Пролог

«И да было так, что в мир наш призвали самого Люцифера. Князя Тьмы и Лжи, падшего слугу Всемогущего. Призвали его люди равным по могуществу, которым не было во всем мире. Пять могущественнейших магов: Зидар, Оедап, Молил, Акссаилазал и Илифар, встали по концам пентаграммы и положили в центре сердце непорочной девушки. И было произнесено заклинание, сила которого воздвигла горы Шогор, иссушила море Ал, и превратила пустыню Тихмес в озеро.

Солнце исчезло с небосклона, и луна стала черной. Страх обуял всех существ мира, от людей, до драконов. Люцифер подчинился зову и явился вызвавшим его. Явившись, вопросил он, что хотят маги. И голос Князя Тьмы призвал чуму и голод в соседние страны. И ответили ему маги, что они хотят заточить его на земле, дабы больше не причинил он никому зла.

И закричал тогда Люцифер, но крик его был криком бессилия и ненависти. Силой своего волшебства маги повергли Люцифера, своими душами запечатали они башню, в которой они призвали Князя Тьмы, и непорочная дева лишила Люцифера части его силы на земле.

Когда Люцифер был заточен в башне магов, в преисподней началась вражда. Силы Света не знали о заточении Князя Тьмы и не нанесли удар. Демоны преисподней на годы покинули миры вселенной, то было названо золотыми десятилетиями. В самом же аду разгорелась война. Три демона: Балшазар – повелитель армии нежити, Магот – собиратель душ, и Аксил – демон алчности и золота, собрали свои армии. Страшна была война в преисподней. Ужас, выплескиваемый ею, достигал даже чертогов Света, заставляя дрожать слуг его. И тогда воинство Света выступило против Тьмы.

Когда же силы света ворвались в преисподнюю, сплотились демоны против общего врага. Но слишком слабы они были без повелителя, и слишком ослаблены войной. Воинство Света громило их и гнало дальше во мрак. То была пора величайших побед Гавриила и Михаила, архангелов ведших воинство Света.

Призвали тогда Балшазар, Магот и Аксил демона Стигора. Демона лжи и обмана. Балшазар дал ему нежизнь, Магот власть над духом, Аксил огромное богатство. Стигор пробрался в воинство света и соблазнил третьего архангела

– Вениамина. Вениамин решил стать новым повелителем Тьмы. И вскричали в ужасе Михаил и Гавриил, когда треть их воинства пала во мрак, и повернулась против Света.

Воинство Света вернулась в несокрушимые чертоги архангелов, а демоны обрушились на миры созданные, словом Божьим. Пятеро демонов: Балшазар, Магот, Аксил, Стигор и Вениамин, ставший Валиалом – демоном предательства, бросили свои армии покорять миры света, сея разрушение и склоняя великие весы мироздания. Тогда же родился сын Люцифера и смертной женщины, отнявшей у Князя Тьмы своей непорочностью силы в башне магов. Сыну Люцифера было предначертано остановить демонов и вернуть трон ада своему отцу.»

«Книга Безумия»

I.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ!

В спокойное небо поднимаются черные столбы едкого дыма. Огонь уже закончил свое дело. Только дым от тлеющих домов поднимается в безоблачное небо. Дым от тлеющих стен и крыш. Дым, горький дым, пропитанный живым человеческим горем. Дым, от которого не першит в горле, который несет лишь слезы. Горькие, как дым от сожженных домов.

Я иду по дороге к дому, которого нет. К дому, от которого остался только дым. Черный, как души пришедших сюда святых отцов Церкви.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ!

Тлеют не только дома. Вокруг поселка ряд столбов. На каждом почерневшие от копоти и жара цепи. На кострах сожгли жителей, вся вина которых в том, что приютили мою мать. Жгли их долго, на медленном огне. Воздух до сих пор помнил крики боли. И я виновен в их смерти.

Да я. Сын Люцифера, Сатаны, Князя Тьмы и Лжи. Моя мать – та-что-была-в-башне-белых-магов. Я ушел дальше, оставив ее здесь. И возвращался, найдя для нее надежное убежище. Но церковники Светлого Брата нашли ее раньше, чем я вернулся.

Сожжены все, от старого разбитого параличом деда старейшины, до родившегося, наверное, месяц назад младенца. Неподвижный воздух до сих пор помнит крики ужаса и боли, горящих заживо тел. Это страшно.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ!

В самом центре поселка я нашел и тело матери. К ней боялись даже прикоснуться. Ее буквально изрешетили арбалетными болтами и стрелами. Серебряные наконечники, осина, чеснок, и на всем чувствуется магия Света. Церковники убили ее. Ту, которую они должны были почитать святой! Она отказалась от всего, ради заточения Люцифера. Не отказалась лишь от ребенка, носимого под сердцем.

В ладони руки все еще сжимается эфес черного меча. Меча моего отца, с которым он был вызван в этот мир, и который забрала моя мать. Меч успел отведать крови в этом мире. Но что проку с двух мародеров, вина которых в том, что они оказались не в том месте и не в то время?

Я выплеснул на них свою боль, словно на кусок деревяшки, или море. Легче от этого не стало, но гнев ушел. Теперь лишь горечь, как свежесодранная кора с дерева, истекает невидимыми слезами. Слезами души.

Но нет ни капли слез из глаз. Давным-давно мать взяла с меня клятву не рыдать над ее трупом.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ!

Погребальный костер готов. На нем только одно тело, остальных я похоронил в общей могиле. Для души нет разницы, что случилось с телом. Но тело моей матери я должен сжечь. Или дам в руки слуг моего отца могущественное оружие, ибо ее тело впитало часть силы Сатаны.

Я подношу к костру факел. Вначале неохотно, потом все быстрей пламя принимается за привычную работу. В алых языках огня я сжигаю последнею нить к прошлому. Осталась только будущее. Остался путь длинною в жизнь.

За пазухой зашевелился маленький теплый комочек. Лаугар. Еще маленький котенок белой рыси. Я подобрал его в лесу. Обессилевшего, голодного, но все еще гордого. Его мать убили охотники, а котенка бросили. Все знали, что приручить лаугара гиблое дело.

Я достал лаугара. Котенок щурился и шевелил еще безкисточными ушами.

– Нам пора. – Я поставил котенка на землю, предлагая размяться. – Теперь я такой же, как ты.

Затухающий костер на фоне уже сгоревшей церкви. Ее поджег я. Гнев нашел еще один выход.

Верую ли я в Светлого Брата? Я не верую, я знаю, что он существует. Единый для многих миров пророк. Но встречаться со мной ему не стоит, или получит улыбку от уха до уха. Сжигание людей живьем еще не самое худшее, что происходит под его благословляющей дланью.

II.

Морские драконы ищут добычу.

Длинные узкие корабли режут волны облитыми медью носами. Весла в сильных руках толкают корабль наперекор ветру и волнам. На носу каждого корабля оскаленная морда дракона.

Морские драконы ищут добычу.

Девять черных кораблей под золотыми парусами. На них не люди – драконы. Морские драконы Ранерских островов. О них поют песни, их проклинают во всех церквях Светлого Брата. Их сила вошла в легенду, за их головы правители восточных княжеств дают серебра по весу. Лучшие мореходы ойкумены, и одни из лучших солдат.

Морские драконы ищут добычу.

– Будет буря, Фаргалар.

Седые волны легко поднимали на свои гребни корабль. У рулевого весла стояли двое. Одеты были, как и все драконы, в серые куртки из шкур ящера-сирга, такие же штаны и сапоги. Эти ящеры длиной в метра три водились на всех островах, а их шкуры не пропускали воду, хорошо растягивались, и не изнашивались. Бывало, правнук носил сапоги, сшитые прадедом.

– Будет буря, – повторил молодой дракон. Ему едва исполнилось двадцать пять и это его первый набег, как вождя. Потому в голосе такое нетерпение, а в глазах блеск. В отличие от других его налобная повязка без украшений, а в ножнах лежит меч.

Названный Фаргаларом напротив уже воин в летах. Но янтарные глаза молодо горят в окружении сети морщин, продубленных солеными морскими ветрами. Налобная повязка украшена тонкой полоской серебра, в цвет седым волосам.

– Ты прав вождь, – голос Фаргалара почтителен, но в нем проскальзывает отческая насмешка. – Приказывай.

– Привязаться! – закричал парень. Драконы сидящие на скамьях улыбаются. Веревки давно готовы, ждали приказа. Теперь каждый накинул на пояс толстую веревку, вторым концом прикрепленную к сидению. Даже если коварная волна выбросит за борт, друзья достанут. А если пойдет на дно корабль, есть засапожный нож, для которого, что веревка, что нитка, знаменитое Жало дракона.

Волны становятся круче, обдавая гребцов солеными брызгами. Фаргалар держит кормило одной рукой, вторую положил на плечо молодому вождю.

– Будет славная охота! – говорит старый воин.

Буря легко задувала факелы, море ревело, как сотня раненых тигров. Ломая хребты о прибрежные скалы, волны толкали корабли драконов к берегу. Вскоре из пелены гнева морского появился пологий берег. Некогда золотистый в жаркий день песок, ныне как черная плита венчает собой конец океанского могущества.

– Волну лови! Волну! – перекрикивает бурю Фаргалар.

Сквозь сплошную пелену дождя наметанный взгляд кормщика разглядывает полоску берега. Недаром его «дракон» идет главным, за всю свою жизнь кормщика Фаргалар ни разу не подводил корабль, и «Стальной коготь» платил ему той же монетой.

– Ринули! – кричит Фаргалар. Двадцать весел разом бьют по воде, бросая узкий корабль вперед. – Жди волну! – весла покорно понимаются из воды. В глазах гребцов едва заметная тревога. Будет только одна попытка или они победят, или у рыб будет роскошный завтрак.

Фаргалар стискивает руль узловатыми пальцами. Кажется, он сам сотворен из бурного моря. Старый, могучий с гривой седых волос, как морская волна, которую он ждет.

– Волна! – разрывает рев бури, крик кормщика.

Молодой вождь драконов застыл в немом восторге, восхищаясь закалкой опытных воинов. Янтарные глаза смотрят на Фаргалара, как на бога. Рука сжимает рукоять меча, дракон готов сразиться с самим стариком океаном.

Чудовищная волна поднимает корабль и несет к берегу. Кормщик подается чуть вперед, словно ястреб, высматривающий добычу со скалы. Ныне он единое с кораблем. Дракон-человек и дракон-корабль сражаются с морем.

Об этом стоит сложить сагу, думает вождь. Великую сагу, о пути сквозь шторм, про который Фаргалар сказал, что океан ветры пустил, не сильно, но больно вонючие.

– Да я обязательно сложу сагу, о нашем походе! – кричит молодой дракон. Кормщик улыбается. Для драконов хорошая сага, равна подвигу в битве, и воин, умеющий их слагать и петь, стоит двоих безголосых.

Мысль о том, что можно и не вернуться на острова, даже не промелькнула в голове вождя драконов. Как можно не вернуться, если сам Фаргалар рядом?

– Ринули!!

Весла падают в воду, срывая корабль с гребня умирающей волны. Мгновение созданный для моря летит.

Корабль выносит к берегу. Весла вновь уходят в воду, на этот раз они упираются в дно. Драконы вскакивают со скамей и упираются веслами в дно.

Обратная волна.

Багровые от натуги лица, стальные спины, могучие руки. Все это против ярости океана, желающего вернуть корабль назад, к своим дочерям – волнам. Пятеро драконов прыгают с носа в ледяную воду, у каждого в руках толстый канат. По грудь в яростно клокочущей воде они идут вперед, к берегу.

Молодой дракон-вождь, как и все, держит весло. Острая кромка уже давно ушла в придонные камни. Теперь надо удержаться. Вождь смотрит на Фаргалара. Это его битва. Старый кормщик борется с яростным седым океаном, бросающим против него все новые и новые легионы волн и ветра. Это его битва и он главный солдат. Кормовое весло скрипит, по лицу Фаргалара течет соленый пот пополам с морской водой. Если он не выдержит и «дракон» развернет бортом к волнам…

Пятерка храбрецов уже достигла берега. Вода в сапогах холодными оковами сковывает ноги, ветер бьет в лицо тысячью невидимых кинжалов. Но это мелочи, главное корабль, их дом и те, кто на корабле, их семья. Пятеро бегут к прибрежной роще. До нее еще далеко, сотни ледяных ежей режут тело, канаты кажутся тяжелее с каждым шагом. Но пятеро драконов бегут. Для них не выполнить приказ страшнее смерти. Выше смерти Честь.

Фаргалар вслушивается в рев ветра. Послышалось? Нет, крик повторился. Кормщик посмотрел на волны, он читал океан, как открытую книгу. Знал где и когда пройдет волна, какой будет откат. Теперь самое сложное, океан сам должен вынести корабль на берег. Промедлишь или поторопишься и многие драконы сломают свои крылья. А то и сам «Стальной коготь» переломится, как сухая ветка, на которую ступил окованный сталью сапог гополита.

– Весла долой! – весла возвращаются на палубу. Канаты натянуты, как струны на арфе, трещат крючья в теле «дракона». Океан упрямо тянет добычу в свое логово.

Вновь поднимается волна. Огромная, она рокочущим великаном надвигается на корабль. Соленая пена, как пена берсерка захлестывает ее верхушку. Вновь «дракон», гордый и прекрасный, взлетает над волнами, что бы приблизиться к берегу.

– Якоря! – надрывается Фаргалар. Четыре бронзовых якоря бухаются в свинцово-серую воду, шарят по дну своими крепкими лапами, ищут упор, хватаются за камни, зарываются в прибрежный песок.

Жестокий океан в ярости. Одна за одной волны пытаются вырвать корабль, унести его в безбрежность грохочущей воды. Драконы прыгают в кипящую от злости воду, она шипит, клокочет, режет тело солеными всплесками. Драконы несут с собой все новые и новые канаты. Надо быстрее тянуть корабль к берегу.

Фаргалар остался один на палубе «дракона». Бой еще не закончен. Десятки сильных рук тянут за канаты. Фаргалар налегает на рулевое весло. Главное не дать корабль развернуться, иначе волны легко перевернут его. Два старика – океан и Фаргалар продолжают свою битву.

– Фаргалар! – гасит крик ветра молодой голос.

– Да вождь, – старый кормщик легко спрыгивает с носа «дракона», который уже наполовину затащен на берег.

– Где остальные?

– Уже на подходе, – отвечает Фаргалар, берясь за канат.

«Дракон» нехотя вползает на берег, рулевое весло пробороздило в песке широкую черту, которую быстро затерли волны. Довольные драконы направились к кораблю. Реви, реви океан, не тебе досталась добыча.

Десятки глаз всматриваются в ночную тьму. Вот еще один «дракон» взлетел на гребне волны к берегу. Весла ушли вниз, упираясь в дно. Самые нетерпеливые уже побежали к воде, навстречу тем, кто выпрыгнул с канатами.

Второй корабль затянули уже быстрей. Едва отдохнули, как к берегу начал подходить третий. Схватка только начиналась и в ревущем океане еще шесть «драконов».

Один за другим их затягивают на песчаный берег. Команда первого корабля уже готовит лагерь, когда девятый и последний «дракон» вытащен на берег. Шторм не получил свою добычу, все корабли на берегу, и это не может не прибавить популярности новому вождю. Если они вернуться с богатой добычей, то слава о стае загремит по островам, привлекая молодых воинов.

Драконы всех девяти кораблей собрались вокруг молодого вождя.

– Братья, я предлагаю отнести корабли в рощу и скрыть их там, – в голосе вождя нет робости, но много волнения. – На берегу их утром увидят, а сейчас штурмовать город нам не с руки, – обнадеженный молчанием он продолжал: – Днем город начнет разбирать то, что натворил шторм, отогреваться. Тогда мы и нападем. Это будет славная охота братья!

– Дело говоришь вождь, – сказал кормщик с «Алого пламени», его же лет парень, но уже успевший завоевать уважение своим умением вести корабль. Его поддерживают, отдых всем необходим. И в ясном небе дракону сподручней охотиться.

Повинуясь приказу, драконы пошли к кораблям. Они часто перетаскивали корабли волоком, а бывало и на плечах. Все нужное уже было на «драконах».

Задубевшие от морской соли ладони взялись за специальные крепления на бортах. По команде они подняли корабль и зашагали к роще. Молодой вождь встал посредине, там, где укреплена мачта, где тяжелее всего. Рядом с ним шагал Фаргалар. Кто-то затянул в полголоса песню, остальные так же тихо подхватили.

Спустя два часа корабли Морских драконов надежно укрыты в небольшой роще. По совету Фаргалара, стражу разделили не на привычные три, а на девять смен. Люди и так устали. Сам старый кормщик, переоделся в сухое и задумчиво слушал рев волн. Он выиграл эту битву но, сколько их будет? Рядом спал молодой дракон, его нынешний вождь. Он ходил в стае деда, отца, теперь и сына. Казалось, смерть забыла про него.

III.

После шторма всегда красивое небо, словно буря, смывает накипь серости. Солнце светит ярче, небеса кажутся такими далекими и такими бескрайними. Воины уже развели бездымные костры, на которых зашипела похлебка. Тонко поет натачиваемая сталь – драконы точат когти. Только меч оружие настоящего Морского дракона.

– Разведчики вернулись вождь, – сообщил один из драконов.

– Зови, – молодой вождь торопливо проглатывает горячий отвар из трав, сваренный Фаргаларом.

Четверо разведчиков, уже успевших облачиться в одежду драконов, подтверждают догадку вождя. Город беспечен и измотан бурей. На улицах полно мусора, все ворота распахнуты, стража беспечна. Они сумели пройти в ворота под видом крестьян и вскоре вождь намечал по карте удары своей стаи.

– Выступаем, когда они уйдут молиться, – решает вождь. – Фаргалар, готовься. Вы выступаете сейчас.

Старый кормщик одет, как южный купец. Только повязка дракона тщательно спрятана под квадратную шляпу. Рядом стоят еще два десятка драконов. На них также одежды купцов, носильщиков, в мешках доспехи и оружие. Все уже давно оговорено и отрепетировано. Драконы любят хорошо подготовленные экспромты.

– Мы уже готовы вождь.

– Тогда выступайте.

Колонна «купцов» выходит из рощи. Несколько пастухов провожают ее испуганными взглядами. Драконы не жестоки. Пастухам оставили жизнь, да и нечего привлекать внимание. Без этих оборванцев стада бы разбрелись, что заметила стража города.

Фаргалар повел воинов к городу. Накатанный тракт не смогли размыть даже штормовые дожди. Утоптанная до каменной прочности дорога вела к городу. Красивому и радостному. Такому беспечному после жестокой бури.

Скоро, совсем скоро на месте города будет пепелище, залитое кровью. Но пока глаза старого дракона привычно оценивают высоту стен, глубину рва. Подмечают странные кусты и камни могущие укрывать подземные лазы. Хорошо бы обойтись малой кровью, но не получиться. В городе княжит сенраг, и большинство населения сенраги. А эти с детства дают клятву на крови, убивать Морских драконов. Впрочем, драконы платят тем же. Пленных в этом набеге не будет. Да и сам набег по большей части месть за прежнего вождя стаи.

При одном воспоминании рука Фаргалара мысленно ищет меч. Месть. Слово столь сладкое, сколь горькое. Как живая и теплая кровь, что хлынет из ран врага, когда меч изгонит из его тела жизнь.

Разум старого дракона уноситься в прошлое. Он помнит Мудрого, отца нынешнего вождя. Недаром ему дали это имя – Мудрый. Он действительно был мудр. Его стая после каждого похода возвращалась с добычей и без большой крови. Пред боем Мудрый всегда предлагал врагам откупиться, но даже если дело доходило до мечей, стая не несла больших потерь.

Сенраги со страхом наблюдали за возрастающей силой стаи Мудрого. Один взмах ножа в ночной тишине положил этому конец. Но убийце не хватило сил. Сперва победить догнавшего его Фаргалара, а потом выдержать пытки. Теперь стая шла отомстить.

– С чем пожаловал купец? – окликнули Фаргалара с дозорной башни. На солнце блестит наконечник копья. Сенраги большие мастера сражаться копьями.

– Пришел в этот отмеченный Светом град, что под стягом могучего князя, да будет ему во всем удача, и да живет он тысячу лет, – подражая южному акценту и витиеватости начал Фаргалар. – Продавать свои скромные товары и радовать сердца достопочтенных горожан.

– По три монеты с человека, – прерывает его стражник. Здесь любят лаконичность, так же как восточные товары.

Фаргалар отсчитывает монеты стражнику, добавив одну, спросил:

– Где здесь ближайший постоялый двор, почтенный воин?

– Да вот он. Вывеска с двумя топорами.

Драконы оплатили комнаты на неделю и разошлись в ожидании гонга, призывающего горожан в храмы. Маскарад под южных купцов не только давал им возможность пронести с собой оружие. Здесь молились Светлому Брату в храмах, а южане в своих комнатах, в одиночестве. Когда прозвучит гонг никто не удивиться двум десяткам оставшихся в комнатах «купцов».

Гонг. Благочестивые горожане запирают лавки и дома. Тоненькие ручейки людей стекаются с улочек на площадь, пред храмом. Прибывает сам князь с фалангой из отборных гополитов. Людское море затихает, и преклонят колена, когда из храма Света выходят святые братья.

Драконы пробираются к воротам. С них уже заметили опасность. Но вестник к князю падает на нагретые солнцем камни мостовой, сраженный мечем Фаргалара. Драконы поднимают самострелы. Короткие железные болты навылет пробивают доспехи стражи. Ворота распахиваются, в ожидании вождя со стаей. Окрестные улочки словно вымерли, все собрались у храма.

Драконы врываются город. Зажигаются десятки факелов, которые летят в бедняцкие домишки. Жадный огонь союзник дракона. Скоро весь квартал становиться его добычей. Драконы не знают пощады, они пришли мстить. Мстить, как освящено испокон, за подлое убийство.

– Где князь? – спрашивает вождь всех встречных драконов. Его меч уже испил первой крови.

– На площади.

Пожар полыхает вовсю. На площади кромешный ад. Люди бегут к домам и ложатся под мечами драконов. Вокруг храма собралась фаланга. Князь в полном доспехи расставляет людей.

Драконы равнодушно убивают всех встречных. Сенраг никогда не станет рабом дракона, а мечам все равно, чью кровь пить, воина или ребенка.

Молодой вождь рыскает по городу, утоляя жажду мщения. Его доспехи забрызганы кровью. Толстый сенраг хрипит у ног дракона, меч вождя разрезал ему брюхо и теперь сизые внутренности волочатся по грязной улице, вслед за умирающим хозяином. Но это еще не месть. Он должен найти того, кто подослал к отцу убийцу и выкупать меч в его крови.

Фаргалар направил стрелков к площади. Вокруг нее трехэтажные дома знати и богатых купцов. Гладиус кормщика с двух ударов взламывает резную дверь из красного дерева. У дверей сидит на цепи раб-привратник. Взмах меча Фаргалара, и ошейник падает с шеи раба. Враг моего врага, мой друг.

Драконы врываются в дом. В другое время они бы обрадовались такому богатству, но ныне они пришли мстить. Освобожденный раб вбегает в дом вместе с драконами, в руках у него меч, подобранный у убитого охранника. Взвыв от радости он бросается с мечем на толстую девку в богатых одеждах, дочь хозяина. Сколько раз ее плеть гарцевала на его спине, но теперь он рассчитается сполна. Драконы равнодушно проходят мимо. Этот человек мстит, а месть священна.

– На крышу, – приказал Фаргалар. Драконы заряжают арбалеты.

На крышах полно статуй, резных заборчика, есть даже мраморный бассейн. Фаргалар оглядывается, на других крышах уже полно драконов. Пора приступать, благо площадь и гополиты, как цели на поле стали.

С крыш домов вокруг площади на княжескую фалангу сыпется колючий дождь арбалетных болтов. Гополиты поднимают щиты и отходят к храму. С крыш домов летят вниз веревки. Драконы соскальзывают на площадь, не переставая стрелять с арбалетов.

– Где князь?! – кричит вождь, оглядывая площадь. В молодых глазах сверкает ярость, кровь не успевает стекать с лезвия меча.

– Скрылся в храме.

– Тогда вперед!!!

Стая драконов мчится к храму, по отрытой площади, оставляя на ней своих убитых и раненых. С купола храма, из высоких окон, на драконов обрушивается дождь из стрел. Но и стрелки драконов не спят. Все больше и больше гополитов падает на скользкие от крови камни площади, сбиваемые с крыши арбалетами драконов.

Огромное бревно несомое, как таран десятком драконов не требуется. Широкие врата храма распахиваются, выплевывая как княжеских воинов, так и святых братьев в стальных кольчугах с булавами. Драконы восторженно кричат. Это бой. Прямой бой на мечах, который они считают достойным в отличие от стрел и болтов.

Лицо молодого вождя превратилось в неподвижную маску. Двуручный меч отца с одного удара проламывает шлемы, вместе с головами, рубит доспехи и тела. Рядом старый дракон Фаргалар прорубает дорогу в храм своим коротким гладиусом. Раздается дикий рев, кто-то из драконов впал в бешенство. От берсерка шарахаются и свои и чужие.

– Князь! – кричит молодой вождь драконов.

Воин в дорогих доспехах разворачивается. Последнее что он видит, лицо молодого дракона, забрызганное кровью и горящие янтарные глаза. Меч очертил короткий полукруг, и голова князя покатилась под ноги драконов.

Месть свершилась.

Увидев гибель князя, гополиты дрогнули. У многих были семьи, которые надо спасать, уводить из этого проклятого города. Святые братья напротив лишь ожесточились. Но не им, привыкшим сжигать беззащитные жертвы, сдерживать натиск драконов. Шаг за шагом они отступают в храм. А драконы лишь усиливают натиск. Для них, верящих в сталь, храм лишь колодезь богатой добычи.

