Почему запоздал завтрак. Радиописьмо. Переполох. Приказ № 1. Следы Вани Конденсатора. Где Костя с Павликом?

Поварихе тете Насте приснилось, что она проспала и весь лагерь остался без завтрака. Тридцать малышей из шестого отряда ревут во все тридцать голосов. Вожатые лежат в обмороке. Цепной пес Терешка воет. Нанайский мальчик Киле ест сырую рыбу. А старшие (так в лагере звали первый отряд) забрались на черемуху и самовольно, вместе с птицами, объедают эту вязкую ягоду. И самое страшное — им ничего не скажешь, они же, бедняжки, голодные.

Тетя Настя открыла глаза, сразу зажмурилась и ужаснулась. Обычно она просыпалась, когда первый солнечный луч только касался края подушки, а сейчас он добрался до ее глаз, ослепительный и горячий. Это значило, что всегда аккуратная повариха проспала лишних двадцать минут.

— Подъем! — скомандовала сама себе тетя Настя. Быстро, как солдат, в две минуты собралась и побежала отпустить с цепи Терешку. Она очень удивилась, что Терешка не рвется, не лает и никак не выражает своего недовольства. Обычно эта дисциплинированная собака не терпела опозданий и всегда поднимала недовольный лай, если ее не отцепят вовремя.

Вообще Терешка имел странный характер. Ночью, на цепи, это был лютый, злой пес. Что там чужие, — он и своих не подпускал к тем дверям, на которых висели замки. Но стоило утром отцепить его, как свирепый пес превращался в добродушную и очень терпеливую собаку, которая позволяла малышам таскать себя за уши, бегала со старшими на речку, любила плавать и умела играть в прятки. Зато, как только после спуска флага Никита трубил отбой, Терешка кидался к своей будке. Здесь он ложился и ждал, чтобы его посадили на цепь. Тетя Настя пристегивала ночного стража лагеря к цепи и поскорее отходила, потому что Терешка буквально на глазах терял свое добродушие: шерсть на нем ершилась, и он начинал рычать.

В это же утро Терешка спал как младенец. Тетя Настя ахнула и вспомнила, что вчера она забыла прицепить его к цепи. То-то ночью он ни разу не залаял и не разбудил ее.

Конечно, и Ваня Конструктор не смог бы так безнаказанно бегать в радиорубку и подкрадываться к окну Раи Тузиковой, если бы пес сидел на цепи.

Между тем лагерь просыпался. Весело затрещали дрова на кухне. Вожатые побежали умываться на протоку, хотя пионерам это категорически запрещалось, потому что, как говорила ребятам Ида Сергеевна, «для умывания в цивилизованном обществе имеются умывальники».

Наконец настало время будить Никиту. Никита вскочил, подтянул трусы, сунул руку под подушку, потом под матрас, но горна там не оказалось. Тогда горнист торопливо стал перетряхивать одеяло, простыни, подушку, заглянул для чего-то в банку с красными саранками и полез под кровать. Под кроватью, кроме пылинок, плавающих в солнечном свете, и стоптанных сандалий, принадлежавших самому Никите, никаких предметов не оказалось. Никита переполз под Костину кровать, — под ней не было даже сандалий. Славный горнист пополз дальше.

Когда Ида Сергеевна, собственными глазами наблюдавшая, как босые пятки Никиты исчезли под кроватью, через несколько минут заглянула туда, — ни пяток, ни их хозяина там не оказалось. Ида Сергеевна заморгала пушистыми ресницами и осторожно позвала:

— Никита! — Под кроватью стояла угрожающая тишина. — Никита! — пугаясь, погромче окликнула Ида Сергеевна. — Никита!

И тогда в дальнем углу комнаты кто-то громко чихнул, и вслед за тем Петя Азбукин истошно закричал и стал колотить полотенцем бедного лагерного горниста, выбиравшегося из-под кровати.

Оказалось, что Никита нечаянно толкнул свесившуюся с кровати ногу Пети Азбукина, а Пете со сна показалось, что это совсем не Никита, а кто-то — кто его знает, кто. Да и вообще Петя не любил, чтобы его спящего трогали за ногу.

