4 марта. Главное событие дня — приезд на короткое свидание Тани Фельгенгауэр, с которой мы очень подружились по переписке, Леши Докучаева, который придумал, что мне нужно написать эту книжку, и Мики Голубовского, который стал ее редактором. Очень волновался накануне, потому что ни разу их не видел живьем (мертвыми, к счастью, тоже).

Все прошло хорошо, хоть и не обошлось без ажитации со стороны мусаров. Судя по всему, из-за того, что люди приехали публичные, всем остальным короткие свидания не предоставили, и мы были в комнате вчетвером, не считая опера Паши, который хоть и снимал на регистратор четыре часа разговора, но иногда засыпал, а временами даже храпел.

Ребята оказались классными и веселыми. Таня симпатичнее, чем на рекламе «Эха Москвы». Мика — я думал, что это такой старый умный толстяк, а оказалось, что примерно мой ровесник (но все равно умный), с грустным взглядом. Алексея заранее никак не представлял, но тоже оказался отличный чел. Ребята в передаче подогнали праздник желудка. Несмотря на то, что вроде бы договорились с мусарами, что примут 50 кг (как и положено по закону!), приняли только 20, остаток пришлось передавать на воле чуваку, который сдает передачи сусовским. Так что отложенная часть передачи также дошла до меня, но попозже.

Я послал вкусняшек на общий и строгий режим, оттуда поблагодарили, но на ужин никто не вышел — все хомячили по хатам. Минут пять я одиноко потусил в столовой, а потом отправился по-отшельнически уплетать передачу в камеру. После второй части свидания обнаружил, что в хате побывали и рылись в вещах. Продольный сказал, что это был Пушкин.

Вико прислала материалы для каллиграфии — написал ей на рисовой бумаге благодарственное письмо.

Следующая цель — длительное свидание. Осталось 2,5 месяца.

5 марта. Как обычно по понедельникам, решимость переполняет меня. Многое удалось: три тренировки, несколько картин, два часа добросовестно писал книгу, даже нашел силы для испанского и еще почитал.

Вечером через ебук играл с отцом в шахматы. За три часа удалось сделать четыре хода. Отчасти из-за плохой связи, отчасти из-за того, что никак не могли разобраться с позициями фигур. У отца были правильно записаны все ходы, но на его доске ладья стояла не там, где надо. Под конец я аж плакал от смеха. Мать, которая вела переписку на том конце, — тоже. Но такое словами не объяснить, нужно участвовать.

Дома болеют дети, Гора и Торнадо. Это печаль. Нежная Вико вроде бы бодрячком.

Днем был очередной маразм от мусаров. Я на них недавно в очередной раз подал в суд из-за незаконных взысканий, типа «лежал-днем-на-нарах». Кирилл нашел отличное основание, чтобы эти взыскания оспорить. В правилах написано, что осужденные на СУОН от подъема до отбоя должны находиться вне спальных помещений. А здесь же СУОН совершенно неправильный — я вообще в камере сижу. Пришли они меня выводить с утра на телевизор. Я, понятное дело, не пошел — заявил, что их помещение непригодно и не соответствует нормативам. Пусть все сделают сначала, а потом я подумаю. Они, конечно, будут теперь в суде говорить, что они-то меня выводят, только я отказываюсь.

6 марта. Как часто бывает по вторникам, порыв сделать миллион дел слегка остывает. Поэтому академическую часть и книгу я сегодня забросил: только тренировки, рисование и пост в фейсбук. Сосредоточился на этом — плюс еще письмо организаторам Немцовского форума по поводу моей выставки у них.

Вечером делал влажную уборку моей светлой хаты. Когда сидишь один — сам себе и Вор, и смотрящий, и блатной, и мужик, и шнырь, и обиженный. Ох уж эта сложная АУЕ-философия.

7 марта. Сегодня баня «по средам». На улице холодно, в хате холодно. После часового стояния под горячей водой весь день дико мерз. На самом деле так можно описать любую баню в осенне-зимне-весенний период.

Сегодня короткий предпраздничный день, и мой адвокат Алевтина не смогла прорваться ко мне на свидание. Поэтому операция «злоупотребление доверием» провалилась.

