Было это или не было, а только случилась однажды в нашем ауле весёлая свадьба. Кузнец Шанвели привёз из другого аула жену Мангюли.
Кончилась свадьба, соседки познакомились с новой подружкой, и говорят её мужу:
– Шанвели, а Шанвели! А ведь твоя Мангюли глупа.
– Нет, – отвечает Шанвели, – она не столько глупа, сколько простовата. И всё равно она мне жена.
Однажды Шанвели говорит:
– Слушай, Мангюли, у меня в кузнице кончились угли. Пойду-ка я с мешком в дальний лес, а ты побудь у нашей двери, – нечего попусту болтать с соседками!
Ушёл Шанвели, а Мангюли села у двери дома и старается даже не смотреть на соседок.
К вечеру соседки управились со своими работами, уселись на корточки у общего тендыря, – руками хлеб месят, а языками переваливают с бока на бок все аульские новости.
Одна из соседок кричит:
– Мангюли, эй Мангюли! Иди к нам. Пора тебе знать всё, что делается в нашем ауле.
Мангюли сняла с петель дверь и пришла с ней к соседкам.
Шанвели вернулся домой с мешком угля, увидел, что двери нет, рассердился, побил Мангюли.
Мангюли обиделась, ушла из дома, пошла по дороге, увидела возле старой заброшенной мельницы большое дерево и забралась на него.
Сидит Мангюли, не шелохнётся, а под деревом, в траве, – гурток серых курочек с цыплятами. «Чиргик-чир-гик! – кричат куропатки цыплятам. -Идите домой, нечего от нас прятаться!»
Мангюли подумала, что это зовут её, и ответила: «И не зовите – всё равно не пойду!»
Курочки испугались, ушли в траву.
По дороге пробежала собака. Заглянула на мельницу, обнюхала всё и залаяла: «Гав-гав! Нечего, пожалуй, здесь делать – пора домой».
Мангюли подумала, что собака зовёт ее, и сказала: «И не зови домой – всё равно не пойду!»
Под Мангюли в старом дереве было дупло, а перед дуплом над кипреем и медуницей кружились да жужжали в танце крылышками мохнатые пчелы. Медведь почуял пчелиные пляски и полез на дерево.
«Что ж это ты, Шанвели, – подумала Мангюли, – хочешь меня испугать?Прислал медведя? А я все равно не пойду домой!»
Медведь ободрал сгнившее дупло, разорил пчелиное гнездо, и только начал лакомиться, как отовсюду на него налетели пчёлы, – и ну жалить, ну жалить!
Медведь заревел, свалился с дерева – и бежать.
«Ага! Сам испугался, – обрадовалась Мангюли. – Теперь мне можно, пожалуй, и вернуться к моему Шанвели». Она набрала в дупле полный подол мёда и вернулась домой.
Шанвели обрадовался. «Врут соседи, – подумал он, – моя Мангюли не так уж и глупа!»
Он слил мёд в три кувшина и говорит:
– Слушай, Мангюли, я пойду в свою кузню, а ты тут смотри, не плошай, не давай мёд нашим соседкам!
Шанвели ушел, а Мангюли намесила глины и принялась лепить игрушки. Лепит и приговаривает: «Вот появится у нас с Шанвели маленький Свет-Магомед, – глядь, – а у него уже есть всадник на лошади; появится заботливая Саяд-Пери – вот и куколка; появится весёлая Джим-Джим – вот и музыкант с барабаном».
Пока Мангюли лепила игрушки, лиса узнала, что в доме Шанвели есть мёд, забежала во двор и говорит:
– Мангюли, голубушка, у жены царя только что родился сынок, – дай поскорей мёда для халвы!
Мангюли рассердилась, что ей помешали считать игрушки, и сказала:
– Иди в дом, возьми сама!
Лиса зашла в дом, засунула голову в самый большой кувшин, половину мёда съела, половину испортила.
На следующий день, когда Шанвели снова ушёл в свою кузницу, Мангюли принялась сушить глиняные игрушки в огне.
Сушит и приговаривает: «Всадник на коне – маленькому Свет-Магомеду, куколку – заботливой Саяд-Пери, музыканта с барабаном – веселой Джим-Джим».
Лиса забежала во двор и говорит:
– Здравствуй, голубушка Мангюли! Жена царя заболела, – дай поскорей мёду на припарки!
Мангюли махнула рукой.
– Иди в дом, возьми сама!
Лиса вошла в дом, засунула голову в средний кувшин, половину мёда съела, половину попортила.
Шанвели пришёл домой, захотел поесть мёда, удивился.
– Я ж тебя просил, Мангюли, не пускать соседок!
– Это не соседки, – отвечает Мангюли. – У жены царя родился сын, и за мёдом для него приходила лиса.
– Какое нам с тобой дело до царского сына, – сказал Шанвели, – разве у царя нет своего мёда?
На следующее утро Шанвели только сделал вид, что пошёл в кузницу, а сам взял да и спрятался за домом.
