Окончание Первой мировой войны в Европе, поражение Германии, подписание Компьенского перемирия (11 ноября 1918 г.) и интернирование немецкого флота поставило вопрос о пересмотре взглядов советского руководства на роль и значение военно-морских сил на Балтике. После исчезновения такого грозного противника, как кайзеровские военно-морские силы и ликвидации ограничений Брестского мира можно было использовать Балтийский флот, единственный, оставшийся к тому времени в распоряжении советского правительства, как военно-политический инструмент. Уже 15 ноября 1918 г. был создан Действующий отряд Балтийского флота, а в конце ноября – начале декабря Красный Флот начал боевые операции против белоэстонцев и белофиннов. Однако в первых числах декабря на Балтике появилась английская эскадра, а следовательно, и новый серьезный противник.
Существенное изменение обстановки привело к организационным преобразованиям. Еще в сентябре 1918 г. учреждается Революционный военный совет Республики (РВСР), который объединил функции ранее упраздненных Высшего военного совета и Коллегии Наркомата по военным делам. Несмотря на то что РВСР был наследником коллегиальных органов управления сухопутным ведомством, ему подчинили и флот. Впервые в отечественной истории образовался орган, полностью объединивший управление сухопутными и морскими вооруженными силами. В отличие от Совета государственной обороны, РВСР был не просто регулярно заседающим совещанием. Председатель РВСР Л. Д. Троцкий фактически стал единоначальником в военном и морском ведомствах. Спустя несколько лет произошло полное слияние аппаратов сухопутного и морского ведомств.
3 декабря 1918 г. М. В. Альтфатеру и Ф. Ф. Раскольникову было поручено «представить в возможно короткий срок проект реорганизации Центрального управления Морского ведомства сообразно с изменившимися обстоятельствами». Поручение было дано телеграммой за подписью начальника Штаба РВСР бывшего генерал-майора Ф. В. Костяева и члена РВСР С. И. Аралова. В военном ведомстве к этому времени уже произошло поглощение коллегии Реввоенсоветом. Такое же мероприятие назревало и в морском ведомстве. Логичным было появление проекта создания учреждения, получившего рабочее название «РВС морского ведомства». В нем говорилось: «РВС морского ведомства по существу является морским отделом морской комиссии РВСР и во всех отношениях всецело ему подчинен». «РВС морского ведомства» должен был состоять из «технического члена» (он же командующий морских сил Республики) и «политического члена» (комиссар при командующем). Комиссар не должен был вмешиваться в техническую сторону отдаваемых командующим распоряжений, но он отвечал за отсутствие в распоряжении командующего положений, «расходящихся с коммунистической политикой Советской власти». Комиссар должен был подписывать все приказы вместе с командующим, председательствовать в Бюро морских комиссаров, назначать, смещать и перемещать комиссаров всех центральных учреждений, нести ответственность за деятельность центральных учреждений морского ведомства. Все комиссары отдельных частей, вплоть до судна, должны утверждаться председателем Бюро морских комиссаров по представлению РВС флотов. Члены РВС флотов и флотилий должны назначаться РВСР по представлению Бюро морских комиссаров.
Результатом их деятельности стал приказ РВСР № 394 от 18 декабря 1918 г. о реорганизации центрального аппарата морского ведомства за подписями Л. Д. Троцкого, И.И. Вацетиса, С.И. Аралова и Э. М. Склянского. Согласно этому приказу, прежде всего из РВСР выделялся Морской отдел (МО РВСР) в составе командующего всеми Морскими, озерными и речными силами Республики В. М. Альтфатера и председателя Бюро морских комиссаров Ф. Ф. Раскольникова. Коллегия Наркомата 17 декабря 1918 г. была упразднена. Надо отметить, что название «Верховная морская коллегия» для обозначения Коллегии НКМД использовалось вплоть до конца 1918 г., хотя официально оно употреблялось лишь до 22 февраля 1918 г. В частности, существовала Канцелярия ВМК, позднее переименованная в управление делами МО РВСР. Она включала в себя отделения: общих дел, юридическое, кодификационное. «Положение об Управлении делами МО РВСР» было введено приказом № 176 от 14 марта 1919 г. за подписями Э. М. Склянского и В. М. Альтфатера. Видимо, этот приказ был одним из последних документов, подписанный рукой Василия Михайловича.
Формально МО РВСР – коллегиальный орган, фактически в нем была установлена та степень единоначалия, которая только и была возможна в тогдашних вооруженных силах Советской России: МО РВСР состоял из командующего ВМФ (В. М. Альтфатер) и комиссара при нем (Ф. Ф. Раскольников). В Красной Армии высшее военное руководство сохранило, хотя в значительной степени лишь на бумаге, гораздо больше черт коллегиальности: в составе РВСР числилось по 10–15 человек.
Как сообщалось в одном из докладов по МГШ, написанном в мае 1919 г., целью создания МО РВСР было решение «всех текущих непринципиальных вопросов, касающихся управления флотом и морским ведомством, составляющих самую значительную часть дел по управлению этим ведомством». МО РВСР получил права бывшей Коллегии за исключением: 1) права назначения начальников эскадр, бригад, отрядов, их перемещения и утверждения их отпусков; 2) изменения существующих штатов и положений, когда не достигнуто соглашение с Комиссариатом финансов и Государственным контролем; 3) издания новых штатов без согласования с этими комиссариатами; 4) распространения на флот действия узаконений, объявленных по военному ведомству и не требующих утверждения СНК или новых расходов. Полномочия МО РВСР были не столь широки, как у Коллегии НКМД, и приближались по своему объему к полномочиям дореволюционного морского министра, тогда как права Коллегии соответствовали, скорее, правам прежнего главнокомандующего флотом.
МО РВСР было дано право пересматривать и вырабатывать штаты всех учреждений. Однако их утверждение было возможно только после их пересмотра в Особом междуведомственном совещании при участии представителей Наркоматов Госконтроля и Финансов. Приказ о создании такого совещания «для обсуждения всех финансовых и хозяйственных мероприятий Наркомата по морским делам» Э. М. Склянский подписал еще 12 декабря 1918 г. Председателем комиссии должен был стать В. М. Альтфатер, его заместителем по «вопросам чисто хозяйственного характера» начальник ГМХУ – Седов.
МО РВСР поручалось выработать подробный проект положения об управлении морским ведомством. В результате 31 декабря 1918 г. приказом РВС понижался статус ряда управлений: Управление личного состава было включено в состав МГШ и преобразовано в Отдел личного состава и учета, та же судьба постигла и Управление военно-морских учебных заведений. В те же дни Управление морской авиации и воздухоплавания было преобразовано в Авиационный отдел ГУК, а УДРВС – в коллегию по управлению заводами Морского ведомства.
Для реализации этих организационных изменений были предприняты следующие шаги. Прежде всего вместо ГУЛИСО в МГШ образовали Отдел личного состава флота и учета, вместо УВМУЗ – Учебный отдел МГШ, Организационный отдел ГУЛИСО слили с Организационным отделом МГШ, создав Организационный отдел МГШ. Мобилизационно-экономический отдел МГШ был упразднен, а его функции передали в Отделение общих дел Организационного отдела вместе с частью личного состава. Оперативный и Иностранный отделы МГШ слили в единый Оперативный отдел, выделив из Иностранного отдела Службу связи, которая стала самостоятельной службой Морского комиссариата. Тактическое отделение МГШ было преобразовано в Тактико-техническое с включением в его состав Исторического отделения.
В результате этого преобразования организация МГШ приобрела следующий вид:
1. Оперативный отдел:
а) Балтийское отделение;
б) Волжско-Камское отделение;
в) Речно-озерное отделение;
г) Отделение по обработке сведений по иностранным флотам;
2. Организационный отдел:
а) штатное отделение;
б) уставное отделение;
в) отделение общих дел;
3. Тактико-технический отдел:
а) тактическое отделение;
б) техническое отделение;
в) историческое отделение;
4. Отдел личного состава флота и учета:
а) отделение комплектования;
б) отделение по службе личного состава;
в) отделение учета;
5. Учебный отдел:
а) учетное отделение;
б) распорядительное отделение;
6. Канцелярия.
Учебный отдел так и не был создан из-за того, что в составе этого органа осталось всего три сотрудника, и его предпочли назвать отделением, а не отделом. Распорядительное отделение Учебного отдела вовсе не было сформировано.
Канцелярия МГШ в 1918 г. приобретала все больший вес в штабе. По словам одной из докладных записок, сотрудники Канцелярии регистрировали все входящие бумаги, отправляли исходящие, участвовали в междуведомственных совещаниях, занимались организацией эвакуации МГШ из Петрограда в Москву. Кроме того, она занималась разработкой проекта организации Курьерской части морского ведомства, заботилась о личном составе в бытовом плане, выступала в качестве «продовольственного органа при МГШ». Канцелярии пришлось столкнуться с «общим недостатком всего» и сделать вывод, что «чем больше разруха, тем больше усилий» приходится прилагать Канцелярии.
В то же время был разработан проект альтернативной организации МГШ, на случай, если бы потребовалось совсем уж крайнее сокращение штатов. В объяснительной записке к этому варианту организации указывалось, что дальнейшее сокращение штатов (по сравнению с предлагаемым проектом) не представляется возможным, в августе 1918 г. они уже были сведены к минимуму:
1. Оперативный отдел:
а) 1-е оперативное отделение (разрабатывает операции на Балтийском море, следит за ситуацией на Черном и Белом морях и на Тихом океане) (3 сотрудника);
б) 2-е оперативное отделение (речно-озерное) (3 сотрудника);
2. Иностранный отдел (в том числе шифрование):
а) Балтийское отделение (2 сотрудника);
б) отделение связи (4 сотрудника);
3. Учебно-тактический отдел:
а) учебное отделение (3 сотрудника);
б) тактическое отделение (всего 11 сотрудников: все столы – по 1 сотруднику, авиационный стол – 2 сотрудника):
• артиллерийский стол;
• крепостной стол;
• минный стол;
• стол подводного плавания;
• кораблестроительный стол;
• портовый стол;
• штурманский стол;
• авиационный стол;
• стол личного состава;
4. Мобилизационно-экономический отдел:
а) мобилизационное отделение (6 сотрудников);
б) окономическое отделение (7 сотрудников);
5. Организационный отдел:
а) административное отделение (6 сотрудников);
б) штатное отделение (8 сотрудников);
в) историческое отделение (численность сотрудников не указана);
6. Отдел личного состава флота и учета:
а) отделение комплектования (2 сотрудника);
б) отделение по службе личного состава (4 сотрудника);
в) отделение учета (4 сотрудника);
7. Отделение общих дел (канцелярия) – (3 сотрудника).
Чтобы разгрузить начальника МГШ от лишних обязанностей, предполагалось:
• ограничить доклад начальнику МГШ тремя лицами:
а) помощник (организующий всю работу собственно штаба);
б) начальник отдела личного состава;
в) начальник учебного отдела;
• подчинить мелкие отделы более крупным (в частности, историческое отделение подчинить тактико-техническому отделу);
• при начальнике МГШ образовать должность флаг-секретаря.
Таким образом, наступила полная победа МГШ над Главным морским штабом, доживавшим последние два года под именем Управления личного состава флота. Данное событие имело большое значение для старых сотрудников штаба. Дело в том, что борьба между Главным морским штабом (предшественником ГУЛИСО) и МГШ началась сразу же после создания Морского Генерального штаба. Кстати, МГШ стал преемником Военно-морского ученого отдела ГМШ. До появления МГШ Главный штаб был основным учреждением по управлению повседневной деятельностью флота, а его начальник – третьим лицом в ведомстве после генерал-адмирала и управляющего Морским министерством. Теперь новорожденный МГШ претендовал на роль «мозга флота», а его молодые офицеры нещадно критиковали Главный морской штаб, функции которого постепенно сокращались. И вот результат: ГУЛИСО, наследник ГМШ, полностью ликвидировано! Впрочем, вряд ли в конце 1918 г. старые сотрудники МГШ громко праздновали свою победу.
