125 В ночь, когда тот приближенный к небу властитель Был создателем в горнюю призван обитель, Он покоился в келье своей потаенной, От заботы о мире земном отрешенный. И дошел к нему духа всевышнего зов, И прорек ему весть сотворитель миров. Длань господня наполнилась молнийным блеском, И его не сжигало в сверкании резком. Дух воззвал: «Ты к всевышнему близок душою, Люб ему ты — так будь с ним и плотью земною! 130 Оседлай этот свет, что сияние льет, И да будет стезею тебе небосвод!» Он воссел на коня по велению зова, — Было внятно, откуда исходит то слово. И скакун благодатный вознес его в выси, И шаги его звоном небес отдалися. [19] И вознесся до месяца бег скакуна, И от солнца того стала полной луна. Стяг подняв до второй поднебесной лазури, Он, летя, осыпал жемчугами Меркурий. 135 Конь его и до третьего взвился предела, И Венера ему песнопения пела. [20] И пригнал скакуна он в четвертый чертог, И сверкание звезд он сияньем облек, , И пустил он коня прямо к пятому слою — Марс промчался, Юпитер прошел стороною. И когда он пронесся с Юпитером рядом, Блеск светила сиял ему благостным взглядом. А к седьмому пределу направил он шаг — И в сиянье господнем рассеялся мрак. 140 И еще миновал он два неба сверх мрака, И предстал ему купол высот зодиака. И предстал ему Овен в том горнем полете, И настиг он Тельца, словно лев на охоте. И склонились пред ним Близнецы для услуг, Даже Рак распрямился и двинулся в круг. Лег к ногам его Лев, как собака, покорно, И Колосья, как жемчуг, рассыпали зерна. [21] И Весы равновесье душе его дали, И отраву убил Скорпион в своем жале. 145 Полумесяцем лук свой поставил Стрелок, Золотою газелью предстал Козерог. Водолей взял в речах его влагу живую, И для Рыб в них журчали живящие струи. И, почтивши созвездия этою славой, Выше он устремил бег коня величавый. И к небесному трону вознес он свой стяг, На скрижали небес лился свет его благ. И в бескрайнем пространстве небесном витал он, Небеса полня ладом чудесным, витал он. 150 И утихли возвестник и конь присмиревший, Словно крылья у птицы, в пристанище севшей. Радость сердца послали стихии ему И разбили оковы мирские ему. И с себя совлачил он одежды гордыни, И огонь человечности рдел в нем отныне. И с себя он совлек своелюбья тенета, О других ему стала привычна забота. [22] Ветер, землю и пламя с водой он забыл, Где мое, где твое — мир мирской он забыл. 155 И обрел он прибежище в вечном чертоге, И вели его к вечным пределам дороги. Пало семьдесят тысяч завес — не осталось, Покрывал и преград для чудес не осталось. И когда сонм препятствий погубленным стал, Сей избранник в тех высях возлюбленным стал. И, взывая к аллаху, он пал у порога, И в двух луках пространства увидел он бога. [23] Вопль к аллаху исторг он всей жаркостью пыла, И чему суждено было стать, то и было. 160 Взор его ослепило сияньем слепящим, Мысль исчезла в сверканье, навстречу светящем. Сан обрел он, неведомый людям от века, Недоступный вовек естеству человека. Тленной сути земной в нем тогда не осталось, Своелюбия даже следа не осталось. Тленной сути начало земное ушло, Все, для благостной сути чужое, ушло. И красу всеблагого узрел он очами, В единенье проникся благими речами. 165 Девять на десять тысяч речений постиг он, Славен в тысячи крат, стал сторицей велик он. И за падших, за все их грехи он просил, За деянья их, злы и лихи, он просил. Что просил он — в предвечном чертоге обрел он, И у бога искомое в боге обрел он. И, сподобившись зреть упований свершенье, Тих и благ, он вернулся с пути вознесенья. Воссиял единеньем предвечный чертог, И веленьем его мир устроиться смог. 170 В восхожденье он был, словно перл, просветленным, А вернувшись на землю, стал морем бездонным. Все постиг и узнал он в мгновение ока, И мгновенно вернулся, вознесшись высоко. И, вернувшись из горнего мира вершин, Дал он этому миру порядок и чин. Сколько нас — и заблудших, и грешных, и хилых, — Страха нет в нас, доколе'понять будем в силах, Что такой вот заступник, высокий раденьем,— И опора и щит нашим всем прегрешеньям! 175 О творец! В день, когда защитит нас пророк, Всех, кого призовет он, прими в свой чертог. Сто несчитанных тысяч заблудших и грешных Да найдут его милость в щедротах нездешних. И Фани да пребудет в их сонмище бренном, Да не сделай его в милосердье забвенным! [24]