Ловко орудуя мечем, Фаргалар теснил одного из братьев внутрь храма. Священник оказался на диво силен и ловок, но все равно отступал. Они уже далеко отошли от центра боя, и толстые стены извилистого коридора глушили звуки боя, усиливая хрипение дуэлянтов и лязганье оружия. Фаргалар гнал святого брата вниз, по каменной лестнице в подвал храма.

Двое оказываются возле еретической камеры, в которой церковь держит приговоренных к смерти. Монах защищался из последних сил, но вскоре гладиус старого дракона раскроил ему череп.

Фаргалар нагнулся к телу, и сорвал с груди серебряный знак Светлого Брата – три пересекающихся кольца. Он уже собирался уходить, когда услышал слабый стон из-за двери камеры покаяния. Тусклой молнией сверкнул меч кормщика, запор двери падает на пол. В камерах покаяния нередко держали пленных драконов, держали годами, обрекая на мучительное существование.

На каменном полу камеры лежала обнаженная девушка, лет шестнадцати. Вся спина была сплошная рана, Фаргалар выругался, такое оставляет нагайка с шипами по всем хвостам. Черная кровь отвратной коростой запеклась на теле девушки. У нее не было сил даже стонать.

– Велик Светлый Брат, воплощение милосердия, – с едким сарказмом процитировал Фаргалар первую строку Книги Света.

Дракон присел возле девушки. Откинул с лица засаленные, почерневшие от грязи волосы. Он должен подарить ей последнее милосердие – смерть.

Кожа цвета меди, заостренные уши и наверняка волосы белые. Темная эльфийка. Их народ объявлен проклятым. Церковь яростно охотилась на темных, еще пуще их ненавидели простые эльфы. Рука девушки, с вырванными ногтями, шевельнулась. Она слабо повернула голову.

Что старый дракон увидел в тот момент в глазах с поднятыми к вискам внешними уголками, он так никогда не сможет объяснить. Но тогда, в камере покаяния, Фаргалар снял с плеч плащ, закутал эльфийку, и понес ее наверх, где его братья деловито собирали храмовую утварь.

IV.

Морские драконы возвращались с охоты. Позади осталось пепелище, бывшее городом. Мертвые братья похоронены на границе воды и земли, ибо дракон принадлежит и отцу-океану и матери-земле. На грудь каждого дракона положен меч. Сталь защитит его везде, куда бы дракон ни направил свой полет.

Теперь пришло время делить добычу по дружинам. Сперва выделили долю тем, кто погиб. Ее получат семьи погибших. Потом решили, что отправиться в казну стаи. Наконец осталось последнее. Жребий решит, что кому. Стая молчит, добыча богата, но и жребий слеп.

– Прошу слова братья, – глухо прерывает тишину Фаргалар. Спасенная им эльфийка стоит рядом со всеми пленниками. Она общая добыча, как и все пленники. Общая добыча оставшихся в живых, мертвым пленные ни к чему.

– Говори дракон, – разрешает вождь.

– Братья, я прошу выкупить своей долей Темную эльфийку.

Драконы зашумели. Обычай жребия непререкаем, хотя и были случаи, когда своей долей выкупали пленника или приглянувшийся меч. И старый, редкий обычай, помножился на уважение, которым пользовался Фаргалар.

– Дозволить! Разрешить! – доносятся крики. Фаргалар благодарно поднял руку и отошел в сторону.

Один за другим драконы тянули жребий. Одни довольно улыбаются, вторые скрипят зубами. Но против жребия не поспоришь. Эльфийка достается молодому воину, у которого этот набег, как и у вождя, первый.

Фаргалар положил перед ним свою долю. Там несколько простых мечей, пара кольчуг и деньги, на которые можно купить пять красивейших рабынь.

– Ну не знаю, – качает головой молодой дракон. – Редкость большая, эльфийка. Да еще непочатая.

Фаргалар без слов положил ладонь на рукоять меча. Стая разрешила ему выкуп своей долей. А это значит, что молодой дракон обязан отдать ему эльфийку, или они встретятся в круге мечей. На берегу воцаряется тишина. Стая ждет. Или молодой дракон отступит, или будет поединок.

– Забирай. Уже и пошутить нельзя, – отступается он.

Девять кораблей уходят в море. Морские драконы славно поохотились. На одном из них, возле старого кормщика сидит эльфийка. Последняя из рода Темных Эльфов.

V.

Он шел долго. Побираясь по деревням прося подаяние, бывало и приворовывая. Стоптаны старые башмаки и сами ноги. Парень тринадцати лет стоял перед распахнутыми воротами башни. Башни, казалось выточенной из цельного куска алого гранита. Величие, непоколебимость, мощь.

Она звала его, являлась во снах и наяву. Она тянула его к себе, словно манок утку. И вот он, прошедший половину Наргона, здесь.

– Зачем я тебе? – срывая голос, закричал мальчишка. Он слышал ЗОВ, и пришел. И он знал, кто и зачем звал его, но нечто в самой глубине души, заставило его задать этот вопрос. Словно пароль-пропуск в монумент Башни.

– Войди и узнаешь, – пророкотала Башня. Ворота распахнулись, но к удивлению мальчишки из них дохнуло не могильной сыростью, а запахом жилого дома, свежего хлеба. Мальчишка сглотнул набежавшую слюну и вошел.

Внутри Башня оказалась огромным замком. Множество лестниц уходило из основного зала. Коридоры терялись в темноте, десятки дверей стражами стояли в полутемных коридорах. Растерянности мальчишки не было предела.

– Здравствуй, последний из магов, – донеслось со всех сторон, но гостю было не до говорящей Башни. Посреди зала стоял стол, с множеством всякой снеди. И голод, голод который не покидал его с самого рождения, напомнил о себе.

Мальчишка ел так, что за ушами стоял треск вкупе с визгом. Он уже был рад, что услышал ЗОВ Башни и пошел. Так вкусно и сытно он не ел ни разу в жизни, и что будет дальше, его не волновало. Наевшись, парень осоловевшим взором оглядел комнату и уснул, прямо на стуле.

Могучая магия Башни превратила стул в удобную постель. Исчез стол с остатками пиршества. Повинуясь ЗОВУ, в Башню пришел последний из магов. Последнему Башня должна отдать все, что имела. Все знания, всю силу.

Проснувшись, мальчик понял, что его за ночь вымыли, а на стуле лежала свежая одежда. Одевшись, он посмотрелся в зеркало. Из зеркала на него глядел высокий для своих тринадцати лет мальчишка. Тело было гибким, как у хоря, иначе не выжить в городе, где за воришкой всяк рад побегать. Длинные волосы необыкновенного золотого цвета аккуратно причесаны и собраны в хвост на затылке. Лицо ничем не выделяло бы его из множества сверстников. Но глаза. Глаза алели, как два драгоценных рубина в скипетре короля.

– Башня, – робко позвал мальчишка, растерянно оглядываясь, словно ища в каменных стенах лицо Башни.

– Я слушаю тебя, – отозвались стены.

– Ты сказала, что я последний из магов, – мальчишка покраснел, но голос был уже спокоен, как ледяные пустыни севера. – Я, значит, могу волшбить? Или колдовать?

– Поднимись в библиотеку Иллиал, – прервала его Башня. – И ты поймешь кто ты, и что можешь. Следуй за указателем.

В воздухе возник маленький зеленый светлячок. Облетев голову Иллиала он помчался, указывая дорогу к библиотеке.

Библиотека, нет, язык не поворачивался, назвать это библиотекой, огромное хранилище знаний тянулась, казалось на целые лиги. Иллиал застыл завороженный. Он умел читать, и только это не давало ему превратиться в обычного уличного звереныша. А теперь он попал в сущий рай, для своего жаждущего знаний ума.

– Здравствуй молодой ученик, – зазвенел колокольчиком чей-то голос. На Иллиала смотрело меленькое пушистое существо, отдаленно напоминающее котенка. – Меня зовут Дарит. Я хранитель библиотеки. Что бы ты хотел узнать, и чему научиться?

– Башня сказала, что я последний из магов, – ответил Иллиал. – Я бы хотел узнать об этом.

– История магов? – спросил Дарит.

– Нет, – Иллиал на мгновение замешкался, пытаясь разобраться в своих желаниях. – Я бы хотел. Ну, не знаю. Хотя бы научиться творит таких же светлячков, что привел меня сюда, – сказал он, холодея внутри от собственной наглости.

Но Дарит похоже обрадовался такой просьбе. Пошептав пару слов, хранитель исчез а затем вновь объявился с толстым томом в руках. Книга была не старой, сделана из лучшего пергамента, с золотым тиснением. Иллиал заметил вырезанные на алом бархате переплета руны, и к его удивлению понял что они означали.

– Общая магия. Раздел поиск пути, глава пятая, – заявил хранитель. Его мохнатые лапки быстро пролистали страницы. – Вот.

Иллиал осторожно принял книгу и посмотрел на текст. Общая Магия

– гласили руны на переплете.

– А сколько всего магий есть? – спросил Иллиал, ложа книгу на стол.

– Много.

– Расскажи, пожалуйста.

Дарит уселся на толстый том Общей магии и начал рассказ:

– Есть Общая магия, доступная всем. Это иллюзии, поиск вещей, пути и так далее. Это и основа всего. Дальше идут специальные разделы магии доступные лишь магам по крови.

– По крови?

– Ну да. Маги это отдельный народ. У них могут быть общие дети с людьми. Это и привело к тому, что маги исчезли.

– И я последний?

– Последний, как и твои родители, – кивнул Дарит. – Эй, что с тобой?

– Ничего. Так соринка в глаз наверно попала. – Иллиал демонстративно потер глаз. – Продолжай, пожалуйста.

– Так вот. После общей идут стихии или элементы. Земля, вода, огонь, воздух. Это в основе боевые заклинания. Молнии там всякие и так далее. Потом алхимия и знахарство, сиречь травничество. Потом целительство. На ступень выше стоят – Магия Тварей, разговора с животными, и Магия Духа, телепатия и оживление неживого, то есть големы.

Затем следует Магия Солнца. Потом Магия Реальности и Магия Времени. Самая могучая магия, Магия Третьей Силы или как еще называют – Магия Драконов. Я по пальца могу пересчитать тех, кто овладел хотя бы одним заклятьем из ее арсенала.

Отдельно изучают магию Иных. Эльфов и гномов. Но их изучать еще трудней, она попросту другая.

– А превращаться самому в зверей? – спросил Иллиал, разглядывая тома, стоящие на ближайших полках.

– Это магия Люцифера – повелителя Тьмы! – резко ответил Дарит. – Магия Крови. Магия Смерти, некромантия. Магия обращения в зверя, трансформа. Магия Луны и Звезд. Магия нежизни – гомункулусы, люди-звери. Магия Темных эльфов и шаманство гоблинов. Здесь нет и следа ее. Башня следует пути Света. И все ее маги шли по этому пути!

Во время этой гневной тирады шерстка маленького хранителя встала дыбом, глаза заблестели. Но заметив испуганное лицо мальчишки Дарит осекся:

– Извини, – мордочка Дарита стала печально-извиняющейся. – просто многие Маги пошли по пути Тьмы, и я испугался, что ты тоже встанешь на темный путь.

– Теперь точно не встану, – вернул былое спокойствие Иллиал.

Дарит улыбнулся:

– Теперь, чем конкретно различаются виды магии.

Иллиал слушал, как Дарит объясняет ему различия в видах магии. Но настроение катилось как по кочкам. То взлетало от того, что он будет магом, то падало, что он одинок. Пришедшие мысли о могуществе сменяли воспоминаниями о кострах, на которых сжигали колдунов.

– Спасибо. Я пойду пожалуй, – сказал Иллиал, когда Дарит закончил.

– А светлячок? – хитрая улыбка вновь появилась на пушистой мордочке.

– Завтра. Я очень устал, – попробовал соврать Иллиал. Но мохнатый хранитель библиотеки все же настоял на том, чтобы Иллиал взял книгу Общей Магии.

Из библиотеки Иллиал шел ведомый Башней, как та ему сказала в его келью.

Но к изумлению Иллиала келья оказалась не мрачной темницей, а очень просторной комнатой. Четыре магических светильника прекрасно освещали, не оставляя не единой тени. Кровать, стол, стул, книжный шкаф, пока пустой. На столе письменные принадлежности и стопка пергамента. Единственное что не понравилось Иллиалу, отсутствие окон. Избавиться от привычек присущих городскому воришке и попрошайке будет очень трудно.

Иллиал сел за стол и положил на подставку книгу Общей Магии.

Так последний из Магов сделал свой первый шаг по дороге предков.

Дерет, хранитель библиотеки, задумчиво изучал стену Башни.

– Не нравиться мне его равнодушие, – сказал в пространство похожий на котенка хранитель.

– Это спокойствие, – отозвалась стена. – Он таким вырос. В подворотнях нет времени лить слезы над каждой убитой крысой, как это ты делаешь.

Дарит ощерился словно камышовый кот:

– Ты дошутишься!

Башня бесшумно засмеялась.

VI.

Иллиал еще долго читал книгу Общей Магии. К его изумлению незнакомые руны понимались безо всяких усилий. Вскоре он понял основы Общей Магии. Немного прилежания, четкое осознание того, что хочешь создать и набор базовых голосовых команд.

– Итарн орим кари… – Иллиал посмотрел в книгу, – ширал дир… – еще один мимолетный взгляд в том Общей Магии, – вакир апен!

Посреди комнаты возник небольшой шарик, переливающийся всеми цветами радуги. Иллиал весело засмеялся, но быстро осекся, приняв серьезный и спокойный вид, приличествующий, по его мнению, Магу.

– Ко мне! – приказал он. Шарик покорно поплыл к нему. – Стой!

Иллиал восхищенно обошел шарик. Потом вновь взял в руки книгу и начал торопливо листать страницы.

– Шадир осарол, – приказал Иллиал. Шарик исчез.

– Поздравляю ученик, – как и раньше голос Башни доносился ото всех стен сразу но, как и раньше в нем не было и капли эмоций. Воистину говорил камень. – Ты делаешь успехи. Попробуй создать этот шарик еще несколько раз.

Иллиал подчинился. Шарик появился и исчез еще пять раз.

– Достаточно?

– Вполне, – отозвалась Башня. – А теперь отложи книгу, и попробуй сам.

– Но я… – начал было Иллиал. Но в памяти уже всплыло заклинание, губы сами произнесли его. Посреди комнаты вновь возник радужный шар. Иллиал застыл в немом восхищении, которое впрочем, так и не отразилось на его лице.

– Получилось! Я всегда смогу так?

– Да. Это память твоей крови, – голос Башни все больше напоминал голос терпеливого учителя, который десятилетиями учит одному и тому же. – Попробуй создать шарик одного цвета.

Кровь предков не подвела юного мага. Он привычно повторил заклинание, сосредоточившись на одном цвете.

Посреди комнаты возник синий, как небо, шар. И на этот раз он был в два раза больше прежнего. Размер Иллиал поменял сам, словно, что-то подсказало ему как.

– Ты делаешь успехи!

– А вся магия так работает? – спросил Иллиал творя разные по цвету и размеру шары, по всей комнате.

– По разному. Общая и Стихийная так. Остальные сложнее. Ты хочешь учиться?

Но Иллиал не слышал Башню. Сияющими глазами он смотрел в том Общей Магии, губы шевелились в такт читаемым строкам.

Наверное, ветер шалил на чердаке, но Иллиалу показалось, что Башня довольно вздохнула.

VII.

Заклинания Общей Магии казались лишь немного, подзабыты. И огромный, чуть пыльный том, восстанавливал их в памяти Иллиала. Вскоре шары сменились более сложными телами. Различные многогранники переливались цветами в немыслимой последовательности. Они летали по комнате, отскакивали от стен, как мячи из белых слез гевеи, или исчезали едва коснувшись твердой поверхности.

Вскоре летающие фигуры стали испускать из себя лучи своего цвета и мальчишеская фантазия подсказала вполне обычную забаву. Светлячки стали гоняться друг за другом, пуская лучи. В кого попали, исчезал.

В библиотеке Башни меж тем шел серьезный разговор.

– Ты видишь это? – спросила Башня.

Кошачьи глаза хранителя библиотеки смотрели в магический шар.

– Вижу, – лапка Дарита коснулась шара, и тот потух. – Ты думаешь это память крови?

– Возможно, слова Верховного исполняются. Вся мощь магов обретется в последнем из рода. Да и ты сам видишь, он делает то, на что у других уходит недели обучения. И Сила бурлит в нем, не хватает умения.

– Значит, верны слова, что любой ПОСЛЕДНИЙ обладает силой всех предков.

– Знаю, о чем ты думаешь, – усмехнулась Башня. – Но людям это вряд ли грозит.

Дарит разгладил усы:

– Я думаю о другом. Когда он уйдет, наш долг окончиться.

– Да, – вздохнула Башня. – Долг в пять тысяч лет.

Они долго молчали, вспоминая пройденное. Пять тысяч лет немалый срок. Они учили Магов этого мира, хотя судьбой предназначены для большего. Но нарушить Слово создавшего их не в силах.

– Я думаю стоит готовить кольцо, – нарушила молчание Башня.

– Согласен. Скорее всего послезавтра, – отозвался Дарит, вновь оживляя свой магический шар.

Иллиал занимался, пока глаза не начали закрываться сами собой. Сунув книгу под подушку, он мгновенно уснул, дав себе слово проснуться как можно раньше.

Наутро, торопливо проглотив приготовленный Башней завтрак, Иллиал уселся за книгу. Все новые и новые заклинания Общей Магии впечатывались в его память. Он уже мог создавать эфирные шары – светлячки, с особыми функциями. Здесь и не только освещение, но и поиск пути, слежка, послания и многое другое. Его шары успели облететь весь, казавшийся необъятным замок-Башню. А пытливый ум докапывался до все больших и больших высот Общей Магии.

Ну и как обойтись, без попыток создать оружие? Дарит лишь изумленно покачал головой, увидев, как маленький эфирный шар пробил дыру в столе.

– Как ему это удалось?

– Вначале это был огромный шар, но Иллиал сжал его, и тот стал прочнее стали, – отозвались стены.

– Удивительно! Но… – Дарит не закончил, увидев множество эфирных лезвий кромсающих мебель. – Тебе придется поработать ночью. Он уже чувствует себя хозяином.

– Я ему объяснила, что могу воссоздать все в одно мгновенье, – ответила Башня. – Правда, лучше ему создать мишень. И объяснить, что эфирное оружие не может поразить живое существо.

Иллиал ничуть не удивился, увидев, как в комнате возникают деревянные фигуры зверей и воинов в доспехах. Магическое оружие сменило цели.

– Башня, – позвал Иллиал. Летающие лезвия вполне справлялись самостоятельно. – А можно спрятать мишень?

На мгновенье перед взором Иллиала возникла фигура в тяжелых доспехах, затем исчезла.

– Ищи, – предложила Башня.

Все созданное раньше, исчезло. Привычное заклинание создало эфирный шар. Лишь мгновение тот был огромным, потом стал с куриное яйцо. «Любое колдовство оставляет в Эфире след. И чем сильнее оно, тем дольше этот след держится.», вспомнил Иллиал строку из книги Общей Магии.

Шар изменился. Теперь он был похож на охотничью борзую, готовую помчаться по следу добычи. Через мгновение, что скользнуло по реке времени быстрее чем человек моргает, эфирное оружие взяло след.

Дарит заворожено смотрел в магический шар. Этот мальчишка вначале сотворил обычный поисковый шарик, потом превратил его в оружие. Потом. Потом шар исчез. Невидимость?

– Башня, как у него получилось? Невидимость относиться к Магии Духа!

– Он просто лишил шар цвета. Тот стал прозрачным.

Хранитель библиотеки в удивлении всплеснул маленькими лапками. Додуматься до такого решения! А ведь целые поколения магов бились над тем, как упростить заклинания невидимости. А этот мальчишка… Раз и готово! Прав был Верховный Маг, трижды прав. Силы всех предков сольются в последнем из рода.

Дарит перенес наблюдение на каменную статую воина, спрятанную в одном из залов. Ждать, на удивление хранителя, пришлось недолго. Невидимое лезвие, словно чую добычу, промчалось весь путь до зала и отсекло голову от туловища. Место разреза было ровнее зеркала.

– Он дал шарику возможность выслеживать эфирный след волшбы, – раньше вопроса ответила Башня. – А за мгновение до удара, шар превратился в практически плоский диск.

Дарит почесался за ушами, разгладил усы.

– Зови его сюда, – решился хранитель библиотеки.

– Ты уверен?

– Да что ему кольцо?! Через год он наверняка жезл сможет взять!

Дарит достал маленькую коробочку. Пушистая лапка коснулась бархата. Последнее кольцо. Верховный и он же первый из магов ЗНАЛ сколько всего пройдут обучения в Башне. И с каждым годом запасы таяли.

Хранитель искренне надеялся, что Маг ошибался и ему придется самому делать кольца. Но пока все предсказанное Верховным сбывалось. И теперь за последним кольцом Ученика, шел последний из народа Магов.

Иллиал пришел в библиотеку, и первое что увидел, было золотое кольцо. Изящное, ажурное и в то же время массивное и прочное. Руна Света, которой запечатывали все договора и соглашения, которой скрепляли клятвы. Руна Нерушимости блестела на кольце. Кольцо Ученика.

– Одень его! – приказала Башня.

Мальчишеские пальцы трепетно коснулись кольца. Вопреки ожиданием оно не исчезло. В глазах Иллиала засветилась радость. Уверенным движением он надел кольцо на палец. Свершилось! Золото Магии Света признало его. Он полноправный ученик.

VIII.

Оно появилось в небольшом монастыре Света на самом севере, практически у границ вечных льдов. Монахи несущие здесь службу в большинстве были фанатиками, мечтающими обратить во Свет местные племена. Правда, через пару лет среди льдов фанатизм быстро испарялся, несмотря на холод. А может и замерзал, подобно ушедшим далеко от монастыря в буран.

Бронзовый гонг созывал монахов к вечерней славице уходящему Свету. В плотных белых одеяниях, Архикапитулат на одежде не экономил, север все таки, монахи собрались в главном зале церкви. В широкое окно лился свет заходящего солнца. Хор затянул первые строки гимна Свету.

Существо было голодно, а в темном подвале каменного строения не было ничего съедобного. Лапы недовольно полоснули по камню. Чуткий слух уловил звуки пения. А петь может только добыча. Сладкая хрустящая на клыках, исходящая кровью и страхом! Существо сглотнуло слюну. Скоро, скоро охота.

Ровные ряды монахов Света пели гимн Свету. Великая сила, которой они поклонялись, не могла облегчить их физические муки в этом краю вечного льда. Племена упорно поклонялись вырезанным изо льда идолам. Архикапитулат опять недовыслал зимней обуви. Зато прибыло дополнительно три воза с книгами Света. Святым писанием не согреешься, и хор уныло тянул привычные слова.

Существо сломало хлипкую дверь подземного каземата, и втянуло воздух. Запах добычи приводил в бешенство. Не взирая на опасность существо помчалось вверх, по осклизлым и холодным ступеням. Добыча, ее запах манил, звал, рушил последнею осторожность. Огромными скачками, перепрыгивая вытесанные из скалы ступени существо мчалось наверх.

Гимн заканчивался, когда дверь в подвал рухнула. Монахи, в странном оцепенении глядели на подземного гостя. Существо, стоящее на бывшей двери в подвал напоминало жуткую смесь крокодила и льва, покрытую короткими черными иглами. Монахи смотрели, как с огромных клыков капала слюна, оставляя дымящиеся пятна на деревянном полу храма. Кто слабо вскрикнул, и тогда оно прыгнуло.

Существо ощущало запах страха – пьянящий, желанный, близкий. Наконец оно не выдержало. Сильные лапы метнули тело вперед. Клыки сомкнулись на первой жертве, дробя кости. Уши услышали предсмертный хрип. На язык хлынула горячая кровь, сводящая с ума. Кровь. Теплая, сладкая, желанная кровь.

В храме началось побоище. Монахи с дикими криками разбегались. Некоторые сидели в оцепенении шепча молитвы и творя святой знак Света. Тварь убивала. Без жалости и пощады. Страшные челюсти и лапы не знали устали. За плечами твари ухмылялась сама смерть. Вместо гимна Свету, своды храма слышали стоны и хрипы раздираемых людей.

Стоны, крики, заглушались радостным воем-хрипом. Оно рвало тела на части, перебивая артерии и купаясь в булькающей крови. Последний из монахов в ужасе мчался к двери, когда когти вошли в его спину, с жутким хрустом выламывая позвоночник. Красная пелена заволокла глаза монаха, и он рухнул на пол.

Существо остановилось. Забрызганное кровь оно с наслаждением вдыхало воздух, наполненный миазмами смерти и страдания. Охота удалась на славу. Теперь пришла пора поесть. Но едва оно склонилось над первым телом, явился тот, кто освободил существо.

Существо и освободитель разговаривали недолго. Собственно освободитель назвал свою цену за свободу, и существо согласилось выполнить его требования.

Когда освободитель ушел, существо вернулось к прерванному занятию. Клыки впились в еще теплую плоть. Существу предстоял долгий путь.

Возле монастыря был некто, кто наблюдал за ним. И когда существо растворилось в белых просторах Севера, он мысленно заговорил.

– Оно вырвалось, и идет за неназванным.

– Я знаю, но другие не вмешиваются. Они боятся, – отозвался далекий собеседник.

– Надо что-то делать.

