Еве снился сон. Она на прекрасной большой свадьбе. Вокруг улыбающиеся люди, сияющие глаза, детская беготня и суета взрослых, фотографов, блеск подарков и фотовспышек. Многочисленные гости и официанты в возбуждении высыпали на крыльцо шикарного ресторана – все ожидали приезда молодых. Что-то знакомое было вокруг, но очень неуловимое. Ева была музыкантом и певицей. Она отработала на многих свадьбах. Но это торжественное возбуждение в ожидании чего-то великолепного и чудесного передалось сейчас и ей, поэтому она не стала задумываться, где это действо происходит, как и в качестве кого она здесь оказалась, а стала ждать вместе со всеми. Вот и свадебный кортеж вереницей нескольких машин под бурные рукоплескания гостей причалил у крыльца. Из белоснежного, украшенного цветами и обручальными золотыми кольцами лимузина на простеленную ковровую дорожку выпорхнули жених и невеста, а затем и их «свита». Жених был красивый и высокий, в светлом костюме, невеста в ослепительном серебряно-белом платье со шлейфом. Её чудесный наряд и украшения ослепительно сверкали в лучах солнца и переливались немыслимым блеском и оттенками. И кто это у нас такой счастливый?! Гости вдруг разом кинулись всей толпой к молодым, поэтому трудно было их рассмотреть. Наконец великолепная пара поравнялась с ней, и Ева взглянула на невесту, на жениха она посмотреть не успела, от удивления открыв рот. Невестой была она же сама! То есть в эту минуту Ева с торжественным видом взирала на саму себя! Несколько минут оцепенения, а потом всё потемнело перед глазами, закружилось миллионом мелких мушек и рассыпалось, словно песок об пол. Или это гости бросали горсти зерна на молодых, желая им счастья и благоденствия?

Зазвонил будильник. Ева точно слышала его настойчивый сигнал, но желание досмотреть сон победило надобность вставать, и она опять погрузилась в вязкую истому сновидения. И вот она опять видит себя в своём прежнем сне, но уже она сама – невеста: на ней фата, платье, сковывающее движение так, что приходится идти осторожно, скользя по паркету, опираясь на твёрдую руку своего супруга. Запах его духов дурманит ей голову, во рту пересохло от постоянной улыбки на лице, которой она одаривает многочисленных гостей, окружающих их. Вдруг картина меняется, и они оказываются на морском вокзале. В небе слышны крики чаек, перебивающие гомон всё тех же многочисленных гостей, какие-то речи, тосты, цветы, кинооператоры, слепящие глаза вспышки фотоаппаратов. У причала, качаясь на волнах, стоит ждущая их прекрасная белая яхта – невиданная роскошь в этой гавани. Ей так хочется посмотреть на жениха – за кого это она выходит замуж, но взгляд опускается вниз, и она видит, что вместо букета белых роз в своих руках она держит ребёнка – маленькую, совсем крохотную девочку в розовом кружевном платьице и таких же розовых туфельках на пухленьких белых ножках. Еве хочется спросить своего спутника, откуда этот ребёнок и чей он, но трап к яхте, на который они ступили, закачался у нее под ногами… и ото сна остался только неуловимый плеск моря в ушах и страшное желание пить.

Ева проснулась. Она ещё некоторое время лежала неподвижно, не открывая глаз, пытаясь вернуться в свою реальную жизнь, но солнечные лучи, скользящие по лицу, всё сильнее пригревали, давая понять, как высоко уже поднялось солнышко и что давно пора вставать. Вспомнив о прозвонившем будильнике, Ева вскочила и села на кровати, окинув взглядом комнату. Вокруг царил беспорядок разбросанных вещей и раскрытых чемоданов. Ах да! Она сегодня уезжает, вернее, уходит в рейс, как говорят моряки. Из кухни доносятся голоса родителей и нетерпеливый лай собачки. Уже все завтракают, наверное. На пороге появилась мама с подносом в руках. До последней минуты пребывания Евы в родных местах она стремилась окружить своё чадо заботой и любовью. Стало грустно, но надо было быстро поесть и собираться в дорогу.