Борьба МГШ против ГМШ, которая началась сразу после создания Морского генштаба в 1906 г., завершилась сосредоточением в МГШ всех полномочий в области стратегического планирования, разведки, подготовки тактических наставлений, разработки штатов, мобилизационной и кадровой работы, руководства учебными заведениями. Вне МГШ остались лишь области снабжения (ГМХУ), технические вопросы кораблестроения и разработки морского оружия (ГУК) и некоторые второстепенные вопросы. Можно сказать, что диктатура МГШ в морском ведомстве, за которую так долго боролись «младотурки» генерального штаба, стала реальностью. В свое время, перед Первой мировой войной, офицеры МГШ полагали, что вслед за признанием руководящей роли их учреждения наступит расцвет морского ведомства, но действительность рубежа 1918–1919 гг. изменила их планы. Вместе с тем структура центрального управления флотом значительно упростилась и, по большому счету, свелась к трем учреждениям: все оперативные вопросы и управление кадрами сосредоточилось в МГШ, судостроение и производство вооружения и техники – в ГУК, снабжение – в ГМХУ.
Несмотря на то что дальнейшее сокращение штатов считалось невозможным, с 7 февраля 1919 г. вводились новые, еще более упрощенные, штаты МГШ.
Согласно этому документу:
1. Расформировывался мобилизационно-экономический отдел;
2. Организационно-тактический отдел разделялся на:
а) организационный (с передачей ему дел упраздненного мобилизационно-экономического отдела), в его составе
• штатное отделение
• уставное отделение
• отделение общих дел (все организационные вопросы, кроме штатных)
б) тактический.
Эти новые штаты обсуждались на «Междуведомственном совещании при МО РВСР по рассмотрению временных штатов МГШ и службы связи НКМД» под председательством В. М. Альтфатера и с участием представителей Наркомфина, Госконтроля, МГШ и других ведомств. Правда, надо отметить, что сокращение штатов было небольшим: в МГШ предполагалось сократить 1 ставку комсостава и 6 некомсостава, службу связи – на 1 ставку комсостава. В результате получились действительно очень ужатые штаты. Например, в организационном отделе, согласно справке его начальника Л. Г. Гончарова, на 7 марта 1919 г. работали всего четыре человека: А. Ю. Постриганев (отвечавший за бывшие дела мобилизационного отдела), Е. Е. Святловский (ему были поручены бывшие дела экономического отдела), Г. П. Коттер (мелкая переписка, справки, отдельные поручения), С. Е. Карский (дела организационного характера).
Процесс сокращения центральных органов военно-морского управления на этом не остановился. Совет рабочее-крестьянской обороны 5 мая 1919 г. постановил обязать все ведомства сократить свои штаты на 25–50 %. Первой реакцией на это постановление стал рукописный набросок управляющего Морским комиссариатом, который сохранился в виде правленой машинописной копии. Затем этот набросок был развернут в объяснительную записку по вопросу о сокращении штатов Моркома.
В записке указывалось на отсутствие должной связи с центром, объясняющееся недостатком «живых сил», как на одну из причин недостатков деятельности высших военной и военно-морской инспекций. В записке говорилось, что окончание войны с Германией и эвакуация учреждений из Петрограда весной 1918 г. вызвали трехкратное сокращение штатов. Вместе с тем уже в конце лета 1918 г. Гражданская война потребовала срочных формирований, которые «отвлекали все наличные живые силы морского ведомства, сохраненные ранее для обслуживания флота в том составе, в котором он находился после Брестского договора в условиях мирного времени».
В это время личный состав флота и центрального аппарата морского ведомства достиг минимума.
Зимой 1918–1919 гг. были созданы двенадцать флотилий вместо двух действующих флотов, существовавших в конце 1917 г. Представление же о том, что для двух флотов с сорока тысячами личного состава нужен больший аппарат, чем для двенадцати флотилий с двадцатью тысячами, ошибочно, по мнению авторов записки, так как бо́льшая децентрализация создает бо́льшие трудности для центрального управления. В феврале 1919 г. произошел переход озерно-речных флотилий «в морвед», в связи с чем начальник Онежской флотилии Э. С. Панцержанский был переведен в МГШ, а его место занял бывший начальник дивизиона заградителей той же флотилии В. Е. Бурачек. Впоследствии к обязанностям МГШ прибавилось «обслуживание» Черноморского флота.
Автор записки делал вывод, что обстоятельства требуют не сокращения, а расширения штатов руководящего аппарата морского ведомства. При этом текущая реорганизация ведомства вызвала рост нагрузки на центральный аппарат. Сократить можно лишь то, что «явно доживает», то есть ликвидационные органы прежних учреждений и организаций. Майская записка 1919 г. содержала предложение приостановить рассмотрение мероприятий по сокращению штатов и расширить резерв морского ведомства. Возможности сокращения штатов тщательно обсуждались на нескольких заседаниях в Москве и Петрограде, в частности, под председательством недавно назначенного командующим всеми Морскими силами Республики Е. А. Беренса. Выяснилось, что «буквально исполнить» данное постановление СРКО невозможно ввиду «происходящей общей реорганизации морского ведомства».
* * *
Одним из нерешенных вопросов военно-морского управления, доставшихся Советской России от дореволюционного периода, был вопрос об организации взаимодействия сухопутной армии и флота на стратегическом и оперативном уровнях. Во время Первой мировой войны проблема координации была решена таким образом. После проведения мобилизации в августе 1914 г. два действующих флота (Балтийский и Черноморский) перешли в подчинение Ставки Верховного Главнокомандования, причем Балтийский был подчинен VI армии, а Черноморский непосредственно Ставке. За Морским министерством остались функции снабжения, а Морской Генеральный штаб, сосредоточивший в себе интеллектуальные «сливки» флота, остался фактически не у дел. Для руководства действующими флотами было создано Военно-морское управление (ВМУ) при Ставке и аналогичное управление при штабе 6-й армии. Впоследствии ВМУ при Ставке было реорганизовано в Морской штаб Ставки, а в августе 1917 г. вновь переименовано в ВМУ. После ликвидации старой армии, а вместе с ней Ставки, исчезло и ВМУ, все оперативные функции снова перешли к МГШ.
Примерно те же проблемы встали перед руководством советских вооруженных сил во время Гражданской войны. Ситуация усугублялась тем, что теперь вместо двух действующих флотов появилось более десятка речных флотилий, управление которыми из единого центра в условиях хозяйственной разрухи и быстро меняющейся оперативной обстановки было весьма затруднительно.
При выработке организационных форм руководства армией и флотом в годы Гражданской войны продолжали опираться на дореволюционное законодательство. Так, в декабре 1918 г. работала комиссия по пересмотру «Положения о полевом управлении войсками в военное время» 1914 г. До 10 декабря 1918 г. представителем в ней от МГШ был Н. Я. Мясковский, затем В. В. Яковлев, заместителем последнего стал С. Е. Карский.
Возможно, что толчком к созданию этой комиссии стала недатированная записка Л. Г. Гончарова о необходимости переработать статьи 86, 87 и 88 «Положения о полевом управлении…» 1914 г., в которых говорилось о начальнике ВМУ. Л. Г. Гончаров предлагал подчинить ВМУ не Верховному Главнокомандующему непосредственно, а начальнику Штаба ВГК. Он предлагал конкретизировать указание статьи 87-й, где говорилось о том, что обязанности чинов ВМУ определяются его начальником. Теперь в 87-й статье прописывалось, что ВМУ состоит из трех отделов: Оперативного, Организационного и Общих дел (последний ведал вопросами снабжения, учета личного состава, наград и канцелярия). Статью 88-ю, о том, что начальник ВМУ докладывает начальнику штаба ВГК по морским вопросам, предлагалось оставить без изменений. Кроме того, Л. Г. Гончаров считал необходимым внести ряд содержательных поправок.
14 марта 1919 г. С. Е. Карский представил особое мнение по поводу пересмотра «Положения…» Дело в том, что при рассмотрении статьи, определявшей круг ведения ВМУ, в отсутствие С. Е. Карского были внесены слова о возложении на ВМУ также «общего руководства контрразведкой», (надо полагать, на флотах). С. Е. Карский пытался убедить комиссию исключить эти слова, но при голосовании остался в меньшинстве. Он считал, что руководить морской контрразведкой в мирное и военное время должен МГШ, который имеет свою Регистрационную службу. Передавать эти полномочия полевым штабам нет необходимости. Только А. Ф. Керенский, став главковерхом, «по политическим соображениям» создал параллельный контрразведывательный орган в штабе фронта, возложив руководство морской контрразведкой на ВМУ. Несмотря на передачу функций разведки и контрразведки органам ВЧК в начале 1919 г., в военном и морском ведомствах продолжалось конструирование учреждений для руководства разведкой и контрразведкой. Возможно, «старым» специалистам, заседавшим в комиссии, казалось, что деятельность ВЧК прекратится с окончанием Гражданской войны. Тогда разведывательная и контрразведывательная деятельность вернутся в лоно военного или морского ведомств. Разработка «Положения…» затянулась и к 13 мая 1919 г. работа по его составлению все еще не была окончена. Одновременно вопрос о пересмотре системы оперативного управления морскими силами ставился «снизу». В ПШ РВСР существовало Морское отделение, начальник которого был подчинен начальнику Оперативного управления штаба. 7 февраля 1919 г. был поставлен вопрос о необходимости дать начальнику Морского отделения ПШ РВСР право непосредственного доклада начальнику этого штаба. Кроме того, к созданию особого органа оперативного руководства действующими силами флота подталкивал пример сухопутной армии. В Наркомате по военным делам с мая 1918 г. существовал Всероссийский главный штаб (Всероглавштаб), объединявший прежние Главное управление Генерального штаба, Главный штаб, Главный комиссариат военно-учебных заведений и ряд других учреждений. Параллельно с ним с сентября 1918 г. был организован Полевой штаб РВСР для оперативного руководства действующими армиями и фронтами. В целом, ПШ РВСР был аналогом штаба Ставки верховного главнокомандующего, времен Первой мировой войны.
Видимо, вскоре было принято принципиальное решение о создании штаба коморси, но процесс его организации затянулся. 6 марта 1919 г. начальник Оперативного отдела МГШ бывший капитан 2 ранга Г. С. Пилсудский направил начальнику этого штаба Е. А. Беренсу рапорт: «…месяц тому назад, по приказанию коморси, я был временно командирован в МГШ для исполнения обязанностей начальника Оперативного отдела, вновь сформированного». Через отдел идут вопросы, которые должны быть в компетенции штаба коморси, еще не существующего, и вопросы из сферы оперативного отдела МГШ, «как она понималась раньше». На них не хватает времени. Необходимо работать вечерами при недостаточном питании. Состав отдела – 11 человек комсостава и 7 некомсостава. Автор доклада предложил создать штаб коморси со всеми необходимыми отделами и реорганизовать весь МГШ по схеме такого штаба, в качестве паллиативного решения назначить бывшего старшего лейтенанта С.Н. Мелентьева начальником объединенного отдела (из Оперативного и Тактико-технического), а автора доклада отправить на его постоянное место службы в Артиллерийский отдел ГУК к 23 марта. При этом С. Н. Мелентьев сможет распределить личный состав объединенного отдела в соответствии с потребностью, разрешить ему выдавать премии.
