Президенты, как бабочки, вымирали, слонялись консулы не у дел, цыганки о расставаниях врали, а шар земной летел и гудел. На нем города динамитом сносили. Сходились —                      удар в удар — под огнем. Россия ценою великих усилий терпела, любила, сражалась на нем. От рева пушек тряслась планета; в долинах боя — трава в крови… Окопы от Дона к Дунаю — это координаты моей любви. Четыре года большой разлуки, семь государств на моем пути. Ты понимаешь, что значит муки в годы разлуки перенести? Не зря, знать, живя и мучась войною, мы, помня друг друга, клялись тайком — дружить, как берег дружит с волною, как стих со звездою, как Пушкин с весною, как пуля с несчастьем, пчела с цветком. В муках неведений, противоречий, терпенья и слез не беря взаймы, мы жили мечтою о скорой встрече, и — видишь? — все-таки встретились мы. Твои сомненья напрасны были: пройдут, мол, годы — любви не быть… Мы не за тем в атаки ходили, чтобы, вернувшись, вас разлюбить. Вот моя клятва тебе, зазноба, ты ей душою внемли, молю: любят на свете до крышки гроба, а я и в могиле не разлюблю. Констанца, 1945 г.