Не каменный гость и ладно…

Открыв дверь в свою комнату, Сидор на какое-то мгновение застыл. Нет, следовало признать, в этом точно было какое-то завидное постоянство. Вот так бы и ему уметь. То не было тебя, и тут раз, и ты уже есть. Вот так внезапно появляться там, где тебя меньше всего ждут. Поди, как здорово.

— "Появляться там и тогда, когда о твоём появлении здесь и сейчас, никому и в голову не придёт, это здорово, — решил Сидор для себя. — Обзавидуешься такой способности", — от понимания глупости подобной мелкой зависти, Сидор чуть было не рассмеялся вслух.

Всё ж таки здорово Ведун умел незаметно просачиваться мимо любой охраны, даже самой казалось бы плотной, и как ты её не ругай потом, всё одно просочится так, что те и тени не заметят. Ведун, одно слово.

— Ну, здорово, — флегматично поздоровался Сидор, входя в комнату и скидывая дождевик на стоящую возле двери табуретку.

Сидор давно уже пытался вбить пару гвоздей в кирпичную стену, чтоб сделать в своей комнате хоть какую-то нормальную вешалку. Да немыслимой крепости кирпич и связующий раствор между ними никак не позволяли ему сделать того. Каждый раз, когда приходилось в этих целях пользоваться услугами табуретки, его это жутко раздражало

— "Блин, да можно же отдельно стоящей вешалкой воспользоваться, — неожиданно, совсем ни к месту вспомнил он привычный по старому дому элемент гардеробной мебели. — От, я баран. Такую удобную простоту забыть. Надо будет потом, после того как избавлюсь от гостя, попросить парней найти в городе что-либо подобное. А то табуретки эти уже достали. С ними только грязюку с пола собирать".

Покосившись на невозмутимо сидящего возле стола Ведуна, криво ухмыльнулся.

— Не спрашиваю, каким шальным ветром тебя сюда занесло. Не спрашиваю, как в очередной раз незаметно просочился мимо охраны, ибо знаю, всё одно соврёшь. По крайней мере, мне.

Но спасибо и на том, что не забываешь старых друзей. Если ты ещё помнил, что это слово значит. Посещаешь нас изредка, и на том спасибо.

Если б ты ещё и долги б свои вовремя возвращал, цены б тебе не было. Ладно, — криво усмехнулся Сидор, заметив, как поморщился его собеседник. — Пусть даже и с такой удивительной необязательностью, как ты появляешься, но хоть возвращал бы, а всё не одни слова бы от тебя слышали: бу-бу-бу и ля-ля-ля. К тебе б тогда вообще претензий не было. И было б тогда меж нас щастя, — вдруг широко, даже для себя неожиданно зевнул Сидор.

А так, единственно что, могу спросить. Какого хрена тебя вообще сюда принесло в даль эту несусветную? Денег у нас здесь нет, и скоро не предвидится, а вот работы — до фига.

Работать ты не любишь. Так чего, спрашивается, припёрся.

Аль нужда какая? — ухмыльнулся Сидор. — Ну да, — хмыкнул он, — раз молчишь, значит угадал. Предупреждаю сразу, — выставил он руку вперёд, останавливая попытавшегося что-то сказать Ведуна. — Денег — нет, и в ближайшей перспективе не будет. И на реализацию ничего больше не дам, никаких изумрудов, никаких алмазов, ничего. Хватит. За прошлое ещё не рассчитался.

— Нет и не надо, — флегматично пожал плечами Ведун. — Я по другой причине здесь.

Пройдя в комнату, Сидор небрежно сбросил с плеча тяжёлую котомку на край стоящего посреди комнаты неказистого кривобокого стола, сбитого совсем недавно лично им из местной разновидности кривобокой речной ивы, в обилии растущей по болотистым берегам реки Мутной.

К сожалению, речная ива это была вся древесина, до которой можно было добраться в этих местах. Тут даже ивняка толкового не было, чтоб сплести себе какую-никакую приличную мебель. Приходилось приспосабливать то, что есть. Что не доставляло ни Сидору, ни всем остальным никакого удовольствия.

Но тратить и так небольшие деньги, которые были у них, ещё и на хорошую, чудовищно дорогущую привозную мебель, это было выше его сил. И так сойдёт. По крайней мере, пока, на первое время.

— М-да, — словно прочитав все быстро проскочившие мысли Сидора у него на лице, Ведун неспешно, довольным взглядом окинул комнату. — Узнаю своих друзей Диму и Сидора. Годы идут, а ничего не меняется. Как жили в нищете и убожестве, независимо от наличия денег, так и живёте. Чё так?

— Всё сказал? — враждебно поинтересовался Сидор.

Вернувшись к входной двери, он захлопнул её поплотнее, прошёл к столу и, не скрывая раздражения, плюхнулся на стоящий рядом табурет.

— Рассказывай, — угрюмо бросил Сидор. — Говори чего надо. Хотя, нет, чего уж там, — недовольно поморщился он. — Раз уж завалился в гости, так уж и быть. Накормлю, напою, спать уложу, а потом и спрашивать буду.

— Спать будешь на полу, — мрачно буркнул он, — если захочешь. Пардон, коек лишних нет.

Зато одно могу гарантировать, — невесело усмехнулся он. — Ни клопов, ни вшей, ни прочей кровососущей сволочи здесь нет. В первый же день, как сюда заселились — под чистую всю заразу от прежних постояльцев повывели.

У Травника, татарин который, ТАКИЕ порошки против подобной нечисти — чудо. Могу, если надо, одолжить пару пакетиков. Так сказать, в целях рекламы. Ни одна мерзкая тварь после их применения не выживает. Не жалей только щедро рассыпать по углам, и спи хоть посреди муравейника. Ни одно насекомое или что прочее — на пушечный выстрел к тебе не подойдёт.

Правда, если у тебя аллергия на них проявится, то уж это — извиняй. Это уж как повезёт.

Так что на счёт блох и клопов можешь быть спокоен. Чисто.

Не нравится на полу, есть дежурная свободная койка в казарме егерей. Правда, там пошумней будет, зато койка нормальная и одеяло — не чета голым доскам пола.

Кожушок на подстилку могу дать, — мстительно ухмыльнулся Сидор.

— Гнать не гонят — и то хлеб, — покладисто согласился Ведун, с усмешкой глядя в изумлённо распахнувшиеся глаза Сидора. — С твоего разрешения, я тут у тебя в углу пристроюсь, а в казарму, пожалуй, не пойду. Шумно там. Не люблю. Я к вам ненадолго. Пару деньков и на полу перекантуюсь, чай не пан какой. Потом домой двину.

А сейчас, — повернулся он к Сидору, — если ты не против, я бы чайку выпил. Того самого вашего знаменитого, из лимонника. Где бы ни был, а такого как у вас чая, не пивал. А если б к нему ещё чего поплотней, колбаски там какой, хлебушка или шмат сальца, да побольше, вообще было б хорошо. Не поверишь, последних два дня маковой росинки во рту не держал, — тяжело вздохнул он. — Отощал, — гулко шлёпнул он себя по поджарому, крепкому брюху.

— Что с тобой поделаешь, — тяжело вздохнул следом и Сидор. — Вестовой! — заорал он в полный голос.

— Чаю нам, — кивнул он мигом нарисовавшемуся в дверях дежурному. — И поесть бы гостю, чего-нибудь, поплотнее. Посмотри на кухне, может там чего после ужина у повара осталось. А нет, тащи окорок и тараньку.

И копчёного жереха захвати! Того что пожирнее, — крикнул он в спину исчезнувшего за дверью дежурного. — И пива, пива не забудь!

Сейчас принесут, — кивнул он Ведуну. — А пока присаживайся и рассказывай. А нет, можешь устроиться в свободном углу, или возле окна, отдохни, пока чего-нибудь пожрать не притащат. Угол — есть, полы — чистые, каждый день моем. Можешь спать спокойно. Кожушок, кинуть на пол под спину — есть.

Хоть и гад ты изрядный, Ванька, а я рад тебя видеть. Честно. Даже не поверишь, как-то соскучился по тебе, давно не видючи.

— Раньше у вас была своя заначка, — устало проговорил Ведун, скидывая на спинку кровати полушубок и тяжело присаживаясь на Сидорову койку. — Не надо было никого никуда гонять.

Подцепив носком сапога пятку другого, устало стянул один сапог. Нагнувшись, с силой стянул второй следом.

— Ноги гудят, — тихо проговорил Ведун, устало откидываясь на стену. — Так торопился, что кони пали. Пришлось последние вёрсты пешком до вас шкандыбать. Устал.

— Заначки на пожрать нет, и не будет, — глухо буркнул Сидор. — Мы теперь и в туалет то ходим не менее чем вдвоём. Один гадит, другой по сторонам смотрит. И моемся группой, и все-все-все действия производим исключительно на глазах друг у друга. А про питание — помолчу. Полный плотный контроль за всеми продуктами питания без исключения. Никаких заначек и отложенных на потом бутербродов и недоеденных кусков мяса, колбасы или чего такого. Что не доели — всё на выброс.

Не углядишь — отравят, — флегматично пожал он плечами. — Были, знаешь ли, кое-какие прецеденты. Хорошо, что вовремя пресекли. После пятой по счёту попытки отравления, ввели режим строжайшего контроля всех продуктов питания и воды.

Проверять на практике действует ли наша защита от ядов ещё и на местные разновидности какой-нибудь отравы, охоты ни у кого нет. Потому как жить хотца, — криво ухмыльнулся он.

Ладно, — Сидор небрежно отмахнулся рукой. — Что я всё о своих делах. Рассказывай. Рассказывай, как у тебя дела обстоят? С работы не выгнали ещё? Нет? — ухмыльнулся он. — Тогда рассказывай, каким ветром к нам сюда занесло, в даль сию несусветную? И самое главное, когда деньги отдашь?

Извини, Вань, но раз уж ты тут появился, мне бы хотелось конкретно от тебя это услышать. Когда ты вернёшь долг за отданные тебе изумруды?

— Правду? — устало прикрыв глаза, тихо поинтересовался Ведун. — Или опять какую-нибудь байку желаешь услышать.

— Сначала — правду. Потом, на ночь — байку. Желательно, позанимательней, — сухо проговорил Сидор.

— Правда проста. Денег я вам, ребята, не дам. Байка — ещё короче. Если вы с Димоном скажите: "Ничего не знаю, и знать не желаю", завтра же получите всё обратно. Всё, под расчёт. Не прям, конечно, завтра, не завтрашним числом, ну, ты меня понимаешь, а как только доберусь до дома, так и верну всё до последнего золотого, уже не оттягивая.

— Та-а-ак, — медленно протянул Сидор. — Начало хорошее. Ёмкое. Глыбокое. Значит, деньги у тебя есть. Уже хорошо. Наши деньги. Ещё лучше. И совсем хорошо, что ты готов их вернуть. Тем более, завтра, — хмыкнул Сидор. — Завтра, — тихо повторил он. — И мне это завтра уже совершенно почему-то не нравится. Опять какая-нибудь ж..па. Я прав? Колись, Ванька. На чём ты собираешься нас опять подловить, чтоб и в этот раз ничего нам не возвращать.

— Может, подождём?

— Чего?

— Не чего, а кого. Димона. чтоб два раза не говорить.

— А-а, — растерялся на миг Сидор. — Ладно. Ждём Димона, а заодно и поешь. Вон, шаги дежурного слышу. Торопится, тащит пожрать.

Сидор ошибся, в пинком распахнутую дверь ввалился Димон, держа в руках здоровущий поднос, уставленный котелками с исходящей паром гречневой кашей, кольцами колбасы, кусками копчёной рыбы и тремя большими кружками пива, с большими шапками сползающей вниз плотной пены сверху.

— Принимай угощенье, народ, — заорал он весело, плечом придерживая отскочившую от стены дверь. — Гость в дом, проблема в дом. Проблема лучше, чем лопата, которой меня заставляют каждый день копать всякое дерьмо. Поэтому, я искренне рад видеть тут некоторых. Здорово, ирод.

Плюхнув поднос с едой на стол, Димон звонко хлопнул по подставленной ладони Ведуна, здороваясь.

— Здорово, большая проблема. Ещё раз говорю, рад тебя видеть. Честно. Как услышал, что тебя в комнате с Сидором видели, бросил всё и вот я здесь. Лопата — во сне уже снится, а с тобой есть надежда на изменения. Смотаться куда-нибудь, где поинтереснее будет, чем в этом захолустье. А то тут кругом одни руины, бомжи и пираты. Или, в обратном порядке: пираты, бомжи, руины. Что пнём по сове, что сову об пень, всё едино.

Пиратов, желательно не трогать, целее будешь. Всё остальное можно. Хоть пять раз на дню.

Но, душе неугодно. Потому — тоска.

Хау, я всё сказал, — поднял он вверх правую руку в приветствии.

— Ничуть не изменился, — хмыкнул Ведун. — Как был балаболка, так им и остался.

— Нет в мире более неизменного, чем я, — зевнул Димон, тяжело опускаясь на табуретку с другой стороны стола. — Надолго?

— Как получится, — пожал плечами Ведун. — Как вопрос решим, так и будет.

— Чё за вопрос? — бросил на него короткий настороженный взгляд Димон. — Опять проблемы? — Вся напускная весёлость с него мигом слетела.

— У меня есть для вас предложение, которое очень просили вам передать. От одной нашей общей знакомой.

Словно камень внезапно застыв, Ведун, вдруг неожиданно тихим усталым голосом проговорил, глядя перед собой неподвижным остановившимся взглядом.

— Просит Вас некая вам хорошо знакомая княжна, Лидия Подгорная, вас, господин барон, и Вас, господин Димон, подарить ей четыре ваших прекрасного ювелирного качества больших поморских изумруда для украшения своей будущей имперской короны.