На теплоходе была другая жизнь. Она сразу закружила Еву в своём круизном водовороте, так что некогда было пускать щемящую тоску по всему родному в своё изнеженное домашней лаской сердце. В оркестре, где ей пришлось работать певицей, все музыканты были ей знакомы. С ними она частенько работала и на суше. Так что в коллективе проблем не было. Оставалось приспосабливаться к корабельному укладу, питанию и морской жизни. Капитан и команда теплохода были греками, а обслуживающий персонал и туристы были «нашими» – русскоязычными жителями когда-то огромной страны СССР. Ева как человек коммуникабельный быстро нашла общий язык и с теми, и с другими. Она была красива собой, выше среднего роста, очень стройная, спортивного телосложения, натуральная блондинка с серо-зелёными глазами. Такая девушка сама по себе приковывала взгляды окружающих, ну а при её профессии, когда приходилось быть всегда на виду, естественно, она сразу стала заметной фигурой. Пела она потрясающе. Это отмечали даже профессиональные артисты, выступающие в шоу-программах. К тому же, была отличной пианисткой с консерваторским образованием, что тоже пригодилось: вечерами она иногда играла в баре на рояле для любителей классической музыки. Вообще Ева быстро стала примадонной этого круизного мирка.

Всё было прекрасно в этой новой для неё жизни – цветы, поклонники, новые города и страны, о которых она ещё недавно только мечтала, листая рекламные буклеты. Быстро она привыкла и к самому страшному – морской качке, которой её так пугали девчонки из консерватории, побывавшие в рейсах. Уже было несколько довольно сильных штормов. От них захватывало дух, но пережила она их не хуже бывалых моряков, чем вызвала восхищение всей команды.

Итак, Ева была довольна собой, и все были довольны ею. Только небольшая червоточинка мешала быть ей полностью счастливой. Она никого не любила… Вернее сказать, не сама любовь была её проблемой, а скорее встреча с тем единственным любимым человеком, претендентом на её руку и сердце, который всё никак не появлялся в её жизни. Чего бы тревожиться такой девушке: и красавице, и спортсменке, и певице, – да вот, в её двадцать шесть лет он так и не появился на горизонте – положительный, надёжный, уверенный в себе и «твёрдо стоящий на ногах» красавец. Со временем образ красавца менялся в разных направлениях, но время шло, а ничего значительного в ее жизни не происходило. Сначала было не до него – музыкальное училище, консерватория – образование прежде всего. Все, кто вращался вокруг неё в это время, были люди её круга, такие же музыканты или люди искусства, как и она сама. Поскольку и родители Евы были из этой среды, вся эта «музыкальная богема», к которой многие мечтают хотя бы прикоснуться, для неё была лишь обычной жизнью, немного сумбурной, но привычной. Была у неё и кипучая первая любовь, и почти серьёзная вторая. Но помешало счастливому финалу упрямство двух совершенно одинаковых людей, талантливых, эксцентричных, знающих себе цену. Третьей попытки уже не было. И если она где-то появлялась на горизонте, Ева так и не позволяла ей материализоваться. Сердце, а скорее, уже разум, не давал ей шанса обжечься ещё раз. Первобытный инстинкт красивой женщины образовал вокруг неё тонкий эфирный кристалл, который не давал обожателям её талантов, кавалерам и вообще всем приблизиться к ней на меньшее расстояние, чем она считала допустимым.

Так она и жила, как в коконе, разрешая лишь любоваться и восхищаться ею. Здесь, на теплоходе, вся обстановка способствовала раскрытию «кокона», однако круиз шел за круизом, менялись туристы, но неизменным оставался никем не прописанный сценарий: посадка, экскурсии, наслаждения морскими просторами, вечерние и ночные гуляния. Туристы, туристы, обычно с детьми, с жёнами, любовницами, и те же временно пребывающие и расслабляющиеся кавалеры, поклонники – это всё за границей «кокона». Это обычная её жизнь. Ева находила для себя много интересных собеседников. Её всегда сопровождали воздыхатели, и на экскурсиях, и на работе не было от них отбоя. Привлекало в ней и то, что она была всесторонне развитой и могла беседовать на любые темы, и то, что она с интересом слушала собеседника. Постоянное окружение людей, которые следовали за ней всюду, утомляло Еву, но скрыться в замкнутом пространстве было довольно сложно. Единственным средством, которое держало её в тонусе, было увлечение йогой и чтение тибетских «мантр» в любое освободившееся время. Дома это было просто – уединиться поздним вечером после всей беготни, окурить комнату благоухающими палочками или зажечь соляную чашу, взять в руки чётки и, перебирая их, погрузиться сначала в себя, затем в космос, потом обратно в себя, совсем обновлённую. Стрессу было её не достать! Но здесь, на корабле, добиться такого отрешения было всё сложнее и сложнее. Нельзя сказать, что Ева была такой уж ярой последовательницей этих наук, но знания, исходившие из самих истоков всех религий и верований, давали ей очень многое, не мешая быть при этом истинной христианкой.

