Рано утром меня разбудил звонок. Протирая заспанные, чуть припухшие от вчерашних слёз глаза, я подошла к телефону, на ходу соображая, кто может звонить в такую рань, сняла с аппарата трубку и сонным голосом ответила: «Слушаю!».

— Прости, что разбудил, — мой сон как ветром сдуло: наглость неслыханная!

— Ты узнала, кто я?

— Чем обязана столь раннему звонку? — резко спросила я, часы показывали ровно восемь утра.

— Хочу извиниться за вчерашнее поведение, это на меня не похоже, обычно, я не бываю груб с девушками, но ты, надо признать, меня достала.

— Ничего себе номер, значит, это я виновата, что со мной так обошлись. Прикольно! В каких ещё смертных грехах ты обвинишь меня, ну, давай, выкладывай да быстрей, спать хочется.

— Да не сердись ты, я поздравляю тебя с днём рождения!

Удивительно, голос его был настолько нежным, приятно ласкал слух, его хотелось слушать и слушать.

— Спасибо…. Но откуда ты узнал? — моему удивлению не было предела.

— Я многое про тебя знаю, — загадочно ответил он, — давай встретимся и отметим твой праздник. Через час жду тебя возле твоего дома.

Мотоцикл рычал, как живое существо. Обгоняя машины, мы неслись, словно ветер, по раскалённому солнцем асфальту. Я сидела сзади, обхватив Серёжку за талию. Когда он приехал за мной, мы познакомились. Вернее будет сказать, что я узнала его имя, он-то моё ещё вчера знал. Сергей Молчанов, высокий парень, с длинными слегка вьющимися волосами, в синих джинсах и жёлтой, в крупную клетку, рубашке.

— Подвинься ближе, я не кусаюсь, не дай Бог свалишься, — повернув голову ко мне, прокричал он. Я придвинулась ближе к нему и ощутила на своей груди жар его разгорячённого тела. То ли от страха, то ли от удовольствия, сейчас и не вспомню, я закрыла глаза.

— Боишься? — спросил меня Серёжка.

— Немного. Я уверенней чувствую себя за рулём.

— Поведёшь сама?

— Нет, не стоит, я не знаю твоего мотоцикла, ещё разобьёмся.

Мотоциклы были моей страстью, с пяти лет папа доверял мне управление, посадив впереди себя. До переключения скоростей ноги не доставали, он сам их переключал, часто прищемляя мне руку при сцеплении. Но рулить у меня получалось, так, во всяком случае, мне казалось. Со временем, когда подросла, я самостоятельно водила мотоцикл. Больше всего меня привлекала «Ява», а вот мотороллеры вызывали стойкое отвращение. Мне казалось, что ноги едут отдельно от моего туловища, и я не способна контролировать руль.

— Не беда, если погибнем, зато вместе. Здорово!!! — и прибавил газу.

— Сумасшедший!!! Прекрати немедленно!!! — закричала я и стукнула его кулаком по спине.

До озера Чаман мы добрались минут через пятнадцать. От Ангрена километров десять или чуть больше. Ангрен — это город в Ташкентской области. В ресторан под тем же названием, что и озеро, мы заходить не стали, а расположились на берегу недалеко от воды. Народу было немного, в основном дети. Палящий зной заставил большинство попрятаться в тень многочисленных кустарников и деревьев, которые росли по всему периметру озера. Я сидела на покрывале, подставив лицо обжигающим солнечным лучам.

— Горе ты моё, ведь обгоришь! — Сергей накинул мне на плечи свою рубашку.

— Поздно-поздно, я уже краснее рака после варки.

— Не удивительно, с твоей белой кожей да на солнце, ох и помучаешься.

— Зато ты черный, на тебя солнце не влияет что ли?

— Я же электрик, по столбам круглый год лазаю. Вот и загораю с первыми весенними лучами. Смотри, у тебя нос уже начал облезать, — и нежно провёл по нему пальцем.

— Почему ты живёшь у тётки? — поинтересовалась я, — у тебя есть родители?