— Сей момент особо подчёркивался. Именно четыре и именно прекрасного ювелирного качества, и именно на украшение имперской короны новой Срединой Империи. Потому как на Имперскую Корону, как вы сами понимаете, должно пойти самое-самое лучшее.

— Вот так взять и подарить? — настороженно поднял правую бровь Сидор. — Что-то начало мне уже не понравилось. Что дальше?

— Ну да, — согласно кивнул головой Ведун. — Подарить. То есть отдать даром, безвозмездно. Почти.

— И в этом почти самое для нас интересное.

— Она, Лидия Подгорная, так сказать в знак ответной приязни, подарит вам, господа, в целости и сохранности, и, что немаловажно, живьём, тридцать восемь человек наших добрых старых знакомых: Пашу Ушкуйника и всех выживших на момент соглашения членов его банды, тридцать семь человек. И каких-то двух старых ящеров ещё. Ну, этих так, до кучи, до ровного числа, так сказать, просто под руку подвернулись.

Подарит всех тех, кто достался ей вместе с Пашей Ушкуйником, когда тот в рабском ошейнике попал к ней на Торфяное Плато.

На самом деле там первоначально было значительно больше, чем сорок душ, но остальные — не имели к Паше никакого отношения, да и не дожили до этого дня. Выжили, как ни странно, вся оставшаяся на момент захвата Пашина банда, да пара каких-то приблудных имперских ящеров, о которых я ничего не знаю. Вот их и предлагают обменять, по принципу всех на всё, что ей надо. Сорок на четыре.

Не погнушалась ваша старая знакомая, — как-то непонятно качнул он головой. — Вышла на меня через посредника. Сама. И просила с ответом не тянуть. Иначе, мол, у неё на весенний праздник первой борозды могут появиться новые куклы для развлечения.

Это она так тонко намекает, что если вы не согласитесь на её щедрое предложение, она все сорок живых душ на кол посадит, — тихо проговорил Ведун, глядя Сидору прямо в глаза. Ей, мол, сорок голов не жалко, у неё таких ещё много.

Так что, вам решать, парни. Стоит ли жизнь этого идиота Пашки, с его тридцати семью парнями, ваших четырёх изумрудов, стоимостью в четыре миллиона золотых. Да, или нет?

И вот что я вам парни скажу. Она точно знает, чего хочет. Знает, сколько у меня изумрудов есть, чьи они, и в какую цену. Знает за сколько их можно продать, и — не зарывается. Понимает что дружба дружбой, а всему есть своя цена. Не требует себе всё, чётко понимая что если зарвётся, не получит ничего. А изумруды ей нужны. Очень. Поэтому, просит лишь часть, малую, пятину. Четыре миллиона из девятнадцати с половиной. То, что жалко, очень жалко, но с чем можно расстаться.

Знать бы кто у неё такой психолог, ноги бы вырвал, — тихо буркнул Ведун, не глядя на притихших друзей.

И дала чётко ограниченный срок на ответ, за который я должен был успеть добраться до Старого Ключа, переговорить с вами, и, не мешкая вернуться обратно. Всё рассчитано тютелька в тютельку, день в день. Поэтому у меня нет лишнего времени ждать пока вы будете долго думать. Решайте сразу. Здесь и сейчас. Да-да, нет-нет. Мне ещё обратно возвращаться, а дорога не близкая.

Ваш выбор.

На долгое время в комнате установилось тяжёлое, гнетущее молчание.

— Я сразу понял, что добром это не кончится, — тихо проговорил Димон, глядя в потолок. — Ещё тогда, когда этот дурак надувал щёки и рассказывал бредовою сказочку, как он весело, при всеобщем энтузиазме лихо подымет восстание рабов и отомстит за свою поруганную честь. Спартак — идиот. Надо было не слушать его бредни, а сразу бить по голове чем-нибудь тяжёлым, вязать, чтоб не сбежал обратно, и тащить с собой. А потом можно было бы и парней наших там поискать и потихоньку всех оттуда вытащить. Пусть не сразу, пусть за большие деньги, но всех вытащили бы. Тюремщики они все продажные.

А теперь нам не оставляют выбора. Деньги — против живых душ.

Что мы хоть должны были получить за эти изумруды? — поднял он на Ведуна тяжёлый взгляд. — Четыре лимона? Это как, мало, много?

— Уже неважно, — тихо отозвался Ведун. — Как слух прошёл, что княжна Лидия Подгорная положила глаз на ваши изумруды для своей новой короны, так сразу все предложения по покупке отпали. Причины разные, суть одна. Никто не желает с ней связываться и соответственно со мной дело иметь. Слишком уж хорошо она себя зарекомендовала жестокими расправами над теми, кто вставал у неё на пути. Теперь ни продать, ни купить, пока с ней не разберёмся, невозможно. Теперь и втайне ото всех продать такие камни — невозможно, засветились.

Да и потом, думаю, с продажей будут проблемы. Даже если получит от вас эти камни, цену через своих агентов постарается сбить как можно ниже.

Ей не выгодно чтобы у де Вехторов на руках оказались большие деньги. И она приложит все силы, чтоб сбить цену на камни. Этот момент тоже надо учитывать. Так что девятнадцать с половиной миллионов — первоначальная цена камней, думаю, будет уже недостижима. Рассчитывайте, в лучшем случае на половину.

Так что, поздравляю вас, господа. Если вы согласитесь, корона Императрицы Срединной Империи украсится вашими изумрудами.

— Дашь ноготок, всю руку оттяпает, — едва слышно проговорил Димон.

— На сей счёт, дано было специальное разъяснение. Четырёх — ей довольно. На корону ей хватит, а остальное её не интересует.

— Зарекалась ворона говна не клевать, а потом думает: "Дай клюну, тёпленького", — мрачно изрёк Сидор.

— А потом? — повернул к Ведуну голову Димон. — Что потом. Ещё партию на реализацию попросишь.

— Ваши камни, вам и решать, — тихо ответил Ведун. — Как сочтёте правильным, так и будет. Но уже сейчас практически все заинтересованные лица знают, что у баронов де Вехтор есть прекрасного ювелирного качества изумруды на продажу. И что барон их по какой-то причине продаёт. Охота за вами или за вашими камнями уже началась. Княжна — лишь первая ласточка. Ждите других. И на вашем месте я бы продал всё что можно, как можно скорее, пока цена высокой стоит. А то потом неизвестно чего ещё ожидать.

Так что, если нужны деньги, быстро продавайте камни. Предложений по покупке — масса. Пока. Как будет дальше — неизвестно.

— Всё так. Но едва на горизонте нарисовалась одна акула в лице княжны Подгорной, вся стая шавок тут же разбежалась, — мрачно констатировал Димон. — Завтра нарисуется другая и всё повторится. Нет, с этим надо что-то делать. И решать сейчас, чтобы потом локти не кусать что могли, знали, а ничего не сделали.

И, по-моему, лучше всего будет, если нас будут бояться больше, чем всяких княжон, типа Лидки. Так, по-моему, оно верней будет.

Не знаю, как Сидор, а лично у меня вдруг возникло горячее чувство посетить нашу подругу в каком-нибудь её мягком, драгоценном подбрюшье. Думаю, отказ от идеи с набегом на это её дурацкое Плато, была не самая мудрая идея.

Тем не менее, деньги действительно нужны. И раз пошла такая пьянка, то, что осталось после твоей акулы, продавай как можно скорей, пока цена стоит. Быстро получим деньги, быстро встречные подарки подготовим нашей дорогой подруге. Глядишь, чего ей и перепадёт, тёпленького.

Что-то у меня возникло горячее желание сделать ей "дорогой" подарок к свадебному торжеству. Не поспособствуешь?

— Ну, куда ж я денусь, — многообещающе мрачно проговорил Ведун. — Кое-что уже делается. Но пока дело встало из-за отсутствия денег. В нашем Совете нет специальных фондов на личную месть. Так что, если хотите отблагодарить столь милую девочку, придётся вложиться самим. А уж я помогу, чем смогу.

— Кажется, кто-то хотел отдохнуть на югах , — не глядя ни на кого, тихо проговорил Сидор. — В милом южном приморском городке. Кто бы это мог быть? Наверное, не я.

— Ну, так каков будет ответ.

— Очень хочется сказать: "Утро вечера мудренее", — так же едва слышно проговорил Сидор. — Да боюсь утром ничего не изменится и мудрее от того оно не станет. Твоё предложение из разряда тех, что подаются с уже готовым ответом. Так что, давай спать. А то что-то даже говорить не хочется.

И аппетит пропал, — бросил он равнодушный взгляд на поднос, уставленный котелками с так и не тронутой едой.

Утро, не принесло ничего нового.

Если не считать того, что на заре из ворот города выметнулась большая группа всадников, каждый с парой заводных лошадей, и в клубах пыли быстро скрылась в ближайшем распадке.

Сидор оказался прав. Заданный вопрос не требовал ответа. Впрочем, Иван Языков, который Ведун, и так знал, что его визит в Солёный Плёс был чистой формальностью. Его больше интересовало, как тут у Сидора с Димоном идут дела. Увиденное его разочаровало.

Все тайные надежды и расчёты на незамерзающую южную бухту, будущее место свободной зимовки торговых судов Левобережья, рухнули, с одного лишь взгляда на густо заросший высоким камышом морской залив.

 

Близость весны….

Три коротких месяца конца зимы начала весны пролетели незаметно. Световой день даже в середине марта короток и как ты не спеши, много не сделаешь. А торопиться непонятно куда и работать при свете бензиновых фонарей, выкидывая фактически на ветер дорогущий бензин, особой нужды не было. Так что жизнь отряда барона де Вехтора в городе Солёный Плёс текла медленно и неспешно, чётко укладываясь в рамки биологически активных часов светового дня.

И поражала своим однообразием. Копка, копка, копка мокрого, за многие годы слежавшегося до плотности камня какого-то сгнившего, перемешанного между собой дерьма, больше похожего на рулет из песка, глины, строительного мусора и всякого прочего хлама, чем на нормальную землю. Хотя и чёрной плодородной земли там хватало сверху тонким слоем. Правда, непонятно было, откуда он здесь образовался.

Особенно много чернозёма было в тех местах, где местными бомжами разбиты были многочисленные лоскутные пятна небольших аккуратных огородов, теперь безжалостно уничтожаемых копателями.

— Ну?

Димон, облокотившись на воткнутую в сырую землю лопату, стоял на дне широкого длинного раскопа, тянущегося к морю вдоль бывшей когда-то здесь крепостной стены замка, и насмешливо глядел на отчего-то недовольного Сидора.

— Ну, что скажешь? — с гордым видом кивнул он на откопанную слева от него часть основания не до конца когда-то разобранной крепостной стены и на большие каменные плиты мостовой у себя под ногами.

— Археолог, блин, — недовольно буркнул Сидор, глядя вдаль, в сторону залива, куда от них тянулся длинный, двухметровой ширины глубокий шурф, прокопанный ими в отложениях мусора.

— Не понял, — мотнул Димон головой. — Археолог, не археолог, но ты мне ответь. Шо це таке?

Ловко перекинув лопату из руки в руку, Димон повернулся в сторону залива и небрежно ткнул в ту сторону рукой.

— Это что за хрень такая? Здесь, напротив первого фонтана у акведука у внешней городской стены, плиты мостовой мы раскопали на глубине чуть меньше метра. Это нормально. Это вполне объяснимо всякими там годовыми накоплениями и устройством свалки на площади перед Главным корпусом усадьбы. Дальше оно по площади так и идёт, более-менее равномерно тридцать-сорок сантиметров. Но там то, у залива что за дела? Полных три метра засыпки разным грунтом и мусором, считая от бывшей мостовой и до верха шурфа! Что за бред? Откуда здесь столько земли?

Ладно бы, это можно было объяснить тем, что там идёт склон к морю и его выправляли. Но каменный край пристани, чуть ли не на пять метров ближе к стене, чем край сейчас существующего берега залива? Это что, засыпали отсюда с берега часть залива? Вместе с причалами? А нафига?!

— Это ты меня спрашиваешь? — насмешливо поинтересовался у Димона Сидор.

— А у кого ещё? — возмущённо поинтересовался Димон. — Кто у нас тут самый главный?

Я конкретно чего-то не понимаю. Я что, совсем дурак или что?

— Или где, — Сидор невозмутимо поправил грамматику разошедшегося непонятно с чего Димона. — Не путай знаменитое выражение: "Или где!"

— Не перебивай, — рассердился Димон. — Это моя ария. Вот когда допою, тогда и выскажешься, грамотей фигов, знаток местечковых диалектов.

— Угу.

— Не угу, а это же что выходит? — ещё шире размахнулся Димон руками. — Это же, сколько грунта сюда завезли, чтобы всё это засыпать, — недоумённо повёл он перед собой рукой. — Но нафига! — постучал он себя кулаком по лбу. — Ответь мне Сидор. Нафига было специально что-то засыпать?! Кому тут делать было нечего?!

— Ничего сюда специально не завозили и специально не засыпали. Кому это надо, — буркнул Сидор. — Ты как тот неуч. Гляжу в книгу — вижу фигу. Ты сам-то разрез по стенке шурфа внимательно смотрел, копатель? Внизу — мостовая с плитами, сверху — слой битого кирпича пополам со строительным мусором и известковым раствором от разваленной крепостной стены. А сверху него — слой песка из залива и тощий слой растительного грунта, сантиметров в двадцать, образованный хозяйственной деятельностью человека.

А что слой битого кирпича мощный, до полуметра, а кое-где и больше, так и стена, по всему видать была немаленькая. Да и рухнула компактненько так, на разбрасываясь.

Проще говоря. Растительный грунт сверху натащили местные бомжи для своих огородов. Каждый год здесь проводилась ярмарка. Песочком засыпали потроха. Всё перегнивало. А потом на этом месте бомжи каждый год устраивали свои огороды. Так всё и наросло. А ниже — чистый песок из залива. Как я понимаю это то, что когда-то тут давно чистили от наносов. Чтоб далеко не возить — сыпали на берег, где поближе. Вот и наросло.