День выдался жарким и душным. Теплоход, набрав новую партию туристов, двинулся по круизному маршруту к берегам Норвегии. Круиз «Королева фьордов» обещал пассажирам прохладное заманчивое путешествие, что было сказочным блаженством в такую жару, и те, покорно спустившись в свои каюты, стали ждать надвигающегося чуда. Но вот прошла уже и душная звёздная ночь, и почти такое же утро, а обещанное блаженство так и не собиралось наступать. Не стало прохладнее и по прибытию в Швецию. Первый порт захода Гетеборг радостно встретил туристов всё той же сияющей солнечной погодой. Оживившиеся, те садились в автобусы – их ждали интересные экскурсии. Еве и её друзьям что-то не захотелось ехать вместе со всеми, и они до изнеможения бродили по городу, посещая какие-то маленькие магазинчики и ресторанчики. К вечеру пассажиры, хоть и измученные, радостно делились новыми впечатлениями, восторгаясь величественной статуей Посейдона, возвышавшейся в центре города, и Ева уже пожалела, что не будет у неё ни фотографий, ни воспоминаний о ней. Этот круиз особенный, и он не будет повторяться. К берегам Исландии они будут идти всего лишь раз, затем – другие берега, другие страны. И как она могла забыть об этом? Теперь на все экскурсии надо постараться ездить исправно.

Норвегия их встретила той же погодой, но прекрасные водопады, спускавшиеся с высоких гор прямо в извилистые фьорды, зелёная, дышащая свежестью растительность строгого северного великолепия наконец убедили всех в правильности выбранного маршрута. Фарерские острова, следующий порт захода, вдруг обрушились на своих гостей стеной ливня, что не сильно порадовало мокрых озябших пассажиров, возвращающихся к вечеру на теплоход.

Впереди предстоял большой ночной переход. Порт остался позади, но дождь, всё усиливаясь, поддерживался внезапно возникшими шквальными порывами ветра. Судно стало сильно раскачивать, как только они вышли в открытое море, добавив неприятных ощущений. К ужину болтало так, что его почти не было. Музыкальный салон тоже был пуст, а музыканты занимались тем, что как-то пытались укрепить аппаратуру, что ездила по сцене, как по льду. Ева бросилась помогать ребятам, но только мешала. Её хрупкое тело тоже пыталось за что-то зацепиться, но тщетно. Кое-как она выбралась из салона и еле добралась до своей каюты, где попыталась заснуть. Это оказалось невозможным. Кроме болтанки, к которой она почти адаптировалась, мешал не проходящий гул в ушах и лихорадочная дрожь во всём теле. Пролежав так несколько часов и прислушиваясь к этим звукам, Ева всё же решилась выбраться из своего убежища. Тусклое освещение мигающих лампочек в коридоре, пытающийся как-то помочь пассажирам персонал наводили ещё большую тоску. Встретившийся по дороге пассажирский помощник не успокоил, а с тревогой сообщил, что будет ещё хуже, и это только начало, и лучше надеть спасательный жилет, находясь в своей каюте. Пришлось подчиниться. Не надевая жилета, Ева распласталась на кровати.

