Стоял невыносимый шум и гам, который не заглушал даже поток беспрерывно проезжающих по дороге машин. Предновогодняя суета, крепкий морозец и пролетающий редкий снежок добавляли колорита в обычную какофонию рынка. Хотя рынок сам по себе был необычен. В середине его продавалось абсолютно всё, начиная от продуктов и разного галантерейного товара и заканчивая строительными материалами и всякой всячиной. В небольшом углу перед входом ютились продавцы аквариумных рыбок и птиц, а вокруг, по периметру всего рынка, уже за его территорией, продавали собак и кошек. Почему главный товар, за которым в основном и съезжались покупатели со всего города, был так беспардонно выдворен за территорию рынка, не знали толком ни те, кто продавал, ни те, кто покупал. Несмотря на мороз, «живого товара» было много, но тех, кто хотел бы подбросить своему чаду под ёлку в подарок живую игрушку, было мало. Поэтому продавцы как могли кутали своих питомцев и гонялись за редкими покупателями, прося их хоть подержать зверюшек или погладить. Возле самого входа мужчина невысокого роста активно предлагал входящим и выходящим покупателям не проходить мимо, а недорого приобрести щенков таксы – ценной и редкой немецкой породы. И чем больше близился к концу базарный день, тем активнее становился продавец. Видно, в этом деле он был профессионал, но и ему сегодня не везло. В конце концов он безнадёжно махнул рукой и отошёл в сторону, под ограду рынка, немного передохнуть и перекинуться парой слов с подошедшим к нему знакомым. Они довольно долго стояли и беседовали, пока жена этого мужчины ушла на рынок покупать что-то в подарок ребёнку к Новому году, а ему самому не хотелось крутиться у неё под ногами, и было гораздо приятнее постоять и побеседовать здесь со старым знакомым. «Дурной товарец», – сказал продавец, тряся в воздухе тремя щенками в руках. Задул ветер, и он поспешно спрятал их под куртку. Те начали жалобно пищать там, заглушая разговор, и хозяину пришлось вскоре вытащить их обратно. Двоих он распределил по карманам, а третьего крепенького кобелька поставил прямо на снег перед собой.

Почему такое страшное испытание выпало на его долю, щенок не знал. Ещё с самого раннего утра день начался с огорчения и неприятностей. Их всех троих какой-то грубый и ужасно пахнущий человек оторвал от маминого тёплого бочка и сунул в неуютную и холодную маленькую корзину, потом их долго везли куда-то, и они так испугались, когда наконец их вытащили на белый свет, что даже перестали пищать и звать маму. Они замёрзли и проголодались, но новый их владелец не обращал на них никакого внимания. Разные люди подходили и проходили мимо, но им тоже они были не нужны. Зачем их сюда привезли, щенок не знал. Одно он уже понял: этот день будет в его жизни очень важен. Голод уже перестал его мучить, привык он и к цепким рукам своего нового хозяина, и когда тот поставил его на холодный мокрый снег, он решил твёрдо стоять на своих ещё слабеньких лапках. Пусть все видят, как он бесстрашен и как готов выдержать и эту грубость. Щенок запрокинул головку и встряхнул длинными ушками. Несколько минут он действительно красиво и прочно стоял с гордым видом, но налетевший внезапно холодный ветер со снегом сделали своё дело: дрожащие лапки его разъехались, а между ними образовалась жёлтая тёплая лужица.

«Ой, смотри, как твой товар замерзает и разъезжается в разные стороны», – сказал продавцу собеседник и, пожалев щенка, взял его за холку и затолкал себе под полушубок – пусть погреется с комфортом. Они ещё долго разговаривали о том, как не «идёт» торговля и что ещё нужно купить к празднику, как подошла и женщина, которую ждали. Она держала в обеих руках большие пакеты, и по радостной её улыбке можно было понять, что куплено всё или почти всё, что предполагалось, и нужно было прощаться и идти к машине, что ждала их на стоянке. Ей мимоходом были показаны две таксочки-девочки, которые её мало заинтересовали, как и уснувший под полушубком кобелёк из того же выводка. Но мужчине как-то стало жаль этого щенка. Ему вдруг показалось, что, если он отдаст его обратно хозяину, тот обязательно погибнет, и его хрупкая, почти хрустальная жизнь находится теперь в его руках. Уговорить жену было сложно, но было одно уязвимое место: их десятилетняя дочь, которая давно мечтала о собаке. Он начал с того, что их любимая доченька очень огорчится отсутствию желанного подарка – куклы «Барби», которую так и не удалось достать родителям. Зато как обрадуется ребёнок неожиданному живому подарку, да ещё под новогодней ёлкой!.. Сердце женщины растаяло от предвкушения радости её любимого чада, и мужчина, не дожидаясь её согласия, начал вести беседу с хозяином о покупке щенка. Такого поворота дела тот не ожидал, но, не замешкавшись ни на минуту, увидев перед собой настоящего покупателя, взялся за своё, казалось, уж совсем безнадёжное дело, и, пустив в ход все хитрости профессионала, договорился со своим приятелем «за очень-таки приличную» сумму.