— Есть. Мама и сестрёнка. Они в Андижане. А я перед армией решил поработать. Техникум бросил.

— Были причины?

— Да. У меня была девушка, когда уехал учиться, она вскоре вышла замуж, и что самое неприятное, за моего лучшего друга.

— Ты до сих пор её любишь?

— Да нет, может, и любви никакой не было, а так, юношеская влюблённость. Тяжелее было потерять друга, мы с ним со школы дружили, вместе занимались боксом. Пока он был в армии, два года переписывались, я, как дурак, доверял ему все свои секреты. Он дембельнулся в октябре, меня в Андижане уже не было, я в Ташкенте учился. Да о чём говорить, переспал он с ней, она залетела. Так и кончилась любовь, а вместе с ней и дружба.

— Ты говорил, что у тебя тоже скоро день рождения, в каком месяце?

— В июне, 19.

— Близнец!

— Не понял, — что ты имеешь в виду, у меня нет брата-близнеца.

— Да по гороскопу. А ещё все близнецы по гороскопу левши, моя бабушка всё делала левой рукой, говорила, что так удобнее. А ты вроде правша, неужели врут гороскопы?

— Я ни гаданиям, ни гороскопам не верю, но то, что левша — это точно. Бью левой, но пишу и держу ложку правой. Решила дипломатично сменить тему разговора? — усмехнулся Сережка, разглядывая меня через свои черные очки.

— Хочешь продолжить?

— Да нет, не стоят они этого, с тобой мне интереснее, чем с воспоминаниями.

Он растянулся во весь рост возле меня, положил голову мне на колени, — горячий как печка, — подумала я.

— Сними очки, я не вижу твои глаза, — попыталась я отнять их, но Сергей ловко вывернулся, а я оказалась под ним.

— Мне нравятся твои глаза, и я хочу их видеть, знаешь, они похожи на жжёный сахар. О таких говорят: «Томные».

— Неужели? А вот твои непонятно какого цвета, вчера были голубыми, сегодня серо-зелёные, какими будут завтра? — он наклонил голову, слегка прикоснулся тёплыми губами и нежно поцеловал. Через секунду поцелуй стал более настойчивым и нетерпеливым.

— Девочка моя, какая ты сладкая, — шептали его губы, между поцелуями.

Сердце моё билась так, что думала, оно разорвется на мелкие кусочки, воздуха не хватало, я находилась в состоянии близком к обмороку. Я обнимала его, наши разгорячённые тела слились воедино, мои глаза заволокло туманом. Если честно, я вообще перестала что-либо соображать.

— Нет, Марина, так дело не пойдёт. Если не остановимся, я за себя не ручаюсь, возьму тебя прямо сейчас, на глазах у любопытных мальчишек, — прошептал он мне на ухо.

— Ой! — пискнула я, быстро натягивая на себя рубашку, пытаясь прикрыть обнажённые груди. Я и не заметила, как Сергей освободил их от лифчика. Теперь они торчали под рубашкой, как два холмика, соски почему-то до боли напряглись, а внутри живота поднимался непонятный жар…. Лицо пылало.

— Успокойся, они ничего не успели заметить, я вовремя их обнаружил, — видя, что я сильно испугалась, успокаивал он меня.

— Но от греха подальше нам лучше пойти искупаться, иначе, боюсь, мне просто так не остыть.

Смысл его слов не сразу дошёл до меня, но когда глаза случайно опустились на его плавки, то увиденная картина произвела эффект разорвавшейся бомбы. Можете представить моё состояние? Конечно, я не была совершенно наивна, много раз слушала рассказы более опытных девчонок о возбуждении парней, но я-то с таким столкнулась впервые. По-видимому, моё испуганно-глупое выражение лица очень его развеселило, не дав мне опомниться, он подхватил меня на руки и понёс к воде.

Домой возвращаться не хотелось, ведь рядом не будет ЕГО, самого дорогого и любимого. Даже не верилось, что ещё вчера я его совершенно не знала и даже ненавидела за наглое отношение ко мне. Но, видимо, верно, что от ненависти до любви один шаг.

