. Даже мысли о том не держал. А у нас же потенциально несколько тысяч выборщиков есть. Как же я мог забыть то… Ведь многие уже через пару лет войдут в положенный возраст и могут серьёзно покачнуть чашу весов на выборах. Пока таких немного, но всё же, всё же. И кто их контролирует, тот и будет в шоколаде.

Значит, — задумался он, — начались свадебные игры бабуинов? Где можно мелкому бабуину пообещать большой банан, дать для затравки маленькую косточку, а потом послать на ….й.

— Да, — улыбнулась Белла, глядя на мужа. — Не так грубо, но в общих чертах ты прав. Нам можно наобещать с три короба, а вот с выполнением данных именно нам обещаний можно потом и не суетиться. До сих пор, по крайней мере, так оно всегда и было. Поэтому и внимание Куницы к тебе, лично у меня вопросов не вызывает. Выборы, скорые выборы. Ну и возможно какой-то мелкий экономический интерес параллельно. Почему бы и нет. Одно другого совсем не исключает.

Если ты, конечно, не расскажешь сейчас мне чего нового, связанного уже конкретно с этим кланом. И не расскажешь немедленно, — сладко зевнула она. — Пока я окончательно не заснула. Ну? Так что там было интересного на вашей встрече.

— Не поверишь, — задумчиво проговорил Сидор. — Куница предложил мне дело на сто миллионов.

— Что? — мгновенно проснулась Белла. — Сто миллионов?

— Э-э-э…, — смутился Сидор. — Успокойся. Это просто фигура речи такая, про миллионы. На самом деле он просто предложил нам переработать его нынешний непроданный ещё урожай зерна на спирт и ничего более. Чисто бизнес, никакой политики.

По крайней мере, внешне всё именно так было обставлено. Чисто деловая встреча.

А суть вот в чём. Есть у него, точнее у его клана на границе дальняя запашка, где-то аж в районе устья Чёрной речки, с которой они каждый год с трудом собирают урожай.

Из-за последних событий на границе и возросшей угрозы со стороны ящеров, в этом году у них не получилось вовремя вывезти оттуда урожай и затем продать. Залежалось у них там что-то порядка полутора миллионов пудов зерна, разбросанного по разным мелким схронам. То есть, уточняю, у его клана залежалось порядка двадцати четырёх тысяч тонн. А это не есть good. Для его клана то есть.

Вот он и предложил нам, для начала вывезти его зерно своим транспортом в безопасное место, к себе на спиртоводочные заводы, а затем переработать зерно на спирт. За треть готовой продукции.

Работы, мол, всего ничего. У вас и транспорт есть, мол, соответствующий, это он так намекнул на наши чёрный фургоны, и опыт во взаимоотношениях с ящером наличествует, причём совсем недавний. А это открытый намёк на наш осенний рейд по внутренним землям подгорных. А оплата, с учётом реальной угрозы со стороны ящеров — довольно приличная. Прямо скажем, оплата шикарная. Треть — восемь тысяч тонн зерна за всё про всё.

Ну, а если у нас с этим делом всё пройдёт хорошо, то и в дальнейшем обещает крупные поставки зерна в переработку. Есть, мол, у него ещё пара подобных заначек. Так сказать, косточка на будущее, бонус, чтоб интерес, значит, был суетиться.

Одним словом, кругом всё красиво. Одно непонятно. Зачем было так таиться и тайком вылавливать меня в сортире, чтоб только со мной встретиться. Мог бы просто открыто подойти или сюда домой, или в банк, где у нас вполне официальная контора существует, и где мы могли бы вполне официально, без всякой непонятной таинственности спокойно поговорить и обсудить все моменты.

— Не понял, — пожал он плечами. — Что это было?

— Элементарно, муж мой, — улыбнулась Белла. — Непонятно? Хочешь конкретней? — пожал она плечами. — Пожалуйста.

В прошлом году несколько его клановщиков, воспользовавшись тем, что у нас тогда простаивали свободные мощности на заводах, отдали нам своё зерно в переработку на спирт. А потом, полученный от нас продукт продали.

Всё это было сделано, как мы с Машей поняли, непосредственно с подачи Куницы, потому как в его клане ничего без его ведома не делается. Как и должно быть.

Тут то и выяснилось, хотя мы с Машей это знали с самого начала, что если считать в денежном эквиваленте, то с тонны зерна выручка у клана Куницы увеличилась более чем на треть. И большую роль в том играет как раз то, что мы с Беллой поставили на произведённые бочки со спиртом свои печати. Одну от компании, другую — от баронов де Вехтор.

Так что, согласившись на оплату довольно опасных и тяжёлых работ по вывозу зерна из опасной зоны за треть от вывезенного, в денежном эквиваленте он ничего не теряет, а лишь приобретает. В противном случае, это зерно у него просто пропадёт. Как пропала часть урожая в прошлом и позапрошлом годах.

Давление ящеров на пограничные кланы растёт и они начинают нести всё более и более серьёзные потери.

Ну а дальше совсем просто. Бочка спирта, на которой стоит печать баронов де Вехтор, впрочем, как и с любой другой баронской печати, в низовьях продаётся дороже, чем тот же самый спирт, но без какой-либо печати или просто зерно. Это своего рода знак качества, подтверждённый честным именем дворянина. Причём, очень серьёзный знак, потому как за его подделку или несоответствие заявленным качествам платят кровью. Честь поречного дворянина никто марать не позволит. И в первую очередь сами дворяне.

— Ага, многое становится понятно. Выходит, не просто так завёл он тот разговор, — хмыкнул Сидор. — Решил, значит, для начала проверить. Сработает ли это именно с нашей печатью или нет.

Сработало.

И тут он решает предложить нам ещё большие объёмы. Причём не то что легко самому вывезти и продать, а то что с огромными проблемами. Сам ничем особо не рискуя, зерно так и так ведь пропадёт, выиграть он может многое. Деньги, большие деньги с продажи спирта.

И самое главное что он для себя решает, крайне интересный и немаловажный для Куницы момент. Зерно в нашем крае не так трудно вырастить, как потом труднее сохранить. Ящеры упорно охотятся за зернохранилищами. Особенно там у них, непосредственно на границе. Потому и больших, хорошо оборудованных элеваторов у клана нет. Подобное строительство очень дорого и крайне опасно. Вспомни хотя бы во что нам встала крепость-завод на Рожайке и тебе сразу всё станет ясно.

К тому ж, за такими хранилищами ящеры охотятся в первую очередь. И нападая, не считаются ни с какими своими потерями, потому как это вопрос их выживания как вида. Поэтому пограничным кланам свои зернохранилища приходится старательно прятать. И бывали, знаешь ли, случаи, когда крупные партии зерна попадали к врагам. Виновные потом наказывались, конечно, если было кого наказывать, но…, что тебе из того наказания, раз зерно уже пропадало.

Вот теперь многое из его слов становится более-менее понятно, — хмыкнул Сидор.

Похоже, Куница посчитал что нашёл для себя крайне удачный на его взгляд выход, позволяющий максимально быстро избавляться от залежалого зерна и от головной боли. Решил поставлять его нам, свалив проблему нам на шею. Чтоб теперь у нас была головная боль с его сохранностью. Да ещё и с доставкой.

Дословно это прозвучало так: 'Раз у вас есть такие мощные крепости-заводы, как та что на Рожайке и в Хрусталях, то и забирайте наше зерно туда на переработку, как вы раньше это для других и делали. А если вам там не хватает хранилищ, то постройте себе сколько надо. А зерном мы вас обеспечим.

Сам же он, видимо, решил сосредоточиться на продаже спирта. К тому ж спирт ящерам не нужен. По крайней мере, до сего момента было именно так. Как будет дальше — не известно, но пока что так и не иначе.

Раньше спиртом клановщики не торговали, потому как, качество продукта не позволяло. В прошлом году с вашей подачи ситуация радикально поменялась. Появилась неучтённая выгода. Две наши печати дают покупателю гарантию качества. Результат — резкое повышение спроса на спирт отсюда. Вот он и хочет дать нам своё залежалое зерно в переработку. Вот его интерес.

