Пряный душистый вечер. Распахнутый оконный проем веет свежим дуновением легкого апрельского ветерка. Воздушной музыкой греют уши теплые песни птиц и радостные крики соседских детей, играюче перебрасывающих мяч друг другу в какой-то непонятной, пожалуй, даже им самим траектории. И кажется, нет ничего на свете прекраснее, чем окружающий мир со всем его многообразием красок, запахов и вечеров, так безмятежно паривших легких облачком гармонии. И думается, будто жизнь в своем рисунке воплощает все оттенки, которыми только может отливать счастье… Если бы не одно НО… Пластиковая форточка была наглухо заперта, и вместо приветливого ветерка в нее нагло ломился суровый сибирский апрельский ветер, по своей силе ничуть не уступающий февральской буре, поэтому мечты о нежном дуновении счастья оставались лишь заоблачными фантазиями. И даже во время проветривания минуты душевной феерии никак не могли дать себе волю зацвести звонкоголосыми детьми, ибо мой оконный проем если и доносил до меня детские разговоры, то никакой эстетики я от них не испытывала. Окна мои выходили на задний двор какого-то смутного учебного заведения и единственные диалоги, которые мне «ласкали» слух по вечерам, были губительные маты и разъяренные перепалки то ли учеников этого самого забытого Богом заведения, то ли местных бомжей, то ли вовсе первых со вторыми. Да и сама я особой эстетики от происходящего испытывала мало, так как являюсь подростком, то есть натурой очень ранимой и еще и раздавленной мнением «всезнающих» взрослых…

Сглотнув очередной, подкативший к горлу комок слез, я потеребила мохнатую спинку своего той-терьерчика и наглухо закрыла уши руками, дабы оградить себя от очередных маминых нотаций на тему «ты уже взрослая, а ведешь себя, как дитя неразумное». Кстати, основной темой сегодняшнего конфликта с мамой были непротертые от пыли полки… (ну, забыла я, ну, с кем не бывает…) Хотя полки в маминой тираде закончились часа, эдак, два назад, уступив место всем другим смертных грехам, в которых были виноваты политики, музыканты, тетя Тома из соседнего подъезда, ее глухой вислоухий пес, сама мама, в конце концов – в общем, все, кроме меня. Но под разгоряченную руку попала не тетя Тома с господином Путиным, поэтому их вина каким-то образом перелегла на мои плечи… Отношения с мамой у меня были очень теплые, и попроси меня составить рейтинг самых близких сердцу людей, я бы, не раздумывая, вписала ее в первую строчку. Вот только у мамы, как собственно и у всех взрослых, есть одна очень плохая привычка – увлекаться воспитанием своих детей, не давая не только просвета для личной жизни, но и вовсе щелочки, чтобы хоть одной ноздрей нюхнуть эту самую личную жизнь. На что я вовсе не злюсь, хотя обидно немножечко…

В соседнем доме живет моя бабушка, женщина в крайне преклонном возрасте, за которой мама ежедневно ухаживает. Кстати, делает это одна лишь мама. Все остальные дети уже готовящейся помирать старухи лишь ищут повод, как бы побольше отхапать наследство старой женщины. Именно эти люди и стали причиной маминого вспыльчивого настроения. На правах младшей дочери мама особых льгот не имела, и даже более того, не могла добиться элементарной, пусть даже паручасовой помощи в уходе за старушкой от своих «любезных» братьев и еще более «любезных» сестер. Мама, будучи в первую очередь Человеком, держать в себе эмоции не могла, вот и приходилось их на ком-то вымещать. Собственно, этим кем-то на протяжении уже нескольких месяцев являлась я с моим четвероногим Тошиком.

Часы электронного экрана дисплея моего нового айфона 5S, последней на сегодняшний день модели, которую только могла выплюнуть фантазия стивджобовской команды, показывали без десяти минут десять вечера по Омску, то есть почти семь по Москве, что сигнализировало о скором начале онлайн конференции на гугле с генеральным директором лейбла Black Star, от которого я фанатела до глубины души. Мама, уже успокоившись, пила чай на кухне, смотря какой-то сопливый сериальчик по телевизору. Тоша спал за моей спиной на мохнатой подушке. А я вывожу корявое число «15 апреля», тем самым завершая запись в своем Дневнике приключенческой жизни будущего покорителя мира, ну, или просто в личном дневнике, как его приземленно прозвали все подростки мира.

«Скромным быть не в моде» доносили до меня приятные голоса Егора Крида и Ханны, сладко поливающие меня жизнеутверждающими мотивами из моих белых айр педсов. Столь приятный мотив новоиспеченного хита так ласкал мое самолюбие и поднимал самооценку, что в голову невольно закрадывались мысли: «А как бы я исполнила этот трек?!», «Каково же там в Black Star?!» и «Возможно ли вообще туда попасть обычной девчонке, ну, к примеру, мне?!» Раздумья мои были не только плодом подростковой мечтательности, а еще и некой надеждой: вчера на видеочате Пашу оставил всем подписчикам E-mail, для того чтобы талантливые новички могли присылать в лейбл свои демозаписи. Стоит ли говорить, что я воспользовалась его советом в ту же минуту. Нет, ну, а что? Пою я хорошо, запись качественная есть, ну, чем я не вторая Кристина Si?! Увлеченная размышлениями, я вовсе не заметила, что на протяжении последних пяти минут за мной по школьной лестнице гналась изрядно запыхавшаяся Юля.

– Полина! – голосом с явной укоризненной интонацией начала диалог моя лучшая подруга. – Еле догнала! Некогда объяснять, нам налево!

Я смутно оглядела Жарову. Ее растрепанные, наспех расчесанные волосы выглядели так, будто она всю ночь драила подсобные помещения лестничной клетки старого завода. Да и сам образ в целом не отличался особой аккуратностью: рваные синие джинсы – самый запрещенный предмет гардероба для нашей элитной гимназии, потрепанная голубая блузка, купленная, видимо, в последний день распродажи бутика, и без того не отличавшегося особым качеством продаваемой в нем одежды. Единственное, что спасало образ Юли от полного краха, – это идеальная фигура. Жарова была сантиметров на пятнадцать выше меня и обладала, пожалуй, самой красивой грудью в школе – полноценный третий размер, причем это без всяких пуш-апов и прочих женских хитростей. Я же имела всего первый, зато грамотно подобранное нижнее белье позволяло мне носить майки с вырезом, который не могла себя позволить даже моя грудастая подруга. Кстати, по стилю одежды я ее превосходила раз в сто. На мне были приталенное молочное платье тонкой вязки. выписанное из малоизвестного московского шоурума, потертые розовые кеды, купленные месяц назад во время шопинга в Милане, на голове же была заплетена ажурная коса – мое подаражание известной топ-модели Катерине Шаниповой. В общем, я собой гордилась на все сто и была уверена в себе на столько же. Из моих пламенных самолюбований меня вырвала беспокойная Юля, которой просто горело свернуть налево, находясь в двух шагах от кабинета русского языка, где у нас вот-вот должен был начаться урок. Хотя особой логикой Юля и не отличалась, но это наша пробежка была продумана до мелочей. В этом самом левом повороте, куда мы так рьяно торопились, изучал биологию физмат, в котором учился Юра – «предмет обожания» моей знойной подруги. В книге бурного романа отношений молодых людей не было даже элементарного диалога. Я сомневаюсь, что он даже имя-то ее знал. Однако знакомиться первой Юля наотрез отказывалась, аргументируя тем, что наши ежедневные дефиле мимо его кабинета таки заставят Юлькиного накачанного ботаника в неизменно красном мешковатом свитере обратить внимание на нее, такую обворожительную.

– Куда ты пялишься, дура! Вот он! Ммм… черт… ну, хоть бы голову повернул… – приходилось мне выслушивать завывания под правым ухом. На что я, театрально закатив глаза, ответила свое коронное:

– Ты опять? Может, все-таки на урок?

Урок русского языка особой яркостью не отличался, и делать пометки в личный дневник на предмете, по которому мне уже в конце года сдавать ЕГЭ, было бы жестом крайней степени идиотизма, который, к счастью, мне присущ не был. Так что, благополучно законспектировав лекции нашей классной, кстати, единственной нормальной училки в школе, мы отправились в местный театр абсурда с религиозным уклоном – на урок биологии.

Здесь меня в царственном одиночестве ждала первая парта. Весь класс, осознавая возможность втихаря позалипать в айфоны, старался уйти подальше. Однако я всегда шла к определенному месту. Оно толстым слоем обувного клея (или какой там самый прочный?) приклеилось к «сдающей ЕГЭ по биологии» мне. И хотя егэшные бланки с ужасающими вопросами по млекопитающим я видела только в кошмарных снах, а в жизни столкнуться с ними не решилась бы ни за какие богатства, всё мое окружение напрочь было уверено в обратном. Этот кошмар мерзкой жвачкой прилип ко мне еще в пятом классе, когда я во имя избежания тройки за четверть наобещала биологичке впредь отдельно учить ее предмет и даже поклялась выбрать его сдавать в формате ЕГЭ. Сейчас я с ужасом проклинаю этот день и думаю: лучше было бы походить недельку – другую к ней на пересдачу, добросовестно доучив непонятые темы, чем столько времени терпеть особое внимание к своей «крайне интересующейся предметом» персоне.

Перемена пролетела, словно ее и не было – в одно ухо меня грузила Юля рассказами о знойном теле Юры, которое каждый день манило ее сквозь его «облегающий мужественные мышцы свитер» и каждую ночь грело в сладких (сопливых!) снах, а второе звенело рассказами биологички о предстоящих уже через два месяца экзаменах. Причем обе дамы были уверены, что их рассказы непременно меня интересуют, и даже более того, являются центром моей вселенной и постоянным объектом для раздумья. Сама я, чтобы хоть как-то отвлечься от их словесной чепухи, рассматривала сетчатую юбку моей когда-то бывшей подруги, а теперь соперницы номер один – Лизы Расколовой. Как бы то ни было странно, но нашей дружбе завидовало полкласса, и мы сами дорожили ей как зеницей ока ровно до того момента, как Лизу поглотил приторный мир взрослых развлечений. В тот день я засекла ее в кабинке туалета с красавцем нашего класса Тарасом за очень и очень непристойным занятием, но дружеские чары победили мое пренебрежение и, переборов отвращение, я постаралась смириться и сделать все, чтобы мы и дальше могли оставаться подругами, не вспоминая о произошедшем казусе. Однако я и дальше ещё несколько раз продолжала оставаться случайной свидетельницей страстных свиданий в туалете Лизы не только с её любимым молодым человеком Тарасом, но и Денисом из параллельного класса, или, как мы его называем – Бочкой, и его другом, и другом его друга, и другом последнего, и приятелем третьего с конца. И я более не могла списывать легкомысленное поведение Лизы на оправдывающую вспышку любви, ибо пространство под ее юбкой подвергалось изучению до бесконечности многими. Такое поведение никак не сочеталось с моими моральными устоями, и дружба затрещала по всем швам.

Из размышлений меня вырвал спасительный звук школьного звонка. Заняв свое привилегированное место и подписав на полях «шестнадцатое апреля», я начала чертить табличку, так как эти перекрестные палочки были любимым атрибутом Софии Павловны, предпочитающей засунуть в них весь курс школьной биологии. Лихорадочно открыв пособие по преподаванию, она тут же начала надиктовыввать нам какую-то непонятную ересь, на что с задней парты послышался уже стандартный вопрос: «А почему именно так, София Павловна?». На что последовал ожидаемый ответ: «На все воля божья, Никита». И по рядам раздался лихорадочный смех, сменившийся теплой улыбкой. Все-таки какими бы странностями учителя ни обладали, мы все равно привязываемся к ним, как наивные младенцы, и любим дорогих светил знаний, как вторых родителей.

Красивого синего цвета, блестящий темно-фиолетовой магнитной полосой царственно красовался на моей полке билет на «Суперфинал Кубка «Газпромнефти» по хоккею», главным приглашенным гостем которого являлась покорившая сердца миллионов подростков своей лиричной песней про вечер пятницы группа «Пицца». Кстати, посещение матча было обязательно не только для Сергея Приказчикова, но и для всех учеников нашей гимназии. Эдакий массовый культурный поход. А что? Я только за! Лет пять назад культурными вылазками для школьников были лишь скучные, нуждающиеся в капитальном ремонте и не особо блистающие высокой культурой экспонатов музеи или того хуже подвальные театры с крайне порочащей литературу игрой актеров. Сейчас же модернизация шагает широкими шагами, причем даже не удивлюсь, если эти самые шаги она совершает в новомодных конверсах! Ведь за концерт этой приглашенной группы любой школьник готов отдать душу. Хотя нет, пожалуй, я не совсем уместно использовала этот фразеологизм, ибо жизнь, смерть и душа – это уделы взрослых, а у нас, подростков, все сложнее – нам не придется идти на сделки с дьяволом или торговать сущностью бытия с иными высшими силами. Наше личное пространство оккупировано другими преградами. И если ты тинейджер, то, дабы получить своё, будь готов вытерпеть собственновольный недельный отказ от молодежных дружеских снеков в KFC и накопить на заветный билет или вытерпеть трехдневное нравоучение родителей с их любимым протяжным завыванием: «К экзаменам готовиться надо, а не попу на концертах морозить!». А тут, пожалуйста, все затраты берут на себя спонсоры, а упреки аннулирует официальность мероприятия. В итоге: одни взрослые платят, другие не имеют права на возражение, а мы, дети-гимназисты – в шоколаде!

Открою секрет: для меня этот концерт имеет особую важность, потому что уже целый год ярким светом пятикрылой звезды мне освещает дорогу мечта – спеть когда-нибудь дуэтом с Сережей на большой сцене. И я, будучи ребенком, имею полное право мечтать, иначе когда нам еще быть наивными, как не в детские годы?! И этот подаренный билет, и счастливая пятничная дата – 25.04 – лишь приближают мои фантазии, рисующие мне выход на большую сцену.

И несмотря на то, что сегодня мое место ограничивается лишь трибуной большого ледового дворца, я всегда верю в чудо и уверена, что это самое чудо тоже верит в меня и мы когда-нибудь обязательно встретимся и зажжем этот мир головокружительными огнями перемен!

В силу своей мечтательности я могла еще долго парить в теплом свете фантазий, однако была вырвана из них вибрацией айфона, нервно высвечивающего на экране звонок от Жаровой.

– АААААААААА! – раздался в трубке голос, явно обескураженной, пока неизвестно чем Юли.

– Пожар? Землетрясение? Наводнение? – с сарказмом поинтересовалась я.

– Лучше! Лучше! Прикинь, что! Я сейчас в маршрутке! И знаешь, кто сидит напротив меня? – голос подруги перешел на шепот. – Он!!!

– Кто? – заведомо зная ответ, зачем-то спросила я.

– Конь в пальто! – пыталась отшутиться Юля.

– Ну, тогда быстрей загугли лошадиный словарь и спроси его о чем-нибудь! Это же твой шанс! – попыталась спасти ситуацию я.

– С кем? С Юрой? Ты что, вообще, что ли! А если от волнения я выпалю несусветную глупость, и он подумает, что я какая-нибудь двоечница на грани отчисления! Или, наоборот, так заверчу вопрос, что тот заинтересуется и пожелает развить тему дальше, спросит что-нибудь в ответ, а я, не понимая, как с ним общаться, сяду в лужу.

