Пришел мороз в мохнатой шубе и, крякнув, взялся за дубок. Переломил. Измерив глуби и убедившись, что глубок студеный Дон, он с диким рвеньем волну с волною так роднил, что их при взлете дуновеньем пронизывал и леденил. Всю ночь, как рыба, Дон метался. К утру его сковали льды. Посередине все ж остался лоскут синеющей воды. Бежали к Дону казачата, мороз встречал их на пути: — Лед тонок, детки, рановато! — и не давал вперед пройти: то схватит за уши, то щеки колючим холодом обдаст (он четверть неба на востоке кармином выкрасить горазд). Весь день он чем-нибудь да занят: то ивняком стрельнет в бору, то в палисадах партизанит по всей станице ввечеру… Так в окнах день за днем мигал он, шел синим светом в высоту, и у колодцев воздвигал он волшебных замков красоту. Но март запел свежо и звонко. А он, морозец, всем назло, последний раз нажал — и тонко в светелке треснуло стекло. А утром видели мы сами, как захмелевши от побед, под ветровыми парусами весна гналась за ним вослед! 1947 г.