Пояснение. Операция «злоупотребление доверием» — весьма удачная схема по передаче запретов на СУС ИК-5,  которую мне удалось реализовать. Вместе с одним из соседей мы нашли чувака в общей зоне, который довольно часто посещал здание администрации колонии, куда я регулярно ходил на встречи с адвокатом. В администрации был туалет, а в туалете — вентиляционное отверстие, попросту говоря — дыра в стене. Чувак заходил в туалет, оставлял в этой дыре телефоны, наушники или зарядки, обернутые в специальную резину, чтобы их не обнаружили при помощи металлодетекторов. Когда я встречался с адвокатами, меня почти не проверяли: я ведь ходил к ним три года, несколько раз в месяц, все уже привыкли. Во время свидания с адвокатом я просился в туалет, забирал из дыры запреты и клал их в специально смастеренную сумочку, которая крепилась к брючному ремню с внутренней стороны. В результате мне удавалось спокойно выносить запреты прямо из ментовского логова. При этом обычно любая «дорога» умирает через месяц-другой. Наша же схема успешно функционировала с декабря 2017 года по апрель 2018-го, пока я снова не уехал в ШИЗО. Стратегия «злоупотребления доверием» работала так долго, потому что о ее деталях знали только два человека. При этом с моей стороны это был чистый альтруизм. Принесенными девайсами я не пользовался — так как в СУСе были стукачи, которые информировали администрацию о всех случаях, когда ко мне в камеру попадали телефоны. Но мне все равно было по фану. Схема была дерзкой — это примерно как на Ил-2 проникнуть на Звезду Смерти.

Я весь день рисовал родным — хотел отправить рисунки домой. Все время мерз и ждал. Вечером вернулся из ШИЗО Толя Могила и развеял мое гордое одиночество. Последний месяц сидел один, успел отвыкнуть от людей. Но в компании, конечно, веселее.

Первую пятнашку Могила получил, затащив в хату телефон (судя по всему, стуканул другой зэк). Вторую за то, что на киче отказался сбривать бороду. Были даже подозрения, что его уже не поднимут в СУС, а закроют в БУР. Это была бы печаль — в апреле он хочет сходить на свидание.

8 марта. Сегодня МЖДень. Удивительная вещь: единственные женщины, которых здесь видят зэки, — то есть сотрудницы медсанчасти, — всегда в смене на 8 марта (хотя там у них и мужчин хватает). Конечно, поздравил, когда они делали обход СУСа.

Отрядник принес глупый рапорт на меня: мол, я не спал в 23:55. Пару дней назад ночью с проверкой приезжала управа, и один их хрен, увидев в системе видеонаблюдения, что я сижу и рисую за столом, потребовал ВОЗДАЯНИЯ. Дебилы. Я уже пару лет назад выигрывал суд по этой теме: нигде не написано, что после отбоя надо находиться на спальном месте, — в тот раз судья попался вменяемый.

Вечером по ебуку написал Вико и матери — поздравил, канеш. Леша (который приезжал на свидание, придумал эту книгу и напечатает ее вскорости) все сделал четко — отправили жене цветы и бусы. В нашей семье это день бус.

В моей большой семье всё традиционнее: все съехались на обед к родителям, пообщались, поздравили и т. д. Мама долго рассказывала про Дашу, Захара, Степана и Остапа. Малышки очень сильно выросли.

9 марта. Месяц до 35 лет, шестнадцать недель до освобождения. Полет стабильный. Ничего не происходит. День стандартен до тошноты: физ-ра на банку и пресс. Так как Артема не перевели к нам обратно, убираем хату с

Рыжим вдвоем. Решили делать влажную уборку перед банными днями, по вторникам и пятницам. Чтобы не было скучно, чередуем уборку пола и уборку остальных поверхностей.

Думал, встану с утра и побегу сразу в баню, но болтали с Рыжим до двух утра. Он рассказывал абсолютно адскую историю своего пребывания в ИК-5. Первые полгода его били каждый день, с 6 до 20 он тусовался по территории — инспекторам была дана команда не пускать его в барак. Так чувака пытались сломать и заставить работать.

В принципе, удивительнее того, что он не сломался, только то, что ничего не сломали ему. Когда он перечислил всех тех, кто его бил, получились, кажется, все сотрудники ИК-5, кроме нескольких начальников отрядов, психолога и работников санчасти. И еще начальника колонии. Говорит ли это о человечности начальника? Нет, конечно. Это лишь подтверждает, что он конченый ублюдок.

