Дело в том, что за неделю до зубоврачебного выезда на меня наложили очередное взыскание — за сон в дневное время. Виной всему был начальник отряда — мерзкий губошлеп Оленич-Андреич. Не удивляйтесь: Оленич — это фамилия, Андреич — отчество, а имени я просто не помню. Он обладал ужасно пухлыми губами и огромным чувственным крупом, за что зэки прозвали его Маша Малиновская. Сам я решил называть его Señor Sapo, поскольку вдобавок к губищам и огромной жопе у него еще были глаза навыкате, а Sapo по-испански — жаба.

Тип этот зашел в барак с видеорегистратором и зафиксировал мой тревожный дневной сон. При этом его ничуть не смутило, что прочие находившиеся в бараке з/к тоже пребывали в объятиях Морфея. Позже он вызвал их всех к себе и потребовал написать, что я спал, угрожая в противном случае наложить взыскания и на них — и тогда прощай, УДО. В таком поступке начальника отряда можно обнаружить целый ворох статей Уголовного кодекса, так что я пошел к губошлепу и заявил, что обязательно посажу его, как только мне представится такая возможность (и свое обещание я не забыл).

Понятное дело, такие мелкие провокаторы, как Señor Sapo, в ИК-5 не могут решать, накладывать на кого-то взыскание или нет. Это решают на более высоких уровнях. Судя по всему, дело было в том, что журналистка Наташа Зотова и ее муж фотограф Женя Фельдман, с которыми я к тому времени познакомился и активно переписывался, как раз сделали интервью для «Новой газеты» и написали про меня статью в англоязычном издании Mashable. Все это слегка растиражировалось в интернете. После чего приехал толстяк из управы Дорохин и говорит мне:

— Ну вот, интервью тут разные выходят.

— Оно же по переписке, — говорю. — Все через цензуру проходит. Там и крамолы вроде никакой нет.

— И все-таки, все-таки.

— Да я с кучей народу переписываюсь, кто угодно может письмо с ответом запостить.

— И все-таки, все-таки… Вот посадят вас тогда в ШИЗО — и не сможете с женой общаться. Подумайте.

— И чего, думаете, поможет?

— Ну, посмотрим.

— Ну, посмотрим.

Я уже успел забыть про этот разговор, но вот — приехал от зубного и сижу в боксе. Сижу на кортосах, потому что больше не на чем. Выводят на комиссию, в том же здании, что ШИЗО, напротив бокса, в тесной комнате. Там вся банда упырей в полном составе. За сон выносят мне 12 суток ШИЗО. Я говорю:

— Окей. По вашим правилам, мне можно взять с собой ряд предметов. Ведите — я их возьму.

Поросенок:

— Что за предметы?

— Ну, там, полотенце, зубная щетка, книги, туалетная бумага.

— Туалетную бумагу вам будут выдавать. Не более 90 сантиметров в сутки.

Поросенок смеется фальцетом.

— Мне не нужно ваших сантиметров, у меня своя есть.

— Уводите.

Дают расписаться в протоколе. Пишу: «Не согласен. Характер взыскания говорит о предвзятом отношении. Порядок водворения в ШИЗО нарушен. В знак протеста объявляю голодовку». И говорю, уже вслух:

— Ну, тогда я объявляю голодовку.

Поросенок смеется, хотя все сразу стали бледными.

— О! У нас как раз есть распоряжение тех, кто голодает, кормить через анальное отверстие.

«Да-ну-на-хуй!» — думаю. Вслух говорю:

— Ну, поглядим.

Уводят.

Поросенок кричит вслед:

— И сбрейте ему усы!

Я кричу в ответ:

— Я скорее сам вас тут всех побрею.