Спаситель, Треций, Септима и Фаерман. Последний рывок
- Я чувствую волнение силы. Королева слабеет! Нет больше времени ждать!
Спаситель вновь овладел телом Олеси, прервав ее разговор с Фаерманом на середине предложения. Глаза Вестника Смерти вспыхнули огнем гнева, но он сумел удержаться, чтобы не навредить своим новым союзникам. В частности, Трецию, который стоял на позиции слишком удобной, чтобы нанести единственный и, при этом, смертельный удар. Иными словами, снести напрочь ангельскую голову, пока тот ничего не подозревает и «ловит мух», пребывая в собственных размышлениях.
Треций действительно, на время ушел в себя. Он размышлял о своих новых диковинных ощущениях, с каждой минутой становясь все человечнее. Любовь – он очень сильно любил Септиму. Теперь ангел знал это точно, и ему не хотелось, чтобы кто-либо причинил ей вред. Это были не слишком приятные рассуждения, ибо впереди ангелов ждала битва, в которой, возможно, не удастся выжить никому из Воинов Света. Мысли рождали страх в его сердце, что тоже было в диковинку. Страх – Треций боялся за любимую, боялся подвести своих, боялся Фаермана. Да, он до дрожи в коленках боялся этого Вестника. Ему доводилось сразиться с ним тогда, на дороге. Тогда же, когда ангелы повстречали Егора – практически, последнюю надежду смертного мира на возвращение ... того самого мира, иначе и не сказать. Измеряя свои новые ощущения и взвешивая все за и против, Треций подумывал, стоит ли высказывать свое мнение Спасителю, или молча выполнять его приказы, как это подобает настоящему Воину Света? А еще, сердце ангела разрывалось от ненависти. Он ненавидел Фаермана за то, что он сделал тогда с Септимой. За то, что переломал ее крылья и закинул вглубь лесной чащи, ломая ее стройным красивым телом стволы деревьев. О, как же сильно он его ненавидел.
- Выдвигаемся! – пробасил нечеловеческим голосом Фаерман, - Сегодня прольется черная кровь! Я хочу своими руками вырвать Ришоне сердце за все, что она сделала! За меня, за тебя, - обратился он к Спасителю, имея ввиду Алесю, - И за нашу маленькую дочку ... Алису.., - огонь из глаз взвился выше лба.
- Я понесу Вестника, - вызвался вдруг Треций, - Спаситель ...
- Я и сам смогу долететь, оставим руки Септимы свободными. Тем более что у нее есть беллатрикс. На крыше замка Ришоны сидит много летучей нечисти. Их нужно будет убрать с нашего пути.
- Мне лететь впереди? – не смутившись оказанной чести, спросила Септима.
- Да, Септима, ты полетишь впереди. Но, не слишком, чтобы врагу не удалось отрезать тебя от нас и напасть с тыла.
Треций взмахнул белоснежными крыльями и завис в воздухе над головой Фаермана.
- Держись крепче, Вестник, - сказал он, спускаясь немного и протягивая Мавэт руки, - Было бы очень досадно потерять тебя на пути к замку, не правда ли?
Фаерман скрипнул зубами, но вновь сдержал закипающий в венах гнев и ухватился за ангельские руки. Он крепко сжал запястья Треция и рывком подтянул его к себе, так, что тот оказался с ним нос к носу.
- Неси аккуратно, - процедил Вестник сквозь зубы, - Было бы очень досадно прилететь в замок со сломанными руками, не правда ли?
Вестнику показалось, что в глазах Треция отразился страх. Довольно странно было увидеть испуг ангела. Насколько мог быть осведомлен Фаерман, Воинам Света страх был неведом. Быть может, в душе ангела что-то надломилось? «Надо будет присмотреться к нему поближе, как бы ни провалить наступление из-за его овечьей душонки», подумал он и подмигнул Трецию горящим глазом.
- Летим! – скомандовал Спаситель, и тут случилось то, чего никто не смел ожидать. С диким ревом, на Септиму налетел Лис и сбил ее с ног. Он вгрызся острыми зубами в ее плечо и вырвал из него клок. Ангел вскричала от боли. Треций рванулся помочь возлюбленной, но Фаерман резко и грубо отпихнул его в сторону.
- Это мой бой! - взревел Фаерман, - Ну, лисичка, иди ко мне!