Вот и глубокая ночь. Шторм усилился почти вдвое, так что трудно стало даже дышать. Гул в ушах заглушал дикий вой, исходящий из самой бездны, вынудивший её поднять своё дрожащее мокрое тело и выползти из каюты. Теперь ей становится понятен этот вой – это стенания пассажиров, не справившихся со своим страхом. Неужели всё так серьёзно?! Сейчас она всё разузнает. Казалось, целую вечность пришлось добираться до кают-компании. Двери открыты – такого не ожидало даже её болезненное воображение: смелые и отважные красавцы греки-офицеры стояли на коленях и молились вслух. Вокруг стояло огромное множество зажженных свечей. Очевидно, капитан и дежурные офицеры боролись за жизнь корабля, а у других оставалась надежда на Бога?! Вдруг тусклый мерцающий свет разом погас, и только блеск свечей ещё мрачнее подчёркивал трагизм согнувшихся и раскачивающихся силуэтов. Присоединившись к молящимся, она узнала, что дела очень плохи: в машинном отделении пожар, судно потеряло управление и его бросает, как щепку, пробираться к шлюпкам бесполезно – их не удастся спустить на воду, так как шторм не меньше десяти баллов. Стало невыносимо жарко, как в аду, вентиляция тоже уже не работала. Еве было странно одно: почему она не боится? Вокруг всё видится, как в кино, а она ощущает себя лишь зрителем этого кошмара. Ей не верилось, что так вот может наступить конец – слишком уж нереальным казалось всё происходящее вокруг. А может, она спит? Закрыв глаза, она стала вспоминать, как у неё там дома. Отец играет на гитаре, занимаясь, как обычно вечерами, а мама что-то готовит на кухне – её плечи вздрагивают – она плачет, наверное, грустя о ней. Собачка лежит уныло возле своей мисочки, такая несчастная! Как они будут жить без неё! Нет, она будет сейчас молиться со всеми тому самому древнему Богу, который создал не только этот мир, а и всю Вселенную. Ева сняла со своей шеи чётки, с которыми редко расставалась, и начала повторять мантры. Уже нет ни воя, ни темноты, ни удушья. Нет никого и ничего. Вот звёзды сияют в бездонном небе над головой. Они потихоньку стали кружиться вокруг неё, с каждым её словом всё быстрее и быстрее. То ли она летит к ним, то ли они падают на землю. Потом она вместе с ними погружается в бурлящий океан до самого дна. Вот она уже видит себя сидящей на этом песке, а вокруг неё огромной воронкой вращаются толщи солёной воды. Она чувствует её горький приторный вкус на своих губах. Открыв глаза, Ева видит всё ту же воду, но теперь её несёт вверх в черноту неба, и так вокруг темно и страшно…

Тусклый, еле уловимый свет забрезжил где-то вдали. Он становился всё сильнее и заметнее. Глаза её широко открыты, но теперь она ощущает, что её поднимают, ведут куда-то, успокаивают и укладывают в постель. Проваливаясь в сон, она понимает одно: пришло спасение.

Утром всё стало ясно. Каким чудом удалось потушить пожар и наладить работу двигателя, а тем более вывести теплоход из эпицентра шторма, осталось загадкой. Но все обнимали и целовали капитана и чумазых моряков из машинного отделения, которые сделали всё возможное и невозможное. Правильным и единственно верным было и решение капитана возвратиться обратно в порт, а не идти на Исландию, что позже подтвердилось печальным известием о гибели в этом районе нескольких судов.

Ева вспоминала все подробности чудесного спасения, вновь и вновь возвращаясь невольно в это время. Тихая прекрасная музыка разливалась вокруг из-под её пальцев. Она играла в музыкальном салоне. Это был их последний круиз. Пассажиров было мало, а тех, кто любил послушать классическую музыку, собралось совсем немного. Но для талантливого пианиста это не помеха. Как прекрасно осознавать, что ты доставляешь своим мастерством столько удовольствия людям, а сегодня так великолепно слушались её пальцы! Чудесная мелодия лилась легко и проникновенно, из самого сердца. Так она играла разве что на конкурсе или во время своих лучших выступлениях, ещё когда училась в консерватории. Ева самозабвенно отдалась музыке до конца, до последнего аккорда. И когда вдруг замерли её руки, она ещё некоторое время сидела неподвижно, ожидая оваций или восхищения. Переведя взгляд на публику, она поняла, что слушатель у неё был или, скорее, остался всего лишь один. Он, наверное, постеснялся тихонько встать и уйти со всеми – стало неловко, и она прыснула смехом, посмотрев ему в глаза. Так вот они и познакомились.

Его звали Вадим. Ему было тридцать пять. Он был довольно высокого роста, худощавый, с красивыми черными, немного вьющимися волосами. Строгие глаза и орлиный нос делали его взгляд слегка суровым, но когда он начинал говорить, было приятно с ним находиться в одном обществе, настолько была легка и обаятельна его манера держаться. Он, конечно, стал поклонником Евы. Сопровождал он её повсюду, хотя это было ему не всегда интересно. Представившись Еве дипломатическим работником, он рассказывал, что эти достопримечательности и города видел тысячу раз, и только ради неё смотрит всё в тысячу первый. Еву всё это забавляло, и она подшучивала над своим неизменным спутником. Им было хорошо и весело вдвоём, но впереди был уже порт прибытия, и оба они как-то притихли.