Сказку эту мне в местном магистрате рассказали. Что, мол, когда-то давно-давно тут регулярно проводились дноуглубительные работы. Пытались бороться с заносимыми залив наносами, а потом всё бросили. Рекой песка и ила наносило больше, чем со дна выгребали. Залив чистили, сюда на берег сгружали, чтоб далеко не возить. Со временем накопилось. А потом, когда поняли что вляпались в артель "Напрасный труд", плюнули и перебрались в западную часть залива, которая не заиляется. Тогда-то в той части залива новое поселение окончательно и закрепилось. А эту часть бросили.

— А чего песок дальше в море не сбрасывали? Проще же.

— Это ты меня спрашиваешь?

— А кого ещё? Ты кого другого рядом видишь? — возмутился Димон, демонстративно покрутив головой во все стороны.

— Пёс его знает, — тягостно вздохнув, пожал Сидор плечами. — Может, песок им был нужен для каких-то своих дел. А может, боялись, что будет мешать судоходству в море. Фарватер на входе в бухту очень сложный. Думаю — это результат действия реки. Вот и пытались первое время как-то с этим бороться. А когда поняли что проигрывают схватку с природой — плюнули и перебрались в другое место, где не надо так вкладываться.

Сейчас именно из-за постоянно меняющегося фарватера и постоянно появляющихся у берега новых и новых мелей, эта бухта так невысоко у местных купцов и котируется. Точнее — никак не котируется. Потому как, никогда не известно, где и на какую мель ты наткнёшься. А постоянно вести дорогие гидрографические и дноуглубительные работы по разметке и очистке фарватера — очень дорого. Видать, потому и город здесь так и не возродился. Подходы с моря к бухте плохие из-за огромного числа влекомых рекой наносов. Вот тебе и ответ.

Потому и маяк на мысу до сих пор не восстановили. Который, кстати, тоже нам принадлежит. Принадлежал, — неохотно поправился Сидор. — Сейчас там какие-то руины. Кстати, давно бы надо было туда съездить и посмотреть. А мы в дерьме копаемся который месяц, вместо того чтоб делом заняться, — раздражённо буркнул он.

Задумчиво посмотрев на друга, Сидор опять полез пятернёй себе в шевелюру, и яростно подёргал в отчаянии свои волосы.

— Ничего не понимаю. Бред какой-то. А раньше-то как залив существовал? Как же тогда город здесь в заливе построили? По легенде, раньше, до штурма, это был просторный и глубоководный залив, и легко мог принимать много больших, глубокосидящих морских лодий. А теперь в лучшем случае две большие лодьи вместит, да с десяток мелких судёнышек для каботажного плавания. И всё!

Ничего не понимаю. Маразм какой-то, а до лета всего нечего оставалось.

— А что летом? — хмуро полюбопытствовал Димон. — Летом что, лучше будет? Или что-то изменится?

Шёл бы ты отсюда, Сидор, подальше, — сердито проворчал Димон, снова хватаясь за лопату и со злостью втыкая её в песчаный, с включениями битого кирпича и какого-то полусгнившего мусора грунт. — Филосо'ф ты наш доморощенный. Тебя послушаешь, всякое желание работать пропадает. Иди отсюда! — рявкнул он, не сдержавшись.

— Надо с копкой завязывать, — не отвечая, мрачно посмотрел на залив Сидор. — У меня самого уже руки от лопаты отваливаются, да и парни ворчат, что землекопами не нанимались. Сколько ни копай, а всё новым и новым появляющимся вопросам конца края не видно.

Нет, тут наскоком ничего не добьёшься. Тут надо вдумчиво работать, долго. А для этого нужны профессиональные землекопы. Ни ты, ни я, ни все наши парни для такого высокоумственного труда категорически не подходят.

Нет, интересно, конечно, было бы разобраться, что здесь произошло в давние времена и что тут раньше было. Но нам никто посторонний за копку не платит, а сами мы денег из-за этих бесконечных земляных работ не зарабатываем. Надо что-то решать с копателями, но пока с этим всё неясно. Вот что, — повернулся Сидор к молча подошедшему к нему Вану. — А пробейте ка вы мне ещё один, точно такой же шурф, что прокопали вдоль крепостной стены, только теперь через всю площадь в сторону акведука. Вот отсюда, от бывших главных ворот, и до обеда.

Тьфу ты, — сплюнул он, поморщившись. — Совсем уже зарапортовался. Копайте от ворот и во-о-он до того фонтана, — махнул он рукой по направлению к небольшому знакомому всем фонтанчику у подножия опоры акведука. — Посмотрим, что у нас вылезет.

— Это у тебя, как у Данилы-мастера, из задницы изумруд вылезет, а то и два, — грубо выругался недовольный Димон. — И то, если очень поднатужишься. Три месяца уже в дерьме торчим, а конца, края копке не видно. Чего только не выкопали: и старую мостовую, и кусок разрушенной крепостной стены замка, и большую чашу парадного фонтана в останках усадебного парка откопали. Чего только не откопали, а тебе всё мало.

Не пора завязывать? Может, ну, её, эту археологию с шурфом через всю площадь, — мрачно покосился Димон на Сидора. — Там же метров двести будет, если не больше. А у меня такое впечатление, что мы тут найдём то, что нам всем очень и очень не понравится. Сам же знаешь, что количество всегда переходит в качество. И часто не в то, что тебя бы самого устроило. Уверен, что стоит копать?

Чуйка у меня последнее время что-то свербит, — мрачно проворчал Димон. — Чую, что времени у нас спокойного осталось совсем мало. Неправильно это. Вместо того, чтобы делом заниматься и бабки зарабатывать, мы у моря сидим и в дерьме копаемся. И это — не правильно.

— Всё одно надо копать, пока окончательно не разберёмся, что у нас здесь есть, — равнодушно проговорил Сидор, устало присаживаясь на стоящую возле раскопа тачку. — И пока не разберёмся, порядка ни в замке, ни на прилегающей территории, не наведём. Другое дело, что давно пора завязывать с тем, что мы сами этим заняты. Не панское это дело землекопом трудиться. Надо попробовать кого-нибудь всё же нанять.

— Сколько раз пытались? И чего!? — сердито буркнул Димон. — За полгода так никто и не пожелал пойти к нам работать.

Снова взявшись за лопату, он с силой вонзил её в слежавшийся за долгие годы грунт.

— Так что неча зря тут плакаться, знай, копай. Бери больше, кидай дальше.

— Хоть, в самом деле, рабов нанимай, — бросил Сидор тоскливый взгляд вдаль, на маленький уютный приморский городок на противоположной стороне залива. — То-то Голова порадуется, — помрачнел он ещё больше. — Тогда к нам в город точно уже не вернёшься. Шею сразу открутят, как рабовладельцу.

Сидор всеми фибрами души чувствовал, как бездарно меж пальцев утекало растрачиваемое на ерунду драгоценное время, и от того с каждым потерянным днём становился всё более и более мрачным и раздражённым. Но копать было необходимо. Хотя бы для того, чтобы вскрыть разные появившиеся странности. Вот только странностей с каждым днём набиралось всё больше и больше, а желания копаться в земле становилось всё меньше и меньше.

— Думай, — сердито буркнул Димон, снова берясь за лопату. — Голова есть — думай, а я буду копать. Если до вечера ничего не придумаешь, я пошлю всю эту копку, вместе с тобой сам знаешь куда, куда подальше. И тебя особо. Сам понимать должен. Нас здесь мало и не дело нам такой ерундой заниматься. Сам же говоришь — не панское это дело.

Поищи людей в других городах. Может там, кто оттуда пожелает наняться к нам в землекопы.

— Дорого берут, — мрачно буркнул Сидор. — Словно они тут не землекопами будут работать, а не пойми кем. Златошвейками, к примеру. Столько, сколько они хотят получать в день, ни я, ни ты, ни Ван в месяц не зарабатываем. И отговариваются тем, что жизнь у них тут, видите ли, с нашим прибытием подорожала. Всё якобы дорогое и привозное, вплоть до продуктов питания, которые они уже не могут свободно выращивать, потому как земля, мол, теперь чужая, то есть, баронская, — раздражённо сплюнул он на землю. — Обрабатывать её они не прочь, но не желают платить нам аренду. Ждут, видимо, пока мы отсюда сами добровольно не свалим, и они снова не примутся за старое.

А из других ближних городов по соседству к нам тоже не рвутся. Говорят, бандитов в своей округе вы распугали, теперь они к ним подались, и уже у них стало невозможно выращивать продукты за городом. Отсюда всё резко вздорожало. И нам надо компенсировать их потери.

Короче — махровый саботаж, круговая порука и никто с нами не желает работать. Ни за деньги, ни за просто так.

— Домой пробовал написать? Чтоб Марк нам своих чудо-землекопов выделил? Обозы же постоянно снуют туда и обратно. Давно бы с ними сотня, другая ящеров сюда бы перебралась.

— Раз двадцать писал, — огрызнулся Сидор. — Да сами ящеры почему-то не желают покидать приозёрные земли. Упёрлись рогом и с места не сдвинешь. Ни в какую. Хоть ты тресни! Что Марк им только не обещал, чем не грозил — всё бесполезно. Дальше Каменки не пойдём и всё. Шабаш!

— А почему?

— Боятся.

— Чего? — изумился Димон.

— Говорят, что боятся, будто бы их хлебные места займут чужие. Упёрлись и ни с места. Дома — всё что угодно, хоть за одну кормёжку копать готовы. За перевал — ни-ни. Словно их что-то там, на озёрах держит, — задумчиво пробормотал он себе под нос.

Врут, — пожал Сидор плечами. — Почему, не понимаю.

— Марку повезло, — раздражённо проворчал Димон. — Зная его, думаю, они десять раз ещё пожалеют, что его не послушали. Теперь он с них за такие речи семь шкур сдерёт и за восьмую примется.

— Уже, — хмыкнул Сидор. — Уже цену на куб мокрого грунта сбросил вдвое и уже заставляет работать по шестнадцать часов в день, вместо десяти как прежде. Пишет, что хочет посмотреть, сколько они продержатся.

Терпят. Пока терпят.

Так что, пока Марк не разобрался со своими землекопами, нам так и остаётся копать самим. А не выйдет у него ничего — есть у меня кое-какие соображения. Ворочается в голове кое-что, форму только окончательную пока не приобретёт. Но честно тебе признаюсь, самому не нравится то, что там ворочается. Потому и тяну.

— Охохоюшки, — обречённо перевёл дух Димон. — Ну что ж, будем копать дальше. А насчёт землекопов со стороны ты всё ж хорошенько подумай. У тебя соображалка хорошо работает, ты должен что-то придумать. Нам самим не справиться, уже ясно. Мы сами тут так и погрязнем на этих земляных работах до скончания века. Нас мало, работы много, — обречённо проговорил он. — Так что, быстрей шевели извилинами. Если уж мне всё это обрыдло, то, что говорить о наших парнях. Гляди, как бы бунта не было.

 

Провал.

Следующие три изнурительных дня для всех наполнены были ставшей столь привычной и столь же "горячо любимой" работой землекопа. И как тоже стало уже привычным, в очередной раз неожиданно вскрылось что-то новое. Плиты каменной мостовой, открывшейся у подножия крепостной стены под наслоением мусора, вдруг обрывались в нескольких метрах от остатков фундаментов замковой ограды и вновь появлялись на другом краю площади. И уже не прерываясь, тянулись дальше, вплоть до подножия фонтана возле опоры акведука. Да и фонтан сам неожиданно подрос выше прежнего чуть ли не на метр.

— Что за хрень такая?

Сидор вместе с Димоном и присоединившимся к ним, не менее удивлённым смотрителем, стояли на краю только что отрытого шурфа и недоумённо смотрели на высокий мраморный бортик фонтана, высоко возвышавшийся над бывшей ранее мостовой.

— Это похоже на засыпанную нижнюю чашу фонтана, — мрачно проворчал Сидор.

— Красота, — хмыкнул Димон. — Даже самому нравится.

— А теперь представь, что где-то там сбоку есть ещё и мраморная скамейка, по типу римских фонтанов. Во где красотища, — Сидор с задумчивым видом в очередной раз злобно почесал у себя за ухом. — Пришедшие по воду могут посидеть на солнышке на мраморной скамеечке у струящейся водички, лясы поточить и всё такое. Для баб самое то. Есть где языками сцепиться, пока воду набираешь. Как дома у колодца обычно они себя и ведут. Пока всем кости не перемоют, не разойдутся. Сороки, что ещё сказать.

— Но как тогда из фонтана воду брали? Высоко же, — недоумённо повернулся к ним смотритель. — Я знаю совершенно точно, что воду отсюда брали всегда, с самого момента моего здесь появления. А это было, ой, как давно.

— Значит, площадь заросла мусором ещё задолго до твоего здесь появления, — покосившись на него, мрачно буркнул Сидор.

— Будем ещё копать? Для интереса, — усмехнулся Димон. — Откопаем по кругу, а там посмотрим.

Вечером следующего дня на месте старого, маленького питьевого фонтанчика, в глубокой яме у подножия опоры акведука, отчётливо просматривался широкий мраморный бассейн с лепестками нескольких больших водных чаш в разных уровнях. Мраморные лики каких-то химер во множестве усеивали его бортики, придавая всей конструкции необъяснимую прелесть.

Живописно изгибаясь, мраморные чаши примыкали к кирпичной опоре акведука, выложенной в местах примыкания местным белым известняком. И тихо журчащая вода в них неспешно переливалась из одной чаши в другую, исчезала где-то в глубине донного отверстия, когда-то забранной проржавевшей до трухи металлической решёткой.

— Мрамор хорошо бы помыть от грязи и мха, — мрачно буркнул Сидор, глядя на маски каких-то уродцев по бортам чаш фонтана и на примыкавшей к ним участке опоры акведука.

— Помоем, — флегматично откликнулся Димон.