Треций предпринял еще одну попутку напасть на Мавэт. Но, тот легко увернулся от его кулака и одним ударом увесистой лапы сшиб ангела с ног.
- Не лезь, голубок! – дико и отрывисто пролаял Лис, - И до тебя очередь дойдет!
- Треций, помоги Септиме! – обратился к покрасневшему от злости ангелу Спаситель, - Я сдержу нападение крыс!
Действительно, спустя долю секунды, вся крыша наполнилась множеством саротусов, шипящих и клацающих крысиными челюстями. Нюхачам не удалось поучаствовать в нападении. Спаситель испепелил двухголовых псов одним лишь взглядом. Крысы не спешили нападать. Они чувствовали стену, выстроившуюся между ними и Светом. Один из саротусов попытался прибегнуть к проверенному способу – прогрызть незримый барьер, равно, как если бы это была простая кирпичная стена дома. Но, разряд энергии страшной силы оттолкнул его назад. В своем полете, крыса сшибла двух собратьев с края крыши, и сама отправилась вслед за ними.
- Предатель! Предатель! – клацая зубами, лаял Лис. Он медленно двигался боком, готовясь напасть.
- Я оторву твою тупую башку, блохастая псина! – процедил сквозь зубы Фаерман, так же двигаясь в сторону, чтобы не дать зверю напасть на него со спины, - Ну, чего же ты ждешь? Давай! – закричал он, и Лис бросился в атаку.
Мавэт оттолкнулся задними лапами от крыши, оставив после себя два потрескавшихся углубления в бетоне, и прыгнул на врага. Фаерман ловко крутанулся в сторону, пропуская мимо тяжелое мохнатое тело, схватил Лиса за толстый хвост и с силой рванул вниз. Оборотень приземлился на крышу со всей тяжестью своего демонического тела. В асфальте образовалась дыра, крыша проломилась, и зверь провалился на верхний этаж. Вставая и отряхиваясь от пыли и кусков асфальта, Лис со злобой посмотрел на ожидавшего наверху противника и с ревом прыгнул вверх. Увесистый удар кулака пришелся прямо на подлетевшую морду, и оборотень снова рухнул на пол чьей-то квартиры, норовя провалиться еще глубже. Лис заскулил от боли в разбитой челюсти и выплюнул на пол два острых зуба.
- Я рашорву тебя! – прошепелявил он ухмыляющемуся Фаерману.
- Сперва доберись до меня, шавка!
Септима была совсем слаба, кровь широкой лужей расплылась под ее телом, она задыхалась. Треций пытался зажать рану руками, но у него не получалось остановить кровотечение.
- Ну, давай же, заживляй раны! – кричал он на ангела, не в силах сдержать слез.
- Ты плачешь.., - прошептала Септима, - Как это прекрасно ...
- Септима! Не оставляй меня! Борись!
- Нет, Треций ... похоже, что больше мне не стоять возле тебя на поле брани ...
- Септима! Нет! Не говори так!
- А самое главное.., - Септима испускала последний вздох, в глазах ее темнело, - Я так и не сказала тебе ... как сильно я тебя люблю ...
Септима умерла. Она закрыла глаза и, светясь небесным светом, растворилась в объятьях рыдающего Треция. Ангел исчез, в то время как Воин продолжал прижимать к груди скрещенные руки. Он закричал от боли и отчаяния. Кричал, до тех пор, пока Небеса не услышали его. Пока каждый из Воинов Света, что так надеялись и ждали, когда же все-таки откроется портал, способный перенести армию Света в мир смертных, не прочувствовал боль утраты, что разрывала несчастного ангела на куски.
- Треций! – окликнул Воина Спаситель, - Треций! Смирись! Ее больше нет! Нам нужно улетать отсюда! Я не смогу держать стену вечно!
Лис пытался выпрыгнуть из ловушки. Но, каждый раз, когда он показывал свою голову над пробитой дырой, тяжелая рука Фаермана опускалась на нее, заставляя оборотня визжать от боли. Он лаял, бесился, кружился и клацал зубами, смотря на предателя с глубины в два этажа, но ничего не мог сделать. Фаерман же, на удивление, оставался спокоен. Его даже забавляло, насколько беспомощен и глуп оказался противник. Ну, и где же теперь его огромное самомнение? Где то величие, на которое мерзавец осмеливался претендовать?