Всё было бы прекрасно, если бы не моё бедное тело, оно получило обширный и достаточно ощутимый ожог, всё покраснело и сильно болело. Мама, увидав такое безобразие, принесла мне сметаны и велела обмазаться с головы до пяток. К её большому удивлению, они, как и всё остальное, были малинового цвета.

— Совсем девка голову потеряла, раз решила загара нахвататься, — ворчала она, качая головой. А я от счастья готова была кричать на весь белый свет о своей любви. Но на мою беду в комнату ворвалась Лена и набросилась на меня с вопросами: где я была, хотя по моему жалкому виду это было понятно без всяких слов, да с кем.

— Загорала, — вяло отвечала я, пытаясь тем временем намазать часть спины.

— Вижу, ещё не слепая! Ишь, как постаралась, — фыркнула она, — ладно, давай помогу, а то смотреть жалко, что тебе приходиться выделывать, чтобы намазаться. Лена отобрала у меня баночку со сметаной и легонько стала втирать содержимое мне в кожу. Каждое прикосновение доставляло немалые муки.

— Ты не прикидывайся бедной овечкой, всё равно не поверю, лучше рассказывай, как докатилась до жизни такой. Надо же было такое учудить, поехать неизвестно куда, да ещё скем? И не смотри на меня, как побитый щенок, мне уже рассказали, с кем ты укатила ни свет ни заря. Совсем рехнулась? Он переедет тебя и не заметит, что ты там где-то маячила в его жизни. Мне про него всё рассказала Зинка, позвонила и давай меня просвещать по поводу твоего кавалера.

Я молча слушала, всё равно, пока Лена не выскажется, мне слова в свою защиту не дадут.

— Он у нас совсем недавно, но очень много девчонок потеряло из-за него голову (уму непостижимо, как это ему удаётся). Ты видела его глаза?

Странный, однако, вопрос задаёт подруга, мне ли не видеть, когда я целый день провела в его объятиях.

— Да у него же взгляд бабника. Когда он смотрит, не хочешь, а разденешься. И поверь, не тебе, личности наивной и неискушённой, с ним связываться.

— Интересно, когда ты успела заглянуть ему в глаза и всё так хорошо разглядеть в них, — в глубине души противная лапка ревности выпустила свои коготки и больно царапнула, хотя я никогда в жизни не испытывала такого чувства, тем более по отношению к своей единственной подруге.

— Мне одного взгляда на этого парня хватило, чтоб понять, что он собой представляет. Да ещё на вечеринке девчата все уши про него прожужжали. Оля Исанова так вообще из-за него извелась вся.

— Эка невидаль, подумаешь, Ольга и так слишком часто от парней голову теряет, что теперь из-за этого панику поднимать. Я же не отбивала его у неё. А ты, Леонора, рассуждаешь как бабка старая, можно подумать, что тебе не семнадцать лет, а все шестьдесят. Ты всего на год старше меня, но это не даёт тебе право поучать меня как несмышленое дитя.

— Нет, ты только полюбуйся на себя, о чём ты говоришь? — не унималась она, а потом, резко присев на стул, выпалила, как из пулемёта, — Господи, да ты, видно, втюрилась, бедолага. Как ещё оправдать весь тот бред, который ты тут несёшь?

Подруга угодила в самую точку, и мне ничего не оставалось делать, как угрюмо отмалчиваться и сопеть в тряпочку, чтоб окончательно не выдать себя.

— Значит, я права. Смотри, как бы потом локти не пришлось кусать, их ведь не достанешь. Интересно, а он соизволил предупредить тебя о своём отъезде или слегка забыл?

— Уезжает? Когда? — в голове у меня всё перемешалось, я сползла с кровати и приземлилась мягким местом на пол.

Наверное, вид у меня был затравленный, так как Лена резко сменила разгневанный тон на ласковый. Пристроилась рядом со мной на полу, вздохнула и погладила по голове.