— А грязь, откуда? — мрачно полюбопытствовал Сидор, хмуро разглядывая мраморное великолепие перед собой.

— Да пока откапывали, вода из фонтана никак не могла найти дырочку, куда бы можно было стечь. Пока сливное отверстие от земли не расчистили, оно и натекло за бортик, — флегматично откликнулся смотритель.

— А раньше куда текла?

— А хрен её знает. Наверное туда же, куда и раньше. Там раньше такая здоровая дырка в земле была, куда всё сливалось. Пока раскапывали, она засорилась. Вот грязи и набралось.

— А сейчас, значит, прочистили? — повернулся к смотрителю мрачный Сидор. — Ну и куда она девается дальше?

— Куда сливается, спрашиваю? — рявкнул он, на недоумённо хлопающего глазами смотрителя.

— Да кто ж его знает? — растерянно развёл тот руками. — У меня всегда так было. Как только слив забивается, я палкой в дырке пошебуршу, оно дальше и течёт. А где и куда — я и понятия не имею, не моё это дело, — испуганно втянул он голову в плечи. — Вот, сюда наверно и сливалось, — растеряно ткнул он пальцем в ржавую решётку.

— Ты чего на человека орёшь, — одёрнул Сидора Димон. — Он-то в чём виноват?

— Палкой, твою мать! — тихо выругался Сидор, мрачно разглядывая полные грязной воды чаши мраморного фонтана. — Не нравится мне всё это.

— И чего? Предлагаешь, плиты мостовой поднять? — насмешливо посмотрел на него Димон. — Хочешь проверить, что и куда течёт Делать тебе нечего? Или желаешь поломать всё тут до основания? А что затем? Кто чинить потом будет? Пушкин?

— Нет, спокойно смотреть буду, — сердито огрызнулся Сидор, резко сбрасывая обороты. — Предлагаю раскопать тот участок, где нет плит мостовой и там посмотреть. По крайней мере, там ломать ничего не надо. Глядишь, на что-нибудь и наткнёмся, — мрачно буркнул он.

— Тебе прям счас ко?пать на?чать? Или до утра подождёшь? — уже не сдерживаясь, заорал на него самого рассердившийся Димон. — Твою мать! Целый день тут в этой грязюке люди корячились. С самого раннего утра мы вкалывали без отдыху и продыху, который уже день. А он, скотина такая, орёт вместо благодарности. Оборзел совсем?

— Э-э-э, — скривившись, Сидор отвернулся в сторону. — Извини, сорвался. Но если подтвердится то, о чём я сейчас думаю, это будет полная ж…па.

— Ладно, — тяжело вздохнув, махнул рукой Димон. — Что с тебя возьмёшь. Одно слово — гидротехник. Пошли ужинать, знаток водоводов, водотоков и последствий их разрушения. Жрать охота мочи нет, тебя лишь ждали.

Там у ребят, наверное, уж всё остыло, пока мы тут тебя дожидались.

Что хоть за проблема то вновь образовалась, скажешь?

— Если слив был засорён, а, по словам водолея, такое случалось не раз, значит, водичка где-то дырочку нашла. А вот где — это и будет наша большая головная боль. Она здесь минимум пятьдесят последних лет течёт неизвестно куда. Как бы не размыла тут всё на хрен под нами.

— О-о-о! — облегчённо рассмеялся Димон. — Схватился. За столько лет ничего не произошло, так и сейчас за полчаса ничего не изменится.

— Ну да, — хмыкнул Сидор, — не случится. Не считая того, что вот уже как несколько дней нами самими здесь была открыта ещё и вторая заглушка, чтобы подать воду в замковый фонтан. Да ещё и внизу, во втором бассейне, что-то происходит, о чём мы точно ничего не знаем. Куда и там девается вода, я вообще не имею ни малейшего представления. Сегодня же надо закрыть, — мрачно покосился на Димона Сидор. — Поверь мне, это не шутки.

— Наплюй, — хлопнул его по плечу Димон. — Пошли ужинать, а с твоей водой разбираться будем завтра с утра. Никуда она от нас не денется, подождёт. Пятьдесят лет ждала, одну ночку ещё подождёт.

— Твоими устами, да мёд пить, — мрачно покосился на него Сидор. — Но ты прав. Одна ночь ничего не решит.

Следующее утро решительно опровергло оптимизм Сидора. Ночью провалился под землю большой участок города возле залива. Давно кем-то заложенная мина сработала.

— Провал, — стоящий краю огромного, глубиной не менее трёх метров провала, буквально лучащийся довольствием Димон, радостно взирал на следы антропогенной катастрофы перед ними.

Рядом с замком, на бывшей базарной площади за одну ночь просел вниз большой участок земли. Шириной не менее тридцати, а глубиной где все три, а где и пять метров, он длинным, рваным провалом протянулся вдоль всей бывшей ограды замка практически до залива, оставив перед ним лишь невысокую узкую полосу нетронутого грунта. И теперь всё городское начальство из Зареченского магистрата перебралось в баронскую часть города и, столпившись на краю провала с умным видом что-то бурно обсуждало, нервно размахивая в возбуждении руками.

— Это, часом не то, на что ты вчера намекал? — тихим голосом поинтересовался у Сидора подошедший сзади Ван.

Старательно держась за спиной толпы егерей, собравшихся с противоположного от городских властей края провала, он с ехидцей ткнул Сидора кулаком в бок.

— Колись, начальника. То или не то?

— То, — мрачно буркнул невесёлый Сидор.

Стоять тут дальше и смотреть на только этой ночью образовавшийся провал, было больше не интересно. Ему всё было понятно.

— Ладно, мне всё ясно, — буркнул он, отворачиваясь. — Пошли отсюда. Тут они и без нас справятся, — покосился он на группу перевозбуждённых горожан из-за реки.

Сами бунгало своих здесь понастроили, где попало, без согласования, без проекта, кое-как, сами теперь пусть с бомжами и разбираются.

Жертвы среди местных бомжей есть? — вопросительно посмотрел он на стоящих рядом егерей.

— Повезло бродягам, — раздался из толпы чей-то насмешливый голос. — Народу тут, оказывается, жило много, да ни один не пострадал. Жаль. Только шишек понабивали и гнилой трухой с камышовых крыш сверху присыпало.

— Ну вот, — флегматично проговорил Димон. — Можно считать, что так досаждавшая нам проблема вонючих бомжей решена. И выселять за город никого не надо. Сами уйдут. Уже хорошо.

Больше здесь делать было действительно нечего и, равнодушно отвернувшись, Сидор направился обратно в свой трактир. Делать сегодня что-либо не было уже ни малейшего желания. Надо было заново обдумать новые открывшиеся обстоятельства.

Происходящее категорически ему не нравилось. Город оказался настолько насыщен всякими непонятными неожиданностями, что впору было наконец-то серьёзно задуматься. А то ли он делает? Тот ли город они выбрали для поселения? И не пора ли им уже сворачиваться, так толком ничего не начав, или же всё-таки стоит потрепыхаться?

Думать лучше было одному. Поэтому, захватив с собой дежурный десяток егерей, для охраны, что сегодня особенно было актуально, Сидор отправился проехаться вдоль русла реки Мутная, которая последнее время неумолимо влекла его к себе. И в первую очередь своей непохожестью на все местные реки. Те — чисты, прозрачные, и мелководные. Эта — мутная, влекущая огромное количество илистых наносов, и удивительно, на общем фоне, водообильная. Хотя последнее могло быть связано и с чем угодно. Природа в этих краях горазда была на всякие хитрые выдумки. Так что обращать на сей счёт особое внимание, пожалуй, не стоило.

Вечером, по возвращении с поездки, Сидор застал весь отряд копающимся на середине площади перед бывшими главными воротами замка, в том самом месте, где непонятным образом обрывалась каменная мостовая.

— Слышь, Сидор.

Вылезши из глубокого раскопа, уже достигшего глубины чуть ли не трёх метров, Димон устало облокотился на свою любимую совковую лопату. Кивнув на противоположную сторону площади, Димон повторил:

— Слышь, чё сказать-то хочу. Я тут, пока тебя не было, наконец-то выбрал время и заскочил посмотреть на те дома, что на другом краю площади. И вот что я тебе скажу, друг мой ситный, — с многозначительным видом заглянул он ему в глаза. — Домишки-то там были, дай боже какие. Комнаты большие, потолки высокие, стены толстые. Окна большие, комнаты светлые. Да и сохранились дома не чета тем, что остались в замковой усадьбе. Хоть завтра вставляй стёкла в сохранившиеся переплёты и заселяйся. Только от мусора вычистить, полы от дерьма отскоблить, грязь со стен смыть, пауков по углам разогнать и жить можно.

— Да и вонища от помойки, слава Богу, уже пропала. Как провал образовался, так вонь на площади как корова языком слизнула. Да и мы с зареченцами всё же за прошедшее время неплохо потрудились.

Вылезший следом за Димоном из раскопа Ван подошёл к ним, отряхивая пыль с колен, и не поздоровавшись, сразу включился в разговор.

— Димон прав. Надо нам всем из трактира выселяться. Там мы на головах друг у друга скоро сидеть будем. Народ с обозами постепенно прибывает, а селить в трактире уже практически некуда.

Как вонища пропала, мои ребята тож заглянули в пару домиков на той стороне, — кивнул он на противоположный край площади за провалом. — Гранит на крыльце, колонны мраморные, полы паркетные, наборные. Где остались, — ухмыльнулся насмешливо он. — Дома — улёт. И не живёт никто. Ну, кроме бомжей, — тут же поправился ящер.

Ну, это-то понятно. Место уж больно поганое, помоечное было. Ну а раз уж мы тут окончательно обосновываемся и помойку убрали, то может, стоит нам приспособить парочку ближайших особняков под казарму? А то в трактире реально тесно становится жить.

Недавно пришёл малый обоз, что двигался следом за нами. Скоро следует ждать следующий. И чего? Где люди отдыхать будут?

Да и неуютно как-то в бывшем трактире. Сыро там почему-то, хоть место вроде бы как высокое. Из углов гнилью постоянно какой-то непонятной тянет, словно на болоте живём, а не на вершине холма. А здесь по рельефу ниже и почему-то подвалы сухие. И влагой так не тянет. Я однозначно за переезд.

Да и другие дома там, рядом с трактиром мало на что пригодны. Поначалу-то вроде бы как все схватились за них, а теперь не знаем, как и избавиться. Какие-то они все, — замялся он, не зная, какое подобрать подходящее слово, — не уютные, что ли? Сырость, плесень кругом, словно на гнилом болоте живём. Может, когда-то жить там и было хорошо, но не сейчас, — погрустнел он. — В этом отношении дома в той части города, что за площадью, предпочтительней.

Пора бы нам расширяться.

— Сам знаю, что пора, — мрачно усмехнулся Сидор. — Ещё до того, как мы взялись мусор с помойки вывозить и городских к этому грязному делу подключили, я все три ближних к замку квартала целиком просмотрел, каждый дом, что между тремя лучевыми просеками расположены, от нас, и в сторону реки.

— Это всё дома Веховские, если судить по гербам на фронтонах домов. Так что как бы не пришлось, потом согласовывать переселение с Советником баронессы, да и с самой Изабеллой. Обещать то нам они многое обещали, да не худо бы получить ещё одно тому подтверждение, желательно письменное. Язык лишний раз спросить не отвалится, а людям приятно будет, что о них не забывают.

— А те, что идут вдоль залива? — вопросительно глянул на него Ван.

— Те, что вдоль залива — по-разному, — цыкнул зубом Сидор. — Опять же если по гербам на фронтонах судить, то каких хозяев там только не было. А помимо этого ещё и постоянное население присутствует, неизвестно по какому праву занимающее дома. Там вдоль берега вонь со свалки не так доставала, да и море рядом, ветерок с залива запахи сдувал. Так что, пока непонятно что со всем этим делать. Выселять или арендную плату назначать, или до поры всё как есть оставить — не знаю. Пока окончательно со свалившимся нам на голову наследством не определимся, пусть так и живут.

— Да нам вроде бы как не мешают, — пожал плечами Димон. — Да и веселей как-то с людьми, хоть и чужими. Не всё мы тут одни, да одни, как сычи.

— Ты-то что скажешь, рептилия? — синхронно глянули оба на ящера.

— Я — только за, — оскалился в ответ ящер. — С сапиенсами, пусть и хамо, лучше, чем одним, — захлопал тот лапами по измазанной в мокрой глине одежде, безуспешно пытаясь сбить налипшую грязь. — А то без живых людей брошенный город слишком мрачно выглядит. По мне, пусть лучше пока живут, а дальше видно будет. Если на что окажутся пригодны — пусть остаются и дальше. Будут мешать — вещи на улицу и марш за ворота. По мне только так.

— Значит, решено, — хлопнул ладонями Сидор, соглашаясь. — Пойду, пошлю парней. Пусть сходят, предупредят. Чтоб не говорили потом, что не предупреждали.

А то придём выселять, а они ни ухом, ни рылом. Как-то неудобно, не по-людски это как-то, без предупреждения.

 

Поиск выхода.

Залитая предрассветным сумраком большая пустынная комната на втором этаже гостевого крыла бывшего пиратского трактира, в этот ранний предутренний час была удивительно тиха и уютна. В комнате было столь тепло, как не было, наверное, последних несколько лет. Видимо наконец-то сказались приложенные к тому титанические усилия Сидора с Димоном, потративших немало времени на заделку многочисленных щелей в стенах и в рассохшихся рамах, откуда ранее безжалостно выдувало из комнаты тепло.

В старом трактире в этот ранний час не было слышно ни малейшего шевеления. Даже склонившаяся над большим кособоким столом возле окна плохо различимая в свете одинокой свечи чья-то фигура, тихо поскрипывающая карандашом по разложенным перед ней листам грубой писчей бумаги, не нарушала разлитого вокруг покоя. Кругом царило ощущение удивительной неги и пу'стыни.