Крик Пети Азбукина поднял остальных ребят. Все они были очень хорошими компанейскими ребятами и, узнав, в чем дело, принялись искать пропавший горн. Скоро в палате мальчиков первого отряда поднялась пыль, полетели перья из чьей-то плохо зашитой подушки, но горн не находился. Никита заглянул в печку. Петя Азбукин предложил верный способ обнаруживания пропавших горнов. По этому способу требовалось стать на одну ногу, зажмурить глаза и хорошенько крутнуться, потом открыть глаза и идти пять шагов туда, куда глаза глядят. Сева вспомнил проверенный способ: по нему следовало плюнуть на ладошку, шлепнуть сверху другой рукой... Ида Сергеевна недослушала, сказала, что это предрассудки, и побежала докладывать о чрезвычайном происшествии начальнику лагеря.

Начальник лагеря подумал всего одну минуту и принял решение будить пионеров без горна. Вожатые кинулись по корпусам. На зарядку лагерь вышел с опозданием на двадцать минут. Это огорчило все взрослое население лагеря, кроме тети Насти. Ей как раз не хватало этих самых двадцати минут, чтобы доварить завтрак.

Кое-как отряды построились и стали ждать, когда из репродуктора раздастся хрипловатый голос физкультурника Семена Петровича. Два дня назад Семен Петрович простудил горло, не мог громко подавать команды и поэтому записал с помощью Вани Иванова всю зарядку на магнитофонную пленку. А уж с пленки можно передавать зарядку как угодно громко. Сам же Семен Петрович становился перед лагерем и, не открывая рта, под свой собственный голос показывал необходимые упражнения.

На этот раз он тоже замер перед строем пионеров и нетерпеливо косил глаза на динамик. Но в динамике что-то долго шуршало, скрипело, наконец хрюкнуло, и голос Вани Конденсатора произнес: «Рая!» Потом наступила пауза, как будто Ваня думал. Затем опять послышалось: «Нет, лучше Раиса. Ра-и-са… Так… Я ухожу из лагеря на-все-гда. Так… Прощай. Ваня. Нет, лучше И. И. — Иванов Иван… Так».

Почуяв неладное, Семен Петрович кинулся к радиоузлу. Туда же бежала из столовой, где она сегодня дежурила, Рая Тузикова. В комнатке радиоузла сидел Ванин помощник Петя Азбукин. Он растерянно вертел ручки, пытаясь выключить динамик.

Оказалось, что Ида Сергеевна, не найдя Вани, поручила включить зарядку Пете, а он поставил не ту катушку с пленкой. Семен Петрович заменил пленку и опять побежал на линейку. Еще по дороге он услышал свой простуженный голос и увидел ребят, вразнобой делавших упражнения.

Так неудачно начался этот лагерный день.

Вани Иванова сразу как-то не хватились. И только после завтрака, когда Рая нашла под своей подушкой записку, в которой фиолетовым по белому Ваня сообщал, что он ушел, лагерь всполошился. Ида Сергеевна и начальник лагеря несколько раз перечитали этот документ, но в нем говорилось только следующее: «Раиса! Я ухожу из лагеря навсегда. Прощай. И. И.» Включили еще раз пленку с Ваниным голосом и догадались, что, наверное, Иванов забыл выключить магнитофон, когда сочинял это послание.

Ваня мог уйти из лагеря только в колхоз «Рыбак» — других дорог из лагеря в населенный мир не было. Физкультурник Семен Петрович сел на велосипед, попробовал звонок — звонок работал, и Семен Петрович запылил вдоль Утиной протоки.

Обследование Ваниной кровати ничего не дало. Она была заправлена. Правда, как всегда, не очень аккуратно, но заправлена. Тогда начальник лагеря и Ида Сергеевна стали осторожно допрашивать Ваниных друзей и Раю.

— Заблудится, — в один голос сказали ребята.

— Кто заблудится? Почему заблудится? — испугалась Ида Сергеевна.

— Ваня заблудится. Он неприспособленный, — ответили ребята.

— А может, он где-нибудь приемник разбирает? — высказался Азбукин. — Сидит под кустом и разбирает.

Больше от ребят ничего узнать не удалось.

