Где-то на задворках разума Дарси все еще теплилась надежда, что ей удастся выжить в этом суровом испытании.

Она не наркоманка и не алкоголичка, не пила даже кофе. Никакая химия не затуманивала ей разум и не подавляла рефлексы, несмотря на громадную шишку на затылке. Кроме того, чужой даровал ей преимущество, оказавшись настолько гостеприимным, что не набросился сразу, и она выбрала стратегию, которая, похоже, приносила обнадеживающий результат.

Она была всего в метре от входа в тоннель, когда Деймон выключил питание электрошокового ружья.

Шорох в прикладе стих. Ружье не стало заряжаться медленнее, как бывает, когда садятся батарейки. Оно просто перестало работать. Дарси не настолько тупа, чтобы в тысячную долю секунды не сообразить, что Деймон выключил его с пульта дистанционного управления. Он не хотел, чтобы она выжила, как не хотел дать последний шанс и всем предыдущим жертвам Моцарта. Она, они были фуражом — кормом для чужого, музыкальным топливом больного воображения Эддингтона. Когда чудовищу скармливали других, он хотел, чтобы дичь забавлялась с чужим как можно дольше, и однажды в бешенстве набросился на Ахиро, когда этот ниндзя посмел склонить чашу весов в пользу Моцарта. Однако Дарси была тем подопытным кроликом, верной смерти которого Деймон Эддингтон жаждал побыстрее, чтобы услыхать необычный вопль чужого, которого недоставало для его грандиозного финала.

Едва ружье замерло, из динамиков над ее головой вырвался повторенный аппаратурой звукозаписи вопль Моцарта, дернув, словно когтистой лапой, каждый нерв Дарси и заставив ее непроизвольно сжать зубы. На чудовище он тоже произвел впечатление, и Моцарт заревел, в диком протесте вскинул вверх массивную голову и так изогнул дугой спину, что едва не рухнул на пол клетки. Дарси не стала ждать, пока он снова обретет равновесие: она воспользовалась благоприятной возможностью и стремительно метнулась вбок, удалившись от Деймона на целый метр вдоль стены, и едва не нырнула в круглое отверстие тоннеля, пока чужой поворачивал морду в ее направлении, дважды рявкнул и только после этого догнал одним прыжком.

Женщина резко повернулась, увы, лишь чтобы понять, что игра окончена: тварь была готова к прыжку. Теперь, когда она совершенно беззащитна, нападение чудовища станет последним. Но Дарси не собиралась просто стоять и покорно встретить смерть. Она, черт побери, не намерена сдаваться без боя. Не дожидаясь, пока смертоносные когти покончат с ней, женщина сделала выпад, вместо привычного слуху Деймона приятного, слабого голоса из ее горла вырвался высокий, полный отчаянной храбрости пронзительный крик, и она швырнула бесполезное электрошоковое ружье в безглазую голову чужого.

Оно плашмя ударилось о его твердый удлиненный лоб, и Моцарт от неожиданности попятился.

Так же как павловская собака, эта чужая форма жизни ассоциировала ружье с болью от удара током. Моцарт просто не мог догадаться, что угодивший ему в голову предмет не может причинить страдание без помощи человеческой руки. Дарси по-прежнему не имела представления, каким образом он распознает окружающий его мир — по запаху или как-то иначе, — но она не собиралась ждать нового приглашения. Когда чужой отпрянул от оружия, она сделала сумасшедший рывок и скрылась в тоннеле; мгновение спустя Моцарт уже протискивался в трубу следом за ней.

Дарси моментально поняла, что внутри тоннеля преимущество будет на стороне чужого.

Им с Майклом даже не приходило в голову, что за время блужданий по этому несложному лабиринту с двумя входами Моцарт так тщательно облицует его внутренние поверхности густой, влажной слизью, что по изобилию этого материала их сооружение будет уступать разве что гнездам тварей на их родной планете Хоумуолд. Кто же мог подумать, что Моцарт, существуя в полном одиночестве, ухитрится найти способ крепления своих выделений на покрытой тефлоном поверхности проходов и метр за метром оплетет их смолистым буроватым веществом по всей длине?

