Сей новый угодник Христов Георгий родился на острове Хиосе. Его отец происходил из местечка, называемого Пифиус, мать же умерла, когда Георгию шел девятый месяц жизни. А еще через девять месяцев отец женился второй раз, отдав Георгия на воспитание мачехи. Когда он подрос, то был отдан учиться ремеслу. В то время строился храм святителя Николая на острове Псара, и его учитель был приглашен делать в церкви иконостасы. Отправившись туда, учитель взял с собою и Георгия. Там, познакомившись с другими детьми, он без ведома своего наставника отправился с ними в Кавалу.

Однажды он с другими детьми залез в сад воровать арбузы. И случилось, что только его одного поймал сторож сада. Хотя ущерб был совсем маленьким он отдал Григория судье. Там ребенок, испугавшись, отрекся от Христа и принял магометанскую веру, после чего его взял к себе один из местных агарян.

Родители и родственники Георгия ничего не знали о происшедшем до тех пор, пока однажды в бухте Хиоса не появился корабль с арбузами, на котором приплыл мальчик. Там оказался один из родственников Георгия, который с радостью встретил его, но потом услышав, что другие его называют Ахмедом, удивился и сказал ему:

– Что это я слышу?...

Георгий же, не дав ответа, возвратился на корабль. Когда стемнело, он отправился к себе домой, но, не застав своего отца, вынужден был вернуться на корабль и отплыть на нем с острова. Прошло несколько месяцев, и он опять прибыл на Хиос с другим кораблем, но уже в христианской одежде и встретился со своим отцом. Отец, увидев его, заплакал и сказал, что лучше б он увидел смерть своего сына, чем живым его в таком плачевном состоянии. И многое другое, подобное этому, говорил отец.

И что же произошло после этого? Потребовалось несколько дней, чтобы найти выход из положения. По совету своего духовника, отец Георгия, зная, что на Хиосе оставаться сыну опасно, посадил его в свою лодку и привез его в Кидонию, место безызвестное и безопасное, и там отдал его одному хорошему христианину, который для безопасности отправил его в свое дальнее поместье. Тогда Георгию было десять лет.

Находясь в поместье того благочестивого христианина, Георгий был старателен в труде и во всем держал себя скромно и благочестиво. Так он прожил по—христиански много лет, работая на того христианина. дожив до двадцатилетнего возраста, он стал безбоязненно жить в Кидонии, где познакомился чуть ли не со всеми жителями и со многими подружился. Среди многих его знакомых была одна благочестивая пожилая женщина, которая, словно кормилица, помогала ему в его нуждах.

Отец же его очень тяготился разлукой, не переставал плакать о своем сыне и не мог успокоиться. Однажды, по совету своего духовника, он отправился, чтобы забрать сына и переправить его на русском корабле в безопасное место, но сын его не послушал и сказал, что там, где он сейчас находится, не страшно, поскольку никто ничего не знает о его прошлом. В то же время он открыл тайну своего отречения кормилице.

Пришло время его помолвки с одной девицей, родители которой узнавали все о юноше, и, между прочим, узнали от кормилицы и о его тайне. Однако ему не отказали, и помолвка произошла, и готовился брак.

Один из братьев невесты разругался с Георгием из—за денег, которые ему одолжил Георгий и просил обратно. И вот брат пошел к аге и сказал ему, что Георгий мусульманин. Узнав об этом, друзья Георгия советовали ему как можно быстрее уехать из этого места или хотя бы на время спрятаться. Но Георгий не захотел ни прятаться, ни скрываться и остался жить открыто, не проявляя никакой робости. Судья послал за ним слуг, чтобы привести его связанным на судилище. Увидев идущих и поняв, что пришли за ним, Георгий сам вышел к ним и добровольно предался в их руки, и они повели его как осужденного. Судья спросил его:

– Зачем ты оставил нашу веру и последуешь той, которой прежде отрекся?

Мученик ответил бесстрашно:

– Я не отрекался своей веры и не принимал вашей, но когда был маленьким ребенком, меня вынудили это сделать. Однако в уме я никогда ее не менял, но всегда был христианином и по—христиански жил. Вашу же веру я всегда ненавидел, как и теперь ее ненавижу и никогда ее не приму.