Для него всё просто. Кунице нужны деньги, а у него есть только зерно. Деньги нужны чтобы купить хорошее оружие. Продавать спирт оказалось значительно выгоднее, чем просто зерно. Больше спирта — больше денег. Больше денег — больше оружия. Больше оружия — спокойнее жизнь на границе. Прямая зависимость. Его интерес ясен.

К тому ж он подвязывает нас к интересам своего клана, что безусловно даст ему выигрыш по голосам на выборах. Ведь не враги же мы сами себе.

И что, всё так просто? Что-то я в это не верю. Слишком всё на поверхности. А судя по записям профессора, да и по моим личным впечатлениям, мужик этот не так прост. Совсем не прост.

Вопрос. Зачем ему это нужно? — внимательно посмотрел он на жену. — Только ли из-за того что лежит на поверхности. Всё что я слышал о нём раньше, говорит за то что это непростой человек, который никогда ничего просто так не делает. Что ему надо?

— Другой ответ. Чтобы задержать нас в городе, — тихо отозвалась Белла. — Иного смысла для него я не вижу. Продажа зерна — прикрытие основного его интереса, задержать нас в Старом Ключе.

— Зачем?

— Видимо до него докатились слухи, что мы распродаём якобы ненужное нам имущество, вот он и подсуетился. Решил проверить что и как.

— Подсуетился — значит, купил у нас заводик другой и сам произвёл то что тебе нужно. По дешёвке, — возразил Сидор. — А этот пошёл по совершенно иному пути. Прям, натуральный Ильич с поэтом Уитменом вместе взятые: 'Мы пойдём мимо и дальше'. Ну-ну. Значит — цели у него другие. Какие?

— Задержать нас в городе, — повторила Белла. — Ещё раз повторяю для особо непонятливых. Ему надо задержать нас в городе. И единственной причиной тому может быть то что он разошёлся с Головой.

Временно или навсегда — другой вопрос. Хотя, тоже интересно. Но сейчас для нас главное, что Кунице надо задержать нас в городе.

А зачем? — снова повторил вопрос Сидор. — Лишняя, пусть даже и пара тысяч бойцов в защите всего Ключёвского Края погоды не сделают. У него своих вояк раз в десять больше чем у нас даже с учётом наёмников.

— Во время войны лишних вояк не бывает, — тихо проговорила Белла. — И история с вывозом хлеба это подтверждает. Как только образовалась возможность, он тут же постарался свалить на чужих свои проблемы.

И ещё. Куница понял что передышка с ящерами уже кончилась. Потому и пытается нас подвязать на решение своих проблем. И понял что Голова со Старостой ему в том не помощники. Ищет новые возможности. И наш клан, так громко заявивший о себе этой осенью — идеально ему подходит.

Потому и поняв что мы навострили лыжи с границы, старательно создаёт нам условия чтоб нас здесь задержать.

— И судя по всему, ему это удалось, — недовольно покосилась она на мужа. — Ведь только дурак откажется от такого лакомого куска как восемь тысяч тонн зерна.

— Я правильно тебя поняла?

— Правильно, — жалобно вздохнул Сидор, с грустью глядя на Беллу. — И я тебе ещё больше скажу. Заниматься этим вопросом придётся тебе. Тебе и Маше. Потому как Корнея выдёргивать с озёр чревато. Можно снова потерять то чего мы там добились.

И работать вам с Машкой придётся с теми парнями что вернулись из Приморья. Накрылся их положенный отдых. Планировали дать им время до весны на решение своих личных и семейных дел, а придётся уже к работе привлекать.

Ну да ничего. И Корней будет доволен, что у ребят получится дополнительная практика, да и парни пусть заработают. Хотят отдыхать — на пенсии отдыхать будут.

Ну а мне пора в Приморье. Итак уже засиделся. Когда ещё на место доберёшься. Потому как и в горах, и в Загорье дел полно. Надо и строительство нефтяного заводика проконтролировать под Кязимом, и с Тупиком окончательно разобраться. Посмотреть что там Ванечка наделал и каковы у нас там перспективы.

Собираемся туда перебираться, а как идут там дела, толком не знаем.

Без хозяйского пригляда ни одно дело не сделается, — мрачно, с глубокомысленной миной на лице констатировал Сидор.

Впрочем, в этот момент Сидор чувствовал себя как-то странно. Словно его опять на чём-то неуловимом подловили, на чём, не хотелось даже думать. Но, главное, снова не позволив жить своими интересами, своей жизнью, не обращая внимания на других.

 

Глава 10. Дорога

Тупик.

Чем Сидору безумно нравилась крепость Тупик, а также его комендант, так это полным согласием с его личными Сидора жизненными планами. Казалось, после последней замятни, произошедшей в этих местах во времена скандала с кедровым питомником, люди здесь словно переродились, и былого враждебного отчуждения к компании не было и в помине. А ровные, тянущиеся чуть ли не до горизонта, к виднеющейся где-то там вдалеке тоненькой полоске синего леса, ровные строчки невысоких кедровых саженцев в обоих его кедровых питомниках, на что Сидора первым делом потащил посмотреть комендант, произвели на него просто убийственное впечатление. Это было то, о чём он втайне мечтал всю жизнь — настоящее дело, на отлично сделанное дело.

— «Ведь могут же когда захотят, черти, — констатировал он про себя при виде подобного великолепия. — Жаль только что всё это пойдёт чужим людям, на создание кедровых плантаций для Дюжего с Малым. Ну да тут уж ничего не попишешь, деваться некуда. Слово сказано, сказано — сделано. Главное, что они дело своё честно делают

Сказано было, зачистить ближайшие к озёрам территории, вот Малой с Дюжим и выполняют взятые на себя обязательства. За осенние безобразия подгорных на озёрах, методично, подчистую вырезают все ближние к озёрам становища. И даже периодически захватывают крупные селения подгорных на предгорных территориях. Да при том так зверствуют, что ужаснувшиеся ящеры бегут с занятых ими земель в предгорьях на равнину, уже не радые, что разбередили дикого зверя в душах лесовиков.

Ребята честно делают своё дело. Вот и мы в ответ честно выполним свои обязательства. Сделаем мужикам что обещано — роскошные плантации лонгарского кедра. Так сказать, баш на баш».

— Всё готово, — словно читая у него в голове, отозвался на мысли Сидора комендант.

Тот вообще, с первого мгновения появления Сидора в крепости, не отходил от него ни на шаг, словно взяв над ним незримый контроль. Это навевало всякие любопытные мысли. И в первую очередь, что коменданту что-то от Сидора сильно надо. Что-то очень и очень серьёзное.

Комендант уверенной рукой провёл черту от горизонта до горизонта.

— Глянь. Всё до последнего дерева собрали. Как и договаривались, — с гордым, довольным видом похвастался он. — Деревце к дереву, веточка к веточке, хвоинка к хвоинке. Одним словом — тютелька в тютельку.

Весной высадим на уже подготовленные участки плантаций и, считай, что обязательства свои мы перед парнями выполнили.

— Только вот тут такое дело, — с приторной, умильной улыбкой он просительно глянул на Сидора.

Вид его в этот момент был настолько убийственный, что Сидор даже растерялся, не зная как реагировать. Матёрый, не раз битый жизнью вояка, проливший своей и чужой крови столько, что хватит на добрый десяток, таких же как он, а смотрит ему в глаза, словно нашкодивший малолетний пацан, выпрашивающий в подачку леденец.

— Так, не понял, — изумлённый Сидор в лёгкой прострации повнимательней присмотрелся к коменданту. Кот, ну чисто блудливый кот, выпрашивающий ещё один кусочек любимой жареной печёнки. — Что это ещё за взгляд нашкодившего кота? Признавайся, чё надо?

— Бульдозер.

— Ч-что? И ты, Брут, — закашлялся от неожиданности Сидор.

Казалось, во взгляде коменданта собралась вся мировая скорбь еврейского народа, настолько тот был в этот момент жалостлив и печален.