– Чего тогда звонила? – уже мечтая оказаться рядом с подругой и толкнуть ее прямо на руки возлюбленного, замечаю я.

– Как чего? Радостью поделиться! И это, Поль, у меня к тебе просьба. Я тут в наш любимый бутик забегала, и в него такую сумочку завезли! В общем, займи две штуки баксов? Только это… ну, в общем, я не знаю, когда верну, просто, ты же понимаешь, мои родители в месяц даже на молнию этот чуда не зарабатывают, а сама устроиться никуда не могу. Ну, выпускной класс и все такое… Ты же понимаешь?

– Конечно, – расстегивая кошелек, кивнула я.

Меня бренды интересовали так же, как моего пса строение солнечной системы, зато достаток моих родителей позволял мне ежедневно скупать весь месячный завоз всех этих бутиков. А Юля, будучи дочкой детского педиатра в государственной больнице, была большой охотницей до блеска излучаемого всеми этими бирками и логотипами, по мне так, бесцельно и безвкусно поналяпанными на самые обычные вещи. Поэтому каждый месяц я, не жалея, расставалась с несколькими пачками зеленой американской валюты, отдавая их прямиком улыбчивому кассиру «нашего любимого бутика», покупки в котором совершенно не украшали, но зато безумно радовали мою подругу. Свой гардероб за все время нашего совместного шопинга в Юлином раю, то есть за последние пять лет, я украсила лишь одним кашемировым свитером и гофрированными оранжевыми легинсами, которые, кстати, стали причиной покупки кед той же марки во время недавней поездки в Милан, так как несмотря на бросающуюся в глаза ультрамодность, сочетать эти промыслы дизайнерского искусства с чем-либо, кроме вещей из их же бутика, было очень сложно, потому что фантазия дизайнера этой марки была слишком «оригинальна и неподражаема».

Стадион. «Пицца». Дом. Вечер. Спать. Если честно, подробнее расписывать даже нет сил, но, как говорится, «за А всегда должна следовать Б», так что наслаждайся, искренний слушатель моей жизни, историей о неоправданных детских ожиданиях.

– Полин, я подошла, – улыбчивым Настиным голосом заметила трубка айфона.

Настя – это моя детская подруга. Обозначить точно место нашего знакомства попросту невозможно. Мы познакомились ещё в два года в детском кружке игры на ложках, однако общались там очень скомканно, зато через три года, в которые мы, кстати, не поддерживали абсолютно никакой связи, меня с ней вновь познакомила общая подруга, но и тут общение длилось всего пару месяцев и особой теплотой не отличалось. И дружба оборвалась, так и не начавшись. Потом Настя объявилась только через год, царственно войдя в зал легкой атлетики, в который решила заглянуть и я. Наше общение, безусловно, играло приятными сердцу нотками, но перешагнуть грань «просто знакомых» так и не смогло: то ли мелодия дружбы играла слишком тихо, то ли ноты искренности часто фальшивили. Но судьба-хозяйка не отступала и позднее поселила в Настю росток желания попробоваться в модельной сфере, из-за чего она и решила обратиться к девочке с самой красивой аватаркой в списке ее электронных друзей, которой, собственно, оказалась я. Правда, моделинг не смог затянуть ни Нас-тю, ни меня, но зато сблизил нас до неузнаваемости. Дружба двух подруг длилась неразрывным тандемом почти полгода, пока не потерпела нападения злостной армии, флот которой возглавляли три капитана – мальчики, килограммы, финансы. Стоит ли говорить, что наша дружба – девушка неопытная – потерпела поражение. И хотя мы с Настей и видимся до сих пор, но подругами назвать друг друга уже не можем.

– Выхожу, – слегка уставшим тоном выдавил мой голос. Прямо у дверей подъезда меня ждала девчонка в синих кроссах и шипованной кожанке – Настя, и очаровательная двухдверная машинка, идеально сочетающаяся с цветом обуви моей подруги, хотя и выигрывающая по яркости раз так в десять. Двери машины уже были растворены и готовы нас приютить, а заботливая мама, возглавлявшая водительское кресло уже давила на газ, чтобы домчать нас на всех парах до назначенного места. Всю дорогу мы ехали молча, причем молчали не потому, что были утомлены за день бесхребетным потоком слов и желали насладиться тишиной, а потому, что просто не имели тем для обсуждения.

– Не задерживайтесь, – сквозь закрытое стекло произнес голос знойной блондинки, высадившей нас у ледового дворца – моей мамы.

Выслушавшие короткое наставление и готовые принять на себя порцию позитивных эмоций от концерта любимой музыкальной группы, мы направились прямиком к входу и, преодолев его довольно быстро, заняли свои места. Сережа оглушал позитивом и поливал сладкой глазурью хорошего настроения. Уж не знаю, как я выглядела со стороны, но я воображала себя теплой мороженкой, ибо растекалась по креслу так же, как подогретая любимая сладость. «И все-таки он красавчик», – тихо шепнула мне на ухо Настя, вымещая концертные фотки в инстаграм со своего нового подаренного заботливыми родителями гаджета. До техники Настя была тем еще едоком, но, меняя планшеты каждый месяц, все равно не могла угомониться. Вот и сейчас ее тонкие пальчики, нервно скользившие по экрану, так и нарывались на комплимент, что я не в силах удержаться и, не дай Бог, чтобы не обидеть подругу, заметила: «Новый гаджет? Очень интересный». «Правда?» – переспросила меня Настя и залилась пятнадцатиминутной тирадой о достоинствах ее электронного приобретения. И пока я искренне пыталась вникнуть в трепетно выученные Настей характеристики устройства, Сережа уже допевал последнюю песню. После чего последовал хоккейный матч, в котором вроде как выиграла Московская команда, хотя я могу ошибиться, потому что за игрой не следила вообще. Я пришла сюда ради Приказчикова, поэтому всю игру провела, тыча в экран ленты твиттера, и не будь я под прицелом снайперского взгляда следившей за нами завуча, ушла бы сразу после концерта. В общем, банальный поход на небанальное мероприятие.

Встречи лицом к лицу с Сережей не последовало, хотя, по сути, следовать и не должно было, к чему я была абсолютно готова. Правда, нервная фантазия изнутри крыла меня гневными фразочками и попрекала разбитыми иллюзиями о том, что солист вдруг случайным образом захочет исполнить одну из песен с фанатами из зала… Но это ее проблемы: сама влезла в мою голову, сама навыдумывала тут историй и меня виноватой выставляет?! Хотя я сказки люблю, и даже в них верю. Но мне всего семнадцать, поэтому единственным успокоением для меня является воодушевляющее: «То ли еще будет!», сказанное как-то мне Мотом, случайно встреченным в аэропорту в нашем трехфразовом диалоге.

Придя домой, я настроила колонки на максимальную громкость, и из них тут же сладким киселем полилась река мелодичных звуков минуса к Нюшиному «Чуду». Будучи крайне влюбленной в эту музыкальную историю, я с первых нот подхватила любимый мотив и устроила свой персональный песенный вечер для себя и своей бушующей фантазии.

Утро было ленивым, даже как-то слишком ленивым. Разбуженная оптимистическим настроем Димы Билана, вещавшим, что «Все невозможное возможно» и утверждавшим хитовым треком, лившимся через динамики, что он «это знает точно», я нехотя сползла с кровати. Тоша лежал рядом и, несмотря на резавшее в окно ослепляющими утренними лучами солнце, даже и не думал вставать. Я подползла к зеркалу и улыбнулась увиденному в нем отражению. Сквозь стекло из мира Зазеркалья на меня смотрела заспанная девочка-подросток с шелковистыми темно-каштановыми волосами, добрыми карими глазами, пухлыми от природы губками. «Привет!» – я помахала ей ладошкой, а потом скромно добавила: «Сегодня будем покорять этот заждавшийся нашего царствования мир! Только сначала позавтракаем». С этими словами я отправилась в кухню, где меня уже ждал шведский стол. Положив на большую тарелку зажаристую сосиску и два шоколадных пончика, я принялась укреплять свой запас утренней энергии. За завтраком я зевнула раз пять, мысленно проклиная унылую традицию ходить в школу по субботам. Часы показывали «7.05» и, рассудив, что до начала уроков у меня оставалось еще добрых полтора часа, я завалилась на диван, погрузившись в чтение «Любимых блондинок» Малахова, повествующего в своей картинке идеального мира об эфире, чуть было не похороненном Ларисой из-за капризов зазнавшейся топ-модели, не пускавшей свою бабушку на «Большую стирку».

Взявшись за руки, мы с Юлей стояли у школьного окна и наблюдали царственное танго снежной бури.

– 26 апреля… – неудовлетворенно пробурчала Жарова.

– Это Омск, детка, – пошло отшутилась я, ущипнув подругу за задницу, тем самым пародируя манеры Тараса.

Я ожидала услышать звонкий Юлин смех, но вместо чего получила длинным колким ногтем толчок в бок, символизирующий, по-видимому, что мне срочно нужно повернуть голову направо, потому что там разворачивается какая-нибудь достойная «Оскара» ситуация. Обычно увиденная мною картина была мало похожа на полнометражный фильм и всего лишь составляла игру одного актера, так как получала ногтем в ребро я только тогда, когда рядом оказывался слащавый Юра. Однако в этот раз картина была действительно интересная.

Буквально в пяти метрах от нас возвышался тот самый сладкоголосый парнишка, манеру разговора которого я только что пыталась спародировать. Напротив него стояла Лиза в короткой до непристойного юбке и расстегнутой почти до пупа блузке. Разговаривали они тихо, и извлечь основную мысль из диалога, не говоря уже о подробных цитатах, нам с Юлей даже при полном напряжении слуха было нереально. Зато по их активной жестикуляции мы поняли, что Тарас за что-то отчитывал Лизу. Причем ее провинность, по-видимому, очень задела молодого человека, и, если бы в этот момент из кабинета географии не вышел информатик Севолев Павел Михайлович, прославившийся по всей школе прозвищем ПМС, сложившимся из первых букв ФИО, Тарас непременно бы ударил мою бывшую подругу.

– Вот это поворот, неужто главный секс-символ класса узнал, что его птичка изменяет ему со всеми, с кем ни попадя? – нахально заявила Жарова.

– Заткнись! – единственное и самое безобидное, что могла высказать я в ответ на столь бесцеремонную реплику.

Прозвенел звонок, и мы заняли свои места в кабинете истории. В классе сидело ровно двадцать два человека, то есть не хватало только одного. Я беспокойно оглядела кабинет в поисках отсутствующего и лихорадочно поняла, что мои худшие сомнения подтверждаются – не хватало Лизы.

– Можно выйти? – истерично выкрикнула я и, не дожидаясь ответа, выскочила из класса, чуть не сбив шагающего по коридору пятиклассника, который тут же принялся краснеть и извиняться, но я даже не обратила внимания, прямиком помчавшись в туалет, надеясь там найти заплаканную жертву Тараса, но Лизы там не было. Тогда я совершила еще пару кругов по всей территории школьного здания, но ее не было нигде. Я уже даже было осмелилась заглянуть в мужской сортир, но, сочтя это лишним и понадеявшись на остатки приличия моей хорошей знакомой, пошла по направлению к кабинету истории. Войдя, я первым делом кинула взгляд на парту двухметрового блондина – Тарас сидел один. Без Лизы.

– Волкова? А куда это мы без разрешения пропадаем на пол-урока? – как укол в спину, звучал голос Элины Борисовны – преподавателя истории. – Марш к доске!

– Пожалуйста, – тихо прощебетала я.

– Ну, рассказывай, – постукивая указкой по столу, нравоучительным тоном, заикаясь, проговорила учительница.

– Что? – высказала я вслух, про себя подумав, что рассказать мне действительно есть что: Дима Билан начал снимать новый клип, пару дней назад пришедшая работница Останкино из книги Малахова спасла чудом не провалившийся эфир, я ходила на концерт Пиццы, в природе явно происходят катаклизмы, так как снег в апреле имеет место быть только лишь фразой из припева песни Матвея Мельникова, а никак не реально происходящим явлением, а Лиза вообще находится неизвестно где и неизвестно, жива ли вообще, потому что от Тараса можно ожидать чего угодно. Я сглотнула подкатившие к горлу впечатления и выпалила без единой запинки параграф.

– Ты в порядке? – спросила Юля, когдая садилась запарту. – А то вид у тебя какой-то растерянный, и вообще где ты шлялась добрых двадцать минут?

– Лиза где? – озлобленно прошипела я.

– Во-первых, не ори, а во-вторых, за все время нашей совместной учебы я разговаривала с ней лишь единожды и то, чтобы спросить домашку по алгебре.

– Ясно, – не желая продолжать беседу, уткнулась в учебник я.

И все же где Расколова? И почему на нее так озлобился ее бойфренд?

«Сейчас русский! Любимый русский! Дорогая Таисия! Вперед к любимой НТВ» – раздавались по коридору хвалебные крики возбужденных одноклассников, причем ни одни из нас не лукавил в искренности сказанного. Дело в том, что русский и литературу у нас ведет любимая Наречина Таисия Валерьевна, сокращенно просто НТВ – наш классный руководитель и, как я уже замечала, единственный нормальный педагог Гимназии. Нет, преподавателями-то были нормальными все работники учебной час-ти образовательного учреждения, а вот людьми – нет, потому что крыша у многих бежала далеко впереди паровоза, а любимая НТВ была добрым исключением из этого адского дурдома, за что являлась нашей самой обожаемой фигурой в Гимназии. К счастью, кабинеты истории и русского находились на расстоянии трех метров друга от друга. Для постижения плодов аппетитной грамматики, синтаксиса и пунктуации нам был отведен двадцать шестой, а копаться, а чаще захлебываться в атмосфере кровопролитных войн и губительных законов иностранных императоров нам приходилось в соседнем – двадцать пятом.

– Ты видела, как похудела жена Гарика Харламова? – вырвал меня из размышлений абсолютно не относящийся к филологии вопрос.

– Что? Юль, ты о чем? – переспросила я подругу.

– Да просто, когда искала ответы к тесту по истории, наткнулась в гугле на рекламу нового фильма и просто была ошарашена шикарной модернизацией ее тела! Блин, мне срочно надо на этот фильм! Ты что завтра делаешь?

– Хорошо, после школы сходим, – сразу переходя к делу, отрезала я.

– Ты зайка! – подмигнула мне счастливая завистница фигуры жены Харламова.

В это самое время мимо нас промчался взбаламошный маленький домовенок, чуть не сбивший нас с Жаровой с ног. Это был Федя – самая закадычная фигура нашего и без того сумасшедшего класса. Высокий, слегка худощавый, с длинными вечно спутанными волосами и до ряби в глазах цветными носками, в которые, к великому ужасу окружающих, были еще и заправлены брюки. Стараясь не обращать на него внимания, мы зашли в класс, а вдогонку нам тут же прозвенел звонок.

– Добрый день, мои дорогие, устали? Ну, ничего, последний урок и домой! Рада вас видеть в полном составе, значит, все живы. Главное – помните, вы выпускной класс и вследствие этого на русский можете не приходить только в случае собственной смерти, все остальные причины даже забудьте, – ласкал сердце теплый голос кудрявой шатенки в идеально скроенном, подчеркивающем шикарную фигуру костюме от «Шанель» и бежевых босоножках на пятисантиметровом каблучке, изрядно украшенном узорами из жемчуга.

