До поры до времени в жизни оперативного работника В. все складывалось вполне успешно. Пока его не завербовали криминальные структуры.

Осужденный B. – У нас была благополучная семья. Мать, отец, четверо детей. Мать родом из города Находки, отец – из Узбекистана. Когда я родился, наша семья жила в Дагестанской АССР. Я был четвертым ребенком в семье. Впоследствии мы, все четверо, получили высшее образование. В частности, я закончил московский юрфак.– Юрфак МГУ?– Нет, не МГУ. Но в Москве есть одно учебное спецзаведение, которое я закончил. После этого меня приняли на работу в органы, где я проработал с 1987 года по 1997-й.– В какой должности?– Экспертом работал. Опером работал. Потом опять экспертом работал. Последнее назначение было – это Якутия. С 1995 года по 1997-й. И в 1997 году уволился. Преступление я совершил в то время, когда уже не работал в органах.– А почему уволился?– Не хватало. Не устраивало. Трудное время было. Ну, не выдержал… Потребности семейные были. Двое детей. Потребности большие… Жил самостоятельно, без родителей. Как раз в трудный период связался с криминалом.– Как это происходит: криминал вербует бывших сотрудников или сами бывшие сотрудники ищут выход на криминал?– Грубо говоря, в криминале не хватает квалифицированных кадров. Поэтому они тоже пытаются повышать свой уровень при совершении преступлений. Можно, конечно, взять нож или пистолет и примитивно зайти забрать деньги. Но их это уже не устраивает. Они теперь больше ценят какую-то технику, что ли. И они специально ищут знакомства с сотрудниками органов.– Конкретно на вас кто и как вышел?– Я вам так скажу: когда сам занимаешься расследованием преступлений, то все равно невольно сам начинаешь в этой среде общаться. Это рестораны, гостиницы. И все равно рано или поздно пути с кем-то пересекаются.– С кем у вас пересеклись пути?– Знакомые по школе, знакомые по двору. Кто-то из них с криминалом был связан. Они знали, что я бывший сотрудник, что и где заканчивал, и что куда-то надолго уезжал. Они не знали, где я находился. А когда я уволился, я вернулся на родину.– В Дагестан?– Нет, в Приморье. В Дагестане я родился, а потом мы жили в Находке. Вот так вот и встреча произошла. Я уволился, приехал в Приморье. И пошло-поехало одно за другим… Для меня началась новая жизнь.– Чем вы занимались?– Я пошел на сделку: работал по иностранцам…– В чем заключалась суть сделки?– Да там такая тема, что… За деньги, конечно, за деньги. За очень большие. Да я могу прямо сказать, что я попал в самый тяжелый период. Детям было пять-шесть лет. А я получил назначение ехать работать в Якутию, или в Волгоград, а зарплату-то все равно в органах вовремя не платили в те года. Родных не было рядом, близких не было, новый город, новые люди. Долг, честь, работа – в первую очередь. А детям, я же говорю… Вот это и толкнуло…– Все-таки я хочу понять, как человек становится преступником.– А вы знаете, если один раз переступишь черту, то потом тебя уже ничего не удержит.– В чем заключалась конкретно ваша роль при совершении преступления?– Войти в контакт с нужным человеком…– То есть с иностранцем?– Да, с иностранцем. Войти в доверительный контакт. Зная, что деньги там… очень большая сумма.– И что было дальше?– Убили. Правда, я сам не убивал. Просто мы кое-куда с ним поехали. И по дороге все это и совершилось.– При вас?– При мне. На суде я сразу признался. Грубо говоря, дело ясное.– Помните свой самый первый день заключения?– Меня почти две недели продержали в приемнике-распределителе.– В каком городе?– Это было в Уссурийске. Помню, была подавленность, переживания, осознание того, за что тебя взяли. Осознание, что не один день, не один месяц и не один год сидеть придется. Но у меня не было ощущения страха или боязни.– У вас семья сохранилась?– У меня давно семьи нет. Считайте, давно сижу… Дети-то пишут, конечно, связь-то я поддерживаю.– К чему в колонии труднее всего привыкнуть?– Труднее всего суметь остаться самим собой. В колонии все двуличные.– И вы тоже?– Я не двуличный. Я такой, какой есть.– В чем заключается двуличие других осужденных?– Боятся говорить правду.– Вы тоже недоговариваете.– А нельзя тут быть открытым. В этой среде – нельзя. Надо быть прямым, но открытым – ни в коем случае.