— Адын бульдозер и адын скрепер, — с мольбой в глазах взмолился комендант. — И адын, савсэм адын экскаватор. И грейдер. Маленький такой, савсэм маленький. Парашу дарагой, дай, — сорвав мохнатую шапку с головы, комендант страстно прижал её к груди, преданно глядя Сидору в глаза.

— Да охренели вы тут все совсем, — мгновенно взорвался Сидор. — Сколько же можно? Сказано же было всем. Нет, нет, нет! Нет! И в ближайшее время нет и не будет. Мощности завода не позволяют быстро восстановить всё привезённое. Нет тракторов. Сколько говорить можно? Задолбали!

Теперь Сидору окончательно стала понятна позиция Димона, сразу же по прибытию яростно открестившегося от распределения привезённой им с Правого берега добычи. Особенно от тракторов. И тут же ему страстно захотелось «отблагодарить» друга за подкинутую подлянку.

— Не за себя прошу, — сорвался с акцента комендант, не выдержав видимо заранее срежиссированной сценки. — От всего нашего городка прошу. Дай!

— У-у-у! — в отчаянии хлопнул себя ладонью по лбу Сидор. — Нафига? — буквально простонал он.

Ничего подобного он от коменданта не ожидал и теперь в некотором обалдении смотрел на ломаемую перед ним комедию. Ладно бы тот просил пулемёт, броневик, або пушку. Ну, броники, за которыми даже у них внутри компании все до сих пор буквально охотились, поскольку даже внутренний спрос из-за постоянно растущего числа бойцов, никак не могли удовлетворить. Но, скрепер с бульдозером? Да с прочей строительной техникой? Совершенно в голове не укладывалось.

— Дорогу строить будем, — преданно глядя ему в глаза, тут же «честно» признался комендант. — Филимон трассу до Басанрога всю из конца в конец прошёл. Потом ещё раз прошёл, проверил, и все данные давно уже сдал в проектную группу. Ребята полгода как работают над проектом трассы и даже кое-где уже вынесли в натуру.

Но, ты не сомневайся, всё строго по плану, — тут же бросился он уверять Сидора, что всё под контролем, заметив подозрительно сузившиеся глаза того. — Практически вся документация на выходе. Вернёмся в казармы, сам всё посмотришь.

Ещё, конечно, парням пахать и пахать, но расчистку будущей трассы начинать можно хоть завтра.

Поэтому, срочно нужна техника, потому как на рабов из подгорных людоедов надёжа слабая. Мрут твари. А которые не мрут — не хотят работать. Отказываются, — виновато развёл он руками. — Как только прекращаешь показательные казни, так они тут же отказываются дальше работать.

— У вас пятьдесят вёрст дороги от Литейного до Тупика ещё не готово. Даже расчистка трассы до конца не произведена. А вы уже на ту сторону намылились, — раздражённо бросил Сидор. — Как это прикажешь понимать?

— Сидор, родной, дай технику, — не отвечая, взмолился комендант. — Сделаем, всё сделаем. Дай только технику и всё будет. А то своими силами мы ещё лет пять возиться будем, если не больше. Сам же знаешь как у нас с людьми туго. А с техникой мы живо за год управимся. Оглянуться не успеешь, как лучшая в мире дорога будет тебе готова.

— И без этих надоевших всем людоедов. Вот где они у меня сидят, — стукнул ребром ладони себе по горлу комендант. — Мочи моей нет, до чего надоели, твари. Даже твои имперцы уже не выдерживают, через второй день на третий обязательно кого-нибудь да казнят. Как они нам всем надоели, — покачал он головой.

— Мне? — скептически хмыкнул Сидор, ехидно глядя на что-то разговорившегося коменданта. — Мне нужна дорога? Мне или нам всем?

— Всем, — тут же не моргнув глазом поправился комендант. — Нам всем.

Правда, мосты на будущей трассе, сразу предупреждаю, будут пока деревянные. На каменные у меня денег нет. Сам же смету урезал. Может, подкинешь деньжат? — комендант просительно глянул на Сидора, снова напомнив ему взгляд нашкодившего кота.

— Тьфу ты, — даже вздрогнул Сидор, мгновенно сбрасывая накатившее наваждение. — Ты прям гипнотизёр какой-то. Чуть было не кивнул автоматом. Ну, где я тебе денег возьму? — возмутился он. — Вы все прям, думаете у компании карман бездонный. Этому дай, второму дай, третьему дай. Только и слышно со всех сторон: дай, дай, дай. А зарабатывать, кто будет?

— Дормидонт, — с невозмутимо довольным видом неожиданно констатировал комендант. — Он, зараза, знаешь, как развернулся? Половина подвалов в крепости его вином забита. Мы почти все на него тут работаем. На куркуля этакого. Всю осень аки пчёлки жу-жу, жу-жу. И всё на его виноградниках.

Но ведь вечно так продолжаться не может. Точнее — не должно. Ребята тоже хотят свои виноградники иметь. Чё, они хуже Дормидонта что ль? Тем более, что политика компании в том и состоит, чтоб у каждого из нас было что-то своё. И этого своего у каждого должно быть много.

Вот мы тут с ребятами покумекали, карты земель окружающих подготовили, прикинули что к чему и составили перспективный план развития. Чтоб и вам, и нам было хорошо.

Посмотришь?

— Блин, куды ж я денусь, — негромко рассмеялся Сидор. — То вас и калачом сюда было не затащить, а теперь, я смотрю, уже пушкой отсюда не выбьешь. Ладно, — обречённо махнул он рукой. — Посмотрю я на ваши перспективные планы. А пока что скажи вкратце. Кто, что, чего и сколько? Почём не спрашиваю. И так догадываюсь что денег много попросите. Говори.

— Ну, про всё, про всё, да ещё вкратце, сразу не скажешь, — сосредоточился комендант. — Поэтому, остановлюсь пока на самых общих и ближайших перспективах.

Про пастбища твои разговору нет, они постепенно обустраиваются и табуны плодятся как на дрожжах. Скоро надо будет делать уже выбраковку, оставляя себе элитное стадо. С этим всё ясно, да о том ты и сам в курсе. А вот о чём, собственно пойдёт сейчас речь.

Всех, абсолютно всех, очень впечатлил успех Дормидонта, — серьёзно посмотрел он Сидору в глаза. — Очень. И самое главное, что народ понял, как можно с небольшими усилиями поднять ещё несколько подобных долин. Точь в точь, как у него, со старыми заброшенными виноградниками и разрушенными старыми безхозными усадьбами. Точнее, с тем, что там от них ещё осталось.

И самое главное, народ поверил в то, что старые хозяева обратно не вернутся и назад своё добро и свои земли не потребуют.

Если уж дворянский съезд принял постановление признать что земли эти выморочные и более того — прокляты, из-за того что тут пятьдесят лет тому назад творилось, то значит так оно и есть. Раньше в это никто не верил, опасаясь преследований со стороны баронов на Басанрогском перевале, но после того как там прошёл твой обоз с вином отсюда, всё окончательно встало на свои места.

Вы, ребята, стронули лавину, которую до сих пор боялись даже трогать. А теперь, — хмыкнул он, процесс не остановить. Можно только возглавить.

Честно признаюсь, — смутился комендант. — Я и сам до конца в то не верил что никто на это имущество не предъявит свои права. Теперь, когда даже на таможне подтвердили сей факт, всё, народ тронулся. А осенняя Великая Грамота нашего Территориального Совета, утвердившего в предгорьях незыблемость законов Левобережья, окончательно всех в том убедила. Теперь если кто из дворян или старых хозяев на эти земли и сунется, то добром это для него не кончится.

Потому и народ в горы потянулся.

Ну, — вдруг замялся он. — Это одна из причин, прямо скажем. И совсем, кстати, не главная, — тихо буркнул он ещё что-то себе под нос.

Так что, во многом благодаря вам, народ наш принялся активно осваивать новые территории. И наши есть с границы, лесовики, и даже кое-кто из толковых ребят с низовьев уже подтягивается. Обрастаем людьми помаленьку. Нет уже той тягости и безлюдья что была ранее.