Наконец стало тепло и приятно. Щенку снилась мать. Он безмятежно спит подле её, а она облизывает его и, нежно взяв зубами за холку, куда-то несёт. Он покачивается из стороны в сторону, глазки его закрыты. И так не хочется их открывать! Но чей-то радостный визг заставляет его это сделать. Его опять ставят на лапки, но на этот раз не на холодный и мокрый снег, а на пушистый тёплый ковёр. Неужели он дома?! И сейчас прибежит к нему мама! Щенок начинает оглядываться – комната и люди ему не знакомы, но почему-то приятны. Руки ребёнка ласкают его, напоминая прикосновения матери, и обращаются с ним осторожно, почти как она. Сразу показалось, что здесь ему будет хорошо и, как подтверждение тому, появилась перед ним мисочка, полная молока. Молоко было тёплым и так душисто пахло! Вот то, чего ему так не хватало сегодня, в этот кошмарный день.

Щенок жадно пил, фыркая и захлёбываясь. Видно было, что делал он это первый раз в своей жизни, но всё-таки это у него получалось. «Голод – не тётка», – переглянулись мужчина с женщиной. «Как назовём его, доченька?» – обратились они к ребёнку. Девочку звали Алевтиной. Родители называли её Аленькой, как и ребята в школе, и друзья во дворе. Аленька взяла наевшегося толстенького щенка на руки, вытерла его мордочку салфеткой и торжественно объявила, что если её питомец такса, то она слышала, что они египетские собаки, и имя у него должно быть связано с этой страной. Долго перебирая имена на египетскую тему, они все наконец остановились на имени одного известного фараона. Итак, щенку было присвоено величественное и грозное имя – Рамсес. Но потом всё-таки решили, чтобы не обидеть память такой высокой исторической личности, называть его Рамзес.

Имя щенку сразу понравилось. На второй день он уже активно на него откликался, осваиваясь понемногу в новой обстановке и изучая разные уголки квартиры. Больше всего ему нравилась комната, где вкусно пахло, и он постоянно крутился у старшей хозяйки под ногами, боясь пропустить очередной приём пищи или какой-нибудь лакомый кусочек. Девочку же он посчитал своей главной хозяйкой. Ему показалось, что все в доме подчиняются именно ей, а может, и не показалось?! Алевтина взяла всю заботу о новом воспитаннике на себя. Это была для неё приятная обязанность, как играть в куклы или наряжать ёлку. Буквально через несколько дней щенок совершенно освоился в новой обстановке, привык как к домочадцам, так и к своему имени и, если случались какие-то маленькие неприятности, вызывавшие недовольство у взрослых, он знал, что у него есть надёжная защита в образе его любящей хозяюшки. И он старался изо всех сил, чтобы, самое главное, она была им довольна.

Больше всего в новом доме Рамзесу понравилось ёлка – так называли приятно пахнущее деревце, украшенное сияющими шарами, огоньками и вкусными конфетами. Ею восхищались все в доме. Аленька брала на ручки щенка, заходила в комнату, где она стояла, и они долго могли наслаждаться свежестью и ароматом, исходившим от этого деревца, а вечером, когда на ёлке зажигали огоньки, она давала целые концерты, читая стихи и водя хороводы со своими подружками под восторженные аплодисменты родителей. Рамзес прыгал и веселился вместе с ними, и лишь однажды сильно испугался, случайно задев и разбив одну из игрушек, что вызвало слёзы у Аленьки, так как это был её любимый шарик. Он понял, что сделал что-то ужасное, если его любимая и властная хозяйка так расстроилась и горько плачет. И в дальнейшем, запомнив эту провинность на всю свою собачью жизнь, Рамзес никогда больше не разбил ни одной игрушки с ёлки.