– Умеете Вы подбодрить, Таисия Валерьевна, прям бальзам на душу льете! – пессимистично проговорил с последней парты наш яркий юморист Санек Шумаков.

– Умею. К доске, Александр, – строго заметила улыбчивая женщина.

Урок прошел до необычайного быстро, и, получив со звонком домашнее задание, мы начали собираться. За спиной я услышала тихий девчачий визг и наивный смешок лучшего друга Тараса – Жоры. Трезво оценив ситуацию, я совершила резкий поворот на триста шестьдесят градусов, тем самым неожиданно для юноши залепила ему огромную пощечину, от которой он очень сконфуженно сморщился. Но меня удивила больше не его гримаса, а факт того, что подобное совершила одна я. Ведь брутальное дефиле, сопровождающееся распусканием рук на округлые женские задницы для Жоры с Тарасом было обычным делом. И, услышав малейшие звуки приближающегося негодника, можно было ответить ему первой, тем самым спасая свою задницу, причем в обоих смыслах этой фразы.

– Нехило! – будто за Жору ответила мне Юля. – Слушай, зайка, мне сегодня по срочняку нужно к стоматологу. Ничего серьезного, ты не переживай. Просто у братишки зуб заболел, и на правах старшей сестры я просто обязана его проводить, так что домой ты сегодня одна, но, судя по твоей реакции, я могу за тебя не волноваться – от любого маньяка отобьешься! – прозвучала пламенная Юлина тирада, и девушка, даже не дождавшись моего ответа, вынырнула из дверей кабинета.

Оценив ситуацию, я поплыла за ней, вытекая на зигзагообразную тропинку, ведущую к остановке. Кстати, Юля была сегодня с новой сумкой. Правда, я так и не нашла минутки ее похвалить, хотя именно на нее и улетели мои две тысячи гринов. Но порой мне казалось, что лучше бы эти деньги она тратила на тонны сладостей, рискуя безобразно растолстеть, чем на этот тихий ужас. Вот я не понимаю, как такой именитый бутик допускает появление на своих прилавках ТАКОГО? Или Юля специально выискивает самые ужасные вещички, тут же их скупая?

– Хны… хны., хны, – доносилось откуда-то из-за угла.

– Лиза? – лихорадочно вскрикнула я. – Где ты пропадала? Я побежала за тобой сразу же, как ты… Дорогая моя, да ты же плачешь! Это он? Чего он хотел? Он приставал к тебе? – градом сыпались мои вопросы.

– Нет… просто им нужны деньги… много… а я так больше не могу, – совместно со слезами стекали ее слова. – Полина! А может, ты мне поможешь? У тебя же всегда есть наличные, я же тебя знаю! Добрых три года мы дружили, и ты всегда меня выручала, выручи сейчас!

– Что? Постой, Тарас вымогает у тебя деньги? Ты их занимала у него?

– Да при чем тут Тарас? Я просто хочу стать лучше, стать увереннее, приблизиться к Богу, стать настоящей, понимаешь? А это нельзя без податей. Господь заботится о нас только до рождения. Он бескорыстен к нам, только когда мы в чреве у матери, а дальше мы сами должны молить у него заботы. Мы должны ублажать его, если хотим получить его поддержку, – последовали от Лизы совсем неожиданные слова. Но та искренность, с которой она несла суть сказанного, меня поразила и обескуражила. Что с ней? И о каких податях она говорит?

– Лиза! Тебе надо успокоиться, встань…

Но, не дослушав, девушка резко меня перебила:

– Я не могу, понимаешь? Если я встану и не принесу ему то, что Он желает, Он перестанет заботиться обо мне.

– Ты о Тарасе?

– Я о Боге, Полина! О Боге! – слетело с ее обветренных губ.

Она тут же потянулась в карман за какой-то писулькой и, протянув ее мне, прошептала:

– Возьми, они и тебе помогут.

– Они? Тебе пришло письмо от апостолов? Ты уверена, что я могу его читать, если это божественные послания, то… – не успела я закончить неудавшуюся шутку, как Лиза вскочила.

– Ты хочешь мне помочь? Если да, то пошли.

Не в силах отказать подруге, я поплелась за ней, хотя что-то внутри удерживало меня… И еще этот дурацкий снегопад замедлял шаг… Но разве могла я отказать рыдающей на моей груди бывшей подруге?

Шли мы недолго, от силы минут пятнадцать и наконец очутились у старой заброшенной спортивной школы.

– Проходи, – вымолвила Расколова, вытирая заплаканное личико.

– Что это? И ты уверена, что нам сюда надо?

– Ты мне помочь хочешь, или как? – рубанула Лиза.

И я повиновалась. Но стоило мне перешагнуть за порог, как в глаза тут же ударил непонятный яркий свет.

– Свои, – словно пароль, произнесла Лиза. – Я без денег, но я привела ее.

– Проходи, – буркнул ослепивший меня фонариком молоденький паренек с не по возрасту морщинистым лицом.

После их короткого диалога старая зеленая перегородка распахнулась, и мы вошли внутрь. Я ожидала наступить в груду развалин и остатков отжившего свое спортинвентаря и даже поджала ногу, чтобы не свалиться в этот хлам, но, на мое удивление, мы попали в чистую освещенную зеленую комнату. Помещение кишело людьми – все они сидели на цветных тряпичных ковриках и что-то хором щебетали, возглавляла круг коротко стриженная рыжая женщина, своим видом напомнившая мне Клеопатру.

– Лиза! – с полуулыбкой промолвила королева круга. – Мы рады тебя видеть, правда, ребята?

Все суматошно закачали головой, после чего она продолжила:

– Бог согласился подождать, он любит своих земных детей, но ты же помнишь его благословение не вечно и терпение очень коротко, – резко оборвав свою тираду, она вдруг посмотрела на меня. – Это наша новая гостья?

Лиза кивнула, чуть более плавно, чем свита женщины, но тоже достаточно уверенно.

– Ты готова встать на путь истины Божьей? – обратилась ко мне предводительница.

Мне вдруг резко захотелось убежать, но рыжеволосая взяла меня за руки и успокаивающе улыбнулась.

– Я? Но я… – единственное, что вылетело из моих уст.

– Ребята, давайте познакомим новенькую с кругом Божьим, – обратилась женщина к ученикам. В тот же момент на меня налетела толпа ребят, и все, как один, приветливо улыбнулись. Мне стало не по себе, но я тоже попыталась изобразить счастливую гримасу. В это момент Лиза с рыжеволосой Клеопатрой отошли в сторону, а моя рука оказалась в руке белокурой курносой девчонки – одной из толпы в кругу.

– Привет. Я Елена. А это (она указала пальцем на рыжеволосую Клеопатру) – Дарина – самая просвещенная из нас, она делится с нами секретами святости. Дарина – единственная из нас ходит под покровительством Бога и после смерти попадет в Рай, но мы все тоже туда стремимся, ибо в этом суть всей человеческой жизни. Я, например, уже на пятой ступени слияния с Божеством, Артур (она указала на рядом стоящего с ней конопатого мальчугана) – на третьей. Лиза еще на второй, ты будешь на первой, добро пожаловать на путь исправления.

Речь девушки текла плавно, и я доверилась ей. Мне даже на мгновение показалось, что она действительно святая, и я проследовала за ее рукой, заняв свое место в кругу.

Напротив меня села Дарина, рядом – Лиза, чуть поодаль – Елена, к ней подсел Артур, и комната заполнилась остальными ребятами, тоже торопившимися занять свое место в кругу.

– Помолимся! – поласкал слух тихий голос Святой предводительницы. – Полина, ты пока можешь повторять за мной, после урока Елена или Лиза дадут тебе нашу памятку, и уже на следующий урок ты сможешь выполнять упражнения на равных с нами.

Безропотно кивнув, я начала следовать за движениями круга.

Дома я оказалась на два часа позже, чем обычно, но в квартире никого не было. Только ушастый Тоша весело лаял, радуясь приходу мамы-хозяйки. Мысль о том, что я совершила что-то не то, не покидала меня, и я решила достать переданную мне Лизой визитку, провозглашавшей следующий текст:

«Бог с нами, он верит в нас» и подпись «Центр «Синие дожди». Перечитав текст бумажки на три раза, я спрятала ее в укромный кармашек школьной сумки. Перед глазами все плыло, а голову атаковали мысли о произошедшем в спортивной школе. Бог действительно живет в нас, но он не может заботиться о каждом. Мы должны сами молить его о внимании.

Закончив размышления, я включила компьютер и по выработанной привычке тут же перешла на сайт ВКонтакте. Боковое окно горело одним непрочитанным сообщением. Кликнув на него, я обнаружила, что оно от Тараса. Интересно, о чем он может мне писать? Может, вызывает меня на дуэль за неравный бой с Жорой? Но о драке речи не было, и единственным, что написал мне секс-символ класса, была короткая фраза: «Добро пожаловать». О чем он? О «Синих дождях»? Он входит в них? Или его сообщение наполнено другим смыслом?

Новым утром я проснулась за пятнадцать минут до будильника. Небо играло противными темными краскам: готовился дождь. Жирные свинцовые тучи начали сразу давить на мой мозг своей мрачностью. На душе вдруг моментально стало мерзко. Странно, ведь я обычно радуюсь дождю, мне доставляет удовольствие наблюдать пейзажи плачущей природы, а обоняние с радостью нежится в чистых запахах свежести. Но это утро было омерзительно, и единственное чувство, которое оно у меня вызывало, – это злоба.

– Ты проснулась? – прозвенел в коридоре мамин голос.

– Да, – буркнула я.

– А ты чего так рано? Еще пятнадцать минут спать можешь!

– Знаю. Мам, а ты веришь в Бога?

– Что? – не поняла меня родительница. – Ты температуришь? С каких пор ты увлеклась религией? Иди ешь!

– Не хочу! – пробурчала я, включая компьютер и одновременно набирая сообщение Тарасу: «Нужно поговорить. Встретимся у школы за полчаса до начала уроков. Это срочно!!!». Ответ не заставил себя ждать: «Бог сегодня гневается и изливает свое недовольство дождем. Мы должны быть осторожны, чтобы не прогневать его еще больше, сестра Божья. Я буду у школы. Аминь». Не имея ранее переписок со своим звездным одноклассником, я была ошарашена ответом. Божественность и глубокая религиозность никак не вязались у меня с образом накачанного блондина. Может, я просто не знаю Тараса? Обновив страничку, дабы убедиться, что я пишу именно ему, я увидела новую заявку в друзья: это была Светлана.

– Мам, не довози меня. Я сама, – рявкнула я с какой-то непонятной озлобленностью, выбегая из квартиры.

– Что? Ты в окно смотрела? Дождина-то какой! Не пущу никуда! Смотри-ка, что удумала! Простудиться хочешь?!

Мамины слова возбудили во мне резкую злость, и, глубоко вздохнув, я вдруг оттолкнула маму, после чего без оглядки выбежала из квартиры.

– Стой! Я сейчас отца разбужу! Быстро вернулась! Я с кем разговариваю?! Вечером тебе непоздоровится! – догоняли меня угрожающие крики мамы.

Описать творившееся у меня на душе невозможно, так как я сама не могла различить этих чувств: они были мне будто незнакомы, будто не мои… Я четко осознавала подкатившую к горлу волну перемен, но я никак не могла определиться: душит меня это волна или же обнимает… Дышать становилось тяжелее, и казалось, что я вот-вот шмякнусь лицом в мокрый асфальт, и, признать, не подхвати меня заботливые руки Тараса, я бы непременно отвесила смачный поцелуй грязному школьному крыльцу.

– Утро доброе, неужто ко мне так спешишь? – прозвучал бархатистый тембр журнального мальчика.

– Я? – из глаз вдруг брызнули слезы. – Тарас, со мной происходит что-то странное. Что все это? Кто вы? И как тут оказалась я?

– Тише, успокойся, – сказал он одними губами, прижимая меня к своей мужественной груди. – Ты слишком нервная, ты молилась на ночь? Не отвечай. Я сам вижу, что нет.

Бог наказывает тебя внезапной лавиной грусти за непочитание его, но не переживай, мы знаем, что делать в таких случаях, – убедительно, словно заученными фразами, успокоил меня одноклассник.

– Когда ты стал таким? Ты так активно продвигаешь веру, а сам ведешь разгульный образ жизни, материшься через слово, позволяешь себе оскорблять людей, и, признаться, если бы не вчерашний случай, я бы вовсе не поверила, что тебе элементарно знакомо само понятие слова «духовность».

– Бог прощает мои грехи, я каждый вечер молюсь за это. Мое поведение – это всего лишь остатки разгульного прошлого, которые со временем заполнятся святостью, – в этот раз как-то непонятно изрек парень. – Пойдем в школу, а то ты вся промокла.

– Да, ты прав, – единственное, что выдавил мой охрипший от слез голос.

– Ну-ну, успокойся, – обласкал меня хриплый бас. – Возьми платок и немедленно отправляйся в туалет, приведи себя в порядок. После уроков я подожду тебя, и вместе пойдем к Ларине, у нас сегодня духовная лекция, а судя по твоему состоянию, ты нуждаешься в ней больше, чем кто-либо.

– Уууу, – встретило меня завывание Жаровой. – Какие люди, да вместе, еще и в обнимочку, я что-то пропустила?

– Привет, Юля – стушевавшись, прошептал Тарас.

– Привет-привет, ты позволишь, я ее у тебя заберу? Хотя так не хочется разрушать вашу идиллию, – наигранно протараторила подруга.

– Пошла вон! – рьяно крикнула я, освобождаясь от объятий секс-символа.

– Хей! Тарас, ты зомби что ли! Кто бы с тобой ни связался, все портятся! Ладно, Расколова! Но Полину я тебе не дам, понял?! – штурмом нелепых восклицаний свергла Тараса обескураженная девушка.

– Успокойся, Юля, с ней все хорошо, просто промокла, а ты тут со своими придирками. Иди лучше помоги ей обсохнуть, – ровно отрапортовал объект ее разъяренности.

Не отвечая, Юля направилась к туалету, где уже ждала ее я.

– Я знала, что ты придешь, – огорошила я подругу, только что закрывшую дверь туалета.

– Поля… – вдруг растерянно выдавила она, – он тебя бил? Домогался? Бедная моя, да ты же плачешь! Вон какие глаза красные!.. Волкова, да ты же даже ненакрашенная и одета, вон, во вчерашнее! Что случилось, ты ночевала у него?

– Просто с мамой поссорилась, – соврала я.

– А-а, – с облегчением выдавила подруга. – Ну, тогда ясно, я в этой теме тот еще психолог, за плечами грузный мешок личного опыта. Сильно поцапались-то?

– Да нет, – улыбнулась я. – Ты лучше скажи, билеты забронировала? Мы же в кино собирались.

– Да! – воодушевилась восторженная девочка. – Кстати, звонок уже через десять минут, я бы тебе посоветовала обсушиться.

– Ага, – не особо желая разговаривать, кивнула головой я. Наш выход из дамской комнаты не сопровождался разве что фанфарами. Обычно скорченная в три погибели, Юлия на этот раз даже выпрямила спину – возле соседнего кабинета стоял ОН – вечная звезда ее ночных романсов.

– Юра! – растекаясь сладким десертом на солнцепеке, простонала мне шепотом наивная девочка.