Мангюли разложила игрушки, стала их раскрашивать да приговаривать: «Маленькому Свет-Магомеду – вороную лошадку, заботливой Саяд-Пери – голубую куколку, весёлой Джим-Джим – красных музыкантов с барабанами».
Лиса забежала во двор, говорит:
– Здравствуй, Мангюли! У царя будет пир, – дай поскорее мёд сварить хмельную бузу!
Мангюли махнула рукой:
– Возьми сама!
Только лиса всунула голову в маленький кувшин, а Шанвели схватил воровку и говорит:
– Ах ты, обманщица! У твоего царя был сейчас суд, – тебя приговорили выстегать хворостиной.
Он привязал лису к арбе во дворе, а сам пошёл в лес за хворостиной. Лиса говорит:
– Мангюли, голубушка, отвяжи меня, мне некогда!
Мангюли отмахнулась: «И мне некогда, не мешай!», – а сама продолжает красить игрушки и приговаривать: «На вороном коне для Свет-Магомеда – всадник в красных чарыках; голубая куколка для Саяд-Пери – в яркой косыночке; барабанщик – с золотыми пуговичками!»
Лиса махнула хвостом, разбила глиняного барабанщика. Мангюли с досады отвязала лису и прогнала её.
Шанвели вернулся из леса с хворостиной, а лисы нет, рассердился:
– Нет, Мангюли, соседки, оказывается, правы. Ты действительно глупа, и нам придётся расстаться.
Зашли Шанвели и Мангюли в дом и начали делить имущество.
– Кому одеяло, а кому подушка? – спрашивает Шанвели.
– Мне, мне подушка, – кричит Мангюли.
– Кому зурна, а кому барабан?
– Мне, мне барабан!
– Кому курдюки и сушёное мясо, а кому буза в кувшине?
– Мне, мне буза в кувшине!
– Кому дом, а кому дверь от дома?
– Мне, мне дверь от дома!
Ночью, когда никто из соседей не видел, Шанвели разбудил Мангюли и сказал:
– Ну, теперь забирай своё имущество, и я провожу тебя в твой аул.
Мангюли забрала подушку, барабан, кувшин с бузой, дверь от дома и пошла по дороге за Шанвели. У дерева возле старой заброшенной мельницы они остановились отдохнуть. Глядь, – а невдалеке идут разбойники.
Мангюли испугалась и залезла на дерево.
– Шанвели, а Шанвели! – позвала она. – Разбойники украдут мои вещи.
– Молчи, – шепчет Шанвели, – как бы они нас не заметили.
Всё-таки он пожалел Мангюли и подал ей наверх подушку, барабан, кувшин с бузой и дверь, а потом и сам забрался на дерево.
Разбойники уселись под деревом, разожгли костёр, принялись делить добычу.
– Шанвели, а Шанвели! Мне тяжело, я положу барабан на другую ветку.
– Молчи, – отвечает Шанвели, – а то нас услышат, – убьют!
Мангюли положила барабан на другую ветку, а барабанная шкура – как зарокочет, как зашумит по веткам, – разбойники даже с мест повскакали.
– Что это такое? – спрашивает один.
– Пустяки, – отвечает другой, – это гром. Наверное, будет дождь.
Мангюли чуть не умерла от страха, притихла, а через некоторое время снова говорит:
– Шанвели, а Шанвели, мне тяжело.
– Молчи, – шепчет Шанвели.
Мангюли выронила подушку. Она распоролась о колючки, и на землю посыпались перья.
– Ого, – удивились разбойники, – неужели летом бывает снег?
Не успели разобраться, в чём дело, а по веткам полилась буза. Забрызгала разбойников, затушила костёр. Мангюли испугалась, уронила дверь. Она зашумела по веткам, сорвала барабан, и все это с грохотом упало на разбойников.
Разбойники испугались и убежали кто куда.
Шанвели и Мангюли слезли с дерева и ищут, куда бы снова спрятаться. Шанвели подхватил разбойничью добычу, да на мельницу! Мангюли – за ним, только и успела прихватить, что барабан. Заперлись в старой мельнице и ждут утра.
Разбойники через некоторое время осмелели и вернулись к дереву. Смотрят, – вместо воровской добычи – одни черепки, а там, где был костёр, валяется какая-то дверь.
– Я же говорил, что это были шайтаны, – шепчет один из разбойников, – вот и дверь от ада.
– Спрячемся от них на мельнице, – предложил другой.
– А вдруг и там шайтаны, – сказал третий.
Пока они шептались, Мангюли заметила, что разбойники вернулись, вскочила на барабан, да как забарабанит в испуге ногами! Шанвели подумал, что она сошла с ума, хотел стащить её с барабана, да сорвал задвижку жёлоба. Вода хлынула в жёлоб, колесо завертелось, старые жернова затарахтели, – разбойники чуть не угодили в речку. Спасаясь от шайтанов, они бежали до тех пор, пока совсем не свалились от страха.
А Шанвели и Мангюли дождались утра, вернулись домой и помирились. С тех пор они живут дружно и богато, а все соседи только удивляются их согласию.