Комната поражала удивительным аскетизмом, если не сказать прямо — вопиющей нищетой. И даже пара обшарпанных старых кривых стульев по бокам сбитого из нестроганых досок стола, как и две узкие койки, приткнувшиеся по противоположным глухим без оконных проёмов стенам, удивительным образом добавляли ощущения пустоты и убогости, царивших в комнате.

В стоящей там же у окна небольшой круглой печурке, с уютно пофыркивающим на плоской верхней крышке помятым, сильно закопчённым медным чайником, тихо потрескивали не прогоревшие ещё с ночи сыроватые полешки от недавно добытого из вод реки Мутной топляка. Но сильно сократившаяся за прошедшую ночь небольшая оставшаяся горка дров рядом с входной дверью, недвусмысленно указывала, что было истинной причиной тепла и уюта в комнате.

Открыв глаза, Димон какое-то время в умиротворённом полусонном состоянии вслушивался в царящую кругом тишину, и, поморщившись, перевёл сонный взгляд на сидящую возле окна за столом фигуру.

— Чё не спишь? — хрипло, спросонья просипел он. — Всё считаешь, неугомонный? Охота тебе, — сладко зевнул он.

Ну и как, много насчитал?

Медленно повернувшись к нему, сидящий у окна Сидор устало помял пальцами красные от недосыпа глаза.

— Глаза болят, — не отвечая, тихо, таким же сиплым голосом пожаловался он. — Как песка насыпали. Раньше думал это просто выражение такое, а теперь который раз уже сам убеждаюсь. Всю ночь не спал. Не спалось.

— И чего? — зевнул Димон. — Есть свет в конце туннеля?

— Полно. Вместе с электричкой навстречу, — сразу поскучнев, вяло отозвался Сидор. — Полное понимание, что мы в полной ж…пе. Раньше были ощущения, а теперь яснознание. Вот, можешь полюбоваться, что я тут насчитал, — ткнул он пальцем в какие-то листики перед собой на столе.

Расстроенный ночными подсчётами Сидор угрюмо смотрел на лежащие перед ним три небольшие стопки исписанной, с неряшливо обрезанными краями сероватой, грубой бумаги, размером где-то тридцать на двадцать сантиметров и мрачно размышлял. У него было страстное желание пустить эту бумагу по единственно пригодному для подобного писчего материала назначению, на что только и была она пригодна, или просто бросить в печь, чтоб только не видеть того что им же самим там было начиркано, и что вызывало сейчас у него глухое, злое раздражение.

— Как ни крутил, как ни вертел, а если ничего не придумаем, то мы влипли. В очередной раз, — мрачно добавил он после короткой заминки. — И на этот раз, видимо для разнообразия, очень серьёзно. И опять по собственному недомыслию. Не надо было связываться с этим замком. Не надо было давать никому никаких обещаний. Не потянем.

— Можно подумать, впервой, — равнодушно зевнул Димон.

— Будь оно всё проклято, — стараясь чтобы Димону не было слишком заметно испорченное настроение, Сидор тихо прокашлялся, прочищая горло. — Четыре раза всё пересчитал. Четыре примерно равных результата, — в новой комбинации переложил он на столе перед собой итоговые листки с ночными подсчётами.

Конечно, всё это грубо и весьма приблизительно, но результат каждый раз примерно одинаков, — грустно констатировал Сидор мрачным голосом.

Нашими нынешними наличными силами, на полное восстановление замка, речного порта и города потребуется лет десять. Это — самый минимум. Реально же, все двадцать. И золота, миллионов так под пятьдесят потребуется. Тоже минимум, — устало зевнул он.

А если хотим восстановить замок хотя бы за пару лет, как, по уму бы и следовало, надо здесь на чём-то деньги зарабатывать, помимо торговли. А на чём — ума не приложу. Но с одной нашей поморской торговлей этот замок с городом мы не потянем.

И для начала хорошо бы свой собственный кирпич и цемент здесь иметь, чтобы не переплачивать.

— Насчёт кирпича не знаю, — снова потянулся в кровати Димон, — Что-то глин, пока мы добирались сюда, я в округе не видел. А вот цемент здесь свой иметь вполне реально, учитывая обилие в этих краях известняков.

— И надо много-много рабочих, не менее пары тыщ. Чего у нас точно нет, — с кислой миной на лице добавил Сидор. — Вот тогда мы более-менее укладываемся в пару лет.

Поэтому, расчёт на собственные силы в нынешнем составе, выливается в полную бессмысленность всех производимых нами работ. Надо всё бросать и сваливать.

Короче, куда ни кинь, везде клин. Чтобы всё здесь восстановить по уму, да в реальные, вменяемые сроки, надо много-много денег и много-много людей. Где всё это взять, ума не приложу.

И есть ещё одна ма-а-аленькая такая проблемка, без решения которой делать здесь что-либо вообще не имеет ни малейшего смысла, ни с людьми, ни с деньгами. И проблема эта — заиление морского залива донными наносами реки Мутная. Что вот с этим делать — вообще не представляю. Но ясно одно — не разберёмся с этой проблемой, не восстановим залив в первозданном виде, вообще нечего связываться ни с этим замком, ни с этим городом. Пустая трата времени, денег и сил.

И, по-моему, это то единственно, что всегда и останавливало всех желающих ранее наложить на этот замок свою лапу, все последние пятьдесят лет. Иначе бы здесь всё давно было бы по-другому.

Вот истинная причина того, почему этот город до сих пор никто не прибрал к рукам.

— Открыл Америку, — душераздирающе зевнул Димон. — А то мы раньше этого не знали. И стоило ради этого не спать?

— И это, — Сидор, не слушая его, сердито потряс листками перед собой, — не считая восстановления самого города со множеством требующих дорогого восстановления жилых домов. Тут вообще немыслимые для нас суммы. Мрамор, полированный гранит, наборные паркеты в домах из дорогущих пород дерева, витражи, мозаики, ковка фигурная, чего только тут нет. И всё стоит просто безумных средств.

— Желания восстанавливать какую-то мозаику в чьём-то чужом доме, у меня точно нет, — равнодушно зевнул Димон. — А ты как хош, реставратор хренов. Можешь хоть завтра начинать.

Раздражённо оттолкнув от себя исчерканные карандашом листы на край стола, Сидор мрачно продолжил, угрюмо глядя перед собой усталым остановившимся взглядом, словно не замечая, что с кем-то сейчас разговаривает.

— А есть ведь ещё и парочка любопытных усадеб на берегу моря, до которых никто из нас до сих пор так и не добрался. И, если верить спискам Советника, таких усадеб в окрестностях города далеко не пара. Ещё что-то есть в самых ближайших окрестностях, чего мы пока вообще не знаем. Плюс сюда же какие-то непонятные акведуки, идущие неизвестно откуда неизвестно куда, плюс порт в западной и восточной частях залива, и маяк. Только по минимуму всё это восстанавливать, нам потребуются каждому по две жизни и миллионы денег золотом. Сколько — даже не буду считать, много.

И откуда всё это взять: и время, и деньги — я не знаю. На одной поморской торговле, да на доходах со Старого Ключа мы всё это точно не потянем. Да и на хрена нам это — тоже непонятно. Но что никто нам в этом деле не поможет, можешь не сомневаться. А вот потом…., в случае нашей удачи….

— Не сомневаюсь, набегут доброхоты на сладенькое. А теперь отвали от меня, — снова душераздирающе зевнул Димон, уютно устраиваясь под тёплым одеялом.

— Тогда спрашивается, чего мы в эти развалины упёрлись? Вроде подобного добра в других местах полно. Взять тот же список Советника. Там можно много интересного найти.

Не обращая внимания на лежащего в койке зевающего Димона, Сидор устало и равнодушно рассуждал сам с собой, словно он был один в комнате.

— И чего? — потеплее укутавшись в шерстяное одеяло, Димон сонно смотрел на умствующего Сидора. — Тебе что, надо прям счас всё восстановить? Сразу, или можно чуток подождать? Лет так — пятнадцать, двадцать, тридцать, сорок? Знаешь же, что сразу всё не восстановишь, так чего сейчас всполошился? Не торопясь, не спеша, последовательно, год за годом, день за днём, лет за десять, пятнадцать, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят и так далее, не мы, так наши внуки или правнуки всё восстановят. Краще прежнего будет.

Какие твои годы? Куда ты спешишь? Не успеешь в этой жизни восстановить, в другой жизни сделаешь. Карма, ети её. Куды ж от ея денешьси? — снова широко зевнул он.

Хочешь дурью помаяться — флаг тебе в руки, барабан на шею и пинок под зад.

Зато в итоге будет, что пацанам твоим оставить. И моим, — ещё более душераздирающе зевнул он. — И Машкиным, и всем остальным тож работы хватит.

Радуйся! У нас есть интересное занятие на ближайшие два поколения. Так что не расстраивайся. Я, в отличие от тебя, по крайней мере, не расстраиваюсь, — тихо пробормотал он, снова укутываясь с головой и постепенно проваливаясь обратно в сон. — Я сплю.

— Не уверен, что у нас есть этот срок, двадцать лет.

— А чего так? — снова зевнул Димон. — Планета сменит наклон оси и на землях Поморья наступит Великое Оледенение?

Сонным вялым движением поправив одеяло, Димон застыл, лёжа на кровати и судорожно зевая. Он уже понял, что сна нет ни в одном глазу, и уже не будет, перебили. И что ещё слишком рано, чтобы вставать и начинать что-либо делать, все спят. И в том, что он проснулся столь не вовремя, виноват сидящий у окна мерзавец. Который и сам не спит, и друзьям не даёт.

— Не перебивай, — не обратив на его пассаж никакого внимания, вяло продолжил Сидор. — Где взять деньги — проблема сходу не решаема, но не безнадёжная, согласен. А вот на заливе остановимся поподробнее.

Не кажется ли тебе Дима, что если мы не решим эту проблему, смысла восстанавливать замок нет вообще?

— Не кажется, — снова широко зевнул Димон. — Я в этом уверен. И я тебе больше скажу. Это же мнение разделяет и бывший тут совсем недавно Ведун.

— Ну-ка, ну-ка, — вяло оживился Сидор. — Мне тоже что-то такое показалось странное в его поведении последний раз. Шепти чего заметил. Сравним впечатления.

— Тут и говорить нечего, — пожал Димон плечами. — Просто заметил его сожалеющий взгляд, когда прощались перед его отъездом обратно. Словно разговаривал он с нами, как с какими-то недорослями. Мол, не натетёшкались ещё детки детскими бреднями, вроде романтики странствий, исследований разрушенных рыцарских замков, морских походов под парусами, песнями под гитару у ночного костра и всем таким прочим романьтизьмом.

— И ты знаешь, он прав, — ухмыльнулся Димон. — Не натетёшкались. Но как мне хотелось гадость ему какую-нибудь сказать и ляпнуть нечто вроде того, что мы тут собираемся заняться ещё и поисками зарытых в замке сокровищ, которыми, ну обязательно должны быть полны любые руины любого разрушенного замка.

Или, там, бригантину или каравеллу какую-нибудь построить. И под парусом потом рассекать вдоль берегов. Лодья — это уже вроде бы как пройденный этап, а каравелла тут бы здорово прозвучала.

Но я лишь на миг представил себе, чтобы было бы с его лицом, и у меня тут же пропало всякое желание изгаляться на подобную тему.

— Во-во, — задумчиво посмотрел на него Сидор. — И мне нечто подобное показалось. Он, когда здесь был, ни разу не поинтересовался, как у нас здесь дела идут. Ни разу в сторону залива не глянул. Ни разу на руины не посмотрел. Ни разу в подвалы не заглянул, хоть там такие катакомбы, что дух захватывает.

Он ничем местным ни разу не поинтересовался, хотя даже сейчас тут есть много чего любопытного. Если задуматься удивительное равнодушие. В если не задумываться, то наш товарищ Ведун весьма конкретный человек, — тяжело вздохнул Сидор. — Ему не до романтики. Или, что вернее, для себя он всё давно решил, что это место, в том виде как оно есть, интереса для него не представляет.

— Тогда ничего странного в его поведении нет, — согласно кивнул Димон.

— Во-во. И, что это нам даёт? — немного оживившись, Сидор задал риторический вопрос, глядя куда-то в пространство. — Ни-че-го. Толком — ни-че-го не даёт.

— Если ты хочешь что-то получить от Ведуна, — зевнул Димон, — надо его чем-то серьёзно зацепить. Здесь нечем. Отсюда и взгляд такой на прощанье, всё понимающий, как у любящего дядюшки в разговорах с расшалившимися племянниками.

А любовь у него к нам оттого, что он у нас денежки периодически тырит на свои делишки, на свой реал политик. И немалые денежки, между прочим, которые и нам бы самим не помешали. И возвращать их особо то не собирается, отговариваясь отмазками разными.

Оттого у него и любовь к нам такая, безответная. Сколько не берёт — всё без ответа, — тяжело вздохнул он.

— Надо восстановить замок вместе с заливом, — мрачно констатировал Сидор. — Тогда уже он за нами бегать будет. И уже он будет что-то нам предлагать. А мы не будем каждый день бояться, что лишившись его поддержки, нас власти Старого Ключа выкинут из города как нашкодивших котят и отберут весь наш бизнес. Не часть, как они это раньше постоянно делали, чтобы не дать нам заматереть, а теперь уже весь бизнес, чтобы окончательно разобраться с обнаглевшим конкурентом.

Но это всё лирика, — раздражённо выругался Сидор. — Пока же у нас одна задача — решить проблему с донными наносами. Не решим, браться за восстановление замка не имеет ни малейшего смысла. Пустая трата времени, сил и денег.

Информация к размышлению.

Оказывается не мы одни здесь такие умные. Как мы…, — Сидор вдруг замялся, — как я раньше так думал. Но сколько бы кто ни пытался, ни черта, ни у кого не вышло.

