Начались занятия в школе. Война между Слободкой и Первомайкой прекратилась. Слухи об этой войне все-таки как-то дошли до директора, потому что Тарабана и белобрысого Костю вызывали в учительскую. Неизвестно, о чем беседовали учителя с командующими двух враждующих армий. Только после этой беседы Алеша отдал приказ командирам не трогать первомайцев. По секрету он им пояснил, что надо потерпеть до лета…
Всю осень и зиму слободские хлопцы хвастались своими победами. Это не нравилось первомайцам. Во втором классе, где теперь учился Яша, были мальчишки и с одной и с другой улицы. И когда возникал спор об оценке какой-нибудь военной операции, класс делился на два непримиримых стана. Спорили на всех перерывах, и даже тогда, когда ребята шли из школы домой.
Аркадий Понедельник колебался. Он стоял то за Слободку, то за Первомайку. Все зависело от того, с кем в данный момент Аркадий дружил. Яша, придя в класс, всякий раз допытывался у него:
- Ты теперь чей?
Если Аркадий был в согласии со Слободкой, он протягивал Яше руку. Если же в этот день он примыкал к другому стану, то виновато моргал своими оловянными глазами и отворачивался.
Споры между Слободкой и Первомайкой шли не всегда.
В зимние каникулы произошло событие, которое едва не примирило две эти улицы. Распуская учеников по домам, учителя объявили об утреннике, который должен был состояться на второй день Нового года. Этот утренник был действительно отличным. В самом большом классе стояла елка, а под елкой расхаживал живой дед-мороз. Яша сразу узнал этого деда, потому что им была Лиза из их класса. И хотя Лизе нарисовали усы и прилепили длинную льняную бороду, ее узнали все.
Под елкой плясали и пели первоклассники. Это было не очень интересно. Первоклассники, может, еще и читать не научились, а просто бекали по слогам, а тут пустились в пляс. На них Яша смотрел с пренебрежением.
Потом Лиза разносила подарки. Всем она давала одну конфету в цветной бумажке и три «подушечки». Яше она дала целых две конфеты и четыре «подушечки». Яша покраснел, он боялся, как бы кто-нибудь не увидел, что Лиза дала ему конфет больше, чем другим. Но этого, наверное, никто не видел, потому что объявили начало пьесы.
Яша никогда не видел спектакля, поэтому он скоро и сам забыл о лишних конфетах.
Всех пригласили в другой класс, где был повешен занавес. Занавес скоро раздвинули, и началась пьеса.
Яша сразу узнал всех, кто представлял. Сначала вышел белобрысый Костя с другим мальчиком, который тоже жил на Первомайке. У них, как и у Лизы, были нарисованы усы. Костя играл белогвардейского генерала. Сначала некоторые хихикали, но пьеса была интересной, и они притихли. У Кости на плечах сияли сделанные из серебряной бумаги погоны, а на груди висел самый настоящий царский крест. Костя ни разу не сбился, он говорил как по-писаному.
Скоро Яша совсем забыл, что он сидит в классе и смотрит спектакль. Боясь шевельнуться, следил он за белым генералом, за командиром красных, за смелой красной разведчицей, которая не побоялась пробраться в штаб к самому генералу и подслушивала его приказы.
Почти все артисты, которые играли в пьесе, были с Первомайки. Но Яша теперь об этом не думал. Он хотел только, чтобы красные победили, чтобы освободили из тюрьмы смелую разведчицу, чтобы наши снова отбили у белых город…
Яша не жалел ладоней, когда пьеса кончилась. Белобрысому Косте и другим артистам аплодировали все - и Слободка и Первомайка. Они все-таки здорово представляли. Когда вечером возвращались домой, то разговор шел только о пьесе и первомайском Косте, из которого вышел такой хороший артист. Алеша Тарабан сначала молчал. Но под конец не выдержал:
- Этот ваш Костя просто задавака, а вы все дураки,- сказал он со злостью.- Я вот отлуплю его, так будет знать пьесу. Генерал нашелся… Забыл, как я его гонял…
Все замолчали. Никому не хотелось перечить рыжему Алеше, хотя его угроза была совсем нелепой. Война, которую вели летом,- это одно, а пьеса - совсем другое. Да и сам же Алеша приказал не трогать первомайцев.