Из тех, кто бил, меня больше всего поразил теперешний замполит Оленич (aka Señor Sapo, aka Маша Малиновская). Я уверен, что он бьет, как девчонка, но Рыжий это не подтверждает: говорит, что сложно понять, кто как бьет, когда лежишь ничком на земле, а тебя топчут ногами пять-шесть человек. Не понимаю, как теперь Рыжий может с ними спокойно общаться.

10 марта. Ровно три года назад в централе города Орел зэки сказали мне: «Десятое число — считай, месяца уже нет». С тех пор я так и считаю. В принципе, годный подход, чтобы подогнать время. Сегодня суббота, день бани. Кроме нее, не успел ничего. Ну, только книгу писал.

11 марта. Сегодня последний день длинных мартовских праздников. Понятное дело, что сами праздники здесь никак особо не празднуются (ну, может, кроме Нового года). Зато очень спокойно. Ментов меньше, никаких шмонов, никакой нервотрепки. Сиди себе — занимайся, чем вздумается.

12 марта. Сегодня день фсиновца — или как он там называется. Точно знаю эту дату, так как ровно три года назад приехал в ИК-5 «Нарышкино». Гребаных 1096 дней здесь провел, а ощущение, будто родился и вырос.

Видимо, чтобы отпраздновать знаменательную дату, мне принесли аж восемь рапортов — и по всем явно собираются накладывать взыскания. Ну что за дебилы? Абсолютно непонятное действие. Наверное, им нравится, когда я с ними сужусь. Но даже если мне влепят восемь строгих выговоров — что тогда? По УДО я уже явно не выйду, взысканий у меня уже штук 20 есть. Непонятно, одним словом.

13 марта. Сегодня приходила Frau Аля. И знаете что? Операция «злоупотребление доверием» снова сорвалась! Все-таки ужасная неисполнительность царит во всем этом АУЕ-движении. Рационализатор и оптимизатор во мне жутко негодует. Будь я менее законопослушным, преуспел бы в этой сектантской среде, вне всяких сомнений.

Передал Алевтине письма и посты, забрал письма и задания. Пришел в хату, тут Рыжий — на нервах. Два дня бросает курить и снова закуривает (отговорка, конечно). Из-за бороды зам по БОР сказал не пускать его в третью хату — соответственно, на связь он выйти не может. Только он заснул, в СУС пришел Боцман, залетел в камеру и срезал веревочку, на которой у Рыжего висела шторка. Тот взбеленился и со всей дури зачем-то пнул табурет. Боцман сказал, что забирает Рыжего на кичу. Потом я полчаса его отговаривал. Потом Бек полчаса его отговаривал. Потом я снова полчаса его отговаривал. Рыжего забрали, но скоро вернули. Прочел ему нотацию по поводу того, что, если он когда-нибудь хочет перейти из ранга «здоровенный дуболом» на какой-то другой уровень, ему надо контролировать нервишки.

Боцман приходил, чтобы сказать мне, что завтра приезжает Лабейкин — уполномоченный по правам человека в Орловской области. Это по моей табуреточно-розеточной жалобе.

14 марта. Приезжал Лабейкин. По этому случаю во всей зоне было радикальное наведение Потемкин-style, как обычно. Жалобу подробно не обсуждали, но он сказал, что они «детально разберутся». Поговорили о живописи и о влиянии прикладного искусства на исправительные учреждения. Пожал нам с Рыжим руки со словами: «Скорейшего освобождения, мужики». Через 20 минут после его ухода Рыжего забрали в ШИЗО (чувак только что отсидел там 30 суток ни за что). Из камеры забрали стол, две иконки, табуретки. Соседнюю камеру переоборудовали под комнату воспитательной работы / дневного пребывания. Предполагается, что я буду с отбоя до подъема находиться в своей камере, где только кровать, а с подъема до отбоя — в соседней, где прибиты к полу стол и табуреты. Позже вызвали к себе Санычи (начальник колонии Геннадий Александрович Гревцев и начальник оперчасти Роман Александрович Чирков) и объяснили, что это приказ Короля Карандашиков. Очевидно, у него есть цель — спровоцировать меня. Через четыре дня президентские выборы. Хотел прогреметь на всю страну как угнетатель пятой колонны и заработать должность. Другого объяснения этому дебилизму у меня нет.