– Я знаю. Пусть ненареченный остановит освободивших существо. надо подвести его на этот путь.

Некто прервал разговор и отправился на юг. Он летел, и намного быстрее, чем существо бежало, попутно утоляя жажду убийства.

IX.

Идти по следам армии завоевателей довольно легко. Надо лишь следовать от одного пепелища к другому. Странная армия шла на северо-восток. И я вслед за ней. Нюх на неприятности вел меня по следам тысячи конников и около пяти тысяч простых пехотинцев, не считая обоза и осадных орудий.

Рядом бежал мой лаугар. Прежний котенок уже вымахал в полный рост и заслужил в одном трактире кличку – Вампир. Довелось котенку сомкнуть клыки на горле парочки придурков вздумавших обворовать меня. Потом долго облизывался, словно слизывая с морды кровь, но на деле наводил чистоту. Белая рысь, этим все сказано.

Я шел по следам этой армии. Хотя ее трудно назвать армией, так отряд, но они громили впятеро превосходящие их силы. Не только умением, и хорошим оснащением. В их рядах шло десятка два умелых колдунов, и вел их… Вел их демон. Кто-то пришедший из Ада, как ее называют сами демоны – подреальности, в отличие от миров реальности.

А шел я по следам жестокости. Я видел многое, бывал даже в Аду. Но то, что творили эти… эти… язык не поворачивался назвать их Смертными. Кто бы ни вел войска, он заслужил отправки на родину, а его солдатам уже готовят местечко на седьмом круге.

Видит Творец я не херувим бесполый, но всему ЕСТЬ предел!

За такими мстительными мыслями я сам не заметил, как слишком близко подошел к опушке леса. Рысенок, недовольно заворчал, но я не обратил на это внимание, за что и поплатился.

– Стой путник! – донеслось из-за дерева. Вампир оскалился, я положил руку на эфес меча. – Не советую, – продолжил мой невидимый собеседник. Голос, словно дубовый бочонок говорит.

Лишь когда я убрал ладонь с эфеса и успокоил лаугара, появился и мой собеседник. Я угадал насчет голоса. Нет, из-за дерева не вышел дубовый бочонок.

Гном.

Подземный кузнец и воитель, коренастый, ниже меня, но раза в два шире в плечах, сжимал в руках многозарядный самострел. Удивительное оружие называемое гномами – крысобой, и только ими делаемое. Все попытки других рас повторить их оканчивались неудачей. Борода почтенного гнома спускалась до пояса, два румяных яблока щек и нос картошкой. Вот такой натюрморт – лицо гнома.

– Ну господин путник, кто будет по колену? – пробасил гном.

– Сын Тайхита, – представился я. Тайхит у гномов имя Люцифера, моего отца. Надо видеть, как гном побледнел.

– Ну ты, шутничек. Кончай штуковать! Гри правду!

– Я и говорю. Или сам не видишь? Как я выгляжу?

– У тебя нос… – начал гном, но запнулся. – глаза… – попробовал он снова.

СУМРАК. Любой видевший меня смог бы узнать, но рассказать, как я выгляжу, нет. Подарочек от папаши, мое проклятье и клеймо, известное в подреальности и в этом мире, где заточен мой отец. Зачем я рассказал гному, ума не приложу. Но эффект превзошел мои ожидания. Да еще гномы устойчивы к магии, но могут чувствовать силу Смертного, как эльфы ауру. И теперь гном воспользовался этой способностью.

С крысобоя сорвалась стрела, которую я поймал в полете. Гном отбросил самострел и достал из-за спины секиру.

– Нам обязательно драться?

– Ты сама Тьма! – прохрипел гном. – Пусть я погибну, но задержу твой путь.

– Гном. Ну, я понимаю, люди. Только вчера с деревьев слезли и хвосты обрезали. Но вы то с эльфами о первородности спорите! А все в ту же помойку, к людям.

– Тогда, что ты здесь делаешь?

– Ну вот заговорил здравый смысл…

– Отвечай! – рявкнул гном, шерсть на загривке Вампира вздыбилась.

– Следую по пятам этой армии, – ответил я, успокаивая лаугара. – Ее ведет не Смертный, а кто-то из подреальности.

– Демон что ли? – удивился гном. – Поди, еще один из пяти?

– Нет, – мне понравилось, как гном мгновенно перешел к делу. – Мелкая шушера. Только и может даровать своим солдатам силы в бою, плюс полководческий талант разыгрывать.

– Зачем он тебе? Уж исполни предсмертную волю врага, – тон гнома стал язвительным. – Собираешь свою армии?

Тут пришел мой черед поднимать шерсть на загривке дыбом.

– Моя мать была человеком гноме! И я не забыл добро этого мира! – во рту появился горький привкус. «Добро» сильно отдавало горечью костров на которых жгли жителей деревни. – Никогда, пока Люцифер был на троне ада, не было в мирах Вселенной столько демонов! Все они ходили по струночке в аду! Принимая грешников и делая гадости Свету! Все кто был здесь, вызывались смертными! А теперь?! – мой голос дрогнул. – Я был в мирах где прошли армии пятерых. Это голые пустыни! Даже Люцифер содрогнулся бы там! – я кричал, выплескивая на гнома свою боль и ярость. – И чем быстрей я освобожу отца. тем быстрей это кончиться!

Гном был ошарашен. Я не исчадье тьмы, а… а… Он затряс головой.

– Дык, как это? Ты…

– Да Я! Гавриил, Михаил и Люцифер. Два пути Света и путь Тьмы, – я совершенно успокоился. – Но это пути, а демоны сеют Зло. Они не ведают, что творят. И пока мой отец в заточении, это продолжиться. Когда я верну ему свободу, все вернется на круги своя… Неужели ты не знаешь, почему восстал Люцифер? Что он хоте сам творить Жизнь, а не уничтожать ее… – не совсем соответствовало истине, но сработало.

– Я не верю твоим речам, – покачал головой гном. – Зачем тебе охотиться на демонов?

– Если я не буду охотиться на них, они начнут охоту на меня. Они знают, что пока Люцифер в башне, их свободе ничто не грозит, но стоит повелителю вернуться и… Баста карапузики, кончились танцы! – вспомнилась мне присказка одного из миров в которых я побывал ища убежище для матери. Я усмехнулся. – Ты будешь смеяться гноме, но мой отец ненавидит если его слуги, без его ведома, убивают смертных. И я кстати тоже.

– Поклянись мне силой Творца, что отправишь в ад, ведущего это войско!

– похоже гном не поверил мне, но решил обратить Тьму во Свет. Зло в Добро.

– Клянусь! Клянусь клятвой которую не в силах нарушить даже мой отец! Клянусь силой Творца, что отправлю в преисподнею того демона, что ведет это войско!

Очень странный это был диалог посреди леса. Где-то в глубине сознания осталась маленькая зарубка, о недоверии гному, и всему случившемуся. Но она исчезла в водовороте последующих событий.

Мы с гномом, назвавшимся Тарном из колена Тракара, вычистили несколько сел от мелких банд дезертиров. Это было легко, мой меч, и секира гнома, быстро расправлялись с беглыми солдатами, дорвавшимися до беззащитных селений. Ах да, забыл про Вампира. Белая рысь, лаугар быстро научился убивать.

Только я все еще не мог понять, как стал относиться ко мне гном. То ли как к союзнику, то ли как к змее подколодной, готовой ужалить в любой момент. Хотя опасней союзников никого нет. Упаси Судьба меня от друзей, а с врагами я и сам разберусь. Это кстати и девиз на гербе моего отца.

– Все бандиты встреченные нами – это в большинстве солдаты разбитых армий, – рассуждал я, когда мы шли по лесному тракту, под кронами вековых елей.

– И шо это значит? – спросил гном. Его совершенно не заботила красота окружающего леса, а вот будь мы в пещере… Он бы только и проповедовал о горной красоте.

– А то, что ведет их действительно не смертный, а демон. Из его войск не бегут, желая потратить добычу. Но и в его отряды не попадает, кто попало. Только наемники, причем лучшие.

Разговор выдохся. Мы шли по тракту пока не оказались на вершине небольшого холма.

– Схарчи меня каменная крыса! – ругнулся гном. – Эт они!

По долине сверкающей стальной змеей ползла искомая нами армия. Штандарты. Черное полотнище с вышитой золотом обнаженной красоткой. Это еще что за дурной юмор? А где львы, мечи, драконы? Нет, только голая девка на всех стягах.

– Ну че далать бум? – спросил гном.

– Они наверняка идут к Туманному лесу, – предположил я. – Попробуем их обогнать.

– Не мыслю, что эльфы будут тебе очень рады, – съехидничал Тарн.

– Плевал я на их радость. Я тебе поклялся вырезать сердце у демона? Я это и сделаю!

– Дык, как это? Сердце вырезать? – от удивления у Тарна отвисла челюсть. Не фигурально, реально. Я наверно смог бы сосчитать все его зубы.

– Если вырезать у демона сердце и вынести на полуденное солнце он не только сдохнет в этой реальности, но и в аду будет на правах опущенного.

– Кого, кого? – не понял гном. Ох уж мне эта привычка, нахватался словечек во всяких мирах, попробуй, пойми меня.

– Он станет ШАКУРОМ, – нашел я в гномском подходящее слово. Надо было видеть кровожадную улыбку гнома.

Что стоит двум путникам налегке, обогнать войско? Ан нет, пришлось забирать намного восточнее. Мне не светило встречаться с патрулями, внимание которых поддерживается магия демона.

К Туманному лесу мы вышли, обогнав войско демона дней на пять.

X.

«Драконы» вытащены на берег. Стая собралась, все ожидают последнего слова вождя. Охота была удачной, и даже больше. Погибших мало, добычи много.

– Братья драконы! – начинает молодой вождь все разговоры мгновенно смолкают. – Я первый раз вел вас на охоту. Мы взяли много добычи, но и пролили кровь. И я по обычаю спрашиваю. Кто хочет уйти из стаи?

Все молчали. Раздался шелест стали, вытягиваемой из ножен. Гладиус Фаргалара указал кончиком на полуденное солнце.

– Дракон!

Еще несколько клинков нацелились на солнечный диск.

– Дракон!

Мечи отражали солнечный свет, слепили стоящих. Десятки, воздетых в древнем приветствии вождю, мечей. И многоголосый крик:

– Дракон! Дракон! Дракон!

Стая оставалась с вождем. Молодой вождь поднимает свой меч.

– Дракон! – кричит он, принимая командование стаей.

Мечи сверкают над головами драконов. Теперь вождю нужно имя. Имя, под которым он будет водить стаю и править своим островом.

– Огнекрылый! – кричит молодой воин у которого Фаргалар выкупал эльфийку. Вся стая поддерживает: – Огнекрылый! Огнекрылый!

Молодой вождь поклонился стае. Обычай соблюден. Теперь драконы возьмут свою добычу и уйдут по домам. До следующего набега.

Один за другим уходят с кораблей драконы, нагруженные своей долей.

– Фаргалар.

– Да Огнекрылый? – отзывается старый кормщик.

Вождь подождал, пока все драконы сойдут с корабля.

– Скажи, ты уже давно придумал мне имя?

– Его придумал тебе отец.

Огнекрылый еще немного постоял возле старого дракона, знавшего его деда. Потом ушел. Фаргалар проводил его отческой улыбкой и склонился над своей долей. Эльфийка, одетая в его старые штаны и рубаху, ждала своего хозяина.

– Пойдем.

Темная эльфийка покорно пошла за ним. За весь путь назад она так и не сказала ни слова. Фаргалар подобрал для нее одежду, смазывал медвежьим салом спину, что бы быстрей заживала. Но всегда встречал пустой взгляд. Взгляд «за гранью», когда все безразлично. На этом свете эльфийку держало только тело.

Весь путь до дома, как и все плаванье, Фаргалар думал о ней. Зачем он выкупил ее? Его уже не интересовали женщины, но и сентиментальным к старости он не стал. Вдвоем они прошли поселок драконов. Где раздавались радостные крики, а где люди работали, как в будничный день. По драконам не плачут женщины, о них поют мечи.

Дом Фаргалара был на отшибе. Небольшой, добротно слаженный, даже долгие недели отсутствия хозяина никак на нем не сказывались. Возле самого дома было четыре длинных валуна с впадинами. Фаргалар остановился. На одном камне лежали бусы, нить давно сгнила, и жемчужины ссыпались в выемку. На двух других рукояти мечей, похожие, как две капли воды. Последний камень венчал потускневший браслет, для девочки лет семи-восьми.

Эльфийку поразила перемена в Фаргаларе. Лицо старого дракона почернело, уголок рта дернулся. Лишь глаза остались сухими. Все слезы выплаканы давным-давно. Эльфийке стало жаль старого дракона. Она понимала его боль. Она тоже видела могилы своих родных.

Фаргалар постоял еще недолго, потом отворил дверь:

– Заходи.

Изнутри дом оказался простым, как сарай. Печь, пара сундуков, кровать, пара лавок. Фаргалар, привычными движениями смахнул пыль, и открыл ларец.

– Как звать-то? – спросил он эльфийку, убирая в ларец меч и доспехи.

– Как назовете хозяин, – покорно отозвалась эльфийка, голос был необычайно мелодичен, подобно их лирам или арфам с серебренными струнами.

– Так не пойдет, – Фаргалар подошел к эльфийке. Мозолистые пальцы коснулись шеи. Девушка задрожала, но Фаргалар снял рабский ошейник. – Вот так. Завтра прилюдно дам тебе вольную. А так… Как мне тебя называть?

– Таира, – чуть слышно прошептала Темная эльфийка, не поднимая взгляда.

– Таира. Ну Таира, так Таира. Ты пока приберись, да огонь разведи. А я воды натаскаю.

Когда дверь захлопнулась за Фаргаларом, Таира опустилась на колени.

– Милосердная Луна, – зашептала Таира. – Молю тебя! Дай мне знак! Что мне делать дальше, как жить?

Таира встала. Губы сами зашептали заклинание Имени. Это заклинание произносит каждый, неважно Темный он или Светлый, когда приходит время. Имя для эльфа не только то, как его будут звать, но и его судьба. Раньше Таира боялась спросить Луну о своей судьбе, она ей было известна. Ее ждал костер во славу Светлого Брата.

Таира закончила заклинание.

Словно издалека донесся голос, холодный и красивый:

– Халарн.

– Халарн, – повторила эльфийка сказанное Луной. – Халарн. Драконица.

Таира не была белоручкой и нехитрую домашнюю работу выполнила быстро, а перед глазами стояли зрелища боев и пожаров, где гибли ее сородичи. И она представляла себя во главе стаи Морских драконов Ранера идет против врагов, отмщая своих родных и близких. Да, за ней пойдут Морские драконы, когда она поведет их на богатые земли этих проклятых эльфов Света, что зажились в своих ажурных башнях из кварца.

«И это будет!» – мысленно поклялась Таира.

Женщины и раньше становились драконами, но ни одна еще не вела за собой стаю. Но все происходит впервые.

Наверно желая порадовать Таиру, Фаргалар приготовил дэжи. Эльфийское блюдо у него получилось на славу, но ужинали они молча.

«А мама готовила дэжи. Так же, как и этот дракон,» – неожиданно подумала Таира.

Съев первую порцию Таира, робко улыбнулась, и вновь удивилась. Отблеск истинного счастья промелькнул в глазах старика. Дракон уже не казался ей чудовищем. Для этого дракона вольные схватки уходили в прошлое. Его наслаждением становилось наблюдать за молодыми. Но не увидеть ему своих сыновей на палубе корабля, не скрестить меч в священной схватке с женихом дочери. Одиночество отныне его удел, как и ее.

Спать она легла на лавке, у печи. Всю ночь не могла сомкнуть глаз, но Фаргалар так и не подошел к ней.

Наутро старого дракона разбудил треск пламени в печи. Таира разогревала остатки дэжи.

– Поедим и пойдем на площадь, – объявил ей Фаргалар. – Там дам тебе вольную.

Что-то мелькнуло в голосе дракона. Словно сожаление, так прощаются с кем-то очень близким и дорогим.

– Хозяин, – Таира не знала, откуда взялись силы для слов, которые решат всю ее жизнь. Наверно их придало новое имя, ее судьба. – Я хочу назвать вас отцом.

На пол упала так и не одетая рубаха, на глазах Фаргалара появились слезы, первые за двадцать лет.

XI.

Сколько было пересудов и разговоров о том, что старик Фаргалар дал вольную эльфийке. А потом назвал ее дочерью. Но все сошлись на одном: старик и так потерял всю семью, так пусть девка ему подмогой будет. Тем более все видели, как она принялась обстраивать житье дракона. За один день вычистила дом и двор. Заштопала всю одежку, да так, что не поймешь где ткано, а где штопано. А самого Фаргалара никто не мог припомнить таким радостным.

За две следующие недели эльфийка Таира пришлась по нраву всей женской половине поселка. Старухам за вежливость, женщинам за работливость и скромность. Лишь молодухи почуяли в ней соперницу. Эльфийка оставила их всех позади своей нечеловеческой красотой. Правда, девушки быстро успокоились, когда самые резвые парни получили от эльфийки полный афронт.

А уж ребятня, поперву пугавшаяся ее эльфийских глаз и ушей, вскоре за ней толпами ходила, домой не зазовешся. Таира знала множество интересных игр, да и шутки ее ребятней понимались и нравились.

Отросшие белоснежные волосы, Таира не стала заплетать в две косы, как женщины драконов. Она скрепляла кончики волос заколкой и перебрасывала через плечо, на левую грудь. И еще, подобно парню носила рубаху, штаны и высокие, до колен, сапоги. Благо такую невидаль для девушки списали на обычаи Темных эльфов.

На ежедневных обедах стаи, собиравших драконов, Фаргалару часто напоминали, что может скоро скрестить мечи с кем-то в свадебном поединке. Фаргалар в большинстве отмалчивался, изредка отшучивался. Все чаще он ловил себя на мысли, что относиться к Таире, скорее как к сыну, будущему дракону.

Одним утром старый дракон застал Таиру, возле стрел. Чуть касаясь кончиков она рассматривала стрелы и арбалетные болты.

– Что там? Затупились что ли?

– Заточку смотрю. Почему ты стрелы только прямо затачиваешь?

Фаргалар крякнул от неожиданности.

– А как еще можно?

– Тройной заточкой, срезанной, кленовым листом, клыком, с выточкой для разных ядов, – начала эльфийка.

Фаргалар раскрыл рот от подобного списка.

– Извини, – тон дракона стал уважительным, – я забыл, что ты эльфийка. Вас ведь учат стрелять из лука раньше, чем ходить?

– Не совсем, – улыбнулась Таира. – Когда эльф делает первый шаг самостоятельно, ему дарят лук.

Фаргалар задумчиво почесал голову, потом подошел к ларцу с оружием. Он уже давно все решил, но словно ждал чего-то.

– Вот что. Негоже отческое искусство забывать, – сказал он, протягивая Таире сверток.

Дрожащей рукой Таира развернула сверток. Лук. Настоящий эльфийский лук. Состоящий из трех частей, со стальной тетивой, креплением для «быстрых» стрел и кружком-прицелом. На луке не было клейма воина. Фаргалар взял его из мастерской, когда дед Огнекрылого, Серый коготь, водил «драконы» в земли эльфов.

– Только его еще никто натянуть не мог. Тетива тугая. Самые сильные прибывали, – кормщик прицокнул языком. – Не получилось ни у кого.

– Нашу тетиву натягивают не силой, умением, – голос Таиры всегда такой мелодичный, стал сухим и отрывистым.

– Тогда пошли на стрельбище. Потренируешься, – решил Фаргалар.

За поселком драконов было поле посвященное стали. Там занимались бойцы. Каждый день звенели мечи, щелкали арбалеты. Казалось само поле впитало запах потных мужских тел, запах силы. Туда и пошли дракон с приемной дочерью.

Когда на поле пришли Фаргалар с Таирой, там занималось самое большее два десятка драконов. Время было раннее, многие еще завтракали.

Появление эльфийки все восприняли, как рождение двуглавого теленка. Молча пропустили ее к оружию. В ответ на вопросительные взгляды, Фаргалар загадочно улыбался.

Эльфийка прошла к столу, на котором покоились стрелы. Привычный взгляд отделил десяток лучших. Потом Таира взяла их и начала тщательно осматривать.

– Что она здесь делает? – молодой дракон сплюнул под ноги Таире.

Это прямое оскорбление. Таира узнала молодчика. Этот красавчик уже подкатывался к ней, но с легкого языка эльфийки получил обидное прозвище, которое упрямо не желало отставать.

Фаргалар шагнул вперед. Оскорбление нанесли его дочери.

– Убери клыки, дракон!

– Я заплачу за свои слова серебром дракон, – отозвался красавчик. – Если она сможет хотя бы пустить стрелу. Иначе мои слова, правда.

Огнекрылый, уже давно занимавшийся на поле стали, встал между спорщиками. Лицо молодого вождя было непроницаемым, но в душе он кипел. Не дошло бы до поединка. Свары внутри стаи, худшая для нее слава.

– Если Таира сможет попасть в мишень, то ты выплатишь ей малую виру, за оскорбление. Но если она не сможет, то ей не место на поле стали.

Слово вождя, подкрепленное древней Правдой, прочнее гранитной скалы.

Таира выбрала две стрелы, проверила наконечники. Оружие которым драконы тренировались, было в два-три раза, тяжелей боевого. Так и эти стрелы, по эльфийским меркам были вполне обычными, по человеческим толстые и тяжелые. Одну стрелу укрепила в «быстром» зажиме, вторая легла на тетиву. Эльфийка откинула назад длинные волосы.

– Отец, подбрось вверх две мишени. Повыше, – попросила она.

Дракон подобрал два деревянных кружка, не больше детской ладони каждый. Взвесив их на ладони, примерился к вышине, в которой плыли обычные для этого времени года серые облака.

– Ты уверенна?

– Да. Повыше и сразу оба.

Драконы застыли в ожидании. Таира оттянула тетиву до уха. Изумление словно заморозило стоящих на поле. У нее получилось! А ведь каждый из драконов пробовал выстрелить из эльфийского лука, но всегда тщетно. А теперь его тетиву натянула девушка! Даже Фаргалар, казалось готовый к подобному, удивился настолько, что забыл про мишени.

– Бросай отец, – напомнила эльфийка.

Два деревянных кругляша взлетели в вышину неба. Взвизгнула тетива посылая им вслед стрелу. Едва первая стрела слетела с тетивы на ее место легла вторая. Через мгновенье полетела и она. Таира опустила лук.

Две стрелы отвесно падали вниз, наконечниками к земле. Мальчишки, куда без них на поле стали, мигом нашли обе и торжественно принесли вождю. Стрелы вошли в березовые мишени на полный наконечник.

– Если пройдешь инициацию, я буду рад приветствовать тебя в своей стае, – нарушил всеобщее молчание Огнекрылый.

XII.

После того достопамятного дня на поле стали, на Таиру стали поглядывать с долей уважения. Опытным воинам хватало простого взгляда, на то, как она крутила в руках тонкий эльфийский клинок. Молодые драконы опробовали его на себе, и по мнению их подруг – эти шрамы их не красили.

Фаргалар стал лично заниматься со своей приемной дочерью. Таира коротко обрезала свои белоснежные волосы и тренировалась. Старый дракон только успевал удивляться ее способностям. Эльфийка была проворнее и гибче людей. И хотя простой силы в ней было много меньше, это с лихвой замещалось ее скоростью и ловкостью. А темными ночами, когда эльфы видят лучше кошек, никто не рисковал вставать против нее в поединке.

Так продолжалось, пока Фаргалар не заболел. Заболел смертельно. Таира была эльфийкой и могла различать болезни. От той, которая поразила Фаргалара, лекарства не было. Узнав об этом, старый кормщик отправился к вождю. Обратно он так и не вернулся.

Только Огнекрылый и Таира знали. Знали, что старый дракон взял небольшой шлюп и вышел в бушующее море. Фаргалар погиб, как мечтал. В поединке со своим извечным врагом – океаном.

После ухода Фаргалара, Таира не спала всю ночь. Неожиданно опустевший дом, стал для нее чужим. Она вновь потеряла родных. О, милосердная Луна! Сколько раз она должна проходить сквозь этот круг боли?!

Но жизнь брала верх, во всем Таира видела своего приемного отца. Все это лишь придавало ей сил. И она поклялась, поклялась сама себе, что станет настоящим драконом, как втайне мечтал Фаргалар.

Утром, обычным туманным и дождливым осенним утром, Таира вышла из дому. Предстояло многое сделать. Наточить стрелы, сменить шкуры сирга на крыше дома, протекают, а главное пойти на поле стали. Все должны увидеть не плаксивую девицу, а дракона, который держит скорбь в узде из каленого железа.

Но прежде стоило заняться стрелами. Эльфийка сделала их сама, плох тот стрелок, что не может сам позаботиться о содержимом колчана. Тяжелые древка с перьями от разных птиц уже лежали на столе, но пока без наконечников. Простые наконечники, купленные у кузнецов, еще стоило заточить и приладить.

Таира разделила заготовки на отдельные кучки. Первый десяток заточит тройной заточкой. Она страшно ранит лошадиное тело и человеческое если без брони, а начнешь выдергивать, так рана в три раза больше станет. Следующий десяток – клыком. Эта заточка сквозь любую кольчугу пройдет. Еще десяток срезанной. Стела с таким наконечником чурку, как топор расколет. Самую сложную, и самую опасную заточку, кленовый лист, она оставила напоследок.

Солнце уже миновало половину привычного пути, когда эльфийка отложила последнею стрелу. Сорок штук, как на подбор, лежали на столе. Сорок смертей. Ибо эльфийские стрелы убивают, и убивают сразу. Решив отложить починку крыши на вечер, Таира опоясалась мечем и вышла из дому.

