Я был полон сил и энергии. Мне было 40 лет. Красив, умён и силён. На моей книжной полке стояли томики известного педагога Макаренко, я верил в светлое будущее подрастающих поколений, в себя и свою удачу. Я был молодым и первым директором только что построенной школы, которую обожал. Она была новенькая, пахла свежими красками, известью и чем-то обнадёживающим.

Мы с неподдельным энтузиазмом сажали на пришкольном участке небольшие саженцы лип, елей, рябин, формировали из них аллеи, разбивали цветники, и мне верилось, что здесь вырастут прекрасные деревья. Ещё я думал, что так будет и с моими учениками. Но человеческая жизнь и судьба – штука непредсказуемая.

У меня пропал ученик. Плохой ученик. Неблагополучный. Второгодник-переросток. Опекаемый бабушкой. Таких не удаётся дотянуть даже до окончания 8 классов.

Сбежал и оставил записку: «Бабань, не беспокойся. Я в бегах, вернусь через две недели».

Бабка обратилась в школу, ко мне, с просьбой помочь найти её непутёвого единственного внука, кровиночку беспокойную. Я отправил на поиски людей, сделал запросы в районную милицию, инспекцию по делам несовершеннолетних и другие инстанции. Парня искали долгие 10 дней. Бабка оплакивала уже потерянного авантюрного внука, вытирала краем фартука горькие слёзы одиночества и безнадёжности. Единственная дочь померла от слишком развесёлой хмельной жизни. Сгорела, как бабочка. Остался внучок. Растила его бабка одна, холила, лелеяла и прощала злобный волчий характер, потому что жалела – без матки и отца же растёт.

Через две недели на городских дачах был обнаружен пацан с шайкой-лейкой других подобных себе дружков – одиноких волчат. Все они были из неблагополучных семей, жили на дачах, разоряли чужие погреба, пили, курили и чувствовали себя наконец-то хозяевами жизни.

Парня мне доставили сразу после его обнаружения. Я сидел в своём кабинете напротив двери, когда увидел злые и голодные глаза моего волчонка. Попросил закрыть дверь. Учитель-военрук, который привёл мне пацана, захлопнул её. Пацан стоял и ждал от меня очередных воспитательных тирад, которые были ему как слону дробина. Я это отлично понимал, но не знал, как всё-таки на него воздействовать. Тут мне пришла в голову одна ценная, но опасная мысль. И я, недолго думая, подбежал к двери и ключом закрыл входной замок! Пацан напрягся. Он был в ловушке!

Я развернул его спиной, быстро стянул с себя ремень и так же резко пригнул его голову к своему письменному столу.

– Что ты делаешь?! – взревел пацан после того, как получил первый удар по известному мягкому месту.

– Это тебе от бабки, от матери, от отца, а это за меня! – был мой последний взмах. Пацан от бессилия и злости, размазывая сопли и слёзы по грязному лицу, истерил. Орал, что ненавидит меня, что будет жаловаться, что я не имею права!

– И ещё. С завтрашнего дня… Слышишь, тебе говорю?! Помогаешь бабке во всём, не пропускаешь школу и ведёшь себя прилично. За это я тебе обещаю аттестат о неполном среднем образовании. И помогу устроиться в хорошее ПТУ, где ты получишь профессию. Если ещё выкинешь что-нибудь, выпорю нещадно и исключу из школы! – сказав это, я выпихнул его за дверь.

Да, я был жесток, да, я рисковал. Но я поступил так, как подсказывали мои педагогическое чутьё и отцовские чувства.

На следующий день пацан появился в школе, это был хороший знак. Он пытался не показываться мне на глаза, я тоже не особо хотел его видеть. Через неделю пришла бабка и спросила, что я сделал с её внуком. Честно говоря, я напрягся. Бабка сказала, что пацана как подменили, что он ей во всём помогает и вообще теперь в доме тишь да гладь, да божья благодать. Учителя тоже перестали на него жаловаться.

Я ничего не ответил на бабкин вопрос.

Прошло 20 лет с тех пор, я давно не работаю в той школе, но почему-то вдруг вспомнился этот эпизод из моей жизни, и захотелось узнать: как он теперь, этот пацан? Как сложилась его судьба? Но как-то всё забываю об этом спросить…