Эти слова Георгий сказал с решительностью и твердостью.

Судья сменил ярость на кротость и сказал ему:

– Скажи нам, какое ты имя принял при обрезании?

И в этом заключалась лесть, чтобы он, сказав свое мусульманское имя, как бы исповедал их веру. Но мученик ответил:

– Мое имя Георгий, и с этим именем я готов умереть.

– Скажи, скажи нам твое имя, и не отрекайся своей веры, ведь действительно мы не можем тебя упрекнуть в том, что ты сделал будучи ребенком. Но мы тебя удостоим почестей, если же ты не послушаешь, то знай, что тебя ждет жестокая смерть.

Мученик на это ответил:

– Я говорил, как меня зовут, и вы это слышали, я Георгий, и Георгием хочу умереть.

– Ты не умрешь хорошей смертью, потому что я хочу тебя погубить злой смертью.

– Погубите меня, — ответил мученик, — и я с радостью приму свою смерть.

И тотчас судья приказал ввергнуть мученика в темницу.

В тюрьме святой пробыл семнадцать дней, радуясь и духовно веселясь, что сподобился пострадать за Христа. Благочестивый же и мучениколюбивый народ города с горячими слезами молил Господа укрепить его окончить путь мученичества. Но даже в тюрьме жители города, как могли, утешали его, и больше других один благочестивый христианин, который по Божественному промыслу оказался в той же тюрьме. Агаряне досаждали святому, пугая тем, что они его предадут различным мучениям и, в конце концов, жестокой смерти.

24 ноября, услышав, что уже вышло решение о смерти святого, христиане написали ему эту весть и то, что если он хочет причаститься Божественных Таин, они готовы оказать ему эту услугу. Услышав два этих радостных известия, святой обрадовался, прославил Бога и поблагодарил тех, кто заботился о нем. Затем пришел духовник в тот же вечер, и мученик исповедался и причастился с умилением и радостью. И подобно тому, как при виде восходящего солнца все звери, которые ночью рыскали в поисках пищи, прячутся, так и все злые и богохульные помыслы, досаждавшие и не дававшие ему уснуть, отошли от него, затих его ум, умирилось сердце и святой спокойно уснул. Сопровождавший его христианин видя, что святой уснул тихо и спокойно после причастия, с удивлением смотрел на него. Утром он спросил мученика:

– Брат, ты столько ночей не спал спокойно, а как случилось, что в эту ночь, узнав свой приговор, ты проспал так тихо и сладко?

Георгий ответил ему:

– Все прошедшие ночи меня мучили сатанинские помыслы, а в эту ночь их уничтожила благодать святого причащения. Ум и сердце мои были в мире и в тишине, поэтому—то я так спокойно уснул.

Услышав это, тот добрый христианин обнял блаженного и, обливаясь слезами, поцеловал его, говоря плачущим и прерывистым голосом:

– Брат мой, ты завтра предстанешь перед Богом со святыми ангелами, чтобы получить нетленный венец за подвиг твой, и тогда, я прошу тебя, помяни и меня, грешного, и умоли Его простить мне согрешения моя и не лишить меня Своей славы, но как я тебя вижу сейчас, так да увижу тебя и в раю.

Прошло 25 ноября и приблизился вечер, на который была назначена казнь мученика. Мучениколюбивые учителя и священники решили служить бдение об укреплении нового мученика. Услышав это, собрались и многие другие христиане в церковь и с первого часа ночи с умилением и слезами начали молить Бога о даровании Георгию крепости в страданиях за Христа. И кто мог в ту ночь оставаться дома? Одни были в церкви, другие на площади вокруг суда, и в продолжении ночи увеличивалась толпа, собравшаяся посмотреть на победу силы Креста над бессилием плоти. Людей собралось столько, что агаряне побоялись выводить мученика во избежание каких—либо беспорядков. Затем агаряне сделали попытку разогнать толпу, внезапно в нее ворвались два вооруженных солдата и стали ее разгонять. В суматохе один из христиан потерял фонарь, другой одежду, третий обувь, началась давка.