Первое что бросилось в глаза – двенадцать «драконов». Суда не побоялись бурного моря и утром пришли в гавань острова Огнекрылых. Расцветка стягов и эмблемы парусов именовали принадлежность кораблей Бешенной стае. Стае, вожак которой берсерк. Бешенный. Такие имена не даются зря. Когда-то он служил у Мудрого, но после его гибели отделился со своими двумя островами и большинством стаи.

Помня свои обязанности, как еще не дракона, а простого стражника, эльфийка опустила забрало шлема, и торопливо побежала к медленно идущим вождям. Оттуда доносился говор, но смех был натянут, как тетива арбалета.

Молодой вождь Огнекрылых не ждал от этой встречи добра. Этот дракон оставил стаю его отца, и хотя вернулся якобы поздравить молодого вождя, но уж слишком много привел с собой воинов.

Таира прекрасно понимала, о чем думает вождь. Но даже Бешенный не рискнет нарушить закон, и пока Огнекрылый держится, не обращая внимания на мелкие издевки.

А вот и сам вождь стаи Бешенных. Огромный, грузный, все лицо закрывают рыжие волосы. Космат словно медведь, борода до пупа, космы до копчика. Под толстым слоем жира катаются мышцы, больше похожие на бычьи, чем человеческие.

И он!!!

Бешенный искоса оглянулся на стоящего рядом Огнекрылого. Тот может молчать, пропускать шутки и издевки, не оскорбляя гостя в доме. Но такого он не выдержит, хотя и Бешенный будет верен Правде. Ведь имущество мертвого дракона-одиночки может взять любой, а Фаргалар потерял семью еще двадцать лет назад.

Бешенный огромной лопатой ладони выгреб из углубления могильного камня жены Фаргалара жемчужины. Стоящий рядом Огнекрылый почернел от злости. Вот так гость! Даром что привел двенадцать «драконов», против девяти у Огнекрылых. Жадный берсерк решил еще один остров к рукам прибрать. Рука сама потянулась к мечу. Фаргалар был для него вторым отцом, наставником пред которым ему было не стыдно преклонить колени. А эта падаль оскорбляла его, пусть и после смерти!

Его опередила Таира. Свистнул тонкий клинок. Клочья рыжей бороды полетели по ветру, как опавшие листья. Драконы Бешенного схватились за мечи.

– Стоять! – крикнул Огнекрылый, благодарный, что Таира успела раньше него. – Она дочь Фаргалара. И это ее Правда!

Его воины подтвердили слова вождя, да и татуировка на левой руке Темной эльфийки молча говорила о том, кто ее отец, пусть и приемный.

Бешенный взревел. Пена мгновенно выступила на его губах, глаза налились кровью. Берсерк во всей своей красе. Чудовищная ладонь сжалась, превращая жемчужины в песок. Вновь свернул клинок эльфийки, рассекая пояс. Ножны с мечем упали на мокрую траву. Бешенный выхватил у одного из своих воинов меч и вновь дико зарычал. Таира хладнокровно парировала его первый удар.

Яростный звон стали разрывал осенний день. Словно желая охладить противников, пошел мелкий дождь. Но все попытки природы оказались бессильны. Так же как и попытки противников достать друг друга. Сумасшедший натиск берсерка разбивался о ловкость Таиры. Но эльфийка отнюдь не стремилась под чудовищные удары, способные развалить ее надвое.

Таира ускользала от замахов берсерка, сталь звенела о сталь. Эльфийский клинок и не думал подводить хозяйку, мужественно принимая на себя медвежьей силы удары. Огнекрылые и Бешенные следили за схваткой и за друг другом. Если победит Бешенный, то ему снова искать причину, поднять общую драку, но если Таира, Огнекрылый может отпустить драконов Бешенного или затеять бой.

Схватка переместилась от дома Фаргалара к кораблям Бешенного. Одним прыжком Таира оказалась на носу «дракона». Берсерк взревел и ошибся, смертельно ошибся. Бешенный полез на корабль. Таира ждала. Едва над бортом показалась обрамленное остатками бороды лицо, как сквозь осенний дождь просвистел клинок Темной эльфийки. Кузнец, ковавший его, потрудился на славу. Удары меча берсерка не оставили на лезвии следов, теперь пришла пора испытать его остроту. Словно весло в соленую океанскую воду, изящный клинок наискось вошел в правый глаз Бешенного за тем, чтобы выйти из-за левого уха.

Берсерк закричал, диким криком умирающего хищника, который не может поверить, что побежден, который видит смерть и знает, что вся его сила, ярость, жажда жизни не остановят ее. Пальцы дракона впились в деревянный борт корабля оставляя глубокие вмятины, но то была агония. Таира видела, как на драконов Бешенного посыпался град арбалетных болтов. Огнекрылый успел передать приказ и старики, подростки, даже женщины залезли на крыши домов с самострелами. Огнекрылые обнажили мечи, Бешенные кинулись к своим кораблям. Падение вождя, подобно тарану сокрушило их смелость.

Таира подняла лук. Похоже, ее стрелы попробуют кровь раньше, чем она думала. Сорок стрел, сорок смертей. Тугая тетива коротко взвизгнула посылая первую. Дракон Бешенного, еще совсем молодой парнишка, изумленно посмотрел на стрелу в своем сердце. Заточка-клык пробил кольчугу играючи. Молодой дракон еще не успел упасть на землю, как две стальные стрелы-смерти нашли своих жертв.

Сорок стрел покинули свой колчан задолго до того, как первый дракон Бешенного достиг корабля. Таира подняла меч и встала на носу. Драконы не боялись ничего кроме бесчестья, и их бы не испугало проклятье Темной эльфийки, как жителей материка. Но их испугало другое – гибель вождя-берсерка от клинка девушки. И ни один из них не попытался сразиться с ней. Они торопливо сталкивали на воду «драконы», из двенадцати кораблей, ушло только семь. Остальные стали добычей Огнекрылых.

Торопливо ударялись весла, отводя корабли подальше от берега, где стояли Огнекрылые, осыпающие бегущих насмешками. Только Таиры стояла на носу захваченного «дракона», ожидая слов вождя.

Вождь огнекрылой стаи поднялся на корабль, где стояла Таира. Поднялся один. Его драконы счищали кровь с мечей, зализывали раны. И ждали его решения, его слова.

Правда гласит: Дракон, отстоявший или захвативший в одиночку корабль, получает его в награду за свою доблесть.

– Дай руку, – потребовал Огнекрылый. Кровавая полоса от кинжала пролегла через всю раскрытую ладонь. – Приложи к мачте!

Словно во сне Таира подошла к ясеневому столбу посреди корабля. Холодная поверхность кольнула ладонь, но вскоре потеплела. Алая струйка разгоряченной боем крови скатилась к палубе «дракона».

– Дракон! – раздался крик из стаи драконов окруживших корабль. По незыблемому обычаю Таира стала полноправным драконом стаи и кэррэ – капитаном корабля.

Десятки, отпивших свежей крови, мечей взмыли в вечном салюте.

– Дракон! Дракон! Дракон! – возносился к свинцовым небесам многоголосый крик. – Дракон!!!

– Сельтейра! – выкрикнул Огнекрылый, его меч отсалютовал небесам и эльфийке. Сельтейра – Драконица Серебряной Луны. Луна – покровительница Темных эльфов.

– Сельтейра! – подхватывают десятки просоленных океанским ветром глоток. – Сельтейра! Сельтейра!

Таира подняла свой клинок к небу. Сбылось сказанное Луной. Она драконица.

Сельтейра – Драконица Серебряной Луны.

XIII.

Иллиал был неприятно удивлен, когда попробовал сотворить заклинания Общей Магии вне Башни. И хотя Дарит предупреждал его, что Башня поддерживает магические силы учеников – ману, он не поверил. Простой эфирный шарик появился перед ним, светясь мягким желтым светом, но Иллиал почувствовал себя, как полгода назад. Словно он жил впроголодь месяц. Но стоило вернуться в Башню, как все прошло, и он вновь начал творить шары сотнями.

– Башня.

– Да ученик? – отозвались серые стены. Как всегда в них не было ни капли эмоций, лишь академическая сухость.

– А можно сделать так. Ну что бы я не слишком уставал, как снаружи, но и понимал, что не все просто?

Дарит наблюдавший весь свой разговор в магический шар, улыбнулся. Парень поразительно умен. Из него выйдет прекрасный маг.

– Можно, – в воздухе прокатилась легкая волна эфира. Иллиал сотворил заклинание поиска и улыбнулся, почувствовав расплату маной за заклинание.

Башня объяснила, что с учебой возрастает возможность собирать в теле магическую энергию. Все было бы еще, проще не требуй более высокие заклинания еще и дополнительных условий.

Но в том, как учила, Башня были, по мнению Иллиала, и огромные минусы. Башня говорила с ним, словно с целой аудиторией слушателей. Однажды Иллиал сказал об этом хранителю библиотеки, добавив:

– Многие люди жалеют, что стены не умеют говорить. А меня это умение скоро выведет из себя.

После Общей пошла стихийная магия. Здесь уже требовалось принять стихию. Долгими вечерами Иллиал смотрел на пламя свечи или жадный огонь в камине главного зала. Он не пытался учить заклинания. Прежде надо постигнуть смысл стихии.

Ветер. Легкое дуновение и смерч. Иллиал стоял на крыше Башни, чувствуя ветер, сливаясь как с легким ветерком запада, так с тяжелым морским дуновением востока. Он чувствовал южные суховеи, что несут несчетные песчинки, способные в миг похоронить города под желтым и сухим надгробием. Северные вьюги давали ему свою силу сокрушительного холода, от которого лопаются даже скалы.

Огонь. Согревающий костер и сжигающая все лава. Пылающие факелы, ревущий лесной пожар. Мощь способная расплавить железо. Чистое разрушение и созидание. Огонь способный спалить город дотла, и дарующий удивительные вещи в кузнице или мастерской ювелира. Самая непредсказуемая, опасная, разрушительная стихия.

Вода. Звенящий ручей и штормовой океан. Вода, в которой есть все. Все элементы, из воды пришли все мы. Вечная, простая и сильная этой простотой. Медленно текущая равнинная река, и шумящий бурный поток проламывающий скалы. Стихия, которая принимает любое обличье. Вода была в начале начал.

Земля. Щедрость чернозема и слепая ярость землетрясения. Спокойствие, и размеренность основы. Твердость алмаза и песок, утекающий сквозь пальцы как время. Могучие горы, способные стоять веками. Земля, основа и опора – для магов это одно и тоже. Надежность, верность – в геральдике Наргонского рыцарства, которое взяло символику у Магов. И постоянство. Как бы не бушевали ураганы, не полыхали пожары, и какие бы шторма не размывали скалы, земля остается всегда, ибо она основа.

Иллиал учился. Магия стихий не была слишком сложной. Но там шла слишком тонкая грань между созиданием и разрушением. Часто вызванный порыв ветра обращался в ураган, или попытка пустить с руки огненный шар заканчивалась безобидной вспышкой, не могущей даже зажечь свечку.

Намного чаще он приходил с обледеневшими или обгоревшими руками, искать в хранилищах целебные снадобья и эликсиры, а Дарит теребил свои злосчастные уши, довольно вдыхая приторный запах горелой плоти:

– Похоже, сегодня нас шашлычком побалуют…

Но Иллиал учился, читая книги четырех стихий, тренируя свой разум, заставляя себя четче различать границы в желаниях. И окрестности Башни дрожали от рукотворных подвижек земли, молний прожигавших безоблачное небо, каскадов воды и пламенных копий. Будущий маг постигал боевое искусство магии – стихии.

– Не понимаю! – Иллиал отложил книгу Земли. – Если в земле такие силы, то почему они не вызываются?

– Что именно ученик? – спросила Башня.

Разговор происходил возле задних ворот Башни, за которыми расстилалось огромное ровное поле. Как его называл Дарит – полигон.

– Ну смотри, – Иллиал воздел руки в требуемом жесте и произнес заклинание. Треск, грохот. Посреди поля пролегла огромная черная трещина. Сам молодой маг скривился, маны ушло, не меряно. Весь дневной запас.

Промедлив несколько минут, Башня направила на Иллиала поток животворного эфира. Иллиала захлестнула огромная волна, видимого только магическим взглядом, Света. Он жадно впитывал его каждой клеточкой тела, чувствуя в себе нарастающую силу.

– Ну, хватит, хватит, – попросил он Башню. – Ты меня вконец избалуешь.

Поток маны прервался. Иллиал потряс головой. Сила, пусть даже и дружественная, все равно была чужда, и его астральное тело пыталось выбросить ее из себя. Иллиал втягивал в себя выбрасываемую ману, прогонял ее по своему телу. Наконец Сила успокоилась.

– Так что ты хотел спросить ученик?

– Я не могу найти заклинание способное вызвать вулкан, – Иллиал посмотрел на манускрипты и толстые тома стихийной магии. – Его нет ни в Магии Огня, ни в Магии Земли. Я пытался его составить сам, но получается или трещина в земле, или обычная стена огня.

– Я рада, что ты задал этот вопрос, – отозвалась Башня. – Все стихии соединены в Великое Кольцо. Земля, огонь, воздух, вода, и вновь земля. Это делает их зависимыми друг от друга. Молния вызывает пожар, землетрясение рождает цунами. Но есть и антагонистичные силы. Так земля не может вызвать изменений в воздухе. А вода и пламя лишь уничтожат друг друга.

– И это значит, – подхватил Иллиал, – что для сотворение вулкана необходимо соединить землю и огонь?

– Совершенно верно. Но это вдвойне опасней и сложней. Но еще заклинания СПЛЕТЕНИЯ создаются каждым магом самостоятельно, для себя. Каждый из магов обладает своим складом Силы, принадлежит определенной стихии. Так и СПЛЕТЕНИЕ у него идет от его стихии. Так если маг по складу воздушник, то СПЛЕСТИ землю и огонь для него во сто крат труднее, чем воздух и воду, или воздух и огонь.

– А кто я по складу Силы? – спросил Иллиал, уже обдумывая будущие возможности. – Кто?

Башня не ответила. После недолгих раздумий ученик пришел к выводу, что это предстояло выяснить ему самому.

В библиотеке Башни ее пушистый хранитель яростно теребил свои усы и уши, наблюдая в свой шар за этим диалогом.

– Почему ты не сказала ему?! – яростно выпалил Дарит.

– Что? – спросила Башня. – Что он в равной степени владеет всеми стихиями? Если он сам этого не поймет, он не получит жезл.

– Раньше ученикам всегда говорили, какой силе они принадлежат, – не сдавался Дарит.

– Раньше и ученики бегали по полигону десятками, – парировала Башня.

– Согласен. Но это не повод… – прервав беседу Дарит испуганными глазами уставился в свой магический шар. Там, на полигоне, раскинув руки лежал Иллиал. Лежал не двигаясь, веки плотно сжаты, небольшая травинка у самых губ еле шевелилась. Ученик был едва жив.

– Да что он наделал! Сила подери этот подростковый максимализм! Тоже мне маг выискался! – будь на месте Дарита человек, он бы волосы дергал на голове от ярости и страха, но мохнатый хранитель дергал себя лапками за уши. – Нет, ты погляди на него! Выложился до последнего!

– Но все же у него получилось, – все тем же бесцветным голосом откликнулась Башня.

Посреди поля-полигона возвышался небольшой вулкан, извергавший в небо серый пепел. Лава медленно сползала со склонов вулкана, сжигая траву на своем пути.

Немного погодя Башня уничтожила вулкан, и занялась Иллиалом. Молодой ученик истратит на заклинание всю свою ману и не удивительно, что смог вновь творить волшбу только на следующий день. В этот раз Башня не стала ему помогать маной.

XIV.

После того памятного случая с вулканом, Иллиал стал осторожен. но это не значило, что он отказался от СПЛЕТЕННОЙ магии. Скорее наоборот, она зажгла в нем истинный интерес.

Шторма и вулканы, огненные смерчи и глыбы прочного как сталь льда. Все это обрушивалось на полигон благодаря стараниям юного мага. Иллиал учился.

– Иллиал.

– Да, – отозвался ученик. Его руки по локоть в бездымном пламени – гордость Иллиала. Он создавал это заклинание три дня, да и то огонь хотя и не трогал его кожи и был бездымным, сжигал любую одежду. Хотя следует признать эффект был впечатляющим.

– Пройди на полигон.

Иллиал пошел, привычными анфиладами комнат, вниз. Откровенно говоря, башня ему наскучила. Он привык к простору и простоте, а не к лордовской роскоши. В стенных нишах стояли статуи, любого ценителя они бы повергли в шок. Но для Иллиала это не более чем старая мраморная рухлядь. Вскоре он дошел до коридора к полигону. К своему великому удивлению увидел там Дарита. Хранитель выбрался из своей библиотеки!

– Удивлен? – спросил Дарит, поглаживая свои усы – маленький котенок умывается. – Не отвечай, сам вижу. Тебя ждет жезл.

– Жезл? – Иллиал остановился, как вкопанный. – Но я еще не готов! Я не знаю толком стихийную магию. Только Общую. Я не пройду испытания!

Хранитель пожал пушистыми плечиками.

– Ты можешь покинуть Башню.

– Я не хочу! Я хочу учиться! – сбросил маску равнодушия Иллиал.

– Тогда ты должен пройти испытание. Башня решила, что ты готов.

– Хорошо, – сдался Иллиал. Упоминание о решение Башни вдохнуло в него уверенности. – Что там меня ждет?

– Ты увидишь, – многообещающе прошептал Дарит, и исчез.

Иллиал сделал глубокий вдох и толкнул дверь.

Ветер. Порыв ветра соткал человеческую фигуру из воздуха.

Огонь. Вспышка пламени, и из нее выходит горящая фигура.

Вода. Дождь наполняет смутные очертания человека водой.

Земля. Черная земля пропускает сквозь себя рыцаря из камней.

Элементали. Вершина стихийной магии. Сотворенные из четырех сил воины. Самые разрушительные заклинания. Иллиал читал старые хроники, когда Маги прошлого создавал легионы подобных существ. Они не были жизнью, просто боевые заклинания, наделенные толикой разума для битвы.

– Сражайся или умрешь! – безразлично провозгласила Башня.

Иллиал покрылся холодным потом. Ледяной град, огненный шар, окаменение и многие другие заклинания промелькнули у него в голове. Но все бесполезно. Они могут повредить троим, но не тронут четвертого. Создать своих элементалей? Мысль, казавшаяся миг назад здравой, отброшена. В какое сравнение идут его силы по сравнению с Башней, сотворившей этих чудовищ?

И тут на Иллиала снизошло Спокойствие. Спокойствие, которое приходит к настоящим мастерам боя или магии перед смертельной схваткой. Время замедлило свой бег. Чистый Разум отделился от бренной плоти, и взмыл в высоты Астрала, где нет времени.

В Астрале нет ничего, кроме тебя самого. Разум Иллиала пребывал в полном отрешении. Он парил по волнам астрала, впитывая в себя весь мир. То, что называлось интуицией, здесь предстало в виде четких картин и расчетов.

И он нашел решение.

Разум вновь вернулся в тело. Иллиал начал плести заклинание.

В торжественном жесте он воздел руки и начал говорить. Магия стихий сплеталась в астрале, рвала его на куски. Сила превосходящая всю дарованною когда-либо магу неслась к Иллиалу. И удар ее был страшен!

Молодой маг ощутил всю боль мира. Кровь вскипела и мгновенно застыла в его жилах. Твердь земли тянула его вниз, ураган пытался уволочь в поднебесье. Но все это длилось мгновение. Мгновение равное вечности, прежде чем Иллиал обуздал стихии.

– Воздух! Огонь! Вода! Земля!

Стихии покорны его воле. Начало звучать заклинание сотворение элементалей. Но Дарит, сидевший у своего магического шара, почувствовал разницу. Иллиал творил нечто… нечто совершенно новое!

Воздух. Иллиал даровал ему силу воды. Две стихии сошлись в водовороте пытаясь смести, уничтожить друг друга. Но ученик Башни не позволил этого. Стихии слились в единстве.

Возле Иллиала возник элементал воздуха. Но в отличии от созданного из белого облака элементала Башни он был сотворен из грозовой тучи. Иллиал дал ему частичку воды. И его творение могла испепелить молниями лес. Воистину это был шторм в человекоподобном облике.

Земля исторгла своего воина. Воина из самых своих глубин. Там где земля получает силу пламени. Иллиал дал своему элементалу земли искру Великого огня недр. Пылающее жаром существо из магмы было готово ринуться в смертельный бой.

Вода. Вечно изменяющаяся стихия. Иллиал дал ей твердость земли. Солдат изо льда встал по его правую руку.

Остался огонь. Иллиал придал ему сил воздуха, который основа жизни всего, включая огонь. Человеческая фигура раскалилась добела. Сияющая плазма, живой кусочек солнца, боец из чистой энергии преклонил колено пред повелителем.

Иллиал рухнул на колени. Заклинание истощило его, но сотворенные им уже ринулись в бой.

– Похоже этот бой ты проиграешь, – ехидно заметил Дарит.

– Я еще ни разу не проигрывала испытания, – с плохо скрываемой яростью в голосе ответила Башня, впервые нарушив свое спокойствие, которое уже вовсю перенимал Иллиал. – Не проиграю и сейчас!

Мощь, чистая и огромная, начала вливаться в сотворенных Башней элементалей. Иллиал застонал от боли. Он проигрывал, проигрывал потому что Башня обладал несоизмеримыми с его запасами маны, и могла питать ею свои заклинания целый год без перерыва.

Нужен удар. Один удар! Который мгновенно сокрушит сотворенных Башней!

Иллиал поднялся с колен. Невесть откуда налетевший ветер распахнул его плащ, взметнувшийся как крылья золотой птицы. Иллиал начал говорить. Вначале спотыкаясь, забывая простые магические формулы, но потом уверенней и сильнее. Сила текла сквозь его руки, сила последнего среди магов Света.

Лапка Дарита остановилась на полпути к многострадальным ушам.

Иллиал творил новую Силу!

Куски земли взлетели, и заметались над головой Иллиала подхваченные смерчем из чистого воздуха. Впервые от сотворения мира огонь и вода сошлись вместе, но не было слышно шипения их схватки. Как две змеи неслись они к Иллиалу. Четыре стихии сошлись над головой последнего мага.

СВЕТ!

– И да будет Свет!!! – закричал Иллиал.

И был Свет. Чистый и могучий Свет. Частица сущего Творца. Он пронесся по полю полигона и растворился в бескрайности вселенной. Но он выполнил предназначение, Иллиал победил в испытании. Испытании, в котором проигрывали до него все.

Башня молчала. Лишь Дарит семенил короткими лапками по полу бесконечных коридоров с фляжкой целебного снадобья. Сила заклинания Иллиала на время лишила его возможности телепортироваться. И маленький хранитель благодарил Творца, за то, что это заклятие Иллиал не запомнит.

XV.

Занятия в Башне продолжались своим чередом. Стихийную магию сменила алхимия и знахарство. Долгие дни Иллиал просиживал над колбами и риторами. Превращение свинца в золото было еще началом долгого пути. Металлы и минералы открывали молодому волшебнику все новые и новые тайны.

Иллиал узнал о мифриле и адамантине или адаманте, легендарных веществах, секрет которых не знала даже Башня и Дарит. Но могущество этих двух металлов было огромно. Он узнал о САМОРОДНЫХ металлах, и их способности собирать в себе магию.

Риторы и колбы, маленький горн. Различные смеси, вспыхивающие от малейшего взбалтывания, а то и взрывающиеся с оглушительным грохотом. Великие тайны незримого простому глазу мира. Когда два простых металла сливаются в один, порождая нечто отличное от них обоих.

Затем лабораторию алхимика сменила деревянная келья знахаря. По углам повисли пучки трав. Разрыв-трава, странный цветок папоротника и многое другое оказались легендами. Но было другое, многое. Иллиал узнал о могуществе всего, что растет из благодатной земли. Недаром травинка легко вырываемая детской рукой, могла пробить скалы. Черпать силу в своей слабости учила его Башня.

Самым легким из всего оказались заговоры. Акустическая, как говорил Дарит, магия Иллиалу нравилась. Было что-то завораживающее в стихах и песнях. Их сила была поистине огромна и непостижима. Как повествовали древнейшие хроники, Творец пел, когда созидал. А тот кто сможет услышать отрывки этой песни, сможет постичь гармонии природы.

На долгие дни волшебник отправлялся в окрестные рощи слушать природу. Ныне практически исчезнувшие друиды и Светлые эльфы черпали силу в великом круговороте жизни. Иллиал научился не страшиться смерти. Он понял, и УВИДЕЛ, как из смерти рождается жизнь.

После пошли занятия по целительству. Великому и милосердному искусству. Иллиал учился различать болезни и яды, снимать боль и погружать живое существо в сон без боли. Далее пошли основы излечения. От простых

– повышения сил самого больного и передачи ему части сил; до самых высших – регенерации и СЖИГАНИЯ болезни.

Иллиал учился, учился и учился. Светлая магия, магия милосердия и добра давала ему душевное равновесие. Но ему казалось, что с каждой ступенькой вверх в магии, он более обычного радует своих Учителей.

Бездумным и неостановимым потоком бежало время. Прошло три года. Три года до дня, когда Иллиал остановился пред созданным в главном зале Башни алтарем.

– Протяни руки Маг! – повелела Башня.

С горящими торжеством глазами, на алтаре из цельного куска хрусталя, появился Дарит. В маленьких лапках он держал посох. Посох Мага.