Я тут за речкой народ поспрошал. Случаев пять или шесть достоверных известно о подобных попытках только за последние двадцать лет. И ничего ни у кого не получилось. Река наносит наносов больше, чем уровень современной техники позволяет вычищать из залива. Только западную часть залива ещё удаётся поддерживать в более-менее приличном состоянии. Да и то исключительно за счёт самоочищающего действия естественных русловых процессов. Проще говоря, наносы частью откладываются в восточной части залива, не трогая западную, а частью выносятся в море, добавляя там мелей, затрудняющих местное судоходство и отпугивающих желающих наложить лапу на данный городок. Вот потому-то на восточную часть залива давно все плюнули. И на город плюнули.

Потому-то все так равнодушно и восприняли то, что тут появился очередной наследник, очередной претендент, предъявивший права на эти развалины. И никто нам реально сопротивления не оказал. Потому что всем по фигу, кто тут прихватизирует эти руины и это болото, и этот город, за их полной непригодностью. Все заранее уверены, что у нас ничего не получится. Потому никто и не чешется.

Мы никому тут не конкуренты. Потому что конкурировать тут не за что. В глазах местных мы — лохи. Простые такие обычные лохи. Всё очень просто, — грустно усмехнулся Сидор. — Всем на наши права глубоко плевать. Главное, вытянуть из нас под любым предлогом наши бабки, а потом с насмешкой наблюдать, как мы будем напрасно корячиться пытаясь что-то сделать. А потом, поняв, что все усилия напрасны, всё здесь бросим. А потом они подождут очередного претендента. И всё по новой.

А если ты думаешь, что мы, сделав свой собственный земснаряд и поставив на него какой-нибудь мощный дизель от разбитого танка, тем самым радикально решим проблему с донными наносами, то ты опять же глубоко ошибаешься, нет у нас такого аппарата. Его надо ещё построить. Построить не здесь, а у себя дома. Здесь же ни у кого нет необходимых производственных мощностей для того. Вся техника, что здесь в приморских городах существует, доставлена сюда из промышленно развитых приморских городов Запада.

А чтобы самим построить такой большой земснаряд нам надо много денег, которых у нас уж точно сейчас нет.

— Есть другой выход — купить большую морскую драгу здесь на месте в каком-нибудь из соседних поморских городов. Простаивающую, по дешёвке. Есть такие? Есть! Дорого, но намного дешевле, чем, если бы мы сами строили всё с нуля, а потом ещё полгода перегоняли бы её сюда. Говорил я тут намедни с нынешним начальником порта, там, в западной части залива. Так он признался, что если кое-кого из соседей хорошенько подмазать, то можно за вполне вменяемые деньги приобрести такую драгу.

— Вменяемые — это сколько?

— Сотка.

— Фигассе, — задумчиво протянул Димон. — Сотка — это, по-твоему, дёшево? Легко сказать, трудно заработать. Что-то я не помню, чтобы у нас была такая свободная сумма. Чтобы такую сумму вытянуть из оборота, придётся с кровью её оттуда выдирать.

— Помнишь, не помнишь, с кровью, не с кровью, а будет интерес — так и вторую подгонят, такую же. Сто тыщ со всеми откатами. Две драги, две сотни — проблема решена. И никакого геморроя со строительством собственной драги и никакой потери времени. Но! Сперва выкинуть деньги, а потом проверять справится ли она с заилением, по-моему, глупо. Никто никаких гарантий тебе не даст, что она справится, это чисто твоя проблема.

Поэтому, задача номер один для нас — решение проблемы наносов реки Мутной, определение, откуда в ней столько ила и нельзя ли с этим что-нибудь сделать? И лишь потом приобретение драги.

Почему она несёт так много наносов? Нигде на всём побережье ничего подобного нет. В чём проблема? И нельзя ли с этим чего-нибудь сделать? Решим — будем двигаться дальше. Нет — придётся сворачиваться и уматывать отсюда, как бы мне или тебе, или Советнику это место не нравилось.

Пока залив нельзя использовать по прямому назначению, пока с очисткой залива нет чётких перспектив, делать что-либо с замком мы не бу-дем, — чётко, по слогам проговорил Сидор.

— Прекрасно, — невозмутимо пожал Димон плечами. — Ты меня убедил. А теперь ответь мне на один только вопрос, сволочь.

Какого хрена мы тут всё это время делали? — в полный голос заорал он. — Какого хрена мы тут несколько месяцев на помойке в дерьме возились, вонь нюхая?! Я кровавые мозоли от лопаты на руках набил. На хрена?! Ты раньше не мог всё просчитать, дятел? Чем ты раньше думал, скотина?

— Не мог, — невозмутимо отозвался Сидор, флегматично глядя на него. — Раньше — не мог, потому как, всех данных для расчётов не было. У меня и в мыслях не было, что город завален добытым из залива грунтом чуть ли не на два метра от старой мостовой, а кое-где и больше. Ты сам знал, что тут нужны натуральные раскопки Трои, а не простое приведение замка в порядок? Нет, не знал! И я этого не знал. И никто этого не знал!

И нехрен на меня орать, спят ещё все. Я тоже умею орать, — теперь уже Сидор в полный голос орал на Димона, не сдерживаясь более.

Всё нормально, — кивнул он влетевшему в комнату дежурному егерю с обнажённой саблей в руках. — Сань, всё нормально, нормально, — успокаивающе помахал он дежурному рукой. — Но раз ты здесь, кликни кого-нибудь с кухни, пусть сообразят нам чего-нибудь поклевать до общего завтрака.

Не мог, потому как, не имел всей информации, — повернулся он снова к лежащему на кровати Димону. — Мне, как, кстати, и тебе, и в голову не могло прийти, что местные дятлы будут чистить залив от наносов, а вынутый оттуда грунт будут сваливать тут же на берег, не утруждая себя вывозом его подальше или хотя бы сбрасыванием куда-нибудь далеко в море.

— А сейчас, значит, ты все данные имеешь, — никак не мог успокоиться Димон. — Уже убедился, что тут по всему берегу залива просто чудовищная засыпка. Что все первые этажи везде здесь по городу давно уже в подвалы превращены, а кое-где и вторые. Убедился? И что?

— Даже до сих пор я всех данных не имею, — покачал Сидор головой. — Один только этот вчерашний проран посреди ярмарочной площади чего стоит. Это же натуральный замковый ров, как оказалось. Никакая это не торговая площадь, а засыпанный прошлыми козлами замковый ров, отрезающий замок от города. И эта проблема лишь одна из множества. И даже не проблема, а часть проблемы. Потому как, сколько тут таких рвов, о которых мы ничего не знаем, неизвестно.

Взять хотя бы тот участок крепостной стены, что со стороны степи. Наверняка там раньше тоже ров крепостной был. И где он? И что с ним делать, если найдётся? Тоже откапывать? Или плюнуть?

— А он что, горит? — раздражённо глянул на него Димон. — Пятьдесят лет ждал, так ещё столько же подождёт.

— Согласен, — равнодушно пожал Сидор плечами, постепенно успокаиваясь. — Пока не решим, как разобраться с заливом, ничего нам здесь делать не надо.

И в земле больше копаться мы не будем. Хватит, докопались.

— По твоему приказу, между прочим, — обвиняюще ткнул в его сторону пальцем Димон. — Хотя о том, что мы тут заняты не тем чем надо, кто только тебе не говорил. Нет, ты упёрся, как баран, и тебя танком не свернёшь. Тебе обязательно надо было сперва посмотреть, что в земле находится, и лишь потом принимать решение.

Разобрался, исследователь хренов? Судя по кислой роже, не очень.

— Ты прав, не очень, — раздражённо согласился Сидор. — До полной ясности копать ещё и копать.

— Господи! Вот сколько тебя знаю, ни хрена ты не меняешься! — буквально взорвался Димон. — Нет, чтоб сперва подумать, а потом сделать. Нет! Действие у тебя всегда опережает мыслительный процесс. Вот весь ты в этом. Сначала делаешь — потом думаешь. А мы все потом хребтом твои огрехи разгребаем.

И учти, если придётся нам здесь всё бросить и сматывать удочки, я первым тебя побью. И не проси потом пощады. Мстя моя будет… эта…, — Димон замялся, закатив глаза к потолку, подбирая более сочное определение, — эта, как его… неотвратна, неотвратима…. Тьфу ты! Ну, где-то так.

— От вони мы избавились, жильё более-менее организовали, с планами определились, — невесело ухмыльнулся Сидор. — Вот, начиная с завтрашнего дня, все наши усилия и будут направлены на решение этих двух основных вопросов: что делать с наносами и уж потом, вторым этапом, что же мы здесь всё же имеем. А с деньгами мы уж как-нибудь вопрос решим, потом, — флегматично проговорил Сидор мрачно глядя на окончательно проснувшегося Димона. — Так что, день тебе на подготовку, и завтра с утра марш по окрестностям.

— Ну, слава Богу! Наконец-то. Боже услышал мои молитвы, — довольный донельзя Димон, решительно сбросил с себя одеяло и принялся торопливо одеваться. — Не будем время терять. Мне с ребятами надо обязательно проветриться. Мочи моей больше нет возиться с этим твоим ё…м мусором, — не сдержавшись, Димон от души грубо выругался.

— Езжай, — Сидор флегматично пожал плечами. — Бери своих парней, забивайте броневики ящиками с пульками и покатайтесь по ближней округе. Займитесь проверкой всех брошенных возле города усадеб и вообще всем, что тут есть. Особое внимание обратите на те, что по документам числятся вроде бы как за баронами де Вехтор. Да и с остальными не мешало бы разобраться, кому, что тут принадлежит. А то в местном магистрате чёрт ногу сломит. Архивы — одно лишь название. Район деятельности — отсюда и на два дня пути вдоль берега моря в обе стороны, налево и направо, и вглубь. На месяц работы вам хватит, а то и на два. И первым делом тщательно осмотрите побережье. Там обязательно что-то баронское должно быть.

Про маяк я уже тебе раньше говорил, плюс ещё какая-то усадьба должна быть где-то на мысу или где-то там рядом, про которую нам Советник в своё время все уши прожужжал, а мы так ни разу там и не побывали. Потом посмотри ещё, куда это там, на берегу моря идут остатки акведука. Да и вообще, поныряй по округе. Пора, давно пора было это сделать.

Так что, день на подготовку и вперёд. Весна уже, не так холодно как ещё месяц назад. Так что, даже если придётся заночевать в поле, не замёрзнете.

— Когда это мы мёрзли, — удивлённо уставился на него Димон. От удивления он даже замер у койки, прекратив её застилать.

— Можешь заодно и местечко там, где-нибудь на бережку для всех нас присмотреть, куда летом будем ездить купаться. А то здешнее болото со здоровущими комарами кровососами и сероводородной вонью, мне что-то совсем не нравится.

— А ты здесь видел этих кровососов?

— Не видел, но слышал. Мне хватило. Знаешь, как говорят: "Умный учится на ошибках чужих, а дурак на своих".

— Ну-ну, — хмыкнул Димон, бросив на Сидора взгляд с откровенной издёвкой. — Одно можно сказать точно. К тебе эта поговорка точно относится. Только вот в какой части — это вопрос, — и издевательски расхохотался. Подойдя к печке, он налил себе большую кружку оставшейся с вечера крепкой заварки. — О, — поморщился он от горечи. — Чифирец, с утреца, самое то. Мозг выносит на раз.

— Ха-ха-ха, — сердито передразнил смеющегося Димона Сидор. — Очень смешно.

Ладно, шутки в сторону, — уже без тени улыбки проговорил он. — Давай помотайся вдоль побережья, а я в это время прокачусь вдоль Мутной в глубь материка, до истоков. Проверю кое-какие появившиеся у меня соображения. Больно уж мне не нравится в реке Мутной то, что она мутная.

— А какая она, по-твоему, должна ещё быть? — неподдельно изумился Димон. — Серо-буро-малиновая чистая и прозрачная? — с любопытством, как на какое-то чудо, если не выразиться грубее, Димон глянул на Сидора. — Ну-ну, покатайся, — согласился он. — Чем бы дитятко не тешилось, лишь бы не плакало. Только Вана с собой захвати. А то он что-то последнее время сам не свой, тоже в хандру впал с этими твоими раскопками. Видать тоже чувствует, что дело наше тухлое.

— Я и сам вижу, что всех уже достала эта копка, — согласно кивнул Сидор, устало зевая. — Так что заберу я и его, и половину его ящеров с собой. И им развлечение, и мне спокойнее. А то что-то последнее время в округе стали местные разбойнички пошаливать.

— А ты здесь тогда останешься, на хозяйстве, — снова зевнул он. — Чтоб трактирчик наш был под присмотром и нас за время нашего отсутствия отсюда не выселили. Да и вообще….

— Что? — ахнул Димон, неверяще глядя на Сидора. — Я!? Остаться?! Ну, ты и гад, Сидор! А обследование окрестностей? Кто этим будет заниматься? Пушкин?

— Ты. Тоже ты. Набегами. День вдоль моря прокатился, вечером вернулся обратно, проверил, как здесь идут дела и не собирается ли кто-нибудь нас отсюда выселять. Отчёт по выявленному памятнику архитектуры написал, на учёт поставил, пока не забыл, и на следующий день по новой, туда и обратно. И бди! Бди за местными, а то они мне тут совсем не нравятся. Пиратское прошлое из каждого так и прёт.

А ты чё думал, всё так просто? — Сидор невесело усмехнулся, глядя на совсем расстроившегося Димона, — Увидел что-то интересное, отметился и дальше побежал? Не-е-е-т, дорогой. Всё что нашёл надо сразу фиксировать, обследовать и наносить на бумагу, или на папирус. Чтобы потом уже предметно предъявлять на что-либо интересное свои законные права.

— Понятно, контроль и учёт, прежде всего, — уныло кивнул Димон.