Дарси отважно продиралась вперед по бугристой клейкой массе, которая приставала к рукам и одежде, тянулась следом за ней долго не отрывавшимися липкими лентами. Абсурдная мысль о мухе, путешествующей по клейкой бумаге, словно импульс безумия, путала все остальные, а Моцарт был уже близко и еще больше сократил расстояние, когда она едва не задела лицом что-то свешивавшееся с потолка.

Из груди вырвался вопль, она инстинктивно отпрянула, но заставила себя успокоиться, побороть отвращение и, обхватив обеими руками оплетенный нитями слизи гниющий труп белокурого высокопоставленного работника компании «Медтех», дернула кокон вниз и вырвала его из клейкой паутины, прикрепленной к стенам. Дарси заметила блеск второго электрошокового ружья, опутанного вместе с трупом, но освобождать его из паутины времени не было. Она едва успела пригнуться и отскочить, когда разложившийся труп шлепнулся на округлый пол бесформенной кучей. Из-за этой задержки у нее остались считанные секунды, чтобы добраться до малого бокового тоннеля, в котором не успел скрыться погибший мужчина. Вход в него светился тусклым розоватым сиянием и обещал спасение человеку, потому что был слишком узким для значительно более крупной твари с планеты Хоумуолд.

Она юркнула в боковой тоннель, почти не пострадав.

Лодыжка одной ноги, вернее, только часть ее не успела ускользнуть от лапы Моцарта. Дарси снова благодарила Господа за спасение, за то, что когти чужого не успели сомкнуться на ее ноге, за то, что не пострадала кость.

Причитая от боли, Дарси заползала все глубже в тоннель, подальше от шаривших в нем лап с длинными, острыми, как пики, когтями. Оказавшись вне досягаемости чудовища, она решилась наконец оглянуться и увидела его, свое драгоценное инопланетное чудо, участника своего смертельного эксперимента, бесновавшегося в бессильной ярости перед входом в ее тоннель, тщетно царапавшего титановое кольцо отверстия. Она почувствовала влагу на ноге: «Я истекаю кровью», но эта влага была приятно теплой и какой-то далекой; с каждой секундой онемение ноги поднималось от раны все выше, боль ощущалась все слабее.

Дарси миновала поворот тоннеля и больше не могла видеть Моцарта. Пальцы нащупали люк в углублении, о существовании которого Эддингтон не знал. Ахиро о нем было известно, но он уделял мало внимания их с Майклом заботам — так они, по крайней мере, думали, — и его вряд ли насторожило, когда в последнюю минуту они настояли на включении в новую планировку этого крохотного распределительного поста системы подачи усыпляющего газа, в действенность которого окончательно поверили. Она услыхала щелчок открывавшегося замка и слабым толчком кончиками пальцев — они с Майклом специально предусмотрели такую конструкцию люка, которая позволяла открывать его только вручную и только человеческими руками, — сдвинула крышку.

У нее хватило сил лишь затащить тело в просвет люка и свалиться в него, почти не ощутив боли от падения в яму под полом. Она знала, что должна закрыть за собой люк, но почувствовала себя такой усталой. Смутная, но более верная мысль подсказывала ей, что дело не в усталости, а в большой потере крови и что ей нужен жгут, но эта яма под полом была такой крохотной, и под рукой не было аптечки для оказания срочной медицинской помощи… да и вряд ли она смогла бы сама наложить жгут. Или все же смогла бы?

Дарси увидела кнопку аварийной сигнализации на нижней стороне настила пола, прямо возле раскрытого люка. Она легко может дотянуться до нее… но потом, после того, как Эддингтон решит, что она умерла, и уйдет из улья. Кто-нибудь должен прийти, например рабочие «Синсаунд», чтобы увести Моцарта в другое помещение, где его спрячут или используют в новом эксперименте, который, несомненно, уже запланирован; только тогда она и нажмет кнопку, включит индикаторы аварийной сигнализации почти на каждой стойке по другую сторону стеклянной стены. И она будет спасена, ей наложат жгут на лодыжку, она сможет принять горячий душ и смоет с себя запах крови и смрадное зловоние плоти жертв Моцарта.

А пока она закроет глаза и немного отдохнет.