Фенечка – это такой браслетик из верёвочки, дарится на память. Надевается на запястье. Почему-то мне пришла эта мысль в голову, когда я слушала в один из вечеров этот рассказ о тёте Фене.

Загадочная, необычная, скрытная русская женщина. Как детство, так и смерть безрадостные. Мать умерла, оставив двоих деток, отец женился на другой. Как в плохой классике, мачеха любила только свою дочь, а чужих детей, которые пришли с наследством от мужа, – нет. «Две гири», – так говорила она о двух приёмных девочках. Сама же тётя Феня родила дочь и сына и хотела дать им всё, чего самой не хватило в детстве. Главное – свою бесконечную и жертвенную любовь.

Чтобы не быть обузой мачехе, она рано вышла замуж за израненного комиссованного фронтовика. Снимала с ним жалкую каморку в райцентре. Мечтала о своём доме и для этого, не щадя себя, трудилась на разных работах, копила деньги на его строительство. Муж-инвалид был ей не помощник, он много болел и рано умер. Невзирая на это, она не упала духом. Сумела осуществить свою заветную мечту – своими руками срубила дом и все необходимые к нему хозяйственные постройки. Помогли ей в этом отцовские гены.

В детстве она любила наблюдать как её отец, лучший плотник на всю большую округу, рубил на заказ бани, делал телеги, рыбацкие лодки, кадушки и многое другое, чем и жил, не вступая в колхоз. С постройкой дома и заведением большого хозяйства жизнь её постепенно наладилась. Ушли в прошлое голод, большие материальные заботы. Дети росли, становились на ноги. Невзирая на все невзгоды и непосильный труд, она оставалась здоровой и красивой женщиной. Казалось, что ещё нужно для неприхотливого бабьего счастья. Но ей так и не удалось испытать его – настоящего женского, материнского и семейного.

Сын внезапно запил. Примкнул к «станционной золотой молодёжи», которая кутила и ничего не делала. Однажды мать не выдержала, выгнала пьяного из дома, в сердцах крикнула ему вдогонку: «Ночуй в сарае!» Утром увидела сыночка, который спал в кормушке на сене рядом с коровой. Материно сердце дрогнуло, но выдержало. Когда сын получил условную судимость, он сумел остановиться. И вроде всё пошло опять в гору. Сын женился, дочь вышла замуж, у них стали рождаться свои дети, её внуки, появилось своё жильё.

Феня осталась одна в большом доме, без мужа и без детей. Стены давили, одиночество заглядывало в душу ещё не старой женщины. Она решила продать дом и уехать в город, поближе к детям и внукам. В городе она купила себе маленький домик на окраине. Остаток денег разделила сыну и дочери.

В городе она не сидела без работы: мыла подъезды, вязала, продавала семечки на рынках, а все вырученные деньги регулярно делила поровну и отвозила сыну и дочери. Летом уезжала к далёким родственникам, которым также помогала в хозяйстве, экономя тем самым свою пенсию. Дети почему-то её к себе не звали. Дочь говорила: «Ты вяжешь, грязь в доме будет от пуха, зачем она мне нужна». Сын тоже был холоден. Но оба без лишних слов принимали всегда её деньги.

Так длилось двадцать лет. Феня старела, чувствуя каждой жилочкой своего существования, что никому не нужна. Однажды на рынке к ней подошёл старик и позвал «замуж». Настоящим замужеством, наверное, это было сложно назвать. Позвал, чтобы варила и убирала, да и как-то вдвоём теплее доживать. Феня вроде обрёла какую-никакую, но семью. Но дед возьми да и помри. А был он небедный. Её никто не гнал из квартиры, дети деда говорили: «Живите, бабушка, сколько проживёте, оставайтесь тут». Но бабушка горестно думала, перебирая стремительно слепнущими глазами клубочки ниток: «Раз свои дети не зовут, то перед другими неудобно».

Бабушка собралась и сама ушла в дом престарелых. «Стардом» – так называют его в просторечии. Прошло ещё 14 долгих лет. Смерть почему-то не торопилась к Фенечке, как будто кому-то давала шанс всё исправить. Она гуляла в лесу, разговаривала с каждым деревцем, но ни с кем из людей в стардоме так и не сошлась близко. Выслушивала всех, но никогда не делилась рассказами о своей судьбе. Про то, что у неё есть дети, живые, здоровые, успешные, почти никто не знал.

Бабушка по-прежнему хотела быть востребованной и полезной детям и поэтому копила свою пенсию. Точнее, её остатки, ведь стардом забирает у проживающих 75 процентов пенсии. Раз в год уезжала в город на такси и передавала деньги детям. Это был её единственный праздник в году. Дочь брала деньги молча, не разговаривая. Феня смотрела на неё молящими глазами и надеялась, что та скажет ей: «Мама, оставайся, живи!..» Но дочь молчала.

Когда у неё умер муж, у Фени был очередной ежегодный меценатский приезд. Перед отъездом она впервые поделилась с другими брошенными старухами надеждой, что наверняка дочь ей скажет: «Мама, ты одна, я одна, внуки твои уже выросли и живут отдельно, давай жить вместе». Но дочь промолчала и на этот раз.

Перед смертью Фени работники дома престарелых хотели позвать детей бабушки. Но она сказала: «Не надо их беспокоить».