В мае 1919 г. в МГШ появляется проект организации ВМУ при Полевом штабе РВСР, военно-морских отделов при штабах фронтов и военно-морских отделений при штабах армий. Согласно проекту «Положения о Военно-морском управлении, Военно-морских отделах и отделениях при ПШ РВСР и штабах фронтов и армий», в компетенцию ВМУ входили оперативные вопросы, вопросы снабжения действующих флотов и флотилий, а также морская разведка и контрразведка. Начальник ВМУ находился в оперативном подчинении начальника ПШ РВСР, начальник Военно-морского отдела фронта – в оперативном подчинении начальника штаба фронта, а начальник Военно-морского отделения армии – в оперативном подчинении начальника Оперативного отдела штаба армии. Одним из сотрудников МГШ, опытным офицером Г. С. Пилсудским были разработаны штаты: ВМУ – 20 человек (в том числе 8 комсостава), ВМОтдел – 6 человек (в т. ч. 3 комсостава) и ВМОтделение – 7 человек (в т. ч. 3 комсостава). Оперативный отдел МГШ сделал един ственное существенное возражение: по его мнению, ВМОтделения в армиях следует подчинить начальникам штабов непосредственно.
Этот проект был подвергнут критике почти сразу же после появления. «Проведенная реформа, однако, далеко не оправдала возложенных на нее надежд», так как:
I. флоты в военное время должны были бы отделиться от ведомства, которое их снабжает;
II. были разделены на Москву и Петроград центральные учреждения, руководящие флотом;
III. не был решен вопрос о полномочиях уполномоченного РВСР в Петрограде, о его отношениях с наморси Балтийского моря;
IV. «наконец, все проведенные по реорганизации морского ведомства реформы не были в достаточной степени скоординированы с существующей обстановкой» (под обстановкой понимались расстройство и истощение ресурсов, некомплект и неподготовленность личного состава, резкие и частые изменения стратегической и тактической обстановки, разделение центральных учреждений между Петроградом и Москвой).
Исходя из таких соображений были предложены «вытекающие из обстановки задания для основных положений новой организации»: строгое и полное разделение труда; простота и гибкость аппарата; объединенное и более детальное в оперативном отношении руководство; объединенное руководство по организации новых частей; органы в Петрограде должны возглавляться авторитетным лицом, а московские органы должны быть подсобными для петроградских. В Петрограде располагались в то время: ГУК, ГМХУ, ГГУ, Упрузамор. Эти принципы не отличались оригинальностью и целиком (кроме последнего пункта) были списаны с аналогичных докладных записок дореволюционного времени.
Основные начала новой организации должны быть следующими:
I. коморси, он же помощник главкома по морской части;
II. упморком с двумя помощниками:
1) начальник МГШ в Москве
2) помощник упморкома в Петрограде
III. при коморси штаб по схеме штаба морских сил с оперативным отделом, специалистами, службой связи и «контингентом лиц для объезда фронтов на предмет более тесного контакта»;
IV. учреждения в Петрограде, возглавляющиеся помощником упморкома, по возможности объединяются в группы. При этом «основной задачей тыловых управлений на ближайшее время следует признать следующее: скорейшую подачу на фронты заготовок и приспособление из имеемого всего того, что может быть фронтом использовано»;
V. из Петрограда в Москву выделяются ячейки учреждений (от «управления вооружений и снабжений») и входят в МГШ технической группой;
VI. «Крайне желательно провести новую организацию в пределах штатов, для чего руководствоваться следующим»:
1) оперативный отдел Штакоморси, специалисты и служба связи берутся из МГШ, люди для связи с фронтами – из частей;
2) остаток группы операторов МГШ (2–3 человека) объединяется с технической группой (в которую включаются и техническая группа петроградских учреждений);
3) «организация Морского Генерального штаба согласовывается с одной стороны с организацией Штакоморси, а с другой стороны – с организацией тыловых управлений».
Проект новой реорганизации морского ведомства был доложен Э. М. Склянскому и одобрен им 12 мая 1919 г.
Еще 14 апреля 1919 г. структура Штаба коморси была утверждена приказом РВСР по флоту. ПШ РВСР находился в Серпухове с 10 ноября 1918 по 28 июля 1919 г., поэтому вновь возникло территориальное разделение центральных органов морского ведомства, вновь повторилась ситуация времен Первой мировой войны, когда ВМУ находилось вместе со Ставкой в Барановичах, а потом в Могилеве. После переезда летом 1919 г. Полевого штаба в Москву все руководство военно-морскими силами вновь сосредоточилось в одном городе.
Был разработан проект структуры штаба коморси, в мае 1919 г. было запрошено утверждение созданных схем. Предложенное «Поло жение…» предусматривало в составе штаба коморси следующие отделения: оперативное, техническое, распорядительное и канцелярию. «Положение о командующем всеми морскими, озерными и речными силами Республики» (коморси) определяло, что он подчинен Главнокомандующему всеми вооруженными силами Республики (главком). При нем создавался штаб. В структуре штаба обращает на себя внимание совмещение функций разработки операций (Оперативное управление) и снабжения действующих сил (флагманские специалисты). Видимо, флагманские специалисты фактически являлись наследниками Технического отделения штаба коморси образца 1919 г.
Деятельность штаба коморси началась 3 июня 1919 г. Окончательно же «Положение» о нем было разработано в МГШ к 20 июня и послано начальнику Полевого штаба РВСР в Серпухов. Отзыв едва успели получить к началу совещания по обсуждению окончательного варианта положения о коморси и о его штабе (11 августа). В это совещание входили представители Штаба РВСР, Штаба коморси и МГШ. Отсутствие «Положения…» нервировало сотрудников нового органа управления. 25 августа сотрудник штаба бывший капитан 2 ранга С. А. Изенбек и комиссар штаба А. К. Ган запрашивали, что задерживает утверждение положения о нем. Только 27 сентября 1919 г. совещание запросило утверждение приказа о введении Положений о коморси и его штабе. Положение о коморси предусматривало, что он является помощником главкома по морским вопросам, но при этом не руководит операциями сам (это делают главком и командармы), а является консультантом по морским вопросам.
В. В. Случевский, бывший капитан 1 ранга, служивший в МГШ, записал в 1920 г.: «Недостаточная эластичность конструкции б[ывшего] Генмора особенно начала сказываться в условиях текущей (начавшейся тогда) гражданской войны, с возникновением у нас внутренних фронтов, а вместе с тем речных и озерных флотилий. Ближайшим последствием этого было то, что б[ывший] Генмор как учреждение перестал успевать за темпом вызванной новыми условиями работы и руководить оперативной деятельностью, в значительной степени принявшей характер речных операций, ему было не под силу. Работа б[ывшего] Генмора, которая, по существу, должна была сводиться главным образом к оперативному руководству, в действительности, ввиду его конструкции во многом принимала никчемный академический характер. Обстоятельство это и послужило в естественном порядке причиной к возникновению мысли об организации такого центра при командующем всеми морскими силами Республики (Коморси), который в непрерывном контакте с действительностью принял бы на себя функции оперативно-административные, не отставая от революционной жизни. Мысль эта приняла конкретную форму в 1919 г., и именно в этом году, 3 июня, в виде такого центра явился сформированный Штаб командующего всеми морскими силами Республики (Штакоморси), в состав ко торого вошло Особое оперативное управление, предназначавшееся заме нить собой впоследствии Генмор».
Приказ РВСР о структуре морского ведомства за подписями Э. М. Склянского, И. И. Вацетиса и С. И. Аралова вышел в начале июня 1919 г. Он подводил итоги реорганизации, проведенной весной 1919 г. Согласно ему в состав управления флотом входили: МО РВСР, Управление техническо-хозяйственной частью морского ведомства, Уполномоченный РВСР в Петрограде. Все морские вооруженные силы (и крепости) подчинялись коморси. Эту должность занимал Е. А. Беренс. При коморси состоял Штаб. Наконец, управляющему морским комиссариатом (в это время упморкомом был Н. И. Игнатьев) подчинялись все подразделения, не входившие в действующую армию. Упморком имел двух помощников – начальника МГШ и поморкома (помощник управляющего делами наркомата по техническо-хозяйственной части). При этом коморси и упморкому предоставлялись права МО РВСР по принадлежности.
Е. А. Беренс и Н. И. Игнатьев в руководстве ведомством пришли на смену умершему В. М. Альтфатеру. Они возглавили флот Советской России в разгар Гражданской войны, но оба оказались на стороне красных, видимо, случайно.
Евгений Андреевич Беренс (1876–1928) закончил Морской корпус и Штурманский офицерский класс, он участвовал в легендарном бое крейсера «Варяг» с японской эскадрой, будучи старшим штурманом крейсера. Позднее Е. А. Беренс вспоминал, «что возвращаясь в Чемульпо, они думали, что их всех отдадут под суд, а оказалось… дали по Георгиевскому кресту». В 1910–1914 гг. был морским агентом в Германии, в 1915–1917 гг. – в Италии. После возвращения в МГШ, произведенного в контр-адмиралы Е. А. Беренса личный состав вскоре избрал начальником штаба. Недаром Евгений Андреевич был охарактеризован В. А. Белли как «всеми любимый и уважаемый». В марте 1918 г. по приказу Е. А. Беренса в связи с переездом МГШ в Москву были уничтожены основные документы по организации заграничной морской разведки, причиной чего были упорные слухи о том, что большевики являются немецкими агентами. Еще раньше, в феврале 1918 г., МГШ передал всю свою заграничную агентуру Англии. Эти действия позволяют считать, что Е. А. Беренс не доверял Советской власти. По-видимому, такие убеждения он сохранил и позднее. Летом 1919 г. он пытался уйти с поста коморси и изложил причины своего отказа от должности в письме В. И. Ленину. Тогда отставка принята не была, но полгода спустя, в феврале 1920 г., Е. А. Беренса все же переместили на почетный, но абсолютно невлиятельный пост «состоящего для особо важных поручений при РВСР». Так как никаких явных поводов для его отставки не было, остается предположить, что ее причиной было политическое недоверие. Кстати, на такой же пост был определен и А. А. Брусилов, смещенный с поста инспектора кавалерии. 1 июня 1921 г. комиссар при командующем Морскими силами И. Д. Сладков писал заместителю председателя РВСР Э. М. Склянскому: «Доношу, что для участия в комиссии, отправляющейся в Лондон, нами выдвинуты кандидатуры [Н. Н.] Струйского и [Е. А.] Беренса. Первый из них известен как человек вполне лояльный по отношению к Советской власти; второй – хороший дипломат, но человек определенно кадетских убеждений». 28 ноября (11 декабря) 1917 г. СНК объявил кадетов партией врагов народа, следовательно, в этом документе Е. А. Беренс был охарактеризован как контрреволюционер, умеющий маскировать свои политические убеждения.
В сочетании с характеристикой, данной Н. Н. Струйскому, можно полагать, что И. Д. Сладков считал Е. А. Беренса не вполне лояльным по отношению к Советской власти. Мнение комиссара было вполне справедливо: достаточно вспомнить о том, что, оказавшись в командировке в Берлине в конце октября 1923 г., Е. А. Беренс вступил в переговоры с бывшим вождем партии октябристов и одним из лидеров белой эмиграции А. И. Гучковым. Как заметил современный исследователь С. Т. Минаков, «с последним посланец Председателя РВС СССР был в весьма доверительных отношениях в период работы во Временном правительстве». По свидетельству И. Гессена, Л. Д. Троцкий через Е. А. Беренса предлагал А. И. Гучкову вернуться в СССР. Якобы во время этих переговоров речь шла также и о возможности организации беспрепятственного прохода Красной Армии через территорию Польши для помощи революции в Германии. Однако если Е. А. Беренс и имел задание от Л. Д. Троцкого, то в своих разговорах с А. И. Гучковым был излишне откровенен, так как, по пред положению С.Т. Минакова, именно после этой встречи А. И. Гучков, оценивший предложения со стороны Л. Д. Троцкого как признак слабости Советской власти, предложил П. Н. Врангелю перейти к активной деятельности в России, в частности, к террору. При этом родной брат Е. А. Беренса Михаил Андреевич командовал врангелевским Черноморским флотом и увел его в Бизерту. Сам же Е. А. Беренс участвовал от имени советского правительства в переговорах по вопросу о возможном возвращении Францией этих кораблей.