Обычно бойкая Рая Тузикова бледнела и краснела, но так и не смогла объяснить, почему именно ей оставил Ваня записку.

На всякий случай обыскали все ближние кусты: может быть, и правда Ваня где-нибудь сидит и ладит приемник. Принимал участие в этих поисках и Терешка, хотя он единственный из всего лагеря видел, как уходил Ваня.

Когда все кусты как следует обшарили, вернулся Семен Петрович. Он выбил одну спицу из велосипедного колеса, а Вани не нашел.

Ох, сколько забот навалилось на лагерь! Искать беглеца надо? Надо. Давно пора начинать задуманную игру, ведь Костя и Павлик унесли вымпел и будут на берегу Морошки ждать ребят. Срочно требовалось чем-то занять малышей. Они, пользуясь суматохой, без присмотра старших разбрелись по кустам. А горнист Никита, кроме того, должен был найти казенное имущество — горн.

На чрезвычайном совещании вожатые решили:

Первому отряду начинать игру.

Второму и третьему — организовать новые поиски Вани Иванова.

Шестому отряду читать сказку «Конек-Горбунок» — она длинная и надолго займет малышей.

Горнисту Никите, учитывая особую ситуацию, выдать новый горн, а поступок его обсудить позднее.

Остальным отрядам заниматься по расписанию.

И вот, поджав ногу с порезанной пяткой, Никита протрубил сбор.

Ида Сергеевна, не успев позавтракать и как следует прийти в себя после всех волнений, вскрыла перед строем пакет и дрожащим голосом прочитала:

«Приказ № 1.

Ровно в 10 часов утра первому отряду выступить в поход на поиски красного вымпела.

Двигаться нужно по течению протоки Утиной до метки (ленточка на дереве). Под меткой найти конверт № 1. Дальше следовать так, как сказано в приказе № 2».

Через 20 минут следопыты были готовы выступить в поход. Получили у тети Насти бутерброды, надели рюкзаки, выслали разведку и простились с Никитой. Но тут неожиданно взбунтовался шестой отряд.

Этот отряд единогласно, воздержалась только маленькая Луша, решил тоже стать следопытами и разыскивать вымпел. «А сказку про Конька-Горбунка можно прочитать завтра», — заявили малыши. В бунте шестого отряда косвенно оказалась виновата его вожатая Аня. Она усадила своих питомцев слушать сказку рядом с линейкой, где Ида Сергеевна зачитывала приказ.

Уговорить шестой отряд мог не каждый. Он славился на весь лагерь своей сплоченностью и настойчивостью. Частенько, когда в стороне от лагеря догорал веселый жаркий костер, Аня, построив своих малышей, спрашивала:

— Ну, как, ребята, пойдем, — по дороге или по тропке?

И шестой отряд в один голос отвечал:

— По тропке!

А что это означало? А вот что: по дороге идти совсем неинтересно, она ровная, да еще посыпана песочком, а по сторонам горят лампочки.

Зато по тропке! О! По тропке надо спуститься в овраг, да перебраться по камням через ручей, да мимо темных кустов… Страшно, правда? Но шестой отряд, все как один, кроме трусихи Луши, рос очень смелым и ходил только по тропке.

А однажды ночью между лагерем и колхозом «Рыбак» остановились на привал солдаты. Утром в пять часов солдат-горнист протрубил «подъем». Шестой отряд решил, что это горнит Никита, и поднялся. Поднялся и выстроился на линейке. Стоит отряд, а в лагере все спят. И вожатая Аня спит, и врач, и повар тетя Настя. Даже Терешку еще не спускали с цепи.

Если бы через полчаса Павлик Киле не побежал проверять закидушки, которые он с вечера наживил лягушатами, так бы и стоял шестой отряд до подъема всего лагеря.

Хорошо, что Павлик догадался, скомандовал малышам: «Кругом!» — и увел шестой отряд досыпать.

Попробуй уговори такой дружный и отчаянный отряд. Неожиданно помог врач, студент Май. Отчество у него, как и у физкультурника, было Петрович. Поэтому девушки вожатые называли их обоих «Петровичи». Май Петрович предложил повести шестой отряд на внеочередной медицинский осмотр. Малыши любили, когда их выстукивал и выслушивал врач, и все, даже Луша, согласились. А молодой врач Май Петрович любил возиться с малышами, так что интересы и врача и детей совпали.