Выточенный из ясеня – дерева магов, обхваченный кольцами из чистого золота, с восьмигранным рубином на вершине. Посох Мага.

– Но как же Магия Тварей, Духа, Солнца, Реальности, Времени, Драконов?

– отшатнулся Иллиал.

– Это все Маг постигает сам! – ответил ему Дарит. – Прими посох и пусть будет светла твоя дорога!

Вот так, просто и без прикрас. Иллиал получил посох и ворота Башни захлопнулись за ним. Навсегда. Через мгновение Иллиал уже шагал прочь не оборачиваясь.

Маленький мохнатый хранитель библиотеки Дарит стоял возле стены Башни.

– Пора мой друг.

– Ты прав, пора, – отозвалась Башня.

Через мгновение, мгновение быстрее мысли, Дарит и Башня исчезли.

Золотой и серебряный дракон взмыли в не то вечерние сумерки, не то в предрассветный туман.

XVI.

– Я те че грил? – толкнул меня гном. Если честно его говор меня уже раздражал. Даже больше чем десяток направленных на нас эльфийских стрел.

– Как ты пришел в наш лес? – прозвучал высокий мелодичный голос.

– Как пришел? Ногами. А как еще ходят? – пожал я плечами, Вампир презрительно прищурился. – А что до вас, ваше эльфийское величество, то спешу предупредить о армии ведомой демоном.

– Мы знаем о ней, – ответил мелодичный голос, сама же принцесса эльфов так и не показалась из густых ветвей. – Но она пройдет мимо. Демон ведет ее к Верему. Для штурма Туманного леса он слишком слаб! – голос стал презрительным. – А ты умрешь здесь, сын Тьмы!

– И вы лишите последнего шанса жителей Верема и других городов и деревень, о милосердные?

– Можешь не увиливать сын лжи. Дети Света никогда не поверят словам сына Тьмы.

– Дык энто, ваше высочество, – вмешался гном. – Он Творцом клялся ухайдакать демона, что ту армию ведет.

– Силой Творца?! – удивилась принцесса эльфов.

– Именно, – я подмигнул тому месту, где могла прятаться эльфийка. – Или вы, почитающие жизнь, убиваете меня, или на вас ляжет кровь всех кого я могу спасти.

– Нашей вины в той крови не будет, – отозвалась принцесса эльфов, но все же в голосе проскользнула нотка растерянности. – Но нам не будет прощения, если мы не убьем тебя сын Зла.

Я чувствовал собравшихся эльфов, все молодые, еще ничего не знающие обо мне и Эльфаргале, короле Туманного леса. Чистые, непорочные души, в которых Тьмы не хватит даже на сделку со мной, как у Тарна. И фанатичные. Они убьют сына Люцифера! Будет о чем петь под зелеными сводами, серебренным струнам.

– Ну, это уже слишком! – крикнул я. Сын Зла! Такого я не прощал.

Черный меч рассекал воздух и пущенные эльфийские стрелы.

– Стоять! – зарычал я приближающимся эльфам, хватая их принцессу и приставляя к горлу меч. – Или принцессе придется искать донора, для головы.

Эльфы мало что поняли, но остановились.

– Так то лучше. А теперь поговорим по-другому, – моя ладонь хлестко ударила принцессу эльфов по щеке. – Это за сына Зла! – еще пощечина. – Это за тех, кто погиб, пока мы здесь пререкались! – третий удар выбил из миндалевидных глаз слезы. – Это так, авансом.

Я подозвал гнома и посмотрел на окружающих эльфов.

– А теперь, – я перешел на эльфийский. – ИСТИННЫМ ИМЕНЕМ ПРИНЦЕССЫ ВАШЕЙ – АЛЬТАИРРА, Я ЗАРЕКАЮ ВАС. ДА НЕ ПРИЧИНИТЕ ВЫ ВРЕДА НИ МНЕ НИ МОЕМУ СПУТНИКУ, ПОКА МЫ НЕ ПОКИНЕМ ТУМАННЫЙ ЛЕС.

Я не глядя бросил меч в ножны. Лицо Альтаирры пылало стыдом и гневом. Она была красива. Красивее чем тот кричащий младенец, когда я ее видел в последний раз.

– До встречи ваше высочество, – галантно поклонился я. – и не надо гримас, они портят твое лицо. Еще раз до встречи.

– Она станет для тебя последней, – задыхаясь, ответила эльфийка.

– Возможно. А может вы сами, будете просить меня о помощи. Мир часто меняется, как бы вы, эльфы, не любили перемены. Пошли Тарн.

Гном засопел и поплелся вслед за мной.

– Они нам энто, в спину не стрельнут?

– Нет. Я заклял их истинным именем принцессы.

– Откуда?

– Имя? – я пожал плечами, быстрыми шагами наверстывая упущенное время, Тарн чуть ли не бежал рядом. – Довелось вытаскивать мамашу данной красавицы из очень большой кучи дерьма. Ее отец задолжал Грозобою, мелкому подручному Магота, тот в расплату потребовал его жену. Королева согласилась, не ведая еще, что беременна. Мне в то время Грозобой на хвост наступил, я заодно эльфийку вытащил и даже роды принял.

Гном опешил.

– Дык ты значиться нынешней принцессе имечко то давал?

– Да я. А еще раз пойдет против меня, перегну через колено и всыплю десяток горячих вожжами. И вообще мерзкое это место, Туманный лес, – резко перевел я разговор.

– Эт исчо почему?

– Здесь столько Света, что все пропахло им как свинарник навозом.

Через два часа пути, мы с гномом вышли за пределы Туманного леса. Теперь путь вел нас к Верему.

Дорога, пустынная и прямая. День за днем мы шли по следам армии демона, с каждым шагом приближаясь все ближе. Я боялся, что эльфы пошлют погоню, но они решили не рисковать.

На третий день мы услышали соленый запах океана и дым сотен костров.

– Вот мы и дошли.

– Опоздали? – спросил гном.

– Да нет. Верем в осаде, но пока еще держится. Правда, не знаю почему.

Ждать было нечего, и мы с гномом отправились к городу.

XVII.

Щиты сомкнулись в единую линию, ощетинившись копьями. Вперед, только вперед. Другого пути не было. Корабли горят, вождь мертв. Морские драконы никогда не казались такими беззащитными. Фаланга защитников города двинулась вперед.

– Вперед драконы! – разлетелся над будущим смертным полем девичий крик. Вздрогнул строй, когда вперед протиснулась фигурка в облегающей кольчуге.

Молодая девушка взяла в руки лук. По рядам защитников города прокатился смех. Никто не смог бы добросить до их строя стрелу, и уж конечно не девушка. Фаланга гополитов лишь сомкнула поплотней щиты, хотя по их мнению, это было лишним.

Сельтейра вытянула из колчана стрелу. Страшен эльфийский лук с тетивой которую не по силам натянуть человеку, он не знает пощады. Пред фалангой гарцевал на горячем жеребце молодой офицер. Он послал оскорбительный жест драконице, демонстрируя, что с ней будет, когда она попадет в плен.

Граненая бронебойная стрела просвистела в стылом вечернем воздухе и впилась в бок воину, раздвигая пластины брони, насыщаясь теплой кровью.

Драконы сомкнули строй подобно гополитам. Пилумы готовы, длинные багры стали оружием второй линии, меч истинное оружие, но не стоит пренебрегать в неравном бою любым шансом. Два строя двинулись на встречу друг другу. Сегодня день смерти. Сегодня день славы и чести.

Девушка посылала стрелу за стрелой, и каждая стальная оса находила жертву. Раненых ее стрелы не оставляли, яд на стрелах делал свое дело. Всадники доселе гордо разъезжавшие и отдававшие приказы, поспешно ретировались. Драконы шли неспешно, торопиться некуда, каждый успеет в свой черед в великую стаю. А вот фаланга городских солдат чуть дрогнула. Не ожидали они такого спокойствия.

– Проклинаю вас посмертием! – крикнула девушка, скидывая с головы глухой шлем.

Фаланга остановилась. Коротко обрезанные белые волосы, медная кожа, заостренные уши и глаза с черной радужкой. Плавные, как текущая вода, черты лица исказила ненависть.

– Проклинаю!!!

– Темная эльфийка прокляла нас! – вырвался из фаланги истерический голос. Проклятье Темных эльфов! Суеверие не больше, но засевшее настолько крепко, что ничто не могла вытравить его.

Пробивая утренний воздух полетели пилумы. Тяжелые дротики впились в щиты гополитов. Под тяжестью пилумов, внутри которых искусные кузнецы помещали свинец, осадные щиты, прикрывающие гополитов, потянулись к земле. Теперь противник лишен главного – удара фалангой, за крепкими щитами.

Драконы освободили свои мечи и побросали щиты. В предстоящем бою они помеха. Гополиты встали теснее, в правой руке копье, в левой короткий гладиус. Это будет не «правильный» бой, а кровавая резня, под стать мяснику или безумцу.

Воины островов бросились на врагов. Каждый второй стал берсерком. Они лезли по чужим мечам, голыми руками хватали острия копий. Мечи проламывали доспехи и шлемы гополитов. В схватке был только один способ пройти вперед, убить противника и встать на его труп.

В буквальном смысле по колено в крови, хрипя от ярости, драконы рвали строй гополитов. Молодой воин с размаху ткнул дракона копьем. Но тот упрямо пошел на него. На губах дракона выступила кровавая пена. Он шагнул вперед, наконечник полностью скрылся в теле. Еще шаг и окровавленное жало вышло из спины. Молодой гополит стал бледнее смерти. Дракон сделал еще шаг и наотмашь рубанул мечем по шее парня. Соленая кровь брызнула фонтаном в лицо дракону. Они упали вместе на уже красную от пролитой крови траву, как десятки до них.

Эльфийка разила безжалостно, не жалея меча. Кровь забрызгала ее с ног до головы. Рядом сражались и умирали братья-драконы. С неведомой доселе яростью эльфийка пронзала клинком плоть людей. Это была ее месть, за подвалы церкви, за плевки, за цепь, на которой ее держали, как животное. Судьба поставила Темную во главе всей стаи в этом набеге.

Но гополиты не думали отступать. Зычный голос, поддерживал их дух, напоминая, что драконам некуда уходить, что корабли сожжены. Воин в отделанных золотом доспехах сражался двумя длинными осадными ножами, лучшим оружием в узких коридорах и подобных схватках. Заметив эльфийку, он начал пробираться к ней.

Сельтейра вздрогнула, когда увидела лицо воина. Один из драконов успел, пред смертью, сбить шлем с врага. Издав воинственный клич, эльфийка двинулась навстречу воину. Гополиты пропускали своего вожака, драконы расступались пред Сельтейрой. Словно по неслышному приказу схватка стихла и воины освободили широкое пространство. Поединок уважали и драконы и гополиты.

Отходила фаланга, отходили и драконы. Теперь поединок, священная схватка двух противников. Это уже выше простого боя. Это подсудно только богам и стали.

Они сошлись на ровном расстоянии от своих воинов. На доспехах, которые носили не гополиты, а восточные рыцари, сверкали три золотых кольца. Его лицо можно было назвать красивым, не будь четырех уродливых шрамов. О, Сельтейра знала, чьи ногти оставили их в порыве ярости!

– Святой палладин Светлого Брата. Рыцарь Игран. Ты готов умереть? – скорее прошипела, чем сказала Темная эльфийка. Давно, он привез ее из Верема в город сенрагов. Лишь чудо спасло его тогда, за день до нападения драконов он вернулся в Верем. Но месть всегда свершается, если она истинная.

– Я тебя знаю? – удивился палладин.

– Ты? Нет. Но моя спина помнит твою плеть, а твое лицо мои пальцы!

– Тогда я закончу, что когда-то начал, – будничным тоном сообщил Таире палладин, вставая в позицию.

Два ножа и меч столкнулись, оглашая погребальным звоном притихшее поле. Блокировав выпад Сельтейры, Игран сам пошел в наступление. Два ножа слились в единый круг булата, как здесь называли сталь. Не просто красивый, но и опасный прием. Попади меч эльфийки в это сияние, как тут же он окажется в стальном капкане. Сельтейра отступала, изредка прощупывая оборону палладина боковыми выпадами.

Один из ножей палладина вылетел из его руки, распоров кольчугу на груди драконицы. Кровь эльфийки покатилась по кольчуге, но второй нож она успела отбить. Палладин вынул из ножен двуручный меч. Разведка закончена, начинался бой.

Танец, эльфийское искусство боя. Эльфы, как Светлые, так и Темные ненавидели смерть, но в жестоком мире приходилось убивать. Эльфы возвеличивали гармонию и красоту. И они учатся убивать в танце, который скрывает смерть своей красотой.

Танец мечей, красота убийства. Хищная усмешка смерти на гранях клинков, манит к себе строгим совершенством. Это красота, это священно. Танец клинков завораживает только тех, кому дано видеть его сущность.

Две сверкающие полосы не просили и не давали пощады. Сельтейра принимала удары меча палладина на лезвие, и огромный двуручник съезжал по ее мечу к земле. Но Игран, не давал ей шансов. Тяжелый меч в его руках летал, как перышко.

Сельтейра танцевала. Словно истинный Морской Дракон в глубинах, рассекая воздух мечем, как Дракон воду. Сама не замечая она вплетала в танец эльфов прямоту и силу боя морских драконов.

В очередной раз меч палладина злобно взвизгнул, встретив сталь Сельтейры. Эльфийка ударила ногой по колену Играна, с тем же успехом можно было пнуть скалу. Зато меч палладина оставил кровавую отметину на плече девушки, но эльфийка ничем не выдала резкую боль.

На лице Играна появилась издевательская ухмылка. Он крутанулся на месте. Драконица Серебряной Луны отпрыгнула, успев заметить заткнутую за пояс плеть. Спину скрутила на мгновенье судорога. Тело помнило эту девятихвостку с медными бляхами. Помнила Сельтейра и улыбку, такую добрую и открытую, когда милосердный палладин раз за разом поднимал плеть, превращая спину в кровоточащий кусок мяса.

Тогда, так давно. В подвалах храма. Там пели и смеялись дети, не слыша криков истязаемой. Там, на верху, был праздник весны, а в подвале пытали Таиру. Под радостный смех детей.

Темная эльфийка прыгнула, целясь мечом в шею палладина Светлого Брата.

От неожиданности у Играна меч выпал из рук. Спину мгновенно прошиб предательский пот. На него летел Дракон. Огромный, словно выплавленный из серебра. Крылья закрыли солнце, алое пламя плясало меж острейших клыков. В янтарных глазах металась ярость, медленно плыла мудрость тысячелетий. Но только одного не увидел палладин Светлого Брата в этих глазах – милосердия.

Сельтейра поднялась с трупа палладина. Ее меч лежал далеко, но ей он не был нужен. Горло своему мучителю она вырвала голыми руками.

Танец закончен.

Фаланга гополитов вновь сомкнула щиты и выставила копья. Но Таира буквально чувствовала исходящий от них запах страха.

– Драконы прекратят охоту, если вы дадите нам корабли! – крикнула она. Драконы застыли, от подобного, но предложение было сделано.

Из строя гополитов вышел воин. Это были не сенраги, что жили чуть южнее, к ним из Верема отправили Темную эльфийку на сожжение, не желая марать руки. Веремцы сами не любили сенрагов, которых согнали с их острова Морские драконы, но тогда их объединил этот враг. Теперь сенрагов больше нет. И может быть, и драконы не станут столь непримиримыми к тем, кто когда-то поддерживал их кровного врага?

– Чем ты докажешь свою честность? – спросил он. Для стоящих в строю было много проще отдать пару триер, чем свою кровь.

– Моя честь, моя жизнь, моя кровь, моя сталь – четко выговорила слова клятвы драконица. Никто из стоящих драконов не перечил ей. Они признали ее вождем стаи. И все их мечи были готовы доказать это любому.

XVIII.

Клятва подписана и скреплена кровью и руной Света. Оставшиеся драконы из стаи Огнекрылого, ныне драконы Серебряной Луны, хмуро снаряжают корабли. Уже два дня в этом проклятом Вереме. поскорей бы отплыть отсюда. За каждым углом ждет ненавидящий взгляд, но не кинжал. Клятва, а больше страх, сдерживают веремцев.

– Вождь Сельтейра.

Вождь стаи отходит от своих офицеров. За снятие своего проклятия Темная эльфийка смогла вытребовать немного золота, и это было единственной добычей печального похода.

– Да маг Иллиал, – Сельтейра поприветствовала высокого юношу с гривой золотистых волос и рубиновыми глазами. Маг приходился ей ровесником. Темные эльфы и Маги взрослели с одинаковой скоростью и были фактически бессмертны.

– У ареопага к вам предложение. – Иллиал говорил неторопливо, не смотря на свою силу Света, он уважал Темную эльфийку. Он видел ее поединок с палладином, ВИДЕЛ смерть палладина. – Они ждут вас сейчас. Я провожу вас.

Сельтейра шагала рядом с молодым магом и думала о своем. Именно этот маг сжег корабли драконов и убил вождя. Но если бы она знала какими усилиями! Преодолеть наговоры и обереги, которые накладывали на свои корабли драконы не так просто даже ученику Башни. Иллиалу еще с неделю восстанавливать затраченную на заклинания энергию.

Сам Иллиал оказался в городе не случайно. Верем издавна славился мистической силой священников и палладинов. Магия Духа, которую магу предстояло изучить самому, словно собрала все свои секреты в одном городе. Но правда, не сказать, что духовенство обрадовалось магу.

«– В Свет ведут два пути. У Света два хранителя – Гавриил и Михаил. Священники Светлого Брата идут путем Гавриила. Это путь смирения, черпания сил в страданиях за веру. Помощь извне. Маги пошли по пути Михаила. Это путь познания, а не слепой веры. Но всегда самые страшные войны, войны меж братьями. Так и сохранили летописи четыре войны Света, на радость Тьме,» – говорила Башня. Но святые братья знали, что маг действительно служит Свету, и разрешили пользоваться библиотеками храмов.

А потом он защищал город от драконов. Пламя, которое жгло их корабли, не менее быстро выжигало и силы молодого мага. А проломить амулеты и храбрость прежнего вождя драконов оказалось много сложнее. Иллиал рухнул без сознания в тот момент, когда Стрела Стихии поразила дракона.

Стражник, стоящий у дверей зала ареопага, отсалютовал копьем. Иллиал и Сельтейра ступили под своды мраморного зала ареопага.

– Привет и почтение вождю драконов, – поприветствовал Сельтейру высокий воин, говоривший с ней в той битве. – Приветствую и Мага Иллиала, и рад его вновь видеть в добром здравии.

– Привет и почтение ареопагу Верема, – отозвалась драконица.

– Приветствую ареопаг города Верема, давшего мне кров и пищу, – бесстрастно отозвался Иллиал.

Три десятка мужчин и женщин восседали на мраморных скамьях. Роскошные камзолы купцов в равной степени соседствовали с доспехами аристократов, белыми одеяниями священников и серыми плащами глав гильдий.

– Прошу вас, – сделал воин приглашающий жест. Сельтейра опустилась на скамью обитую золотистым плюшем. Рядом сел Иллиал. – Я искренне, поверьте, искренне жалею, что погибло столько гополитов и драконов. И я знаю, что в вашей стае все недовольны отсутствием добычи.

Сельтейра сидела, пытаясь сохранить на своем меднокожем лице, маску равнодушия, позаимствованную у мага. Действительно многие недовольны, и ей еще повезет если после возвращения на остров, удастся набрать полные экипажи для трех «драконов».

– Мы знаем драконов, как прекрасных воинов. В чем имели несчастье убедиться под стенами собственного города.

«Быстрее,» – мысленно подгоняла эльфийка оратора, хотя и догадывалась в чем дело.

– С дальних рубежей пришли недобрые вести. армия приблизительно в пятьдесят тысяч пик движется на побережье.

«Ну, вот и все ясно, – догадалась Сельтейра. – Им нужны наемные мечи. А драконы для них, как наемники.»

– Эта армия уже опустошила несколько городов, не считая десятков сел.

– продолжил воин. – Живых они не оставляют и пленных не берут.

– Вы хотите, – воспользовалась паузой Сельтейра, – купить наши мечи. Я согласна. Цена – три нобиля каждому дракону и хорошие корабли, взамен корыт, которые вы нам дали. Цена окончательна и обсуждению не подлежит.

Ареопаг заволновался, раздались негодующие крики. По три нобиля каждому! Да обычная городская когорта получает полтысячи в месяц. Воин поднял руку успокаивая собравшихся:

– Обсудить предложение почтенной Сельтейры мы еще успеем. А я хотел бы спросить нашего гостя, Мага Иллиала. Согласен ли он вновь, помочь нам?

«Так ты тоже здесь нежданный гость!» – мысленно усмехнулась Сельтейра, губы против воли украсила улыбка довольства.

– Я согласен, – отозвался Иллиал, его спокойствие в который раз удивило эльфийку. – Но думаю, что больше пользы от меня будет, если его преосвященство разрешит мне прочитать древние манускрипты. Магия Духа более могучее оружие, чем стихии.

Радужные глаза Сельтейры заметили гримасу неудовольствия на лице епископа Веремского, толстого напыщенного индюка нацепившего на пальцы сотню карат драгоценностей. Жаль, они не захватили этот город, Сельтейра мысленно показала зубы в волчьем оскале, она бы лично распорола живот этому монасю. Иллиал опустился на скамью, но ему сразу пришлось подняться.

– Почтенные гости, мы просим вас покинуть зал ареопага, на время совещания. О нашем решении вас известят.

Иллиал и Сельтейра покинули зал, но из-за закрываемых дверей до них донеслись отголоски зарождающейся бури. Эльфийка опустилась на кресло ожидания, напротив сел маг. Сельтейра принялась демонстративно изучать его лоб. Старый и испытанный прием заставляет любого нервничать, вроде собеседник смотрит тебе в глаза, но взглядом не встречается. Но только Иллиал так на него и не поддался.

Ареопаг заседал долго и бурно, но герольд облаченный в длинное до пят одеяние, все же вышел к гостям. На лице было такое высокомерие, словно он решал за весь ареопаг.

– Ареопаг принял решение! – провозгласил он, отворяя двери зала.

Иллиал и Сельтейра прошли внутрь, к знакомой скамье.

– Решение Ареопага! – гордо изрек герольд.

Поднялся пожилой купец, старейший из членов ареопага:

– Мы согласны на ваши условия почтенные. Драконы стаи Серебряной Луны получат по три нобиля каждый. Маг Иллиал будет допущен в библиотеки храмов Светлого Брата.

XIX.

Оно было не от мира сего, и не принадлежало Творцу сущего. Будучи за пределами Тьмы и Света, существо не принадлежало и Хаосу, или мифическим Иным.

Зло.

Чистейшее, абсолютное Зло. Или вернее сказать – Разрушение, Разложение. Его цель – уничтожение. Посланник великого Небытия.

Вот уже четыре дня оно бежало на юг, как чумовое поветрие. Оно не щадила ничего. Все становилось ее добычей, и даже тот кто освободил ее, неизбежно попадет в крепкие объятия клыков.

Трижды на нее устраивали охоты. Но вся сталь мира не могла повредить ей. Охотники сами становились добычей, и существо упивалось их предсмертными хрипами. Один раз оно славно попировало, ворвавшись в небольшой монастырь.

Там оно и почуяло свою НАСТОЯЩУЮ добычу. Как бы то ни было, но в этот мире на существе лежали ограничения. Оно не могло летать, не могло переходить в другие миры. А кровь НАСТОЯЩЕЙ добычи даст ей силу, которая позволит бросить вызов тому, кто освободил ее. А дальше…

Все это время чудовищные клыки твари не прекращали свою работу. Кровь, горячая кровь жертв, все больше распаляла жажду убивать. Челюсти твари сомкнулись на горле жертвы, и предсмертный крик монахини, сладчайшей музыкой прозвучал в уродливых ушах. Существо перешагнуло через труп и оказалось возле двери.

Один удар, и дубовая дверь слетает с петель. Взмах лапой, и тело настоятельницы падает на пол, разорванное от горла до пояса. В деревянных колыбельках плачут младенцы-подкидыши. Из горла существа вырывается радостный рев.

– Умри тварь! – гремит голос, и огненный меч рассекает бок существа.

Оно повернуло уродливую голову, лапа чуть дернулась, и изогнутый коготь отсек голову кричащему младенцу. Напротив существа стояли трое. В белых хламидах, с огненными мечами и крыльями за спиной.

Ангелы.

Рана нанесенная мечем небожителя затянулась мгновенно. Тварь прыгнула. Ангел вновь взмахнул мечем, но рана затягивалась сразу за горящим лезвием. Ангел жалобно вскрикнул, когда клыки существа вскрыли ему горло. Оно раздраженно заворчало, в крылатых не было теплой и желанной крови. Они лишь хранители миров, а не их жители.

Двое оставшихся ангелов решили не испытывать замысел Творца, а исчезли, как и появились. В клубах прекрасного белого пламени. Тварь презрительно фыркнула и развернулась. В простых деревянных колыбелях, со знаком тройного кольца, еще много добычи.

XX.

Более вооруженного гнома мне видеть еще не приходилось. Тарн словно собирался схватиться со всей армией демона, а не искать тайный ход в Верем. Секира, боевой молот на короткой рукояти, крысобой с запасом стрел, гладиус, два кинжала, шестопер, засапожный нож. Ругаясь, гном еще пытался прицепить к поясу кистень, как ни странно, но ему это удалось.

– Потопали? – спросил меня потомок славного Тракара.

– Ты сейчас шаг сделаешь, и зазвенишь на всю округу, – одернул я боевого гнома. – А бежать или лезть под землю, а? Ты об этом подумал?