Сложные отношения с большевиками не помешали Е. А. Беренсу занять высшие посты в РККФ. В 1918 г. он представлял флот в Высшем военном совете, после смерти В. М. Альтфатера стал командующим всеми морскими, озерными и речными силами Республики (апрель 1919 – февраль 1920 гг.) и непосредственно руководил боевыми действиями. С 1920 г. он состоял для особо важных поручений при РВСР, привлекался в качестве морского эксперта к переговорам с иностранными государствами, участвовал в международных конференциях в Генуе, Лозанне, Риме и Женеве. В 1924–1926 гг. вновь попал на военно-дипломатическую работу, став военно-морским атташе СССР во Франции и в Англии. С 1926 г. состоял для особо важных поручений при Наркоме по военным и морским делам и председателе РВС СССР. Существует мнение, что Е. А. Беренс был отозван с дипломатической работы из – за критического отношения к развитию военных контактов СССР с Германией. Если Е. А. Беренс действительно был настроен антантофильски, то тогда еще более логичным представляется его поведение в феврале 1918 г., когда заграничная агентура русской морской разведки была передана англичанам по его приказу.
Николай Иванович Игнатьев (1880–1938) прожил не менее насыщенную событиями жизнь. Он учился в Морском корпусе, участвовал в подавлении Боксерского восстания в Китае, в русско-японской войне. В Цусимском сражении он находился на крейсере «Жемчуг». Еще до войны с Японией Н. И. Игнатьев окончил Артиллерийский офицерский класс, а затем стал одним из крупнейших специалистов в области морской артиллерии. Им были разработаны получившие общее признание «Таблицы стрельбы артиллерии», с осени 1915 г. он привлекается к выработке основных характеристик проектируемых новых линкоров с 16-дюймовыми орудиями главного калибра. С мая 1914 г. Николай Иванович служил в Организационно-тактическом отделе МГШ, затем флагманским артиллеристом Балтийского флота. Как писал В. А. Белли, «благодаря неустанной самоотверженной работе … Николая Ивановича Игнатьева, создавшего новые методы управления огнем, были прекрасно поставлены артиллерийские стрельбы». С лета 1917 г. он начальник ГУК, капитан 1 ранга. В ноябре 1917 г. Н. И. Игнатьев опубликовал открытое письмо в журнале «Свободный флот» в адрес I Всероссийского флотского съезда с обвинениями революционеров в развале флота. Это не помешало ему сохранить свою должность. Более того, в 1919 г. он занимает еще более высокий пост управляющего делами Наркомата по военно-морским делам, позже переименованный в пост помощника командующего всеми морскими силами Республики по хозяйственной части. После окончания Гражданской войны Н. И. Игнатьев некоторое время возглавлял Техническое управление Главного морского техническо-хозяйственного управления. В 1922–1926 гг. Николай Иванович откомандировывается в распоряжение ВСНХ, преподает при этом в Морской академии и Академии Воздушного флота. В 1926 г. он возвращается в высшее руководство флота, становится председателем Научно-технического комитета Управления ВМС РККА. В 1931 г. Н. И. Игнатьев был обвинен в контрреволюционном заговоре и осужден к 10 годам лишения свободы. Причину такой перемены в его положении, видимо, следует искать в борьбе различных теоретических оснований строительства морских сил – доктрины океанского флота («проли́вная идея») и мысли о необходимости для СССР строительства «малого флота» («зали́вная идея»). Имелось в виду, что океанский флот должен бороться за Черноморские и Балтийские проливы, а малый флот – действовать у берега, в заливах. Н. И. Игнатьев был ярким представителем идеи океанского флота, строительство которого в нашей стране, как показала практика, было нереальным по экономическим и техническим причинам не только в начале 30-х годов, но даже и десять лет спустя. Условия для воплощения в жизнь этой амбициозной идеи окончательно созрели лишь в 60-е гг. Среди обвинений в 1931 г. звучали и упреки в создании сплоченной группы старых специалистов, которые блокируют молодых, а сами при этом далеки от флотских проблем и подобраны Н. И. Игнатьевым на основании их личной преданности. В 1934 г. Н. И. Игнатьев был досрочно освобожден и работал в НИИ им. А.Н. Крылова. В ноябре 1937 г. он был вновь арестован и в августе 1938 г. расстрелян.
Уместно сказать несколько слов о преемнике Е. А. Беренса на посту коморси А. В. Немитце, которого с Н. И. Игнатьевым связывали неприязненные отношения. Александр Васильевич Немитц (1879–1967) окончил Морской корпус и Артиллерийский офицерский класс, в основном служил на Черном море. В 1905 г. он проявил недюжинное гражданское мужество, выступив защитником попавших под суд матросов во время процесса над участниками восстания на крейсере «Очаков», а когда четверо из них были приговорены к расстрелу, добился помилования у командующего флотом Н. И. Скрыдлова. В 1907 г. А. В. Немитц был прикомандирован к МГШ, но вскоре ушел оттуда на учебу в Николаевскую морскую академию. Перед войной он преподавал в Академии и написал несколько военно-теоретических трудов, в том числе высоко оцененный современниками курс лекций «Прикладная стратегия». Во время Первой мировой войны А. В. Немитц служил в Ставке Верховного главнокомандующего, затем вернулся на Черноморский флот командиром канонерской лодки, дивизиона эскадренных миноносцев, Минной дивизии. Был награжден Георгиевским оружием и произведен в контр-адмиралы.
С июля 1917 г. А. В. Немитц стал командующим флотом, сменив на этом посту А. В. Колчака. У Александра Васильевича сложились неплохие отношения с матросами, которые не забыли его позиции в 1905 г. Складывалось впечатление, что он должен встать на сторону революции. Однако в декабре 1917 г. адмирал внезапно уехал из Севастополя в штаб Румынского фронта, к генералу Д. Г. Щербачеву. Это произошло за несколько дней до начала расправ с офицерами в Севастополе. Мотивы отъезда А. В. Немитца не до конца ясны, тем более, что Д. Г. Щербачев в то время уже явно выступил против Советской власти. Поступок А. В. Немитца выглядел как дезертирство и переход на сторону контрреволюции. За это ВМК приговорила адмирала к расстрелу, но А. В. Немитц никакого участия в формирующемся белом движении не принял и поселился в Одессе. После освобождения города Красной Армией вспомнили и об А. В. Немитце. А. А. Иоффе, тогда член Совета обороны Украины, летом 1919 г. рекомендовал его в письме к В. И. Ленину. Это письмо содержало критику упморкома Н. И. Игнатьева и намек на плохие отношения между ним и А. В. Немитцем. В. И. Ленин, в свою очередь, поручил Э. М. Склянскому повидать А. В. Немитца и поговорить с ним. Но бывший адмирал находился в Одессе, а не в Москве, и уже вступил в РККА, оказавшись начальником штаба группы войск И. Э. Якира, прорывавшихся из петлюровско-белогвардейского окружения на север. В составе этой группы действовали войска таких легендарных военачальников как Г. И. Котовский, И. Ф. Федько, И. И. Гарькавый, членом РВС группы был Я. Б. Гамарник. За руководство 400-километровым походом А. В. Немитц становится кавалером ордена Красного Знамени.
6 февраля 1920 г. на заседании Политбюро ЦК РКП(б) с участием В. И. Ленина принимается решение о назначении «адмирала А. В. Немитца командующим Морскими силами Республики». Надо отметить, что А. В. Немитц был первым и единственным главой военно-морских сил Советской России, имевшим опыт руководства одним из флотов до революции. Осенью 1920 г. он принимал непосредственное участие в организации взаимодействия сил флота с войсками Южного фронта при изгнании из Крыма войск П. Н. Врангеля. В ноябре 1921 г. А. В. Немитц был сменен Э. С. Панцержанским на посту помглавкомора. В литературе встречаются глухие указания на то, что уход А. В. Немитца был связан с его беспартийностью: «считая, что дальнейшая работа в должности коморси – “беспартийному не по силам”, А. В. Немитц переходит на преподавательскую работу». Впрочем, и Э. С. Панцержанский никогда не был членом РКП(б). Позднее Александр Васильевич состоял для особо важных поручений при РВСР, одновременно преподавал в Военно-морской и в Военно-воздушной академиях. Можно предположить, что одной из причин фактической отставки А. В. Немитца были плохие отношения с Н. И. Игнатьевым. Как только звезда последнего закатилась и к руководству ВМС пришел В. М. Орлов, А. В. Немитц получает назначение на пост заместителя инспектора ВМС РККА. С 1940 г. он окончательно переходит на преподавательскую работу, получает звание вице-адмирала и в 1947 г. уходит в отставку. А. В. Немитц был женат на Анастасии Александровне Врубель, родной сестре знаменитого русского художника.
Вернемся в 1919 г. Любопытно, что в приказе № 945 упоминался МО РВСР, хотя его права передавались коморси и упморкому, то есть смысл существования этого органа пропадал. Скорее всего, мы имеем дело с неудачно отредактированным текстом и можем считать, что 3 июня 1919 г. МО РВСР был упразднен и создана должность командующего морскими силами (коморси) и управляющего наркоматом по морским делам (упморком). Таким образом, формально окончательно завершился период коллегиального руководства морским ведомством. Фактически от коллегиального принципа отказались значительно раньше. Уже МО РВСР состоял всего из двух человек – В. М. Альтфатера и Ф. Ф. Раскольникова, что практически означало наличие командующего военно-морскими силами и комиссара при нем. После пленения Ф. Ф. Раскольникова англичанами в самом конце 1918 г. В. М. Альтфатер и вовсе остался единственным членом МО РВСР.
Штакоморси предполагалось организовать по следующей схеме.
I. Оперативное управление:
1) Четыре оперативные части
II. Техническая инспекция:
1) артиллерийский инспектор
2) минный инспектор
3) инспектор по механической части и кораблестроению
4) инспектор по штурманской и авиационной частям
5) инспектор по личному составу
6) инспектор по интендантской части
III. Служба связи:
1) шифровально-телеграфная часть
2) цифирная часть (составление шифров)
IV. Канцелярия
Предложенная структура продержалась не долго, уже в июле 1920 г. она выглядела так:
1. Оперативное управление:
а) центральный оперативный отдел
• 1-я оперативная часть (Балтийское море с бассейнами рек)
• 2-я оперативная часть (Каспийское море)
• 3-я оперативная часть (Ледовитый океан с бассейнами рек Сибири)
• 4-я оперативная часть (Черное и Азовское моря)
б) иностранный отдел
в) обще-оперативный отдел
Кстати, надо отметить неустойчивость наименований Штаба коморси. Весной 1919 г. он назывался и Морским оперативным отделением ПШ РВСР, и Военно-морским управлением при ПШ РВСР, и Особым оперативным управлением. Возможно, первоначально было создано некое ядро Штаба коморси, вокруг которого планировалось постепенно создать сам штаб. Его именовали по-разному, пытаясь подчеркнуть, что имеют в виду еще не до конца сформированный штаб.