Первым уроком была химия. Точнее, у всего класса была химия, а мне в это время в ухо вливался другой рассказ – тоже о взаимоотношениях, только не металлов с неметаллами, а «подкачанного ботаника и красавицы с третьим размером». Слишком пафосные, на первый взгляд, эпитеты, но они не принадлежат мне, а выдернуты из контекста самой рассказчицы. И, кстати, составляют самую познавательную его часть, так как весь остальной ее трепет сводится к банальному «как меня такую можно не любить», «ничего не видит дальше своих книжек», ну и мое любимое – «Ах, какая у него спина!», в общем, типичный рассказ типичной влюбленной девочки-подростка.

Пожевав сорок минут, кабинет химии выплюнул нас прямо в соседнюю дверь – в храм математики, светящимся кладом в котором первую парту украшали проверенные листочки с недавней самостоятельной. С них-то и начинается весь аншлаг.

Класс бешеным стадом гиппопотамов подлетает к заветному водоему.

– Три… – гримасничает Юля, но ее недовольство прерывает диалог за спиной:

– Слышал, Санек, у Юльки три! – наигранно восклицает Жора.

– Да, вижу, что три – сочная такая, полная трешка, аж за грани переваливает, я бы даже сказал третий с половиной, хороший такой половиной.

– Придурки! Нет, ну, Полин, ты слышала? – обращается ко мне подруга.

– Ага… – нервно застегивая верхнюю пуговицу на блузке, промямлила я.

– Эй, все в порядке? – меняется в лице Жарова. – У тебя-то что?

– Единица у меня! И то с горой пуш-апа! Никогда моя грудь не вызовет такого водопада слюней… Юля, вот за что такая несправедливость?

– Так, соберись немедленно! Во-первых, у тебя не единица, а полноценная двойка, во-вторых, видела я твой пуш-ап. Когда палец поцарапают, и то ваты больше берут, чем у тебя там, не то что у Лизы: поролон занимает больше, чем сиськи; а в-третьих, если бы еще слюни кто нормальный пускал, а не эти двое! – вызвала во мне улыбку непонимающая моего огорчения девушка. – Получила-то что?

– Да пятерку… с минусом…

– Что? И ты еще нюни распускаешь? А минус за что? Блин, не понимаю, у нас же все ответы сошлись! Что за предрассудки, – уже просто бесилась Юля.

Примерно таким же недовольством результатов окрестила письменную работу большая часть класса, и не случайно. У Анны Валерьевны была особая страсть к идеальному порядку, и даже в самой правильной работе она умела находить недочеты. Ох, не повезет же ученикам, чьи работы на проверке ЕГЭ попадут на ее экспертирование. Но зато за годы активных придирок наш класс, несмотря на гуманитарную направленность, не завалил ни одного пробника экзамена, и даже двоечники писали не менее, чем на 80 баллов, а это очень хороший результат, ради которого можно и потерпеть порой совсем уж кажущиеся беспочвенными придирки. Но нашему классу этого, по-видимому, никогда не понять, и вокруг учительского стола уже столпилась целая куча народа, желающая отвоевать свои заслуженные баллы. Кстати, в их числе находилась и моя Юлька. Ей, судя по лицу, с которым она отошла от этого самого стола, отапеллировать желаемое не удалось.

– Пояснила я, понимаете ли, не до конца! Поль, скажи, вот ты видишь, что эти треугольники равны? Чего молчишь, скажи, видишь или нет? – громом отстучало обращение ко мне.

– Ну…

– Ну, вот! Видишь! Я тоже вижу! Какого, извините, черта я должна это кому-то доказывать?

– Не пыли, дурашка, ты же знаешь, математика – наука точная. Хочешь, я лучше с тобой по этажам пройдусь? Может, Юру встретим, заодно у него и про треугольники спросить можно, он же ведь физмат, а значит, в геометрии разбирается всяко лучше нас. М? Пойдем?

– Не хочу. Перебор уже – ему глаза мозолить. Пошли в столовую, заем горе сладкой булочкой.

– Узнаю свою девочку, – улыбнулась я, и мы в обнимку пошли поднимать настроение сладким.

– С яблоком, пожалуйста, – сделала заказ Юля.

– Яблочную, значит, а зря. Думаю, их яблочки не сравнятся с твоими. У тебя они всяко округлее, – послышалось откуда-то сбоку. И, обернувшись по направлению к раздавшейся реплике, мы увидели довольного, улыбающегося Андрея Низова и краснеющего рядом с ним Данила Берендеева – ребят из класса Юры. Кстати, тот, которого выходка друга вогнала в нелепую пурпурную краску, уже второй год был тщетно влюблен в Юлю, но из-за своих габаритов и противного высокого голоска молодой человек не удостаивался даже мимолетного взгляда моей аппетитной подружки.

– Пошли его к черту, – прошептала я на ухо застывшей от неожиданности получательнице скользкого комплимента.

– Я? – обратилась она ко мне. – Кретины! У меня-то их хотя бы два, а у тебя вообще одно, да и то в животе застряло, поддержал бы лучше, а то вот уже рубашка трескается. Я бы посоветовала тебе носить размерчик побольше, да вот, боюсь, больше уже только ослиное седло! – облила грязью шайку острых на язык одноклассников ее возлюбленного Юля.

– Нехило! – улыбнулась я подруге, и мы отправились к столам. Но, не успев сделать и трех шагов, были догнаны Андреем Низовым, подавшим мне только что купленный пирожок.

– Это акт извинения? – споясничала я.

– Нет, зайка, это пирожок. Кстати, он с капустой, а то жалко тебя, у подруги выросли, а у тебя даже и не начинали…

Стоит ли говорить, что после подобной выходки оба наших пирожка, расплываясь горячей начинкой, оказались на голове юмористов.

– Убедилась? – печально посмотрела я на подругу.

– Ничего я не убедилась! Просто я в водолазке пришла, а ты выпендриваешься, школьный стиль соблюдаешь – брючки со стрелкой, блузочка под горло, пиджачок на все пуговки. Ты свою аватарку в контакете видела? Летнее платье в обтяжку, грудь вперед! Поверь, семьсот из тысячи лайков набраны ей, только благодаря сиськам!

– Нашли тему для разговора, блин, – заметила я, поглядывая в зеркало на свой образ и пессимистично замечая, что со строгостью сегодня действительно перебрала…

Но ничего, следующая у нас физра, вот там-то моя маечка от Black Star покажет, у кого еще «яблочки спелее». Однако спортивные уроки возложенных на них надежд не оправдали: физрук, не выдержавший весенних холодов, загремел в больницу с гриппом, но, признаться, я не расстроилась, а даже наоборот, получила уникальную возможность сходить с подругой в кино, не ставя в ущерб лекцию в «Синих дождях».

Кинотеатр располагался всего в трех минутах ходьбы от школы, поэтому, добравшись до него быстрыми шагами, мы успели даже на утренний сеанс.

– Везучие мы телки! – радостно воскликнула на весь зал счастливая Юля, садясь в мягкое кресло кинозала.

– Ага, – выдавила я, не выпуская из мыслей рыжеволосую Святую деву, ребят в кругу, Тараса и Елену с Лизой.

– Поль, ты спишь? Спать нельзя! Смотри – Харламов! Ммм, жалко, что женатый, правда? – пялясь в экран, не выпускала из головы мечт о богатом принце Жарова.

– Он не в моем вкусе, Юль. Ты же знаешь, я страсти к мужчинам в возрасте не испытываю, и вообще для меня главное – харизма и легкость на подъем, а Гарик уж слишком мужековатый, чтобы подходить под мои взгляды.

– Мужиковатый? А ты что, гея хочешь? – захлебываясь смехом, подколола меня подруга.

– Дурашка! Нет, я хочу мужчину! Накачанного, стройного! Но легкого на подъем, – понимаешь? Но только не серьезного! Я сама в состоянии себя обеспечить, поэтому мужчину буду искать ненавязчивого. Работать нужно в офисе, а дома просто похохотать и подушками подраться. Вот за Натана или Мота из команды Тимати я бы хоть сейчас вышла, – полусерьёзно и тоже смеясь ответила я.

– Посмотрю я, как вы с Мотом на семидесятилетие будете подушки потрошить, – понимая, что обе несем полный абсурд, уже захлебываясь смехом, продолжала острить моя соседка.

– Вот и будем! – подытожила разыгравшийся абсурд я.

– Тише! Смотри, жена моего юмориста! Блин, какая классная! Слушай, а она, и правда, похудела. Черт, я также хожу. Блин, ну, тут сороковка максимум, не то, что я со своим полномерным сорок восьмым, – горячо проводя параллель в размерах одежды, ныла Жарова.

Фильм закончился так же быстро, как начался, но очень даже вовремя. У меня как раз оставалось десять минут, чтобы дойти до школы, где меня уже должен был ждать Тарас.

– Все, пошли, – я толкнула в бок досматривающую титры подругу.

– Да иду я, иду, можно было бы и без рук, – психовала моя соседка по креслу. – Блин, вот ты ее видела? Ну, не совершенство ли? И не поверишь, что родила всего ме…

Голос Юли оборвался, как резко отключенная от интернета онлайн-передача. При выходе из зала в ожидании следующего фильма на диванах развалились три наших однокашника: Артем, Олег и… Юра.

– Девочки! Полина! – вдруг улыбнулся нам объект ночных соплей моей подруги и ринулся уж было меня обнимать, но, не желая скандала с подругой и не понимая ситуации до конца, я резко сделал шаг назад, тем самым не завершив процедуру обнимания.

– Что за фильм смотрела? – совсем не замечая Юлю, спросил у меня заядлый математик.

– Не помню, – прикинулась дурочкой я. – У Юли спроси, думаю, она знает лучше. Вы, кстати, тоже в этот кинозал?

– Да, мы пришли «Лего» посмотреть. А ты уже уходишь?

«Чего он ко мне-то привязался?» – про себя заметила я, а вслух ответила, улыбаясь:

– Я? Да, у меня дела. А Юля, кстати, уже вторую неделю мечтает посмотреть этот добрейший мультик. Вы же не против компании? – соврала я, чувствуя, как подруга лихорадочно дергает меня за рукав пиджака.

– Мы… да как бы нет… – промямлил Юра.

– Прекрасно! Тогда счастливо оставаться, не обижайте мою радость! – протараторила я, быстро покидая ошарашенных ребят и направляясь прямиком к Тарасу.

– Опаздываешь? – опьянил меня сладкий голос.

– Немножко, – пытаясь улыбнуться, заметила дрожащим голосом я.

Стоп! А с какого черта он стал причиной моего смущения? Ну, уж нет, еще не хватало мне запасть на этого религиозного тарзана! Еще чего!

– Плохо, – растягивая слова, манерно начал Тарас. Но был перебит моей уверенной репликой:

– Еще поучи меня правилам поведения в обществе, мачо-мен! Пошли давай, иначе я скажу Дарине, что причина нашего опоздания – твоя сопливая болтовня.

– Чего? – не ожидая такой реакции, обомлел Тарас. Но быстро собравшись, взял меня за руку (что меня крайне возмутило) и потащил к заброшенной спортшколе.

– Отпусти, кретин! Иначе скажу «Синим Дождям», что ты меня домогаешься, – сама не понимая почему, заистерила я.

– Тише, зайка, ты сегодня излишне нервная.

– Меня Полина зовут, а зайки в лесу живут! И вообще, пошли уже!

До места сбора мы добрались не более чем за десять минут, у входа нас уже ждала Елена.

– Привет! – радостно помахала она мне и кинулась обниматься.

– Привет, – хором вымолвили мы с Тарасом, за что он получил мой неодобрительный взгляд.

– Пойдемте внутрь, Дарина ждет только нас! – уверенно, но с особой добротой звучал голос моей новой православной подруги.

Зайдя внутрь и поздоровавшись со всеми, мы заняли свои места. Началась лекция. Дарина рассказывала о важности бытия в гармонии: зачитывала фрагменты из Библии, сопровождая их своими религиозными комментариями. Три с половиной часа пролетели для меня одним мгновением, и, когда по окончании все встали и послушно вышли, я, не желая уходить, специально подольше провозилась с ковриком, желая хоть как-то продлить свое время пребывания в местном храме духовности. Из моих размышлений меня вырвал сладкий голос лектора:

– Поля!

– Дарина, какая потрясающая лекция! Я будто чувствую перерождение, спасибо вам! – снежной лавиной обрушились на Клеопатру мои вздохи.

– Я рада, что тебе понравилось, но помни, что это только начало. Бог уже обратил на тебя внимание. И теперь твоя задача – расположить Всевышнего к себе.

– А как это? – удивилась я.

– Задобри его, – монотонно проговорила учительница.

– Но как это сделать? Мне нужно сходить в церковь? Или нужна какая-то особая молитва? – искренне удивилась я.

– Нет, – улыбнулась рыжая женщина. – Понимаешь, Полина, жизнь в раю очень дорога, в аду – она бесплатна. Какая стезя тебе ближе?

– Рай, конечно, – растерялась я.

– Тогда ты уже сейчас должна заботиться о своем будущем. Святой Отец примет тебя, но у него должно появиться на то желание.

– Желание? Нужны деньги? – смутилась я, но тут же, оправившись, добавила: Я принесу, сколько нужно?

– Ты еще на первой ступени, родная. Мы не можем ставить тебя в затруднительное положение, поэтому тебе нужно принести всего лишь пятьсот долларов.

– Долларов? Но у меня нет столько… Но, если нужно, я принесу. Для меня это не проблема. Уже завтра деньги будут.

– Вот и славно, – поцеловала меня в лоб Дарина, и мы разошлись.

Айфон свидетельствовал пятью пропущенными от мамы и смс от Юли. Проигнорив маму, во избежание услышать долгие нотации, я набрала подруге.

– Поля! – завизжала трубка.

– Юля! – подражательски ответила я.

– Мне срочно нужно выговориться! Удели мне десять минут!

– Все время моей дороги до дома в твоем распоряжении.

– У-у-у, спасибо! В общем, слушай! Фильм был отвратительный, мы тонули в писклявой луже наивных пятилеток, радостно хлопавших всем победам пластмассового героя и пускающих слюни в мамин носовой платочек при его поражениях. Но мне это абсолютно не мешало! Мы сидели с НИМ на соседних креслах. Он купил большую банку соленого поп-корна, который я, несмотря на то что не очень-то и люблю, стремилась заглатывать как можно чаще. Причем масленистый привкус на языке вовсе не был тому причиной. Мне хотелось одного – мельком прикоснуться к его пальцам, опущенным в ту же банку с угощением! Я ерзала на стуле, как заведенный пластиковый покемон. Мне казалось, что вот-вот тяжелый железный поручень кресла расплавится под тяжестью моей любви и воссоединит наши тела. Меня покрывало чувство до этого не знакомое, дурманящее колдовским зельем желания. Я захлебывалась ощущением счастья от одной мысли, что он рядом. Фильм закончился, а я не в силах была вымолвить ни слова. Но, услышав от его друзей предложение посидеть в ближайшем сушибаре, тут же словила его, как тонущий морячок внезапный спасательный круг. Вдруг я заметила, что единственное, что царит в моей голове, – это чувства! В ней нет фраз, нет ответов! Только одинокий ветер похоти. Я попыталась заговорить со своим возлюбленным, но наткнулась на высокую скалу несостыковки интересов. Оскорбленная этим, я решила использовать другое средство и попыталась дотронуться до его руки. В попытке сделать это, я неожиданно споткнулась и чуть не упала, а он даже не обратил на это внимания. В суши мы зашли так же мрачно, как обычно заходят в похоронный дом… Моя шуба слетела с плеч на его мужественные руки, и он сел рядом со мной. Вдруг я почувствовала, что окрещенный моей любовью молодой человек вдруг перестал излучать прежнюю привлекательность. И в нос мне тут же ударил фронт противных до омерзения феромонов. Видимо, запах его духов, так манящий ранее, сейчас начал вызывать у меня раздражение. А ОН предложил заказать алкоголь. Я же, не желая спорить, согласилась. Однако дурманящий до этого вкус кровавой Мери сейчас вызывал лишь тошноту…

– Ты разочаровалась в нем? – спросила я, наконец прервав этот душещипательный монолог подруги.