В камере так пусто, что даже эхо появилось. Ночью нарисовал во всю стену Че Гевару с сигарой и подписью «¡Hasta la victoria siempre!». А хули еще делать?

15 марта. Че с утра закрасили. Жалко, конечно. Очень недурственный де ла Серна у меня получился. В соседней камере доделали, наконец, комнату дневного пребывания. Но телик туда покамест не поставили, поэтому я даже смотреть на нее не пошел.

У смотрящего за СУСом сегодня был день рождения. Нарисовал ему в подарок открытку. Вечером смотрящий накрыл стол: куры жареные, куры вареные, плов, овощи, фрукты — пир, одним словом.

В ночи решал шахматную задачу, которую прислал отец. Не решил. Все три партии, сыгранные с ним дистанционно, проиграл вчистую. Разрядник есть разрядник.

16 марта. Пятница, а это значит, что делаю пометку в своем настенном календаре: «15». То есть 15 недель еще осталось. Веду этот календарь со 102-й недели. Цифры пишу так, чтобы на нулевой неделе получился знак бесконечности. И действительно, по ощущениям, веду календарь очень долго.

Приходил Боцман, сказал, что теперь, если буду рисовать на стенах, ко мне будет прибегать наряд и отбирать карандаши.

Надо обязательно проверить. Стены покрыты водоэмульсионной краской, поэтому при желании можно рисовать совсем без красок — водой.

Вечером по ебуку списался с Кря — другом с воли. Кроме четырех часов на краткосрочном свидании, ни разу не говорил с ним с момента посадки. Он сейчас в Румынии, и у него все плохо. В какой-то степени одно вытекает из другого.

17 марта. Я же ведь типа на диете. Готовлюсь к выходу. Ем один раз в день (по крайней мере, стараюсь). Занимаюсь шесть дней в неделю (кроме субботы). Ничего религиозного, просто по субботам баня, хочется хотя бы один день в неделю походить чистым.

Сегодня был срыв. На завтрак — хлеб с маслом, чай и вареное яйцо. На обед — роллтон, куриная грудка (пацантрэ подогнали), салат из банки горошка и банки кукурузы. На ужин — роллтон, банка бобов, банка тушенки, пайка хлеба и компот. Мучился изжогой.

Хотел посвятить день книге, но успел написать только страниц десять.

Впрочем, весь день был доволен, так как был сыт.

Ночью нарисовал на стене кусок неба.

18 марта…

19 марта. Привычное повествование прервалось, теперь восстанавливаю события по памяти. Вечером пришел начальник оперчасти Чирков и сообщил, что забирает меня в ШИЗО. Дал время собраться, но вещи я сложил абы как — усилия в основном прикладывал к тому, чтобы спрятать дневник и часть рукописи.

На киче все так же. Ну, почти. Все тепло меня приветствовали. Особенно Толя Могила. По «телефону» Толя просил пообщаться с Генсеком, чтобы его перевели ко мне. Меня поселили опять в одиночку.

Здесь теплее, чем на СУСе, но ощущаешь это буквально несколько часов. На СУСе можно сделать горячий кофе или одеться как следует и укутаться одеялом. Тут печальнее. На полу лежать пока холодно. Надо дождаться, когда принесут книги и газеты — тогда лежать можно на них. Из вещей у меня только роба, майка, трусы, свитер и носки, плюс запасные майка, трусы и носки, на баню. А первые карцеры я вообще провел в робе, майке и трусах — даже не понимаю, как не замерз до смерти.

20 марта. Был суд по взысканиям. Всё, как обычно, только новый судья в Урицком районе, но он уже настроен против нас: сперва он отклонил жалобу Кирилла по формальным основаниям, а Кирилл за это наказал его через вышестоящий суд, теперь судья строит из себя умника.

О том, что я в ШИЗО, Кирилл не знал. Попросил, чтобы он написал запрос об обеспечительных мерах — приостановить исполнение решения до судебного разбирательства. Также пытался сподвигнуть Кирилла и Алевтину на другие жалобы, но что-то они это все восприняли без особого энтузиазма. Пиздец, конечно. Я уже всем надоел, даже своим адвокатам.

21 марта. Баня. На киче ее отремонтировали. Новые хорошие лейки. Напор более или менее. Зачет, короче.