В результате образования Штаба коморси, позднее переименованного в Штаб всех морских сил Республики, вновь, как и в 1916 г., возникло два органа руководства флотом. Действующими флотами и флотилиями, как предполагалось, должен был руководить Штакоморси, а тыловыми структурами, невоюющими частями флота – МГШ. При этом лучшие кадры МГШ были переведены в Штакоморси, который получил довольно большие штаты. МГШ оказался обескровлен и поставлен на грань ликвидации. Численность его резко упала («на 1/3 – 1/2»). Наметился дефицит кадров. Руководство штаба начало жаловаться на невозможность удовлетворить все пожелания по выделению новых и новых специалистов из числа штабных работников. Начальником Штатного отделения старым сотрудником МГШ, бывшим морским агентом в Болгарии, капитаном 2 ранга В. В. Яковлевым был поставлен вопрос об усилении людьми с флотов, в первую очередь, Организационного отдела МГШ, где кроме штатных вопросов занимаются вопросами организации службы, подготовки личного состава и обработкой положений о различных учреждениях. В этом Организационному отделу помогает Тактико-технический, «где подрабатываются организационные вопросы с технической стороны».
Стратегическая функция МГШ была выполнена. Как отмечал В. В. Случевский, после выделения штаба коморси «б[ывший] Генмор, до окончательной своей ликвидации в начале 1920 г., посте пенно переходил к исключительно тыловой работе». По иронии судьбы МГШ постигла та же судьба, что и его бывшего заклятого врага – ГМШ.
* * *
Реорганизация МГШ между тем не закончилась. 16 июня 1919 г. временно исполняющим обязанности начальника МГШ бывшим капитаном 1 ранга В. Н. Черкасовым была подписана схема реорганизации штаба. В докладе, адресованном в РВСР, отмечалось, что существование в составе МГШ органа учета личного состава и управления учебными заведениями (Отдел личного состава и учета и Учебный отдел) не соответствует задачам генерального штаба. Предлагалось выделить эти органы и подчинить их начальнику МГШ как заместителю коморси. В качестве прецедента рассматривалось образование Штаба командующего всеми морскими, речными и озерными силами Республики (коморси). Организационный отдел и Канцелярию МГШ предлагалось оставить без изменений, а Оперативно-Мобилизационный и Технический реорганизовать согласно приложению к записке.
Доклад В. Н. Черкасова предполагал разделение МГШ на четыре отдела.
I. оперативно-технический отдел:
1) оперативное отделение;
2) 1-е техническое отделение, занимающееся вопросами кораблестроения, подводного плавания, «механическое дело» (судовые механизмы), автомобильное дело, портовое строительство и ремонт;
3) 2-е техническое отделение, занимающееся вопросами артиллерии, фортификации, минного и заградительного дела, электротехники (слово «электротехника» сопровождалось в документе знаком вопроса, проставленным от руки) и радио (зачеркнуто в документе);
4) 3-е техническое отделение, занимающееся вопросами пороха и взрывчатых веществ, штурманского дела, службы связи, авиации и радио (вписано от руки);
5) историческое отделение;
II. организационный отдел:
1) штатное отделение;
2) уставное отделение;
3) отделение общих дел;
4) отделение учета (перечислено в тексте, но не обозначено в кратком перечне отделений. Возможно оно по ходу обсуждения было исключено);
III. Отдел личного состава флота и учета:
1) отделение комплектования;
2) отделение по службе личного состава;
IV. Учебный отдел:
1) учебное отделение;
2) распорядительное отделение;
V. Канцелярия МГШ:
1) информационное бюро в Петрограде.
Данный проект, видимо, встретил поддержку в высшем руководстве вооруженными силами, и в июне 1919 г. в развитие приказа РВСР № 945 появился проект приказа РВСР, который предусматривал выделение из МГШ УЛИСО и Упрузамора, приравнивание МГШ к строевым штабам, подчинение начальнику МГШ, как помощнику управделами НКМД, УЛИСО и Упрузамор, выработку новых штатов. На проекте имеется подпись Э. М. Склянского и резолюция, возможно принятая начальником МГШ: «Если штаты, выделенные УЛИСО и Упрузамору придется увеличить, то войти с дополнительным докладом. Если же только увеличение власти и окладов, то Э. М. Склянский согласен. О приравнении к строевым штабам – отдельный мотивированный доклад».
14 июля 1919 г. был подписан приказ управляющего делами НКМД № 439 о введении в действие временных штатов МГШ на основании протокола междуведомственной подкомиссии при МГШ от 25 и 26 июня 1919 г.
Собственно, этот проект и был реализован. 13 августа 1919 г. врид начальника МГШ С.М. Холодовский в письме на имя комиссара МГШ А. К. Гана сообщал, что он готов, в соответствии с представлением Коморси Республики, сообщить о структуре МГШ. Структура МГШ была такова.
1. Оперативно-мобилизационный отдел:
а) оперативное отделение;
б) мобилизационно-экономическое отделение;
2. Организационный отдел;
а) штатное отделение;
б) уставное отделение;
в) отделение общих дел;
3. Тактико-техническое отделение:
а) 1-я группа (кораблестроение, подводное плавание, механическое и автомобильное дело, портовое строительство, ремонт);
б) 2-я группа (артиллерия и крепости);
в) 3-я группа (минное дело, заграждения, радио, пороха и взрывчатые вещества);
г) 4-я группа (штурманское дело, служба связи, авиация);
4. Канцелярия.
Очевидно, что структура, описанная С. М. Холодовским, вполне совпадает со структурой, предложенной В. Н. Черкасовым.
Несмотря на то что МГШ сократился численно и начал превращаться в тыловой орган, желание продолжать реорганизации не ослабело. В августе 1919 г. появилась идея восстановления мобилизационно-экономического отделения, либо экономического отделения, как органа, наблюдающего за военно-морской промышленностью и координирующего ее работу.
В сентябре 1919 г. В. В. Яковлев предложил реорганизовать Штатное отделение МГШ, «придерживаясь схемы наркомвоена», где проекты штатов подготавливаются во Всероглавштабе, а «приводятся в окончательный вид в согласии с вновь выходящими распоряжениями и приказами и с существующими формами делопроизводства» в Канцелярии. В морском ведомстве для этого потребуется усилить Канцелярию МГШ двумя штатными единицами. При этом проведение штатов в междуведомственной штатной подкомиссии останется за Штатным отделением МГШ. Здесь мы, пожалуй, впервые сталкиваемся с прямым заимствованием опыта сухопутного ведомства, чего старались всеми способами избегать, понимая, что создание похожих на сухопутные структур морского управления может в перспективе привести к подчинению морского ведомства сухопутному.
В. В. Яковлев 19 ноября распорядился «переписать срочно, хотя бы и сверхурочно в 18 экз.» объяснительную записку о структуре МГШ. Эта записка не во всем соответствует схеме, упоминав шейся выше. Так, технический отдел разбит в записке на шесть групп (кораблестроительная, подводного плавания, механического дела, автодела, портового строительства и ремонта), а не на четыре отделения. В организационном отделе в записке не значится историческое отделение, присутствующее на схеме. Видимо, структура подразделений МГШ уточнялась и после ее официального утверждения. Надо полагать, что реорганизации настолько вошли в повседневную деятельность штаба, что 3 октября 1919 г. исполняющий должность начальника МГШ Г. Г. Греве испрашивал у упморкома разрешение на учреждение должности помощника начальника МГШ, который занялся бы организацией работы самого штаба.
После создания Штаба коморси наступила эпоха постепенного заката МГШ. Неизбежно должна была появиться (и появилась) идея слить МГШ с техническими и снабжающими органами и создать единый тыловой орган флота, лишенный оперативных функций, что вызвало сопротивление МГШ и его борьбу за строевой статус. В связи с этим обстоятельством, а также в связи с худшим материальным положением сотрудников МГШ по сравнению со Штабом коморси, появилась записка о необходимости признания МГШ строевым учреждением, обслуживающим флот. В записке указывалось, что МГШ должен иметь преимущество перед другими генеральными штабами, так как в него «вливается часть наиболее сведущих и выдвинувшихся представителей флота», он не формируется из особого корпуса офицеров генерального штаба. В записке отмечалось, что штакоморси – учреждение временного характера, тогда как МГШ – постоянный орган. «Наличие “Ставок” в последнее время не исключало деятельность Генеральных штабов, также ближайшим образом обслуживающих фронты и флоты, но на других основаниях». МГШ – учреждение постоянное, и в то же время не административно-хозяйственное, следовательно, он может претендовать на статус строевого учреждения, тем более что 2 августа 1918 г. Высший военный совет признал этот статус за МГШ, и это постановление до сих пор не отменено. Даже после выделения штакоморси в компетенции МГШ останется выработка штатов, уставов, разработка организационных вопросов строевого характера.
Можно предположить, что с офицерами МГШ сыграло дурную шутку то обстоятельство, что до революции не был создан корпус офицеров морского генштаба. Высшее руководство Советской России хорошо осознавало ценность офицеров сухопутного корпуса генштаба, вплоть до того, что отдельные военачальники Красной Армии, не окончившие Академию Генерального штаба, причислялись к Генеральному штабу в качестве почетной награды. На флоте же отсутствовал столь ясный формальный признак высшей военной квалификации. Поэтому выделить наиболее ценных специалистов среди массы флотских офицеров было затруднительно. Следует отметить, что спор о необходимости создания корпуса офицеров генерального штаба на флоте имеет давнюю историю. Вопрос о нем поднимался еще в начале 90-х годов XIX в. и обсуждался после русско-японской войны. Однако было решено, офицерам Штаба нельзя обособляться от флота и самим созданием корпуса офицеров МГШ будет спровоцировано ухудшение общего мнения об МГШ.
О постепенном избавлении МГШ от оперативных функций свидетельствует справка, представленная осенью 1919 г. В ней утверждалось, что Морской Генеральный штаб после выделения Штаба командующего морских сил успел проделать ряд важных работ. Например, по Уставному отделению были пересмотрены уставы (дисциплинарный, караульной службы и внутренней службы) и осуществлена передача Кронштадтской следственной тюрьмы и арестантского лазарета в морское ведомство из ведения Наркомюста.
Кроме того, были представлены:
1. положение об управлении портами;
2. положение об управлении Санитарной частью флота;
3. положение о корабельных судах;
4. образование новых уставных комиссий;
5. об образовании делопроизводства по судебным вопросам в Морском комиссариате;
6. положение об Упморкоме;
7. организация печатания уставов;
8. выяснение понятий «красноармеец», «комсостав» и прочих;
В работе находились:
1. положение о коморси;
2. вопрос о Высшей военно-морской инспекции;
3. вопрос о присвоении особых прав командующему Верхнеднепровской флотилии;
4. вопрос об образовании морского отделения Военно-хозяйственной академии;
5. положение о комиссарах;
6. вопрос о передаче дел Штатного отдела МГШ Канцелярии НКМД;
7. вопрос о реорганизации управления Кронштадтской крепостью;
8. подбор материалов по проекту о военно-морском законодательном совете;
9. вопрос об участии в комиссиях и совещаниях;
10. вопрос о выдаче справок и словесных заключений;
11. вопрос о производстве дознаний и расследований;
Одновременно с этим мобилизационно-экономическое отделение МГШ вело работы по привлечению гражданских судов на флот, обратной передаче их Главоду, а Штатное отделение разрабатывало табели комплектации и штаты, занималось зачислением военных судов в ранги и т. д.
Нетрудно заметить, что работа МГШ теперь сосредоточилась на юридических и организационных вопросах.