Правда и работы у нас здесь не просто много, а очень много. Потому ребята и просят тебя дать технику, и денег. Одним им и своими силами не справиться. Да ещё так быстро, как развернулся Дормидонт.

А уж сбывать есть куда, — довольно покачал он головой. — За перевал. Там — прорва. Там возьмут всё что ни дай. Да ты и сам знаешь, как там наше винище дворяне хлещут. Да и остальной народ не отстаёт. Любую бурду налей — уже хорошо. А уж такие вина как у нас тут, — восхищённо закатил он глаза к небу.

Прошлогодний урожай Дормидонта буквально с руками отрывали, — усмехнулся он.

Потому выпускать мы будем не бурду всякую, а самые редкие и ценные сорта вин, о которых там, в Приморье, да и на всём Западе давно уже позабыли. Лоза потеряна. А мы тут по долинам много разного интересного нашли. Такого, что тем на равнине и не снилось. Уже нашли и ещё найдём, потому как места здесь богатейшие.

Были, когда-то, — сразу помрачнев, всё же уточнил комендант.

За прошедшие года лоза старая одичала, адаптировалась к изменившмся условиям, но неожиданно такие необычные вкусовые букеты из неё можно теперь составлять, что…, — в восхищение помотал комендант головой, снова с охоткой возвращаясь к любимой теме. — Только работай и работай, а эффект будет.

— «Ну да, будет, — не на шутку встревожился Сидор. — Как только вылезешь со своим вином на рынки Приморья, как сразу найдутся охотники до старых поместий. Быстро найдутся старые владельцы со своими птичьими правами. Заманаешься отбиваться.

Чередой пойдут один за другим, требуя вернуть назад чужие земли. Сколько тогда крови придётся пролить, чтоб всех жаждущих утихомирить. А и ладно, — мысленно махнул он рукой. — Решим проблемку, не привыкать уже. Да и надо окончательно всё расставить по своим местам. А то бумагу вроде приняли правильную, что земли, мол, выморочные, а увидят что тут живого много чего есть, глядишь и вспомнят старые позабытые права. Придётся резать „по живому“. И лучше сейчас, когда силы есть, чем потом, когда неизвестно чего будет».

— Только нам пробка нужна, — внезапно перескочил комендант на конкретику, уже совершенно не обращая внимания какие мысли крутятся в голове у его собеседника.

Ребята рассказывают, там в Приморье пробкового дуба полно. А у тебя, мол, поместий разных простаивающих там хватает.

Про заготовки по местным перелескам не говорю. И так понятно что стоит лишь раз там что-либо раз заготовить, да ещё в требуемых нам промышленных объёмах, как от того несчастного дуба мгновенно останутся рожки да ножки. Народ местный там хваткий.

Поэтому предлагаю заложить на твоих землях посадки пробкового дуба. Здесь то у нас тот дуб так хорошо не растёт, а там ему климатит. Знающие люди верно говорят.

Своя пробка, своё вино, свои бутылки, своя транспортная компания. Всё своё. Мы весь мир захватим своим вином. Озолотимся.

Только представь. Сидорово вино, — провёл он раскрытой ладонью у себя перед лицом, как бы изображая надпись. — Высший знак качества. Элита!

И ухода большого не требуется. Дуб он и есть дуб. Растёт себе и растёт. Собирай лишь вовремя кору с него и довольно будет. Всего делов то, раз два и готово.

— Ага.

Сидор скептически смотрел на необычно воодушевлённого коменданта. Таким возбуждённым и страстным оратором он никогда его раньше не видел. Жаль, что и дальше не увидит. Розовые мечты, точнее розовые сопли, обламывать надо было сразу. Разочарований потом меньше будет. Как и проблем.

— А ты считал, во что это всё встанет? Сколько золота сейчас потребуется, чтобы потом поднять этот ваш прожект? — улыбнулся он, видя неподдельный энтузиазм коменданта. — Особенно с этим вашим пробковым дубом. Это вообще проблема из проблем, о которой я даже слова тебе сказать не могу. Потому как не знаю ни хрена. Что за пробковый дуб? Как он растёт? Как с него пробка та собирается? Что потом с дубом тем происходит? Ничего не знаю.

И ты хочешь чтобы я под это дело подвязался? — изумлённо уставился он на мужика.

— Ну, — замялся комендант. — По самым первым прикидкам, для начала надо бы тыщ…, — улыбка медленно сползала с лица Сидора, — сто, двести.

— А если реально? И без бла-бла-бла? — выжидающе замолчал Сидор..

Уже не улыбаясь, он совершенно серьёзно смотрел коменданту прямо в глаза.

— Полмиллиона, без всякого дуба, — тяжело вздохнул комендант, отводя взгляд. — Золотом. И то только на первое время. Дороги, мосты, крепости, то, сё. Капитальные вложения от которых никуда не деться, будь они неладны. Одних только рабов ящеров на дорожные работы тысячи три надо будет пригнать, — тяжело вздохнул он. — А это и лагеря для проживания, и охрана, и жратва для них. А пахотного клина у нас, сам знаешь, лишь то, что подняли возле крепости. Об самообеспечении можно даже не заикаться. Живём за счёт всего привозного.

А, — обречённо махнул он рукой. — Всё-то я понимаю, да ведь как помечтать то хочется.

А если серьёзно? — поднял он на Сидора смущённый взгляд. — Насколько мы можем на тебя рассчитывать?

Нам бы парочку тракторов, для начала. Мы бы пашни здесь подняли столько, чтобы хлеба своего на всех хватило. И на себя, и на рабов, и на продажу чтоб осталось. На спирт твой. И работать есть кому. Мы уже кое с кем из своих договорились с равнины, на переселение.

Там последние годы совсем плохо стало. Ящер давит, а клановое руководство, словно не видит ничего. Никто ничего толком не делает. Так что, люди будут. Люди уже сидят на узлах.

Нам бы парочку тракторов? — просительно глянул он на Сидора. — Для начала.

— Вы-то, может, и договорились, — заледенел взглядом Сидор. — Да перед тем меня спросить забыли. А каковы у меня самого планы на те, так вам нужные трактора, экскаваторы, да скреперы с бульдозерами. Тебе не приходило в голову, дорогой мой, что для того чтобы дать вам всю запрашиваемую вами технику, её надо перед тем ещё и сделать. Или для начала восстановить хоть что-то из привезённых Димоном отдельных разрозненных частей. А кто делать это будет? Я? Ты? Или твои лесовики с равнины, которые ничего сложнее рукоятки сохи и топора в руках никогда раньше не держали.

И кто работать на той технике будет?

У тебя есть специалисты механики? Обученные специалисты, желательно с опытом работы? Нет!

На литейном, лишь месяц назад курсы механизаторов организованы. И то Лёха не наплачется с контингента, что там сейчас обучается. Люди элементарно писать и считать не умеют, буков не знают, в счёте путаются, а уже за рычаги трактора рвутся. А чинить поломанную ими технику за чей счёт потом будут? За их? Хрен там! Нет у них за душой ни гроша. А в долг я никому ничего отпускать не собираюсь.

Значит — чинить поломки придётся за счёт компании. А нахрена нам оно надо?

А землян на все трактора, даже на те то уже есть, не напасёшься. Во-первых, нет их, землян то есть. А во-вторых, не рвутся они в машинисты, как ты сам наверняка прекрасно знаешь.

И что мы тогда делать будем? — ядовито полюбопытствовал он, решив про себя, что окончательно добил коменданта.

Немного помолчав, переваривая то, что сказал ему Сидор, комендант какое-то время молча играл мышами скул, думая какую-то свою думу.

— Знаешь, что я тебе скажу, дорогой ты наш начальник Сидор Матвеич, барон который есть. Я, конечно, понимаю, что как только Димон притащил с Правого берега моторы, все в городе тебя просто одолели с просьбами: дай, мол, да дай. Дай мне, а не моему соседу, потому как мне нужнее. Ну да мы не все. И если я говорю, что мы всё продумали, то так оно и есть.

