Речь Удода как будто нектар источала, А дыхание — сладость, как дар, источало. Видит он: сонм пернатых тревогою полон, И тогда речь такую пред ними повел он: «Все, что знаю о нем, слово в слово скажу, Что из тайн я постиг дорогого, — скажу. Но сказать — лишь полдела, от вас я не скрою: Суесловье — не путь единёнья с мечтою. 355 Шах и сущность его велики беспредельно, Ваша цель и пути далеки беспредельно. «Расскажи нам о шахе», — я слышу от вас, Мне жив тысячу лет не закончить рассказ! Суть его недоступна Познанью земному, А вот имя его нужно помнить любому. Если влаги живящей касаешься с жаждой, Счет ведешь не глотками, а капелькой каждой. Каждый раз, как язык увлажняет уста, Да вспомянут то имя, чья суть не проста! 360 Шах велик, и чертог его полон величья: . То величье вовеки не в силах постичь я, Как же выразить высшую суть я посмею, Как же немощным словом дерзнуть я посмею? Но уж если у птиц есть желанье сейчас, Чтобы я о том шахе повел свой рассказ, Я о сути его, хоть и в тысячной доле, Разных мыслей вам выскажу тысячи боле. Он ведь наш повелитель, над шахами шах он, Все доподлинно знает о наших делах он. 365 Суть едина и образ один у него, Больше тысячи свойств и личин у него. » Все они, где природа жива, проявились, Все в единстве его существа проявились. Никому не вздохнуть ни единого раза, Если нет на то воли его и приказа. То вздымаясь над вами, то падая вмиг, Он в деяньях бывает и мал и велик. Пестр он перьями — тысячи пестрых пушинок, В каждом перышке — тысячи тысяч ворсинок. 370 С трудной думой он встретится или с простою, Его мудрость и ум — в океан широтою. Он вам жизнь буйной силой своею открыл, В поднебесье вспарили вы взмахами крыл. Алой крови поток в ваших венах — он, знайте. И душа в вашем теле и членах — он, знайте. Даже ближе души он для вашего тела, Близок так, что уж ближе и нету предела. От него вы на тысячу лет далеки, Даже так, что уж дальше и нет, далеки! 375 И душа для того, кто не с ним, бесполезна, Жить тому, кто душой не храним, бесполезно! Если ж будет желанное познано вами, Это — лучше владения всеми мирами. А разлука — что смерть. Восемь райских садов Будут хуже, чем ад и его семь кругов. [66] Но найти его запросто, вдруг — невозможно, Без труда, без терпенья, без мук — невозможно. К цели двинешься — тысячи бедствий приспели. А ведь цель не познаешь, не ведая цели. 380 Бесконечная даль — в ту долину идти, И лихие опасности будут в пути. Жить без отдыха надо в парении смелом, Даже- если бессмертие будет уделом. На пути будут реки с водою кровавой, Да не с кровью, а с ядом, со жгучей отравой! Там хребты вознесли к небесам острия, И по каждому крови стекает струя. И повсюду пустыни — бескрайнее пламя, И огонь прямо в небо взвился языками. 385 Там леса угрожают пришельцу враждою, Ветви злобой чреваты, а листья — бедою. Там по небу тяжелые тучи кружат, И не ливень из них, а каменьями град. Сонмы молний в падении огненно-яром Опаляют весь мир и сжигают пожаром. Там скиталец ночлег в непогоду не сыщет, И вовеки ни пищу, ни воду не сыщет. Сотни тысяч пернатых, покинув свой кров, Бились крыльями в небо десятки веков. 390 Но никто не бывал в том пределе доныне, И никто не достиг этой цели доныне! Но отдавшему жизнь в этой доле исканий Смерть — ста жизней прекрасней, бессмертья желанней. Сколько птиц в цветнике всего мира — везде, Сколько их ни найдется — в полете, в гнезде, — Звать их в сад отрешенья проворнее надо, Указать им дороги их горние надо. [67] А погибнут в дороге к долине забвенья За того, кто не ведал доныне забвенья, — 395 Это лучше, чем ста тысяч жизней тщета, Этой смерти — бессмертье и то не чета! Если счастье в судьбе им радетелем будет, Если рок их вести к добродетелям будет, Если путь их проляжет в бескрайной пустыне, Где ни счастья, ни радостей нет и в помине, Но дано им обресть процветающий дол, Где бы сонм их навек единенье обрел, — Да пребудут при шахе под благостной сенью, Да сподобятся вечному с ним единенью, 400 Да найдут свой приют на небесном престоле И да вступят под сень Гумаюновой воли!» [68]