Время шло, щенок рос не по дням, а по часам. Его начали выводить на прогулку во двор дома. Во дворе повсюду лежал всё тот же холодный снег, на который его ставили на рынке, но теперь он так весело научился играть с ним и рыть в нём целые тоннели под восторженные крики соседской детворы, что ему было совсем не холодно, а забавно и интересно, тем более что Аленька частенько брала его погреться и перевести дух под свою тёплую шубку. Потом снег растаял, превратившись в лужи, а затем и они пропали, и стало жарко. Алевтина объясняла ему, что была зима, которая сменилась весной, а теперь настало лето, и можно уже вволю накупаться в море.

И вот, наконец, настал тот день, когда Рамзеса взяли с собой на море, и он увидел и его, и пляж с жёлтым песком… Такого огромного количества воды он страшно испугался. Это не то, что шлёпать по лужам во дворе или купаться в мисочке с пеной. От этого моря стало по-настоящему страшно, как тогда, когда его оторвали от матери и продавали на рынке, а может, даже и страшнее. Любимая его хозяйка понесла своё визжащее от ужаса «сокровище», как частенько называла своего питомца, и безжалостно опустила в холодную и солёную жидкость. Первое, о чём подумал щенок, это то, что его разлюбили и ему придётся теперь погибнуть. Он сразу погрузился, почти с головой, но не утонул, так как начал яростно перебирать лапками. Его Аленька всё же не бросила его. Он ощущал, что её руки иногда подхватывали его уставшее тельце. Она находилась где-то рядом, хотя заливавшая глаза вода не давала ему её увидеть. Он старался, как мог, барахтаясь в воде, повинуясь родному голосу, и его усилия были вознаграждены. Рамзес был выловлен из воды и оказался в надёжных руках своей хозяйки. Она улыбалась, прижимая к себе своего питомца, объявив радостно своим родителям, что тот научился плавать. Те обернули его, дрожащего, в полотенце, передавая его друг другу в счастливом возбуждении, и щенок понял, что прошёл в жизни ещё одно испытание. Потом, через некоторое время, эти походы на море всей семьёй стали одними из самых замечательных дней в его жизни. Ещё Рамзесу очень нравились поездки в машине. Куда угодно, лишь бы хозяин согласился его взять с собой. Тогда уже радости не было предела, и он, не в силах сдержать её в себе, стремглав носился, как угорелый, по комнатам, запрыгивая на кровати и, с лаем спрыгивая обратно, предвкушал это путешествие. Хозяин с хозяйкой купили ему прекрасный кожаный поводок с нагрудничком, сразу очень полюбившийся ему. Он издавал удивительно вкусный запах, напоминая любимые косточки, что иногда доставались ему во время обеда. Надевание нагрудничка с поводком обещали прогулку или поездку, и Рамзес очень любил эту процедуру.

Но вот однажды… Всё началось с этого приятного действия, а потом с такой же приятной поездки с хозяином в машине, а закончилось просто ужасно. Его привезли в какое-то противно пахнущее помещение, посадили на железный холодный стол и подошедший человек с безжалостными и грубыми руками, стал его беспардонно ощупывать, а потом чем-то острым больно уколол. Старшая хозяйка потом долго его жалела и успокаивала, гладя по головке и обнимая, говоря, что это всего лишь прививка. Но эта «прививка» вместе со страшной комнатой ещё долго являлись Рамзесу в его щенячьих снах, заставляя вздрагивать и всхлипывать. И с тех пор он уже не так беззаботно радовался, когда его брали в машину, и нервничал, выглядывая в окно, – а вдруг его опять вздумают повезти в это ужасное, отвратительное и страшное место?!

Появление собаки в семье, как рождение ребёнка, перевернуло их жизнь. Пока он был щенком, то часто болел, как и маленькие дети. Его лечили, спасали, как могли, заботились о нём. Когда ему исполнился год, повели в собачий клуб, как в школу водят детей. И хотя в конечном счёте его туда не приняли из-за «экстерьера», любить его никто меньше не стал. Слишком коротенькая мордочка и карие вместо черных глаза делали его, оказывается, вовсе не породистым и проблемным в отношении потомства. Но все любили и ценили его именно таким, каким он был, и потомство мало интересовало его домочадцев. Так он и жил год за годом – полноправный член семьи, но без потомства. Аленька росла вместе с ним. Не успели оглянуться, как она закончила девять классов и поступила в музыкальное училище. Затем закончила и его и поступила учиться в консерваторию. Жизнь Рамзеса так и проходила под аккомпанемент пианино, на котором занималась его хозяйка. Он научился засыпать под эти шумные занятия. И ничего не было для него приятнее, чем её ласковые руки с длинными музыкальными пальцами, в которых он размякал и блаженствовал, как ни в каких других. Вот только музыка всё дальше и на дольше забирала от него его любимую Аленьку, и он страшно ревновал её к ней. Конечно, рядом была радушная старшая хозяйка и заботливый хозяин, которых он тоже любил, но за Аленькой всё же чаще приходилось скучать.