Придём домой, я тебе все свои выкладки покажу, что и как. А пока, вкратце проинформирую о том, что мы все думаем, глядя на то, что происходит там у вас в городе.

То, как ведёт себя зажравшаяся Старшина, особенно в лице главных своих представителей Головы со Старостой, иначе как предательством и изменой, не назовёшь. Вредительство в чистом виде. Потому и к тебе первоначально, как только ты появился здесь, отношение было соответствующее. Как к скоробогачу и предателю, который сегодня здесь, а завтра там. Который стремится лишь сорвать куш, а затем быстро свалить в места где потише. К себе в баронство. Где нет ни ящеров, ни этой границы поганой, на которой только и гляди в оба, когда ящер снова на тебя навалится.

— «Блин, в самое ближайшее время я именно так и собрался делать», — тут же испортилось настроение у Сидора, хоть внешне это никак не проявилось.

— Да ещё и ты сам подкинул дровишек в такое наше убеждение, прикупив себе дворянский титул. Да не какой-либо, а самих баронов де Вехтор, древнейшего и могучего когда-то рода. А потом ещё и жену молодую сюда привёз, родовую шляхтянку, словно в насмешку над всеми.

Только вот потом, посмотрев на ваше поведение, что твоё, что Димона, что жены твоей, разобрались. Про Машку вашу молчу, та баба своя, понятная. А вот вы оба — загадки поначалу для всех были. Что ты, что друг твой Димон.

Что ты не такой как Старшина и тебе надо совершенно иное чем им, только потом доходить стало. Им — деньги, тебе — идею. Да не простую, а чтоб Великая была. Да и жена твоя — не чета их бабам. Порода, из старых. Настоящая Поречная Ведьма.

— Фью-ю-ить, — разочаровано свистнул Сидор. — Ну, ты и загнул. Особенно с Поречной Ведьмой. Да ещё так, с заглавной буквы П. Ты б тогда и меня как-нибудь также обозвал бы. К примеру, энтузиастом обозвал бы, и комсомольцем ударником на строительстве Комсомольска-на-Амуре или Байкало-Амурской Магистрали. А дорогу нашу Старый Ключ — Тупик, шоссе Энтузиастов бы до кучи назвал.

— Не понимаю, о чём ты.

— Проехали, — раздражённо отмахнулся Сидор. — Это я так, о своём, о личном. Старые земные заморочки. Но, давай серьёзнее. Без ведьм и пионэров пенсионно-комсомольского призыва.

Дело говори, — разозлился под конец он.

— Дело, — полез чесать затылок комендант. — Можно! Будет тебе и дело.

— Мы горный укрепрайон одни строить собираемся, сами? Или всё же помощь от народа примем? Народ не прочь помочь. Особенно в деле которое касается его непосредственной шкуры.

— А где ты тут его видел? — невольно свалившись на сварливый тон, полюбопытствовал Сидор. — Народ свой? И где ты тут видел укрепрайон? И от имени кого конкретно ты тут выступаешь, сокол ты мой, шизокрылый?

Если мне не изменяет память, ты состоишь у компании на службе. И от её интересов не должен бы отстраняться. Или ты так не считаешь? — слегка прищурив глаза, Сидор с откровенным интересом разглядывал коменданта, вдруг открывшегося ему с совершенно неизвестной до того стороны.

— Ты ко мне не цепляйся, — поморщился комендант. — Не обо мне речь. Речь о людях, которых допекло и которые готовы помочь вам разобраться и с Головой, и с надоевшими всем порядками в городе. И с теми же ящерами людоедами, которые всех достали.

— Смута, — мрачно констатировал Сидор. — Ящер твой может радоваться. В самом крупном городе на границе, фактически единственном городе, — смута намечается. И я у вас как главный претендент на роль Лжедмитрия первого. Зашибись!

— Сам ты смута, — не сдержавшись, грязно выругался комендант. — Речь идёт лишь о том, чтоб семьям с равнины подготовить в горах надёжное убежище, куда бы они могли в случае чего укрыться. А ты сразу в бутылку полез, смута ему, видите ли, под каждым кустом мерещится.

Успокойся ты, нет никакой смуты. Нет и не будет, слово даю.

— Ну раз слово даёшь, — скептически посмотрел на него Сидор. — Тогда пошли, будем разбираться с тем что вы там напроектировали. А заодно и поближе представишь тех кто так рвётся строить горный укрепрайон.

Зашибись. Мне тут только вашего укрепрайона тут до кучи не хватало. Всю жизнь метал, — сердито проворчал он себе под нос. — Ладно, — махнул Сидор рукой. — Пошли домой, а то здесь на ветру околеем скоро. Глянь на охрану, — кивнул он в сторону. — У парней носы уже посинели и какие-то они стали заторможенные.

Или замороженные? — оценивающе окинул он взглядом фигуры стоящих на расстоянии охранников.

— Чему удивляться, — недовольно откликнулся комендант. — Ты на сапожки их форсистые глянь. Блестят, ваксой начищенные, аж глядеться в них можно, как в зеркало. Красота! Только перед кем им тут красоваться в этих диких горах. Девок тут нет, по крайней мере свободных, одни скалы и лес. Так что красоваться здесь не перед кем.

Ты на мои ноги глянь, — выставил он вперёд правую ногу. — Видишь?

— Что? — непонимающе у ставился на ноги коменданта Сидор. — Что я там у тебя должен видеть? Штаны твои драные с заплаткой, что ли? Синие с белой заплаткой на коленке — это нечто, конечно. Это да! На это действительно стоит посмотреть. Но лучше бы ты их снял. Не позорился. Под ними наверняка что-нибудь интереснее найдётся чем твои грязные портки, — беззлобно рассмеялся он.

А штаны действительно, купи новые, а то люди подумают что я тебе мало плачу. А у тебя зарплата чуть ли не такая же как у меня самого. Так что сними, сними свои драные портки и не позорь меня. Или хотя бы заплатку поставь того же цвета, что и штаны. Всё не так заметнее будет.

Позоришь ты меня, братец, позоришь, — уже откровенно хохотал Сидор.

— Тьфу ты, — сплюнул раздражённый комендант. — При чём здесь мои штаны. Штаны ерунда. Придём домой, сменю. Это я в поле надел, думал поработать придётся. А новое пачкать — жаба душит.

Да и не о том я, — взорвался раздражённый комендант. — Я на ноги мои прошу тебя посмотреть.

— Ну и что? — непонимающе уставился на ноги коменданта Сидор. — Ну ноги, как ноги. Кривые. Сразу видно что с лошадью с детства близко знаком, в отличие от местных лесовиков. Ты сам то вообще откуда родом?

— Тьфу ты, — хлопнул себя по боку ладонью комендант. — Валенки, спрашиваю, видел?

— Ну?

— Что ну? Что ну? Валенки! Валенки! Валенки мы тут валяем из твоей горской шерсти. За ними у нас очередь уже выстроилась, отсюда и до самого Ключа! В два ряда стоят просители, между прочим. Только дай!

— А твои парни форсят в красивых сапожках, а ноги уже заледенели небось. Понял?

— Нет.

— Тьфу ты! — плюнул комендант. — Валенки им надо, чтоб не стояли босиком на снегу и не плясали от холода на морозе.

— Теперь понятно?

— Теперь понятно, — улыбнулся Сидор. — Да мне и с самого начала было всё понятно. Тем более что и я сам не знал как к тебе подкатиться, чтоб вашими валенками разжиться. Или ты думаешь что у меня самого ноги не мёрзнут? Мёрзнут, ещё как мёрзнут, да куда денешься.

Едем то мы к морю, а значит к теплу. Вот народ и не озаботился тёплыми валенками, думали сапогами обойдёмся. Зачем, мол, лишнюю тяжесть таскать туда сюда.

Да и слышал я что вы тут какие-то особые валенки тачаете, супер тёплые, архи удобные. Машка с Беллой мне все уши уже прожужжали чтоб разжился местными валенками.