— Ну да, — согласился Сидор. — Потом мы ещё раз десять всё по новой уточним и перепишем, но предварительно планы надо бы набросать. Если встретил развалины — планчик местности составь, кроки, обмеры участка сделать надо и планчик, планчик обязательно, поэтажный по всем строениям.

Ты что думал Димон, за неделю управиться? Не-е-е-т. Ты только возле города крутиться будешь два месяца, если список Советника не врёт.

— А купаться? — растерялся от напора Сидора Димон. — Сам же просил место на берегу моря присмотреть.

— А это так, между делом, — отмахнулся Сидор.

— А на Мутную, ты сам, сколько времени себе положил? — подозрительно прищурился Димон.

— Ну, — задумался Сидор. — Думаю, пару недель дорога до верховий у меня точно займёт. Здесь реки короткие, степные. Плюс пару недель обратно. Месяц на всё про всё, не меньше.

— Во-о-т, — расплылся в довольной ухмылке Димон. — Меня месяц не будет и тебя месяц не будет, тогда здесь на хозяйстве оставляем Ваньку. Пусть пашет. Не фиг. Он ящер, ему положено. Они тут все такие, трудоголики.

— Кому что положено? — раздался от двери знакомый голос. — Кто тут трудоголики?

— Бли-и-ин, как ты не вовремя, зубатая твоя морда, — расстроился Димон, глядя на входящего в комнату ящера.

— Ты чё дрожишь, ящерица? — недовольно проворчал Димон, глядя на странно неловкого с утра ящера. — Весна пришла, а ты всё никак не согреешься? Двигай ближе к печке, а то ещё окочуришься, не над кем издеваться будет. А это непорядок, — преувеличенно заботливо поторопил ящера Димон.

— Проходи, проходи, Ванька, сидай ближе к печке. Не слушай этого фигляра. А то на тебе, я смотрю от холода лица нет, одна морда, — кивнул и Сидор. — Вовремя ты. Мы тут с Димоном как раз решаем, кто остаётся на хозяйстве, пока я буду обследовать Мутную, а он побережье.

— Я остаюсь, — качнул головой Ван. — А вы езжайте куда собрались.

— Иди ты? — изумлённо уставились на него оба.

— Чего так? — расплылся в довольной ухмылке Димон. — Никак у тебя тут новая пассия нарисовалась? Видел-видел, как тут намедни вокруг тебя одна такая из себя вся фигуристая ящерка круги нарезала. Аж мне на миг завидно стало.

— Извращенец, — сердито покосился на него ящер. — Завидно ему стало, зоофилу. Нет, тут, другое дело. Я, собственно потому и зашёл, — повернулся он к Сидору. — Надо обсудить одно дело, как раз касаемо нашей расы. Вы оба главы ящеровых кланов, вас обоих это напрямую касается.

— Вот уж хрен тебе по всей твоей зубатой морде, — с лица Димона мгновенно пропало любое подобие улыбки. — Без меня. Вот это, точно без меня. Один раз я глупость совершил, повёлся у вас двоих на поводу, и этого мне хватило. До сих пор не расхлебал. Куча головной боли, постоянно чувствую себя дурак дураком и ладно бы был бы какой-то прибыток. Нет, как раз прибытка-то ноль.

А мы, позволь тебе напомнить, с самого начала договорились, что я в ваши ящеровы дела не суюсь. Ни вы в мои, ни я в ваши. Раз прибыли с вас нет, вот и отвали. Решай сам. Или вот с Сидором. Ему заняться нечем, вот он и не прочь с вами возиться. А я самоустраняюсь. Все дела по ящерам — без меня. Давайте придерживаться наших прежних договорённостей. Вы сами по себе, я сам по себе. А с Сидором ты решай как хош, но отдельно, без меня. Всё, я ушёл.

Резко набросив на плечи куртку, Димон сердито бросил на прощанье, открывая входную дверь.

— Совет на прощанье. Вы со своими клановыми проблемами поступайте по методу Данилы-мастера — немного поднатужился… и ага. Глядишь, чего и выйдет. Типа — каменный цветок.

Значит, завтра, — бросил он взгляд на Сидора. — И чтоб мне без изменений, как ты это любишь. Занимайся тут со своими любимыми ящерами, а я пошёл завтрашний выезд готовить. Завтра уже скоро, а у меня ещё конь не валялся.

Завтра на рассвете выходим, — ткнул он на прощанье указательным пальцем в сторону Сидора. — Не забудь.

После ухода Димона в комнате какое-то время стояла неловкая тишина, нарушаемая лишь негромким шелестом постреливающих в печурке догорающих дров.

— Надо будет для печей уголёк каменный из-за гор подвести, — негромко проговорил ящер, кивая на печку, — дров не напасёшься. Весь сухостой в черте города вдоль русла Мутной и за городом уже свели, за живое дерево взялись. Что бобры зимой жрать будут?

— Тебе не всё равно, что будут жрать какие-то бобры? Откочуют, — с усмешкой посмотрел на него Сидор. — А на Димона не обижайся. Он сказал то, что и я давно хотел вам сказать, да всё случая как-то не выпадало. Будем считать, что сейчас как раз выпал.

Вы, ребята действительно охамели. Особенно в последнее время. Лично с тобой Ван, как и с теми, кто пошёл с тобой на юг, дело иметь можно, вы вполне вменяемые и не такие как те, что остались в городе. Но сколько вас таких вменяемых? Сотня, две, три?

— Четыре, те, кто верен раз данному слову.

— Четыре, — криво усмехнулся Сидор. — Из нескольких тысяч, что были вначале.

Остальные же делают лишь то, что вам самим выгодно.

Но это бы ладно. Но вы проценты положенные не платите. Ни мне, ни Димону, как главам кланов, ни даже Машке. Как-то так постоянно всё высчитываете, с каким-то таким хитрым вывертом, что каждый раз и платить то вроде бы как не с чего. Постоянно расходы превышают доходы. По крайней мере, я уже забыл, когда в последний раз получал от вас положенное содержание как глава клана. Всё потом, да как-нибудь, да когда будут деньги. А сейчас нет денег, и отвали. Так что всплеск Димона имеет причины. Вы последнее время совсем охамели. Так нельзя.

Но этот разговор долгий и сейчас неуместный. Поэтому, давай сосредоточимся на том, зачем ты пришёл. Выкладывай. Что у тебя опять стряслось? На тебе лица нет, — Сидор помолчал и неохотно добавил, — одна морда.

Помявшись какое-то время, ящер невозмутимо начал, словно до того не слышал о чём тут только что говорили:

— На меня вышли местные работорговцы, предложили купить специалистов ящеров для строительных работ по восстановлению твоего замка.

— И? — Сидор поторопил замолчавшего что-то ящера.

— Предлагают много и дёшево.

— Много, это сколько? Дёшево — это насколько? Дёшево — хорошо не бывает, сам знать должен. Поэтому, давай детали. А то они могут набрать по сусекам не пойми кого, и выдать нам за специалистов. Мы и вляпаемся в дерьмо со всего маха.

— Для начала предложили четыреста пятьдесят голов за четыре с половиной тысячи золотых. Но брать надо оптом, сразу и всех, — ящер ненадолго замолчал. — Десятка за голову это очень дёшево. Если там действительно есть хотя бы половина специалистов строительных профессий, то за такое роскошное предложение надо хвататься руками и зубами.

Обычно какой-нибудь каменщик или штукатур в розницу стоит не меньше сотни за голову, а если берёшь сразу большую партию, оптом, начиная счёт от сотни, то можно сильно скостить и взять по сороковнику. Даже по тридцатке таких можно взять. Если хотя бы есть мелкий опт, повторяю.

А тут четыре с половиной сотни и по десятке. Очень дёшево.

Объясняют дешевизну тем, что раз мы сразу возьмём четыре с половиной сотни, раз нам надо много рабов, и раз мы готовы много брать ещё, то и они со своей стороны готовы к серьёзным уступкам. И это вроде бы как пробный шар.

Первая партия в четыреста пятьдесят душ уже находится в рабских бараках в Заречном и на неё можно посмотреть хоть счас.

И если с продажей первой партии всё пройдёт хорошо, если обе стороны всё устроит, тут же привезут столько, сколько мы закажем. Триста, так триста, четыреста, так четыреста, тысячу, так тысячу. Ограничений с их стороны никаких. И соответственно, раз много берём — то и цена низкая. Со всех сторон всем хорошо.

— Ну да, им хорошо, а вот нам — не очень, — хмыкнул Сидор. — С их стороны ограничений нет, а с нашей полно. И самое главное, купив рабов, мы автоматически превращаемся в пособников работорговцев, и по возвращению домой нам тут же отрубают голову. Или повесят, это уж как повезёт.

И меня, и тебя, и весь наш отряд, — ткнул он в сторону Вана указательным пальцем. — Казнят всех причастных. Тогда вопрос на засыпку. Тебе что, жить надоело? Или ты думаешь, что наши парни кроткие овечки и будут спокойно смотреть, как мы тут связались с работорговцами и подставили их шеи под петлю? Думаешь, они первым делом нам самим шеи не свернут, чтобы спасти свою?

— Жить мне не надоело, потому и пришёл. Потому как ты как-то говорил, что у тебя появилась какая-то идея, как подобного избежать, — резко развернулся к нему Ван.

— Говорил, — поморщился Сидор. — Но идея ещё во многом сырая. Но, если уж так тебя припёрло, то в двух словах слушай.

Шаг первый. Или ты, или я, или кто другой, Димон например, выкупает рабов. Шаг второй. Тут же на месте отпускаем выкупленных рабов на все четыре стороны, то бишь на волю. Шаг третий. С уже отпущенными на волю особями, людьми ли, ящерами ли, тут же на месте заключаем контракт на возмещение убытков, понесённых компанией на выкуп данной особи из рабства. Контракт заключается сроком на десять лет и там определена не выкупная сумма, а место, сроки и объект работ: место работы — здесь в Солёном Плёсе на восстановлении замка и всего здешнего хозяйства, срок — десять лет. Ну и условия содержания, порядок отработки, зарплата и всё такое прочее. Всё-всё-всё.

Всё по честному. За честный труд — честная оплата. Но что для нас самое главное — люди у нас работают сво-бод-ны-е, — по слогам тихо повторил он. — И всех купленных рабов мы перед тем ос-во-бо-ди-ли. И никто к нам никаких претензий по поддержке работорговли и использованию труда рабов в личных целях предъявить не сможет. Даже наоборот. Мы делаем благое дело. Мы освобождаем людей, делаем их свободными. Мы вообще — белые и пушистые.

Вот, где-то так. И всему этому есть документальное подтверждение. И показываешь все надлежащим образом оформленные документы: один на покупку, другой на освобождение, а третий — договор найма свободного человека на свободный труд, контракт то есть.

Согласен — вперёд. Не согласен — расстаёмся. И так с каждым индивидуально.

Вот и всё.

— Зачем тебе столько бумаг? — растерялся Ван.

— Зачем? Затем, что если выкупленный тобою товарищ от тебя всё-таки сбежит, не согласный пахать на тебя такой срок, то на руках у тебя будут документально подтверждённые свидетельства. Что, во-первых, на тебя работает действительно свободный человек по договору найма, и к работорговле ты не имеешь никакого отношения, а, во-вторых, что данная беглая особь не отработала оговоренный в контракте срок, им же самим и подписанный. И в соответствии со всеми законами, данная особь должна быть поймана и препровождена к месту отработки, со всеми вытекающими из факта побега штрафными санкциями.

И он не раб, а этот, как его — твой должник.

— А если он не согласен, и получив свободу, сразу пошлёт тебя куда подальше.

— А вот это — самый тонкий момент, — недовольно поморщился Сидор. — Самый, можно сказать, непроработанный. Вкратце, не согласен — тут же камень на шею и в воду.

— Сам придумал?

— Сам.

— Оно и видно, — буркнул Ван.

— Что не так?

— Всё.

— Самое главное. Ты на фиг никому не сдался с восстановлением своего замка. И твоя угроза с камнем на шею сработает против тебя. На словах согласятся, но как только ты освободишь первую партию бывших рабов, они тут же от тебя дружно побегут. Никто работать на тебя не станет. Если только считанные единицы, которым действительно податься некуда. Да и то недолго, пока не накопят достаточно средств, чтобы свалить из города при первом удобном случае. И ты опять возвращаешься к тому же с чего и начали — некому будет работать.

— Только ты уже будешь без денег, которые просто выкинешь на ветер. Благородно, конечно освобождать людей от рабства, только вот нам-то с того каков прибыток? Ответ — никакого.

— Не вижу проблем, — пожал Сидор плечами. — Организовываем ГУЛАГ.

— Охрана, вышки, пулемёты. Обязательно колючую проволоку поверх столбов внешнего ограждения пустить и сирену заиметь на случай побега.

И назовём всё это хозяйство — СЛОН — Солёный Лагерь Особого Назначения. И имеем уже не рабский труд, а всего лишь труд заключённых, отрабатывающих контракт.

Зк Васильев, Петров зк…, — негромко гнусавя себе под нос, хрипло пропел Сидор.

И охраняем не рабочих от побега, а свой дом от нападения. И правило простое здешнего общежития. Без письменного разрешения в город никого не впускать, никого не выпускать.

Все нужды удовлетворять из лагерных ларьков. Продукты, вещи, вино, табак и всё остальное, что необходимо любому мыслящему существу для нормальной жизни, будем предоставлять по своим, лагерным ценам. Ещё и заработаем на этом.

— Чувствуется, у тебя был опыт в подобном деле, — ящер уже более заинтересованно глядел на Сидора.

— Книжки умные в своё время читал. Разные, — глухо проговорил Сидор, мрачно уставившись на Вана. — Это, так сказать, примеры из исторического опыта моей Родины.