Так прошли, вернее, пролетели пятнадцать лет, и наступила старость. По собачьим меркам он жил довольно долго, но Рамзесу казалось, что годы его пронеслись, как ураган. И теперь он частенько лежал и вспоминал все счастливые моменты своей жизни: руки Аленьки, поездки всей семьёй на море, на природу. Какой он прыткий и смелый был тогда! Он пытался оживить опять в своей памяти те счастливые моменты, что пережил. Вот от него убегает заяц по траве, когда они однажды были на пикнике за городом, а он всё-таки настигает и хватает его, удерживая, прижимает всем телом к земле, пока не приходит его хозяин. А вот он, гордый и сильный, выходит в свой двор на прогулку, и от него в страхе шарахаются и коты, и собаки, живущие там же. Когда это было?! Сейчас ему так не хватает этой быстроты! Он часто ложится теперь где-нибудь в тенёчке в своём дворе и отдыхает, а не бегает, как раньше, и его не боятся даже птички. А дворовые коты, которых он гонял и трепал, как хозяйские тапочки, теперь свысока и с пренебрежением смотрят на него. Не зря мама Аленьки стала звать его теперь «старикаша». Вот она почти совсем не изменилась за это время, как и хозяин, а его жизнь тем временем подходит к концу. «Да, люди, наверное, живут дольше»… Так размышлял Рамзес, лёжа на своём любимом месте на кухне, ожидая свою Аленьку. Ну что так долго нет её сегодня? И как-то странно суетятся все вокруг, что их волнение передалось и ему. Он, не выдержав сидения на одном месте, потихоньку заковылял на своих непослушных лапках по дому, по-хозяйски обходя свои квартирные владения. В семье какой-то переполох, всюду царит беспорядок, везде лежат разбросанные вещи, от чего на душе у собачки стало ещё тревожнее. Наконец невыносимое ожидание было нарушено, любимые шаги были услышаны издалека и, радостно виляя хвостиком, Рамзес уже встречал свою главную хозяйку на пороге. Алевтина появилась в дверях с огромной сумкой в руках. Первое, что она сделала, ещё не раздеваясь подхватила на руки своего любимца. Так она и стояла некоторое время, задумавшись, держа в одной руке сумку, а в другой – его. Потом у них у всех был прекрасный вечер с застольем и угощениями, которые так любил Рамзес. Аленька и позже не выпускала его из рук, нежно прижимая к себе его расслабившееся от удовольствия тельце, безмятежно уснувшее у неё потом на коленях. Она долго любовалась им. Её питомец был таким же красивым и ухоженным, как и раньше, только светло-шоколадная его шёрстка стала местами седой. Сердце собаки предчувствовало, однако, какую-то беду. Он часто просыпался и тут же засыпал, убедившись, что всё ещё находится подле своей хозяйки.

Потом наступило утро. Алевтина стояла посередине комнаты. Вокруг царил разительный порядок, были сложены разбросанные вчера вещи. Рамзес с замиранием сердца ждал необратимого расставания. Он это понял по глазам Аленьки, наполненным слезами, хоть она и улыбалась, прощаясь со всеми. Одно было ясно, что уезжает она куда-то далеко и надолго. Предстоящая разлука больно кольнула его в собачье сердце, он так и остался сидеть на месте от этой боли и отчаяния, а чемоданы и его хозяйка медленно проплыли мимо него, превратившись в густой вязкий туман.