Аня построила своих питомцев и гуськом повела в медпункт. А повеселевшая Ида Сергеевна подала наконец команду:

— Шагом марш! — и для убедительности добавила: — Пошли, ребята.

Хорошо в ясный солнечный день, пока еще не навалилась жара, шагать по лесной тропинке. С треском разлетаются в стороны кузнечики и стрекозы. Загадочно, в два коленца, высвистывает свое «спасибо» золотая птица иволга. Правда, жалко, что она из отряда воробьиных, вот была бы из попугаевых — это интересней.

Скрылась впереди разведка. Трещит кустарник под ногами бокового охранения. Слушает, притаившись в густой листве, молодой лупоглазый совенок пионерскую песню:

Не хватает в этом месте звонкого голоса горна. Остался горнист Никита в лагере, — и надо же было ему порезать пятку! Ну, ничего, барабанщик Сева Понимаешь старательно выбивает дробь. А «Понимаешь» Севу называют потому, что он, где надо и где не надо, говорит «понимаешь». Знает свою беду Севка, да ничего поделать не может. А во всем виноват Севкин дядя полярник. Прилетел он в отпуск на Большую землю и удивил племянника этим словом.

— Приехал, понимаешь, — сказал он Севке утром, — а белого медвежонка тебе не привез. Очень уж, понимаешь, шустрые они, никак Не поймаешь.

И так за каждым словом — «понимаешь» да «понимаешь». Стал Севка, когда дядя уходил навестить друзей, передразнивать его да и привык к дядиному слову — вот как опасно дразниться. И сейчас он, отбарабанив, говорит соседу:

— Эх, понимаешь, нет Никиты. Мы бы с ним дали!

А отряд поет:

Первую метку — лоскуток на дереве — разведчики пробежали (они думали, что висеть будет настоящая лента, такая, какую заплетает Рая Тузикова в свою косу). Ее углядела глазастая Настя и подняла тревогу. За это упущение командира разведки Петю Азбукина сместили, а на его место поставили Настю.

Торжественно вскрыли конверт № 1. В нем лежал приказ:

«Отряд идет правильно. Дальше следовать в том же направлении до новой метки».

Без труда нашли и вторую метку с новым приказом, а глазастая Настя посмотрела на помятую траву и поломанные ветки и сообщила:

— Здесь кто-то бултыхнулся в воду.

Не поверили ребята Насте. Они же не знали, что в этом самом месте свалился Костя в протоку. Свалился за одну секунду до отлета на неведомую планету.

Теперь требовалось отыскать стрелку, — так говорилось в новом приказе.

Бежит тропинка по родной земле, лучше которой нет на всей планете, ведет ребят к речке Морошке. Осторожно шагает впереди внимательная разведка. Стреляет глазами по сторонам Настя, боится пропустить стрелку. И вдруг у релки, где пахнет медом и грибами, заметила Настя следы. Это один человек прошел, — наверное, Костя. Это второй человек прошел, чем-то одуванчик сбил, — наверное, Павлик Киле. А это что за человек шагал, следы Кости и Павлика притоптал? Устал человек, чемоданчик поставил, сидел на нем, — вон как уголки чемоданчика в землю вдавились — и какие-то кружки прутиком чертил.

Подошел отряд, все стали смотреть на Настину находку. Петя Азбукин вперед протиснулся, на следы чемоданчика посмотрел, на кружки взглянул.

— Да это же Ваня Конденсатор на своем чемодане сидел. Видите, схему какого-то приемника начертил. — А раз здесь схема — Ваня близко!

Обрадовались ребята: значит, пропавший Ваня с Костей и Павликом ушел. Ох и поругают они его! «Проработаем на совете», — подумала Ида Сергеевна, хотя больше других обрадовалась, что Иванов нашелся. А Рая Тузикова ни с того ни с сего попросилась в разведку. Мальчикам все равно: «Иди», — говорят.