- Треций! – в который раз окликнул ангела Спаситель.
Наконец, ангел поднял глаза и стал потихоньку возвращаться в действительность. Септимы не стало, а Королева продолжает существовать. Более того, она наверняка ликует, чувствуя боль Треция, упивается его страданиями. Нужно взять себя в руки, вспомнить, что он – Воин Света. Что его долг – уничтожить Ришону ценой собственной жизни. В этот момент, в сердце Треция закралось еще одно человеческое чувство – жажда мести. Он выпрямился и сжал кулаки. Внезапно, его правую руку что-то утяжелило. Беллатрикс Септимы! Она отдала свое оружие ему!
- Будь спокойна, любимая, - обратился к мечу Треций, - Я напою твой клинок кровью!
С этими словами ангел разбежался и прыгнул прямиком в дыру, из которой, в бешенстве, пытался выбраться Лис. Он вонзил клинок в центр его хребта и с силой провернул. Кровь Вестника брызнула в лицо. Теплая и тягучая, проклятая кровь. Вскоре, Лис перестал трястись в предсмертных муках и скулить от боли. Он затих. Его тело более никогда не пойдет по земле и не принесет смерти ни единому живому существу. «Это первый», заключил для себя Треций и выдернул клинок из спины Мавэт. Что делать с Фаерманом, протягивающим ему руку, желаю помочь выбраться из этой дыры? Ангел не обратил внимания на жест Вестника и выпрыгнул сам. Он, молча, развеял меч в воздухе, взял Фаермана за плечи и взлетел над крышей.
- Мы готовы, Спаситель! – выкрикнул Треций, к немалому облегчению Миссии. Он уже вытолкнул с крыши всех стренусов, но те, как ни в чем не бывало, поднялись обратно. Высота не могла причинить крысам видимого ущерба.
- Слава, Создателю! Лис?
- Мертв!
- Тогда летим в замок, - выдохнул Спаситель. Впереди их ждал решающий бой. Уже есть потери, но они не отступятся, пока не прольется кровь Королевы.
***
Подлетая к замку, Спаситель собственноручно расправился с сидящей на крыше нечистью. Кому-то хватило лишь взгляда, чтобы упасть замертво прямиком на головы смотрящих с земли демонов, кого-то пришлось уничтожить при помощи рук. Тем не менее, расправа заняла от силы три-четыре минуты, и более пятнадцати бестий канули в небытие. Воины Света влетели в тронный зал, где, как оказалось, их уже поджидала Королева. Молодая симпатичная девушка субтильного телосложения смотрела на Воинов с неистовой злобой в глазах. Ее маленький аккуратный ротик был до безобразия искривлен хищной усмешкой. За спиной Ришоны стояла целая орава полностью воплотившихся существ глубинного мира. Они скалили зубы, шипели, рычали и рыли под собой пол, ожидая малейшего приказа, чтобы разорвать врагов в клочья. Но, Королева не торопилась отдавать приказ.
- Фаерман, - Ришона постаралась придать голосу покрывало добродушия. Он звучал так, будто родная мать завидела на чистой футболке любимого сына здоровенное пятно от варенья, - Ну, как же ты смог так со мной поступить? Я дала тебе ВСЕ! Вечную жизнь, силу, власть, могущество! Ты стоял от меня по правую руку и вонзил мне нож в спину!
- Пока еще нет, - ответил Фаерман со спокойствием удава. Он желал потянуть время, чтобы как следует спланировать свои дальнейшие действия, - Ты забрала мою дочь, завербовала меня для своих грязных делишек. Думала, что человека так просто приручить? – Мавэт выдавали, горящие пламенем Преисподней, глаза. Огонь становился все жарче и больше. Кровь закипала в жилах.
- О, нет, букашка! Я так не думала! – заливисто рассмеявшись, парировала Ришона, - Я лишь гадала, когда же в твою тупую башку придет истина, что при любом исходе нашего сражения, ты либо умрешь, либо останешься в одиночестве. Окруженный моими демонами! В моем мире! Где от людей осталась только кожа! – с этими словами, Королева схватила себя за лицо и растянула кожу, подобно резиновой маске.
- Не смей трогать лицо моей дочери, тварь! – не выдержав, взревел Фаерман.
- А то, что? – принялась дразнить его Ришона, - Умрешь на пару минут пораньше?