Время потянулось страшно медленно, день сменялся новым днём. Не приносили радости ни прогулки, ни пришедшее тёплое лето с купаниями на море, ни загородные поездки. Тоска, упавшая на Рамзеса с разлукой, так и осталась стоять белёсой пеленой в его глазах – он стал слепнуть. И как не пытались хозяин и старшая хозяйка его развеселить и взбодрить, он всё меньше и меньше реагировал на окружающее. Ушли и разные страхи, преследовавшие его во время активной собачьей жизни. Не вызывало больше ужаса даже то отвратительное место с железным столом и многочисленные экзекуции, которым он всё чаще стал подвергаться там, привыкнув и к врачам, и к уколам. Он ещё стойко держался, уже не веря, что ему станет лучше от всей этой суеты вокруг него, продолжая надеяться всё же увидеть её – отраду всей своей жизни, хотя бы перед концом. И смысл теперешнего своего существования заключался только в том, чтобы дождаться этого момента.

Пролетело тёплое лето, за ним медленно поползла туманно-холодная осень. Просыпаться Рамзес теперь не любил. Всё перепуталось в его голове, и часто сон стал казаться явью, а жизнь сном. Сон всё больше нравился ему, ведь во сне он мог бегать и прыгать, веселиться и играть со своею Аленькой. Он как и раньше охранял и защищал её, не давая приблизиться к ней никому чужому. Они были счастливы вместе, как и раньше. Но сон всё же растворялся вместе с приятными ощущениями, и надо было идти или кушать, или гулять, а ноги уже не слушались, и любое движение становилось пыткой. Еда тоже не радовала собачку, но он ел, скорее для того, чтобы не огорчать свою старшую хозяйку, которую тоже очень любил. Он ощущал, как и ей было нелегко и тоскливо без Аленьки. Хозяин тоже за ней скучал, он изменился за последнее время, становясь часто задумчивым, как можно больше проявляя заботу о нём. Всё в доме теперь стало крутиться вокруг Рамзеса, но это не радовало его – убивала напряжённая бесконечная долгота ожидания.

Аленька уехала, ушла в рейс на белом сверкающем лайнере, и теперь она, наверное, счастлива и новой интересной работой, и возможностью увидеть мир. Она часто звонила домой из разных портов и стран, и вся семья с радостью собиралась у телефона, даже Рамзесу подносили трубку, чтобы он тоже услышал родной голос и не забывал его. О болезни Рамзеса Аленьке не сообщали. Как не пытались его лечить, годы всё же брали своё. Ведь ему было почти шестнадцать лет, а для собаки это критический возраст – так говорили врачи. Было предложение даже оборвать его мучения, на что хозяева категорически не согласились. Они продолжали упорно лечить собаку от возникшего внезапно целого букета болезней. Хозяин научился приводить его в чувство во время всё чаще повторяющихся обмороков и, когда собачка подходила к нему с мольбой в глазах, предчувствуя очередной приступ, он был наготове, зная, что делать. Видно было, что Рамзес не хотел умирать, не увидев Аленьки, он цеплялся за жизнь ради последней встречи с ней, и в этом было столько «человеческого», что казалось иногда, будто животное вот-вот заговорит и расскажет всё о своих переживаниях.

Был обычный осенний день с моросящим дождиком и вернувшейся тёплой погодой. В комнате, где находился Рамзес, было душно. Хозяева куда-то ушли, и он один лежал и слушал то неровное биение своего одряхлевшего сердца, то монотонный стук дождя по крыше. Он уже понял, что это последний его день, и уже смирился с этим, как и с тем, что не дождётся своей Аленьки, решив всё же постараться не умирать, пока не придут её родители. Он должен хотя бы с ними попрощаться. Стараясь не шевелиться, боясь прервать тоненькую ниточку, на которой держалась сейчас его хрупкая жизнь, он заставлял себя даже думать медленно и тягуче, экономя силы. Лучше бы он умер раньше, когда его любимая хозяйка стояла в дверях с чемоданами, покидая его, тогда не было бы столько месяцев страданий, и он не мучил бы окружающих, не менее дорогих ему людей, став для них обузой. Но, наверное, так должно было быть, и смерть тоже нужно заслужить.

Наконец-то… Послышался шорох открывающейся двери и торопливые шаги хозяина. Он понесёт его, конечно, во двор, а потом, а тогда… «Посмотри, ему стало лучше, – кричал хозяин своей жене, прогуливая Рамзеса. И действительно – пёс медленно обходил свои владения и любимые им места во дворе на отёкших и заплетающихся непослушных лапках, чего давно уже не делал. Но он просто прощался со своим двором, со всеми знакомыми и любимыми ему с детства запахами. Он делал это из последних сил и уже в последний раз. В коридоре, куда его принесли после прогулки, эти силы были до конца истрачены на последний вскрик прощания. Рамзес пронзительно залаял, и его собачья жизнь оборвалась.