Настроение у Слободки было испорчено. Испортил его сам Тарабан, которого пока еще все слушали. Половину дороги ребята молчали. Это молчание совсем вывело Алешу из равновесия.
- Бегите, целуйтесь со своим Костей! - закричал он на всю улицу.- Мне на вас наплевать. Только посмотрю, как вы летом покупаетесь. Эти первомайцы и близко вас не подпустят к прудку.
Тарабан отделился от всех и зашагал прочь. Никто его не окликнул, никто не побежал следом. Ребята стояли растерянные и не знали, что делать.
- Пошел и пускай идет,- сказал Змитрок Колошкан.- Слишком нос задрал, слова не скажи при нем. Война - это одно, а пьеса - совсем другое. Да никто и не собирается бежать за Костей…
Назавтра Тарабан первым подошел к ребятам. О Косте он больше не вспоминал, и все вздохнули с облегчением. Все-таки не стоило ссориться между собой тем, кто живет на одной улице.
Через неделю начались занятия, и все пошло прежним ходом. Граница, которая разделяла классы, все-таки осталась. Слободка не собиралась сдавать завоеванных позиций, несмотря на то, что первомайцы со своим Костей выступали в пьесе.
Однажды в класс, где учился Яша, зашла пионервожатая Таня Цирюльникова. Она сказала, что всем, кто теперь учится во втором классе, нужно готовиться к вступлению в пионеры. Она еще сказала, что в пионеры сначала примут тех, кто хорошо учится и у кого хорошее поведение. Перед всем классом Таня Цирюльникова заявила, что скорее всех в пионеры примут Яшу и Лизу.
С этого дня Таня Цирюльникова стала часто заходить во второй класс. Она хотела организовать здесь танцевальный кружок. Но записываться в такой кружок мальчики отказались. В него вошли одни девочки. Ребята сказали пионервожатой, что они согласны только участвовать в пьесах про войну. Тогда Таня решила вдобавок к танцевальному организовать и драматический кружок. В этот кружок записались все ребята со Слободки и Первомайки, которые учились во втором классе. На репетицию нужно было оставаться каждую субботу после занятий.
Но пьесу Таня Цирюльникова подобрала неинтересную. Там показывалось, как немецкие рабочие борются с фашистами. Никакой войны не было. Нужно было только маршировать по сцене с красным флагом, петь песни и кричать «Рот фронт!», и под конец сами фашисты убегали. Самая скучная роль досталась Яше. Ему перед занавесом надлежало выйти на сцену и рассыпать листовки.
Ребята все же не вешали носа. Они надеялись, что после этой неинтересной пьесы Таня Цирюльникова найдет хорошую. Поэтому они и оставались на репетиции. Но и эту неудачную пьесу на сцене не поставили. Однажды вечером все пришли на репетицию, а пионервожатой не оказалось. Таню ждали чуть ли не целый час, а она все не приходила. Тогда Яша и еще один ученик с Первомайской улицы пошли ее встречать. Они увидели пионервожатую на школьном огороде. Она целовалась под березой с высоким парнем. Таня не только целовалась, она еще почему-то и плакала…
Эту новость Яша с первомайцем мигом принесли в класс, где их ждали остальные артисты. Смотреть, как целуется пионервожатая, ходили по очереди все мальчики. В тот вечер Таня Цирюльникова на репетицию не явилась. А ребята единодушно решили, что связываться с пионервожатой, которая целуется да еще и рюмзает, просто не стоит. На репетиции больше никто не приходил, и драматический кружок распался.