Пересмотр уставов лежал на Морской редакционной комиссии и ряде подкомиссий для составления уставов и правил специальных служб для флота и береговых частей, созданных в феврале 1919 г. в МГШ в соответствии с докладом, утвержденным Э. М. Склянским и В. М. Альтфатером. Частично они должны были заседать в Москве, частично – в Петрограде. Под руководством начальника МГШ, за 4 месяца предполагалось разработать прежде всего Морской устав и Устав караульной службы, затем Дисциплинарный устав, Устав внутренней службы для береговых частей флота и, в последнюю очередь, правила специальных видов службы, Хозяйственный устав и правила прохождения службы личным составом.
Вскоре бывший капитан 1 ранга В.С. Вечеслов представил проект основных положений «Морского устава воинского воспитания военно-морского флота (дисциплинарный устав)». Дисциплину устав определял как «воспитание и самовоспитание». Новшеством была идея условного наказания за первый дисциплинарный проступок, с тем чтобы в случае совершения второго проступка наказание удваивалось.
14 февраля 1919 г. из МГШ в РВСР поступило предложение образовать комиссию и подкомиссии для разработки новых уставов. Одна подкомиссия должна была заняться составлением Морского устава и Устава корабельной службы, другая – Дисциплинарного устава и Устава внутренней службы береговых частей, наконец, третья – правил специальных служб. Это было тем более актуально, что в Красной Армии уже были введены новые уставы внутренней и гарнизонной служб, и ожидалось издание Дисциплинарного устава. Э. М. Склянский и В. М. Альтфатер дали согласие на это предложение. Общие положения уставов должны были утверждаться РВСР, к работе предполагалось привлечь представителей флота и опытных специалистов. Срок устанавливался в 4 месяца. Наиболее остро встал вопрос об обязанностях моряков и порядке корабельной службы. Переписку уставная комиссия должна была вести через Уставное отделение МГШ. Первую и третью подкомиссии предполагалось образовать в Петрограде, а вторую – в Москве. Подкомиссия по составлению правил специальных служб должна была состоять из семи секций – артиллерийской, минной, радиотелеграфной, механической, штурманской, авиационной и санитарной.
Уже 18–19 февраля состоялись первые заседания совещания под председательством В. М. Альтфатера, в которое входили комиссар МГШ В. И. Пенкайтис, М. К. Сафронов и представители от МГШ, Балтийского флота, Морской академии и Волжской флотилии. Было решено в первую очередь (до «15–20 апреля сего года») разработать Устав внутренней службы на судах, Боевое наставление (включающее в себя разделы о свойствах военно-морского оружия, о применении этих свойств «в отдельных типовых формах боевой обстановки» и о применении принципов, изложенных в предыдущих разделах, к отдельным типам боевых кораблей), Дисциплинарный устав. Устав боевой службы на судах должен был быть окончен к 1 мая. Прочие уставы – Хозяйственный, Караульной службы, Правила специальных служб (службы на подводных лодках, штурманской службы, речных операций, стрельбы по берегу) – должны были разрабатываться впоследствии. Все уставы, кроме Дисциплинарного, Караульной службы и Правил специальных служб, должны были разрабатываться в Петрограде, а эти три – в Москве. Надзор за разработкой уставов был возложен на бывшего капитана 2 ранга Г. Н. Пелля. К лету 1919 г. появились уставы внутренней службы, воинского воспитания (дисциплинарный), о караулах и правила специальных служб.
В частности, из проекта Устава морской караульной службы (введенного взамен Устава о караульной службе на военных судах 1913 г.) была устранена «парадная» часть, благодаря чему объем устава сократился на одну треть. Ограничено участие корабельного караула в церемониях, теперь он должен был участвовать только в подъеме и спуске флага, в приветствиях судов 1 и 2 рангов, в смотрах, в похоронах на корабле. Было добавлено описание караульного помещения.
В разработке уставов моряки несколько отставали от сухопутной армии, где их составление началось еще с осени 1918 г. В морском ведомстве, правда, уже летом 1918 г. появилась инициатива снизу: штаб Балтийского флота представлял проект дисциплинарного устава в Коллегию наркоммора еще 19 июля 1918 г., однако тогда никаких действий предпринято не было.
Вполне очевидно, что все эти вопросы не слишком близки к оперативным. Ирония истории по отношению к МГШ заключалась в том, что он во многом превратился в свой антипод – Главный морской штаб – и тоже потерял вес в ведомстве, уступив свое место Штабу коморси.
* * *
Одновременно с реорганизацией «старых» подразделений происходило создание новых. Так, по инициативе начальника МГШ Е. А. Беренса и комиссара штаба Л.М. Рейснер приказом по флоту и морскому ведомству от 14 февраля 1919 г. было образовано Архивное отделение флота и морского ведомства с подчинением Морискому (Комиссия по исследованию и использованию опыта войны на море в 1914–1918 гг. – Мориском). Задачей Архивного отделения было собирание архивных материалов и приведение их в порядок. Работа велась под руководством управляющего 2-м отделением III-й секции ЕГАФ (бывший Архив Морского министерства) А. И. Лебедева, опытного архивного работника, заведовавшего Архивом Морского министерства еще с 1912 г.
В начале 1919 г. упорядочивается система военно-судебных органов Советской России и начинается работа комиссии под председательством Н. В. Крыленко по установлению норм уголовного права (процессуального и материального) в связи с восстановлением судов в военном ведомстве (военные трибуналы, полковые суды, следователи). При Организационном отделе Всероглавштаба было учреждено Особое делопроизводство по судебно-организационной части в РККА. 13 марта 1919 г. МГШ подготовил доклад о необходимости учреждения революционного трибунала в морском ведомстве. Уже на другой день В. М. Альтфатер утвердил штаты организационно-судной части (ОСЧ) при МО РВСР. Тогда же эти штаты были внесены на обсуждение межведомственной штатной подкомиссии. 31 марта 1919 г. междуведомственная штатная подкомиссия при МГШ рассмотрела вопрос об утверждении временных штатов организационно-судной части при МО РВСР. Во главе подкомиссии в то время стоял старший помощник начальника Штатного отделения МГШ П. И. Шуберский, представителем от Наркомфина был Д. Г. Тарасов, от госконтроля – А. А. Милославский, от ГМХУ – А. Беляев. Подкомиссия решила ввести штат нового подразделения с 1 июля 1919 г. в количестве 4-х человек. Данный штат был утвержден в качестве временного (до 1 июля) и объявлен приказом РВСР 12 апреля 1919 г.
Фактически организационно-судная часть (или особое делопроизводство) приступила к работе в середине мая 1919 года. 22 мая 1919 г. в СНК было направлено представление о выделении 15 706 руб. 48 коп. на организацию судебной части при МО РВСР с отзывами НКФ от 16 мая и НКГК от 17 мая того же года. Учитывая темпы инфляции, нельзя сказать, что сумма, запрашиваемая для организации ОСЧ, была значительной.
Работа нового органа заключалась в участии в комиссии Н. В. Крыленко, даче заключений по вопросам военно-морской юстиции и руководстве существующими судебными органами. За время работы удалось:
1. выработать положение об организационно-судной части, которое было представлено на утверждение наркому;
2. выработать временные правила о производстве дознаний;
3. дать заключение по вопросам о назначении дисциплинарных взысканий в Астрахано-Каспийской флотилии, о прекращении следствия по делу бывшего заведующего временными санитарными складами морского ведомства Сплендоринского и др.
4. подготовить к привлечению к ответственности виновных в издании незаконного приказа к выдаче 1 382 814 руб. 40 коп. морякам Волжской флотилии;
5. провести техническую работу по выработке схем судебных органов;
6. принять участие в комиссии военного ведомства по выработке процессуальных и материальных норм уголовного права;
7. ходатайствовать в СНК о выдаче кредита на существование Судебно-организационной части.
Есть упоминание штата ОСЧ из 6 человек, в т. ч. 4 – комсостав. Этот штат был утвержден в качестве временного в августе 1919 г.
Наркомат государственного контроля предпринял поход против данного органа, в результате деятельность ОСЧ была прекращена 1 июля 1919 г. в связи с прекращением срока действия временных штатов, введенных 12 апреля того же года. Дважды морское ведомство обращалось в СНК с просьбой о кредитах, но оба раза неудачно.
В июне 1919 г. появился проект приказа РВСР о введении в действие «Положения о Судебно-организационной части НКМД».
7 июня 1919 г. в Малом Совнаркоме вторично был рассмотрен вопрос об отпуске средств на судебно-организационную часть. Проект, предложенный морским ведомством, был единогласно отклонен после протеста представителя госконтроля, который ссылался на декрет о суде. На следующий день упморком получил доклад, в котором говорилось, что в военном ведомстве аналогичный орган действует под названием Особого делопроизводства при Организационном управлении Всероссийского Главного штаба, а ссылка госконтроля на декрет 24 ноября 1917 г. игнорирует законодательство за полтора прошедших года и неверна по существу, так как военная и морская юстиция созданы после декрета о суде. Кроме того, организационно-судная часть не суд, а административный орган. Существуют отдельные органы военной юстиции (реввоентрибуналы, полковые суды) и морской юстиции (реввоентрибуналы и дисциплинарные суды), существует острая необходимость в единообразной организации судопроизводства, сама организационно-судная часть уже создана согласно приказу по флоту и морскому ведомству № 254, а представители госконтроля не возражают против создания данного органа на междуведомственном совещании.
16 июля состоялось очередное заседание комиссии при МГШ по вопросу «об учреждении в морском ведомстве органа, ведающего вопросами судебного характера», то есть об организационно-судной части. В заседании приняли участие: начальник Уставного отделения МГШ В. В. Яковлев, его помощник А. М. Добровольский, начальник Отделения общих дел А. Ю. Постриганев, помощники начальника Штатного отделения Н. А. Иордан и Н. Л. Миллер, комиссар МГШ К. А. Гайлис, комиссар Канцелярии Морского комиссариата А. К. Ган. Комиссия установила, что судебно-организационная часть прекратила свою деятельность 1 июля из-за отказа Малого СНК в кредите на ее существование. Еще раз указывалось, что в военном ведомстве существует и успешно действует особое делопроизводство, которое подготовило и провело, в частности, декрет о полковых судах. А. К. Ган предложил передать деятельность по консультированию судов ВВМИ, «усилив ее одним – тремя юристами, а наблюдение за существующими судебными органами поручить особому бюро, делопроизводству. Насущная потребность в таком бюро проглядывает в каждой получаемой с мест телеграмме и многочисленных запросах по предстоящей организации судебных органов». К. А. Гайлис всецело поддержал А. К. Гана. Н. Л. Миллер подробно изложил организацию Особого делопроизводства Всероглавштаба. Он предложил создать делопроизводство по судебным вопросам при Канцелярии НКМД, со штатами применительно к штатам бывшей организационно-судной части, а вопрос о включении юристов в состав ВВМИ передать на ее рассмотрение.
20 ноября 1919 г. ВЦИК утвердил положение о ревтрибуналах.
* * *
В 1918–1919 гг. остро стояла проблема контроля над исполнением на местах распоряжений центра и информирования центральных органов о положении на местах. Чтобы решить эту проблему, 15 или 16 сентября 1918 г. было утверждено Положение о Высшей военной инспекции. Его подписали: председатель РВСР Л. Д. Троцкий, главком И. И. Вацетис, члены РВСР К. А. Мехоношин, К. Х. Данишевский, И.Н. Смирнов. ВВИ делилась на 2 отдела – военный и политический. В № 137 за 1918 г. «Известиях Наркомвоена» Н. И. Подвойский опубликовал статью «Рабочее-крестьянская красная армия мировой пролетарской революции и ее контрольный орган – Высшая военная инспекция».
