Я поехала в Ташкент на рынок купить одежду сыну, да и самой надо было подновить гардероб. Так как брат и Закир были на сессии, я заехала по пути их навестить. Лучше бы я этого не делала. Чёрт меня дёрнул явиться к вечеру в общежитие. Только подошла к корпусу, увидела Закира. Вот, думаю, повезло, с ним и пройду мимо вахтёра. Да только язык к нёбу прилип, и я в кусты нырнула, чтобы не засветиться, когда следом за ним выпорхнула молоденькая девица, и они, взявшись за руки, направились куда-то. Когда парочка скрылась из вида, я грохнулась на ближайшую от кустов скамейку и закурила. Соображала что делать: домой возвращаться было поздно, последний автобус до Ангрена ушёл десять минут назад, а как здесь появиться, ума не могла приложить. Не на улице же ночевать? Хорошо, что захватила с собой студенческий билет. После того, как мы окончили техникум, оставила его у себя, как знала, что пригодится. Людей в общаге было много, на днях был новый заезд, и я надеялась, что вахтёрша не признает во мне чужака. Так и вышло. Я издалека показала ей корочку, быстро прошмыгнула в коридор, поднялась на третий этаж и постучала в комнату, где жили Толик и Закир. К моей великой радости, брат был на месте, и, как ни странно писал дипломный проект.

— О, сестрёнка, привет, родная, какими судьбами?

Я показала набитую вещами сумку.

— А Закир где? — спросила я, будто не видела его.

— Понятия не имею.

— Как так? Вы же всегда вместе.

— Были, — буркнул Толик, — теперь ему не до меня. Я видишь, сижу и пишу, а за него другие работают.

— Не поняла, объясни по человечески.

— За него девица работу выполняет, а он за это…. Да-ну, что пристала, лучше помоги.

— Это та, что с косой? Да?

— А ты откуда знаешь? — подозрительно уставился на меня брат.

— Так сейчас случайно их увидела, окликать не стала, — я села на кровать и насупилась, — он с ней роман крутит, так надо понимать?

— Откуда я знаю, что ты ко мне прицепилась, как пиявка? Сама у него спроси, когда придёт.

— И спрошу. Только что к Лене приезжал, а теперь — на тебе, другой обзавёлся. Как же у него всё быстро получается, одна здесь, другая там, третья, вероятно, в Самарканде! Это я не жену имею в виду. Да что же это такое, в самом деле?! Тогда на сессии, когда Любочка бегала за ним, он же нас уверял, что у него ничего с ней не было. Она втюрилась в него, как дура, а ему только Ленуля нужна. Вот зараза, а я-то поверила.

— Ну чего разошлась, успокойся. И не лезь в чужие дела! Ты меня поняла? Сами разберутся.

— Ага, сейчас, размечтался. Всё Лене расскажу, открою, наконец, ей глаза, какой на самом деле ее ненаглядный, — дверь открылась, и на пороге возник Закир в обнимку с девицей, да так и застыл в проходе, увидев меня. Рука его сползла вниз, а растерянный вид говорил сам за себя. Он не ожидал, что я, как немой укор, появлюсь так не кстати.

— Привет. Это не то, что ты подумала, так что не смотри на меня так, как будто я делаю что-то противозаконное.

— А откуда ты знаешь, о чём я думаю? А? На воре и шапка горит, так что не оправдывайся! Я всё прекрасно поняла, и не держи меня за дурочку.

— Что ты поняла? — пытался отвлечь меня Закир.

Девица стояла, не зная, кто я и почему налетела на Закира, но в разговор не вмешивалась. И попробовала бы вмешаться, я не Лена, могу и вписать промеж глаз. Это за себя я не смогу кому-то физиономию набить, а за подругу — всегда, пожалуйста.

— Не вздумай Лене этот свой бред доложить, между нами ничего нет, она просто мне помогает дипломную работу писать, вот и всё.

— Да нет, дипломные работы в обнимку не пишут, так ходят, когда спят вместе. Я расскажу всё, что видела.

Лена пришла ко мне и осталась ночевать. Разговор у нас был не из приятных. Всю ночь она проплакала, я не мешала. Со слезами горе легче переносится, не так сильно давит. Утром с заплаканными глазами подруга выглядела ужасно, но бессонная ночь не прошла для неё даром, она приняла решение, которое далось ей, похоже, нелегко.

— Всё когда-то кончается, вот и наша связь подошла к своему завершению. Ничего, подруга, переживём. И не такое бывало, а мы до сих пор живы и здоровы, значит, так тому и быть.

У меня внутри все кипело. Ну, чему теперь радоваться? Вся жизнь наперекос. Спрашивается, зачем надо было влюбляться? Жила бы себе спокойненько, деток воспитывала. Ан нет, туда же — любви, как в романах, ей захотелось. Ну что, получила свою порцию адреналина, хлебнула по полной программе, а теперь что? Да ничего, пустота. Вот теперь собирай осколки своего счастья, позаимствованного у другой женщины. Проклятый любовный треугольник, куда ни кинь, сплошь одни разбитые сердца. И надо же, только женские (я поковырялась в этой куче, ни одного мужского не нашла). Они что, паразиты, его с собой уносят, чтоб ничего лишнего после себя не оставлять? Конечно, уходя налегке, без воспоминаний, охов и ахов при расставании, чего ж не захватить этот маленький предмет, совершенно не тяжёлый, да и ноша своя не тянет. Вот и глумятся над женскими слезами, которыми и впрямь горю нельзя помочь. Я бы всех этих кобелей-однодневок так за одно место и подвесила. Мне так за подругу обидно стало: ходит несчастная, как побитая собачонка, и тоска в глазах; посмотришь — жутко становится. Мне ли не знать, как это тяжело. Говорят, что время лучший лекарь, с годами рана затягивается, а там, глядишь, и совсем заживёт. Чёрта с два! Эта рана только корочкой покрывается, а слегка задень воспоминаниями, тотчас же кровоточить начинает, да ещё как дёргает, спасу нет! Хоть волком вой на луну, хоть на стену лезь. А еще лучше в «жёлтый дом» попроситься, пока не полегчает, там стены голые, не поранишься. А если что, то и врачи тут же, под боком, с укольчиком, как со шпагой, наперевес.

Закир позвонил Лене и очень разозлился на меня за то, что я ей всё рассказала. Но, как обычно, оправдывался, мол, все не так, и я всё неправильно поняла. Но на этот раз подруга поверила мне, а не Закиру. Они расстались, хотя он иногда звонил, интересовался здоровьем её и детей, спрашивал, всё ли в порядке дома и на работе. Не знаю, может, у него и правда было к ней настоящее чувство, если он так и не смог забыть её…