– Нет, я люблю его еще сильнее, чем любила, когда он был лишь образом в школьных коридорах. Но я не смею больше даже смотреть на него, он сам оттолкнул меня, он не изъявил желания сблизиться со мной, явно давая понять, что желает быть одиноким. Я не могу этому мешать.

– Татьяна! Милая Татьяна! Видимо, Онегин тебе не судьба.

– Такие люди всегда воплощают в себя судьбу и не могут служить лишь одиноким ее наполнением, просто эта судьба предначертана кому-нибудь другому, возможно, более скромному, менее влюбленному в него…

– Юленька, ты не расстраивайся, он не последний мужчина! И тем более он не достоин твоих слез! – я попыталась вернуть подруге веру в себя.

– Знаю, поэтому и спокойна. У меня тоже есть судьба. Возможно, я ее еще просто не встретила. И если нужно ждать, то буду ждать до гробовой доски, – закончила свои душевные излияния Жарова.

Я не узнавала подругу, ранее ненавидевшую слащавые эпитеты и проклинавшую приторные метафоры. Юля вдруг заговорила языком брошенной Татьяны, выразившей в одном рассказе суть миллионов сентиментальных романов. Ее уста дрожали французской влюбленностью, а сердце билось ритмами итальянских улочек… Никогда ранее я не верила, что скалистый мальчик действительно задел сердце моей дорогой мечтательницы… Я видела в ней только авантюристку, желающую отыскать добычу посреди школьных коридоров, но я никогда не могла поверить, что эта нездоровая жажда приключений лишь симптом неизлечимой любви…

– Поля! – откуда-то с неба прогремел мужской бас. Я лихорадочно подняла голову, чувствуя подкатывающее к горлу ощущение полного сумасшествия, но ничего там не увидев, направилась дальше. Однако, сделав всего полшага, вдруг со всей силы врезалась в теплое мужское тело.

– Ой, простите, я случа… – начала вдруг извиняться я, но тут же с криком отскочила. Рядом со мной выросло странное человеческое тело, возвышающееся габаритами приличного кинконга. Это был герой романтической Юлиной трилогии – ученик физмата– Юра.

– Ты чего? – он с улыбкой подал мне руку. Осмотревшись по сторонам, я заметила, что сижу перед ним на пятой точке, на которую от неожиданности только что шлёпнулась.

– Я чего? Это ты чего? Делаешь ты чего? Ты, кажется, в следующем доме живешь?

Да, мне посчастливилось жить с этим купидоном в соседних домах, чем я, кстати, вызывала жуткую ревность живущей в полутора остановках от нас влюбленной подруги.

– Я к тебе. Ты так быстро убежала сегодня, что-то случилось?

– Юра, ты болен? Ты гулял с Юлей.

– Я знаю, но это и вызывает у меня вопросы. Я перешел в нашу Гимназию только в этом году, поэтому не мог иметь возможности с тобой пообщаться ранее. Я часто хотел к тебе подойти, но ты встречалась с Жорой. Вы расстались неделю назад Я хотел подойти сегодня и пригласить тебя поужинать где-нибудь, но не нашел, а позже узнал от твоих одноклассников, что вас отпустили раньше… Я ведь тоже интересен тебе, вы с подругой так часто проходите мимо. Я нередко замечал твой кроткий взгляд. Я улыбался тебе, но ты почему-то не отвечала. Я даже хотел пригласить тебя танцевать на новогодней дискотеке, и у меня уже почти получилось, но из-за громкой музыки, ты не услышала моих слов, зачем-то указала мне пальцевм на свою подругу и весь вечер танцевала с Жорой…

– Стоп! – лихорадочно прервала я этот вздор.

Да этого же быть не может! Я протерла глаза, чтобы убедиться в реальности происходящего. К сожалению, никаких признаков видимого несоответствия действительности, кроме комичности ситуации, я найти не могла. А ведь верно, на протяжении полутора лет я любила одного человека – одноклассника Жору. Мы были неразлучны, пока я не узнала, что он мне изменил с Лизой. После этого во мне взыграло отвращение к возлюбленному. Кроме того, я была готова его убить! Но вместо этого просто возненавидела ее, Лизу. Весь праздник Нового года я действительно танцевала тогда еще с Жорой и после вечера он уговаривал меня пойти к нему, но я отказалась, сославшись на занятость, чем его очень разозлила… В тот же вечер ко мне подходил Юра, но его жужжание в свете ночной дискотеки я не заметила так же, как и его вопроса, который попросту не услышала. Но улыбки… Юля часто замечала, что он улыбается, когда мы проходим. Но нет, эти улыбки не могли быть адресованы мне…

– Поленька, не молчи. Если я слишком навязчив, просто скажи мне это, я исправлюсь. Просто скажи, в чем именно я не прав. Поля, поговори со мной!

– Уйди, – в остолбенении я прошептала сквозь стиснутые зубы.

– Полина, но нам надо поговорить. Я ждал тебя здесь сорок минут. Ты не можешь просто так уйти.

– Я могу даже больше, чем ты думаешь! – сама не понимая, что говорю, закричала я. – Не трогай меня! – не сбавляя тона, продолжала истерить я, захлопывая подъездную дверь.

Этого быть не может! Жарова… она мне этого не простит. Слезы предательски ручьем полились из моих глаз. А в голове субтитрами плыли Юлины цитаты: «мне хотелось одного – мельком проскользнуть по его пальцам», «…единственное, что царит в моей голове, – это чувства!» «…Он был желанен, но молчалив»

… Эти три этажа лестницы казались вечной каторжной дорогой. Я добралась до квартиры и вставила ключ в замок. Настоящей пыткой было для меня повернуть три раза проклятый несносный металлический ключ…Второй замок… тот вовсе меня не слушался. Я вставляла ключи пять раз, лихорадочно поглядывая в подъездное окно – Юра все еще стоял. Тогда я закричала, закрыла лицо руками, и, о чудо, дверь отворилась сама… впуская меня. Первым встречающим была озлобленная мама.

– Мамочка, я люблю тебя, только тебя, – с этими словами я бросилась в ноги маме.

– Ты пьяна?! Встань с колен, нечего протирать лестничную клетку! Марш в квартиру!

– Стой! А ну-к а, дыхни!

– Мама, отстань…

– Отстань? Ты как разговариваешь с матерью? И почему телефон не брала, где ты была целых 4 часа? Ну-ка, марш к отцу, будешь отчитываться за утренний скандал!

– Отпусти меня, пожалуйста, – обессиленно прошептала я, причем обращаясь при этом не к маме, а к какому-то потустороннему бесу, потому что, кроме повышенного голоса, мама ко мне никаких физических сих не прикладывала и вовсе меня не держала.

В гостиной на белом кожаном диване вальяжно сидел мужчина пятидесяти пяти лет с коротко стриженными волосами, с умеренно большим мужицким носом, тонкими губами и с невероятно умными карими глазами, одетый в строгий деловой костюм темно-болотного цвета и обутый в черные лаковые туфли. И это был мой отец.

– Любому подсудимому дается объяснительное слово. Чтобы растопить сердце прокурора, провинившемуся дается около пяти минут. Тебе даруется два часа. Стоит ли говорить, что это время аннулируется за счет отсутствия явки, – попытался изобразить из себя сурового судью отец.

– Пап, о чем ты, я просто…

– Не надо. Лишаешься всех карманных денег на месяц! – сорвался на крик отец.

– Что? Пап, у тебя своя строительная компания. Бизнес идет в гору, и лишать меня того, в чем я каждодневно остро нуждаюсь, крайне глупо! Да и к тому же, разве не имеет человек право проснуться не с той ноги? Разве может этому следовать такое жестокое наказание? А знаешь, почему ты такой? Потому что Бог не оберегает тебя, ты не веришь в него, не жертвуешь ему подати. Из-за этого ты так несчастен. А свое несчастье срываешь на других! – уже сквозь слезы нервно оттараторила я и, прорвавшись через длинный коридор, заперлась в своей комнате, где и провела весь вечер и ночь, не выйдя ни разу. До меня доносились разъясненные крики родителей: мама обвиняла отца, что он не провел со мной воспитательной беседы. Папа же, наоборот, возражал маме, что только наказание имеет действенный смысл. Но мне было все равно, кто что из них говорит: мне надо было где-то достать пятьсот долларов, ведь моя жизнь только начала налаживаться, я не могу отказаться от Бога сейчас, к тому же я уже дала слово Дарине…

Что делать ночью глубоко раненному подростку? Ситуация имеет три исхода: плачевный – суицид во всех его траурных красках; но, будучи человеком слишком влюбленным в жизнь, решиться на столь опрометчивый поступок я просто не могла; невозможный – приложить усилия и уладить все навалившиеся проблемы, однако в силу возраста и темперамента ни один тинейджер не совершит подобный выбор; и нейтральный – поделить горе с самым терпеливым и надежным собеседником – личным дневником.

Недолго думая, я выбрала вариант номер три, но, исписав пять страниц о происходящих со мною событиях, я так и не смогла найти утешения в плавных картинах своего тонкого почерка, и тогда мое сознание погрузилось в воспоминания об одной истории.

Каждый, даже самый тихий подросток, в глубине души мечтает по вечерам принимать ванны не в отведенных для этого душевых комнатах, а умываться теплыми струями фанатской любви и купаться в пене ее восторга. Иными словами, все дети мечтают о славе. У некоторых эта мечта остается лишь маленьким штришком на картине жизненных планов; а некоторые начинают принимать ее за воздух, притворяясь, что без этой мечты их жизнь закончится в ту же минуту. А ведь, по сути, слава – это лишь благодарность за признанный талант, и заполучить ее нельзя, ибо пути к ней нет, ведь она является лишь подарком за приложенные усилия. Но, к сожалению, понимание этого приходит не у всех. Таким исключением из рационального большинства была и Горлова Анжела – подруга моей знакомой и ученица из параллельного класса. Месяц назад на паблик для неофициального общения учеников нашей гимназии проникли ее интимные фотографии, что вызвало у ребят шквал всевозможных комментариев.

– Ахах, а после я ей пишу: «Может, встретимся?» А она такая: «Давай, Саш.» Я такой подофигел: че за Саш такой, а потом вспомнил, что я с фейкового аккаунта сижу! – громко смеялся на весь класс Тарас.

– Идиот! Ей и так сейчас фигово, а еще и ты подкалывать лезешь! – упрекнула одноклассника суровая отличница Нина.

– А по-моему, ей, наоборот, хорошо, даже слишком! – тут же вклинился Санек Шумаков.

– Ребята, вы совсем мозги потеряли, во-первых, эта история вообще слишком грязная, чтобы ее так долго мусолить. А во-вторых, Тарас, глупо смеяться над ней, скрываясь за ненастоящей страничкой в Контакте, и в-третьих, она реально согласилась? – я подержала Нину.

– Поль! Да она прямо в тот же момент готова была из квартиры выбежать! Какая тут нравственность?! Обвинения не по адресу! – оправдался самый красивый парень класса.

– Фотаться нафига? – не совсем в тему вклинилась Лиза.

– Да черт её знает! Меня лично больше пугает, что она так спокойно к этому относится! Вам не кажется, что в этой истории что-то не договорено? – включилась в обсуждение Юля.

– Скорее, не допоказано, – закатился смехом Санек.

В этот момент обсуждение резко утихло: по коридору королевскими шагами проплыла героиня нашего разговора – сама Анжела.

– А может, это фотошоп? – зачем-то спросил Жора, когда Горлова уже скрылась за поворотом.

– Да какой, к черту, фотошоп! – разъярился Тарас. – В группе вчера писали, что эти фото она якобы отправляла своему двадцатитрехлетнему обожателю из Ирландии. А дальше варианта два: либо ему так не понравились фотки, что он решил опозорить ее на всю школу, либо он вообще такой же Ирландец, как я Саша.

– Во дела… – подвела черту я.

Ближайшие три дня вся школа забила на домашние задания и все время обновляла электронный паблик в ожидании новостей про скандальную персону, но админы владели информацией ничуть не больше самих участников. Зато ясность в картину внесла завуч по воспитательной части Ирина Алексеевна, залетевшая в нашу параллель с толстенной папкой, из которой обнародовала список об отчислении вышеупомянутой развязной девушки, чем, кстати, ее мало расстроила. А дело оказалось в том, что бившаяся в муках безызвестности Горлова вдруг нашла новую лазейку на пик слащавой популярности – все эти фото, группа и непрекращающиеся разговоры – всего лишь материал, который, посоветовавшись с родителями(!), героиня должна была отправить на программу к Малахову и выступить у него в роли героини нового скандала. Вот что делает с людьми желание заполучить славу и стать популярной даже таким способом. Больше недели мы всей школой внимательно просматривали новостные теги в твиттере ведущего «Пусть Говорят», но история непристойной самопиарщицы никак не входила в их список. Облом, дорогая Анжела, в очередной раз…

– Может уже откроешься, семь утра все-таки, – громом вырвал меня из размышлений мамин голос.

– Да, – отозвалась я маме, нехотя сползая с дивана.

– Ты не спала совсем что ли? Полина, что с тобой происходит! Завтракать иди!

– Мам, я…

– Ты, ты! Где ты болталась вчера четыре часа после школы?

– Что?

– Мне повторить вопрос?

– Мы с Юлей в кино ходили…

– Куда ходили? Нет, она еще и развлекалась! Ты вообще понимаешь, в каком состоянии ты оставила мать? Да я полдня после твоей выходки отходила! А она, смотрите-ка, в кино!

– Я имею право развлечься.

– Право? Ты мне еще о правах поговори! Да ты пукнуть лишний раз без маминого ведома не можешь, пока восемнадцать не стукнет!

– Пукать я как раз и не собираюсь, с пищеварением у меня все в порядке.

– Шутить вздумала! Ну, я тебе пошучу!

– Мам, я наелась!

– Сиди, я сказала! Куда пошла, хочешь повторения вчерашней истории?!

– Мам, повторения не хочу, но, если мы сейчас же не выедем, я опоздаю в школу, а у меня выпускной класс, и опоздания совсем не приветствуются. На часы посмотри.

– Точно… В машине договорим!

Время, и вправду, поджимало. Крайне не выспавшаяся, я наспех нанесла консиллер на синяки под глазами и, лихо очертя розовый румянец на щечках, надела клетчатое школьное платье, заведомо не поддевая под него водолазку, не желая повторения вчерашней яблочно-капустной ситуации, и выбежала к машине.