— А то, — с гордостью выпятил грудь комендант. — Валенки из горской шерсти яков всегда в народе ценились. А уж какие тут у меня мастерицы собрались, и у вас в городе таких не сыщешь. Нога в валенке сидит — как влитая. А тепло…, как дома на печке.

— А какие у меня бабоньки полушубки из сукна шьют, демонстративно закатил он глаза к небу. — Ты себе даже не представляешь.

— Почему же. — сразу погрустнел Сидор. — Представляю. Очень даже хорошо представляю. Твои отчёты я читал и доходностью данного промысла весьма впечатлён. Только вот что дальше делать — вот это я плохо себе пока представляю.

Моя попытка выцарапать обратно учеников из городских гильдий так ничем и не кончилась. Договор есть договор и он работает в обе стороны. А мастера стоят вмёртвую. Говорят, что будут учить мальцов как договорились. Так что плати — и всё согласно договору будет.

Вот она где моя поспешность с распределением обозников вылезла, — Сидор со злостью хлопнул себя ладонью по шее. — Мне б не подымать скандал на весь город, а тишком постараться изъять всех учеников, кого так и не допустили к обучению. А я кипеш поднял, пороть сволочей стал. Вот гильдейцы и схаванулись. Поначалу то у меня получилось часть какую-то малую выцарапать из лап гильдий, а потом они врубили на полную круговую поруку. Мол, если тот не может или не хочет, то договор выполнит этот. Мол, у нас поимённой договорённости не было. Договаривался ты, мол, с гильдией, гильдия и ответит.

И ответили! Все парни пахают теперь, как бобики, аж пар из спины валит. И придраться теперь мне не к чему. Упустил момент.

— Так что, мысль твою я сразу понял. Очень даже хорошо понял. Тебе нужны парни на валянье валенок.

— Увы, — виновато развёл он руками. — Людей нет.

— А девки?

— Чего девки?

— Девки есть?

— Есть, — удивлённо глянул на него Сидор. — Девки всегда есть и девок полно. Как грязи. А при чём здесь девки? Работа с валенком — тяжёлый труд. Какая тут может быть девка?

Ты башкой своей подумал, — постучал он себя кулаком по лбу. — Девок вообще тяжёлой работой нагружать нельзя. У них там это, как его, — поморщился Сидор, вспоминая, — материнство будущее. Во! Так что тяжкий труд не для них. А валенок валять, что молотом махать.

— Ну да, — хмыкнул комендант. — Девок на валянье валенной брать нельзя, потому что работа тяжёлая. А сутками по полигону амазонок гонять, как будто они не девки — это можно, — негромко рассмеялся комендант. — Ерунду говоришь. Сельская девчонка многое может. А ты всё своими категориями считаешь, московскими, городскими. Когда ваши девки тяжелее листика бумажки ничего и не поднимали.

Ну, или чего другого, более приятного, — негромко рассмеялся он, лукаво глянув в его сторону.

Здесь, Сидор, народ другой, — покровительственно проговорил он. — Здесь народ крепкий. С детства тяжким трудом укреплённый.

Пошли, вернёмся в тепло, — махнул он рукой в сторону крепости, — и я тебе покажу как наши девки тачают валенки. Сразу все вопросы отпадут. Если есть свободные девки — давай, присылай. Будут у меня валенки валять.

— А твои молодцы их валять будут потом, — понимающе хмыкнул Сидор. — Парней молодых, неженатых у тебя полно. Приданое за нашими девками дают хорошее, вот ты о своих людях и беспокоишься. А то что твоей же компании это влетит в копеечку, не беспокоишься.

— Не без того, — рассмеялся комендант. — Парней надо женить, чтоб они обратно домой не вернулись и осели здесь, в предгорьях. Так что ты мне сюда соплюшек не присылай. Давай чего повзрослее, посимпатичнее, посисястее.

— Блин, — озадаченно сдвинул шапку на лоб Сидор. — Во влип. Если б знал что придётся ещё и свахой подрабатывать, десять раз бы перед тем подумал, прежде чем сюда молодых парней с девчонками повёз. А теперь выходит, назвался груздем, полезай в кузовок.

— Ну, всё-всё-всё, — расплывшись в довольной улыбке, словно они уже обо всём договорились, вдруг заторопился комендант. — Пошли скорее домой. А то я смотрю твои парни скоро совсем посинеют, да и ты похож уже на снулую рыбу, какой-то заторможенный. Замёрзли уже в своих сапожках. Дома договорим.

И в самом деле, делать в питомнике было уж нечего. На посадки они посмотрели, полюбовались, удостоверились что всё идёт своим чередом, и довольно. Теперь можно было и в тепле отогреться. Тем более что комендант был прав, промахнулись они с этими сапогами, конкретно. Хоть и зимние сапожки, на меху, подошва у них не бумажная, а с валенком не сравнить. Нога всё одно мёрзнет.

Назад вернулись уже под вечер. И хоть по времени было ещё рано, но солнце уже уверенно клонилось к близкому в горах горизонту. Всё ж зимний день короток.

Впрочем, в крепостных подвалах, куда комендант тут же повёл Сидора смотреть на их разросшиеся за последний год запасы шерстяного сырья, время дня наверху значения не имело. Здесь было темно, хоть глаз выколи. И единственным источником освещения были бензиновые лампы, во множестве висящие высоко на стенах.

Правда, о возможном возникновении пожара комендант всё ж побеспокоился. В большинстве висящих на стенах ламп не было даже бензина, не говоря уж о том чтоб их зажигать. Это было больше похоже на то что лампы составляли некий стратегический запас коменданта на какой-то непонятный случай. Что тот тут же лично и подтвердил, заявив Сидору что убрал лампы подальше от загребущих ручонок местного люда, который давно уже положил глаз на казённое имущество, постоянно приставая к нему с просьбами продать для личного потребления пару ламп или дать во «временное пользование».

Что самое интересное — покупать никто не спешил, предпочитая решить дело с комендантом «полюбовно».

Что это было чужое и к тому ж казённое имущество, и сам комендант распоряжаться подобным образом им не имел права, да ещё к тому ж «продавать» куда-то на сторону, никого, похоже, не интересовало. И лишь когда он развесил их по стенам подвалов, народ поуспокоился, отстав наконец-то от несчастного мужика, которому уже надоело всем и каждому объяснять, что имущество компании не продаётся, не дарится, и не даётся во «временное пользование». Даже родным, друзьям и знакомым.

Местный менталитет пришлых лесовиков был весьма-а-а своеобразен. Если какая-то вещь в их представлении лежала без пользы, то значит она была ничейной и подлежала безусловному личному использованию. Его личному использованию. А что имущество чужое, так что ж., как меж добрыми соседями говорится: «Ну мы что, неужто такой ерундой считаться будем?». Психология несунов и потаскунов не вчера родилась и не завтра отомрёт.

Впрочем, почему-то к своему личному имуществу отношение у них было прямо противоположное, что вполне определённо служило доказательством тому что внутреннее отношение местных лесовиков к компании землян не смотря ни на что прошедшее, не изменилось ни на йоту. Как смотрели они на них как на свой дополнительный халявный прибыток, так и продолжали смотреть. И ничего так ясно как этот мелкий случай не объяснил Сидору этот момент.

Впрочем, он и с самого начала не обольщался, спокойно, без эмоций выслушивая бредовые прожекты, озвученные комендантом.

Видно было что мужик говорил с чужих слов и его самого тяготила бредовость предложенных проектов. Но отказать «своим» он не мог. Потому и вывалил на Сидора всю эту чушь.

Давать полмиллиона золотых, своих золотых, чужим людям, на развитие чужих предприятий? Предприятий конкурентов? Лишь для того чтоб те могли сказать какие они, то есть земляне, добрые, удачливые да оборотистые? Лишь за то что они помогут ему создать в горах какой-то мифический укрепрайон? Для кого?

Для кого этот мифический укрепрайон, который лично ему самому, Сидору, на фиг был не нужен. Компании и Сидору достаточно было крепости Тупик и Гуано, и соединяющей их дороги. А строить ещё десяток другой укрепленных поместий в горах, где могли бы скрыться от ящеров с равнин будущие беженцы? За свой счёт? Потому как у местных лесовиков в карманах мыш от голоду удавился.