Вскоре появилась идея обзавестись подобным же органом в морском ведомстве. Положение о Высшей военно-морской инспекции (ВВМИ) было утверждено 15 марта 1919 г. Предполагалось, что ВВМИ будет органом РВСР по инспектированию ВМФ под непосредственным руководством МО РВСР. Целью ее образования была фактическая проверка исполнения распоряжений, «сбор материалов и инструктирование на местах». В составе ВВМИ предполагалось иметь двух инспекторов, чьи должности соответствовали должностям старших флагманов, двух политических комиссаров, управляющего делами и его помощника, двух машинисток и двух конторщиков.
ВВМИ начала свою работу не позднее середины мая 1919 г. Правда, довольно долго руководители гражданских ведомств сомневались в необходимости ее существования. Вопросы вызывало кажущееся взаимное дублирование деятельности ВВМИ и Наркомата государственного контроля. 30 апреля 1919 г. Малый СНК постановил обратиться с запросом в госконтроль и наркомфин о необходимости существования данной инспекции. 26 (25?) мая 1919 г. собралось первое заседание Междуведомственной штатной комиссии при МГШ с целью рассмотреть вопрос о создании Высшей военно-морской инспекции. Председателем ее был начальник Уставного отделения МГШ В. В. Яковлев, в нее входили помощник В. В. Яковлева А. С. Фадеев, начальник Морского оперативного отделения Полевого штаба РВСР Г. С. Пилсудский, представитель НКФ С. И. Федоров, представитель НКГК, помощник управляющего Военно-морским отделом этого наркомата П. Д. Сиувский. Представитель госконтроля внес предложение объединить ВВМИ и НКГК и созвать совещание из представителей морского и контрольного ведомств для определения границ полномочий объединенного контроля. Представитель наркомфина предложил объединить обе инспекции одним ответственным лицом, причем моряки заявили, что это легко сделать в рамках РВСР. Один из представителей морского ведомства заявил, что надо экономить время, поэтому ВВМИ необходимо организовать при коморси Республики, так как целью существования инспекции является, в основном, проверка исполнения оперативных распоряжений коморси.
Проект положения об этом органе подготовил Г. С. Пилсудский:
1. ВВМИ является органом РВС и коморси;
2. «ВВМИ является органом фактического обследования как осуществляются на местах распоряжения и директивы Верховной морской коллегии»;
3. ближайшим непосредственным руководителем ВВМИ является коморси;
4. инспекция руководствуется общей инструкцией и конкретными указаниями;
5. инспекции проводятся не чаще, чем раз в 1–2 месяца;
6. для делопроизводства учреждается должность управляющего делами ВВМИ;
7. инспекция занимается фактической проверкой исполнения решений и сбором материалов для разных мероприятий.
На данном заседании представитель госконтроля заявил, что «ввиду предстоящей реорганизации госконтроля и неопределенного пока вопроса об организации Военного и Морского контроля» необходимо созвать совещание представителей госконтроля, морского ведомства и ВВМИ, однако созыв такого совещания выходит за рамки компетенции морского ведомства и для этого необходимо решение РВСР. В итоге было принято предложение обратиться в РВСР с просьбой созвать комиссию и «разрешить вопрос об инспекции в полном объеме».
ВВМИ должна носить двойственный характер. С одной стороны, это орган командования (в обязанности инспекции входила проверка строевой и боевой деятельности), а с другой стороны – административный орган. Как орган, имеющий командные функции, ВВМИ не могла быть объединена с Госконтролем, так как в декрете о Госконтроле от 2 апреля 1919 г. было сказано, что на это ведомство возлагаются «функции непосредственного контроля, обеспечение осуществления декретов и постановлений центрального правительства во всех областях хозяйства и государственного управления». С другой стороны, нет оснований объединять ВВМИ с ВВИ, поскольку строевая служба в сухопутной армии и на флоте различна. Связать их можно, например, путем совместного инспектирования приморских крепостей и совместных мероприятий армии и флота. Кредиты на содержание инспекции в течение первой половины 1919 г. так и не были отпущены. По предложению представителя Госконтроля было решено содержать инспекцию за счет сметных остатков в течение первого полугодия 1919 г. Из-за отсутствия средств появилось предложение содержать инспекцию в минимальном штате (два инспектора, два комиссара и небольшое управление делами), непосредственное руководство и выработку заданий для инспекции возложить на МО РВСР и присоединить управление делами ВВМИ к МГШ, так как именно Морской Генеральный штаб будет, в основном, пользоваться итогами инспекций.
Даже эти минимальные штаты не были заполнены. Инспектор был только один – опытный моряк, бывший контр-адмирал С. В. Зарубаев, второго положенного инспектора не было, за управляющего делами инспекции был А. Бекман, комиссаром – А. К. Ган. Вскоре выяснилась необходимость в связи с ликвидацией Судебно-организационной части усилить ВВМИ двумя – тремя лицами с юридическим образованием, проверить гостиницу «Красный флот» и установить ее подчиненность.
7 июля 1919 г. Э. М. Склянский приказал учредить комиссию по вопросу о реорганизации Военной и Морской инспекций в составе двух представителей от ВВИ, двух от НКМД, по одному от НКФ и НКГК. Задачей комиссии должна быть выработка положения об инспекциях военного и морского ведомств, которое надо было затем представить в РВСР. Председателем комиссии назначался А. М. Мочульский. 5 августа 1919 г. в комиссию при Организационном управлении Всероглавштаба были назначены представителями морского ведомства А. М. Добровольский и А. С. Фадеев.
Комиссия под председательством А. М. Мочульского по вопросу о взаимоотношениях между госконтролем и инспекциями (военной и морской) начала работать в августе 1919 г. и рассмотрела два вопроса. Прежде всего, вопрос о присоединении Высших военной и морской инспекций к Наркомату госконтроля. В соответствии с докладом МГШ от 31 мая, такое слияние было признано нецелесообразным и противоречило декрету о задачах Госконтроля от 2 апреля 1919 г. В этом декрете на Наркомат госконтроля возлагались лишь функции административно-хозяйственного контроля, но не технического контроля и не контроля над оперативной деятельностью. Во-вторых, рассматривался вопрос об объединении военной и морской инспекций в одном органе. Поскольку флот не действует самостоятельно в открытом море, а взаимодействует с армией, военное и морское управление уже объединены в лице РВСР, «не предрешая вопрос о том, какой орган должен быть органом объединяющим».
8 приложении к докладу МГШ о задачах ВВМИ от июля 1919 г. приведена схема ее взаимоотношений с РВСР, Высшей военной инспекцией и Госконтролем. Схема предполагает, что ВВИ и ВВМИ подчиняются РВСР и Наркомату госконтроля, при инспекциях имеется «Постоянное совещание по вопросам обследования совместных операций и морских крепостей».
Несмотря на крохотные штаты и постоянные организационные неурядицы, инспекция обследовала в июле 1919 г. Кронштадтский порт и Северо-Двинскую флотилию. Согласно «Справке о деятельности чинов военно-морской инспекции помимо исполнения ими прямых своих обязанностей», сотрудникам ВВМИ удалось поучаствовать в комиссии о деятельности Кронпорта и его отношениях с местным совнархозом, в комиссии о наличии топлива в Балтийском флоте, в следственной комиссии по вопросу о Тюб-Караганском бое и о деятельности Астрахано-Каспийской флотилии, в следствии по делу о гибели канонерских лодок «Терек» и «Рошаль», в расследовании о злоупотреблениях в Волжско-Каспийской флотилии, в обследовании Мариинской водной системы и о передаче Главоду судов для усиления снабжения Петрограда топливом. На зиму 1919–1920 гг. планировалось инспектирование разработки планов кампании 1920 г. и ремонтных работ.
После окончания инспектирования Волжской флотилии ВВМИ выехала в Петроград 22 мая 1919 г. По окончании работы ВВМИ в Петрограде был представлен доклад в РВСР «по расследованию обвинения ответственных руководителей Кронштадтского порта в преступной небрежности в деле снабжения Балтийского флота». В докладе говорилось, что 13 марта начальник ГУК дал распоряжение Кронштадтскому порту приступить к заготовке необходимого для летней кампании имущества. Ко 2 апреля выяснились сведения о количестве необходимого, и 7 апреля Кронштадтский порт передал 28 ведомостей с требованиями Чрезкомснабу и Совнархозу Северного района. В «Северохозяйстве» эти требования пролежали без движения по 20 апреля, «сначала ввиду болезни (сыпной тиф) Монетова (председатель «Северохозяйства»), взявшего их на дом, а затем вследствие наступивших праздников». Таким образом, к 1 мая ничего заготовлено не было. Председатель Чрезкомснаба и председатель Совнархоза Северного района написали Л. Д. Троцкому жалобу на флотское начальство, обвиняя его в крайне позднем представлении требований. По указанию Л. Д. Троцкого ВВМИ и должна была расследовать произошедшее.
Комиссия пришла к выводу, что обвинения в адрес флотского начальства необоснованны, но состояние порта удручающее. Прежде всего, острый недостаток топлива, затем некомплект и необученность команд кораблей. Задания, даваемые флоту, постоянно меняются, поэтому невозможно планировать заготовки, при этом задания по снабжению выполняются в объеме свыше 70 %.
В сентябре 1919 г. была ликвидирована Высшая военная инспекция во главе с Н.И Подвойским, «в связи с принятием ВЦИК Положения о Наркомате госконтроля». Упразднение ВВИ и ВВМИ было очередным шагом к укреплению системы субординации в вооруженных силах Советской России. Теперь единственным авторитетным контролирующим органом в армии и на флоте становились комиссары и политотделы, а двойной контроль в виде специальных инспекций с широкими и не слишком определенными полномочиями упразднялся. Кроме того, ВВИ во главе с Н. И. Подвойским, стойким противником регулярной армии, могла сыграть определенную роль в дискредитации того курса военного строительства, который проводил Л. Д. Троцкий. Существование ВВМИ, конечно, не имело такого политического подтекста.
* * *
Одновременно с созданием МО РВСР происходит перестройка органов управления флотами. 5 декабря 1918 г. передана телеграмма Л. Д. Троцкого о том, что РВСР принял решение поставить во главе морских сил на Балтийском море РВС флота в составе начальника морских сил С.В. Зарубаева, членов РВС Б.П. Позерна и С.П. Нацар енуса. Одновременно объявлялся распущенным Совет комиссаров Балтийского флота (Совкомбалт).
В марте 1919 г. в Петрограде разработали проект «Положения о РВС БФ», исходя из указаний комиссии под председательством коморси (с участием членов РВС БФ и комиссара МГШ). Подготовила проект Юрисконсультская часть штаба БФ и представители МГШ. К «Положению о РВС БФ» прилагалось «Основное положение о составе и взаимоотношениях РВС БФ».
Согласно проекту РВС БФ назначался, а не избирался, и становился «высшей военной и политической властью на Балтийском флоте». РВС БФ был ответственен только перед РВСР. Он обладал правом назначения и перемещения должностных лиц вплоть до командиров судов 1 ранга, предоставления отпуска «внутри Республики» продолжительностью до двух месяцев, а раненым и больным – до четырех месяцев. РВС БФ обладал правом давать директивы командующему флотом, все распоряжения командующего должны были визироваться одним из членов РВС и без такой визы были недействительны.
Согласно «Основному положению о составе и взаимоотношениях РВС БФ» совет состоял из «политических членов» и командующего флотом «как высшего военного руководителя». «Политические члены» обладали высшей политической властью на флоте, ведали «политическо-социальным воспитанием», один из них непосредственно заведовал Политотделом флота, другой – состоял при командующем. Круг деятельности РВС определялся «Положением о РВС БФ».