Сегодня — 100 дней. Планировал запустить на фейсбуке цикл заметок от з/к на каждый день, но эти дебилы со своим ШИЗО все похерили — записи остались на СУСе, передать Кириллу я их не смог. Момент упущен.

Приезжал замполит из управы. Требовал представиться. Я потребовал представиться его, а когда он это сделал, то попросил еще и документы. Он отказался — и я тогда отказался представляться. Один в один повторилась ситуация осени 2015 года. Приезжал этот же идиот с такими же требованиями, когда я сидел в ШИЗО. Боже, забери меня из этого циклического ада. Заныкал карандаш, сделал несколько набросков хаты.

Холодно — жуть. Каждую ночь просыпаюсь около двух (точно не знаю, потому что часов у меня нет) и от холода не могу уснуть. Одеяло короткое и по длине и по ширине, матрас — комками, сползает, через час уже лежишь тупо на дереве. Ну ладно, привыкну через пару дней. Надо опять заниматься спортом, чтобы не мерзнуть.

22 марта. Отрядник принес нательное белье (aka нателка). С утренними пробуждениями оно не помогло. Просыпаюсь я от двух вещей: от того, что мерзнет лицо, и от того, что болит спина. Спина болит, потому что я сплю в позе эмбриона, по-другому тупо не хватает одеяла, чтобы укрыться. Лицо мерзнет от холода. По утрам изо рта валит пар. Газеты не отдали, и это сильно затрудняет быт. Придется лежать на переписке.

Вообще, самая сложная задача днем — это, сидя на стуле, вытянуть ноги на батарее так, чтобы их не обжечь и ничто не впивалось в плоть. Задача абсолютно невыполнимая. Кичу, конечно, проектировали архитекторы-палачи. Случайно бы так не вышло.

Агат тут сидит седьмую пятнашку — 105 дней подряд, почти треть года. Оскорбил Боцмана. Этого ублюдка не оскорблять, а оскопить надо за такое. Правда, последнее время Агат сидит в девятой или десятой хате. Там Ташкент. Очень тепло, можно весь день дрыхнуть.

23 марта. Ну все, норм, я привык. Не так уж и холодно. В том числе и лежать на полу. Хотя можно и бодряком проводить весь день. Ночью все равно все спят.

Раньше было по-другому. Сначала до 22:00 перекрикивались с зоной, потом полночи общались по продолу, то есть между хатами. Начинали с каких-то общих разговоров, а потом уже было личное общение. Поскольку 90 % сидящих в ШИЗО — выходцы с Кавказа и из Средней Азии, шпарили то по-грузински, то по-азербайджански, то по-таджикски.

А теперь все иначе. Теперь тут Тихон. В жесткие времена он был положенцем лагеря, а потом его услали на крытую в Ульяновск. По выражению Генсека, «вернулся совсем другим». Ну и лагерь тоже другой стал. Теперь с зоной говорят через Рыхлого, без криков. БУР греется, кича подогревается. Все тихо-мирно.

Вечером загадывали загадки. Я все отгадал, но не стал умничать — давать ответы. Тихон попросил меня загадать что-нибудь. Я врубил старца Фура и загадал три штуки. Конечно, никто не отгадал. Было неудобно.

Перед отбоем сделал влажную уборку.

24 марта. Суббота. Банный день. На киче его ждешь особенно сильно: в отсутствие дезодоранта и даже с учетом того, что по мере сил моешься в раковине ледяной водой, все равно пахнешь, как стадо бизонов, спасающихся от истребления. Отдал нательное белье и свитер в стирку. Толстовка, которую вернули из бани, размером могла подойти разве что недоедающему шестикласснику. Но нательное белье шьют сами зэки. Эту толстовку, например, сделали в ИК-3 Владимирской области. Материал, прямо скажем, так себе. Удалось растянуть более или менее под мой размер.

Днем в баланде — рыбном супе — кому-то из з/к попалось что-то ужасное. Поднялся крик (что именно там было, я, к счастью, не слышал, из-за играющего в хате на полную мощность радио «Ваня»). Может, поэтому, а может, потому что сейчас так принято, но на ужин разлили по кругалю чифира. Чифир что надо — может, раз четвертый за весь срок такой пью. Вштыривает. После него во всех проснулась сентиментальность, и вечерние разговоры были задушевнее обычного.