А девочки промолчали, только переглянулись и заулыбались, как будто что-то знают. А что им знать?..

Дальше шагает отряд. Вот и тенистая тропинка, где над головой лианы амурского винограда сплелись. И хотя попадают сюда косые солнечные лучи — прохладно на тропинке и сумрачно. На что уж славились на весь отряд своей смелостью разведчики, и те поближе к Иде Сергеевне жмутся. И вдруг закричали разведчики, ахнула вожатая, загомонил весь первый отряд и кинулся к песчаной косе, к сверкающей Морошке.

Такое уж это место веселое. И я не раз там радостно кричал и, разбежавшись, прыгал на мягкий песок.

До самой воды добежала Настя и тут вспомнила, что она главная разведчица.

— Стойте, ребята! — кричит. — Ой, стойте! Следы затопчете.

А ребята раздеваются, в воду лезть хотят. Кое-как Ида Сергеевна навела порядок. Стали смотреть следы — все истоптано, будто здесь медведи с медвежатами плясали.

— А вот и метка! — воскликнул Петя Азбукин и показал на затоптанную стрелку.

Обрадовались следопыты, начали искать пакет, а Петю тут же решили опять перевести в разведку — Настиным помощником.

Пакет № 3 отыскали быстро. Зачитала Ида Сергеевна приказ:

«Отряду идти по направлению, указанному стрелкой, до новой метки — стрелки, выложенной галькой на песке».

— Куда же пойдем? — спрашивает вожатая. — Стрелку-то затоптали. Как теперь узнать, куда она показывала?

И правда, как? Огляделись ребята. Вниз по течению тянется коса. Может, по ней ушли Костя с Павликом? Вправо от косы уходит релка. А что если на ней в каком-нибудь дупле спрятан вымпел, а Костя, Павлик и Ваня красной смородиной да черемухой лакомятся? Позади бормочет узкая в этом месте протока Утиная. А вдруг через нее перебрались Борисов и Киле и там повесили вымпел?

— Разделимся на три отряда! — предлагает Сева.

— Вдоль релки пойдем, там спелой черемухи много, — советует Петя, а сам «Сменой» Морошку снимает и Настю — начальника разведки.

— Нет, — возражает Настя, — сначала следы поищем. Может, остались следы.

— Правильно, следы поищем, — поддерживает Рая. «Вдруг Ванины следы опять попадутся», — это она так подумала, а вслух не сказала. Зачем все свои мысли высказывать вслух.

— Давайте искать следы, — согласилась Ида Сергеевна. — Только не все сразу, а то мы тут все перетопчем. Пусть сперва разведчики ищут.

Повела Настя разведчиков к протоке. Это совсем рядом. Вот и место, где протока впадает в Морошку. Никаких следов нет на сыром песке. Только какой-то зверек от куста к воде пробежал, а обратно не выбежал.

— Смотрите, собачонок утонул! — удивился Петя.

Нагнулась Настя над следами:

— Это выдра. Видишь, перепонки между пальцами.

Попятился Петя от воды:

— А она, эта выдра, кусается?

— Может цапнуть, — отвечает разведчица.

— Она что, утонула?

— Что ты! — успокоила Петю Настя. — Выдра под водой подолгу плавает. У нее даже вход в нору под водой начинается.

— И откуда ты, Настя, про выдру знаешь? — удивился Азбукин. — Может, выдумываешь все?

— Дедушка рассказывал, — говорит Настя. — Я каждое лето у дедушки в хорских лесах на зообазе гощу. У него там и выдры бывают, и дикие кабаны, и медведи. Там у меня даже друг был — медвежонок Тошка, только увезли его сейчас. С дедушкиной зообазы зверей по зоопаркам забирают.

Вдруг на тропинке кто-то взвизгнул, радостно заскулил и через кусты — прыг к разведчикам. Смотрят ребята — да это Терешка! Сам из лагеря прибежал, не заблудился.

Помчались разведчики с Терешкой на косу, к отряду.

Обрадовались пионеры псу. Обежал Терешка всех, обнюхал, а Севу-барабанщика даже лизнуть ухитрился. Потом как припустит Терешка по косе.

