Стадо, в котором коровы пробили бок Яшиной Рогуле, гонял на пастбище глухой Пепа. Ему нужно было кричать в самое ухо, чтобы он хоть что-нибудь услышал. Может, и Рогуле досталось оттого, что Пепа не слышал, как ее бодали другие коровы.

Пепу считали чудаковатым. Одни говорили, что он стал придурковатым оттого, что много учился, другие рассказывали, что еще в гражданскую войну ему разбили голову белополяки. С того времени он и стал слабоумным. Но ничего определенного никто не знал.

Пепа был высокий, худой и в самую холодную пору года ходил без шапки. Он всегда виновато улыбался и что-то бормотал себе под нос. Рыжий Алеша никогда не пропускал случая посмеяться над ним. Как только на улице показывалась долговязая, сгорбленная фигура пастуха, Тарабан командовал:

- Пепа, станцуй!

И Пепа, неуклюже выбрасывая ноги, танцевал. Он исполнял любое Алешино желание, если это было в его силах. Пепа мог есть землю, мог лечь лицом в грязь, мог вот так странно пританцовывать. У Яши всегда подступал к горлу какой-то соленый комок, когда он видел, как издевается Тарабан над этим немолодым уже человеком. А рыжий Алеша был, видно, очень доволен, что взрослый Пепа так его слушается.

У Рогули снова распух бок, и Яша погнал ее на пастбище. Только сейчас он гонял корову вместе с Пепой. Ему нужно было присматривать, чтобы Рогулю опять не зацепила какая-нибудь бодливая корова. Теперь Яша был рад, что отвязался от Тарабана. В последнее время он уже реже заглядывал к нему и не очень радовался, если даже Алеша его за что-нибудь хвалил. А сейчас появилась хорошая причина совсем не ходить к рыжему Алеше.

Поведение Пепы с первого же дня поразило Яшу. Он не стремился прилечь, как это делали другие пастухи, подложив свитку под бок, а бродил, согнувшись, по лесу и что то искал. Яша заметил: Пепа время от времени рвет и прячет в котомку какую-то траву. Потом он связывает эту траву в пучки.

- Зачем тебе трава? - закричал Яша в самое ухо пастуха.

- Лекарство,- улыбаясь, отвечал Пепа.- Лекарство…

Еще через несколько дней Яша выяснил, что Пепа совсем не дурной. Мальчик просто ради любопытства спросил его, сколько будет сто на сто.

- Десять тысяч,- спокойно ответил пастух.

Тогда Яша попросил умножить триста двадцать

четыре на семьдесят три. Пепа умножил мгновенно. У него не было карандаша и бумаги. Он мог складывать, отнимать, умножать и делить любые цифры в уме. Яша даже испугался. Казалось, в памяти Пепы заранее были записаны ответы на все его вопросы.

С этого дня Яша стал смотреть на пастуха совсем по-иному. Он только не понимал, почему Пепа так легко разрешает Тарабану издеваться над собой.

- Хочешь, я покажу тебе ужа,- улыбаясь, предложил однажды Пепа.

- Зачем мне уж? - Яша даже вздрогнул.

- Не бойся, он не укусит…

Пепа присел над вывороченным бурей деревом и вытащил оттуда толстого, похожего на канат, ужа. Он извивался у него в руках, как только мог, но не кусал. Пастух делал с ужом что хотел, вплоть до того, что связывал его в узел, но уж только тихонько шипел. Яша не знал, что думать про Пепу. Дома он все рассказал матери.

- Он, сынок, колдун, с нечистой силой знается,- сказала мать.- Не связывайся ты с ним.

Но Яша не верил, что Пепа колдун. В школе говорили, что никакой нечистой силы нет на свете. Нет ни бога, ни черта, есть только одна природа. А Пепа вообще не был похож на колдуна. Он был тихий, спокойный и никому не причинял зла.

Яша заметил, что все живое любит пастуха. От него не удирала ни одна корова, на него не лаяла самая злая собака. Животные как-то чувствовали, что к ним подходит человек с чистой, открытой душой.

Когда Яша пас свою Рогулю вместе Пепой, он совсем забывал про Тарабана.

Алеша становился для хлопца каким-то маленьким, незаметным. Что умел Тарабан? Только кричать на всех и драться. Пепа же открыл Яше новый и интересный мир.

Каждый день пастух показывал мальчику птичьи гнезда. Он умел их отыскивать по каким-то невидимым, неуловимым приметам.

- Здесь живет жаворонок,- сказал Пепа, когда они гнали стадо через вспаханное под пар поле. Яша целый час кружил по участку, ощупал, кажется, каждый камешек и ничего не нашел. Пепа же всего два раза прошел краем полосы и показал Яше вымощенное в самой почве гнездышко, в котором лежало пять сереньких, под цвет земли, яичек.

Второй раз Пепа показал Яше гнездо голубя-туркалика. Сизый голубь выводился в дупле, находящемся где-нибудь на высоком дубе, так что к нему нелегко было добраться. А туркалик, по существу, даже не устраивал себе гнезда. На сплетенных ветвях ольхи он мастерил легкий настил - и гнездо готово. Два белых яйца туркалика были хорошо видны с земли, снизу.

Однажды Яша нашел гнездо сам. Он удивился: среди пяти небольших сереньких яичек лежало одно синеватое в крапинку. Оно было больше остальных яиц. Мальчик долго ломал голову над этим явлением и ни до чего не додумался. Пришлось позвать Пепу.

- Гнездо иволги,- сказал пастух.- А большее яйцо подложила кукушка. Она ленится кормить своих детей сама…

Яше стало стыдно за кукушку. Он считал ее такой доброй и умной птицей. Она умела отгадывать, сколько лет проживет человек на свете, и не хотела кормить собственных детей. Может, и отгадывала кукушка тоже неверно, раз она такая бессовестная птица.

Пасти стадо вместе с Пепой было интересно. Он много знал, но почти всегда молчал и только беспомощно, по-детски улыбался. Яша себя чувствовал сильнее Пепы, и это обижало мальчика. Пепа такой большой, умный, а все его считают глупым, издеваются над ним. Почему он не покажет людям свою силу и ум? Яша несколько раз приставал к пастуху с этим вопросом, но Пепа только улыбался.

- Мне и так хорошо,- говорил он тихим голосом.- Я никого не трогаю, и меня никто не трогает.

Пепа ложился на спину и часами мог смотреть в небо, думая о чем-то своем, совершенно непонятном для Яши.