И вот последний вечер. Ева за тем же роялем – тихонько перебирает клавиши. Она играет Шопена. Эта прекрасная музыка обволакивает все пространство и зачаровывает всех слушателей. Вадим с восторгом аплодирует со всеми после её исполнения, потом подходит к ней с двумя бокалами шампанского. Все присутствующие просят их выпить «на брудершафт». Придётся подчиниться, если публика просит зрелищ… Они целуются под бурные овации окружающих. Ева выпивает шампанское, но у неё почему-то по щекам текут слёзы и капают в бокал. Они ударяются обо что-то яркое и блестящее. Что это? На дне бокала, сверкая и переливаясь всеми цветами радуги, лежит кольцо с бриллиантом. Ева не верит своим глазам. Это ей?!

Всё последующее происходило с ней как в тумане. Объяснения, признания, цветы и слёзы. Почему слёзы? Ведь это так прекрасно, когда тебя любят и любишь ты, но сердце сжимается от какой-то боли и не хочет верить счастью, тревожась и трепеща в груди. Такого чувства она не испытывала никогда, оно пришло к ней на самом деле впервые.

Еще с теплохода пришлось позвонить родителям и «ошарашить» их вестью, что она вернётся домой не одна, и чтобы они уже начали готовиться не только к их приезду, а и к предстоящей свадьбе. И вот порт – конец путешествия. Вадима должен встречать его друг на яхте. Придётся подойти и познакомиться. Яхту они видят сразу – такую красавицу трудно не заметить. Подойдя поближе, Ева узнаёт её сразу. Она видела её во сне, вот так чудо! А теперь этот ночной мираж можно потрогать руками, ступив на качающуюся палубу! Встретивший их друг оказался всего лишь капитаном этого великолепия, а Вадим лукаво смотрит на неё. Ну что, нравится, а как свадебный подарок?

Вадим вспоминал, с чего это началось. Ах, да, ещё с развода с женой. Потрепало же тогда ему нервы. Пришлось отдать немало и недвижимости, и денег – они уже давно стали совершенно чужими друг другу, но супруга захотела сама узаконить сложившиеся отношения, вернее, их отсутствие. Там были дети, и он терпеливо перенес все потери, встряхнулся, подсчитав убытки, и бросился зализывать раны и реанимировать отрезанные места. Прошло несколько лет. Всё успокоилось, утряслось, капиталы приумножились его упорными стараниями. Все довольны, его женщины, дети – радоваться бы жизни. Бизнес его уже шагнул за границу, где он стал пребывать основное время, лишь изредка посещая родные пенаты под Москвой, на Рублёвском шоссе. Вот и этой осенью захотелось отдышаться от всей окружающей его суеты, но радость так и не посетила его. Даже общение со старыми друзьями и с родиной – ничто не поднимало настроения, и было так противно на душе, что пришлось даже обратиться к психологу. Стыдно и тошно вспоминать, как он тихонько к нему проскальзывал. Слава Богу, что хоть никто из знакомых и родных не заметил! Психолог, на помощь которого он не надеялся совсем, начал копаться в прошлом и таки докопался. Под гипнозом или как, он уже не помнил, выяснили, что было у него в жизни время, когда ему действительно было спокойно и хорошо. Это было очень давно, ещё в ранней юности, в каком-то круизе, где он был абсолютно счастлив. Вот пришлось покориться и использовать прописанное лекарство, отправившись в этот незапланированный круиз для восстановления утраченного равновесия. Вадим даже от себя такого не ожидал. Он не только согласился с психологом, а даже влюбился, влюбился, как мальчишка.

Свадьба была ещё красивее и великолепнее, чем приснилась ей во сне когда-то. Ева блистала, как королева в своём драгоценном наряде, улыбка не сходила с её лица. Она устала от обряда и речей, ей хотелось, чтобы уже быстрее всё закончилось, и она смогла бы наслаждаться покоем и блаженством бархатного сезона на своей белоснежной красавице-яхте с любимым мужем, но прибыли новые гости, очень долгожданные. Это был капитан их теплохода, которому Ева, можно сказать, была обязана жизнью. Она радостно кинулась ему навстречу. Капитан нёс в руках большую красивую коробку. Подарок тут же раскрыли и положили ей в руки. Это была прекрасная кукла с золотыми вьющимися волосами и голубыми глазами, в чудном розовом кружевном платье и таких же розовых туфельках на пухленьких беленьких ножках.