– Мам, послушай, – я сразу озадачила женщину, явно заготовившую очередное нравоучение, – эта история для меня не останется просто беглой строчкой, твои нервы для меня – предмет первого оберега, и я в ни в коем случае не подвергну их более своим кровожадным экспериментам. Простишь меня? – воспользовалась я умением говорить красивые речи.

– Ладно, иди я тебя обниму, – растроганная сделавшими свое дело эпитетами прослезилась родительница.

– И еще… слушай, а про деньги, это вчера папа серьезно? – с надеждой на помилование выпалила я.

– Ишь, что вздумала! Конечно! Кстати, кошелек я у тебя уже вытащила, – спокойно произнесла мама.

– Что???

– На мать не ори, и вообще, мы подъехали, тебе пора на уроки.

Кошелька в карманах действительно не оказалось, собственно, как и спрятанной в боковом кармане налички. «Черт!» – заорала я на все школьное крыльцо, но, завидев вдалеке Тараса, шмыгнула в школу. Понимая, что больше никто не сможет понять мою нужду в пятистах долларах, я спряталась за дверной косяк и, дождавшись, когда он переступит за порог, тут же прыгнула ему на шею.

– Тарасик, заинька, меня обокрали!

– Что? – выпучил глаза красавчик. – Кто? Когда? Много украли?

– Родители. Вчера. Все. – по порядку ответила я на заданные вопросы.

– В смысле? – юноша стоял в недоумении.

– В смысле кэша меня лишили. Всего! Понимаешь?! Что я скажу Дарине? – перешла на причитания я.

– Волкова, ты совсем что ли ошалела? – неожиданно оттолкнул меня юноша, но, тут же исправившись, снова прижал к себе. – Главное – не волнуйся. Я уверен: Дарина сможет понять. Только помни, что ты находишься на стадии очищения, сейчас ты устанавливаешь контакт с Богом. И у тебя не более трех дней, чтобы найти деньги и завершить этот этап…

– Я поняла, – озадачилась я.

– Главное – будь спокойна, сестра Божья, – с непривычной мне религиозностью улыбнулся Тарас и, оставив меня в фойе, пошел в гардероб.

Я медленно поплелась за ним. У входа в раздевалку стоял запыхавшийся Жора.

– А я все видел, – пропищал ставший мне противным голос бывшего возлюбленного.

– Видел что? – наигранно безразлично спросила я.

– К Тарасу клеишься? Зря, детка, не твой вариант. Нет, я, конечно, понимаю, что ты по мне скучаешь и, чтобы утолить жажду, решила установить контакт с моим френдом, но знай, рыбка, у тебя это не пройдет.

– Ты закончил? Я могу идти? – я попыталась завершить диалог со своим бывшим.

– И все? А где же знаменитые острые словечки? Неужели даже не пошлешь меня? – искреннее изумился Жора.

– Иди в ж…пу. Лучше? – не желая разводить пустые дискуссии, ушла от темы выбешенная поведением бывшего я.

– Сдаешь позиции, – перешел в наступательную этот придурок.

– Наоборот, набираю. Ты-то ни с кем, а я – «с Тарасом».

Реплика произвела желаемый эффект. Жора вошел в ступор, но, не желая вводить бывшего дружка в заблуждение, я тут же исправилась:

– Да не парся ты, он мой брат, религиозный брат.

– Совсем что ли с катушек слетела, что мелешь?

– Воркуете? – подмигивая бровями, откуда ни возьмись появился Тарас.

– Перебьешься! – кинула я объекту нашей ссоры, одновременно отправляя пощечину его дружку. Но не рассчитав траекторию, попала ему прямо в глаз.

– Совсем чокнутая?! – всхлипнул раненый, но мне было ровным счетом все равно.

Впервые в жизни мне не хотелось идти на урок. Прогульщики в одиннадцатом классе – обычное явление. Больше трети класса – на утренних репетитах: особое внимание выбранной специализации. Но уже оказавшись в школе, было бы странным сидеть в ней сорок минут впустую. Однако что-то тормозило меня, не давало зайти в класс и, поддавшись накатившим чувствам, я плюхнулась на мягкий диван первого этажа, проигнорировав звонок на английский. Айфон вибрировал приятной расслабляющей мелодией – звонком от Жаровой. Сбросить! Было бы глупо оправдываться перед подругой, сидя в десяти метрах от кабинета.

– Поля? – в пустом коридоре послышался Юрин голос. – Не отвлекаю?

– Отвлекаешь. Урок идет.

– Бежит. Особенно у тебя. Я присяду?

– А если я кажу «нет», ты пройдешь мимо?

– Мой ответ – часть фразы твоего вопроса, – криво перефразировал вступление к «Герою нашего времени» юноша.

– Лермонтов? – улыбнулась я.

– Кочетов, – произнес свою фамилию мой собеседник. – Но по мотивам известного писателя.

– По мотивам? Ты что фильм снимаешь?

– Пытаюсь. Только главная героиня активно отрицает свое назначение на этот пост.

Я улыбнулась.

– Извини за вчерашнее, – заполнил паузу сам себя короновавший режиссёр.

– No problems.

– Но мы ведь сможем дружить?

– Юр, я вчера впервые в жизни услышала твой голос. Я не знаю тебя.

– Это единственная проблема? Я решу ее в два счета.

– В два не надо, Юр. В три тоже. Вообще забудь про нее.

– Почему ты так и не дала мне обоснованного ответа?

– Могу к черту послать. Будет достаточно обосновано?

– Нет.

– Ты нравишься моей подруге.

– Что?

– Ну, помнишь, ты вчера сказал, что я часто ходила вокруг тебя. Так это не я, это Юля, а я просто оказывалась рядом.

– Серьезно? – искреннее удивление озарило его лицо. – Так я тебе даже не был интересен? Ну, и ладно! Она не в моем вкусе, мне нравишься ты.

– А мне она! Она моя подруга, Юр!

– Правда? А не она ли три года подряд сохла по Жоре, в то время как ты, зная это, надменно крутила с ним роман?

– Что? Ты откуда знаешь? Впрочем, неважно. Мы тогда не общались. Я раньше дружила с Лизой.

– Про «не общались» – зря. Может, просто не дружили?

– Может. Сути не меняет. Сейчас мы лучшие френды.

– Я не хочу с тобой спорить. Просто дай мне шанс.

– Шанс на что? Юра, на что шанс? Разрушить нашу дружбу?

– Ей знать необязательно…

– Что? Ты хочешь, чтобы я завела от подруги секреты? Да она втрескалась в тебя по самое не хочу! Я просто не имею права ее так предать.

– То есть, если бы не она, мы бы могли быть вместе?

– Любовь не терпит сослагательного наклонения.

– Может, забудешь хоть на минутку про свой русский, милый филолог? – с этой фразой Юра подвинулся ближе, запустил руку в мои волосы и нежно коснулся моих губ своими.

Не понимая, что я делаю, я ответила на поцелуй. Признаться честно, это лучшие секунды в моей жизни. Мысли обратились в стаю цветастых бабочек, моментально отогнав проблемы и запустив в сознание пряный медовый запах. Вся я: от кончиков пальцев и и до глубин соз-нания – заполнилась приятной вибрацией, воздуха стало не хватать, а губы не слушались меня, продолжая впитывать в себя волшебный эликсир Юриного поцелуя…

– Прекрати! Что мы делаем? – вдруг вырвалась из чувственного рая я.

– Ты ответила.

– Отстань, – более категорично заявила я.

– Все-таки ответила. Поль, я не хочу навязываться. Просто ты не оставляешь мне другого выбора. Я никогда раньше не вел себя так. Я целовался-то до тебя лишь единожды.

– Что? Не может быть!

– Может. Просто я слишком хорошо воспитан. И вот уже более полугода я влюблен. В тебя, Поль, в тебя. Но ты была с Жорой, и я не мог расторгнуть вашу идиллию, но сейчас-то ты одна, и я не собираюсь более себя сдерживать.

– Юра, тебе пора.

– Поля, прошу…

– Я не могу, прости не могу, – с этой фразой я побежала по лестнице вверх, сама не зная зачем.

Мысли вновь приняли свое истинное обличие и злостными чертями стали докучать мое подсознание. Я чувствовала вину перед подругой, и мне уже начинало казаться, что за мной вовсе гонится ее голос. Обезумев до крайности, я резко остановилась и прокричала:

– Сгинь, проклятая!

– Волкова, ты в порядке? – уткнулись в меня удивленные глаза подруги. – Температуры нет? Ты, кстати, чего телефон не брала? А то я проспала сегодня, хотела попросить тебя меня прикрыть. Стоп. А ты чего не на уроке?

– Прогуливаю… – опустив глаза вниз, виновато улыбнулась я.

– Ясно. Ты-то из-за чего?

«Да с твоим парнем в коридоре решила в любовь поиграть. Кстати, он это делает по высшему классу», – упрекнуло меня подсознание. Но, собравшись, тут же добавила вслух:

– Проспала. А ты?

– Да, также. Ой, зайка, а у тебя помада размазалась! У-у-у! Колись, с Жоркой помирились, да?

«С Юркой! Лобызались», – никак не могло угомониться подсознание, но я его перебила удивлением вслух:

– Правда? Наверное, рукавом слегка стерла.

– Рукавом? Поль, ты этот сарафан уже три месяца назад как купила, я не дура и успела заметить, что никаких рукавов у него нет.

– Неужели? – покраснела я. – Ну, значит, накрасилась криво.

– Опять врешь. Я тебя сколько лет знаю: ты владеешь техникой макияжа лучше стилиста Анжелины Джоли.

– И что? Каждый имеет право на ошибку!

– Ох, что-то ты мне не договариваешь!

«Ты даже и представить себе не можешь что!..» – по-змеиному прошипело мое сознание.

Единственным спасителем от допроса с пристрастием мог быть звонок, но он, в свою очередь, почему-то не торопился, зато в конце коридора появился разрумяненный первоклашка с потертым железным колокольчиком.

– Вот, черт, зря в школу приходила, – опустила руки Жарова.

– В смысле?

– В прямом! Звонаря видишь? Значит, электричество отключили. Сейчас директриса побежит по кабинетам, и всех отпустят. Пошли давай.

– Ты иди, а я к НТВ зайду, она обещала мне справочник для подготовки к экзаменам посоветовать какой-то новый, а то я все свои уже наизусть заучила.

– Зубрилка! – показала мне язык разгоряченная Жарова, а я побрела к педагогу, но не успела сделать и пары шагов, как почувствовала, что кто-то схватил меня за плечо.

– Знаешь, а я тут подумала, – снова щебетал Юлин голосок. – а я тебя провожу. К тому же мне жутко нужно выговориться. Кстати, с сегодняшнего дня никакого Юры!

– Что? – поперхнулась я.

– Ты точно не заболела? А то вот аж вся зеленая ходишь! То, Поль, то! Он явно дал понять, что рассчитывать мне не на что, а я птица гордая, так что с этого дня его для меня не существует.

– Вообще?

– Ну, как… Типа, да… Блин, Поль, я люблю его.

– Ты же сама сказала, что ВСЁ? – уже было обрадовавшись, но очумев от признания подруги, переспросила я.

– Ну, мысленно все. Но любить буду… наверное. Блин, зай, ну, почему так все сложно?

– Юля, не нужен он тебе! Даже не так, а вовсе без инверсии и в прямом порядке: он тебе не нужен!

– Милая, я-то понимаю, но оно, – Жарова ткнула себя в округлую грудь, где располагалось сердце, – не понимает…

В кабинете русского Таисии Валерьевны не оказалось, но уверенная в том, что учитель просто на совещании при директоре, я решила её подождать, Юля же мне компанию составлять отказалась, сославшись на семейные дела. Несильно расстроившись, я села за первую парту и начала обдумывать дальнейший план своих действий. Но просидев добрых пятнадцать минут и перемусолив на несколько раз все произошедшие события, уже было принялась читать новостную ленту твиттера, как заметила проходящего мимо кабинета героя-любовника Юру.

– Молодой человек, – консервативно окликнула я парнишу.

– Полина? Привет! А что ты тут делаешь? – с искреннем счастьем в глазах прощебетал он мне в ответ.

Боже, а я раньше и не замечала, что у него глаза как сладкая волна молочного шоколада. При его взгляде так и хотелось облизнуться. Кажется, я начинала понимать Юлю. Кстати, о ней:

– Я разговаривала с Юлей. Она любит тебя.

– Юля, которая Жарова? С которой ты меня вчера насильно оставила в кино? Теперь мне хотя бы понятно ее вчерашнее поведение. Я думал она мне рубашку слюнями запачкает, весь сеанс пялилась, как барбос на мясной прилавок.

– Ахах, в этом вся она. И все же, Юра, это мало меняет суть дела.

– Я бы даже сказал, что не меняет вовсе. Поль, любовь – это не чувство, это аура – общий воздух между двумя родственными людьми.

– С точки зрения науки, это абсурдно. Воздух общий, и по твоей логике, мы все влюбленные.

– Воздух может быть и общий, а дышим мы им по-разному.

– Юр…

– Ты ждешь кого-то?

– Да, НТВ должна принести мне справочник.

– Кто? – улыбчиво переспросил мой собеседник.

– Наречина Таисия Валерьевна, учитель русского.

– НТВ? Хм, забавно, а на столе не он лежит?

– Где? – спросила я, устремив глаза на стол учительницы.

И, действительно, на столе громоздилось толстое пособие в красном переплете, поверх которого лежал тоненький стикер с подписью «Волковой П. Для подготовки».

– Юр, если бы не ты, я бы еще часа два тут проторчала.

– Правда? В таком случае тебе не кажется, что ты должна меня как-то отблагодарить?

– Ты и так утром незаконно обокрал меня поцелуем.

– Это было потрясающе. Тогда я должен тебя отблагодарить. Пообедаем вместе?

– Только потому что я голодна! И только в школьной столовой!

– Шикарно! Только со столовой, думаю, выйдет облом, электричество отключили, и повара уже давно разбрелись по домам. Но я знаю здесь одно местечко…

– Давай без местечек! Напротив остановки открыли Тревелс Кофе, вот там и отблагодаришь.

– Звучит обнадеживающе…

– Когда ты успел стать таким заносчивым?

– Просто ты первая, кто вызвал у меня такие чувства. Если буду слишком напорист, можешь меня остановить.

– Тогда получай стоп-сигнал. И идти будем не меньше, чем на расстоянии метра друг от друга! И учти, проверять буду с линейкой!

– Погода, кажется, нормализовалась, – затянул носом воздух Юра, когда мы уже стояли на школьном крыльце.

– Хоть у кого-то должно все налаживаться, – вздыхая, заметила я.

– Погода – это что-то, а не кто-то, милый филолог, – с невероятно пряной улыбкой прозвучал сладкий голос ученика из физмата.

– Хей! Ты не имеешь права делать мне замечания, – разозлилась я.

– Беру свои слова обратно, – чуть ли не кланяясь, извинялся мой спутник.

Какой же он все-таки милый, с ним так легко.

– А у тебя какие-то проблемы, или к чему эта фраза?

– Да, Юра, проблемы. И самая главная из них идет рядом со мной, – двусмысленно сказала я, не желая заканчивать диалог, уж слишком ласкал мой слух его высокий тембр речи.

– Я? Я просто человек. Как я могу являться проблемой? – сказал он.