Бред!

И судя по некоторой неуверенности, периодически едва заметно проскальзывающей в речи коменданта, тот и сам чувствовал какую-то неправильность в том что предлагал, и от того всё больше и больше смущался, под конец уже окончательно скиснув.

— «Похоже, разворотливость Дормидонта сыграла с нами всеми плохую службу, — с трудом сдерживаемой усмешкой подумал про себя Сидор. — Никого не интересуют условия на которых работает Дормидонт. То что это фактический филиал компании, который довольно жёстко таки контролируется, похоже никого не интересует. Да и сам Дормидонт не спешит озвучить для всех условия собственного найма, то, что он фактически не является владельцем и собственником занятого им поместья.

Да, собственно, какая мне разница, — мысленно встряхнулся Сидор. — Что тут думать? Денег всё равно нет. Свободных денег, — хоть и мысленно, но всё ж тут же уточнил он для себя. — Да ежели б и были, только дурак дал бы их конкурентам. Хотят развивать собственное виноградарство и всё остальное — флаг им в руки и барабан на шею. А нам хватит и одного Дормидонта с сыновьями. По крайней мере, пока не наладим как следует дела с производством коньяка из шишко-ягоды и не разовьём в достаточной мере свои плантации ягоды там, на равнине. Ну, а там — посмотрим. Может и в самом деле в виноградник вложимся. Пусть всё идёт своим чередом.

С другой стороны, можно было б конечно предложить кое-кому из местных продать мне свои изумруды, добытые в тайной шахте. Особенно если у кого есть изумруды ювелирного качества. Да на хрена? Даже по дешёвке это большие деньги. Которых, кстати, опять же свободных у нас нет.

— Пока нет. И когда будут — неизвестно.

— И ещё вопрос. Как его определить, то самое ювелирное качество?»

Сидор был никак не ювелир, и в камнях разбирался слабо. Проще сказать — вообще никак. Потому и мельком пришедшая мысль в очередной раз разжиться у кого-нибудь из местных купленным по дешёвке изумрудом тут же отбросил.

Такое дело требовало серьёзной подготовки. Для начала, надо было найти того кто бы ему их продал, а до того предоставил бы для оценки. И требовалось самому отбирать камни, потому как поручить кому-либо столь деликатное дело было нельзя. А уже совсем потом, надо было найти того, кто бы произвёл эту оценку. Кругом клин.

Это только при покупке такую оценку производят даром. А если впрок — то тут уж придётся заплатить. И заплатить немало. Почему то у местных и нет точных данных какие камни у них ювелирные, а какие так, из разряда дорогого мусора, который проще выбросить чем продать. Да и светить им наличие у себя подобной ценности — смерти подобно. Все в этом на примере Бугуруслана достаточно убедились.

Как ни крути, а со всех сторон лучше было оставить проблему с изумрудами на потом, так как она сейчас есть. То есть — никак. И компаньонам его по шахте, и Сидору с Димоном так было спокойнее.

— Вот что, — повернулся он к стоящему рядом коменданту.

За своими мыслями он не заметил что тот давно уже замолчал и уж несколько минут с интересом наблюдал за мысленным процессом, открыто отражавшемся на лице Сидора. Поняв, что его уже просчитали, Сидор улыбнулся.

— Вот что, — улыбаясь, повторил он. — Этот бред с вином давай сразу закончим, не начиная. Теперь мне понятна та ласковость в отношениях ко мне со стороны местных. Надеются поживиться. А вот — хрен им по всей морде. Никаких совместных проектов. Так им и передай.

— Поэтому, когда подымимся в твой кабинет, покажешь мне то, что мы можем сами развить. Меня интересует две, три долины с бывшими поместьями, пусть даже и с виноградарскими, которые можно без больших вложений восстановить вдоль будущей дороги на Басанрог. Есть такие?

— Как ни быть, — пожал плечами комендант, — конечно есть. Тут такого добра, — как-то неопределённо помахал он у себя перед лицом ладонью, — как грязи.

— Тут давай сразу определимся. С пришлыми, как я понимаю, мы деловых отношений не завязываем, — внимательно посмотрел он на Сидора.

Окинув взглядом пустынный подвал, куда завёл его комендант, показывая последние приобретения, Сидор утвердительно кивнул головой. Вокруг не было ни души. Даже охрану и ту оставили вверху, сторожить вход в подвалы.

Комендант явно подготовился к этому разговору, чтоб ни одна живая душа даже теоретически не смогла услышать того, что они сейчас будут здесь говорить.

— Это хорошо, — кивнул он сам себе головой. — Вот это — правильно. А то я гляжу, они уже охамели и готовы уже нам на шею сесть и ножки свесить. Но тем не менее их предложение я обязан был тебе передать, чтоб ты был в курсе.

Моё же мнение таково. С ответом тянуть максимально возможное время. По крайней мере пока не наберём своих работников и окончательно уж будем не зависеть от их труда. А пока — тянуть с ответом до упора.

А то, боюсь, бросят они наши питомники без пригляда и влетим мы с этими плантациями для Дюжего и Малого по полной. Вот тогда нам мало точно не покажется. И пока они чувствуют свою силу, так и будут дальше давить, пытаясь отжать для себя максимально возможное. Не одно, так другое. Не другое, так третье.

Ну да ничего, — вдруг как-то странно зло и обещающе неприятно улыбнулся комендант. — Мы ещё поглядим как в эти игры играть.

В общем так, — поднял он на Сидора взгляд. — Я всё валю на тебя. Извини, — виновато развёл он руками, но, сам понимаешь, родня. Потому, скажу, мол, и рады бы, да денег нет, едва сами концы с концами сводим. Потому и ни о каком укрепрайоне и речи быть не может. Хотите развивать своё виноградарство — флаг вам в помощь. Хотите восстанавливать крепости — Бог в помощь.

Я прав? — вопросительно глянул он на Сидора. — Тракторов на сторону нет и не будет.

Но хоть один, два на строительство новой дороги дашь?

— На строительство дорог один дам, — кивнул Сидор. — У нас это с самого начала запланировано было. Ещё когда Димон притащил своё добро. И не только бульдозер, но и экскаватор тебе дам, и скрепер, и десяток другой самосвальных повозок для перевоза сыпучих грунтов с упряжками тяжеловозов дам. Всё что необходимо для формирования профессиональной бригады дорожных строителей. Всё получишь. Даже часть людей под это дело тебе дам.

Из первого же выпуска курсов механизаторов получишь пару парней на работы. И немедленно начинай строить дорогу на Басанрог. Боюсь, она нам очень скоро понадобится. Ящер давит со страшной силой. Как бы не пришлось с равнины убираться в горы. А без дороги на Басанрог, нам отсюда на Левобережье будет не выбраться. Тупик.

И потому как есть у меня серьёзное подозрение, что стоит нам только по своей Мокрой кишке попасть в Приморье, обратно на Левобережье через Басанрог нас таможенные бароны уже не пустят.

Есть у меня в том такая твёрдая, уверенная уверенность, — мрачно пошутил он, чуть-чуть исказив губы в подобии усмешки.

Но это всё в будущем, — отмахнулся он от будущих проблем. — Сейчас же давай решим вот что. Насчёт производства валенок — насколько это серьёзно?

— Более чем, — кивнул комендант. — Только бы я предпочёл остановиться на развитии собственного производства, а не финансировал местный народец. Своё — вполне реально.

Если затеешь строительство фабрички, то десяток другой мастериц я тебе для начала сразу подгоню. Есть народец, согласный устроиться к нам на работу. А потом и другие подтянутся, — вдруг улыбнулся он, — всякие разные. Баба — оно существо коллективное и одно, само по себе существовать не может. Ей компания нужна. А где как не на фабрике языки почесать.

— А место? Где здесь мельницу можно поставить чтоб станки запустить? Уже наметил?