— Через неделю. У него билет в кармане, — устало проговорила она, как будто целый день мешки ворочала, — очнись! Он заморочит тебе голову и бросит.

— Я тебе не верю, не верю!!! Уходи!!!

Возможно, в глубине души я и осознавала правоту подруги, но от этого становилось ещё хуже, слёзы градом покатились из глаз, и я, чуть не сбив с ног маму, которая некстати появилась на пути моего бегства, вылетела из комнаты.

— Что это на неё нашло, никак солнечный удар в придачу к ожогам получила? Значит, есть не будет, а я пирожков напекла. Пошли, Леночка, мы с тобой чайку попьём, а горе-купальщица наша пусть успокоится.

В эту ночь я так и не уснула, в голову лезли разные мысли, то одно, то другое, но путного ничего не пришло. Измученная, я решила: чему быть, того не миновать.

— Здравствуй, родная! Я так по тебе соскучился! — его голос из телефонной трубки, звучал, как политый на рану бальзам. Боже! Неужели такое возможно? Влюбиться, как сумасшедшая! Сидеть, будто привязанная к телефону, а ночами просыпаться от того, что в ушах раздаётся его ласковый убаюкивающий голос.

— Ты откуда?

— С работы. Знаешь, тётка уехала на выходные в Андижан, мы можем встретиться у меня дома. Ты согласна?

— Ну, не знаю… Соседи увидят, разговоров не оберешься.

— Трусиха!!! Да на работе все. Договорились? — было страшно, но соблазн остаться с ним наедине без посторонних любопытных глаз пересилил всё, и я согласилась. Через секунду в трубке раздались короткие гудки.

— Что делаю? Совсем от любви крыша поехала. Что скажет мама? А если узнает Ленуля, головы мне не сносить. Чёрт! Чёрт! — уже одеваясь, твёрдо себе сказала, чтоб не передумать в последнюю минуту, — решено!

Как и с какой скоростью я влетела на третий этаж, лучше не вспоминать, отдышалась только тогда, когда за мной закрылась дверь его квартиры.

— Ну вот, а ты боялась! Трусиха ты моя, — Сергей обнял меня, и крепко прижал к себе, — проходи в комнату.

Для тех лет сплошного дефицита обстановка была дорогая. Цветной телевизор — тогда ещё редкость; пианино; два огромных кресла и стеклянный журнальный столик, на котором лежали журналы, занимали почти всю стену. Огромный диван углом придавал уют. В комнате было прохладно.

— Красиво.

— Тебе нравится? Пойдем, я покажу свою комнату. Она не такая шикарная, но меня вполне устраивает.

Перегороженная на две части веранда, это и была комната. Обстановка спартанская: разложенный диван и тумбочка. Серёжка по-хозяйски развалился на диване и потянул меня к себе, усадил на колени и стал целовать, едва прикасаясь к шее губами. Моя кожа покрылась мурашками, а дышать стало трудно.

— Ты боишься? Меня? Или….. того, что может произойти между нами?

— Нет. Не знаю, — бормотала я.

— Разденься. Прошу тебя. Я хочу видеть тебя всю.

— Но, Сергей, мы не должны этого делать, — остатки разума ещё не окончательно покинули меня, и я попыталась сопротивляться, не физически, конечно, а несвязным бормотанием.

— Почему? — его голос завораживал, а губы нежно терзали мочку уха. Тёплая рука проникла под футболку и ласкала груди.

— Почему, почему? Откуда мне знать почему, когда я уже ничего не соображаю?! Голова отдельно от моего тела пыталась думать, а тело решило не слушаться разума, его трясло, как в лихорадке, уже не от страха, а от возбуждения. Футболка, джинсы отлетели в сторону, остальное последовало за ними.

— У тебя был до меня кто-нибудь? — услышала я охрипший голос и замотала головой, — нет, никого не было.

— Спасибо!!!

— За что? — удивилась я.

— За такой подарок, — и прижал меня к дивану всем телом.