Когда я стала бомжом, я подумала: «Вот, наконец-то я могу ничего не делать, а просто сидеть себе в уголке и горько плакать! А когда, я умру под забором, как и предсказывала, мне любящая родня, то все злые раскаются и скажут: «Да! Какого человека мы потеряли!»… Вот что я подумала, когда стала бомжом.

С тех пор прошло много лет. Мои мечты сбылись. Но не все. Даже у самого завалящего уголка, как прояснилось, есть хозяин. Бывало только усядешься в уголок и соберешься поплакать — а хозяин уж тут как тут. «Уходи, — говорит, — это мой уголок!» Мечта умереть под забором сбылась частично. То есть умирала-то я раз десять (на большее в моем городишке заборов свободных не хватило). Но злые не раскаивались, а совсем даже наоборот. «Так ей и надо!» — говорили они над моим трогательным трупиком. И говорили еще кое-что, для моего ума совсем уж недоступное: «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих!» Слыша эти слова, я пыталась представить себе утопающего, который сам себя за волосы хватает и шустренько из воды себя вытаскивает… Не сбылась и моя мечта ничего не делать. Постоянно находился кто-нибудь, заставлявший меня ходить, есть, спать, производить шум и осуществлять чужие планы. И сказки, которые ты прочтешь в этой книжке, я, конечно, не по собственной воле сочиняла — меня заставили. А дело было так. Пришел ко мне дяденька милиционер с большой дубинкой и говорит: «А ну живо сказки мне сказывай, не то поколочу!» И пока я сказывала, он так и стоял надо мною, держа дубинку. И чувствовала я себя натурально Шахерезадой. А уж жить-то как хотелось!