С площади христиан разогнали. В то же время находящиеся в церкви вышли с литией. Когда стали петь тропари, то священники не знали, как поминать Георгия, как простого человека или как мученика. Решили помолиться о нем, чтобы Бог сподобил ему закончить путь мученичества. Но еще до слов "Спаси, Боже, люди Твоя" пришел человек, посланный наблюдать из потаенного места, что случится с мучеником, и громко провозгласил в церкви: "Свершилось". некоторым же он прошептал, как все произошло. И кто сможет описать духовную радость христиан? Соломон говорил, что "сердцу веселящуся, лицо цветет". У всех собравшихся у церкви христиан, радующихся в сердце, глаза источили источники слез умиления и радости о победе над видимыми и невидимыми врагами добропобедного мученика Георгия. Бдения закончились одновременно с мученической кончиной святого.

Утром сердца почти всех жителей были заняты двумя заботами: узнать подробно, как и в каких мучениях скончался мученик, и достать что—нибудь от мученика. И каждый взял, что мог, себе на освящение.

Кончина же Георгия произошла так. Когда те два агарянина разогнали людей, то судья послал двух своих слуг, одного агарянина и одного христианина, чтобы привести мученика. Мученик сразу пошел, как агнец беззлобный на заколение, молча, и только, когда он встречал христиан, то просил их прощения. Тут произошло достойное внимания событие. Один из посланных агой, христианин, сказал мученику:

– Брат Георгий, вот мое оружие, возьми его и носи ты, оставаясь на службе у аги, а мне позволь занять твое место, поскольку я готов умереть за Христа.

Эти слова он сказал с таким чувством и решимостью, что и передать нельзя. Он сказал это с полной готовностью исполнить сказанное, поскольку в сердце его горел огонь Божественной любви. Мученик на это сразу ответил:

– Нет, брат, нет. Ты, невиновный, имеешь желание умереть за Христа, я ли, повинный, не умру? Как возможно такое? Я, я, отрекшийся от Христа, умру за имя Христово.

И, сказав это, он побежал со всей готовностью души быстрее палача, говоря непрестанно: "Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного", пока не достиг до места казни.

Пришел и судья с некоторыми другими, и все они стали перед мучеником, чтобы его запугать, но он, укрепляемый благодатью Божьей, нисколько не испугался. Итак, судья с гневом приказал мученику стать на колени, и он тотчас это выполнил. Пришел и палач, встал перед мучеником и для большего страха взял в зубы большой кинжал, а в руки винтовку. И все предстоящие агаряне советовали мученику покаяться и вернуться в их веру, но мученик громогласно говорил:

– Нет, я хочу умереть христианином.

Палач выстрелил мученику в спину из винтовки, и кровь хлынула из раны, а мученик остался на коленях, непреклонный, как будто он не пострадал. Увидев это, палач крикнул ему грозным голосом:

– наклони свою голову.

Мученик наклонил ее, и палач, то ли по неумению, то ли из—за жестокости, чтобы он дольше мучился, ударил кинжалом по шейной кости с такой силой, что еле смог вынуть кинжал. Но мученик все же не упал, стоя, как и прежде, на коленях. Во второй раз, ударив несколько ниже, палач опять с силой вынул кинжал, но мученик все стоял на коленях и еще имел силу сказать: "Господи, Иисусе Христе..." После этого палач вытер кинжал и, ударив мученика ногой в спину, повалил его навзничь. Затем, став коленями на его плечи, он взял святого, как закалываемую овцу за подбородок, и продолжительное время резал ножом по его шее, так что можно было видеть куски мяса, отрезаемые от шеи мученика. И, наконец, после долгих мучений, палач его обезглавил. И самое удивительное было то, что до последнего своего вздоха мученик не переставал произносить имя Господа Иисуса и Его Пречистой Матери.

Его мощи были погребены в алтаре храма святого Георгия, справа от престола. Так святой Георгий новомученик Хиосский пополнил сонм святых мучеников, которые являются основанием Церкви и исполнением Евангелия. Об этом поется в церковных песнопениях: "Мучеников Божественный личе, Церкви основание, Евангелия исполнение".

Их же молитвами Господь да помилует всех нас.