Хожу я себе, брожу по лагерю. Вернее, по паре сотен метров продола: из барака в библиотеку, из барака в столовую.

Кстати, вот прикол про столовую. Чего туда ходить. Все равно не ем, лица одни и те же. Разговоры после третьего раза ходят по одному и тому же кругу. Больше всего раздражало, что з/к, хоть я им миллион раз все объяснял, считали меня каким-то то ли олигархом, то ли депутатом (а я ведь скорее наоборот) и донимали вопросами типа: «А чо слышно за амнистию?» «А чо там про день-за-полтора?» (система пересчета срока заключенных, которую отменили при посадке МБХ, когда сутки в СИЗО приравнивались к полутора суткам на зоне). Надежда в зэке неистребима, поэтому одни и те же чуваки могли задавать одни и те же вопросы по много раз. Еще возникали волны недовольства, когда где-то рождался слух о том, что спайс больше не наркотик или можно каждые полгода писать надзорную жалобу в Верховный суд.

Так или иначе, через пару месяцев таких полезных консультаций я сократил количество праздных прогулок до необходимого минимума. Ходил в столовую, только если с кем-то надо было переговорить персонально.

Как-то днем звоню своему институтскому другу, известному в узких кругах как Зяба. Трещу с ним ни о чем.

— Ну и чего ты сейчас делаешь?

— Не поверишь, Андрюха, с тобой говорю.

— А вообще?

— А вообще сейчас обед. У кого есть нечего, в столовую ходят.

Такой вот разговор «про-носки-про-пряники». Днем позже встречаю Поросенка (он же начальник колонии Ю.Ю. Афанасьев).

— А вот вчера в 11:37 вы говорили с Андреем Зябликовым и хвастали, что не ходите в столовую.

Это он своей осведомленностью кичится, презренный полуфабрикат хамона.

— Ну, не то чтобы хвастал, просто по фактам прошелся.

— В столовую ходить надо.

Этот разговор тоже вышел не то чтобы сильно содержательным.

Но вот вскоре, во время какого-то очередного приема пищи, лежу я в бараке, и тут фишка орет:

— ДЕЖУРНЫЙ К НАМ!

Лирическое отступление. Фишка — это стратегически важный зэк, который сообщает о приближении опасности в виде мусарского спецконтингента. Фишка должен быть бдительным и обладать функцией распознавания лиц. Всех ментов он должен делить на категории:

— отрядник (начальник отряда);

— дежурный;

— режимник (сотрудник отдела безопасности);

— оперативник;

— управа (любой сторонний сотрудник);

— прокуратура;

— сотрудник (любой иной чин);

— персонифицированные менты (начальники и их замы).

Отдельно громко орут, если движется шмон-бригада или ОМОН в обмундировании: «МАСКИ К НАМ!»

Если приходит группа лиц, перечисляются все наблюдаемые виды. Более того, движение ментов путируется. В 8-м бараке это звучит не очень интересно. Он маленький, поэтому орут только «К НАМ» или «УШЕЛ». А вот в Китае два подъезда в здании, несколько этажей, и перемещение ментов фиксируется системой фишек, рассаженных по точкам наблюдения.

Например, решил Пушкин сходить в Китай. Крики будут такие:

— Быткин на продоле! (То есть увидели, что он просто идет по зоне.)

— Быткин у локалки!

— Быткин в локалке!

— Быткин ко второму подъезду!

— Быткин на третий этаж!

— Быткин в распалаге!

А потом в обратном порядке.

Теперь представьте, что каждый крик дублируется следующим фишкой по цепочке. Примерно такого же эффекта можно добиться, если бросить яблоко в ветви дуба, сплошь усаженного воронами.

Понятно, что при такой сигнализации никакого эффекта неожиданности у ментов не получается. Пока Быткин дохромает до барака, можно спрятать все, что нужно спрятать. Но вернемся к основному повествованию.

— ДЕЖУРНЫЙ К НАМ!

Входит дежурный. Идет ко мне.

— Осужденный, время приема пищи. Проследуйте в столовую.

В бараке есть еще несколько зэков, но к ним подобных требований не предъявляют. Ни хрена не понимаю, но не сильно удивляюсь — состояние «ни-хрена-не-понимаю» стало уже довольно обычным. Одеваюсь. Иду. Думаю: может, это какой-то зэк попросил мента, чтобы меня провели до столовой. Там все как обычно. Думаю: что за дебилизм тут вообще творится?!

В следующий вывод в столовую происходит то же самое. И в следующий. И в следующий. Оказывается, этот недоделанный бекон поставил перед дежурными смены задачу: выводить меня в столовую. Это же массовое мероприятие! А от массовых мероприятий з/к отказываться не может — нарушение режима. То есть даже если ты объявил голодовку или просто не голоден, то в столовую ходить обязан. Что тут скажешь — очень разумно.

Адвокат как раз попросил, чтобы я сильно не нарушал, где это возможно. И с той поры минимум три раза в день меня можно было видеть, прохаживающимся по прилегающей к столовой территории без всякой цели. Внутрь я пытался не ходить: после этого в течение пары часов все вещи были пропитаны омерзительным запахом комбижира, столь же неизбежного для пищеблока ИК-5, как череда жизненных разочарований — для выпускника филфака МГУ.

Так продолжалось достаточно долго. Уже и Поросенок перестал быть начальником колонии, а инерционная машина дежурной смены требовала моего присутствия на масс-мероприятии (почему-то только этом). А потом мне надоело, и я решил обратить всю мощь закона против дежурного Вени. Не то чтобы против него персонально — просто была его смена.

Приходит:

— Осужденный Навальный, время приема пищи, пойдемте в столовую.

— Нет.

— Отказываетесь?

— Просто не могу. Время ужина прошло. По распорядку — другое мероприятие.

Мы же говорим о тупейшей военной организации. Просто представьте: общий режим, почти 900 человек, десять отрядов, но распорядок у всех один.

На ужин отводится что-то вроде 40 минут. Пожрать выводят, понятное дело, частями, и длится все это часа два — два с половиной. Фактическое время вывода на ужин может соответствовать заявленному только в сладком сне замполита.

Веду удивленного Веню к расписанию, показываю время ужина — с 19:00 до 19:40. Текущее время — 20:30. Но Веня продолжает в режиме Голема:

— Значит, отказываетесь идти на ужин?

Видимо, чтобы зафиксировать на видеорегистратор отказ от исполнения распорядка.

— Уважаемый, я вам уже объяснил: просто не могу пойти. Ужин по распорядку уже прошел. Надо ведь распорядок соблюдать, а то будет царствовать хаос.

Веня смотрит… смотрит…

— Почему без нагрудного знака?

Ну прям классика. Анекдот про прапорщика и шапку.

— А у меня его нет. Не выдали.

Веня — разочарованный, как лев на охоте в окрестностях мясокомбината, — уходит. После этого в столовую я отправлялся по желанию.