В этот момент я почувствовала легкое головокружение, ноги подкосились, и я начала падать. Юра хотел было меня поймать, но поскользнулся о тонкий весенний лед, и мы оба оказались на асфальте.

– Аккуратнее, – улыбнулся мне ученик физмата и, наклонясь над моим лбом, дунул мне в лицо.

– Хей! Линейка у меня в правом кармане, но я даже на глаз вижу, что метром тут и не пахнет! – Метром, и вправду, не пахло, зато пахло Юрой, таким смешным и таким приятным.

– Правда? А если так? – передразнил Кочетов, принявшись усердно меня щекотать.

– Ай, уйди! Юра! – всхлипывала я, искренне наслаждаясь моментом.

– А если не уйду? – продолжал провоцировать меня жгучий брюнет.

– Тогда я за себя не ручаюсь, – шепотом выдавила я, и мы слились в теплом поцелуе. Этот поцелуй был другим, не таким, как в школе, – еще приятнее. Юрина рука нежно обнимала меня за талию, а наши губы напоминали мне танцоров изящного вальса. Мы слились в единое целое, мы проживали этот поцелуй вместе. и мне казалось, что остального мира просто не существует.

– Я сплю? Или снежная королева сама снизошла поцеловать своего покорного пажа? – прошептал мне на ухо возлюбленный моей подруги.

– Это неправильно… – срывающимся голосом прохрипела я.

– По правилам нужно заполнять бланки на ЕГЭ, а жить нужно так, как велит сердце.

– Ты не прав.

– Ты тоже. И в этом наше сходство – наш общий воздух.

– Может, уже встанем с асфальта? – наконец предложила я.

– Ах, да, конечно, – улыбнулся парень, помогая мне подняться.

– Прекрати быть таким сладким, – совсем обнаглела я.

– Сладким? Ошибаешься, я скорее острый. Жгучий, красный перчик. – отшутился Юра.

– Что? Кстати, думаю, я сегодня все-таки пообедаю одна.

– Уверена? Можно тебя хотя бы проводить?

– Не думаю, – я поставила финальную точку в диалоге и резко пошла в противоположную сторону.

– До завтра! – догнал меня ставший уже родным нежный голос.

Почему я ушла? Волновалась? За кого? За себя? За Юру? За Жарову? Наверно, нет, просто боялась. Испытывала страх от неожиданности – слишком быстро все происходит, слишком стремительно. Думала ли я в этот момент о Юле? Да. Думала! Боялась ли ее обидеть? Нет. Не боялась. Нас никто не видел, а значит, ничего не было. Да и если бы увидел, я уверена, я бы заслужила оправдания. А если бы не заслужила, то все равно бы не остановилась. Слишком приятными были его слова, слишком мягкими губы…

Тихо, будто не нарушая внутренней гармонии, запел тихий голос Артема Качаряна. Это были фразы о сумасшедшей любви, лившиеся из динамиков айфона. «Боже мой, я схожу с ума по тебе», – протянула я вслед за любимым певцом. «Однажды я встретил одну, что затмила мой разум», – подхватил вслед за Артемом Давлад. Странно, на кого уже я успела поставить эту мелодию? Уж не на… мои опасения подтвердились, – звонок был от Юли.

– Алло, – еле дыша, прошептала я трубке.

– Стерва! – выпалила разъяренная подруга.

– Юль… я… я все объясню, – полусрывающимся от волнения голосом попыталась оправдаться я.

– Объяснишь? И как же интересно? Блин, если мама узнает, мне капец будет, понимаешь? – продолжала истерить звонившая.

– Юленька, это случайно я не хотела, прости меня… Стой, а при чем тут мама? – непонимающе переспросила совсем растерянная я.

– Как при чем? Она меня по английскому за каждую тройку отчитывает, а тут, на тебе, жирная красная двойка?

– Что? Постой, ты сейчас о чем?

– В смысле, о чем? О двойке, о чем еще! Нам за сегодняшний прогул поставили. А ты о чем?

– А-а-а, – с облегчением выдохнула я, шлепаясь на лавочку соседского парка, – и я о ней же! Подожди, а почему я стерва?

– Полин, ты точно хорошо себя чувствуешь, а то целый день сегодня никакая ходишь. Я вообще-то об англичанке, она же двойку оттяпала.

– А-а-а, – уже без доли паники вникаю я. – Точно! Подумаешь, опоздали на сорок минут, нельзя же сразу так! Кстати, Юль, я тут у тебя спросить хотела, – я решила воспользоваться удобным случаем, – помнишь, ты у меня две тысячи долларов занимала, когда вернешь?

– Что? – резко повысив голос, поперхнулась подруга. – А надо?

– Как бы да.

– В смысле? Ты же сказала…

– Ну, тогда сказала, а сейчас передумала.

– Волкова, ты башкой ударилась? Я тебе где бабки возьму?

– Сдай сумку.

– В смысле?? Я ее только купила.

– Тем лучше, легче будет с ней расстаться.

– Хей! Детка, ты точно в порядке? Слушай, я догадалась!

– О чем ты догадалась?

– Как о чем? Ходишь целый день никакая, хамишь, помада размазана, а сейчас еще и деньги просишь! Да ты хахаля себе нашла! Наркодиллера! Он тебя чмокнул разок, золотые горы наобещал, а ты на радостях на ему и денежку. Вот теперь точно ничего тебе не верну. Мне твое здоровье важнее!

– Жарова, ты там чокнулась что ли? Я говорю: мне деньги нужны. Какой нафиг наркодиллер? Я, может, тоже сумочку захотела.

– Так я тебе поносить дам, зачем же сразу покупать-то, и вообще, когда тебя начали интересовать «цапки с дорогостоящими надписями», или как ты их там называешь?

– Да иди ты в баню со своими сумками!

– Ой, какие мы злые! Кстати, прикинь, меня Юра из друзей удалил.

При упоминании подругой злосчастного имени у меня тут же вспотели ладошки.

– Как удалил? – лихорадочно прошептала я.

– Ты точно не под кайфом? Как-как! Молча, наверное! Или с матами на всю квартиру, я откуда знаю?! Зашел в контакт, нашел меня среди друзей и делилтнул. Чо тут объяснять-то.

– «Чо» по китайски – жопа.

– Ой, Волкова, я тебя умоляю! Иди проспись, а. Только стой, скажи, что он козел.

– Зачем?

– Как зачем? Он меня окончательно бросил! – перешла на крик трубка.

– Вы не встречались…

– Встречались – не встречались – это формальности. Главное, что он козел! Слышишь козел! Ну, скажи, блин, тебе чо сложно?

– Жопа.

– Чо жопа-то? Я сказала – козел!

– Да нет, по-китайски, ну, ты знаешь. А то расчокалась тут.

– Слушай, Поль, давай ты филолога будешь в других местах включать, а меня учить не надо. Все, пока. Я обиделась! – кинула напоследок Жарова и бросила трубку.

От ничегонеделания я начала придумывать идеи поиска заветных купюр. Проанализировав все возможные варианты, решила попросить помощи у старого электронного советника, или, выражаясь молодежным сленгом, попросту «загуглить». «Что?» – вдруг вслух выкрикнула я. «Что за хрень?» – не унималось подсознание. Первой вкладкой на вопрос: «Где взять пятьсот долларов в Омске», гугл предупреждал о затмевавший сердца горожан новоиспеченной секте, прикрывающейся сближением с Богом. Странно, какой дурак может так порочить имя Святого?! Узнай об этом Дарина, её бы сердечный удар хватил! И каково было мое изумление, когда под незамысловатой статейкой какого-то малоизвестного сибирского журналиста, во все горло кричавшего предупредительные лозунги омичам, я увидела фотографии того самого здания спортивной школы, где проходили наши духовные лекции, а под громкоголосой подписью «Основатель организации» нашу святую – рыжеволосую Дарину. Не может быть этого! Неужели никакой связи с высшими силами Синие Дожди вовсе не имеют? Я упорно не могла поверить прочитанному, но, сопоставляя фразы из статьи с произошедшими со мною событиями, я просто сходила с ума. «Секта орудует в основном среди подростков, основная целевая аудитория – старшеклассники и студенты первых курсов ВУЗов». И действительно, в увиденном мной кругу сидела только молодежь. «Первую лекцию, или, как они ее называют, «первую ступень», учитель дает прослушать бесплатно, однако уже для прохождения второго этапа нужно внести сумму в размере пятисот долларов – этакая божественная подать. С каждой последующей ступенью сумма увеличивается вдвое. Но при отсутствии денег члены клуба могут привести новых учеников в их «духовную школу» и тем самым заработать скидку в тридцать процентов». Правда, Дарина сама мне рассказывала об этих ступенях и требовала указанную сумму, а Лиза, по-видимому, так активно тащила меня в их клуб, чтобы сбавить неподъемную для нее сумму. Иными словами, все сходилось. Поверить не могу, неужели я повелась на это?! И как вообще людям не стыдно зарабатывать деньги на наивных детях и еще прикрываясь верхом духовности – покровительством Бога? Я перечитывала статью снова и снова, пока не осознала, что ничего нового я в ней не найду. Опешив от такой новости, я тут же решила отправить ссылку на сайт Тарасу, Лизе и новой подруге Елене. Но зайдя в Контакт, прочитала неутешающий текст, кричащий, что мой профиль заблокирован. Черт, как же не вовремя! А может, это знак? Может, не стоит никого предупреждать, и Дарина действительно является мне другом? Хотя нет, столько совпадений не бывает. Надо думать, как обезопасить друзей. Номера Елены я не знала, да и собственно, до недавнего момента в нем и не нуждалась, телефон Тараса был стерт во время истерики по поводу расставания с Жорой, а про Лизу «симка» забыла сразу же в день окончания нашей дружбы. Стоп! Меня, кажется, уже блокировли в Контакте, тогда мы еще дружили с Расколовой, и она предложила попереписываться по E-maily. Точно! Напишу ей на него и попрошу предупредить всех остальных. Осталось только его найти. Так, гуглпочта. Входящие. О, вот [email protected], так, ссылка, скопировать, сообщение… так, что бы ей написать, ладно, ограничусь банальным: «Лиза, смотри. Я в ужасе. Предупреди всех». Отправить. О, одно новое сообщение, неужели это Лиза так быстро ответила? Ничего себе скорость. Так, входящие. И, о Господи! В моем почтовом ящике светом неумолимого восторга светилось славное письмо от лейбла BlackStar! И, о чудо, они пишут, что я им понравилась и они хотят срочно увидеться со мной в офисе в Москве!!! «Я звезда!!» – вырвался на весь район мой душевный голос, сердце билось бешеным ритмом, дыхание участилось, а коленки разразились невиданной дрожью! Неужели это все происходит действительно со мной?

Окрыленная новой жизнью, я тут же залетела в гимназию, не обращая внимая ни на кого, добежала до учительской и нашла журнал одиннадцатого физико-математического класса, не теряя времени, пролистала к списку класса с номерами телефонов и немедля набрала Юру, чтобы поделиться своей фееричной новостью!

Восхищение Юры. Рьяные поздравления родителей. Бешеный крик Юльки, пожелавшей «там в Москве» охомутать Натана, и «чтобы через год подружкой невесты на свадьбу пригласила» – только она могла выдумать такую сумасшедшую ересь, но на то она и моя подруга (А что? Я не против! Натан, готовься!). Сайт авиакомпаний. Растроганные родители. Рейс в ту же ночь. Аэропорт.

– Это, Поль, я передумала. Тебе больше с Мотом мутить пойдет, вы с ним даже похожи – оба безбашенные и вечно веселые, а Натан – человек серьезный, ты с ним не расслабишься, – смеялась надо мной и истерически подкалывала уезжавшую подругу Юлька.

– А как же Приказчиков? Я же с ним спеть мечтала? – продолжила абсурдную, но очень дружественную беседу я.

– Ну, с ним споешь, а с Мотом замутишь, – захлебываясь смехом, подбадривала меня Жарова.

– Так, девчонки, хватит болтать, вылезайте из такси, – улыбался мой горячо любый папа.

– Да, не торопи ты их, когда они в следующий раз так наболтаются-то?! – ворчала на него прослезившаяся от радости мама.

– Мама, пап, дайте я вас обниму! – расплывалась в самых душевных чувствах я.

– Иди к нам, наша звездочка, – улыбались родители.

– Ладно, пока, пожелайте удачи, я побежала! – вырвалась я из теплого семейного круга.

– Не зазвездись там! И про мой совет помни! – подмигнула вслед лучшая подруга.

– Помню, зайчик – Мот, свидетельница, Натан, дуэт с Приказчиковым! Следи за радиоволнами, скоро они искупают и меня! – счастливая до глубины души, я прощалась с подругой.

Таможенный контроль я прошла на удивление быстро и уже разгоряченная сижу в самолете – заполняю личный дневник.

Айфон вибрирует смской: «Люблю тебя, моя звездочка», – пишет Юрка. Какой же он все-таки проказник, я же просила не писать мне до прилета, а вдруг бы Юля увидела сообщение и что тогда? «И я тебя. Пообещай, что дождешься», – последовал мой ответ. «Это будет тяжело. Я уже скучаю. Можно, я буду звонить каждые пять минут?» – не мог угомониться уже ставший родным любимый ботаник из физмата. Улыбнувшись, я тут же настрочила: «Дурачок, там же роуминг. Я как доберусь до отеля, тут же позвоню по скайпу». «Люблю», – вновь последовало от Кочетова. Блин, где он был раньше? Зачем я тратила почти два добрых года своей жизни на грязного, похотливого Жору, когда могла таять в руках мужественного и такого теплого Юрочки. Блин, бедная Юлька, я такая говняная подруга, но мне почему-то все равно – единственное, что греет меня в последнее время и благодаря чему я, наверное, не сошла с ума, – это его губы, надеюсь, скоро компанию в обеспечении меня душевным теплом составит еще и контракт с BS, но даже он не сравнится с Юрой – он у меня один такой – самый лучший и неповторимый. С этими мыслями я погрузилась в глубокий сон, разбудил меня только громкий голос пилота, сообщающий о приземлении самолета.

Никогда до этого еще не было такого, чтобы я проспала весь полет, чтобы еще и кушание пропустила. А и ладно, я не жалею! Честно! Меня впереди ждет еще много более интересных вещей!

Москва встретила глазами похотливых таксистов, предлагающих «довезти до МКА Да недорого». В деньгах у меня, конечно, ограниченности не было, но, элементарно беспокоясь за свою сохранность, предпочла аэроэкспресс, к тому же, это гораздо веселее и по пути можно перекусить шоколадкой, купленной у добродушной тетеньки с разносом. В общем, Москва, готовься, штормить тебя приехали! Кстати, совсем забыла уточнить, в столицу я приехала не одна – со мной на руках, подобно очаровательному младенцу, путешествовал трусливый Тошик – мой крохотный той-терьер, который, кстати, терпеть не может полеты и уже во всю принялся подвывать, тем самым упрашивая меня поскорее добраться до гостиницы…

– Ваш номер, девушка, располагайтесь. Завтраки начинаются с семи утра, ресторан на первом этаже работает круглосуточно, так что, если проголодаетесь, ждем Вас в любое время суток, также в вашем холодильнике расположен минибар, который обновляется ежедневно. Приятного отдыха.

– Спасибо, – отпустила я липучку-хостес, который явно не торопился уходить из моего номера.