— Разведчики, не отставай! — крикнула Настя и помчалась вприпрыжку за Терешкой.

Немного отбежали, смотрят, у самой воды на песке следы. Только не поймешь, дети здесь прошли или взрослые — осыпались следы.

Направился отряд по следам. Солнце все жарче припекает. Искупаться бы сейчас, да нельзя — вымпел искать надо. А Рая Тузикова и про вымпел думает, и про Ваню не забывает. Интересно, если бы ушел Ваня и ей записку не оставил, наверное, не очень бы беспокоилась Рая. Ну ушел и ушел. Эти мальчишки и не такое выкинуть могут. А теперь забота у Раи: куда он забрел? И почему ей написал? Может, потому, что она председатель совета отряда, или еще почему… Чудак этот Ваня.

Еле поспевает Рая за быстроногой Настей. Вдруг — стоп! Два следа вдоль берега потянулись, а один в сторону, к молодым тополькам свернул. Остановилась Настя. Тузикова отдышалась, под ноги посмотрела, а на сыром песке нацарапано: «Рая». Догадалась она, кто это написал, и, пока не увидели остальные, стерла надпись ногой.

Пробираются следопыты по рощице, слышат, кто-то похрапывает. Смотрят, накрыл человек тюбетейкой лицо, чемоданчик под голову — и спит. Да это же Ваня! Сдернул Петя с Вани тюбетейку.

— Вставай, — кричит, — беглец несчастный! Его весь лагерь ищет, а он спит. Семен Петрович из-за тебя спицу выбил, а ты спишь! Вот будет тебе!

Сел Ваня, щурится от солнца, смотрит на разведчиков, на лохматого Терешку и спрашивает:

— Это как я здесь очутился?

— А мы почем знаем, — говорит Настя.

— Ты же из лагеря ушел! — радостно подсказал Петя.

А… — припомнил Ваня, встал и тут только Раю увидел. Покраснел. — Ладно, — говорит, — пошли в лагерь.

— Ишь ты какой! — рассердилась Настя. — А вымпел кто искать будет?

— Какой еще вымпел? — не понимает Ваня. — Меня нашли — и хватит. Я бы сам давно вернулся, да не знал, в какую сторону идти.

Рассказали ребята Ване про игру и повели его к вожатой.

— Так, Иванов. Почему ты дисциплину нарушил — мы в лагере разберемся, — строгим голосом произнесла Ида Сергеевна. — А теперь помогай нам разыскивать вымпел. Пойдешь с разведчиками, начальником у тебя будет Настя.

— Ну, чего это Настя будет мной командовать! — возражает Ваня. — Я не хочу.

Набросились на него девочки:

— Да это же Настя тебя разыскала! А то бы ночевал здесь.

— Тогда, пусть я у нее буду помощником, что ли.

— Помощник у нас есть — Петя Азбукин.

Пришлось Ване согласиться идти в разведку рядовым. А Рая Тузикова из разведки вышла.

— Плохой, — заявила, — из меня разведчик. Я в следах совсем не разбираюсь.

Вот и пойми этих девочек: сама же просилась…

Стала Ида Сергеевна думать, кого бы послать в лагерь, чтобы сообщить, что Иванов нашелся. Не хочется никому возвращаться, добровольцев не находится. Да тут, к счастью, зазвенел у протоки звонок и выкатил на косу Семен Петрович. Показали ему Ваню, потрогал его Семен Петрович для верности и поехал успокаивать начальника лагеря.

Опять пошла разведка по следам, по тем, что вдоль Морошки тянулись. Вот и коса кончилась. Дальше идти труднее — берег обрывистый, трава высокая и никаких тропок-дорожек нет.

Огляделись разведчики, и, надо же, все сразу у самой воды стрелку из камушков заметили. И показывает эта стрелка на остров, что посреди Морошки зеленеет. Откопали пакет, отдали Иде Сергеевне, а в нем старый приказ зачеркнут карандашом, а внизу написано:

«Ищите вымпел на острове! Костя, Павлик».

— Да что они, с ума сошли! — рассердилась Ида Сергеевна. — Как же мы через реку переправимся? Вот я этому Косте-путешественнику покажу! Давайте, ребята, покричим:

— Костя! Ко-стя!