В марте 1919 г. по поручению В. М. Альтфатера, Е. А. Беренса и Л. М. Рейснер было создано два проекта: основного положения о составе и взаимоотношениях чинов РВС БФ и положения о РВС БФ. Они были обсуждены в Петрограде при участии начальника МГШ Е. А. Беренса, наморси Балтийского моря бывшего контрадмирала А. П. Зеленого, членов РВС БФ А. В. Баранова и В. И. Пенкайтиса, комиссара Л. М. Рейснер, представителей МГШ и штаба БФ, однако «дальнейшего движения эти проекты не получили». До октября 1919 г. проект так и не был утвержден.
Одновременно с созданием МО РВСР значительно сократилась численность центральных управлений, и появилась идея перевести значительную их часть (если не все органы управления тылом флота) в Петроград. Стали предпринимать действия в этом направлении. В конце 1918 г. в Петрограде утвержден в должности уполномоченный РВСР. ГУК полностью переведено в Петроград, «на очереди» стоял вопрос о переводе туда же ГМХУ. Складывалась редкая для истории отечественного флота ситуация, когда его центральные учреждения могли оказаться территориально разнесенными.
Вопрос о связи центральных органов управления с периферией стоял тогда весьма остро. Например, осенью 1918 г. особая комиссия обследовала состояние Балтийского флота и обнаружила очень плохую связь начальника морских сил моря с МГШ. Это породило идею создания информационного бюро в Петрограде для связи с центральными учреждениями. Вопрос о формах координации решался довольно долго. Только 21 декабря 1918 г. приказом РВСР И. И. Вахрамеев был назначен уполномоченным РВСР по снабжению флота в Петрограде. 1 января 1919 г. его полномочия были расширены, он стал управляющим техническо-хозяйственной частью морского ведомства. В тот же день было объявлено «Положение об управляющем техническо-хозяйственной частью морского ведомства и уполномоченном РВСР по снабжению флота в Петрограде». В круг ведения уполномоченного перешли ГУК, ГМХУ, ГГУ, управление заводами и портами морского ведомства, военный отдел при Коллегии наркомата по морским делам (НКМД) в Петрограде. Главной задачей уполномоченного стали достройка и ремонт кораблей в Петрограде.
16 июля 1919 г. начальник исторического отделения МГШ Н. В. Новиков в письме упморкому Н. И. Игнатьеву упоминал о том, что в Петроградское отделение МГШ (Петрогенмор) входят историческое отделение и канцелярия Петрогенмора. Другое ее название – информационное отделение. Еще осенью 1918 г. отмечали, что это название неудачное. «Полагаю, что «информационное бюро» своим названием пугает людей дела, так как с понятием информации связано что-то неважное, необходимое лишь как одно из бесчисленных средств осведомления», – говорилось в док ладе особой комиссии, которая обследовала состояние Балтийского флота в начале осени 1918 г. По мнению работников той же комиссии, необходимо было реорганизовать работу бюро, поскольку она не систематизирована.
Штаты этих учреждений к тому времени были сокращены до предела. Так, в Историческом отделении работали, кроме самого Н. В. Новикова, еще два сотрудника – заведующий архивом и библиотекой, а также делопроизводитель-архивист. В канцелярии трудились всего четверо, включая заведующего, машинистку, служащего для поручений («на вакансии машиниста») и сторожа. По новому штату канцелярия упразднялась и сливалась с Историческим отделением, причем сокращалась должность младшего помощника начальника отделения (которую занимает начальник Канцелярии Петрогенмора Н.Н. Рихтер) и одна должность машиниста.
24 июля 1919 г. ставится вопрос о создании Центральной регистратуры НКМД в Петрограде. Кандидатом в заведующие стал М. Н. Варфоломеев, бывший младший чиновник Архива Морского министерства, занимавший в тот момент должность заведующего временным архивным подготовительно-справочным отделом флота и морского ведомства. В регистратуре предусматривалось 8 должностей комсостава и столько же некомсостава.
* * *
Уход немцев с Украины и занятие ее советскими войсками в конце 1918 – начале 1919 гг. поставило вопрос о возрождении Черноморского флота под вывеской военно-морских сил УССР. Характерно, что ни о какой реальной самостоятельности украинского советского флота речь не шла даже теоретически. 6 апреля 1919 г. Н. И. Подвойский, занимавший тогда должность наркомвоенмора Украины, обратился к В. М. Альтфатеру и Л. М. Рейснер с просьбой указать кандидатуру для замещения должности комфлота и командира экипажа. Морское управление Украины выдвинуло на пост комфлота бывшего капитана 1 ранга А. И. Шейковского (в документе назван «Швейковским»), комиссаром при нем матроса А. В. Полупанова. В качестве командира экипажа был предложен бывший прапорщик по морской части С. В. Максимов. На должность начальника Морского управления Украины был выдвинут бывший прапорщик по механической части А. Т. Дармороз (в документе назван «Дарморос»).
Реакцией на обращение Н. И. Подвойского стал утвержденный Э. М. Склянским и В. М. Альтфатером 10 апреля 1919 г. доклад МГШ о создании на «Украйне» морского отдела, как первоначально хотели назвать этот орган, или морского бюро, как оно стало называться в действительности. Очевидно, что, отвергая термин «отдел», стремились подчеркнуть бо́льшую самостоятельность этого органа по отношению к Москве. Туда были командированы бывший капитан 1 ранга Г. И. Бутаков «для организации военно-морского дела на Украйне» и начальник 4-го оперативного отдела МГШ С. М. Холодовский. Н. И. Подвойский в телеграмме на имя Л. Д. Троцкого (копия В. М. Альтфатеру и Л. М. Рейснер) сам просил откомандировать на Украину из Орла Г. И. Бутакова 4-го (правда, именуя его почему-то капитаном 2 ранга), видимо, считая его ценным специалистом. Правда, в отношении Г. И. Бутакова Н. И. Подвойский серьезно ошибся: тот перешел на сторону белых в мае 1919 г., хотя буквально накануне ему дали хорошую характеристику: «вполне подготовленный моряк, соответствующий своему назначению» и даже назвали товарищем. Точно так же к белым в июле 1919 г. перешел А.И. Шейковский.
1 мая 1919 г. подписывается доклад о результатах проверки морских учреждений Советской Украины силами Высшей военной инспекции. Выяснилось, что на Украине существовали самостоятельные военно-морские структуры с «первых чисел ноября» 1917 г., когда была образована Морская генеральная рада, затем преобразованная в Генеральный секретариат, а позже – в Народное министерство по морским делам. «Правительственные перевороты и смена власти отражались лишь на изменении названия ведомства. С восстановлением на Украине Советской власти министерство было переименовано в Комиссариат Морских Сил, а впоследствии в Морское управление, подчиненное Штабу Наркомвоена». Однако Одесский окружной военный комиссариат «самостоятельно подчинил себе все местные морские учреждения в его округе, что сильно затрудняет работу центра». «Положение в Севастополе [осталось] не выяснено. Для связи с РСФСР от РВС командирован тов. Холодовский, кроме того Моруп (Морское управление Украины. – К. Н.) о всей своей работе ставит в известность Генмор РСФСР».
Моруп Украины был организован следующим образом.
1. Технический отдел (52 сотрудника по штату, 30 на лицо)
а) кораблестроительное отделение:
• подотдел по постройке судов;
• подотдел по ремонту судов;
• подотдел по подводным судам;
б) механическое отделение;
в) отделение боевого вооружения:
• артиллерийский подотдел;
• минный;
• электротехнический;
г) техническое бюро;
д) строительный отдел;
е) отдел общих дел;
ж) канцелярия;
2. Хозяйственный отдел (по штату – 34 сотрудника)
а) финансовое отделение:
• сметно-кассовый подотдел;
• бухгалтерский подотдел;
б) отделение снабжения:
• продовольственно-вещевой подотдел;
• подотдел по снабжению топливом, шхиперским имуществом и техническим материалом;
3. Юрисконсультский отдел
4. Санитарный отдел (по штату – 8 сотрудников)
5. Учебный отдел (по штату – 10 сотрудников):
а) организационное отделение;
б) учебное отделение;
в) хозяйственное отделение;
6. Общая канцелярия (27 сотрудников):
а) общее отделение;
б) приказное отделение;
в) комендантское отделение.
Вполне очевидна традиционная структура этого органа управления, копировавшая типичные образцы подобных органов в России. Обращает на себя внимание лишь достаточно высокое положение юрисконсультской службы, поднятой до уровня отдела. Кстати, в украинском морском ведомстве попытались внедрить ведение хозяйственной отчетности по системе двойной бухгалтерии, однако «в последнее время» перешли на систему «применительно к книге 15 Свода морских постановлений». Это лишний раз подчеркивало тенденцию к унификации административных органов советских республик с соответствующими структурами РСФСР, причем на базе дореволюционного законодательства.
В докладе ВВИ отмечалось, что «в своей деятельности отделы руководствуются неутвержденным положением». «Главным препятствием в работе [Технического] отдела является его оторванность от заводов и портов и расстройство транспорта». «В ближайшее время выработается положение об управлении заводами, произведется оценка материалов и заводских магазинов, рассмотрится ряд коллективных договоров, штаты и сметы на 1919 г.»
Указывалось, что в РСФСР планируется передать в ведение Наркомздрава как самостоятельные отделы Главное Санитарное Управление флота и Главное Военно-Санитарное Управление.
Работа общей канцелярии была описана в точных цифрах. Отмечалось, что «исполнение бумаг» быстрое, входящих в день в среднем 42/3, исходящих 6, но канцелярия плохо оборудована и не укомплектована нужным для выполняемого объема работ количеством сотрудников.
Всего в Морупе полагалось по штату 179 служащих, из них всего 47 специалистов.
В качестве показателя работы Морупа говорилось о том, что к осени возможно вступление в строй нескольких подводных лодок и «даже» двух миноносцев – «Цериго» и «Занте», Верхнее-Днепровская флотилия сформирована, Нижнее-Днепровская в стадии формирования, морской авиации нет, «если не считать один действующий аппарат».
В заключении говорилось, что временное положение, по которому существует Моруп, предусматривает его дальнейшее преобразование в наркомат, «но такое преобразование вряд ли будет осуществлено при существующей в настоящее время тенденции к централизации всех вооруженных сухопутных и морских сил».
На рубеже 1918–1919 гг. поле деятельности морского ведомства расширилось. Уход со сцены немецкого флота, освобождение Украины от немцев и австрийцев и появление перспектив возрождения Черноморского флота, начало наступления Красной Армии на востоке с выходом к великим сибирским рекам должно было оживить деятельность морских штабов. Действительно, темпы реорганизаций увеличились. С одной стороны, на флоте продолжается укрепление субординации, начатое еще весной 1918 г. МО РВСР, как уже отмечалось, состоял из фактического командующего ВМФ (В. М. Альтфатер) и комиссара при нем (Ф. Ф. Раскольников), так что нельзя говорить о МО РВСР как о коллегиальном органе в буквальном смысле этого слова. Появление летом 1919 г. должности командующего всеми морскими, озерными и речными силами Республики означало окончательный отказ от рудиментов коллегиального управления флотом. Формирование Штаба коморси (впоследствии – Штаба всех морских сил Республики) привело к постепенному затуханию деятельности МГШ, который отдал новому органу «право первородства». Постепенно в конце 1918–1919 гг. упорядочивается система управления флотами и флотилиями. Судовые комитеты были распущены, созданы РВС флотов и флотилий, главную роль в которых играли командующие, а «политические члены» – второстепенную.