Подумав, гном положил в тайник молот и кистень, вздохнув, добавил гладиус.

– А теперь потопали, – я заложил дерном наскоро вырытый тайник с нашими вещами. Вампир остался его охранять, что вызвало у него море неудовольствия.

Топать, правда далеко не пришлось. Лаз из города нашли сразу, как вышли из лесочка. Прикрытый мшистым валуном, меж трех сиротливых берез. Я с отвращением поглядел на дыру в земле, когда Тарн отодвинул выдолбленный изнутри камень.

В одном из миров меня угораздило попасть в сущий подземный лабиринт, вырытый полуразумными червями. Все бы хорошо, не имей привычку эти твари смазывать узкие стены тоннелей своими испражнениями. Три дня я ползал по их лабиринту, а отмывался месяца два.

– Не далече, – отвлек меня от воспоминаний Тарн.

– Что?

– Лаз грю, не далече от града протянули, – повторил гном. – Всего полверсты от стены то. Мало.

Я пожал плечами. Гномы туннели рыли в полный рост на десятки миль. Но по тем тоннелям ходить, а здесь ползать. Вдохнув свежий воздух я нырнул в затхлую темноту лаза.

Втягивая в легкие сырой запах туннеля, отталкиваясь от стен локтями и коленями, а заодно проклиная все на свете и за его пределами, я преодолевал метр за метром. Сзади пыхтел гном. Судя по его бурчанию его мнение о людях-строителях рухнуло в грандиозную пропасть.

– Интересно, – прохрипел я, протискиваясь в очередной сегмент туннеля,

– на кого рассчитывали? Вряд ли отцы города Верем отличаются худобой и силой.

– Мож на солдат? Чтоб те в тыл били? – выдвинул версию гном.

– Ты то в кольчуге еле ползешь, а гополиту в панцире каково? Да еще с копьем и щитом. Не-е, тут другое… Копателей этих сраных за ногу да об стену! – ругнулся я, припоминая еще десяток слов, от которых мой спутник уважительно крякнул.

– Знатно ты, ругаться то, – удивился Тарн. – Двести лет на свете живу, чего только не слышал.

– Поброди с мое, и не так научишься, – ответил я протискиваясь дальше по осклизлым стенам туннеля. Может, лаз протянули по-гномим меркам и недалеко, но ползать по нему еще минут двадцать или больше.

– Кажись под градом уже, – нарушил молчание гном. Ползли мы уже с полчаса. – Угу точь-точь, под Веремом.

– С чего взял? – спросил я, позволив себе короткую передышку.

– Стены сухие, – сказал гном. Стены действительно стали заметно суше, но радости от этого факта я не испытывал.

– И что с того, что стены сухие, как бы еще ненароком не рухнули.

– Не рухнут, – успокоил меня гном. – Ежели я хоть един признак узрел, что рухнут, я бы и не полз дальше. А стены суше стали оттого, что улицы в Вереме гномы мостили. А камни мы так к друг дружке притираем, что даже вода не просачивается. Еще улицы то, в граде чуть наклонные и с канавками узкими, – заливался соловьем гном, попав в родную стихию. Весь подгорный народ мог часами говорить о том, что они делали. – Дабы вода сразу стекала за пределы, а заодно грязь выносила. Потому Верем самый чистый город этой части побережья.

Гном замолк, ткнувшись шлемом в подметки моих сапог.

– Че встал?

– Приехали! – я с удовольствием выпрямился в полный рост, в узком колодце. – Над нами доски, думаю, погреб.

– Хорошо б винный, – мечтательно вздохнул гном, вставая рядом. – Я уж месяц ниче окромя воды во рту не держал.

Вдвоем мы аккуратно поднял доски пола. В погребе тьма, сам ад позавидует. Выбравшись, я протянул руку гному. Ну и тяжел же оказался подземный воитель! Наверное, больше весил он сам, чем его снаряжение. Гномы плавать не умеют, а воде тонут быстрее, чем боевой топор.

Вроде было все тихо, но стоило нам положить доски на место, как я услышал слабое дыхание, словно приглушенное магией.

Кулак очертил короткий полукруг, и костяшки пальцев взорвались болью. Попасть то я попал, но противник оказался в стальном шлеме. Выхватив в меч, я толкнул гнома на пол, нечего мешаться мне в бою.

В темноте погреба глухо столкнулись два клинка. Некто гибкий, умелый противопоставил свой меч моему. Судя по ударам, противник превосходно видел в темноте, причем не магией, ее бы я почувствовал. Короткий обмен ударами закончился ничьей, в мою пользу. Клинок моего соперника прижал мне сонную артерию, я остановил свой в щели доспехов, пред сердцем.

– Сдавайся, – прозвенел в погребе мелодичный голос. – Или мой клинок распорет тебе шею.

Эльфийка! Как я сразу не догадался? Только они могут видеть в темноте, лучше кошек. Но даже если она перережет мне горло, это меня не убьет, а вот мой меч в ее сердце отправит эльфийку в ад, независимо от количества грехов и благодеяний.

– Не так быстро перворожденная, – ответил я по-эльфийски. Потом вновь перешел на Общий. – Тарн прекращай валяться в моих ногах, а доставай свои железяки.

– Обижаешь, – прогудело басом с самого пола, – я давно крысобоем мечусь в енту эльфийку.

– А я держу над вами огненную сеть, – сообщил ровный голос.

Через мгновение эфирный шарик осветил погреб, и бесподобную композицию из четырех фигур.

Темная эльфийка в доспехах Морского дракона. А я то думал, что их всех посжигали. В смысле Темных эльфов, попробуй, сожги дракона, тебе все стаи мстить будут. Я напротив ее. На полу лежит Тарн, направив крысобой на эльфийку. В дверях подвала стоит молодой маг. Я мгновенно ощутил волну его силы. Последний из Магов, этим все сказано. Вот силы в нем с избытком, а умения еще не хватает. Уперлись драконы в старые порядки, доучили до целительства и пустили на все четыре стороны.

– Может мне вас просто спалить лазутчики? – спокойно то ли спросил, то ли вслух подумал маг.

– Так мы на одной стороне? – спросил я. – Мы с почтенным Тарном, город прибыли защищать. Вы, как я понимаю, тоже.

– Защищать? Вдвоем? – фыркнула эльфийка. – Вдвоем города не защищают, а…

– Войско ведет демон. Вряд ли шутки уместны, – оборвал я драконицу.

– Это правда? – спокойно спросил маг. Его равнодушие мне понравилось, как и бесшабашные огоньки в глазах эльфийки. Хотя какие огоньки, так янтарная радужка сверкает. Поживи несколько лет на Ранерских островах, и глаза станут янтарными.

– В данный момент его войска уже на улицах города, – отозвался я, готовя удар, который обездвижит драконицу, и вырубит мага.

Маг сотворил заклинание, явившее нам город, с высоты птичьего полета.

Проклятье! Я ведь сказал это, отвлекая их внимание, но это оказалось правдой! И ужасающей правдой.

На улицах города маршировали отряды победоносной армии. Черные стяги с голой красоткой заменили флаги города. Пылал храм Светлого Брата. А все защитники были мертвы. И гополиты, и драконы, и ополченцы. Убиты магией. Мне было достаточно одного взгляда, на искаженные нечеловеческой болью лица погибших.

– Исторжение души! – прошептал я.

XXI.

Мы вчетвером сидели на досках в погребе. Уже не враги, но еще не союзники. Так, обреченный на войну с целой армией, иначе нам не выбраться. Я видел зверства этой армии. Какой бы ни был схрон, тайник, его находили, и выживших не было.

– Исторжение души, – рассказывал я неизвестно кому. – Заклинание простое, но его запрещено применять даже в Аду. Не спрашивайте почему, я не расскажу, какие нужны ритуалы. Просто тот, кто ведет эту армию, презрел даже демонические законы.

– Но почему заклинание не подействовало на нас? – спросила эльфийка.

– Я был рядом.

– Ты? – эльфийка посмотрела на меня, словно увидев впервые. – А ты кто такой?

– Сын Люцифера, поклявшийся силой Творца уничтожить демона ведущего это войско, – спокойно ответил маг. Потом посмотрел на гнома. – Извини, я

просмотрел твою память. Память же твоего СПУТНИКА не доступна мне.

Гном обиженно засопел, но смолчал.

– Исходя, из этого, что будет делать Маг Света? – спросил я.

– Я еще не решил.

– А про меня забыли? – спросила эльфийка, поглаживая свой меч. – Я предлагаю вздернуть демона и, не раздражая друг друга разойтись.

– Разумно, – улыбнулся я. – И вполне подходит. Покажи главную площадь!

Тьма ширилась, превращаясь в нечто большее чем просто ночной покров. В нечто ужасное. Со всех сторон на меня обрушилась Тьма. Ужасающая, сметающая любые барьеры. Но это был отблеск ужаса творимого сейчас. Всего отблеск, мне стало жутко, от мысли, что твориться сейчас неподалеку.

– Площадь!!!

– Что?

– Покажи главную площадь! – прохрипел я магу. Мой безумный взгляд подействовал, маг без промедления явил главную площадь.

Дети. Десятки детей, падают под жертвенными ножами. Кровь потоком льется в черные сосуды. Ловкие жрецы привычными движениями перерезали горло детям, строго стоящим по возрасту и полу. Их кровь, жуткая сила которую неохотно используют даже в Аду, наполняла сосуды с клеймом демона.

Да кто ты демон?!! Как ты посмел обойти все законы установленные Люцифером?!!

– Великий Свет! – прошептал маг. Эльфийка побледнела, а гном вообще лишился дара речи, от творимого на площади.

– Насколько я понимаю, все согласны, что демон зажился.

– Я с тобой, – прошептал маг, тщетно пытаясь вернуть былую невозмутимость. – Кто бы ты ни был, но если остановишь ЭТО. Клянусь Великим Светом я пойду с тобой.

– Тарн готовь крысобой. Темная, ты с нами?

– Еще спрашиваешь! – лязгнула клинком эльфийка. – Обещаю, грешницы этому демону будут не нужны!

– Тогда нельзя терять ни мгновения. Идем.

– Прям так? – опешил гном.

– Да, в наглую, – я вынул из ножен меч. – Только так мы сможем обойти охранные чары демона. Он ждет лазутчиков, а мы пойдем как солдаты.

Пятеро воинов пришедшие в Верем под черным флагом демона, так ничего и не поняли. Сверкнул черной молнией меч Сатаны, обеспечив одному из солдат пропуск в ад. Взвизгнул крысобой Тарна, всаживая короткий болт в лицо другого. Темная эльфийка убила третьего. Двоих разрезала невидимая бритва.

– Бесцветные Лезвие Ветра? – спросил я мага. Тот кивнул. Трюк не потребовал много сил.

– Я думаю стоит познакомиться, – предложил я. – А то, сколько сидели в подвале.

– Тарн из колена Тракара, – представился гном.

– Сельтейра, – назвалась эльфийка. – Драконица Серебряной Луны.

– Иллиал. А как тебя зовут сын Тьмы?

– У меня нет имени Маг, – ответил я.

XXII.

Тревожные вести пришли с севера в Туманный лес. Настолько тревожные, что сам правитель эльфийского народа – Эльфаргал, был вынужден созвать общий совет эльфийских домов.

Вот и сидят за инкрустированным столом представители двадцати домов Туманного леса. Эльфы и эльфийки, которые, по сути, правят народом перворожденных.

– Все знают, что за угроза идет с севера, – закончил король витиеватое вступление. Голос его был мелодичен и силен. Эльфы не стареют и не умирают, они УХОДЯТ. – И теперь каждый может сказать свое слово.

– Дом Солнечного Рассвета просит слова, – подала голос эльфийка в гномей кольчуге, по обычаю на совет собирались при оружии, а дом Солнечного Рассвета граничил с Подгорным царством.

– Прошу, – формально разрешил Эльфаргал.

– Все что у нас есть, рассказы беженцев. Я прошу совет прибегнуть к магии, дабы увидеть все своими глазами.

– И выдать всем колдунам место, где проходит совет? – возразил ей представитель дома Радужных Водопадов.

– Только если мы будем смотреть настоящее, – немедленно парировала эльфийка. – Но мы заглянем в прошлое. Пусть в недавнее, но у нас хватит сил, прикрыть нашу магию, от лишних глаз.

– Я согласен, – подал голос Эльфаргал. – Согласен ли Совет?

Совет согласился с предложением Солнечной. Эльфаргал открыл видение прошлого. Заклинание быстро нашло, искомое. И эльфам явилась картина бойни в монастыре, в которой погиб один из ангелов. В зале совета многопудовой гирей повисло молчание. Эльфы всегда чувствовали момент смерти, и любая смерть для них испытание.

– Почтенный совет, – голос эльфийского короля стал глухим, в нем проскользнул ветерок горечи, – как вы видели ни оружие, ни Свет этому существу не страшны. – Вместо видения будущего в воздухе появилась карта Туманного леса, на ней кровавой полосой пролег возможный путь существа. – Я предлагаю пропустить тварь сквозь наш лес. Оно охотиться, и когда мы узнаем за кем, то сможем принять верное решение.

– А если оно охотиться на нас? – подал голос эльф дома Звенящих Ручьев, через земли их дома пролегал путь существа.

– Тогда мы примем бой! – ответил Эльфаргал. – И я надеюсь, лес поможет нам, – его голос вновь дрогнул, – если не убить, так сдержать эту тварь.

Все промолчали. Из собравшихся только король и трое эльфов помнил второе Переселение. Когда Темные Эльфы потерпев сокрушительное поражение от Светлых, не сумели сдержать Заточенных. Светлые покинули свою древнюю родину – Галангалас, и ушли в Туманный лес. Тогда, защищая уходящих, полегла половина воинов эльфов.

И вновь над перворожденными нависла угроза покинуть свой дом.

– Но может быть есть возможность остановить это, – вновь подала голос эльфийка Солнечного Рассвета. Чтобы не говорили, но близость к другим расам меняла даже эльфов. – Если существу не страшен Свет, то может быть Тьма остановит его? Тем более, что – голос эльфийки чуть дрогнул. – у вас, Эльфаргал, есть э-э-э… знакомые во Тьме.

– Ты говоришь о ненареченном, – отвел взгляд эльфийский король. Дождавшись согласного кивка, продолжил. – Но тогда он помог мне, поскольку Грозобой ему сам перешел дорогу. Я даже не знаю в нашем ли он мире.

– Я. Я знаю, – чуть слышно проговорила Альтаирра. По эльфийским обычаям принцесса присутствовала на совете, но не имела права говорить. Теперь же она нарушила это правило, ожидающе глядя на отца.

Эльфаргал поднял руку, предупреждая гневные реплики:

– Почтенный совет. Я считаю, что дело настолько важно, и мы должны дать право слова принцессе.

Совет согласился.

– Я встретила сына Люцифера, когда он пришел предупредить нас об армии идущей на Верем, и возглавляемой демоном, – начала принцесса. Попеременно то, краснея то, бледнея, она поведала о стычке на опушке Туманного леса.

– И он заклял воинов моим истинным именем, – закончила рассказ Альтаирра, покраснев до кончиков заостренных ушей.

– Почтенный совет. Я предлагаю следовать старому мнению, пропустить существо через наш лес. С ненареченным я попробую договориться.

– А если он потребует оплаты? – вполголоса спросил кто-то из эльфов, вспоминая Грозобоя.

– Тогда я вновь соберу совет, – ответствовал Эльфаргал.

Посланники домов Туманного леса, попрощались с королем, и покинули зал совета. Осталась только принцесса, по-прежнему тихо сидящая на своем месте.

– Ты наверно хочешь узнать о том, откуда сын Ночи знает твое имя? – спросил Эльфаргал дочь. – Я расскажу тебе.

XXIII.

Боль должна раздирать мое тело, но я убрал ее.

Каленые щипцы вновь касаются моего тела, нестерпимый запах горелого мяса висит в тесной пыточной. Я смеюсь в лицо палачам. Те переглядываются.

– Он свихнулся.

– Тогда можно и отдохнуть.

Палачи выходят из камеры.

Мы победили и проиграли. Я практически добрался до стоящей на помосте из детских тел фигуры в черном плаще, когда все пошло наперекосяк. Мне удалось создать портал для Иллиала и Сельтейры, и они ушли. Но гном не успел. Его крики из соседней камеры проникают даже сквозь толстые стены.

Хитрый, умный ублюдок. И имя ему Валиал. Один из пятерки. Он оказался умнее. Ни один демон, даже Люцифер не рискнул бы замкнуть в себе силы. Но он рискнул и выиграл. Я шел к нему, готовясь встретить демона с шестого, ну максимум седьмого круга. А встретил Валиала…

Но сам виноват. Я должен был предусмотреть это. Кто кроме него, ставшего павшим ангелом после заточения Сатаны, мог плевать на законы Люцифера?

Валиал сломал меня. Сила той крови, жертвенной крови детей сковала мою магию. Способности возвращаются, но скоро меня казнят, или я покончу с собой. Это все же лучше чем умереть под жертвенным ножом.

Дверь в камеру открылась и на пороге появилась невысокая фигура в тяжелых доспехах. Скользнув в пыточную, она плотно притворила дверь. Несмотря на все зловоние я почувствовал запах. Такой знакомый запах, обволакивающий, возбуждающий, неземной.

Суккуб.

Демонша скидывает шлем. Короткие черные волосы, как всегда правильные и красивые черты лица. Эти полные, как бутоны губы, трепещущие ноздри. Я с усилием сосредоточил взгляд на ее лбу. Но и он отливался белизной гладкой, как лист бумаги, кожи.

Трижды проклятье!!! У меня прожжена шкура, морда один сплошной синяк, сломан десяток костей, а я думаю… Хотя впрочем, это же суккуб.

– Повелитель, – суккуб склонилась в раболепном поклоне. – Я поспешила, как только узнала, что вы в плену Валиала.

– Где падший? – спросил я. – И как ты здесь оказалась?

Суккубы и Черные Рыцари сохранили верность Люциферу, даже после его падения, но поплатились. Пятеро уничтожали их, где только находили. Да еще они, в смысле жители восьмого круга, задолжали мне лично, в время мелкой потасовки с одним из пятерых, несколько лет назад.

– Я послана следить за Валиалом, – ответила суккуб, все еще не распрямляя спины. – Он отбыл на запад, от туда приходят странные слухи, о летающем городе. Кроме того, он приказал казнить вас с первыми лучами солнца, пока к вам не вернулись силы, повелитель.

– Об этом позже. Может, ты все же додумаешься, освободить меня?

– Простите повелитель, – изящные пальцы быстро ослабляют ремни дыбы.

Я рухнул на пол. Заботливые руки мгновенно подхватили мою голову. Идеальные губы прошептали:

– Простите повелитель, мне надо было…

– Помолчи, – попросил я, вслушиваясь в свое тело. Отрешенное сознание, мышцу за мышцей, кость за костью, просматривало тело.

– Ничего. Только шкуру попортили, – облегченно вздохнул я пытаясь подняться. Суккуб мгновенно подставила услужливое плечо.

– Что со стражей?

– Мертва, повелитель. У меня не было другого выхода…

– Я понимаю. Как вижу, целебное снадобье у тебя есть. В соседней камере гном, пригодиться. Если мне не отшибло память мой меч Валиал прихватил с собой.

Суккуб почтительно внимала моим мыслям вслух.

Когда мы вышли из камеры, первое что я увидел, были стены забрызганные кровью и мозгами. Суккубы всегда убивают жестоко, и моя спутница не исключение. Она попросту разбила головы палачей и стражей о стены, как орехи.

– Кстати, о птичках… – опять вспомнилась поговорка одного понравившегося мне мира. – Как тебя зовут?

– Акеретани, мой повелитель, – поклонилась суккуб.

Я отодвинул засов и вошел в камеру гнома.

Тарн лежал возле самого порога, наверно его втолкнули, он и упал. Я склонился над своим спутником. Аккуратно повернув голову гнома, посмотрел ему в рот.

– Язык на месте, остальное подлечим, – облегченно вздохнул я.

– Что повелитель?

– Язык говорю, на месте. Помоги! – вдвоем мы вынесли гнома, и принялись натирать его массивное тело целебной мазью. – Если гном чувствует, что не выдержит пыток, он откусывает себе язык.

Несмотря на наши старания Тарн упорно отказывался приходить в сознание.

– Ладно, – я стряхнул пыль с остатков штанов. – Сможешь его поднять?

– А вы повелитель?

– Найду метлу подходящую, – отмахнулся я.

Ненавижу пользоваться магией. И на то есть веские причины. Каждое заклинание все более сталкивает меня в подреальность. Настанет день, когда я не смогу уже балансировать на бритвенном лезвии Равновесия. И тогда или Тьма, или Свет, получат нового слугу.

Суккуб уже проявила свои, скрытые магией, крылья. Доспехи покоятся на пыльном полу. Не смотря на сутки в пыточной и осознания того, кто стоит рядом, я с трудом отвел взгляд. Это стройное тело, с высокой грудью, немыслимо крутыми бедрами, манило и звало к себе.

– Акеретани, ты кое-что забыла, – хриплым голосом напомнил я.

– Простите повелитель, – вновь поклонилась демонша. Через миг очарование пропало, и предо мной стояла просто очень красивая девушка. Ну слишком красивая, да еще с широкими кожистыми крыльями за спиной.

Без особых приключений мы прошли весь путь от подвала, до крыши дозорной башни. Кое-где встречались едва заметные потеки бурого цвета. но более явных признаков того, что в башне побывала суккуб, не было. Как это не удивительно, но моя помощница обладает еще мозгами, что прекрасное дополнение к убийственной фигуре и красивой мордашке.

На крыше башни я тихо посмеялся, увидев трупы, изображающие несущих стражу солдат. Акеретани расправила крылья, и взлетела в ночное небо. Я бросил перед собой двуручный меч одного из стражников. Оружие плашмя упало на камни, но через мгновение поднялось в воздух.

Все-таки кое-что успело вернуться. Сто крат легче заставить левитировать простой предмет, чем свое тело.

Я запрыгнул на висящий в полуметре от земли меч. Во многих мирах любят скользить по волнам на деревянных досках. Но об таком способе им только и мечтать. Меч рванул вперед и вверх так, что заложило уши.

Заложив несколько лихих виражей, я поравнялся с демоншей.

– Летим до вон тех деревьев, – указал я место, где начинался подземный ход в развалины того, что вчера было городом Верем.

Двое летунов, меч и суккуб, понесли своих наездников сквозь тьму ночи.

У потайного входа расположились Иллиал, Сельтейра и, я раздраженно сплюнул, замороженный Вампир.

– Поговорить с киской не мог? – спросил я мага, соскакивая с летающего меча.

– Я не владею магией Тварей, – как прежде, спокойно, ответил мне Иллиал.

– Разморозь, – попросил я мага, роясь в тайнике. О-о, какое удовольствие, просто одеть чистые штаны.

Свежеразмороженный Вампир прижался к моей ноге и зарычал.

– Ну-у, успокойся, – потрепал я лаугара за уши с кисточками, рычание сменилось довольным мурлыканьем.

Как оказалось костер, и ужин были уже готовы. Иллиал погрузил гнома в целительный сон, и пообещал, что тот утром проснется, как новый. Вчетвером мы сели за подстреленного и поджаренного Сельтейрой кабанчика.

Маг рассказал мне, о том, что они с драконицей строили планы, как вернуться в город через подземный ход и вытащить…

– Хотя бы гнома, – прервал я рассказ, желая сбить маску холодности с Иллиала. Тщетно.

Потом мы принялись ужинать невинно убиенным парнокопытным.

– Акеретани, ты вроде упоминала о летающем городе, – вновь завел я разговор, закусывая слова хорошим куском окорока.

– Да повелитель, – откликнулась суккуб. Ела она мало, да и то не лучшие куски. – Вести пришли о летающем городе праведников. Один раз я оказалась поблизости, и хотя город не видела, но почувствовала Свет, словно там был один из Хранителей.

– Архангел? – уточнил я.

– Не уверенна повелитель, – Акеретани говорила медленно, словно растягивая слова. – Я почувствовала Силу хранителя, но Свет словно был ненастоящим. Я не знаю.

– Таким? – я сотворил заклинание.

– Да повелитель. Я не точно помню, но очень, похоже.

Я постучал пальцами по рукояти меча. Теперь все сходилось. Гекатомбы детских жертв и собираемая кровь.

– Что бы поднять в воздух целый город, нужна огромная сила, – опередил я вопрос Иллиала. – Валиал получает ее от жертв в свою честь. Он ведь падший архангел Света, и Акеретани почувствовала Свет сквозь Тьму. Только вот зачем ему летающий город?

– Цитадель для армий? – спросила Сельтейра.

– Возможно, но слухи о городе праведников. Хотя возможно и база.

– Заклинание или обряд Тьмы? – подал голос Иллиал. Воительница о войне, маг об обрядах.

– Если он выдумал что-то новое. Ни одно заклинание Тьмы не связано с левитацией зданий. Это Хаосу… Ну ладно, еще предложения будут? – все промолчали. – Тогда утром выступаем искать этот город. Я думаю лет пятьсот на восьмом круге, Валиалу не помешают.

Суккуб впервые улыбнулась.

XXIV.

Иллиал закончил чертить оберегающий круг, и посмотрел на рубин венчающий его посох. Если разобраться, то с Сельтейрой они сошлись характером и целями. Он оценил ее владение мечем, она его магию. Пусть они и были по разные стороны Сил, но при обороне Верема оказались в одной упряжке. Сельтейра без разговоров отправилась с ним в засаду у потайного лаза в город.