— Чего нет, того нет, — с сожалением цокнул языком комендант. — Потому то здесь до сих пор ничего большого, более-менее приличного размера из фабрик и не образовалось. Всё по домам на коленке валенки тачают. Речки кругом все мелкие, хоть их и много. Да и строить плотины на таких бурных реках местным честно говоря боязно. Больно уж они тут все стремительные. Такие каменюки потоком ворочает, любую плотину снесёт.

А уж как у нас их строят, — обречённо махнул он рукой. — Лучше к местным рекам и не подходить. Что делать — не знаю, — пожал он плечами.

— Делаем вот что, — понятливо кивнул Сидор. — Первое. Подбери ка здесь в окрестностях города участок поровней да побольше, и сразу начинай строительство типовых заводских корпусов. Как у Лёшки на Литейном. Камень у тебя тут есть, камня много. Известкового раствора, оставшегося ещё с прошлых заложенных на восстановление крепости ям, я видел у тебя осталось в достатке, ещё не на одну такую крепость хватит построить. Так что, подбирай место и немедленно начинай новое строительство. Чтоб к весне стены и крыши стояли. Стекло тебе в окна Марк даст, я предупрежу. К этому же времени, думаю, к весне, и паровичок из города подтянем.

Сами то мы на своём заводе строительство паровика уже не потянем, мощности не позволяют, как я уже говорил, но с Куром Белым у нас есть договорённость на размещение в его мастерских наших заказов в плане обеспечения наших же учеников практическими работами. Так что, за оставшееся до весны время Кур паровик нам по всякому смайстрячит. А то, глядишь, и парочку. С него станется.

Вот к этому паровику мы станки и подцепим. И валяльные и сукновальные и любые другие. И с рабочими, думаю, всё устроится. Твоя мысль насчёт девок, полагаю не такая уж и плохая. В конце концов у нас на земле всем швейным производством испокон веку занимались бабы. Не вижу смысла менять сложившуюся практику. А девочек Белла тебе подкинет. Сколько скажем, столько и подкинет. У неё в этом отношении полегче будет чем у меня с парнями. Её бабы городские слушаются, разве что в рот не смотрят.

Почему, — Сидор в полном недоумении пожал плечами, — не пойму.

— Ведьма, — улыбнулся комендант. — Говорю ж тебе. Твоя жена — настоящая Поречная Ведьма. А ты как не слышишь.

— Отстань, — раздражённо отмахнулся Сидор. — Не хватает ещё признаться самому себе что женат на ведьме. Вот смеху то, — задумчиво буркнул он себе под нос.

— Но сейчас не об этом, — повернулся он снова к коменданту. — По поводу твоих матримониальных планов.

— Каких? — изумлённо вылупился на него комендант.

— Свадебных, свадебных, — отмахнулся Сидор. — По ним, вот что. На приданое особо не рассчитывайте. Девок пятнадцать тыщ или что-то около того. И каждую обеспечить хорошим приданым — больно жирно будет. так и компания разорится. Пусть лучше сами себе на приданое зарабатывают. Если кто его и получит — то это будет за о-очень серьёзные заслуги перед компаний. А сам факт переезда в горы для работы на сукновальном производстве таковым не является.

Так что губищи то жаждущим закатай, сваха. И остальных в том предупреди, что история с приданым для парней с Ягодного была исключительным случаем и в исключительных обстоятельствах. И больше такого не повторится.

Абалдеть! — помотал он головой. — Ну что здесь за народец. Пальчик дай — норовят тут же руку отхватить. Руку дашь — самого схарчить пытаются. Ну что за народ, — раздражённо, не сдержавшись, Сидор выругался матом.

— Граница, — пожал плечами комендант. — Иные здесь не выживают.

Пройдёт ещё пара лет и сам таким станешь, хватким. Да ты и так уже постепенно таким же становишься.

Думаю, заключай ты договор с Дормидонтом сейчас, условия для того были б намного более жёсткими. Аль я не прав?

— Прав, — устало согласился с ним Сидор. — Прав, сто раз прав. Только пошли правдолюбец наконец-то домой. Устал я, да и надоело лазить с тобой по подвалам. И так ясно что уже запасённой шерсти хватит на несколько лет работы будущего сукновального завода.

— Так что, — повернулся к нему комендант. — Закупки у горцев прекращаем?

— Чаз-з-з! — возмутился Сидор. — Мы прекратим, так тут же местные перехватят поставщиков. Дорожка то уже протоптана. И что мы потом делать будем, когда свою фабричку построим? Задорого покупать горскую шерсть? Только теперь уже не у самих горцев, а у перекупщиков? Как ты сам сейчас продаёшь местным мастерицам её втридорога.

— В шесть.

— Что в шесть? — не понял Сидор.

— В шесть раз дороже продаю, чем она нам обходится, — пояснил комендант. — А собираюсь и ещё больше увеличить отпускные цены. С завтрашнего дня будет в десять раз дороже. Нехрен им наживаться на нашей дешёвой шерсти. Сами валенки делать пока не можем, но и им не дам себе всю прибыть перехватить.

— А-а-а, — понимающе кивнул Сидор, с искренним уважением кинув внимательный взгляд на оборотистого коменданта. — Повышай. Только смотри не зарвись. А то они сами выйдут на наших поставщиков и предложат им более выгодные цены.

— Не предложат, — скептически усмехнулся комендант. — Потому как столько, сколько мы берём, никто из местных брать не может. Девать некуда. Не продаётся столько валенок, сколько можно сделать из приобретённой нами шерсти. А сукно делать они не могут. Как я говорил, речки местные не запрудишь и оттого механизацию никакую не сделаешь. А без механизации цена у такого полотна очень высокая.

Неконкурентоспособная, — по слогам, с большим трудом выговорил он.

О! — улыбнулся комендант, — Какое страшное слово я выучил. Цени!

— Ценю, — улыбнулся в ответ Сидор. — Только пошли уже отсюда. А то ты меня на поле морозил, морозил пол дня, так что я задубел. А теперь решил ещё и в подвале немного поморозить. До кучи, наверное. Пошли бумаги твои и планы смотреть. Надо определиться с местом первоочередного строительства.

Надо наконец-то обустраивать выход из тайного туннеля с той стороны, из моей старой усадьбы в Приморье. Есть у меня кое-какие интересные соображения на сей счёт, которыми хотел бы я с тобой поделиться.

Пошли, — подтолкнул он коменданта плечом на выход. — Будем опять говорить, — устало пробормотал он.

В связи со строительством на той стороне гор, в Кязиме, нефтеперерабатывающего заводика, восстановление бывшей там ранее усадьбы барона на месте выхода второго туннеля с этой стороны гор, приобретало на настоящий момент приоритетное значение. И надо было не откладывая срочно обговорить все возникшие к настоящему времени нюансы.

Когда-то давно полностью разрушенная усадьба с этой стороны гор, так что от неё не осталось и следа, кроме каких-то невнятных разрушенных фундаментов, теперь её восстановлению надо было уделить максимальное внимание. И прикрытием самого факта наличия хорошо оборудованного подземного прохода, как раз и явилось строительство и этой усадьбы, и ещё нескольких аналогичных усадеб в горах, по соседству. Так легче скрывать поставки с той стороны гор всяких товаров и прибытие разных людей.

И желательно чтоб они располагались вдоль всей будущей трассы. Комендант сказал что такие есть и даже уже закреплены заведённым порядком за компанией. Осталось лишь ему самому посмотреть их на месте и дать последнее добро.

Этим то Сидор и намеревался завтра с утра заняться. А пока этим вечером надо было послушать коменданта, что тот скажет по каждому из таких объектов.

Времени на подобные отвлечения с каждым днём становилось всё меньше и меньше и надо было торопиться. Наверняка уже прибывший с Запада груз, не будет его долго ждать в портах. Кто-нибудь из местных мог и пристроить ему ноги, как говорится. Всё побережье населено было лихим народцем и надолго оставлять своё добро без хозяйского присмотра — верный способ его гарантировано лишиться.

То, что давно закупленный груз до сих пор ещё даже не отправлен из портов Западного Берегового Союза, и уж точно никуда ещё не прибыл, Сидору и в голову не пришло.