На следующий день утром его маленькое тельце, завёрнутое в любимое им пляжное полотенце, было похоронено за городом, в небольшом лесочке, между дорогой и полем, где он когда-то гонялся за первой своей охотничьей «добычей». Хозяева возвращались домой, удручённые и убитые горем. Они впервые не спешили, как обычно в последнее время, – там их никто уже не ждал. По приходу домой неожиданно позвонила дочь из заграницы, обеспокоенная чем-то, и пришлось, напуская на себя весёлость, говорить ей, что дома всё в порядке, и он в порядке – это про собачку. Так далеко, а почувствовала, что случилось что-то! Пришлось долго разубеждать, глотая слёзы. Зачем там ребёнку расстраиваться в рейсе? Как-то дождались вечера, не находя себе места в опустевшем доме. Ещё долго всхлипывая, убитая горем хозяйка не могла заснуть от обрушившейся на неё истины невосполнимой утраты. Но сон всё же пожалел её, и она забылась в его объятиях, хотя слёзы всё ещё текли по её щекам и она, продолжая всхлипывать во сне, всё оплакивала своего любимца.

Спала она недолго. Полная луна вдруг заглянула прямо в комнату, обрызгав всё вокруг бледным серебром. Кто-то лизнул холодным языком ей руку, и она медленно села на кровати. Так вот же он! Живой и здоровенький, её Рамзес, с красивой и лоснящейся шерсткой, с сияющими озорными глазами отошёл на середину комнаты, залитой лунным светом, чтобы она полюбовалась и изумилась той метаморфозе, что произошла с её собакой. Он говорил с ней по-человечески, или она просто понимала его без слов. «Вот я какой, полюбуйся, я опять не старый и не больной!» Завизжав, он с нетерпением бросился ей на руки. Она обнимала его упругое тельце, целовала в головку, в ушки. Боже, какое счастье! Хотя она осознавала, что Рамзес мёртв, это не испугало её. И раньше такое случалось иногда с нею, когда умирали соседи или родственники. Покойники приходили к ней – то ли попрощаться, то ли попросить о чём-то, что забыли сделать их родные во время похорон. Они были такими же реальными, как и в жизни, а он, её пёсик, был ещё и осязаем! «А теперь полетим «её» искать, ведь она так далеко, и мне не справиться с этим одному», – обратился Рамзес к своей хозяйке. В этот миг она увидела себя как бы сверху. Рамзес продолжал находиться в её руках. Взглянув на своё же измученное тело с заплаканным лицом, что лежало на кровати, она, кивнув в знак согласия, обняв и прижав к себе своего любимца, вознеслась вместе с ним, – сначала под потолок квартиры, а потом, легко преодолев его границы, и в самое небо, под звёзды и брезжащий лунный свет. Они летели и быстро, и продолжительно одновременно, видя под собой много городов, равнин и гор, морей и рек.

Они прочёсывали все попадавшиеся им по дороге водные глади, несясь вдоль берегов и заглядывая в каждый проходящий или стоящий на рейде корабль. Видели они и красивые яхты, и длинные танкеры, и разнообразные суда. Иногда налетал ветер, и море штормило, бросая, как щепки, в разные стороны всё, что плавало на его поверхности, иногда пред ними простирались спокойные водные глади – и всюду они искали только одно судно, что знала хозяйка по названию. И когда уже начало набегать тревожное волнение после восторга увиденного, они наконец заметили его стоящим в каком-то порту у причала. Рамзес увлёк её за собой стремительно вниз, на палубу, потом так же быстро стал летать по лайнеру, заглядывая в каждую каюту. В глазах закружило и зарябило от неожиданных быстрых проникновений между перегородками судна. «Так вот она! Нашли!» – радостно, со щенячьим визгом бросилась собачка на спящую на нижней полке в одной из кают свою Аленьку. «Прощай, родная, извини, что так и не дождался тебя»… Пёсик полежал у неё на груди, лизнул в личико, и… расплылся в тумане.

На следующий день опять позвонила взволнованная дочь. Она долго плакала в трубку и не могла говорить. «Мамочка, – наконец произнесла она, – зачем вы не сказали мне, что Рамзеса больше нет? Он ведь приходил этой ночью ко мне попрощаться… Зачем вы так?!» Но матери нечего было ответить своей любимой дочери, и она не знала, как утешить её и чем облегчить её страдания. С этим должен был каждый справиться сам.