Буровские молодцы. О киче забота куда лучше прежнего. На день отправили мне свитер, пока мой на стирке в БПК был. Если бы не он, я бы замерз насмерть. С ним замерз только до полусмерти. Изо рта валит пар.

Батареи чуть теплые. По всем признакам, скоро весна.

25 марта. Воскресенье. Выходные кайфовые даже в тюрьме, даже в карцере. Сидишь весь день, читаешь, никто тебя не дергает, никто не приходит.

Ну, то есть в целом в любой день ни черта не делаешь. Но в будни то шмон, то Боцман, то начальник отряда, то управа. В выходные — никого. Спрашивается, зачем нужны эти боцманы и управа, если все равно ничего не меняется?

26 марта. На улице стало теплеть. В хате это пока заметили только пауки, которые проснулись и поползли из всех щелей. Недаром паук — священное тюремное животное. Их тут много.

Вообще, хуже всего в тюрьме, наверное, арахнофобам. У меня есть теория, что пауков много из-за пыли. Пыли много из-за сквозняков (реально, каждое утро в пустой комнате 3 х 3 наметаю полный совок пыли). Сквозняков много, так как з/к должен страдать.

Усиленно читал сегодня. Хочу добить «Чистый лист» Пинкера и «Девушку, которая играла с огнем» Ларссона (на английском), пока сижу тут. Не знаю, получится ли у Кирилла приостановить это ШИЗО.

Отрядник принес несколько писем:

— из императорского монетного двора (да-да!);

— от Чубакки;

— от нежной Вико. She makes me laugh.

27 марта. Весь день читал «Чистый лист». Книга кайфовая, но читается с боем. Проблема в том, что я в ШИЗО, то есть постоянно неудобно сидеть, хочется спать и т. д. Впрочем, если не прочитаю ее здесь, то на СУСе точно не буду читать. У меня уже отторжение всякого рода научной (хотя бы и популярной) литературы.

В преддверии завтрашней бани произвел в своей светлой хате влажную уборку.

28 марта. Среда и баня. Отвратительно холодная баня. Пять минут вода теплая, десять минут — холодная.

Эльшан из соседней хаты сегодня полдня бился в истерике. Как раз у Пинкера прочел, что 3–4% мужчин — психопаты. Склонен согласиться.

Днем приперлись из воспитательного отдела. Полтора часа пытались заставить меня пришить нагрудный знак к свитеру. После бани постирал нательное белье, а так как свитер на голое тело носить крайне неприятно, надел сначала куртку х/б (она с нагрудным знаком), а поверх уже свитер. И в результате беседовал с этими дуболомами, ведь порядок надевания одежды установленного образца нигде не прописан. Вероятно, будут давать еще 15 суток. Обычно они просто выносят взыскание без лишних телодвижений, но сегодня целый диспут был.

Еще сегодня пришло определение из суда об отказе в применении обеспечительных мер. Если опротестовываешь в суде водворение в ШИЗО, можно просить, чтобы до вынесения решения его приостановили. Но судья не любит Кирилла и отказал по формальным основаниям: типа, не поименованы права, которые у меня ограничиваются. Вот ведь осел. Водворение в ШИЗО — оно, по своей сути, и есть поражение в правах. Что с моим правом пить кофе, например?

29 марта. С утра Гена вызвал смотрящего за БУРом. Я сразу подумал, что по моему поводу, — и точно, следом за ним ведут меня. Говорят: еще ШИЗО, потом БУР. Ну ладно, думаю, хоть дочитаю все, что скопилось. Вечером вызывают, говорят — передумали. Вернули в СУС.

Упился кофе, укурился сигаретами.

30 марта. Узнал, что из-за меня теперь в ШИЗО у всех отобрали свитера.

Не потому, что я жаловался или что-то такое, — просто управа увидела записи с видеокамер, на которых я в свитере, и теперь предписано в ШИЗО свитера не выдавать. Видать, пытаются так зэков на меня натравить. Ужасная глупость, конечно. Я уж не говорю о том, что это противозаконно. Ладно, буровские за свитера о чем-нибудь еще договорятся. Ну и нательного белья будут выдавать несколько комплектов. Но все равно это жутко неприятно.

Толю Могилу со мной не поселили. Снова живу один.

31 марта. Блин. Я так мечтал о сусовской бане — в ШИЗО все-таки вода была прохладная. А тут новая фишка — баня с 8 до 10, нормально работает только один душ, и всего два тазика для стирки. Не очень много времени.