Потом он поверил сыну Тьмы, и они рванули в сумасшедший бой. Несмотря на всю защиту Иллиала, сын Люцифера перекинул их порталом из города. Да сколько в нем самом магических сил?! Потом пришлось заморозить белую рысь, оказавшеюся на проверку ручной зверушкой… Иллиал задумался, как поудобней назвать своего попутчика.

– Что ты думаешь о Крессе? – спросила подошедшая Сельтейра.

– Крессе? Это что за имя?

– Сумрак на нашем языке, – объяснила эльфийка. – Или ты не чувствуешь, как он старается держаться меж Светом и Тьмой? Рожденный от Сатаны и святой девушки. Живущий только утром и вечером, – Сельтейра сама не заметила, как перешла на легкий и поэтический стиль, присущий языку ее настоящих родителей, который она прочти забыла.

– Да, думаю для него это подходящее имя. Но я не пойму одного. Как? Он не пытался на нас воздействовать, а мы снова идем за ним в совершенно безнадежное дело. – Сельтейре нравился внешне безразличный тон мага. – Искать летающий город. Отправить в подреальность одного из пяти высших демонов. А он говорит словно о прогулке до ближайшего трактира.

– Наверно он попросту прав, – попыталась переубедить мага драконица. – Валиал зажился в мирах Творца. пора ему прогуляться по Аду. Или ты забыл, что творилось в Вереме? Я такого не забуду, – ярость драконицы заставила схватить за рукоять меч, и наполовину обнажить клинок.

– И я не забыл. Даже слишком хорошо помню, – слова мага не вязались с его спокойствием. – Но все же… этот. Как? Кресс.

– Да он сукин сын. Но он наш сукин сын. По крайней мере на нашей стороне. А дальше посмотрим…

Я прислонился к дереву и делал вид, что глубоко сплю. Это не сложно, достаточно десяти лет практики. Да и наследство моего папаши сказывается, я не нуждаюсь во сне. Только изредка, когда уже все осточертеет, проваливаюсь в черную яму, без сновидений. Но сегодня мне не до сна.

Что хочет Валиал? Зачем ему летающий город? Я видел в некоторых мирах летающие цитадели и крепости. Моральное подавление противника огромно, но вот реальной боевой пользы немного. Стоило чуть-чуть поколебать заклинание полета и вся эта груда камней рухнет.

Народ уже раскладывался, на первой страже осталась Сельтейра и магия Иллиала. Да еще Вампир отправился на охоту. В отличие от людей он любил свежее мясо.

– Иллиал ты спишь?

– Нет.

– Тогда скажи, что будет, если заклинание левитации, прочтенное силой Света, скрепить жертвенной кровью Тьмы?

Маг аж подпрыгнул в своем мешке. Да как я мог такое только подумать!

– Ты это серьезно? – спросил он все тем же ледяным тоном, вновь становясь прежним.

– Намного серьезней, чем ты думаешь.

– Что, серьезно? – спросила Сельтейра. – И что это значит?

– Если заклинание Света будет скреплено силой крови Тьмы, – ровным голосом, словно читая по невидимой книге, начал Иллиал, – то оно станет неразрушимым для иных Магий. Только Магия Третьей Силы, Драконов, способна разрушить его. Кресс, о чем ты думаешь?

Я усмехнулся. Кресс. Ну ладно, как только меня не называли. И Кресс, Сумрак, не самое худшее.

– А думаю я о том, что у нас двое противников, – я сплел заклинанием Свет и Тьму. – Акеретани, ты это почувствовала возле города.

– Истинно так, повелитель, – почтительно ответила суккуб. – Абсолютное соответствие.

– Значит, – подвел я неутешительный вывод. – Валиал спелся с кем-то из архангелов Света. Это не Свет сквозь Тьму, это Тьма и Свет идущие одним путем, – в моем голосе промелькнула приглушенная ярость. – И насколько я помню историю, ни к чему хорошему, для идущих по этому пути, это не приводило! А теперь лучше поспать.

Сельтейра смотрела на милосердную Луну, во всей своей красе плывущую по небосклону, и молилась. Ее народ в незапамятные, даже для долгожителей эльфов, времена, принял путь Ночи. И теперь, идя за сыном Ночи, она была спокойна. Не сказать, что Сельтейра была счастлива, но впервые за все жизнь у нее появилась настоящая цель. Служба сыну Ночи совпала с ее долгом отмщения за стаю. И теперь ее настоящие родители, и приемный отец дракон-Фаргалар, могли быть довольны. Драконица слилась с Темной эльфийкой. И Сельтейра стала часть Таиры.

Но оставался еще Иллиал. Маг Света. Сельтейра не питала иллюзий насчет обращения его во Тьму. Но ей так хотелось, что бы их отношения перешли границу простых друзей. Она хотела…

– Ну вот, – прошептала сама себе девушка, – я и призналась. Я люблю его.

Сельтейра долго смотрела на спящего мага, прежде чем ее сменила Акеретани.

Я сидел в прежней позе, у дерева. На коленях дремал Вампир. Уши с забавными кисточками чуть шевелятся, ловя посторонние звуки. Снежнобелая рысь. Мой верный друг, животные не умеют предавать. Я не склонен к оптимизму, и причины на то были. Слишком быстро собралась наша команда.

Деловитый гном, очень быстро понявший, как можно использовать принципы сына Люцифера, и знающий про клятву силой Творца.

Парочка, Свет и Тьма. Они любят друг друга, но каждый боится сделать первый шаг. У Купидона начисто нет чувства юмора.

Суккуб, оказавшаяся в нужном месте, в нужное время. Да и кто поручил ей следить за Валиалом? Интересная мысль, стоит над ней подумать.

XXV.

Город праведников висел над огромным озером. Это действительно был город. В нем могло вполне жить тридцать тысяч человек. Собственно столько в нем и было. Из них двадцать тысяч – это отборные наемники со всего мира. Остальные десять – обслуга.

Город был смесью бастионов, красивейших домов, казарм и непотребных заведений для солдат. И посреди города возвышались две башни цитадели.

Центральная цитадель города была словно поделена невидимой чертой. Все знали, что две эти части соединяет лишь узкий коридор. Через него шел высокий человек в ниспадающем одеянии белее снега. Породистое лицо обрамляли золотистые волосы, чем ближе он подходил к двери, тем более брезгливое выражение появлялось на его лице.

Двое стражей в серебристых доспехах распахнули двери. Аристократ прошествовал во вторую часть цитадели. По винтовой лестнице он поднялся до небольшой комнаты, под самой крышей. Дверь в эту комнату ему пришлось открывать самому.

– Валиал! – крикнул вошедший.

Демон, созерцавший вид из окна, развернулся к вошедшему. Он был высок, мускулы распирали огромное тело, а уродливую голову венчали два прямых рога. Падший ангел, сущность темноты, предательство.

– Не правда ли он красив? Вид из моего окна. Садись брат, выпить не предлагаю, знаю ты не пьешь.

Демон одним глотком осушил кубок, и плеснул себе еще вина.

– Я не брат тебе, – яростно ответил вошедший, но все же сел.

– Брат. И не надо устраивать сцены с отречением от родства. Нас все равно никто не видит, – на уродливом лице демона появилась улыбка, обнажившая длинные клыки. – Ведь первыми были созданы Михаил, Гавриил и Люцифер. Потом появились мы и Уриил. Нет, Рафаил, я все же твой брат. Пусть и пошедший путем Тьмы.

– Не буду состязаться с тобой в софистике, – резко оборвал демона Рафаил. – Эта тварь убивает всех встречных!

– Сердечко ойкает? – участливо поинтересовался демон. – Смертных жаль? А, ну ты ведь целитель, – тон демона стал тверже адаманта. – Ты сам предложил мне этот путь… Брат.

– Если умрет сын Люцифера, я получу Силу, – возвышено проговорил Рафаил. – И смогу указать истинный путь Света – Милосердие. Ведь даже Гавриил с Михаилом при мечах.

– Вот только патетики не надо, – брезгливая улыбка вновь появилась на толстых губах Валиала. – У нас четкий договор. Выпускаем существо, оно убивает сыночка Люцифера, мы делим его силу. А все, что творит тварь. Так. Побочные эффекты, отбросы производства.

– Как ты можешь спокойно говорить о том ужасе, что твориться на земле? Тварь не убивает, она уничтожает! Даже бессмертные души уходят в Ничто!

– Ну-у-у, я же падший ангел, – протянул Валиал.

– Ты не ПАЛ, – в страхе прошептал Рафаил. – Ты, ты… Даже Сатана щадит смертных. Он превращал их в демонов, но оставлял душу, пусть в рабском ошейнике но… А ты!

– Ты отказываешься от нашего договора? – с угрозой прошипел демон. Длинные когти оставили глубокие борозды в золоте бокала.

– Нет. Не отказываюсь. – Рафаил опустил голову.

– Хорошо, – глаза демона горели красным светом. – Тогда давай займемся текущими делами. Тебе не кажется, что пора сократить количество спутников сына Тьмы?

XXVI.

Утро я встретил, упражняясь с двуручным мечем, на котором прилетел. Заклинание, которое я наложил на меч, позволит ему летать еще лет шесть. Вот откуда берутся в мирах без магии легенды о волшебных вещах. Какой растяпа забудет и все, есть легенда.

Меч летал, рассекая воздух, словно ничего не весил. Я попросту использовал наложенное заклинание. Теперь меч танцевал, повинуясь мысленным приказам. Удары рубили головы невидимым противникам, парировали несуществующие удары.

Десятки лет я учился одному. Смотреть на себя, как на врага. Самому видеть свои слабости. И теперь меч выписывал атакующие движения, и я видел, как можно их отвести. Меч становился подобным щиту, и я замечал прорехи в защите. Сотни раз я хотел остановиться, утверждая что лучше не бывает, но шел дальше. И годы тренировок летели псу под хвост, когда я замечал, как можно меня поразить в атаке, или обойти защиту.

– Неплохо, – это проснулась Сельтейра. – Как насчет поединка? В городе ты вроде неплохо шел, а в поединке?

Меч вылетел из моей руки и остановился у самой шеи эльфийки.

– Не думаю, что он будет честным, – меч вернулся. – Я вообще не люблю честные поединки. Но и на подлости не способен. Схитрить – да.

Сельтейра презрительно фыркнула и пошла умываться.

– Ты владеешь Магией Реальности? – это проснулся Иллиал, как всегда равнодушен, вернее спокоен, ко всему происходящему.

– Ты прав – это левитация. Хотел бы научиться?

– Я этого не говорил.

– Но подумал.

Иллиал пожал плечами и отправился к ручью. Я вновь оказался в компании меча, и Вампира. Вслед за магом к ручью убежал и Вампир.

Вначале показалось, что где-то рухнул дом. Но это почтенный гном зевнул, протирая сонные глаза.

– Я зрю, выползли все же, – Тарн вновь громоподобно зевнул. – А я все мыслил, кусать язык али не кусать.

– Повелитель, я подогрела завтрак, – как всегда поклонилась суккуб.

– Гляжу, наших прибыло, – обрадовался гном. – Что ты гришь разогрела девонька?

– Остатки вчерашнего кабана, почтенный Тарн.

– Свининка эт хорошо, эт… – гном поднял глаза и застыл с открытым ртом и быстро алеющими щеками.

– Акеретани!

– Нет, повелитель, – демонша готова была упасть на колени. – Я сняла свое очарование еще вчера, как вы приказали, повелитель.

Небеса и преисподняя! Мне везло в различных мирах на всяких психов, фанатиков и святош. Здесь к перечисленным категориям добавились и влюбленные. Найду Купидона, схвачу его за кривые ножки и приложу пару раз башкой о стену. Хотя у этого малолетки все одно, мозгов нет.

Наконец голод в гноме победил желание созерцать совершенство и он принялся терзать бренные остатки кабана.

– Акеретани, давай договоримся. Больше никаких поклонов и повелителей.

– А как мне вас называть, пове…

– Как все, Кресс. Тарн! Слышь, мне имя придумали!

– Сурьезно? – спросил гном, разгрызая сахарную кость. – И как тя величать будем?

– Кресс. Это сумрак, на эльфийском.

Сельтейра и Иллиал сидели у речки. Драконица, игнорируя правила приличия, обнаженной купалась в ледяной воде. Каждый раз глядя в ее сторону, Иллиал содрогался, словно его тела касалась холодная вода. Себя он привел в порядок магией, и теперь тренировался в Магии Тварей, пытаясь подманить к берегу рыбу. Выше по течению расположился Вампир. Доказывая свое превосходство в рыболовном искусстве, белая рысь вытаскивала на берег уже пятую рыбину.

Сельтейра вышла из реки и встала рядом с Иллиалом, позволяя бризу сушить свое гибкое и красивое тело.

– Неужели ты согласишься идти в путь с Крессом? И твой хваленый Свет не против?

– Да, – Иллиал попытался сосредоточиться на магии, но не получалось. Хотя его голос по-прежнему был спокоен, в отличие от плоти. – Валиалу давно пора отправиться обратно в Ад. Но почему идешь ты?

– Исполнить два долга. Долг Таиры, Темной эльфийки. Он повелевает мне служить сыну Ночи. И долг Сельтейры, Морского Дракона. Она должна отомстить за стаю. Да еще долг Смертного. Валиалу не помешает посушить свои мозги в геенне.

– Только я хотел бы знать с кем все же иду, – я присел возле Вампира, вытащившего очередную рыбу. – С Темной эльфийкой или Морским Драконом?

Губы Сельтейры сжались в тонкую линию. Темная эльфийка должна пресмыкаться предо мной, как суккуб, но половина души Таиры, стала душой Сельтейры – драконицы Серебряной Луны. Иллиал тоже это знал, и поклялся: Если Сельтейра преклонит колено, он испепелит Кресса.

– Что мне, – я сделал вид, словно не замечаю возникшего напряжения, – так лучше путешествовать с Сельтейрой. Повелителей, я от Акеретани наслушался лет на пять.

Вампир, обиженный тем, что во время описанной сцены ему никто не уделил внимания, принялся завтракать пойманной рыбой. Сельтейра промолчала, а Иллиал развернулся к реке.

Наверно меня хорошо стукнули в темнице Валиала, но я решил поучить мага. Благо в Магии Тварей что-то смыслю. Да если честно то знающий маг лучше прикроет меня в заварушке. А что их будет у нас немало, я не сомневался.

– Не так, – я подошел к молодому магу. – По развитию рыба – это огурец с плавниками. Воздействуй не на головной, а на спинной мозг. Не ЗОВИ ее, а заставляй плыть. Да вот так. Если сам плавать не умеешь, естественно рыба утонет. Попробуй просто дать ей направление, а плывет пусть сама.

За моей спиной произошла короткая схватка между Сельтейрой и Вампиром. Закончилась она полной победой эльфийки, которая понесла отобранную рыбу к лагерю. Донельзя довольный Вампир сел у моей ноги, наблюдать за нашими магическими занятиями. Он не был против, что Сельтейра взяла рыбу, просто без боя, пусть и шутливого, лаугар не отдал бы свою добычу даже мне.

– Вот так, – продолжал я помогать магу. – Теперь попробуй послать заклинание волной, а не поводком. Главное суметь задать рыбам нужное направление. А плывут пусть сами.

Вампир лежал на берегу и щурил свои зеленые глаза. По его мнению, рыба плывущая сама к берегу не добыча, а падаль. Вот вам и еще одна причина не любить магию.

Яркое солнце поднималось все выше, знаменуя еще один день моей проклятой жизни.

XXVII.

В путь к летающему городу мы смогли двинуться только после обеда. Пока собирались, готовили запасы. Да и собственно направление было одно. На север, вдоль побережья, к горам гномов.

Мы шагали по побережью, не встречая на своем пути ни единой живой души. Мы шли по следам армии Валиала, и в каждом пепелище видели жертвы. Для души нет ничего страшнее тела умершего под жертвенным ножом во славу Тьмы или Света. Междумирье, серая пелена Бытия и безвременья их пристанище. Это страшно. Я не мог сомкнуть глаза по несколько суток, когда проходил из мира в мир. А они обречены, быть там вечно. Или пока смертный Маг не найдет способ вытащить их оттуда. Пару раз такое уже случалось. С моей скромной помощью.

На эту тему у нас разгорелся разговор с Иллиалом.

– Но разве Свет или Тьма не могут извлечь души? Ведь Cмертные источник их сил.

– Да. Но междумирье закрыто для Сил. Это царство Хаоса.

– Кресс, а ты можешь открыть им дверь в Свет или Тьму? Ведь ты умеешь проходить меж мирами.

– Нет. Это не в моих силах. Точнее это все равно, что гвозди стеклянным молотком забивать. Это иная магия, мне недоступная. Я не смогу открыть им путь из междумирья. Это должен сделать другой. Я ведь наполовину Смертный. Ну, на большую половину.

– А я?

– Смертный на все сто десять, – я улыбнулся, опережая дальнейшую реплику: – А вот вытащить их из этого кошмара… Я не знаю.

Гном все пытался заговорить с Акеретани, ему никто не сказал, кто она такая, но мой жесткий взгляд держал суккуб в строгих границах. День сменялся днем, учебные бои с Сельтейрой, занятиями магией с Иллиалом. И мы все шли на север. До тех пор, пока не наткнулись на поселок.

Ожидая увидеть очередной поселок-призрак, я немало удивились снующим по улицам людям. Иллиал проверил всю округу своими шарами, но войсками Валиала и не пахло.

– Похоже, мы проскочили поворот. Надеюсь, в поселке есть хорошая таверна и гостиница.

– Не легче ли сейчас повернуть назад и найти место, где развернулась армия Валиала? – предложила Сельтейра. Как всегда нетерпеливая, ждущая боя.

– Принцип долголетия, – отмахнулся я. – Если есть выбор между стоять и сидеть, надо сидеть; если между сидеть и лежать, то надо лежать. Тем более в таверне можно найти человека с большими ушами и длинным языком. И тем более я хочу поспать в нормальной постели, нормально поесть и чуток выпить.

Если первый довод был принят двусмысленным смешком, то со вторым все согласились безоговорочно, а третий приняли на ура.

Поселок стоял на большом торговом тракте и чужакам здесь уже не удивлялись. Так, скользнут ленивым взглядом. Три воина, маг и гном. Или наемники или охранники. Мы без помех дошли до трактира с золотым гусем на вывеске. Внимание привлек только Вампир. Все знают, что приручить белую рысь невозможно. Но теперь мнения, наверное, изменяться.

Достойный Райхар, содержатель «Золотого Гуся», умел с первого раза определять людей. Кому сколько наливать, кто в драку полезет, а кто после бокала и расщедриться, а когда придется звать троих дюжих парней, что берегут его трактир от всяких невзгод трудной жизни. Но компания шагнувшая в тот вечер в его трактир удивила повидавшего многое за свои пятьдесят лет трактирщика.

Первым в трактир вошел гном. Вошел вальяжно, ни дать, ни взять купец или мастеровой знаменитый. Да вот и на бедре шестопер червонным золотом покрытый. Вслед за ним вошел молодой Маг с посохом. От его равнодушного взгляда словно снежная буря прошла по трактиру. Потом вошел парень среднего роста, лет двадцати или двадцати семи, не поймешь. На его спине, положив передние лапы на плечо, а задними упираясь в пояс, сидел взрослый лаугар. Как он держит такую тяжесть? Последними в трактир скользнули две девушки в плащах с глухими капюшонами. У одной на поясе висел эльфийский клинок, у другой крысобой.

Кампания расположилась в за одним столиком, а к стойке пошел парень несший лаугара. Трактирщик посмотрел на него. Обычное лицо, ничего примечательного. Но словно не запоминалось оно, взгляд скользил не в силах уцепиться за что-то особенное. И что-то смутное вспомнилось трактирщику, но глухой звон кошелька выбил из головы посторонние мысли.

– Будь здрав почтенный, – поздоровался я с трактирщиком.

– И тебе поздорову, – ответил мне трактирщик, смерив недоверчивым взглядом. – Мастера сопровождаете, али по стальной работе?

Стальными работниками здесь называли наемников.

– Мастера Тарна сопровождаем, – ответил я, радуясь, что нашу легенду приняли сразу.

– Что угодно почтенным? – трактирщик прекратил свои мысленные изыскания, едва заметив провисший кошелек в моей руке. Так сильно оттягивать ткань, при таком размере могло только золото.

– Хороший обед, да по комнате на каждого, – я положил на осиновую стойку десяток золотых. Этого с лихвой хватило бы на трехдневный постой. В таких случаях все делают быстро, и лишних вопросов не задают.

Почему стойка осиновая? Да осина, как молодой упыреныш кровь, магию тянет. Поэтому и нечисть и колдунов колами осиновыми протыкают. Будь у меня золотые иллюзией, в миг бы развеялись. но золотые настоящие, и очень здесь уважаемые.

Я едва успел вернуться к своим, как подавальщицы уже принесли первые блюда. Хозяин не поскупился. Три заливных поросенка, один из которых перекочевал под стол, к Вампиру. Два гуся с яблоками. Бутыль с темным элем. И мед в сотах на десерт.

– И-эх! Радость вышняя! – выдохнул Тарн, опрокину в себя первую кружку эля. – Сколько ж я без тебя родимого жил?! – чуть не прослезился гном, глядя на бутыль эля.

Трактир начал заполняться. Появились первые выпивохи. Ранние и очень болтливые птички. Наметив себе собеседника, я вновь пошел к стойке.

– Почтенный, – позвал я трактирщика, – эля мне и уважаемому.

Выпивоха поглядел на меня трезвыми, потому и подозрительными глазами.

– Чего вздумал меня угощать?

– Я мастера Тарна охраняю. Вот места новые, не мешает о них узнать побольше, – возле кружки эля лег маленький серебреный кружок.

Рука пьянчужки мелькнула с быстротой молнии, убирая серебро в карман.

– Места у нас спокойные, – отхлебнув добрую половину кружки, он уважительно посмотрел на мой меч. – Не рискнут нашенские разбойники вас тронуть. Да и уважают здесь гномов.

Еще три кружки эля исчезли в бездонном брюхе пьяницы, прежде чем я подвел беседу к самому важному.

– А как с работой? Мастер на юг идет, говорят там города богатые. Верем хотя бы. Да и гномью работу там ценят.

– Юг? – мой собеседник икнул, и заплакал. – Нету, боле Верема! Сожгли его!

– Да кто мог? – деланно удивился я.

– Армия. Тыщь сто их там.

– А что князья?

– Князья, – на мгновение мы прервались, выпить еще по кружке, – сидят в своих замках и сами дрожат. Наш все боялся, кровью желтой исходил, со страху.

– И что?

– Да не дошли они до нас. Возля Пенного брода свернули. К городу праведников. Э-эх, хоть глазком на этот рай на земле взглянуть, – мечтательно протянул выпивоха. – Чтоб они у этого города и передохли сволочи.

– За это стоит выпить! – предложил я тост.

Мы выпили, потом еще и еще. Когда мой приятель упал мордой на стойку, я пошел к своим.

Трактирщик проводил странного гостя задумчивым взглядом. Даже гном окосеет от дюжины кружек такого эля. А этот идет, словно и не пил вообще.

XXVIII.

Альтаирра собиралась в путь. Для эльфа найти того, кто дал ему имя не составляет труда. Как бы ни не хотел отец ее отпускать, но идти придется. Ненареченный, это надежда остановить существо. А тонущий схватиться и за гадюку.

Лук, колчан стрел, рапира. Немного различных эликсиров и настоек. Амулеты, кольца, браслеты. Эльфаргал не поскупился. Для его дочери были открыты все тайники эльфийских разведчиков. Плащ-хамелеон.

Прощальный взгляд матери.

Альтаирра шагала по пыльной дороге. Туманный лес остался позади и впереди расстилалась равнина. Эльфийская принцесса шла на юго-восток, к побережью.

– Помогите. Во имя Светлого Брата, помогите.

Альтаирра развернулась. В придорожных кустах лежал израненный человек. Наверное он попался грабителям. На нем не было ничего кроме жалкой повязки на бедрах. И коросты из грязи и крови.

– Прошу тебя, странник. Помоги.

Как бы преворожденные н ставили себя выше других рас, пройти мимо раненого и молящего о помощи эльф не мог.

Эльфийка раздвинула кустарник и подошла к человеку.

Сталь просвистела в дюйме, от успевшей отклониться Альтаирры. Мнимый раненый вскочил. В его руке блестел палаш, а под слоем грязи и красной краски перекатывались могучие мышцы.

– Вот так, так. Хороша добыча. Вы, длинноухие, говорят, носите на себе много ценных вещей. Можешь, поделишься с бедным человеком?

Эльфийка захлебнулась в неожиданной ярости, которую с трудом погасила. Два дня как вышла из леса, и нате вам! Попалась на самую примитивную уловку грабителей. Хорошо хоть успела отскочить, а то лежать ей с перерубленным горлом.

– Так может договоримся? Снимай вещички и иди в свой лес, – оскалился грабитель, поигрывая палашом. Стальное лезвие блестело несуразной чистотой, по сравнению с телом грабителя, и желтыми зубами, когда он улыбался.

Эльфийка вынула из ножен рапиру. Как не свята жизнь, но этот человек не достоин великого дара. Как и впрочем, все люди.

– Тю-ю, какие мы воинственные, – вновь показал грабитель свои гнилые зубы и атаковал.

Это была красивая атака. Красивая и опасная. Наверно в молодости грабитель служил в легкой кавалерии. Это его и подвело, удар был нанесен так, словно бандит сидел на лошади. Палаш встретил рапиру и отскочил, словно от стального столба. Бандит сплюнул и вновь ринулся в атаку. На этот раз рапира уклонилась от прямого столкновения, и прошла вскользь поверху лезвия палаша. Тонкий наконечник пробил левую часть груди, чуть ближе к середине, где билось сердце.