– Может, у Вас есть еще какие-то вопросы? Кстати, Вы очень очаровательно выглядите, – краснея, вымолвил смущающийся мальчик.

– Благодарю, – лишь сухо отреагировала я, одергивая шелковое платье цвета спелой сливы. И дождавшись, пока он выйдет, тут же принялась распаковывать чемоданы в поисках ноутбука, но тут же вспомнила, что этот гномик забыл сказать мне про вай-фай, и тут же побежала ему вдогонку.

– Стой! – окликнула я работника отеля уже у самого лифта. – У Вас же есть wi-fi?

– Да, конечно. А у Вас что-то не работает?

– Работает. Вернее, не знаю, я уточнила. Хорошего дня.

– И Вам!

Вновь вогнала я в краску молодого человека, потом тут же улыбнулась, чтобы исправить положение, и быстрыми шагами направилась у номеру. Как на зло, ноутбука нигде не было. Но тщетно не веря в то, что я могла его по ошибке оставить дома, я продолжала поиски. И наконец, пропажа улыбнулась мне шелковым противоударным чехлом прямо со дня чемодана. Не теряя времени, вытряхнула на кровать все содержимое сумки, расчехлила технику и быстро застучала пальцами по клавиатуре.

– Юра! – растеклась во влюбленной улыбке я, увидев знакомое лицо на экране.

– Звездочка моя, привет! Как долетела? – искренне радуясь за меня, спросил у меня монитор.

– Со звездочкой еще не торопись, все – таки встреча в офисе компании назначена только завтра.

– То есть ты меня обманула, и могли еще целый день провести вместе? – обиделся любимый.

– Хей, Кочетов, ну, я же должна осмотреться. Ну, сам рассуди – забегает к ним такая потрепанная дорогой молодая синичка с чемоданами, ну, что бы они подумали?

– Подумали бы, что сорвали куш, потому что твой талант не придавят никакие чемоданы, – ворковал Юра с той стороны экрана.

– Юр? – вдруг перебила я ученика физмата.

– Да, солнышко, – насторожился он.

– Я хочу тебя поцеловать, – смущенно прошептала я веб-камере.

– Малыш мой, я тоже очень хочу! Я уже несколько раз успел соскучиться, и даже не представляю, как смогу пережить это время без тебя!

Какой он все-таки романтичный, от Жоры таких слов и клещами вытянуть невозможно, а тут такая искренность, никто меня до этого так не любил…

– Знаешь, а я… люблю тебя… – нежное признание сорвалось с моих уст.

– Что? – растаял на кресле предмет моего обожания. – Кажется, еще недавно кто-то бился в конвульсиях, утверждая, что я последний критин и мне нет смысла иметь даже элементарную надежду. Солнце мое, я целый год мечтал услышать эти слова! Я тоже люблю тебя, люблю даже больше жизни! Приезжай скорее!

Как же греют душу такие признания, как я могла быть такой слепой и не замечать своего счастья.

– А пообещай, что, когда я приеду, мы все-таки сходим в кафе?

– В кафе? Обязательно и не единожды. Кстати, я не хотел тебе говорить, хотел чтобы это было сюрпризом, но я не могу больше молчать…

– Что такое? Юра, не томи!

– Я заказал в день твоего приезда прогулку на воздушном шаре! Представляешь, только ты, я и лучезарное небо, с которым мы можем разделить нашу любовь. Ты рада, дорогая?

– Милый, – закрыла я лицо руками, – я не знаю, как тебя благодарить! Ох, скорее бы уже домой. Ну, зачем ты мне это сказал? Я ведь теперь буду мучиться в ожидании все время до нашей встречи, а у меня здесь столько дел! Юра, ты представляешь, мне позвонили из самого BS, значит, я все-таки чего-то стою, значит, я не обычная девчонка со двора, а настоящий артист! Боже мой, милый, я так счастлива!

– А из-за чего ты счастлива? Из-за меня или из-за Тимати?

– Дурачок! Как можно это сравнивать, ты мой любимый, ты дорог моему сердцу! А это контракт – это же залог успеха на все мое будущее, ты представляешь, как изменится моя жизнь после его подписания?

– Конечно, любимая!

– Ой, Юра, мне в дверь стучат, нужно открыть, пообещай, что вечером еще созвонимся!

– Конечно. Люблю тебя!

– Это Вам, – прощебетал курьер, завалив меня огромным букетом из красных роз.

– Мне? Но от кого?

Позвонить в офис лейбла и сообщить, в каком отеле я остановлюсь, я еще не успела, давних обожателей вроде в Москве не имела, неужели это Юра? Но как он узнал, что я люблю именно такие цветы? Какой же он здоровский! Чуть ли не пинками прогнав курьера, я начала искать записку, которая непременно должна быть приложена к такому шикарному букету!

«Извините за настырность, но не мог сдержать своего восхищения вами. Могу я рассчитывать на ужин сегодня вечером? Костя хостес»

– ЧТО? – выпалила я на весь номер! – Да за кого ты меня принимаешь! – схватив с кровати маленький клач с кошельком и айфоном, я направилась к стойке администратора.

– Заберите! – кинула я букет во влажные руки того самого работника отеля.

– Здравствуйте. Вам не понравилось? Но почему? Я могу прислать и другой букет!

– Знаете, Костя, с вашей стороны это жест крайней непрофессиональности! Молите Бога, чтобы я не испоганила Вам книгу жалоб и Вы не вылетели отсюда этим же вечером! – рассерженным голосом отбарабанила я слова.

– Боюсь, что это невозможно.

– Почему? – искренне удивилась я такому хамству. – Вы считаете, что я не смогу написать на Вас жалобу?

– Нет, что Вы. Просто это мой отель, – огорошил меня Костя.

– И что? Это как-то меняет дело? – еще больше завелась я.

– Нет, просто, я прошу всего лишь об ужине.

– Забудьте! У меня есть парень, который, между прочим, меня очень любит! – кинула я и вышла из отеля.

Так и не успев заказать обед в номер, я, решив проигнорить экскурсию на Красную площадь, отправилась в ресторан, чтобы, заказав там сладкий десерт, как-то выбить из головы мысли о похотливом хозяине отеля и, судя по напористости, еще и последнего хама – Константина. Выбирая между Vogue cafe и летней верандой А-One, решила отдать должное хип-хоп культуре и посетить второе заведение. Однако у дверей, помимо красочных плакатов об уже прошедшем выступлении «Двух поэтов», меня ждала отпугивающая красная надпись: «Закрыто на ремонт». Вот что за невезение? Ладно, Москва большая, авось, накормит. И, наполняясь разочарованием в сегодняшнем дне, я спустилась по лестнице высотки на Баррикадной вниз и зашла в «Шоколадницу».

– Чего-нибудь на Ваш вкус и шоколадный десерт, – со входа буркнула я официантке, доставая айфон, желая проверить афишу на сегодня и не загадить хотя бы вечер. Список ночных развлечений Москвы рябил неоном событий. Вот что значит неспящий город! Синими буквами по светло-апельсинову фону оглашал Гараж выступление Наника четвертого мая, но осознание, что в этот период времени в столице тусовок меня уже не будет, я пролистала вниз. Следующим гвоздем танцпола был герой Давладовских туе – Натан. Я остановилась и прошлась пальцем по экрану – коллега как никак! До сих пор не верится, что скоро, возможно, и он будет листать ленту и так же остановится на моей афише и, возможно даже, скажет ту же фразу, с гордостью отмечая свое восхищение работой со мной.

Но любимый артист выступал в клубе даже позднее самого яркого лица творческого объединения SOUL KITCHEN, так что я решила продолжить поиски. О, это что-то интересненькое, улыбнулась я ярко-зеленой афише – «Открытие нового клуба в самом центре Москвы. «Апокалипсис 4D» – самая яркая атмосфера и бесплатные коктейли самым активным гостям». Прекрасно, кажется, с программой на вечер определилась. Пора приступать к обеду, который уже пять минут стоял на моем столе, соблазняя аппетитным видом.

– Закажите такси на 22.00 отсюда до клуба «Апокалипсис4В», – не здороваясь, пробурчала я уже ждавшему меня на входе в отель Косте.

– Мы поедем в клуб? – воодушевился молодой человек.

– Что? – резко развернулась я к наглецу, – Я поеду. Вы – нет. У Вас работа, а я очень не прочь повеселиться. Одна. А сейчас займитесь вызовом машинки.

– Вот стерва, – сорвалось с его губ, но мне было все равно, я пыталась вытряхнуть из сумочки айфон, исполняющий любимую серенаду – песню Мота «Курортные романы», символизирующую звонок от Жаровой.

– Привет, Юль, рада слышать.

– А я – то как рада! Волкова, чего не звонишь! Зазвездила там? Как Москва?

– Стоит, – отшутилась я в ответ на шквал вопросов неугомонной подруги.

– Правильно! На тебя все мужчины так реагируют, почему бы Москве не присоединиться к их числу! – не отставала Юля.

– Что? Когда ты успела научиться шутить?

– С тобой и не такого наберешься! Ладно, шутки в сторону, давай рассказывай, какой он?

– Кто?

– Тимати, кто-кто! Борода настоящая?

– Юль, мне только завтра в офис. Но если тебе так важно, я обязательно подергаю за нее.

– Не трожь его, негодяйка!

– Юль, почему мы никогда не можем нормально поговорить, нам обязательно надо превратить все в сумасшедший дом?

– Не знаю, может, потому что мы подруги?

– Может быть! Как сама-то? Как Юра? – на последней фразе я со стыдом опустила глаза вниз.

– Юра? А кто такой Юра?

– Правильно, чего его мусолить!

– Согласна! Сегодня пять раз в школе прошли мимо друг друга, а эта сволочь даже не поздоровалась!

– Давай сменим тему? Что в школе было?

– Да что в ней может быть! К ЕГЭ готовимся, тестики решаем – все как обычно! Ты, кстати, решила, где проведешь сегодняшнюю ночь?

– О даааа! Потом загружу в вк новые фотки – закачаешься! Я в такой клуб пойду!

– О-о-о, узнаю свою подругу! Кстати, сегодня Лизы с Тарасом в школе не было.

– Чего? Я перезвоню, – сбросила я звонок Жаровой, лихорадочно набирая Лизин номер, предварительно скопированный из графы «личный телефон» в ее ВК.

– Алло, – тихо зевнула трубка.

– Лиз! Что с тобой? Ты прочитала мое письмо?

– Да, прочитала… И тут же позвонила Тарасу, сейчас сижу дома с синяком под глазом, представляешь он был в доле с ними.

– Что? Зайка моя, он тебя бил? Постой, как в доле?

– Молча. Получал сорок процентов от зарабатываемой ими суммы, а взамен должен был постоянно приводить новых людей. Я когда узнала, тут же в полицию пошла… Его сегодня арестовали… – зарыдал в ответ айфон.

– Расколова, главное сейчас – не расстраивайся! Ты все сделала правильно!

– Думаешь? Я же люблю его…

– Ничего страшного, другого полюбишь!

– Тебе легко говорить! А я не такая! Я, может, и сплю со всеми подряд, но я порядочная! Не то, что ты, еще вчера Юльке слезы подтирала, а сегодня уже мутишь с ее парнем!

– Что? А ты откуда знаешь?

– Видела вас с Кочетовым вчера после школы.

– Лиза, она ему даже неинтересна.

– И что? Это аргумент! Волкова, она твоя подруга!

– Я не хочу больше разговаривать на эту тему. Извини. И не говори ей, пожалуйста.

– Я подумаю.

– Лиза, тебе больно терять Тараса?

– А при чем тут это?!

– А при том, что, представь, завтра я тебе позвоню и признаюсь, что сохну по нему уже четыре года.

– И что? Он на тебя даже не посмотрит. Вы же даже не общаетсь! Ой…ты ведь сейчас про – Юру, да? ты его, правда, любишь?

– Не то слово. У меня впервые такое…

– Ладно, я не скажу Юле. Только пообещай, что первым делом, как приедешь, расскажешь ей о ваших отношениях!

– Есть, мэм!

– Не смешно. Ладно, отдыхай там, – с этими словами она сбросила разговор, а я почесала за ушком Тошку и принялась разбирать вещи и подбирать звездный look на сегодняшний вечер. Недолго думая, хотя чего уж врать, перемерив все, что взяла с собой, я остановилась на рваных белых джинсах, сетчатой зеленой майке, малиновом пиджаке на одной пуговице и кедах на танкетке – эдакий подростковый кежел. Но губы сделала красными – все – таки слишком молодиться нельзя, а то и так возраст не клубный. Ну, что, Москва, готовь обещанные бесплатные коктейли, самая активная гостья уже идет!

Такси уже ждало у входа в отель. Подняв повыше ворот пиджака, чтобы не смущать водителя и пошерудив по шерстке свою шаловливую собачку, я уткнулась в окно – вид, признаться, был не очень – такая солнечная дневная Москва приобрела противный багрово-серый вечерний цвет, а пунцовое небо вовсе прохудилось струйками холодного дождя.

Эй, Столица ночной жизни, плакать нельзя! Да повода нет! Посмотри, как прекрасен мир, как ярки твои неоновые огни, как весел смех твоих счастливых обитателей – ярых тусовщиков твоего вечного праздника.

– Девушка, извините, что отвлекаю, но машина, кажется, сломалась, – обернулся ко мне старый водитель.

– Да что у вас за такси такое! И что мне прикажете делать! Вызывайте новую машину, чините эту, или что вы там делаете в подобных случаях, Вам-то, конечно, может быть, и все равно, но мне – то до места как-то добраться надо! Не пешком же я пойду!

– Кстати, можно и пешком, мы буквально сто метров не доехали, сейчас налево завернете, и сразу за углом будет Ваш клуб, – выступил со странным предложением кавказский дедушка.

– Вы сейчас шутите? Посмотрите, какой ливень разыгрался! – негодовала я, но, подумав, тут же добавила: – Ладно. Куда, говорите, мне идти?

– Вон там налево завернете и на месте, – повторил для меня мужчина.

– До свидания, – я уже собралась хлопать дверцей нерабочей машины, как почувствовала, что меня схватили за руку.

– Эй, красавица, оплатить забыли! – прохрипел голос из кабины водителя.

– Еще чего! То есть мне сейчас пешком колошматить неизвестно сколько и при всем этом еще и такси оплачивать! Ну, уж нет! Прощайте, голубчик! – поставила я на место пожилого мужчину.

Кстати, насчет близости клуба меня не обманули, стоило мне только выйти из злополучного такси и в свернуть в ближайшем повороте, как в глаза сразу же ударила ярко-красная неоновая надпись «Апокалипсис 4D».

Наивное сознание принялось вытанцовывать победоносные па – впервые в своей жизни я видела такой шикарный клуб – мраморная лестница с переливистыми узорами по всей длине выводила к золотистому фонтану, двигающегося в такт играющей музыке, в сторону от водяного танцора был большой коридор, застеленный красной ковровой дорожкой, покрытой звездной россыпью сверкающих блесток, по всему периметру прохода были установлены ослепляющие светом ночного праздника стеклянные софиты, а в самом центре прохода, вдохновляя королевским величием, возвышался большой серебряный шар, похожий на те, что раньше висели в дискотечных залах, только раз в пять больше и гораздо грандиознее.

Смотря на все, можно было сделать только один вывод – ночь обещает быть жаркой!

Точка. Последняя запись в дневнике.