Только пока всё не устаканится, придётся именно твоим ящерам поработать охранниками. Делать из своих егерей вертухаев я не желаю, да и сами парни вряд ли загорятся подобным желанием. Так что, пусть бывшие рабы сами себя охраняют. Системой доносов друг на друга или ещё как. Надо будет нам всем хорошенько подумать над этим. Пусть внутренний периметр будет твоя задача — обеспечить охрану лагеря наших рабочих, чтобы не разбежались. А уж защитить их с внешней стороны, чтоб к нам никто из местных не пролез, это будем моя задача.

— Ну что ж, — развёл лапы в стороны ящер. — Согласен. Не хочешь своих на охране задействовать, поставлю свой молодняк. Мне не трудно. Даже интересно попробовать их в новом качестве. К тому ж, у нас нет тех моральных терзаний, что у вас у людей.

И всё равно мы возвращаемся к началу. Что делать если освобождённый откажется работать на нас? Многие, особенно из первой партии не поверят в серьёзность твоей угрозы и откажутся заключать контракт. Наверняка найдётся кто-то, пусть даже какой-то дурак, кто захочет проверить тебя на вшивость. Как с такими поступать?

— Как и сказал, камень на шею и в воду.

— Опиши. Как ты реально себе это представляешь? Кто, как, где? Поимённо. Вася, Петя, Дима берёт, держит, вяжет, толкает…. Опиши весь процесс с начала и до конца.

Сидор надолго задумался, периодически мрачно поглядывая на ящера.

— Да, не очень выходит, — совсем уж мрачно проворчал он. — Никто из наших возиться с этим не будет. И никому не прикажешь, пошлют. Может, твои?

— Мои, как и твои, тоже пошлют. Палачом работать нет желающих.

— Выход вижу тогда в следующем. Берём две палубные морские баржи и предлагаем всё тот же выбор. Тех, кто согласен и кто не согласен загоняем в трюмы. Согласен — направо, не согласен — налево. Потом согласных по заливу доставляем к замку, а несогласным — забиваем гвоздями крышку люка, вывозим в море и топим.

Пойми Ван, мы не можем показать слабость. Здесь слабых не потерпят. А отпуск несогласных на волю все именно как слабость и расценят. И у нас будут проблемы. Большие проблемы! Нас мало и нас тут же попытаются подмять под себя. Придётся снова и снова утверждаться в местной бандитской иерархии. И если сейчас у нас есть какое-то своё определённое место, пусть не самое главное, но всё ж, то после отпуска освобождённых на волю первый же встречный нас тут же попробует на зуб. Оно нам надо?

Да и смысла нет, кого-либо отпускать. Как только местные поймут, что появилась группа людей, за кем нет реальной военной силы — их тут же похолопят обратно. Это неизбежно, порядки здесь такие. Тут нет одиночек.

А на нас свалится ещё и обвинение в неявной, скрытой поддержке работорговли в Поморье. Будь уверен так и будет, можешь не сомневаться. Так уже было, когда ещё с мастером-каретником нас пытались в чём-то подобном обвинить. Еле отбрехались тогда.

Поэтому, выбора у нас нет.

— А деньги, какие ты им готов предложить?

— Ну-у-у, скажем, по пол золотого в месяц. Не на уровне местных зарплат, конечно, но вполне достойные деньги. К тому же обеспечим инструментом, рабочей одеждой и всё такое.

Честно изложим все условия найма и перспективы. Что там, на воле их ничего хорошего не ждёт, а у нас они будут пусть и не как сыр в масле кататься, но будут иметь вполне достойное житьё, питание и прочее. И чёткие перспективы в конце. Десять лет не такой уж и большой срок, особенно для того, кто попал в пожизненное рабство. И человек ли, ящер ли, сознательно сделает свой свободный выбор свободного человека.

Так что, если хотим долгой и спокойной жизни и нормальной работы, а не вечных разборок, у кого яйца круче, то выбора у нас нет — несогласного в трюм и в воду.

— С чем-то не согласен? Предложи своё.

— Предложил бы, кабы оно было.

— Судя по твоей кислой физиономии, я тебя так и не убедил. В чём проблема?

— Проблем несколько.

— Первая. При такой постановке вопроса согласятся все. И ты никогда не узнаешь, кто на самом деле не согласен. А потом в какой-то удобный момент они тебя предадут и попытаются убить, что вернее.

— Не понял. Да и на фига кому-то так рисковать? Да и зачем?

— Затем, что тут сразу всплывает вторая скрытая проблема — ты глава клана ящеров и ты человек. Будь иначе — не было бы проблем. Действительно, погрузить несогласных на баржу и потом утопить в море. Чистое решение.

— Но для очень многих имперских ящеров сочетание человека и Главы клана — недопустимо. Поэтому, проблемы будут.

— Вот с этого момента давай поподробнее, — настороженно прищурил глаза Сидор.

— Думается мне, что не так всё просто с этими рабами, — задумчиво пробормотал Ван. — Думаю, это подстава. Хотя бы по тому, что так много и так дёшево — не бывает. Ну не бывает и всё. Если бы по тридцатке предлагали — я бы ещё поверил, но по десятке? Не верю. Это конкретная замануха. Кто-то торопится от тебя избавиться.

— Ну-ка, ну-ка.

— Не успел ты прибыть в Приморье, как вокруг тебя тут же начались всякие нехорошие телодвижения. Следи за логикой. Зная, что тебе нужны рабочие руки, и ты вот уже три месяца не можешь найти на месте даже простых землекопов за вменяемые деньги, что само по себе очень странно, тебе подсовывают вроде бы как выгодный вариант с рабами. Большая партия за очень низкую цену. Зная отношение на Левобережье к рабам и работорговле, дальнейшее твоё поведение просчитывается на счёт раз.

И твой план найма рабочих из рабов полностью ложится в их план, каким бы умным ты сам себя бы не считал. Ты покупаешь рабов и, естественно, тут же освобождаешь купленных тобою рабов, в надежде, что они согласятся на тебя работать. Потому как сразу же после освобождения с работой в этом городе проблема, нет её. А вот ты готов предложить им нормальные деньги за их труд. Честные деньги за честный труд. Как красиво. Но вместо этого ты тут же получаешь проблему.

— Что за проблема?

Проблема в том, что все освобождённые тобою рабы — ящеры, и они получают свободу из рук человека. Короче, они тут же бросают тебе вызов на дуэль. Все как один. И тебе придётся драться на дуэлях до тех пор, пока ты их всех не убьёшь. Или, что вернее, пока они не убьют тебя, зная твои убогие умения обращаться с холодным оружием. Стрелок ты хороший, а на саблях дерёшься как младенец. Тебя убьёт первый же ветеран легионер в первые же две минуты боя.

— Угу, — усмехнулся Сидор, — размечтался.

— Не убьёт первый, убьёт второй или третий, или четвёртый. Хоть один из четырёхсот пятидесяти да обязательно тебя убьёт. На этом, я думаю, и построен весь их расчёт.

Кто-то очень серьёзный, крайне серьёзно настроен тебя убить. Не так, так эдак. И чтобы ты никак не вышел на заказчика.

Ты что, этого не понимаешь? Мы всего лишь несколько месяцев здесь, а кто-то уже составил и осуществил план по твоему устранению. Радуйся, сколь к тебе повышенное внимание.

— Однако не слышал раньше, чтоб меж вашего брата практиковались дуэли.

— Теперь услышал. Да ты вообще много ещё про нас не знаешь.

— Прав Димон. Нельзя с вами по-хорошему, — задумчиво проговорил Сидор, покосившись на Вана. — Тогда будем по-плохому. Первому кто вякнет о дуэли — пуля в лоб.

Никаких дуэлей. Всех купленных ящеров сразу загоняем в бараки за колючую проволоку, по углам ставим пулемётные вышки, чтоб не сбежали, и рвом обкопать. Место работ также обносим колючей проволокой и под охраной гоняем туда трудников на работы. Все работы исключительно за колючим периметром. И так все десять лет.

— А если серьёзно, — поморщился Ван. — Что делать?

— И ты туда же, друг Чернышевский. Что делать — сухари сушить, — задумчиво буркнул Сидор. — Не вижу проблем. Как только кто-то дёргается в мою сторону, в любой форме, в любом виде, я его убиваю. Без всякой дуэли, без всяких правил. И запомни, это не моя проблема, это проблема моей охраны.

Пойми, Ван. Я не собираюсь ни с кем сражаться, ни в каких дуэлях участвовать, и кому-либо чего-либо доказывать. Поэтому, косой взгляд в мою сторону — и он труп. Как я стреляю, ты знаешь. Как стреляют парни из нашей охраны, ты также знаешь прекрасно. И я не собираюсь рисковать собственной шкурой из-за ваших бредней и каких-то там внутренних правил.

— Не получится, — мотнул башкой ящер. — Ты номинальный глава клана ящеров, они свободные ящеры и любой из них имеет право бросить тебе вызов, и ты должен этот вызов принять. Иначе сами члены твоего клана должны будут тебя убить, как опозорившего честь клана.

— Хренасе, — задумчиво хмыкнул Сидор. — А как тогда насчёт нашей прежней договорённости не лезть в дела друг друга и никому ничего не навязывать? Я не лезу в ваши дела, а вы не лезете в мои, вместе мы делаем одно дело, пытаемся выжить в этом неласковом мире. Кто пытается нас убить — наши враги. Твои враги — мои враги, мои враги — твои враги. Как быть с этим?

— Уж эти рабы точно такой клятвы тебе не давали, — невозмутимо отозвался ящер. — Так что с них взятки гладки. Как только ты их освобождаешь, они выстроятся в очередь с намерением тебя убить.

— Нет проблем, — равнодушно пожал Сидор плечами. — Тогда никого не освобождаем и вообще с рабами не связываемся. Пусть везут их обратно.

— Самое простое решение — не всегда самое верное, — поморщился ящер. — Нам нужны рабочие, а кого-либо другого вместо этих, я здесь вообще не вижу. Может, всё ж попробуем предварительно поговорить? Может, рискнём?

— Пробуй, — столь же равнодушно пожал Сидор плечами. — Хочешь — возись, не хочешь — не возить. Ты вольный человек, можешь делать что хочешь. Меня это больше не интересует. Всё что я хотел, я тебе уже сказал. Косой взгляд, попытка нападения — пуля в лоб. И никаких дуэлей. И больше ни меня, ни Димона ничего не интересует.

Попытайся почётче донести этот конкретный момент до своих ящеров, пока нас не будет. И главное объясни своим, что никто с ними церемониться не намерен. Постарайся внушить самым непримиримым, что церемониться ни с кем мы не намерены. У нас на свою жизнь свои планы, и приносить их в жертву вашим замшелым догмам мы не будем. Ни я, ни Димон, ни отсутствующая здесь Машка, тоже назначенный вами клановый вождь, ни в малейшей степени толерантностью не страдаем. Не понимают русского языка, поймут, хлебнув морской водички вволю. Так всем и передай. Игры в одни ворота не получится.

Надо будет казнить всех, казним всех. И ничто меня не остановит. Уж в этом, поверь мне, никто с твоими рабами церемониться не будет, какими бы они ни были в прошлом прекрасными специалистами. Угроза жизни есть угроза жизни. Ответные санкции будут самыми жестокими.

— Всё? Проблема решена?

— Ну-у-у-у, — замялся ящер. — Если ТАК подходить к решению этой проблемы, то, думаю, проблема решаема. Во всяком случае, есть надежда на то.

Ненадолго задумавшись, Ван пожал плечами.

— Ты знаешь, Сидор, мне идея твоя даже нравится. Почему бы нет. Что мы теряем? В худшем случае четыре с половиной тысячи золотых. Жаль, конечно, но попробовать стоит. Может кто-то из них окажется вменяемым. Согласен? — вопросительно глянул он на Сидора.

— Согласен, — скупо улыбнулся Сидор. — Хрен с тобой. Раз ты так радеешь за своих, тебе тогда с ними и возиться. Так что это правильно, что ты тут остаёшься.

Вот только выкупать мы никого сейчас не будем. Решим по итогам экспедиции в верховья Мутной. Может эта проблема вообще отпадёт.

— Не понял, — мотнул башкой ящер.

— Всё просто. Будет у нас понимание того, как мы разбираемся с наносами в заливе, тогда покупаем рабов со всеми последующими заморочками, как только что говорили. Не будет чёткого понимания — никого мы не покупаем и ни с какими рабами не связываемся. Потому как нафиг нам эта головная боль не нужна.

— И тогда ты сам-сам-сам. Хочешь — выкупай, хочешь — не выкупай. Мы к твоим делам отношения не имеем. Это — чисто твоё. А мы с Димоном этот вопрос снимем с повестки дня вообще, за полной ненадобностью. Такая постановка вопроса тебя устроит?

— По возвращению? — ещё более хмуро глянул на него Ван.

— Через месяц.

— Годится, — тяжело вздохнул Ван. — Не очень здорово, но…. Возвращайся и будем решать.

— Значит, решили, — согласно кивнул головой Сидор.

Со вздохом поднявшись, ящер направился к двери.

— Стой! На всякий случай. Сколько тебе надо времени на подготовку ГУЛАГА: столбы, колючка, бараки?

Ван замер возле входной двери, обдумывая вопрос.

— Шевели извилинами, — поторопил его мыслительный процесс Сидор.

— День, два, минимум.

— Вот и хорошо, за месяц пока нас с Димоном не будет, успеешь место подготовить. Так хозяевам рабов и скажешь. Через месяц вернёмся к этому вопросу. Согласны — работаем. Нет, пошли на фиг.

Вроде всё, — пожал Сидор плечами.

— Всё, так всё, — согласно кивнул ящер. Взявшись уже за ручку входной двери, Ван застыл у порога.

— Месяц? — вопросительно глянул он на Сидора.

— Месяц, — согласно кивнул тот. — А Димона я, пожалуй, тоже возьму с собой. К верховьям Мутной вдвоём прокатимся, поностальгируем. Побережье подождёт. Ибо — не фиг. Надоело одному везде мотаться. Надоело!

— А побережье? С ним как? — понимающе ухмыльнулся Ван.

— Да провались оно.