В общежитие Максим вернулся лишь к обеду следующего дня. И сразу же улегся спать, не обращая внимание на шум и суету. Почти всю ночь они с Аленой не спали. Болтали до самого рассвета, ну и, конечно, самозабвенно целовались. Максиму хотелось большего, хотелось всего – очень, до спазма, но что-то мешало просто пойти на поводу желания, как делал обычно. Может, страх вспугнуть ее, нарушить то, что между ними только-только начало зарождаться, пока еще такое хрупкое, почти невесомое. А может, останавливала его непонятно откуда взявшаяся нежность, от которой щемило в груди.

Под утро Алена заснула на его плече, а он не мог. Кровь играла и бурлила – какой уж тут сон?

Так что, невзирая на галдеж, Максим проспал до самого вечера. Проснулся от аппетитных запахов. Азамат, как обычно, кашеварил. На крохотной одноконфорочной плите кипела какая-то похлебка.

– Макс, садись есть, пока этот черт Яковлев не пришел. Он сегодня злой. И всегда как чувствует, если мы что-то сварим.

Максим, потягиваясь, поднялся.

– А что, этот черт бывает добрым?

– Ну… – хмыкнул Иван. – Иногда он типа в хорошем настроении. По ходу, когда со своей телкой он в ладах, так и нас не достает. Как что-то не клеится, отыгрывается на всех подряд. Придурок!

– А что у него за телка-то?

– Не из общаги. Городская. Вроде со второго курса, с иностранного.

– А собой?

– Да мы сильно не разглядывали. Она никакая была: то ли пьяная, то ли обдолбанная… На ногах не держалась. А вообще, ну разве нормальная станет с таким утырком встречаться?

– Вот у меня… – начал было Азамат, но не успел договорить. Дверь без стука распахнулась, и в комнату, как к себе домой, ввалился Яковлев. Сразу выхватил взглядом Максима, ухмыльнулся, но ничего ему не сказал. Повел носом, увидел на столе кастрюлю.

– О, смотрю, горец, ты супчик замастрячил. Поди, опять сами сожрать хотели? На своих ошибках не учимся? Ну-ну. Короче, так: это я у вас экспроприирую…

Максим взял кастрюлю, еще горячую, и шагнул к Яковлеву.

– Я тебе сейчас этот супчик на голову надену.

– Да ты совсем оборзел, Доцент! – опешил Денис, тем не менее отступив к двери.

– Сними крышку, – Максим повернулся к Азамату. Тот, хлопая глазами, подчинился. Из кастрюли потянулся пар.

– А ну, дернул отсюда! – Максим шагнул еще ближе. Вид при этом имел самый решительный.

Яковлев явно растерялся, никак не ожидая подобного поворота. Сморгнул, перевел взгляд с Максима на дымящуюся кастрюлю и обратно, затем быстро вышел из комнаты, бросив напоследок:

– Тебе конец, сука!

– Вали давай, побирушка! – Максим вернул суп на плиту, оглядел парней. – Вы чего?

Все трое выглядели ошарашенными похлеще Яковлева. Первым пришел в себя Иван:

– Круто ты его. Только, по ходу, жди теперь репрессий.

– По ходу, нам всем это грозит, – простонал Толик.

– Ой, да ладно ныть! Вообще не понимаю, зачем вы его привадили.

Ели в полном молчании. Максим поначалу пытался их расшевелить, внушал, что нечего трепетать перед Яковлевым и выслуживаться, но потом махнул рукой. Остаток вечера смотрел на планшете расхваленное артхаусное кино и параллельно переписывался с Аленой. Уже перед самым сном в комнату нагрянул паренек из соседней комнаты – гонец. Доложил, что Яковлев жаждет поговорить с Максимом прямо сейчас в умывалке. Уже там он, ждет его нетерпеливо.

– Пусть себе ждет, – пожал плечами Максим, не думая вставать с кровати.

– А что передать? Придешь? – не понял паренек.

– Делать мне нечего.

– Чую, сейчас он сам заявится, – предрек Иван.

И точно: не прошло и пары минут, как из коридора послышались возбужденные голоса, а затем дверь с треском распахнули, чуть не сорвав с петель.

Яковлев пришел не один. Его сопровождали двое – их же Максим видел и в душевой.

– Если Магомет не идет к горе… – ухмыльнулся один из сопровождающих.

– Гора зря сюда притащилась. После десяти аудиенцию я не даю, – заявил Максим.

– Костян, Серый, видели? – повернулся Яковлев к друзьям. – Этого первака вообще несет не по-детски. Пора ему мозги вправить.

– А ты один, без подружек, уже боишься сюда заходить? – хмыкнул Максим.

Снова драться ему совсем не хотелось – он еще и подзажить толком не успел. При этом Максим отчетливо понимал, что с такими разговорами новой бойни не избежать, но не мог остановиться – куда характер денешь? Последнее благоразумное, что он сделал, – это убрал планшет подальше.

И понеслось. Слово за слово – и вот уже они с Яковлевым покатились по полу, вцепившись друг в друга. Яковлев был немного крупнее, целый и невредимый, плюс секция бокса в прошлом. Но Максим брал другим: адреналин, приправленный яростью, полностью заглушил в нем все остальные ощущения, даже боль, снес напрочь все барьеры. Достаточно было взглянуть ему в глаза, и становилось ясно: в таком состоянии он способен на все.

В самый горячий момент в комнату с вечерним визитом заглянули Оксана с Мариной. И тотчас поднялся визг до потолка. Одна накинулась на Серого и Костяна, молотя кулачками. Вторая схватила полотенце и принялась хлестать Яковлева. Потом вцепилась в его футболку и стала тянуть на себя с криком:

– Отстань от него, урод!

– Уйди, дура! – огрызался тот, пытаясь оттолкнуть ее одной рукой. Но потеря внимания стоила Денису пропущенного удара в нос. Он откинул голову, и Максим вырвался из захвата, вскочив на ноги.

Яковлев крыл матом всех, пропуская теперь один удар за другим. Кровь струилась по подбородку, заливая майку и линолеум. Девчонки продолжали оглушительно визжать.

Наконец Серый с Костяном смогли развести дерущихся. Точнее, оттащили Максима, с трудом его удерживая. Тот отчаянно рвался и дальше биться. Яковлев отошел в сторону, отвернулся к стене, вытирая кровь тыльной стороной кисти. Встрепанные и красные, оба дышали тяжело, надсадно и источали друг на друга такую ненависть, что она, словно ядовитый газ, пропитала всю комнату.

– Мы еще не закончили, – предупредил Денис, метнув взгляд в Максима, и стремительно вышел, а следом за ним и его дружки.

Девчонки поохали-повозмущались наглецами-старшекурсниками и тоже ушли к себе. Ну а пацаны, все трое, так и светились от удовольствия, повторяя раз за разом: «Круто ты его!» Даже Толик похохатывал.

Сам же Максим никак не мог успокоиться. Не всю, видать, ярость выплеснул. Аж на месте не сиделось. Так хотелось немедленно ворваться к Яковлеву и добавить, как следует добавить. И плевать, что будет потом… Но тут прилетела эсэмэска от Алены. Всего одна коротенькая фраза: «Спокойной ночи». И странно: гнев стих сию секунду, будто и не бывало. Вместо клокочущей ярости в груди разлилось тепло.

Не в силах сдержать улыбку, Максим набрал ответ: «Нежных снов».

Мальчишки, с удивлением наблюдавшие такую внезапную метаморфозу, переглянулись.

– Что-то хорошее написали? – полюбопытствовал Иван.

– Угу, – протянул довольно Максим, – изумительное.