Безжизненное тело грабителя легко соскользнуло с лезвия рапиры и упало в придорожные кусты, по странной иронии, как раз туда, где грабитель лежал поджидая свои жертвы. Альтаирра посмотрела на покрытое кровью лезвие рапиры, и ее завтрак торопливо полез из желудка. Эльфийку вырвало. Но едва ей стоило посмотреть на мертвое тело, как спазмы вновь скрутили ее желудок выдавливая все съеденное.

Принцесса долго стояла, не смотря на своего первого убитого. Ей было страшно, очень страшно. И противно.

Приведя себя в порядок, эльфийка двинулась дальше. Ей предстояла длинная дорога.

XXIX.

Гул в таверне повышался пропорционально понижению уровня эля в бутылках. Уже в паре мест вспыхивали короткие драки. Обстановка явно накалялась.

– Уходим, – решил я.

Поднявшись, мы направились к выходу. Тороватый гном не забыл, прихватит недопитую бутылку эля. Но спокойно уйти нам не дали.

– Красавица зачем лицо прячешь? – один из посетителей сдернул капюшон с головы суккуба.

– Ого-го!! Вот это да! Такая красавица!

Второго я опередить не успел, и он сорвал накидку с Сельтейры. В трактире повисла мертвая тишина. Но не на долго.

– На костер их!!! – раздался дикий крик. – На костер слуг Тьмы!!!

Словно горная лавина, Сила обрушилась на трактир. Все наши противники оказались под защитой от магии, своеобразным колпаком. Кто-то явно не хочет чтобы наше путешествие продолжилось. И теперь магия Иллиала и моя бесполезны против крестьян, а их заметно больше.

Но если магия не действует можно и кулаками помахать. Короткий хук отправляет особо смелого на пол:

– Полежи немного!

Тарн обрушил бутылку на голову здоровенного мельника (как только достал, при своем росте?) и угостил пудовым кулаком его соседа.

– Попили, поели, подрались. Кр-р-расота! – заявил гном, выбивая зубы третьему.

Никто из нас не доставал оружия. Их натравили на нас магией, и не стоит проливать кровь.

Иллиал, наконец, нашел способ охладить пыл. Если нельзя воздействовать на людей, то… Облачко пара вылетело из моего рта. Холод. Маг просто понижал температуру. Кое-кто уже заклацкал зубами, и собирался ретироваться. Долго этот фокус не продержался. Сила наращивалась, и холод уже не действовал на толпу. Зато действовало другое. В людях будили звериные инстинкты, на уровне зверей, а сделать это мог только опытный чернокнижник. Из иного мира, не Наргона.

– Иллиал ищи чернокнижника. Он где-то поблизости. Лежать! – рявкнул я, обрушивая удар на мужика попытавшегося подняться с пола.

– Чернокнижника? – удивился маг. – Но магов…

– Он не из этого мира. Ищи его!

Пока маг занимался поисками, мы вчетвером сдерживали натиск обезумевшей толпы. Кулачищи гнома работали, как два молота. Сельтейра и Акеретани спина к спине держали дверь в трактир. Эльфийка вновь танцевала уходя от ударов, но в танец защиты вплетались простые и сильные удары драконицы. Суккуб же действовала проще. Била кулаками, не обращая внимания на ответные удары, которые демоше, что слону плевок, обидно, но безопасно. А народу не уменьшалось, похоже, сюда пыталась прорваться вся деревня. Мне же приходилось оберегать занятого поисками мага.

– Нашел! – крикнул Иллиал.

– Так гаси ублюдка! – приказал я, не прекращая работать головой, в смысле вмазал одному идиоту лбом по носу.

Иллиал вошел в Астрал. Ему противостоял очень сильный маг, увидеть которого он мог только так. Ученик Башни магическим зрением видел своего противника. Для него не существовало окружающей действительности. Дуэль в Астрале, которой его научил Кресс, имела свои законы.

Чернокнижник предстал пред мысленным взглядом Иллиала, как огромный мужчина атлетического сложения. Двигался он прекрасно, словно плыл по волнам эфира. Астрал отражает истинную сущность силы Смертного. И чернокнижник был из сильнейших в своем мире, а теперь пришел сюда, вслед за Валиалом.

Сам Иллиал был даже больше, но его Сила была словно… неотесанна. Недоставало умения. Но кулак все же больше, а как в морду бить, Иллиал помнил еще по беспризорному детству.

На другом конце поселка в неприметного человека ударила молния. Пепел оставшийся от чернокнижника быстро разнес ветер.

Иллиал рухнул без сознания, слишком много сил пришлось вложить в заклинание, слишком сильная защита была у его противника. Одновременно с падением Иллиала, спало и наваждение. Народ в таверне опасливо попятился.

– Акеретани.

– Да Кресс.

– Твой выход демонша. Пусть полюбуются!

Суккуб скинула с себя одежду. Открывшееся зрелище парализовало всех получше магии. Я стоял позади, и то не мог отвести взгляд от округлых ягодиц, а что увидел остальной народ! Идеальные губы изогнулись в презрительной улыбке и почернели. Небольшие рожки появились на лбу демонши, широкие крылья распахнулись во весь свой впечатляющий размах.

Народу не требовалось указывать на дверь. Сельтейра едва успела отскочить, как безумная толпа вынесла двери трактира вместе с косяком. Особо одаренные выскакивали через окна. Слабовольных, которые бы потеряли сознание в трактире не оказалось. Ну, может кроме одного.

Почтенный Тарн из колена Тракар, покачавшись для приличия, рухнул на покрытый кровью и зубами пол таверны. Впрочем, мне было не до него.

Вампир.

Лаугар едва дышал. В самом начале драки ему досталось кочергой от трактирщика. С переломанными ребрами и хребтом, Вампир все же жил. Силы в жизни в белой рысе было не меряно.

Я поднес руки к лаугару. Золотистое сияние исцеления текло по пальцам и расходилось волнами по белоснежной шерсти. Плевать на магию и этот бритвенный путь Равновесия. Мой друг умирал!

Вампир слабо шевельнулся. Но вскоре его глаза закрылись, я усыпил его. Когда пациент спит, заклинание работает намного лучше.

Ко мне подошла суккуб. Все еще без одежды и с крыльями.

– Сельтейра пошла за конями. В деревне не души, все в лес побежали.

– Тебя днем то увидишь, заикой станешь, а про вечер вообще молчу. Предупреди Сельтейру, что нам телега нужна. Иллиал еще не скоро в себя придет.

– И оденься! – крикнул я напоследок уходящей демонше.

Суккуб ответила улыбкой, но ослушаться не посмела.

Пока девушки снаряжали транспорт, я отправился за припасами. Сушеное мясо и фрукты, эль, свежие овощи. Что еще надо для путешествия? От дегустации вина, припрятанного трактирщиком в самом темном угле погреба, меня отвлек пришедший в себя гном.

Тарн спустился в погреб, отобрал у меня бутылку с вином и в три буля выхлебал ее всю.

– Дык она что, демон? – голос у гнома был несчастным.

– Ты забыл кто я? И кто мне может служить?

– Честно? – гном взял бутыль с элем и опростал его в один присест. – Ужо и забыл.

– Ты слишком не усердствуй, – предостерег я гнома, видя как тот присосался к третьей бутылке. – Нам еще ехать.

– Дык что? Ил вооще как бревно лежит, только на телеге и везти. Меня погреба вынешь и рядом положишь, вот и все дела.

Хотя из погреба Тарн вышел сам, до телеги он не дошел. Пришлось тащить жителя Подгорного царства на своем горбу.

– Ты его под дерюгу, прямо на козлы, – посоветовала мне Сельтейра. – И штаны с него снять не забудь. А то пьяный гном…

– Знаю, – отмахнулся я.

Вскоре телега со странными пассажирами тронулась в путь. На юго-запад, к летающему городу праведников, вслед за армией Валиала, на их базу.

Хорошо, что жители деревни не решились на погоню. По следу оставляемому доблестным Тарном, нас могла найти любая дворняжка.

XXX.

Уже три дня Альтаирра, принявшая дорожное имя – Элар, жила в небольшой крепости палладинов Света. Святые воины пообещали ей помощь в ее поисках, правда она не сказала кого ищет, но только после того, как уладят небольшое дело.

Здешние палладины были если не союзниками, то уж не противниками. Ортодоксальная Церковь не поощеряла отношения с эльфами, но все же общая цель стачивала острые углы веры.

– Благородная Элар.

Принцесса развернулась к вошедшему палладину:

– Да?

– Магистр Велеран просит оказать ему честь, разделив с ним завтрак.

– Я приду.

Церемонно поклонившись посланник вышел. Элар развернулась к небольшому шкафчику. Магистр предоставил в ее распоряжение прекрасный гардероб, но этикет завтрака поставил эльфийку в неловкое положение. Платье или кольчуга?

Как девушка и принцесса она должна появиться в платье. Но как эльфийский воин-разведчик, в кольчуге и при оружии. Поразмыслив, она выбрала кольчугу.

Придирчиво посмотрев на свое отражение в огромном зеркале, Элар покинула комнату. Путь к обеденному залу пролегал через двор крепости. Элар не удивило суматоха во дворе. Еще вчера магистр намекнул, что сегодня палладины отправятся улаживать свое дело.

Всюду сновали оруженосцы. Из конюшни вывели лошадей. Огромные белые жеребцы способные вынести на своей спине палладина в полном вооружении, да и еще свою личную броню. Першероны равнодушно жевали отборный овес, не обращая внимания на суетящихся слуг. Оруженосцы медленно, но верно превращали лошадей в железных черепах.

Более всего Элар поразило оружие. Облегченные дубины, арбалетные болты с наконечниками, которые могут выбить воина из седла, но не сломают ребер. Словно палладины выходили не на бой, а на охоту за людьми. Подтвердили ее догадку оруженосцы несущие лассо, боло и ловчие сети. Кроме того, к каждому седлу приторачивали короткие дротики с иглами морской рыбы арим. Этим пользовались работорговцы южных островов, охотясь за живым товаром. Яд арим усыплял человека на несколько часов.

– Да славиться Свет, – поприветствовала Элар двоих священников, читающих молитвы-обереги над лошадьми.

– Да благословит твой путь Светлый Брат, – ответствовали ей монахи.

Двое стражей, в парадных мундирах ордена, распахнули дубовые двери в обеденный зал. Эльфийка переступила порог и встала рядом с магистром Велераном.

Магистр, уже с изморозью седины в волосах, но все еще сильный духом и телом, казался удивленным. Он ожидал, что Элар прибудет как благородная принцесса. Но через порог шагнул эльфийский воин при доспехах и оружии. Впрочем, замешательство магистра длилось всего мгновение. Длань, закованная в сверкающее железо описала приветственный полукруг.

– Прошу благородную Элар разделить с нами завтрак.

Принцесса прошла на положенное по этикету место за столом. Когда сел магистр, все присутствующие прочитали короткую молитву Свету.

– Элар, разрешите представить вам моих братьев по ордену.

У палладинов самые серьезные разговоры всегда шли за трапезой, они считали, что совместное дело облегчает понимание. Эльфы напротив считали разговор за столом верхом неприличия. Но и те и другие понимали, что за чужой стол не садятся со своей тарелкой и ложкой.

– Виконт Валерт, мой первый помощник, – указал магистр на двухметрового гиганта в кольчуге, явно работы подгорных мастеров.

– Епископ Елаки, наш духовный отец, – рука указала на сухонького старичка в скромной одежде настоятеля. Элар почувствовала в нем огромную Силу. Святой отец действительно мог быть святым, она бы не удивилась узнав, что этот старичок мог провести сорок церковных служб кряду.

– Рион, Дарманр и Лак. Командиры отрядов. – трое палладинов на которых указал Велеран, едва заметно поклонились. Все трое были братьями и выглядели словно молодые вечно голодные волки.

– И мой сын Найен, – указал магистр на юношу скромно сидевшего в конце стола. – Он будет главным в мое отсутствие.

Найен действительно походил на своего отца. Такие же резкие черты лица, тонкий нос и быстрые, словно ветер, движения.

– Я представил их вам, потому что наше сегодняшнее дело очень опасно, и я боюсь не вернуться. – Палладин говорил, словно такое происходило каждый день, но Альтаирра чувствовала в нем скрытое напряжение и предвкушение чего то необычного. – Я бы хотел, чтобы вы сейчас изложили ваше дело перед всеми. Кто бы из нас не вернулся, он поможет вам сразу же.

– Благодарю милорд, – почтительно ответила Элар. – Я послана лично главой домов Туманного леса. С севера надвигается страшная беда. Это некое существо которому не страшна простая сталь и оружие Света. Мы видели как оно убило ангела, а раны, нанесенные огненным мечом, срастались на вслед за ударом. Это идет на юг и его путь ведет через Туманный лес. Я послана найти человека, который может, если не остановить тварь, так сказать, что это.

Закончив речь, Элар оглядела собравшихся. Епископ чуть шевелил губами читая молитву, братья-палладины напряглись, словно почуяли добычу, Валерт стал мрачнее тучи. Только Найен и магистр остались внешне безучастными.

– Воистину страшные вести, – наконец заговорил магистр. – Брат Валерт недавно был на севере и видел, след оставленный этим существом. Мы решили что он… э-э… преувеличивает. Но после ваших слов. Наш орден окажет вам полную поддержку и помощь, после выполнения нашего обета.

Магистр и остальные приступили к трапезе, изредка перебрасываясь односложными фразами, о готовности к походу. Насколько смогла понять Элар, они планировали вернуться еще до захода солнца. Но это не слишком интересовало эльфийку. Орден обещал ей помощь, а значит она найдет ненареченного. Недаром говорят, что палладины отыщут грешника даже в раю.

Палладины покидали цитадель. По трое в ряд, под гордыми стягами они выезжали за стены крепости. Эльфийская принцесса пожелала им быстрее вернуться с бескровной победой. В крепости осталось десяток младших рыцарей и слуги. Найен попытался увлечь Элар разговором, но потерпев поражение ушел к друзьям. Сама эльфийка направилась на конюшню.

Эльфы не держали домашних животных, считая это глумлением над природой, но в искусстве вольтижировки с ними не могли сравниться даже кочевники степей. Элар шла вдоль опустевших загонов, пока не увидела белого, как морская пена жеребца. Жеребец поглядел на подошедшею эльфийку своими влажными глазами, в которых было грусти больше чем недоверия.

Элар положила руку на голову прекрасного скакуна. Он был совершенен. Могучие мышцы перекатывались под шелковистой шкурой, широкая грудь, подтянутый пах. Жеребец с одинаковой легкостью мог нести покрытого железом рыцаря и скакать целыми днями по бескрайним зеленым полям.

Элар пропустила сквозь пальцы белоснежную гриву скакуна. Тот лишь чуть дернул ушами.

– Я вижу, благородная Элар разбирается в лошадях? – спросил подошедший Найен, все еще не оставляя надежд разговорить красавицу-эльфийку.

Юноша протянул жеребцу морковку, но тот и не притронулся к лакомству, вздохнув парень положил корнеплод в ясли.

– Его хозяин погиб неделю назад. С тех пор он практически ничего не есть. Жаль, пропадает зазря.

– Нет, – эльфийка поднесла жеребцу морковь, и к удивлению Найена, тот стал есть. – Он верен. А верность творит чудеса. Я бы хотела прогулять его.

Найен лишь развел руками, можешь делать что хочешь, ты гость. Элара повела жеребца из конюшни во двор, за ворота, в поле.

Жеребец всхрапнул, почуяв запахи вольного поля.

– Ну, все хорошо, – шептала Элар по-эльфийски в ухо жеребцу. – Давай что же ты?

Стоящий на стене Найен с удивлением взирал, как эльфийка одним движением запрыгнула на спину лошади и помчалась по полю. Без седла и поводьев, держась за шею только одной рукой, эльфийка мчалась по изумрудному полю. Прекрасный скакун и прекрасная наездница. Что кроме этого может заставить двадцатилетнего палладина стоять на крепостной стене с расширенными от восхищения глазами?

Когда солнце склонялось к горизонту Элар вернулась в крепость. Проведя жеребца в конюшню она сама вымыла, накормила и напоила его. На выходе ее ждал Найен.

– Никогда не видел подобного. Как у вас эльфов получается так ладить с животными?

– К ним надо относиться как к равным. И это могут не только эльфы. Друиды были способны на большее, они могли разговаривать с деревьями.

Найен собирался еще спросить, но его прервал звук гонга. В крепость возвращались палладины.

Первым в крепость въехал сам магистр. Элар услышала облегченный вздох Найена. Следом ехали трое братьев. Вернее двое, третий привязан к седлу своей лошади. Мертв. Потом в ворота прошла лошадь епископа. Его преосвященство было бледнее восковой свечи, которые воскуривались в храме. Рядом ехал Валер, правая рука замотана в лубок, кольчуга порвана в двух местах. Это-то кольчуга гномской работы! Да с кем они встретились?

Вскоре Элара увидела с кем. В окружении святых воинов ехала телега, а в ней лежал ненареченный. Палладины захватили сына Сатаны. Элара закусила губу. По тонкой нити надежды Туманного леса, готов ударить меч фанатизма.

XXXI.

Боли нет, есть забвение. Сквозь туман сознания доносятся чужие крики. Женские крики. Боли нет, есть забвение. И голоса пробивающие дорогу к затуманенному рассудку. Второй раз за месяц я в казематах, как «гость».

– Величайший долг перед Светом скоро будет выполнен.

– Да ваше преосвященство. Но что делать с остальными?

– Эльфийку и суккуба сожжем на рассвете. Гнома можно отпустить, а с Мага возьмем клятву.

– Мудрое решение.

– Не стоит меня хвалить брат мой, гордыня тоже грех.

Боли нет, но просыпаются воспоминания. Я в плену палладинов Света, и скоро они убьют меня. Принесут в жертву Свету. Смерть под жертвенным ножом страшна, легче убить себя самому.

– А он не вырвется?

– Нет, принесите нож. Я думаю справедливо вернуть Тьме ее детище.

Сквозь дымку я различаю только цвета, что делает в Свете этот сгусток Тьмы?

Палладин берет в руку нож. Лезвие из черной стали, рукоять из человеческой кости. Жертвенный нож Тьмы. Глупцы, ни Свет не Тьма не принимают души принесенных в жертву, но им не дано это знать.

Нож приближается к груди. Зачем? Я шел из мира в мир, пытаясь спасти их, но награда – Смерть. Не легче ли оставить мироздание самому себе? Если хотят, пусть гибнут, я не напрашиваюсь на роль спасителя. Свет может спасти принеся себя в жертву, Тьма – нет. Легче просто уйти, бросить все. Даже в ужас межреальности.

Два крика врываются в мои уши, рвут отупевшее сознание болью. Они пошли со мной, и я оставил их. Мир стоит спасать даже ради одного достойного. Я встретил четверых, много.

Ярость.

Но уже поздно, нож пронзает кожу, мясо, сосуды и касается сердца.

МЕЖРЕАЛЬНОСТЬ.

Водоворот всего и ничего. Хаос. Пытка всеведеньем и слепотой, наслаждением и болью, божественной властью и рабской долей. Хаос это все и ничего. Я окунаюсь в безбрежный океан монад летящих без смысла и направления. Безбрежность возможностей скованных тем, что ты ничего не хочешь. Но всегда остается душа, которая сопротивляется, и позволяет вынырнуть из этого водоворота безумия.

МЕЖРЕАЛЬНОСТЬ.

– А ты силен… ты силен… силен… – звучит эхо в моем мозгу.

– Кто ты?!

– Неважно… неважно… неважно…

Океан монад летящих по неизведанным путям. Вскоре и я стану частью этого океана. Частью всеобъемлющего, частью водоворота Бездны.

– Можешь и не стать… не стать… стать…

– Как?!!

Молчание. Великий язык, который понимают все. Молчание.

МЕЖРЕАЛЬНОСТЬ.

Черный снег. Разве бывает черный снег? Я набираю его в ладонь, и он тает. Капли черной воды падают с моих пальцев. Каждая капля – мир. Но миры утекают сквозь мои пальцы. Утекают в Ничто, в Хаос, в Иное.

Белое пламя, что мчится по черному снегу. Но и оно останавливается предо мной. Не отрывая взгляда, я смотрю в стену пламени ярче тысячи солнц. Этот тоже миры. Миры которые горят, и черная вода не в силах затушить это пламя.

Миллиарды Смертных уходящих в беззвучном крике боли, во имя Света или Тьмы.

МЕЖРЕАЛЬНОСТЬ.

Абсолютное знание. Правда. Она открывается в Хаосе. Но слишком горек его вкус и все, проходящие из мира в мир, отрекаются от него. Но каков бы ни был вкус, это знание. Это Сила. И я принимаю эту Силу. Силу Правды, Силу увидеть кто ты на самом деле.

– ОТРЕКАЮСЬ! От Света и Тьмы отрекаюсь!!!

Жертвенный нож вспыхнул, и в руке магистра осталось горсть пепла. Гром и молнии с ясного неба. И глаза, широко раскрытые глаза сына Тьмы, которые видят все и ничего.

– Ты должен умереть! – взмахивает мечем палладин. Лезвие вспыхивает, оставляя в руке магистра оплавленный кусок железа.

Молнии бьют в башни крепости, вспыхивают полы в комнатах, с потолка начинают падать обломки. Луна и солнце одновременно светят на небосклоне, реки текут вспять. Крепостные стены взрываются, разлетаясь мелкой крошкой на многие мили.

– Ты умрешь! – рука магистра хватает меня за горло. – Умрешь!

Жалкий раб Света! Тебе хорошо знать, что есть сильнее тебя, что есть более мудрый и взрослый! Но я уже вырос из этой шкуры, как змея, я покидаю тесную кожу. Пришло время взрослеть.

Листы книги Судеб переворачиваются от вихря ворвавшегося в тихую обитель. Богини Судьбы Мойры, в ужасе смотрят на книгу. Строчка Судьбы тает, исчезает и нить, которую готовились перерезать золотые ножницы.

– Он больше не в воле Сил, – шепчет одна из них.

Два дракона, Серебряный и Золотой смотрят со звезд на небольшой мир, в котором они так долго жили. Потоки эфира срывают со своих мест звезды и планеты.

– Свершилось! – торжественно произносит Золотой дракон. – Кто-то отрекся от Сил.

– Я рад, что хоть один из них повзрослел, – откликается Серебряный. – Но боюсь, что ему не дадут пойти дальше.

– Когда-то это смогли сделать другие. А что может сделать один, повторит и другой. Я желаю ему удачи.

Цепи сковывающие мои руки исчезают, так же как и цепи, сковавшие мою душу. Магистр с воплем одергивает свою руку, но фанатичные глаза все еще желают мне смерти.

Я поднимаю руки и начинаю говорить. Слова заклинания неведомы ни в одном мире, сокрушают стены и цепи.

Тарн, Иллиал, Сельтейра, Акеретани. Их тела вновь здоровы и полны сил. А теперь прочь из этого места. Я чувствую зреющий удар. Свет и Тьма не простят раба скинувшего цепи. Силы готовит ответный удар.

Я творю щит способный выдержать удар исполинского меча. Я Смертный, Сын Всевышнего созданный им по своему образу и подобию. И сказано:

– Да будет сын сильнее отца своего! Ибо это закон Жизни!

Меч летит сквозь миры, творя неисчислимые бедствия. Землетрясения, ураганы, наводнения, эпидемии.

– Это еще вам зачтется при встрече! – шепчу я. Щит закрыл меня, но…

Альтаирра. Сила имени все еще связывает нас.

«– Что происходит!» – режет мой разум беззвучный крик эльфийки.

Я помню ее первый крик, когда мой шлепок пробудил ее к жизни.

«– Бегите!»

«– Ненареченный, это ты?»

«– Да. Бегите, скоро здесь не останется даже пепла!»

Эльфийка разворачивается к своему спутнику.

– Найен, надо бежать!

– Но мой отец!

– Надо бежать! Скоро здесь все погибнет!

Меч Сил приближается, они не успевают.

Крик. Первый крик начавшейся Жизни. И счастливые глаза матери. Я вижу себя со стороны. Перепачканного кровью, и смеющегося.

– Альтаирра. Нарекаю тебя Альтаиррой – счастливой.

Но не долгим обещает быть ее счастье.

Меч уже в этом мире.

Щит. Эльфийка с удивлением смотрит на радужный купол окутавший ее и Найена.

Удар.

Черное пламя, сжигающее даже воздух.

Молчание. Язык, который поймет каждый. Молчание.

XXXII.

Валиал сидел на своем любимом кресле, с любопытством глядя на Рафаила. Архангел был бледен и напуган.

– Он отрекся. И выдержал удар Меча, – заикаясь, говорил целитель.

– И что? Его отречение нам только на руку. Он способен победить существо, – демон отставил в сторону бокал с вином. – Ты принес, что я просил?

– Но зачем нам это теперь?

Сильная рука, с длинными ногтями, схватила Рафаила за горло. Валиал приблизил свое лицо к лицу архангела. У Рафаила перехватило дыхание от смрада, идущего от демона.

– Здесь приказываю я! Или ты забыл, что сын Люцифера должен умереть? А? Мы поделим его Силу, и ты сможешь сделать мир более… Милосердным.

Демон брезгливо оттолкнул архангела.

– Не забывай братец. Я держу в своих руках твое существование. Гавриил и Михаил более не простят предательства. И ты будешь уничтожен! А теперь иди. Мне нужна наковальня из небесной кузницы. Только на ней можно выковать клинок, который сразит отрекшегося.

– Или архангела.

– Это уже не твое дело. Брат.

Выходя из комнаты демона, Рафаил прошептал:

– Я делаю это ради смертных.

Интерлюдия 1.