— Па-авлик! — понеслось над рекой.

Тишина на острове, никто не откликается. Устали пионеры кричать, а Костя и Павлик даже голоса не подали.

— Как же они туда переплыли? — удивляется Ида Сергеевна.

Прошлась Настя вдоль берега и говорит:

— На бревнах. Вот здесь два бревна прибило к берегу, а они их сталкивали.

— И не на бревнах вовсе, а на плоту, — вмешался вдруг Ваня.

— А ты откуда знаешь?

— Видел я.

— Что же ты раньше не сказал?

— Я же не знал, что это Костя с Павликом. Только они на остров не попали, их по течению понесло. Когда я на берег вышел, плот уже вон туда, за кривун, где сухое дерево стоит, уносило.

Посмотрел отряд вдоль реки. Далеко кривун. Может, километр до него, а может быть, и больше.

— Пошли догонять, — скомандовала Ида Сергеевна. — Они там, наверное, к берегу пристали.

Поднялись пионеры на высокий берег. Здесь трава такая вымахала — Иде Сергеевне по пояс, ребятам, кто повыше — по грудь, а кто ростом не удался — и по горлышко.

— Как же, понимаешь, здесь идти, когда никакой дороги нет? — жалуется Сева.

— Мы пойдем один за другим и дорогу протопчем, — отвечает Ида Сергеевна.

— А вдруг зверь, волк, например?.. — сказал кто-то и вздохнул.

— Мы песню запоем. Всех волков распугаем. Потом с нами Терешка.

— А если устанем?

— Сядем на берег, ноги свесим и отдохнем, — улыбается вожатая.

И ребята заулыбались, запели песню и пошли к сухому дереву.

Терешка сначала впереди бежал, потом давай по траве носиться, мышей-полевок гонять. Ваня Иванов, когда в путь-дорогу тронулись, весело чемоданчиком размахивал, а тут уставать начал, на плечо чемоданчик поставил. Сева сперва лихо барабанил, теперь сбиваться стал, сдвинул барабан за спину и говорит:

— По дороге, понимаешь, легче идти, чем без дороги, правда?

— Правда, — отвечает Петя. — И по дороге легче и по косе легче, а по траве тяжелей, это ты здорово заметил.

— Сам додумался, — отозвался Сева.

Шагает отряд, а сухое дерево как будто все дальше отодвигается.

Высоко поднялось солнце, печет, как в Африке. От травы и то жар идет. Вот когда на солнце облако набежит — прохладней становится. Следят следопыты за другим берегом Морошки. Радуются, когда на нем темнеет трава. Это значит — легла на нее тень от облака, сейчас она скользнет по реке и накроет отряд. И верно, бежит тень по воде, вот она уже на этом берегу. Ух, хорошо, можно панамки снять. Только быстро проплывают облака — и опять зной.

Много раз запинались ребята о кочки и корни, падали и по очереди и без очереди, а кто и нарочно, два раза отдыхали, а все-таки дошли до сухого тополя. Стали смотреть по реке — не видно плота, не видно Борисова и Киле. Приуныл отряд.

— Ну что ж, мои отважные следопыты, — говорит Ида Сергеевна. — Доставайте свои завтраки, кушайте, отдыхайте — и в лагерь пойдем. Теперь мы дорогу протоптали, быстро вернемся. А за Костей и Павликом на лодке придется плыть, так их не догонишь.

Ребята достали из пакетов бутерброды и другую еду, которой их снабдила повариха тетя Настя, уселись в кружок и едят дружной компанией, а Ваня в сторону отошел. Дело понятное: пирожки, что Ваня с собой прихватил, он, несмотря на грустные мысли и всякие переживания, еще дорогой съел и не заметил как. Подкрепляются и мальчики и девочки, а про Ваню как-то забыли. И съели бы так все, да только видят, Рая Тузикова скучная сидит, теребит свою косу и все в сторону поглядывает. Чего бы ей оборачиваться? Посмотрели туда и видят: сидит одиноко Ваня Иванов и травинку грызет. Как же не позвать товарища? Позвали Ваню и отдали ему все, что осталось, — остатки сладки.