Причем абсолютно непонятная мера. Неужто воды жалко? В чем смысл тогда жить в стране с таким количеством рек?

1 апреля. Ужасное 1 апреля. На завтра запланирован переезд в большой барак (я, наверное, не поеду, а отправлюсь обратно на кичу — даже поспорил про это сейчас с Тутукой, моим соседом по СУСу, на 200 отжиманий). Тут все готовятся, пацаны убрали связь, и я не смог пообщаться с домом. А то каждый год я им сообщаю, что у меня рука сломана, что я подрался с сотрудником и теперь меня раскручивают на новый срок, ну вот это вот все.

С утра решил обмануть Толю Могилу. На завтраке были только мы вдвоем. Говорю ему:

— Слышал вчера?

— Нет. А что?

— Часов в 10 вечера. Прямо напротив окон СУСа, на запретке, менты какого-то зэка убивали.

— Угу.

— Прямо сильно били, он орал.

— Угу.

— Удивительно, да?

— Ну, бывает. Может, брос был, а он за ним полез.

Короче, полный отстой. Никого нормально разыграть не удалось.

Несколько дней — собственно, с тех пор, как вернулся на СУС, — с 12:00 до 17:00 сижу во второй хате, где поставили стол, табуретки, телик. Но вместе со мной почему-то других не выводят. Ну и сижу тут один — разные дела делаю.

Пытаюсь собрать запас цветных рисовальных девайсов. Just in case. В БУРе положено только простые карандаши и шариковые ручки в неметаллическом корпусе, синих и фиолетовых оттенков.

2 апреля. Понедельник все провели в ожидании переезда, но его почему-то не случилось. Я весь день тащился под «Рок-волну» и рисовал. Попутно ответил на остатки писем. Подчистил концы на случай переезда в яму.

3 апреля. Как будто 1 апреля. Замначальника по БОР Василич, видимо, перепутал даты и знатно меня подобманул. Вызывает с утра:

— Ну что, переезжаешь со всеми в барак.

— А чего, в БУР не еду?

— А чего тебе там делать?

— Ну, это уж точно не ко мне.

— Собирайся, по проверке все в общий барак съезжаемся.

Буря, а не новость! Я собрал все свои пожитки, сижу на чемоданах — жду. По проверке третья хата переезжает в барак, а я нет. Говорят: чего-то перепутали. Я даже разозлился нехило. Натура з/к чутка к переездам. Разложился опять. Днем отвели к Санычам. Говорят:

— Переезжаешь в барак, только со связью поаккуратнее.

— А чего с утра не переехал?

— Ну так, до этого разговора.

Вот же пиздец. Пришел, собрал пожитки и вписался в барак. Всего этот процесс занял два с половиной года — с 15 октября 2015-го по 3 апреля 2018-го.

Весь день разбирали вещи и оборудовали спальные места под «танки» — занавешивали их со всех сторон. Для этого нужно:

1. Прошить простыню, чтобы пропустить через нее коня.

2. Сплести коня.

3. Примотать тросики к шконке и обвесить ее со всех сторон простынями.

Нары двухэтажные, стоят по двое рядом, между ними тумбочки. На соседней шконке спит Давид. Наполовину грузин. Приехал недавно с СУСа Брянской колонии для несовершеннолетних. Как нетрудно догадаться, ему 18.

Завтра у Тутуки день рождения. По этому поводу получили передачу. Был пир. Нарисовал ему открытку. На связь выходили с трудом. Связисты подкрутили глушилки, сеть ловит только в туалете, если забраться повыше и приложить телефон к стене. После 00:00 поздравили Тутуку с днем рождения, поели торт.

4 апреля. Судя по всему, время тут полетит быстро, хоть и совершенно бесцельно. Весь день не делал вообще ничего, но прошел он мгновенно. Днем позвонил домой, поздравил с днем рождения мать. (Мама! Спасибо, что родилась!) У нее был Бро. Пообщался и с ним. Хотел обсудить, что за суд будет 24 апреля, но о нем, судя по всему, еще никто не знает, кроме самого суда, меня и спецчасти ИК-5.

В целом должен заметить:

1. Месяц выдался достаточно насыщенный.

2. Вести дневник — ужасно уныло, если ты, конечно, не Зеленый Фонарь или Агент 007.

Конец.